Разговор

К этому разговору я подбирался несколько месяцев. И не решался на него, хотя моя симпатия к соседу по квартире была слишком очевидна. Сложно было её не заметить. 

Но было обстоятельство, которое мешало. Неудачный каминг-аут отравил бы нам существование и разрушил близкое общение, а мне не хотелось добавлять парню проблем в эмиграции. Он мог замкнуться и выставить границы личного пространства, чтобы “враг” не посягал на его “невинность”. И кто бы тогда картинно потягивался утром у плиты, обнажая живот с сексапильной дорожкой? Наш ленивый образ жизни с приоткрытыми дверями был знаком взаимного доверия, которое я не хотел потерять.

 

Мы оба обходились без партнёров, сливая возбуждение в безликое пространство, и иногда казалось, что воздержание от секса искрило в воздухе висящим электричеством. Маленькие радости быта в двух шагах от витальной юности - были слишком привлекательны, чтобы рисковать признанием в своей ориентации.

 

На заре нашего знакомства, распаковывая вещи, он спросил, можно ли кого-то “приводить” в нашу “общую берлогу”. Я ответил: “без проблем”, потому что встречи за стеной меня бы только радовали. Они давали бы иллюзию причастности к той нормальной жизни, которая мне, прямо скажем, не светила.

Но моё согласие ему не пригодилось. Так или иначе, но секс, конечно, был. Его возраст (23) требовал известной регулярности. Месяцы спустя, легко представить, сколько семени изверглось за стеной за это время. Целый литр мужского одиночества... Не говоря уже об утренних эрекциях, терзавших его смятую постель в опасной близости от гея.. (Спешу поставить смайл, чтобы не заплакать.)) 

 

Мне даже показалось, что между нами появился немой язык сигналов. Как-то он забыл на кухонном столе связку ключей с брелком в виде радужного единорога. Не веря своим глазам, я повертел его в руках, но ошибиться было трудно, шестицветный рог украшал фигурку зверя, о котором знают даже дети. С невинным видом я спросил об удивительном брелке. “Это наш с друзьями талисман, у нас у всех такие..” - загадочно ответил мой сосед, сделав вид, что ничего не знает о символике. 

“Сигнал или нет?” Хотелось думать, что ключи появились не случайно. Он, конечно, заходил в мою пустую комнату (кто бы из парней так не поступил?), где на полках стоял целый набор “компромата” - от книги Кона (“Лики и маски однополой любви”) до фигурки двух парней, взявшихся за руки. Или можно было полистать журналы “Schwulissimo” и “BLU”, чтобы отпали все сомнения.

Но психологически каминг-аут стал возможен только после того, как сосед нашёл себе квартиру. Любая откровенность уже не принуждала нас к “сожительству”, а общение стало добровольным. Тут и возник соблазн наконец-то “выяснить отношения”. 

Парень собирался прошвырнуться в Гамбург (“по барам и по девкам”, как он иронически заметил). Он мастерски сварил кастрюлю плова, чтобы попросить немного евро на поездку. Накануне я как раз предложил ему готовить для меня что-нибудь вкусное. Взаимная зависимость стала минимальной, и в этих обстоятельствах я ничем не рисковал, - разве что лишился бы плова по субботам.

По пути на автобус он забежал в “нашу” квартиру. Тяжёлая кастрюля болталась в мягкой сумке, на улице шёл дождь, и вся его фигурка с капюшоном до бровей казалась сиротливо-одинокой. Наверное, пустые стены комнаты и депрессивное молчание этой кубатуры так на меня подействовали, что его худая, долговязая фигурка прямо в коридоре угодила “в тиски моего одиночества”. Я, действительно, очень соскучился, - сам удивляясь буре эмоций в адрес, в общем-то, постороннего парня. Чтобы не пугать его окончательно, я что-то пошутил о “тактильном голоде” и извинился, что “бросаюсь на людей”. Но барьер был сломан. Герой Экзюпери (во мне самом) мог быть доволен достижением, потому что Лис сокращал дистанцию и садился ближе к Принцу.

Впрочем, я всего лишь продолжал игру, которую мы оба затеяли. Когда его слова о покупке энергетиков стёрлись от употребления (“Ты опять обо мне заботишься?”), то на сцену вышел “бро”, который мне понравился, потому что в “братстве” исчезает всякая дистанция. Но смена лексики требует действий. Для приветствия нужен новый сценарий. Культурой молодёжного хип-хопа полагалось столкнуться правыми плечами, изобразив полуобъятие. Почему бы нет? (“Заметьте, что не я это предложил”). 

“Спасибо, бро!” - писал сосед, когда я покупал пачку “Мальборо” вместо “дешёвых” сигарет, которые он просил. И сквозь комическое “бро” слышался намёк на отмену платы (во всяком случае, в денежных знаках). Он давно перестал обещать, что “отдаст”, потому что понимал, что я не “старушка-процентщица” и не веду подсчёт его долгам. 

Дни поездки в Гамбург пролетели незаметно. Парень зависал в каких-то барах, исследовал витрины Репербана и даже ночевал у друга в Киле, где в компании друзей (видимо, с радужными брелками) общался с “парой лесбиянок”. К его возвращению я заранее подготовился, купил пару энергетиков, чтобы “снять сушняк”. И приготовился к рассказу  про поход по барам. Но был один вопрос. 

“Комплекс нереализованного отцовства” уже действовал мне на нервы. “Тварь я дрожащая или право имею?” - задавался я вопросом из школьного детства, вдохновляясь “подвигами” Спейси, хотя хвататься за промежность не планировал. Но я хотел расставить точки над “ё” и прояснить картину со своей ориентацией. 

Это было не так-то просто.. В моральном плане, это означало, что моя “забота” и прочий альтруизм имели меркантильный интерес. (В ироничном геевском быту это называтся “совращением натурала”). Во всяком случае, это первое, что пришло бы парню в голову, исказив картину нашего общения. А мне этого ужасно не хотелось. Называя себя геем, я вносил “расчёт” в наши отношения, которого в них не было. Не важно - как на самом деле, важно то, как это выглядело…

 

Нарезая круги на остановке в ожидании его автобуса, я спрашивал себя о наличии “расчёта” - и не мог найти ответа. Да, наблюдать мужскую жизнь в шаговой доступности - это удовольствие. Разбросанные шмотки и сбитая постель рождали удивительный пейзаж (тайные флюиды создавали “химию” и висели в воздухе). Но я не собирался никого смущать претензией на секс. Просто мне хотелось, чтобы парень был счастливым.  

В симпатии мужчины к молодому человеку, где-то в глубине, обычно есть мистический мотив, связанный с желанием остаться, задержаться, воплотиться в юной жизни. В этом корни вечного эйджизма, с которым бесполезно воевать. Проникновение для этого совсем не обязательно. Секс, сперма, поцелуи и оргазмы - только материал для воплощения мистерии о “продолжении в другом”. 

Натуралам с этим проще, их контакт вполне материален. А гомосексуалы должны изобретать свои пути к “бессмертию”. Где-то на краю нашего инстинкта (поверх ориентации) есть иллюзия того, что проникать в кого-то (эмоционально и физически) - значит оставлять свой образ в бесконечном времени. Геи или “натуралы” ощущают это одинаково. Только инструменты у них разные. Юность обаятельна наличием будущего, где можно (если повезёт) продлить свой образ, память о себе. Быть добрым, эмпатичным - значит продлевать себя в других. Это не расчёт, а скорее, инстинкт, о котором мы не думаем.

Мистика тем и хороша, что её не надо формулировать, но она “вшита” в тело на природном уровне. Для гомосексуалов - это способ задержаться в памяти. Не биологически (в потомстве), но иначе, через юность сексуального партнёра или творчество, - в том мистическом пространстве, где хранится память о нас. (Фильм “Себастьян” именно об этом). Ругать эйджизм бессмысленно, это всё равно что плевать в вечность. 

Конечно, я не думал этими словами, стоя на конечной остановке. Но чтобы что-то понимать, рефлексировать совсем не обязательно. Это был последний рейс автобуса. Он выпорхнул из тьмы, как новогодняя ёлка, и в салоне я сразу заметил одинокую фигуру в капюшоне. Наконец-то можно отказаться от протянутой руки и сыграть в объятия (статус “бро” стирает все границы). 

… 

От остановки до его новой квартиры пять минут ходьбы. Мы идём в темноте по дорожке. Я слушаю рассказ уставшего туриста, дорвавшегося до баров Репербана, где “охуительно-дорогие коктейли” и в витринах продаются девицы “дорогого поведения”, по 80 евро за час. 

“Да ладно! Не хватало ещё парню платить каким-то девкам. На их месте я бы вставал в очередь, чтобы с тобой познакомиться,” - пытаюсь я поднять его самооценку. “Что-то пока не видно”, - смеётся мой сосед и говорит о Киле, где ночевал у друга и “общался с парой лесбиянок”.

Мы идём по мостику, где журчит ручей, освещённый одиноким фонарем. “Кстати, можно личный вопрос?” Я вклиниваюсь в его рассказ, пользуясь темой разговора и удачной темнотой.. “Ты ведь уже понял, что я гей?” - “Нет, не знал”, - он немного удивлён, но не поражён (что уже неплохо). 

“У тебя ведь нет комплексов на эту тему?” - “Та не, никогда такого не было”, - отвечает он. Я осторожно поглядываю в его сторону, стараясь убедиться в искренности слов. Но внутренне сжимаюсь, словно отрезая прошлое от будущего холодными ножницами. Потому что “альтруизм” остался в прошлой жизни, а новые знаки внимания, конечно, будут связаны с мотивом, который я сам ему и подарил. (Кой черт тянул меня за язык?) 

Обычно каминг-аут делит жизнь на до и после. Это знание может подтолкнуть навстречу друг другу, а может навсегда развести (мне знаком опыт того и другого). Признание в семье - совсем не то же самое, что признание парню, к которому хочется быть ближе. Наверное, поэтому нет никакой стандартной формы каминг-аута. Каждый раз он разный. 

В каких-то ситуациях это означает: “отстаньте от меня, я не хочу иметь к вам никакого отношения”. А иногда это латентное признание в любви. Каминг-аут невозможно отделить от последствий, - как признание в любви неотделимо от того, что будет после. 

По статистике, каминг-аут в Германии заметно молодеет. Более трети немцев из гей-сообщества решаются на это в возрасте от 14 до 16 лет. Никогда ещё так много молодёжи не заявляло о своей квир-идентичности в этой стране. 9% всех подростков от 14 до 15 лет не считают себя гетеро-. Это примерно 1,25 миллиона молодых немцев.

Но нормативность каминг-аута зависит от страны и условий безопасности. Принято считать, что это - форма честности. Но для гея, который с детства вжился в образ тайного агента во враждебном окружении, любая открытость - форма провала. 

Более того, нельзя сделать каминг-аут раз и навсегда. Это не разовый “подвиг”. В общении с тысячами новых людей ты открываешь себя снова - с риском новых последствий. (Как говорится: “Каждый день, к восьми утра я иду в мой магистрат. Не скажу, что это подвиг, но что-то героическое в этом есть”).

Не обязательно речь идёт о насилии. Но с каждым каминг-аутом ты меняешь образ своей личности в глазах окружающих. Жизнь гея превращается в цепочку трансформаций и “разоблачений”. 

Нужно быть готовым к любым поворотам судьбы, потому что вы предъявляете миру свою сексуальность. Даже если публика проявляет нейтралитет, будьте уверены, что люди не забудут представить вас в “top” или “bottom” позиции. Конечно, “натуралы” тоже демонстрируют свой “постельный выбор” (в виде законного супруга). Но для большинства брак - это социальная рутина, а не только секс. А вот гомо-сексуальность - это эрос (Камастутра) в чистом виде. Не про ипотеку же им думать при виде двух парней?

Между демонстрацией сексуальности и желанием её реализовать - дистанция огромного размера. Но во многих странах мы остаёмся радикалами открытости, на которую идём, как на Голгофу, рискуя не вернуться. 

Вместе с тем, в мире есть места, где умирать за просвещение сограждан - супер-глупо. Этим можно заниматься, но только на руинах государства. (Третий рейх не даст соврать). В комментариях на сайте “Детей 404” давно не принято писать о каминг-ауте, как форме “самоуважения” и “честности”. Потому что честность перед рейхом - форма суицида. Дети должны выжить, вот и всё. Это их единственный долг в людоедской стране. 

 

Тема каминг-аута на Западе обычно обостряется ближе к Рождеству. Потому что семейные встречи возвращают тени детских страхов и ставят гея в позицию бывшего подростка. Отсутствие личных границ, дебильные вопросы о том “когда ты, наконец, познакомишь нас со своей девушкой?” и “Не пора ли сделать маму бабушкой?” - вгоняют в праздничную депрессию. Для семьи вы всё ещё ребёнок, лишённый личного пространства. Поэтому рождественские дни для многих геев совпадают с пиком одиночества. За всё приходится платить. Что поделать, но у идентичности есть своя цена.

Я встречаю Новый год без энтузиазма и не жду чудес после каминг-аута. Я не фетишист, перебьюсь и без привычного хаоса в квартире. “Животным разной породы” бывает неуютно в одной клетке. Я постепенно отвыкаю от запаха дешёвых сигарет и привыкаю к одиночеству. Тем более, что это моё естественное состояние.

Но банка энергетика всё ещё “дежурит” в холодильнике. А в кошельке лежит “десятка до получки”. Не знаю для чего, - на всякий случай.