Город дождей

***
Я вернулся в свой родной город ранним сентябрьским утром. Я не был здесь шесть лет, уже не рассчитывал, что когда-либо возвращусь. Ехал на такси, по пустынным еще улицам, и мне казалось, что ничего здесь не изменилось за это время, осенний город был сер, грязен и залит дождями. Такси свернуло в знакомый двор, проплыло по глубокой луже и остановилось у подъезда.
Я сунул таксисту пятисотку, ориентируясь на цены в столице, тот заметно повеселел.
Мать открыла мне дверь, отступила вглубь коридора. Я не мог разглядеть ее в тусклом свете лапочки.
– Жаль, что Олежка не приехал, – произнесла она вместо приветствия.
– Привет, мам. Придется тебе довольствоваться мной, ты же понимаешь, такой шанс редко выпадает, но он обещал вырваться на несколько дней.
– Да, он звонил мне. Завтракать будешь?
Я покачал головой.
– Тебе нужно что-то купить? Сейчас?
– Пока ничего. Соседка, Валентина Ивановна, иногда ходит для меня в магазин и в аптеку.
Я прошел в свою комнату. Бросил сумку на пол, рядом с пестрым диваном, с тоской оглядел старую коричневую мебель. Я, в отличие от брата, приехал сюда не на пару дней, я сюда надолго.
Брат жил и работал в Барселоне. Там он женился, у него рос сын. Недавно его пригласили участвовать в крупном проекте по застройке нового микрорайона. Конечно, он не мог пожертвовать налаженной жизнью, семьей, перспективной работой, поэтому пожертвовать всем пришлось мне – жизнью в столице, работой и нашими отношениями. В том, что они прервутся, я не сомневался, возможно, это произойдет не сразу, но не всякие чувства выдержат испытание расстоянием и временем.
Маленькая тесная комната со старой мебелью напомнила мне другую – мою первую съемную комнату в коммуналке на окраине Москвы. Она служила мне кухней и комнатой одновременно, потому что находиться на общественной кухне с тараканами и вечно нетрезвыми соседями было выше моих сил. Эта комнатушка была такая узкая и маленькая, что если расправить диван, перемещаться в ней можно было только боком, с белыми тюлевыми занавесками на окнах и желтым фанерным шифоньером. Единственной современной вещью и моей гордостью был новенький компьютер, который я купил с двух своих первых зарплат. Один-единственный раз я пригласил тебя туда. К тому времени мы уже встречались месяц. Клубы, кафе, рестораны – ты показал мне самую роскошную сторону столичной жизни. Однажды ты сказал, что хотел бы побывать у меня в гостях. Я не знал, как привести тебя в это место, но ты настаивал. Мы приехали на такси прямо из очередного клуба. Я предупредил, что живу с соседями, что уже поздно и не следует шуметь, хотя, на самом деле, я беспокоился не за сон соседей, а чтобы кто-нибудь из них не выполз в коридор в надежде поживиться халявной выпивкой. Утром я разливал кофе по зеленым чашкам и мучительно сожалел, что поддался на твои уговоры и пригласил тебя сюда. Тогда ты и сказал мне эти слова.
– Ты словно из другого мира, какого-то полузабытого, но такого чистого, такого прекрасного… Тебе здесь не место.
Я расценил это как признание.
Больше ты никогда не говорил мне ничего подобного.

На следующей неделе ты снял для меня квартиру-студию в центре, всего в двух станциях метро от работы.
«Словно из другого мира, чистого и прекрасного» – как мантру повторял я, и она помогала, она была моим амулетом от всех бед, моим защитным полем.
Но постепенно магия слов начала таять. Она таяла, когда ты уезжал на семинары и конференции и не звонил мне днями, таяла, когда на мое предложение провести вместе выходные ты отвечал отказом без объяснений, таяла, когда ты криво усмехался в ответ на мои подарки «нет, романтика – это мимо меня», и в какой-то момент растаяла окончательно.
«Тебе здесь не место» – вот в этом был весь ты, пунктуальный, строгий, иногда даже жесткий и какой-то упорядоченный до фанатизма. Меня ты тоже упорядочил, я занял некое место в твоей жизни, думаю место с невысоким рейтингом, но к тому времени, когда я понял это, было уже слишком поздно – я любил тебя. Я любил тебя, но как-то мучительно, на грани, словно каждый день наших встреч был последним, словно завтра мы должны были расстаться навсегда. Не знаю, чем это было, предчувствием или реальным взглядом на наши отношения.
Когда я сказал тебе, что мне нужно будет уехать, чтобы ухаживать за матерью, ты настолько был увлечен предстоящей конференцией в Германии, что не сказал мне ничего, кроме: «Конечно, ты должен поехать».
– Саша, но это же не на пару дней, за ней нужен постоянный уход.
– Я вернусь, и мы обсудим этот вопрос.

Потянулись монотонные, однообразные дни, заполненные походами по больницам, готовкой, уборкой, постоянными жалобами матери, но выматывала не усталость, а неопределенность. Постепенно таяли привезенные с собой деньги. За эти две недели ты позвонил мне всего несколько раз, первый раз поинтересовался, как я доехал, второй раз –
диагнозом и состоянием матери, ни слова о нас, о том, что дальше.
Приехал Олег, вырвался, как и обещал на три дня из еще теплой солнечной Барселоны, загорелый, шумный. Привез матери подарков и вина мне.
– Да, то что нужно, – кивнул я, выставляя темные бутылки на стол. – Плюс пять к поднятию боевого духа.
Олег расхохотался.
– Ты еще помнишь? Как мы резались в эту игру! Как там эта миссия называлась? Голдот– полумертвый?
– Да. Помню, как ты расстроился не по-детски, когда мне продул.
– Ха-ха-ха. Да, было дело.
– Ну что там в Барселоне? Пойдем, покурим.
– Пошли. Да что, Никита, в Барселоне, все тоже – работа, заботы. Там хорошо, где нас нет. Ну, или на отдыхе. Только я за пять лет в отпуске не был ни разу.
Мы вышли на балкон. Хмурый сентябрьский вечер собирал тучи.
– Опять будет дождь. Город вечных дождей. Не думал, что снова здесь окажусь.
– Да я понимаю, Никит…
С приездом Олега мать ожила. Даже торт испекла для любимого сына. Они подолгу сидели на кухне, разговаривали, смеялись. Зато на прощание устроила истерику.
– Олежка, на кого ты меня оставляешь?
Даже Олег не выдержал.
– Мама, Никита ради тебя приехал. Ты понимаешь, он все оставил и приехал сюда ради тебя?
Мать рыдала сидя на табурете в прихожей.
Олег хлопнул меня по плечу.
– Попытаюсь вытащить вас отсюда.
В ответ я невесело усмехнулся.
Как только он вышел за порог, мать прекратила рыдать, бросила на меня сердитый взгляд, словно это я был виноват в его отъезде, и ушла в свою комнату.
Несколько дней мы не разговаривали, потом все вернулось на круги своя – врачи, аптеки, уборка. Я стал задумываться о поиске работы.
И ни одного звонка от тебя.

Сам я не звонил. Но постоянно думал о тебе, о нас. Как назло вспоминались какие-то неприятные моменты. Во мне росла и копилась обида, мы вообще склонны зацикливаться на негативных моментах, и я уже не помнил, что это ты снял для меня квартиру, что это ты устроил меня на работу в свою фирму, не помнил как однажды мы летали на праздники в Париж, зато отчетливо вспоминались твои замечания по работе, твои недомолвки, твои исчезновения. Я понимал, что не прав, но не мог взять себя в руки, обида уже захлестнула меня.
«Нужно позвонить, что мешает мне позвонить» – думал я, и тут же приходила другая мысль, что в ответ я услышу что-то в духе «я приеду, и мы все обсудим». Во время этих метаний и раздался звонок. Звонок на городской номер.
Я взял трубку, ожидая, что к телефону попросят мать, но звонила Нина Гордеева – моя одноклассница.
– Никита, привет! Тут тебя в нашем городе засекли.
– Засекли? – я хмыкнул.
– Димка Логинов тебя видел. Ты погостить наверно к матери приехал?
– Да.
– У нас встреча одноклассников в эту субботу. Приходи! Раз уж здесь, обязательно приходи. В семь часов в «Азимуте», это там, где выпускной был. Даже Маша Грибовская будет.
Да, Маша Грибовская, это, конечно, первый человек, которого я хочу видеть, как не придти.
– А кто еще будет?
Да многие. Женя Кислицин… Леха, Леха твой будет. Придешь?
– Постараюсь.

***

Память рисует солнечный желтый сентябрь. Все же бывали в нашем городе и солнечные сентябри. Мы с Лехой удрали с последнего урока и бродим по осеннему лесу, пиная опавшие солнечно-желтые листья, еще не пожухлые, не отмеченные ржавчиной умирания.
– Отец подарит мне на день рождение мотоцикл, – хвастается Леха.
Я завидую, но и радуюсь, что у друга будет такой крутой подарок. У меня нет отца. Только вечно недовольная мной мать и брат Олежка.
– Будем гонять с тобой… да куда угодно можно будет гонять, – щедро делится подарком Леха.
Меня греет это «с тобой».
– Можно за старый мост, к пруду. Там классно, – предлагаю я.
– Да куда угодно, – повторяет Леха.
Мы мечтаем о предстоящих поездках.
Домой я возвращаюсь все еще в мечтах. Мать встречает с порога криком.
– Ты опять физику прогулял! Алевтина Андреевна звонила. В дворники готовишься?!
Давай-давай! Чем тебе физика не нравится?
Физика мне нравится. Но Леха нравится больше, а вот он с Алевтиной Андреевной в конфронтации.
Я вешаю курточку и скидываю кроссовки. Тороплюсь пройти в свою комнату.
– Совсем уже от рук отбился!
Летит мне вдогонку, но не догоняет. Я все еще в мечтах – мчусь с Лехой на мотоцикле, мимо тронутого желтизной осеннего леса.

Все это случилось, и наши поездки, и наши совместные планы об учебе в Москве и мое понимание, что наши отношение для меня больше, чем дружба.
А потом появилась Маша Грибовская.
Это произошло в десятом классе. Леха влюбился. Таскался за ней с понурым видом. Потом таскал ее портфель. Изменился до неузнаваемости. Одноклассники посмеивались, но посмеивались осторожно – у Лехи был разряд по борьбе. Изменился не только Леха, изменился и я, стал замкнутым и раздражительным, ревновал жутко и ничего не мог с этим сделать, ненавидел Грибовскую, ненавидел школу, думал еще год отмучиться и уехать в Москву. Потом думал, что нужно все же сказать Лехе о своих чувствах, потом думал, что не нужно, потом думал только о том, чтобы поскорее все это закончилось – эта учеба, эта школа, эта Грибовская.
И все-таки я сказал…
В раздевалке мутузили Жирафа. Вообще не Жирафа конечно, а Максима Вавилова. Жирафа ему приклеили за длинную тонкую шею, он вообще был какой-то длинный, нескладный, угловатый, на редкость тихий и незаметный парень. Ни с кем не общался, в классе всегда садился за последнюю парту и был вечным предметом насмешек ребят. Но особо никто его никогда не трогал. А тут в раздевалке его запинывали ногами пятеро.
Я остановился недоуменно.
– За что его? – спросил Вовку.
– Да типа на дискотеке кого-то не поделили.
Что за фигня, Жираф и дискотека – вещи несовместимые.
Жираф свернулся калачиком, обхватив голову руками, и тоненько подвывал. Кто-то все же изловчился и пнул его в лицо. Голова на тонкой шее запрокинулась неестественно, страшно.
– Убьете же! – не выдержал я и влез в гущу дерущихся. Тут же получил в нос. Пошла кровь. Откуда-то подскочил Леха, отвесил пару ударов моему обидчику.
– Вы че, уроды, совсем уже офигели!
Парни остановились. По коридору бежали завуч с трудовиком.
Леха дернул меня за рукав.
– Валим, пока не загребли под шумок.
Мы схватили куртки и рюкзаки и выбежали через запасной вход, вроде бы не замеченные.
Я шмыгал носом, вытирая кровь рукавом. Леха протянул мне свой носовой платок.
– Чего ты за этого уродца встрял?
– Ты тоже встрял.
– Я не за него, за тебя. Ну-ка покажи, что с носом.
Я убрал платок. Леха приподнял мой подбородок.
– Дааа, вот завтра увидят тебя с распухшим носом и решат, что ты тоже в массовке этой участвовал. Ты лучше в школу не ходи пока.
– Леха, я тебя люблю.
– Чегооо?
– Люблю…
Леха отдернул руку.
– Я смотрю, у тебя крыша едет, иди домой, отлежись.
Развернулся резко, зашагал прочь. А я остался стоять с его платком в руке.
В школу я пришел. А вот на выпускной нет. И в Москву укатил один.
И так остро вспоминалось: и окровавленный платок, и изумленное Лехино «чегооо»…
Не было никакого моего Лехи, зря это Нина сказала.

***

Я все же пришел на встречу одноклассников. Нет, нужно подробно описать этот «клуб», находящийся на самой окраине нашего провинциального городка. Клубом назвать не поворачивается язык, обычная забегаловка, которая занимает часть площади первого этажа серой пятиэтажки. Контингент сюда заглядывает тот еще – не повезло жильцам дома. Столы квадратные белые с металлическими ножками, стулья красные пластиковые. Окна с бордовыми гардинами и барная стойка, вернее, прилавок в углу. Но вывеска гласит: «Развлекательный клуб Азимут». То еще развлекалово.
Сегодня по случаю аренды помещения бывшим 11 «А» столы размазаны по периметру, чтобы освободить место для танцев, под потолком несколько воздушных шаров с привязанными колокольчиками. Эстетство.
Едва я зашел, захотелось выйти обратно. Не из-за обстановки конечно. Уехав в столицу, я как-то разом перевернул эту страницу своей жизни. Ни с кем не общался, не переписывался, никому не звонил, так к чему эта встреча «десять лет спустя», нужна ли она мне.
Однако отступать было поздно, ко мне уже неслась на всех парусах Нинка Гордеева.
– Никиииита! Сто лет тебя не видела! Садись со мной!
Потянула за руку.
Я огляделся. За столиками сидело человек десять, но я пока не узнавал никого. В зале царил полумрак.
– Веди, – разрешил я.
Разлили вино по бокалам, ладно хоть не по пластиковым стаканчикам, и тут в зал прошествовала Она – Маша Грибовская под руку с Лехой.
Села за соседний столик, повела небрежно плечами, одарила всех приветственным кивком.
– Они пара? – спросил я Нинку.
– Да нет вроде. Маша сюда недавно вернулась, после развода со своим москвичом. Она же в Москве жила, как ты. Не сложилась ее столичная жизнь.
Моя тоже не сложилась.
Народ прибывал. Стало шумно. Все говорили разом, кричали через столы. Потом решили составить все столы вместе, организовать один большой стол. Нинка рассказывала мне историю свой жизни, но слышно было плохо, я едва разбирал слова.
– Ну, вот поэтому я и развелась, – закончила свой монолог Нинка.
Я не расслышал почему, но кивал понимающе.
– А что Леха? Женат?
– Что ты заладил Леха, да Леха, – рассердилась Нинка. – Пойди да и спроси у него.
Кто-то заказал «Владимирский централ». Обычное дело для «Азимута».
– Пойдем, потанцуем, – потянула меня за руку Нинка.
– Давай под следующую, «Владимирский централ» этот как-то слишком.
Но Нинке не сиделось на месте.
– Вот ты зануда, Никита! Ну, какая тебе разница, это просто мелдяк.
Нинка выпорхнула из-за стола и нашла себе другую жертву.
Леха танцевал с Машей.
За столом стало пусто, все рассосались, кто танцевал, кто ушел к бару, кто вышел покурить. Пора и мне. И поставим себе галочку, что побывали на встрече одноклассников.
Я вышел в прохладный сентябрьский вечер. Дождя не было, небо прояснилось, и даже видны были по-осеннему яркие звезды. Вот и отлично, пройдусь пешком.
– Никита! Никита!
Меня догнал запыхавшийся Леха.
– Ты чего так рано ушел?
– Мать болеет, я ненадолго вырвался. А ты чего Машу бросил?
– Ну, что я ее сопровождать теперь всюду должен. Пусть привыкает заново к провинциальной жизни, а то «Алексей, приедь за мной, девушке одной неприлично ехать в клуб». Всем прилично, а ей нет.
– Это она повод искала.
Мы рассмеялись.
– Слушай, может все же тебе удастся задержаться? Взяли бы коньяка, посидели бы у меня.
Я теперь в квартире деда живу. Помнишь?
Я помнил. Еще бы, столько времени там проводили…
– Ну, давай, а? Столько не виделись, – уговаривал Леха
– Ладно.
– Давай тогда на такси, заедем в магазин и на хату.

***

Конечно, я помнил эту квартиру с высокими потолками и просторными комнатами в желтом трехэтажном доме. Дом этот мне очень нравился, кажется, раньше он принадлежал какому-то помещику и был построен давным-давно, старый дом, но крепкий – строили на совесть, с арочными окнами и кованым крыльцом под металлической крышей, он смотрелся куда лучше безликих пятиэтажных хрущовок, которыми был застроен наш город.
Мы зашли в квартиру. Странно, что Леха не сделал здесь ремонта, эту квартиру можно было бы превратить в конфетку, но все здесь оставалось по-прежнему: и полосатые стародавние обои, и овальное зеркало в прихожей, даже телевизор из тех, прошлых, времен.
– Вот все руки не доходят заняться ремонтом, – словно услышав мои мысли, оправдался Леха.
– Ничего, как-нибудь сделаешь.
Леха кивнул.
– Так и живу. Зарплата копеечная. Вышку не закончил. Сейчас и работы нормальной нет – таксую. Ладно, давай поляну накрывать.
Мы настругали сыра и колбасы, выложили несколько купленных салатов, разлили коньяк по рюмкам.
– Давай рассказывай, как там столица поживает. Как ты устроился?
– Да что я. Отучился. Нашел работу. Квартира съемная. Работа, конечно, хорошая, но нечего и думать, чтобы купить собственное жилье.
– А с личным что?
– С личным непонятно, – честно признался я.
– Ну, ты это… жениться на москвичке можешь, – подмигнул мне Леха. – Вот тебе и квартира. Или женится не хочется?
Я понимал, куда он клонит, но облегчать ему задачу не стал.
– Кто его знает, как там будет, теперь я вообще здесь.
– Понятно.
Стали вспоминать про школу, про наши поездки, как Леха учил меня играть на гитаре и толком не научил, не вышло из меня нового Джэффа Бэка, хотя тогда я очень горел этой идеей.
Воспоминания расслабили, сгладили неловкость, да и вторая бутылка коньяка уже начала пустеть. И тут Леха совершил следующий заход.
– Я так жалел, когда ты так внезапно уехал. Так скучал по тебе… Тогда ты сказал мне, что любишь.
Наверно я должен был почувствовать еще большее расположение от этой фразы, но эффект вышел обратный. Я не поверил, конечно.
Скучал и ни разу не позвонил, не попытался списаться в соцсетях, установить какой-то контакт, но жалел, терпел мужественно.
Я понимал, что Леха говорит неискренне, непонятно, зачем, но мне совсем не хотелось в этом разбираться. Тогда, уехав в Москву, я очень долго ждал, ждал, что Леха попытается меня найти, что приедет. Я очень долго болел этой мечтой, этой любовью. Но даже у мечты истекает срок давности и, когда я, наконец, понял, что чуда не произойдет, что у Лехи уже сложилась какая-то своя жизнь, а у меня своя, я смог поставить точку в этой истории. Для меня это история первой несбывшейся любви, и она закончена.
– Да, Лех, все это было очень-очень давно. Столько времени уже прошло, целая другая жизнь. Прости, мне нужно идти.
Я поднялся.
– Все не то.., – внезапно совершенно трезвым голосом произнес Леха. – Вся жизнь как-то наперекосяк пошла и ничего из того, что планировал, не сбылось, и думаю, никогда уже не сбудется. Мне теперь кажется, что самое хорошее, что было, – это наши с тобой поездки, наши планы…
И это прозвучало очень искренне.
Я пошел домой пешком. Шел по ночному городу, подсвеченному оранжевыми фонарями
и тусклыми огнями витрин, и думал, что иногда от сбывшейся мечты боли может быть больше, чем от несбывшейся.
Мне очень захотелось услышать твой голос. И еще я понял, что сейчас я могу принять любое твое решение, любой твой ответ, но так и не решился беспокоить тебя в два часа ночи.

***

Леха вдруг начал регулярно звонить, я хватал телефон, ожидая звонка от тебя, но высвечивался Лехин номер и я нехотя отвечал, с трудом подавляя разочарование. Леха звал съездить на дачу, сходить вместе в кино, приглашал снова к себе в гости – я отказывался, ссылаясь на болезнь матери, и пытался попрощаться, но Леха, словно не слышал, начинал вспоминать эпизоды из прошлого и мог говорить очень долго. Я понимал, что ему одиноко, что несбывшиеся надежды мучат его, но во мне не было сочувствия, только досада на его навязчивость и желание поскорее закончить разговор. После этих телефонных бесед я чувствовал себя вымотанным и виноватым за свою черствость. В конце концов, я заблокировал его номер.
Осень стала совсем мрачной и темной. Дожди прекратились, но город совсем поблек, словно смыл последние остатки и без того тусклых красок. Темнело рано, и вечера казались мне бесконечными. Днем был занят домашними делами, уходом за матерью, но когда дневные заботы заканчивались, не знал, чем себя занять, чтобы выбить из себя эту тоску. Я пытался смириться с мыслью, что мы расстались. Конечно, я позвонил тебе. Я позвонил и раз, и два, и десять, но абонент был недоступен. Все же это было странно. Странно, что можно было так вычеркнуть человека из жизни, без каких либо объяснений, хотя бы по телефону, хотя бы прощальной смс.

В один из таких вечеров с матерью случился гипертонический криз. Я вызвал скорую. Ехали невыносимо долго. Я панически вспоминал, что нужно делать в таких случаях, но ничего вспомнить не мог, хотя и читал информацию. На каждый шум заезжающей во двор машины я кидался к окну.
Мать тяжело дышала, ее била крупная дрожь, на лбу и верхней губой выступил пот.
Наконец раздался звонок в дверь. Доктор и медсестра прошли в комнату.
– С ней раньше такое уже случалось. Вы в больницу заберете?
Медсестра пожал плечами.
– Это только в крайне тяжелом состоянии.
Сделали уколы. Доктор посмотрел выписанные матери лекарства, сказал, что нужно искать и пробовать что-то более эффективное и подходящее, что с местами в больницах сложно, но если есть возможность, хорошо бы пробить стационар и на прощание сунул мне в руки сигнальный лист.
– Никита, – голос матери прозвучал очень тихо.
Я присел рядом с ней.
– Найди мне хорошую сиделку, с медобразованием и возвращайся в Москву.
– Ты что! Думаешь, я могу тебя в таком состоянии оставить? – возмутился я.
– Я же вижу, что ты места тут себе не находишь. Ты и в школе Москвой грезил, все уехать хотел.
– Мама, ну, о чем ты говоришь. Считаешь, я уеду и буду там жить спокойно, зная, что ты тут одна болеешь? Я решил работу искать. И нужно все же попытаться устроить тебя в стационар.

Когда мать уснула, я сел составлять резюме, написал много и убедительно и тут же разместил на нескольких сайтах. Выписал несколько заинтересовавших меня объявлений
работодателей с намерением обзвонить их и только тогда вспомнил, что моя трудовая книжка находится в Москве, и что я до сих пор числюсь специалистом Службы заказчика в твоей компании. Нужно было что-то решать. Еще один повод дозвониться до тебя. Я начал с утра, но результат был прежний – абонент недоступен. Наверно мое отчаяние в тот день достигло пика. Расстроенный я стал собираться в магазин. Выйдя на крыльцо, я увидел Леху.
– Никит, ну, ты что меня в черный список занес что ли?
Я устыдился, но был и раздосадован. Теперь он ко мне домой приходить будет?
– Леха, у меня такие обстоятельства, у матери приступ был, деньги закончились, нужно искать работу…
– А что твой этот бойфред московский? – хмыкнул Леха. – Кинул тебя?
Откуда вдруг такая информация, откуда такой больной интерес?
Я посмотрел на него с изумлением и только теперь заметил, как он пьян.
– Лех, знаешь, ты больше не приходи сюда и не звони. Живи своей жизнью. Не порти хотя бы школьные воспоминания.
Я зашагал к магазину. Долго ходил по супермаркету, не в силах сосредоточиться, таращился на прилавки и ничего не мог выбрать. Лехины слова словно отравили меня.
Конечно, я думал о том, что мой отъезд может разрушить наши отношения, но все же надеялся, что этого не случится. Надежда все еще теплилась во мне, не желала умирать, заставляла выискивать оправдания тебе. Но как понимать две недели молчания и отключенный телефон, ты настолько был занят, что не мог найти времени на звонок - я не мог этого себе представить, твое исчезновение без всяких объяснений не вписывалось. Поставив корзину на пол, прямо посреди торгового зал, я стал набирать номер секретаря нашей фирмы. Представляю, как это выглядело со стороны. Шел чувак по магазину, потом побросал все на пол и начал звонить – забыл какие продукты должен купить, впал в ступор.
– Слушаю, – раздался в трубке спокойно-вежливый голос Лены.
– Лен, привет, это Никита…
– Никита, привет! Как мама?
– Да не очень. Лен, а Александр Николаевич вернулся из командировки?
По моим подсчетам уже должен был.
– Да мы тут все заинтригованы. Отзвонился, сказал что встреча прошла отлично. Что заключили долгосрочный договор о сотрудничестве, но он остается еще на две недели по.., – Лена сделала многозначительную паузу, – личным обстоятельствам. Все гадают, что за обстоятельства.
– Понятно.
Я автоматически поднял корзину с пола, чуть не выронив телефон.
– Никита, тебя так слышно плохо. Шум какой-то. Ты что-то спросить хотел?
– Лена, а ты можешь как-то мне трудовую переправить?
- Ну как? Трудовая в отделе кадров должна храниться. Может быть, тебе скан на почту отправить? Тебе для чего?
– Давай пока хоть скан.
– К вечеру вышлю.
– Спасибо.
– Ты сам как? Когда обратно?
Язык не повернулся сказать, что никогда наверно.
– Не знаю, тут сложно все.
– Кстати! Завтра последний день твоего отпуска. Александр Николаевич приедет, и сами решайте, как это все оформить.
– Да, сами решим.
Я отключился. Набросал что-то в корзину.
Всю дорогу до дома шел как в тумане. Еще две недели неизвестности. И звонить бесполезно, раз уж такие личные обстоятельства, что абонент недоступен. Хотя почему неизвестности, наоборот, все встало на свои места. Нужно работу искать срочно. Со сканом трудовой книжки. И таксовать, как Леха, не пойдешь – авто нет. Есть компьютер со школы с кубическим монитором, комната в хрущевке, больная мать, ненавистный город, из которого уезжал навсегда.

Утром вдруг посыпал снег с градом. Яростно стучал в окна, бил барабанной дробью по металлическим козырькам, старался, заметал грязные улицы, но тут же таял. Я мотался по конторам в поисках работы, с распечатанными сканами трудовой книжки и резюме, взъерошенный и мокрый, рассказывал о своем опыте работы в Москве и сам себе не верил.
Было ли? Была ли работа в престижной фирме? Был ли ты?
Работодатели смотрели на меня равнодушно. Опыт. Москва. Хорошо. А что с трудовой?
Я начинал рассказывать свою ситуацию, приходилось упоминать о болезни матери, выходило, что я жалуюсь на жизнь, выглядело это жалко. Кивали сочувствующе, но кризис, но ищут немного другого специалиста, но хотелось бы увидеть трудовую, но…
В шестой по моему списку конторе, я вдруг сам прервал себя на половине рассказа о своих тяжелых обстоятельствах и поднялся, собираясь идти.
– Подождите, эээ… Главный инженер заглянул в мое резюме. – Никита. Вы говорите, что участвовали в разработке и заполнении сайта?
Я замер у порога.
– Да, но…
– Вы присядьте.
Я сел обратно на кожаный черный стул. Пригладил мокрые волосы.
Инженер нажал кнопку на селекторе.
– Марина, два кофе, пожалуйста.
– Вот что я хочу вам предложить. Работа по временному договору. Администрация города обязала нас создать и заполнить сайт. Сайт создан, теперь там нужно занести данные по всем находящимся в нашем управлении домах. Год постройки, этажность, когда осуществлялся ремонт – шаблон есть, информацию предоставим.
Вошла Марина, поставила перед нами две кружки с дымящимся кофе.
– Так что, Никита, сможете взяться за такую работу? Пока заключим договор на месяц и при необходимости пролонгируем. Вы можете работать дома, а можем в конторе вам организовать рабочее место. Ну, а далее, если мы друг друга устроим, думаю я смогу вам предложить работу на постоянной основе.
– Да, я смогу… Конечно. Если возможно, я буду работать дома.
– Возможно. Оставьте у Марины ваши данные для заключения договора, а в понедельник подпишете договор, заберете исходную информацию и пароль для доступа к сайту.
– Спасибо!
Я действительно был очень благодарен за представившуюся возможность и за горячий кофе.
Оставив Марине паспортные данные и злополучные сканы трудовой, я поспешил домой. Ну, хоть что-то. Только сев в автобус я сообразил что даже не поинтересовался зарплатой, впрочем, я согласился бы за любые деньги, наличных у меня оставалось где-то около двух тысяч. А ведь месяц назад за двадцать минут езды от вокзала до дома я заплатил таксисту пятьсот рублей.

Дома я сообщил матери, что нашел приработок, пока временный, но есть перспективы.
Никакой особой реакции. Хотя может зря я жду одобрения у измученного болезнью человека.
Я включил свой старенький комп, обрадовался, что он все же в рабочем состоянии, почистил его от пыли и стал просматривать объявления провайдеров, нужен был доступ в интернет. Выбрал самого дешевого, но с многообещающим названием – «Космос.ру».
Нет, ну вы подумайте, подключится прямо к космосу. Я даже посмеялся. Позвонил, и техслужба еще работала, договорились на субботу.

***
Пришедший паренек сначала показался мне школьником в оранжевой вязаной шапочке и с рюкзаком в тон. Я смотрел на него с сомнением.
– Сегодня подключите?
– Конечно.
Он скинул рюкзак, снял нелепую оранжевую шапочку с помпоном – ну нет, не школьник, студент, наверное, на подработке, прибавил я ему возраста.
– Показывайте, где ваша техника.
Я провел его в комнату. Кивнул на своего древнего монстра.
– О, раритет какой, – произнес он весело.
– Я Паша, – протянул мне руку.
– Никита.
– Может кофе, чай? – предложил я.
– Чай можно.
Пока я готовил на кухне, Паша уже отмерил и подключил кабель и теперь возился с настройками.
– Ну что? Есть связь с космосом?
– Пока нет, но будет. Тариф вы же базовый заказывали?
– Да.
– Фильмы на такой скорости не покачаешь.
– А мне и не нужно, мне для работы.
– Готово. Проверяйте.
Я сел за комп, набрал в поисковике «космос». Вышло «космос, время и пространство» – все работало.
– Если покажется слишком медленно, можно будет сменить тариф. Вот визитка.
– Угу, – я бросил визитку на стол не посмотрев.
– Тогда договор еще заполним. Мне паспортные данные нужны и, – Паша, похлопал себя по карманам, – и ручка.
Я вынул сумки серебряный «Паркер».
– Ого! – заценил Паша.
Аккуратно вписал мои данные в бланк.
– Еще телефонный номер.
Я продиктовал.
– Ты подрабатываешь в этом Космосе?
– Да. Учусь и подрабатываю.
Мы прошли на кухню.
– А на кого учишься? На программера?
– Неа, на повара.
– Серьезно? – улыбнулся я.
– Вполне. Начинал на строительном в Политехе, а потом бросил. Не мое.
– Значит, готовить любишь?
– Люблю.
– А потом куда? В общепит?
– А потом планирую свое кафе.
– Грандиозно.
– Норм. Все вопрос времени.
Уверенный такой в себе Паша.
– Ну, я побежал, еще заказ один есть.
Паша нахлобучил свою шапочку, закинул рюказак за плечи и снова превратился в беспечного школьника.
– Пока. Звони, если что.
Я кивнул.

В понедельник я забрал договор и исходники и даже получил десять тысяч аванса.
Не плохо. То есть плохо, конечно, но в сегодняшней ситуации эта сумма меня очень выручала. Посмотрев документы, я составил себе примерный план работ, чтобы уложиться в месяц, сел за комп, но связаться с Космосом не удалось. Помучившись сам и не достигнув никакого результата, я стал звонить в службу техподдержки.
– А мы вас видим, вы подключены, – произнесла девушка-оператор. – Может быть, у вас с компьютером проблемы. Тогда это не в нашей компетенции.
– Так пусть ваши специалисты выезжают и определяют!
– Хорошо, но если проблемы с компьютером, мы вам не поможем. И у нас график. Специалист может к вам выехать в четверг.
– А что раньше нельзя?!– попробовал возмутиться я. – Я вчера только деньги заплатил, а сегодня уже ничего не работает.
– У нас график. Записывать вас на четверг?
– Это долго, что за сервис у вас? У меня срочная работа!
– Мужчина, вас записывать или нет?
Я отключился. Долбанный Космос! А если дело действительно в компе?
Отыскал среди бумаг Пашину визитку и набрал его номер. Паша скинул, но тут же послал смс:
– Я на лекции. Что случилось?
– Не пашет ваш Космос!
– Медленно?
– Да вообще никак!!! – злобно тыкал я в телефон.
– Приеду вечером.
– Во сколько?
– В семь.
– Спасибо.
Паша пришел в восемь.
– Я вашим звонил, сказали, что они меня видят, – произнес я вместо приветствия. – Зато я нихрена не вижу, нет соединения, у меня работа срочная!
– Сейчас посмотрим. А можно тебя чай попросить сделать? На улице холод такой, – Паша зябко повел плечами.
Я ушел на кухню. Поставил чайник. Ну что я, в самом деле, парень после пар, пришел, не отказал, а я наезжаю. Испытывая угрызения совести, я решил сделать к чаю хоть бутербродов. И пока возился, появился довольный Паша.
– Все работает.
– Да? А что было?
– Сетевая карта полетела.
– Так у тебя, что, с собой была?
– Я сразу на нее подумал, компьютер старый, поэтому зашел в магазин и купил.
– Сколько стоит?
– Пустяк…
– Нет, ну серьезно?
– Серьезно. Расходный материал, – отрезал Паша. – И у меня роллы.
Он неодобрительно посмотрел на приготовленные мной бутерброды. Толстые куски колбасы и сыра, возлежали на тостовом хлебе, ну, а что, я же на повара не учился.
– Блин, Паш, еще и роллы. Нет, давай я тебе деньги отдам. Я как раз аванс сегодня получил.
– Вот закончишь свою работу и сводишь меня в кафе, – рассмеялся Паша.
– А, ну хорошо.
– Я шучу, я роллы купил, потому что не ел целый день и до дома голодный не доеду. Ехать далеко. Я в пригороде живу.
– Нет, с меня простава. Ты так выручил! Спасибо. Я уж думал, начнется сейчас эта канитель, а у меня…
– Срочная работа, – кивнул Паша, – Давай есть роллы.
– А ты чего поваром решил стать? – вернулся я к прежнему разговору.
– Тоже считаешь это чем-то несерьезным? – хмыкнул Паша. – Мне всегда нравилось готовить, с детства. Я раньше маме помогал, у нее времени вечно не хватало, у меня еще трое младших братьев. И как-то я увлекся.
– Нет, почему несерьезно, просто редкость наверно.
– Почему же редкость. Все великие кулинары и повара мужчины. Как-нибудь приглашу тебя на ужин, оценишь мои способности. Черт, время! – Паша взглянул на часы. Нужно бежать. Транспорт. У меня машина в ремонте, пока на общественном добираюсь.

Весь следующий день я провел разбирая и рассортировывая бумаги, объем, конечно, был огромный, я уже начал сомневаться, что успею все сделать за месяц.
Вечером от Паши пришла смска:
– Как связь с космосом?
– Поддерживаем, – отписался я. – Как ты?
– Зашиваюсь. Сегодня вызовов много. Удач.
– Удач.

За неделю я, в общем-то, втянулся в работу и сделал примерно треть. Свозил мать на консультацию в платную клинику. Ей порекомендовали новые лекарства. Достаточно дорогостоящие. Несмотря на возражения матери, я все же купил их, и уже через несколько дней она заметила улучшение. Я радовался, что в ней проснулся хоть какой-то интерес к жизни, она начала выходить на улицу, потом рассказывала мне новости про соседок, которых я или забыл или не знал, но я кивал, проявляя интерес, чтобы подбодрить ее.
В пятницу позвонил Паша и спросил, можно ли отвлечь меня от работы и пригласить на дегустацию цыпленка в листьях лотоса.
Я согласился.
Паша приехал на красной старенькой «Ауди».
– Кто еще будет на дегустации? – поинтересовался я.
– Должны были друзья придти, но у них сегодня знакомство с родителями вдруг организовалось. Так что ты единственный мой гость.
– Так это не в кафе?
– У меня дома.
– В пригороде?
– Ну, вообще это городская черта. Полчаса езды. Я потом тебя обратно отвезу, на автобусе пилить не придется.
– Мать не очень себя чувствует, нельзя ее надолго одну оставлять.
Паша кивнул.

Я ожидал увидеть какой-нибудь деревенский дом, где Паша проживает с тремя братьями и родителями, но мы проехали небольшую деревеньку и свернули в сторону коттеджного поселка. Паша остановился у кирпичного двухэтажного дома, обнесенного кованным забором.
– Фигасе, – присвистнул я, – Круто.
Мы прошли внутрь. Кухня была совмещена с просторным залом, в углу располагался камин с креслом-качалкой.
– Ничего себе пространство.
– Угу. Но пока только первый этаж жилой, второй не успели доделать, у меня пока денег нет.
– А где все твои? Ну, братья, родители?
– А, нет, мы отдельно живем. Братья и родители в городе.
– Так ты что один тут живешь?
–Один. Дом достался мне в наследство, – пояснил Паша. – Когда деньги появляются, я делаю тут что-нибудь. Но мало что продвигается, тут большие вложения нужны. Ты пока располагайся. Телик посмотри.
– Слушай, а я ничего к столу не купил, ты неожиданно как-то позвонил, а я с этой работой.
– У меня вино есть, – отмахнулся Паша. – Друзья из Франции привезли в подарок. Будешь?
– А ты?
– Я за рулем
– Точно. Нет, давай в следующий раз, я может поработаю еще.
– А от кого наследство такое? Дедушка-бабушка?
– Нет. Давай я потом как-нибудь тебе расскажу.
Паша заметно погрустнел. Я понял, что невольно задал бестактный вопрос и поспешил сменить тему.
– Цыпленок в лотосе – это китайская кухня?
– Да. Мне, пожалуй, китайская кухня больше всего нравится. Я с одним китайским поваром переписываюсь. Он мне иногда такие рецепты подкидывает. У него свое кафе. Очень популярное. Оформлено все так стильно. Вот что-то подобное я и планирую. Откладываю потихоньку, но так, смешно это конечно – мелочь.
– Ого, планы. Так на кафе сколько же нужно.
– Для начала помещение можно и в аренду взять. Я еще мастер-классы сейчас даю по приготовлению роллов.
– Вообще ты молодец! – восхитился я.
– Ну а ты? Ты что планируешь?
– Планировал долго здесь не задерживаться, я в Москве учился и работал – шесть лет в Москве и вдруг такое. Мать заболела, пришлось вернуться. Думал навсегда уехал из этого города дождей. Мне кажется все отсюда уезжают…
– Я не уеду, – покачал головой Паша. – Я люблю этот город и дом этот люблю.
Я испугался, что снова чем-то его обидел.
– Дом красивый очень – да. Не все конечно уезжают, то я так. Тяжко все. У меня все разрушилось.
– Значит, нужно строить новое, если старое разрушилось.
– Не знаю, наверно так. Просто я думал, что все уже построил, что все уже сбылось.
– Ладно, давай цыпленка есть. А то грустный у нас разговор получается.
– Ага, цыпленок нас взбодрит, – кивнул я и постучал по глиняному шару, в котором находился собственно сам цыпленок. – А как его оттуда достать?
– Разбить, – улыбнулся Паша
– Как все сложно у этих китайцев.
Цыпленок, правда, оказался восхитительным. Больше мы не касались сложных тем, говорили об учебе, о будущем Пашином бизнесе и китайцах. Просидели почти до полуночи, потом я вспомнил, что собирался еще работать, а Паша переписать конспект, и мы засобирались. Паша отвез меня домой, но работать мне, конечно, расхотелось. Проверив мать, я лег в постель и, пока сон не сморил меня, думал о таком замечательном Паше с его смелыми планами и искренне желал, чтобы все у него получилось.

***

Жизнь вывернула в другое русло. Вроде ничего не решилось – я по-прежнему был в неизвестности, не представлял, что делать дальше, у меня не было постоянной работы, я не знал, увидимся ли мы с тобой вообще, и город был все так же сер и уныл, погруженный в глубокую осень, но тоска и паника отступили. Я втянулся в новый ритм, заботы о матери, работу дома за стареньким компом, встречи с Пашей.
Паша познакомил меня со своими друзьями – Яной и Володей, несколько раз мы собирались компанией, общались, смотрели фильмы. Яна с Володей планировали свадьбу, и мы вместе выбирали кафе и придумывали сценарий в духе свадьбы в Чикаго.
Я закончил свою работу, получил расчет и пригласил ребят в пиццерию.
Мы сделали заказ, и я вышел на крыльцо покурить. И тут зазвонил телефон, я вздрогнул, узнав знакомую мелодию, такой долгожданный звонок застиг меня врасплох.
– Привет!
Мое хрупкое равновесие рассыпалось в одно мгновенье. Сердце заколотилось, во рту пересохло.
– Привет, – с трудом выдохнул я.
– Как ты? Как мать?
– Мать по-прежнему …
– Очень жаль. Я тебе деньги на карточку перевел. Только вчера вернулся.
Конечно, не это я ожидал услышать, не сухие вопросы, не про деньги.
– Не стоило беспокоиться, я нашел работу.
– Ну, извини, знаю, некорректно с моей стороны…
– Саш, просто скажи, что между нами?
– Никит, я думал, что смогу приехать, как-то объясниться. Но пока не могу выбраться. Нужно запускать проект и делать это срочно. У нас крупный и перспективный заказ.
– Я не об этом спрашиваю.
– Хорошо. Я встретил человека, вернее не встретил, это человек из моей прошлой жизни, очень дорогой мне человек, мы расстались, были определенные обстоятельства, но вот пересеклись… это очень долгая история. Не объяснишь в двух словах. Я понимаю, как это звучит для тебя, но если бы ты знал, чем это для меня было, возможно, понял бы и простил.
Я молчал. Повисла пауза. Потом ты продолжил:
– Послушай, ты всегда можешь вернуться, в моей фирме для тебя всегда найдется место, и квартира по-прежнему свободна…
– Да, спасибо. Извини, я не могу сейчас разговаривать, мне нужно идти. Я отключился.
Выбросил так и не подкуренную сигарету и обернулся к столику, за которым сидели ребята. Паша помахал мне рукой, но я продолжал стоять на крыльце, сжимая телефон в руке.
Паша вышел на крыльцо.
– Никит, – и осекся. – Что-то случилось? Мать?
– Нет. Паш, мне нужно домой. Я заказ оплатил. Посидите без меня, ладно?
– Как без тебя? Мы ради тебя собрались. Что произошло?
– Паш, извинись за меня перед ребятами. Мне действительно нужно идти.
– Давай я хоть подвезу тебя, – расстроился Паша, но расспросы прекратил.
– Нет, еще и ты уйдешь, совсем дерьмово выйдет. Я возьму такси. Прости, я испортил вечер.
Такси я не вызвал, пошел пешком. Снова срывался снег, холодный ветер пронизывал насквозь, я ускорил шаг в такт лихорадочным мыслям. Мне казалось, что внутренне я был готов к разрыву, но мне это только казалось.
Вернувшись домой я с ужасом оглядел свою комнату, так, наверное, заключенный смотрит на камеру, в которой ему предстоит провести долгие годы своей несвободы. Вот моя реальность. Вот мои перспективы.
Я замерз так, что не мог унять дрожи, скинув куртку, я не раздеваясь лег в постель и закутался в одеяло, так и пролежал без сна до рассвета.
Утром позвонил Паша.
– Никит, ты дома?
– Дома.
– Можешь выйти на минуту? Я у твоего подъезда жду.
Я спустился.
Паша без привычной оранжевой шапочки сидел на скамейке, ежась под пронизывающим ветром.
Я сел рядом.
– Ты так ушел внезапно.
– Извини.
– Да нет. Просто я хотел тебе сказать… Знаю, что это не вовремя, но я должен сейчас тебе это сказать. Я… я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Ты ничего сейчас не отвечай. Просто знай это, – выдохнул Паша, посмотрев на меня почти испуганно, и было понятно, каких усилий стоили ему эти слова.
Но что я мог ответить ему? Рассказать, что я ненавижу этот город, ненавижу обстоятельства, которые загнали меня в эту ловушку, ненавижу эту несвободу и себя самого, жалкого и раздавленного, и, кроме этой ненависти и растерянности, во мне нет сейчас ничего другого.
Я молчал.
– Прости, – Паша поднялся со скамейки. – Я поеду. В универ нужно. Уже опоздал.


Я поднялся в квартиру и снова лег под одеяло. Я лежал и разглядывал трещины на потолке, как делал когда-то в детстве. Тогда трещины меня не смущали, я мечтал о том, что случится что-то замечательное, какое-то всепоглощающее солнечное счастье. Непременно случится. Так легко мечтать, когда на тебя еще не обрушились беды и разочарования. Но сейчас я видел трещины на потолке и думал, что мать больна, что у меня нет работы, что любимый человек оставил меня, что нужно как-то менять настройки приспосабливаться к существующим обстоятельствам, но где взять на это сил, на что надеяться, за что держаться.
Это ты прости меня, Паша. Прости, что ничего не могу сказать тебе в ответ.

Работу мне все же предложили. Не понадобилась даже старая трудовая книжка. Просто открыли новую. Работа отвлекала. Время тоже делало свое время. Стало немного легче. Паша не звонил, не писал мне больше юморные смски, молчал и я. В какой-то момент я понял, что скучаю, что очень хочу его увидеть. Я решился и набрал его номер, хоть и не представлял, о чем буду говорить.
Паша скинул вызов. И тут же перезвонил сам.
– Я на парах. Вышел в коридор.
– О, прости, я и забыл, что ты студент.
– Ты не сердишься?
– Нет, с чего бы. Меня на работу взяли, ну, туда, где я эту шабашку делал. Так что я теперь инженер по программному сопровождению.
– О, здорово. А Яна с Вовой через две недели женятся. И нас с тобой пригласили, но я не знал, как тебе сказать, думал, ты и разговаривать со мной не будешь. Давай встретимся сегодня вечером, – скороговоркой выпалил Паша.
– Давай, только у нас сегодня день рождения в отделе, нужно немного поприсутствовать.
– А давай я тебя заберу, ну типа у нас дела какие-то срочные. Зайду за тобой.
– А у нас срочные дела? – рассмеялся я.
– Срочные! Я срочно должен тебя увидеть!
– Ок. Только ты мне хоть час для приличия дай посидеть.

Собирались в кафе, неподалеку от работы. Ну, лучше чем «Азимут», конечно, но все равно стремное. Интересно в нашем городе есть хоть одно приличное кафе? Мне все время казалось, что я вернулся в какое-то прошлое время, во время своей школьной поры – так мало изменился облик города. Разве только центр застроили современными жилыми высотками и торговыми центрами, но стоило пройти пару кварталов, как вся современность заканчивалась.
Так же сдвинули столики, заказали водки, салатов и закусок, зазвучал шансон. Уйти захотелось сразу же, но я же дал себе зарок выдержать час, поэтому, поглядывая на телефон и ожидая Пашиного звонка, я вместе со всем дружно поднимал бокал, желал всех благ имениннице и ковырял вилкой салат сомнительной свежести.
Паша позвонил в половине седьмого
– Я у кафе стою. Не рано?
– В самый раз. Сейчас иду.
Я быстро спустился в гардероб, накинул куртку и вышел в снежный вечер. Похоже, дожди закончились и на смену одним осадкам пришли другие. Мело со страшной силой. Я забрался в теплое нутро машины.
– Ну и метель!
Паша кивнул. Вид у него был какой-то расстроенный.
– Случилось что?
– С отчимом цапнулся. Сколько раз давал зарок не появляться в его доме. Решил, пока тебя жду, заскочу на полчаса, мать повидаю и пацанам подарки передам. А эта тварь опять пьяная. Мать ревет. Ладно, зачем я тебе это говорю? – смутился Паша.
– Нет, ты говори. Почему она не уйдет от него? Из-за детей? Из-за денег?
– Ты думаешь, он что-то зарабатывает? Он охранником в магазине за десять тысяч торчит.
И квартиру матери дали. Она в юности балериной была, даже с показательными выступлениями выезжала, типа гордость нашего города. И администрация города ей квартиру выделила. Однокомнатную. Долго мы в этой однушке жили, сначала втроем, мама я и Андрей, потом вчетвером, когда Макс появился, а когда родился Егор, нам дали трехкомнатную, как многодетной семье. Андрей считал, что это он всего добился, что вот он какой отец-молодец, какой семьянин. Мать слезы каждый день на кулак мотала, он, как напьется, так ее бил, считал, что ей администрация квартиру не за культурный вклад в жизнь города выделила. И меня тоже бил иногда, пока я ему один раз не ответил. Я боксом пошел заниматься, чтобы мать защищать и братьев. И однажды вмазал ему так, что он улетел в противоположный конец коридора. Бить он нас прекратил, только материл и грозился, то своими друзьями по Чечне, то бандитами какими-то. Но нет у него, ни друзей, ни даже бандитов, кому он нужен. Извини, что я тебе это говорю, расстроился что-то. Он все нервы матери истрепал. Она такая худая, уставшая.
–Вот дерьмо. Так и развелась бы она с ним, толку от него.
– Она же верующая, да убоится жена мужа своего и все такое. Ладно, давай поедем, – Паша вздохнул. – Так тебя увидеть хотел, но думал, ты сердишься на меня, боялся звонить. Но все равно бы позвонил, набрался бы храбрости и позвонил. Я только в магаз заеду, у в холодильнике только лед.
– Как так? У великого повара и пусто в холодильнике?
– Да я же эти проекты с мастер-классами запустил, и еще мы благотворительностью занимаемся, обеды в хоспис возим, теперь времени совсем нет, особенно для себя готовить.
– Паш, я тобой просто восхищаюсь!
Паша посмотрел на меня недоверчиво.
– Нет, я серьезно.
– Нечем пока, – улыбнулся наконец Пашка.
Снег прекратился, но не растаял и блестел под светом фонарей. Стало даже красиво.
Мы заскочили в маленький магазинчик, по пути к Пашиному дому и взяли всего бутербродного – как выразился Пашка, то есть колбасы, сыра, хлеба и оливок.
Пока Паша растапливал камин, я занялся бутербродами, стараясь резать колбасу и сыр как можно тоньше, помня, как Паша в прошлый раз неодобрительно косился на приготовленных мной монстров, но готовка и я – все же вещи не совместимые, ничего изящного у меня не получилось.
– Не очень-то вышло, – критично оценил я свои способности.
– Сойдет, – успокоил меня Паша.
– А оливки куда? – потряс я банку оливок.
– Ну, я вообще канапе хотел сделать. Но раз у нас бутерброды, то оливки будем есть просто так.
Камин тихонько потрескивал, наполняя комнату теплом и уютом. Паша принес бутылку французского вина.
– После выпитой водки я не очень оценил его вкусовые качества, хотя Паша что-то там говорил о его неповторимом букете. Я не очень вслушивался, украдкой разглядывал Пашин профиль – прямой нос, четко очерченный подбородок, чуть растрепанные русые волосы, и думал, что Паша это чудо какое-то… как столько всего может сочетаться в одном человеке, как может хватать сил на все это – учебу, работу, мастер-классы, дом.

– Паш, а дом? Кто тебе его в наследство оставил?
– Дом.., – Паша задумался.
– Нет, если не хочешь, не рассказывай.
– Расскажу. Только это долгая и невеселая история
Паша разлил вино по бокалам.
– Я с детства мечтал о своем доме, вернее, не то чтобы о доме, а о том месте, где было бы спокойно, уютно, куда хотелось бы вернуться. Но у меня никогда не было такого места. Отец бросил меня еще до рождения, из-за конфликта с родителями мать ушла из дома и мы скитались по съемным квартирам, до того момента, пока матери не выделили эту однушку, но тогда уже появился Андрей. Меня он невзлюбил сразу. Всегда придирался, считал обузой, лишним ртом. Представляешь, с каким настроением я возвращался домой из школы. В восемнадцать я заболел. Я чувствовал себя все хуже и хуже, но врачи никак не могли найти причину. Послали на обследование и поставили предварительный диагноз – рак крови. Чтобы его уточнить, нужно было ложиться в клинику при институте переливания крови, там современная лаборатория, которая делает сложные анализы. Но я не хотел ложиться, отчасти из-за страха, хотя основной причиной было не страх, а я даже не знаю… желание, чтобы все стало еще хуже, что-то такое.
Мать умоляла меня лечь, Андрей говорил, что на все воля Божья – к житью, так выживет. И тут мать, впервые за долгие годы страха и преклонения перед ним, взяла и залепила ему пощечину. Он настолько был ошарашен, что даже слова произнести не мог, не то что попытаться ударить ее в ответ, ушел тихо в спальню и больше не выходил. А мы до ночи просидели на кухне, о многом говорили, вспоминали те редкие счастливые моменты, что были у нас, но все они были до появления Андрея. Мать говорила, что очень любит меня и никак не может меня потерять, что я должен лечь на обследование. Я согласился. Диагноз подтвердился. Я не буду рассказывать, каких сил мне стоило не сдаваться, каких мук – позволить себе надеяться. Один я бы не справился, но в моей жизни появился человек, который поддержал меня, вселил надежду, вытащил из этого кошмара. Он был для меня всем, моим лечащим врачом, моим другом и моим любимым. Мы справились.
Год мы прожили в этом доме счастливо, это так мало, но, наверное, и много – целый год
счастья, счастья каждый день, я думал, что так не бывает, но, оказывается, бывает. Я во многом изменился, и многое изменил в своей жизни, благодаря Косте. И я обрел это место, куда я всегда возвращался с радостью, где меня ждали. Таким защищенным и таким счастливым я себя никогда раньше не чувствовал.
А потом …потом его не стало. Авария.
Паша замолчал.
Я тоже молчал потрясенный его рассказом. Сколько, оказывается, Паше пришлось перенести, столько выстрадать: ненависть отчима, страшную болезнь, потерю любимого человека. Столько перенести и не сдаться, остаться таким целеустремленным, искренним, открытым, отзывчивым человеком.
– Загрузил я тебя, – отвлек меня от раздумий Паша.
– Нет. Нет, просто я думал ты беззаботный студент, а тут такая тяжелая история.
– Два года прошло.
– Знаешь, я уверен, что у тебя все получится, ты всего добьешься. Так и представляю это твое кафе…
– А тебя добьюсь? – перебил меня Паша. – Скажи, у меня есть хоть один шанс? Знаешь, я верю в такие вещи… когда я тебя в первый раз увидел, такое было чувство, такое странное чувство, словно я давно тебя знаю, даже замерло что-то внутри от этого узнавания и…
На этот раз договорить Паше не дал я, прервав его поцелуем.
– И я тебя люблю.

***

Домой я возвращался под утро и на такси. Когда я уходил, Паша еще спал. Я не стал его будить, пусть поспит еще несколько часов, ему опять предстоит тяжелый день.
Город утопал в предрассветной тьме. Откинувшись на спинку сиденья, я пребывал в каком-то пограничном состоянии между бодрствованием и сном. Мысли путались, сменяли одна другую, в лихорадочном калейдоскопе мелькали картины из моей жизни, словно эпизоды фильма на быстрой перемотке. И если бы я мог быть режиссером этого фильма, наверно, я закончил бы его вот этим счастливым моментом. Потому что сейчас я действительно был очень счастлив, я не думал о том, что будет завтра, куда вынесет меня течение жизни, что произойдет в дальнейшем, я поступил так, как рекомендуют все психологи мира – был счастлив здесь и сейчас.

Дома я застал мать суетящейся на кухне. И это в пять утра. Что это на нее нашло.
– Никита! – закричала она, едва заслышав звук открываемой двери. – Олежек приезжает!
Он проект закончил. Очень успешно. Вчера вечером звонил.
– Что прямо сегодня приезжает? – изумился я.
Хотя если вчера только звонил, то сегодня – это вряд ли.
– Конечно не сегодня, – рассмеялась мать. – В субботу. Но билеты на самолет уже взял.
Нужно купить продуктов.
– Мама, сегодня только вторник и пять утра!
– Нужно составить список! Ты последнее время такой невнимательный, покупаешь какую-то ерунду. Пропадаешь где-то.
– Один раз пропал. И потом я думал, что вернусь до того, как ты встанешь. Пиши список, а я в душ. До субботы времени много.

Всю неделю мать пребывала в приподнятом настроении, даже в магазин настояла пойти вместе, чтобы я опять не накупил «ерунды и химии». Мне определенно нравилось ее настроение.
Паша предложил мне тысячу всяких рецептов для праздничного стола, но я пожимал плечами:
– Паш, ну, кто это готовить будет? Ты переоцениваешь наши способности.
– Хочешь, я помогу?
– Нет, ты лучше на ужин приходи.
– А что принести? Торт? Вина? Может что-то приготовить все же? – волновался Паша.
– Приноси себя. С готовкой мы справимся.

Олег приехал очень похудевший, осунувшийся, но веселый. Мать лучилась счастьем, не отходила от него ни на шаг.
– Мы дом покупаем. Престижный район в пригороде, – рассказывал Олег. – Камила в восторге. Ее родители тоже.
– Твой рейтинг теперь на недосягаемом уровне, – хлопнул я его по плечу.
– Три этажа, огромная летняя терраса – продолжал Олег. – Испанцы обожают семейные ужины на террасе.
– А фотографии дома есть? – поинтересовалась мать. – Хоть посмотреть такую красоту.
– Есть, покажу потом. Вообще я хочу предложить вам переехать к нам. Как только все будет готово. Камила меня поддерживает.
– Олежек! – всплеснула руками мать. – Ты серьезно?

Я выставил на стол привезенные Олегом вина и подошел к окну. Кружился легкий снег.
В городе уже хозяйничала настоящая зима. А в Барселоне еще стояла солнечная ранняя осень. Олег очень любил этот город, говорил, что там волшебным образом сочетаются античность, готика и модерн, находясь в удивительной гармонии – конечно, это слова настоящего архитектора. Наверно и я открыл бы там для себя другие, не менее прекрасные вещи - теплый берег, синее море…
Совсем недавно я ухватился бы за предложения Олега, как за спасительную соломинку, чтобы уехать из этого города и больше никогда не возвращаться, но теперь все изменилось. Ведь то кажется прекрасным, на что смотришь с любовью, и сейчас, переполненный этим чувством, я вдруг осознал, что люблю этот город с его неказистыми серыми домами, узкими улочками, дождями, потому что в этом городе живет Паша.


Раздается звонок в домофон. Вот и Паша. Мать и Олег предупреждены, что на ужин придет мой друг.
– Я торт и вино купил, – почему то шепотом произносит Пашка. – Может, что-то другое нужно было?
Он заметно волнуется, а я улыбаюсь – настолько рад его видеть.
– Ничего не нужно, но торт – это хорошо. Проходи.
Мы садимся за стол. Гвоздем программы, конечно, выступает Олежка. Рассказывает нам о своем грандиозном проекте, показывает на ноутбуке макет застройки, какие-то чертежи и эскизы. Мы слушаем и киваем, хотя ровным счетом ничего не понимаем в преимуществе домов галерейного типа. Но Олег очень убедителен и к концу презентации мы уверены что именно галерея, как открытое пространство с естественным светом, обеспечивает двустороннюю ориентацию и сквозное проветривание квартир и является лучшим решением для районов с теплым и жарким климатом.
Потом Олег показывает фотографии своего будущего дома.
– Вот наш дом. Места всем хватит, можете выбирать себе комнаты и планировать интерьер.
– Олег дом покупает, – поясняю я Паше.
– Да, и зову их переехать в Барселону.
Паша отставляет бокал с вином.
– Вы уезжаете?
Я качаю головой.
– Ну, я не поеду. Для меня не важно, где жить. Для меня главное – найти своего человека. И я уверен, что, наконец, нашел, – глядя только на Пашу, объявляю я.
– Но ты же никогда не любил этот город! – изумляется мать. – Ты всегда хотел уехать.
– Хотел. Я и уезжал, но теперь вернулся.