Why not?.. (Почему нет?..)

 Меня зовут Брайан Эйвери. Мне 22 года. Я, - гей.

Сейчас я учусь на последнем курсе университета ART TECHNOLOGIYA на факультете живописи и дизайна. Я – художник.

Не думаю, что меня можно назвать таковым в самом высоком смысле этого слова, но рисовать, - это то, что получается у меня лучше всего.

Профессор Стоун, едва просмотрев папку с моими рисунками, дала распоряжение о зачислении меня без экзаменов. И я думаю, что имею право этим немножко гордиться.

Вот так я  стал студентом ART TECHNOLOGIYA, университетом моей мечты, и Альма Матер многих знаменитых выпускников…

На курсе я – один из лучших, и потому всегда держу голову высоко. Цену я себе знаю. Это факт.

У меня много друзей и подруг.

И Итон Ларри, - первый заводила и звезда курса, организатор самых крутых вечеринок в собственном доме, - мой друг. Он натурал.

Ит из очень богатой семьи, и уже в столь юном возрасте имел собственный дом. Да не просто дом, а маленький такой особняк… Мало кто из наших мог похвастаться  тогда собственным жильем, хотя на нашем курсе ребята были отнюдь не бедные, а у Итона  был и дом, и гараж на два автомобиля впридачу. Один был строгий Ситроен представительского класса, второй, - вызывающе – хулиганский  Порш кабриолет.

Первым автомобилем Ит почти не пользовался, а вот на втором ежедневно гонял по городу, вызывая завистливые взгляды парней и восхищенные, - наших девчонок.

Итон Ларри был первой в моей жизни любовью. И влюбился я так, что скрывать это стало почти невозможно. Собственно, тогда однокурсники и узнали, что я, - гей.

Конечно, я особенно и не скрывал этот факт, но и афишу не вывешивал. А тут все случилось как – то само собой…

Надо сказать «наших» в универе было не мало. Но ни с кем близко я не сходился, не смотря на то, что любовников у меня было предостаточно.

Но вот однажды,  извечная самодовольная улыбочка сползла с моего лица, потому что я увидел Итона с Изабель, - одной из красавиц с параллельного потока. Иззи занималась Web дизайном и была чертовски привлекательной молодой особой.

Так вот, - эти двое самозабвенно целовались в закутке у библиотеки, и девушка, прикрыв глаза, просто таяла в руках Ларри.

Я среагировал очень остро, даже сам не ожидал, что все окажется для меня так серьезно…

Меня прошиб холодный пот.

До боли, до дрожи в коленках я мечтал тогда быть на ее месте! Тем не менее, я умудрился каким – то чудом  сделать равнодушную физиономию, и пройти мимо. Однако, сделать вид, что я ничего не замечаю, - не смог. И на какое – то мгновение наши взгляды с Ларри пересеклись…

И что же! На мой совершенно растерянный взгляд этот соблазнитель ответил лукавым… подмигиванием!

Меня чуть не стошнило…

Я долго стоял над раковиной в туалете, почти ныряя головой под холодную воду. Но  мне это как – то мало  помогало, - меня всего трясло, и слезы были слишком близко. В один момент я почувствовал себя таким несчастным и злым маленьким зверьком, как в детстве, когда прятался от отцовского гнева в гардеробной….

Вот тогда я и понял, что влюблен. Правда на тот момент я мало отличал любовь от влюбленности, но впервые почувствовал что – то такое сильное к парню, с которым ни разу не спал. Вы можете назвать меня циничным, и будете правы, - таким я и был тогда.

Никогда раньше, а сравнить мне было с чем, - я не чувствовал ничего подобного ни к одному парню.

Было очень обидно, я был возмущен (хотя права не имел на это никакого), и еще… было больно, УЖАСНО. Словно кто – то отравил меня… Тогда я решил, что пропущу учебу и просто пройдусь. Я чувствовал себя совершенно разбитым, и мне необходимо было развеяться. Но этим  планам не суждено было сбыться.

Потому, что тот же самый Итон Ларри (черт бы его побрал!) и нашел меня, в конце – концов, в этом дурацком туалете, - мокрого, несчастного, совершенно не готового к этой встрече. Застал меня врасплох, как первокурсника…

Моя мечта воцарилась и осветила собственным присутствием помещение совершенно не достойное его  красоты. Ит – высокий синеглазый блондин. Не знаю, сколько в нем росту, ну никак не меньше 180. Стройный, статный… Плечи налитые и руки, взгляд от которых оторвать я не мог. Такие… Короче тут же перед моими глазами встала картина: руки Ларри на спине и бедрах Изабель, и их долгий поцелуй… Самый красивый, самый желанный парень на курсе стоял и улыбался мне.

У меня почти подкосились ноги, когда так же лукаво улыбаясь, он протянул руку и дотронулся до моего локтя…

- Бри? Ты чего здесь? – я мог бы поклясться, что в его голосе прозвучала усмешка.

Он знал! Он все знал про меня и нарочно дразнил! Но я даже разозлиться тогда не смог, - настолько в растрепанных чувствах был.

- Я? Не знаю…Мне что – то нехорошо. Я наверное пойду…

И тут я посмотрел на него.

Ну что за взгляд, Бог мой!!! Он словно гипнотизировал меня, - внимательный, любопытный и насмешливый. И, как ни печально мне было осознать тот факт, - но насмешки и любопытства в этом взгляде было значительно больше, чем внимания.

И эта челочка на лицо… И эта черная рубашка с открытым воротом, соблазнительно открывающая великолепную тренированную грудь. И я просто приклеился взглядом к эпизоду открытой кожи, спрятанной среди складок черной шелковой ткани. Не заметить моего взгляда Ларри не мог, и конечно рассмеялся, не отпуская (кстати!!!), не отпуская моего локтя.

- Ладно, - вдруг он стал серьезней, - хочешь, - поедем ко мне? Я сегодня один, и никаких планов на вечер, аб-со-лют-но…

После небольшой паузы, поняв, что ничего ответить я не могу, он добавил негромко и ТАКИМ голосом, что я бы сию минуту пошел с ним куда угодно, хоть к чертям в ад:

- Кроме того, у меня есть альбом Дали… Помнишь, - я обещал?

Я был в таком состоянии, что не слышал ничего из того, что он говорил мне. Смотрел лишь, как двигаются его губы…  Потом я молча подобрал рюкзак, и мы вместе вышли из туалета. По коридорам универа мы тоже шли молча. Ит только кивал и жестами приветствовал попадающихся навстречу знакомых. Я следовал за ним, почти не поднимая глаз.

Мы вышли из универа и сели в его кабриолет. Не успел я пристегнуться, как Итон так дернул с места, что я пребольно ударился затылком о раму, на которой крепились сиденья. Искры посыпались из глаз, и это вывело наконец меня из оцепенения. Я посмотрел на Ларри и вдруг понял, что… он тоже очень взволнован. Он покусывал губы, и неотрывно смотрел на дорогу, выделывая со своим авто такие кренделя, что я время от времени зажмуривался от ужаса, хотя и знал, что Ит – прекрасный водитель.

Мы молчали всю дорогу. Он ни разу даже не взглянул на меня. Куда – то подевалась вся его бравада. Ит был как – будто чем – то напуган. В любом случае, - я кожей чувствовал, как напряжение нарастает между нами.

Когда мы вошли в дом, волнение Ларри стало для меня совсем уж очевидным. И не смотря на все мои чувства, это немного придало мне уверенности.

Нервным жестом он бросил ключи на столик в прихожей, скинул кроссовки и направился к… бару.

- Выпить хочешь? У меня есть чудесный мартини…

Я разглядывал его так увлеченно, что едва не забыл, что нужно что-нибудь ответить.

- Дда… конечно – торопливо пробормотал я.

Он какое – то время еще возился с бутылкой, чертыхался, потом что – то звякнуло, и он в конце – концов появился передо мной с двумя наполовину полными бокалами в руках.

Я взял  один, случайно задев его пальцы, и снова потерял контроль над своими эмоциями. Я пил, не сводя с него глаз. Он, - тоже. Эта безмолвная дуэль на взглядах была пожалуй самым эротичным, что было до того момента в моей жизни.

И еще до того, как последний глоток мартини согрел мое горло, я почти пожалел, что согласился поехать с ним. Я совершенно точно знал, что сделаю в следующую минуту, и что… абсолютно точно не смогу удержаться. Я сделал шаг к нему, поставил на столик бокал, но замешкался. И вдруг услышал его голос, - нервный, напряженный…

- Бри…

- Да…

- Ты… сделай то, что ты хочешь… Ты ведь давно этого хочешь, так?..

Он уже не смеялся, он СОВСЕМ не смеялся. Я увидел, как дрожат его губы, как он (Итон Ларри!!!!) прячет от меня глаза, как внезапно он побледнел…

Это слегка отрезвило меня.

Он боялся меня! Он ВООБЩЕ, - боялся!

Во всех своих безумных фантазиях мне представлялся я в умелых руках Ларри. Наяву же оказалось все наоборот. Он застыл на месте, опустив голову, только часто-часто дышал, раздувая ноздри, и грудь его высоко вздымалась. И все – равно, даже таким неуверенным, бледным и нервным, КАК он нравился мне! Тогда я впервые коснулся его, - провел ладонью по его груди, расстегивая оставшиеся пуговицы. Я чувствовал, как под моей ладонью просто заходится его сердце. Трепет Ларри передался мне, и все мои движения тоже стали слегка дрожащими. Моя ладонь касалась его щеки, и пальцы скользнули вниз, не задевая  губ, к подбородку. Он вдруг вздохнул, приоткрыв губы, и у меня мгновенно снесло крышу. Я почти ничего не помню с того момента, как поцеловал его. У меня темнело в глазах, - так я его хотел. Каким образом мы оказались в постели, я тоже вспоминаю с трудом. Одежда летела на пол, я что-то шептал ему, стонал сквозь зубы. Но, его лицо было растерянным, Ит был так очаровательно… невинен в тот момент, и так прекрасен… Он отвечал на мои ласки с каким – то яростным отчаянием, словно мстил мне за что-то. В какой – то момент наша ярость достигла предела и я замер:

- Ит, я хочу тебя, - выпалил я на одном дыхании.

- Да… - ответ или вопрос? Он распахнул глаза, и мне стало совершенно ясно, что звезда и секс – символ курса Итон Ларри никогда не был с парнем. Он боялся БЕЗУМНО.

Никогда раньше я не щадил своих любовников. В любой подобной ситуации я пошел бы напролом и получил бы то, что хотел, но сейчас…

Взгляд Итона умоляющий и напуганный, переполненный страхом заставил меня остановиться.

Я просто обнял его. Мы сели лицом друг к другу. Ит уткнулся мне лицом в грудь, - плечи его вздрагивали. Боже мой!!! Он плакал!!! Внезапно я почувствовал себя чудовищем, лихорадочно вспоминая последние полчаса, - что я делал и как. Но, Слава Богу, никакой физической боли вроде не должен был ему причинить. Все что я делал до этого момента, неожиданно для меня было нежно, и… бережно. Я гладил его по плечам и спине, целовал губы, шею, за ушами, прижимая к груди его голову, перебирая пальцами волосы, стараясь не вдыхать их одуряющий аромат. Я закрыл глаза, с трудом выравнивая дыхание. Мне было плохо, я был заведен так мощно, что эта внезапная остановка причиняла мне почти физическую боль… Но Ит, вздрагивающий в моих руках Ларри был тогда важнее всего на свете и я старался успокоить его как мог.

Но мир перевернулся за одно мгновение. Всего несколько слов изменили все… Я услышал, как сквозь рыдания он пытается что-то сказать мне.

- Что, Ит? Что ты говоришь?, - наклонился я к самым его губам.

- Я не могу, Брайан… Я СОВСЕМ не могу, понимаешь…

Сначала я не очень понял о чем он, списывая все на первый раз, на неуверенность и т.д., но когда все – таки дошло… Это было очень неприятным открытием.

- Я думал, что получится, но…

«Ах, вот оно как!!!, - догадался я, - Он, что, - просто проверял себя? Это была такая… ПРОБА? Эксперимент?!.»

- Я тебе не нравлюсь?.. – мне просто жизненно необходимо было услышать, что догадка моя ошибочна. Любое опровержение, даже сомнительное устроило бы меня тогда. Только бы не слышать, не знать ЭТОЙ правды!

- Нравишься, Бри… Ты классный, ты не можешь не нравиться, - он уже перестал всхлипывать, и почти владел собой, - и мне хорошо было с тобой, но понимаешь…

Я НЕ МОГУ! Я никогда не смогу ТАК…

Ларри помолчал немного, потом отстранился от меня еще сильнее и руки мои упали на колени:

- Я не гей, Бри. И судя по всему даже не Би.

В первый момент я едва совладал с эмоциями. Мне, впервые в жизни захотелось ударить человека. Но… я просто закрыл лицо руками, изо всех сил сдерживая бушующую бурю в душе.

«Скорее, скорее бежать отсюда и ПОДАЛЬШЕ!!!» - мысли просто впечатывались в сознание. И я стал одеваться, стараясь не встретиться с ним взглядом.

- Бри, ну подожди… Ну прости меня, Брайан, - он попытался перехватить мое запястье, но я вырвался, словно ошпаренный.

Было так больно, что даже дышать я мог с трудом. И очень близка была банальная истерика. Но, стиснув зубы, молч,а я спешил одеться, совершенно бессознательно вслушиваясь, как он вздыхает за моей спиной.

Мне безумно хотелось сказать какую – нибудь гадость, чтобы хоть как – нибудь унять боль. Месть? Нет, - ЭТО не по мне. Тогда зачем?... Я и сам не знал.

В конце –концов, вместо всех отвратительных слов, которые нескончаемым потоком лезли мне в голову, я с трудом произнес, перекинув через плечо рюкзак, и сжимая дверную ручку:

- Видишь ли, Ит… Я люблю тебя. Так уж получилось… Сейчас это не имеет значения, я понимаю конечно, - не дурак, но… Люблю…

Он вдруг бросился ко мне:

- Послушай, Бри!..

- Нет, это ТЫ послушай!!! – все –таки я сорвался  на крик, как мне ни не хотелось этого.

Я повернулся к нему лицом. Он сидел на краю кровати, закрывшись простыней.

Виноватый взгляд синих глаз, таких пленительных, припухшие от моих поцелуев губы, мои отметины на шее и плечах… Такой весь… мой, и совсем не мой…

У меня задрожали губы.

Я так хотел, чтобы слова мои прозвучали как можно уверенней, но получилось очень глупо: с обидой и жалобно, тихим, дрожащим голосом…

- Ит, ты знал, что я – гей. Я видел, что ты догадался. Зачем это все?.. Зачем ты дразнил меня? Ты… ты хоть можешь себе представить КАК я сейчас себя чувствую?..

Но мой бывший (теперь уж точно) друг уже совсем пришел в себя:

- Прости, Бри. Мы всегда были друзьями, и я решил…

-  Попробовать? – снова сорвался я, - Ты и так круче всех, Ларри! Мало тебе того, что все девчонки твои, так ты захотел еще и мальчика заполучить, - меня?!. Так, для коллекции… Еще одна впечатляющая победа, не так ли, Ит?! – я понимал, что меня несет, но остановиться в тот момент было выше моих сил.

Но все встало на свои места, когда Итон Ларри стал снова Итоном Ларри: он нахмурился и заговорил со мной привычным небрежно-презрительным тоном:

- Бри, я не виноват в том, что ты влюбился. Ты всегда знал, что меня интересуют только девушки!

Тон его был резкий и отрезвляюще – холодный. Будто не он только что плакал в моих объятьях, будто и не он всего несколько минут назад так страстно отвечал на мои поцелуи… Наверное так чувствует себя человек, когда получает пощечину…

Все внутри оборвалось. «Боже, какой цинизм, Ит!!! Чертов Ларри! Чертовы натуралы!!! Чертов я, - безмозглый, слабовольный, несчастный придурок!!!»

Я собрал в кулак остатки воли, произнес ничего не выражающим голосом: «Нет, ты не виноват ни в чем…», и как во сне покинул его дом.

Я шел пешком по шоссе сам не помню сколько времени. Куда идти, - мне было все равно.

Но наверное прошло много времени, так как когда непонятными путями ноги привели меня к нашему универскому бассейну. Хотелось в душ… Как будто бы вода могла смыть с меня весь этот кошмар. Но, стоило мне раздеться и включить воду, - в мозгу всплыли воспоминания: «Сделай то, что ты хочешь,Бри…», сверкающий взгляд, ровная кожа груди, тонкие пальцы Ларри, переплетенные с моими, вкус наших поцелуев, аромат волос, его стон, его голос, его невозможные синие глаза…

Я врубил такую холодную воду, какую только мог выдержать.

И… Бог милостив…- раздался адский грохот работающего перфоратора, - к бассейну пристраивали гимнастический зал, и я… закричал во весь голос, бессильно ударяя кулаками в мокрую стенку. Я орал так, что если бы не благословенный перфоратор, на мой крик сбежалось бы, наверное,  пол университета.

Я рыдал, как маленький мальчик, опустившись на колени под струями совершенно ледяной воды…

А… пришел в себя уже сидя на жесткой деревянной скамейке, в раздевалке, заботливо укутанный в огромное махровое полотенце. Оно было явно не мое, - таких полотенец у меня никогда не было. Кто – то выключил воду, - я не слышал больше ее шума. Перфоратор не стучал. И еще… кто-то стоял за  спиной, и вытирал мне волосы сухим полотенцем. Я дрожал, и глядел в одну точку, не в силах пошевелиться.

Эти чужие прикосновения раздражали, будили меня, а мне совершенно не хотелось выходить из своего спасительного оцепенения. Негромкий (на самом деле) баритон что-то спрашивал меня обеспокоенным голосом, - я же, совершенно не понимал слов, и голос этот казался отвратительно громким. Хотелось выругаться…но я не мог.

- Г- го -споди, н-ну… з-за- чем же… т-так орать!!! – мне казалось, что я говорю очень громко, но от слабости мой голос оказался лишь невнятным шипением.

Вот тут я и получил хорошую затрещину. Точнее, - я получил пару тяжелых, холодных пощечин, от которых тут же заалела кожа, и прояснилось сознание. Я вдруг враз увидел, что сижу на скамье совершенно голый, закутанный в сухое  темно-зеленое полотенце, и на ногах у меня чьи – то мягкие банные туфли. На меня  встревожено смотрит молодой

мужчина лет 30ти, кареглазый брюнет. Он оказывается сидит передо мной на корточках, и тоже почти обнажен, - только бедра его обернуты белым махровым, таким же как на моих плечах, полотенцем. И еще я услышал, что кто-то странно постанывает рядом…

И наконец, - до меня доходит, что это мой собственный голос. Мне вдруг становится до невозможности смешно, и я пытаюсь улыбнуться, но у меня не получается…

- …смотри мне в глаза, пожалуйста… Малыш! Мальчик, ты меня слышишь?!..

Незнакомец снова ударил меня по щеке, но это уже было больно, - я почувствовал. Слезы градом покатились по лицу…

Незнакомец прижал меня к своей груди, так как был, - в ужасно неудобной для него позе, гладил меня по голове и торопливо взволнованно шептал:

- Ну вот, Слава Богу… Поплачь, поплачь… Тебе нужно…

И я рыдал у него на плече, замечая, что чудесным образом мне становится легче. Выплакавшись в волю, я заметил, что в раздевалке мы совершенно одни, что уже вечер.

Сколько же я здесь пробыл?  Не меньше нескольких часов… Рабочие давно ушли, - за стеной раздевалки было тихо.

Я перестал вздрагивать и посмотрел на своего спасителя почти осмысленным взглядом.

Он улыбнулся мне, обнажив ряды белых зубов.

- Ну… Может, - оденемся? А то я замерзать начинаю, не смотря на твои горячие слезы…- как – то неуверенно, но он явно пытался шутить. Только сейчас я заметил, что его плечи и грудь были совершенно мокрыми от… моих слез. Я ужасно смутился…

- Простите, сэр… - я понял, что передо мной вероятнее всего преподаватель. И возраст, и манера держаться и исходящая от него волна уверенности не давали мне в этом усомниться. Мне вдруг стало безумно стыдно, я опустил глаза…

- Как тебя зовут? – спросил он осторожно.

- Бри… Брайан Эйвери…

Незнакомец улыбнулся мне, потрепал по плечу и удалился. Затем, я услышал звук открывающейся дверцы шкафчика… Он вернулся с моей одеждой в руках:

- Одевайся. Ты, кстати, ключ прямо в замке оставил. Что, - забыл?..

Я кивнул. Он еще секунду внимательно смотрел на меня, затем – ушел за соседний ряд шкафчиков, и я услышал, как звякнула пряжка ремня, как стукнулись о стенку небрежно брошенные сланцы, как коротко взвыла застежка – молния…

Я оделся, и не спеша вышел в холл бассейна. Мне хотелось как – то отблагодарить моего спасителя, - если бы не он, - неизвестно сколько бы еще проторчал я под ледяной водой со своей бессмысленной истерикой, но я не знал как.

Наконец, незнакомец вышел ко мне. Вот тут я впервые разглядел его…

Тренированное тело, высокий, стройный… С преобладающей верхней мускулатурой. Так бывает у профессионалов – пловцов… Я загляделся.

Карие глаза, глядящие на меня с некоторым прищуром и не уходящим никуда беспокойством, темные волосы, чуть длиннее обычной стрижки. Чуть сжатые губы, прямой подбородок и красивой формы нос… Полная противоположность Ларри: ни тени порочности, - собранность, уверенность, даже… аскетичность. Я мог бы поклясться, что никогда не видел его раньше. Видимо мое любопытство было настолько прозрачным, что незнакомец улыбнулся, и с легкой иронией в голосе представился:

- Томас Ламберт. Преподаватель техники чертежа и арт.дизайна, с этого года.

Я улыбнулся.

- А какие курсы Вы будете вести? – я не заметил, как мне стал важен ответ на этот вопрос.

- Все, молодой человек. И завтра, кстати, у меня первая лекция в этих стенах, - он помолчал, и слегка смущенно (или мне только показалось?) добавил, - меня только что приняли в штат преподавателей… А… ты с какого факультета?

- Живописи и дизайна, - выдохнул я.

- Ну вот… Судя по всему, - ты будешь одним из моих студентов.

Он замолчал, и я видел, что в нем идет какая – то борьба. Наконец, что-то победило, и он продолжил негромко, приблизившись ко мне на полшага.

- Не буду спрашивать, Брайан, что привело тебя под холодный душ… Извини, я услышал твой крик…

- Сэр, я… -  я снова ужасно разволновался.

- Ладно, не будем об этом. Никто ничего не будет знать, - это не обсуждается. Просто… ты уверен, что тебе не нужна помощь?

- Нет-нет, сэр… Это просто…

- Я надеюсь, это никак не связано с наркотиками?..- интонация спасителя стала слегка… угрожающей.

Я неожиданно для себя рассмеялся. Ну правильно, - что можно было еще подумать, найдя меня под ледяным душем в совершенно невменяемом состоянии!

- Нет, сэр, клянусь Вам. Никогда в жизни не касался… Нет. Это… извините, это – личное…

Как назло, в этот момент мой блуждающий взгляд выхватил именную надпись на дверце шкафчика, виднеющегося в проеме двери за спиной Ламберта… Он был самым ближайшим ко входу, - шкафчик Ларри… Мне снова стало нехорошо и коленки предательски дрогнули. Томас Ламберт успел подхватить меня за талию, прежде чем я бы грохнулся к его ногам.

«Чертов Ларри! Во что я превратился… Ужасно!» - успел подумать я…

И все – таки, новый преподаватель настоял на визите к врачу.

Университетский врач, пожилой мужчина меланхолично смерил мне давление, дал какие – то две таблетки, велел поесть, выспаться и дал распоряжение пропустить пару дней учебы. «Нервное истощение» стало моим диагнозом.

«Ну конечно! И кто бы мог подумать!» - взбесился я.

Но, тем не менее, эти обстоятельства были для меня только к лучшему: видеть Ларри прямо завтра с утра я не мог. Чем позже я его увижу, - тем легче мне будет все это пережить, хотя я не надеялся легко избавиться от своей зависимости от Итона… И я был благодарен доктору за эту паузу.

Два дня я просто спал, просыпаясь только к завтраку, обеду и ужину. Сосед по комнате, - темнокожий американец Билл старался не мешать мне. Он постоянно где – то пропадал, возвращаясь только к ночи. Удивительно, но его совершенно не интересовали причины моей внезапной тяги ко сну. Он был вообще, - молчалив и нелюбопытен. И, кроме того, - как мужчина совершенно не интересовал меня. Ну, просто идеальный сосед для гея.

Сейчас я понимаю, как я был счастлив, что моим соседом оказался тогда именно Билл!

Любые дурацкие  расспросы, и Боже упаси, - любая жалость мгновенно бы вывели меня из моего хрупкого равновесия. Но Бог хранил меня даже от этого.

К тому времени, когда я вышел на учебу, я уже почти смог выдержать удар, увидев Итона в холле перед расписанием. Почему почти? Потому что все – равно все рванулось внутри навстречу Ларри, и осознание бессилия ужасом сдавило сердце.

Почему выдержал? Потому что смог посмотреть ему в глаза и спокойно произнести: «Привет».

- Привет, - ответил он мне и отвернулся. Навстречу Ларри легкой походкой шла Изабель…

Я тяжело вздохнул… Вот и все. Конец романа, который не успел даже начаться…

Надо ли говорить о том, что я больше не общался с Ларри, никогда не был на его вечеринках, которые он продолжал проводить с регулярной частотой. Я постоянно видел

их вдвоем с Изабель, эта парочка почти не расставалась. Иногда, очень редко он бросал на меня раздосадованный, беспокойный взгляд. Он жалел нашу дружбу? Может быть.

Мне не хотелось больше думать об этом. Но еще очень долго, месяцами, каждый раз, когда я встречал его, сердце мое отзывалось глухой болью. К началу зимы острая боль притупилась, и я почти привык к ней.

Только в декабре у меня впервые появилось желание выйти к «своим».

Я принарядился, и одним вечером пересек порог «Really», - одного из гей - клубов нашего города.

Не успел я выпить и пару бокалов, как меня тут же  пригласил на танец молоденький паренек, - белокурый, голубоглазый, такой весь гламурно-элегантный, что я не смог сдержать улыбки.

«Сколько ему? Семнадцать? Восемнадцать? Совсем мальчишечка… А глазки… Ах, ты Боже мой! Какие глазки…Устоять невозможно…» И льнет ко мне, словно девушка…

Не знаю почему, видимо настолько истосковался я по ласке, что сразу же, не задумываясь, ответил ему, благодарно обнимая его спину и упругий зад своими ловкими ладонями. А парнишка млел, все откровеннее прижимаясь ко мне, приоткрывая для меня губы и закрывая глаза. Я поцеловал его задолго до того, как спросил как его зовут. Чуть прикусив ему нижнюю губу я все – таки задал этот совершенно не нужный ни ему ни мне вопрос…

- Роберт, - ответил он.

Спустя каких – то пару минут,  мы оказались в приват – комнате. Мальчишка не был девственником, и это было хорошо, потому что я был груб. Желание мое было очень сильным, каким-то… животным, и болезненным. Ни намека на бережность и нежность, так щедро подаренные  мной одним несчастным вечером красавцу Итону Ларри…

Но черт! Даже сейчас я не мог не вспомнить его!

Я разрядился слишком быстро, с рычанием и звездами в глазах… Резко захотелось спать, и я отключился. Не знаю, как долго я спал, но когда проснулся, - Роберта уже не было и в помине. Эти свидания на один раз всегда оставляли неприятный осадок и пустоту…

Такой суррогат любви… Но на это короткое время я создавал себе иллюзию, иллюзию любви… Пусть это выглядит нелепо, но для меня это было так. Тем сильнее ударяла по мне реальность после…

Как многим, я мечтал о чем – то большем, чем просто секс. Но любовь…

Все мои настоящие чувства до сих пор ассоциировались только с Ларри… Царапнули по живому остатки моей боли.

Разбитый, сожалеющий я оделся и вышел в зал…

Здесь было шумно и весело. Самый разгар, - час ночи. Я снова чего – то выпил. Тут же мне была предложена доза кокаина существом непонятного пола в экстравагантной зеленой шляпке. Я отказался и привалился правым бедром к бару, заказав себе очередной коктейль. По телу разливалось приятное тепло, негативные эмоции притупились, и я разглядел на танцполе своего недавнего любовника…

Картина была для меня совершенно не удивительная, и тем более неприятная: Роберт «клеил» следующего, - невысокого крепкого шатена, также преданно, как мне заглядывая в глаза, и интимно прижимаясь. Я понаблюдал еще немного за его действиями и равнодушно отвернулся.

Мне стало жарко. Я снял рубашку, оставшись только в майке и джинсах. Взгляд мой блуждал по залу в надежде найти хоть кого – нибудь из знакомых. Но сегодня, как на зло, ни Шона, ни Рея, ни толстого Мэггинса не было видно. Или они успели уйти раньше, или совсем не приходили.

Шон был моим хорошим другом, и у нас с ним была одна любимая фишка, - примерно после 2х часов ночи, мы с ним оттягивались на танцполе, устраивая для окружающих небольшое эротическое шоу. Мы оба прекрасно танцуем, и дружба наша совершенно исключала посягательства друг на друга, что давало нам возможность вытворять очень откровенные вещи безо всякого стеснения. Возможно, мы были единственными в клубе, кто мог себе позволить подобное, не рискуя нажить неприятности.

Бойфренд Шона был в курсе наших  выкрутас. Мало того, между этими двумя было такое негласное соглашение, или игра, кураж, в котором Шон нашим совместным танцем заводил Джейсона, дразня и заигрывая с ним. Джейсон не был патологически ревнив, и после каждого нашего шоу устраивал своему парню такие ночи любви, что…

Короче, - эти двое были вместе уже 5 лет, и, судя по всему, и не думали расставаться.

Я откровенно завидовал им.

Так, думая о своем, и допивая коктейль, я повернул голову влево и… увидел ЕГО… 

Я даже помотал головой из стороны в сторону, не веря собственным глазам. Все недавние мысли словно одним порывом ветра выдуло… Это был просто шок, - иначе не скажешь.

Гораздо позже я понял, что именно в этот момент красавец Итон Ларри навсегда исчез из моего сердца.

На диване из бордовой кожи, в полном одиночестве сидел потрясающе сложенный брюнет лет 27ми – ну максимум 28ми. Он был одет в облегающие фигуру джинсы, и расстегнутую на несколько верхних пуговиц рубашку цвета бордо из натурального шелка.

Длинные пальцы изящным жестом удерживали тонкую сигару… Голова его была откинута на спинку дивана, открывая этой позой прекрасную длинную шею. Гордо приподнятый подбородок, прическа… Бог мой! Да я бы никогда не узнал его, если бы у меня не было возможности однажды видеть его очень близко!!!

Сердце мое сделало бешеный скачок, и я вдруг так разволновался, что не знал как взять себя в руки. Все – таки, это зрелище было более чем неожиданным!

Таинственный красавец стряхнул пепел, небрежным взглядом скользнул по барной стойке, и… поймал мой взгляд…

Я задержал дыхание.

Он затянулся, долго смотрел на меня спокойно, и изучающее, и вдруг… улыбнулся краешками губ.

Я выдохнул с трудом, закусил губу и опустил глаза в пол. Голова моя кружилась…

И сомнений никаких уже больше быть не могло, - на меня смотрел и улыбался, стряхивая пепел от сигары в маленькую хрустальную пепельницу ни кто иной, как Томас Ламберт, собственной персоной, - мой преподаватель по арт – дизайну,  у которого еще вчера я умудрился схватить неуд!..

Но его было не узнать. Преподаватель Ламберт, - вечно собранный, несгибаемый в своей требовательности, жесткий и наводящий на студентов вечный трепет, и этот, - роскошный брюнет благородный и царственный, одетый безупречно и дорого, с пронизывающим, вызывающим взглядом…- люди, не имеющие друг с другом ничего общего!

Я тут же вспомнил нашу первую встречу, - тогда, несколько месяцев назад, в душе, когда я чуть не умер от овладевшего мной отчаяния. Вдруг так остро я вспомнил все его прикосновения,  зеленое полотенце,  пощечины, и как я плакал на его плече…

Сказать, что я был смущен, - не сказать ничего!

Единственной слабой надеждой моей было то, что Ламберт пришел сюда в компании друзей… Ну не мог же он на самом деле быть таким же как я!!!

Или мог?..

Боже…

Размышляя обо всем этом, я нервно вертел в руках пустой бокал из-под коктейля, намеренно отвернувшись. Подойти к нему и заговорить у меня ни за что не хватило бы смелости… Кроме того, надо было немедленно что-то сделать с тем, что ЭТОТ Томас Ламберт мне… очень понравился.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я так размышлял, как меня кто-то ласково обнял за талию. Я вздрогнул и обернулся. Роберт улыбался мне совершенно развратной улыбочкой.

- Эй, сладкий, тебе просили передать вот это…- он протянул мне вдвое сложенную бумажную салфетку. Мальчик не уходил.

- Спасибо, милый, - ответил я в тон  и едва коснулся  его губ легким поцелуем.

Мальчишка повернулся и удалился, чуть повиливая задом. В любое другое время это  рассмешило бы меня, но не сейчас…

Торопясь и волнуясь, я развернул салфетку. В ней было всего два слова: «Why not?», и… такая знакомая мне изящная роспись Томаса Ламберта.

Я торопливо обернулся, но… кожаный диван был пуст. И если бы не записка в моей руке, все произошедшее можно было смело считать… сном.

Я бросился в зал, расталкивая танцующих, успевая и не успевая извиняться,  я вертел головой во все стороны, в надежде увидеть Ламберта, но,-  увы, - его уже нигде не было.

Не одеваясь, я даже выбежал на улицу. У бара стояло много припаркованных машин…

Какая из них могла принадлежать Ламберту, я понятия не имел. Я злился на себя за не наблюдательность. Ни одна из машин не собиралась отъезжать…

Куда он мог так быстро исчезнуть?!

Я вернулся обратно, - даже проверил оба туалета… Все безрезультатно.

В конце – концов, я заставил себя успокоиться и… заказал еще один коктейль, который совсем не хотел пить…

- Кого – то ищешь, красавчик? – улыбнулся бармен.

- Н- нет, то есть, - да.

- Так нет, или да?..

- Да, - сдался я.

-- И?..

- Пять минут назад на кожаном диване сидел такой… брюнет в бордовой рубашке…

- Ааа, Томми… Интересная личность.

- Чем же?, - я волновался, стараясь скрыть свое любопытство.

- Нуу, во-первых, - он заходит не часто. Во-вторых, на него западают самые симпатичные парни нашего заведения, и в – третьих,..  он редко кого допускает… до тела (бармен понизил голос почти до шепота). Ну, ты ведь понимаешь, что я хочу сказать?..

Непонятно почему, но меня охватило странное ликование. Может быть это потому, что в кармане моих джинсов лежала приватная записка от этой самой интересной личности?..

«Томми, говоришь?.. Томми… как необычно это звучит…»

- А… есть кто-нибудь из присутствующих здесь сейчас, с кем он… уходил? – спросил я.

- Ты любопытен, ты знаешь?, - бармен перегнулся через стойку и лукаво подмигнул мне.

- Почему бы и нет?! – ответил я теперь уж точно, - самой любимой моей фразой.

- Ну,… нет, милый. Этого я тебе не скажу. Одно только, - у него необычный вкус. Тут многие давно за ним наблюдают. Не могу понять его принцип… Он выбирает парней, таких… как бы это сказать, - с чудинкой, что-ли…

- Он… бросал кого-то? Ты знаешь?.

- Не знаю, милый. Про него никто ничего не знает. Одно могу сказать, - танцует он восхитительно!

- Танцует? – вот уж точно, не было сегодня границ моим открытиям!

- Ну да, только это, - совсем уж редко. Но тому, кому удастся это увидеть, - несказанно повезет. А что? Понравился?

-  Нуу… - протянул я, изо всех сил пытаясь скрыть смущение.

- Ты, кстати, не робей. В тебе есть что-то такое… Как раз для Томми.

Я допил коктейль и отправился домой. Пришлось взять такси, так как пешком я бы точно не дошел, да и шататься ночью в одиночку…

Билл спал и видел десятые сны, когда я ввалился в комнату, прилично навеселе, весь пропахший сигаретным дымом, алкоголем, и парфюмом Роберта  в полном потрясении от того, что сегодня узнал.

Первую лекцию я конечно проспал, но на арт-дизайне я быть просто обязан!..

Еще ни разу в жизни я так тщательно не одевался на обычную лекцию! Меня бесило все, - и цвет моего лица после вчерашнего нечаянного загула, и то, что я совершенно не успеваю погладить свою самую эффектную черную рубашку, и что я вообще какой – то…

В общем, - вы меня понимаете… Нервничал я ужасно.

В итоге, конечно я опоздал, почти влетев в аудиторию на 15 минут позже начала лекции.

Вот он, - момент истины…

Я невольно поджал плечи, встретившись взглядом с сэром Томасом Ламбертом, в выражении лица которого я не прочел для себя… ничего хорошего. Это был суровый преподаватель… От вчерашнего великолепия все – таки осталась одна деталь, - серебро с изумрудом, - изысканный перстень на среднем пальце. Я просто впился в него взглядом, и это дало мне времени собраться. Я задержал дыхание, и коротко выдохнул.

По аудитории пробежали смешки…

- Извините, сэр. Я задержался в… («вот дурак, - не мог придумать раньше!»), эээ… в библиотеке, – очень неуклюже соврал я.

Аудитория на сей раз, - откровенно хихикала.

Ламберт отвернулся от меня и совершенно ледяным голосом произнес:

- В следующий раз, Вам стоит более тщательно подготовиться, Эйвери… Вы не кажетесь мне сегодня… убедительным.

- Простите… - я покраснел «Ну а чего ты ждал?!. Это же ЛАМБЕРТ!!!».

- Проходите не свое место, Эйвери, не отнимайте у нас времени.

Но… Черт! Как звучал этот голос! Такая сила и власть над всеми нами… Волна удовольствия  пробежала у меня по спине. Я был счастлив получить этот небольшой нагоняй.

Всю лекцию я не сводил глаз с Ламберта, в надежде хоть немного разглядеть в нем вчерашнего Незнакомца. Я внимательно запоминал каждый его жест,  поворот головы, и эти аристократические кисти рук, время от времени открывающиеся из – под рукавов рубашки… Каждый раз я пытался поймать его взгляд, но увы, - мне ни разу не удалось этого сделать. Как нарочно, мой преподаватель сегодня игнорировал меня. Я не заметил сам, как настроение из предвкушающего приятные события постепенно превратилось в печальное, потом уж совсем грустное… И, чем ближе был конец лекции, тем сильнее наваливалась на меня странная… тоска.

«Неужели Вы так ни разу и не взглянете на меня?..» - думал я, все – таки не теряя надежды.

Я с трудом вникал в суть предмета, в самый последний момент ловя за хвост ускользающую от меня мысль. И… Все-таки я был вознагражден: один единственный раз Томас Ламберт взглянул на меня. Один раз, но КАК!

Мне показалось, что меня подстрелили, - взгляд был быстрый и глубокий, как страстный поцелуй. «Why not?” – одними губами произнес я… И вдруг, - он ответил мне едва заметной улыбкой.

«Понял меня, или нет? Что значила эта улыбка?..» - мучался я до конца лекции.

После окончания занятия, я возился на своем месте дольше обычного. Хотелось задержаться, может быть повезет выкроить пару минут наедине… И… боялся я… страшно было до спазмов в животе.

Самое забавное было то, что я не мог не заметить, как внимательно поглядывал на меня все занятие Итон Ларри (!). И этот факт впервые оставил меня равнодушным. Я вообще не реагировал на него, НИКАК.

Наконец, аудитория опустела. Мы остались одни…

- Что-то важное, Брайан?.. – я вышел из задумчивости и с удовольствием отметил, что все –таки, - Брайан, не Эйвери…

Вот тут и проявился в нем вчерашний незнакомец… Не могу сказать в чем, - может быть в этом повороте головы к окну?.. Или в задумчивом жесте пальцев, потирающих висок.

Он сделал несколько шагов к окну, не глядя на меня. Спокоен, как скала! Ни жестом, ни взглядом не выдавал даже  простого существования нашей маленькой тайны.

Я пялился на него и молчал, как полный придурок… Тогда он помог мне:

- Если у тебя появилось желание исправить неуд и переделать проект, я мог бы дать тебе такую возможность, - проговорил он негромко.

- Нет, - выпалил я, тут же пожалев об этом.

- Ах, нет?! – он быстро обернулся ко мне лицом, чуть приподняв брови, и едва не испепелил меня своими глазами, цвета темного шоколада. Я готов был провалиться на месте, досадуя на собственную глупость. Но… я был бы не я, если бы не выкрутился.

- То есть,… ПОЧЕМУ БЫ нет? – сказал я твердо, с вызовом встречая его взгляд.

Мы замерли оба, не разрывая зрительного контакта… В момент, когда пауза достигла предела  приличия, Ламберт неожиданно легко рассмеялся, взял листок бумаги, написал на нем что-то, сложил пополам и отдал его мне.

- Вот тебе новый вариант, Брайан. Справишься, - можешь считать, что прежнего никогда и не было. Всего хорошего.

Он улыбнулся мне привычной отстраненной улыбочкой «сэра Томаса Ламберта», ловким движением подхватил бумаги со стола, и исчез в дверном проеме.

Можете представить, КАК билось мое сердце, когда я разворачивал тот листок! Но каково же было мое разочарование, когда в размашистом почерке Ламберта я обнаружил лишь новые цифровые параметры проекта, и заданная цветовая гамма!

Вся кровь бросилась мне в лицо!

«Ну конечно! Размечтался, - бедолага! На что ты, собственно надеялся, МАЛЬЧИК?!! Ты думал, - тебе прям сразу свидание назначат? Ага! Жди! - бесился я про себя, - Ладно! Я сделаю этот чертов проект по высшему разряду!»

Я сидел с заданием Ламберта всю ночь! Я доводил до совершенства каждый штрих, придираясь к малейшей неточности, и переделывая все заново.

Билл спал. Тускло светилась наша маленькая ночная лампа, а я все переделывал и переделывал. С немым отчаянием я в сотый раз смешивал краски, пытаясь добиться нужного результата, заново высчитывал процентные соотношения и… бесился!!!

Весь пол в нашей комнате был завален скомканной бумагой к тому времени, когда я наконец закончил работу. Было 4 часа утра.

Я оставил сохнуть краски, и как был, - в одежде, вырубился сидя за столом…

И конечно, я чуть не проспал! Арт –дизайн сегодня был первой парой, и нужно было срочно шевелиться, чтобы не получить вчерашнего нагоняя. И я чудом не опоздал, едва успев смыть с лица случайные капельки краски, наспех причесанный, помятый и красноглазый, как ЗМИЙ! СПАТЬ хотелось неимоверно! Я пробрался на свое место, распираемый мстительной гордостью за готовую работу. А… Солнце задерживалось…

Не всходило… Стало быть ТОЖЕ опаздывало!

Я едва не уснул, дожидаясь, чудом успевая удержать на полном ходу падающую на стол мою бедную голову.

Но… Ламберт вошел, и я мгновенно проснулся, снова пытаясь поймать взгляд этого загадочного человека. Сначала я очень обрадован был его взглядом, брошенным на меня, но тут же прочел в нем то же самое беспокойство, которое уже видел однажды… в университетском бассейне, и понял, что выгляжу… не очень, мягко говоря…

После занятия я сдал проект.

В этот раз я подошел почти вплотную к преподавательскому столу, но поднять глаза так и не смог… Все – таки он был ОЧЕНЬ близко… Я даже чувствовал аромат его одеколона, даже слышал, как он дышит… Я ужасно разволновался и спрятал за спиной руки.

- Ну что ж… - наконец проговорил он, - это неплохо, Брайан.

«НЕПЛОХО?!! Да это лучшее из того, что я вообще мог бы сделать по этому предмету на сегодняшний день!!!» - подумал я возмущенно, и, - да, - обиженно.

Ламберт отложил работу в сторону, вновь взял листок бумаги и снова что-то написал на нем. Я был расстроен и не ожидал того, что произошло дальше.

Ламберт вышел из-за стола, и подошел ко мне так близко, что у меня захватило дух. Между двумя его пальцами был зажат сложенный листок бумаги, которым (мне показалось), он хотел провести по моему лицу, но в последний момент рука его замерла…

Сказалось конечно то, что я не спал ночь, - нервы были натянуты как струна, и я затрепетал, как юнец, мысленно проклиная себя за несдержанность.

- Попробуй еще вот это, - он почти шептал, от чего по спине моей ходили волны такой истомы, что я с трудом сдерживал стон. И губы его были так близко, и этот взгляд просто гипнотизировал меня.  КАК меня тянуло к нему! Голова закружилась…

И все-таки у меня хватило сил сказать:

- Еще один вариант, сэр?..

И чуть не задохнулся от его:

- Почему нет, Брайан?

И ВОТ ОНО!!!!  Боже! Он слегка коснулся большим пальцем моего запястья!..

Не передать, - КАК это отозвалось во мне! Огнем и молниями по всему моему телу прошла волна острого наслаждения. Я опустил голову, и едва нашел силы ответить:

-  Д-да… конечно, мистер Лам-берт…

В тот момент я бы сделал еще десяток таких проектов и готов был не спать хоть неделю, лишь бы он еще раз коснулся меня!..

Но ОН ушел. А я не смог даже посмотреть ему вслед, - так и остался стоять, судорожно сжимая в руках листок с новым заданием.

Надо ли говорить, что всю следующую ночь я прокроптел над новым вариантом? Задание было сложнее первого в разы, и закончил я снова только под утро. Замученный собственным упрямством я вновь уснул прямо за столом. Удивительно, но и в этот раз Билл не задал мне не единого вопроса.

Я устал как каторжник. Не спав две ночи подряд, на следующий день я проспал все, что только было возможно! ДАЖЕ лекцию по арт-дизайну! Проснувшись к трем часам дня, и поняв, что меня ничто уже не спасет, - я так и провалялся до самого вечера…

А вечером меня навестили однокурсники, и… ИТОН ЛАРРИ, кстати (!!!). Я и не заметил, как уже снова, и очень легко общался с ним и с Иабель, виртуозно делая вид, что не замечаю его пристальных взглядов.

Мне вдруг стало все равно. Я был совершенно вымотан этими ночными бдениями, и бесконечным напряженным ожиданием несбыточного… По-этому, очень рад был видеть всех, - и Ларри с Изабель в том числе, и даже принял приглашение на очередную вечеринку у Ларри…

Но примерно через час этого милого общения, я почувствовал себя не в своей тарелке, и выпроводил всех, под предлогом, что мне необходимо доделывать проект.

На самом же деле я торопился в «Really»…

Одевался я в этот раз еще более тщательно, чем всегда. Я надеялся…

Да! Да! Да! Я надеялся увидеть Ламберта таким, как три дня назад. Я понятия не имел, - что скажу ему, но мне очень хотелось увидеть и поговорить с ним (о чем угодно!) не в стенах университета, где он был настолько неприступен.

В 22.00, как обычно я был на месте.

К своей радости, я тут же обнаружил Шона и Джейсона. Они видимо тоже только –что пришли. Сидели за одним из столиков в излюбленном своем месте, - рядом с эстрадой.

Джейсон был как всегда, - молчалив, а Шон болтал без умолку, не выпуская, однако, своей правой руки из ладони друга. Тот, как бы в задумчивости, теребил сустав его среднего пальца, и Шон совершенно таял от этого невинного жеста…

- Ну? И чего ты опять один, Бри?, - спросил меня Шон.

-  Что поделаешь, - я постоянен, - мне хотелось улыбнуться, но улыбка вышла невеселая.

В процессе нашей беседы, я очень внимательно разглядывал приходящих…

Ламберта не было.

В районе часа ночи я серьезно загрустил: похоже он уже не придет…

«Ну и правильно! С чего бы? Как будто мы договаривались о чем –то!» Я невесело усмехнулся тому, как легко употребил слово «мы»…

« Нет! Это мои фантазии, только фантазии…» - говорил я сам себе и тут же опровергал:

«Но была же записка! Была! Ведь это мне не приснилось! И такое волнующее прикосновение к моему запястью… тоже было!»

Я изо всех сил цеплялся надеждой за эти мысли, и заставлял себя не раскисать…

Ну конечно! К двум часам ночи эти двое меня напоили! Стоило этого ожидать.

Мне стало все до лампочки, и Шон, вытащил меня в центр танцпола…

Порядком разгоряченная клубная публика знала, что сейчас будет, и расступилась, образовав что-то вроде маленькой танцевальной площадки для нас. Джейсон прикусил губу, улыбнулся смущенно, заказал себе коктейль и уселся прямо на край эстрады, чтобы ему было нас как можно лучше видно.

Чуть приглушили свет, врубили медленный блюз…

Мы с Шоном начали сразу и круто: мы медленно, но очень страстно обнялись, как давние любовники, и Шон откинулся назад на моих руках, открывая прекрасный подтянутый смуглый живот.

Толпа сдавленно выдохнула. Это меня раззадорило, и я, удерживая Шона одной рукой, резко развернул его вокруг себя. Шон снова выпрямился, и мы оказались нос к носу, почти касаясь друг друга.

Толпа просто взвыла…

С трудом сдерживая смех, мы решили еще немного добавить масла в огонь. Я раздел Шона до пояса, небрежным жестом отправив в полет его фирменную футболку, которую тут же ловко поймал Джейсон.

Что тут началось! Вокруг нас аплодировали и свистели! Выкрикивали что-то, но нас это только еще больше заводило.

Шон подмигнул мне и облизнул губы. «Подыграй мне», - означало это на нашем языке жестов. Я кивнул, и…

Шон как змея стал «стекать» по мне вниз, обнимая мои бедра, колени, утыкаясь лицом в пах, изображая вселенскую страстную тоску. Я же был – в полном «экстазе», прикрывая глаза, и обнимая себя обеими руками.

Публика уже «звучала» непрерывно.

Дальше мы имитировали поцелуй, а потом… потом мы танцевали что-то такое уже невозможное, что толпа  просто вопила от восторга. Музыка закончилась на том, что Шон, с недвусмысленным выражением лица щелкнул пряжкой моего ремня… Публика недовольно заныла. Я отвлекся. А когда повернулся, - на моем месте уже был Джейсон…

И… Боже мой, КАК они целовались!!! Я просто приклеился к ним своим взглядом, и так сладко заныло в животе…

Детская, ребяческая зависть просыпалась во мне каждый раз, когда я видел их вдвоем.

А сейчас…

«ТАК ЖЕ ХОЧУ!!! Хочу ТАК ЖЕ!!! Ну, неужели я не заслужил?!.»

Снова загремела музыка, - что-то динамическое и зажигательное… И в следующую минуту, - ни Шона, ни Джейсона рядом уже не было.

Я вдруг почувствовал чудовищную усталость… И мне стало грустно.

Я стоял один среди танцующих пар, меня приглашали на танец, но я отказывался.

Было от чего-то пусто и больно…

Я понял, что сегодня он не придет. И ни количество выпитого, ни наш с Шоном эротический танец не дал выхода навалившейся тоске. Как во сне я стал проталкиваться сквозь танцующих, и почти упал на тот самый кожаный диван…

Я откинул голову назад на спинку дивана и мгновенно уснул. Меня как выключило.

Я не слышал ни музыки, ни звона бокалов, ни смеха и топота танцующих, - ничего. Я спал как убитый.

Проснулся от того, что диван подо мной стал слегка покачиваться, и вдруг обнаружил, что голова моя просто раскалывается от боли. Не сразу я понял, что уже не в клубе, а на заднем сиденье чьего-то автомобиля…

В голову полезли самые черные мысли: кто-то соблазнился мною, решив воспользоваться моим беспомощным состоянием?..

ЧЕРТ! Сколько таких печальных историй хранила моя память! Никогда, ни за что на свете я не позволял себе отключаться в клубе даже с друзьями, и уже конечно, - будучи один…

Черные мысли усугублялись тем, что я ко всему прочему еще чертовски плохо себя чувствовал: меня мутило, раскалывалась голова, а сил… Сил не хватало даже на то, чтобы просто подняться с непрерывно раскачивающегося сиденья. Ну конечно, - третья ночь без сна, - сейчас я не смог бы оказать никакого сопротивления никому. Я был очень легкой добычей.

«Господи! Ну что я за дурак!»

- Остановите машину! – я сам удивился как резко и зло прозвучал мой голос…

На мое удивление машина тут же затормозила, и, Слава Богу, я успел открыть дверь и высунуться наружу, как меня вывернуло на обочину дороги. Я стоял, неуверенно сохраняя вертикаль, и слышал только, как хлопнула водительская дверь,  раздались шаги по обледенелому асфальту…

Тот, кто был за рулем, - стоял сейчас за моей спиной. Радовало одно, - в машине кроме нас двоих никого не было… «Может быть у меня есть хотя бы один шанс сбежать?, - подумал я, - если я вот прямо сейчас…»

Я рванулся было вперед, взглядом приметив ближайший подлесок, и едва заметный в темноте спуск к реке. Я хорошо знал это место. Еще детьми мы с друзьями играли здесь в индейцев, оглашая криками берег, и голоса наши разносились далеко по воде.

И если успеть убежать сейчас, я был уверен, что найду внизу место, где можно будет отсидеться! Но меня удержали очень крепкие руки, и знакомый, чуть насмешливый голос проговорил прямо мне в ухо:

- Ну и куда ты в таком виде собрался, малыш?

Не веря собственным ушам, я медленно оглянулся. Томас Ламберт собственной персоной… Сегодня он был еще более ослепителен, чем в тот первый раз, когда я его увидел…

- Тебе лучше? – чуть смущенный (или мне показалось) тон его голоса странно… согрел меня.

- Да, - мне и правда стало лучше. Я попытался выпрямиться, но голова закружилась, и меня качнуло. И как тогда, в раздевалке университетского бассейна, сильные руки подхватили меня за талию, и крепко прижали к себе…

Я выдохнул и уткнулся носом ему в плечо. Аромат его был просто одуряющим… Я никак не мог взять в толк от чего кружится моя бедная голова, - то ли от убойного коктейля, смешанного мне барменом Марселем, то ли от этой невероятной близости Ламберта.

Дальше я помню плохо. Видимо все-таки я опять вырубился, потому что пришел в себя от того, что мне стало невероятно тепло, и от того, что кто-то всхлипывает. Не сразу, но я понял, что это всхлипываю я…

Я понял, что лежу на диване в очень уютной, и довольно большой комнате. Слух мой улавливал небольшое движение и слабые шумы, по характерным звукам, доносившимся  из кухни – вот включили и выключили воду, вот громыхнула посуда, быстрые шаги, вот что-то разбилось, короткое и емкое ругательство… Я усмехнулся, и… в дверном проеме появился ОН.

Ламберт не успел еще переодеться. И я был  рад увидеть его сейчас таким. Мой загадочный преподаватель был красив просто как Бог, и я разглядывал его совершенно без стеснения… Наверное потому, что до сих пор был пьян.

Он минуту разглядывал меня в упор, затем улыбнулся, чуть отвел взгляд и сел прямо на пол рядом с диваном по –турецки,  взял меня за запястье, ловко прощупывая  пульс. Я был счастлив…

- Ты как? – такой глубокий, бархатный голос…

- Вполне, - я старался, чтобы голос звучал как можно бодрее, но вышло, - не очень.

Тогда он вздохнул, наклонился к самому моему лицу, касаясь лбом моего лба и чуть-чуть кончика носа. Я тут же представил, какой «аромат» может ударить сейчас в ноздри моему неожиданному счастью, и задержал дыхание.

- Брайан, я сейчас принесу тебе лекарство. Ты выпьешь его, и будешь спать, хорошо?

Разве можно что-то возразить, когда карие глаза, с оттенком шоколада так близко, когда одна ласковая ладонь слегка сжимает твои пальцы, а вторая, - нежно перебирает волосы, и когда все это принадлежит… Томасу Ламберту!

Я был готов выпить хоть яду, лишь бы он сделал так, хотя бы еще раз!

- Да, мистер Ламберт, - пробормотал я как провинившийся студент, не в силах отвести взгляда от карих глаз.

Вдруг он встал, - ловко и мгновенно, и вышел из комнаты.

Но едва я успел перевести дух, как он вернулся. Я смог сесть, и пил лекарство из его рук из маленького хрустального стаканчика, а он… придерживал мою спину и затылок.

Сказать, что мне было хорошо в этот момент, - ничего не сказать.

- Теперь спи, Брайан…- он встал.

- А… Вы?

- А я выпью кофе и переоденусь, – он помолчал и отступил несколько шагов назад, - ты спи. У вас завтра практика, кажется…

Я замер, в ожидании чуда… И ОНО ПРОИЗОШЛО!

Ламберт снова обернулся ко мне, и… это уже не был мой преподаватель, а потрясающе красивый, лукавый соблазнитель:

- Сделаем вид, что у тебя выезд на натуру, ОК?..

Я смог только кивнуть, следя глазами за его пальцами, расстегивающими верхние пуговицы рубашки. Я послушно откинулся на подушки. Чудное видение перед моими

глазами стало расплываться, и последнее, что я подумал, прежде чем уснуть, было: « Все-таки он пришел…»

Проснулся я довольно поздно. Встал, хотя голову еще поламывало, и во всем теле ощущалась странная невесомая слабость… «Надо будет спросить Марселя, что это был за коктейль, - мне он похоже противопоказан», - подумал я.

Я вышел из комнаты и сразу понял, что в доме ( как выяснилось у Ламберта был небольшой коттедж), я совершенно один.

Довольно быстро я нашел душ. С удовольствием разделся и подставил лицо теплой воде.

После недолгого блаженства, мне стало совсем  хорошо, только ужасно хотелось пить, и… да, я и съел бы чего-нибудь.

Так же быстро как душ, я нашел кухню и тут же приложился к чайнику, выпив сразу же половину. Собравшись уже вернуться в комнату, я обнаружил вдруг на столике записку:

«Доброе утро, Брайан.

Под салфеткой – твой завтрак. Пожалуйста, - поешь, и не уходи, не дождавшись меня. Делать можешь что угодно: компьютер, телевизор, в общем, - все в твоем распоряжении. Если захочешь переодеться, - в комнате, где ты спал, в шкафу найдешь все необходимое. Если вдруг почувствуешь себя хуже, - вот номер моего телефона, - сразу же позвони!

P.S. Пожалуйста, ДОЖДИСЬ меня. Обедать будем вместе. Только… не пей ничего больше, - у меня там полный бар. (Шучу).

Том.»

Первое что я сделал: срочно внес номер Ламберта в свой телефон, потом раз двадцать перечитал записку. Всего три слова заставили меня запрыгать на месте от восторга. Эти три слова были: Дождись меня и… конечно, - ТОМ!

Эти три слова были одним большим плюсом в моей маленькой тайной копилке.

Я промаялся почти до двенадцати, совершенно не зная, куда себя деть. К компьютеру я так и не подошел. Телевизор включил, вяло попереключал каналы, и не найдя для себя ничего интересного, - снова выключил его.

Любопытство толкнуло меня на поиски, и я поднялся на второй этаж, наугад открыл первую попавшуюся дверь… Это оказалась спальня. Его спальня, не гостевая, - каким –то внутренним чутьем определил я. Оставив дверь открытой, я вошел в комнату, в надежде услышать, если вернется хозяин, и успеть выскочить в коридор.

Комната была небольшая, в теплых бежевых тонах.

«Никакого Вам, арт-дизайна, мистер Ламберт!» - съязвил я про себя.

Почти всю комнату занимала широкая двуспальная кровать. «Интересно, - подумал я, - был ли кто –то из тех «самых классных парней с чудинкой» из Really в этой комнате, на этой самой кровати?»

От кровати до окна, - чуть больше метра. В правом углу- небольшой стеллаж с книгами, в левом, - зеркальный шкаф до самого потолка. Маленькая скамеечка, пуф…

Я осторожно открыл шкаф и провел руками по вешалкам с одеждой. Шелковую рубашку цвета бордо я нашел сразу. Не смог удержаться, и ткнулся в нее лицом, втягивая в себя ЕГО аромат. Джинсы тоже были здесь. Я провел пальцами по пряжке ремня, - она чуть-чуть звякнула, и я вздрогнул.

Этого невинного звука хватило, - с меня мгновенно слетел весь романтизм, и я закрыл зеркальную дверцу. Но любопытство было превыше всех норм приличия, и  на стеллаже, в самом дальнем углу, я обнаружил альбом с фотографиями.

Конечно, я не мог устоять перед соблазном:  уселся прямо на пол, вытянув ноги, и, с опаской поглядывая на дверь, начал листать.

На первых страницах, как всегда, - старые детские фотографии, затем – родители, в молодости и постарше. Как выяснилось, Ламберт был очень похож на мать…

Затем школьные… Подросток лет 13-14, - худой, печальные карие глаза, упрямо сжатые губы. «Хм… Характер! - подумал я,  - а вот еще, - наверное, здесь ему столько же, сколько мне сейчас. Черт! Какой красивый!.. Хотя сейчас он еще лучше… Стоп! А ЭТО кто?!»

Фотография, которая привлекла мое внимание, и сознаюсь, - взволновала была явно студенческих времен.

Ламберт со спины обнимал за плечи светловолосого, крепкого, высокого парня. Парень был ОЧЕНЬ привлекателен: серые, чуть раскосые глаза, худые почти острые плечи, и крепкая мускулатура, изящный подбородок, прямой нос, потрясающей красоты линия губ… Но не это зацепило меня странной тревогой, - взгляд!

Взгляд цепкий, опасный и притягательный… Я бы даже сказал, - взрывоопасный! Удивительное сочетание изящества, и скрытой агрессии, силы и авантюризма. Возможно даже любви к риску…

Не знаю, конечно, я никогда не был физиономистом, мог и ошибиться наверное, но…

Эти сложенные на груди руки, упрямый, острый взгляд, воля… Мне стало как-то не по себе, но я оторваться не мог от этой фотографии! Томас Ламберт на той фотографии интимным жестом прислонился к щеке блондина, и карие глаза его казались… Да!

Вот оно! Я наконец понял, почему мне стало так не по себе, - как будто я подсматривал что-то такое, что не должен был видеть, что-то очень личное: на этой фотографии Ламберт был невероятно, феерически счастлив!

Я нехотя перевернул страницу, поняв окончательно, что узнал то, что мне не нужно было знать. Не сразу понял я что это было за чувство, но мне вдруг стало так остро тоскливо…

Двое на той фотографии очень любили друг друга. Это было очевидно…

И вот она, та мысль, которая вогнала меня в тоску: я не был уверен, я теперь наверняка ЗНАЛ уже, что не смогу сделать ничего такого, чтобы… Томас Ламберт стал хотя бы в половину так же счастлив, как на той фотографии…

То, что происходило со мной было очень похоже на ревность,.. к этому блондину на фото.

(Какой бред вообще –то!)

Блондин был сильнее меня, явно умнее, и бесспорно красивее, и – да, - вот точное слово , -загадочнее…

Было,  правда, еще одно чувство, которое возникло у меня при разглядывании… Я долго не мог его определить. В общем, - я чувствовал далекую, непонятную боль. Будто отгремевшая катастрофа… Странная, страшная, оставляющая пустоту и незаживающие раны в сердце…

Словно в оцепенении я листал  альбом, бессмысленно разглядывая пустые страницы, с ворохом несобранных фотографий между ними. Здесь было много фотографий с каких-то вечеринок, везде – компании молодых людей, еще несколько фотографий Ламберта и загадочного блондина. И вдруг!

«Не скучай, скоро вернусь! Люблю. Берт.» - я раскопал скорее эту фотографию, заранее зная чья она. Конечно! Это был портрет блондина.

Только здесь он был собран, серьезен : спокойная уверенность и грустные серые глаза. И та же поза: сложенные руки на груди. Черная форма с нашивками… Военный? Не похоже вроде бы… и длинные светлые волосы почти до плеч…

«Берт, Берт… Может быть, - Бертран? Француз что-ли?» - подумал я, и у меня почему-то окончательно испортилось настроение. Я захлопнул альбом и поставил его на место, не заметив, как одна из фотографий упала к моим ногам… Я чуть не наступил на нее.

Это была фотография Ламберта. Ему не было на ней 30ти, - это точно. Темно-серый свитер с воротником под горло, Ламберт стоял  перед открытым окном. Одна рука

его опиралась на раму, другая – на подоконник. Лицо, - в полоборота, почти в профиль, не глядя в объектив. Странный, будто не видящий взгляд. Вообще фотография производила впечатление случайной…

У меня была мысль найти и стащить фотографию Томаса, но… не эту! Я поскорее затолкал фотку между страниц фотоальбома, и… обнаружил еще один. Но это был… альбом для рисования. И… Боже мой! Весь альбом  был занят портретами загадочного Берта: карандашом, тушью, акварелью, углем, цветными мелками, маслом и просто- шариковой ручкой! Вот, - сидя в кресле с бумагами, задумчивый, вот, - лежа на кровати, полуобнаженный, вот – на байке, вот, - с гитарой… В профиль, с затылка, со спины, лицом… И очень много, - обнаженным полностью, - расслабленным, невозможно притягательным. Длинные ноги, красивое, накачанное тело,.. эти позы… Бог мой! Неудивительно, что Ламберт был от него без ума…

И тем не менее, всегда в центре внимания, - его глаза: то усталые, то цепкие, то упрямые, то задумчивые…

Я убрал альбом на место и вышел из комнаты…

Вокруг меня все было, как в замедленной съемке. Я остановился в коридоре второго этажа не в силах идти вниз…

ТО, что я узнал, каким –то непостижимым образом сводило на нет все мои мечты о Томасе Ламберте, моем загадочном незнакомце…

Я съехал по стенке вниз, проклиная себя за неуемное любопытство. С другой стороны, - что бы изменилось, если бы я не знал? Без разницы! Где бы ни был сейчас этот парень, - Берт, - раз сейчас Ламберт живет один, значит эта история осталась в прошлом…

Мне так хотелось  себя хоть чем-нибудь утешить, успокоить, но получалось плохо.

Всплывали в памяти слова Марселя: «о нем никто ничего не знает», «приходит всегда один», «на него западают самые интересные парни…», «редко кого допускает до тела»…

Я так и сидел на полу в коридоре второго этажа, когда услышал звук открывающейся двери и торопливые шаги внизу. Я быстро вскочил, попытался придать лицу хотя-бы нейтральное выражение, и, бросился было вниз, но прямо на лестнице налетел на Томаса. Как же я растерялся все-таки!

На какое-то мгновение, я увидел в глазах Ламберта… боль, но она тут же сменилась такой неподдельной радостью, что я сразу же успокоился.

Сам какой-то растерянный и взволнованный он торопливо заговорил:

- Ну… Вот и ты, Слава Богу… Я тебя звал… Думал ты ушел, не дождался…

Он опустил глаза…

«Господи! Он что, - растерян? Напуган чем-то?», - пока я рассуждал про себя, мы оказались уже внизу. Он внезапно остановился и повернулся ко мне лицом. Я чуть не налетел на него, чудом успев во время замереть на месте.

- Ты, наверное, проголодался. Пойдем, я сейчас все приготовлю…

Я шел за ним, словно загипнотизированный, не спуская взгляда с его затылка.

«Волосы еще не высохли. Из бассейна, наверное. Неужели каждый день плавает?» - подумал я.

- Салат будешь?

- Ага…

- Тогда вот, держи, - придвинул он ко мне миску с овощами, - вот еще зелень, а я мясом займусь.

Он вынул из воды размороженный кусок свинины, и закатал рукава до локтя. Надо ли говорить, что я все время украдкой разглядывал его руки, да и не только руки, - всего его.

Он ведь даже не переоделся, - так спешил меня накормить?.. И так завораживали эти движения, - чуть более быстрые для него, почти торопливые, как-будто совсем другой человек колдовал сейчас на кухне, - ну никак не преподаватель арт-дизайна!

В этой домашней обстановке, с этими закатанными до локтей рукавами, с этими кухонными хлопотами он так напоминал мне студента с только что увиденных мной фотографий. Этот Ламберт был мягче, моложе…и… Нет. ЭТО, - только мои фантазии!

И тут я очень «удачно»  чуть не срезал себе пол пальца.

Загляделся, - понятное дело.

Я громко ойкнул. Томас обернулся и тут же бросился к раковине вымыть руки. Потом, - ко мне…Я никогда не боялся крови. Да я вообще ничего такого не боялся! Но сейчас мне казалось, что вместе с кровью, хлещущей из раны, выливается из меня вся моя сила…

Голова закружилась, и я шлепнулся прямо на пол, удачно минуя табурет и холодильник.

- Ну, как тебя угораздило, Брайан! Сейчас, сейчас, потерпи…, - он как ураган носился по кухне. Сначала как котенка за шкирку подтащил меня к умывальнику, и плеснул в лицо холодной водой – мне стало лучше, противный звон в ушах прекратился. Затем очень осторожно стал промывать мою рану… Откуда – то появилась аптечка и все необходимое.

Кровь уже не лилась рекой, как сначала,  но все-таки никак не хотела останавливаться.

Чуть не полпачки ваты ушло, чтобы просто обработать рану антисептиком! Никогда бы не подумал, что из-за пустякового пореза может быть столько крови!

Отвечая моим мыслям, Ламберт прошептал:

-  Сосуд задел… Ну ничего, сейчас мы ее остановим…

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Наши взгляды встретились, и… случилось то, что случилось…

- Бледный такой,… - холодная ладонь коснулась моего виска и спустилась вниз к шее…

Я замер, едва дыша, не веря тому, что происходит.

Вдруг он наклонился, и коснулся губами моей раны, сцеловывая, слизывая последние капли моей крови. Затем осторожный поцелуй в сердцевинку ладони, запястье…

Мое сердце провалилось вниз, и вернулось, но не на место, а в глотку, не давая дышать, частыми сильными ударами. Цунами медленно поднималась внутри…

- Почему с тобой все время что-то случается, малыш? - тихий шепот у самых моих губ.

- Н-не знаю… - с трудом ответил я.

Мы стояли у стенки между столом и холодильником. Я так боялся и желал его… взгляд карих, шоколадных его глаз был таким теплым, и я проваливался, проваливался, про-ва-ли-вал-ся…

Но то была лишь короткая пауза, нагнетающая притяжение, в которую я успел только неглубоко вздохнуть. Он поцеловал меня… одновременно осторожно и стремительно, а я даже не разомкнул губ. Как-будто, никогда никого не целовал раньше. Я волновался, как школьник на первом свидании. Мне так и казалось, что все это со мной впервые…

Тогда, он еще раз поцеловал меня, но уже по другому, - медленнее, смелее, и настойчивей, и я приоткрыл губы ему навстречу…

В секунду я все вспомнил!.. Я лизнул его, как щенок, чуть прикусил нижнюю губу, и… Совсем скоро, мы почти с одновременным выдохом пили друг друга все смелее и яростней.

Цунами моя вырастала до невероятной высоты, и я чувствовал, - еще немного и меня накроет с головой.

Когда я (или он) – кто-то из нас снял с меня рубашку, оставив полуобнаженным, - я не помнил. Мой учитель целовал мне плечи,  грудь, прикусывая соски, и дразня языком.

Я оказался притиснутым к стене, голова моя с каждым его новым движением ударялась затылком, но боли я не чувствовал,  открываясь и открываясь перед ним, подставляя шею и плечи. Поцелуи Ламберта становились все настойчивей, он вдруг стал спускаться все ниже и ниже, приседая к моим ногам, все крепче сжимая мне бедра… И когда проворный язычок несколько раз покружил вокруг ямочки пупка, как бы случайно в нее соскальзывая… цунами наконец накрыла меня, и я застонал сквозь зубы…

«Не могу больше…» - пронеслось в туманной голове. Я хотел его здесь, сейчас, сию минуту. Это было необходимо, как воздух, как сама жизнь моя… Хотелось кричать и плакать одновременно, и смеяться…

Вцепившись в его одежду, я  потянул его вверх. Ламберт не уступил мне в ловкости, и, крепко ухватив за запястье, потянул за собой.

Мы бежали наверх по лестнице в ту самую бежевую спальню. Но чуть не на каждой ступеньке  останавливались, чтобы еще и еще целовать друг друга, рискуя потерять равновесие и свалиться вниз.

Сквозь поцелуи, быстрые вдохи и бессвязный шепот влезли мне в голову слова Марселя:

«редко», ах «редко кого допускает… до тела»… Тогда прямо на пороге спальни я изменил сценарий, и сам прижал Ламберта к стене. Я напал на него как сумасшедший, целуя, куда придется,  стонал и кусался, оставляя отметины везде, где только мог дотянуться. И одной рукой сжимал запястья, не давая моему пленнику свободы.  Я вкладывал в эти странные ласки все напряжение последних дней, весь страх моего ожидания, всю ревность к только что увиденным  фотографиям. В этих поцелуях был весь я,- измученный, отчаянный, безумно влюбленный.

Я сжимал его плечи, царапая спину, терзая ягодицы, почти рычал, едва не оторвав пряжку кожаного ремня, и в какой –то момент понял, что он, - не против. Он СОВСЕМ не против. Ламберт вдруг  как-то очень расслабился в моих руках и стал поглаживать меня по спине, по затылку, скользящими движениями обнял мою талию, запустив три пальца под ремень… Глаза его были закрыты, он, кажется, шептал что-то…

Только тут я понял, что он улыбается, что он странно смущен и… как-будто счастлив одновременно… Я замер, не спуская с него глаз, стараясь выровнять дыхание..

- Ч-что?.. – с трудом прохрипел я.

- Ничего, все хорошо, - он открыл глаза и еще раз улыбнулся своей невозможной улыбкой, от которой тут же в животе моем свернулась тугая спираль.

- Пожалуйста, пойдем… туда, - он наклоном головы указал на дверь комнаты, до которой мы так и не дошли, - мне не выстоять здесь долго.

Он сделал неловкий шаг вдоль стены, но я не отпускал его, непрерывно целуя и прижимаясь всем телом. Я не помнил тогда, кто он и кто я, я ничего не хотел знать. Мне нужен был он сейчас, до дрожи в коленках.

Так в полуборьбе, лаская друг друга, не размыкая объятий, мы и ввалились в комнату.

И все-таки, это я уронил его на кровать, расстегивая ему джинсы, тут же впиваясь поцелуями в освободившиеся участки тела. Не помню, как все случилось, но мы уже катались по кровати, обнаженные, сливаясь в одно целое, многорукое и многоногое тело.

Кожа его была гладкой и горячей, с каждым новым мгновением времени она становилась влажной, и я с удовольствием слизывал с нее маленькие капельки пота.

А он сжимал зубы и все-равно стонал, стонал, отвечая мне, выгибая спину, открываясь весь, открывая мне свое потрясающее тело. Он… Он! ОН позволял мне все это!

И я осмелел настолько, что спустился ниже, заигрывая языком с головкой, и в какой-то момент взял его весь в рот… Такое сладкое, шоколадное, или ванильное лакомство, только горячее и живое.

Я чувствовал его желание, трепет его тела под моими пальцами, его предел… и знал, что вот прямо сейчас отпущу, и все случится так, как я этого хочу.

И я отпустил…

Он распахнул глаза и сел, задаривая очень нежными поцелуями. Кто бы мог подумать, что в этом вечно непреклонном Ламберте может быть столько нежности!..

Он понял меня без слов, легонько нажимая мне на грудь, уронил меня на спину. Мягкими ласкающими ладонями поглаживая внутренние поверхности моих бедер, целовал и облизывал мой орган и колени мои разошлись сами собой, будто и не по моей воле…

Сказать, что я волновался,- ничего не сказать. Этот раз был для меня первым, - никогда раньше не был я на этом сладостном месте, ни с кем не позволяя себе подобного, но сейчас… Сейчас я был готов на все, я хотел его, хотел быть с ним, почувствовать его в себе. Моя цунами уже который раз достигла пика…

Наконец он погладил меня по животу, слегка надавливая и сжимая его, наклонился, прильнул к моим губам и вошел, ни на мгновение не отпуская моих губ, не прекращая ласки.

Я все-же забился в коротком крике, - все-таки это было больно, и слезы непроизвольно покатились по щекам, но Ламберт максимально снял мою боль торопливыми бесконечными поцелуями, и нежным шепотом, смысла которого я не понимал, просто вслушиваясь в теплое звучание его голоса. Так прошло не знаю сколько времени, пока мы привыкали друг к другу. И тогда он нашел тот угол…

Какая-то точка внутри меня, с каждым толчком словно взрывала меня изнутри сладким наслаждением. Я метался, я кричал, я умирал и рождался вновь в его умелых и ласковых руках, упрашивая его о чем-то, умоляя и ругаясь, кусая губы и задыхаясь от восторга.

И я взорвался, наконец, блистающим звездным фейерверком и густым белым молоком, выгнувшись дугой в последнем безмолвном крике. И через секунду он догнал меня  с коротким потрясающим рыком…

Сначала мне показалось, что я умер, но Он (откуда только сейчас могли быть у него силы?!)… Он обнимал меня, прижимаясь к спине, целовал затылок, плечи и шею и

тихонько смеялся, шепча такое, что повторить здесь я постесняюсь. Я же мог только лежать и молчать…

Сколько прошло времени, пока мы так лежали,- не знаю, но он прервал молчание первый:

- Бри…- я задержал дыхание, как непривычно звучало мое имя в его устах.

- Брааааайан… - протянул он, тихонько куснув меня за мочку уха.

- Д-да… - я напрягся, не рискнув назвать его по имени ( это после всего, что только что произошло!)…

Тогда он навис надо мной: смеющиеся глаза, лукавая улыбка. Я отвернулся и закрыл глаза.

Я КРАСНЕЛ (вот это - да!) и смущался и ничего поделать с собой не мог.

- Эээй, Брайааан, в глаза смотри… - в голосе шутливая угроза. А я, все-равно мотаю головой:

- Нет …

- Ты так часто говоришь « нет»…- он наклонился ниже и вытянул из меня «Да!» глубоким, медленным поцелуем. Теперь я смотрел ему в глаза, а он, оседлав меня, крепко сжимал коленями мои бедра.

- Ты читал мою записку утром, так?

- Да.. – выдохнул я.

- Тогда ты должен знать, как меня зовут, – и такая вдруг преподская строгость нашла на это еще минуту назад переполненное нежностью выражение лица, что я рассмеялся, закинув голову назад, за что немедленно был зацелован горячими и мягкими губами.

- Повтори, пожалуйста, Бри… как меня зовут, - это был уже почти экзамен.

- Нет, - Боже, КАК я смущался!

Тут он прижался ко мне всем телом, лаская языком мою грудь, щекоча ресницами шею, и я выдохнул ему прямо в ухо:

- Том…

Прозвучало это тихо и почти умоляюще.

Он отреагировал неожиданно: сжал меня руками и ногами так, что я чуть не задохнулся и… поставил мощную отметину на шее слева, - я едва успел пискнуть только.

- А теперь, - в душ, - скомандовал он,…   и я подчинился как  студент.

В душе мы повторили всю программу, начатую на кухне, и законченную в спальне, только с некоторыми сокращениями. Мы смеялись, плескались водой, шлепали друг друга мокрыми ладонями по задницам, и до одури целовались.

Вывалились в коридор примерно через час совершенно без сил, и зверски голодные.