Гейрои в форме и без - военный гей-эскорт

— Гав-гав-гав! — несется каждое утро в мое окно с соседнего плаца. И каждый вечер в половине десятого — оттуда надсадный молодой вопеж про «кап-кап-кап» верной Маруси и про неистовые прогулки столь же отважной Катюши. Очаровательные звуки откровенно мужской, неподдельной жизни! Стародавний патриотический дух кирзы и портянок! Самый суровый мост из детства во взрослую жизнь.
 
Какому гею бойцы (хотя бы на расстояньи) не по сердцу? Тестостерон в собственном соку, сперматозоиды, томящиеся в неволе сурового воздержания… Аппетитная грядка самцов-огурцов, пупырчато-камуфлированных. В банку их, — в банку личного опыта!
 
— Они же дети почти. Такие на ласку голодные! — делится транссекси Настюша, которая для остальных мужчин задорого, а вот солдатам платит сама, неисправимая патриотка. — Они меня не боятся, я для них женщина. Приезжают по двое. А потом порознь — и уже всё делают. И фуй мне сосут!
 
(Настя себе ради них оставила).
 
Ну, Настя — это отдельная Песнь песней, с ее пленительными глазками-губками и топиком, который прозрачней робкой майской ботвы[1].
 
Здесь же мы будем про грубо конкретное, — про то, как воины «фуй сосут» и делают прочие против устава по-мужски неуклюжие дерзости.
 
Тема оказалась неисчерпаемой и заведомо таинственной. Вот и мы — коснемся ее здесь лишь чуть.
 
В разухабистые 90-е мы, было, решили на радостях, что сексуальная революция проникла и в офураженные мозги. Бытовал миф, будто романы между бойцами — вещь вполне обиходная. На языке казармы это означало «помочь товарищу».
 
Один из моих собеседников утверждал: и теперь от 30 до 40 % ребят практикуют взаимный секс. Есть откровенно «наши» также среди контрактников, — причем не скрываются. Все их принимают такими, каковы они есть.
 
Впрочем, часть на часть не приходится: другие отрицали этакую продвинутость. Увы, в своем большинстве наш пипл хавает ту мораль, которой его обучила зона и близкое ей по духу ТВ.
 
Один привел красноречивый пример того, как гей-отношения служат в армии воспитательным целям масс. В их автобате среди дембелей был некий тип «малость на головку того». Так вот, как-то в период предотъездного бухАнья остальные дембеля установили койку в машинной яме, выстроили отделение по периметру и конкретно продемонстрировали на этом, «который малость не в себе», что может быть с любым ослушником в принципе. Офицер подоспел уже, когда в яме виновато белела пустая койка с полным чьего-то счастья презиком.
 
— И что командир сделал?
 
— Поорал — что он еще может сделать?
 
— А тот, которого… К нему изменилось отношение у солдат?
 
— Да нет. Что с него взять?
 
Так что гей-отношения в армии остаются той заповедной темой, которой правят нужда (телесная и материальная), мечта и, главным образом, Его Величество Случай.
 
И давайте уж честно: не только часть на часть, но и регион на регион не приходится! Где-то в глубинке до сих пор бытует уютный обычай гостеприимства, когда бойцов привечают почти что за просто так, платя им теплом домашнего очага и домашнего пирожка. Отношения складываются по-своему трогательные. Если какой-то Аника-воин попятит что-нибудь, товарищи по оружию его проучат и извинятся.
 
Однако Москва (и Питер), как известно, слезам не верят, предпочитая языку любовных заблуждений трезвый расчет коммерции. «Жопами торгуют?» — лукаво-утвердительно спросил меня про солдат один мой родственник, тогда офицер — и подмигнул многозначительно.
 
Неромантично? Зато более безопасно, если вы имеете дело с менеджером, который обеспечит вменяемого и приятного собеседника. А за дешево можно и дырку в черепе схлопотать. Такса в столице с годами меняется в сторону повышения, а отношения… Судите сами.
 
Вот рассказы тех, кто протянул руку помощи нашим из-за забора одиноко мужского мира камуфляжного цвета.
 
ЯВЛЕНИЕ № 1. Николай
 
Ни за что и никогда не подумали б вы, встретив этого статного парня на улице, что и он — в «теме»! Слишком много от самца. Тренированный. Ну, разве что лицо может (но не хочет) выдать «совсем неположенное». Красивое, тугое, однако — чуть-чуть более мальчишеское для такой атлетической фигуры. Строгое детство плотно облизало эту упругую кожу. Надолго, — может быть, навсегда?
 
Голубая футболка дисциплинированно, моде наперекор, заправлена под ремень.
 
— У меня отец военный, — делится Николай. Тихий голос бесстрастного хитреца. — Все детство — в военных городках. Просыпаешься: дун-дун-дун — стук солдатских сапог. Зажигало! Чувство силы появлялось. Вообще, вставало… (Смотрит зачем-то куда-то вниз). В общем, решил стать военным.
 
— Будешь делать карьеру?
 
— Конечно! Хотелось бы…
 
— Но ведь жениться надо будет, наверно?
 
— Что делать? Сына хочу. Дети — это наш долг перед родителями.
 
— А гей-отношения продолжишь?
 
— Да, конечно! Но так, чтобы жена не узнала, — тихо, с оттенком заговорщика-бытовушника (резидента?)
 
— Или женится на лесбиянке, — (это вмешивается организатор встречи; владелец одного из эскорт-агентств, специализирующегося на военных; он деятельно вздыхает). — Будут каждый свое водить. Один — в одну комнату, другая – в соседнюю. А ребенка — на кухню.
 
— В ванну, за занавеску, — уточняет Коля.
 
Смеемся.
 
— Нет, а если серьезно, Колян, как ты на это дело-то вышел?
 
— Как и все теперь — через интернет. — Он смотрит в сторону. Вспоминает, наверно. Там — голубая даль истины. — Я был суворовец, был у меня друг постарше. Ну, я еще не знал, что он в теме… А потом он показал, как через объявления на людей выходить. Я даже не сразу понял, что за это можно и деньги брать.
 
— Такса какая?
 
— Четыре тысячи…
 
— И часто?
 
— Я — раза два в месяц.
 
Но ведь не один Коля откопал носком казенного сапога золотую стрелу Эрота! А другие курсанты?
 
— Мы между собой об этом не говорим, — уклоняется он.
 
— Но гей-отношения есть и между курсантами?
 
— Ну, это, если откроется, — позор, сразу выгонят. У нас был несколько лет назад случай: открылся роман между двумя курсантами — с треском выперли.
 
— Странно все-таки, - недоумеваю. — Подрабатывать можно, а любить нельзя?
 
— Выходит, так. Но по-разному, типа… Однажды, на втором курсе захожу в туалет, а в соседней кабинке, чувствую, один — занимается.  Предложил ему вместе. В общем, пока не надоели друг другу, встречались, но чтобы никто, естественно, не узнал.
 
— А ты, — вы вообще видите в клиентах только «папиков»? Деньги на бочку? Ну, и покровительство, если совсем повезет…
 
— Нет, не только. В первую очередь — общенье, конечно. Не сразу в койку. Сперва пообщаемся, есть интересные люди, есть о чем поговорить.
 
— Какая атмосфера обычно?
 
— Да теплая, очень. Часто вспоминают свою службу. Типа, тогда хотелось, а только теперь удается реализовать. Большинство ведь — женатые. Я универсал, они большей частью тоже. Но заметил: мужички в возрасте очень любят сосать.
 
— А есть какие-то особенности у клиентов? Вот, говорят, военные хотят пожестче, а чиновники — ласку любят.
 
— Да, чиновники ласковые, — взгляд Коли снова там, в синих просторах истины. — Но военные — тоже разные.

 Кажется, я ему надоел. Он смотрит на меня в упор:
 
— Один, например, попросил, чтобы я связал его и обматерил. И я его так обматерил!..
 
В последних словах звучит законная гордость мастера.
 
На прощание Николай замечает:
 
— Вообще-то я сержант. У меня в подчиненье и еще курсанты имеются…
 
Приятно, когда так много у нас защитников.
 
ЯВЛЕНИЕ № 2. Станислав
 
И следующий уже сидел рядом. Черненький, тоненький, он показался мне первокурсником, пока не открыл свой уютный красиво очерченный рот. Нет, учеба в военном вузе почти позади. А что впереди? Кадровым военным Станислав стать не хочет. Просто способ получить высшее плюс прошмыгнуть через армию не в самой горячей точке.
 
— А девушка есть?
 
— Конечно!
 
— Не боишься, что узнает?
 
— Ну! Не узнает, конечно…
 
— Как на тему-то вышел?
 
— Деньги понадобились. У нас есть курсант, который этим рулит. Обратился к нему.
 
— И первое впечатление? Не было страшно или неприятно?
 
— Нет, человек грамотный оказался, подготовил. Сперва ничего не почувствовал. Потом привык, нормально.
 
— А после учебы будешь этим заниматься?
 
— Да нет… Нет, наверно. Предпочитаю обычный секс. Я универсал. Ну, бисексуал, в смысле, — смотрит прямо перед собой.
 
— Больше про жизнь узнал?
 
— Да! Узнал много… — искренно; пожалуй, и благодарно.
 
— А если вдруг встретишь приятного человека после учебы, мужчину — можешь завязать отношения?
 
— Почему бы и нет?
 
Когда уже шли в темноте по улице, я спросил:
 
— Слав, не боишься, что вот женишься, уедешь из Москвы, а лет этак через пятнадцать вдруг накатят воспоминания, захочется… А ты в маленьком городке, пойти не к кому…
 
— Я тоже об этом думаю… Нет, я справлюсь…
 
Очень твердо сказал он это.
 
У метро нас встретил обаятельный трансик Настенька. А я поехал домой.
 
ЯВЛЕНИЕ № 3. Паша
 
…Ну что у них за носы? Третий чел — и, замечаю, самое прикольное в человеке — нос. Забавно, смешливо морщит, точно щенок. Очень свежий, разговорчивый, одет хорошо, чуть слишком щеголевато. Зато ботинки — уставные. Этакий шиш дендистскому правилу: хоть бы в чем, но шузы — отпад.
 
Брюнет, кожа смугловатая. Фитнесс, кажется, — налицо(е?).
 
— Москвич? А зачем в военные?
 
— Программист — орошая профессия, везде буду востребован. И английский у меня на разговорном уровне.
 
— Паш, девушка есть?
 
— Девуш-КИ! — гордо и со значением.
 
— Значит, не страшно, если узнает одна?
 
— Да им-то что?
 
— А родители?
 
— Они же видят, что я человек самостоятельный, серьезный, целеустремленный. А остальное — мое личное дело. Конечно, со временем будут семья, дети. Но не сейчас.
 
— В тему через интернет, конечно, вошел?
 
— Ага. Только там с умом надо. Никаких лишних наводящих данных о себе. Эти объявления ведь проверяются…
 
— А проколы? Бывают?
 
 Разумеется! Часто друзья по переписке выставляют не свое фото. Приезжаешь знакомиться — а там такое на самом деле!..
 
— Как удается на волю из института выскочить?
 
— Я начальнику ставлю бутылку элитного вина, которое мне часто клиенты дарят. Он сперва удивлялся, откуда такое. Теперь не спрашивает. Наш институт под Москвой, я в общаге живу. Там тоже никто не спрашивает, откуда вещи или вино. Живем дружно с ребятами.
 
— Некоторые военные не любят приезжать на свиданье в форме. Для них это как бы ее «замарать».
 
— Я тоже не приезжаю в форме, но лишь потому, что общаюсь с теми, кому я как человек интересен, а не как носитель фетиша. И светиться зачем? Один немец лишь в разговоре узнал, что я военный, — зауважал. Кажется, мы с ним даже в пленного поиграли… Они наших вояк все еще побаиваются.
 
Паша морщит нос очень хитро, задорно. Мы ж — русские люди, мы ж все против «ихней» Европы в заговоре.
 
— Интересные случаи расскажи?
 
(Эти «случаи на уроках» — как нужны они для оживляжа! И какие эти курсанты все, гады, тихушники!)
 
Вот и Паша туда ж:
 
— Пару раз был я на вечеринах закрытых, на лайнере.
 
Он морщит носик довольно. Ноздри его словно щекочут пузырьки гордой, в радугах фейерверка, радости. Элита, блин!
 
Я тоже морщу нос. Мало материала-то! Современные партизаны! Хреновы…
 
ЯВЛЕНИЕ № 4. Толян
 
Пока не приехал четвертый, на этот раз рядовой-срочник, а не курсант военного вуза, беседуем с менеджером. Он вводит в курс дела. Этот солдат Толян — парень с норовом.
 
— Вы дядю Гошу знаете? Он бизнесмен, у него по тридцать человек солдат за неделю бывает. Может позволить себе.
 
Воин нынче подорожал: 4 тыщи стоит! А вот стоИт ли у него — дело клиента. Все эти игры немного известны мне. Вспоминаю мельком виденного когда-то приземистого лысоватого мужичка, который деловито, в рубахе с закатанными рукавами, выставлял пиво двум притаившимся на скамейке бойцам.
 
Может, это и был он самый — легенда жанра ненасытная, дядя Гоша?
 
Зачем ему столько?
 
Поток! На раз… Иных, как наркотик, чисто процесс засасывает.
 
Кто уж там кого всасывает-засасывает…
 
Толян, наконец, явился.
 
Это высокий неухоженный русый парень с короткой кривенькой стрижкой, мокрыми руками и в чумазой подменке из китайских спортивных шмоток. Гневный, дергается.
 
— Как тебе Москва? — обращаюсь светски, издалека.
 
— Разврат! — взрывается почему-то.
 
— Нет, ну витрины, дома, жители…
 
— Что там, витрин нет, где я живу? А люди — говно, высокомерные.
 
— Мотив-то какой для работы?
 
— Только деньги! — категорически, тряхнув отрицательно головой.
 
Дальше говорить, кажется, не о чем. Но приходится:
 
— Предохраняешься?
 
— Да, всегда! В резинке даю. Черт знает, что у него там во рту.
 
— Но все же ты вышел на это… Какое впечатление было от первого клиента? Ведь раньше ты геев, наверно, не видел…
 
— НЕНОРМАЛЬНЫЕ люди, конкретно, двинувшись!
 
— Но… а…
 
Что еще спросить у такого? Подскажите, пипл!
 
— То есть, ты не думаешь, что кто-то из них мог бы тебе по жизни помочь зацепиться в Москве?.. — мой машинальный и очумелый лепет.
 
— ТОЛЬКО БАБЛО! На раз! Только на раз и на полчаса. Сделал, получил — и свалил. Ну, пока, некогда мне…
 
Они с менеджером ушли, а я посидел в тишине, ошарашенный. Что он принесет с собой в свой город после московской службы? Какую злобу, обиду, какую ненависть?
 
Он думает: злобу на геев! Так ведь всегда им удобней думать.
 
Да и нам-то что ждать? Гиперсексуальность юношей в форме не перебьет голимую, обидную, непреодолимую «социалку». Увы, увы…
 
Потом улеглось. Вспомнилось, как один мой знакомый лет этак восемь назад выбрал себе солдатика: разрешил (предложил?) командир. Выбирал, как на рынке.
 
Потом тот ходил к нему часто, постепенно привыкли друг к другу. После службы обещал, что если будет в Москве, — непременно заедет. А ведь попервости проговорился: пидору дать на клык – это как над очком сдрочить. Такая сермяжная солдатская хитрость, в данном случае жизнью, впрочем, исправленная…
 
А вам слабо вот такому Толяну мозги переформатировать?
 
18.04.2009