Оттенки серого. 3. Темные комнаты

...И солнце уже встало, 

Друзья разошлись.
Приятная усталость, и мы снова одни.
И все, что нам осталось, посмотри -
Немного смерти,
Немного любви.

Billy's Band

Я можу віддати
Сни,
Я можу сказати
Ні,
Я можу не знати
Правильних слів.

М. Бурмака

* * *

1.

На краю света, на краю земли
Синие розы в замке цвели.
Зверь тут не бродит и птах не поет,
Лишь звезды над замком ведут хоровод.

Хрустальный замок до небес,
Вокруг него дремучий лес.
Кто в этот замок попадал,
Назад дорогу забывал.

(интерпретация)

* * *

В детстве я увидел ангела. Мне года три было, и естественно, никто мне не верил. Слишком уж редко человек способен что-то запомнить в таком возрасте. Но я ее видел. Она была прекрасна - ангельски, именно так. Как же иначе.

Она подошла ко мне при свете дня когда я сидел на лавочке в гордом одиночестве, уже в то время напрочь не умея находить с людьми общий язык. У нее была очень белая кожа и очень белые волосы, много белых волос. Не слепящих, не как снег, а теплого молочного оттенка, оттенка света. Не слепящих - светящихся. Она так долго меня рассматривала, будто никогда раньше не видела детей. Потом она мне улыбнулась, наклонилась, а я сделал шаг навстречу, чтобы дотронуться до этих сияющих волос.

Не знаю, что случилось потом. Помню голос матери (Льюис, я долго буду ждать?!!!), порыв ветра и... россыпь блесток в воздухе, тающих как звезды перед рассветом. Ангел стал светом, а я смог только зачерпнуть рукой эти блестки и не разжимать кулак до самого дома. Но там ничего не оказалось. Совсем ничего.

Я вырос в мире, где монстры - обычная вещь, где на каждый город по две власти, и еще неизвестно, какая из них авторитетнее. В этом мире найти клуб, где не толкают наркоту, более экзотично, чем увидеть там вампира. В это мире нет ангелов, а есть существа, которых называют лайтами, и пусть их природа все еще неясна, ангелами их давно уже не считают, как не считают вампиров демонами. Моя дочь растет в этом мире. И все равно я рассказываю ей на ночь мою сказку про ангела - пусть это был всего лишь лайт, всего лишь сон, на то она и сказка.

Об одном я жалею - что не запомнил ее лица.

* * *

Все истории о странных существах похожи одна на другую.

* * *

Через стеклянную дверь мне было видно, как шеф говорит по телефону. Я попытался проскользнуть, но был замечен, и резкий жест в моем направлении значил одно - войди, но не мешай.

- Нет проблем, - чуть ли не пел он в трубку, и я навострил уши. Никогда не слышал у него такого голоса. - Никаких проблем. Сегодня он будет у вас. Да. Надеюсь, что вы ошибаетесь. Всего вам наилучшего.

Шеф нежно положил трубку, будто один ее стук способен покоробить слух кого-то на той стороне провода, и повернулся ко мне. Странный голос. Еще более странный взгляд. Очень на него не похоже - будто кот, перевернувшийся на спину и подставляющий брюхо почесать.

- Стоун, это преотлично, что ты здесь. - Он махнул кому-то за моей спиной. - Пирс! Куда тебя понесло! Едешь вместо Стоуна туда, где утопленник!

Пирс открыл было рот, начиная возмущаться, но шеф вернул лицу его родное выражение, и качать права Пирсу расхотелось. Он бросил на меня недобрый взгляд и начал ожесточенно рыться в столе, срывая злость на папках с завязочками.

Я не задавал вопросов, наблюдая, как глаза шефа снова заливаются елеем.

- Съездишь к Дэшилу Уинтерсу. Его телохранитель говорит, что ночью их дом пытались поджечь.

- Удалось? - сказал я без энтузиазма.

- Нет, но отреагировать мы обязаны.

Я подумал и все-таки спросил:

- Почему я? Здесь полно мелких шатается без дела, а у меня утопленник.

- Во-первых, утопленник теперь у Пирса. А во-вторых, Дэшил Уинтерс хочет детектива. Надеюсь, мне не нужно тратить время на "в-третьих" и объяснять, что ты единственный свободный детектив в отделе.

То, как он произносил это имя, отвлекло меня от вопроса "почему не Пирс". Не мог представить, что он умеет говорить с придыханием. Спорить с шефом не имеет смысла, когда он что-то решил, и в этом он схож с миллионами других шефов, и не только в полиции. Одно я уяснил с ходу - Дэшил Уинтерс, кто бы он ни был, обычно получает то, что хочет.

А кстати.

- Кто он?

Шеф чуть кофе не поперхнулся и даже осторожно отставил его на край стола. Еще пять секунд этих округлившихся глаз - и я поверю, что умудрился не знать что-то попроще, чем таблица умножения.

- Ты серьезно?

Я кивнул.

Шок, однако же, прошел быстро.

- Ну, в принципе, ты можешь и не... ладно. Просто странно, что ты даже не слышал это имя. Не думал, что в этом городе есть кто-то, кто никогда не слышал про Дэшила Уинтерса.

- И кто же он?

- Он... владелец "Темных Комнат". - Шеф так это сказал, будто затруднялся объяснить мне природу Дэшила Уинтерса, вообще как-то его идентифицировать. Владелец "Темных Комнат". Этого достаточно. - Знаешь, Стоун, я сам бы с удовольствием поехал, но дел невпроворот. Неделька выдалась на редкость... И чем ты недоволен? Любой на твоем месте был бы счастлив выше крыши.

С чего бы?

- Тогда почему я?

- Почему, почему. По кочану. - Кажется, я начинал выводить его из себя. - Не забивай мне голову всякой ерундой! В общем, будь поласковее и веди себя хорошо. Дэшил очень... необычное существо.

Эта фамильярность от меня не укрылась, но я не подал виду. Такая сбивчивая речь была для него не более характерна, чем кровожадность для буддийских монахов, он говорил, будто думал о чем-то далеком. Будь поласковее? - мне это не послышалось? И с каких это пор шеф, сбиваясь с ног, несется удовлетворять чье-то "хочу"?

- То есть?

- Что? - переспросил он, наконец фокусируясь на мне. Ей-богу, он начинал меня пугать.

- Вы сказали "Дэшил очень необычное существо". Почему вы назвали его существом?

Он махнул на меня рукой, как на назойливую муху.

- Да я... в переносном смысле. В общем, сам увидишь... И какого ты вообще к словам цепляешься? Делай, что тебе говорят, и не хрен демагогию разводить, я с тобой уйму времени теряю. Дуй отсюда.

Он взглянул на телефон, опять сползая в нирвану. Неожиданно это начало меня развлекать. И вместо того, чтобы выяснять, хочет ли этот Уинтерс детектива или он хочет детектива Стоуна, я брякнул:

- Три отгула.

- Что?! - рявкнул шеф и на мгновение снова вышел из ступора. Но как только я подумал, что перегнул палку, он вдруг ответил:

- Два. И не торгуйся, не на базаре! Езжай немедля, не заставляй себя ждать и будь добр, сделай больше, чем в твоих силах. Не ленись. Я обещал все в лучшем виде для наших щедрых налогоплательщиков.

- Ехать-то куда?

- Бель-Эйр. Не заблудишься.

Бель-Эйр. Ну естественно. Почему я не удивлен?

Он почти вытолкнул меня за дверь, и я вышел, заинтригованный по уши. А самое интересное то, что на самом деле имя казалось мне знакомым. Чем-то очень знакомо, как старый сон. Настолько давний, что вспомнить его нет никакой возможности.

Мимо пронесся Пирс, едва не сбив меня с ног.

- Хэнк, подожди! - я загородил узкий проход между двумя столами. - Один вопрос. Утопленник уже никуда не уплывет.

- Чего тебе? - сказал он недобро.

- Кто такой Дэшил Уинтерс?

Удивительно. Оказывается, это имя способно вызывать не только эйфорию. Пирс так на меня посмотрел, будто я выдал отборную брань как минимум слов из десяти, не прерываясь, да еще в разгар католической мессы.

- Ты его не знаешь? - переспросил он.

- Нет. Зачем мне спрашивать?

Теперь его взгляд выражал другое - будто он вдруг обнаружил у амебы центральную нервную систему.

- Надо же... ты вырос в моих глазах, Стоун. Непомерно.

Пирс отодвинул меня с дороги и прошел. Пока я анализировал сказанное, с другой стороны подкралась детектив Шор и попыталась изобразить захват. Вот только врасплох меня давно уже никому не удавалось застать - последней в этом преуспела моя бывшая жена три года назад.

- Гад ты, Стоун! - сказала Шор, отдышавшись, когда я вполне понарошку завел ей руку за спину и уложил, извините, рожицей на стол. - Хоть бы раз поддался!

Честно говоря, Кортни Шор, в девичестве Николсон, и есть та кошка, которая перебежала между мной и Пирсом, хотя смысла в этом не было ни грамма. С ней мы всегда были только друзьями и никогда не вспоминали, как однажды выпили немного больше, чем следовало. Но Пирс почему-то был уверен, что я украл у него сердце Кортни, хотя она состояла в средней счастливости браке с детективом Шором из "нравственных". Полгода назад они разбежались и спокойно работали в одном здании, это никому не казалось странным, а Пирс по-прежнему винил меня во всех грехах. Учитывая, что за глаза она называла его задохликом, у Пирса не прибавилось бы шансов, даже срази весь отдел атипичная пневмония. В принципе, его можно понять. Шор не единственная девушка в нашем отделе, но только она ведет себя как свой пацан, выглядя при этом как material girl. Она никогда не унижала свою женственность, умела носить форму до черта сексапильно и напоминала Мисс Конгениальность скорее после, чем до преображения. Плюс рыжие волосы, кокетливо завитые наверх, и плутовские серо-зеленые глаза.

- Если я сломала ноготь, ты труп. Чего это ты цеплялся к Пирсу?

Я вздохнул.

- Да уж не от хорошей жизни. Шеф посылает меня к Дэшилу Уинтерсу, и даже не удосужился дать точный адрес.

О. Знакомый взгляд, дай Бог понять, что он значит. Одно очевидно - Шор мгновенно подобрела и сейчас наверняка простила бы мне все сломанные ногти.

- Ой, как здорово... Хочу с тобой.

- Да я не против.

- Шеф против, загрузил по самые "не балуйся", - вздохнула она томно. - Завидую белейшей завистью, хоть посмотришь на него. Бесплатно. Так ты что, не знаешь, где он живет?

- А почему я должен знать?

- Хотя бы потому, что это особняк Магнуссена. С ним-то ты знаком.

На мгновение я опешил. Вопреки здравому смыслу с каждой минутой я понимал все меньше.

- Джея? Младшего? При чем тут Джей?

- Джей тут ни при чем, Стоун. Я имела в виду старшего Магнуссена, его покойного батюшку.

- Чего-то я не понял. Магнуссен умер, разве особняк теперь не принадлежит Джею?

Шор издала короткий смешок и покачала головой.

- Ну ты те-емный, дружище. Тьма кромешная. Слушай, у меня есть пара минут проглотить не жуя булочку и залить сверху кофе. Пошли посидим, шеф тебя не съест.

- Он сказал, это срочно.

- Он это не подумав сказал. - Шор подошла к своему столу, достала из него какой-то журнал и сунула в сумку. - Идем. Уж кто-кто, а Дэшил Уинтерс при свете дня уж точно никуда от тебя не денется.

* * *

Мы сели прямо за стойку, и, подстрекаемый Шор, я набрал номер, который узнал у секретаря. Ответивший мне голос не предвещал ничего хорошего ни тембром, ни интонациями. Его звали Бруно - очень подходящее имя. Даже после того, как я представился, лояльности ему не прибавилось, а когда я спросил, когда мне лучше подъехать, вообще покрылся броней и шипами.

- Мистер Уинтерс будет очень признателен, если увидит вас в семь, - сказал он таким тоном, будто я отсидел за терроризм и пытаюсь проникнуть в Пентагон.

В семь. Вот черт. Но вместо "это далеко за пределами моего рабочего дня" или "это мне не подходит" я неожиданно ляпнул:

- Договорились.

Судя по тому, как грохнула трубка, телефонному этикету Бруно никто не учил.

Я вздохнул, сложил руки, как в молитве, и повернулся к Шор:

- Дорогая, умоляю, забери Александрию из школы. Твой должник на веки вечные!

Тот текст, что после "умоляю", она произнесла со мной в унисон.

- Мне надо быть в Бель-Эйр в семь, - закончил я, - ни черта не успеваю.

- Говорила же, что он ночной зверек. Что с тобой делать... - Шор показала ровнейшие зубы в улыбке (бабла отвалила немерено, я-то знаю). - Такая моя женская судьба. Кто-то едет к Дэшилу Уинтерсу, а кто-то сидит с детьми.

Я подумал, что Лекси тоже будет не в восторге от того, что придется снова сидеть с миз Шор, но озвучивать не подумал, чтобы не пришлось искать другую няньку. Да после того, что произошло с ее матерью, моя дочь мало от чего в восторге.

- Прежде чем поехать, мне не терпится узнать несколько вещей. Во-первых, из какой сферы деятельности этот мой объект. Во-вторых, почему его имя заставляет людей, в частности тебя, мурлыкать и вести себя неадекватно. А в-третьих, почему он живет в особняке Магнуссена?

- Но-но, - Шор постучала пальцем по столу. - Разговорчики! А то сейчас начнем разбираться, во-первых, откуда такой живой интерес, хотя ты послан по пустячному делу; во-вторых, кто заплатит за мой кофе, а в-третьих...

- Ладно, вымогательница. Я, к твоему сведению, все равно заплатил бы.

- Тогда мне еще пирога, - улыбнулась Шор. - В этот раз забьем на фигуру. Итак, с чего начать, Стоун?

- Начни сначала. Сфера.

- Считай... что сфера обслуживания.

Она произнесла последнее слово так, будто облизывала шоколад с конфетной обертки.

- Ты с ним знакома?

- Я? - Она откровенно рассмеялась. - Если бы. К сожалению, я столько не зарабатываю. Но однажды оказалась в нужном месте и в нужное время, так что имею о нем визуальное представление, так сказать, а натюрель.

- Продолжай, - сказал я, потихоньку начиная догадываться, к сфере какого именно обслуживания относится Дэшил Уинтерс.

Шор зажгла сигарету. Она редко курит, но в этот самый момент ей будто необходимо было вставить что-то в рот.

- Очень эксцентричный молодой человек...Многие даже считают, что он один из деток ночи, и на полном серьезе.

- Почему?

- Почему? Яркая внешность, сильная светобоязнь и полное отсутствие сексуальной ориентации, - снова рассмеялась она и крепче прикусила фильтр. - Убойная смесь. У него фэйс красивой девочки и при этом очень мужская стать; такие как он - просто беда для мужчин среднего возраста. И для женщин всех возрастов. Ты спросил, отчего я мурлычу?

Шор раскрыла сумку, шлепнула передо мной глянцевый журнал и раскрыла его не глядя.

- Ответ получен, Стоун?

Я посмотрел на фото.

Там была реклама ресторана "Темные Комнаты", но я не смог ее оценить, потому что не смыслил в рекламе, это раз, и потому что обратил внимание лишь на один ее элемент - это два.

Снимок был довольно темным, как будто при съемке использовался минимум света. Я увидел парня лет двадцати от силы с узкой черной повязкой на глазах и безо всякого выражения, темные волосы зачесаны и собраны сзади, так, что даже длины не видно. Только юное лицо с кожей слишком светлой для Лос-Анджелеса, оно было снято так, будто выплывало из темноты. По форме почти треугольник, сужающийся книзу, но скруглившийся на грани острия... и поразительно красивые губы, ей-богу, если бы я увидел такие у женщины, то влюбился бы, даже будь она стервой или непроходимой дурой. Оказывается, не важны ни форма, ни цвет, просто никогда прежде я не думал, что губы могут быть такими бледными и одновременно выглядеть... рельефно. Хотя, учитывая его профессиональную принадлежность, неудивительно. В общем, впечатление у меня было несколько иное, чем у Шор - может быть, мужского в этом лице было и мало, но женского, на мой взгляд, еще меньше. Вроде, и то и другое - и ни одно из них, это было... необычно. По меньшей мере. Будто присутствие обоих начал освобождало его от каждого из них.

Я моргнул и только заметил, что Шор все это время не сводит с меня глаз, наблюдая за реакцией.

- Видел бы ты себя, - сказала она почти злорадно.

- Зачем повязка? - проигнорировал я шпильку. Если реагировать на все шпильки Шор, свихнуться можно.

- Фотовспышка. Я же сказала, он не переносит света.

- Так почему ты уверена, что он не нежить?

- О Господи. Ну видела-то я его днем, так что это сто процентов. К тому же он ненавидит любой свет, а вампиры электричество боготворят. Жить без него не могут, это все знают.

Я еще раз взглянул на фото. Интересно, какие глаза прилагаются к этому лицу? Хотел бы знать.

- Нравится? - спросила Шор невинно. - Не грузись, всем нравится. Как я уже сказала и как ты сам видел, такому экземпляру почти невозможно ни в чем отказать. Посему переходим к третьему твоему вопросу, а именно, к мистеру Магнуссену, нашему бывшему мэру.

Я уставился на нее.

- Он что?...

Шор пожала плечами со всем возможным изяществом.

- Не знаю, врать не буду. Но одно я знаю точно - Магнуссен оставил завещание в пользу Дэшила Уинтерса. Отписал ему тот самый особняк на Бель-Эйр и неприлично большую сумму денег. Строго говоря, почти все.

- Ни фига себе... - Я действительно был в шоке. - Представляю, как на это отреагировал Джей...

- Ну, тебе лучше знать. А пока дела обстоят так, как есть, и ни про какие пересмотры завещания я не слышала.

Ну и Шор, не детектив, а публичный сплетник. Я знал, к кому обращаться. И почувствовал почти облегчение, когда она спрятала журнал, театрально прижав его к груди, как фанатеющая школьница.

- Интересно, как он попал в этот бизнес...

- Очень просто, - мгновенно отреагировала Шор, хотя это была просто мысль вслух. - Имя Агнес Берлинг тебе знакомо?

- Да, знакомо. Сутенерша, кажется?

На мгновение в моей памяти мелькнуло бесцветное натянутое лицо первой фрау третьего рейха. Никакой косметики и не поддающийся определению возраст. Агнес Берлинг, кратковременная мачеха моего приятеля Джея "Младшего" Магнуссена и мать другого приятеля - Клинта Кейна. Кейн жил на ее деньги, пока перекраивались его наркотрафики, но считал ниже себя и почти не общался. Правда, раз мы заказали у нее девчонок на мальчишник Младшего. Джей нас тогда здорово отматерил и как обычно пригрозил огненной геенной, куда через пару стопок мы благополучно и отправились.

- Правильно кажется. Она не просто сутенерша, она была профи. Не в смысле шлюха, шлюхой она никогда не была - рожей не вышла, а вот бизнесменша на все сто. Лучшая мамаша в городе после ареста Хайди, элитная можно сказать, но увы, далеко не лучшая мать.

- Откуда такие сведения?

- Знаешь, побыть замужем за офицером "нравственного" отдела иногда бывает полезно. В общем, Берлинг Дэшилу не родня, он вроде подкидыш. Но она его воспитывала чуть ли не с рождения... что, впрочем, не помешало ей воспользоваться его такими чудными данными в полной мере. И даже больше. Много лет и много денег, действительно много.

- Насколько много?

- По полста штук за сеанс - впечатляет? И поскольку это немногим по карману, ты даже не представляешь, какие имена в списке его клиентов.

- Например?

Шор оглянулась, как в шпионском фильме, и привстала, чтобы дотянуться до моего уха.

- Лавиния Ш-ш-ш...

"Мэр?!!" - произнес я одними губами, чувствуя себя старой сплетницей среди других старых сплетниц в провинциальной парикмахерской. Не хватает только бигуди и старомодных сушек-колпаков.

Шор кивнула и назвала еще пару имен, сделавших информацию просто бесценной для самой желтой прессы. Одна из них недавно с триумфом вернулась на широкий экран и сразу отхватила "Оскар", другой недавно баллотировался в сенат, и весьма успешно. Третья - одна из подававших большие надежды молодых певиц, остановившаяся, впрочем, на единственном платиновом диске и теперь лениво пожинавшая лавры на всех возможных тусовках города. Не кисленько.

- Весьма... И сколько ж ему было, когда все началось?

- Лет одиннадцать.

- Сколько?... - Желание сплетничать улетучилось, я с трудом проглотил комок в горле и сразу подумал о Лекси. Ей восемь, и я точно оторву башку любому, кто посмотрит на нее не под тем углом. - Ничего себе. Ее бы посадить всерьез и надолго.

Я сказал "посадить", имея в виду "пристрелить", и Шор понимающе кивнула.

- Она и сидит. Вернее, лежит - в пяти футах под землей. Это мне растрепал Хэнк Пирс, он закрывал ее дело - сердечный приступ. Тогда мы с ним и видели Дэшила Уинтерса. Качок-телохранитель привозил его в участок, они оба, кстати, как свидетели шли. Ему было, наверное, восемнадцать, после ее смерти он "отошел от дел" и открыл "Темные Комнаты" - ты слышал о них?

- Это куда ходят с собакой-поводырем?

- Не утрируй. Сразу видно, что не бывал, хотя это и неудивительно - там запредельные цены. Космические, вполне под стать его прежним расценкам. И все равно полно клиентов, как и прежде. Я слышала, там очень особенная атмосфера... и если она такая же особенная, как владелец, я пожалуй не пожалела бы ползарплаты за чашку капуччино. Короче говоря, за все платил Магнуссен и все два года от смерти Берлинг до своей собственной смерти не отпускал Дэшила ни на шаг.

Я вспомнил Магнуссена-старшего год назад, когда видел его в последний раз после долгого перерыва. Он здорово похудел и не выглядел особо счастливым. Хотя я не могу похвастаться, что много помню с той ночи. Возможно, от него я и слышал имя Уинтерса, возможно, он что-то и говорил мне, но... это был второй в моей жизни реальный провал в памяти до самого утра. Первый был после сэйшна в честь окончания полицейской академии, и я проснулся в постели с двумя девушками, на которых обещал жениться. Во второй раз я проснулся дома. Больше я не видел Магнуссена, а через год он покончил с собой. Для верующего человека это действие по меньшей мере подозрительно, однако расследование ни к чему не привело. Я даже не знаю, было ли оно вообще.

- Вот такие дела, - подытожила Шор. - Ну все, мне пора, увидимся вечером.

- В холодильнике полно еды, - я чмокнул ее в щеку. - Не скучайте.

- Да уж соскучишься тут. Я буду ждать тебя с большим нетерпением, чем окончания Санта-Барбары, и если ты не расскажешь мне все в подробностях, можешь больше на меня не рассчитывать!

Провожая взглядом элегантно убегающую на высоченных каблуках Шор, я подумал, сколько раз уже это слышал. Она не особенно любит детей, но с Лекси более-менее ладит. К тому же я не злоупотребляю, и в конце концов, для чего нужны друзья?

У меня были еще два часа, и теперь я точно знал, на что их потратить.

* * *

- Привет, Джей, это Льюис.

- Какой, бляха муха, еще там Льюис?!

- Стоун.

- А!!! - гневно заорала трубка прямо мне в ухо прежде, чем я догадался ее отодвинуть. - Ах ты блядский сукин сын, да чтоб ты сдох!!! Е*ть-колотить!!! Это надо выкинуть такое, я от тебя не ожидал, растуды твою в качель!!!

Джей Магнуссен в своем репертуаре. При всей своей религиозности, он никогда не считал за грех обложить кого-то трехэтажным, если это, по его мнению, заслуженно. А заслуживали у него все подряд. Я понятия не имел, о чем он - в конце концов, ярость благородная могла быть вызвана совершенным пустяком, вроде того, что я давно не появлялся. Между прочим, это можно было сказать и о нем. Последний раз мы виделись как раз на том самом мальчишнике почти двадцать лет назад, потом перезванивались, но вот уже несколько лет от него не было ни слуху ни духу. Я не был на похоронах его отца и до сих пор жалею. Может, из-за этого весь сыр-бор?

Скорее всего, да.

- Чтобы одна нога здесь, другая там! - доносилось между тем из трубки. - Жду!

Поскольку адрес он мне не сообщил, я сделал вывод, что искать его нужно там же, где и раньше. Я добрался до Малибу минут за двадцать, включая пробки - знакомый чудный домик, полезно все-таки иметь небедного папашу. И наверное, очень обидно, когда он оставляет кучу денег не тебе - прямо процесс Анны-Николь Смит. Только без процесса.

Изменился он мало - те же сто с лишним килограммов при двух метрах роста, только морда краснее, а на затылке роскошная плешь, окруженная рыжим кустарником. Его отец был так же высок, но строен, светловолос и по-мужски хорош собой, так что Джей унаследовал от него только рост и фамилию. На самом деле его имя Эрик, как и у отца, Эрик Магнуссен. А Джей - это Джуниор. Младший. И хотя имя Эрик неплохо шло к его статуре викинга, никто никогда его так не звал, боясь остаться без башки. Нрав у него тоже был соответствующий, и я даже слегка побаивался, полезет он обниматься или сразу зарядит в челюсть.

Обошлось. Джей заволок меня в дом и сразу же выставил из бара столько бутылок, что я явно зря расслабился.

После ненавязчивого трепа об общих знакомых и супруге (Джей, как и отец, женился рано, в семнадцать, на прихожанке той же церкви и с тех пор уже много лет с завидным упорством пытался быть мужем и отцом) я осторожно пособолезновал насчет Магнуссена, чем вызвал насупленность рыжих бровей и угрозу стакану с виски лопнуть в мощной ручище или, что хуже, у меня на голове.

- Не ожидал я от тебя, Стоун, - почти прорычал он. - Как ты, бляха муха, мог?!

Я пожал плечами и виновато потупился, полагая, что этот ответ подойдет ко всему, что бы он ни имел в виду.

- Ты общаешься с Кейном? - неожиданно сменил он тему, что меня совсем не обрадовало.

- Нет, я не видел его лет двадцать, с тех пор, как он уехал в Вегас. Говорят, он выиграл в "Танжере"?

- Он заимел миллионы, это все, что я знаю, - Джей с вызывающим стуком отставил стакан. - В "Танжере" или на своей грязной наркоте, меня это не колышет.

- Я думал, вы видитесь.

На самом деле я так не думал. Единственное, что их связывало - временное помрачение рассудка Магнуссена-старшего, когда он сошелся с Агнес Берлинг, держательницей борделя и матерью Кейна. Тогда они ненадолго стали сводными братьями, но это было очень, очень давно.

- Ни черта, - В первый раз за все время - на похоронах. Он же, мать его так, получил компанию, ты знал?

Я знал, хотя понятия не имел, каким образом Клинт Кейн смог уговорить Магнуссена отдать ему "Магнус". После смерти первой жены, матери Младшего, Магнуссен прожил с Берлинг несколько лет, когда Джею и ее Клинту было по десять, но потом они расстались из-за, мягко говоря, несоответствия морального облика супруги и религиозных мировоззрений мужа. На удивление, кратковременный брак с "мадам" не помешал Магнуссену впоследствии стать мэром, а Берлинг с успехом процветала в своей "сфере обслуживания"... но сейчас разговор не об этом. Просто Магнуссен прекрасно знал, что из себя представляет Кейн, и даже пытался его воспитывать, пока Берлинг не заявила, чтобы он занимался собственным сыном и не лез не в свое дело. Но ей самой не было до него дела, и Клинт Кейн продолжал свой путь вниз, пока не настал один прекрасный день.

И вот в этот прекрасный день, через много лет после того, как Кейн якобы выиграл в "Танжере" да и остался в Вегасе прогуливать миллионы, он явился к бывшему отчиму. И результат встречи - "Магнус". Магнуссен ее даже не продал, просто отдал - и это было более чем странно.

Хотя не более странно, чем то, что я узнал о нем сегодня.

Одно я знал точно - у Джея я об этом спрашивать не стану. Еще многих болезненных тем мне нужно коснуться, чтобы выводить его из себя в самом начале из-за тупого любопытства.

- Кейн все тот же? - спросил я только.

- Его не узнать, лощеный хлыщ. Знаешь, что он говорит направо и налево? Не поверишь. Он сказал, что перед тем выигрышем на него снизошел свет.

Последнюю фразу Джей произнес с отвращением. Да я и сам плохо представлял Клинта Кейна, на которого снизошел свет - если только он не имел в виду героиновый приход. Для меня до сих пор было загадкой, что у нас могло быть общего, я ведь всерьез не считал другом ни буйнопомешанного на религии Джея, ни тем более насквозь подонка Кейна, у которого сроду не было ничего похожего ни на честь, ни на совесть. Но когда тебе семнадцать и ты просто играешь с ними в боулинг по выходным, редко задумываешься.

Взгляд упал на часы, показывающие шесть, времени особо не осталось, и я пошел ва-банк.

- Расскажи мне про Дэшила Уинтерса.

Предсказуемая реакция. Джей рявкнул и швырнул стакан об стену, даже в то самое место, что я и думал.

- Не произноси это имя в моем доме!!! Этот маленький ублюдок, мать его так!!! Да как земля носит такую мерзость, ё... в рот, сын какой-то бляди подзаборной и сам такая же...

Джей вдруг замолк на самом крещендо, а я заинтересовался еще сильнее. Ругая Дэшила Уинтерса, он между тем ни разу серьезно не оскорбил его, так, как был способен. Не употребил даже тех слов, которыми сплошь и рядом пользуются просто так, ни по поводу его социальной принадлежности, ни ориентации, ни личных качеств. Не помню, что могло остановить Джея, возжелавшего назвать кого-то х...сосом или ё...ным в рот - что касается последнего, то сейчас он даже не имел в виду собственно процесс, а просто сказал для связки слов. Не зная Магнуссена-младшего, я подумал бы, что он боится, но я его знал. А если так, я бы хотел увидеть человека, которого боится Джей.

А если это не страх, то все еще интереснее. Тем более что "подзаборные бляди", как он выразился, не берут по полста тысяч за сеанс.

- Это правда, что твой отец оставил ему деньги?

Он посмотрел на меня почти с ненавистью.

- А то ты не знаешь.

- И ты не опротестовал?

- Да какое там. Эта хитрая сволочь, царствие ему небесное, - Джей перекрестился, - внес какой-то пункт, по которому я потеряю свою долю наследства, если подам в суд на этого выблядка. Да не нужны мне ни его хреновы бабки, ни дом, Божьей милостью проживем, меня просто бесит то, что ОН ИХ ЕМУ ОСТАВИЛ!!!! Твою мать, совсем умом рехнулся, сначала отдает компанию Кейну, потом это! Ей-богу, Стоун, он просто съехал с катушек!

Как выяснилось, Божья милость включала в себя пакетик акций разных компаний, что составляло совсем некислый капиталец в год. И гараж, полный машин, и этот роскошный дом на пляже были тому подтверждением.

- Скажи, а... у них правда что-то было? - спросил я осторожно. Джей скривился, будто куснул кайенского перцу, - я видел, что он очень хотел бы ответить утвердительно, да, да, да, потому что это очевидно, но... Честность Джея, как и прочие качества, тоже была патологической, я не помнил, чтобы он хоть раз соврал даже по пустяку. И потому он ответил:

- Не знаю.

- То есть ты не в курсе м-м... их отношений?

- Н-нет. Ни хрена я не знаю на самом деле. Отец ни в чем ему не отказывал, не мог расстаться, как с с-с...собачонкой. После смерти старой твари Берлинг он перетащил его к себе на Бель-Эйр, купил ему это дрянное заведение, обдираловку. Хочешь свой ресторан - на! Хочешь лимузин на шести колесах - бери! Хочешь звезду с неба - устроим!! И это бывший мэр!

Я хмыкнул. Знал бы он о нынешнем мэре миз Шеннон, образце добропорядочности в глазах избирателей. Ей едва исполнилось сорок, двое взрослых примерных детей, внуки-близняшки, все это мы видели в роликах и на плакатах три года назад, во время выборов. Очень мило. Да, вот куда идут деньги налогоплательщиков... Неожиданно я подумал о собственном шефе, но судя по тому, что он у нас меньше двух лет, клиентом мог быть разве что в "обдираловке". Хотя, если все клиенты "Темных Комнат" относятся к Дэшилу Уинтерсу так же трепетно, как мой шеф, вероятно, они невозможно опечалены его переходом на тренерскую работу...

При всем при этом грех, который совершил Магнуссен, полезши в петлю, все равно перекрывает все его прежние мыслимые и немыслимые прегрешения, пусть даже он завел бы себе гарем на тридцать душ обоего пола. Джею следовало бы подумать над этим.

Будто заглянув мне в голову, он сказал неожиданно серьезно и без экспрессии:

- Я думаю, он виноват в смерти отца.

- Дэшил Уинтерс? В каком смысле? Думаешь, это было убийство?

- Убийство, самоубийство, неважно, он все равно виноват. Ты знал старика, и что, думаешь, он способен был? Да никогда он не взял бы на душу такой грех. - Джей снова перекрестился. - Ему стукнуло пятьдесят три, когда я в последний раз видел его нормальным, именно тогда Берлинг и познакомила его с этим... отродьем. Четыре года прошло, Стоун. Четыре чертовых года мой отец превращался в рухлядь, два до того, как сдохла эта шлюха, два после... А после ее смерти год вообще пошел за три...

Я снова вспомнил Магнуссена в ту ночь год назад, когда так сильно нализался. Да, он имел не лучший вид, но развалиной не выглядел. Возможно, его и съедала грусть-тоска, но этого явно недостаточно, чтобы хороший католик полез в петлю. Тут глубоко что-то не так, а может, не так уж и глубоко.

- Ты хотел поджечь дом Уинтерса? - спросил я в лоб.

От неожиданности Джей заморгал, как ребенок. Будто и не было этих двадцати лет, и всем нам снова в среднем по шестнадцать, совершенно несочетаемая компания - будущий коп Стоун, мальчик-мажор Магнуссен-младший и сын "мамаши" Кейн. И я спрашиваю Джея, не он ли спер портфель учителя английской литературы.

- Нет, - ответил он растерянно. - Как ты мог подумать такое? Это не его дом, а мой! Я там родился и никогда не поджег бы его, даже вместе с убийцей! Ты мне веришь?

И я поверил. Пока что.

Возможно, за двадцать лет человек способен научиться лгать в глаза.

- Послушай, - сказал я, поднимаясь, - если у меня будет возможность, я постараюсь обо всем разузнать. Мне был не безразличен твой отец, и я действительно хотел бы понять, что толкнуло его на такой шаг.

- Благослови тебя Господь, - Джей с чувством стиснул мне руку. - Знаешь, мы с Сарой и детьми хотим уехать. Этот город проклят... город с ангельским названием, где уже двадцать лет не видели ни одного ангела, точно проклят. С тех пор сюда сползается вся нечисть, и никто не замечает, чтоб их разорвало. Но мы-то с тобой знаем?

Имел он в виду кого-то конкретно насчет нечисти или говорил в общем - не берусь утверждать. Я уже и забыл, что верующие всерьез считают лайтов ангелами. А как еще можно воспринимать существ из чистого света, хоть ненадолго, но очищающих души от грязи - научно говоря, забирающих негативную энергию взамен на ощущение мира и покоя? Может, так оно и есть. Может, поэтому их исчезновение из нашего города с ангельским названием многие считают признаком грядущего апокалипсиса?

Через много лет после своей единственной встречи с лайтом я прочитал много литературы о них, и это было будто курс астрономии для дикаря, считавшего звезды глазами богов. Тайна стала ближе, а оттого понятнее, и образ из детства притупился - я мог сто раз повторять, что видел ангела, но в глубине души уже не верил в это. Я видел лишь лайта, существо, способное сохранять человеческую форму, но с такой нестабильной структурой, что от любого прикосновения рассыпается в свет. А Джей верил только в то, что хотел. Пожалуй, он был единственным католиком, который не вызывал у меня раздражения проявлениями веры - может, потому, что при всех своих недостатках был искренен на все сто. И уверен, что Бог все видит и в случае чего разберется, что его слова и действия преследуют лишь благие цели.

Уверен, он не раз испытывал сожаление, что крестовые походы остались в прошлом.

* * *

2.

Вечером как-то, с охоты на лис
Ехал дорогой той молодец принц.
Замок стоял в тишине под луной,
Путника звал он на отдых ночной.

Хрустальный замок до небес,
Вокруг него дремучий лес.
Кто в этот замок попадал,
Назад дорогу забывал.

На пути к Бель-Эйр я раздумывал, а не спятил ли Магнуссен в действительности - во всяком случае, передача компании Кейну и самоубийство говорили в пользу этого. Но оставался еще третий наследник - Дэшил Уинтерс, и я решил оставить построение версий до знакомства с последним паззлом этой картинки.

Я хотел быть пунктуальным, но ремонт дороги был не в курсе, и пришлось опоздать на десять минут. Особняк Магнуссена я знал, хотя никогда не бывал внутри. Я нажал кнопку, и услышал в динамике знакомый мрачный голос:

- Вы опоздали.

- Прошу прощения, - почти огрызнулся я, - наш единственный вертолет был занят.

- У нас нет вертолетной площадки, - ответил он, и я так и не понял - то ли это была шутка, то ли у Бруно нет чувства юмора вообще.

Визуально он оправдал все мои надежды и даже немного сверх того. Такая себе добротная помесь Брюса Уиллиса с Вином Дизелем, башка гладкая, как попка младенца, челюсть квадратная, а глаза такие же мрачные, как и голос. Ему очень шло быть телохранителем и еще больше - быть Бруно.

- Проходите, - буркнул он, и мы вошли в дом. - Оружие есть?

- Естественно.

- Сдайте.

Я взглянул на Бруно и увидел, что он точно не шутит.

- Ни в коем случае.

Он медленно вдохнул и сжал кулаки, от чего мышцы под кожаной жилеткой заходили ходуном - да уж, судя по униформе, он начинал карьеру в где-то стрип-баре на Сансет. Единственная вещь, которую я не мог объяснить - пара резинок для волос, надетых на запястье. Бруно при его прическе они уж точно ни к чему.

- Мистер Стоун, вы что, собираетесь здесь в кого-то стрелять?

Я смотрел на него спокойно, не отводя глаз и не кроша зубы в песок от ярости. Он был примерно моего возраста или на пару лет моложе - может, лет тридцать пять. Но то, что я не ношу кожаные жилетки на голое тело, не означает, что я зря хожу в спортзал. И то, что он накач, не значит, что я не вырублю его одним ударом.

- Детектив Стоун, - поправил я его негромко. - Я здесь по долгу службы, а оружие - часть этого долга, и вы по долгу вашей службы обязаны это понимать. И если вас или вашего хозяина это не устраивает, я могу удалиться прямо сейчас.

Бруно не отвел глаз, но моргнул. Не знаю, чем, но я его, кажется, очень раздражал. А может, нервировал. А может, пугал или все вместе - кто может знать, что скрывается в его стероидных мозгах? В любом случае, он честно провел меня через холл по лестнице чуть не до самой двери, почти дыша в затылок, и отпустил в свободное плавание, только когда до нее осталось метра два.

Пока мы шли, количество лампочек на стене все уменьшалось. "Девяносто девять лампочек на стене, - проносилось у меня в голове, - ...одна погасла, осталось девяносто восемь... Девяносто восемь лампочек на стене...". Я испытывал неясные чувства - то ли раздражение, то ли нервозность. То ли страх. Но позади был Бруно, и за я дверь шагнул довольно смело, только вот к тому, что там увидел, совсем не был подготовлен.

Там оказалось темно, абсолютно.

По инерции я сделал шаг вперед, и дверь позади захлопнулась на пружине, как в старом плохом фильме ужасов. Тьма, она разная бывает, а эта была кромешная, такая, что хоть открой глаза, хоть закрой - никакой разницы. И в этой тьме играла музыка, очень тихо, но я разобрал - "Лунная река", песня из "Завтрака у Тиффани". Кто-то здесь не любил громких звуков так же, как и яркого света. И еще в этой тьме был запах, вернее сочетание запахов - сладкое и горькое. Ваниль и миндаль.

И еще в этой темноте было... сокрушительное ощущение мира. Похожее я испытал, когда видел ангела и когда впервые взял на руки Лекси, больше ни разу. И вот сейчас. В самом странном месте для этого.

Я стоял, замерев на месте, секунд пять, будто получил между глаз. Потом просто решил, что дольше не протяну, и сказал:

- Есть тут кто?

- Есть, - ответил кто-то. Так близко, что меня шатнуло назад, и я едва подавил рефлекс схватиться за пистолет. Блин, я думал, что у меня нервы попрочнее будут...

- Я детектив Стоун.

- Я знаю. Сейчас.

Дверь за моей спиной вдруг очень легко подалась, вопреки ужастиковым нормам, впустив немного света, и теперь я видел силуэт, движущийся в этой тьме с непринужденностью кошки или любой другой ночной сущности. Зажглась одна лампа, потом другая, потом еще - их было много, но они не давали достаточно света. И не должны были. Я наконец отпустил дверь и вошел, пытаясь осматриваться и в то же время глядеть под ноги.

Ковер заглушал шаги, и скоро я перестал бояться споткнуться - здесь и без того было на что посмотреть. Первое впечатление - комната безумного шахматиста, абсолютно монохромная. Потом я понял, что ошибаюсь. Никаких клеток, острых углов, все больше изгибы и плавности. Никаких привычных ассоциаций с черно-белым - монашки, пингвины, далматинцы, домино... Только диван напомнил мне касатку, но при ближайшем рассмотрении черный не был черным, а белый - белым, это был скорее очень темный синий и молочный. Не знаю, как назвать этот цвет - темная синь, слишком темный для синего, но синее черного. Он не особо шел этой комнате. Будь здесь лампы дневного света, выглядело бы полным хай-тек, но при матовом освещении этот стиль лучше смотрелся бы или в пастельных песочных тонах или в бордельно-красных. Вообще-то я никогда не хотел быть дизайнером интерьеров, а теперь думаю, что зря.

Последний паззл картинки Дэшил Уинтерс не был частью интерьера - интерьер был его частью.

- Садитесь, детектив Стоун, - сказал он тихо, указывая на диван-касатку. Сам он был в кресле напротив, круглом и похожем на половинку яичной скорлупы. Я сел, очень осторожно, почти на ощупь, но не из-за недостатка света, а преимущественно потому, что смотрел в упор перед собой.

Что сказать? Фото было бледной копией оригинала, без всяких сомнений. То, что Шор назвала яркой внешностью, на деле было впечатляюще, но на любителя - без повязки его лицо оказалось совсем в стиле аниме, огромные глазищи и километры острых ресниц. Волосы завязаны в хвост и перекинуты через плечо - на фоне темной одежды я терял их где-то на уровне груди, не знаю, сколько их там еще. Нос очень тонкий, на губах немного больше цвета, и каким образом они не терялись при таких глазах - загадка сочетаемости. Удивительно, но некоторые вещи я видел в полумраке довольно четко.

И еще моя подруга-детектив очень метко выразилась насчет отсутствия ориентации, ее просто не было и все. Не знаю, как такое возможно, но я на это смотрел.

Музыка еще играла, фоново, и от этого очень психоделично. А я обнаружил, что пялюсь на него безотрывно, только когда услышал:

- Я не сильно похож на Холли Голайтли, правда?

Это вызвало у меня смешок, и он тоже улыбнулся. Улыбка ему не шла - она была какая-то неправильная, или же у него просто было мало практики. Он потянулся, чтобы пожать мне руку - ладонь была тонкой, однако рукопожатие до хрена мужское. Хрустнуть не хрустнуло, но кольца оставили отпечатки. Я разглядел только одно, на большом пальце - серебряное с широким греческим узором.

- Вы просто сидели в темноте? - спросил я неожиданно.

- Да нет, - он кивнул на столик, - я читал. Фильм в сравнении с романом очень так себе.

Даже без света я догадался, что там "Завтрак у Тиффани". Моя жена очень любила экранизацию и вечно пересматривала ее в те немногие дни, что мы виделись, но я был с ним согласен - в фильме взбалмошная, но трагическая героиня превращалась в банальную, хоть и очень милую девочку по вызову. Хотя сейчас интересовало меня совсем другое.

- Без света? В смысле, вы читали - без света?

- Свет мне только мешает. Я могу его переносить в разумных дозах, но когда читаю при свете, глаза быстро устают. А вот телевизор - настоящая проблема, обожаю его, но уже через два-три часа просто слепну.

Он повернулся, чтобы включить еще одну лампу, и я увидел его профиль. Совсем другая личность - маленькая горбинка на носу и очень упрямый подбородок. Тот еще характер. Лицо вернулось в фас - мягкость и плавность. Двуликий Янус, это только внешности касается?

- Что вы можете сказать по поводу поджога? - спросил я наконец. Он едва пожал плечами.

- Его не было. Бруно спугнул этих людей и нашел канистру с чем-то горючим, вот и решил, что дом собирались поджечь.

- А вы что думаете? У вас есть враги?

Он коротко рассмеялся, холодным эльфийским смехом, и я подумал, что это он делает еще реже, чем улыбается.

- Враги? Не знаю. Честно.

- А как насчет друзей?

- У меня нет друзей, детектив Стоун, - сказал Дэшил вполне спокойно. - Я не так уж много знаю людей.

- В этом городе?

- Вообще. Я редко выхожу из дома. Действительно редко.

- Тогда, может, кто-то из ваших...

- Бывших клиентов? - помог он мне без тени напряжения. - Некоторые из них до сих пор испытывают ко мне противоречивые чувства, но это же не повод поджигать дома.

- Вы знакомы с младшим Магнуссеном? - решил я стразу расставить все точки.

- Джей довольно импульсивный, но вряд ли способен на такое. Я же говорю - противоречивые чувства не повод.

- То есть... - я чуть не удавился собственным языком, - вы хотите сказать, что Джей Магнуссен ваш клиент?..

- Был им, - ответил Дэшил. - Раз. После этого мы не встречались.

- Бред.

- Спросите его, если хотите. Если вы знакомы, то знаете, что он не умеет лгать.

Я был в шоке, но спросил:

- Как это вышло? То есть - я не могу представить, чтобы Младший пришел в заведение Берлинг по доброй воле.

И тем более расстался там с пятьюдесятью штуками - это я подумал.

- Он искал отца, мистера М. А нашел меня.

- Тогда почему все прекратилось?

- Это не совпадало с его... убеждениями, если вы меня понимаете.

Я кивнул - это единственное, что я понимаю.

- Джей очень хороший человек, хотя немногие о нем того же мнения. Целеустремленный, прямой, честный, может, излишне прямой, но не нам судить, может ли быть прямота излишней.

- Его мнение о вас не так... позитивно.

- О, его мнение? Может, иногда он и груб, но это просто защита, единственная форма протеста, доступная ему, и дальше он не заходит. Его очень пугает то, что он не может контролировать, как и многих людей. Но Джей все же сильнее своего отца и смог просто уйти и не вернуться... - Дэшил едва улыбнулся, просто вздрогнули кончики губ. - Ну, этому очень способствовало и отсутствие наличных. Мистер М все-таки иногда проявлял волю.

- Я знал старшего Магнуссена, - сказал я наконец. - У нас с ним было гораздо больше общего, чем с Джеем... пожалуй, могу сказать, что мы были друзьями.

- А. Личное. - Он слегка наклонился ко мне, и свет на секунду упал на все лицо, но глаза по-прежнему оставались темными. Хотя я был уверен, что они не черные. Может, цвета темной части комнаты. - Я это знаю. Мистер М говорил мне о вас.

Вот этого я совсем не ожидал.

Слишком много непонятного. Слишком много тайн для одного дня. Я поймал себя на мысли, что хотел только посмотреть, и частично мое любопытство удовлетворено. О профессиональном я сейчас даже не думал.

- Что за отношения у вас были? - спросил я, где-то на заднем плане констатируя, что лезу совсем уж не в свое дело, и тем более не в то, ради чего сюда пришел.

- Он заботился обо мне, - пожал он плечами. Все его жесты были очень скупыми и оттого притягивали внимание. - Когда Агнес умерла.

- Миз Берлинг? До этого она заботилась о вас?

Дэшил кивнул.

- И вам кажется нормальным такое обхождение?

Он взглянул на меня будто с удивлением.

- Агнес меня вырастила, это самое малое, чем я мог отплатить ей за заботу. Когда мало на что способен, делаешь то, что лучше всего получается. Так говорила Агнес. К тому же она берегла меня, действительно берегла.

- Интересно, как? - спросил я почти резко.

- Она... как это говорится?... заламывала цену, да? - ответил Дэшил невозмутимо. - Делала мало... доступным. Не отпускала больше чем на день, а за два-три дня брала тройную оплату. Это, знаете, очень... сужает круг.

Да, все ж лучше, чем каждый день ублажать незнакомцев, не зная, что у них на уме. Если называть это выбором.

- А сейчас кто о вас заботится?

- Бруно. И Глэм Оливейра, она тоже здесь живет. Глэм вам понравится, она очень хорошая.

Ну, если миз Оливейра так же общительна, как Бруно, то я не стал бы надеяться...

В ту же секунду дверь приоткрылась, и мощная фигура заслонила проем. Мне в голову пришла абсурдная мысль - Бруно просто услышал свое имя, через все закрытые двери, хотя Дэшил даже не повысил голос. Абсурд. Но с каждой секундой верилось все больше.

- Попроси Глэм сделать кофе для меня и детектива Стоуна, ладно? Пусть он забудет все, что раньше так называл.

Бруно кивнул и исчез. Уверен, в мечтах он сыпал в мою чашку цианид, и при миндально-ванильной ауре этой комнаты я этого даже не замечу.

- У вас превосходный телохранитель.

- Бруно любит меня, - он снова пожал плечами, будто добавить было нечего. - Он работал на Агнес, а теперь у него больше никого нет, как и у Глэм. Им просто нужно о ком-то заботиться, и мне с ними очень повезло.

- Вам что, все равно, кто о вас заботится?

Это было снова немножко резко, но я все же пришел узнать, что произошло с Магнуссеном. Нет, кажется, я понял, что - с ним произошел Дэшил Уинтерс. Не понял только, как именно это привело его к смерти.

Дэшил соскользнул со своего кресла, и на мгновение мне показалось, что запах миндаля перебил ваниль, острой горькой волной. Запах синильной кислоты, запах смерти. Я едва уследил за тенью, когда он оказался рядом, на диване-касатке, и свет лампы выхватил из темных глаз синий отблеск.

- Мистер М очень хороший человек и был так добр ко мне, детектив Стоун, - заговорил он негромко. - Хоть это и противоречило его взглядам на жизнь. Он не мог меня оставить на произвол судьбы, и это вызывало в нем внутренние конфликты, но поверьте, если бы я хоть на секунду предположил такой исход... будь я уверен, что, избавившись, меня он станет счастливее... Я ничего не смог бы изменить. Правда. Вы его знали. Он был крепкий орешек.

Я кивнул. Это не приближало меня к разгадке, но приближало... куда-то еще. Дэшил едва заметным движением отбросил сколотые волосы назад через плечо, и я увидел в его ухе штук семь серебряных колечек, по всему краю. Но об этом я подумать не успел - вдруг что-то звонко щелкнуло и почти беззвучно упало на ковер.

- Ой, - сказал он. - Прошу прощения.

Машинально я наклонился, чтобы поднять это - рука нащупала большую заколку-полукруг со сломанным автоматом, часть которого исчезла в неизвестном направлении. Дэшил наклонился тоже... и его волосы обрушились между нами беззвучной лавиной.

Эффект был похожий. Никогда не думал, что их может быть так много. Они будто лились нескончаемым потоком, очень прямые, без малейшего намека на волнистость, как у китайских женщин, и длиной наверняка не выше пояса, потому что при склоненной голове достали до пола. Тяжелый шелк, переливающийся почему-то красным, они не распадались на пряди, будто сотканные вместе. Только в этой близи я рассмотрел в них тонкие красные волосинки на всю длину, а остальное черное отливало синевой, такой же темной, которой я не мог придумать имя. Это длилось не больше секунды, но в моем сознании затянулось на половину жизни. Она казалась лучшей, эта половина, пока длилась. Пока длилась.

- Почему красное? - прошептал я не думая - первое, что пришло на ум.

- На ваших волосах оно было бы белым.

До меня даже не сразу дошло, что он имеет в виду седину. Если так, то ее немало...

- И как вы... с ними справляетесь?

Это был не праздный вопрос. Если вы растите восьмилетнюю дочь, которую раньше причесывала мать, то поймете меня без труда.

- Я - никак. Бруно как-то справляется, ему по душе с ними возиться. И Глэм - иногда она их заплетает как свои, но на это уходит слишком много времени. А у Бруно так не выходит. Хотя он старается.

Желательно было мне уже и отодвинуться, но я не мог себя заставить. Неожиданно, в первую очередь для себя, я протянул руку и дотронулся - прядь скользнула мне в ладонь, как живая. Она была тяжелой и густой, переливалась муаром и на ощупь абсолютно непередаваемая - будто сон, который забылся. Что-то изменилось в ходе моих мыслей на короткий момент, но мозг это что-то обрабатывать отказался в предшоковом состоянии. Мы живем в мире мистики, и это была мистика, слишком явная, неотсегомирная, чтобы ошибиться - не какая-то банальная похоть или страх, а полноценный магический импульс. Темный ли, светлый - неизвестно, в комнате почти без света трудно чувствовать свет. Не знаю, что было в моих глазах, когда я их поднял, но в его синей тьме оно отразилось как испуг.

- Не пугайтесь, детектив Стоун, - сказал он и подался назад - прядь выскользнула из моих застывших пальцев, оставив ощущение пустоты и миндальной горечи. - Вы в порядке. Просто я...

Я взглянул поверх его головы и увидел Бруно.

Выражение этого лица могло отрезвить кого угодно, я уже подумал, что секунда - и он уронит поднос. Вот это был страх. Натуральный страх, не ревность, не злость. Хотя потом появилось и то, и другое.

- Мне нужно позвонить, - произнес я, выговаривая слова, как заика после курса терапии.

- Возвращайтесь скорее, кофе остынет, - ответил Дэшил вполне дружелюбно, будто не обращая внимания, что руки у Бруно трясутся, и чашки реально под угрозой.

Я вышел, вдохнув воздуха, и набрал Александрию. Голос в трубке был мягко говоря нерадостный.

- Когда ты приедешь? - спросила она безо всяких приветствий.

- Скоро, детка. Миз Шор тебя накормила?

- Угу.

- Она там?

- Смотрит Опру. Позвать?

- Не надо. Я уже скоро, Лекси. Целую тебя.

- Угу.

Я вздохнул. Разговор с дочерью немного вернул меня в колею, хоть и не в полной мере. Дверь закрылась неплотно, но был слышен только голос Бруно - и немудрено. Кажется, он гремел что-то про беспечность и "мы его совсем не знаем". Что отвечал Дэшил, слышно не было, но это возымело действие, потому что Бруно вдруг прекратил орать. Выдержав минут пять, я вошел.

Бруно занимался тем, что заканчивал плести из его волос косу толщиной мне в руку, тугую, чтобы уже ничего не развалилось. Когда он наклонял голову, я разглядел длинный шрам от ножа над ухом, будто кто-то пытался срезать с Бруно скальп. Он снял с запястья резинку, чтобы закрепить все (вот, значит, зачем он их там держит, как мило...), и на мгновение на его лице мелькнуло трогательное выражение, менее уместное там, чем икона в синагоге. Правда, оно сразу же сменилось привычной угрюмостью, но Боже мой, если я так же выгляжу, когда причесываю Лекси - впору застрелиться.

- Бруночка, - сказал Дэшил почти ласково, - не сердись, пожалуйста. Нам с детективом Стоуном нужно закончить разговор.

"Почти" - потому что за этой ласковостью что-то было, что-то даже жесткое. Бруно вышел, не взглянув на меня и не пререкаясь. Не знаю, о чем они здесь говорили, но это подействовало.

Я в нерешительности застыл посредине комнаты, опасаясь приближаться, но Дэшил снова переместился в кресло, уступая мне диван.

- Кофе, детектив.

Я взял чашку, руки уже не дрожали. Кофе был действительно потрясающий, к сладко-горькому аромату вокруг прибавился острый запах пряностей, корицы и еще чего-то нездешнего.

- Перед тем как... - начал он, будто не зная, как сформулировать мысль, чтобы я понял. - В общем, вы в порядке, не пугайтесь. Дело во мне, я так... действую на людей. Просто, наверное, хочу вам понравиться.

Я отпил кофе, чтобы не отвечать. И, все же не совсем понимая, о чем он, подумал, что ему совсем незачем прилагать усилия, чтобы понравиться.

- Передайте миз Оливейра мое восхищение.

- У вас будет такой шанс, детектив Стоун. Разве вам не нужно поговорить со всеми в доме?

- Да, конечно... но у меня совсем нет времени.

- Приезжайте когда хотите, здесь вам всегда рады. Поговорите с Глэм, с Бруно. Не обращайте внимания, он очень хороший человек, просто в жизни ему пришлось нелегко. Ему нужно время научиться доверять людям.

Я просто поражался способности Дэшила во всех подряд видеть очень хороших людей. Не мудрено, что за ним надо присматривать.

Он провел меня до двери и даже вышел за нее, но чем дальше, тем ярче было освещение. Поэтому он просто пожал мне руку в этой полутьме. А когда я разжал свою, вдруг спросил, не отпуская:

- Хотите знать, что говорил о вас мистер М?

Я молчал, вдруг снова начиная волноваться.

- Он говорил, что вы самый надежный человек, которого он встречал за всю жизнь. И только вам он мог бы доверить самое дорогое.

- Он... преувеличивал, - ответил я наконец.

- Не думаю. До встречи, детектив Стоун.

Моя рука проскользнула через кольцо его сжатых пальцев, и Дэшил Уинтерс исчез за дверью, порхнул в темноту, как ночная бабочка. М-да, каламбур... Бруно даже не посмотрел в мою сторону, и я направился к машине в каком-то странном полуподвешенном состоянии, чувствуя стук сердца под самым горлом.

Пожалуй, кофе все же был слишком крепким.

* * *

Когда я вошел, Шор сидела внизу на диване, лопала поп-корн и смотрела телик. Увидев меня, она мгновенно потеряла интерес к тому и другому.

- Где она? - спросил я с порога.

- У себя в комнате, все в порядке. Уже девять, Стоун, что ты там делал два часа?

Я плюхнулся рядом и чмокнул ее в щеку.

- Спасибо, ты сокровище. На самом деле не знаю, что я делал. Общался. Там странно летит время.

- Рассказывай!

У нее даже глаза горели. Ну, если она так же реагирует на Санта-Барбару...

- Что?

- До чего вы дообщались.

Я пожал плечами.

- Не знаю, Шор. Я пытался понять, что он такое, и не скажу, что успешно. Я хотел выяснить, почему умер Магнуссен, и результат тот же.

- Но ты же не считаешь, что съездил зря?

Я сделал паузу. Нет. Вовсе нет.

- Нет, не считаю, и надеюсь, что в следующий раз разберусь лучше.

- Так будет и следующий раз? - оживилась Шор. - Это классно. Держи меня в курсе.

- Если будет о чем.

- Не прибедняйся. Ты у нас коп, испорченный мозгами, и во всем разберешься. Я в тебя верю.

Да, я так и планировал. Завтра пробью по базе насчет Бруно и этой Глэм Оливейра. Узнаю подробности смерти Берлинг. Может, дойду и до Магнуссена. Дело закрыто, но я хочу разобраться, хотя... я даже не до конца понимаю причину, почему так этого хочу. Может, пойму и это.

Я проводил Шор и поднялся к Александрии. Она уже дремала, пока я сидел рядом и смотрел на нее, но когда хотел уйти, в полусне протянула ко мне руки и обняла за шею.

- Спокойной ночи, милая.

- Ты так пахнешь... - пробормотала она сонно.

- Как?

- Вкусно... - Она все не отпускала руки. - Полежи со мной, чуть-чуть, мне так нравится, как ты пахнешь...

Вот это да. Раньше Лекси засыпала только с матерью, а теперь лишь просила меня оставить открытой дверь и включенным свет. Это было впервые с тех пор, как мы остались одни.

Я прилег рядом, и она уткнулась мне в руку.

- Сладкое. Сон. Мне сейчас такой снился, синий... темно-синий...

- Почему синий? - переспросил я, вздрогнув, но она почти заснула.

- Потому что... сумерки синие...

Это была колыбельная, которую пела ей Натали - "сумерки синие, темная ночка, спи, моя звездочка, спи, моя дочка"... А я даже слов толком не знал. Я просто закрыл глаза, все еще чувствуя окутывающий аромат - больше ванили, чем миндаля, и заснул в уверенности, что увижу синий сон. Сумеречный синий, вот как называется этот цвет - когда не день и не ночь. Twilight"s blue... как же там было?... twilight"s blue, night is dark... sleep my baby, little star... Так, кажется.

Цвет сумерек и сон-травы.

Мне было немного страшно лишь оттого, как я хотел этого сна.

* * *

3.

Звезды над замком ведут хоровод,
Днем замок спит, а ночью живет.
Конь будто замер у самых ворот.
Что в этом замке путника ждет?..

Хрустальный замок до небес.
Вокруг него дремучий лес.
Кто в этот замок попадал,
Назад дорогу забывал.

По идее у меня были отгулы, но я забежал на работу, чтобы порыться в компьютере и поехать в Бель-Эйр вооруженным. Не знаю, насколько это меня вооружило, и можно только надеяться, что информация пригодится.

Единственным живым родственником Агнес Берлинг кроме сына оказалась ее двоюродная сестра Барбара Мазур, проживающая в городе со странным названием Лодзь. При более внимательном изучении Лодзь оказалась аж в Польше, но я все равно решил позвонить ей - перед этим, конечно, спросив разрешения у шефа, передав привет от владельца "Темных Комнат" и намекнув, что это нужно для дела. И даже почти не соврал. Это оказалось проще, чем поднимать архив.

Трубку подняли на удивление быстро, и тонкий голос, будто находящийся у самого моего уха, выкрикнул:

- Слухаю?

С опозданием я сообразил, что сестра Берлинг английского может и не знать, но все равно сказал:

- Здравствуйте, пани Мазур, это вас беспокоит полицейский из Лос-Анджелеса, меня зовут...

- А?! - весело взвизгнула трубка. - Пан есть полицейский?!

- Басюня, кто то есть? - раздался мужской голос на втором плане. На удивление, они говорили по-английски, хотя и с диким акцентом.

- То пан полицейский из Беверли-Хиллз! - еще радостнее взвизгнула трубка прямо мне в ухо.

- Пан Аксель Фоули?! - заинтересовался голос. - Матка Бозка!

Я едва сдержал хохот, но пришлось убить не менее пяти минут за казенный счет, чтобы объяснить, что я не Аксель Фоули, и даже не Эдди Мерфи. Наконец пани Мазур со всем разобралась, и я спросил ее про сестру.

- Пшепрашам, а пан знал Агнесю? - уточнила трубка со скорбью. - У нее были еще проблемы?

- Что там, Бася? У кого там проблемы?

- Та ничего, то про Агнесю! И не встревай, пан полицейский звонит на межгород!

Как выяснилось, у несчастной Агнеси Осташенковой вечно были проблемы - я услышал о ее первом "пся крев" муже Кейне, который бросил ее, оставив без копейки с ребенком, потом о ее втором "ни на цо не годжны" муже Берлинге, который хоть и оставил ей отель, но посмел умереть, и о Магнуссене, который на ней даже не женился. Насколько я знаю, Магнуссен всю совместную жизнь потратил, чтобы ее уговорить выйти замуж и бросить свой грязный бизнес, но безуспешно. Я, конечно, этого не сказал, потому что сообразил, что пани Бася не в курсе насчет того, что отель - на деле бордель.

Параллельно с проблемными мужьями у Агнеси был проблемный сын - страшным шепотом, слышным до самой Варшавы, Басюня поведала, что "Клинтек", кажется, то ли принимал, то ли продавал наркотики и играл в рулетку на мамины деньги. Про сказочный выигрыш Клинта Кейна в Вегасе семейство Мазур тоже не знало, и я только возмущенно поцокал языком - вот негодник. Весь в отца-подонка.

- Скажите, пани, а у вашей сестры было больное сердце?

Возмущенный щебет позволил сделать выводы, что Агнеся была здорова как бык, надувала без насоса плавательный матрац, и ее скоропостижная смерть потрясла всех до глубины души.

- Пшепрашам, а пан полицейский бывал у Лодзи? - поинтересовалась вдруг пани Бася. Я сказал "нет", думая, что еще пять минут назад и не знал о ее существовании, но мою мысль перебил мужской голос:

- Басюня, спроси, а пан полицейский есть католик?

"Да", ответил я не думая, и тут в моем ухе столкнулись два восторженных голоса, говорящие одновременно. Я распознал "Юзек", "костел" и "проше пана", из чего сделал вывод, что "Юзек" - это пан Мазур, и они приглашают меня то ли в Польшу, то ли конкретно в Лодзь посетить какой-то "вельми пышный" костел. Сердечно поблагодарив обоих и пообещав воспользоваться приглашением, я наконец повесил трубку. Ох. Из этого сумбура я уяснил одно - возможно, смерть Берлинг не так естественна, как написано в отчете, а это могло иметь к делу прямое отношение. И еще странное чувство, что бедную Агнесю все-таки сильно не любили, потому что как ни возмущалась пани Бася на все ее негаразды, скрыть довольный тон она даже не пыталась и о сестре особо не скорбела.

Это я так оправдываю получасовое удовольствие, извлеченное из заокеанского трепа. Из того, что ждало меня дальше, извлекать удовольствие силой вряд ли требовалось.

Дэшил Уинтерс встретил меня чуть ли не в дверях - настолько, насколько далеко это было от света. На нем было надето что-то контрастное черно-белое, а волосы завернуты сзади в конструкцию, на вид очень тяжелую и объясняющую его королевскую осанку. Запах ванили окутал меня как знакомого, с почти незначительной миндальной горечью.

- Я рад, что вы приехали.

Я понятия не имел, почему он так рад, а еще меньше - почем рад я. Скорее всего, от возможности беспрепятственно искать ответы на свои вопросы. Дружелюбие этому очень способствует.

- Наверное, вы хотите поговорить с Глэм?

- Да, наверное. Она занята?

- Она вас ждет. Бруно, проводи детектива в комнату Глэм. Я буду ждать там же, где и вчера - вы ведь не уйдете не попрощавшись?

Я едва взглянул на него, пока мы шли по лестнице, хоть и сложно это было.

- Нет. Конечно, нет.

Из монохромной комнаты появился как всегда мрачный Бруно и указал мне на дверь в конце второго этажа, в то время как Дэшил нырнул за его спину и исчез в темноте. Когда я вошел, ароматы просто сбили меня с ног - Глэм Оливейра варила кофе.

Она производила сногсшибательно впечатление - египетское лицо, длинная шея туземки и экваториальная чернота, все это только подчеркивала ее прическа из мелких косичек, собранных наверху короной и навитых на золотые кольца. Одета она была весьма фривольно - прозрачный топ из золотистой ткани, закрывающий не так уж много, и шорты, отдающие на обозрение целую милю ног, будто вырезанных из черного дерева. Очень хороший человек Глэм Оливейра была у Берлинг стриптизершей и шлюхой, далеко не элитной, поскольку забавлялась наркотой. В личном деле говорилось, что ей двадцать пять, но у редкой темнокожей женщины можно угадать возраст на глаз.

- Угощайтесь, - сказала она и поставила передо мной чашку. Не знаю, от чего у меня сердце грохнуло - от предвкушения кофе, или от того, как она надо мной наклонилась. Не женщина - роскошь, хотя наркоманки, даже бывшие, и вызывают у меня естественное отвращение. На ее шее был надет золотистый стилизованный ошейник. Интересно, это аксессуар или такой же есть у Бруно?

- Я хотел бы задать вам пару вопросов.

- Пожалуйста, - ответила Глэм нейтрально, совсем без энтузиазма, хоть и без враждебности.

- Вы хорошо знали Магнуссена?

От этого имени она вздрогнула, как от удара плетью.

- Да. Я его знала.

- Как долго?

- Четыре года, - это было сказано без запинки. - Он не ходил к нам раньше. Тем более когда был мэром. Только когда Агнес познакомила его с...

Я не стал неволить ее произносить имя Дэшила и спросил:

- Вас удивило, что Магнуссен оставил мистеру Уинтерсу наследство?

Она не ответила, но я увидел, как дернулись ее скулы, будто от злости.

- Он ведь поступил довольно щедро.

- Щедро?!!!

Ой, как я поторопился насчет враждебности. За мгновение ее лицо будто взорвалось яростью, как оскал черной пантеры. Глэм тряхнула головой, и мне показалось - еще секунда, и ее прическа развалится, и косички взовьются вокруг головы, как ядовитые змеи Горгоны.

- Щедро?! Да гореть ему в аду за эту щедрость! Вы не знаете его, никто не знает его так, как мы!

Внезапно злость сошла, и темное лицо застыло, будто каменное.

- Прошу прощения, детектив, если вы слышите не то, что хотите. - С лица злость сошла, но не из голоса. - Я не думала, что мы будем говорить об этом. Мистер Дэш велел мне помогать вам, и я помогаю, но он не велел лгать.

- А если бы велел?

Она так на меня глянула, что и дурак бы понял - она за него в костер пойдет, не то что очернит себя ложью.

- Магнуссен был жестоким человеком, не от природы, но в силу несоответствия его желаний и убеждений. Хотя причина нам безразлична. Достаточно того, что он мог причинить боль, и преимущественно физическую.

- И причинял?

- О да. Его настроения постоянно менялись. - Глэм дернула плечами в раздражении. - Знаете, кто-то когда-то сказал: "Существование - это страдание, причина страданий - желание". Это про него. Он ненавидел... Ненавидел свою привязанность и бесился от этого. С ним не мог - и без него не мог. Потом ползал на коленях и просил прощения, но это до следующего раза. Я совсем не жажду говорить об этом.

- Тогда я спрошу у мистера Уинтерса.

Ее глаза снова загорелись злобой, первобытной, как звезды над ритуальными кострами родины ее предков.

- Да, спросите. Спросите про портсигар. И про щипцы для завивки. И про... - Глэм машинально коснулась пальцами лба и тут же опустила руки. - А лучше не спрашивайте, потому что это не ваше дело. Я говорю вам правду, Магнуссен не стоил и одной его слезинки, и если бы он сам не убил себя...

- Вы убили бы его?

- Нельзя сказать, что я об этом не думала, - ответила она спокойно, сложив на коленях руки с тонкими черными пальцами. - Еще кофе?

Я отказался и вышел, без единой мысли в голове. Прямо за дверью я наткнулся на Бруно - не знаю, подслушивал он или просто меня ждал. Он пошел рядом в гробовом молчании.

- Мистер Хадсон, то, что миз Оливейра сказала про Магнуссена, действительно правда?

Он остановился, не глядя на меня.

- Я не стану говорить, что он был чудовищем, - с неожиданной рассудительностью сказал он. - Но знаете, мне наплевать, что за человек он был и какие у него были мотивы. И что творилось у него в душе. Для меня важно, что он делал, и за что мы его ненавидели.

- А мистер Уинтерс к нему лояльнее.

- Мистер Дэш слишком великодушен для этого мира.

По его голосу я понял, что Бруно разделял желание Глэм прикончить Магнуссена, и все это резко переставало мне нравиться.

- Хотите сказать, Магнуссен был садистом?

Бруно взглянул на меня удивленно.

- Садистом? Я никогда об этом не думал. Нет, совсем нет.

- Значит, нет?

- В том смысле, в котором вы подумали, - нет. Он был более чем... традиционен.

Последние слова Бруно произнес, с трудом проталкивая сквозь зубы.

Мы молча прошли в монохромную комнату - хотя нет, она была сине-молочной. Все происходящее нравилось мне все меньше - я знал Магнуссена и представить не мог, что он может поднять руку вообще, и тем более на то, что любит. Но я и не мог представить Магнуссена, отдающего компанию Клинту Кейну. Я много нового узнал о нем за это короткое время, хотя до сих пор оставались вещи, трудно принимающиеся на веру.

Войдя, я остановился посреди комнаты. Дэшил глядел на меня из своего кресла, не предлагая сесть - наверное, что-то было в моих глазах.

- Вы говорили, что Магнуссен очень хороший человек, но не упоминали о моментах, когда он не был таким уж хорошим.

Его лицо было чистым, глаза - темными, разобрать невозможно.

- Он вовсе не был жестоким. Вспыльчивый, неуравновешенный - да, но не по-настоящему жестокий.

- А какая разница, если результат один?

- Ему это не нравилось.

- Не нравилось что? Простите, но я вообще не могу в это поверить. Он никогда никому не причинил бы боли, тем более без причины.

- У него она была, детектив Стоун.

И глядя на него, я готов был поверить. Она у него была, эта причина. Я с ней говорил, с этой причиной. Я на нее смотрел.

- А как на это реагировала Берлинг?

- Она не реагировала. Это очень дорого стоит, - сказал Бруно зло, но от быстрого взгляда Дэшила опустил голову и сделал шаг назад.

- А вы как на это смотрели?

- Это моя вина, детектив, - ответил Дэшил. - Как я могу на это смотреть? Я могу это лишь принимать.

- Вина?..

Я вдруг почувствовал, что устал. Устал не понимать, не иметь возможности объяснить, чего я хочу. Устал говорить на незнакомом языке и быть не в состоянии разобраться в деле, в котором от меня никто ничего не скрывает - только собери кусочки. Возможно, я просто хреновый детектив. А может, дело в личном интересе. Второе мне нравилось больше, тут надо было только отвлечься и собраться с мыслями.

- Я больше вам не нужен? - спросил Бруно за спиной почти с издевкой. - Оставим неудавшихся поджигателей в покое, кажется, вас больше интересуют другие вещи.

Я повернулся. Ненавижу, когда со мной говорят в таком тоне.

- Позвольте напомнить, я приехал по вашей просьбе и подумал, что вас это тревожит, мистер Хадсон. Не находите, что для такого большого дома одного охранника маловато?

Это было больное место, в которое я ткнул совершенно случайно. Бруно снова стиснул зубы так, что едва процедил:

- Да просто дурацкая сигнализация сработала. Кто бы заявлял в полицию из-за такой ерунды? Это был просто повод, чтобы...

- Чтобы что?

- Чтобы вы приехали.

Внезапно я вспомнил наш вчерашний разговор с шефом (ему нужен детектив или детектив Стоун?) и медленно произнес:

- Значит, вам был нужен именно я? Зачем?

- Посмотреть на человека, которому доверял даже такой параноик, как Магнуссен!

- Бру-но, - произнес Дэшил ровно, и на сей раз тот испарился. То, что заставило его исчезнуть, было под этой ровностью, как лава под земной корой, и на месте Бруно я бы тоже испарился. И поскорее.

Дэшил несколько секунд внимательно смотрел мне в лицо, будто стараясь уловить что-то кроме напряжения, потом сказал:

- Простите его, детектив Стоун. Не могу поверить, что вы не знали.

Ох, как я устал.

- Вы можете перестать говорить загадками?

- Мистер М сделал вас своим поручителем. Вы распоряжаетесь моим наследством и всем, что раньше ему принадлежало.

Я ощутил потребность сесть. И сразу же - потребность позвонить. Это могло быть правдой, меня ведь не было в городе, когда читали завещание.

- Да, Стоун? - отозвалась Шор. - Если ты насчет твоей дочери, то я не могу. У меня свидание.

- Нет, я насчет своей почты. Куда ты ее девала, пока нас не было?

Пауза.

- Ой, Стоун... Убей меня. Я забыла, сложила их наверх в белый шкаф, но там ничего особенного не было, реклама, счет... Ты что, ждешь письма от Натали?

Я пропустил это мимо ушей, но спросить не успел.

- Ой, Стоун... Убей меня. Там было два письма из адвокатской конторы, что занималась делами Магнуссена!

- Ты читала?

- За кого ты меня принимаешь? - обиделась она. - Голова у меня, может, и дырявая, но в чужую почту я не лезу. А что? Он что-то тебе оставил?

О да. Оставил.

- Спасибо. Я перезвоню.

Я сунул телефон в карман и понял, что все это время смотрел Дэшилу прямо в глаза, не видя глаз, только глубокий цвет сон-травы.

- Как это могло произойти, я не подписывал...

И запнулся.

Стоп.

Не подписывал?

Или подписывал?..

Очень медленно я откинулся на спинку дивана-касатки. Дэшил сидел тихо, как сумеречно-синяя тень, не мешая мне думать. Тогда, год назад, в баре возле нашего участка мы устроили нечто вроде корпоративной вечеринки в честь победы команды, за которую все болели. А кто не болел, тот благоразумно помалкивал. Магнуссен зашел туда случайно (или не случайно?), и вся толпа незаметно переместилась к нему домой, не в этот дом, а в тот, что на пляже. Не понимаю, как я так напился, что ничего не мог вспомнить... а может, просто не пробовал? Сейчас частички постепенно всплывали у меня в мозгу - то, что говорил Магнуссен, было словно в тумане... стоп, разве не сказал он мне то, что почти слово в слово передал Дэшил?.. Что я единственный надежный человек, которого он знает? Что только мне доверил бы самое дорогое? Свое сокровище? Я вдруг вспомнил, как засмеялся, потому что это напомнило мне Голлума с его "прелессстью"... только сейчас я начал понимать, как на самом деле удачно это сравнение. О Господи... я действительно что-то подписал, помню только, что меня невероятно позабавили слова насчет здравого ума и твердой памяти... Значит, все подписи там были, не хватало моей. А разве для этого не нужен нотариус?

Брось, Стоун, где тебе помнить, что его там не было?

Так вот за что Джей меня крыл почем зря... И внезапно я неимоверно разозлился на Магнуссена, который втянул меня в это. Я был пьян, он не имел права. Это, блин, почти изнасилование. Но согласился бы я по трезвому?.. не уверен. Мне хватает проблем с Александрией и с Натали, чтобы заиметь еще, пусть даже с миллионами в нагрузку.

- Хотите посмотреть оригинал? - тихо спросил Дэшил. - Копию вам, вероятно, послали по почте. Я не знаю, что делают в таких случаях.

- Нет. - Я резко встал с места. - Не хочу. Скажите только, почему вы сразу мне не сказали? Зачем эти фокусы с поджигателями?

- Поджигатели действительно были. Просто вы не интересовались своими правами, и мы хотели знать, почему. А когда сработала сигнализация, Бруно отменил вызов, но ваш шеф лично перезвонил, чтобы спросить, что произошло, и я... Я не знал, что вы не в курсе, правда.

- Значит, вы не можете пользоваться деньгами без моего посредства? А как же вы жили эти месяцы?

- "Темные Комнаты" лично мои, - объяснил он, не повышая голоса ни на чуть. - Этого более чем достаточно.

- Так вот. - Я перевел дыхание. - Проконсультируйтесь с адвокатами, я напишу расписку или черт знает что там надо. Думаю, ваш Бруно справится не хуже и доверяете вы ему не меньше. А сейчас мне надо идти - может, это вас и удивит, но у меня полно проблем и без чьих-то прихотей.

Я быстро направился к двери, мне было неуютно и немного жутко. Но у самой двери я оглянулся.

В этот раз Дэшил не стал меня провожать. Он все еще сидел в своем кресле, подобрав ноги, и по щеке ползла прядь волос, вылезшая из конструкции - свет падал так, что я видел только эту прядь. Она отливала красным, как вино. И запах миндаля не просто витал - он давил.

- Я рад был вам помочь, - сказал он, снова тихо, но я отчетливо слышал каждое слово. - Если вы узнали то, что хотели. Если нет, вы всегда можете вернуться.

- Всего хорошего, - сказал я.

Ни за что.

Уверен, это очень обрадует Бруно, я ему как кость поперек горла.

Я уезжал оттуда, как из ловушки, - из дома, где так уютно и хорошо, что хочется остаться навсегда. Может, это меня и пугало - то, что я захочу остаться навсегда? Ведь, по сути, это мой дом, мои деньги, во всяком случае, до совершеннолетия Дэшила. Запах кофе, ванили и миндаля пропитали всю машину, заставляя голову кружиться, сгибая волю в скрипичный ключ. Деньги, они бы очень пригодились нам с Лекси.

Я прогнал эти мысли. Ведь дело не в деньгах, детектив Стоун, Совсем не в деньгах. И не в Лекси. Даже если я буду отбиваться руками и ногами, мама всучит нам деньги на самый лучший колледж...

Давно я не был так рад своей квартире.

И своей подруге. Шор ждала меня, она приехала раньше, вытащила всю почту и заказала пиццу, чтобы загладить вину. Да, там был копия документа. И подпись была моя, хот и корявая.

- Что это? - попыталась она залезть через плечо, но я скомкал бумажку и швырнул в урну.

- Так, ерунда. Какие-то формальности насчет моих акций "Магнус"... Не стоило беспокоиться, Шор, у тебя же свидание.

- У меня есть несколько минут. Как я выгляжу, comme il faut?

Только сейчас я обратил внимание на ее платье, на которое не обратил бы внимание только слепой. Вот это я углубился, если не разглядел почти невесомое изделие из чего-то черного и прозрачного, держащееся на последних бастионах.

- Не слишком откровенно?

- Тебе двадцать восемь лет, Шор. А когда еще быть откровенной?

Она чмокнула меня в щеку.

- Ну, что сегодня было? Как твой маленький гейша?

- Иди ты на фиг.

- Ладно, ладно. Видел эту Глэм Оливейра?

- М-да, - ответил я, преимущественно чтобы отвлечься, и в двух словах передал наш разговор. - Черная богиня. Чертовски хороша.

- Черная рабыня, - сморщила она носик. - Она хоть не называет его "масса"? Шор рассказывал, что она специализировалась как раз на доминантах, и кожаная плеть была самой невинной вещью, которую можно было найти в ее багажнике.

- О, как неполиткорректно, - покачал я головой, - или ты ревнуешь? Хочешь знать? Ты лучше.

- Не сравнивай меня с уличной потаскухой, - Шор глянула на часы и снова чмокнула меня в щеку. - Увидимся в участке. Знаешь, интересное было дело, но если это тебя расстраивает, брось.

Я люблю Шор, но вздохнул с облегчением, когда она ушла. Сейчас, именно в этот момент, я не хотел бы видеть даже дочь и был преступно рад, что забирать ее из школы нужно только через час. Мне нужно было очень мало - принять душ, смыть с себя этот запах и тупо помедитировать в потолок хоть полчаса. И забыть. Все забыть.

* * *

4.

Синие розы принца манят,
Нежный по саду плывет аромат.
Мол, будь смелее, не бойся меня...
В замок волшебный он гонит коня.

Куда коня ты так несешь?
Ты в этом замке пропадешь!
Оно пленит тебя потом,
Навек оставит в замке том!

Прошла пара спокойных недель, и на удивление, даже Шор не касалась этой темы. Документ я разгладил и положил в шкаф, не имея ни малейшего желания им заниматься и справедливо полагая, что этим займется тот, кому понадобится. Лекси больше не звала меня засыпать с ней, а мне перестали сниться синие сумерки, и я делал вид, что не скучаю по красивым снам. Единственное, что еще беспокоило меня - Магнуссен, я все меньше верил в самоубийство и все больше в безнаказанность. Но без улик дела не поднимешь, а я еще не собрался с духом и ничего не решил.

Как водится, мысленно я нарисовал схему, но в центр почему-то поместил не Магнуссена, а Дэшила Уинтерса. Может, потому, что от него шли стрелочки почти ко всем действующим лицам - к Берлинг, Магнуссену, Бруно, Глэм, Джею. От Магнуссена шли стрелки к Берлинг, Джею и Кейну. От Берлинг - только к Кейну. Он был единственным, кто оказался не связан с Дэшилом напрямую, хотя, как и Джей, занимал место в схеме скорее для галочки. Закончив, я еще раз оценил схему и понял, что мне в ней не нравится - именно то, что Дэшил Уинтерс оказался в центре. И двое из тех, к кому вели его стрелочки, мертвы.

А потом был гром среди ясного неба, таких децибел, что чудом крышу не снесло.

Собственно, никакого ясного неба, лил дождь, и довольно сильный. Была суббота, ближе к вечеру, Александрия гостила у моей матери и должна была вернуться только утром. Но я не привык проводить выходные в одиночестве, и поэтому пришлось настроиться на пиво и телевизор. Звонок Шор меня даже обрадовал.

- Привет, дорогая. Ты свободна?

- Ох, Стоун. Тут такое случилось.

Когда Шор так говорит, значит случилось. Первая мысль была о Лекси, но в таком случае она примчалась бы ко мне сама. Вторая - о Натали. И я спросил:

- Что?

- Знаешь, кто лежит сейчас в центральном морге?

- Кто? - произнес я почти без голоса.

- Твоя черная богиня Глэм Оливейра. Я видела качка, который ее опознавал, Хадсон - это же тот Бруно? Ужас, Стоун, на ней живого места нет, будто собаки рвали. Ну я поинтересовалась у Сантоса из убойного, а он сказал - битые бутылки. И, кажется, охотничий нож, для снятия шку...

- Стоп, - сказал я, отключив мозги еще там где "живого места нет". - Мне жаль, но я с ней едва знаком, и не хотел бы...

Возле дома остановилась машина, я это услышал. Даже сквозь шпарящий ливень.

Я выглянул в окно, и мой палец автоматически прервал связь. Удивительно, как телефон вообще не выпал у меня из рук. Удар номер два.

У подъезда стояла машина, которую я видел только в одном месте - во дворе особняка на Бель-Эйр. Черный лимузин. То, что это была та самая машина, лучше некуда подчеркивал Дэшил Уинтерс, вылезший из нее прямо под ливень. Он стоял под потоками воды и при свете дня выглядел как призрак - белая рубашка намокла до прозрачности и прилипла к телу, на глазах очки-консервы, а кое-как убранные волосы постепенно размывал дождь. Он ничего не предпринимал, просто стоял перед домом и смотрел на мои окна. Кажется, на мои.

Я выругался так ядрено, как только был способен, и выскочил за дверь, слетев с пятого этажа с рекордной скоростью.

Увидев меня, Дэшил будто пошатнулся и сделал маленький шаг. Зонтик искать было некогда, я снова выругался и ступил под разверзшиеся небесные хляби.

Но когда я оказался перед ним, то забыл все, что хотел сказать. О Глэм и еще о чем-то там. В этих очках он выглядел как инопланетное существо и, видно, при дневном свете, даже в непогоду, чувствовал себя совсем не комфортно.

Хотя вряд ли сейчас это его занимало.

Он сделал еще шаг, и я подумал, что он на меня упадет. Но он удержался, только чуть поднял руку, будто хотел упереться.

- Бруно!!! - заорал я в направлении машины, осознавая, впрочем, что зря. Будь там Бруно, он бы его в жизни так не выпустил.

Его волосы теперь лились на землю вместе с дождем, облипая его третьей - после одежды - кожей. Я смотрел на черные футляры, скрывающие его глаза, и вдруг... подумал о том, что, возможно, это последний мой шанс. И я сделал это, не думая, просто сдернул их. Это был доля доли секунды, прежде чем он ахнул, зажмурился от боли, но я увидел. Увидел этот цвет при свете дня, сумеречная синь, сон-трава. И каким-то образом это успокоило меня, на грани с чувством вины, и от этого еще более, парадоксально правильно.

Я даже не успел сказать, как мне жаль.

В следующую минуту он чуть не свалился к моим ногам. Удержать его труда не составило, труднее было отцепить от себя - хотя ладно, я все равно промок до нитки. Чем больше я прилагал силы, тем крепче он держался, что-то повторяя едва слышно, и это что-то было мое имя - "Льюис... Льюис..." - будто заклинание, способное вернуть Глэм Оливейра к жизни. Ох, если бы это было так просто или вообще возможно...

Оставив попытки освободиться, я втащил его в дом, а потом в квартиру, чудом никого по пути не встретив. Вода стекала с нас потоками прямо на пол, но это была последняя проблема. С лужами разберемся после. После двух секунд размышления я заволок нас обоих в душ и настроил воду - с висящим на мне Дэшилом это было не так уж легко. Но когда потекла теплая вода, все произошло само собой - его пальцы разжались, и он словно стек с меня вместе с водой, плавно, оставшись на полу на коленях, с низко опущенной головой. После ледяного душа ни с чем не сравнимый кайф. За все это время он не издал ни звука, даже не всхлипнул, и это меня немного нервировало. Пусть бы рыдал, это было бы естественнее. А он просто сидел на полу в душевой, в темноте, и волосы плавали вокруг, как у утопленника.

- Дэшил, ты в порядке? - спросил я на всякий случай.

Он кивнул.

- Комната напротив. Я все тебе оставлю, ладно?

Он снова кивнул и сделал первое осмысленное движение - подобрал волосы, чтобы их не затянуло в водосток. Я вышел и задернул шторку, избегая смотреть на его неподвижный силуэт под струями воды, просто принес полотенца, халат и все, что смог найти. Потом переоделся и нашел телефон. Один неотвеченный вызов - Шор. Я не стал перезванивать, не до нее, а набрал совсем другой номер.

- Он что, у вас?.. - спросил Бруно без лишних слов.

- Да. Я...

И тут он повесил трубку. Я тупо посмотрел на телефон, подумывая о прервавшейся связи, но при этом прекрасно понимая - он просто бросил трубку. И все.

Внезапно шум воды прекратился. Я еще раз набрал Бруно - безрезультатно. Вздохнув, я отправился ликвидировать потоп теми силами, что есть - а именно самостоятельно, и на это ушло немало времени. А может, я его просто затягивал.

Потом я вышел на кухню и снова набрал Бруно. На этот раз он ответил мгновенно.

- Бруно, вы собираетесь забирать его?

- Нет, - выдохнул он после длинной паузы.

Я вначале подумал, что мне вода в уши попала.

- То есть как это - нет?

- Детектив Стоун... - видно, от каждого слова ему доставалось как от удара кнутом. - Дэшил не то, что машину водить - с пультом от телевизора разобраться не в состоянии. За все время, что мы знакомы, он садился за руль лишь раз, а покидал дом - трижды, и ни разу днем, не считая визита в участок. Если ради этого он вышел на свет и нашел дорогу - значит, он хочет там быть. У вас. Позаботьтесь о нем, пожалуйста.

Твою мать. Этого мне недоставало.

- Бруно, - заговорил я проникновенно, - вы не понимаете...

- Только никакого кофе перед сном. Даже со сливками. И пусть не ложится с мокрой головой, а то утром вы это не расчешете.

Ну блин, если он сейчас заплачет, я этого не вынесу. Я хотел было напомнить, что Дэшилу двадцать, а не два, но подумал, что Бруно не хуже моего это знает.

- И еще, детектив. - Голос Бруно вдруг окреп. - Не позволяйте ему то, о чем потом пожалеете.

- За... кого вы меня принимаете? - спросил я растерянно.

- За человека, детектив, за живого человека. Я привык трезво оценивать ситуацию, может, поэтому я до сих пор жив. За вас я почти спокоен, но если он чего-то надумает, боюсь, вы просто не сможете захотеть сопротивляться.

Мне совсем не понравилось это "почти", и я даже был рад, что он снова отключился не попрощавшись. Он лишь сказал, что хотел, и не собирался меня слушать. Интересно, что больше расстроило Бруночку - смерть Глэм или то, что Дэшил выбрал в утешители меня, а не его?

Ну какая ж я иногда сволочь. Спишем все на нервное перенапряжение.

Я заглянул в комнату, в кромешную тьму, без желания входить - меня, как любого полицейского, слегка раздражает, когда меня видят, а я нет.

- Дэшил? Ты там?

- Да.

- Принести тебе фен?

- Пожалуйста.

Уф. Я отправился в поисках фена в комнату Натали. Нельзя сказать, что мы не заходим туда с тех пор, как она нас оставила, но не без особой надобности. Лекси я вообще там ни разу не видел. Я взял фен и еще прихватил шарф, чтобы набросить на лампу - она, пожалуй, ярковата будет, особенно после того что я сделал на улице. Шарф еще хранил ее запах, и под воздействием тепла он должен будет проявиться четче, как дежа вю - но все дело в том, что я совсем не скучал по ней, что бы ни думала Шор. Уже нет. После этих трех лет - уже нет.

Когда лампа зажглась, шарф сгладил ее яркость, и вышло совсем неплохо. Дэшил сидел в центре кровати, стянув полотенце с головы, в окутавшей его массе спутанных волос.

- Вы простили меня, детектив Стоун?.. - сказал он еле слышно, не поднимая головы. - Я не хотел вас беспокоить, но... Вы меня не выгоните?

- Не раньше, чем высохнешь, - сказал я и включил фен.

Александрия всегда сушила волосы сама, раньше ей помогала Натали, но мне она в этом отказывала. Как и во многом. Короче говоря, я начал понимать, почему Бруно так балдеет от этого процесса - это было лучше всякой медитации, тем более что гудение на время мешало говорить. Прядей было немыслимое количество, но они распрямлялись без расчески и почти мгновенно сохли, будто всасывая в себя воду и оттого оставаясь тяжелыми. Красных, незаметных в мокром состоянии, оказалось достаточно - где-то десятая часть. И это был их или его естественный запах - сейчас преимущественно миндаль, но уже с легким намеком на ваниль, что казалось мне хорошим знаком.

Погрузившись в процесс, в какую-то минуту я нечаянно направил струю воздуха снизу вверх... и прядь волос Дэшила, взметнувшись, упала мне на лицо.

В этом виноват был фен, я уверен. Да, уверен...

Едва волосы коснулись моего лица, все враз переменилось - еще секунду назад я плыл в эйфории, а сейчас меня окутал страх, темный, безотчетный, почти суеверный, от которого подгибаются колени и отмирает воля. Фен выпал у меня из рук, я глубоко вдохнул, почти в панике, - и внезапно все прекратилось. Прядь соскользнула, не спеша, будто кто-то коснулся лба ладонью, задержалась на щеке таким же ласковым прикосновением и послушно опустилась по шее вниз. Это длилось не больше секунды, но в моем сознании затянулось на половину жизни... Оставшуюся половину.

Кажется, когда-то я это уже говорил?..

- Что с вами? - спросил Дэшил, не оборачиваясь. - Вы в порядке?

- Да, - ответил я. Это была правда сейчас. Давно я не чувствовал себя лучше, а испытанное отодвинулось в тень, как дурной сон.

Дэшил очень смирно сидел, пока я не закончил, но головы так и не поднял. Я убрал его волосы назад, открыв лицо на секунду, и даже в неверном свете блеснули белки его глаз - совсем красные, будто от слез. Или от солнечного света.

- А ну посмотри на меня, - сказал я почти требовательно, вдруг заметив, что перешел на "ты". Ну, наверное, глупо выкать тому, с кем практически принимал душ.

- Все хорошо, детектив Стоун.

- Ни хрена не хорошо. Что в таких случаях делает Бруно?

- Там в машине, наверное, что-то есть, - ответил он неопределенно, и я был рад ускользнуть, ругая себя последними словами. Посмотреть захотелось, видите ли. И все равно, как бы я ни вызывал чувство вины, оно было вторичным. Я просто хотел увидеть. И увидел.

- Это и от телевизора бывает, - объяснил Дэшил. - Ничего страшного, я же говорю.

- Сам сможешь?

Он посмотрел на меня, будто я предложил ему собрать "Конкорд" на заднем дворе.

- Глэм делала это...

На покойной миз Оливейра заостряться не хотелось. Но в закапывании глаз у меня не было совсем никакого опыта, и я спросил:

- Как?

Дэшил шмыгнул носом, минуту колеблясь, потом повернулся и положил голову мне на колени, так, что я видел его лицо наоборот. Волосы рассыпались черной тенью. У меня руки дрожали, и несколько раз я промахнулся, но в конце концов попал. Дэшил выдохнул и на некоторое время закрыл глаза.

- Как ты меня нашел? - спросил я. Не чтобы заполнить паузу - просто заметил, что происходящее вдруг плавно перестало меня напрягать.

Он посмотрел на меня вверх тормашками, не спеша убирать голову, капли блестели на ресницах как слезы. Краснота пропала почти мгновенно. Теперь в ушах сережек не было, и я заметил несколько тонких шрамов - кто-то снимал их, не расстегивая?..

- Мистер М возил меня сюда незадолго до смерти. Сказал, что после Глэм и Бруно вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать.

Вот старый сукин сын. Все спланировал.

- Вообще-то водить я почти не умею... я сам в шоке, что добрался без приключений. Правда, он настроил это... такую вещь...

- Навигатор?

- Да. Но дороги я все равно не помню, ехал, как на автопилоте.

- Дэшил. Он сказал - после Бруно и Глэм. Но с Бруно все в порядке, как я понимаю?

Он сел, выпрямился, снова убрав все волосы назад, и они почти коснулись кровати.

- Бруно совсем не такой послушный, как кажется, детектив Стоун. И знаете... я на секунду просто перестал ему верить. Он говорил, что все под контролем, что ничего не случится, чтобы мы не волновались. Что он справится. И вот...

Нужно было от этого отвлечься, и я спросил:

- С Магнуссеном тебе было лучше?

Дэшил все еще сидел прямо, глядя перед собой, но потом перевел взгляд на меня - вполне спокойный, собранный.

- Что на самом деле вы хотите спросить, детектив Стоун?

- То, о чем уже спрашивал. Глэм и Бруно недвусмысленно показали мне свое отношение к Магнуссену, а ты - свое. Я хочу понять, что не совпадает.

- Как именно?

- Глэм говорила что-то про щипцы. И про портсигар.

- Если хотите - вот портсигар.

Он повернулся в профиль, и в свете я едва заметил чиркнувшую по скуле светлую полоску.

- Он был серебряный, не очень тяжелый, но с острым углом. И я почти увернулся, - сказал он, просто констатируя факт. Интересно, а если бы не увернулся?

Я понятия не имел, как реагировать, и тогда он спросил:

- У вас бывало когда-нибудь чувство... когда целуете кого-то с такой нежностью, а в следующий момент хотите впиться, рвануть так, чтобы кровь потекла, и не можете себе в этом отказать? Это как бы два чувства - а на самом деле одно?

У меня даже шея одеревенела, так что пришлось сказать словами.

- Нет.

- Значит, вы никогда с собой не конфликтовали... От плойки шрамов не осталось. - Дэшил приподнял густую черную прядь пальцами, будто развесив в воздухе. - Мистер М любил их накручивать, когда был на взводе - говорил, это успокаивает нервы. Но волос так много... и вместо того, чтобы успокаивать, это иногда начинало его раздражать.

- И часто так бывало?

- Бывало.

Дэшил подполз поближе и снова откинул часть волос назад, открывая лоб, чуть ли не светящийся на этом черном фоне. Я по-прежнему ничего не видел, и тогда он взял мою руку и прижал ко лбу - пальцы холодные, как льдинки. Сразу я не почувствовал, но слегка скользнув, нащупал подкововидный шрам у самой кромки волос.

- Как это произошло? - спросил я, не вполне уверенный, что хочу услышать.

- Просто произошло. Просто держал руку на волосах, перебирал их, наматывал на ладонь... и в какой-то момент просто стукнул об спинку кровати. Что потом, правда, не помню. Да ничего, в принципе, небольшое сотрясение, хотя столько крови - когда я глаза открыл, даже испугался за него. У мистера М все руки были в крови. Он так расстроился, стоял рядом на коленях, пока Глэм швы накладывала...

- Он расстроился?!

Дэшил отодвинулся и снова завесил лицо волосами, только глаза блестели. Я зря искал там понятное выражение, на этом неотсегомирном лице. И не знаю, найду ли когда-нибудь.

- Ему было очень, очень жаль.

- Дэшил, ты себя слышишь? А тебе - не жаль? Что нужно сделать, чтобы расстроился ты - уложить в кому?

- Я тоже расстроился, - сказал он тихо. - Мы ведь не о монстре говорим. Вы не хуже меня знали мистера М, и знаете, что я не совсем вписываюсь в его жизненные представления. И порой он срывался. Приходил в ярость оттого, что там ему так комфортно. Злился, что не может владеть мной, и что я имею над ним власть. Злился на Агнес. Злился на меня. Очень сильно.

Так же и Глэм сказала, и это походило на правду. Он считал это все неправильным и страдал оттого, что неправильное так ему в кайф. Опасно.

- Ты говорил, что Берлинг это поощряла?

- Мистер М платил за все. Вы и представить не можете, сколько ему это стоило, - Дэшил снова коснулся подкововидного шрама. - И еще - она не позволяла забирать меня больше чем на насколько дней, даже если за каждый последующий день цена возрастала геометрически. Он умолял, а она не давала. Когда она умерла, я думал, ему станет получше.

- А ему стало хуже? И поэтому он покончил собой?

- Ни лучше, ни хуже, детектив Стоун. Ничего не изменилось, кроме того, что мы переехали в этот дом, он забрал Глэм с Бруно и купил мне помещение для "Темных Комнат". Чтобы мне было не скучно. Ничего не изменилось, и я не знаю причины, по которой он...

Дэшил закрыл и открыл глаза - будто очень медленно моргнул - и отвел их. Понято. Меняем тему.

- Ты голоден?

Он пожал плечами.

- Да нет. Кофе бы выпил, хоть мы и не сможем так приготовить...

- Кофе нету, - сказал я поспешно. - Придумай что-нибудь другое.

Дэшил внимательно глянул на меня своей невероятной сумеречной синью.

- Ох, Бруно... Он звонил, да?

Я кивнул.

- Он... ведь не приедет, да?

Я снова кивнул.

- Пока ты не скажешь, не приедет.

- Вы не будете возражать, если я скажу ему завтра утром?

- Без проблем.

С каких это пор я начал говорить не подумав? Завтра утром мама привезет Лекси, и у меня нет ни малейшего желания объясняться с ними по поводу Дэшила в моей спальне. Хотя это будет не раньше десяти-одиннадцати, да еще они позвонят... Без проблем. В самом деле.

- Спасибо, детектив Стоун, - сказал он, немного повеселев. - Я бы хотел вас отблагодарить, и даже знаю, как. - А поскольку я молчал, добавил: - Поверьте, никто из клиентов еще не жаловался.

Предупрежден - значит вооружен? Ни хрена. У меня все равно было такое лицо, что Дэшил несколько секунд не сводил с меня глаз, а потом его будто осенило:

- Что еще вам Бруно сказал?..

Я все еще не владел голосом, но видимо молчал красноречиво, потому что он вдруг рассмеялся, все той же хрустальной россыпью, но абсолютно искренне и уже не так остро, как я слышал впервые:

- Да не тех клиентов, детектив. Теперешних. Вы с вашей подругой сможете приходить в "Темные Комнаты", когда пожелаете.

Забавно, но в тот момент я думал совсем не о том, насколько глупо выгляжу, а о том, что с эмоциями у Дэшила прогресс. О том, как меняется его смех. И о том, что рад любым способом удерживать его от истерики.

- С чего ты взял, что у меня есть подруга?

Он улыбнулся, как-то одной стороной губ, и любая кокетка сдохла бы за умение так улыбаться и при этом выглядеть естественно.

- У такого, как вы, не может не быть подруги.

- Неужели?

- Кто такая Лекси?

- Моя дочь.

- А Натали?

Я замолчал, и он сказал:

- Вы звонили Лекси из моего дома, помните? А Натали упомянула девушка, которую вы называете Шор. Сказала, что вы ждете письмо.

Вот это слух, а я думал - у Бруно слух. Ну ладно, поверим на слово, что он не заказал у шефа копию моего досье. Да за приглашение в "Темные Комнаты" шеф небось и не то сделает.

- Натали моя бывшая жена. А Кортни Шор коллега. Подруга. Но не такая подруга.

- Любая подруга будет рада сходить в ресторан, правда? Это же... как говорят? - престижно? Бруно говорит, что наше заведение - престижное.

- Шор обрадуется.

Я подумал, что Шор продаст себя в рабство за это, хотя и не вдохновился. Обойдусь и тем, что она будет занимать мне парковочное место.

- Так как насчет еды? - спросил я бодро, но внезапно эта легкость и веселость слезла с него, будто кожа под кислотным дождем. Он снова уставился вниз, себе на колени, закрывшись волосами как щитом.

- Дэшил?

- Она была такой хороший человек, - сказал он негромко, но очень внятно. - Она так любила меня.

Я не был уверен, что у прекрасной Глэм Оливейра, обрабатывающей своих клиентов до обморока и обчищающей их кошельки, вообще были другие хорошие качества, кроме этой любви. Однажды они со старшей сестрой переборщили с клофелином, и кое-кто отправился на тот свет. Совершеннолетняя Шелби Оливейра пошла по статье, а Глэм отделалась легким испугом и двумя месяцами принудительного лечения в клинике для наркозависимых. Этого времени оказалось мало, и скоро она вернулась на свое прежнее место под крылышко Берлинг и на иглу. Не знаю, может, при встрече с Дэшилом она испытала катарсис и у нее отросло золотое сердце, но могу предполагать - Глэм просто заменила один наркотик на другой. Вчера героин, сегодня Дэшил. Миз Оливейра уже в прошлом, ее не спросить, а мне остается лишь догадываться, не этот ли наркотик убил и Магнуссена?

- У тебя есть мысли, кто это мог сделать? - спросил я.

Он мотнул головой - отрицательно. Собственно, я так и думал.

- А Бруно? Думаешь, он знает?

Дэшил взглянул на меня из-под завесы волос - один невозможно сапфировый глаз.

- Бруно никогда не причинил бы Глэм вреда.

- Я этого и не говорю. Но ты сегодня сказал мне, что не уверен, что Бруно ничего не скрывает.

- Думаю, единственное, что скрывает Бруно - страх перед неспособностью меня защитить, - произнес Дэшил с расстановкой, будто обдумывая слова. - Это не факт, что он не способен. Он больше ничего не боится, он - как каменные стены замка. Но я - его уязвимое место.

- Я хочу, чтобы ты спал спокойно. Я ничего не знаю насчет Глэм, скорее всего, это был несчастный случай, не имеющий к тебе отношения. У нее ведь было достаточно врагов, не подозревающих, какой она хороший человек.

Сказав это, я немного пожалел, хотя и не понял, уловил ли Дэшил сарказм. И поэтому предпочел снова вернуться к насущному.

- Что тебе принести?

- Спасибо, детектив Стоун, я не хочу.

Господи, ну я и сволочь. Сейчас неважно, какой была Глэм Оливейра, важно то, какой он ее считал. А я вечно брякаю не подумав.

- Если Бруно узнает, что я морил тебя голодом, он меня убьет, - сказал я обреченно.

Губы Дэшила слегка дернулись, на грани улыбки, и он вдруг дотронулся до моей щеки и убрал руку быстрее, чем я вздрогнул.

- О большем, чем вы для меня делаете, я и не мечтаю. Я просто не голоден. Честно. Но мы ему не скажем.

Я чуть ли не выдохнул с облегчением.

- Тогда спокойной ночи. И... мне очень жаль Глэм. Правда.

- Я вам верю. - Он откинулся на кровати, и волосы легли позади, будто гигантские черные крылья. Или паутина, в которой он был то ли пауком, то ли жертвой. - Спокойной ночи, детектив Стоун.

Дэшил дал мне выйти, прежде чем погасил лампу, и я отправился в другую спальню. Было только десять, время детское, и можно было еще поразмышлять о многом. Например, о том, что сам Дэшил ни разу не сказал, что кого-то любил - ни Магнуссена, ни Глэм Оливейра, ни Берлинг. Или о том, что вокруг него что-то сконцентрирована смертность. Но как только я прилег на кровать, меня вырубило, будто по голове шарахнули. Я уже и забыл, когда засыпал так мгновенно, не ворочаясь по полчаса, без снотворного или глоточка на сон грядущий. И когда мне снились такие сны, тоже забыл. Хотя нет, вру, сны я помню. Они начали сниться мне совсем недавно, но я заметил, что уже привык к их цвету и запаху, как к части себя.

* * *

Утром меня разбудили голоса. Я глянул на часы и не поверил глазам.

Полдень.

Твою ж мать. Вот это полицейский. Всегда вставал как по часам, самое позднее в девять, а сейчас был полдень. И нечего мечтать, что часы остановились - они очень громко тикали.

Следующий звук, который я услышал после тиканья, был визг Лекси.

Нет, у меня неплохая реакция, но тут я застыл как каменный, пока не понял, что визг - на самом деле смех. Я уже забыл, как смеется моя дочь - надо же, как много я вспомнил за такое короткое время. Строго говоря, я не припоминаю, чтобы Лекси так хохотала хотя бы раз после того, как ушла Натали.

Я оделся и пошел на голос. Дверь была открыта, шторы плотно задвинуты. Мне явилась настоящая идиллия в лице Дэшила, сидящего на кровати по-турецки, и моей дочери, усердно плетущей что-то из его волос. Судя по десятку косичек с одной стороны, началось все даже не в последний час. Рядом стоял поднос с надкушенными тостами и два стакана с соком, а также любимая кукла Лекси по имени Зулу. Натали и вправду привезла ее из Африки - черная деревянная мордаха, ручки-ножки на проволочках и пучок косичек, подозрительно похожих на настоящие волосы. Лично мне эта кукла всегда казалась жутковатой, но Лекси нравилась, она без нее не засыпала. И никогда не показывала чужим. Даже Шор.

- Папа! - Лекси радостно подпрыгнула, хотя осталась на месте. Однако даже это было, мягко говоря, необычно.

- Привет, милая, - сказал я, стараясь сориентироваться. - Кто тебя привез?..

- Бриана, но она спешила. Сказала тебя не будить, а я нажарила тостов. Дэш сказал, что ты так устал вчера! Вот она с нами кофе выпила и уехала в салон.

Бриана - это миссис Стоун, моя мать. Не то чтобы она комплексует насчет возраста, но любой, кто ее видел, подтвердит: "мама" - еще ладно, но "бабушка" - это слишком.

Я взглянул на Дэшила. Он был в успевших высохнуть джинсах, но с голым торсом - впрочем, даже незаплетенная часть волос его закрывала до самого пояса.

- Лекси кофе не пила. Только я и миссис Стоун.

- Бри варила кофе? - спросил я.

- Кофе варила Я! - ответила Лекси с гордостью. - Бриана в это время утюжила.

Я посмотрел в сторону и увидел откинутую гладильную доску, а на ней - белую рубашку Дэшила, которую в последний раз видел вчера в душе насквозь мокрой. Ни хрена себе...

- Я принесу тебе кофе! И тостов! - Моя дочь резво слезла с кровати и помчалась на кухню, по пути обняв меня за талию. А я стоял столбом, следя, как небо сходит на землю.

- Садитесь, детектив Стоун, - Дэшил положил ладонь на кровать, и я сел, как зомби, на самый край. - Ваша мама такая красивая. И у вас ее глаза.

- И ты ей это сказал.

- Почему нет? Это же правда.

Я смотрел и не мог понять, такой он бесхитростный или все же неплохо умеет мутить людям головы. Обаять мою маму - надо уметь. Миссис Стоун - она не признает этих "миз" - действительно до сих пор офигенно хороша и привлекает внимание большинства психически здоровых мужчин после сорока - а то и до. К тому же она всегда была избалована в этом плане, так что дешевым комплиментом ее не купишь.

Пока я раздумывал, Дэшил заглянул мне в лицо почти с тревогой, темно-синей, как глубина на карте мира.

- А что? Вы думаете, я не должен был такое говорить вашей маме?

"Я думаю, что ты опасен", - сказал я про себя, а вслух ответил:

- Да все в порядке.

Вернулась Лекси и принесла мне вполне сносный кофе и тосты. Я честно принялся жевать, хотя в глотку мне мало что лезло, и это не относилось к качеству еды. В это время она залезла назад к Дэшилу и, внезапно что-то усмотрев, принялась вытирать ему щеку.

- Что там? - спросил он.

- Брианина помада, она такая стойкая!

Я на секунду закрыл глаза, с единственной целью - удержать их в орбитах. Что ж это творится-то?

- Александрия - классное имя, - сказал он между тем, пока Лекси тщетно пыталась обыграть его в немудреную игру "ласточка, ласточка, черненький хвостик" и хихикала всякий раз, когда он молниеносно отдергивал руки. - Кто тебя так назвал?

И прежде чем я снова покрылся холодным потом, она охотно ответила:

- Мама. Это она придумала. Знаешь, она была археолог!

Мы с Дэшилом оба уловили это "была" - хотя впервые она вообще говорила о матери, все предыдущие годы я натыкался на стену. Он вопросительно глянул на меня поверх ее головы, но я опустил глаза. "Была". Интересно, что сказала бы Натали, узнав, что она "была"?

- Ты знаешь, кто такой археолог? Она ездила по разным странам, городам - когда я была маленькая, я тоже с ней везде ездила. Правда, я ничего совсем не помню, - тарахтела Лекси. - Только фотки остались, я там еще на ручках сижу, такая маленькая. Я тебе все их покажу! А Александрия - это такой большой город, очень древний.

- Значит, ты могла бы быть Гизой. Или Спартой. - Дэшил наконец поддался и позволил ей схватить себя за руки. - И скажи спасибо, что ты не мальчик, а то назвали бы тебя Вавилон. Или Карфаген.

- Классно звучит! - подпрыгнула она, все не отпуская его рук. - Карфаген Стоун, это будто какой-то злодей из комиксов. Кар-рфаген Стоун против Человека-паука! Дэш, ты наверное тоже много ездил, столько городов знаешь.

- Нас самом деле нет, - Дэшил слегка улыбнулся, но в улыбке мелькнул сумрак. - Вы не могли бы вызвать Бруно, детектив Стоун?

Я хотел было спросить, почему он сам не позвонит, но вспомнил замечание Бруно насчет его отношений с техникой, и взялся сам. Хотя даже не стал звонить - набил СМС. Говорить с его телохранителем мне не хотелось абсолютно.

- Дэш, ты уходишь?! - завопила Лекси и обняла его, почти скрываясь в волосах. Моя дочь кого-то обняла. Кого-то, кого впервые видит. Я в легком шоке. Ну, это не более невероятно чем "моя мать кого-то поцеловала" или "моя мать взяла в руки утюг", особенно если это один и тот же кто-то.

- Мне нужно идти, милая, - сказал он тихо, и она послушно разжала ручки. Расстроилась, но не надулась, а даже принесла ему рубашку, помогая застегивать пуговицы. - Бруно уже с ума сходит.

- Тогда ладно.

Поскольку она ничего не спросила, видимо, Бруно уже был ей известен. Интересно, о чем еще они говорили, пока я спал?

Лекси с деловым видом, хотя и с видимым трудом завязала волосы Дэшила вместе с наплетенными косичками в хвост и убежала высматривать машину, а мы медленно двинулись за ней. Я не стал ей помогать. Приближаться, прикасаться к нему, пока я не пойму, что происходит, было последним моим желанием.

Мы вышли за дверь, и Дэшил надел свои очки, хотя было по-прежнему пасмурно. Бруно стоял у машины, его лицо казалось каменным, как у сфинкса, он даже не смотрел в нашу сторону. Только сейчас до меня дошло, что вчера он был здесь и забрал машину. Даже представить не могу, что творилось у него в душе, когда он уезжал отсюда один в пустой дом на Бель-Эйр.

- Кажется, он злится, - заметил Дэшил.

- Его можно понять. Он напуган, он переживает из-за Глэм. И еще он думает, что ты больше его не любишь.

Дэшил качнул головой.

- Вот дурная лысая башка... Да куда ж я денусь?

Он повернулся ко мне, и я ощутил укол страха и еще чего-то под самой кожей.

- Детектив Стоун, всего, что я могу сказать, будет мало. Не знаю, что бы со мной было без вас, и как еще я могу вас отблагодарить.

- С меня вполне хватит слов, - сказал я, впервые радуясь, что не вижу его глаз. - Поверь, вполне.

- Тогда спасибо за гостеприимство.

- Пожалуйста.

Дэшил отступил, улыбнулся Лекси, пожал ее маленькие ручки, но я успел заметить, как его лицо застыло маской, когда он двинулся к машине. Спектакль. Он шел очень медленно. Мимо Бруно, не глядя, к открытой дверце. Но уже наклоняясь, вдруг вернулся на шаг и обнял Бруно за шею - я наблюдал на расстоянии, как тот тает, мгновенно, будто масло на солнце. Обхватывает своими перекачанными ручищами, и Дэшил целует его в дурную лысую башку, говоря что-то такое, от чего на лице Бруно появляется - страшно сказать - улыбка. Знакомое зрелище. Я точно так же обнимаю Лекси, когда сержусь, но боюсь, что она сердится тоже.

И поскольку Дэшил все же вертел Бруно как хотел, это было очень по-детски - так его наказывать. Мог ведь позвонить своему телохранителю еще вчера и не заставлять его мучиться всю ночь в неведении.

Проводив лимузин взглядами до поворота, мы вернулись в дом.

- А Дэш еще к нам приедет? - спросила Лекси, и при всей предсказуемости вопроса я почему-то оказался к нему не готов.

- Посмотрим, - сказал я, но этого хватило "по горлышко", она подпрыгнула и потянула меня вниз, чтобы чмокнуть в щеку. Блин, сегодня прямо перерасчет за весь недостаток нежности в течение трех лет.

Убедившись, что она ушла в свою комнату, я набрал Бриану.

- Привет, детка моя золотая! - раздался в трубке голос, такой же, как ее духи - ненавязчивый, но дорогой и властный. - Ты выспался?

- Почему ты меня не разбудила?

- К чему? Дэшил сказал, что ты устал, а я так спешила. Я записалась на спа-массаж и должна быть пунктуальной.

Бриана посещает только лучший салон на Беверли-Хиллз и, как истинная голубая кровь, никогда не опаздывает. К слову, фамильярность тоже не приветствует. Это что, сейчас она сказала "Дэшил"?

- Так спешила, что успела ему рубашку погладить? И кстати - ты вот так взяла и оставила с ним Лекси?

- Льюис, дорогой. - В ее голосе появилась укоризна. - Ты вот так взял и спокойно спал с ним в соседних комнатах, помнишь?

Да уж, логика никогда не была ее слабым местом...

- Что тебя беспокоит, детка?

- Ничего. А тебя?

- Сына, ты параноик. Дэшил такое славное дитя, и что он делает в твоем доме, меня совсем не касается.

Нет, падения челюсти сегодня не избежать. Что-то творящееся у меня в доме - ее не касается?.. Я правильно расслышал?..

- Это работа, Бри.

- Да как скажешь, - добродушно ответила она с той самой интонацией, что я с детства не выносил ("Мам, это правда был настоящий ангел!" - "Как скажешь, Льюис, только жуй хорошо"). - Кстати, я и забыла, когда в последний раз слышала, как смеется Александрия. Ты заметил?

- Я и сейчас это слышу, - сказал я мрачно - слишком мрачно для счастливого отца.

Бриана сделала паузу, а я понятия не имел, что хочу услышать. Но когда я подумал, что мама просто попрощается, она сказала:

- Он и в самом деле сокровище, Льюис, ему цены нет. Что бы у вас там ни было, не отпускай его далеко. Обещаешь?

- Пока, Бри.

- Пока. Уверена, твои новые обязанности не будут тебе в тягость.

- Мои новые ЧТО?! - рявкнул я, но она уже положила трубку.

Разумеется, Бриана никогда не настаивала на то, чтобы ее претензии выполнялись. Она не была рада моей службе в полиции и не была рада нашей свадьбе с Натали. Называла ее цыганкой и кочевницей. Сейчас Бриана встречается с тем, кто очень понравился бы ее родителям, случись это, когда ей было двадцать. Но первый брак - с моим отцом - был еще какой мезальянс, простой коп из Южной Каролины для девушки, всю жизнь прожившей в Лондоне и получившей лучшее европейское образование. И этого не изменить. Возможно, если бы отец не погиб при исполнении, они бы и развелись в конце концов, но теперь это никак не узнать. Поэтому мама могла лишь выражать пожелания без надежды на мое реагирование. А НЕ выражать пожеланий она не могла. Ее не радовало то, что Натали постоянно нет дома, потом то, что она долго не рожает, а когда появилась Александрия - то, что она таскает младенца за собой по экзотическим странам, как один из своих чемоданов. Меня это, если честно, тоже не радовало. В особенности, когда однажды я вернулся домой с работы и не обнаружил ни ее, ни дочь. Натали уехала, написав объяснительную записку на рисунке Лекси и прилепив к холодильнику. Тогда я впервые узнал вкус коктейля из виски и слез. Гадкий он на редкость.

И конечно, моя рафинированная Бриана была под рукой, и конечно, я не услышал ни слова по поводу "я знала, что этим закончится". И конечно, ее утешения были красноречивее любых слов.

Я знал одно - при аристократическом умении скрывать свое пренебрежение мама очень мало кого считала достойными людьми. Она всегда вела себя идеально, демократично и естественно, и только я знал, что она думает на самом деле. И даже от этого знания чувствовал себя неловко, когда она кому-то улыбалась. Она всегда была той еще шовинисткой, моя мамочка, и поэтому сейчас я был просто в шоке.

Вот насчет Лекси она была очень права. Но ее веселость оказалась явлением временным, и через несколько дней постепенно сошла на нет. Я получил свою прежнюю дочь назад, разве что она перестала включать лампу на всю ночь, спала теперь как убитая и улыбалась во сне. В моем понимании это еще какой плюс, потому что с пятилетнего возраста Лекси не засыпала без света, и к тому же всю ночь я слышал ее шлепанье то на кухню, то в туалет. Она не была лунатиком, ходила в полном сознании, просто ее, как и многих в этом городе, мучила бессонница. Бессонница вот уже много лет как визитная карточка Лос-Анджелеса, ею никого не удивишь. Это совпадает со временем, когда в городе видели последнего лайта, и многие находят в этом связь.

Следующие две недели были напряженными, и я по уши ушел в плановую работу. Вскользь поинтересовавшись делом Глэм Оливейра, я выяснил, что она шаталась ночью в Нижнем Голливуде и попалась каким-то ублюдкам. В ее крови был героин, что никого не удивило. Удивило то, что не было изнасилования, но если они прежде над ней так потрудились, то насиловать пришлось бы уже растерзанный труп. Ее кремировали, и прах забрал Бруно - об этом я и сам догадался бы. Мое собственное расследование было не то чтобы в тупике, а скорее там, куда его привели за ручку и оставили. Это раздражало. Я очень хотел поговорить с Бруно, хотя понятия не имел о чем. Очевидно, что он знает гораздо больше, чем говорит, как очевидно, что вытянуть из него это будет непросто.

Что касается Дэшила Уинтерса, то о нем я предпочитал не думать - насколько мог.

* * *