За окном метель

Привет, как и обещал - пишу тебе снова. Так-то у меня все в порядке, до сих пор живу в том доме. В нем постоянно холодно, сколько бы я не кутался в одеяло. От окон дует, если на улице поднимается метель. Все как всегда - только тебя рядом нет. Может быть из-за этого в доме так холодно. 

    Знаешь, мне больше некому писать. Некому рассказывать новости. По прогнозам обещают теплую весну с дождями, и я купил сапоги с зонтом. Как и обещал тебе - стараюсь не простужаться, одеваюсь тепло. Как и обещал - стараюсь есть. Знаешь, после того как ты ушел, у меня кусок в горло не лез, но я заставлял себя есть три раза в день. Старался не делать глупостей, и быть может благодаря этому еще жив. Пока жив. 

    Меня удивляет; как я прожил эти пол года? Ночами не спится: я или читаю, или пишу, но чаще вспоминаю тебя. Наверное сошел с ума от такого досуга. Даже не знаю как я выгляжу - после того как ты ушел, я не снимал покрывал с зеркал. Они отражают темноту, или до сих пор улыбающихся и счастливых нас. Иногда мне хочется сдернуть ткань с зеркала в спальне. Я надеюсь увидеть тебя там, увидеть еще раз. 

    Знаешь, мне страшно, что я тебя забуду. Я впадаю в панику каждый раз при мысли, что я не могу вспомнить твоего лица. Мне стыдно признаваться тебе, но я забыл как звучит твой голос. Какая-то часть меня говорит, что возможно это хорошо, что возможно я найду кого-нибудь еще. Возможно время лечит, но оно тянется убийственно медленно. Я постоянно жду следующего дня. Поскорее бы прошло утро, полдень, вечер. Не знаю, чего жду. Может того чудесного дня, когда я проснусь без боли и без скуки по тебе. А может жду весны. Или тебя. 

    После того случая я перестал общаться с родными. Недавно был в родительском доме чтобы забрать вещи. Забирать было нечего. Одежду они обменяли на бухло, а твой подарок они продали. Именно за твоей пластинкой Зигги Стардаста я и трясся двести километров на автобусе, хотя мне не хотелось видеть мамашу и ее нового хахаля. Оказалось, они тоже не хотели меня видеть, даже на порог пускать не хотели. Но мне было так плевать на них, что я в наглую прошел в свою комнату, но застал там пустоту пропитанную перегаром. И знаешь, ты был прав когда говорил, что мне нужно съезжать от этих уродов. Они бы довели меня. А сейчас я один, и мне не надо ни с кем ругаться. 

    Мне так нравилась эта пластинка. Я не был безумным фанатом Дэвида Боуи, просто эту пластинку подарил мне ты. В ней была часть тебя, часть того, что ты при жизни любил. Возвращаясь обратно, я проклинал себя за то, что не забрал ее сразу. Я тогда торопился, да и ты был живым - я ценил больше тебя, и мне в голову не приходило, что если любимый человек умирает, то его вещи становятся дороже всего золота на свете. Я тогда и подумать не мог, что тебя может не быть. А видишь как все обернулось... Когда человек кого-то или что-то теряет - его мировоззрение встает с ног на голову, и теперь я понимаю свою бабушку, которая хранила мундир дедушки. Она с него пылинки сдувала, а вечерами плакала. Наверное, именно так выглядит настоящая любовь. Бабушка ждала своей кончины чтобы "снова встретиться с Толей", я тогда говорил, что нужно продолжать жить, хотя бы ради памяти о дедушке. 

    Знаешь, бабушке повезло со мной. Пусть это и звучит претенциозно, но это так. Возможно я был единственным человеком, который заставлял ее жить. Пусть заставлял жить слепо и глупо, не понимая того, что она чувствовала. Я теперь ее хорошо понимаю, но рядом со мной нет никого, кто заставлял бы меня жить. От могилы меня отделяет лишь страх. Жутко боюсь того, что когда я умру - я не найду там тебя. Как-бы и сейчас тебя нет, но я еще на что-то надеюсь, сочиняя тебе письма. Наверное я один из тех сумасшедших, которые раз за разом пишут одно и тоже, надеясь на то, что написанное станет реальностью. Но кого я обманываю? Никто оттуда не вернулся. Никто. 

    Знаешь, иногда мне хочется кому-то рассказать о нас. Поделиться болью чтобы стало легче. Но о таком никому нельзя говорить. Меня сочтут больным извращенцем, а если нет, то скажут, что я себя накручиваю. Я чувствую себя утопающим. Те кто на плаву говорят, чтобы я шевелил руками и ногами чтобы всплыть, но они не знают, какой груз тянет меня на дно. И о нем нельзя рассказать, чтобы помогли. Остается сдаться, или изо всех сил челбаться в мутных водах, сохраняя какое-то подобие жизни. Это так несправедливо, но еще хуже будет без груза. Лучше я останусь одиноким, чем забуду тебя. Такое нельзя забывать. Если я найду кого-то, то я точно знаю, что буду сравнивать его с тобой, а целуя его, буду вспоминать твои губы. А в его объятиях буду воскрешать нежность твоих. Слово "клеймо" здесь будет очень подходящим. Винить ли мне в этом тебя, или себя съедать, или винить того пьяного мудака, которого каким-то непонятным образом пустили за руль автомобиля...

    Каждый день собираю из кусочков воспоминаний картину, на которой нарисованы мы. Я - ласковый и счастливый, и ты - лучик тепла и уюта в этом холодном полупустом доме. Мои глаза были такими счастливыми, такими радостными, а сейчас они полны слез. Я не думал, что мне будет суждено отпустить тебя. Все, что я имел - исчезло. 

    Знаешь, сегодня ночь так нежна и прекрасна, нежней были лишь твои объятия. Я бы заснул под сказки вьюги, под шорох снежинок за старыми пыльными окнами. И на ночь мне останутся мысли о тебе - как ожидание праздника. Вновь перед сном вспоминать все то самое лучшее, что ты давал мне, не прося ничего взамен.