Оттенки серого. 9. Стоун-Уинтерс

Don't you think it's rather funny,
   I should be in this position.
   I'm the one who's always been
   So calm, so cool, no lover's fool,
   Running every show...
   He scares me so.
 
   J-C Superstar

   Я всегда знал, что этот день будет одним из самых сложных в моей жизни. Да что тут говорить - любой отец знает об этом с того самого момента, как впервые возьмет на руки свою новорожденную дочь. Я знал, что это будет сложно, но не представлял, что настолько.
   Я лишь полагал - проблема будет в том, что парень недостаточно хорош. И даже не думал, какой стороной она обернется.
 
   Темные, тревожные сны мне не снились уже давно, хотя за эти годы случалось всякое. И когда я услышал визг Лекси, то не сразу понял, что это наяву. Скорее я вспомнил то утро, когда моя дочь впервые встретила свою судьбу - нашу судьбу - и то, как страшно испугался тогда, проснувшись. И то, что не сразу сообразил, что она смеется. И сейчас, как и тогда, слыша в ее голосе лишь восторг, зная, что все хорошо - проснулся все в том же темном страхе без имени.
   - Папа! - завопила она, вбегая в комнату. - Манола позвонила мне, чтобы поздравить первой!
   - Очень хорошо, - пробормотал я. Девочка в день своего рождения, девушка в день своей свадьбы - трудно было поверить, что это один и тот же человек. Она и была девчонкой, черт возьми, ей только исполнилось восемнадцать, но я все равно видел ее тринадцатилетней. Словно время остановилось в тот день, когда она вернулась от Брианы из Нью-Йорка и рассказывала взахлеб о том, что там происходило, а у меня дрожали руки и я, разумеется, не рассказывал о том, что случилось со мной. О таком не рассказывают дочерям, в каком бы возрасте они ни были, нет, не рассказывают. Об этом не говорят даже сами с собой, пытаясь совершить невозможное - забыть. Забыть, как сон. Ведь это был сон, разве нет?..
 
   - Ты что, меня не слушаешь?! Манола ПОЗВОНИЛА! Она заговорила, о боже, и первым ее словом было мое имя, я уверена, это не просто хороший знак, это лучший на свете знак, как ты думаешь? Я сказала, что мне не нужно других подарков, никто же не сможет переплюнуть ее, ведь так?!
   - Без сомнения, - подтвердил я, едва вникая в смысл.
   - Жаль, не могу рассказать Дэшу, это ведь плохая примета, да?.. я слышала, что это очень плохая примета, но не помню, касается ли это платья или даже разговаривать нельзя, ты не знаешь? А по телефону? Можно?
   Я покачал головой, это были трижды риторические вопросы - из Лекси бил фонтан слегка истеричной энергии, так быстро заполняя комнату, что я ощущал настоятельную потребность встать на цыпочки.
   - Пап, обожаю тебя, обожаю! - она кинулась мне на шею, сделала по комнате несколько танцевальных па и исчезла за дверью. Снаружи доносился едва заметный, но усиливающийся шум - то просыпался дом, начинались последние приготовления и уже через несколько минут я вынужден буду окунуться в эту суету. Часть меня одержимо хотела просто закрыться здесь изнутри и переждать, но в целом я понимал, что остаться в этой комнате и погрузиться в мысли будет гибельно и нечестно. Чего я хотел больше всего остального - чтобы этот день стал самым счастливым в жизни моей дочери, а еще хотел свалить свои сомнения на стресс и фильм "Отец невесты". Да, мне очень этого хотелось.
   Однако я не двигался с места, пока не услышал звук мотора за окном, и, выглянув, не увидел одну из машин семейства Кидман-Риз. Это придало мне уверенности - с кем я мог поговорить, так это с Ризом, и буду рад, если поможет. Обычно помогало. По-быстрому я оделся и вышел из комнаты, готовый увидеть кого угодно... ну, не совсем. Кое-кого я не хотел бы встречать до церемонии. Глупо, но одна мысль об этом побуждала вернуться и снова спрятаться, так что я наступил ей на хребет и сделал глубокий вдох. Дыши, Стоун, это просто паническая атака, и по статистике в такие дни она случается с отцами гораздо чаще, чем с матерями. А поскольку ты - два в одном, так соберись, мать твою, и прекрати вести себя как идиот.
 
   Гости приглашены на одиннадцать, но определенная категория людей бегала по дому уже с самого утра - устроители и те, кто не считал себя гостями. Первой, на кого я наткнулся, оказалась Натали - вспомни дьявола. Не представляю, что она здесь забыла так рано, ведь вряд ли Лекси пригласила ее помогать одеваться. В руке у нее был бокал с мартини, и судя по всему, не первый.
   - Стоун, господи боже мой, ты что, обкололся ботоксом? - спросила она, не удосуживаясь тратить время на приветствия, и я вздрогнул, будто увидел призрак Шор, настолько похожа была интонация. Десять лет ничего не напоминало мне о Шор, это было как сдернуть пластырь с давно зажившей раны. Мы дружили три года, почему я раньше не замечал, как много в них было общего? - Ну конечно, при таких деньжищах можешь позволить себе лучшие кабинеты...
   - Я тоже рад тебя видеть.
   Натали не сводила с меня глаз, цепко ощупывая с ног до головы, ощущение не приятнее ректального обыска в аэропорту. Да, мне уже давно не сорок, но я по-прежнему выгляжу на сорок, в отличие от Натали, чьи "под пятьдесят" маршируют по лицу всеми своими гусиными лапками, или как их там называют. На самом деле это странно, что за десять лет лишь Лекси выросла, и мне одному заметно повзрослел Дэш, а я хорошо если пару лет прибавил. То же можно сказать и про Бриану, и вряд ли тайна кроется в голливудской диете и пластической хирургии. Я говорил об этом только с Ризом по причине схожести проблемы, если цветущий вид можно так назвать, - они оба тоже застряли в промежутке около сорока, кроме Хоси, на которой возраст, похоже, не отражался вовсе. Тогда он рассмеялся и сказал, что нам повезло не раз и не два. Я понял, что теория его мало волнует, и решил брать с него пример. В конце концов, в наших жизнях было достаточно необъяснимого, чтобы игнорировать мелочи, какими бы приятными, невероятными и пугающими они ни казались.
 
   - Объясни мне, как вам удается оставаться на плаву? У вас цены - "Серендипити" курит в углу, блюда - с бабушкиной кухни, а поди ж ты - очередь на полгода вперед. В чем секрет, Стоун?
   Я едва усмехнулся. Все, кто знали секрет, - Бруно, Глэм, Шор, Кейн и его парни - давно уже не могли им поделиться, и нас устраивало такое положение дел.
   - Мы тщательно моем тарелки, поверь, это уже половина успеха.
   - Ясссно.
   Натали все еще смотрела на меня, и я понимал, что разговор не окончен, как бы мне этого ни хотелось. Начинать издалека - не слишком на нее похоже.
   - Ты не можешь хотя бы на свадьбе забыть о деньгах?
   - Проблема совсем не в них. Стоун, ты уверен, что наша дочь должна выходить за него?
   Я хотел ответить, что Лекси перестала быть ее дочерью в тот миг, когда ее сгрузили у дверей квартиры вместе с чемоданом, и что я несказанно рад поддерживать статус кво и дальше, а вместо этого лишь переспросил:
   - Что?..
   - Ты слышал.
   - Я слышал, что это не помешало тебе взять его деньги. Что ж не отказалась?
   - Ух ты, праведный гнев, - Натали сделала жест рукой так резко, что едва не пролила коктейль. - Думаешь, ему вообще можно отказать?
   - Я отказывал.
   - Ага. В мелочах. Попробуй по-крупному - и увидишь его настоящего.
   Она повернулась, чтобы уйти, и тут я схватил ее за запястье. Не знаю, что на меня нашло.
   - Что. Он. Тебе. Сделал?
   Я был уверен, что она просто рассмеется мне в лицо. Но Натали только сжала губы - я помнил это выражение, хотя не видел его много лет.
   - Точно не знаю. Но когда он сделает то же самое с нашей дочерью, надеюсь, ты найдешь нужные слова.
   Она ушла, а я остался. Мимо бегали какие-то люди, делая последние приготовления, для украшений завезли не те цветы, и Джейн, глава этого кошмара, вопила, что пара еще не определилась с песней для первого танца. Касательно песни - казалось бы, чего проще, Дэшил, конечно, был за "Мун Ривер", а Лекси - за танго "Por una cabeza", то самое, из фильма "Запах женщины"... и когда они позвали меня в судьи, я будто оцепенел. Я же должен быть на ее стороне, всегда, но я НЕ МОГ голосовать за это чертово танго, никак не мог, язык не поворачивался... и тогда Дэш выручил меня, помню - просто свернул разговор на выбор торта. Там тоже были разногласия, но я хоть был способен судить без зазрения совести...
   В общем, по дому гулял торнадо, во дворе вообще свершался маленький Армагеддон - не сравнимый, впрочем, с тем, что зрел в моей душе. Поэтому, наткнувшись на Элиса, я был рад его видеть. В кои-то веки.
 
   Конечно, я предпочел бы поговорить с Ризом - он единственный мог меня понять, даже когда я сам не знал, на что жаловаться. Никогда не мешает поговорить с тем, у кого есть дочь - и не только дочь... А Элис... Хоси была большим ребенком, но от Элиса у меня всегда бегали мурашки. На самом деле я всегда считал его аномалию наиболее приближенной к нашей, хотя у него никогда не бывало разделения на свет и тьму, он казался очень и очень цельным. Может, не всегда - но таким я его знал.
   - Я привез подружку невесты, - сказал он, поднявшись ко мне на несколько ступенек.
   - А... где Риз?
   - Скоро приедет - мы забыли "что-то старое", или как-то так. Мои поздравления, Льюис.
   - И вам, - ответил я первое, что пришло на ум. Нет, рядом с ним определенно трудно было расслабиться. - Слышал, Манола заговорила.
   Он чуть улыбнулся, будто это ничего не значило.
   - Моя дочь всегда говорила со мной.
   - Моя тоже.
   Элис посмотрел на меня чуть пристальнее, склонив голову, а потом вдруг коснулся ладонью моего плеча. Никогда прежде не видел, чтобы он трогал кого-то не из своей семьи. Он коснулся - и вдруг наступила осязаемая тишь, будто оба мы попали под прозрачный колпак.
   - Как это...
   - Научился у Хоси, - улыбнулся он снова, дежурно, но у него все улыбки такие. При этом освещении глаза Элиса казались почти нормальными. Мне всегда казалось, что он видит меня насквозь - хотя, в общем, так и есть. И это вызывало легкое беспокойство, что, если подумать, характеризует меня не с лучшей стороны. Это просто значит, что мне есть что скрывать. - Льюис, чего ты так боишься?
   Я глубоко вдохнул и выдохнул. Если б я знал.
   - Если бы я знал...
   - Разумеется, знаешь.
   Это прозвучало так уверенно, что помогло - а может, то, что Элис стоял так близко, и все оказалось вдруг таким прозрачным. Вряд ли я стал бы говорить с ним обо ВСЕХ моих страхах, но о некоторых - почему бы и нет?
   - Что... ну как... например - что войду однажды в его комнату, а его нет. Как боялся входить в комнату Лекси, когда мать ее вернула, боялся, что это был только сон... Он же лайт, он может в любой момент просто...
   - Он не лайт, иначе его бы здесь не было, - ответил Элис спокойно. - И это не то, чего ты боишься.
   Я молчал, меня кидало в жар от одной мысли, что кто-то так четко видит несказанное. Пусть даже Элис, для которого условности - пустой звук, потому он и рассматривал меня с легким искренним недоумением. А потом добавил:
   - Риз говорит, что люди не говорят правду вслух по какой-то причине, и выпытывать неприлично. Так что я и не буду.
   - А ты... знаешь, о чем думает Дэшил?
   Он сузил глаза, будто размышляя.
   - Чаще это лишь тревога, но иногда... Понимаешь, о чем я?
   - О том, что он опасен?.. - брякнул я и прикусил язык. Ну я и дебил.
   Его брови едва заметно приподнялись.
   - Не представляю, зачем ты это сказал, ты же так не считаешь, он тем более. Дэшил скорее сам умрет, чем причинит вам вред. Ты такой странный... хотя не спорю, я многого не понимаю. Риз меня не торопит, говорит, на все нужно время, кому больше, кому меньше.
   Я вздохнул.
   - Люди действительно странные, и тебе действительно понадобится время.
   - Возможно, но Дэшила это не касается. Послушай... ты уверен, что я могу рассказывать что-то такое? Риз все время говорит что-то про тайны и частную жизнь...
   - Решай сам. В конце концов, тебе не раз придется принимать такие решения.
   Еще секунду Элис промолчал в раздумье и наконец сказал:
   - Мне все ваши тайны одинаковы, но ладно. Все просто - он думает, что ты хочешь дать им с Лекси жить своей жизнью, вот и все.
   - Он тебе сказал?..
   - В каком-то смысле. Это едва ли не единственная мысль в его голове сейчас, а еще беспокойство. Море тревоги. Знаешь, по-моему, самое простое и конструктивное решение таких вопросов - разговор. И я не понимаю, почему вы так часто игнорируете ближайший путь. Но, как было сказано, я многого еще не понимаю.
   Я понятия не имел, что на это ответить, но Элис в ответе и не нуждался. Он только еще раз коснулся моего плеча и пошел вниз, словно мы и не говорили. В том числе и о том, что так навязчиво крутилось в моей собственной голове, и что я так и не облек в слова.
   - Осторожно! - ухнуло что-то прямо у моей головы, и я едва разминулся с одним из работников, волочащим музыкальную колонку. Вместе с этим тишина рассыпалась звонкой пылью и снова навалился шум. - Мистер Стоун, откуда вы взялись, я вас не заметил!
   Я лишь выдохнул, провожая Элиса взглядом. Хотел бы я быть им. Ими. Воспринимать мир как они, без условностей и сложностей. Когда-то в редком порыве откровения я спросил у Риза, как ему удается и как мне научиться, он лишь снова рассмеялся и ответил, что у него таких проблем нет. А у меня все отлично получается. Дэшил на порядок сложнее, такова его природа - его просто невозможно любить полностью платонически, и мне остается принять это и жить дальше. И да, я научился с этим жить, я целую его на ночь так же, как и мою дочь, уже десять лет, и все у нас прекрасно. И да, я был рад тогда, что Риз не умеет читать мысли, очень рад.
   Дать жить своей жизнью? Но ведь я и сам это планировал... какое-то время.
 
   На самом деле основную часть времени, что мы провели втроем в этом доме, я не думал вообще ни о чем, хотя, может, и следовало. Я наслаждался, будто предчувствуя, что с каждым глотком дно все ближе и ближе, а потом Лекси просто исполнилось восемнадцать, и они сообщили мне дату свадьбы.
   Как ни странно, Бриана оказалась среди тех немногих, кто понимает без слов, остальные же постоянно интересовались, почему никто еще не занял моего сердца. Я пожизненно прописан в топ-10 самых желанных холостяков, но в какой-то момент Бри просто перестала знакомить меня с "хорошими девушками из приличных семей" и вообще закрыла эту тему, настолько глухо, что однажды я не выдержал и сам поднял вопрос. На что она невозмутимо ответила: "Детка моя золотая, никто не станет спать на дерюге, попробовав египетский хлопок", - и от неожиданности я залился краской, как подросток, хотя это было за год, за целый год до того, как у меня появился для этого повод...
   Столько лет прошло, а будто вчера было. Я сделал еще один шаг по лестнице... и внезапно внизу открылась дверь, повеяло таким привычно-сладким... и я не стал дожидаться, когда запах обретет плоть. Я развернулся и почти бегом рванул наверх, на крышу, туда, куда не достанет этот шум и суета, где я смогу наконец перевести дух и собрать то, что расползалось под пальцами - если получится. Мне вести дочь к алтарю - я просто должен, должен быть в форме, и все тут.
 
   На крыше мы соорудили убежище, в котором абсолютно не нуждались до сегодняшнего дня. Это была лавочка-качели, милая старомодная вещь, незаменимая для того, чтобы по вечерам пить на ней кофе и любоваться тьмой города, хаотично расцвеченной огнями и расчерченной стробоскопами. Но сейчас был день, а у меня был виски, припрятанный здесь на всякий случай, хотя и вряд ли на такой. И я дал себе слово, что выпью только пару глотков. Только пару.
   Не уверен, что сдержал бы его, если бы от хлопнувшей двери ополовиненная бутылка не выскользнула из рук и не разбилась вдребезги.
   Дэшил бесплотной тенью обошел качели и остановился передо мной, то, что я видел - он был без пиджака, рубашка навыпуск, манжеты расстегнуты. Это все поправимо, самое сложное - волосы, а их, похоже, расческа еще не касалась.
   - Ты не причесан, - сказал я тихо, первое, что пришло на ум.
   - Успеется.
   Наконец я решился, взглянул. Дэшил не улыбался, он казался напряженным, а синева глаз - вязкой, будто застывающее стекло. Линзы линзами, а здесь в солнечный день ему было некомфортно. А может, от чего другого, не знаю.
   - И не одет. Дэш, церемония на носу, а ты...
   - Вы тоже.
   - Не я же сегодня женюсь.
   Внезапно он опустился вниз, медленно, и пряди с алыми краями поползли по моим коленям.
   - Да, хорошо, что напомнили... Знаешь, мы с Лекси тут подумали на днях... все просто шло своим чередом, как мы и хотели, но я ведь даже не попросил у вас ее руки. Я даже не знаю, хотите ли вы этой свадьбы.
   - А это что-то изменит?
   - Это изменит все.
   Я ожидал услышать что угодно, только не такое, я снова взглянул на него, пока тугие шелковистые петли потихоньку стягивали мне руки.
   - О чем ты говоришь, Дэш?
   - Если вы против, ничего не будет. Не беспокойтесь, Лекси поймет... я просто хочу вам счастья.
   - А кому больше? Мне или Лекси?
   Что-то в груди заныло и дрогнуло от собственных слов, а его глазам чуть прибавилось глянца, только и всего.
   - Не говорите так, вы знаете, как я люблю вас обоих. Но она в порядке, а вот вас что-то тревожит, и я не могу это игнорировать, простите уж.
   Что-то тревожит, он серьезно? Я не ответил, лишь приподнял руки в жесте капитуляции, и Дэшил пересел рядом на скамейку, не освобождая от пут. Чтобы не тянуть его за волосы, пришлось повернуться и приблизиться - то, чего я сейчас планировал меньше всего.
   - Значит, ты сделаешь ей больно, чтобы не делать больно мне?
   - Вы знаете свою дочь, она откажется сама. Льюис, я не читаю мысли. Придется поговорить со мной, или гости начнут волноваться.
   Кончики прядей освободились и гладили мне ладони, я опустил глаза и больше не мог их поднять.
 
   Тогда Лекси было тринадцать, Бри увезла ее в Нью-Йорк - первый в жизни мюзикл и бесконечные магазины Мэдисон-авеню. Мы с Дэшилом в тот вечер остались дома, пили шампанское за удачную сделку, пили и пили, пока оно не закончилось, потом - не помню, как это вышло - заговорили о танцах, он сказал, что всегда мечтал научиться танго, а я сказал, что учился, давным-давно. Потому что Натали возжелала его в качестве первого танца новобрачных, то есть нас.
   Дэшил тут же понудил меня откопать копию видео - Лекси хранила ее только из-за убийственно элегантной Брианы и дедушки, которого так и не успела узнать. Мы смотрели запись в моей комнате и смеялись до слез, и он сказал, что у меня выходит просто отлично. А потом мы включили музыку, то самое танго "Por una cabeza", потому что "Кумпарситы" не нашлось. И танцевали... а потом...
   Шампанское - единственное, что разит меня наповал, а его было так много, и с какой-то секунды все поплыло и смешалось. Погасли лампы, остались только звуки, прикосновения и запах - обволакивающая ваниль. И танец стал объятием, а может, всегда им был, таким, что жарко и не держат ноги. Они недолго держали, ноги... И ведь не порыв, не одурь - неторопливость, будто столько еще впереди, неспешность и плавность в кромешной синеве, и под пальцами шелк и атлас. И такое наслаждение делать кого-то счастливым лишь тем, что позволять делать счастливым меня... делать то, что он хочет и так хорошо умеет. Умеет так, что сомнения остаются за порогом, за захлопнутой дверью, в немой пустоте дома. И принимая это, и отдавая столько раз, что не сосчитать, купаясь в звуках и задыхаясь на взлетах, часть меня все же знала, что утро придет. Оно всегда приходит.
 
   А утром все рухнуло на меня котлом ледяной воды, на той самой грани, когда еще не знаешь, сон то был или явь. Хуже всего то, что шло время, но я так и не понимал. Больше всего на свете я хотел, чтобы это было сном, только вот от моего желания он не становился менее реальным.
   А потом вошел Дэш в своей белой шелковой пижаме, немного сонный и бледный, принес две чашки кофе и расческу - так чертовски КАК ОБЫЧНО, что не оставалось места ни страху, ни памяти. Он спросил, не болит ли у меня голова после вчерашнего, и попросил расчесать ему волосы, поскольку Лекси еще нет, и я думал, что буду рыдать от счастья или от горя, зарывшись в эти пряди, но к концу процесса мысли истаяли, расслоились, приобрели неверность и шаткость. И та самая рациональная частичка, точно знавшая, что это был не сон, осталась в меньшинстве - хотя никуда и не исчезла. И мы пили кофе и говорили о Лекси, а потом поехали за ней в аэропорт, и все, что было или не было, осталось запертым в спальне, потихоньку впиталось в стены, в мебель, незаметно, как тепло ночника или волос лайта в "ловце снов".
   Мы никогда с тех пор не говорили об этом - если было о чем говорить. Я боялся, что не смогу больше уснуть в этой благоухающей снами комнате, на этой пропитанной сладким кровати, но ошибался. Нельзя сказать, что все изменилось, нет, только иногда приходилось просыпаться с тем ощущением в руках, на губах, по телу - шелк волос и атлас кожи, ваниль с легкой горечью. Элис прав - проще всего, конечно, было поговорить и все прояснить, но Дэш молчал, а меня даже мизерная вероятность реальности этого сна приводила в ужас. Сны я еще мог вытерпеть, но такая явь была мне не по зубам, и последующие пять лет тому доказательство. И сегодняшний день в особенности.
 
   - Льюис, чего вы хотите? - Голос Дэша упал до шепота, и я чуть склонился к нему, чтобы лучше слышать, хотя вряд ли в этом была нужда. - Сделаю все что угодно, клянусь. Все, что скажете. И если вы сомневаетесь, что Лекси будет счастлива со мной, я приму это без возражений, честно. Вы отец, вам лучше знать. Я даже шанса у вас не попрошу, потому что если за десять лет не убедил, то сейчас уже вряд ли...
 
   И тут я почувствовал себя таким дураком и долбаным эгоистом, что чуть не заплакал. Лекси - вот о ком я должен думать, а не о своих идиотских снах и эротических фантазиях, и Дэшил не виноват в том, как реагирует моя физиология на его феромоны. Господи, да люди тратили сотни тысяч, сходили с ума и убивали себя из-за него, с чего я взял, что будет легко? Главное, что меня не беспокоит его дикая тьма, что я доверяю ему как самому себе, что не боюсь за жизнь своей семьи - что он, черт возьми, и есть моя семья. А с остальным я справлюсь, сколько бы времени ни ушло, и ничего не испорчу, чего бы это ни стоило. Перееду в другой дом, Лекси пойдет в колледж... и мы уже не будем видеться так часто... от этой мысли голову сжимала удушливая тоска, но такова жизнь. Она будет традиционной, как эта свадьба, включая голден ретривера и внуков с синими глазами. Я наклонился еще сильнее, так, что мы почти соприкоснулись лбами - у меня тоже не осталось голоса.