Интервью с Диной Березовской

– Здравствуй, Дина. Рад тебя приветствовать в нашей виртуальной гостиной! Твоя биография есть в свободном доступе, поэтому мы не будем останавливаться на теме эмиграции. Скажи только, ты считаешь Израиль своей второй родиной или единственной?
  
– Твое творчество представляет собой редкий случай, потому что ты пришла к нему не в детстве, а в сознательном возрасте. Нет повода спросить, о чем были детские стихотворения. Зато очень интересно узнать, что подтолкнуло творить, уже имея за плечами филологическое образование и огромный читательский опыт.
  
– Ты принимала участие во многих международных поэтических конкурсах. Вне зависимости от твоих побед, как ты считаешь, насколько объективно оценивают поэзию? Как жюри приходит к общему мнению, если нельзя «поверить алгеброй гармонию»? Или общее мнение – просто среднее арифметическое частных мнений членов жюри?
 
– Не так уж и многих, и я ни разу не победила, разве что выходила в финал. Иногда я участвую в конкурсах, где приз – бесплатное издание книги, но и тут пока не выиграла. И да, оценка поэзии на конкурсе – это среднее арифметическое частных мнений членов жюри, не больше и не меньше. Каждый конкурс или издание – это «свой круг», со своей эстетикой и своими поэтическими принципами, по которым они и судят. Не суйся с частушками, даже самыми талантливыми, на питерский конкурс им. Гумилёва, и будет тебе счастье.
Но я совершенно не разделяю снобизма многих авторов по отношению к конкурсам и конкурсным жюри. Потому что мнение жюри – это хоть и корпоративная, но профессиональная оценка, а не лайки девочек-подростков в сети. И членам жюри не обязательно самим быть великими поэтами. Есть такое понятие «литературный деятель». Быть организатором литературного процесса, обладать литературной чуйкой – это отдельный талант, и к таким людям стоит прислушаться.
К тому же, конкурсы привносят в высоколобую литературу необходимый элемент игры, напоминают авторам, что им не обязательно быть отшельниками, Несторами- летописцами, и служить только «великой миссии», что они живые люди, которым свойственна самоирония.
 
– Какую победу считаешь самой значительной для своего творческого пути? Издание книги «Луковое счастье» важнее конкурсных наград?
 
– Знаешь, я убеждена, что у каждого автора есть всего один-два человека, чьё мнение для него определяющее, единственно значимое. И сколько бы конкурсов ты ни выиграл, сколько бы лайков ни собрал, когда эти единственно важные люди скажут тебе «это хорошо!» – это и есть настоящая победа.
Сейчас бытует мнение, что книги и литературные журналы, ранее столь престижные, никому не нужны, потому что их никто не читает. Но и конкурсы, и публикации в изданиях, и, наконец, книга – это и есть тот самый литературный процесс, без участия в котором ты так и останешься дилетантом, будешь резвиться на своей страничке в фейсбуке, собирая лайки и купаясь в «маминой радости» своих френдов, считающих тебя гением.
Но однажды надо выйти из зоны комфорта, вывести свои стихи в свет, выгулять их на конкурс или в журнал – и услышать сторонние мнения о них, может быть, нелицеприятные.
И, наконец, засесть за книгу. Можно годами свиристеть со сцены, срывая аплодисменты, но рано или поздно придётся запереться в студии для записи альбома, где не будет никого, кроме редактора, который вряд ли будет тебе аплодировать. Правы авторы, когда говорят, что делают книги «для себя». Потому что книга – это и есть школа. Я думаю, никакой Литературный институт не научит человека хорошо писать, он должен сам себя научить, корпя над книгой.
Из своей первой книжицы «Луковое счастье» я вышла совсем другим пишущим человеком. Так что теперь я уже работаю над второй.
 
– Многие поэты признаются, что творчество – их персональный психолог, «пишу и становится легче». А тебе творчество помогает в жизни? Или, наоборот, подчиняет ее себе?
 
– Нифига не помогает, это та ещё морока!)
Как говорит мой друг, я «перфект-сионистка», и жизнь у меня жутко напряжённая…
Моё сочинительство возникло так поздно и так неожиданно, что первые несколько лет я жила в постоянном гложущем страхе, что оно столь же внезапно исчезнет, а с ним и весь мой вновь обретённый мир и дорогие мне люди, в нём обитающие. Только совсем недавно у меня появилась, наконец, некоторая уверенность в себе, и я научилась включаться в любую редкую свободную минуту, а стало быть, поймала вдохновение за хвост! Теперь я не думаю «Ах! у меня такой сложный период в жизни, мне не пишется!», а говорю себе «У тебя сложный период в жизни и тебе не пишется? – Напиши об этом!»
 
– Приведу свое любимое из твоих новых стихотворений:

В плену у недолгого века,
интимного круга,
мы тихие твари ковчега,
что есть друг у друга -
одни, на исходе творенья
нелёгкой недели,
у дома посадим деревья,
чтоб в окна глядели.

Что так опрометчиво начато -
мигом поблёкло,
недаром ночами маячат
и шарят по стёклам
деревьев незрячие лица
и пальцы сухие -
нам просто нужны очевидцы,
хотя бы такие…

Мне кажется, оно и о мимолетности жизни, и об одиночестве, которое всегда внутри человека. Признайся, переживания лирического героя всегда твои? Или чужой опыт тоже может вдохновить?
 
– Неблагодарное это дело – объяснять стихи)) Ответы всегда в самом стихотворении, и для каждого читателя они свои.
Я пишу то, что в учебнике за 9-й класс не очень прилично называлось «интимной лирикой» – это когда пишешь прямо из своего нутра. На самом деле у меня есть стихи и о других персонажах, целые истории о них, как в "Балладе о старом пикапе". В своей будущей книжке я их даже выделила в отдельный раздел, этакие «стихи не обо мне». Но если перечитать – то всё равно обо мне, просто вытаскиваешь из себя такие ниточки, о существовании которых ты даже не подозревал.
 
– О, мне как автору очень понятно это объяснение. Все мои герои, и положительные, и отрицательные, немного родные, немного я. И как сторонник новой этики не могу не спросить, как ты оцениваешь уровень мизогинии современных читателей и критиков? Тебе еще приходится сталкиваться с мнением, что «поэтесса» – немного не то, что «поэт»? Как в старых учебниках было, помнишь, Анна Ахматова – поэт, Марина Цветаева – поэт, а Белла Ахмадулина – поэтесса.
 
– Это довольно показательно и симптоматично, что именно в русском языковом поле мужской род в обозначении занятий воспринимается как знак профессионализма, уровня, статуса, а женский род – как нечто уничижительно-насмешливое. Стоит об этом задуматься. Я не встречала ничего подобного ни в одном языке. В романских языках, например, или в том же иврите обозначение занятий существует изначально и в мужском, и в женском роде, это языковая норма, абсолютно нейтральная, как и должно быть.

В любой человеческой деятельности, и в литературе в том числе, одинаковые мерила – мастерство и талант. Природа не терпит пустоты, и там, где нет ни мастерства, ни таланта, их место заполняется досужей трескотнёй, праздными рассуждениями о гендерных, социальных, национальных и прочих различиях. Пока талант пишет о мире во всём его многообразии, бездарность разглагольствует о том, какие темы мужские, а какие женские!
 
– Как объяснить тот факт, что наряду с трепетной лирикой, а иногда и вместо нее, популярными становятся стихотворения полусерьезные, иронические, как «Такси»?

В нашем городе сядешь в такси – каюк,
если надо на север – везут на юг,
мимо речки петляет таксист и облезлых клумб,
и не ради наживы, он просто в душе – Колумб.

На восток и запад планида его влечёт,
дальних странствий запах, опасности, чёт-нечёт,
он из точки А не готов, покорясь судьбе,
плыть до вечной конечной гавани – точки Б.

Спальный город шабатной скукою занесло,
день ложится бурой накипью на стекло.
Есть ли жизнь на Марсе, на дальнем витке Багам,
за пределами улиц Бялика и Рамбам?

Он везёт меня – угрюмей таксиста нет -
черепахой в трюме, балластом ушедших лет,
чтобы мне, огибая землю, к тебе во сны
приплывать всегда с неожиданной стороны...
 
– Потому что живая жизнь трагикомична. Крайности, вроде трескучего пафоса или многословной истерики – это всё литературщина, которую в реальной жизни не часто встретишь. А если не боишься посмеяться над собой, поймаешь эту живую нотку грустного юмора – то всегда, мне кажется, найдёшь отклик.
 
– Кого из современных поэтов ты любишь? За чьим творчеством следишь?
 
– Я всегда много читала поэзию, а в последние годы и того больше. Мне даже пеняли за то, что я читаю слишком много чужих стихов))
Очень люблю замечательную русскую поэтессу Ларису Миллер, ныне живущую.
«А вдруг Господь меня читает
И чувства нежные питает
К стишкам, которые пишу.
А вдруг я всё ещё дышу
Лишь потому, что сам Создатель
Мой очень преданный читатель.»
Каково? Все обороты простейшие, все рифмы глагольные – а чудо! Она меня освободила – от бесконечных споров «что считать современной поэзией» и «какие художественные средства следует считать устаревшими, и их употреблять – футакимбыть!» Пустое! Можно начинить ассонансами каждую строку, но это не сделает стихи поэзией, пока не добавишь главного ингредиента – волшебной эльфийской пыли!
Поэтому, когда я слышу рассуждения о том, что глагольная рифма – это плохо, всегда думаю, что нет плохих инструментов, просто кто-то не умеет ими пользоваться.
Ещё люблю стихи Лены Берсон, я лично с ней знакома, она моя соотечественница и выдающийся русский поэт. Всем, кто не читал, очень рекомендую, не пожалеете.
 
– Дина, читателям квир-библиотеки ты как-то уже рассказывала, что привело тебя на сайт «Квириона». «Взрослый сын молодой женщины» – трогательная история понимания и принятия родителями сына-гея. Но что тебя заставило задержаться на сайте? Чьи-то тексты показались близкими? Нашлись единомышленники?
 
– О, это вопрос на ещё одно такое же интервью, и даже больше!
Библиотека сразу привлекла меня своей особой атмосферой, взаимоотношениями между читателями, авторами и редакцией, и между самими авторами. А тексты, такие разные, были полны лиризма и настоящего трагизма, чего в израильской лгбт-литературе, полной скорей житейского юмора, уже не встретишь. Эти тексты в чём-то пересекались с моим жизненным опытом, а в чём-то входили с ним в противоречие, в чём-то были мне не совсем понятны, они будоражили, хотелось к ним вернуться!
И сказать, что я нашла единомышленников – ничего не сказать, я нашла замечательных друзей, близких мне людей, наставников, которые изменили мою жизнь, и чью дружбу я берегу.
 
– С апреля 2021 года ты руководишь библиотекой. За это время ты успела изменить то, что могла изменить, и принять то, что изменить была не в силах?))
 
– Да я вообще живу по принципу «принять то, что изменить не в силах, обжить и сделать
своим», может, поэтому я столько лет замужем))
Я вижу себя прежде всего хранителем, этакая библиотекарша, которая шикает на всех!)
Может, поэтому я и согласилась – чтобы сохранить это уникальное богатейшее собрание лгбт-текстов на русском языке. Но даже самая строгая библиотека – это не только пыльные полки, она жива, пока в неё приходят читатели и новые авторы. Поэтому мы выбрали на этот раз такой способ подвести итоги года – поприветствовать наших новых авторов. Но и о старых мы не забываем, привлекая их к общению, помните, в нашем детстве встречи авторов с читателями устраивались именно в библиотеках!) Мы берём у
авторов интервью, постоянно публикуем критические обзоры произведений из фондов библиотеки или просто помещаем книги «с полок» на главной странице, чтобы напомнить о них.
Сейчас в литературе настало «визуальное» время. Автору мало написать книгу, надо ещё ездить с ней «по огородам» и читать со сцены с целым оркестром, как та же Полозкова. Надо выглядеть, кем-то слыть, поддерживать определённый имидж…
В этом плане, сетевая библиотека – одно из немногих мест, где автор всё ещё может говорить только посредством своих текстов.
 
– Да, Дина, спасибо за возврат старых текстов на главную страницу. Я удивился, когда увидел впервые, подумал даже, что любимые авторы вернулись. Но пока есть их тексты, тем более, на главной, они с нами. Ты читаешь все публикуемые работы или доверяешь мнению редакторов?
 
– Стараюсь хотя бы ознакомиться с публикуемыми работами. Какие-то мне нравятся больше, какие-то меньше, но на размещение в библиотеке это не влияет. Мы всё же не журнал, а библиотека, которая действует согласно правилам, а не редакционной политике. Если произведение не нарушает правил, оно будет размещено. Мы можем только рекомендовать, остальное – на суд читателя!
 
– Посетителям библиотеки нравилось подведение итогов читательского рейтинга: лучшая десятка года среди опубликованных романов и повестей и лучшие 10-15 рассказов года. Как думаешь, уместно ли вообще оценивать произведения или комментарии баллами, лайками или дизлайками? Это оживляет дискуссию? Привлекает внимание к лидерам? Как-то стыдит аутсайдеров?
 
– Прошлый год был довольно сумбурным, со сменой администрации посередине, поэтому мы решили воздержаться от обычных рейтингов по его итогам. Но со слов редакторов и читателей я знаю, что они скучают по этому действу – определению десятки лучших романов, повестей и рассказов – это было увлекательно и волнующе! Поэтому в этом году мы непременно вернёмся к рейтингам.
Но думаю ли я, что с помощью лайков и дизлайков можно оценить произведение? Нет, конечно. Я твёрдо верю в то, что хороший литературный текст – это величина объективная. И никакие субъективные «нра-не нра», никакие лайки и никакой коммерческий успех на неё не влияют. Людям и Стас Михайлов нра. И у Донцовой миллионные аудитории. Но Нобелевской премии по литературе ей не видать.
Поэтому я вижу в рейтингах не объективную оценку произведений, а скорее игру, движ, повод к общению и взаимодействию, которое и создаёт тот самый литературный процесс и питательную среду, столь необходимую авторам. А лидеры ведь бывают формальные и
неформальные)
 
– Читатели библиотеки также хотят узнать, восстановит ли свою работу форум. Есть план его реанимации?
 
– Форум – это ежедневная работа большой группы людей, которой у нас сейчас нет, просто нет для этого ресурсов.
А у авторов всегда есть преимущество – они могут, минуя бесконечные споры, говорить с читателем напрямую через свои тексты, задавать вопросы, на которые каждый читатель найдёт свой ответ.
 
– В наше время ничего нельзя предсказать, неизвестно, как будет развиваться «Квирион» дальше, поэтому просто помечтаем. Какой бы ты хотела видеть библиотеку в идеале?
 
– Читаемой! Посещаемой!
Мы на историческом витке, очень непростом для русскоязычной лгбт-литературы.
Казалось бы, острый интерес к «тематической» литературе поугас, но на самом деле он существует, просто читатели не стремятся проявлять его столь явно, но количество их не уменьшается. Есть, для кого хранить и преумножать библиотеку. И я верю, что со временем слово «тематическая» уйдёт на второй план, и всё больше читателей будут приходить к нам не в поисках «клубнички», а в поисках ЛИТЕРАТУРЫ. И нам есть, что им предложить!
 
– Дина, благодарю за беседу! Признаюсь, я немного робел, потому что далек от поэзии. Но показалось, что за короткое время интервью прошел с тобой какой-то отрезок пути, чтобы расстаться на «нашем месте», среди знакомых имен и обложек. Желаю тебе новых талантливых работ, удачи в личной и творческой жизни, а Библиотеке – процветания, вопреки всем возможным препятствиям!