Ты заходи... пореже

Тёткин дом встретил меня запахом свежего дерева и сыростью. Этот двухэтажный коттеджик, внутри обшитый шпоном, будто сауна, она сдавала на день-неделю разным страждущим отдыха в глуши, подальше от небоскрёбов и перегруженных вонючих трасс мегаполиса. 
Теперь же, когда её не стало, дом отошёл мне. Конечно, продам, если будет нужда в деньгах, но пока это моя отдушина. Место, куда могу выбраться на выходных, посидеть в тишине у камина, побродить по лесу или поторчать с удочкой у озера, вскармливая собой оголодавшие тучи комариных самок.
Мик не смог выбраться со мной — какие-то проблемы у родных, и ему пришлось к ним скататься. Всё это огорчало, но неплохо порой и отдохнуть друг от друга. 
Зато хорошенько поработаю. Есть отличная идея нарисовать серию осенних постеров с викторианскими шрифтами и аппликацией позолотой. Это будет прекрасный кейс, достойный выкладки на ведущих площадках сети. Или не будет…
Натуры за окном много — осень на пике, горы кленовой листвы во дворе, яркое солнце сквозь ветви. И абсолютное одиночество. 
Никого вокруг. Дачи опустели на зиму. Лишь сторож дядь Коля иногда рубил дрова у съезда с трассы, километрах в пяти отсюда. Стук топора слышался даже здесь, как и звонкий лай его беспородной вертлявой шавки.
Я устроился на веранде, разложив по пыльному столу листы ватмана, упаковки со свежими линерами и акварельными красками. С краю пристроил бокал кагора.
Пока набросаю скетчи, а там поглядим, что выйдет.
Принялся за работу. Иногда поднимал голову, просто смотрел по сторонам, наслаждаясь приближающимся закатом. Рисовалось хорошо. Мне показалось, что поймал нужное настроение и концепт вот-вот сложится полностью.
Мик пару раз отвлекал стонущими сообщениям в вацапе, типа «Ужас-ужас!», «Какая там шумная родня!», «Как всё достало!» и «Как я хочу к тебе!». Ну и прочей дурошлёпной мутью, заставлявшей меня улыбаться и быстро набивать ответ.
Наконец, и он затих, а на домик упали тени, пряча меня с рисунками в полумраке. Пришлось перебраться в гостиную и развести камин.
Разложив на полу эскизы, чтобы просохли, я с ногами забрался на кожаный диван у окна и открыл на планшете свежую фэнтезятину, подтащив к себе поближе сервировочный столик с вином и бутерами. Вечер обещал быть уютным, пусть и одиноким. 
Ближе к полуночи от Мика упало ещё одно сообщение. Я с улыбкой открыл его и прочёл:
«Коляшик, я уже около дома. Где здесь можно бросить машину? Винцо взял какое ты любишь»
Дочитав фразу, я снова улыбнулся. Меня зовут Артёмом. Этот балбес, как всегда, невнимателен. Я хмыкнул и набил ответ:
«Ты ошибся чатом»
И прямо воочию увидел, как Мик в бешенстве несколько раз бьёт ладонью по рулю. Потом выдыхает, на секунду задумывается и быстро тапает по экрану.
В этот же миг упало новое сообщение:
«Хаха, ошибся! Сорян. Колька мой родственник, Тём. Попросил за ним заехать. Не придумывай лишнего!»
Что я могу придумать? Это были славные три года, Мик. Жаль, что закончились. 
Где-то через вечность я очнулся, вспомнив, где я и что я такое. Тихо рассмеялся своей детской реакции и выключил смартфон. Аккуратно поднялся на ватных ногах — видимо, кагор всё же зацепил — и кособоко протопал к столу у дальней стены. Сгрёб с него краски и кисточки. 
Тяжело сполз на пол около одного из эскизов, открутил крышку тюбика «Марс чёрный акрил» и щедро выдавил краску на лист. Толстой кистью бездумно стал размазывать черноту по серой пористой поверхности, густо покрывая ею наброски с листьями, деревьями и странными смешными домиками.
Глубокая чернота заливала ватман густо, плотно, а я лишь хихикал, роняя дурацкие слёзы, и тут же их замазывал. Потом подтянул к себе следующий лист. Зря я вина напился, да…
Чёрный раз, чёрный два, три тоже чёрный…
Через полчаса я выудил из рюкзака листики фольгированной позолоты, и, кроша в пальцах тонкие пластины, стал посыпать ими чёрный-чёрный ватман. Это выглядело красиво. 
Золото раз, золото два, золото три…
Ревел уже не стесняясь никого. А кого мне стесняться? Здесь вообще никого нет! Во всём мире больше никого нет, кому я нужен!
Чёрный раз, золото два, а три снова чёрный…
Я с подвыванием всхлипывал, вытирая лицо руками в краске, и понимая, что остался совсем один на этом свете. Какая-то оглушающая обида накатила тяжёлой волной, стискивая горло. Хотелось выть собакой! Но я лишь хрипел, отшвыривая от себя куски ватмана!
Грязь, грязь, всё грязь…
Хотелось разодрать ногтями это лицо, не нужное никому! Выдавить глаза, чтобы не видели они этого пустого холодного мира! Кому ты нужен, Тёмка? Никому! Ты снова не нужен! Ни! Ко! Му! 
Всем нужны Коляшики с крепкими задницами! Мерзкие, извивающиеся в постели молоденькие влажные дырки, облитые дорогим винцом… Так бы и забил в них эти бутылки!
Я хлопнул себя по щеке, пытаясь прекратить истерику. Но реакция оказалась неожиданной — мне снова захотелось почувствовать боль, захотелось наказать себя! 
Пощёчина! Больно! Пощёчина… Больно раз, больно два, больно…
Ты снова, Тём, ошибся! Снова нашёл не «его». И ведь ты знал, что Мик ненадёжный!
Пощёчина! Ещё! 
Закашлялся надсадно, глубоко. Так сильно, что меня вырвало всеми бутербродами, которые жевал вечером. 
Я замер, пытаясь оттереть запястьем с губ горькую слюну. Сплюнул остатки дряни. И словно увидел себя со стороны — сижу на коленях посреди полутёмной комнаты. Зарёванный, с опухшей мордой, в соплях. Передо мной изорванные грязные листы бумаги с лужей рвоты поверх. Руки в чёрной краске и позолоте… Я настолько мерзок, настолько уродлив. А Мику сейчас хорошо… Кайфует он, а в дерьмо превращаюсь я?
Новая волна слёз накатила, выжигая глаза и душу. Царапая и уничтожая последние разумные мысли.
— Дон-нг, — неожиданно раздался на улице крепкий удар о землю. Такой силы, что даже домик тряхнуло. А следом гулкий выдох, словно огромный кит дохнул: — Хо-о-о… 
И какая-то противная дрожь прокатилась по миру, зазвенели стёкла и хрусталь в посудном буфете.
Я заморгал, моментально заткнувшись. Что это было? Мне показалось? Землетрясение? Или дерево упало? Вообще, это опасно — на моём участке кроме клёнов растёт несколько корабельных сосен. Если такая бандура упадёт, то половину соседних домов порушит.
От страха у меня аж волосы на спине зашевелились. Продрало отрезвляющим холодом. 
Вскочил, дёрнул из ближайшего кресла лоскутное покрывало и вытер о него руки. Потом метнулся к окну и попытался разглядеть, что там грохнулось.
Камин и бра в комнате отлично, сука, отражались в тёмном стекле, потому пришлось идти на улицу. Осторожно натянул галоши и вышел на крыльцо. Замер под тусклой лампочкой. Оглядел двор, зябко кутаясь в осеннее пальто. Всё как и было раньше, ничего нового не появилось. Слава богу!
Чертыхаясь, решил прогуляться к воротам, где оставил свою машину дремать под брезентом. Тоже всё тихо и спокойно. Железный братишка спит. Но… Слишком уж тихо и спокойно. Даже птиц не слышно, хотя обычно они посвистывают в ветвях круглосуточно.
Краем глаза заметил за спиной какое-то движение в районе крыши и резко развернулся, вглядываясь в силуэт конька на фоне тёмно-серого неба. Я даже не сразу понял, что вижу. Показалось, рядом с домом стоит какая-то ростовая кукла, вдвое выше строения. 
Похожа на воздушный шар метров трёх в диаметре с нарисованным гигантским смайлом. Ниже качается чёрное полотно до земли. Прозрачное — сквозь ткань видны деревья. Над шаром-башкой шевелятся несколько дымных щупалец.
— Что за хрень, прости господи? — прошептал я и крикнул срывающимся голосом: — Это кто хернёй страдает? Вот, млять, совсем не смешно! Ща травмат достану! Эй!
Скорее всего, молодняк, арендовавший один из пустых коттеджей на берегу озера, решил так развлечься. Жаль, нет у меня ни травматического пистолета, ни даже какого-то завалящего ружьишка.
Кукла по-собачьи наклонила голову, разглядывая меня. А потом распахнула огромный рот, полный метровых острых зубов, сверкнувших в сумраке сталью, и выдохнула утробно:
— Хо-о-о-о…
Дрожь волной покатилась по земле в мою сторону, взбивая в воздух листву и разный мусор. Меня подбросило, и я тут же смачно грохнулся на задницу.
Оказалось, я умею оглушительно визжать! Даже не знал…
Рванул к машине, попытался содрать с неё тент, ломая ногти. Братишка! Хочу отсюда уехать! Из села! Из страны! Нахер! Навсегда! Мля-я-я-ять!
Не получилось содрать брезент. Сзади тяжело топнули — дон-н-нг — и я, подвывая от страха, понёсся вдоль забора за дом. Там чёрный ход, там пристройка с садовым инвентарём. Чем отбиваться? Чем, млять? Что за дрянь, а?
Через мгновение я ударил плечом в дверь позади коттеджа, выбивая язычок замка из дверного косяка. Дверь бухнула по стене внутри. Я же заметался в полумраке хозяйственной пристройки.
— Ай-яй-яа-а… Где? Где?! — повизгивал я, сшибая всё со стареньких деревянных полок. Наконец, дошло, что всякие грабли-мётлы в левом углу, а топоры-пилы — на гвоздях справа.
Вооружился старыми вилами и колуном на длинной ручке. Выскочил наружу. Ну, где ты, сука? Подходи, уродец! 
И тишина. Никого нет. 
Я стелющейся походкой ниндзя, на мягких лапах добрался до угла дома и выглянул. Сумрачно, тихо. Сделал ещё несколько осторожных шагов вдоль стены. 
Неяркий свет лампочки над входом мирно освещал лысые кусты по обочинам тропинок. Почему-то казалось ещё темнее, чем бывает в это время суток. Эта тварь, видимо…
— Хо-о-о? — вдруг прогудело вопросительно над головой и волной дрожи впечатало меня в стену. Оказалось, что я смотрел прямо сквозь тело гигантского монстра. Медленно задрал голову вверх.
Он стоял склонив башку и равнодушно рассматривал меня под ногами, поводя в воздухе толстыми щупальцами. Вот одно потянулось ко мне.
— Мама, — прохныкал я, швыряя в монстра топор и вилы. Те беспрепятственно пролетели сквозь чёрное покрывало. Вилы увязли в земле, а колун прозвенел по плитке у дома.
Я развернулся на месте и с воплем поскакал обратно в сарай. Залетел внутрь, захлопнув дверь за собой. Потом дёрнул на себя внутреннюю дверь в дом, привычно вырывая замок, и забежал прямо в коридорчик первого этажа. 
Как мог закрыл уже вторую сломанную дверь и привалил её плетёной этажеркой с книгами, которая сто лет стояла под лестницей. Книжки посыпались на коврик, и мне даже стало стыдно перед ними, но там же монстр!
Спотыкаясь и матерясь, похромал на кухню — в ящиках есть большой нож и мясной топорик. По дороге заметил в зеркале на дверце шкафа какое-то движение, оглянулся и заорал в голос, отшатываясь. Из темноты на меня угрюмо смотрел мужик с рваной кожей на лице и огромными белыми глазами… Млять! 
А… Это же я! Физиономия в чёрных разводах, ошмётки позолоты на лбу и шее. Только выпученные глаза сверкают страхом. 
На кухне первым делом ополоснул лицо — чтоб самому себя не пугать. Потом на цыпочках выбрался в гостиную. 
Да, загадил её порядочно. Повсюду рваная грязная бумага, карандаши и кисти веером по полу. Рюкзак распахнутым зевом смотрит на меня с укоризной.
Зато в окнах никого нет. 
Как сглазил — сверху за самым большим окном выплыла голова монстра. Он взглянул внутрь комнаты, примораживая меня к полу, и улыбнулся расщелиной со стальными зубами. 
— Хо-о-о-о… — выдохнул гулко монстрюга в стекло. 
Дом снова затрясло, жалобно зазвенели оконные стёкла. И смачно лопнули, осыпаясь мелкими осколками на пол. Со столика упала полупустая бутылка кагора, плеснув на клочья ватмана бурой жидкостью, будто кровью.
В проёмы задуло ветром, и полезли сразу несколько полупрозрачных чёрных змей.
— Пошёл в ад! Гадина! — заорал я и швырнул в монстра топорик и нож. Потом кинул рюкзак, бутылку и горсть карандашей. То есть всё, что удалось подобрать на полу.
Только кресло поднять не смог. Это было так глупо и жалко, что меня всего сморщило.
Погреб! Да! Есть же погреб… В два прыжка я оказался на кухне и вцепился в кольцо крышки подвала. С горловым хрипом и стоном выдрал её из пола, рассыпая по кухне мусор и подняв облако пыли. 
Кашляя и чихая, я скользнул вниз, не видя перекладин вертикальной лесенки. Еле удержался, чтобы не рухнуть. Захлопнул за собой деревянную дверцу и замер внизу, сжавшись в комок и рвано дыша спёртым воздухом и ледяной сыростью подвала.
— Дон-н-нг, — топнула тварь где-то далеко вверху.
— Хо-о-о-о, — добавила она басом.
Со стен погреба посыпалась земля, и одна из полок перекосилась. Я вытащил мобильник и посветил вокруг. Погреб давно не использовался — он у нас микроскопический, метра полтора на два. По стенам деревянные полочки для засолок. Внизу поддоны, где когда-то хранились картошка и морковь в песке.
Сейчас полки пусты, лишь у лестницы поблёскивала стеклом трёхлитровка с мумифицированными огурцами под седой шапкой плесени.
Уткнулся в её ледяной бочок лбом, с трудом соображая, что делать. Наконец, дошло: стоит позвать кого-то на помощь. Полиция?
Включил экран мобилки и попытался вспомнить номер… 111? 112? Да-да, как у старых телефонов 02 было, значит, 112… Набираем… Что я им скажу? Какая-то инфернальная тварь топает вокруг моего дома и хокает? 
Я отставил дрожащую руку с мобильником в сторону и задумался. Мне же не поверят! Решат, деревенская алкашня с перепоя звонит.
— Дон-н-нг… Хо-о-о-о…
Да не мешай ты думать, скотина! 
Нажал на вызов. Сеть недоступна… 
Кисло рассмеялся. В нашей деревне и так-то со связью полная шняга, так я ещё в подвал залез. Красава! Для звонка придётся выбраться наружу.
— Тём, а Тём? — спросил я себя, когда чуть успокоился. — Ты же взрослый мальчик и понимаешь, что таких тварей в реальности не существует, да?
— Может, это инопланетянин какой? — ответил вопросом на вопрос.
— Вот ни с того ни с сего посреди твоего Мухосранска космическое вторжение, да? Ага! Сам-то веришь, Тём?
— Ну а что это, твою мать, такое? — зарычал я гневно.
— Боишься сам себе признаться, да? — какой же у меня бывает мерзкий, ехидный голосок.
— Не крыша же у меня протекла?
Я застыл, переваривая эту мысль. По всем признакам это именно оно — у меня тупо котелок съехал. Обидно, пан креативщик… Шиза пришла, когда не ждали. Ну, по крайней мере, теперь будет не так одиноко, да? Я теперь не один?! А не мог бы мой креативный мозг придумать что-то более компактное, ась? И без разрушительных ударов? Нет бы чёртиков там рогатых или призраков беленьких с цепями на лапках…
Захихикал мелко, вцепившись в лесенку. Тогда что? Тогда эта красапета, как рождённая моим же разумом, вряд ли мне угрожает чем-то серьёзным, правильно? Хотя нет, так это не работает. Я могу в реальности сам нанести себе увечья, выдавая всё за удар монстра. Да? Лех-хко.
Надо бы его как-то приручить, что ли…
Хочешь подружиться с собственной шизой? Серьёзно?
Хе-хе… Снова мелко захихикал и полез по лестнице вверх. Почему-то стало совсем нестрашно.
— Дон-н-нг… Хо-о-о-о…
Да иду уже, иду! Не стони…
Тихо выбрался из погреба и боком-боком вернулся в гостиную. Камин почти прогорел, тлея красными угольками. Уютно светили бра на стенках и было чертовски холодно — сквозило из разбитых окон.
Прохрустел подошвами галош по крошеву стекла к окну. Выглянул на улицу. Ну, и где ты, выкидыш Венома?
Аккуратно выбрался сквозь разбитую раму наружу и настороженно застыл, прислушиваясь к окружающей тишине. Вообще ничего особого не услышал. 
Только ветви поскрипывали на прохладном ветру, да перекликались беспокойные пичуги в высоте. Птицы? Вернулись птицы?
— Не, ну я так не играю. Ау, монстрятина? Ты ушёл, что ли?
Нервно оглядываясь и постоянно задирая голову вверх, побрёл по участку, выискивая в темноте свою шизу.
Нигде не видно, лишь у ворот стоял ко мне спиной человек в длиннополом плаще. Боже, Мик приехал?
— Мик! — заорал я и рванул к нему.
Голова человека повернулась на 180 градусов, показав знакомую морду Смайла. Я резко затормозил, хватаясь за толстый ствол ближайшей сосны.
Монстр, почему-то усохший, улыбнулся сталью и выдавил глубокое: 
— Хо-о-о-о…
От мусорной волны я укрылся за той же сосной. Она вздрогнула от удара и сердито осыпала меня иголками.
— Да хватит тебе уже хокать, брат! — крикнул я, выглядывая из-за дерева и снова прячась. — Говорить! Хочу говорить! Ты умеешь?
— Не-ет-х, — донеслось от ворот.
Я же задрал брови и неверяще вытаращился на Смайла из-за сосны. Он реально мне ответил? Стоит и мерзко улыбается. Он так пошутил? Или отказывается говорить?
— Кто ты? — крикнул я, мало надеясь на ответ.
— Хоший*, — прилетело неожиданное.
Монстр тут же растаял в воздухе и проявился уже за воротами, так же пристально меня разглядывая. 
Отличная способность, когда торопишься на работу… Лезет же в голову всякая ересь.
Смайл снова исчез и проявился на дороге метрах в пятидесяти от меня.
— Хороший какой, — прошептал я. — Иди-иди… Хоший хороший…
Монстр мерцал всё дальше и дальше, пока полностью не растворился в сумраке. Я же развернулся и побрёл к дому, усталый и пустой, словно сдувшийся шарик. Что это такое было, не понимаю. Но ушёл и ушёл. Да и я пойду.
 
***
Сторож дядь Коля вставил новые стёкла в гостиной за пару часов. Я утром скинул ему размеры в вацап, и к обеду он уже добрался до меня на ржавой «Газельке». 
Пояснил мужику, что окна ветром выбило. Да ему плевать — главное, денежку плати, и за ради бога. Пёсель его, всегда такой визгливо-активный, сегодня жался к ногам хозяина и нервно оглядывался, поскуливая.
Моя гостиная сверкала чистотой — до утра прибирался. Спать всё равно не мог. Сейчас комната залита солнечным светом, в ней вновь стало тепло и уютно. Я привычно устроился на диване и с удовольствием уничтожал все контакты Мика из смартфона. Фотки с ним, сканы каких-то общих документов, короткие ролики с вечеринок и праздников.
Ты уйдёшь из моей жизни, как вчерашний монстрик, Мик! Такого обмана я не могу простить, парень. В отличие от тебя, шиза моя была честной — бродила и пугала, как полагается всем нормальным чудовищам.
О Смайле думал теперь спокойно. Не было продирающего морозом страха. Всё произошедшее поблёкло в голове.
Ближе к вечеру я устроился на полу и положил перед собой чистый лист ватмана. Взял несколько карандашей и стал набрасывать образ монстра. 
По сути, внешне довольно простенькое существо — некий шар со свисающим полотном мрака. Два безбровых глаза-дырки и широкая пасть со стальными зубами. Ещё десяток дымных щупалец болтается. 
Ну такое себе. Не то что корейские монстрики, к примеру, — голова быка, тело зебры, хвост змеи, лапы скорпиона. Придёт к тебе такая кракозябра, и не отмахаешься.
Я аккуратно штриховал чёрным карандашом тело Хошего… если я правильно его расслышал. Тут из-за плеча вылезло тонкое полупрозрачное щупальце и выхватило карандаш у меня из пальцев.
— Млять, — дёрнулся я и замер, словно парализованный. Потом опустил голову и закрыл лицо ладонями, глубоко дыша и успокаивая сердце. Следовало ожидать, что шиза моя вернётся.
Из-за спины донеслось довольно тихое, словно шёпот:
— Хо-о-о-о…
Медленно обернулся. В дверях коридора стоял Смайл. Сквозь него видно было этажерку с книгами. Хоший еле поместился в проёме — ему пришлось даже голову влево наклонить, чтобы влезть.
Он разглядывал мой карандаш. Потом сунул его в пасть и зажевал, хрумкая деревом. На чисто вымытый пол посыпались опилки и крошки графита.
— Знал бы ты, брат, сколько этот карандашик стоит, — протянул я с нервным смешком. — Может, ты что-то другое съешь, не такое разорительное? Бутер сделать?
— Хо-о-о? — вопросительно протянул монстр, внимательно разглядывая меня. Потом добавил глубже: — Хо-о-о-о…
Снова затрясло дом и зазвенела посуда.
— Тихо-тихо, — поднял я руки. — Не напрягайся, лады? Прикрути инфразвук и заходи давай. Я на кухню сброжу… Как ты к ветчине относишься?
А за окном сгущались сумерки, и в камине весело постреливали огоньками дрова.

Москва, октябрь, 2021
 
..............
* Хожий — (от Прохожий). Одинокий человек, стоящий на дороге ночью (но не всегда именно человек). Родня ёкая, обиженного японского призрака. Питается негативными эмоциями, забирая их себе и даря людям успокоение.