Когда он узнает

Ты на меня сердишься, сынок? Это зря. Разве что-то изменилось: я твой папа, ты – мой сын. Просто так вышло, что твой папа – именно такой, а не какой-то другой.  Это не значит, что я постоянно хочу всех подряд - разве я похож на маньяка? Просто я могу любить мужчин. Другие не могут. Так бывает, все люди разные. Это даже хорошо, что мы с тобой такие разные – так интереснее. Тебе, кстати, интересно, отчего так вышло? Ну, слушай.Когда я был маленький, наивный и честный, я верил в счастье. Приедет принц на белом коне, именно ко мне, увидит меня,  такого прекрасного и замечательного – и, конечно, сразу поймёт, и мы подружимся, не разлей вода... А куда он денется-то? Лучше меня-то ему всё равно не найти.
Но прошел год, второй, за ними целая вечность - а принц так и не приехал. И тут я понял, что нет. Не прилетит волшебник в  голубом вертолёте. И кино не покажет. Не оттого, что я плохой, а потому что мир так устроен: всё приходится делать самому. И собственную жизнь - тоже. До этого мне слёзы утирали и за руку держали на переходе, а теперь – всё. Всё сам.
Меня это тогда так шандарахнуло. Ну, знаешь, как про смерть. Когда маленький ребёнок вдруг про себя понимает, что он сам  когда-нибудь умрёт. Ясно, что не сегодня, но все равно - обидно...До слёз в подушку, потому как жизнь теперь  непременно когда-нибудь да закончится.  Так же и со счастьем: оно точно не придёт к тебе само, если ты не постараешься сам его найти.
И пошёл я искать своё счастьице. Кого по дороге спрашивал - никто его и в глаза не видел. Как-то раз показалось краешком, да тут же и скрылось за поворотом. Пришлось ловить на живца. Да-да, настоящее счастье-то больше ни на что и не  ловится, кроме глупого чистого юного сердечка.... или настоящего чуда. Разборчивое оно, счастье-то. На что попало и что пропало - не берёт.
А когда сам его поймал своими маленькими лапками, сразу домой притащил. Отмыл, причесал, накормил и спать уложил. А маме с  папой сказал: как хотите, дорогие родители, а это моё счастье, и я его любить буду. А если вы меня после этого видеть не  захотите или воспитывать начнете, мы от вас со счастьицем убежим. Прямо с крыши, босиком по радуге.
Родители мои были умные и жизнью уже как следует обрадованные. А ещё любили они меня сильно, но самих себя сильнее. Поэтому не стали меня уговаривать ни одуматься, ни исправиться. Они только сказали: счастья тебе, дружок, ты только школу закончи и  в институт поступи, чтобы жизнь получилась. Ладно, говорю, сделаю. А они между собой переглянулись и говорят: мы тут уже разводиться собирались, да  вовремя поняли, что внуков от тебя не дождемся, поэтому передумали и решили дальше жить вместе.
Я уже и обрадовался, что всё так удачно складывается. А зря. Счастьицу моему быть со мной рядом быстро расхотелось.  
Подвело оно меня к зеркалу и говорит: смотри, миленький мой, кто ты и кто я. Посмотрел я и вздохнул: ну что же, правда твоя  - ты такое обалденное счастье, а я - самый обыкновенный. Ладно, говорю, лети, куда хочешь, пусть и тебе будет хорошо.  Может, найдешь кого получше. Я за тебя только рад буду.
Счастье улетело, а мне стало тошно. Сел я думу думать, что ж такого наделал, да ничего не выдумал. И решил - что я, рыжий?  
Ну, даже если рыжий и левша, так что с того? Я же могу стать лучше! Тогда, глядишь, не я его, а оно меня искать будет. А  если я буду лучше всех, то как ему меня не заметить?
Обрадовался я, что умный такой, спасибо маме с папой сказал, что не совсем дураком меня вырастили - и полетел столицу покорять. Мать-столица, красна девица, а дай-ка счастья хоть немножко. Вон у тебя всего сколько, что тебе, жалко?
Столица посмотрела на меня и засмеялась: нет, не жалко, только у меня даром не дождешься, а вот за деньги - что хошь бери.  
Сходил я, посмотрел, чего за деньги дают - да только никаким счастьем там даже не пахло.
Тут-то я и призадумался. Зря, получается, я своими руками своё счастье упустил? Ищи его теперь! И как оно меня узнает,  если я совсем вырасту и на всякие глупости соглашаться буду? Нет, подумал я, что-то здесь не так. пойду, поучусь, может, наберусь уму- разуму.
Поступил и стал учиться. И работать стал, а то как же я хорошим-то для него буду - несчастный, нестриженный, голодный и плохо одетый? И куда я его приведу - не к родителям же, в детскую? Учеба да работа меня до того хорошим сделали, что я про счастье-то и думать забыл. Но только я про него забыл, как меня за руку хватают:  стой, счастье моё! Как же это получается: я сам - чьё-то счастье?
И стал я для другого счастьем. Самым настоящим и самым-самым. Только ему, другому, меня со временем маловато стало. Привёл он девочку и говорит: ты моё счастье, конечно, но её я тоже люблю.
Здрасьте, приехали. Ну ладно, подумал я, счастье никто не спрашивает, почему оно есть. Пожили мы втроём - год, потом ещё два. И ещё три, как ребенка завели. Счастья в доме прибавилось ровно в два раза - так много, что не протолкнуться. Уж как мы ни старались, как ни прятались за чем попало - то за ревностью, то за обидой, то за зеркалом - а всё время друг об дружку спотыкались. Больно глупо получилось всё у нас, потому что никакого счастья слишком много не бывает.
Я всё понял, сказал спасибо и пошёл дальше. И чем дальше шёл, тем чаще меня ещё дальше посылали. Ну где ты ходишь, счастье моё? Соскучился я по нему страшно. Подошёл к одному, спросил: не видал? Тот только засмеялся, а я понял, что нет, не видел он, и не видать ему, как своих ушей без зеркала. Подошёл к другому и спросил:  может, ты моё счастье? Или я - твоё? Другой испугался и сбежал от греха подальше. Тоже дурак: кто же сам от своего счастья бегает?
Мне совсем грустно стало. Сижу и плачу, как маленький: счастья хочу, дайте, пожалуйста! Тут же набежали толпой странные люди и каждый кричит: это я, я, я! У тебя же все есть, только меня, мол, и не хватает. Пока я растерялся, кого хватать, они всё пыжились-пыжились, да полопались, как мыльные пузыри. А один говорит: может, и нету его - счастья-то? Может, так проживём, без него? Нет, говорю, я же точно знаю, что оно где-то есть! У меня-то оно уже было, только я его не удержал. Так что извини, просто так не буду. Не хочу я просто так.
Пришёл человек и спрашивает: это ты счастье ищешь? Вот тебе моё, на, забирай, надоело оно мне, такое большое и буйное. Всё с ним хорошо, аж скучно. Хочется чего-то острого и чтобы болело.... Нет, говорю, мне чужого не надо. Мне надо моё счастье, хоть маленькое, но своё.
Так и остался бы я в дураках, если бы не посмотрел нечаянно в зеркало. А там рядом со мною стоит кто-то и улыбается. Постой-ка, говорю, я же тебя раньше уже видел! Да, отвечает, я за тобой давно хожу и жду, пока ты заметишь. И стало мне так стыдно... Вот же оно, всегда рядом было, а я его не замечал! Прости меня, иди ко мне, мне без тебя никак. Ладно, говорит счастье, только я к тебе ненадолго.  Сколько смогу, столько и буду. А как надоем, уйду.
Шутишь, думаю, так я тебя и отпустил! Нет, милое моё, я второй раз на одни грабли не прыгаю.
Стали мы жить-поживать, да добра наживать. А я на него смотрю и тихо радуюсь: вот оно, скачет по сугробам, как мальчишка, и снежком мне по лбу - бац! А вот на гору лезет, пыхтит, как паровоз, но старается, чуть язык не высунет. Вот сидит в палатке и формулы свои страшные, непонятные пишет, разбирает их по кирпичику, и снова складывает - в простые и ясные. Работа такая была у счастья - сложное делать простым.
И однажды говорит мне моё счастье, как бы между прочим: ну всё, пока, мне пора. И улетело на облачко. А я остался на земле. Ладно, думаю, как-нибудь и без него проживу. Другие-то как-то живут без него - и ничего… А сердце стучит: ничего – это есть самое то ничего. Когда ничего нет, не радует, не хочется. Разве это жизнь?
И понял я тогда, что в погоне за счастьем что-то в жизни упустил. Посмотрел по сторонам, как люди живут -  хоть плачь, хоть смейся, хоть головой об стену бейся. А вот дети у них хорошие, правда, такие же наивные, как и я сам в детстве. Смотришь в их глазёнки – и сердце ёжиком… Как им помочь в жизнь по уши не вляпаться?
И что тут со мной приключилось, сам не разберу. Захотелось мне завести себе такого ёжика лопоухого, с чистыми глазёнками и вечными вопросами. Нет, не для счастья, а просто так. Чтобы был. Но это оказалось не так просто, как и со счастьем: чужого не отдавали, а своего одному не получится.
Вот тогда я и встретил твою маму, сынок. Только мамой она ещё не была, а была обычной девчонкой. Я ей и говорю:  понимаешь, я не знаю, сложится у нас или нет, только я очень мальчишку хочу завести. Чтобы в жизни у меня  был кто-то настоящий, а не только счастье - этого у меня уже столько было, что хватит на всю жизнь.
Я предложил ей выйти за меня, она согласилась. У нас появился ты. И только тогда я понял, наконец, что счастье бывает разное. У одного  оно в любви, а у другого -  в славе, у третьего – в успехе… А у меня появилось то счастье, которого прежде никогда не было. Это ты, сын.
Я, правда, счастлив, что ты у меня есть. И твоя мама тоже. Никогда бы не подумал раньше, что такое моё счастье. Оказывается, именно этого  я всю жизнь искал. Хорошо, что нашёл и сам не потерялся. А то, что у меня было, сынок – это прошлое. Я его бережно храню, но достаю редко. Чтобы не забывать, что оно у меня было. Ты пойми – это всё правильно было, так мне и надо.
Ты боишься, что однажды я снова кого-нибудь встречу и ты станешь мне не нужен. А я боюсь, что ты будешь стесняться меня и стыдиться своего отца. Считай, что мы квиты. Это пустые страхи, сынок. Даже если я встречу другого человека - когда он узнает, что у меня есть ты и твоя мама, он сам поймёт, что ничего ему не светит, кроме дружбы. И значит, у меня, помимо тебя и мамы, появится ещё один друг. Не надо только заставлять меня выбирать - или ты с мамой, или... Я не хочу воевать с тобой из-за этого. 
Почему? Да потому что нельзя спрашивать, сынок, кого ты больше любишь – маму или папу? Это неправильный выбор, тебя словно заставляют одного из них предать. Так нельзя спрашивать, чтобы не запутаться. Было время, когда я сам этого не понимал.
Но оно – было, а ты – есть. Не бойся, я не предам тебя. Давай руку, пойдём маме с пирогом поможем? А потом – айда все на двор, в снежки играть! Если ты на меня до сих пор сердишься, можешь мне снежком по лбу залепить.
А в горы со мной пойдёшь?