Грибочки по-тверски

Грибы. Нет, не так: ГРИБЫ!
Вся Москва сентябрьская как помешалась. В этом году – как никогда. Много, ну очень много! Как послушаешь, так под каждым кустом боровик толкает шляпкой подосиновика в борьбе за место под солнцем и вопит «возьми меня, пока я не червивый!» На работе отнеслись с пониманием и дали отгул на понедельник.
 
Вопрос, куда ехать, решился сам собою, поскольку в Подмосковье всё давно повытоптали орды дачников, а в Твери у меня тётка. Вопрос, с кем ехать, пытался встать, но его грубо опустила Зиночка, моя любимая подруга. «Я всю сознательную жизнь мечтала познакомиться с твоей тётей и завоевать сопредельное Тверское княжество. Я помогу вам замариновать и закатать грибы. Ах, как я обожаю грибочки!»
 
Собиралась Зиночка всего-то часа два, притом усердно, с капельками пота на лбу, долгими перекурами и променадами перед зеркалами, попутно занимаясь малярными работами на личике. Перетряхнула весь гардероб в поисках «чего-нибудь, адаптированного к лесным массивам средней полосы» и «скромненького прикида для периферийного сидения в горнице за чаепитием с тётушкой». Набралось на чемоданчик, с которым она вернулась с Канар. А не влезшую косметичку габаритами со среднюю хлебницу подруга втихую запихнула в мой рюкзак. Всё это время я нервно курил в сторонке за изучением дорог Тверской области в Яндекс картах.
 
Но пока она с пристрастием допрашивала по телефону подругу, однажды по дороге в Питер делавшую остановку в Твери для полуденного кофе с туалетом, я незаметно вытряхнул половину ее тряпок и две пары туфель на каблуках и засунул в чемодан старую ветровку с резиновыми сапогами. Когда, наконец, с прощальным ласковым «будут деньги, звони», Зиночка отключила мобильник, а наряды тайно успокоились в шифоньере, мы тронулись в путь. 
 
В дорогу прелестница оделась «скромненько и со вкусом», как в ночной клуб. Штанишки черной кожи с килограммом металла, такая же жилетка на шнуровке кокетливо обнажила полгруди и живот, босоножки на высоченном каблуке и фунт серебра на ушах, пальцах и шее.
 
С Зиной мы знакомы с незапамятных, в одном дворе выросли – таком закрытом дворе среди ампирных сталинок. Папаша её занимал пост в министерстве, а в новые времена – в крупном банке. Он же прикупил Зине фитнес-салончик, где можно было не перетруждаться и руководить в основном по телефону.
 
На заре туманной юности у нас был перепихон по ходу пьяной вечеринки, однако Зина уважительно отнеслась к моей ориентации и с глупостями с тех пор не приставала. Замуж она не торопилась, поглощенная богемным образом жизни и светской тусовкой. Дружбу мою ценила, потому что всех женщин считала болтливыми предательницами и конкурентками. Мне же несла все свои секреты, от размера коих порой раскалывалась голова. 
 
Да, Зина была несколько взбалмошной, но подругой преданной и необидчивой. И вовсе не для прикрытия дружил я с ней, а из многолетней привязанности.
 
В машине Зиночка играла со стеклоподъёмниками, часто врубала на всю громкость «Радио Шансон» и, регулярно перекрикивая его, восторженно делилась ахами о мимо проплывающих хмурых пейзажах. Она много лет не выезжала в Россию. Все попытки путешествовать по одной шестой заканчивались в Шереметьево-2. А далее – Анталья, Пхукет, Канары, Мальдивы, Париж, Амстердам…
 
«Я давно мечтала познакомиться с твоей тётей Ираидой Семёновной. Мы с ней быстро подружимся, и она научит меня солить и мариновать закатывать грибы. Как же я люблю грибочки!» С последними лучами солнца, засевшего за тучами в засаде, и второй высосанной «отвёрткой» в нетвёрдых Зиночкиных руках мы подкатили к тверским владениям Ираиды Семёновны.
 
***
 
Когда вскарабкались на пятый этаж хрущовки, на звонок нам ответила звонкой трелью лишь соседская моська. В крещендо злобных переливов, в которых она отчаянно зашлась, мы расслышали, что тётка на работе. А работала Ираида Семёновна неподалёку – в бараке, где сгрудились несколько подозрительных офисов. Она сторожила. Нет, это не главная её профессия. До выхода на пенсию тётка работала в школе учительницей физкультуры. Ее тяжелой руки боялись. А уж врагами, по её словам, таки школа кишела. Так что вопрос о работе на пенсии по специальности даже не вставал.
 
- О, явились - не запылились, - встретила нас раздражённым баском Ираида Семёновна и пошевелила мохнатыми бровями. – К обеду я вас ждала. Ты ж по телефону говорил, что к пяти будете, - обратила она гнев на любимого племянника, снижая тон ещё на октаву. 
 
За два года, что мы не виделись, формат её фигуры окончательно стал квадратным: широкие плечи, игнорируя талию, переходили в бёдра. Старый шерстяной спортивный костюм. Изрядная седина в корнях волос била контрастом с крашеной тёмно-рыжей химкой.
Тётя окинула неодобрительным взглядом расфуфыренную Зиночку и выдавила с вежливообразной гримасой: 
- Здрассьте!
- Познакомься, тётя, это моя подруга Зина.
- О, Ираида Семёновна, я так много о вас слышала…
- Теперь увидишь, - ответила тётка, как всегда, отрывисто и значительно.
 
Зиночка склонила головку, с трудом поддерживая любезную улыбку, и поикивала. Пока я расспрашивал Ираиду о здоровье и работе, та беззастенчиво разглядывала мою подругу, с видом экскурсантки в Кунсткамере. На неухоженном лице ее возмущение стоически боролось с брезгливостью. Потом тётя приказным тоном вызвала по телефону сменщицу:
 
- Сию минуту, я сказала!
 
Через десять минут прибежала, запыхавшись, бодрая пенсионерка с бигуди под платком и виноватым видом. 
 
- Замуж Лилька, видите ли, собралась на старости лет, дурёха, - прокомментировала по дороге Ираида. – А мне - подменяй, пока она к своему инвалиду на свиданки бегает да ползарплаты на косметику и тряпки изводит. 
 
Вдруг из подворотни выскочила кошка. Ираида, кряхтя, наклонилась, подняла камень и пульнула. Не попала.
 
- Развелось этой мрази. Уж сколько перетопила… И откуда они только вылазят, твари.
- «Уж мы их душили-душили…» - хихикнула мне на ухо Зиночка.
 
Пыхтя и останавливаясь для отдышки на лестничных площадках, тётка привела нас наконец в квартиру. За соседской дверью жалобно поскуливала подавленная моська. 
 
- У, гадина! И хозяйка её не лучше, - бросила Семёновна в сторону, вертя ключами.
 
***
 
С порога тётя бросилась к старому «Горизонту»: сериал – это святое. 
 
- Ну, вы там из холодильника все доставайте пока, а я во время чёртовой рекламы приду, подогрею. Не разносолы московские, но голодными не останетесь. Ах да, чемоданы в ту комнату, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Что ты встал в дверях, как баран? К родной тётке ж приехал. Я ж тебя на руках носила…
Но страстные реплики из телевизора быстро оборвали ностальгию. 
 
- Боря, куда ты меня приволок? – встала в позу Зиночка и закатила глаза, едва мы вошли в комнатёнку и закрыли дверь.
- Ну, ты сама хотела познакомиться… И потом, всего пару дней, и то завтра в лесу проведём.
- Зина! – раздался рык из-за двери. – Зина, я прошлую серию не с начала смотрела. Ты не знаешь, за кого Лаура вышла замуж?
- Нет, Ираида Семёновна, я по вечерам все больше на курсы кройки и шитья, макраме и вышивания гладью хожу, не до сериалов, света белого не вижу, - безопасно съязвила Зиночка.
 
Предвидя, что вскоре она полезет в чемодан, я благоразумно удалился на кухню. Подоставал наши припасы. Когда выкладывал последнюю коробку конфет, в двери послышался прогнозируемый визг:
 
- Где?! Где мой сиреневый пеньюарчик? – начиналась капризная чечётка.
- Будь проще, Зина, надень майку с шортами. 
- Розовую или бирюзовую с белочкой? – задумалась не на шутку подруга.
 
Зная по опыту, что если ответить «какая разница», начнутся истеричные упреки в невнимании и равнодушии. Я скорчил напряженно-задумчивое лицо и дал-таки достойный ответ на животрепещущий вопрос:
 
- Пожалуй, с белочкой, если шорты джинсовые.
 
Вошла тётя – значит, началась реклама. Под звуки гремящих кастрюль Зина попятилась в комнату. 
 
- Ну, и где ты нашел это чудо в перьях? – закрывая дверь кухни, полушёпотом и с утвердительной интонацией спросила Ираида.
- Погодь, тётя, по одёжке встречают, сама знаешь, по чём провожают…
- Ну-ну, хотя и прежние у тебя были не лучше. Вот нет чтобы найти скромную девушку…
 
При словах «скромная девушка» на кухню влетела Зина, в шортах мини («минее» не бывает) и в тапочках с помпоном в виде зайчика. 
 
- А правда, зайчики хорошо сочетаются с белочкой, а, Борь? – Зина вертела плечиками и пяткой одновременно.
- Это классика, дорогая. На шортах только серого волка не хватает.
- Обязательно пришью. – Зина поджала губы. – Ираида Семёновна, вам не помочь?
 
Ираида помешивала суп и, подчеркнуто не обращая внимания на Зину, хлопнула крышкой.
 
- Так, супец с фасолью готов!
- Обожжжаю фасолевый суп! – вырвалось у Зины. – Но грибной больше.
 
Ужин прошел мирно. Ираида перемывала кости родственникам и знакомым, изредка выпытывая новости об оных, и тут же комментировала их с новым усердием. По ней так все не умеют жить, разбаловались, разленились, распустились, деньги швыряют по чем зря. Зина, слава богу, молчала, лишь выразительно поглядывая на меня. За мытьем посуды Ираида крикнула:
 
- А теперь спать. Подъем завтра в шесть!
- Зачем так рано? – возмутилась Зиночка.
- Да ты, поди, по грибы никогда не ходила, девонька! В семь выезжаем, я сказала!
 
Спорить было бесполезно. Зина быстро смыла косметику, разделась и плюхнулась рядом на узкий продавленный диван-кровать. В ответ на поглаживание плеча отвернулась и даже толкнула локтем. Обиделась. 
 
***
 
Наутро, после кофе со знаменитыми тёткиными гренками, я сел за руль. Зина вышла к машине хмурая, в резиновых сапогах, зато в кожаной куртке с кокетливой оторочкой беличьим мехом. Ираида была в телогрейке, бейсбольной кепке и с тремя пластиковыми ведрами.
 
- Вези к угловому дому, последний подъезд, - скомандовала она.
- Зачем?
- Возьмем с собой Анну Евгеньевну. Машину сторожить будет. Я грибочков потом ей отсыплю.
- Зачем её сторожить в лесу?
- Как зачем? Ты не знаешь, сколько у нас угонов! Это тебе не Москва, а Тверь уголовная. Только так, угонят и к вечеру уже на запчасти разберут твою «японку». 
 
Вид сидевшей на лавочке у подъезда Анны Евгеньевны не внушил оптимизма по поводу охраны машины. Глубокая старушка, кряхтя, оперлась на палочку и дошла с помощью Ираиды до распахнутой дверцы. Усаживали бабушку все втроем. Затем тётя устроилась на переднем сиденье и развернула засаленную и местами порванную карту, веско показав, кто здесь лоцман и командир. 
 
За Старицей свернули на просёлок. На колдобинах Анну Евгеньевну подбрасывало, и она падала на сонную Зину. Наконец, Ираида скомандовала:
 
- Здесь останови! В позапрошлом году за час два ведра набрала в этом осиннике. – Затем она протянула бутыль с компотом старушке. – Это тебе, Евгеньевна. Если завидишь кого – вот так сигналь! – И она со всей силы ударила по клаксону. 
 
Зина проснулась. Она дождалась, пока Ираида взяла из багажника ведро и скрылась за деревьями, достала из бардачка «отвёртку» и присела на влажную траву. 
 
- Тебе ведро дать?
- Зачем?
- Для грибов.
- Ах, да…
- Вот, и нож возьми. Давай договоримся, милая: дальше десяти шагов от меня не отходишь.
- А я думала, мы рядом будем ходить.
- Так грибов не собирают.
 
Шла по лесу Зина с высоко поднятой рукой, из которой торчал нож. Ей, видите ли, все время путь преграждала противная паутина. Пока вдруг не раздался душераздирающий крик. Я прибежал.
 
- Она поползла в те кусты, гадина.
- Кто?
- Она хотела меня укусить. А ты не говорил, что здесь водятся ядовитые змеи, - Зина с размаху запустила недопитой банкой в кусты. 
- Зин, а может, ты цветов пока насобираешь? Я возле машины видел просто райские колокольчики. 
- Ладно, только ты меня к машине проведи.
 
По дороге я незаметно выбросил из её ведра подавленные сыроежки вперемешку с поганками. Анна Евгеньевна мирно спала в обнимку с баллоном компота.
 
- А ты мне почти ничего про Ираиду Семёновну не рассказывал. Она что, старая дева?
- Нет, у неё был муж Жора, они расстались.
- Почему? Этот Жора пил?
- Нет, они вместе учились в Ленинграде, вместе в Тверь распределились, прожили лет двадцать вместе. Детей вот только не случилось. Ираида в молодости по настоянию Жорика аборт сделала.
- Бывает, залетела, - Зине хотелось показать свой женский опыт. - Ну, многие же делают аборт, а потом рожают.
- Возможно, для тебя, милочка, это будет сюрпризом, но хвалёная советская медицина иногда давала сбои. Я не специалист, помню только, мама рассказывала, что у Ираиды непроходимость каких-то фаллопиевых труб.
- И поэтому подлец сбежал?! – В Зине вскипала женская солидарность.
- Не так сразу, всё же двадцать лет… Ушёл без скандала, квартиру эту Ираиде оставил. У него двое детей уже.
- Всё равно подлец!
 
Неожиданно из лесу вышла тётя.
- Ни хрена! Всё посрезали гады, опоздали мы. Ножки ещё свежие. Будем жить без груздей. А сыроежки нам даром не нужны.
 
Она присела рядом с Евгеньевной, бесцеремонно отняла у неё компот и, отпив, рявкнула:
- Сейчас выруливаем на ржевскую дорогу! Там, помнится, подосиновиков пруд пруди.
Делать нечего, садимся и едем.
 
***
 
А в Старице на дороге случилось роковое. Перед машиной мелькнула кошка, я нажал на тормоза, а парень, который бежал за ней, глухо ударился о крыло машины и упал - хорошо, что не под колесо. Мы повыскакивали на дорогу.
 
- Всё в порядке, всё в порядке, - повторял парень, и, облокотившись на мою руку, встал на ноги. 
Рыжая кошка невозмутимо сидела на другой стороне дороге и нагло умывалась лапой.
- Хорошо хоть, что не чёрная, - сказала Ираида, - сейчас скорую вызовем. Борька, набирай! А нет, лучше я сама.
 
В этот момент из ближайшей калитки к нам бросилась полноватая женщина, как оказалось, мать парня. Она обняла его, похлопала по плечам, рукам, ногам. Он пожаловался лишь на тяжесть в груди. 
 
- Олежка, цел, слава богу! – и, повернувшись ко мне, - не надо скорой, из Твери долго будет ехать. Тут за углом наша поликлиника, не больше километра.
- Тогда садитесь быстро в машину. Тебя звать как? – спросил я парня.
- Олег. Вы извините, я сам виноват.
 
Зина с тётей остались на лавочке у калитки, а регулярно впадающую в дрёму на заднем сиденье Анну Евгеньевну не стали тревожить.
 
В приёмном отделении обработали ссадины на руке и ноге и велели с утра явиться на рентген, подозрения на трещину ребра. Пока он был в процедурной, разговорились с матерью.
 
Олег весной пришёл из армии, где был шофером, водить ему нравится. Учиться дальше пока не хочет, в армии многое позабывал. Говорит, что на бюджет не вытянет, а на платное не пошел бы, даже если б деньги были. В Старице работы никакой. Подумывает в Твери устроиться, может водителем или охранником возьмут. Хотя что это за работа охранником – для дебилов же. Отец его в Москве живёт, но общаться с ним Олег не хочет. Наталья Владимировна - на редкость разумная и спокойная женщина, учитывая обстоятельства нашего знакомства. Учительница географии. Когда сели в машину, она предложила заехать к ним на чашку чая с домашним вареньем. 
 
За столом я разглядел Олега. Широкоплечий, среднего роста, открытое лицо с серо-зелёными глазами, улыбка с ямочками. Портили только беспорядочно длинные патлы пепельных волос – видно после армии в парикмахерской ещё не был. Обычный провинциальный парень, стеснительный в нашем присутствии. Но смотрел всё время на меня, даже когда Зина некстати и сбивчиво рассказывала, как ломала лодыжку из-за своих каблуков, но поскольку излагала всё с непреходящей самоиронией, здорово разрядила атмосферу. Ираида Семёновна давала наставления, как ухаживать за ранами, советовала, какой бандаж надо купить, если перелом или трещины подтвердятся. 
 
Вышли во двор. Наталья Владимировна принесла нам огромный пакет своих яблок. Олег крепко пожал мне руку, глядя в глаза. Мой гей-радар остановился в задумчивости. Широкая белозубая улыбка играла ямочками и слепила глаза всю обратную дорогу. Усевшись в машине, Ираида крикнула:
- В Тверь! Какие уж грибы после полудня. Не судьба! 
 
***
 
Назавтра я позвонил Олегу, и он как-то радостно ответил, что нашли трещины в двух рёбрах. Со словами «девочки, не ссорьтесь», я выскочил в аптеку, а потом рванул в Старицу.
 
Олег встретил загадочной улыбкой, повёл в свою комнату на втором этаже. Мать была на работе. Я помог ему снять футболку и застегнуть бандаж. 
 
- Спасибо вам большое.
- Можно на «ты», - я погладил забинтованное предплечье, - болит?
- Да ерунда, и не такое бывало. А Зина – ваша, то есть…, твоя… девушка или жена?
- Нет, только подруга, я свободен…
- Словно птица в небесах, - он засмеялся.
- Я свободен, я забыл, что значит страх, - подхватил я мотив Кипелова и положил ладони ему на плечи.
- Я свободен с диким ветром наравне, - обнял он меня одной рукой за шею, а другой погладил бороду.
- Я свободен наяву…, - не дал он мне допеть «а не во сне», потому что по губам моим уже гулял его горячий язык.
 
Я всё косился на его грудь в бандаже, боялся сделать больно, поэтому это был самый осторожный секс в моей жизни. Но оба мы поняли, что далеко не последний. Олег проводил до машины и, оглядываясь по сторонам, уклонился от поцелуя. Но его пронзительный прощальный взгляд, исполненный надежды, был в тот момент дороже любых поцелуев.
 
У тётки я неожиданно застал картину Перова «Плач Ярославны» а капелла на два голоса. Ираида и Зина сидели в обнимку зарёванные перед бутылкой коньяка. Как выяснилось, тётя поведала ей в деталях свою печальную женскую историю. Не обошлось без нравоучений и наставлений. Но при всей своей взбалмошности Зина вдруг воочию – не из книжек и кино - увидела, какая судьба её поджидает. Мотылёк вдруг представил себя на булавке и оторопел. Прощались они как лучшие подруги. Зина дарила серёжки, Ираида совала пакет с пирогами.
 
И только на трассе Зиночка заметила блеск в моих глазах.
- Нежели?!
Я хмыкнул.
- Ловелас! Но он же явный натурал!
- Поверь, это его не портит.
- Продолжение следует?
- В ближайшие выходные еду навещать раненого.
- Я с тобой!
- А тебе зачем?
- Мы с Ираидой хотим чёрных груздей.
 
***
 
Через неделю заезжаю за Зиной. Та в спортивном костюме и кроссовках. По квартире ползает котёнок с симпатичной мордашкой, которого она осторожно запихивает в переноску, а мне в руки суёт лоток и пакет сухого корма. 
 
- Это порода бирманская кошка, котяра с родословной. Как думаешь, Ираиде понравится?
- О да, котов, как мы знаем, она обожает.
- Не иронизируй. Ей ведь так одиноко. Она такая несчастная. Я правда волнуюсь. Смотри, какие классные кроссы я ей купила, мягонькие.
- А размер откуда знаешь?
- Так мы почти каждый день по телефону болтаем.
- Себе сапоги резиновые не забыла?
- Взяла. Рюкзачок мой захвати.
 
Как вручать котёнка, Зину подучили. Сразу как зашли в квартиру, она возложила попискивающее существо Ираиде на грудь. Та приподняла, взглянула в милую мордашку с голубыми глазёнками и – о, чудо! – прижала к щеке. Материнский инстинкт сработал! Дальше разговоры были только о новом члене семьи. На то, чтобы придумать ребёнку имя, я дал им день, а сам рванул в Старицу.
 
Он ждал на обочине. Постригся, похорошел, посвежел. Я вынул из багажника торт для Наталии Владимировны. Пока она хлопотала на кухне, мы гуляли в саду, рвали позднюю сливу. 
 
- У меня на работе появилась вакансия водителя Газели. Что думаешь?
- Вот так сразу? А жить где? К отцу я не пойду.
- У меня двухкомнатная. Потесниться будет не сложно.
- Вот так сразу? Рисковый ты чувак.
- Я всё же старше тебя на десяток лет, и опыт подсказывает, что… что… тебя научили не разбрасывать грязные носки, а ещё мыть посуду. Ещё ты любишь собак и не поленишься выгулять лишний раз.
 
Он расхохотался. В этот момент мы оказались за сараем, откуда окна дома не были видны. Олег обхватил меня за талию, и я утонул в его сочных и спелых как сливы губах.
 
***
 
Новость о предстоящей работе Олега Наталья Владимировна восприняла поначалу с замешательством. Расспрашивала о компании, режиме и характере работы. 
 
- Жить в первое время может у меня, квартира просторная. Надеюсь, он у вас не неряха, - шутил я. - Когда оперится, найдет жильё, в Москве многие снимают.
- Может и девчонку какую найдёт себе. А то наши все, едва закончив школу, в Тверь или Москву подаются, - сетовала мать. 
- Мам, я буду всего в четырёх часах езды от дома, видеться будем часто, не переживай.
 
Олег улыбался, и только подёргивание мускулов скул выдавало его нервное напряжение. А ладонь под столом то и дело ложилась мне на колено.
 
Я пробыл у них до вечера, а когда позвонил Зине, то услышал, что ни по какие грибы они с Ираидой завтра не собираются. Такого маленького ребёнка в новом доме, видите ли, бросать одного нельзя. Услыхав обрывки разговора, Наталья Владимировна предложила переночевать у них. Гостевая комната рядом с Олежкиной спальней. Я выразительно посмотрел на травмированного сына. Олег подмигнул и молча полез в холодильник за бутылкой вина.
 
- Вот и выпьем наконец за знакомство, а то всё за рулём да за рулём.
- И за здоровье выпьем!
- Раз такое дело, - встала Наталья Владимировна, - напеку-ка я блинов, у нас к ним малосольная сёмга просится. А ты, Олежек, сгоняй в сарай за наливочкой.
 
За ужином я почувствовал – впервые за много лет – как окутывает меня, заиндевевшего холостяка, этот тёплый домашний, этот семейный уют. Наталья Владимировна – женщина умная и деликатная. Когда-нибудь мы ей всё расскажем. Она поймёт. А уж к тёще на блины – святое дело.