Парни не плачут

Аннотация
Новеллизация фильма "Парни не плачут". Он красив. По нему сходят с ума девушки. Но он и сам - молодая девушка..

"Boys don't cry"

Оригинальный сценарий - Кимберли Пирс и Энди Бьенен.

Литературная обработка - Джедай Брэндон

Перевод и адаптация: Ярослав Соколов, 2001

... Рваные на кусочки, наркотические, тягучие сны. Сложно открыть глаза, поднять налившиеся свинцом веки, приходится трудиться, чтобы узнать, что всё это является наваждением. Приходящим регулярно, с боем часов, ближе к вечеру – в сумерках цвета сливы, и уводящим за собой. Туда, где можно быть с теми, кем хочешь, отдавая им всю любовь, что накопилась за вечность: тугой комок чувств прямо в раскрытые ладони. Туда, где есть свобода, нет насилия, и «другой» не значит «убит». Туда, где помогут, если нет сил пройти выбранный путь. Труд оценят, усилия не пропадут. Нет преступления в том, чтобы быть желанным... нет его в символе надежды – дорожной разметке, бегущей вдаль... Предвещая тяжёлое пробуждение, всегда мерещится её белый пульс, и во рту остаётся сухость. Как после ломки. Ловя пересохшим ртом сны...

Кусочек тёмных волос, похожий на наконечник пушистой беличьей кисти, упал на старое полотенце. Отражение собственных глаз подзадоривало.

- Короче... – как же руку-то достать, чтобы не испачкаться?! – Короче сделай вот тут.

Сзади зашевелилось изображение ножниц, серебряной рыбкой шпигующее воздух. Сорванный голос доморощенного парикмахера возопил.

- Куда короче?! И так коротко, по самое не балуйся... – волосатая лапища Лонни, где больше всего поражали аккуратно обстриженные полированные ногти, сорвала с плеч импровизированную повязку. Несмотря на то, что в комнатке поддерживалось тепло, исходившее от обогревателя, голове стало холодно. Возможно, виноват был сквозняк из открытого окна, чьи прикосновения к стриженому затылку были довольно-таки ощутимы.

- Ну что, суперзвезда?

Самодовольства в голосе... цирюльник чёртов... Помимо физиономии кузена на заднем плане, из зеркала внимательно, даже с некоторым подозрением, глядел хрупкого сложения мальчик в клетчатой рубашке, нервно шмыгающий носом. Скуластый, кареглазый, безжалостно остриженный несколько минут назад. Он тронул языком верхнюю губу и вытянул шею, словно пытаясь заглянуть себе за плечо.

- Аккуратно... – не меняя позы, Лонни поправил его воротник. Ещё бы, когда последний раз глажено... Вдох. Выдох. Сердце стучало, как барахлящий мотор «пикапа». Всё должно получиться... не сразу же отращивать щетину и закусывать полуметровой сигарой! Пока достаточно трёх минут флирта по телефону и назначенного свидания. Таких ребят мимо не пропускают... Спокойно, приятель, спокойно! Как говорят продавцы индийских статуэток: и быть тебе отныне... ну, скажем, Брэндоном... Дэнни или Чарли, девушкам всё равно ведь.

Узкая ладонь потянулась к маленькому столику, на котором в общей куче виднелись баночки, туалетные принадлежности, просроченные билеты на бейсбол и даже плохой рисунок кролика, и взяла оттуда скрученный белый комок. Лонни тоскливым взглядом проводил две пары носков, водружённые за ремень и ширинку. Гульфик сразу стал внушительно оттопыриваться; неизвестно, мерещились ли братцу ночные клубы и дешёвые порнофильмы, но он как встал, так и сел в продавленное кресло.

- Такой жути я в жизни ещё не видал!..

Такая жуть на тебя и не смотрела, мысленно отрезал новоиспечённый Брэндон, чувствуя себя упакованным куском бифштекса, но одну пару вынул. Внушительность сразу испарилась...

- Вот, другое дело!

Зато Лонни пришлось поверить. Ненароком окажется, что он видел настоящих ребят, и кто тогда будет с тузами на руках?..

- О’К. Будь ты парнем, я бы не захотел тебя трахнуть.

Он продолжил его саркастический стон, весело ухмыляясь и приглаживая виски. Задирать старшего брата было неожиданно приятно.

- Будь ты парнем, то уж точно бы не захотел...

«Цыплёнок!» - ясно читалось по скептическому молчанию, которое было так же гладко, как перепаханное поле в зимний день... Только изредка в него ныряла тревога.

- Теперь ты мальчик. Дальше что?

Ах, что?.. Карие глаза загорелись призывным огнём. Такой вызов бросают только неразумные учителя и заботливые мамаши, покупающие платьица с кружевами и мишек с дебильными улыбками. Его не так воспитали. Сорванец – на всю катушку, он помнил выкрашенные в мальчуковый голубой цвет стены комнаты, эспандеры и бейсбольные биты в подарок… Сунув давно потухший окурок в зубы, Брэндон довершил картину мужественности, нахлобучив сверху любимую ковбойскую шляпу. Что ж, никто не совершенен, а голова мёрзнет куда как меньше...

Отчётливо хлопнула дверца машины; в морозном воздухе звук разнёсся ружейным выстрелом. Его внезапно покрыли громкие такты музыки, доносящиеся из здания катка, щедро украшенного иллюминацией.

- Быть того не может, мать твою! – у Лонни плавно отвисла челюсть, и он вжался грудью в руль, пытаясь за ним исчезнуть. Брэндон заглянул в окно.

- Да вылезай!

Тот повиновался, как учёная собака, чисто рефлекторно. Потом отступил и чуть не поскользнулся на гравиевой дорожке.

- Пойдём, чего ты трус такой? Мягкотелостью хвастать не принято!

Чем так страшен этот каток? Драками по субботам и чёртиками, которых ловят пьяные? Или тем, что здесь обычно тусуется пол-Линкольна, и каждая физиономия уже оскомину набила? Так в этом же залог успеха... может быть... Он переглотнул. Ведь договаривались идти вместе, Лонни и так уже влип по уши в эту затею, а отступать в последнюю минуту нечестно!

- Куда мы с тобой пойдём? – Лонни всё ещё не верил своим ушам.

- Внутрь, куда ж ещё? Я сегодня угощаю, - у Брэндона был вид ребёнка, у которого отнимают новую игрушку. Это и было хреново, по мнению кузена. Слишком несерьёзно и опасно! Ну и что с того, что постриг он эту куклу: челюсть мальчишечья, а губы девчачьи, любой дурак поймёт... Одно – медовым голосом совращать девчонок во время трёпа по телефону, лёжа кверху пузом на диване, а другое... Дрянь дело; наваляют по переборкам, как пить дать.

- Иди сюда, ну-ка... – вот, пожалуйста, хотел легонько позвать, а швырнул на дверцу. – Я поговорить хочу!.. – до чего же он тщедушен!.. - Ты – как грёбаный идиот в этой шляпе! – игнорируя боксёрские хуки и откровенные подмигивания... не у него же физиономия в прошлый раз была в засосах, да? Лонни сорвал с его головы шляпу и весьма резким жестом отправил её на заднее сиденье своего «пикапа», чей бампер недвусмысленно колыхался на ветру и двух сопливых гвоздях после недавнего наезда выпивших рокеров. Подумаешь, что с того... Он трусит, что верно, то верно. От двоюродного звания не отвертишься, за это тебе и старая тётушка в морду сковородкой заедет. То, что он может брюки намочить – ещё полбеды. Можно тактично не замечать... он же не замечает. И не след ему объяснять на трёх закоченевших пальцах (жалко, что не на одном), что шляпа нужна для того, чтобы прикрывать стриженый затылок, как Лонни сейчас прикрывает его зад.

- Брось ты! Пошли!

- Уже ходил, - такое отвращение на несколько помятом лице полукровки-итальянца Брэндон видел всего лишь раз, когда шпана со всего Линкольна газовой горелкой распилила его мопед. – Ты – психованная!.. Псих, O’K. – мимо в шипящем клубке прокатилась членистоногая группа патлатых, оценивающе глядя на предположительных собутыльников. Надо же. Лонни не хочет неприятностей...

- Ладно. Пусти... – выбеленная стена катка высилась перед ним неопровержимой громадиной. Ага. С каймой из красных сигнальных лампочек по краям... – Да не бойся ты, я вернусь...

О. У братца отлегло. А как там джинсы? Внушительных размеров кулак удержал Брэндона от дальнейшего продолжения беседы. Шляпу жалко – Рокки Клифф недолго торговался, притворяясь Бродягой Иствудом. Если он – Бродяга Иствуд, то Брэндон... Тина – просто борзый карась.

Эй! Как шуршат колёса! Только и видно, что мелькающие ноги!.. Окошечко билетёрши тускло светилось, отражая худощавую фигурку, похоже, слишком продрогшего парня. Пожилая дама, неторопливо сматывая клубок домашнего вязания и перекатывая леденец от одной новой коронки к другой, слегка приподняла напомаженные брови. Чёрт знает что продают эти старьёвшики... Малыш, похоже, ничего. Стройненький, не то, что Пэдди, оплывший донельзя и теперь, через тридцать лет женитьбы, регулярно качающийся пивом. У них таких конфеток называли «патрончиками» - ох, и хорош же! Глаза по медному четвертаку, карие и глубокие, ресницы – любая девка позавидует... Смазлив – нету спасу... Нервничает, бедняжка. Неужто свидание пропустит?

В этой же формулировке Брэндон и услышал вопрос, протягивая аккуратно сложенный пятидолларовик.

- Один, пожалуйста.

Старуха Дадж, наверное, обиделась. Чёрта с два теперь с неё допросишься «Будвайзера»... ладно, рубашка Лонни им и так пропахла. Лучше, чем у механика на автозаправке. Закинуть рюкзак на плечо... и пойти работать на одну из таких – чем не перспектива?.. Дверь в зал открывалась жутко медленно. В нос ударил запах свежевыжатых апельсинов, пота и жжёной бумаги – впрочем, присутствующие ни на что не обращали внимания. Стоило бы – на блеск конфетти, зависших в воздухе, мягком и липком, как масло, на серебряные оборванные нитки, на громкие аккорды знакомой приятной музыки, теперь бившей по ушам... хм, они замёрзли! Брэндон потёр их ладошкой. На свечение огромного шара, обклеенного светоотражающими афишками и бликами... на милые силуэты, дефилирующие мимо... И на кареглазого парнишку, чья причёска соответствовала виду и содержанию, теснившегося у входа. Впрочем, задержаться ему там не дали. Не попадая ногой за ногу и несколько растерявшись, он поправил воротник. Кашлянул. Ещё раз. Что ж, уверенности ему и так не занимать... нету её, потому что. Приятный холодок пробегал по стеснённой груди. Да, конечно – одежда с чужого плеча – не лучший выход, но... И Брэндон начал пробираться сквозь прогрессивно напившуюся (и не очень) кучу народа.

Если бы приятель Гомер из древней Греции повнимательно слушал на уроках про трёх Граций, он не замедлил бы сделать дорогущее исправление глаз. Линзы вворачивать. Ха... Брэндон передёрнул плечами, приглаживая вихор на затылке. Ч-чёрт... Блондиночка в топике притягивала его взгляд. Вот он её – нет. Переступать с ноги на ногу и слушать болтовню её подружек:

- Чистые волосы... и по возможности хорошо одет. Поверь мне, детка, это важно! Что бы ты сказала, если б этот... - было не очень удобно ещё и потому, что на него начали натыкаться, и парень, набравшись храбрости, спросил.

- Хелло?.. – косоглазая шатенка толкнула предел мечтаний локтём под рёбра. Как грубо, однако. Но та обернулась, уставившись на незнакомого. – Я... я Билли. – ну вот, назвался чужим именем. А чем здесь прикажете заниматься? – Ты Николь, да? – за жалобность «Оскаров» не дают? Ребята, верно? Ау, народ!..

Он показал пару роликов, висящих на плече, и застенчиво улыбнулся. За что, возможно, потом себя проклинал... Тем не менее, голубоглазое чудо отклеилось от стенки со шкафчиками и, показав прелестно жемчужные зубки, взяла его за руку.

- Пойдём.

Завистливым взглядам белого... и чёрного (мексиканцы приехали!) мусора не было предела.

Огни метались по площадке, как сумасшедшие. Скользя между парами, на лицах которых было ясно выведено трёхднёвочным засохшим маркером слово «балдёж», они говорили... кажется, кавалер только пытался разговаривать. Или пытался быть кавалером, что не мешало ему очаровательно краснеть и ускользать от ответов, как рыба в воде... Тёплая ручка легла сначала на его талию, а потом ненавязчиво двинулась к бедру. Ого, здесь девочки... Брэндон передохнул, давая себе пару секунд для оценки бешеного состояния, а потом галантно перехватил хрупкое запястье, объехал девушку на крутом вираже, и, едва не касаясь губами её затылка, внимая запаху волос, заскользил сзади.

- Хм... – Николь тряхнула головой; мальчишка слегка обиженно засопел, пинок вышел незаметный, но профессиональный. Вот ещё, подумает, что приставала... Музыка обволакивала их, как запах кофе. – Так откуда ты? Ты, мне так кажется, не здешний?

Ох. Как бы научиться сохранять спокойствие – в полицию, что ли, податься? Волнение побежало вверх по венам, словно хорошего прихода косячок.

- Как по-твоему? Откуда я могу быть?

Впервые за историю их недельного знакомства Николь задумалась.

- Не знаю... откуда-то из красивого места.

На-адо же! А сами вы какая красивая... Брэндон усмехнулся и подмигнул самому себе, пролетая мимо серебристого поручня.

Звуки поцелуев отлетали от каждого угла и нескоро растворялись в тёплой, плотной ночной тишине, укутавшей город. Губы... вот здесь, и вот так... полные соком и жизненной силой вперемешку с алкоголем, узнанные совсем недавно, приоткрытые в ожидании, тоже ночные губы... хорошо! Здорово... Треск каких-то жучков в кустах напомнил о реальности – и жаль. Брэндон слегка поморщился, вспоминая, сколько ему ещё махать до дома – девушка заметила это и крепче сжала руки на его шее, приникая в новом, жадном, торопливом поцелуе. Парень зажмурился, наслаждаясь моментом – уж это он делать умел.

- Ладно... – голубые глаза в нескольких дюймах стали почти бездумными; дыхание обжигало угловатые черты лица. Пришлось глубоко вздохнуть самому, размыкая нежные руки. Такими же руками. – Я постою тут, пока ты дойдёшь до дома. Мне... спокойнее будет.

Мальчик «из скаутского лагеря напротив» опять смущённо топтался у дороги, отчаянно строя ей глазки. Встряхивая волнистыми белокурыми волосами, барышня призывно улыбнулась ему и исчезла за плохо покрашенной дверью. Хруст собак или жучков в кустах стал слышен отчётливее – Брэндон соразмерял оглушительный паровозный стук сердца – «сидя, выпивая, думая, как бы не потонуть»... руки потянулись поправлять выбившуюся рубашку, растрёпанные волосы и – отбивать ритм. Огоньки интенсивно замигали вдалеке – где-то поехала одинокая машина, фырча мотором. Нужно было убедиться. Ну что ж... удрать разрешается. Игра идёт без правил. Он опять не купил фишек в казино... Зачем, собственно, нужно это тёмной лошадке? Задрав голову, Брэндон посмотрел в небо. Заезжие в их городок звёзды сыпались с распахнутых крыльев сладкой пудрой, кажется, щекоча его лицо. Все они симпатичные... Он встряхнулся, пнул ногой куртку и, перехватив, отправил на плечо. Брэндон... Тина был свободен, измеряя шагами дорогу. У «Большого Майка» должно быть открыто, а у него оказалось столько дел, будучи самим собой...

… Ливень такой, что в самый раз звать со двора собак, закрывать ставни и начинать топить камин. Дровами, которые в поленнице за сараем отсырели сразу, при первых зимних каплях, туго шлёпнувшихся в пыльную тропку. Туча, рокоча и закладывая громовые раскаты, как артиллерист – залпы, уходила на север, порванным краем пряча звёзды. Под ней всё напоминало хляби небесные.

Чахлая трава, и без того едва видная из окоченевшей земли, намокла и по виду напоминала болотную ряску... Почерневшими остовами стояли указатели. Линкольн давно не видел такого дождя – говорили рабочие в пивнушке, и ближе прижимались к стойке, думая предупредить жён о том, что их воскресный горячий ужин пропал... Они прятались за вяло звякающими стёклами, шлёпая по задницам хорошеньких официанток, а снаружи струи воды с остервенением хлестали серый асфальт... Тем более странной казалась тонкая, чёрная, будто вырезанная из картона фигурка, возвращающаяся домой с непокрытой головой, душой нараспашку. Ливень её, видимо, не волновал... по одной простой причине. Надо было улепётывать со всех ног, как зайцу – по направлению к трейлерному посёлку, плутая и задыхаясь. А то, что мокро... и за шиворот полный банный ковш вылили... что позади осталась покрышка, о которую едва не сломал ногу... что соседские псы охрипли от лая, гремя цепями – так что из этого? Преследователи, неутомимо топая и сопя в этой белесой пелене, на редкость неутомимы и орут гораздо громче.

- Никуда ты не пойдёшь!!! Куда, скотина? Вернись немедленно!!

Скорее, ну? Из груди вырвался не то, что стон, а нетерпеливый всхлип. Живая изгородь, через которую продрался, только руки исцарапал... больно... чуть не упал! Ступеньки, и пусть Лонни будет дома! Ой, пожалуйста!!

- Вернись!! Сука, лесбиянка проклятая!.. – на этих гневных, не с большим разнообразием повторяющихся словах, Брэндон влетел в трейлер, пошатнувшийся от такого рвения, и налёг боком на хлипкую дверь. Перепуганный Лонни в одном белье и футболке, с мыльной пеной в ухе, бросился ему помогать; и чувствовалось, что он спасал не шкуру проштрафившегося друга, аж зубы стиснувшего от усилий, а свою... Преследователи трясли дверь всё настойчивее. Брань влетала в задраенные люки пением соловья.

- Открывай! Открывай, гнида, иначе доберусь – мозги по стене стекать будут!! Что ты с сестрой моей сделала, скотина?! – при таком обороте Лонни свирепо посмотрел на Брэндона. Господи, опять эти амурные похождения, скоро весь город на них облаву устроит!.. И он-то мог позволить! Да кто же думал, что эта щеня... ни кожи, ни рожи... Хотя вот так, когда с мокрым личиком ушибленного херувима, стоит и потирает руки, очень даже ничего...

- Ой, чёрт! – Брэндон закусил губу, чтобы не расхохотаться. Надо бы Лонни быть адвокатом, властно распоряжается своим имуществом... Вот, опять в шкаф его впечатал, считает, что это хороший повод устроить семейный разговор. Ребята на улице, порастеряв исступлённый пыл, теперь молча ломились в дверь. Нашли, кого догонять... Его-то, ковбоя! Хотя обидно, они б ещё с факелами за ним бегали... «Скотина, скотина!» А чего он сделал-то?.. – Алисия...

- Какая, к дьяволу, Алисия?! – сердито воскликнул братец, приходя в себя и в тихом бешенстве взирая на попытки сокрушить последнее пристанище. Не только его, самое неприятное что... Зачем так кипятиться? Всё шло и идёт пока прекрасно. Не станут же эти головорезы поджигать хибару, чтобы получить страховку. – Кто это?

Эх-х, кто это! Потрясающая девочка, фигурка по высшему разряду... а как за цветы благодарила, с ума сойти! Брэндон зажмурился, понимая, что для блаженной улыбки сейчас не место и не время. Здорово дарить подарки... из-за ухаживаний своих он уже был бит, и не раз... А на тех идиотов, что на частное имущество покушались, можно и в суд подать.

- Что за хрень творится, что с тобой вообще такое? – Лонни напряжённо прислушивался; шаги на заднем дворе и грохот у ступенек утихли, сливаясь с очередным ударом грома. Решатся они фургон опрокинуть, пара рук грузчиков – и пишите письма на Марс... А что до мокрой щени, развозящей сопли восторга по дверной притолке... Он опять схватил его за шкирку, ища признаки осмысленности – или ума – в улыбающемся лице. То, впрочем, уже потихоньку окрашивалось обидой. – Что с тобой происходит?

Почему обязательно со мной?! Почему я должен ломиться через все двери, почему за мной надо бегать?.. Что я сделал?

- Не знаю я! – вспылил Брэндон в свою очередь, стряхивая его руки. – Чего ты разошёлся? Там всё было классно! Я познакомился с обалденной девушкой...

- Ты же не парень!!! – Лонни едва не закатил глаза; очевидно, не оскудевающая рука дающего и его терпение святого иссякали. Почему? Мало у него неприятностей?.. Что спасает во всём этом бреду – только сознание, что есть крыша над головой, пару-тройку дней... – Сколько тебе раз повторять?

- А, спасибо, я забыл. – Брэндон готов был развернуться, и, «хлопая занавесками», уйти в свой угол – но чтение морали, грубо выражаясь, на этом не закончилось.

- Ты хочешь, чтоб тебя за голубого приняли? Или чтобы мама снова тебя заперла?

Воспоминание о матери в момент стёрло и рыжеволосую Алисию, и синий «бьюик», где он учил её целоваться, и красную кофту, и чудесное впечатление от сегодняшнего вечера. Надо же, азарт погони и угроза за спиной – этого не смогли сделать, а мать... Она с бесконечными телефонными звонками, психиатрами, дармовыми таблетками... клиниками, желанием разобраться... Он помнил, что значит быть больным ребёнком, но в новую жизнь эту грязь тащить не хотел. Да пошли они все! Почему не могут оставить его в покое, дать жить по-человечески, быть, кем он хочет... Брэндон нахмурился, отходя от Лонни, который едва не пританцовывал от чувства оскорблённой справедливости. Он не понимал, что шутка стала реальностью...

- Нет... – он старался, чтобы голос не сорвался на фальцет. – Я бы оказался законченным психом, если бы хотел...

- Чего «хотел»?! Так признайся, чёрт тебя дери, что в остальном мозги у тебя не варят! – Лонни показал рукой на дверь. Жеста полководца перед войском не получилось, он сильно ударился кистью о лодочное весло, прислонённое к стене. – Только придурки так делают! Ни меры, ни чувства самосохранения, ни-че-го! Скажи лучше прямо: ты лесбиянка?

Вот тебе раз, гениальный вывод! Нет, это не по нему: быть с женщинами, красивыми девушками, лучше которых нет на свете – так? Не иметь возможности их защищать, как парень? Не появляться в общественных местах? Отирать плевки и ловить презрительные взгляды? По крайней мере, так это здесь. В соседнем штате лесбиянок даже на работу не принимают! Отвратительно... Он не хотел, он... пробовал сделать, как лучше. Но как объяснить, как помочь себе, если даже брат стоит напротив: он не знает, какая это радость – быть мужчиной. Ему легче отказаться... от него. От парня, который просто заперт, в мокрой куртке, заляпанных грязью джинсах. И теле девушки.

- Господи, херотень какая! – кто-то наверху с ним согласился, потому что в следующую секунду оба уже лежали на полу, прикрывая головы руками. В окно полетел здоровенный булыжник, размером с куриное яйцо, а перекошенные жалюзи обдали их градом мелких осколков.

- Мать вашу!..

- Вы... сволочи... все запомните... – крики вместе со звоном ломающегося чужого имущества приутихли. Явно тяга к разрушению была удовлетворена... кретины... Жестом бывшего морского пехотинца, чистившего картошку на гауптвахте, Лонни пригнул Брэндона к полу и, закрутив руки, вытянул бумажник.

- Оборзел совсем?.. – конечно, боевым искусствам не обучался, но как ногами отбрыкаться, он знал. Уличное детство даром не проходит... Реплика была своевременной, но магические зелёные бумажки и пара кредитных карт с обрезанными именами владельцев уже исчезли в кармане чужих шорт. Жаль, жаль, он ещё пару кафе собирался посетить... Чёрт, зачем же потрошить так! Всё... потайной карман открыт, и на дощатый пол веером легли фотографии. Брэндона передёрнуло. Это они: его красотки, его малышки...

- Всё! Всё отдавай, раз так! – Лонни быстро отцепил его руки, ещё раз выкрутив кисть и бросая бумажник от себя, как мокрую лягушку. Никелевые монеты со звоном покатились в разные стороны. Видно было, что жалость и щедрость обошли искалеченный трейлер стороной.

- Ты что?..

- Мало тебе ещё. Посидела бы пару месяцев за чужое добро... я тебе столько, а ты? – чертыхаясь на едва слышные в переулке оклики, он поднялся; Брэндон, протирая коленки, собирал фото, будучи близко к его состоянию.

- Как так можно? С ними надо осторожнее... что натворил... – ну эти кафе к чёрту, жгучая ярость за зря потраченное время... и, как это называется... выброшенные на ветер чувства поднималась к горлу колючим комком.

- Надо было быть осторожнее с теми дебилами. Надо было думать, что делаешь. – Лонни пробормотал это уже скорее по инерции, взглядом ища подушку, которой можно было заткнуть зияющую дыру в окне. Она, как щербатый рот, открывала панораму на очередные задворки, тусклый свет, запах и надоевший дождь... Везёт дурочке – как может любить, не размениваясь по мелочам, каждый роман – трагедия и прочее... Только сегодня она переборщила. Занавес, приятели...

- Ну вот, что я тебе скажу, Тина. – раздался над пареньком грозный голос. И друг собрался... не то, чтобы предать, а всё равно неприятно. – Слышишь, эй? Тина! Ты здесь больше зависать не будешь, я тебя не пущу. Иди давай. – он толкнул его за плечи к покосившейся двери. – Заявляться даже не смей. Иди...

... Ох, чёрт. Пластинку в музыкальном автомате регулярно заедало, и хриплый прокуренный голос мистера-как-его-там густел на самой пронзительной ноте. «Детка, приди ко мне... опусти голову... на-а-а моё плечо-о...» Проклятье! Дрянная штука – эта жизнь... Вопли, беготня по округе – и в результате, шайка грузных потных пьянчуг выходит победителями. Им всё можно – хлестать литрами пиво, тупо смотреть телевизор, ругаться и орать бессмысленные песни в лицо не понравившемуся соседу в баре... Но чем они лучше? Тем, что сто лет пахали у одного забора, или тем, что умеют... как это... за себя постоять? За свои мутные глаза, большие кулаки и то, что называется мужественностью? С ними надо считаться, везде и всегда, желательно приличной суммой. Но неужели всегда так надо? Не рубить сук, на котором сидишь? Не поднимать голос на тех, кто достали, как комар возле уха? Быть таким, как все, и принимать правила? Ох, чёрт... Брэндон почесал нос; густой табачный дым заволакивал крохотную комнату бильярдной плотной сизой завесой. Машинально сдавив коробок спичек, где соблазнительно хрустнула одна-единственная – промокшая, он оглянулся в поисках бармена. Как они все надоели... башка трещит. Пускай после двух стаканов виски, но всё равно! Он уже пытался побороть систему, созданную специально для таких белоглазых выродков. Он вырос среди них – и большого удовольствия, как бутерброд с маслом, это не доставляло. Искалечить себя, словно щенка, на ногу которому привязана банка? Увольте... После неудачи с армейским корпусом в старших классах – здорово хотелось маршировать на потеху солдатикам! Он расстроился, когда провалил письменные экзамены, а родственники крутили пальцем у виска... на что можно было надеяться? На то, что кто-то будет милосердным? Вряд ли... Легально быть парнем мечты не получилось... Что ж. Подумаешь, споткнулся раз...

Брэндон был занят, как подметили уже десятки «леди и джентльменов», прошедшие через узкое пространство между крутящимися табуретами и столиками. Субботний вечер только начинался, и потому посетителей в пабе «У Большого Майка» было много. Возгласы и стук шаров привычным аккомпонементом стучался в уши, затуманенные изрядной долей спиртного. Провинциальный городок принимал в себя любого, желающего отдохнуть после трудовой недели, предлагая выверенный годами список услуг – вино, более крепкие напитки, карты... плевки сквозь зубы на тёмные дубовые стены, испещрённые надписями... музыка кантри... одинокие доверчивые девицы самого разнообразного пошиба... Тихое небольшое место. Игра по правилам. Никто большего и не ждал... За исключением, пожалуй, маленькой блондиночки, то и дело бросающей взгляды на парня около барной стойки. Он сидел молча, не обращая внимания на наглые свистки подвыпившей компании слева. Язык радостно соглашался назвать его хрупким, милым и симпатичным... за внешность и чёткую волну шарма, от которой обладательница завитых волос, традиционно убранных за уши, едва не задохнулась. Принцы на белых конях не часто бороздили просторы штата Небраска, и важно было уловить момент, пока и этот не просочился в распахнутую дверь... Поэтому, помявшись минуты две, забавная девчонка в джинсовом костюме, робко сжимая сумочку, двинулась на взятие бастиона с обалденными бархатными глазами...

- Что, плохой вечер?..

Окурок умирал мученической смертью в судорожно сжатой руке. Здорово он курил так с одной подружкой... у озера на границе штата... громко вопили птицы и булькал камешек в воде... Брэндон снова очнулся, рассеянно мигая. Перед ним, стараясь поуютнее устроиться на жёсткой поверхности стула, выдавал смущённые улыбки захолустный вариант Мерилин Монро. Всё, пора решать. Ты – либо трудный подросток в этом глухом болоте, либо... Тут варианты разбегались. Он вздохнул.

- Дальше ехать некуда.

Девушка озадаченно отодвинулась, придвигая к себе свою порцию пива. Оно пенилось и просилось на волю... Неужели он её напугал? Вот уж не хотелось... И Брэндон улыбнулся по возможности ласково, жестом прося бармена принести ему нормальную зажигалку.

- И как же тебя зовут?

Господи, какая реакция! Мерилин вспыхнула, потупила глазки, неумело подведённые тушью, и захихикала так, как умеют только скромные, невинные обитательницы арендованных домиков. Они были либо учительницами, либо студентками в бесплатных колледжах... и все клевали на такого приятного парня, как Брэндон. Он почувствовал нестерпимое желание одёрнуть воротничок.

- Кэндис... – Конфетка! Эй, а тебе подходит, - Ненавижу это имя! Когда-нибудь я его поменяю.

- Иногда подобное помогает... – он пожал плечами. Разве это ложь? – Я – Брэндон. – и доверчивая ладошка легла на его тонкие пальцы, замёрзшие после половины ночи, проведённой на улице. Впрочем, кровь, бежавшая в них, начинала разогреваться под действием несолидной дозы алкоголя и милого личика собеседницы. Девушка водрузила сумочку на полированную сотнями локтей стойку, и начала в ней рыться. Заметив пристальный взгляд так полюбившихся ей глаз, она пояснила свои действия, кивая на опорожнённые бутылки с «Гиннесом», и ящик полных, стоявшие у входа в туалет, рядом с холодильной камерой.

- Я заплачу, если возьмёшь...

- Конечно. – готов спорить на штуку баксов – с ней никто ещё не заводил знакомства так быстро и рисково... ого, какой румянец! Впрочем, здесь чертовски жарко. Хорошо бы охладиться – ну, хоть подставив голову под струю воды в туалете. Комок в желудке исчез, настроение резко подскочило вверх, как на термометре. Раз дама хочет...

Длинноволосый, крепко сбитый парень, до этого бесцельно гонявший жёлтые шары на зелёном поле рассохшегося стола, бросил цепкий взгляд в другой конец зала; вполне возможно, что на свою подопечную, с которой его компания приехала поразвлечься в самое сердце Линкольна. Его суровая физиономия, на которой залегли тени, преобразилась; он потёр небритый подбородок, и, хмыкнув, толкнул локтём приятеля, до того неловко мелившего кий.

- Ты погляди-ка... что за дела...

Кэндис, несомненно, в большом городе не считалась бы такой уж конфеткой, да и усилий с дешёвой косметикой было приложено мало, но завсегдатаям, опрокинувшим бочонок пива на троих, этого было достаточно. Фигура здоровенного широкоплечего маргинала с заплывшими глазами, выросшая на месте молодого и обаятельного охотника за девичьими душами, вовсе не вдохновляла Кэндис, тут же поджавшую ноги.

- Тут мой приятель сидит… - попробовала было возмутиться она. Бывший грузчик, дыша перегаром и сознанием своего превосходства, любые реплики отмёл. Он был настроен неплохо провести время… Ой, от такого и заразиться – трёх центов давать не надо…

- Ну и что?

- А то, что проваливай быстрее! – прошипела Кэндис, сводя бровки к переносице. При первых признаках недовольства, проявленных ею, сзади раздался глубокий голос её «приятеля», успевшего смотаться до Африки и обратно за самым вкусным пивом.

- Извините. Вы бы даму оставили в покое… - для Брэндона она в мгновение стала прекрасной дамой, у порога которой лежит громоздкий дракон. Его бы согнать не мешало… Урод, привязался на его голову… Только не это! Сколько раз Брэндона лупили из-за женщин… и каждый раз заваруха начиналась вот так. Сволочь, сукин сын! Тебя здесь ждали? Ярость поднималась из затихшего было закутка возле желудка, сворачиваясь колючим клубком. Всё это достаточно ясным текстом шло во взгляде маленького, худого парня, оставившего бутылки возле своей девчонки… идиотки, для которой проблема – дать!.. и вытирающего ладони о джинсы. Маленькая шапочка на лысеющем затылке зашевелилась от удивления, а ноздри задрожали в приступе бычьего бешенства. В замызганном баре, в собственном городе – да не оставить в покое! Наступить на хвост! Наш-шёл кому, щенок…

- Я чего-то не слышал? Ты издеваешься, вроде того?! Тебя… - он ткнул его в грудь. – Не спрашивают, чего ты тут хочешь, пидор!.. – и, словно примеряясь, ударил. Неловко кувыркнувшись, Брэндон упал, сшибая пустой столик. Пепельница, звеня стеклянными гранями, рассыпалась на много маленьких осколков, стул перевернулся и задел кого-то из ужинающих. Пьяные разнузданные выкрики потихоньку стихли и перешли в зловещее молчание. Троица, до этого метавшая карты с шулерской ловкостью, немедленно поднялась на защиту «своего» игрока. Кэндис залезла на стул с ногами, боязливо оглядываясь. Её сопровождающие, раньше всех угадавшие крепкую ссору, стали пробираться к эпицентру, энергично работая локтями. Как сказал бы великий американский писатель, «запахло палёным».

Брэндон тряхнул головой, как конь, зашедший не в своё стойло. Драться было глупо – противник был, по меньшей мере, фунтов на сто пятьдесят тяжелее, на столько же пьянее и разъярённее – но разве это его когда-нибудь останавливало? Злость полоснула лицо обжигающей волной, и он молча вскочил на ноги, стискивая кулаки. Есть землю его никто ещё не заставлял… Варварские нравы в Линкольне выражались просто – народ начал хлопать в ладоши и разделился на два лагеря, болеющих за кого-либо из дерущихся. Второй удар, сокрушительнее первого, выбил паренька «за пределы ринга». Вставая (уже не с такой поспешностью) и бросаясь в бой, как теннисный мячик, отлетевший от стенки, Брэндон закричал. Пинок в грудь врага получился воодушевляющий.

- Урод!.. – сзади послышались неторопливые голоса. Волк небрасских степей, гася окурок, попытался дотянуться до его мелькающих в воздухе рук. – Скотина ты, вот ты кто! – Брэндон припомнил все сегодняшние обиды, пытаясь достать маргинала. – Урод! Я тебе надаю… - он захлебнулся словами, получая лишний удар в скулу. Двое парней, от которых несло табачищем, поставили его на ноги. Краем уха он услышал их успокаивающие слова.

- Тихо, ковбой… - одобрение в приглушённом ворчании?! – Тише…

- Надаю по белой, рыхлой заднице! Сволочь! Зараза!.. Я тебя размажу!..

Бармен, прижимаясь спиной к ряду бутылок, старался пробиться к телефонной будке.

- Ладно, жеребец, ты сам это затеял! – четыре пары рук подхватили его подмышки и швырнули в сторону сопящего противника. Толпа, собравшаяся вокруг, зарокотала. У всех чесались кулаки присоединиться к развязанной драке; и чёрт с ним, рогатый дьявол, на чьей стороне!.. Глаза блестели в полутьме, и, стараясь унять прерывистое дыхание, Брэндон впервые подумал – молодцы, ребята... Не разобравшись, кто, чей и откуда, пришли помочь... Это было по нему – чувство локтя, выпивка, девочки, за которых надо заступаться...

Собственно, всё это с ним и осталось. Сумасшедший вечер! Пьяные драки были в Линкольне не в новинку, и мальчики-пожар всегда были не прочь с левой руки заехать в ухо тому, кто пролил их пиво и не извинился. Никто не смотрел косо, если шофёр-дальнобойщик или слесарь приходили утром на работу с разукрашенной физиономией. Никто не поднимал крик, если другу, брату или приятелю приходилось после очередного отгула поваляться дома со сломанной ногой. Люди жили по правилам... жалоб не было, жили хорошо! Потому что делали, как положено, и думали, что положено. Символические реплики о том, что преступность в городе низкая и калечат граждане друг друга чаще всего в пылу ссоры – не возымали действия. Единственного, чего не терпело общество Линкольна, заключённое в магическое кольцо одних и тех же проблем – это порчи государственного имущества, инакомыслия и коммивояжеров в запылённых костюмах. Последние привозили дурные вести и плохие товары... Америка, наилучшее место обитания, страна на благо Господа и меня, даровала право каждому штату на свои законы. Полицейские, восемь месяцев из двенадцати гоняющие собак на задворках, покупающие презервативы раз в неделю и наводящие неописуемый ужас на бомжей, не любили, когда дело касалось святого. А потому они сразу откликнулись на одинокий призыв из паба «Большого Майка», отлично зная, что пара-тройка горожан переночует в вытрезвителе, а шайка чужаков, обязательно виновная в драке, получит тридцать дней в кутузке...

Высокий патлатый парень, ещё недавно хватавший тычки вместе с ним, тащил Брэндона вперёд – до порога, а потом понадеялся на ум смазливого пришельца, и просто скомандовал рвать когти... Линкольнские-то задворки ему не знать! Ноги ещё ныли после прошлой гонки, однако усталости не чувствовалось – он нёсся вместе со всеми, как отпущенная из лука стрела, потому что не хотелось терять привкус крутизны, мешающийся с солёным вкусом крови на губах. Он был первым... его негласно приняли в команду... и кому какое дело, сколько шишек он набил в этой сточной канаве? Вот он, азарт, снова погоня... А непутёвый братец, не видевший его в действии, ещё пробовал доказывать ему, что жить в тёплом углу спокойнее и приятнее! Тёмные закоулки на время скрыли беглецов; пришлось протискиваться гуськом, и холодный кирпич царапал спины, но терять времени не хотелось – свистки фараонов раздавались уже близко к пабу, зашуршали колёса на резком повороте, и послышались первые негодующие вопли, громкие непечатные ругательства... Тряхнув чёрными кудрями, вожак обернулся к едва успевающей за быстро двигающимися парнями девушке, и сверкнул великолепным рядом белых зубов.

- Беги давай, беги!.. – он схватил её за рукав и, замедляя ход, притянул к себе. Кэндис прерывисто вздохнула. – Умничка!

- Какого лешего? – Брэндон не мог бы поручиться, что спрыгнул не с неба, но еле отчищенные джинсы опять сияли пятнами грязи, а рука болела. Парень оценивающе посмотрел на него, проталкивая в очередной проулок. Кажется, ему зачинщик драки начинал нравиться... – Копы... Драпаем отсюда!

Он выталкивал из себя подбадривающие слова скорее уже по инерции, потому что все трое, изучив схему задворок, удалились на безопасное расстояние от паба и бильярдной, хотя звуки кантри ещё неслись им вслед. Немного осмотревшись, Брэндон сумел понять, что его новые приятели двигались не хаотично, а будто прокладывали дорогу среди нагромождения ящиков, старых досок и помойных контейнеров – выбирать не приходилось... Он пожал плечами.

- Вот дерьмо, чуть не вляпались... – мамочка по голове бы не погладила за такой лексикон, но как тут ещё скажешь?.. – Черти... А? Полиция! Когда они успели-то... – Брэндон сглотнул, успокаивая рвущееся из груди сердце. – Чёрт возьми... Вы, ребята, конечно, потрясающе врубились с кавалерией... но те кретины будут знать, как связываться...

Он бросил Кэндис извиняющийся взгляд. И в самом деле, ему-то уже было по барабану, чем вся эта история закончится... а девчушка – Бог знает, отдохнуть, может, хотела... И парень этот партию на бильярде составлял, так что по справедливости мог бы и надавать ему киём... Пробравшись близко к попутчице, он галантно улыбнулся. Кэндис с радостью отозвалась - и не думая, что благодарность можно принять, как должное. Внезапно её личико омрачилось тревогой, и она протянула руки к его щеке.

- О Господи! Джон, ты только погляди... смотри-ка!

Брэндон не любил, когда его начинали жалеть, но тут стерпел. Более того, усмехнулся с видом раненого легионера, чувствуя, как алкоголь разбегается по жилам. Да, парень он что надо, парень-скандал... и всё получилось, никто не ведёт его за руку признаваться во всех грехах – вон, «вожак» снова радостно оскалился, разглядывая его саднящую скулу...

- Да, влопался ты, малец. К утру фингал будет...

- Ох, ни фига!.. – свежая царапина отозвалась болью. – Чёрт!

Джон полез в карман; расплющенное курево годилось только на самокрутки, но он умудрился собрать крошки табака, и, вернув сигарете первоначальную форму, невозмутимо спросить.

- Зажигалка есть?

- А? Да, конечно... на, держи. – он немного замялся, выискивая зажигалку в куртке, которую скатал валиком в руках. Слабый огонёк затрепетал на ветру, да и Джон дышал, как первосортный рысак, пришедший в гонке первым. Он их выручил... Блеск! Пытаясь оказать услугу, Брэндон сложил руки лодочкой и заслонил сверху ладони «вожака», чтобы удобнее было прикуривать. От него шёл тёрпкий запах пота и мужского превосходства, как от вратаря на футбольном поле; парнишка поёжился. Джон посмотрел на него сквозь полусомкнутые ресницы и, глубоко затянувшись, выпустил облачко дыма. Ухмылка расплылась по лицу с резко выбитыми, как на камне, чертами.

- Малёк ты малёк, а гонор лезет... Какие у тебя ручки маленькие!

- Да ни хрена подобного! – на себя, доходяга, посмотри! Я, конечно, благодарен тебе и прочая гадость, но портить наше знакомство в самом начале – нашёл ты, о чём заговорить!.. С радостью принял меня в свою компанию, посвятил в обычаи – так терпи, зачем расшаркиваться? – Большие они! У Фрэда Астера были маленькие.

- Ладно тебе загибаться!.. – он подмигнул, стискивая дымящую сигарету. – Ты бы ими с девчонками поделился, вроде Кэндис... они-то знают, что с ними делать!

Кэндис зарделась, как пунцовый цветочек герани, но возражать на скользкую шутку особенно не стала. Ей нравилось присутствие двух классных парней; а если учитывать, что за одного она переживала – не только из-за синяка, но и из-за нежной кожи и ласковой улыбки... Она вдруг оказалась в положении одинокой и милой красотки.

- Да ладно... – Джон пожал плечами, не понимая, почему вдруг нахмурился странный мальчишка. Ему было не до того; надо было найти партнёра по бильярду, девшегося неизвестно куда после наезда полиции... Впрочем, «неизвестно куда» было произнесено для сильного словечка – в Линкольне даже поговорка про иголку в стоге сена себя опровергала... Зябнущая мужская фигура на фоне кирпичной обшарпанной стены, после которой открывался обалденный вид на шоссе, что-то держала в руках, боязливо оглядываясь по сторонам. Вот почему на приветственный вопль:

- Хелло, киса! Как поживаешь! – парень, шхерящийся ближе к углу, испуганно вздрогнул и совсем не конспиративно заорал.

- Пошёл на хрен!

- А, я его напугал... какие мы несчастные разлюли... посмотрите на него... – Джон тоже не прочь был позадирать того, кто попался под руку. Светлоголовый «киса» с едва намечающимися пушистыми усиками шмыгнул носом, и Брэндон едва не вздохнул с облегчением – оказывается, бывают ребята с ещё более детскими лицами, чем у него... Червячок сомнения, весь этот вечер точивший его, понемногу сбавлял обороты. Кэндис наконец выпустила его ладонь, которую крепко сжимала, и поспешила к друзьям – знакомить с тем «сокровищем», что открыла совершенно неожиданно для себя.

- Том, это Брэндон!

Шаг вперёд, приветливо скроенное выражение. В восемнадцатом веке, про который пишут в книжках, и где с девчонками обращались куда как вежливее, ещё бы и присесть заставили... Новый друг был порядком нахлеставшись, это было видно по хитрым недоверчивым глазам... Нужен ему ещё один «бледнолицый»? Джон громко хлопнул в ладоши.

- O’K, хватит дурью маяться. – он выхватил у Тома из рук пустой баллончик с краской и запустил им в переулок, где тут же неимоверно тоскливым воем отозвались собаки. – Мы тебя домой подбросим, хочешь?..

Брэндон нашёл трещину в асфальте, и машинально начал ковырять её носком ботинка, как выдранный за уши школьник. Что сказать в ответ этому степному волку? Случаются в жизни огорчения, приятель, и я сегодня в очередной раз сел в лужу. С моими тонкими пальцами и клёвой зажигалкой фирмы Zippo, тиснутой из бара. А всё потому, что я хочу быть похожим на вас... Чтобы уметь так размахиваться, вроде короля мира, надо долго потеть, и не возвращаться туда, откуда тебя с позором выперли. Вот так-то, волк...

- Аллилуйя, педики! Чтобы вам жизнь раем не казалась!! – собаки положительно сошли с ума. Том выругался и посмотрел на блестящую полосу шоссе – где-то на обочине явно притаилась машина... Кэндис хихикнула.

- Шевелитесь, ребята! Про нас забыли?.. Мне бы заснуть на часок, домой... Поедем к нам?

Ох, какие глазки. Не будь он в такой славной компании, давно бы смеялись они ему истомой... Джон фыркнул, угадав его стремление и передёргивая плечами.

- Очнись, девушка! Кэндис, это же в семидесяти милях отсюда...

Брэндон тряхнул головой; затылку больше не было холодно. Отразить выпад? Сэр, вы не правы?..

- Мне-то чего? Плевать, вечер только начался... шоу должно продолжаться.

Дикий радостный крик прорезал ночную тишину. Том подпрыгнул в надежде достать перекладину пожарной лестницы... После пьяной драки, вспомнив про миролюбие и галантность, Брэндон был не прочь отдохнуть – или запустить ритм несущейся мимо вселенной на полную мощность... Где-то заиграли тяжёлый рок. Увидев крупные зелёные буквы – он их едва рассмотрел, поначалу не стремясь вникнуть – «настоящий ковбой» едва слышно рассмеялся.

- Класс. Это правильно, в яблочко...

Он сам не так давно свинчивал лампочки и ломал замки на автостоянках. Чёртово место не было достойно того, чтобы в нём жить. Всё надоело... Собственно, в чём Лонни был не прав, говоря, что негоже рыться в той выгребной яме, рядом с которой живёшь? Пора делать ноги. Хватит решать, где висит дамоклов меч, а где нет. Избавиться от этого, как можно скорее, вроде змеи, сбрасывающей кожу... Бежать навстречу неизвестности... «Линкольн – отвали!»

... Душа жаждала любви и дальних странствий. Подумаешь – сесть на чужие колёса... Крепкие руки на рычаге скоростей, полосы фонарных столбов, мелькающие по бокам... К дьяволу на кулички – но лишь бы подальше от пустоты и скуки... Хайвей бежит вперёд, и белая полоса укачивает мерным ритмом... Она – как ниточка жизни. В неё можно вцепиться и уже не отпускать. Может быть, тогда хоть повезёт... Компания – это класс! Первые полчаса дороги он ещё смеялся вместе со всеми, не отказываясь от пустеющей бутылки «Джонни Уолкера» с красиво просвечивающей медно-коричневой жидкостью, а потом... Волнения, прыжки через голову – правильно говорил старик Клифф... надерёшься – не строй из себя умника, иначе потом стыд в карман будешь прятать. Брэндона сморило, и он уже не наблюдал за быстро проплывающими мимо указателями, редкими пятнами окон и мёртвыми глыбами домов... Ткнувшись лбом в тёплое плечо подружки, он уютно устроился на заднем сиденьи; только ноющая скула изредка напоминала о себе сквозь туман. Жизнь была неплоха, и – зачем от неё отказываться в полной мере?.. Всё O’K, всё O’K, Брэндон... неважно, кто поёт колыбельную – но Тина, как призрак, отошла от него... в этой классной компании...

Том толкнул Джона в бок, ухмыляясь в полный рот.

- Ты гляди-ка...

«Вожак» вполоборота покосился на сидящих сзади. Новый мальчишка, до этого смешно крутивший кулаками в воздухе и затягивающийся окурком «Мальборо» так, что щёки западали, мирно похрапывал на плече в общем-то пустенькой, но симпатичной сестринской подружки. Не зря они её с собой взяли, хорошо проехались... А парень – что надо. Свой. С него станется ещё дел натворить в тихом Фоллзе... Зря, конечно, шум такой подняли – поедем да поедем... Но что, устроить его негде будет? Че-пу-ха...

Кэндис поморщилась. Ей не нравились откровенные взгляды, которые порядком нализавшиеся приятели бросали на них. Дураки, не понимают ничего... Подобие сказочного принца, приткнувшееся к её новенькой куртке, в сумеречном свете казалось удивительным воплощением её грёз. Она улыбнулась, впервые за весь вечер дав себе волю подумать – такого она ещё не видела... Никто ещё за ней не ухаживал так – тонко, умно, соглашаясь и угадывая... Кайф-то какой!

Брэндон поднял голову, ужасно сожалея об этом: в висках покалывало предвещение утренней головной боли, а девушка рядом с ним закашлялась. По крайней мере три пары любопытных глаз уставились на него. Конечно, он не успел придумать ничего лучше, как скромно спросить.

- Мы приехали уже?

Машина притормозила. Под громкое бульканье утекающей из бутылки жидкости, Джон масляно усмехнулся.

- Не спускай всё на тормозах... Нет, нет ещё. Можете трахаться спокойно.

Спасибо за совет, мистер умник... Кэндис нахмурила лобик, и по нему симпатично побежали морщины. Брэндон, чувствуя над собой полунаркотическую пелену, огляделся по сторонам и окончательно провалился в сон...

... Ему грезилось, ему очень приятно грезилось... Он шёл куда-то, и чётко стучали каблуки – сначала в такт с ровным покачиванием (машины?), а потом в дремотной тишине. Мигающий красный глазок почти потухшего фонаря над дверью... Скрип колодезного журавля... Кажется, вот-вот приподнимется простая клетчатая занавеска, и канет за ненадобностью вечный путешествующий сюжет, и, кем бы он ни был, на пороге его встретят, и напоят горячим кофе, и от знакомых рук будет пахнуть мятой, и напротив будут пусть не те, жданные, любимые, но родные глаза... Как мечту, как песню без припева и конца, он с самого раннего возраста ждал – место, где ему будут рады. А потом – ну, потом, разумеется, одёрнув ковбойку, сняв ботинки и ощутив ногами шероховатость деревянного пола, пахнущего соком яблока и олифой, можно будет выйти наружу... И почти наверняка никто в трейлерных прицепах, занятый своими делами, не обратит внимания – но подсознательно будет слушать одинокую мелодию, чуть иронично и печально наигрываемую на старой губной гармошке – песенку о свободном мотыльке, слишком близко подлетевшем к огню... Нескладно сочинённые звуки, увязывающиеся друг за другом, как с трудом прочитанные слоги в книге младшего школьника, полетят вверх, к вкрапленным в туман, бело-серым точкам звёзд, и поздно будет их ловить... Всё будет верно. Всё будет верно, как в навязшем на зубах понятии «всегда». Что ему странный вид друзей? Возможностей не так много, и хвататься надо за любую... лишь бы приняли, отогрели. Чтобы не было больно... за страх, мучительный путь наверх – и снова страх...

Громко каркала ворона, расправляя крылья и не находя спасительной ветки под собой. Неужели её ночные бдения были ещё более беспорядочными, чем его вчерашний день? Остальные птицы чирикали в приятном отдохновении, перескакивая с одной ноты на другую и вдыхая в промёрзлую землю первую надежду на весну. Брэндон провёл рукой по лицу; пальцы пока были онемевшими и чужими. Во рту творился потрясающий горький вкус, и корочка крови сшелушивалась с потрескавшихся губ. Он чертыхнулся про себя - на большее силы не находилось. По вискам стучали раскалённые молоточки: если бы кто-нибудь взялся распостраняться о вреде похмельного синдрома при нём, Брэндон просто убил бы такого на месте. Болело всё, включая першащее горло. Но лежать было неожиданно мягко; пряча ладонью глаза от света, он бросил вокруг несмелый взгляд. Та-ак... Куда его ещё не заносила нелёгкая, но это просто феномен. Узкая девичья постелька, на которой было скручено его тело... прорванный плед, и сбитое одеяло... ну – это сам виноват, метался во сне! А снилось что-то хорошее... Белые оштукатуренные стены, как в церкви. Пара наклеенных фотографий. Скромно... Открытое окно, куда потихоньку заползает очередное мерзкое утро. Что же было вчера? До того, как... Опустив ноги на пол, Брэндон попробовал подняться. Жалобно заскрипела половица, и он понимающе хмыкнул – ему бы сейчас скрипнуть... Вороны, кружащие над полем, явно хотели поздороваться. И кусок забора, видный ему из положения потягивающегося, не могли им помеша-а-ать... Он сладко зевнул, и, смутившись чему-то, прикрыл запястьем рот.

Чёрт знает что...

В трубке раздавался треск, какой бывает, если раскалывать полено топором: щепки разлетаются, пот ручьём льётся... матюгаются исключительно все... Брэндон недовольно прищурился, стискивая корпус допотопного телефона и внимательно прислушиваясь. Ответ звучал резко и отчётливо.

- Я не знаю, где меня черти носят. И где я – аналогично не представляю!..

Покосившаяся опора с верёвками для белья, полуразрушенный сарайчик с наново покрытой крышей и маленький шезлонг доверия не внушали. Впрочем, на раскладном столике, откуда ненавязчиво был стянут телефон, обнаружилось подобие карты. Жирным маркером был отмечен Линкольн... и россыпью точек – бары. Можно умереть со смеху.

- Это... как его? Фоллз-сити! – Брэндон шумно вдохнул. Непонятное предчувствие затопило его, громко сигнализируя. Если Линкольн он вчера ругал последними словами... глубокая дыра, глаза бы не видели... Мемфис кажется прекрасным миражом – то это что же? Край американской вселенной. Судя по указателю, который он ещё успел разглядеть... здесь кончился хайвей, и начались просёлочные кочки... Фабрика и одноэтажные дома с звёздно-полосатыми флагами... настоящие задворки. Дикость какая-то.

Сидящий у себя на кровати, поджав ноги по турецки, Лонни едва не рухнул на пол.

- Ты какого это рожна там делаешь? Такого места на карте нет... чёрт знает, о чём ты думаешь! – и думала, придержал он язык. Брэндон пожал плечами с выражением бедного родственника. За что братец вполне мог его убить... Именинная неделя продолжается!

- О чём я думаю – сказать тебе, брат? Лонни, у меня в жизни такого хренового вечера не было! Бесы меня носят или нет – это десятый вопрос! Блин!.. Не разберёшься, где что... – он вцепился в вихор на макушке, не улёгшийся даже после того, как по нему прошлись смоченной в воде расчёской. – Мне на следующей неделе в суде надо быть, назначено вроде... важное слушание! Понимаешь? А мне пожить негде!.. – при желании интонацию можно было принять за вежливую. – Можно я... того... к тебе? – или опять пошлёшь, как шелудивого пса?

- Тебе ко врачу надо, дурья башка! – не стерпел Лонни, почёсывая пятку и бросая недовольный взгляд на часы. Тревога в его голосе снова бросилась догонять бешенство.

- Чепуха! Слышишь – чепуха, махровая!.. По врачам бегать, гормоны принимать, операции... у меня денег нет! И возможностей!

Лонни вцепился в трубку так, будто душил потенциального врага. Голос его отдавал металлом. И жалостью...

- Ни клепа ты не слышишь! Думай сама – нельзя всё время скрываться, бежать от реальности! Нельзя прятаться... это же не игра! Или ты считаешь, напялила ковбойскую шляпу, сунула тряпку в трусы – и все проблемы решатся сами по себе? Упрячут тебя в тюрьму. Насовсем! И никто не встанет на защиту!..

- Но... я думаю, что у меня получится! Я хочу жить... я хочу стать собой! – голос его опустился до шёпота; Брэндон постарался, чтобы не дрожали коленки. То, что говорил братец с расстояния в семьдесят миль – это было его... первой жизнью. И она хрипло дышала в затылок, что бы он себе не надумал во вчерашнем угаре... отворачиваться от неприятностей было не в его стиле... надо было что-то делать! Правда, глупости всё это, что он бежит. При стихийных бедствиях уезжают люди из дома – и никто ни слова не говорит... распорядилась матушка природа – никому нет дела. Лонни бы только покомандовать, примериться с линейкой к чужой – пусть такой запутанной! – жизни... Старший, подумаешь!

- Слушай мою команду, старлётка ты несчастная. Ты сейчас находишь ближайшую автостраду... дам тебе медаль, раз уже нашла. Едешь прямо ко мне домой. Ни в какие бары не заходишь, вообще нигде не останавливаешься... Я тебя знаю! Даже закусить. Тина, ясно тебе? И никаких больше девочек! – трубка сердито хлопнула, раздались тугие измученные гудки. Брэндон снова поморщился. Окружающее казалось кошмаром... худшим, чем могли себе придумать дешёвые писатели-фантасты... Сзади хлопнула дверь с натянутой сеткой от насекомых; словно обороняясь от неё, он буркнул.

- На тебе... никаких больше девочек.

Рядом с ним остановилась белокурая кокетка, склоняя голову на плечо и держа в руках копошащийся свёрток. Тёплая куртка с эскимосским воротником ей больше шла, чем вчерашний незатейливый наряд...

- Нормально поспал?

М-да, при свете дня она неплохо выглядит, и носик курносый... Он потёр руки, выискивая на высоковольтных проводах очередных представителей семейства вороньих.

- Да, всё отлично.

Неправильно истолковав его угрюмость, и ещё раз удивляясь шарму, она представилась.

- Кэндис. – от неловкого движения из свёртка у неё на руках послышалось хныканье, и белобрысый мальчонка – тут Брэндон споткнулся – потянул руки к незнакомцу, переминающемуся с ноги на ногу. Детское гуканье его насмешило – всегда любил возиться с карапузами... они забавные... у них нет таких проблем, как у взрослых – смеяться, изворачиваться, лгать...

- Я помню.

Какая прелесть! Другой бы с перепоя отшил, послал бы куда подальше бедную провинциалку... Видно, ему плохо было дома, и как здорово было – потрясная идея! – привезти сюда, развеяться! Кэндис покачивала ребёнка на руках; тот цеплялся за тёплый воротник и пускал пузыри.

- А это Коди.

- Ага. Прелесть. – он протянул палец, и крохотная ручка радостно забрала его в кулачок... хватка почище, чем у мамочки... Нужно быть милым для собственной выгоды! Ужас!.. Кэндис застенчиво отняла пальцы сына.

- Ну что? Всё ругаешься с невестой?

- Извини?.. – он развернулся из гордой позы вполоборота и покраснел. Малыш захныкал; теперь уже Брэндон обрадовался возможности отвлечься на него. Ну-ка, отдай пальчик... А щекотки боишься? А улыбкой тебя не наградить по самое не балуйся? Меня ещё глупым зовут. Скажи своей мамочке, что нет у меня невесты... была, да вот разладилось. И вообще, передай спасибо ей за то, что она меня ещё не выгоняет отсюда, посылая проклятия вдогонку... – Ну, это на самом деле длинная неприятная история.

Леди учили молчать, когда джентльмен разговаривает. Особенно такой, как этот. И не подвергать глупым дамским сомнениям то, что он говорит... Коди, Коди, не шуметь! Мистер Лунная Улыбка года играет с тобой... дитя ещё кормить надо, оно обычно капризничает... а сегодня – нет! Сынок, дядя к нам пришёл обалденный...

- Ну и ладно, ну и хорошо. Ты правда всё помнишь?.. – с этим парнем Кэндис хотелось нянчиться ещё больше, чем со своим статусом матери-одиночки. Что было, то быльём поросло – отец Коди ушёл в армию... не написал ни разу, скорее всего, осел где-нибудь на вольных хлебах. Сделал дитя – привет ручкой с трапа самолёта... Но не все же они такие. В своём простодушии девушка очень тосковала по плечу, на которое можно без страха опереться... Ребёнку надо стирать, готовить, убирать за ним постоянно – за хорошим мужиком, в принципе, тоже, но от маленького когда ещё любви дождёшься... А такой и поможет, и обогреет, и подумает, где денег взять, чтобы зиму продержаться... – Ой, погляди! Ты и правда умеешь обращаться с детьми!

- Ну, это один из моих скрытых талантов. Чего только не приходится делать... ради невесты. – Брэндон засунул большие пальцы за ремень и подмигнул, стараясь не обращать внимания на царящую вокруг серость. – Я надеюсь, что ты о нём никому не скажешь... Честно, по рукам? – и он улыбнулся так лукаво, как никогда ещё не улыбался, скрывая свои не мужские качества в этом краю сильных ребят и нежных девчонок...

... Кажется, он похож на чьего-то младшего брата – уже по меньшей мере десяток приветственных возгласов раздались в его адрес. Походка вразвалку, твёрдый взгляд – и уже никто не признает за ним мрачного незнакомца. «Юноша, подходи, выпьем!» Благодарен покорно – и так голова гудит... после двух разжёванных таблеток аспирина и нелёгкого решения остаться в этом захолустье на вечер. Лонни беспокоится, и наверняка сживёт его со света, если он осмелится появиться в его обшарпанном трейлере... А что до суда в Линкольне... раньше молчали эти бюрократы, безразлично шурша бумагами: увод автомобиля, покупка спиртного... Трудный возраст, подростки все такие, к чертям послать отбившуюся от рук молодёжь... Зашевелились они после того, как он покинул кризисный центр. Мелочь, а приятно, когда родное государство цедит сквозь зубы – люди вас не поймут... Подумаешь, большое открытие. Сейчас неплохо путешествовать автостопом; из соседних штатов валом идут фуры с оборудованием... Ветер в ушах, зимний пожухший лист путается под ногами... Он поедет, конечно, и всё-таки... Что же заставило его... ослушаться приказа? Да пожалуй, грустные взгляд исподтишка Кэндис, когда она клала спать сынишку... расплывчатые воспоминания о вчерашней поездке. Нехорошо отказываться от гостеприимства, едва пригубив бутылку, которой угостили... Здесь такие законы. Брэндон Тина очень хотел всем понравиться. Может быть, он просто следовал своему сну... Он не хотел, чтобы все знали о его подходе, но играл наравне со всеми. Ты пожал мне руку? Ладно, рядовой... O’K, будем надеяться, что ты не прогадал... И что я вывернусь, как всегда.

- Брэндон!.. – простая клетчатая кофточка с отложным воротником, синяя юбка и фирменный фартучек. Кэндис работает официанткой? Девочки из здешних мест, похоже, ещё больше дорожат своим положением, чем крутые работяги. Хотя у них меньше шансов на выживание, уж он-то понимает... Трудиться до конца дней своих, мусолить книжки в школе, потом подцепить мужа, нянчить детишек. Кроме этого – ноль на палочке. Они не жалуются – так всё и должно быть: жёны, матери, симпатичные любовницы. Мужчины указали им место, и они поверили... но если неожиданно перейти им дорогу, разбить сердце – вовек не простят... Их используют для того, чтобы было, о чём болтать. Кто, с кем, где... вязание носочков вместо бильярда. Сами по себе... правила иногда бывают очень несправедливыми. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки.

- Привет...

- Здорово! – она обошла вокруг него, неся в руках поднос. – Мило выглядишь...

Кокетливый взгляд... Брэндон выпрямился.

- Я тут нашла, с кем тебе поехать домой. Вон, видишь, парень сидит?..

Белая ковбойская шляпа закрывала всё, включая большие уши и намечающуюся плешь. Племя угрюмцев росло и ширилось: такие без страха и упрёка высаживали ночью, посреди шоссе, и требовали большую плату за поездку до следующей автобусной остановки... Мальчик ухмыльнулся и тронул языком верхнюю губу. Где наша не пропадала? Наша пропадала везде...

Прокуренный воздух, засиженные мухами картины и дипломы всех: начиная от первого тракториста и кончая сельским доктором. Большая вывеска: ЗА ВСЁ ПЛАТИТ ВИННИ. Ехидный ломающийся голос из магнитофона вещал, что приближается буран... Погодка, что надо. Зима в этом году суровая... Другая обстановка, другая жизнь, где он мог ходить в старых джинсах и с обкорнанными волосами. Это ему больше по душе, чем обиталище «белых воротничков», строгое здание суда со слепой Фемидой. Пока корабль не тонет – можно направляться вперёд... Чёрт возьми, чёрт возьми, неспешная музыка – лучшее в мире лекарство от депрессии!

- Эй, шеф!..

- Привет, Джон. – рука заныла от его крепкого пожатия. Брэндон стерпел и плюхнулся на свободный стул с вытертой спинкой. Можно было предположить, что это чужое место, но... народ в главном баре города не бродил просто так: все друг друга знали, на выпивку тратилась последняя зарплата, и всё было просчитано для мелочей. Хлопнули по плечу, обозвали дураком и предложили присоединяться в битком набитом зале – следовательно, дело на мази... и ждали его. Официанточек здесь за стол не сажают. Приятно, когда кто-то заботится... Кэндис могла проболтаться и сказать, что пригласила новенького «погулять» - но завоевать ребят труднее. Он серьёзно хотел понять толк в мужской дружбе – не такой, в которой надо стучать мячиком с дворовыми беспризорниками и искать пристанища у Лонни... Обстоятельно сесть, покурить, присмотреться к нравам... получить высший бал за соответствие их среде. Правильно – за всё платит Винни...

- Э... утиный хвостик. Держись за стул покрепче, а то не посмотрят – вместе с ним унесут и стряхнут во двор... Большая гулянка. – Том фыркнул в кулак. Тень своего старшего приятеля – выросли вместе, что ли? – он обязан был поддерживать компанию. – И приготовь удостоверение. Больно ты маленький...

- Кончай. Все свои. – отрезал Джон. Брэндон позволил себе расслабиться и вытянуть ноги под столиком.

- Чего я?..

- Ничего. Чистить щёткой сортир будешь...

- Есть, сэр!

Он давно не отжимался, заняться спортом было положительно некогда; мышцы затекли, и Брэндон сменил положение. Никто не торопился к нему с «проверкой», удостоверение приятно грело карман джинсов. Долго делал, да зато теперь всякая законная и незаконная власть не пристанет... Джон откинулся назад и громко захохотал. Опорожнённые бутылки в такт звякнули.

- Прикол не в этом. Надо быть знатоком в деле. Мне, например, нравится... Вот ты послушай, - он толкнул Брэндона. – Ты новый человек в городе, оцени формулу. Мне нравятся такие девки: знаешь, бывают длинные... высокие, худые, с маленькой задницей. И узкая щель... Удобно. Но за ними надо долго ухаживать... вроде охоты на койотов.

- Койотов? – Том заржал.

- Нудное дело! Расставил силок, сел за холмом... и ждёшь, куришь. – Джон выдохнул. Подошедшая Кэндис ловким движением заменила пепельницу. Оглаживая бородку, парень мигнул – «не то, что надо!» - Спасибо, детка.

Она повела плечами, всем своим видом показывая, что не вмешивается в сугубо мужские разговоры. Кто девушку поддел, тот её и развлекает дальше...

- Тайсон, да ты, похоже, с Тэдом Банди сегодня на паях... – друзья тоже не пылали восторгом в адрес попутчика Брэндона. – Нашли ч-человека...

Кэндис вспыхнула и, кажется, обиделась. Она так старалась для мальчишки, а они потенциального попутчика обзывают техасским маньяком…

- Ну что ты языком болтаешь, Джонни? Он сегодня нормально выглядит!

- Точно, точно. Едва из запоя... Купи ему стопку, малец – и доедешь домой с ветерком, под песни народов... О, кстати, про нормальный вид.

Рядом остановилась длинноволосая шатенка со строгим лицом. Ей явно не импонировал вид приятелей, которые только начали развлекаться.

- Куда тебя унесло? – уважения к Джону она не питала, как и особой симпатии. Гордость настоящей дамы у неё была, и парни молча терпели, шмыгая блудливым взглядом по залу. – Я тебя просила не отходить от... ну, ты понимаешь.

- Чего я понимаю? – притворно огрызнулся «вожак». – Готовьте тарелки, мы к вам ужинать придём... Я её нянчить не нанимался.

- Иди помогать.

Брэндон повернулся, стараясь проследить за движениями незнакомки; приветствовать его она не имела ни малейшего желания. Пожалуйста... Ещё посмотрим, кто придёт первым, д-детка...

- Ой, ой... – Том закашлялся. – Потом ещё надуется, не пустит «на ужин», а, Большой Брат?

Джон помахал пальцем и резко встал.

- Я так чувствую, девчонки надерутся... и начнут петь караоке. Это у них вроде халявы, бармен потом угощает... лишь бы никто не застукал. – в его голосе слышались нотки превосходства и едва уловимой нежности. Брэндон поднял брови – вот уж никогда бы не подумал... Большой Брат – туда же ещё... Высокая фигура шатенки, «предел мечтаний», вынырнула у стойки, куда минутой позже подошёл и Джон. Девушка обняла за плечи сгорбленную фигурку, которая... Боже мой, неужто правда? Совсем, как я... давно было... нет, только вчера вечером. Бездна отчаяния! Или привычная тьма, в которую погружаешься год за годом, от боли и безысходности... опрокидывала стакан виски, с трудом и отвращением глотая жгучую жидкость.

- Лана, солнышко, хватит уже...

Джон положил заскорузлую ладонь на узкую, обтянутую чёрной футболкой спину.

- Лана!

Плечи недовольно дёрнулись. Послышалось бормотание.

- Оставь меня в покое! Уйди!..

- Пойдём уже. Ты меня сюда притащила... – суровое выражение на лице шатенки разошлось, как тучи после грозы, и ясно отразилось понимание. – Не знаю уже, что с тобой делать. Пойдём петь...

Девушка нехотя поднялась, опираясь на руку подруги.

- Ай, брось, Кейт!

Караоке... Так вот для чего сцена! Закурить бы. Рука нашарила сигарету. Где твой дом, малышка, где твой дом? Кто сегодня, милая, ночует в нём? Ты уже ничего не ожидаешь, похоже... Шагающая мимо девушка обдала его запахом незнакомых духов и цепким взглядом.

- Ты ещё кто?..

Ответить на вопрос он не успел... да и, честно признаться, и не стремился. Первый раз в жизни храбрый воин, завоёвывающий женские сердца и не останавливающийся ни на ком, очнулся с громко бьющимся сердцем... Рвущимся на волю из грудной клетки. Брэндон тяжело вздохнул, признавая за собой вину. Он любил девушек так, как им хотелось... он хотел быть идеальным, но до сих пор не знал, с кем. Первой настоящей любви не было. Но теперь... когда под ложечкой нестерпимо засосало... Он не знал, что делать. Он был в полной растерянности.

Лана – так её зовут? Потрясающее имя... хочется делить на слога... отдала Кэндис банкноту, и та поспешила к стойке. Бармен одобрительно закашлял.

Кейт горько усмехнулась, распутывая провода микрофонов. Как блаженная, в самом деле... Стоило деньги на ветер бросать, когда этот старый толстяк с удовольствием всё, что горит, отдаст им... и матери в кредит отпустит, стоит в уик-энд развлечь посетителей аккордом-другим... Закадычная подруга, всё понимает... но что-то неладное в последнее время с ней творится. Как черти несут на гоночном автомобиле – из этого маленького городишки, будь он трижды проклят... провалиться ему на месте... Кто из них не мечтал, не терзал по ночам подушку? Теперь-то зачем настроение портить? Получил своё – и уходи, или оставайся вместе со всеми – это закон. Напьётся в дудку, и на работу ещё не придёт – хандрить будет...

Улюлюканье и свистки служили первым признаком того, что завсегдатаи готовы посмотреть бесплатное представление. Том и Джон весело переглядывались, видимо, зная, что дальше последует.

- Эй, бэйб! Кроха! Ставь нашу... любимую!

Любимую, Брэндон вздрогнул. Пульс ударил по ушам. Он почувствовал себя мышонком, выбирающимся из угла посмотреть, как наряжают рождественскую ёлку: шарики, конфетти, мишура... Здесь этого нет; только отражение зеркал. Хрип микрофона, усиленный динамиками – и пронзительный грустный взгляд.

- Уау! Давай!..

- Ставь!..

- Кэнди, давай скорее! Залезай на сцену!

Робко перебиравшая край фартука, Кэндис услышала доброжелательный окрик и встала рядом с подругами, не очень-то радуясь затее. Работа, и всё такое... может, патрон ругаться будет... А ну, как пресечёт единственное развлечение?

Вступление начала одинокая гитара; магнитофонная запись была старой, и поэтому звуки струн казались тихими и одинокими. Что за песня?.. Страшно знакомая... «Самые голубые глаза в Техасе»! Брэндон вспомнил, как один его приятель, Аллен, просил с больничной койки – он сильно разбился в автокатастрофе... поначалу только тёмные круги глаз блестели из-под бинтов, и в палате стоял сильный запах лекарств и клюквенного морса... Худые руки лежали поверх одеяла, но в голосе страдания не было. Аллен относился к жизни лихо, и думал, что умирать будет не долго. «Это легко, приятель, как укол! Раз, и... Только дышать трудно становится... и это неприятно, дружок. Ты потерпи, у тебя ещё готовится гигантская вечеринка. Ты – хороший парень. Всех умеешь зажечь... Люди поэтому к тебе и тянутся. Живи... Не забудь только. Притащи мне кассетку кантри... Самые голубые глаза в Техасе – помнишь? Не забудь...»

Девушки пропустили первые такты, и довольно гармонично присоединились к песне. Первое слово, второе, третье... они капали в бесконечность, оставаясь в стенах старого бара. Брэндон был готов полюбить это место... где кончается вселенная. Где гуляет ветер, и замёрзла даже земля... Звон битого стекла и хохот прозвучал крайне неуместно, и Джон, сложивший руки на груди и приготовившийся слушать, сердито крикнул в сторону.

- Закройте хлебальник!

Неожиданное послушание показало, что с его агрессивным тоном здесь знакомы не понаслышке. Куинси, Куинси гонит стадо... Вопрос о крутизне растаял в воздухе, лопнул, как переливающийся всеми цветами радуги воздушный шарик.

С полной уверенностью красавицей её назвать было нельзя; но дождь золотых волос, длинные ресницы и голубые глаза, сияющие из-под них, компенсировали впечатление... Лана. Лана. Лана. Где ты была? Я так тебя ждал! Долго... долго... всю свою жизнь, может быть. Ты знаешь, жизнь меня не очень-то любит. Я стараюсь не отвечать взаимностью... Что же в тебе такое? Меня тянет, как магнитом... Я готов остаться, я буду ещё ждать, только посмотри на меня. Только скажи себе, что этот парень по центру столика тебе подходит, как половинка паззла... Я так хочу. О Господи, я так хочу... Малыш! Скорее всего, в Фоллз-сити никого лучше не было, потому что тишина была полной, чуть наэлектризованной. Первая леди в захолустье? Боже мой, какой же тяжёлый крест должен быть!.. Очень женственная, очень ранимая и чуткая. За слоем повседневных забот и однообразного проведения досуга – кому до этого дело? Оплатить счёт, да пригласить утоптать ногами танцевальный пятачок – считается кодексом вежливости здесь. А понять девушку... Что ж. Растерянно, чуточку испуганно и уже влюблённо Брэндон смотрел на изящную блондинку, прижимавшую микрофон и время от времени сбивавшуюся с ритма.

Что со мной? Что за чёрт? Других слов нет, что ли?.. Голова кружится, пора слезать... но ребята ждут, пока мы закончим петь... сдалось им всё... Что такое с этим дурацким сердцем? Лана сердито мигнула и отвела взгляд от зала. Она тоже заметила незнакомца, тихо сидящего рядом с Джоном и Томом. Он выгодно отличался от них тем, что почти не пил и не посылал скабрезные шуточки в зал... Казалось, он просто не отрывался от сцены, зачарованный, притягивающий бесхитростным сексуальным обаянием... и казался странно благородным – словно они заговорщики, понимающие друг друга с полуслова, одни... договорились встретиться здесь, а на всех остальных – плевать. Он молчал ради неё, сидел здесь ради неё, и улыбался... Господи, чудесная улыбка! Лана помотала головой. Нет уж, лучше решить, что всё это ей снится... иначе потом будет очень обидно – с похмелья осознавать нереальность происходящего. Она долго воевала с собой, и мечты о свободе имела привычку загонять глубоко, чтобы они не мешали ей жить, как заноза... Но душа, скептически вздыхая, опровергала все доводы... и бросалась к любой соломинке, которая могла вытащить её и хозяйку из Фоллз-сити. Юноша с глазами цвета каштана... Кто ты? Я волнуюсь – скажи мне, кто?

... Ночь была огромной и пустой. Подпирать обклеенный афишами ветхий забор – удовольствия было мало. Том с сожалением вздохнул, оттягивая верёвку с ключом, висящую на шее, и нагнулся, подбирая клок бумаги. Старая газета вспыхнула не сразу; она была порядком промокшей, и огонь долго лизал её, решая, стоит ли взяться за тление. Наконец языки пламени оказались достаточно большими; парень зажал зубами окурок и раскурил его. Мурлыча незатейливый мотивчик, он обжигал пальцы. На странную его молчаливость никто не обращал внимания: таким уж Том уродился... мог часами стоять и пританцовывать, сохраняя спокойствие и видимое дружелюбие, которое – уж близкие приятели знали – на самом деле могло сойти за обычный пофигизм... Лана запрокинула голову. Ветер прогонял комки травы и мусор через шершавый асфальт стоянки. Холодно, бр-р...

- Ну что за херня? В пять минут же обещали вернуться?.. Что они там о себе думают?

- Чудачки... – лаконично согласился Джон. – Только не забудь: мы с тобой вчера дерьмовый бензин заливали... утром, на колонке чёрт его знает где. А у Кэндис машина капризная... Так что жди и надейся на прекрасное будущее... иначе вообще без колёс оставлю, дурочка, - и он снисходительно расправил плечи. Лана огорчилась. Перспектива проторчать на стоянке и замёрзнуть окончательно могла радовать только городских слепых, ночующих у церкви... Сколько она ни знает Джона – он берётся её поддержать, играет с ней, словно с младшей сестрёнкой – это бывший парень-то... Как-то раз Том сболтнул, что он обещал сделать для неё всё. Будет она рядом или нет. Всю жизнь в одном котле вариться... те же рожицы, та же мода, те же песни... На улицу стоит выйти: «красавица, поехали с нами!..»

- Стучи каблучками, детка. Поехали, садись в машину. – очень предсказуемо произнёс «вожак», махнув ей рукой. Серый «форд», утробно урча колёсами, остановился в нескольких метрах: раскрасневшиеся Кейт и Кэндис махали ей руками. Том радостно засмеялся и шатающейся походкой побрёл к ним. Лана обогнала его, чувствуя, что холод забирается даже под куртку и покрывает руки гусиной кожицей... Первое, что она услышала, едва усевшись на продавленном сиденьи, было громкое.

- Эй, Брэндон!

Ах ты Боже мой, значит, он ей не приснился? Кэндис, высовываясь из окна, подтверждала эту версию жестикуляцией и ослепительными улыбками.

- Поехали с нами! Что, далеко?..

Парень засунул бумажник в карман и настороженно повернулся. Удивление мешалось в нём с сомнениями; то ли уже успел поцапаться с «Банди» из-за цены, то ли стеснялся оставаться у Кэндис больше, чем того требовали приличия. Он был милым, в этой своей замшевой куртке и рубашке «вестерн» - типичный ковбой, и никак не казанова. Большие карие глаза сияли навстречу... вот только кому?

- У меня зависнешь!

- Давай-давай, Тайсон! – махнул ему рукой Джон. – Ну, старик?..

Зацепившись за подножку фуры, угрюмец в белой шляпе, неизменно надвинутой на брови, кинул огромный термос в глубину кабины. Трястись всю ночь через рядом с его монолитной спиной, подпрыгивая и клацая зубами при виде копов?.. Двух оборванных жителей Небраски за милую душу засунут в машину с мигалками, а дышащий весельем салон, полный молодёжи, гарантировал кое-какую безопасность... Кроме того, там была она... Долго раздумывать не приходилось; он сам не хотел прослыть трусом... со вчерашнего дня, а поэтому принял приглашения, втискиваясь между Томом и Кейт, недоверчиво мерившей его взглядами.

- Э-э-эй!!

- Уа-ау!

Это было похоже на американские горки, с попкорном в руке и шипучкой на коленях... Плевать, что будет завтра... если голова кружится от счастья и потихоньку замирают проблемы – с кем ещё нужно считаться? Сигарету за ухо – и... Грёбаный мир скучает по тебе, чувак.

... Дьявольский холод, положительно! Или этот чудной тюремный хиппи с волосами соломенной цветовой гаммы опять с проводами вырвал обогреватель?.. Томми, Томми, извини... Мотор заурчал и начал тащиться, как наркоман. Брэндон вспомнил пологую равнину Небраски, по которой дядя Мюррей гонял подержанные авто, лениво зажевав травинку, и подумал, что здешним ребятам, не помнившим, что значит слово «работа», достаточно повезло. Выбора у него не было – последние медяки уже начинали пугливо вжиматься в подкладку кармана при приближении руки, чумовая рок-музыка ещё не выветрилась из-под усталых век, пиво не кончилось... Парень с лицом архангела затолкал целый ящик назад! Хороший старый «Форд», чего ж он его пинает, да ещё босой ногой?.. И ещё... Божественная девочка, красивая, как рождественский подарок, и столь же неожиданно явившаяся... она была тут. Пусть среди пёстрых личностей подружек... Лана. Ла-на... Имя перекатывалось по языку, как сливовая конфета. Ой. Кажется, он напился, несмотря на зарок капли в рот не брать... Ветер взъерошил волосы, а потом будто хлопнул по затылку. Или нет. Это Джон! Вожак волков... Чёрт бы его побрал. Синяк на скуле всё ещё болел, да и зря смотреть на кучу таких же пьяных, если они не шатаются и не полезно милы, как щенки на птичьем рынке, охоты не было...

- Значит, я захожу в комнату, а там – сестра... Голая.

- Что, и ты испугался сестры?

- Ты мне рожи-то не строй, приятель... всех спасаешь, только не вовремя. Вот-вот, другое дело! – Кэндис тоже получила свой шлепок, только уже чуть пониже спины... – Смотрите все! – Джон прислушался к крику, похожему скорее на рёв. Размазанные фигуры начали проступать в темноте, как чертёж на кальке. Брэндон сбросил капюшон. – Это хорошая развлекуха, старик Билл мне много про неё рассказывал! – Том предусмотрительно отскочил от него, путаясь в двух ногах. Напарник отобрал у него бутылку, а мог бы и снести голову, реши он утереть локтём сопли потенциальной жертвы. После удачного падения на кресло в остове старой машины, Джон продолжил разглагольствования. – Слушайте! Тут проходят практику крутые пожарники... Они могли бы Фоллз-сити отгрохать заново, столько бабок загребают за один вызов!.. Подумайте: сосунков учат не пахать носом грязь, а выживать в условиях, куда не сунет нос даже чёртов департамент профсоюзов! Ха-ха, то есть никто не сможет отнять у тебя, чувак, прибыльной работы! – в его чёрных зрачках будто полыхала настоящая огненная завеса; а может быть, это были сполохи от луча прожектора, которым баловалась кучка надравшихся водителей. – Стоянка недалеко, сгонял за жратвой, угостил тусовку... и хоть залейся. – он приник к горлышку. Том с радостью перехватил инициативу – язык у него работал бесперебойно, похоже, парень просто боялся замёрзнуть. Войдя в раж...

- Им говорят – вот тут случился пожар... Самый крутой за последние пятьдесят лет, и ты хоть из шкурки выпрыгни, а сумей открутить насос... или прыгнуть с вышки, соблюдая инструкции... Порядок! Дело стоит парафина!

- Ты, большой герой, так в газеты и попал!

- Если этот парафин не выкачивают из тебя. – Кейт нахмурилась, закрывая глаза.

- Лыжники на бампере... – Лана бросила бутылку на землю, скрещивая руки на груди – похоже, ей эти рассказы давно надоели. Если ей... то... то, кажется, и ему. Божественный голос. Божественное лицо. И глаза – глаза не из маленького городка, где бездомные пацаны гоняют по пустырю гремящий грузовик, где не приемлют ничего, что не было бы «нормальным» - секс, хард-рок, и грязные деньги... А откуда-то из неба, по которому бегут фиолетовые облака, и сеются крохотные белые пятнышки звёзд. Плюшевый мишка, где твои лапки...

Очередной акробат не удержался на доске, приколоченной к днищу прицепа, и комок из штанов и воплей благополучно очутился в луже, поцеловавшись с матушкой-землёй. Чего им нужно?! Однако все его спутники восхищённо захлопали, то ли радуясь неудаче, то ли просто имея повод для весёлого времяпровождения.

- Хотите настоящей опасности, тащите народ сюда, на вышку...

- Вот козлы, больше никто и не хочет... – грузовик затих у натасканной Бог знает откуда кучи брёвен; гопники предпочли удалиться к костру, откуда аппетитно пахло сгоревшими сосисками и шкворчащим жиром. Водители тоскливо поглядели по сторонам, перекидываясь ветхозаветными репликами и срывая звенья сетки, отгораживающей два передних сиденья непосредственно от прицепа. – Мотор посадили, что ли?

- Я тебя прошу, эта кляча семь лет работала, ещё нас с тобой переживёт. Машина – как хорошая баба, сносу ей нет, и работает верно. – Джон попытался было внедриться в тесную девичью компанию, но её обитательницы с весёлыми репликами мастерски показали закоченевшие коготки. У-у-у... Ветер забрался под ковбойку; капюшон касался шеи; Брэндон запрокинул голову, чтобы ткань коснулась затылка. Взгляд ослепительно голубых глаз направился вслед за лохматым ёжиком его волос. Что???

- Пошли-пошли, там уже болельщики взмокли, вроде тебя ночью... Гадают, как зовут мамочку. – Том захлопал по бокам, пытаясь согреться и начиная походить на одного из местных, вечно голодных псов, провожающих автомобили резким лаем.

- Я хочу по-человечески выпить, ты мне вчера не дал... м-мамочку выдумал.

- Блин, тебе и пить-то не надо, и ширяться тоже, у тебя крыша набок свёрнута! Иди давай!..

Шутка была встречена без особого энтузиазма, хотя девушки подвинулись чуть поближе, вслушиваясь в обрывки нетрезвых речей. Похоже, идея с грузовиком пришлась им по вкусу.

- Нет, я пью! – Джон перехватил горлышко бутылки, словно готовясь к удару, и пригладил едва отросшую бородку. – А ты уделываешь штаны, едва этот агрегат завидишь. Брэндон!..

- Что? – испуганно вздрогнув, юный Тайсон размером с Дюймовочку оторвал глаза от стройного силуэта блондинки, чьи длинные волосы развевались по ночному ветру, как льняное полотно. «Вожак» усмехнулся.

- Давай, жеребец. Твоя очередь покататься на лыжах. Пошли!.. – загораясь новой идеей, как полуторалитровка разлитого спирта, он вскочил на ноги, разминая их и пытаясь чеканить шаг. Ох, чёрт, и сильные же руки – воротник куртки жалобно треснул, а Лана, кажется, продолжала смотреть... – Раз-два!

Проклятый бар. Проклятая жизнь. Пора собирать чемоданы и убираться, а то дыра затянет её, как старое потухшее болото... Ремень джинсов больно впился в кожу; Лана едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Как всё приелось, это только после трёх порций виски, а Кэндис нарочно ещё разбавляла... Дурацкие лыжники. Полуразвалившийся остов вышки устремлялся в небо, как маяк, со специальной мигающей лампочкой – для летящих вниз звёзд... Принёс бы ей звезду худой симпатичный ангел, из тех, что снимают рокеров на дорогах и имеют свободное представление о жизни. Надоела скука, то, что все себя не видят и корят других за желание быть... Существовать на этом свете, пить пиво в разлив, мешая его с джином, клеить обои с маргаритками и писать там изречения из книг... ходить голой по комнате, зная, что никто не посмотрит косо на то, что джинсы ей на себе не нравятся! Что там. Чудес не бывает. Прочертила небо косым хвостом искра... полетел куда-то туман... Лана опустила глаза. И тут же его нашла – кареглазого смущённого ангела в замшевой нелепой куртке, с точёным сжатым ртом и двумя ласковыми искорками... сияющими глубоко. Где-то за правым карманом, в душе.

Джон толкнул его вперёд, по жиже цвета отравленного молока. Брэндон поёжился. Водители стремительно обнаружили свою музу в складном неизвестном парне... особенно после приветственного вопля.

- Говорю для всех, это Брэндон! Пожарник экстра-класс, очень крутой, такой, что пальца в рот не положи! Крут свыше меры, превышение алкоголя в крови и уничтожение протокола!.. Давай, чувак, не подведи. – последние слова сопровождались ободряющей дланью на шее. А вожак не против его покалечить – ради зрелищ, кажется.

Вот он и дал... Легко говорить, стоя ногами на твёрдой земле... Упираясь же в трясущуюся доску, которая вела себя не по-братски на любой заметной кочке, этого сказать было никак нельзя. Тонкие руки вцепились в канат, как клещи электрика, а зубы старались не клацать... грязи-то сколько, неухоженную арену совсем развезло... Выступление состоится! Ругаться и целоваться – небольшая наука... сложнее делать вид, что ты ничего не боишься. Брэндон поднял ладонь в приветственном жесте – это он сделал бы, даже если бы пришлось умереть, разика два – прижавшись друг к другу, члены его компании с интересом следили за священнодействием. Только один силуэт не следил, а смотрел, вникал в происходящее без похмельного энтузиазма – Лана, лучик света чуть в стороне, на отшибе... ОЙ!!! Одобрительное улюлюканье, истошные вопли – всё перемешалось в его голове, кувыркнувшись вверх ногами. Понятно, почему девушки не катаются... и многие мужчины – тоже.

Удар, гол! Парень согнулся пополам, слетая с катушек – грузовик, как хорошая лошадь, поехал дальше, маленький же пришелец, прокатившись до бугра, на котором его сбросило, стал совсем коричневым от грязи. И не менее живым – Джон в нём не ошибся! Лана дёрнула вожака за рукав.

- Ну перестань... он опять хочет!.. Хватит, я тебя прошу!

- Раз ему нравится – ничего не могу сделать...

Словно вырезанная из бумаги на фоне прожектора, худая мальчишеская фигурка поднялась с колен, и, прихрамывая, поспешила за замедляющим ход, скрипящим автомобилем, нетерпеливо ожидающим ездока...

- Просишь, да, детка?.. – Джон полной грудью вдохнул ночной воздух и рванулся к Тайсону, которого сам же так окрестил. Чёрт, он его забавляет! Так похож на него... встаёт, когда уже всыпали по первое число, и ни за что не хочет сдаваться... настоящий мужик. – Иди сюда!

- Да я в порядке! – Брэндон замахал скрещёнными руками, слегка морщась.

- Разумеется, мы в порядке... его величество! Шевелись! – он крепко схватил его за плечо и повёл за собой. Обычно непокорный, новенький слушался...

- Чего там! Я в порядке! Ещё бы кружочек... – он ожесточённо тёр руки, пытаясь согреть их.

- Совсем ты ненормальный. Что мне с тобой делать? – гордо усмехнулся «вожак». Будь бы это по-мужски, он бы стиснул дурака в объятиях и угостил лишней кружкой джина... для формы... В пьяном добродушии его это устраивало. Эх, где сейчас найти хорошего друга? Только если сам откопаешь... И он будет следовать за тобой, и помогать... – Поехали. Говорю вам, поехали отсюда... Заводите!

... Он нравился многим; Брэндон это кожей чувствовал. Вроде флюгера, который поворачивает в разные стороны... Вливаясь в окружающую среду, как вино в меха, он предпочитал надеяться на лучшее. Жажда жизни бралась откуда-то извне, и он привлекал их... потому что так хотелось... Впрочем, забивать себе голову одной и той же идеей – пустое занятие. Он одержал победу, будучи мужчиной... Лёжа на узкой мягкой кровати, Брэндон зарылся носом в колючую шерсть пледа и улыбнулся про себя – Кэндис осторожно вошла в комнату, положила на тумбочку чистое полотенце. Ступая на цыпочках, чтобы не разбудить его, она приоткрыла окно; холодный воздух хлынул в комнату. Парень непроизвольно втянул его в себя, наслаждаясь моментом... Девушка подошла к нему. Брэндон зажмурился, чтобы... отдать дань гостеприимству: я сплю на твоей кровати, ты меня приютила и мне очень здесь неплохо... Тёплая ладонь легла на его волосы, кротко погладила их. Ах ты, чёрт возьми... Казанова иногда выигрывает, ставя фишки на любую лошадку... не так ли, браток? Он готов был обхватить руками весь мир и сообщить, что отдыхает он потрясно. На краю земли, в Фоллз-сити... даже не в нём самом, а в «пригороде», Гумбольте, в маленьком домике посреди поля... Дверь скрипнула, оставив широкую полоску жёлтого, как лимон, света. Брэндон сомкнул ресницы, ожидая, что вечер кончится сам по себе, и мечты снова потекут, как им положено... Но через несколько минут он недоумённо выпрямился; организм запротестовал. Страдальческая улыбка прокралась на его лицо. Это было невовремя. И это было женскими неприятностями...

Чёрт, чёрт, чёрт! И послал же его Бог на грешную Землю паровозик искать! Чёрт возьми!.. Шум воды уже не успокаивал; переступая голыми ступнями по белому кафелю, Брэндон отчаянно тёр джинсы куском щёлочного мыла. Стиральный порошок он, как ни старался, найти не смог. Надо же было... пятна крови на штанах – ну очень приятный подарок... На пальце наметился волдырь. Брэндон чертыхнулся и бросил джинсы на пол. Не получилось... и постирать не попросишь, и в сушку не сунешь... вот дрянь! Некоторые особенности женского организма приводили его в отчаяние. Настоящему парню... этого было, конечно, не понять. Хорошо, что в мешке есть смена белья и ещё одни брюки... Собачья жизнь! Он нагнулся к маленькому кожаному саквояжу, который захватил с собой из комнаты, но нужной вещи не нашёл. Вот... а думал, всё предусмотрел... Эх ты, орёл! Он чуть было не начал смеяться сам над собой, и остановился. Нервный хохот в доме, где спит ещё двое человек, показался бы странным... ещё более, чем он, стоящий в трусах и рубашке посреди ванной...

Бензоколонка, к счастью, была снабжена универсальным магазином. Самоутверждающаяся неоновая надпись: «У нас есть всё» останавливала очень немногих дальнобойщиков и странников, и очень многих жителей Фоллз-сити, мучающихся с похмелья. Брэндон проверил карманы: медяки остались медяками... да и зелёных бумажек могло хватить только на оплату жвачки и порции виски. Элементарные гигиенические средства были просто необходимы... Тонул бы он посреди моря – и то бы не забыл... а здесь... с бухты-барахты кинувшись в бездну!.. В освещённом зале толкались двое пьянчуг, набирая еды. Он прижался лбом к стеклу, чувствуя себя глубоко несчастным; двусмысленность положения давала о себе знать... Войдёт он сейчас в зал, потребует пива на всех и билет до Марса... Чёрт! Вылезти и сделать это, как свободный человек в Свободной Стране, он не может... Да хрен с ним, со всем! Что он, в мышеловке? Глупость какая...

Осторожно прикрыв дверцу чужой машины (благодарности к Кэндис не было предела: поистине, она предоставила ему все средства к существованию, не требуя ничего, кроме робкого обожания – автомобиль, телефон...), Брэндон подождал, пока ночные посетители скроются за углом, и только тогда появился в небольшом зале супермаркета. Худосочный блондин за кассой поднял на него измученные глаза. Либо грыжа, либо нерадивая девушка, либо я тебя разочарую – я не вор. Брэндон широко, как на лейблочке зубной пасты, улыбнулся.

- Э-э... привет.

- Добрый вечер.

- Где у вас «Раффлз»? – чипсами закусить парень зашёл, отвернуться можно!

- А вон там. – кассир сразу потерял к нему интерес и указал на угол, где было нагромождение хрустящих пакетов и видеокассет. Брэндон поблагодарил его, делая вид, что следует очередному совету. Скрывшись за неуклюжими алюминиевыми стойками, он тут же изменил направление и подошёл к запылённой витрине в самом конце зала. Там, совсем как на подзеркальнике у Лонни, ютились баночки с кремами, туалетная вода, зубные пасты... ага, «гигиенические прокладки». Протянув руку к упаковке с тампонами, он надорвал край, вынимая несколько штук. Осторожность была излишней – тут же дверь грохнула так, что звука рвущейся бумаги не расслышал бы даже сыщик. А раздавшийся голос едва не заставил Брэндона выронить трофеи.

- Хороший вечер!.. – Лана улыбнулась кассиру; он не разделял её восторга, потому что видел, что девушка ещё недавно была пьяна. Брэндон судорожным движением отправил руку в карман.

- Что у нас насчёт «Спрайта»?

- В конце зала. Только не мечтай, Лана, пиво несовершеннолетним мы не продаём.

- Да сдалось оно мне... сто лет не видела. Я знаю, где в этом паршивом заведении что.

Спасибо тебе, друг. Ты направляешь судьбу прямо ко мне в руки... Квик Стоп – идеальное место для свиданий. Похоже, сюда часто заходят молодые и одинокие...

Парень вырос перед ней неожиданно, как цветок из клумбы. Лана едва не ударилась плечом о холодильник, где стояли вожделенные баночки с пивом.

- О, прости, пожалуйста. Я хотел поздороваться...

- Привет. Космический ковбой!.. – брови её совершили стремительный полёт вверх, а чувственные губы сжались. – Господи, я видела, как ты там кувыркался.

- Я заметил.

Она привалилась к гудящей охладительной машине, и Брэндон подавил желание её удержать.

- Признаться тебе, я ещё не отошла после всего... н-не знаю... дрянь такая.

Они теснились в узком пространстве – вот почему при следующей попытке облокотиться на что-нибудь он поймал девушку, ласково захватывая предплечье.

- Мне нужно пиво! Понимаешь, нуж-но...

Гениальное слово!..

- Тише, тише. Иди сюда. Успокойся. – он был таким надёжным... Лана едва не ткнулась головой в его грудь. Парень усмехнулся, вынимая из холодильника целую упаковку красно-синих банок. – Вот оно, смотри!..

Как они прошли мимо стоек, набитых товарами и страшно равнодушных, девушка не помнила. Беспокойство покалывало кончики пальцев... Она видела, как подружки смотрели на этого стремительного героя – широко распахнув глазки, восхищённо вздыхая... она давно не считала себя доверчивой, и не хотела знакомиться с кем попало на быстрых остановках. Правда, мальчишка нравился абсолютно всем. Он появился в городке и позволил им всем мечтать... Остановившись у кассы, она внезапно ощутила пустоту, когда узкая ладонь парня покинула её руку и нырнула в карман при суровых словах продавца.

- Покажите документы, пожалуйста.

Смазливое личико на фотографии, грустная улыбка. Ангел?.. Боже мой, глупости какие. Никто из знакомых ей ребят так не улыбался... Печать непонятная. Имя крохотными буквами...

Брэндон волновался. Стоило прыщавому юнцу в отглаженной форме куда-нибудь звякнуть по поводу этих документов... и всё, конец. С крышкой. В самом начале знакомства!.. (Брэндон Рэй Тина, дата рождения – 12/12/72. Отпечатано в типографии города Линкольна, на углу 70й Стрит и Дэд Мэн Ран. Ха-ха-ха...) Но продавец был так недоволен глубокой ночью и своей неурочной сменой, что едва скользнул взглядом по кожаной книжечке водительских прав, и начал пробивать упаковку пива. Чек, шурша, полез вверх из кассы...

- Спасибо, шеф.

- О! Какая классная вещица... – Лана подошла к небольшому стенду с дешёвыми украшениями; продавец недоверчиво глянул ей вслед. Её хрупкие пальцы скользнули по изогнутому колечку. – Прелесть, а?..

Подошедший к ней сзади мужчина оголил зубы в улыбке.

- Выпьем вместе?..

Хорошенькое предложение для молодой алкоголички... Если мне не повезёт, ты начнёшь распускать лапы, и космический ковбой бросится меня защищать, как Ромео Джульетту... Милая пьеса! А если повезёт, вы оба испаритесь отсюда... О-ой...

Лана резко скинула его руки. Брэндон улыбнулся про себя – такая девушка сумеет защититься... это не инфантильные малышки, позволяющие вертеть собой... но всё равно она такая нежная, такая... неуместная на фоне пустых равнин и одноэтажных домиков...

- Пошёл к дьяволу! – она фыркнула и вышла из магазина.

- Ты, змейка! Как со мной разговариваешь, думай!.. – рассердился непрошенный кавалер. Вдогонку ему понеслась телефонная трель. Протягивая деньги, Брэндон невинно взглянул на продавца; потёртые старые купюры он стянул... ну, да что об этом вспоминать! Гуляки в Линкольне прощают небольшие пороки сограждан... и редко обижаются, если у них одолжить доллар-другой... Сосчитав наличность, блондин отвернулся к подставке с телефоном и снял трубку.

- Квик Стоп! Слушаю вас...

Слушал бы ты поменьше, разрешил бы девушке пива купить... Не умеете вы ухаживать, болваны! Вот я... Брэндон не стал долго раздумывать. Кольцо, до этого поблескивая двумя соединёнными металлическими полосками на стендике, отправилось в нагрудный карман ковбойки... Он схватил пиво и выскочил наружу, на этот раз не поблагодарив.

Где-то далеко сверкнули фары машины. Раздался одинокий свист.

- Лана! Эй, Лана!.. Постой! – она прошла достаточно далеко, и он сильно запыхался, пока успел её догнать. Плохо зашнурованный ботинок мешал прибавить шагу. – Я тебя отвезу, хочешь?..

Девушка смерила его поистине королевской холодности взглядом. Брэндон вытер верхнюю губу и улыбнулся.

- У меня машина Кэндис.

- С ума сойти... долго её уговаривал?

- На, держи, - он отцепил банку вместе с куском целлофана; Лана перехватила её с гораздо большим энтузиазмом. – Я... я не понимаю, чего ты здесь зависла. Не поехала домой. Надо бы тебя отвезти, пока не поздно.

- Ходить я пока могу, слава Богу. – она пожала плечами, делая глоток.

- Осторожнее!.. – Брэндон снова поддержал её, радуясь любой возможности прикоснуться.

- Я бы не споткнулась! – он был не похож на обычного нахала, но остудить пыл было полезно... как говорила мамуля.

- Да я ничего... – парень убрал руки мгновенно, едва она взглянула в его сторону. Необычно... – Только не надо ворчать, О’К?

- Будешь ворчать, коли зависнешь в такой дыре, как Фоллз. Это тебе не твои байки про Мемфис, штат Тэннеси... Скажи лучше, какой чёрт тебя дёрнул вместе с Джоном поехать к вышке? Большая радость в грязи валяться, как собаке?

Она выделила его из общей массы не только... хм-м, за новизну? И за рассказы о Мемфисе. Вот уж новость...

- Нет. Просто это местное развлечение, и я согласился... с вашими правилами. – он сглотнул, пряча скрытый смысл в словах.

Лана прикрыла глаза. Господи, да он ей сначала девчонкой показался – такой милый, обходительный... послушно следовал за ними! И ни слова «вожаку», а Джону чёрта с два кто может противиться... Но теперь всё, что он говорил – звучало, как слова парня. Парня откуда-то издалёка... не из места – из мечты... Брэндон задержал дыхание.

- Серьёзно, я удивился, когда увидел тебя. А потом... знаешь, как это бывает – хотел найти.

- Почему это? – окончательно заинтригованная низкими тонами его голоса, спросила Лана.

- Не знаю. Просто захотелось вдруг увидеть, отыскать...

- Минутку. Как тебя зовут? – она помотала головой, едва ли не ошеломлённая. Короткие, утвердительные слова мягко западали ей в душу...

- Брэндон.

- Сколько тебе лет?

- Двадцать. Так что насчёт продолжения знакомства?

Холодный воздух стал свежее, и куртка перестала греть. Её смутно потянуло к пареньку, идущему рядом.

- Даже не знаю.

- Это ничего. Я сам сначала растерялся... – он потупился. – Я смотрел на тебя, когда вы с Кэндис и Кейт пели караоке... в «Оазисе». У тебя получалось лучше всех.

- Правда? Я никогда тебя там раньше не видела... – наступило медленное расслабление. Лана улыбнулась, думая, чего ей это будет стоить.

- Зато я тебя видел. – его глаза опять преследовали её, карими зрачками затягивая куда-то... Что делается? Что с ней происходит? В детских снах она мечтала о том, как её завоюет темноволосый незнакомец, но... что за чёрт? Не похоже это всё на исполнение грёз... Мечты не сбываются. – Послушай, ты такая красивая... Такая малышка. Я уверен, что парни бегают по округе с криками и каждый день говорят тебе это.

- Глупости. Ничего они не говорят...

- Почему? Ты самая потрясающая девушка во всём городе. Серьёзно!..

... Все окна были погашены, и жалюзи смотрели на пустынную дорогу рядами звенящих полосок; вряд ли жители этого квартала обрадовались бы, если бы Брэндон решил – как он это не раз делал на своих прошлых свиданиях – взять девушку под ручку и пошататься с ней по главной улице города часов эдак до четырёх утра... Маленький белый бунгало, где, по словам Ланы, в случае вечеринки все три комнаты были забиты до предела, ничем не выделялся среди других домов. Стоило ли нарушать патриархальную тишину. Три шанса из пяти, что перчатку в новой драке бросит не он... Парень задумчиво улыбнулся.

- Почему тебе так не по нраву пришлась затея с грузовиком? Это же излюбленное развлечение местной молодёжи...

- А у вас в Линкольне... или где там, в Мемфисе – лучше? – обиделась она. – Гоняете воздушного змея по тротуарам? Тут с ребятами спятить можно... Кроме того, я боялась, что Джон наделает глупостей. Во всём виноват его характер... Он как-то вышиб семерых красавчиков из Квик Стопа, когда они начали смеяться над Томом. И я... – Лана встряхнула головой, подбирая ключ и умолкая. Умей Брэндон лучше видеть в темноте, он с гордостью отметил бы, что смущает её гораздо больше, чем она хочет показать.

Дверь им пришлось закрыть осторожно, пока не щёлкнула собачка в английском замке. В гостиной (ведь это же гостиная? Бэйби, пророни хоть слово...) на полную громкость работал телевизор, и в воздухе носился устоявшийся запах пролитого коньяка. Девушка скривила рот, поворачиваясь к своему провожатому лицом.

- А теперь иди домой...

Всё – как в старых фильмах про строгих родственников, пансионы, чепцы и платьица. Брэндон скосил глаза на коврик, едва различимый в полутьме. Жёлтая улыбающаяся физиономия призывала выносить общий мусор. Подпись «Гринписа».

- Как я ненавижу свою жизнь!

Он чуть не хлопнул себя по коленке. Ты права, малышка! Ты чертовски права...

Герои ужастика под музыку, от которой волосы становились дыбом, перебрасывались сухими репликами: «Окунай его в кислоту!.. Живо. Теперь куда?»

- Я твою жизнь тоже ненавижу.

Женский голос с истерическими нотками прекратил их более, чем аккуратный разговор.

- Лана! Лана, это ты?

- Не смотри на мой дурацкий дом!.. – голубые глаза очутились рядом с его лицом – чуть более пяти дюймов, и...

- Я не на твой дурацкий дом смотрю, - в тон ей ответил он, подражая шипящим интонациям. – Я на тебя смотрю.

- Господи, о чём я думаю...

Да уж, интересно бы узнать... Он готов был построить лестницу на Луну и катать туда туристов всю свою взрослую жизнь – за пару вот таких отборных мгновений... Рассчитывая на свою привлекательность, он совсем не хотел кому-то делать больно. Однажды на уроке религии я поспорил с учителем, святым отцом Фуцинаро – на тему того, кто куёт свою судьбу. Вот так, берёт за хвост и подковывает. С треском меня выгоняли с урока... но разве неправильно то, что человек может стремиться к тому, что загадал? Поступать так, как ему хочется...

Он знал, что выставляться нехорошо, но предпочёл ещё раз обозначить своё терпеливое доброжелание, не покинув чужое жилище по первому требованию. В гостиной, обставленной безвкусной, но удобной мебелью, взгляды к себе приковывал обшарпанный диванчик, на котором лицом вниз лежала женщина, укрывшись лёгкой простынёй. Открытая банка зелёного горошка и тающее в вазочке мороженое свидетельствовали, что «просмотр кино» тянулся не час и не два. Брэндон скептически потоптался у порога, оценивая ситуацию. Вряд ли Лану так уж ждали... Да что там! Забота родственников о нём самом ограничивалась двумя вещами: оплатой проездного билета в автобусе и рассказом о контрацептивах...

- Мама?.. – Лана нагнулась к лежащей, опуская руку на её затылок, скрытый светлыми немытыми волосами. – Мама, это я.

- Лесли?

- Да нет же, я. Вставай.

Женщина неохотно поднялась, шаря голыми ногами в поисках тапочек. Ночной наряд её составляла длинная красная футболка... Брэндон деликатно отвернулся.

- Встаю... дай-ка мне руку, дочка...

- Уйди. – Лана отмахнулась от непрошенного помощника, подставляя матери плечо, которое понадобилось больше, чем её тонкая ладошка. Продвигаясь с трудом, но всё же быстрее, чем повозка с ранеными солдатами времён Гражданской войны, они обе скрылись в тёмном дверном проёме. «Ловец снов», висящий на гвозде, вбитом в косяк, слегка зашатался...

Лана упала на кровать, раскинув руки и тяжело вздыхая. Мелочь из карманов рассыпалась на покрывало, а никелевый четвертак даже звякнул на полу... Стоило закрыть глаза, её начинало мутить, как моряка в шторм. Под веками проплывали синие пятна с коричневым ободком, и кантри уже не успокаивало... Магнитофон поперхнулся, и где-то там... по её расчётам, там была ванна... потоком хлынула вода. Сейчас бы стаканчик... холодной минералки, от которой сводит зубы и пощипывает в носу... чтобы во все стороны разлетались свежие капли. Завтра утром надо будет вставать, мерзко чувствуя, как ускользают вниз половицы... голова будет на разлом, опухнет лицо. Ещё будильник надо заводить, проклятое чудовище... и марш-марш на работу, с такими проблемами выцарапанную... много ли их, бывших одноклассников, желающих иметь деньги, шатается по Фоллзу... Разнорабочая на фабрике! Чёрт! Исчезнет волшебство этой ночи, как подарки, как щётка с отломленными зубчиками. Растает, будто бы его и не было... Хм-м, с другой стороны... Парнишка, так и не нашедший выход из дома, (она подозревала, что из вредности) наклонился к ней, согревая несчастную смертную лучезарнейшей из улыбок. Ой... а это что... стакан с шипучкой? Он Бог, и... кажется, больше!

- Выпей. Тебе полегче будет.

- Что это? – она сжалась, как от холода. Брэндон сожалеюще цокнул языком.

- Аспирин. Такое правило – взял на грудь лишку: потом пей нейтрализующие алкоголь штучки...

Лана страдальчески посмотрела на него, принимая стакан, будто подарок. Он почувствовал щекочущую радость, наблюдая, как она пьёт: запрокинутая голова, рассыпавшиеся в беспорядке волосы, гладкая шея...

- Ну? Полезная штука, я же говорил.

Она сжала губами стеклянный край. Брэндон отвернулся, думая, что если даст заметит ей краску, обжёгшую щёки, то тут ему и придёт конец. На тумбочке, где стояла простая лампа с жёлтым абажуром, источающая мягкий свет, оказалось большое собрание плюшевого коровьего стада. Он прищурился.

- Коров люблю, знаешь ли...

- Священное животное? Тогда тебе нужно ехать в Техас, завести собаку или воспитать ребёнка… Кажется, в Египте для коров сочиняют весёлые псалмы.

В родном Линкольне, где не привечали ребят, проводящих время за книгами, ему сказали бы: не ёрничай. Ты не паяц на ярмарке, чтобы кроить из себя идиота... Грубоватые приятели, Том и Джон, скорее всего ничего бы не поняли и зазвали бы парня на кружечку горячительного. Только эта хрупкая девочка с печальными глазами, сейчас отравленными бессонной ночью пополам с хмелём, была ему благодарна за ненавязчивые шутки... Которыми её знакомые отличиться не могли. Он затаил дыхание. Хотелось вскочить и отбивать чечётку от восторга, попробовать её обнять... Но надо было взять себя в руки. Не время, браток, не время...

- Шутишь? Пение не может быть весёлым.

- Ну-у... сенная лихорадка остужает горячие головы. Шерифы переловили бы всех египтян, обладающих вокальными данными. Как тебе?

- Я бы не смогла спеть, даже если бы от этого зависела моя жизнь... – слабо пробормотала Лана, утыкаясь лицом в подушку. Брэндон понял, что ему грозит – остаться приятным рубахой-парнем...

- Перестань, пожалуйста. Ты замечательно поёшь.

- Не люблю я это дело.

- Солнышко моё, вся штука не в том, любим мы исполнять неприятные обязанности или нет. Как насчёт того, кто нас любит, кто поддерживает... – смешно наморщив нос, местный философ продолжал. – Будь я жителем прославленного Фоллз-сити, обязательно нанял бы себе гарем обожательниц и укатил бы с ними далеко... деньги зарабатывать. В Мемфис. А в такой серости чего ж...

Лана приподняла голову, недовольно и вместе с тем любопытствующе окидывая его взглядом. Начавшие было стираться впечатления мастерски обновлялись этим худеньким юношей, всё никак не желавшим сесть на её кровать... Невероятно: он не похож ни на кого, с кем она раньше общалась... Когда её в последний раз называли «солнышком»?!

- Ну всё равно, у меня и так не выйдет...

Она лгала. С третьего класса средней школы к ней летели и липли, как мухи, приглашения на церковные праздники, день города, дискотеки, открытие кинотеатра... Всё ради голоса. Не для неё... а для пары слов, которые она могла связать под глупую музыку... Мать не тратилась на учителей, и Лана научилась тянуться к пению так, как некоторые тянулись к бутылке.

- O’K. Разве я спорил с тобой?..

Лана повернулась на бок, вздыхая и подсознательно отгораживаясь от его понятных, но чем-то волнующих слов. Ей бешено хотелось спать, и, будь это кто другой, а не... Брэндон! Она бы давно посоветовала ему прогуляться... неважно, какие слухи о её грубости будут после этого ходить... с чего это надо отдавать всем почести, если её не хотят разглядеть? Спать... спать... и фея принесёт лишнюю звёздочку на подоконник...

Брэндон повертел в руках тряпичную коровку с белыми пятнами и жёлтой мордочкой. Я хочу помочь тебе выбраться отсюда, защитить... я не хочу, чтобы тебя ломали так, как меня в своё время. Я выбрал дорогу, вдоль которой бежит разметка, а на обочинах проходит мимо жизнь... У меня тоже кружится голова – но от счастья. Нужно быть смелым, чтобы взять тебя за руку и мимо обомлевших зрителей вывести из этого мира колдобин и неоконченных писем... Ты красивая, девочка моя, ты сама не видишь этого. Я помогу тебе. Не думай, я не такой слабый... То, через что я прошёл, изменит мою жизнь навсегда. Я попробую зависнуть в «дыре», спеша к тебе навстречу. Но я не буду делать это в одиночку... Кольцо охотно скользнуло в его раскрытую ладонь. Рассеянно наблюдая за своими движениями, Брэндон одел его на свёрнутый трубочкой рог и поставил игрушку на место. Улыбка блуждала по его лицу, как одинокий странник, бредущий вслед за огоньком. Нежно, едва слышно нагнувшись, мальчик погасил лампу и, тихо ступая, пошёл к двери. Было самое время для того, чтобы исчезнуть... а потом вернуться.

- Ты знаешь какие-нибудь песни про коров? – сонный голос прервал его мысли. Держась за дверную ручку, он лукаво склонил голову на плечо.

- Конечно знаю. – да, малыш... Луну и туристов в придачу. Ура!..

... «Девять часов пополуночи! Ребятки, продирайте глаза и давайте вместе приниматься за работу! Вы не похожи на ленивцев, которые висят по деревьям? Это правильно! Закусите и вдохновитесь бодростью! В нашей сегодняшней программе прозвучат...» Кэндис отвлеклась от прибауток, которые сыпались из маленького чёрного приёмника, как из рога изобилия. Ди-джей был в ударе... Плоской ложкой перевернув блин, она опрокинула его на шипящее масло и выпрямилась. Пузырёк детского «Калпола» нарушал гармонию на чистом кухонном столе; молодая хозяйка, смахнув крошки с клеёнки, убрала его в аптечку. Сзади послышались шаги. Кэндис обернулась, машинально поправляя рукавицу-прихватку.

- Брэндон!..

Герой-любовник был слегка бледен, с растрёпанными мягкими волосами... она еле сдержала желание снова посмотреть на него ночью, такой он был миленький и тёплый, когда спал!.. в мятой белой футболке, которая невинно свисала над джинсами... рубашка и приветливый взгляд.

- Привет. У вас всегда так здорово по утрам? – он имел в виду редкие лучи солнца сквозь пелену облаков, и почти полное отсутствие ветра, что действительно было редкостью.

- А, я не обращаю внимания. – Кэндис отвернулась к плите. Брэндон сел на пододвинутую к столу табуретку и внимательно, чуть нахмурившись, осмотрел два прибора.

- Потому, что ты здесь живёшь. Правильно?.. Как там Коди?

- Неплохо... кашляет чуть больше, чем надо бы, - она заговорила с ним, как с матерью, которой можно было рассказать все секреты, и внезапно спохватилась – на что они ему... Тарелка, исходящая паром и вкусным ароматом, была с торжеством водружена на клеёнку, прямо перед носом гостя. – Я приготовила тебе завтрак...

Блинчики с мёдом и кленовым сиропом!.. Пятипалый лист на гербе Канады и этикетке... Домашние запахи, и желание ему угодить. Он смутился, почёсывая затылок. Морщинки побежали к уголкам глаз.

- Ух ты... – молоко из высокой бутылки хлынуло в кружку с традиционными цветочками. Интересно, кто его здесь доставляет? – Спасибо большое.

Надеюсь, у всех пацанов в этом небольшом городишке такое же потрясное утро...

... Маленькая девочка лет четырёх начала слезать со стула, уцепившись ручонками за продавленное сиденье. Безразличный взгляд припухших серых глаз проводил её.

- Не шуми. – Линда, мать Ланы, взяла заколку и соорудила на голове слабое подобие «хвоста». Несколько прядей остались на свободе, обрамляя худое, измождённое лицо. Пребывая в достаточно благостном настроении, женщина была занята одной мыслью – как выкроить хотя бы сорок долларов из той мизерной суммы, что посылал её бывший муж в качестве алиментов, на покупку зимнего пальто.

- Да ладно, она не шумит. Она хорошо ведёт себя. – сказал Джон, опираясь локтями на стол и следя за белокурой девчушкой, чьи короткие ножки уже задорно топали по полу. – Надо отвечать, когда тебя спрашивают, эй!

- Энни и Тамми ещё спя-а-ат... а мне папа разрешил не спа-а-ать... – тянула она на манер песенки, не обращая внимания ни на грозный окрик, ни на убогую обстановку, ни на потрёпанность собственной кофточки.

- Как дела на работе? – Линда перемешала пепел в старой чашке концом окурка. Джон осмотрелся в поисках чистой тарелки.

- Я пару дней не работаю. – кратко произнёс он, отворачиваясь. Похмелье накатывало этапами, и «вожак» уже предвкушал вечер в окружении батареи пива и идиотской передачи, которую крутят по понедельникам на NBC... Его формальная собеседница не обиделась; она давно привыкла к пренебрежению и скабрезным шуточкам в свой адрес. Но простые радости недалёкого народа и бывшая «первая красавица города» упускать не собиралась; услышав модную мелодию, Линда радостно захлопала в ладоши и вскочила с той поспешностью движений, которая наблюдается у нервных и много пьющих людей.

- О! Моя любимая... обожаю эту песню.

Добежав до радио на стене, она покрутила ручку; хрипы доноситься перестали, ощутимо прибавилась громкость. Джон закрыл уши руками, и, прищурившись, смотрел на плывущую к нему с глуповатой улыбкой миссис Гутиэррез. М-да... доживи он до такого возраста, будет питаться собачьими консервами и рыбой торговать...

«Кто эта леди? Кому она принадлежит?..»

Том зевнул, поглядывая в окно. Общие собрания в доме у Тисдейлов ему давно уже наскучили... Кружась по комнате в незамысловатом танце, Линда окликнула маленькую девочку, разглядывающую ноги взрослых под столом.

- Эйприл! Иди сюда, золотко!.. Я соку тебе налью.

Отозваться на предложение светловолосая и крохотная малышка не успела, хотя наивно и поверила большой тёте. Стуча дверями, портящими планировку дома и чётко отделяющими гостиную от двух спален и кухни, в комнату ворвалась Лана. Спутанные волосы закрывали лицо, она тяжело дышала и пощады давать никому не собиралась...

- На кой дьявол вы так врубили?! Дайте поспать-то!..

Мать невозмутимо воззрилась на девушку, которая, видимо, так и спала – в кожанке, майке и потёртых джинсах. Красные пятна на её щеках Линду не обеспокоили; она отвернулась и закурила.

- Господи, кретинизм! Не дом, а отдел гестапо!.. – Лана бросилась к висящей тарелке радио и, не попадая на нужную кнопку спросонок, начала искать регулятор громкости. Том кашлянул, протестуя.

- Пусть о культуре думает тот, кто по утрам пьёт кефир...

- Идиоты!!!

- Остынь, - покушение на последнюю пядь свободы задело её маму и, одёргивая платье, Линда стала отталкивать её руки от приёмника. Лана поморщилась. Когда я буду свободной? Вы, все, застывшие скульптурами – скажите мне, когда? Ты! В детстве отдавала меня в лагерь, наказывая, чтобы я не баловалась с тамошними мальчиками... а потом звонила вожатой... и всё потому, что делала вид порядочной матери... мечтая выставить меня в кино, лишь бы не путалась под ногами! Вытащите меня отсюда, кто-нибудь! Я хочу, чтобы мой вопль был услышан... Она оставила бесплодные попытки и выбежала из гостиной, успев стянуть пачку из блока сигарет, сопровождаемая долгим взглядом Джона.

... «И забудь, что я парень... и забудь, что я есть. Мы с тобою расстались. Мне важна моя честь...» Приятные тихие аккорды неслись из соседней комнаты. Брэндон чихнул, потирая переносицу и мельком оглядывая себя в зеркале. Махровое банное полотенце величиной с две Франции благополучно скрывало всё, что надо было скрыть... Хорошо промытые, во все стороны торчащие волосы и чистая до скрипа кожа – ещё не весь залог успеха. Что бы сказали его бывшие и нынешние подружки, узнав, что он занимается собой столь тщательно и в неурочный час?.. Гомик, и только? Ничего подобного... он знал многих гомосексуалистов: те много красились, а у него – аллергия на макияж. Поиграв мускулами, он довольно хмыкнул. Были и более срочные дела... Избавившись от мыслей о прыщике на бедре, Брэндон открыл саквояж и достал тампон. Применение его было мучительно... Залезая в трусы, он подумал о том, что неплохо бы приобрести упаковку на случай, если подобная неприятность случится в дороге... Ещё раз такой стыд? О, избавьте... Курс школьной армейской подготовки был хорош в одном: всех желторотых птенцов учили быстро одеваться и никому не доверять своих вещей. В данном случае это было просто законом... Чёрт его дёрнул прослыть аккуратным мальчиком... Комок широкого бинта, свёрточек из носков, книжка... мягкий дилдо... Кем сегодня быть – господином Сексуальность или мистером Не Бей Меня в Живот? Кстати, живота-то и не было; даже втягивать нечего... Брэндон запихнул боксёрские шорты на дно мешка и взял в руки бандаж. Процедура заматывания грудей была привычной, чуть ли не ежедневной; не дай Бог... получится так, как в Линкольне: обалдевшая от ласки и выпитого девчонка спрашивала, что он прячет под майкой... что там за маленькие выпуклости. Ну, сексом он сегодня заниматься вряд ли будет... а если и решит, всегда придётся выкроить время на перегруппировку... Сержант, похвалите малька! Он стал разумен, следит за ходом боя!.. Девушки не улыбаются так, как он – им эта улыбка претит. Как всё похоже на нелепый маскарад... но пока от врачей нельзя было добиться результатов. Судейские вышибали «молодого человека» из кабинетов, говоря, что для смены пола нужны достаточные... э-э, доказательства... Чуть было не подумал – улики. А тут эта глупость. Женская гомосексуальность – вот в чём загвоздка... Неужели против всего мира придётся протестовать, спрятав грудь и одев галстук поверх штанов?.. Пристраивая носки в V-образном вырезе на белье, он снова опасался за достоверность, и долго мучился... Сожалея о ширине бёдер, Брэндон через голову натянул майку. Чёрт... проблема с одеждой всегда будет стоять остро – ни приталенных пиджаков, ни шорт в обтяжку... Он и это «обмундирование» покупал на чужие деньги... своими средствами там было не разобраться. Расчёска тоненько звякнула, когда он прошёлся пальцем по зубьям. Он был симпатичным шатеном... Единственным во всей округе, кто мог похвастать знанием женской психологии, и такими проблемами с укомплектовкой по утрам... Приглаживая виски, Брэндон на секунду застыл перед зеркалом, в углу которого паутинкой притаилась трещина. Ведь так – всю жизнь, ни больше, ни меньше... Горечь прозвучала в его словах отчётливо, хотя ухмылка была широкой и торжествующей.

- Я придурок... я самый большой придурок в этом городе.

...Проблемы – пустой звук в дружелюбном месте, где цепные псы воют в догонку автомобилям. Пособие по безработице – главный предмет обсуждения при походе в супермаркет. Ящик для мусора – и тот жутко приветлив... Косильщик лужаек выключил бормочущую машинку и полез проверять, не затупились ли ножи. Брэндон шмыгнул носом и подумал, что сидящий на скамеечке парень вполне мог бы её завести... пока здоровяк не перестал копаться в разных металлических блестящих кишочках. Идиллия!.. Кэндис вылезла на тротуар, сделав ему знак следовать за ней.

- Ой-ой. Атас...

- Что такое?

- Джонни решил сегодня показать высший класс в искусстве хандры. Я тебя оставлю тут, О’К? Не очень-то удобно бродить по пустому дому в Гумбольте, так что... Поздоровайся со всеми.

Воспринимай это, как мужчина! Не всё же за девчонками ухлёстывать. Будь ты в бедственном положении, словно «вожак»... читай тупые вывески с утра до ночи, умер бы ты от цирроза печени лет в тридцать...

- Что случилось?

- Наш приятель, похоже, опять угодил в конуру? – улыбнулся Джон, отодвигаясь к краю доски и широко расставляя ноги. – Тебе по нраву это, друг?

Сегодня сила, бурлившая в нём, улеглась под корку мозга, как послушное животное. Грубость и жестокость... пусть с этим разбираются столичные психоаналитики. Джон пнул ногой пустую консервную банку. Не дать Тому окончательно вылакать запас виски, отложенный до Нового Года, и не загреметь в тюрьму – вот были главные его задачи на следующую неделю. Линда, чёрт её возьми, речи завела о работе... Какая работа? Придётся проехаться по штату, стереть шины на колёсах, пока удастся найти мало-мальски подходящее место... где не будет покрикивающего босса с сигарой, торчащей из кармана. Коровьи пастбища засевать? По-жалуйста... он был сильным парнем и не боялся физической нагрузки. Поехать за семенами кукурузы – это пусть департамент сельского хозяйства денежки отсчитывает. Он не бесплатник какой-нибудь, не оборванный дурачок, которого можно обвести вокруг пальца – хотя в этом месяце он притащил домой, на прокорм матери и сёстрам, всего 375 баксов... Обидно. Ведь все в округе знают, что Лоттеров трогать опасно – обжечься можно. Поэтому и шарахаются, наверное... Идиотизм.

Новичок, весело улыбаясь, подошёл к нему и едва не доложился по всей форме. Джон стёр с губ снисходительную ухмылку. Не обидеть бы ещё... Он дорожил настоящими парнями, немногих он видел... и оценивал по меркам своей компании. Подавляя малыша своей харизмой и добротной силой – слишком уж был хрупок этот стриженый под машинку, невысокий пришелец – он понимал, что так просто его не возьмёшь. Отличающийся от них всех, он не затрагивал чувствительной стороны мужских качеств здешних ребят – не трахал их девчонок, вёл себя осторожно и не против был покуролесить... Закурить ему дать, что ли? Пусть подышит дымком здешних полей... Перловым супом отзавтракать не хотите, сэр?

- Вот в такой хибаре всю жизнь прожил.

Брэндон понимающе кивнул, закидывая ногу на ногу и пытаясь обрести уверенный вид.

- Я сам из таких районов. Ничего плохого… все друг друга знают. У Кэндис, например, просто уютно… чёрт, не хочется разрывать её сердце, - он ухмыльнулся.

- Ну да, она тебя сбросила на полдороге к работе… Ты кого будешь здесь поджидать, не Лану ли?

- А она здесь живёт?.. – естественным изумление не получилось. Джон дёрнул его за шнурок воротника. Пирожков с черепашатиной наделает...

- Брось комедию-то ломать. Дворовые старики всё про тебя растрепали... видели тебя вчера вечером, шатающегося и весьма не одинокого...

- Шутишь?.. – он никак не мог вникнуть в суть отношений этого затронутого жизнью, крутого парня, дышащего табаком и никогда не носившего ничего, кроме тренировочного костюма «Адидас» с кроссовками... и Ланы. – Я мать её помог в постель уложить. Там была кровавая история...

- Как ты мудрёно говоришь, кровавая история, - Джон заслонил спиной глубоко вырезанное на скамейке похабное слово. – повторяется здесь из недели в неделю, так что дай пять. Вёл себя хорошо...

Из дома, считая каменные ступеньки, выбежала маленькая девочка. Брэндон готов был душу прозакладывать за то, что это было точное повторение двух встреченных им блондинок, которые жили в Фоллз-сити: Ланы Тисдейл и её матери. Сердце нехорошо стукнуло.

- Как тебя зовут, котёнок?.. – Джон специально поймал её за ручку, как маленького зверька, и развернул, чтобы похвастаться перед другом.

- Эйприл... – кукла с пуговицами вместо глаз выглядывала у неё из-за пазухи. Взъерошив волосы, Брэндон спросил.

- А это у тебя кто? Подарил кто-то, верно?..

- Папа... – отцом она гордилась, это точно. Ибо это был не забулдыга вроде газонокосильщика, а смеющийся углом рта, похожий на всех голливудских актёров второго эшелона, грозный в своём стиле Джон Лоттер. Он следил за девчушкой, как сытый кот смотрит за мышью; подобие нежности мелькало в чёрных, как скала, глазах.

- Да, это я дал ей такое красивое имя. Ты куда это?

- Сходить в дом, к тёте Линде... Она обещала мне конфетку. И в туалет хочу…

- Она пол-дома тебе пообещает, а потом ходи к адвокату до совершеннолетия, - буркнул Джон ей вдогонку. Брэндон уселся поудобнее.

- Может, и правда следует ей кулёк конфет подарить? Рождество ведь скоро... если ты не против, конечно.

- Тьфу, чёрт, баба! – расхохотался «вожак». – Я б и сам ей купил, если б зарплату выдали... а так – пакет сахару послать – и то проблема... Ночной колпак на уши, вся песенка спета. – голос его стал хриплым, и собеседник в удивлении вскинул голову. Система ценностей была упрощённой, что верно, то верно. Брэндон знал, как надо укрощать таких парней – бутылкой текилы и не переходить им дорогу. Ему было важно завоевать доверие Джона... он это сделал, но, открывая в друге всё новые и новые стороны, не переставал изумляться тому, что их роднило. Стрелы ядовитого стремления вырваться из города лишь слегка царапали щит – Джон скорее был готов разнести всё вокруг...

От него исходила угроза, как от мины замедленного действия. И, в то же время... он был не чужд любви, нежности ему хотелось ничуть не меньше, чем другим...

- Сигарета есть?

- Я ж тебе дал.

- Уронил... – Брэндон увидел, как отъезжает от бордюра машина Кэндис, и помахал ей рукой. Мятая пачка «Мальборо» оказалась у его носа.

- Баба бабой и есть... не зевай, когда тебе дают.

- Спасибо, - он поискал зажигалку, слегка ёжась. – Послушай. А ребёнок этот... Ланы?

- Ланы? Иисусе, нет. – Джон посмотрел на него быстрее, чем мальчишка успел заметить. Он напоминал благородного хищника – своими повадками и стремлением уводить свои тропки подальше от других. – Это... другой девушки. Тут все друг другу родственники в пятом колене... потому так и похожи. Не веришь, брат? Зря... – отметая протест, он пожал плечами. – И у меня есть настоящая семья, настоящий дом. Не всё же баклуши бить... Ланы? Да меня бы посадили за совращение малолетних. Я её знаю с тех пор, как она пешком под стол ходила... Не обошлось дело и без амуров. Мы же хваты, так?

Заметив неопределённое выражение на лице Брэндона, Джон выпустил струю дыма в сторону и разъяснил.

- Что тут говорить? Запутанная это история с Ланой. Сядешь на пару месяцев, наворачиваешь овощи с томатным соусом в камере – и все мне пишут... все из тех девчонок, с кем я на тот момент зависал. Пачки писем приходили! Сторож носить не хотел.

- Лана тоже писала? – он наклонил голову, пытаясь поймать взгляд «вожака», хотя и не нужно бы... Будь Джон чуточку проницателен, схватил бы за шиворот и вытолкал... Дал от ворот поворот. Сердце стучится, как у птенца...

- Было. – он достал бумажник и помахал каким-то бланком для пущей достоверности. Пацан и не думает, что над ним потешаются... Молоко на губах не обсохло, а кивает, как профессор... вызнать всё хочет. Не хлипкий на характер, голыми руками не возьмёшь!.. – Мама родная не писала, ей дела не было... а вот Лана написала. – и Джон, лениво потянувшись, шлёпнул Брэндона по затылку так, что тот едва не покинул место на скамье.

- Эй! Блин... – он смущённо фыркнул, жалея, что не может укрыться от пронзительного взгляда чёрных глаз. Здесь это не принято, по законам тех, кто отвечает на вопросы... Вот уж действительно блин... парней кадрить запрещается, не стоящее это дело... а вот лапу пожать ему – можно... Не переходи границ!

... Чайник закипел, выпуская белесую струю пара. Так... коробка приправ... несколько кубиков сахара... леденец с отломленной палочкой, вощёная бумага – всё, чем можно располагать для отличного пикника в середине дня. Обалдеть... Брэндон повернулся к общему столу, неся чашки с кофе. Он успел вымыть горку грязной посуды, и ничуть этого не стеснялся; наоборот, хозяйка дома была весьма благодарна за помощь...

- Свежего быстрорастворимого заказывали?

- Вроде того, - Том прихлебнул горячую жидкость, обжёгся и нахмурился. – Долго же ты копался...

- Обижаешь, я совершал подвиг.

- Не разносчиком работал?

- Чего только не было, - отпарировал Брэндон. – Рисовал комиксы, торговал пылесосами, в магазине упаковщиком стоял... посуду мыл. Думаю устроиться автомехаником, может, повезёт...

- Брэндон... а откуда, ты говоришь, твои родители? – Линда завязала ещё один узел на поясе цветастого халата. Глубокие морщины на её лице собрались в подобие улыбки. Энтузиазм вдохновлял на великие дела... Каких только историй не сочинишь, чтобы быть любимым...

- Вообще-то из Линкольна.

- Мы тебя там и нашли, - Джон разогнулся со стоном. – Из самых низов, так сказать, вытащили... могучие спасатели.

- Н-ну... – он замялся. – Папа у меня сейчас в Мемфисе, э... работает на студии грамзаписи, где часто бывал Элвис Пресли. А мама – в Сан-Франциско.

Лихой присвист провинциалов, завидующих яркой жизни «суперзвезды», пусть даже он пишет рецепты для кулинарного шоу, дал ход его безумной затее. Кто знает, скажи они ему сейчас «врёшь»... всё повернулось бы иначе.

- Сестра у меня – модель в Голливуде, и маме пришлось перебраться к ней поближе. Пятнадцать минут до студии на трамвае. Было трудно устроиться там – она же раньше была библиотекаршей, мы в детстве едва концы с концами сводили... и вдруг... подобное на голову свалилось. – Брэндон достал бумажник, вынимая фотографии. Чем не рискуешь ради достоверности?.. Вот я – в костюме гангстера на выпускной вечеринке, вот – Лайза и Мишель... наша неразлучная компания в Линкольне. Оп... я в неглиже на чьей-то кровати... Моя школьная подружка Сара. Какой-то праздник, первый раз я – в бабочке... А вот Николь. Я сделал ей предложение, и она светится счастьем... Везде – я теперешний, я настоящий. – Это моя сестра, Никки.

- Очень даже ничего. – Том исподлобья воззрился на приятеля. – Высоко взлетел... смотри не навернись. Господин хороший, достопочтенный рыцарь... не будете ли вы так любезны пепельницу выкинуть? А то я её запачкал по неведению, ваша милость...

Одобрительный смех тоже был общей реакцией. На секунду Брэндон понял, что идёт по узкому канату, забираясь в дебри чужого круга общения... как в клетке со львами. Он до сих пор был вне границы. Так ли уж это правильно, загонять себя в высокие рамки, становясь для них героем? Чёрт... осторожность на поворотах не повредит. Он толкнул Тома в плечо.

- Пошёл ты!

- Уже бегу. Спокойно, петушок...

Линда почла за лучшее разнять молодых людей. Вдыхая запах только что сваренного кофе, она опять позвала.

- Брэндон! – мальчику почудился её вчерашний образ, и он зажмурился на секунду. Всё O’K, так ведь? Не тебе их судить, но тебе существовать с ними... – Иди-ка сюда. Я хочу на тебя посмотреть.

Том насвистывал, разглядывая пораненый палец. Джон отдал ему зажжённую сигарету и кивнул гостю.

Продуманным движением опытной соблазнительницы Линда взяла наклонившегося к ней юношу за подбородок и повернула к себе лицом. Кожа была нежной, гладкой – не то, что у сидящих рядом посетителей... её было приятно касаться, и она легонько погладила его по щеке. Пикантности ситуации женщина предпочла не замечать; конечно, лет десять назад Линда закрутила бы неплохой роман с этим малышом... она чутко улавливала его магнетическую красоту, никогда ещё так щедро не исходившую от мужчины... но есть же вероятность, что он тогда пешком под стул ходил. Глаза цвета тёмного мёда флиртовать с нею не собирались, смущённо блуждая от стенки и обратно. Брэндон опасался взрослых женщин; их труднее было одурачить... хотя Линда и находится под впечатлением от его вежливости, обходительности – чем чёрт не шутит... Она сама дочку воспитала, а он не всегда был уверен за свои повадки...

Его тонко вырезанные ноздри нервно трепетали; Линда усмехнулась и ласково шлёпнула его по груди. Мальчишка в голубой рубашке, стройный, как тополёк... что-то неуловимо беспокоило её в его облике... Симпатяга. Она наконец сняла руки.

- М-да... Невероятно, у тебя сестра – фотомодель! Ты и сам-то конфетка.

Он присел рядом, ероша волосы – как всегда, когда находился в затруднении. Зубы едва заметной полоской блеснули из-под губ. Да, красавчик, возразить нечего: кровей намешано много – испанская, английская, индейская... Будущий великий соблазнитель годы прозябал в нищете. Зато огрызаться научился – не дай каждому такой талант... Со двора доносился ровный скрип качелей, и ему неожиданно стало жалко, что за тяжёлые шторы не проникают меланхолические лучи.

… Старый телевизор барахлил, и Джон, удобнее сажая дочку на коленях, стукнул кулаком по его крышке рядом с антенной. Рябь не исчезла, он выругался. Футбольный матч транслировался из Чарльстона, поэтому гнусавое произношение комментатора заставляло его злиться. Будучи стопроцентным американцем, он был воспитан на том убеждении, что дальше Западного побережья и «мест славы» вроде Далласа, Вашингтона и Лас Вегаса стоящих людей быть не может.

- Давай, игрок! Работай ногами!.. – он провёл пятернёй по своим длинным, тёмным волосам, и заставил Эйприл лечь ему на плечо. – Хочешь пивка?

- Ты что, охренел? – Линда заставила его оглянуться. – Думай, что делаешь! Это же ребёнок, а не... дружок, которого можешь накачивать спиртным хоть до посинения! Твоё счастье, что мать сейчас на фабрике, а то позвонила бы ей...

- Брось ты... я так, поиграть с девчонкой хочу. Не прошу же тебя нянчиться, как с внучкой!
    - Принеси мне моя дочь в подоле, я бы её на порог не пустила. Сам спился, и всех спаиваешь...
    - Угу, - Джон перехватил малышку за пояс и поднёс к её губам горлышко бутылки. – Давай, Эйприл, пей. Не ломайся. Папа разрешает...

Брэндон посмотрел, как девочка делает медленный глоток, смакуя раннее приобщение к здешней вседозволенности. Пенящаяся жидкость побежала вниз по подбородку, заливая вытертую фигурку мишки, нарисованную на кармане. «Вожак» начал подкидывать ребёнка, имитируя езду на лошадке и от души развлекаясь.

- Поехали, поехали... стоп! Разворот, полицейский тебя заберёт...

Брэндон закашлялся, собирая снимки, лежащие перед ним. Ему внезапно стало неуютно в такой «тёплой» гостиной. Том указал на сгорбившегося парня.

- Вот в этом ещё жив добрый дух предков, ребячий дух... Он может горы свернуть. И твоя девчонка, босс, такая же...

Эйприл хихикала, поглядывая на взрослых и кусая палец с обгрызенным до мяса ногтем. Внезапно Джон оттолкнул её, прекратив поток возгласов.

- Хрень какая! Негодяйка!! Чёрт возьми, она меня обоссала! – лёгкая оплеуха впечаталась девочке пониже спины. Линда сурово сдвинула брови, наблюдая за размашистыми движениями черноволосого мужчины. Тот стряхнул Эйприл с колен так легко, как если бы она была котёнком, что заставило подумать – он бы смог и покалечить... будь на то достаточно злобы в его курчавой башке. – Кто её научил только? Такая твоя благодарность!..

- За что – за пиво? – Том поддел чайную ложечку. – Нет у неё своей кабинки туалета.

- Заткнись, полудурок.

- А ты меня не затыкай, больно много ушами машешь, - обычно отвечавший на все подковырки и дразнящие интонации угрюмым молчанием, блондин улыбнулся.

- Тише. Спокойнее... Всё в порядке. – Линда поднялась со стула, затушив сигарету в банке из-под давешнего горошка и беря плачущую Эйприл за руку. Видимо, её методы воспитания разнились со спартанскими. – Ребёнок ни в чём не виноват, запомни. Даже если бы он у тебя забрал последнюю краюху хлеба.

Извольте видеть справедливость... Опасные штуки, эти мечты: для кого-то они чудесны, а для кого-то и опасны. Был вечер, и было утро... Равнины не менялись: равнодушные, едва озаряемые светом фар и маревом заката...

Брэндон ловко сунул моточек плёнки в «полароид». Зажужжала катушка, наматывая на себя будущие кадры. Он всегда сам заступался за себя... и предпочитал делать то, что нравится. Его чувству юмора завидовали, как универсальному средству вылезти из любой ситуации. Что же получается сейчас – решив начать полную жизнь, он вроде голого на глазах у толпы... теряется от любой наглости, бездельничает... даже руки опускались. Чтобы не заскучать, парень вынул камеру, без которой не мог помыслить хорошего путешествия, и попробовал расшевелить это сонное царство... гнездо дремлющих ос, а у тебя в руках булыжник. Не переборщить бы. Дикарский дух, подумал Томми? Что ж, он не далёк от истины. Лучше палочкой вытирать огонь, чем смотреть, как тележка из-под угля катится вниз, в шахту...

- Веселишься?.. – негромкий девичий голос заставил его осмотреться. Сумерки по цвету напоминали сливы с молоком, да и лампочка под навесом горела не ахти как, но Лану он узнал бы из тысячи...

- Да. Изо всех сил машу лапками.

- Молодец... – она остановилась возле него, разглядывая корпус «полароида». От вчерашней дрянной девчонки с Среднего Запада не осталось и следа: холодная красота, умноженная на лёгкий, искусный макияж и капризно изогнутые губы, сбивала с ног. Поднятый воротничок строгой водолазки интриговал; «бастион» поднял мосты?.. – Мне тут порассказали о твоих подвигах. Ты ребят изрядно перебаламутил.

Римским гладиаторам тоже хлопали, опуская палец вниз...

Лана посмотрела на его склонённую голову, макушку, от которой лучами разбегались пряди волос... и внезапно ей остро захотелось, чтобы этот «гость из Линкольна» не думал о ней плохо.

- У меня странноватая компания. И мать чудная... Что делать, когда в округе всего одна психушка.

- Да ладно. Загреми я туда, ты же носила бы мне передачи? – подмигнул он ей, с удовольствием разгибаясь. – Мама у тебя, кстати сказать, ничего. Нормальная.

Со всеми бывает. Твоя хоть не бегает за тобой с мухобойкой и не думает сдать в... психушку! Только из-за того, что не разобралась в твоей сексуальности...

- Неужели?.. – два креста и серебряные цепочки трогательно переплетались на её груди, как некий символ веры. Брэндон тронул переносицу, чтобы хоть что-нибудь да сделать. Сзади мелодично прозвенели пустые «дудочки» занавеси, которая висела над чёрным ходом. Линда была не прочь присоединиться к молодёжи, дышащей свежим воздухом.

- Вы только поглядите, кто у нас здесь?.. «Чикагские орлы» выиграли третий раунд, а ты, мужчина, здесь торчишь...

Из невозмутимой голубизны глаз Ланы возникли два бесёнка.

- Сними-ка нас, Брэндон. – Линда обняла дочь за плечи, демонстрируя целую бурю чувств. – Сними, миленький, я тебя прошу.

- Мама! Я не хочу... – блондинка недовольно тряхнула головой, пробуя отодвинуться. Решение было в корне ошибочным, потому что мать запротестовала, взмахивая свободной рукой.

- Ладно тебе, перестань дуться! Не к лицу большой барышне строить из себя невесть что. Одну фотографию. Я честно обещаю. Одну.

Политика кнута и пряника сработала. Лана взглянула в лицо «назначенному кавалеру», и он едва не отшатнулся от такого количества понимания и фатального невезения, которое выгнало бесенят. Щёлкнула кнопка, вспышка с яркостью горящей звезды осветила задний двор. Горячий кусочек бумаги выполз из прорези. Зажёвывая очередной глоток пива корочкой хлеба, Линда усмехнулась.

- Развлекайтесь, не буду вам мешать. Только не шалите... Брэндон, заходи, а то матч кончится без тебя.

- Повтор крутят?

- Да. – как само собой разумеющееся...

Миленький... Он хмыкнул. Звёзд за доблесть не давали, и саблей махать было особенно не с кем... Только зимние мухи, и смертельная тоска. Надо что-то делать.

Лана рассматривала свои ногти, покрытые красным лаком. Сходить в салон, обновить причёску?.. Мать её убьёт, если она отрежет волосы.

Нестерпимо ходить у старших на поводке, но они уже стали довеском к этому чёртовому городу... и просто так от них не избавиться. До караоке ещё осталась целая неделя... Скука. Господи, о чём она думает! Мальчик с тонкими губами, в которого уже хотелось влюбиться с первого взгляда, следил за ней отовсюду... куда бы она не повернулась... Девушка вышла за забор, рассеянно скользя ладонью по перекладинам. Он незаметно появился... вдруг так же незаметно исчезнет? С ним легко... Она не реагировала на него так, как все остальные. Положив руку на сердце, сложно было сказать, чем это вызвано – ненавистной боязнью новизны... или предчувствием самого потрясающего приключения в её жизни? Та-ак... Он угрожающе красив...

- Неплохо, да? – она услышала щелчок, который бывает, если крутить колёсико с зубчиками. Он всё копается в своём фотоаппарате?.. Так же умело, как хирург, в моей душе?

- Ничего особенного. – улыбнулся Брэндон, наводя на неё окошко объектива. Девушка заслонилась руками, протестуя (против напора, вежливости, мягкой насмешки? Чего?).

- Нет!

- Почему? Ты же красивая, - обезоруживающим тоном заявил он. – Пойди сюда...

Огоньки с далёкого места светились в его глазах. Он был рядом, готовый... помочь? Вспышка... и опять это узкое лицо с широким ртом, царапиной на скуле и мягкой макушкой, которую она сама заметила... Брэндон. Мало кто осмеливался так близко подходить к девушке... не бояться стоять рядом с нею, держать за руку... Лана отвернулась, чтобы привести мысли в порядок – они скакали, как белки в колесе, но были... неожиданно приятны. Глупо так, романтически... Он тянул её к себе, не заботясь об условностях, той манерой, которую можно было назвать беззастенчивостью... не здесь, не сейчас, в сгущающейся темноте. Миленький...

Раскачивающаяся под порывами ветра лампочка жёлтыми пучками света выхватывала фигуры молодых людей, то убегающих друг от друга, то застывающих, как настороженные зверьки... то приближающихся с тем задором, бесшабашностью и заигрыванием, которые свойственны очень юным. Они двигались, как в тумане, не смея переступить через невидимую черту, которую сами же и провели... Шаг. Стук сердца. Снова шаг. Призрачный пульс разметки... Роса на листьях ивы, наклонившейся через тонкие планки забора. Обаяние, как масло, можно было резать ножом...

- Ты приснился мне вчера ночью. – реплика ушла в немоту окружающего, как камешек, брошенный умелой рукой в воду.

- Да? И что же случилось? – никакого пафоса, скабрезности или иронии. Мягкая насмешка, и глаза... греющие, как два солнышка. – Расскажи, если хочешь.

- Ты меня домой вчера провожал, так ведь?.. – её грации позавидовала бы любая гимнастка; Лана спряталась за ствол дерева, переводя дыхание. – Или мне приснилось... не помню, в общем. – она засмеялась, откинув голову. Узкая ладонь легла ей на плечо и, повинуясь правилу небезобидных салочек (кто кого догнал, тот и не выпускает...), Лана поспешила в темноту. Гитарные аккорды были её стихией, отовсюду ей слышался медленный чарующий мотив...

- Ты всё правильно запомнила, но так нечестно!

- Что? Я не хочу рассказывать...

- А я хочу услышать, - настаивал Брэндон, перескакивая через камень. – Правда!..

- Нет!..

На этот раз рассмеялись оба, уже готовые упасть в чьи угодно объятия, лишь бы не прекращалась гонка, вызывающая бешеный пульс и приятное волнение. Им было хорошо вдвоём, никто не смел остановиться... как над пропастью, по узкой серпантинной дороге...

- Лана! На работу пора!.. – голос матери, мешающийся с другими посторонними звуками, вылетел из раскрытой двери, сбрасывая их с облаков на землю. Брэндон и Лана остановились, растерянные, как двое подростков, которых застукали за курением... в неподобающем месте, не в то время. Будто одев маску, девушка помахала рукой вокруг щёк, чувствуя, что они горят. Эй, не будь я джентльменом, сказал бы пару крепких слов... да пальцами прищёлкнул от досады. Малышка, держись. Это не последнее наше свидание... хочешь, на колени встану, поклянусь?

... Машина называлась «Королева Виктория». Её ободранный нос возвышался над ящиком для почты, как пусковые установки военного миноносца. Она была пугающей тенью своего хозяина... Ссора могла вспыхнуть из-за чего угодно, хоть из-за клочка бумаги, на котором круглыми буквами выведен адрес... Чёрт! Промышленность идёт трёхмильными шагами: на весь Фоллз-сити – одна фабрика, а у Джона на лобовом стекле приклеены её координаты. На всякий случай, чтобы не ошибиться, вымогая у «туристов» деньги... Им надо отвезти туда девчонок до девяти вечера, но при таких усилиях они и до зловещей полуночи будут ногами землю пахать. «По хвое и мху я к тебе прибегу, Лорена... Я обстрелянный сержант...» Брэндон не драматизировал, отнюдь; просто их водитель шатался, мутными злыми глазами окидывая магазин, у которого он припарковал автомобиль. Ключи волшебным колокольчиком от сундуков Шехерезады позвякивали в его руке.

- Проедемся за город!..

- Мы и так за городом, ублюдочки. – дом Кэндис стоял в отдалении, они успели вырулить в Гумбольт... пять одноэтажек и одно детективное место для драк... Так что Тома можно было считать вселенским мудрецом. Был бы Брэндон улиткой, давно бы драпанул в свою раковину... Везло ему на счастливые автобусные билеты.

- До Фоллза всё равно шесть миль, так чего? Съездим на заправку, купим поесть... нам целую ночь торчать... в смене. Джонни, пожалуйста! – Кейт изменила своим «строгим правилам», мольба в её голосе была выделена печатными буквами. Джон отмахнулся от неё, как от прыткого насекомого.

- Съездим, съездим. Приятель, ты совсем никакой, так что... – Лана прикусила губу, соображая. – Пусть Брэндон сядет за руль.

- Н-на... – отталкивая его плечом, Джон бросил ключи в подставленную руку. Захлопали дверцы, и парню ничего не оставалось делать, как проникнуть в брюхо машины вместе со всеми. «Королеву» закачало на шинах от дружных поисков комфорта.

- Том!.. А, мать твою за ногу, ты идёшь или нет?

Умея отрываться в своё удовольствие, шесть молодых глоток взорвали спокойную тишину истошным воплем. Они кричали и дрались не от переполняющей злобы, а от избытка силы, хлещущей через край. Когда я пьян – в Фоллз-сити – я делаю ошибки! Вне закона, расправив затёкшие руки, сесть за холодную баранку руля... Пусть малолетние хулиганы в восторге орут вслед колёсам – это куда интереснее, чем играть в карты, сутками уставившись в телевизор и проклиная судьбу, родившую посреди огромной пустыни ребят с варящим котелком на плечах...

Служащий бензоколонки вынул шланг, не ожидая чаевых. Кэндис вдавила кнопку шестого канала (простор УКВ был достаточно необжитым), и начала отбивать такт носком туфли по резиновому коврику. Лана положила голову на плечо Кейт, жалобно хныкнув.

- Какая дрянь...

- Я купила «Раффлз», печенья, «Спрайта» и копчёной колбасы. Теперь с голоду не подохнешь, - подруга детства вынула трофеи из пакета, показав ей язык. – Не расклеивайся. Можешь всё свалить на больную голову, но это ещё не повод проводить ночь без калорий. Ненавижу проповедников, говорящих о диете.

- Я тебя убью.

- Пожизненный срок тебе обеспечен, потому что я так просто не сдамся...

Брэндон лёг грудью на приборную доску, снимая со стекла вожделенную бумажку и пряча в боковой карман. Горсть подсолнухов проскользнула между пальцами; он свистнул. Хотелось напиться аккумуляторной кислоты: самочувствие было неважное, но разве настоящие парни жалуются?.. Часы на руке тикали, неумолимо укорачивая время. Сапоги-скороходы натянуть... и вперёд, в ночь, не обозначенную даже силуэтами фонарей. Заправка казалась единственной точкой, на которой теплилась жизнь во всём округе Ричардсон...

Рядом притормозил ветхий «камаро» (который против их двух «фордов» - одного на дороге, одного запасного, был просто ничто!). Его седоков хотелось охарактеризовать двумя словами, значащимися в любом меню маленьких кафешек: «мясо по-небрасски». Комментатор, будь он приставлен к местной молодёжи, сошёл бы с ума от восторга... Серые выходят на ринг! Они полны решительности, они действуют, вырываясь вперёд прыжками, как лесные барсы! Но из-за поворота возникают коричневые, их неизвестно что угораздило присоединиться к гонке... Безумие! Итак, цвет элиты! Граждане Фоллз-сити, у нас на ринге небывалая ситуация! Займите места, слабонервные лишаются звания фанатов боя! Посмотрите, какой накал!

Нахал, а не накал, потому что камень бросить первым долго решались не только иудеи. Стекло в окне медленно опустилось, и на боковое зеркальце легла рука, увешанная побрякушками. Женское личико надменно сморщилось при виде чужого автомобиля, застывшего у колонки картиной Уорхолла.

- Клёвая тачка, девчонки! Радио в ней есть?..

- Есть! – Кейт присоединилась к склоке, указывая на антенну, неуверенно покачивающуюся над багажником. – Вы чего думали?

- Киска, отвали, я лесбосом не занимаюсь... – шевелюра незнакомки была окрашена в зелёный цвет, с красным по кайме. Кто-то в «камаро» зажёг фонарь, поэтому видимость была хорошая. Как раз для полётов. На Американской Гордости... – Чего уставилась, черноголовая?

Джон фыркнул, занимая лежачее положение. Шатенка перегнулась через него, давая отпор бесцеремонности.

- Отсоси палец!

- Слушай, ты, вдовствующая шлюха...

- Какого чёрта?

- Не хамите девушке. – Брэндон скинул ладонь рокерши с дверцы «Королевы», дело принимало весёлый оборот. Кровь, бурлившая в жилах, рвалась наружу синяками и царапинами... а у него как раз в аптечке пусто.

- Сучий потрох, ты на кого ногу поднял?! – заросший бородой и повязанный платком выродок из пиратов дохнул на него перегаром. – Молчи!

- Чёрт! Чёрт, Том, пусти!.. – Лана усмехнулась. – Я ей покажу, заразе!

- Алена, уйди от окошка. Разобьёшь!..

- Поганые щенки...

- Робби, да перестань! Эти идиоты в своей развалюхе ещё зубы показывают!.. – рокерше тоже было настроения не занимать. Замок «камаро» едва держался на соплях, гневно потрясаемый оскорблёнными пассажирами. – Кретины! Вы у меня щербатыми останетесь, хромыми и косыми до конца жизни!

- Хлебальник заткни!.. – выпустил дежурную реплику Джон.

Как в упражнении для начинающих музыкантов: «быстро, быстрее, ещё быстрее, темп увеличивается, как только возможно», с обеих сторон сыпались оскорбления и ругательства, многоэтажными наслоениями угрожающие побить рекорды. «Сукины дети» отводили душу, поминая Бога и мать любыми способами. До кулаков дело не доходило, но обе машины, едва не соприкасаясь боками, постанывали на рессорах, как корабли в бурю.

Том восторжённо взвизгнул.

- Грязные твари! Двадцать баксов в зубы, и будете асфальт мордой чистить!

- А-а-а, посмотрю я... Достанете вы нас! Кишка слаба! Опрокинете чан со гудроном и в нём же утонете... чёрт, придурки! Отсоси, детка!.. Брэндон, трогай!

Волей-неволей оказавшись в положении объездчика диких лошадей, парень вжал педаль газа до упора. Мотор взревел, как пойманное в силок чудовище, жутко вывернулись передние колёса, и запахло жжёной резиной. «Королева» оставила позади преследователей, обдав их облаком выхлопных газов. Тёмной стрелой метнувшись на шоссе, она заскользила к кювету, но Брэндон вывернул руль, возвращая ей нормальное положение и отпечатав на дороге рифлёные следы.

- Уа-а-ау!..

- Жми давай, пусть гадёныши умоются!

- Давай, малыш!..

- Ты же крут, Тайсон! Не подведи!..

И снова из небытия возникло ощущение, которое было на катке в первое свидание... на базе рокеров, откуда он еле убежал, прихрамывая. Чуть ноги не переломал!.. на вышке «пожарников» Фоллз-сити... Привкус опасности, замешанный на том, что в большой литературе называется "внутренней дрожью”. Барабанная дробь не передала бы обалденное напряжение, проходившее через душный салон машины... Панорамное зеркало было повешено так, что он мог видеть сидящих сзади. Вытягивая шею, как волчонок на псарне, Брэндон нашёл глаза Ланы и жадно ухватился за их точное отражение. Ему казалось, что сейчас может произойти чудо, и они очнутся где-нибудь в самолёте над жарким тропическим городом... или в норвежских фьордах, управляя лодкой... посредине бесконечности. Да, да, люблю! Он машинально прибавлял скорость, и стрелка спидометра неохотно ползла с пятидесяти миль на шестьдесят... с шестидесяти на семьдесят... Трясясь на неудобном сиденьи, слишком далеко отодвинутом назад, Брэндон жалел о том, что не может вытереть лоб – холодные мелкие бисерины стекали на виски... Чёрт, надо было выпить ту бутылку коньяка, что звякала на днище – и проблем не было бы. Искорки сзади превратились в белые круги. Призрачный свет фар ударил в лицо, и мальчик крепче уцепился за руль. Кожаная поверхность холодила, но не успокаивала. Эффект жёсткости, сгустка нервов и крови, алкоголя, брутальности и резкости... Он умел хвататься за соломинку, чтобы выплыть – но тут было другое. Любовные мечты были внезапно выставлены за дверь... Брэндон опять оказался на месте «зайца», ведущего свору собак... Размётка ярко-жёлтым лимонным лучом мозолила глаза. Спасти бы шкуру... Рваные на кусочки, наркотические сны... Он вскрикнул, когда машину тряхнуло на кочке, и голос его был затравленно-хриплым... По следам шла кучка пьяных мародёров, но... чёрт возьми, не так он представлял себе гонки на выживание. Не с ними соревноваться надо было, показывая свою «самость», мужское «я»... Немного сбавив ход, Брэндон повернул влево. Перед машины угрожающе вильнул. Двигатель громко зарычал, раздалась серия газовых «выстрелов». Драться и ругаться не трудно? А на такой скорости можно в телеграфный столб влететь... или зубы обломать! Н-н-на! Получи!..

- Не трусь! – Джон почувствовал его настроение, как обратный полюс магнита. – Добавь ход!.. – он умел группироваться даже в дурном настроении. Может быть, потягивая спиртное...

- Задница не чужая, своя!.. – Том скрипнул зубами. – Эти сволочи никогда нас не сделают. А если сделают, мы облажаемся по первое число...

Брэндон перевёл взгляд на спидометр. Стрелку давно лихорадило, а теперь просто зашкаливало. Тёмный остов «камаро» маячил на хвосте агрессивным сторожевым псом. Туман, чаще появляющийся в низинах и болотистых краях, граничащих с лесом, проглотил целый участок шоссе, и парню на ум снова пришло сравнение с канатаходцем, только теперь на тонкой ниточке. Уняв подрагивающую нижнюю челюсть, он свёл брови и дёрнул ручку скоростей.

- Тем уродам с откидным верхом хорошо... Брезентовую крышу унесёт, и хрен кто из них её удержит...

Толчок средней силы вывел «форд» почти на обочину. Со скрежетом заскользили колёса. Девушки в один голос ахнули, а крутые ребята разразились новой очередью ругательств. Их схема «вышел, покурил, закончил разговор» ничуть не страдала от упорства дорожных хулиганов и помятого крыла. Записи бардов, транслируемые сумасшедшей радиостанцией Орегона, сменялись хитовыми песенками...

- Хреновы черти! Сволочные хреновы черти! – Брэндон вздохнул, уперевшись взглядом в панорамное зеркало. Оранжевый, голубой и фиолетовый огни плясали сзади нервным ансамблем. Рёв мотора перекрыл включённый на полную мощность приёмник.

- Э-эй!..

- Свиньи! Не вырветесь!.. – Джон стукнул кулаком по водительскому креслу. От неожиданности мальчишка подскочил. Внезапно «камаро» затормозил, словно подбитый вражеский лётчик, и ушёл на просёлочную дорогу, которая была обозначена косо висящей вывеской... В нос ударил запах разрезанного арбуза; Брэндон проклял своё воображение. Цветные размытые пятна сменились ритмичным миганием, сменой красного и синего. Похоже на галлюцинации, или приклеенные картинки снов... Вой сирены оглушил их, потому что Том открыл окно, выбрасывая бутылку на обочину.

- А! Полиция!.. – Кейт вздрогнула, её белокурая подружка судорожно вцепилась Брэндону в рукав. Первый раз в жизни он был готов послать прекрасную даму к чёрту на кулички. Спину ощутимо поджаривали прислужники ада, корча рожки и высовывая вилы. Он пробовал дружить с законом... но... такое превышение скорости не расценивается на захолустных хайвеях, как детские штучки.

- Прибавляй скорости, ковбой!..

- Мы перевернёмся!

Устойчивые восемьдесят миль. Хорошие восемьдесят миль. Неизменные восемьдесят миль. Если четырёхцилиндровый мотор этого подержанного «форда» выдержит, он будет возносить молитвы страховой компании зубных техников всю оставшуюся жизнь. Обещаю тебе, Джуд. Пусть меня на порог в церкви не пускают! Не создан я для того, чтобы брать интервью у служебных собак в синих фуражках... Буду чистить ботинки на углу 5-й авеню! Голые, реально зазубренные столбы неслись мимо него, как кардиограмма чахлого сердечника.

- Брэндон, останови! – Лана хорошо чувствовала опасность, и ей он не побоялся бы признаться, что боится. Отпустить потные ладони – и уедут они в поле... шесть человек в эпицентре взрыва... их жизни пойдут на растопку большого, эдакого домашнего очага. Небрасские степи только тогда и хороши, когда в них не водятся волки... Копы! Мечта поэта!.. Овощи в тюремной столовой... только этого ему и не хватало... Вой сирен был бесперебойным, как зудящий комар у щеки. Ему хотелось показать средний палец, что Брэндон и сделал.

- На следующем повороте заворачиваешь. – Джон положил руку ему на шею мастерским захватом, которые демонстрируют здоровяки на соревнованиях по арм-рестлингу. Чёрт, задушит ещё, «вожак»... Ты обязан мне, малец, и самое время тебе об этом напомнить. Жизнью обязан, ведь это я познакомил тебя с ней. Ты курил моё курево и пил водку. Я болел за тебя только потому, что ты презрительно отказывался от танцев, предпочитая наблюдательную позицию за столиком. Ты любишь красоток. Так люби и настоящие мужские развлечения... Будь мужчиной! Слушай меня, старлёт... – Там будет деревянная хибара.

Звуки были пронзительными, как тонкий, острый клинок, сверлящий мозг. Чёрт... чёрт, чёрт! Отвращение к глупой ситуации охватило его так, как раньше затоплял азарт.

- Я же ни бельмеса не вижу!

- Это ничего. Они тоже ничего не видят в тумане. O’K, я тебе говорю... Знаешь, бывают щенки-слепыши? Защищающие американскую идею? Маши флагом... Вперёд!

Гортанные интонации были близки к животным. Брэндон напугался. Ты меня обведёшь вокруг пальца, и потом я же получу пинок в задницу... Дерьмо! «Горячо звучащий парень живёт здесь»! Дача свидетельских показаний – не самое приятное дело.