Я-Дракон

========== Глава 1 ==========
Мне нравится этот забытый и заброшенный дом. В нем так тихо и спокойно, будто ты находишься в другом мире. От него веет стариной и тленом. Но он не мертвый. Он просто очень старый и одинокий.
Половицы совсем разъехались, но крыша еще крепкая, хотя местами и протекает талая вода. Окна пустые, без занавесок, пыльные стекла впускают в темноту комнаты тусклых солнечных зайчиков.
Я люблю сидеть здесь, на старом дубовом столе и смотреть в окно на мутный весенний пейзаж. Он чем-то напоминает мне мой родной, забытый и такой далекий мир. Такое же серое небо в мелких каплях дождя, черная промерзшая земля и неясные черные тени. А может, мне просто кажется, что я его помню. Я так давно здесь, что воспоминания о прошлом почти исчезли из моего крохотного мозга.
Сам ли я выбрал хозяина, или кто-то сделал это за меня? Неважно. Я чувствую его приближение, могу смотреть на мир его глазами и даже читать его мысли.
Я вижу бегущие за окном поезда поля с выжженной черной травой, яркие солнечные лучи и тонкую ленту реки с грязными кучами снега на берегу и прозрачными стеклами льдин на воде.
Странно, но мысли хозяина не здесь. Его не радует ни солнце, ни просыпающаяся после зимы природа. Он видит совсем другую дорогу – длинную, каменистую. Она вьется по склону высокой горы вниз, к быстрой горной речке в чаще леса.
Картинка меняется. Ночь. Колючие кусты пытаются разодрать своими когтями штанины, а деревья путаются под ногами огромными корнями. Вокруг тонко пищат горячие и острые крылья пуль. Вдалеке тяжело стрекочет автомат. И эти голоса за спиной. Они преследуют и раздражают громкими гортанными выкриками.
Рядом треск ломающихся сучьев и тихий стон.
– Рагозин…Поднимайся…
Я впервые слышу его голос. Теплый и добрый, он мне нравится. От него веет светом и силой.
Я не вижу Рагозина, но по тяжело бУхающему сердцу в груди моего хозяина, понимаю, что этот Рагозин уже не сможет встать.
Новая картинка. Брезент, накрывающий   кузов, мерно подрагивает от движения грузовика и громко хлопает незакрепленными крыльями, впуская внутрь тяжелые и горячие вспышки полуденного солнца. Напротив сидят несколько молодых, бритых «под ноль» мальчишек. Между их коленями мирно спят автоматы, а в глубине глаз дрожат мелкие кристаллики страха.
Снова свист пуль и брезент вдруг превращается в ночное небо с россыпью звезд. Тонкие солнечные нити мечутся по испуганным лицам мальчишек и пыльному полу.
– Все из машины! – командует лысый загорелый сержант. – Мелкими перебежками в ущелье. Патроны беречь. Самоедов, Мельников! Прикрывайте молодняк!
Бежать в сапогах по острым камням тяжело. Еще нужно успевать отстреливаться от выскакивающих на дорогу бородатых мужиков в камуфляже.
– Мельник! Прикрой! Сержант ранен! – слышу хриплый голос хозяина.
– Самоед! Стой!
Но перед моими глазами только мелкие камни, выскакивающие из-под каблуков солдатских сапог, а в ушах тонкий свист пуль и рокот автоматов.
– Товарищ  сержант! Держитесь! Я вас вытащу!
 Говорить тяжело. От гари, которая черной тучей расползается над горящей машиной, в горле начинает першить. Глаза слезятся, а нос забивает тяжелая вонь паленой резины.
– Выполняй приказ, Самоедов! – тяжело хрипит лысый сержант, стараясь зажать рукой пульсирующий ярко-красный фонтан, бьющий из бедра. – Молодняк выведи! Они еще не обстрелянные.
– С ними Мельник, – хозяин пытается поднять сержанта и закинуть себе на спину.
В этот момент на дорогу выскакивает черноволосый парень и громко кричит, привлекая к себе внимание. В его высоко поднятой руке зажато что-то небольшое, но очень опасное.
– Сука! – сержант вырывается вперед и, что есть сил, бросается в сторону входа в ущелье.
Последние воспоминания странные. Словно в замедленном действии из руки черноволосого парня вылетает граната. Сержант отталкивается ногами от земли и, заливая серые камни кровью, падает на нее грудью. Громкий взрыв, и уши закладывает мокрой ватой. Лицо обдает каменным крошевом и теплыми каплями чего-то липкого. В грудь бьет тяжелая горячая волна и отбрасывает назад. Острая боль в спине, от которой чужое солнце медленно меркнет в черном смрадном тумане.
Вот черт! Этот запах! От него все скручивается в животе, и я вспоминаю, что уже пару дней ничего не ел. Кто-то там, в вагоне, развернул поджаренную курочку с чесноком. Конечно, ожидание соединения с хозяином процесс интересный и волнительный, но надо подумать и о бренном теле.
– Семёныч! Куда дрова-то складывать?
Как только я выбегаю из дома, к покосившемуся забору подъезжает помятый грузовичок. Из него вылезает такой же помятый мужичок и в растерянности чешет проплешину на голове.
– Ты сараЮшку вона видишь?
Второй мужик, крепкий и коренастый высовывается из кабины и показывает рукой в сторону небольшой пристройки.
– Может, подсобишь, Николаша?
Плюгавый корчит несчастную рожу, но Николаша только цыкает и качает головой.
– Я тебе за что поллитруху самогону поставил? Чтоб еще и дрова с тобой разгружать?
Мне совсем неохота выслушивать полемику о дровах и поллитре самогона между двумя деревенскими мужиками. Мои кишки от голода сжались в животе в тугой болезненный комок. Через небольшое поле, у самой кромки леса – единственный обитаемый дом на деревне. Там живет старый пасечник. Конечно, особых деликатесов я у него не найду, но корка хлеба где-нибудь за печкой для меня точно найдется.
Возвращаюсь уже затемно, и вижу огромную гору поленьев, сваленную прямо перед домом, а рядом пустую бутылку. Видимо, самогон пошел хорошо, а вот дрова не очень.
Я снова сажусь возле окна и прислушиваюсь. В голове только тихое урчание мотора и голоса.
– …да недолго ехать. К утру доберемся. Я там распорядился, чтобы тебе дров привезли.
– Спасибо, Мельник. И за дрова, и за то, что хату мне подобрал.
– В этой хате никто уже года три не живет. Но ты не переживай! Подсоблю с ремонтом. Будет как новая. Еще невесту тебе найдем!
– Из наших видел кого?
– Знаешь, Самоед… Если честно, не хочу я никого видеть. И вспоминать не хочу. Хочу забыть этот кошмар.
– Я тоже… Меня даже психиатру в госпитале показывали.
– Это зачем? Ты вроде спокойный. На психа не похож.
– Кошмары мучают. Я спать не могу.
– Да, Самоед… не отпускает нас война.
– Мне иногда кажется, что я умер тогда… в том ущелье.

========== Глава 2 ==========
Странные эти люди. Постоянно вспоминают прошлое, а про будущее – ни одной мысли. А ведь будущее, оно неизвестное, и в нем могут произойти удивительные вещи, которые могут перевернуть весь твой мир. А прошлое… Что его вспоминать? Его время прошло и не стоит собирать его по кусочкам в своей голове.
Я лезу по погрызенной ножке стула, прыгаю на стол и снова смотрю на мутный восход солнца за окном.
Новенькая бордовая девятка останавливается возле покосившегося забора, из нее выходит высокий худой парень в болоньевой куртке. Он достает из багажника машины странный агрегат с   большими колесами и раскладывает его на земле. Потом долго ковыряется возле открытой дверцы и, наконец, кряхтя, вытаскивает из машины другого парня.
Вот это да! Хозяин, ты ли это? Не ожидал я, если честно, увидеть человека на колесах. И как мы с тобой будем сотрудничать, если ты даже ходить сам не можешь?
– Ты не смотри, что он снаружи такой перекошенный, – оправдывается парень в куртке, – внутри он еще крепкий.
– Все нормально, Сань!
– Суки! – парень останавливает инвалидную коляску возле груды поленьев. – Просил же в сарай занести.
– Давай вещи в дом закинем, а потом дрова перетащим.
Я быстро спрыгиваю со стола. Пока рано показываться хозяину. А уж чужих глаз нужно вообще опасаться. Я занимаю позицию среди обуви, между кроватью и колченогим шкафом. Отсюда мне видно все, что делается в комнате, а вот меня заметить под старыми валенками и резиновыми сапогами трудно.
Ярко вспыхивает свет, и мой хозяин достаточно лихо въезжает в комнату. Но вот незадача: тонкие колесики застревают меж половиц. Так что дальше порога коляска не едет.
– В выходные пригоню своих архаровцев, пол тебе поправим, – говорит длинный, помогая вытащить колесо из щели. – Продуктов тебе должно хватить. А сейчас давай перенесем дрова и баньку протопим.
– Неужели и банька есть? – хозяин довольно потирает руки.
– А как же ей не быть! Я по такому случаю даже пива прикупил. И воблы взял. Но сначала чуток в доме приберемся и печку надо затопить.
В двух больших чемоданах ничего интересного. Скорее всего, там тряпки, пахнущие затхлым нафталином. Еще обувь. Через щель в чемодане я чувствую запах ваксы. А вот сумка уже интересней…
Хлеб. Черный. Две буханки. Колбаса с подсохшей шкуркой. Десяток яиц в картонной коробочке. Кусок прогорклого масла в бумаге. Ряженка. И… Что это за божественный запах? Нет! Я не верю такому счастью! Это пища богов! Шмат сала  с широкими прожилками мяса и мягкой кожицей с тонкими волосиками щетины внутри.
Через дырку в авоське прогрызть полиэтиленовый пакет и впиться зубами в  мягкую, пропитанную солью и чесноком плоть. Откусывать маленькие кусочки кожицы. Выгрызать из белого жирка мясо. Все! Я попал в рай!
– …прикинь, а она и говорит мне: «Ты сам дурак, и шутки у тебя дурацкие!» – Худой парень  начинает издавать странные хрюкающие звуки. Кажется, у людей это называется смехом.
Не знаю, то ли шутка была не смешная, то ли просто тема неинтересная, но хозяин не хрюкает. Только уголки его губ чуть приподнимаются, а его лицо остается каменным и мрачным.
– Сука! Глеб, ты глянь! – парень трясет в воздухе пакетом с салом. – Тут мыши. Кулек успели погрызть, пока мы с тобой парились. Заведи кота. Пусть их ловит.
Стоп! Какой еще кот? Нам не нужен кот, хозяин! Это я – твое тотемное животное!
Я думал, что этот парень никогда не уедет. Чего только он не насоветовал хозяину. И мышеловки поставить, и яду насыпать по углам. И все почему? Потому, что я откусил маленький кусочек сала. Да если бы не пришлось сделать дырку в пакете, этого никто даже не заметил бы.
Наконец, ночь и тишина. Я больше всего люблю это время суток. Наверное, потому, что именно ночью этот мир больше всего   походит на мой.
Я тихонько выбираюсь из своего укрытия и по спущенной до пола простыне забираюсь на кровать. Неспокойно же ты спишь, хозяин! Мечешься по кровати, словно за тобой черти гоняются. Что же тебе снится?
Я подкрадываюсь ближе и заглядываю в его лицо…
Снова горное ущелье и палящее солнце над головой. Рядом лежит тот самый высокий парень, уперев подбородок в ствол автомата. Лысый сержант по другую сторону. Он что-то ищет в небольшом вещмешке.
– На, хлебни! Вон, уже губы потрескались.
Я вижу руку хозяина, которая тянется к небольшой фляжке. Я чувствую, как разлепляются его губы, оставляя друг на друге серые ошметки кожи. Глоток, и горло обжигает огонь. Ощущение, что ты проглотил сок чилийского перца. Дыхание перехватывает, а из глаз брызжут слезы.
– Что это? – сипит хозяин.
Но рядом уже нет ни сержанта, ни Мельника. Только горящая белым огнем пустыня, усеянная мелкими камнями. И бегущий отряд вооруженных, громко горланящих бородатых мужиков. А у них из-под ног, обутых в тяжелые ботинки, разлетаются брызги крови.
– Черт! Крыса!
Я вздрагиваю, и картинка исчезает. Короткий удар, и я лечу в сторону, врезаясь в стену головой. Несколько мгновений в ней громко звенит колокол, но я быстро прихожу в себя и уже через секунду ныряю под пол, опережая летящий в меня ботинок.
Весь следующий день хозяин что-то мастерит, сидя за столом. Я наблюдаю за ним из норы, и мне совсем не нравятся его мысли об убийстве. В результате его стараний, прямо возле моей норы, появляется деревянный брусок с прибитой к нему железной пластиной, в которую вставлен штырь. К этому непонятному устройству прикреплены два провода, уходящие куда-то за кровать.
Сало… Я не верю своему носу! Это оно, родное, безжалостно нанизанное на кусок металлической проволоки. От него идет такой нежный… тонкий… аппетитный аромат, что у меня нет сил, терпеть эту несправедливость. Сало и ничье!
Я выбираюсь из норы и, как сомнамбула, иду прямо к нему. Да! Сейчас я… Стоп! Какое-то странное и тревожное чувство останавливает мою морду в миллиметрах от вожделенного кусочка пищи.
– Ну-у-у… – тихо шепчет хозяин, и я чувствую, как ускоряется биение его сердца.
Так вот что меня насторожило! Азарт охоты, который тонкими волнами исходит от хозяина. Что-то тут нечисто! Так… Провода… Железо… Сало… Приманка! Ловушка! Ты думаешь, что встретил тупую и примитивную тварюшку, хозяин? Ты ошибся!
Я аккуратно спрыгиваю с железной пластины на пол и, совершенно беспрепятственно снимаю с тонкой шпильки сало.
– Вот черт! Умный, да?
И снова тяжелый ботинок летит в мою сторону. Но я уже сижу в своем убежище, ем сало, придерживая его передними лапками, и искоса поглядываю в дыру.
– Ничего… Завтра поищу в сараЮшке гвозди и молоток! А когда поправят полы, то попрошу привезти отравы! И кота!

========== Глава 3 ==========
Оставшиеся до выходных три дня между нами идет безмолвная борьба. Хозяин забивает фанерой очередную дырку, а я снова проникаю в комнату через другую. Мне просто необходимо почувствовать во рту этот дивный вкус. Запах сала дурманит и зовет к себе. И я не могу ему противиться.
– Сука! – хозяин смотрит на небольшую дырку под потолком за печкой, откуда я только что выбрался.
Меня не пугают ни мысли о моем убийстве, ни горящие гневом глаза хозяина. Я иду на запах. А исходит он от пакета, который подвешен на веревке к люстре. Черт побери! Не достать! Если только… Если только не прыгнуть и не вцепиться в мешок зубами. Так… Надо рассчитать все до миллиметра. Мой вес, расстояние от печи до объекта, сила притяжения... Должен долететь!
Я несколько минут перебираю лапами по теплым  грязно-белым кирпичам, потом отталкиваюсь всем телом и… лечу прямо на пакет с салом.
– Опа!
Какая-то прозрачная стена внезапно вырастает на моем пути, и я больно бьюсь об нее головой. Снова колокола в ушах и странный призрачный полет.
– Ну и кто из нас умнее?
Я долго трясу головой и тру ее лапами, чтобы прийти в себя. Наконец, меня отпускает, и я вижу небритую и довольную рожу своего хозяина. Странно, но у меня ощущение, что я вишу перед ним в воздухе. Но летать я точно не умею. Значит я… Стекло! Банка!
У меня секундная паника. Я начинаю метаться внутри трехлитрового баллона, плотно закрытого пластмассовой крышкой. Лапы скользят по гладкой поверхности, и я постоянно соскальзываю вниз. Видимо, я выгляжу смешно в этой ситуации, потому что хозяин начинает издавать странные звуки. Смеется, гад! Ну, ничего… Ты только банку поставь, я мигом освобожусь. Головой крышку выбью и сало все равно сожру!
– А ты забавный! Никогда не видел таких больших крыс. И белый почему-то… Хм…
Это я забавный? Да ты хоть знаешь, кто я? Я тотемное животное, идиот! А белый – потому что выбрал не уличную крысу, а лабораторную. А знаешь, сколько времени я бежал, чтобы попасть в этот дом, сколько ждал, чтобы встретиться с тобой? А ты мне: «Забавный!»… Обидно…
– Мордаха у тебя симпатичная.  Не думал, что у крыс морды такие. И лапы на руки похожи. Но хвост, конечно, мерзкий.
Тебя не поймешь! То забавный, то симпатичный, то мерзкий. Я встаю на задние лапы и пристально смотрю на хозяина через стекло. Ну, знаешь… Ты тоже не красавец! Нос вон сломан. На нижней губе шрам. Бритая голова вся в бугорках. Правда, глаза вот красивые. И взгляд теплый.
– А глаза у тебя добрые. Красные бусинки. На камень похожи. Гранат, кажется.
И смотришь ты на меня без злости. С любопытством.
– Взгляд любопытный и умный…
Так! Хватит нежностей! Отпусти меня!
– Ты, наверное, голодный?
Ну, наконец-то ты понял, почему я за салом охочусь! Конечно, голодный!
– И одинокий… Знаешь…У меня тоже теперь никого нет.
Так! Стоп! Давай вернемся к салу!
– Родителей я давно потерял. Уже и скучать про них забыл. А вот Дашка… А ведь говорила, что любит. И ждать обещала. Но, видно, любовь – это миф. Нет ее. Одни слова.
Хозяин! Сало! Ты забыл, что я голоден?
– А знаешь… Живи! Ну, прибью я тебя,   и в доме кроме тиканья часов, никаких звуков не будет. А так я буду знать, что в доме не один. Но давай сразу договоримся! Ты ничего не воруешь! Я тебя кормить буду сам.
Да что тут воровать-то у тебя? Старые валенки, что ли? Или сапоги. Так они тебе и так без надобности. Извини, конечно. Судя по воспоминаниям, ты парень геройский. И ноги покалечил  на войне. Просто не пойму, почему именно ты – мой хозяин?
Я выбираюсь из банки, которую хозяин открыл и поставил на пол, и быстро убегаю под кровать. Ты и правда решил меня угостить салом? Вот оно, покачиваясь, плывет в твоих руках к столу. Вот мягко падает на доску. Вот ножик взрезает мягкую ткань.
Я вижу на полу под столом три тонкие полоски кожицы. Да! Есть контакт! Ну, спасибо, что ли…
Ночью снова громкие стоны и откинутая на пол подушка. Снова кошмары? Я тихонько забираюсь на кровать и смотрю на твое лицо. Лоб испещрен глубокими морщинами, губы искривлены, брови сдвинуты, как будто тебе больно. Что тебе снится?
Лучи яркого полуденного солнца отражаются от ледяной воды быстрой горной реки. Смотреть на нее больно глазам. Рука отводит в сторону тонкую ветку, и я вижу небольшую деревню на том берегу.
– Самоед! Сколько их?
– Похоже, там большой отряд. Человек двадцать точно, – слышу я голос хозяина и понимаю, что он смотрит на деревню через прицел винтовки.
– Оружия много?
– Пара пулеметов. Еще грузовик. В нем ящики, но не уверен, что это оружие. Больше похоже на продукты.
– Собираются куда-то.
– Жаль, Колгана нет больше, – вздыхает хозяин, и раскидистая ветка вновь закрывает вид на деревню.
– Да уж… Могли бы подойти поближе, он бы перевел, о чем они говорят.
– Самоед! Смотри! Что там? – второй солдат толкает хозяина в бок. Ветка отодвигается, и я снова вижу деревню через прицел.
Между двумя столбами висит распятый парень. Рубашка на его груди пропитана свежей кровью, голова склонена вниз и странно болтается. К нему подходят два крепких мужика в камуфляже и что-то громко галдят на своем языке. Смеясь, поднимают голову пленного, и я с ужасом вижу, что это хозяин. Да! Это его рот, разбитый в кровь. Его свернутый на бок нос. А глаза… Что это? Вместо них только кровавые дыры! Я вздрагиваю от ужаса, и хозяин просыпается.
Я быстро отбегаю к спинке кровати.
– Кыш! – сипит он, сонно хлопая глазами и тяжело дыша.
Я смотрю на него с любопытством и перемещаюсь на пару шагов вперед.
– Кыш! – снова повторяет он.
Мне нравится это слово, и я вскарабкиваюсь на его ноги.
– Кыш, говорю! – он пытается прогнать меня рукой, но я не убегаю. – Погоди-ка… Кыш… Тебя так зовут? Кыш!
Возможно, это мое имя. Если честно, я не знаю, потому что меня никто никак не называл. Но мне нравится этот странный звук.
– Кыш! – снова говорит хозяин, но руками больше не машет. – А тебе-то что не спится?
Так я существо ночное. Это мое время. Да даже если бы и хотел подремать, от твоих ночных криков и возни все равно не уснешь.
– Я спать не даю? – он тяжело поднимается и садится на кровати, подложив под спину подушку, поднятую с пола. – Извини, брат! Сам мучаюсь. В больнице меня таблетками пичкали. Спал, как убитый, но чувствовал потом себя как овощ. Когда выписали, я их пить бросил. И кошмары снова вернулись. Война – дело такое, Кыш. Она как паразит, присасывается к тебе и тянет. И никакие таблетки тут не помогут. Иногда мне кажется, что она у меня уже всю душу высосала. Пусто внутри, как ночью в степи. И колючки кругом. Так что ты не обижайся, если вдруг наору на тебя.
Я подбираюсь ближе и сажусь к нему на живот. С отросшего ежика волос по виску медленно течет тяжелая капля пота. Мда-а-а… Несладко тебе там пришлось.
– А ты меня не жалей! – вдруг говорит хозяин и хмурит брови. Я, на всякий случай, отползаю обратно в ноги. – Жалость – самое поганое чувство. Я не для того все рассказываю, чтобы ты меня жалел! Просто, понимаешь, не могу я ни с кем поделиться, как на душе фигово. Санька мне друг, конечно, но он со мной бок о бок войну прошел и у него своих воспоминаний хватает. Просто ему больше повезло и он сейчас не один. У него семья. Прибавления вон ждет. Он и так много для меня делает. Но я не хочу становиться для него обузой.
Хозяин ложится на спину и закидывает руки за голову.
– Знаешь, чего я хочу? Быть кому-то нужным. Чтобы не обо мне переживали, а я о ком-то. Хочешь, я о тебе стану заботиться?
Он опускает голову и внимательно смотрит на меня. Я заползаю ему на грудь и уютно сворачиваюсь на ней калачиком.
– Вот и ладно, – говорит он и, закрыв глаза, тут же засыпает.

========== Глава 4 ==========
Мне нравится утренний хозяин. Он веселый и бодрый. И пахнет он намного лучше, чем ночью.
– Кыш! Кышка! Завтракать иди!
Это он меня Кышкой зовет. А я вовсе не против. Я выхожу из своей норки и легкой трусцой подбегаю к столу.
– Ешь яичницу. Вкусная-я-я…М-м-м…
Он побритый. И на щеках румянец играет. Я видел, как он обливался на улице водой из ведра, сидя в одних трусах на стуле. Потом он долго фыркал перед умывальником и подмигивал мне через отражение в зеркале.
– Сейчас позавтракаем и будем с тобой убираться. Вот скажи мне: зачем ты разгрыз калошу? Я тебя что, кормлю плохо?
Не… Кормишь ты меня хорошо. Грех жаловаться. А калошу я погрыз, потому что мне было скучно, пока ты рубил дрова на дворе.
– Сегодня Мельник свою бригаду пригонит. Ты не высовывайся. Слышишь?
Хозяин! Ты посмотри на мою морду! Я похож на дурака?
– Вижу, что понял. Нам ребята пол починят, завалинку подсыпят. И будет у нас в доме тепло.
Вот не зря я этого Мельника с первого взгляда невзлюбил. Вошел в комнату и на пол здоровенного кота поставил.
– Вот, привез тебе ловушку для мышей, Самоед! И в прихожке яду крысиного уже насыпал.
– Санька! Выгони его! – хозяин на коляске гоняется за обезумевшим котом. – И яд убери.
– Да что с тобой, Самоед? Ты странный какой-то.
– Чем я странный? – хозяин отловил, наконец, жирного кошака и выставил его за дверь.
– Не знаю, – пожимает плечами Мельник, – выглядишь хорошо. Даже отлично выглядишь.
– Спать хорошо стал, – улыбается ему хозяин.
А спать он, и правда, стал спокойней. И виной всему кто? Я! Как только я ложусь ему на грудь, бешеное сердцебиение успокаивается и кошмары прекращаются.  Сегодня, правда, сон был, но я не стал его долго смотреть. В нем хозяин спаривался с пышногрудой человеческой самкой. Поэтому я решил ему не мешать. Правда, потом он опять забылся и стал звать какую-то Дашу, пришлось снова угнездиться у него на груди.
– Кыш! Смотри, что у нас теперь с тобой есть! – Он протирает тряпкой небольшую коробку и отъезжает от нее на пару метров. Вспыхивает экран, и я вижу ту самую пышногрудую самку, с которой ночью спаривался хозяин. – Как тебе, нравится? Вот и мне тоже. Я б с ней зажег!
Ладно, зажигатель! Посижу с тобой и понаблюдаю за бегающими и поющими людьми. Но если честно, фигня этот твой телевизор. Его интересно смотреть, только когда ветер теребит антенну на крыше, и по экрану начинают бегать полосы.
К вечеру настроение хозяина портится. Виной тому несколько бутылок желтой жидкости. Пахнет она горько, но приятно. Он начал ее пить еще в бане, куда ходил с Мельником. А теперь сидит за столом и лакает ее один.
– Слышь… Кыш! Кышка! Поди… Поди говорю.
Я осторожно подхожу к столу и замираю в ожидании.
– Да не боись! Залазь. Выпей со мной пива!
От чего ж не выпить? Можно. Тем более запах этого «пива» мне нравится. А кусочек сухой рыбы очень удачно дополняет его.
– Вот скажи мне, крыса! Почему вас так не любят?
Откуда я могу знать, почему люди не просто не любят, а еще и боятся крыс. Может потому, что мы умные и шустрые?
– Потому, что вы как евреи. Умные и шустрые! Во! А евреев люди не любят. Я их, если честно, тоже не очень. Хотя… Как раз евреи мне ничего такого не сделали. А вот чечены поганые! – хозяин громко бухает кулаком по столу. От этого одна доска отскакивает, и стакан с пивом падает на бок.
Вот не люблю я резких движений! Я быстро спрыгиваю и убегаю под стол.
– Кыш! Ну не бойся ты! – я вижу красную рожу хозяина с отекшими веками, заглядывающую ко мне под стол. – Я ж не на тебя злюсь. Я маленьких никогда не обижал. Даже детей чеченских не трогал. А они убивали! Представляешь? Ему бы в школе учиться. Книжки хорошие читать. А он   учеником к снайперу идет. По нашим ребятам из укрытия палит. А в глазах такая ненависть и злоба, что мурашки по спине.
Так… Надо тебя как-то уложить спать. Попробую приманить рыбкой. Я хватаю из-под стола упавшую рыбью голову и бегу со всех ног к кровати.
– Эй! Ты куда? Кыш! Кышка! Стой! Рыбу в постель не… Все! Понял я тебя! Ну, перебрал немного. Есть такое. Согласен, что мне хватит. Только рыбу в кровать не клади.
Сегодня ты уснул без моей помощи. Я на всякий случай сажусь рядом и пытаюсь увидеть твой сон. Ничего… Пусто… Одна темнота. Страшная и безмолвная. Я перебираюсь к тебе на грудь, и меня накрывает дрема.  
Приятно дует легкий ветерок. Из леса тянет оттаявшей землей. Одинокая птица, первая вернувшаяся домой, поет свои песни на голой ветке. А вокруг такой простор, что дух захватывает.
Я на секунду просыпаюсь и приоткрываю один глаз. Хозяин чему-то улыбается во сне. Погоди… Неужели… Неужели ты тоже можешь видеть мои сны? Хм… А связь между нами все крепче!
С каждым днем на улице теплеет. Солнышко растопило последние грязные сугробы у калитки, и теперь девятка может заезжать к нам прямо во двор. Я уже привык к посещениям Мельника. Даже жду их с нетерпением. Нет, сам Мельник мне вообще никак. Но каждый раз хозяин заказывает ему сало и вечерами мы ужинаем вместе. Он ест жареную на сале картошку, а мне на стол кладет вкусные хрустящие шкварки.
– Кыш, ну чего ты? – хозяин в очередной раз протягивает ко мне руку, а я быстро отскакиваю от нее, роняя из лап вкусняшку.  – Ты чего дикий такой. Мне просто тебя погладить охота. Никогда в жизни крысу не гладил.
И не надо меня гладить. Я тебе что, кот поганый?
Очередной вечер перед телевизором. Программа совсем неинтересная. Люди выходят на сцену и издают странные звуки. Это называется концерт. Мне скучно. Хозяину, в принципе, тоже по барабану все эти трели. Но ведет передачу грудастая самка, с которой хозяин продолжает изредка спариваться во сне.
От сытного ужина и тепла, которое исходит от печи, меня размаривает, и я медленно засыпаю на коленях хозяина.
– Кыш… Вот видишь, ничего страшного же не произошло, – сквозь сон слышу я и чувствую, как теплая рука хозяина скользит по моей шерстке на спине.
Я вздрагиваю и открываю глаза. Рука замирает и… мы вместе проваливаемся куда-то в полусвет.
В ушах неприятно шипит, как тогда, когда хозяин забыл включить на ночь телевизор. Воздух тяжелый и вязкий. Мы словно нырнули в мутную воду. Становится душно и тревожно.
И тут из темноты на нас что-то начинает надвигаться. Оно медленно приближается и постепенно обретает очертания.
Это ребенок. Он висит в воздухе и таращит на нас черные глазки. Его лицо напряженно-красное, словно он готов вот-вот разразиться плачем. Он голенький и полупрозрачный, с недоразвитыми ручками и ножками.
– Ты это видишь, Кыш? – спрашивает хозяин, медленно перебирая пальцами мою шерсть.
– Вижу… – отвечаю я.
И тут ребенок широко открывает рот, и из непроглядной пустоты этой пасти раздается оглушительный свист. Он проникает в мозг, выжигая последние связные мысли, и тяжелыми волнами бьется в голове. Хозяин одной рукой хватается за подлокотник кресла, а другой крепко держит меня, пытаясь защитить от ураганного звука.
И тут случается новое чудо. Из окружающей нас мутной взвеси вдруг выходит человек в странной одежде, больше напоминающей перья. Он  резким движением выбрасывает руку вперед и выпускает в сторону орущего дитя тонкое перо.
Ребенок тут же теряет к нам интерес и поворачивается всем телом к странному гостю.
– Игоша хороший! – говорит странный парень и осторожно вынимает из перьев какую-то коробочку. – Тише, деточка, не плачь! Я принес тебе херач!
С этими словами гость нажимает на коробку пальцем, и тонкий  луч летит прямо в ребенка. Тот успевает вновь открыть рот, но луч тут же запечатывает его ярким огнем.
– А теперь вторая часть марлезонского балета… – шепчет гость, и луч начинает втягиваться обратно в коробку.
Все происходит настолько быстро, что мы с хозяином даже не понимаем, куда делся уродец. Пернатый парень прячет коробку в свой странный костюм и довольно потирает руки.
– Хороший Игоша – мертвый Игоша, – сообщает кому-то он и подмигивает нам круглым золотым глазом.
– Кто такой этот Игоша и что ты тут делаешь? – приходит в себя хозяин.
– Погоди… Ты, что меня видишь? – пернатый замирает на месте.
– Ну, да… Мы тебя видим, – кивает ему в ответ хозяин.
– Так… Погоди… Крыса… Ты до нее дотронулся и увидел Игошу и меня?
– Ну, да… – соглашается с гостем хозяин.
– Значит, так… – пернатый прохаживается взад-вперед, тихо клацая по полу когтями птичьих лап. –   Сиди тут и никуда не уходи. Я доложу начальству, и если подтвердится, что ты новый Дракон, я за тобой вернусь.
Парень начинает уходить в темноту, но затем резко останавливается.
– Погоди! Ты мне адрес свой скажи. А то как я тебя найду?
– Калужская область, Медынский район. Деревня Раево.
– Запомнил. А звать тебя как?
– Самоед. Глеб Самоедов.

========== Глава 5 ==========
Весь следующий день мы оба пребываем в некой растерянности. Я стараюсь держаться подальше от хозяина, да и он явно не жаждет ко мне приближаться.
– Ешь кашу, давай! – говорит он, ставя на стол блюдце с гречкой.
Я не понимаю, что именно вчера произошло. Может, это и есть соединение? А может наоборот, что-то показало нам, что мы не можем соединиться? И кто этот парень? И что это за вязкая темнота?
– Ты знаешь, что вчера произошло? – спрашивает меня хозяин, угрюмо глядя в телевизор. – Хотя… Если даже и знаешь, то сказать не сможешь.
Конечно, не смогу. Я же крыса! Ты забыл?
– Погоди… Там, в этой темноте, когда я спросил, видишь ли ты все это, я точно слышал, что ты мне ответил. Хотя, может мне это почудилось с перепугу?
Вообще-то, я тебе действительно ответил. Но ты не мог услышать мои мысли. Правда, иногда мне кажется, что ты их читаешь.
– Послушай, Кыш. Может мы с тобой это… Ну, то самое…
Хозяин! Ты совсем от одиночества рехнулся? Я не пышногрудая самка и не могу с тобой спариваться. Только попробуй ко мне подойти, я тебя так цапну, что…
Но я не успеваю закончить мысль. Хозяин быстро наклоняется и хватает меня своей огромной рукой поперек тушки. В первый момент я пытаюсь вывернуться и кусануть его за палец. Не готов я к такого рода отношениям, человек! Затем я решаю схитрить. Не буду пока дергаться и вырываться. Но  как только ты достанешь свой спаривательный орган, я…
Снова шум в ушах и эта странная темнота. Комната растекается и становится какой-то далекой. Впереди дрожащий непроглядный мрак. Я со страхом всматриваюсь, боясь, что из него снова вынырнет это безумное дите, с черными глазами и красным лицом.
– Жуть какая… – думаю я и замираю в руках хозяина.
– Еще что-нибудь скажи, – хозяин смотрит на меня с любопытством. От этой мутной слизи вокруг его лицо плывет и искажается, как будто каждую секунду меняется его выражение.
– Что сказать? – мысленно спрашиваю я.
– Ну, например, свое имя, – отвечает он.
– Мое имя невозможно выговорить. Но ты называешь меня Кыш. Меня это устраивает.
– Кто ты такой? – снова спрашивает он и поднимает меня выше, пытаясь тщательнее разглядеть.
– Я тотем, – я не сопротивляюсь ему. Пусть смотрит.
– Зачем ты тут? – хозяин кладет меня на ладонь.
– Ты мой хозяин. Я – твое тотемное животное. Мы должны соединится. Больше я ничего не знаю, – мне неудобно сидеть на ладони. Мои лапы проваливаются между его пальцев.
– Как соединиться? – спрашивает он, но в этот момент я все же соскальзываю с руки и падаю.
Муть растворяется. Предметы в комнате вновь становятся четкими, шум в ушах смолкает. Мы смотрим друг на друга. Я – сидя на полу, он – из своего кресла. У обоих кружится голова. И еще чувствуется зверский голод. Вчера было то же самое. Головная боль, правда, быстро прошла сама, а вот голод пришлось утолять, как обычно. Едой.
Мы сидим за столом и уплетаем холодную картошку с квашеной капустой и луком.
– Давай, давай! Налегай! Маслица еще подлить?
Ты бы хлеба лучше дал! Я б еще сальца поел и колбасы, той, что Мельник на прошлой неделе привозил.
– Сейчас бы колбаски, – вздыхает хозяин. – А еще знаешь чего? Черного хлеба на шкварках пожарить!
Больше он ко мне со спариванием не приставал. Надеюсь, его насовсем отпустило. Нет, я его конечно, понимаю. Мое тело тоже иногда мается от отсутствия самки, тогда приходится с упоением грызть старый валенок под кроватью. Но мыслей домогаться хозяина у меня не возникает.
– Вот интересно, Кыш, – говорит он, лежа на кровати поздно вечером, – почему ты выбрал хозяином меня?
Ты удивишься, но меня тоже постоянно мучает этот вопрос. Возможно, у нас с тобой намного больше общего, чем мы думаем?
– Может, потому, что я в разведке в Чечне служил?
Кстати, возможно. Ты прекрасно ориентируешься и умеешь выбирать кратчайший удобный маршрут. Я вообще бог ориентирования на местности.
– А еще я живучий, – он тяжело вздыхает. – Ведь как-то я выжил тогда? Ребята решили, что мне конец. Рассказывали, что после взрыва ко мне подбежали, а я весь в кровище. Одежда в клочья. Думали, что меня вместе с сержантом разорвало. А потом видят: я дышу. Ну, они меня в машину, и в медсанчасть. От крови отмыли, а на мне ни царапины. Только вот спина…
Я тоже, пока в этот дом добирался, попал на скоростное шоссе. Представляешь, я бегу, а со всех сторон машины. Вжих… Вжих… Ну все, думаю, хана мне. Ан, нет! Ни одно колесо даже хвоста не задело. Мы с тобой не просто живучие. Мы с тобой – удачливые черти!
Прошла почти неделя, а странный парень в перьях так и не появился. Мы с хозяином изредка заходили в тот странный мир в надежде, что пернатый гость снова объявится и объяснит нам все. Но его не было. К счастью, этот ужасный Игоша тоже больше не появлялся.
Попадая в этот странный мир, мы в основном разговариваем о нашем странном соединении. О том, что надо бы выяснить, что это за место и почему мы можем тут общаться. Вот только находиться в том мире мы долго не могли. Шум в ушах переходил в громкий рев, а воздух становился все более плотным.
Мы отскакивали друг от друга и несколько минут приходили в себя, стараясь унять сердцебиение, головокружение и тошноту. А как только все неприятные симптомы проходили, на нас нападал настоящий жор.
– Кышка! Я все равно есть хочу! – говорит мне хозяин, проглатывая целиком седьмое вареное яйцо.
Надо завязывать с этими походами. Мы так либо задохнемся этой тягучей темнотой, либо потом умрем от заворота кишок.
Еще через три дня, ранним утром, к нашим покосившимся воротам подъехало желтое такси и из него, прямо в грязную ржавую лужу, ступил начищенный до блеска ботинок.
– Чтоб тебя! – из машины вышел незнакомый паренек в голубой куртке с темно-синими полосками и вареных джинсах. Он огляделся по сторонам и, наконец, нашел более-менее чистый путь к дому. – Люди! Есть кто живой?
Хозяин неохотно выбирается из теплой кровати в прохладу остывшей за ночь комнаты и залезает в кресло с колесами. Почуяв, что нагретое местечко освободилось, я быстро юркаю под одеяло и пытаюсь уснуть.
– Тебе чего? – кричит хозяин, отодвигая старенькую занавеску на окне.
– Открывай, Глеб Самоедов! Я тебя нашел. Помнишь меня?
– Не-а, – качает головой хозяин.
– А Игошу помнишь? – спрашивает парень и подмигивает хозяину.
– Кышка! Вылазь! – кидает в мою сторону хозяин. – Сейчас мы с тобой все узнаем.
Но узнать мы ничего толком не успеваем. Парень заходит в дом и сразу по-хозяйски лезет под кровать. Я немного напрягаюсь, ведь там лежит мой любимый старый валенок. Но не он оказался целью визита странного паренька.
– Собираемся быстро! Ничего особого с собой не бери, только самое необходимое, – сообщает он, кладя на кровать открытый чемодан, и удивленно поглядывает на хозяина. – Давно в седле? – кивает он на инвалидное кресло.
– С Чечни, – неохотно кидает тот и переводит разговор на нужную тему. – Ты можешь объяснить, что происходит?
– В «болото» заходили? – спрашивает нас паренек, продолжая кидать в чемодан вещи.
– В какое болото? – удивляется хозяин.
– Тотем трогал? В муть ходил? – паренек внимательно оглядывает комнату и уверенно топает к шкафу.
– Было дело, – соглашается хозяин.
– Это я виноват. Не предупредил вас, чтоб не ходили туда, – он аккуратно сворачивает и укладывает в чемодан выходной костюм хозяина. – Теперь вся нечисть за вами охотится. Им не нужен новый Дракон.
Вообще, в последнее наши посещения этого «болота», мы с хозяином заметили, что далекая чернота стала какой-то неспокойной. Нам даже пару раз показалось, что мы видели неясные серые силуэты в ней.
– Теперь я отвезу вас в безопасное место, – паренек подмигивает хозяину и снова оглядывает комнату. – Вроде ничего не забыли.
– Тебя хоть звать-то как? – хозяин кидает в чемодан коробочку с электрической бритвой.
– Петр. Можно просто Петька, – улыбается парень и кивает в мою сторону. – Тотем как назвал?
– Кыш, – хозяин налегает на чемодан локтем, пытаясь его закрыть.
– Ну, что, Кыш! Собирайся! Нас ждут великие дела, – и Петька с размаху садится на чемодан задницей.

========== Глава 6 ==========
Машина неторопливо ехала по размытой весной дороге, тихо шурша колесами по мелким камушкам. Минут десять в салоне царила тишина, нарушаемая только гулом мотора. Первым не выдержал немолодой таксист:
– Я смотрю, ты решил друга в город перевезти? – спрашивает он у Петра, кивая на заднее сидение, где сидим мы с хозяином.
– Да. Нечего ему в деревне одному делать, – отвечает ему Петька, почесывая рукой нос.
И все же есть в этом Петьке что-то от птицы. Нос острый, тонкие пальцы с крупными костяшками. И повадки птичьи. Какая-то в нем беспокойность и вертлявость присутствует.
– И правильно, – продолжает разговор таксист, – сам-то я с деревни. До тридцати годков в колхозе трактористом работал. А как выходной, так пил по-черному. А какие еще развлечения-то в деревне?
– Да никаких, – соглашается с ним Петька.
– Вот и я так думаю, – говорит таксист и крутит руль, объезжая огромную лужу. – Потом решил, что все. Ша! Сопьюсь и жизни не увижу. И уехал в город. А тут тебе ресторации разные, кино, домино. Ну, я в городе так и остался. Почитай, уже двадцать годков, как в таксисах. А что… Сиди себе, да баранку крути. И люди попадаются интересные. Вот подвожу я, значит, однажды мужика …
Черт! Достал этот таксист своим трепом. Так охота забраться на спинку его сидения и куснуть за ухо. Нет, так-то он нормальный, просто разговоры его от мыслей отвлекают. А подумать есть о чем. Вопросов много. Что это за «болото» и почему нам с хозяином в него нельзя? Почему, когда он дотрагивается до меня, мы туда попадаем? И почему нам потом так плохо и есть хочется? Кто этот Петька и куда мы с ним едем? Хотя, этот вопрос хозяин должен был задать самым первым. О чем вообще он думал, когда решился уехать из дома?
– А где ноги-то покалечил, сынок? – это таксист уже у хозяина спрашивает.
– В аварии, – недовольно буркает тот, – болтал за рулем много.
– Это да…– соглашается с ним таксист. – Бывает, такие пассажиры попадаются, что всю дорогу языком мелят, как помелом. Вот, помню, ехал я однажды…
Точно покусаю его! Я высовываю морду из-за пазухи хозяина и перебираюсь к нему на плечо. М-да… картинка за окном унылая. Деревья голые, грязь и небо тучами заволокло. Хозяин вон тоже сидит темный и мрачный. Может мне и его укусить, чтоб очнулся?
Я тянусь мордой к уху и случайно касаюсь лапой его шеи. Темнота резко проглатывает нас обоих, застилая глаза и вливаясь в уши.
– Кыш… – думает хозяин и дотрагивается до моей спины пальцем. Я поворачиваю голову и вижу на плече у таксиста странное мохнатое существо с одним глазом. И этот глаз внимательно смотрит на нас.
– Вижу, – отвечаю ему я и убираю лапу с его шеи.
– Дядька, – говорит мой хозяин и стучит по спинке водительского кресла, – остановись на минутку. Мне отлить приспичило.
Молодец, хозяин! Сообразил! Мы в этом деле пока ничего не понимаем, а вот наш новый знакомый, Петька, может нам объяснить, что это за тварь.
– Петь, – хозяин перебирается в коляску, поставленную перед открытой дверью машины, – отвези меня вон в те кусты.
– Так ты тут дела свои сделай, да мы дальше поедем, – удивляется просьбе хозяина Петька.
Дурак он, что ли? Даже я, крыса, и то по выражению лица хозяина понял, что  он сказать что-то хочет по секрету.
– Не могу я у чужих людей на глазах ссать, – объясняет хозяин и кивает на кусты у дороги.
– А-а-а… – тянет Петька и толкает коляску в заданном направлении.
– Мы тут с Кышем случайно дотронулись друг до друга… – начинает говорить хозяин, когда коляска отъезжает от машины на приличное расстояние. – В общем, у таксиста нашего на плече какая-то тварь сидит.
– Так! – Петька останавливает коляску и, обойдя ее, встает напротив хозяина. – Опиши это существо.
– Короче, оно небольшое, волосатое и глаз один на затылке, – отчитывается хозяин.
– Хм… злыдня подцепил где-то, – хмурится Петька. – Жаль, я своего Карлушу оставил дома. Не смогу я мужику помочь. Злыдень этот – паразит. К людям, которые без любви всю жизнь живут, присасывается. В принципе, он безвреден для окружающих. А вот у хозяина своего силы вытягивает.
– Так может мы это… С Кышем сейчас в болото сгоняем и злыдню этому наваляем? – хозяин стучит кулаком по своей открытой ладони.
– Валяльщик! – усмехается Петька. – Давай лучше без самодеятельности. Вы и так своими походами в болото всю нечисть взбаламутили. Я доложу потом куда надо и этого злыдня с мужика уберут.
Вот зря Петька нас недооценивает! Мы б сейчас в болото сиганули и так этому злыдню накостыляли! Хозяин ему бы в глаз кулаком ка-а-ак дал бы! А я его зубами за ухо! А потом…
– Ну что, все получилось? – спрашивает таксист, когда мы возвращаемся к машине.
Я только сейчас заметил, какие у него глаза грустные. Как будто он устал от этой жизни, и радости у него в ней нет. А всему виной эта тварь, что сидит у него на плече.
– Поехали, отец! – говорит ему хозяин и, забираясь на свое место, добавляет, – а покалечило меня в Чечне. Взрывной волной отбросило прямо спиной на камни.
– М-да… война и тела, и души калечит, – вздыхает таксист. – Был у меня похожий случай. Везу, значит, я мужика одного…
Не только меня вопросы мучают. Я чувствую, как мой хозяин просто изнывает от любопытства. Но терпит. Я его понимаю. Надо момент улучить, чтобы всю нужную информацию у Петьки этого выпытать. И, понятно, что посторонних ушей быть рядом не должно.
Не люблю я людные места. Во-первых, там могут запросто хвост отдавить. А это не очень приятно. Во-вторых, не люблю я визгливых баб и мужиков с камнями в руках. В общем, пока мы на перроне ждем поезда, я опять за пазуху к хозяину залез. Тут, конечно, темно и пахнет каким-то дешевым одеколоном, зато никто не  будет визжать и камнями кидаться.
В электричке я только на секунду высовываю нос, и тут же прячусь обратно. Хозяин сидит в небольшом закутке перед первыми сиденьями, а Петька напротив него, в компании тетки с тремя огромными сумищами и молодой девушки с книжкой в руках.
– Может, выйдем в тамбур, покурим? – предлагает Петьке мой хозяин.
– Я не курю, – отвечает тот. – Да и ты, по-моему, тоже.
– Поговорить надо, – хозяин берется руками за колеса и катится в прокуренный и пахнущей ссаньем тамбур.
– Знаю, – начинает говорить первым Петька, – вопросов у тебя много. Только я пока на все не отвечу. Тебя подготовить надо. Скажу одно – тебя ждет очень интересная жизнь.
– Что ты там про драконов нес? – задает первый вопрос хозяин.
– «Драконы» – это название нашего отделения. – Петька говорит, нагнувшись к хозяину так, чтобы его не услышали два курильщика, стоящих в тамбуре. – Драконы – защитники и хранители порядка. Это люди, но у каждого есть тотемное животное.
– А у тебя кто? Орел? – спрашивает хозяин.
– Если бы, – смеется Петька, – попугай. Карлушкой зовут. Я год назад пошел на Птичий рынок, за кормом для рыбок. Там мне на голову Карлушка и свалился. Причем в прямом смысле. Спикировал откуда-то сверху и уселся на шапку. Они хозяев выбирают не просто так. Мы с ними чем-то похожи.
– Слушай… а почему меня именно крыса выбрала? Зверь просто какой-то не очень приятный. Чем это я на него похож?
А вот это было обидно. Чем это я так неприятен? По-моему, я очень милый и умный. Тебе же самому нравилось со мной общаться!
– Пока сказать не могу. Да и тотемы – не совсем животные, – объясняет ему Петька. – Это существа из другого мира. Они тоже своего рода паразиты, и могут существовать в нашем мире только, прикрепившись к телесной оболочке. Но они слишком слабые, чтобы напрямую с человеком контактировать. Сначала селятся в животных, а потом выбирают себе хозяина. И вот когда тотем сливается со своим хозяином, получается Дракон.
– Кыш мне что-то говорил про соединение, но как-то невнятно. По-моему, он сам не очень понимает что это.
Верно… Я и всей этой истории с другим миром не знаю. Точнее, я помню, что жил не здесь. И даже иногда вижу во снах мой мир, но не помню, как попал в крысу.
– Как я и говорил, тотемы слабые существа. Вся их сила уходит на вживление в животное. Они как бы становятся им. А их настоящая сущность практически все забывает, – в этот момент поезд останавливается, и разговор на некоторое время прерывается шипением открываемой двери вагона и недовольным бухтением какой-то бабы.
– Стоят тут… ЛюдЯм войти только мешают. Алкоголики чертовы…
– И тебе не хворать, мать, – весело отзывается Петька, и дверь с шипением закрывается.
– Уж если тотем, то хотелось бы животное поблагородней, – выдает мой хозяин. – Лев, слон, крокодил там.
– Дракону с тотемом нужно быть постоянно. Парень с попугаем на плече или с крысой за пазухой внимание не привлечет. А теперь представь человека, идущего по улице со слоном, – смеется Петька.
– Ну, хотя бы собака какая, – вздыхает хозяин.
– Ты думаешь, собака лучше крысы? – качает головой Петька. – С большой собакой не везде пускают. А мелкое животное можно спрятать.
– Ты говорил, что с тотемом нужно постоянно быть, а чего ж ты без своего приехал?
Вот и мне это интересно.
– Это задание не связано с болотом. Потом, дорога дальняя, а Карлуша у меня – птица нежная и капризная. Клеток не любит. Поэтому я на пару дней оставил его в конторе, – объясняет Петька.
– А что у вас за контора такая?
Да… Типа «Отдел по борьбе с правонарушениями нечистой силы»? Или «Клуб болотоходцев»?
– Через пару часов в город приедем. Там все и узнаешь, – отвечает Петька и снова замолкает, открывая дверь тамбура перед пахнущим пивом мужиком.

========== Глава 7 ==========
Я никогда не был в большом городе. Наверное, никогда не был. По крайней мере, в крысе точно. Мне ужасно интересно, как выглядит мегаполис, и какие в нем живут люди. Я отодвигаю лапами ворот хозяйской куртки и выглядываю наружу.
Хм… Ничего интересного. Огромные избы из кирпича и снующие взад-вперед прохожие. И этих прохожих чересчур много.   И все они бегут… спешат куда-то. Как муравьи в муравейнике. Точно! Мне это напоминает один большой муравейник.
– До Кожевнического, – кидает Петька в окно такси.
– Садис, дарагой! Как ветер донесу тебя, – отвечает ему усатый и носатый таксист.
Загрузив коляску в багажник, Петька усаживает нас с хозяином на заднее сидение, а сам устраивается впереди.
Я чувствую, что хозяин напрягся. Не могу понять причину. Может, он от того мужика злыдня подцепил?
– Откуда приехал? – как-то недобро спрашивает у водителя хозяин.
– Вырос в Душанбе. Но сам я армянин. В столице уже давно обустроился! – шофер восторженно смотрит в окно и широко разводит руки в стороны.
– Ты за баранку-то крепче держись! – Хмуро цедит сквозь зубы хозяин и добавляет тихо, так, чтоб один я его слышал, – все одно – твари черные.
Ах, вот оно что… Да ты у меня националист, хозяин! И чем тебе так не по душе пришелся этот южный товарищ? Только потому, что нос огромный, глаза угольные, да волосы… Вспомнил! Те мужики, из твоего сна. Пожалуй, соглашусь. Есть что-то общее с нашим водителем.
– Расслабься, Глеб! Тут на каждом шагу армяне, азербайджанцы, грузины, че… – Петька бросает быстрый взгляд на хозяина и замолкает.
– Дома лучше бы сидели, – недовольно бурчит хозяин, глядя в окно.
– С работой у нас плохо, – качает головой таксист, – вот я и прыехал к деверю. Люди тут хороший, добрый. Мне нравится… Вот один раз девушка вез. Красивый такой девушка…
Ну, началось… Вот почему таксисты все так похожи? Рот ни на секунду не закрывается. Так бы за ухо и цапнул!
Машина тормозит возле пятиэтажного старого дома, и мы вылезаем на тротуар. Вернее, вылезает Петька, а мы с хозяином переваливаемся с заднего сидения в инвалидное кресло.
– М-да… тяжело тебе приходится, – качает головой Петька, глядя, как хозяин приподнимается на руках, пытаясь удобнее усесться.
– Нормально, – кидает тот недовольно. – К плохому человек привыкает так же, как и к хорошему. Просто медленнее.
– А что врачи говорят? – Петька ставит на колени хозяину большую сумку.
– Ничего хорошего, – отмахивается от разговора хозяин и, приоткрыв ворот куртки, заглядывает ко мне, – ну, как ты там?
Если честно, тебе бы чаще нужно мыться, хозяин. Без обид! А в остальном неплохо.
– Главное, не трогай тотем, – предупреждает его Петька. – Нечисть за физической оболочкой следить не может. Надеюсь, мы от них оторвались.
На первом этаже нас окликает старушка-консьержка:
– Куда? – строго спрашивает она Петьку, который шагает прямиком к лифту.
– Вот, – Петька сует ей под нос какой-то шарик с дырочкой внутри.
Тетка сует в дырку обычную ручку и недолго смотрит на синий колпачок.
– Питерский, что ль? – более дружелюбно спрашивает она Петьку.
– Точно, – улыбается тот. Но тетка уже смотрит в сторону хозяина. – Это со мной, – говорит консьержке Петька и добавляет, – Глеб, покажи тотем.
Мне в глаза бьет яркий луч света из круглого светильника под потолком, и я недовольно отворачиваюсь, пытаясь спрятать голову в складках хозяйской одежды.
– Дракон, что ли? – тетка с интересом сует свой нос за ворот куртки хозяина.
– Новенький, – кивает Петька, вынимая меня на свет.
Ты, парень, конечно, неплохой, Петька, но я такого панибратства не потерплю!
– Ах ты ж… – Петька резко разжимает руку, я падаю на жесткий пол подъезда, а он трясет в воздухе укушенным пальцем.
– Осторожней! – хозяин нагибается к полу и тянется ко мне.
Стоп! Не забыл, что нам нельзя трогать друг друга? Молодец! Быстро соображаешь… Хозяин натягивает на руку рукав куртки и только после этого поднимает меня с пола.
– Хорошим Драконом станет, – одобрительно кивает нам консьержка, – шустрым и зубастым.
Ну, все… Тетка остается у нас за спиной, а мы стоим перед дверью огромного лифта. Но вместо того, чтобы нажать кнопку, Петька прикладывает к ней тот же шарик с дыркой.
Двери открываются, и мы оказываемся в длинном коридоре. По нему бегают деловые молодые люди с бумагами, чинно проплывают девицы, мягко покачивая бедрами, а на стульях, возле дверей, сидит разношерстная публика.
– Эй, друг! – останавливает Петька молодого человека с тубусом под мышкой. – Не подскажешь, Синельников где сидит?
– Это вам на третий уровень, – объясняет парень, – по лестнице наверх. Сто шестой кабинет. Только у нас сейчас обед. Не уверен, что Иван Юрьевич на месте.
– Слушай, – Петька чешет пальцем свой длинный нос, – мы не местные. Может, отведешь нас к Синельникову?
– Я на задание, – качает головой парень, – на вокзале засекли активность. Надо бы через болото пройти туда. Так что я на Мясницкую с Драконами. Извини… – парень пожимает плечами. – Погодите! – оживляется он вдруг. – Катюша! Кать… Покажи  ребятам где кабинет Ивана Юрьевича! Все равно туда идешь.
– Между прочим, я секретарь, а не… – девушка замолкает, глядя на хозяина в инвалидном кресле. – Ой… Конечно, отведу! Нам лучше по левой стороне пройти. Там в столовку еду подвозят, поэтому специальный подъем для тележек есть.
Третий уровень оказался обычным третьим этажом. Единственное, что нас с хозяином удивило, так это каким образом дом из жилого так хитро перестроен в контору. Само помещение ничем не отличалось от первого этажа. Все тот же длинный коридор с кучей закрытых кабинетов.
– Ну, вот… – говорит Катя, останавливаясь у одной из дверей, – пришли. Подождите, я доложу Ивану Юрьевичу о вас, – она берется за ручку и снова оборачивается к Петьке. – А как вас представить?
– Скажи, что я по заданию Балашовой. Привел нового Дракона, для определения в отряд и обучения, – отрапортовал Петька, протягивая Кате шарик. – Вот мои документы.
Девушка коротко кивает и, взяв из рук Петьки «документы», скрывается в кабинете. Не проходит и минуты, как дверь распахивается, и мило улыбающаяся Катя сообщает нам:
– Иван Юрьевич вас ждет, – мы двигаемся вперед, но она нас чуть притормаживает движением руки и шепотом говорит, – у него диабет, и он должен есть по часам, чтобы принять лекарство. Не задерживайте его.
Все это время я преспокойно сижу на плече у хозяина. Самое интересное, ни одного визга от девушек я пока не услышал. Мне вообще показалось, что большая белая крыса, сидящая на плече парня в инвалидном кресле, никого не удивила. Видимо, тутошний народ и не к такому привык.
Кабинет оказался обычной рабочей комнатой с огромным кожаным креслом, длинным столом, несколькими стульями вокруг него и небольшим стеклянным столиком, украшенным графином с водой и сияющими чистотой стаканами. В кресле сидит седой мужчина лет пятидесяти, в строгом черном костюме и при галстуке. При виде нас он поднимается и, поправив на груди галстук, подходит к нам.
– Очень рад приветствовать вас в Московском офисе, – улыбается он нам и пожимает руки Петьке и хозяину.
Я привстаю на задние лапы и вытягиваю морду, тоже надеясь на приветствие, но  мужчина, только взглянув в мою сторону, снова отходит к своему креслу.
– Итак… Эм… – мнется он, усаживаясь.
– Петр, а это Глеб – новый Дракон, – отвечает ему Петька.
– Да… Так вот, Петр и Глеб, – продолжает Иван Юрьевич, – Ирина Николаевна мне говорила, что командировала своего сотрудника за Драконом. Я, конечно, предложил ей отправить своих ребят, но она настояла на вашей кандидатуре, Петр. И да, нам просто необходимы новые Драконы, особенно в связи с новой открывшейся трещиной! Но у нас проблема с общежитием, Глеб. Селить некуда. Мы предлагаем новым, гм… сотрудникам снимать жилье, но… Квартиры нынче в Москве кусаются… М-да…
– Так давайте Глеб к нам, в Питер поедет? – по-птичьи встрепенулся Петька. – С отдельным жильем у нас тоже не очень, но зато в общежитии места есть.
– Нам нужно обсудить этот вопрос с Ириной Николаевной лично, но…– Иван Юрьевич наливает себе из графина воды и делает несколько глотков. – Я бы не хотел вот так разбрасываться Драконами. Вы пока покушайте в столовой, по улице погуляйте, а я переговорю со своим руководством и с питерскими товарищами…

========== Глава 8 ==========
Через пару часов, после вкусного обеда в местной столовке, гордо именуемой кафе, и небольшой прогулки по двору, мы снова сидим в кабинете у Ивана Юрьевича.
– Там… – говорит он, поднимая вверх указательный палец, – приняли решение.
Мне становится немного не по себе. Я вдруг представляю, как этот мужик поднимается по лестнице в небо и там разговаривает с другим мужиком, с бородой и в длинном белом балахоне.
– В общем, высшее руководство поддержало просьбу Ирины Николаевны, и новый Дракон достается Питерскому отделу БНиП, – говорит он грустно.
– БН чего? – не понимает мой хозяин.
 – Отдел по Борьбе с Нечистью и Потусторонним, – объясняет ему Петька.
– Жаль, – вздыхает Синельников, – Драконы сейчас на вес золота. А Питер себе такого богатыря забрал. Не зря Балашову пираньей называют. Зубастая и шустрая!
– А почему пираньей? – снова спрашивает хозяин.
– Ходит слух, что она тоже Драконом была. И ее тотемом была пиранья, – объясняет ему Петька.
– Ирина была очень сильным Драконом, – кивает нам Иван Юрьевич. – Правда, сам я не застал ее в расцвете сил.
– А вы сами не Дракон разве? – хозяин от любопытства начинает елозить в кресле.
– Я Портным был, – улыбается Синельников.
– Костюмы шили? – догадывается хозяин.
– Портными у нас Магов называют. Они как бы запечатывают, или зашивают своей магией щели, – снова объясняет Петька.
– Да… – кивает Петьке Иван Юрьевич. – Я Портной пятого уровня. Мною лично «заштопано» пять дыр.
– А дальше? – не унимается хозяин.
– А что дальше? – вздыхает Синельников и улыбка с его лица исчезает. – Закрытие пятого разрыва мои последние силы забрало.
– А дальше? – настаивает хозяин.
– Я стал человеком, – говорит Иван Юрьевич и отворачивается к окну. – После того, как я израсходовал весь запас силы, мне предложили работать в отделе. Вот теперь сижу и бумажки перебираю.
– А почему эта Ирина сейчас тоже в отделе работает? – Хозяин подъезжает ближе к креслу Синельникова, – почему она не Дракон?
– Увы… тотемы не вечны, – отвечает ему Иван Юрьевич. – Обычно животное умирает своей смертью, а сама тотемная сущность переселяется в другую зверушку. И этот новый тотем выбирает себе нового хозяина. Так было всегда. Но сейчас стало происходить что-то странное. Появилась нечисть, способная убивать именно тотемную сущность. И выследить ее мы   пока не можем. А тотемы погибают. Соответственно, новых Драконов все меньше и меньше.
– Получается, что мой Кышка был когда-то другим животным и другим Драконом? – интересуется мой хозяин и смотрит на меня.
– Вы, когда в питерскую контору доберетесь, сходите первым делом к Левшам, – советует хозяину Синельников. – Им нужно будет проверить силу тотема. И там они смогут сказать, сколько раз он менял животное. Чем большее количество переселений прошла эта сущность, тем слабее становится тотем. А сейчас, – Иван Юрьевич хлопает по столу ладонями, показывая, что нам пора сваливать, – спускайтесь на первый уровень. Сорок пятая комната. Катя поставит печать где надо, выдаст суточные и билеты на «Красную стрелу» до Питера.
– Можно последний вопрос? – хозяин тормозит коляску у двери и поворачивает голову к Синельникову.
– Валяй, – кивает ему тот.
– Я так понимаю, не всем бывшим Драконам и Портным, которые потеряли силу, предлагают  работу в конторе, – говорит хозяин. – А что происходит с другими?
– Ну…– Синельников задумчиво потирает пальцем висок, – по сути, они становятся обычными людьми. Им просто немного корректируют память.
– То есть, они забывают, что когда-то были Драконами и Портными? – хмурится хозяин.
– Ну, все! – Синельников поднимается, подходит к двери и распахивает ее перед нами, – вам пора. У меня дела. В Питере привет передайте Ирине Николаевне от меня.
Поезд мягко тронулся с вокзала, оставляя позади проснувшуюся после долгой зимы Москву.
Сидя на небольшом выдвижном столике   в двухместном купе и упершись в стекло лапами, я смотрю на мелькающие за мутным окном весенние пейзажи, залитые теплыми лучами солнца, серые пятиэтажные дома пригорода, лысые непаханые поля и голые деревья.
– Богато, однако, живем, – говорит хозяин, раскладывая на столе какие-то сальные бумажки, – суточные неплохие и места в поезде недешевые. Кто эти ваши «Рога и копыта» финансирует?
– Правительство, – отвечает Петька, засовывая дохлую подушку в жесткую белоснежную наволочку, – там тоже есть наши люди. Из бывших. Да и разведка частенько пользуется разработками наших Левшей.
– Левши – это кто? – хозяин ловко ловит на лету брошенную подушку и кладет ее на свою полку.
– Это наши инженеры, – Петька долго борется со склеенным пододеяльником, тихо матерясь. – У них много секретных проектов, по заданию военных в том числе.
– А у них тоже какой-то дар особый? – хозяин помогает Петьке расправить пестрое короткое одеяло в пододеяльнике.
– Ага, – Петька кивает и отдает одеяло хозяину, – они гении. Но не простые. Они могут создавать приборы, которые   работают в болоте именно на уровне энергии. Я и сам многого не понимаю. Приедем, познакомлю тебя с Серегой. Он тебе все объяснит.
Мне этот разговор быстро наскучивает. Да и пейзаж за окном стал совсем однообразным. А еще я захотел есть. С обеда прошло уже много времени, а ни Петька, ни хозяин так и не вспомнили про еду.
Вот интересно… Какие на вкус эти бумажки, что хозяин разложил на столе?
– Кыш! Кышка, сволочь! Ты зачем десять тысяч  сожрал?
Они пахли колбасой. А вон та бумажка пахнет табаком. Поэтому сам ее ешь.
– Он голодный!
Вот, Петька молодец! Догадался, что меня кормить иногда надо. А ты? Не стыдно? Забыл про оголодавшее тотемное животное. А я его еще и хозяином считаю!
– Точно! – хозяин раздвигает инвалидное кресло и перебирается в него. – Тут должен быть вагон-ресторан!
Вагон, который хозяин назвал рестораном, больше походил на вагон электрички, в которой мы ехали из деревни. Только между сиденьями стоят столы, а вместо попрошаек снуют официанты с подносами. И еще тут играет музыка.
«Да и на небе тучи, а тучи, а тучи – как люди» – гнусавит голос из небольшого динамика над дверью. Гадость какая… У  меня от этих тучелюдов сыр в горле застрял. Очень вовремя хозяин сует для меня за шиворот кусок свежего огурца. Еще попить дай! Можно пива. Мне оно нравится.
– Что за хрень поет эту хрень? – спрашивает хозяин у Петьки.
– Модная группа, – отвечает тот, отрезая ножом кусок шницеля. – Они у нас уже пару лет в хит-парадах лидируют.
– А что еще сейчас слушают? – спрашивает у него хозяин, опрокидывая в мою сторону стакан с пивом.
– Ну, еще Маликова слушают, «Кабаре-дуэт «Академия»: «Ты отказала мне два раза, "Не хочу", – сказала ты. Вот такая вот зараза …» – напевает Петька.
– Этих клоунов мы с Кышем по телеку видели. И нам не понравилось. Да, Кыш?
Да! Вот полностью согласен. Тупые песни от тупых фриков. Хотя, иногда показывают ничего так блондинок. Хочу тебе напомнить, что с одной из них ты во сне того… Ну, ты помнишь…
В конце вагона-ресторана слышатся какие-то крики, и музыка в динамике замолкает.
– Всем доброго вечера! – слышим мы приятный молодой голос. – Мне хотелось бы спеть для вас очень хорошую песню. Она уже не новая и многие ее, возможно, слышали. И я уверен, что те, кто слышал, не останутся к ней равнодушными. А кто с ней незнаком, думаю, не разочаруются.
Тихо тренькнула гитара и голос запел:
– Мой друг, художник и поэт,
   В дождливый вечер на стекле,
   Мою любовь нарисовал,
   Открыв мне чудо на земле…

========== Глава 9 ==========
Ранним утром мы выходим из вагона «Красной стрелы» и оказываемся на шумном перроне. Петька перекидывает одну сумку через плечо, а вторую с размаху бросает на колени хозяину. Тот тихо крякает и, пристроив ее удобнее, крутит колеса вслед удаляющемуся Петьке.
– Петь… Петр! Да, подожди ты! – кричит он Петькиной спине.
– Догоняй, – сердито бросает Петька через плечо.
– Ну, извини за вчерашнее, – хозяин опускает голову и тяжело выдыхает перегаром прямо на меня. – Я перебрал немного и мало что помню.
Правда? Не помнишь, как ты после пива заказал водку и потом совал свои бумажки парню с гитарой, прося его еще петь? И зачем ты его поволок к нам в купе, тоже не помнишь? Зачем гитару отобрал и минут десять тренькал на ней, голося какие-то дворовые песни? Зачем потом полез с кулаками на кавказца из соседнего купе, который просто культурно попросил петь потише? Тебе еще повезло, что проводник в нашем вагоне оказался бывшим афганцем и не сдал тебя милиции.
– Тебе пить вообще нельзя. Ты хоть это понимаешь? – Петька останавливается и поворачивается в сторону хозяина. – Ты становишься дурным и неуправляемым.
– Знаю, – вздыхает хозяин, – меня понесло просто. Случайно. Войну вспомнил. Молотка, друга моего. Он тоже песни под гитару пел, пока ему руку не оторвало.
– Ты это вчера раз пять рассказал, – хмурится Петька, – последний раз – как раз перед тем, как вмазать грузину из соседнего купе.
– Не люблю я их, – недобро щурит глаза хозяин.
– Я догадываюсь, почему, – кивает Петька. – Но ты должен понять, что Дракон – это существо метафизическое. И если честно, я не представляю, как он поведет себя, если ты будешь пьян.
Мне надоедает вдыхать тяжелый запах перегара. Я высовываю нос между двух кнопок на куртке и смотрю на Петьку с осуждением. Вот как он не понимает? Хозяин, когда про войну вспоминает, напрягается даже трезвым, а уж пьяным – сам бог велел.
– А ты тоже хорош, – тычет в меня Петька, – прям точная копия своего бешеного хозяина. Ты зачем меня кусанул, когда я драку пытался остановить?
А зачем ты хозяина за грудки схватил?
– А на проводника зачем прыгнул и пытался к нему в карман залезть?
Так там это… там был бутерброд с салом. Ты же знаешь, что меня от сала штырит.
– Ладно… – Петька бросает сумку на мостовую  возле стоянки такси. – Обещайте мне оба, что будете вести себя прилично.
Хозяин коротко кивает, а я делаю вид, что ко мне это никак не относится, и тихонько грызу пластмассовую молнию на внутреннем кармане хозяйской куртки.
Нам повезло, водитель оказался русским. Но это не спасло нас от знаменитой таксистской фразы: «Вот везу я однажды…» К счастью, ехать оказалось не так и далеко. Через двадцать минут машина остановилась возле старого четырехэтажного строения, больше похожего на больницу. Оно  скромно ютилось в небольшом переулке, между домов-кораблей.
Подойдя к железному забору, огораживающему дом и небольшой дворик,  Петька уверенно нажимает на кнопку звонка на воротах и машет нам рукой.
– Прослушайте небольшую инструкцию, как себя вести, – говорит он, серьезно глядя на нас с хозяином. – Сейчас мы войдем в здание нашего филиала. Балашова в курсе, что мы должны приехать и ждет. Но сначала мы зайдем в туалет и приведем тебя в порядок.
– А что со мной не так? – обиженно пыхтит хозяин.
– Ты свою рожу вообще видел? – Петька хмурит брови. – Тебе нужно побриться, волосы как-то прибрать. Ну, и главное, отбить запах, почистив зубы и пожевав  лаврушку. Не могу же я тебя представить пред очи Ирины Николаевны, как бомжа с вокзала.
Пока хозяин бреется, я тоже зря времени не теряю. Успеваю умыть морду под тонкой струей воды, прогрызть дырку в тюбике с зубной пастой и утащить обмылок с раковины за пазуху хозяину.
В принципе, питерская контора мало чем отличается от московской. Все тот же длинный коридор с кучей дверей и тусклым светом ламп под потолком. Вот только сама атмосфера вокруг более дружелюбная и теплая.
– Бахча! – окликает Петьку невысокий блондин в шапке с помпоном и пуховике. – Там Карлушка твой у Людмилы Захаровны кресло кожаное разодрал.
– Это месть за то, что она его в клетке закрыла, – Петька пожимает руку пареньку. – Карлуша у меня птица свободолюбивая. А вы с Тортиком все мерзнете?
– Ага, – вздыхает паренек, расстегивая молнию пуховика. В образовавшуюся щель тут же вылезла недовольная заспанная собачья морда. – Вообще, я с ним задолбался. Прикинь, я ему вчера сварил ножку кролика. А он ее жрать не стал. Зато из помойки вытащил колбасную шкурку и схомячил ее под кроватью.
– У твоего тотема своеобразный вкус, – смеется Петька.
– А это с тобой кто? – Толик кивает в нашу с хозяином сторону.
– Глеб Самоедов, – представляет хозяина Петька. – Новый дракон. А это наш Толик и его тотемное животное Тортик.
– Приятно, – Толик опять кивает головой. В этот момент у проходящей мимо него девушки с ремешка на плече срывается кожаная сумка и с грохотом падает на пол. Голова маленькой собачки за пазухой Толика прижимает уши и из-под куртки на пол льется тонкая желтая струя. – Тортик! Да чтоб тебя! Как можно быть таким трусом?
– Ладно, – Петька делает шаг назад, стараясь не наступить в лужицу на полу. – Мы пошли. Нас Ирина Николаевна ждет. Увидимся дома!
– И вам удачи! – Толик достает из кармана куртки пачку салфеток и, протерев мокрое пятно на брюках, идет дальше по своим делам.
– Слушай… – хозяин задумчиво смотрит вслед Толику. – А эта… блин, даже язык не поворачивается, собака – тоже тотем?
– Конечно, – Петька указывает в сторону лифта, – и, кстати, не такой уж бесполезный. Ты знаешь, что йорки – прекрасные мышеловы?
– Да ну, нафиг… Когда ты говорил про собаку-тотем, я себе овчара представлял. Или самоеда… – хозяин вкатывается в лифт. – Хотя, о чем я говорю? У меня тотем – вообще крыса.
Вот опять обидел… Я не просто крыса! Я большая и очень умная крыса! А ты дурак, даже когда трезвый!
Возле большой двери на последнем этаже, Петька останавливается и отряхивает руками брючины своего костюма.
– Слушай… – хозяин отмахивается от Петькиной руки, которая поправляет ему галстук на шее, – а почему он тебя назвал «Бахча»?
– Фамилия у меня такая…Астраханский. Поэтому меня Бахчей и называют, – Петька глубоко вздыхает и три раза стучит в дверь костяшками пальцев.
– Входите! – слышим мы из-за двери громкий женский голос.
Пиранья, говорите? Пожалуй, она больше акулу напоминает, эта ваша Ирина Николаевна! Наверное, из-за странных длинных и очень белых зубов. И еще она какая-то худая и сутулая. А голос какой? Как будто в трубу гудит.
– Ну, здравствуйте! – Балашова улыбается нам, показывая два ряда зубов. – Петр, молодец! Сделал все оперативно. А вас, кажется, Глебом зовут?
– Глеб Самоедов, – кивает ей хозяин.
– Ирина Николаевна. Начальник питерского филиала, – представляется Балашова хозяину. – Знакомьте меня с вашим тотемом.
Не надо меня трогать! Я сам прекрасно могу вылезти. Тем более, что в той вазочке, которая стоит на столе, я чую вкусные печенья.
– Смелее! – говорит мне Ирина Николаевна, и ее рука мягко опускается мне на спину.
– Осторожно, он кусается… – открывает рот хозяин, но Ирина Николаевна продолжает гладить мою спину.
Знаете, что странно… Я помню это прикосновение. И эти глаза. Бред! Я первый раз вижу эту женщину и…
– Ну, здравствуй, – улыбается она мне.
Хм… а теперь она мне не кажется неприятной. У нее очень добрые глаза. И такие знакомые…
– Как вы назвали тотем? – спрашивает Ирина Николаевна у хозяина.
– Кыш, – отвечает тот и тут же задает вопрос, – а правду говорят, что вашим тотемом была пиранья?
– Я знала, что меня так называют за глаза, – смеется Ирина Николаевна. – Давайте не будем разрушать легенду, – она хитро подмигивает хозяину. – Скажу одно – мой тотем был смелым и добрым. И мы были с ним большими друзьями. Надеюсь, что вы со своим Кышем тоже станете прекрасной парой. А теперь давайте перейдем к делам, – говорит Балашова и, убрав руку с моей спины, обходит свой стол и садится в кресло.

========== Глава 10 ==========
Нас с хозяином определили в группу первого уровня и поселили в общежитии. Для этого мы заполнили кучу каких-то анкет, и под конец веселая молоденькая девушка в секретариате выдала нам «Инструкцию о правилах работы с метафизическим телом «Дракон». Хозяин свернул листы в трубочку и сунул их ко мне за пазуху.
Инструкция мне не очень понравилась. Я сгрыз углы первых трех страниц и на этом решил закончить ознакомительную часть.
– Карлуш… Карлушка, – слышу я голос Петьки.
Интересно, что там за Карлушка такая. Я высовываюсь из куртки и вижу маленького зеленого волнистого попугайку, сидящего к нам спиной на высокой спинке кожаного кресла.
– Карлуш, ну, не сердись, – Петька подходит к креслу, и попугай мелкими шажками перебирается на другой конец спинки, – мне пришлось ехать в переполненной электричке, а рядом со мной стояла тетка с огромным котом. Ты же не любишь котов?
Карлуша наклоняет голову и недоверчиво смотрит на Петьку.
– Он был намного больше Сесиль, – продолжает Петька, протягивая руку к попугаю. – И Сесиль намного дружелюбнее этого кота. Карлуш… Ну, пошли домой. Нам с тобой задание дали. Завтра идем злыдня ловить. Слышишь меня?
После последнего заявления Петьки Карлуша встрепенулся и мелкими шажками забрался сначала на ладонь хозяина, перелез на плечо, и прижался головой к его щеке.
– Я тоже по тебе скучал, – улыбается Петька и гладит пальцем по зеленой голове попугая.
– Погоди! А почему вы с Карлушей в болото не проваливаетесь? – интересуется хозяин.
– Мы умеем управлять своими метафизическими сущностями, – объясняет Петька. – Этому вас научат на первом уровне обучения. А сейчас пошли селиться в нашу общагу.
Ехать оказалось не близко. Старенький трамвай долго трясся по рельсам, увозя нас из центра на окраину Питера.
Общежитием оказалось одно из пятиэтажных зданий недалеко от метро «Черная речка». Таких пятиэтажек было четыре. Они образовывали колодец, внутри которого был небольшой дворик с футбольной площадкой посредине.
– Нашей конторе принадлежит второй корпус, – объясняет Петька, помогая хозяину подняться по ступенькам к подъезду. – Комендант – мировая тетка, из своих, бывшая швея первого уровня. Остальные корпуса принадлежат  Институту искусств.
– Швея – это портной женского рода? – уточняет хозяин.
– Да. Первый уровень – самый слабый у магов. Максимум одна закрытая щель, – продолжает объяснять Петька, нажимая кнопку лифта.
– А самая высокая? – спрашивает хозяин, закатываясь в лифт.
– Десятка, – Петька нажимает на третий этаж, – но таких магов сейчас нет. Это большая редкость.
Куртка распахивается, и я, сидя на груди у хозяина, с интересом оглядываюсь.
Комната небольшая. Всего четыре кровати, один шкаф, большой стол и два стула. Небогато…
– Ну, располагайтесь, – говорит Петька и бросает сумку хозяина на кровать у окна.
Пока хозяин разбирает вещи, меня определяют на застеленную скользким покрывалом кровать. Пробежавшись по ней пару раз, я помечаю свою территорию, потом забираюсь на подушку и мой нос оказывается на уровне стола.
А там… на белой тарелке с голубой каемочкой, на куске хлеба лежат… аппетитные, подсохшие по краям, заветренные ломтики сыра. И тут я вспоминаю, что не ел со вчерашнего вечера. Я перебираюсь передними лапами на стол и вижу Карла. Наглый попугай подходит к тарелке и, поставив на ее край когтистую лапу, начинает громко орать и махать на меня крыльями.
– Карлуша! Будь гостеприимным хозяином! – говорит ему Петька, помогая хозяину засунуть одеяло в пододеяльник.
Да пошел он, этот Карлуша. Не то чтобы я испугался этого зеленого уродца. И любимая еда у меня – сало. Пусть теперь он сам этот сыр и жрет.
Я спускаюсь с подушки и забиваюсь в угол между ней и стеной. Неужели мне придется жить в одной комнате с этим перьевым комком? И зачем мы с хозяином вообще решили переехать? Нам хорошо было вдвоем в нашем старом доме в деревне. Тихо, сытно, тепло. И никаких крикливых тварей вокруг, кроме воробьев на улице.
Мои душевные метания нарушает какая-то возня и треск над головой. Высунувшись из своей импровизированной норки, я вижу Карла, который двигает тарелку с бутербродом к краю стола в мою сторону. Что, падла? Подразнить меня решил?
Попугай снимает клювом сыр с хлеба и кладет его на стол. Погоди… Это ты мне, что ли? А если я залезу на подушку, ты мне своим клювищем ничего не сделаешь? А если я на стол заберусь? Что смотришь? Я ведь реально сейчас сыр возьму. Вот, смотри! Я беру его лапами и начинаю есть.
А ты ничего так… забавный. Вон как смешно клюешь хлеб.
– Смотри-ка, – смеется Петька, глядя на нас с Карлом, – мне кажется, они подружились.
В этот момент дверь в комнату распахивается и в нее влетает маленький мохнатый клубок. Он проносится кубарем мимо хозяина и начинает мячиком скакать около Петьки, пытаясь допрыгнуть  и лизнуть его в лицо.
– Тортик, фу! – командует собаченции Толик, одновременно пристраивая на вешалку свой пуховик, шапку с помпоном и маленькую зеленую курточку с капюшоном, – Сашкина Сесиль совсем озверела, – жалуется он присутствующим. – Тортика гоняла по всему двору.
– Так ты ему ошейник с колокольчиком зачем купил? – спрашивает у него Петька.
– Чтобы он не потерялся, – объясняет Толик, надевая теплые меховые тапочки. – Тортик еще совсем маленький.
А в это время Торту надоедает прыгать перед Петькой. Он, видимо, наконец понял, что в прыжке может лизнуть только его коленку. И тут же его внимание переключается на нас с Карлом, мирно обедающим на столе.
К этому времени Карл уже склевал четверть куска хлеба, а я доел последний, самый вкусный, чуть заплесневелый ломтик сыра. Захотелось пить. Ну, мы с Карлом парни сообразительные. Быстро нашли на столе кружку с холодным чаем и начали по очереди пить из нее.
Вообще, нравится мне этот парень. Сразу видно – веселый и компанейский. А вот Торт меня немного подбешивает. Подскакивает возле стола такой волосатый мяч, воняющий псиной, и тявкает еще в такт прыжкам.
Карл бросает чай и, нахохлившись, недовольно поглядывает на Тортика. Что, тоже хочется прибить эту мелкую тявкалку? Ну ты, брат, красава! Это ж надо было догадаться!
Карл наклоняет голову вниз и начинает медленно двигать полупустую чашку к краю стола. А я что, буду сидеть и смотреть, как друг корячится? Нет, конечно! Я с энтузиазмом начинаю помогать Карлу передвигать посуду. В результате наших общих усилий, чашка с грохотом разбивается об пол, обдавая Тортика сладким чаем. Тот визжит от неожиданности и забивается под кровать.
– Спелись, да? – с обидой в голосе говорит нам Толик. Ребята, вы бы приглядывали за своими тотемами! Видите, что они наделали? У Тортика теперь вся шерсть слипнется.
– Извини, Толян, – говорит хозяин, – мы тут кровать мне стелим. А вы что смотрите? – это он уже нам с Карлом. – Ну-ка, разбежались в разные стороны и чтобы мы вас до ужина обоих не слышали.
Ужин готовит Петька. Картошка с сосисками и квашеной капустой у всех пошла на ура. Мы с Карлом с удовольствием таскаем с тарелок хозяев горячие поджаренные кусочки, запивая их теплым компотом из сухофруктов. Торт, помытый и все еще обиженный, ест сосиску, нарезанную мелкими кусочками, с миниатюрной розовой тарелочки.
– А чья это койка была? – спрашивает хозяин, стуча рукой по своей кровати.
– Васькина, – отвечает ему Толик, наглаживая Торта по голове.
– А где он? – хозяин недоверчиво поглядывает на нас с Карлом.
А мы что… Мы ничего… Сидим себе на подушке и смотрим на маленький колокольчик на шее Торта.
– Он ушел. Человеком стал, – объясняет хозяину Петька. – Васька со мной учился на третьем уровне. Ему дали простое задание. Он должен был русалку поймать. Пугала она ребятню и рыбаков в одной деревне. Дело-то плевое было, эти сущности не очень подвижные. Никто толком не знает, что случилось, только его тотем, который в хорьке Вениамине жил, погиб. Во время дознания Васька сказал, что видел луч света.
– И что это значит? – не понимает хозяин.
– Все сущности из другого мира либо серые, либо черные. Среди них нет светящихся, – поясняет Толик.
– Светятся только тотемы, но слабо, – Петька поглаживает по голове прижавшегося к его щеке Карла, – а эта тварь их убивает. И никто ее не видел. Только яркий луч света и все.

========== Глава 11 ==========
Я просыпаюсь от каких-то странных шорохов и тихого щебета. На столе сидит Карл, отрывает клювом тонкие полоски от салфетки и засовывает их между перьями хвоста.
Карл, только без обид! Ты с таким хвостом похож на местами ощипанного павлина. Я забираюсь на стол и начинаю аккуратно выуживать из оперения Карла  бумажки и рвать их зубами.
Оскорбленный непониманием своего нового имиджа Карл становится в позу. То есть начинает махать на меня крыльями и громко орать. Ну, я тоже начинаю возмущаться, поднимаюсь на задние лапы и готовлюсь к прыжку. Оценив наши намерения, из-под одеяла на соседней кровати выскакивает волосатый Торт и начинает прыгать у стола, звонко лая.
– Блин! Ребят! А можно успокоить весь этот живой уголок? Я две смены в лаборатории отпахал!
Хозяин приподнимается на локтях и, строго зыркнув в мою сторону, начинает с интересом рассматривать четвертого жильца комнаты. Но тот, как нарочно, отворачивается к стенке и накрывается с головой одеялом.
– Вставай, Глеб. На занятия опоздаем, – Петька бросает на кровать хозяина футболку и спортивки, – пойдем, умоемся. Позавтракаем по дороге.
В коридоре общаги полно народа. Двери лифта постоянно то закрываются, то открываются, проглатывая и выплевывая очередную партию жильцов.
– Девочки – налево. А нам, мальчикам, направо, – сообщает Петька, толкая кресло по длинному коридору.
Вчера мы с хозяином уже посетили санузел, который располагался в левом крыле общежития. А теперь мы едем в ванную-душевую-помывочно-умывательную комнату справа.
Все оказалось не так просто. У двери ванной стоит такая нехилая очередь. Причем слева, там где, по словам Петьки, находится дамская комната, народа меньше.
– Ребят! У меня занятия! Пустите, – пытается протиснуться вперед невысокий полненький парень.
– Слышь, Пуська! – возмущается высокий брюнет с вафельным полотенцем на плече. – У всех занятия. Вон, Жихарь стоит и молчит. А ему, между прочим, дыру сегодня штопать.
– Еще раз Пуськой меня назовешь, – цедит сквозь зубы пухлый. – Я… я…
– Что ты, Пуська? – смеется брюнет. – Своего боевого хомяка на меня натравишь?
– Это кто? – спрашивает у Петьки хозяин, кивая головой на парней.
– Это Краш и Пуська. Они оба Драконы. Только Пусанов со второго уровня, а Крашенинников – действующий Дракон, – объясняет ему Петька.
В этот момент из комнаты для девочек выплывает черная, как смоль, кошка и, подойдя к коляске хозяина, нагло запрыгивает ему на колени и тянет ко мне свой нос.
Уйди! Не люблю кошек. Они наглые и зубы у них острые. А ты худая. Видать, тебя кормят плохо и ты голодная! Пошла отсюда! Я встаю на задние лапы и угрожающе замираю в позе нападения.
– Сесиль! Силька! – кричит кошке худенькая высокая брюнетка с короткими волосами. – Сейчас он тебя за нос кусанет! Мало не покажется.
Хорошая идея! Именно этот черный и мокрый нос мне особенно не нравится.
– Привет, Саш, – говорит Петр и почему-то краснеет.
– Привет, Петька, – кивает ему девушка, снимая кошку с коленей хозяина. – Новенький? – спрашивает она у него.
– Да, – кивает тот, – Глеб Самоедов.
– Александра Веселова, – отвечает девушка, пожимая хозяину руку. – А что вы тут стоите? Спуститесь на первый этаж. Там тоже есть ванная. И очереди нет.
– Да мы не очень опаздываем, – вступает в разговор Петька. – Кстати… если хочешь, мы тебя до Дворца спорта подбросим.
– Не-а, – Саша бросает равнодушный взгляд на Петьку и кричит кошке, – Сесиль! Не смей точить когти о дверь! Чудовище ты, а не тотем.
А я, кажется, кое-что понял! Эта самая Саша нравится Петьке. Я узнал это по запаху, который стал от него исходить, когда к нам подошла девушка. Хозяин пахнет так же, когда видит    грудастую дамочку в телевизоре и еще когда во сне спаривается с самками.
– Чего она такая? – хозяин вкатывает коляску в блестящую белым кафелем ванную.
– Сашка всегда сама по себе, – вздыхает Петька, – у нее даже подруг нет. И на занятиях она держится особняком.
– Точно, как кошка, – хозяин включает воду и мочит помазок.
Карл радостно плещется под тонкой струйкой воды, пока его хозяин с остервенением чистит зубы. Я наблюдаю за тем, как бритва оставляет широкие ровные полоски на белых щеках хозяина. Зачем вообще он это делает? Зачем сбривать шерсть, если без нее холодно? Я представляю себя, побритым налысо, и меня передергивает от ужаса.
Мы возвращаемся в комнату, и хозяин с любопытством смотрит на четвертую кровать.   Из-под одеяла торчит голая,  абсолютно черная нога.
– Петь, – хозяин кивает на ногу, – он что, негр?
– Серега-то? – Петька улыбается. – Ну, да… Дитя Фестиваля молодежи – 57.
– Никогда негров вблизи не видел, – хозяин стягивает с себя футболку и одевает рубашку в клетку.
– Сейчас ты снова начнешь плеваться националистической слюной? – хмурится Петька. – Серега – мужик хороший. И друг настоящий. Если ты…
– Да погоди ты ерепениться, – останавливает его хозяин. – Я ничего против негров не имею. Я черножопых не люблю.
В этот момент одеяло на четвертой кровати начинает шевелиться, и на свет вылезает абсолютно черная задница в белых трусах. Петька тихо хмыкает и начинает натягивать на голову джемпер.
На занятия едем на стареньком Фольксвагене, за рулем которого сидит напряженный и серьезный Толик. Он, не отрываясь, смотрит на дорогу, вцепившись в руль до белых костяшек.
– Чего это он? – спрашивает хозяин, глядя на Толика.
– Он третий месяц за рулем, – шепотом отвечает ему Петька. – Так что, ты это… пристегнись. И лучше голову к коленям опусти и руками ее накрой.
– Я все слышу, – громко говорит Толик, с треском переключая передачу. – Глеб, посмотри, там справа есть кто?
– А зеркало тебе зачем? – отвечает ему хозяин.
– Лучше посмотри, – ерзает на своем месте Петька. – Видишь, он уже поворотник включил, сейчас…
Но в этот момент машина резко перестаивается вправо, а позади раздаются громкие возмущенные гудки.
Припарковавшись на бордюре пешеходной дорожки, Толик сажает за шиворот своего полоумного Торта и убегает в сторону проходной.
– Значит, так, – говорит нам Петька, пересаживая Карла с пальца на плечо. – Этот Дворец спорта не достроен толком. Правое крыло пустое, левое снимает наш отдел для тренировок и занятий. Первое время ты будешь ходить по бумажке. Чуть позже, на втором уровне, тебе сделают документ –пропуск, – он показывает шарик с дырочкой.
– Это как? – удивляется хозяин.
– Там, внутри, как бы кусочек энергии твоего Дракона, – Петька крутит шарик в руке, – его берут у тебя в болоте. Пока ты не можешь перемещаться туда ментально, поэтому документом будет бумажка.
– А когда я смогу в болото ходить? – хозяин протягивает бумажный документ охраннику.
– Когда научишься отделять душу от тела, – смеется пожилой охранник и ставит на пропуске небольшую печать.

========== Глава 12 ==========
– Итак… Глеб Самоедов и… – женщина в строгом сером костюме, с высоким черным пучком на голове внимательно смотрит прямо на меня.
– Кыш, – отвечает хозяин. Ворона на спинке стула, на котором сидит женщина, начинает каркать и громко хлопать крыльями.
Вы  издеваетесь надо мной, что ли? Сначала этот шумный меховой Торт, потом наглая кошка, а теперь еще ворона! Вы бы сразу мне яду крысиного дали! Я обижаюсь на весь мир и уползаю к хозяину под свитер.
– Зоя! Возьми себя в руки, – строго говорит женщина, и ворона замолкает. – Молодые тотемы плохо сдерживают животные инстинкты своих носителей. Это я про крысу, – кивает на свитер женщина. – Меня зовут Ирида Абрамовна, – она поправляет на длинном носу с горбинкой тонкие очки, – и я ваш личный тренер по медитации. На втором уровне тренинги будут уже групповые. А пока наша с вами цель – научиться отделять энергию от физического тела. Сегодня вводное занятие и для начала я постараюсь ответить на все ваши вопросы.
– Что значит – объединение с тотемом? – спрашивает хозяин у Ириды.
– Это соединение ментальной энергии человека и тотема. Тотем внутри вашего животного, – улыбается ему женщина.
– А Дракон? – хозяин с интересом смотрит на ворону.
– Это и есть результат вашего объединения. Каким именно получится ваш Дракон, и какие у него будут свойства, вы узнаете на втором уровне обучения, – Ирида Абрамовна проводит рукой по спине вороны, и та закрывает от удовольствия свои черные глаза-бусины.
– А что такое болото и почему через него видна нечисть? И кто они вообще все такие и… – начинает частить хозяин.
– Вы представляете себе матрешку? – спрашивает Ирида и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Вот так и устроен мир. Вернее, миры. Их точное количество нам неизвестно, потому что мы находимся в самой середине этой «матрешки». Попасть можно только во внутренний слой, смежный с нашим, это и есть болото. А вот внешние слои для нас пока загадка. Сущности, живущие в них, могут проникать к нам. Вот только полноценно существовать здесь они не могут. Наш мир физический, а их миры – энергетические. Поэтому и прячутся эти «пришельцы» в болоте и через него питаются нашей энергией.
– То есть они нас едят? – удивляется хозяин.
– Не нас, нашу энергию. И не едят, а скорее пьют или высасывают, – хмурится женщина. – Видимо, в их мирах какой-то кризис, вот они и находят лазейки к нам. Мы, люди, существа эмоциональные. А любая эмоция – это всплеск энергии. Вот только… самые сильные и «вкусные» для них всплески порождаются отрицательными эмоциями. И смертью…
– То есть они нас и физически убивать могут? – хозяин сдвигает брови.
– Нет. Физически убить не могут, но довести до самоубийства либо напугать до смерти им вполне по силам, – женщина передергивает острыми плечами. – А сейчас давайте попробуем немного помедитировать.
М-да… Три часа, проведенные на тонком коврике на полу, ни к чему не привели. Сначала я честно пытался делать все, что говорит хозяйка вороны. Я даже положил голову на лапы и закрыл глаза, но кроме того, что мне сильно захотелось спать, ничего не почувствовал. Вспомнив, что толком не завтракал, я полчаса бегал по полу, пытаясь найти что-нибудь съестное. За следующие полчаса я прогрыз в коврике под хозяином несколько дырок. Затем я нашел воронье перо и попытался воткнуть его в шерсть на спине. А потом я все-таки уснул… Разбудило меня душераздирающее карканье.
– Думаю, на сегодня достаточно, – Ирида стоит перед нами, держа на вытянутой руке ворону.
– Так ничего же не получилось, Ирида Абрамовна, – разводит руки в стороны хозяин.
– Да вы, батенька,  у нас торопыга! – смеется Ирида. – На это не один месяц уйти может. Так что, набирайтесь терпения.
Со всеми этими медитациями хозяин совсем забыл про обед. До самого вечера мы катались по городу, сначала в головной офис за допуском в библиотеку, затем в саму библиотеку за нужной литературой, которую посоветовала почитать Ирида.
Как только мы добрались до дома, я, первым делом, залез на кровать Толика и стырил из Тортовой заначки заветренную попку от колбасы. Я нарочно затащил ее на стол и стал пожирать на глазах у хозяина, чтобы ему стало стыдно.
– Кыш! Фу! Выплюнь эту дрянь!
Ну, спасибо, что хоть вспомнил о моем существовании! А то последний час сидел и тупо пялился на страницы книги. А любимое и родное тотемное животное голодное и холодное!
– Ну, как занятия прошли? – интересуется Петька, на ходу снимая ботинки и кладя на койку хозяина сумки. – Разбирай продукты. Сейчас пойдем ужин готовить.
– Да пока безрезультатно, – вздыхает хозяин, вынимая из холщовой сумки булку хлеба.
 Уже хорошо! Что там еще есть? Давай вытаскивай! Не отвлекайся!
– Кышка! – Петька стучит по столу пальцем. – Не лезь в сумку.
А ты думаешь, я один в сумке шарюсь? А чей там, стесняюсь спросить, зеленый хвост торчит, не знаешь? Как раз между пакетом с сахаром и макаронами.
– Карлуша! Блин! Больно же! – вскрикивает хозяин и трясет в воздухе рукой.
Молодец, Карл! Так его! Забыл меня покормить, прикинь! Кусани его еще раз от меня! Я-то сам пока не могу трогать хозяина, а жаль…
В кухне шумно. Возле одной газовой плиты стоят две блондинки, как две капли воды похожие друг на друга. На разделочном столике примостился маленький аквариум со спящей черепахой и тоненькой змейкой.
– … говорят, он очень ничего. Хотя и инвалид, – говорит одна блондинка другой, помешивая в кастрюльке суп.
– Главное, чтобы то, что надо, работало, – отвечает ей вторая и замолкает, глядя на моего хозяина.
– Не волнуйтесь, девочки! Все, что надо – работает! – подмигивает им он. Девушки краснеют и отворачиваются.
Возле другой плиты стоит уже знакомая брюнетка Саша, уткнувшись в книгу носом, и задумчиво помешивает сосиски в миске с водой. Рядом с ней – Толик. Он режет на мелкие кусочки что-то белое и, судя по пару, горячее. У него в ногах сидит обиженный на весь мир Торт и недовольно косится на Сесиль, которая носится по кухне, гоняя скомканную бумажку.
– Чего варим? – спрашивает Петька, принюхиваясь.
– Грудку куриную Тортику, – отвечает ему Толик.
– А остальная курица где?   Ага, – Петька достает из глубокой раковины пакет с остатками курицы. – Так… это нам на ужин.
– Грудку только оставь, – хватается за пакет Толик. – Я эту курицу специально из-за Тортика и покупал.
– Что интересное пишут? – это Петька уже спрашивает у Саши, заглядывая ей через плечо.
– Метафизические свойства организма и их применение, – сухо отвечает Саша, поворачивая книгу обложкой к Петьке.
– Девушки-красавицы, – Петька широко улыбается и разводит руками. – Кто поделится с добрыми молодцами растительным маслом, получит поцелуй жаркий!
Толик молча лезет в шкафчик рядом плитой и, достав бутылку с подсолнухом на этикетке, протягивает ее Петьке.
– Ну, кто первым меня целует? – спрашивает он у Петьки и выпячивает вперед губы.
Наш четвертый сосед, черный, как смоль, Сергей, просыпается как раз в тот момент, когда мы торжественно вносим в комнату сковороду с жареной картошкой и курицей.
– Хорошо! – говорит он, потирая руки. – Толик, залезь ко мне под кровать. Там мамка огурчиков соленых прислала.
А этот Сергей мне нравится. Ничего такой мужик. Сразу вспомнил, что сначала надо накормить тотемы. Он недолго поковырялся в сумке, висящей за окном, и достал из нее пакетик с…салом! Все, Серега! Я твой навеки!
– Слушай, – хозяин, обжигаясь, поглощает картошку вприкуску с салом и черным хлебом, – а ты правда можешь определить возраст тотема?
– Да, – кивает ему Серега, вытаскивая из банки огурец.
– Интересно, а сколько раз тотемы могут перерождаться? – интересуется у него хозяин.
– Это называется у нас реинкарнацией, – объясняет Серега, – вообще все зависит от самого тотема. Самый старый тотем, известный на сегодняшний момент, сейчас в Австралии. Он уже прошел пятьдесят реинкарнаций. У нас в Питере самый старый тотем  у Якова Ильина. У его хамелеона тридцать пять реинкарнаций. А у остальных – в среднем от пятнадцати до двадцати. Молодые тотемы почти не встречаются. С каждой последующей реинкарнацией силы тотема уменьшаются.
– Хм… а вот интересно, – хозяин смотрит на меня и спрашивает, – Кыш будет помнить меня, когда будет в другом теле?
– У тотемов неплохая память, но не думаю, что он будет помнить именно тебя, – пожимает плечами Серега. – Скорее, останутся какие-то энергетические воспоминания на уровне тактильных. Но я не уверен.

========== Глава 13 ==========
Тяжко даются эти занятия! Я, как и хозяин, пытаюсь сконцентрироваться, но мне мешают его мысли. От них моя шерсть на спине встает дыбом.  Вижу лица. Много лиц. Они сменяют друг друга. Они смотрят прямо в душу и молчат. Некоторые покрыты серой пылью. Некоторые заляпаны грязью. Но самые страшные из них – кровавые, с перекошенными ртами и смотрящими в небо пустыми глазами. Насмотревшись ужасов, я убегаю с тонкого коврика на полу и забиваюсь в дальний угол класса.
А вот перемены, с обедом и недолгими прогулками на балконе, я люблю.
– Давно ты Дракон? – спрашивает хозяин у Саши, протягивая ей зажигалку.
– Год, – девушка прикуривает длинную ментоловую сигарету и строго смотрит на черную кошку, которая запрыгнула на колени к хозяину. – Могу я тебе задать вопрос? – Саша берет Сесиль на руки, и я облегченно выдыхаю.
– Валяй! – улыбается ей хозяин.
– Ты, правда, можешь… ну, это самое? – Саша смущенно морщится.
– Сексом заниматься? – догадывается хозяин. – Могу. А с какой целью интересуешься? – он хитро подмигивает Саше.
– Просто, – равнодушно пожимает та плечами, – любопытно.
– А теперь мой вопрос, – говорит хозяин и, не дожидаясь ответной реакции, спрашивает, – что у тебя за татухи?
– Дура была, – говорит Саша, натягивая рукава кофты почти до кончиков пальцев. – Свободы захотелось. Как только школу закончила, из дома сбежала. Примкнула к компашке. Колесила с ними по стране. Пили, дебоширили, воровали. Разное было. А потом к нам присоединился парень. Татуировщик. Ну, я и решила свои фантазии на себе же и изобразить. – Она чуть задирает на животе кофту, и на нас смотрит что-то отвратительное, с перекошенным ртом и глазами навыкате.
– Я такое тоже вижу, – отвечает хозяин, не смущаясь, разглядывая татуировку. – Только это не фантазии, а воспоминания.
– Да уж… – Саша одергивает кофту и   задумчиво смотрит на высокое голубое небо.
– Слушай, – хозяин быстро переводит разговор на другую тему, – а долго ты занималась с Иридой?
– Хочешь спросить, как долго я отделяла сознание от тела? – вскидывает тонкие брови девушка. – Полгода.
– Фьють… – присвистывает хозяин.
– Ага, – кивает Саша, – а потом как-то само все вышло.
– Как само? – не унимается хозяин.
– Не знаю, – пожимает она плечами, – сестренку вспомнила. Как с ней за ягодами ходили на даче. А потом мама варенье варила земляничное, – улыбается девушка.
 Да ты красавица! И улыбка такая милая и открытая. И ямочки на щеках. Вот знаешь… если бы не кошка твоя, я б тебя за хозяина посватал. Вот правда…
– А тебе идет улыбка!
Хозяин… Давай! Смелее! Сейчас самое время! А то так и будешь своих сисястых телеведущих по ночам мацкать. Смотри, какая красота перед тобой!
– Да иди ты… – Саша легонько толкает его кулаком в плечо.
– А ты знаешь, что ты Петьке нравишься очень?
Я не пойму, ты дурак? Какой Петька? Какой нравится? Решил благородным быть? Типа: эта девушка нравится моему другу, поэтому я ни-ни?
– Он хороший парень, но… – Саша, задумавшись, выкидывает бычок за балкон, – ему не такая, как я, нужна. Ему нужна чистая.
Я его точно покусаю! Ума нет, считай калека! Извини меня за каламбур. Такую девку профукал!
И снова мучительные занятия с Иридой и ее вороной. Я так устал за утро, что сразу перебазировался под стол.
– Расслабьтесь, Глеб! Вы слишком напряжены!
Конечно, напряжен. Я даже отсюда чувствую его воспоминания. И там снова стреляют и убивают.
– Как у нас успехи?
Это к нам в класс заходит Ирина Николаевна. И никакая она не пиранья, а очень добрая и хорошая. Я вылезаю из своего укрытия и бегу прямо к ней.
– Здравствуйте, – кивает Ирина Ириде и хозяину и, нагнувшись, берет меня в руки.
– Здравствуйте, Ирина Николаевна! – Ирида снимет с плеча ворону и встает навстречу гостье. – Пока не очень получается.
– Вернее, совсем не получается, – хозяин пожимает узкую ладонь Белашевой.
– А почему ты не поможешь?
Это Ирина спрашивает уже у меня. Мне вот интересно, как я могу помочь? Покусать его? Или может носом в ухо залезть?
– Ты прекрасно знаешь как, – улыбается мне Ирина Николаевна. – А вы, Глеб, слишком поглощены воспоминаниями. Они не самые светлые в вашей жизни.
– Верно, – кивает хозяин, – у меня светлых вообще не осталось.
– Не верю, – качает головой Ирина, – вам нужно постараться вспомнить что-то хорошее. И Кыш вам в этом поможет, как когда-то мне помог мой Ваца.
– Ваца? – хозяин удивленно приподнимает брови.
– Ваца – мой тотем. Летучая мышь.
Мышь? Летучая? Это ж гадость редкостная!
– Ну, это все лирика, – Ирина присаживается на корточки возле хозяина и кладет меня ему на колени, – вспоминайте, Глеб! И когда почувствуете, что вы проваливаетесь в сон, зафиксируйте в сознании этот момент. Самый переход от яви ко сну.
Она ушла… Нравится мне эта женщина. Есть в ней что-то… родное что ли. Или знакомое. А хозяин снова весь в напряжении сидит на своем коврике и глаза жмурит. А там снова река и склон горы. Я подхожу ближе к нему и становлюсь лапами на его грудь.
Нет, не та река… Не та, хозяин! Вспоминай еще…
Узкая горная речка искрится изгибами. Вокруг зеленые поля, вдалеке темнеет лес. Небо такое чистое и яркое, что кажется, будто там, наверху, разлился океан. Птицы заливаются радостными трелями. Комарье и мошкара гудит над ухом. И такой запах, что голова дуреет!
Невысокая пухлая девушка выходит из деревянного домика. Она сладко потягивается и улыбается.
Стой! Стой, хозяин! Не то! Вон, как сердце сжалось в груди! У меня тоже оно сейчас разорвется от боли!
Дождь за окном. Черное небо извергает из тучи острые вспышки молний. Гром грохочет прямо над головой. Так и кажется, что крыша избы сейчас рухнет от тяжелого рокота стихии.
В небольшой комнатке тепло и уютно. Тихо потрескивает сухими дровами печка. Сгорбленная седая женщина ставит на стол кувшин, накрытый марлей, и начинает наливать из него теплое топленое молоко.
– Кушай, милок! – она ласково гладит голову и целует в лоб. – Согрелси? А то со двора весь мокрый пришел. Я тебе вон пирожков напекла. Как ты любишь. С творогом. Кушай, внучек… Кушай, касатик…
От прикосновения сухой сморщенной руки становится так тепло и хорошо, что я начинаю медленно уплывать вверх…
Где это я? Стены комнаты становятся прозрачными, и через них я вижу соседнее помещение. Его очертания тоже светлеют и вот передо мной весь спортивный дворец, как на ладони. Странно, вместо людей только светлые силуэты. А вот слева от меня две вполне реальные фигуры. Одна из них напоминает черепаху стоящую на задних лапах. А вторая какая-то совсем непонятная. Вроде похоже на кошку, а вроде нет. Хорек! Точно! Хорек.
Я делаю шаг вперед и с удивлением замираю. У меня же ноги не ходят! Я смотрю вниз и вижу две мускулистые лапы, покрытые белой шерстью и согнутые в коленях. Длинные стопы   заканчиваются тонкими пальцами с крючковатыми когтями. Вроде бы это мои ноги, а вроде и не мои.
Я снова пытаюсь сделать шаг, но это оказывается непросто.  Воздух вокруг меня плотный и от каждого движения покрывается рябью. И еще странный шум в ушах. Как будто и правда все происходит под водой.
Откуда-то издалека я слышу голос Ириды.
– Глеб! Возвращайтесь! Глеб!
Глеб? Ну, да… я Глеб. А может не Глеб, а еще кто-то?
Надо попытаться идти вперед, разгребая воздух руками. Какие у меня странные руки… Они тоже волосатые. И пальцы… Тонкие и длинные с большими костяшками. А когти-то какие… Ножи, а не когти. А это что сзади? Хвост?
– Глеб! Вернитесь!
Я оборачиваюсь и вижу Ириду. Только ее тело почему-то покрыто серыми перьями, а и без того носатое лицо, сейчас напоминает птичье.
– Глеб! Вернитесь! Вы пока не готовы! – говорит мне Ирида и…
Меня отбрасывает в сторону. Я падаю на тонкий коврик на полу и испуганно озираюсь по сторонам. Хозяин тоже хлопает глазами и удивленно смотрит на свои руки.

========== Глава 14 ==========
– Получилось! У нас получилось!
Мы с хозяином вкатываемся в комнату и резко разворачиваем коляску возле стола.
– Ты чего орешь? – недовольно хмурится Толик, пытаясь выудить перепуганного Торта из-под кровати.
– Мы с Кышем были Драконом! – уже чуть тише говорит хозяин, возбужденно размахивая руками.
– Погоди, – Петька заходит следом, держа в руке сковороду с яичницей. – Дракон – это второй уровень. На первом просто отделение от тела проходит.
– Так мы отделились и объединились, – хозяин разворачивается к столу, отхватывает вилкой большой кусок яичницы и запихивает его в рот. – Прикиньте, я там ходил! Ногами! – он обжигается и зачем-то начинает дуть на вилку. – А еще у меня там был хвост. И я такой, весь в шерсти!
– Ты немного не понимаешь. Это не ты, а вы с Кышем, – говорит Толик, тоже подсаживаясь к столу.
– А вообще, странно, – пожимает плечами Петька, протягивая кусочек хлеба Карлу. – Как Ирида допустила вас до Дракона?
– А она и не допускала, – хозяин делится со мной куском поджаристой колбасы из яичницы. – Кыш просто зачем-то ко мне на грудь полез и лапой до шеи дотронулся.
Ага… Я случайно. Уж больно аппетитные пирожки тебе вспомнились. Вот я и полез, чтобы их вкус распробовать. Ты же его чувствовал.
– Ну, это только начало, – улыбается Толик. – Чтобы понять, как переходить в Дракона, еще много времени понадобится.
– А как вы становитесь Драконами? – хозяин с жадностью заглатывает еду и запивает ее остывшим чаем.
– Для этого нужно почувствовать свой тотем, – объясняет ему Петька.
– Так я и так чувствую Кыша.
Так прямо и чувствуешь? Да ты мои запасы выбрасываешь, которые я под твоей подушкой складываю. А собрать их, между прочим, не так просто. Вот Карл мне настоящий друг. Нет-нет, да и притащит что-нибудь из еды. А ты? Одним махом отправляешь в мусорное ведро то, что нажито нашими с Карлом стараниями.
– Ребят… – Толик откладывает в сторону вилку и заискивающе смотрит на нас.
Вот один в один Торт. Тот тоже, если ему что-то надо, так смотрит. Так бы и кусанул его за нос!
– Вы за Тортиком не посмотрите?
Так и знал, что этому Толику что-то надо!
– Я сегодня не смогу, – Петька собирает вилки в пустую сковороду. – Я у тетки ночую. Она поехала на дачу. Просила за ее птицами присмотреть. У нее два кенара и еще целый выводок попугаев. А Серега сегодня в ночь остался в лаборатории.
– Глеб, выручай! – Толик прикусывает губу и умоляюще складывает руки на груди лодочкой. – У меня свидание. Я не долго. Если Тортик скучать будет, его нужно просто погладить. Он хороший и ласковый песик. Он не доставит хлопот.
– Ладно, – соглашается хозяин, – только много не пей и чтоб в одиннадцать был дома!
– Спасибо, мамочка! – подпрыгивает на стуле Толик. – Обещаю, что буду хорошей девочкой.
Хозяин, ты это серьезно? На что ты подписался? Ты что, и правда, будешь гладить этот повизгивающий комок нервов? А вдруг у него блохи? Или еще хуже. Глисты!
М-да… Ночка выдалась еще та. Хозяин спит, а этот нытик сидит у двери и рыдает. Прям как человек плачет. Не то, чтобы мне его жалко, просто он мне спать мешает.
Я слезаю с кровати и подбегаю к скулящему у двери Торту. Слышишь, Торт, ты это… Давай, прекращай! Хочешь, я с тобой поиграю? Где твой мячик? Ну, ладно, я его к тебе качу. Это что? Кусок сосиски? Это ты мне что ли? Ну, спасибо! Только я его есть сейчас не буду. Пойдем, припрячем его под подушку хозяина.
А вообще, с Тортом спать тепло. Правда он лапами иногда во сне дрыгает, зато шерсть у него мягкая и пахнет приятно.
Только я начинаю засыпать, уткнувшись носом в ухо Торту, как он вскакивает, прыгает на стол, с него на подоконник и начинает громко тявкать.
– Тортик! Ты чего? – хозяин просыпается и поднимается на локтях на подушке. – Кого ты там увидел?
Вот и мне интересно кого. Я тоже забираюсь на подоконник и выглядываю в черное ночное окно.
Толик стоит недалеко от входа в нашу общагу с каким-то парнем. Они о чем-то говорят и поглядывают на окна. Потом парень прижимает Толика к себе и…
– Что за нах… – ворчит хозяин, тоже глядя в окно, – они что, целуются?
М-да… Как-то не очень хорошо вышло. Вроде ничего особенного: двое людей целуются. А осадок остается неприятный. Не то, чтобы мне это было противно, но хозяину это явно не понравилось. Я это прям чувствую.
В перерыве между занятиями мы выезжаем на перекур и встречаем на балконе Петьку с Карлушей.
– Ну, как успехи? – спрашивает   нас Петька.
– Сегодня хреново, – хмуро отвечает хозяин, – мысли в голову не те лезут.
Это точно… Перед глазами все утро эта картина: ночь, дверь подъезда и два целующихся парня.
– Не расстраивайся, – Петька хлопает хозяина по плечу, – просто надо поймать волну. Вспомнить   момент перехода и все получится.
– Петь, – хозяин прикуривает и смотрит на Петьку снизу вверх, – а ты про Толика знал?
– Что именно? – Петька напрягается.
– Что он того… плохо ориентированный, – хозяин морщится.
– Про то, что он встречается с парнем, знал. Просто решил, что ты пока не готов к таким откровениям, – отвечает ему Петька.
– И ты так спокойно про это говоришь? – возмущается хозяин. – Он ведь живет с нами в комнате и спит на соседней кровати.
– И что? Спит он на своей кровати один. Ко мне он не пристает. А с кем он встречается, это его дело. Личное. – Петька пожимает плечами.
Конечно, личное. Вот ты, хозяин, во сне сисястых блондинок мацаешь. Тебя же за это извращенцем никто не считает? А Толику нравятся парни. И что? Он веселый и добрый. И псина у него хорошая, хоть и имя у нее идиотское. Так какая тебе разница, с кем он встречается?
– Глеб, вы сегодня, видимо, не готовы к занятиям, – хмурится Ирида. – Вы какой-то отстраненный. Случилось что?
– Ерунда все, – хозяин машет ей рукой, – мы справимся, Ирида Абрамовна.
Я заползаю на его грудь и закрываю глаза.
За окном снег. Его крупные мягкие хлопья кружатся, словно пух, в желтом свете уличного фонаря. Жарко. Но этот жар идет не снаружи. Он горячит тело изнутри, но не согревает.
– Миленький, да что же ты у окна сидишь? – все та же сухонькая старушка подходит сзади и ставит на низкий журнальный стол кружку. – Выпей-ка, внучок! Я тебе травок заварила. Пей, а я тебе пока песенку спою…
Котя, котенька, коток,
Котя, серенький хвосток,
Приди, котя, ночевать, нашу деточку качать…
Тихий, надтреснутый, как старая ваза, старушечий голос проникает в самую душу, заполняя ее теплом и светом. Я начинаю медленно уплывать вверх и… стены комнаты тают, словно морозные узоры на нагревающемся от дыхания стекле.
– Глеб, вы меня слышите?
Ирида снова полуптица. Она стоит рядом и, перебирая по полу птичьими лапами, громко цокает когтями.
– Теперь спокойно. Дыши ровно. Оглядись вокруг. Это внутреннее кольцо. Болото. Тут нельзя делать резких движений. Все должно быть плавно. Вот так… – Ирида делает шаг вперед и разводит руки в стороны. Болото сопротивляется, но не возмущается.
– Почему я тут могу ходить? – спрашиваю у нее я, делая медленный шаг вперед. Оказывается, так, и правда, двигаться проще.
– Больно твое тело. А тут только энергия, – Ирида чуть наклоняется вперед. – Тут мы всего лишь сгустки энергии.   Здесь неважно, кто мы там, снаружи. Немолодая женщина или инвалид. Здесь только наше сознание. Наш Дракон. А каким будет ваш Дракон, Глеб, зависит только от вас. И от вашего тотема.

========== Глава 15 ==========
Через неделю нас с хозяином перевели на второй этап обучения.
– Мне больше нечего вам дать, Глеб, – вздыхает Ирида Абрамовна. – Вы шагнули на следующую ступень. Теперь вам   нужно работать над своим Драконом. На втором уровне вас научат правильно двигаться в болоте и помогут изучить индивидуальные свойства Дракона. Берегите свой тотем и не потеряйте с ним связь.
Второй уровень обучения проходил уже в виде групповых занятий. Нас было четверо – я и еще три молодых Дракона: Катя с маленькой черепашкой Монькой, Кирилл со своим хорьком Филисом и уже знакомый нам Толик с Тортиком.
Увидев нас с хозяином, Торт вылезает из-под стула, куда забился-спрятался от наглого и подвижного Филиса, и мячиком прыгает возле нашей инвалидной коляски.
– Опаздываете, – высокий седовласый мужчина с белым голубем на плече недовольно хмурит брови.
– Извините, – хозяин притормаживает возле стола преподавателя, – лифта тут нет. Пришлось ждать, пока помогут подняться на этаж.
– Принято, – коротко отвечает мужчина и указывает хозяину на небольшой стол. – Итак… у нас шел разговор о тотемах. Анатолий, поведайте нам, как вы добились того, что при соприкосновении с тотемным животным вы не оборачиваетесь Драконом и не проваливаетесь в болото?
Давай, Анатоль! Жги! Мне тоже это интересно.
– Главное, научиться отделять физический контакт от метафизического. Когда я протягиваю руку и глажу Тортика, я осознаю, что дотрагиваюсь до животного, но когда мне нужен Дракон, я касаюсь уже тотема.
– Очень понятно, – усмехается Кирилл. – Я вот сколько ни пытался дотронуться до Филиса, все равно в болоте оказываюсь.
– Это потому, что ты не разделяешь тотем и носителя, – поясняет Толик. – Физический контакт именно с животным очень помогает. Чем ближе физически вы с носителем тотема, тем проще понять Дракона.
– Хорошо! – хлопает по столу ладонью седой мужчина. – Спасибо, Анатолий. Садитесь. А сейчас мы будем учиться контактировать с вашими питомцами.
– Сан Саныч, погодите! – Кирилл мечется по классу, пытаясь успокоить разыгравшегося хорька.
После двух кругов по комнате Филис с разбегу влетает на стену и забирается в пространство за доской. Кирилл вынимает из кармана рубашки какое-то лакомство и протягивает  его в щель. Оттуда сразу высовывается усатая наглая морда и, схватив еду зубами, тыкается носом в руку хозяина.
Как странно это смотрится. Как будто они играют в игру, в которой при слове «Замри!» нужно не двигаться.
– Так! Анатолий, идите в болото и вытаскивайте оттуда этих красавцев, – Сан Саныч гладит по спине нахохлившегося голубя. – Остальные – ставим животных на стол и пытаемся дотронуться до них. Думаем головой, чувствуем телом. Поехали!
М-да… Оказывается, это сложно. После третьего погружения в болото, причем не в виде Дракона, а физически, я не выдерживаю и кусаю хозяина за палец.
– Кышка! Ты одурел, что ли? – хозяин отталкивает меня рукой на край стола. – Больно же!
– Так, Самоедов! Зафиксируйте сейчас все это в голове! – кричит нам Сан Саныч.
– Что зафиксировать? – поднимает на него глаза хозяин и одновременно грозит мне пальцем.
Ну, знаешь… И моему ангельскому терпению приходит конец! У самого ничего не выходит, а на меня руками машет! Я выгибаю спину и в три прыжка оказываюсь у руки хозяина и снова впиваюсь в нее зубами.
– А ты ж гад! – орет он и хватает меня поперек тела.
– Как ты это делаешь? – тихо вздыхает Катя.
– Что делаю? – хозяин удивленно смотрит на нее, а потом на меня.
 А я что? Я ничего! Я сам не понимаю, почему мы еще не в болоте. Хозяин опускает меня на стол и убирает руку.
Чего смотришь? Еще укусить тебя, чтобы ты смог до меня дотронуться? Смелый стал, да? Руку ко мне тянешь? Да я сейчас тебя…
Я прижимаюсь к столу, готовый к нападению  и внимательно слежу за опускающейся на меня рукой.
Слушай… А это приятно! Когда ты меня гладишь по спине, мне даже мурлыкать хочется, как кошке. Но ты это… не думай, что я совсем размяк. Я могу тебя в любой момент покусать. Просто… Просто так приятно, когда ты чешешь мне за ушком!
– Вы талант, Самоедов! – говорит Сан Саныч, подходя к нашему столу и похлопывая хозяина по плечу. – Быстро схватываете!
– Это не я молодец, – хозяин еще раз проводит рукой по моей спине. – Это у меня Кыш молодец. Его заслуга.
Наконец-то и я получил похвалу! Хотелось бы, правда, ее еще как-то материально почувствовать…
– Поедем домой, я тебе сала куплю, – шепчет мне на ухо хозяин.
После долгой лекции о свойствах тотемов, Сан Саныч отпускает нас на перерыв  со словами:
– После обеда жду вас в зале. Катерина и Кирилл работают над физическим контактом, а Глеб и Анатолий будут шлифовать свое мастерство.
Мне нравится небольшой балкон на первом этаже, через коридор от столовой. На него выходишь, и тебе кажется, что ты попал в сказочный лес. Вокруг ветви деревьев, а небольшая решетка перил увита засохшими побегами какого-то растения.
– Сигаретка есть? – к нам на балкон выходят Толик с Тортиком.
Торт сразу же запрыгивает на колени к хозяину и лезет носом к нему за пазуху. Здорово, меховой мешок с костями! Давно не виделись! Целых пять минут. И я рад тебя видеть. Вот только не надо меня… убери… да что ж такое-то! Язык свой убери! Я не хочу, чтобы ты со мной целовался!
 Хозяин протягивает пачку сигарет, но когда Толик случайно касается его руки, резко ее отдергивает.
– Ты чего? – не понимает Толик. – Я же не твой тотем. В болото тебя не затащу.
– Ничего, – хмуро бурчит хозяин. – Ты вот лучше скажи: почему ты до сих пор на втором уровне обучения? Ты умеешь переходить в Дракона и с Тортиком ты нормально ладишь.
– Понимаешь… Я пока не могу справиться с эмоциями, – вздыхает Толик.
– С какими? – хозяин протягивает ему зажигалку, стараясь не касаться его руки.
– Ну, Дракон мой очень эмоциональный. Это из-за Тортика, – Толик сладко затягивается дымом.
– Все равно не понял, – пожимает плечами хозяин.
– Он всего боится, – Толик опускает голову. – Моему Дракону при учебном погружении показали отловленную для занятий Волосатку, так потом пришлось вызывать Драконов с третьего уровня и искать меня по всему болоту.
– И где ты был? – спрашивает хозяин, с трудом сдерживая улыбку.
– Забился в щель между нашим миром и болотом, – вздыхает Толик и выбрасывает окурок. – Так что пока мы свои страхи не победим, не видать нам третьего уровня.
В небольшом зале первого этажа нас уже ждет Сан Саныч со своим голубем, Кирилл с хорьком и Катя с черепахой.
– Где вас носит-то? – недовольно ворчит Кирилл, пытаясь отбросить ногой Филиса, который с упоением грызет его ботинок.
– А ты куда-то торопишься? – отвечает хозяин и подъезжает к Сан Санычу. – Сан Саныч, объясните план занятий второго уровня.
– Моя задача – научить вас осознанно входить и выходить из Дракона. Еще будут теоретические занятия по нечисти. Советую взять из библиотеки литературу. Список есть у Анатолия. В конце курса мы пойдем в болото и познакомимся с отдельными видами нечисти, отловленными специально для этого.
– А третий уровень? Что там? – не унимается хозяин.
– На третьем уровне вы научитесь не просто управлять своим Драконом. Вас научат использовать его силу и покажут, как пользоваться энергетическими ловушками, – отвечает Сан Саныч, расхаживая по залу. – Потом будет несколько практических заданий с мелкими тварями типа Вытьянки или Злыдня и в конце курса – экзамен.
– А что дальше? – хозяин от любопытства вытягивает шею.
– Потом каждый из вас, индивидуально или в группе, будет выполнять различные задания. Ведь именно к этому вас и готовят, – говорит Сан Саныч. – А теперь, берем ваших питомцев в руки и по моей команде входим в Дракона.

========== Глава 16 ==========
Занятия на втором уровне мне нравятся намного больше. С утра, как правило, теория. Она больше для хозяина. Я перебираюсь на стол к Кате и часами наблюдаю за Монькой. В основном она просто спит, спрятав голову и лапы в панцирь, но иногда бегает со скоростью метр в час.
С Филисом у нас отношения как-то не сложились. Он слишком беспокойный. Ну, а с Тортом мы стали настоящими друганами. Он часто угощает меня сморщенным сыром или куском заплесневелой колбасы, иногда мы сидим с ним на подоконнике и часами смотрим на улицу. Вот только я не люблю, когда в Тортике просыпается лизун. Спрятаться от его языка практически невозможно. Даже громкий и зловещий писк его не останавливает.
Мой хозяин на занятиях больше общается с Кириллом. Тот тоже научился физическому контакту с Филисом и ходит теперь весь поцарапанный и покусанный, но довольный. Еще я заметил, что Катя неровно дышит к хозяину. Но он с ней не сближается, и я знаю причину. Катя чем-то напоминает ту девушку, которая иногда приходит к хозяину в воспоминаниях и говорит неприятные вещи.
Зато с Сашей отношения двигаются в гору. Правда, хозяин продолжает вести себя как полный идиот и постоянно рекламирует ей Петьку, мол, он хороший и добрый парень и все  такое. Саша ни с кем, кроме хозяина, не общается. Держится особняком и молчит. А вот ее Сесиль – та еще зараза. Стоит кому-нибудь открыть дверь в нашу комнату, как эта черная пакость уже тут как тут. Ну, Торт, понятно, прячется под покрывало на кровати, Карл улетает на шкаф, а я встаю в позу обороны на задние лапы. Меня Сесиль не трогает. Уважает. А вот Тортику частенько достается когтистой лапой по морде.
Толика хозяин явно избегает. На занятиях садится за стол на другом конце класса и старается не оставаться с ним наедине в комнате. Но если такое и происходит, хозяин сразу утыкается носом в какую-нибудь книгу или уезжает в холл, где стоит телек.
– С Толиком что-то не так, – говорит Петька, подсаживаясь к хозяину на кровать.
– Конечно, не так, – ухмыляется хозяин, – он же с парнями целуется.
– Я не про это, – Петька наливает из чайника кипяток в чашки. – Он ходит грустный какой-то и на свиданки не бегает.
– И что? – Хозяин кидает себе в чашку три ложки сахара и ломтик лимона, – может, у него месячные?
– Почему ты такой черствый, Самоед? – хмурится Петька.
– А что? Мне теперь этому пидорку слезки вытирать? – хозяин хлопает по столу рукой. – Да попался бы он мне в Чечне, я б его своими руками придушил.
– Причем тут твоя Чечня?! – не сдается Петька. – Толик – хороший парень. Добрый и отзывчивый. Когда три месяца назад  Лера ногу сломала, он ее до больницы на руках нес. А когда в моего Карлушу какой-то пацан из рогатки пульнул, Толик первый на помощь кинулся! Пока я в ветеринарку мотался, он рогатку у хулигана отобрал. А потом отвел его домой и родителям сдал. И вообще…он настоящий друг. А ты… живешь сам по себе, и ни до кого тебе дела нет.
– Это мне дела нет? – хозяин аж подпрыгивает на кровати. – Да я уже месяц для тебя Сашу окучиваю!
– А я тебя об этом просил? – в свою очередь возмущается Петька. – Я просил тебя лезть в мою жизнь?
– А почему просишь лезть в жизнь Толика?
Слушай, Карл… Давай-ка мы с тобой   отползем от них подальше. В твоем случае отлетим. Журнал? Очень кстати. Нет, не нужно мне бумажки в шерсть совать. Давай просто порвем его в мелкие клочья и по полу разбросаем. Может, это их отвлечет?
Одной теплой летней ночью я просыпаюсь от странных звуков и, подняв голову, вижу Торта, сидящего на столе и с удивлением глядящего на кровать. Я забираюсь к нему на стол и сажусь рядом.
Толик лежит, уткнувшись лицом в подушку, и издает те самые странные звуки. Это у людей называется плачем. Вот только почему они плачут – мне непонятно. Не нравится мне все это, и по виду Торта я понимаю, что тот тоже не знает, что делать.
Я спрыгиваю со стола на кровать хозяина и лезу носом в его волосатую ноздрю.
– Кыш… уйди!
Нет, хозяин. Ты нам нужен. Вставай! Отвернулся к стенке? Думаешь, меня это остановит? Я лезу в его ухо, наступив лапой на мочку.
– Кыш, ты дашь мне поспать?
Не дам. У нас тут проблемы. У Толика из глаз и из носа течет жидкость. Слышишь, как он ей шмыгает?
– Толь… Толян… Ты чего?
Наконец понял, зачем его разбудили? Хозяин садится на своей кровати и руками скидывает свои ноги на пол.
– Ничего… Спи… – говорит Толик, отворачиваясь к стене и накрываясь одеялом с головой.
– Нет, погоди, – хозяин сползает на пол и, подтянувшись на руках, садится на кровать Толика. – Человек не может плакать просто так.
– Тебе этого все равно не понять, – тихо всхлипывает Толик.
– Ну, то, что ты встречаешься с парнем, мне, действительно, не очень понятно, но выслушать-то я тебя смогу.
Молодец! Правильно сказал. Сейчас Толику нужно именно, чтобы его выслушали. Он вылезает из-под одеяла и садится в углу кровати, поджав к груди коленки.
– А смеяться не будешь? – говорит он, громко шмыгая носом и вытирая краем одеяла мокрые от слез щеки.
– Не буду. Обещаю! – хозяин усаживается удобней и всем своим видом показывает, что готов выслушать откровения Толика.
– Мы познакомились на дне рождения моей очень дальней родственницы, – начинает рассказывать Толик, гладя по голове свернувшегося на одеяле калачиком Торта, – вернее, не познакомились. Там я его увидел первый раз. Красивый, уверенный в себе и немного наглый. Не люблю я таких. Но он меня чем-то зацепил. Наверное, именно тогда я впервые и задумался о том, что меня парни интересуют.
– Так ты не сразу таким был? – удивляется хозяин.
– Каким – таким? – слабо улыбается Толик. – Голубым? Если честно, до него я не думал об ориентации. С девушками у меня как-то не складывалось. Я мелкий, и им хотелось обо мне заботиться по-матерински, а не встречаться. А вот парни меня не любили. Считали слабаком и ботаном. Поэтому я и дружил с девчонками. А тут он… Может, ничего и не было бы, если бы не следующая вечеринка. Я и идти туда не хотел. Но почему-то пошел. А там снова он. Я ни на что не надеялся, а он мне неожиданно через три дня позвонил. Взял у моей подруги телефон и предложил прогуляться.
– И ты, конечно, размяк, – ухмыляется хозяин.
– А вот и нет, – Толик возмущенно втягивает соплю в нос. – Я уже понял тогда, что он мне нравится, но когда он в подъезде полез ко мне целоваться, я его ударил. Первый раз у нас произошел только через месяц. Но я был уже готов и очень хотел этого.
– Только без подробностей, – морщится хозяин.
– Нет, что ты… Конечно без подробностей, – кивает Толик. – А потом все так закружилось. Такая романтика была. Цветы утром на моем подоконнике. Воздушный шарик под потолком с привязанной к нитке шоколадкой. Поцелуи… Любовь… Потом я встретил Тортика. И все вокруг закрутилось. Мне пришлось переехать в Питер. Он приезжал ко мне два раза в месяц, и мы просто гуляли вечерами по городу. А неделю назад он сказал, что встретил девушку, и они подали заявление… в ЗАГС.
– Знакомо, – вздыхает хозяин.
– Что знакомо? – Толик пододвигается к хозяину ближе.
– Мне моя девушка то же самое сказала, когда я ей из госпиталя позвонил. Мол, извини, Глеб, но я встретила другого, и выхожу за него замуж. А ведь тоже и романтика, и любовь была.
– И он меня ждать обещал, – говорит Толик и опускает глаза.
– Меня она тоже ждать обещала, – зло ухмыляется хозяин, – говорила, что любит…
– И что ему никто, кроме меня, не нужен, – добавляет Толик.
– Я сначала хотел приехать к ней и морду этому гаду набить, – хозяин шарит рукой по своим спортивкам в поисках пачки сигарет.
– Ага… Волосы ей повыдергать, суке. А потом решил: зачем? Что это изменит? Только себе больнее сделаю, – Толик помогает хозяину забраться в кресло.
– Вот именно… Да и черт бы с ними. Только вот уже и времени сколько прошло, а как вспомню, так сердце щемит, – хозяин едет к двери комнаты.
– Вот и у меня, – вздыхает Толик, открывая перед хозяином дверь, – от обиды. Предательство любимого человека – как плевок в душу.
Они выходят из комнаты и удаляются в курилку, оставляя нас с Тортом в глубокой задумчивости.

========== Глава 17 ==========
– Все взяли своих тотемных животных в руки и приготовились к переходу в Дракона.
Сан Саныч расхаживает по небольшому залу. Мы сидим вдоль стены на стульях и ждем команды. На плече Сан Саныча тихо курлыкает белый голубь Яков и с презрением поглядывает на собравшихся. Это понятно. У него за крыльями такой опыт. Семь серьезных заданий. Нам до него, как до бога!
– Но сначала ответьте мне на вопрос, – говорит Сан Саныч и останавливается напротив нас. – Что главное нужно помнить при переходе?
– Главное – не бояться, – тихо говорит Толик и опускает глаза.
– Еще варианты? – Сан Саныч смотрит на Катю.
– Не нырнуть в болото в физической оболочке? – вопросительно смотрит на учителя девушка.
– Кирилл, вы что скажете? – Сан Саныч поворачивается к Кириллу.
– Главное – пробыть в Драконе не более двадцати минут, – уверенно отвечает тот. –Иначе можно вообще застрять в болоте и впасть в кому.
– Надо надежно укрыть свое физическое тело и тело животного, – говорит хозяин.
– Верно, Глеб! – Сан Саныч одобрительно кивает. – Физические тела в момент перехода беззащитны и уязвимы. Не стоит входить в Дракона в людных местах. Можно очнуться в скорой помощи или ограбленным, как липка. Кирилл тоже прав. Если оставаться в Драконе больше двадцати минут, то шансов вернуться в физическое тело с каждым мгновением становится все меньше и меньше. А теперь! – Сан Саныч поднимает вверх руку, – на счет «три» входим в Драконов и стоим, ждем. Мне нужно будет убедиться, что все перешли ментально. Стоим и не двигаемся. И, Анатолий! Эта территория болота абсолютно безопасна. Так что не стоит сильно пугаться.
Да…Да… Да-а-а!!! Как я люблю входить в Дракона! Такое ощущение возникает, как будто я огромное и сильное существо. И еще, что я – это не совсем я.  Усаживаюсь на плечо хозяину и в нетерпении перебираю передними лапами.
– Раз… Два… Три!
Стены зала начинают таять, и меня обволакивает вязкая масса. Она плотная, но прозрачная. Болото поглотило весь физический мир вокруг, оставив лишь энергию.
Я вижу тонкие розовые всполохи деревьев, набирающих силу. Белесые контуры людей и животных. Тонкую, прозрачную, как стекло энергию камней и бледно-голубую силу земли.
Я оглядываюсь по сторонам и с интересом рассматриваю остальных драконов.
Дракон-черепаха выглядит устрашающе. Все ее тело покрыто твердым коричневым панцирем. На длинной сморщенной шее голова Кати. Только вот глаза у нее черные и круглые, а лицо немного приплюснуто. В том месте, где в реале она прижимает к груди Моньку, яркий белый свет. Так выглядит в болоте тотем.
Кирилл весь покрыт шерстью. У Дракона-хорька длинное тело и непропорционально-короткие ноги и руки. Они заканчиваются острыми, как ножи, когтями. Хорька Кирилл положил сзади на шею, поэтому именно это место у Дракона светится.
Я перевожу взгляд на Толика и меня начинает мучать приступ смеха. У него реально светятся яйца. Я не помню, где находился Тортик в момент перехода, но видимо, он лежал именно там. Шерсть Дракона-собаки блестящая с проседью. На голове элегантная стрижка с густой челкой,   которая, к слову, совершенно не идет Толику. А глаза! Вот это глазищи! Карие, огромные глазищи, в которых застыл собачий ужас.
– Держись, – говорю я Толику и сам не узнаю своего голоса. Он звучит очень низко и глухо, как будто я говорю в трубу.
Я протягиваю лапу  и слегка хлопаю Толика по плечу. Он слабо улыбается и начинает вилять коротким тонким хвостом с кисточкой на конце.
От наших движений болото начинает возмущенно дрожать, и вибрация, как круги по воде, расходится в разные стороны.
– Я приказал стоять и не двигаться! – слышу я грозный голос позади себя.
– Он боится. Я хотел поддержать, – гулко ухаю я.
– Если бы вы были на задании, то своим поведением давно бы распугали всю нечисть, – Сан Саныч выходит вперед и останавливается перед нами.
Он, как и Петька, весь покрыт перьями. Но у Сан Саныча оперение белое и длинное. Когтистые руки заложены за спину. Черные глаза смотрят строго и внимательно.
– Очень важно для Дракона двигаться так, чтобы нечисть его не почуяла, – Сан Саныч расхаживает перед нашим строем, смешно кивая взад-перед головой. – Все ваши шаги и жесты должны быть максимально плавными, но быстрыми. Тела Драконов это вполне допускают. Сейчас мы будем с вами учиться ходить.
– Сан Саныч, а можно вопрос? – я поднимаю руку, и болото отвечает мне недовольным всплеском. Дракон-голубь морщится, но кивает мне головой. – А можно тут как-то посмотреться в зеркало? Очень хочется увидеть себя.
– В болоте нет зеркал, – отвечает преподаватель. – А вообще ты выглядишь, как сгусток энергии.
– Но ведь я вижу свои руки, – я протягиваю вперед лапы и перебираю четырьмя длинными розовыми крысиными пальцами.
– То, что ты видишь – плод твоего воображения. Твое подсознание соединило образ человека и животного, – объясняет мне Сан Саныч, – и тебе кажется, что ты видишь полулюдей-полузверей.
– Я себя даже не представляю, – пожимаю я плечами, – но так хочется посмотреть!
– Посмотри в мои глаза, – вдруг говорит Толик-Тортик с улыбкой.
И правда… У него такие большие и темные глаза, что я вполне могу в них себя увидеть. Я пододвигаюсь к нему ближе и заглядываю в шоколадную прозрачную бездну.
А я не такой и страшный. Бело-серебристая шесть мне очень даже идет. Лицо почти не изменилось. Все тот же волевой подбородок, длинный острый нос, небольшие, но очень выразительные глаза.
– У меня что, красные глаза? – спрашиваю я у Толика.
– Ага, – улыбается тот, – и еще у тебя хвост и…
– Ну, что? Говори! – спрашиваю его я, нетерпеливо переступая ногами.
– Там яички… под хвостом, – говорит он тихо.
– Да нет там яиц, – вступает в разговор Кирилл, – есть хвост, и все.
– Стоп! – останавливает нас Сан Саныч. – Глеб, каждый видит вас по-своему. Так, что спорить тут бесполезно. А теперь медленно вернитесь в строй. Хватит мутить болото!
– И не смотри на мои яйца, – говорю я Толику, хмуря то место, где в реале у меня находятся брови.
– Нужны мне твои огромные крысиные яйца, – смеется мне вслед Толик.
Сан Саныч строго зыркает в нашу сторону и, взглянув на какой-то странный прибор на руке, говорит:
– У нас осталось десять минут. Поэтому предлагаю начать занятия.
После перерыва и небольшого урока теории, нас отправляют в лабораторию. Она находится в помещении заброшенного завода.
Мы заходим в комнату и сразу видим Серегу. Он стоит возле какого-то аппарата, похожего на гигантскую вытяжку, обитую железом, и нажимает кнопки на выдвижной клавиатуре.
– Здорово, Самоед! – машет он рукой хозяину. – Вы на идентификацию?
– Ну, типа того, – отвечает хозяин, пожимая черную руку Левши.
– Тогда бери Кыша в руки и дуй в переходник, – он показывает на «вытяжку».
– А там что? – хозяин с недоверием поглядывает на агрегат.
– Там часть болота. Просто стены кабины ограничивают его пространство, – объясняет Серега, нажимая на кнопку.
– Зачем? – снова спрашивает хозяин, глядя, как с шипением раздвигаются железные двери камеры.
– Болото большое, – Серега надевает на себя прозрачный комбинезон. – Ты пока не умеешь ориентироваться в нем и, войдя в Дракона, можешь оказаться где угодно. Я тебя по всему болоту, что ли, искать буду?
 Мы с хозяином заезжаем в камеру, следом за нами идет Серега. На нем прозрачный комбинезон и такой же прозрачный шлем.
– Погнали, – говорит он, держа в руке небольшой шарик с дырочкой.
Хозяин кладет на меня руку и стены камеры начинают медленно таять.
– Отлично!
Серега? Как такое может быть? Через болото люди выглядят как белые качающиеся тени. А Серега остался в нем таким же Серегой. Черным и улыбающимся.
– Кроме того, что мы – Левши, очень умные, мы можем ходить в болото в физической форме, – объясняет он, видя мой недоуменный взгляд.
– А скафандр зачем? – спрашиваю я.
– Чтоб не подцепить какую-нибудь энергетическую гадость, – смеется Серега, – а теперь давай мне свою лапу. Или что там у тебя есть. Я возьму частичку энергии твоего Дракона и помещу ее в капсулу. Это и будет твоим документом.
– А если я потеряю эту бусину? – я с сомнением смотрю на шарик в его руке.
– Это невозможно, – говорит Серега, протягивая ко мне руку с прибором, – он привязан к тебе на энергетическом уровне. Ты его будешь чувствовать и точно знать, где он.
– А больно не будет? – я с опаской смотрю на шарик в его руке.
– Эх… молодежь! – вздыхает Серега. – У тебя тут нет нервов. Ты – просто сгусток энергии. Так что больно не будет, – он подносит шарик к моей груди и добавляет, – наверное, не будет…

========== Глава 18 ==========
Люблю дождь. Особенно когда нежишься в теплой шевелюре хозяина, наевшись вкусной колбасы и наигравшись с друзьями.
Воскресенье выдалось хмурое и ненастное. В комнате горит свет. Тепло и сухо. А на оконном стекле мечутся длинные прозрачные червяки, которых пытается слизать Тортик, сидя на подоконнике. Толик полулежит на кровати и водит пальцем по тетрадке. На соседней койке Петька читает журнал и отгоняет рукой Карла, который уже в четвертый раз забирается к нему на колени и пытается оторвать длинную глянцевую полоску для своего хвоста. Серега что-то записывает в блокнот, изредка тыкая пальцем в калькулятор.
Я от скуки иногда откусываю по одному светлому волоску с темечка хозяина и плюю его вниз.
– Давай еще! –   командует хозяин, закидывая руки за голову и сгоняя меня со своих волос.
– Ты-ы-ык…– тянет Толик и переворачивает страницу тетради, – Манья или Маньяк.
– Это просто, – улыбается хозяин, – нечисть примерно из пятого внешнего уровня. В нашем мире может находиться очень короткое время. При этом он сгорает и  светится,  напоминая звезду. Питается энергией людей. То есть он успевает нажраться, пока горит, и дохнет. Вроде и не такая страшная нечисть, но этих тварей очень много. Мы их отлавливаем в болоте и отправляем восвояси.
– Неплохо, – говорит Петька. Пока он слушает, что отвечает хозяин, Карл добирается до журнала, отрывает длинную полоску и, убежав на другой край кровати, засовывает ее себе в хвост.
– Давай по последней, – кивает Толик. – Могол.
– Толь, а чего все на «М»? – удивляется хозяин.
– Я только до этой буквы дошел, – вздыхает Толик. – Во вторник экзамен, а я еще на середине.
– Ничего, – хозяин вытаскивает из-за головы руку и гладит меня по спине, – выучишь. Мы с Кышем вон два дня сидели над конспектами. И, как видишь, добили их. Так вот… Могол. Он определяется, как нечисть с седьмого внешнего уровня. В нашем мире выживает, паразитируя на птицах. Пугает людей тем, что спускается вниз и дурманит им голову. Людям чудится разная дрянь и они слышат звуки, типа пения. Но это вовсе не пение. С помощью этих звуков Могол  высасывает энергию. Человек умирает, не мучаясь. Так сказать, сладкая смерть получается. Наша задача сначала отловить птицу, зараженную Моголом, а потом уже через болото вытянуть из нее эту дрянь.
Хозяин поворачивает голову к Толику и победно улыбается. Тот снимает с подоконника слюнявого и счастливого Торта и, вытерев салфеткой мокрое стекло, сажает пса к себе на кровать. Хозяин тяжело приподнимается с подушки, и со стоном скидывает ноги с кровати.
– Тебе бы к врачу, – качает головой Петька.
– Не пойду, – хмурится хозяин, – я за полгода в госпиталях их на всю жизнь насмотрелся.
– Так тебе и не предлагают на них смотреть, – Толик подходит и помогает хозяину перелезть в кресло. – Ты вот в Драконе у нас на занятиях лучший. Двигаешься в болоте, как бог. А в реале падаешь.
Да… Прав Толик. Тяжело хозяину в реальном мире. Два дня назад, когда выходили из дворца спорта, колесо инвалидного кресла соскользнуло с пандуса, и коляска перевернулась. Я брякнулся на мягкую траву, а вот хозяину повезло меньше. Он упал спиной на ступеньки. Хорошо Толик подоспел и помог ему залезть обратно. Потом они, дружно матерясь, искали меня в траве. Нашел меня Торт и, радостно облаяв, облизал с ног до головы.
– Вот вы мне лучше про другое скажите, – легко переводит тему разговора хозяин. – Почему, когда я в Драконе, у меня ощущение, что это не совсем я?
– Да потому, что ты там и есть не совсем ты, – Петька, смирившись с тем, что не уберег журнал, отдает его на растерзание Карлу, – в Драконе не только ты, но и тотем. Причем вы срастаетесь в единое существо.
– Тотем ведь не животное, – хозяин сажает меня на плечо, – а я иногда чувствую, что хочу покусать кого-нибудь. Это почему?
– За то время, пока тотем находится в животном, он как бы привыкает к его инстинктам и перенимает его повадки, – улыбается Петька, – и так как вы с тотемом объединяетесь не только на энергетическом, но и на психологическом уровне, то естественно, что у Дракона иногда проявляются звериные инстинкты.
– Ага, – вздыхает Толик, – знаешь, как мне иногда хочется чью-нибудь попу понюхать.
– Так, Толян! – наиграно сердится хозяин. – В болоте держись от моей задницы подальше!
Экзамен по теории мы сдали на «отлично». Кстати, Толика мы тоже немного поднатаскали, да и в болоте Дракона-Тортика всегда поддерживали. Поэтому, благодаря нашим общим стараниям, Толик так же, как и мы, был переведен на третий уровень.
В среду был объявлен выходной, и мы с хозяином решили немного прогуляться в парке. Но как только наше кресло выкатилось из общаги, к тротуару подъехало такси, и из него вышли Толик и Петька.
– Это похищение? – напрягся хозяин.
– Мы едем к Льву Давидовичу, – объясняет  Петька, заталкивая хозяина на сиденье. Толик складывает нашу инвалидку и кидает ее в багажник машины.
– Ну, и кто такой этот ваш Лев Давидович? – без интереса спрашивает хозяин.
– Лев Давидович – хирург от бога, – Петька отодвигает рукой Тортика, который лезет лизаться к Карлу. – Он стольких наших вылечил! У него за городом клиника с ординатурой. Когда-то Лев Давидович был прекрасным Драконом. Его тотемным животным был еж. Вся нечисть боялась Дракона, пуляющегося иглами.
– А мне он на кой? – хозяин отмахивается от Тортика, который лезет с нежностями теперь уже ко мне. – Будет меня лечить иглоукалыванием?
– Тебе просто необходимо ему показаться! – Толик забирает Торта к себе на переднее сидение и тут же получает в лицо длинную тягучую слюну с языка. – Вдруг он сможет тебя вылечить.
– Интересно вы живете, – вздыхает молодой таксист, – ежи, драконы, нечисть… А тут целыми днями гоняешь по городу, как заведенный. Правда, случаются и интересные моменты. Вот как-то везу я одного мужика…
Ой-й-й… началось! Теперь мы всю дорогу будем слушать шоферские байки! Может ему сразу в ухо вцепиться? Не… Торт меня опередил. Он пытается дотянуться до его руки, которая лежит на рычаге коробки передач. Торт! Ее кусать нужно, а не лизать! Эх, Торт…
Клиника, в которую нас привезли Петька и Толик, находилась в живописном лесистом месте. В центре большой аллеи возвышалось основное административное здание, а по всему участку располагались двухэтажные домики самой больницы.
Внутри главного корпуса было по-домашнему уютно. Мягкие белые ковры,  удобные кресла и улыбчивые медсестры, которые предлагали посетителям чай или кофе, пока те ожидали приема.
– Самоедов Глеб у нас кто? – спрашивает милая девушка за стойкой, кладя телефонную трубку на рычаг.
– Это мы! – поднимает руку Толик.
– Все пятеро? – удивленно смотрит на Торта и Карла девушка.
– Шестеро, – поправляет ее хозяин, вынимая меня из-за пазухи.
– И-и-и… – звонко пищит девушка, – уберите крысу! Я их боюсь!
Вот странно… Значит лохматого и вечно лижущегося Торта она не боится. Постоянно слетающего с плеча Петьки к зеркалу и орущего на свое отражение Карла она тоже не боится. А меня, совершенно тихого и спокойного, как тюлень, она, видишь ли, боится. Интересно, что это за дискриминация такая?
– Лев Давидович предупреждал меня, что вы с животными, – говорит девушка, когда хозяин прячет меня за пазухой, – просто не говорил, с какими. Он вас ждет. Я провожу.
Она обходит по широкой дуге нас с хозяином и идет по длинному коридору к лестнице.
Кабинет Льва Давидовича совсем не похож на кабинет врача. Скорее, это небольшая библиотека. Тут кругом книги. На полках, в шкафах, на стеллажах. Даже огромный дубовый стол весь завален книгами.
– Драконы? – улыбается нам Лев Давидович и в его глазах мелькает грусть. – Как же я скучаю по тем временам. Я даже иногда жалею, что мне не поправили память. Ну да ладно. Я так понимаю, что пришли вы ко мне за помощью. И помощь нужна вот этому товарищу? – Доктор кивает в сторону мрачного, как туча, хозяина.
– Мне не нужна помощь, – говорит тот и берет в руки первую попавшуюся книгу.
– Увлекаетесь гомеопатией? – улыбается доктор.
– Нет, – хозяин кладет книгу на место и смотрит в окно.
– Если вас не затруднит, мы могли бы поговорить с Глебом наедине? – спрашивает Лев Давидович у Петьки и Толика. Первым на предложение выйти отзывается Торт. Он прыгает на колени к Льву Давидовичу и начинает тянуться мордой к его лицу.
– Торт! – тихо взвизгивает Толик. – Извините, Лев Давидович. Он у меня невоспитанная собака.
– Прелестная собаченция у вас, – улыбается врач, гладя Тортика по голове. – Цените каждый миг, проведенный со своим тотемом. Когда он уйдет, вам его будет очень не хватать, и ни одно другое животное его не заменит. А сейчас пройдите в зал ожидания. Я распорядился, чтобы Тонечка угостила вас кофе с теплыми булочками. Их пекут в нашей собственной пекарне  к завтраку. А мы с вами, молодой человек, побеседуем и выясним – за что же вы так не любите нас, врачей.

========== Глава 19 ==========
На первое занятие третьего уровня мы немного опоздали. И виновата в этом была Сесиль. Утро началось вполне спокойно. С кусочка старого сыра, которым я запасся еще вчера и нескольких глотков кофе с молоком из чашки Петьки. Покончив с завтраком, я стал ждать из ванной хозяина, чтобы ехать на занятия, как вдруг в нашу дверь влетела Сесиль и с ходу напрыгнула на спящего в кровати Торта. Тот вырвался из ее лап и спрыгнул на пол. Сесиль, недолго думая, залезла на стол и стала медленно и размеренно двигать к его краю открытую банку со сгущенкой.
– Что тут происходит?
О! Толик. А позади него хозяин с удивленной физиономией. Что происходит? Да уже, собственно, ничего. Сесиль, немного полизав молочные потеки с пола, сразу слиняла, оставив под столом радостного Торта, облитого сгущенкой, и меня, запрыгнувшего на стол, чтобы разобраться в ситуации.
– Кыш! Ты что натворил? Тортик! Зачем ты прыгал по моей одежде?
Столько глупых вопросов сразу. Я вообще все время мирно сидел на своей кровати, а на столе оказался по воле случая. А Торта вштырило от сладкого и он бегал по всей комнате, а не только по одежде.
В общем, хозяину пришлось гладить другую рубашку, а Толику – отмывать Торта от сгущенки и сушить феном, взятым у соседки. Потом они дружно отмывали пол. Вот собственно и вся причина опоздания на первое занятие.
Когда мы вошли в зал, вся группа была уже в сборе. В центре, на маленьком коврике сидел настоящий индус, завернутый в непонятную тряпку, с длинными дредами на голове. Его ноги были сложно сплетены между собой, а руки спокойно лежали на раздвинутых коленях. Остальные собравшиеся тоже сидели на полу по-турецки, держа между ног свои тотемы.
– Мы извиняемся, – хозяин останавливает коляску на пороге зала, – у нас был форс-мажор.
– Не стоит извиняться, – индус говорит на чистом русском языке, без какого-либо акцента, – жизнь непредсказуема. Хорошо, что вы пришли. Я ваш наставник на данном этапе обучения. Меня зовут Иван. А вот чем мы тут занимаемся, нам поведает Тоня.
На плавное движение руки индуса – Ивана   отзывается маленькая рыженькая девушка с белкой. Она прижимает к груди ладошки, сложенные лодочкой и, поклонившись учителю, начинает говорить:
– Дракон – это энергия. Поскольку нечисть питается именно человеческой энергией, в Драконе мы уязвимы. Чтобы нас не смогли просто сожрать в болоте, нужна броня. И эта броня – самоконтроль. Дракон должен быть спокоен и должен уметь отгородиться от любых эмоций.
– Очень хорошо, – довольно улыбается Иван. – Сначала мы будем учиться создавать «броню» в физическом мире. Те, у кого это получится, будут переходить в болото. У вас есть вопросы? – это индус говорит уже нам.
– Есть, – поднимает руку хозяин, – где ваш тотем?
– Я не Дракон, – качает головой индус Иван, – я – Хирург.
– Вот это да-а-а… – тихо шепчет Толик, с восторгом глядя на Ивана, – ни разу не видел Хирургов.
– Я буду заходить в болото вместе с вами с помощью своего анти-тотема, – Иван достает из-за пазухи небольшой стеклянный шар с какой-то мутью внутри. Как только его ладонь касается стекла, муть внутри оживает и, переместившись внутри шара, образовывает точный слепок ладони Ивана. – Это Хухлик. Тварь привязчивая, но не очень опасная.   Его поймали и поместили в ловушку. Там он обитает в своей родной водной среде и не причиняет никому вреда. Мне он помогает попадать в болото и делать небольшие надрезы во внешние миры.
– Зачем? – удивляется хозяин. – Я думал, главная задача всего нашего сообщества, наоборот, устранять разрывы между нашим миром и внешними.
– Понимаете, эм-м-м… – Иван вопросительно смотрит на хозяина.
– Глеб, – кивает тот.
– Понимаете, Глеб, отловленная нечисть хранится в специальных ловушках. Их эксплуатация достаточно энергозатратна, поэтому мы отправляем тварей обратно в их мир, заранее «окольцовывая». Окружаем их энергию специальным контуром, чтобы они вновь не пролезли к нам, – поясняет Иван, и, обернувшись к классу хлопает в ладоши. – А теперь расслабились, убрали руки от тотемов и закрыли глаза.
По залу прокатывается длинное и дрожащее «Ом-м-м». Хозяин тоже закрывает глаза и начинает мычать вместе с остальными. Иван, держа в руке шар с Хухликом, бродит между сидящими и мычащим учениками, периодически кладя им руку на плечо.
– Тоня, хорошо… Можете входить в Дракона. Главное, не забывайте о броне. Андрей, вы плохо расслабляетесь. Уберите из головы мысли и абстрагируйтесь от эмоций. Молодой человек с собачкой! Молодой человек!
О! А это нашему Толику. Тот никак не реагирует и продолжает сидеть на ковре, закрыв глаза.
– Толян! – толкает его в бок хозяин.
– Еще пять минуточек, мам, – невнятно бурчит Толик и, вздрогнув, открывает глаза.
– Анатолий… – Иван стоит, склонившись над Толиком и улыбается, – расслаблять нервную систему нужно очень деликатно. Не углубляясь в состояние сна.
– Я попробую, – кивает Толик и шлепает себя по щекам. – Не спать!
– На сегодня, думаю, хватит, – сообщает Иван. – Все медленно открываем глаза и возвращаемся в реальность, – он убирает в карман шарик и садится на свое место. – Теперь мы будем с вами учиться смотреть через болото. Это очень важная и нужная часть обучения. Тотемы с момента привязки умеют видеть сны и мысли хозяина. Теперь ваша задача – увидеть окружающее через тотем. Для этого положите руку на своего питомца и постарайтесь настроиться на его волну.
Нам понравились занятия у Хирурга. От других учеников мы узнали, что Иван – русский. Учась в Политехе, он познакомился с Амритой, своей будущей женой и ударился в буддизм. Пока он познавал себя и очищал свои чакры, его обнаружили и пригласили на работу в отдел. Так, собственно, Иван и стал учителем в нашем классе.
Прошла неделя и, как хозяин ни сопротивлялся, в среду друзья затолкали его в машину и повезли в загородную клинику.
– Кышка, а давай еще разок? – хозяин кладет мне руку  на спину и настраивается.
Ну, и что нового ты можешь увидеть? Вон Тортик сидит на коленях у Толика и втихаря грызет пуговицу на его кофте. Вон Карл делает укладку Петьке, перебирая волосинки на его голове. Вон спина водителя. Что еще тебе показать? Вот я умываюсь и лижу свои яйца.
– Кышка! Ну, фу!
Что «фу»? Гигиена – прежде всего! Если бы ты так умел делать, тебя и за уши оттащить было бы не возможно.
Лев Давидович разрешил хозяину взять меня с собой. Вот сразу видно – понимающий человек, знает, что тотем без хозяина скучает. Мы въехали в небольшой кабинет, в котором толпилась кучка молодых людей в белых халатах. Мебели тут не было. Только на стене висело что-то вроде телевизора.
– Итак, господа ординаторы, – говорит Лев Давидович, – прошу познакомиться с нашим пациентом. Свою историю он рассказал только мне. Вам важно знать только то, что ноги у Глеба перестали действовать после травмы позвоночника. Итак… посмотрим на спину, – он включает «телевизор» и на экране появляется черно-белое изображение. – Для начала попытайтесь определить, что было сделано врачами.
Молодежь начинает всматриваться в снимок и тихо перешептываться.
– Были трещины во втором и третьем сегменте поясничного отдела позвоночника. Их закрепили пластинами, – раздался голос с самого заднего ряда.
– Так, так, так, замечательно, – довольно улыбается Лев Давидович.
– Но один из штифтов ушел вбок, – продолжает приятный мужской голос с незнакомым легким акцентом, – случилось это не так давно. Видимо, это результат удара или падения. Сейчас мы видим на месте старой травмы еще и межпозвонковую грыжу.
– Умница, Хидиев! – радостно хлопает в ладоши Лев Давидович. – А теперь выйди к нам и расскажи, что с этим можно сделать.
Эй, хозяин? Ты чего так напрягся-то? Вон как костяшки побелели на пальцах, вцепившихся в подлокотники. Желваки под кожей так и ходят. А взгляд какой… Будто ты нечисть увидел.
По мне, так обычный парень. Темненький. Невысокий.  В очечках. Или тебя принципиально люди в очках раздражают? Нет, погоди… Ты начал напрягаться еще до того, как он вышел вперед и начал вещать про какую-то хрень. Тебе его фамилия не нравится? Ничего не понимаю...
– Все! Достаточно! – Лев Давидович хлопает парня по плечу. – Идите на место, Эл. Вы снова молодец. А теперь последний сюрприз, – врач поворачивается к нам и спрашивает у хозяина, – а скажите, любезный… Вы испытывается эрекцию?
– Сейчас? – приходит в себя хозяин и удивленно смотрит на доктора.
– Нет. Вообще, – улыбается Лев Давидович.
– Ну-у-у… да-а-а… – говорит хозяин и краснеет.
– Не нужно стесняться, – врач поглаживает его по плечу. – Я интересуюсь чисто с научной точки зрения. Итак… Есть какие-нибудь мысли?
– Психосоматика? – все тот же черноволосый парень внимательно смотрит на хозяина через очки.
– Хидиев! И третий раз, бинго! И именно поэтому он ваш, Эл! – Лев Давидович делает приглашающий жест рукой. – Ваша задача – собрать необходимый анамнез и подготовить его к операции. Ассистировать мне будете вы и Трошкин. Так… Теперь позвольте мне откланяться и ненадолго забрать нашего пациента. Нам нужно обговорить некоторые нюансы и подписать бумаги.