Кровь предка

Пробуждение было внезапным. Рукой накрыть старый не убиваемый, еще отцовский будильник. И плевать, что он молчит. Сколько раз летал он об стену. Главный вестник наступившего утра, нудных сборов в школу, очередного бесконечного дня. Руки. Вот они, но какие-то незнакомые. Холод металла исцарапанного будильника пробегает по ветвистым венам и осторожно трогает взмокшую кожу спины. Сон. Странный, сюрреалистичный сон, оборвавшийся на половине фразы. Там было все четко и понятно, но здесь в жизни реальной казалось полным бредом.
Человек тряхнул головой, и туман наваждения нехотя отступил. Там, во сне, он разговаривал с кем-то, и их разделяла пластиковая труба. Собеседник словно хот-дог в полиэтиленовой упаковке лежал и лупал глазами. И говорил про какие-то трупы и граффити на стене. Не хотелось верить ему. Хотелось его убить. И кулак молотил по непробиваемой преграде, ногти скребли гладкий пластик. Хотелось выковырять мягкое тело из панциря и пинать, а потом отправить на справедливый суд.

Квадрин пошарил в темноте по подушке. Рука зарылась в мягкое. Пропустил сквозь пальцы шелк волос, убедился, что не один. Ксю разметалась на постели, подставив лунному свету, сочащемуся из не зашторенного окна острые грудки. Губы приоткрыты и дуют серебристый пузырик.
- Ты еще и храпишь, детка. – Прошептал Квадрин и усмехнулся.
Соскользнул с кровати и прошлепал к шкафу. Заглянул в зеркало. Во сне он был стариком. Сейчас не старше тридцати. Во сне молодой доктор с лицом того эльфа из кино и крепкий санитар волокли его пьяного, буйного прочь. Довели до кондиции коньяком, и, кажется, он долго в засос целовал дока. Затошнило. Квадрин передернул плечами, не без удовольствия отметив про себя, что реальное тело в отличной форме.
- А что потом?
Прогулка по ярко освещенному городу. Казалось, что здесь не бывает ночи. Гул людских голосов и бесшумные автомобили, похожие на капли ртути на четырех колесах. Вот одна затормозила у обочины. Раззявила покатый бок, обнажив пустующее нутро. Лишь два мягких пассажирских кресла и небольшой экран, на котором, сменяя друг друга, мелькали ласкающие взор виды осеннего леса, прохладного пруда, медленно ползущих по голубому небу облаков.
- Такси, сударь. Пять миробаксов километр. Доставим в любую точку города. Загородная поездка по двойному тарифу. – Певуче предложил искусственный гид.
Квадрин пьяно взмахнул рукой и задел какого-то прохожего. Тот миролюбиво улыбнулся и предложил помощь. Ненормальный!

- Какая чушь! – Квадрин усмехнулся и вздрогнул, увидев в зеркале за своей спиной проснувшуюся Ксю.
Она стояла обнаженная и моргала сонными глазищами. Никакого кокетства. Маленькая девочка, разбуженная и готовая уснуть, как только голова вновь коснется подушки.
- Михалыч, пошли спать.
- Я не слышал, когда ты вернулась. Как концерт?
- Какой концерт? А… Встретила по дороге Нику. Зашли в бар. Ее парень бросил, и… Старалась тебя не будить. Пойдем спать.
- Иду…

Мобильный запел «Кукарачу». Срочный вызов с работы. Квадрин изобразил лицом: «Ну, вот опять!». Ксю всем телом: «Пять минут у нас есть?».
- О да! – Ответил за хозяина вмиг подросший Михалыч младший.

1
Служебный УАЗ застыл у парадного. Квадрин протрусил к нему, распахнул дверцу и плюхнулся на сиденье.
- Здоров, Санек. Что за срочность?
- Говорят, Матвея Высотного того грохнули.
- Кого?
- Говорят, известный композитор. Пианист и все такое. Депутат еще плюс к списку заслуг. Сам… - Многозначительно воздетый к потолку палец. – Сам, говорят, заслушивался. Контроль будет. ТАМ уже в курсе.
Рашен-джип затормозил у мраморных ступеней сверкающего, помпезного дворца культуры и прочего досуга. Квадрин никогда не бывал здесь, хотя Ксю не раз пыталась затащить его на концерт симфонического оркестра или современный балет.
- Ты не культурный! Необразованный! Ты хоть Баха от Моцарта в состоянии отличить?
- Моцарт? Это про собаку кино? А! Тот Бетховен, точняк.
Квадрин обожал доводить Ксю. Ксю обожала поучать Квадрина и делала вид, что ужасно обижена.
Вывалились всем составом из уютного авто и нырнули в свет.

В огромном зале было пустынно и гулко. Под ногами мрамор. На стенах лепнина, похожая на ванильный зефир. Вид портили огромные экраны с ожившими картинами. Вот справа Джоконда улыбается таинственно и кокетливо, а через мгновение она же обнаженная страстно облизывает розовые губы. Слева Юдифь отпиливает голову Олоферну и идет к зрителю, волоча за собой страшную ношу. Оставляет на полу кровавые следы и растерянно улыбается.
Квадрин покачал головой. Современное искусство его оставляло равнодушным. В центре зала расположился круглый постамент. На нем сверкает аспидно-черный рояль, залитый искусственным лунным светом. Постамент вращается, и осиротевший инструмент кажется безликим, мертвым. Тишину прервал отвратительный треск и Квадрин поморщился, словно ему на больной зуб попала шоколадка.

В тени, прислонившись спиной к барельефу, стоял Жора, сосредоточенно наматывающий прозрачный скотч на дешевую китайскую ручку. Кр-рак! Виток. Кр-рак! Еще виток.
- Дерьмо, а не ручки, да Квадратыч?
Ситуацию спас вертлявый толстячок, колобком выкатившийся из неприметной боковой двери.
- О! – Заголосил он, протягивая к Квадрину пухлые ладошки. – Какая трагедия, господин офицер!
- Следователь убойного…
- О! Мы только вас…мы как манны небесной…О!
Более связных речей добиться так и не удалось. Толстячок оказался организатором мероприятия. Сегодня планировался юбилейный концерт маэстро.
- Двадцать пять лет на сцене, это вам не что-то как-то. Это прямо вот и… О!

О Матвее Высотном не говорил лишь ленивый. На взгляд Квадрина этот тип был просто умелым жуликом. Писал посредственные тексты, больше похожие на слабенькие экзерсисы романтичной школьницы, перекладывал их на чью-нибудь отредактированную музыку, и выдавалось все это богатство за самобытное творчество великого мастера. Спасала природная красота, шикарный баритон и бешеная энергетика. Стоило Высотному выйти на сцену, а делал он это как бы между прочим, как бы все еще погруженным в раздумья. Стоило, элегантно поклонившись не глядя ни на кого конкретно и одновременно ощупав томным взором каждую даму, сесть за рояль. Причем щупал мастерски, исключительно по зонам эрогенным. Взлетали длиннопалые кисти над клавишами, и мгновенно по залу пробегало единодушное: «А-ах!». Одна из экзальтированных дамочек обязательно лишалась чувств, но красиво и мгновенно приходила в себя, после сеанса обмахивания надушенным платочком. Мужчины кряхтели и поджимали губы. А потом повисала гробовая тишина. И вот спустя вечность, осторожно нащупывая тонкие струнки вибрирующих в благоговейном экстазе душ, на пуантах в зал вспархивала музыка. Тихонько взбиралась по плечам и головам зрителей, к самым последним рядам и… Маэстро начинал петь. Здесь уже полный оргазм и было все равно, что поет он нечто вроде: «Я так любил тебя мой друг! Но не решался высказаться вслух. Но вот однажды вывернул я душу, а ты молчала и кусала грушу».
Все шло на ура. Все проглатывалось, пережевывалось и неделями аудиторию несло хвалебными речами во имя и во славу.

- Квадратыч, не борзей.
Жора прилип как банный лист и Квадрин знал, что не отвяжется ни за что.
- Пошел вон! Ты знаешь, что тебе здесь не место. – Шипел, торопясь за шустрым колобком по извилистому коридору.
- О! Мы с Мотей с младых ногтей…
- Мне позарез нужна статья! Клянусь своим легким пером и безмерным талантом, что напишу лишь правду и ничего кроме…
- Пошел вон! Выход найдешь.
- О!
- Квадратыч! Мы же друг друга давно и… Черт! Да я на нуле! Мне редактор сказал, выпрет, если не будет бомбы. А это же бомба! Ну, краем глаза! Ну, только головку…
- Чего?!
- Головку просуну. Ты даже не почуешь. Не больно совсем.
Квадрин резко затормозил и Жора влетел ему в спину. Развернулся и, не давая пронырливому корреспонденту произвести маневр, ухватил за клетчатый шарф.
- Головку?! Какую к чертям головку!
- Да в дверь же! Посмотрю только и все! Потом с тобой скорректируем чего писать, а чего не надо. Я же понимаю. Тайна следствия и все такое. Мне до зарезу нужен герой! Кто, если не ты?
- Пришли. О!

2
Труп сидел в кресле перед ярко освещенным зеркалом. Припудренный лоб гладок не по годам. Тонкие усишки и мефистофельская бородка отвлекали внимание от раскормленных щек, а влажный рот кривился в гримасе последнего страдания. Небесно голубые глаза с покрасневшими белками выпучены, и зрачки слишком сужены для трупа. В остальном все прилично. Поза расслабленного, готового в любой момент подняться и уйти человека. Шикарный смокинг. Тонкие дорогие носки. Лаковые туфли.
Криминалист Изя Трупоед толстенький, лысенький, низкорослый, весь какой-то пупырчатый, похожий на распухший от дождя гриб, склонившись над трупом маэстро, обнюхивал его шею. Так показалось Квадрину, и он с любопытством поинтересовался:
- Какой одеколон?
- Шо?! – Подскочил Изя в панике, словно это труп изволил заговорить. – Вы, дгуг мой напугали меня до чегта! Нельзя же так подкгадываться.
Квадрин пожал плечами.
- Я здесь с вашего позволения уже полчаса нахожусь. Поздоровался с вами, милейший. Вы мне ответить изволили. По этой причине я сделал вывод о том, что вы меня заметили и готовы к диалогу.
Судмедэксперт наморщил мясистый нос. Коллеги частенько утрированно пародировали его манеру изъясняться и это ужасно бесило.
- Оставьте нас с пациентом на пагу минут. – Проворчал Изя. – Я почти кончил.
Пациент! Только так называл Исаак Ефимович безвременно почивших жертв насилия. Он любил свою работу. И пациентов, потому что они молчали, никогда не жаловались и позволяли себя спокойно осмотреть, а потом на прозекторском столе раскрывались перед ним полностью, выдавали самые сокровенные тайны и уходили без жалоб и претензий.
- Пациент задушен. – Выпрямляясь и поправляя очки, заявил Изя Трупоед.
- Задушен?
– Стгуной.
- Струной? – Эхом отозвался Квадрин.
- Гояльной.
- Рояльной?
- Вы так и будете меня пегеспгашивать?! – Взвизгнул Изя и приложил ладонью пациента по затылку.
Голова слегка качнулась, словно труп кивком подтвердил слова эксперта. Квадрин похлопал по карманам пальто. Достал мятую пачку сигарет и вытряхнул из нее несколько крупинок табака.
- Изя, у вас сигаретки не… Конечно же нет. А у…
Кивок в сторону «пациента».

Исаак Ефимович округлил карие очи и зашлепал губами. Сейчас он напоминал экзотическую рыбину.
- Да расслабьтесь, Изя. Шутка. – Без тени улыбки сообщил Квадрин. – Он под кайфом был?
Исаак Ефимович кивнул и указал затянутой в латекс рукой на позолоченный портсигар, уже упакованный в пластиковый пакет.
- Бензоил-метил-экгонин.
- Что?
- Кокаин. Снежок. Как там его еще называют? Любимый стимулятог людей твогческих. Помогает думать, что вы думаете. – Вздохнул эксперт и посмотрел на труп. – Стгуна, кстати, уже упакована. Тонкая пговолока была обмотана вокгуг шеи. Пгеступник тогопился, иначе не оставил бы орудие убийства.
Квадрин подошел к трупу. Наклонился. Присмотрелся. На черном смокинге едва заметно багровела капля крови.
- Порез? Кровь убийцы?
- Не обязательно. – Покивал эксперт. – Хотя возможно. Пациент почти не сопготивлялся, что сганно. Следов сексуального насилия на пегвый взгляд нет. Следов борьбы так же. Возможно, его застали в гасплох. Он знал убийцу или не очень опасался.
- В рояле все струны на месте? – Обратился Квадрин к одному из коллег суетящихся рядом.
- Да.
- Да. – Повторил Квадрин, хоть и знал ответ заранее. – Еще что нашли?
- Отпечатков целая куча. Будем посмотгеть. Остальное после личной беседы с пациентом.
- Вскрытие, значит. – Задумчиво кивнул Квадрин и вышел из кабинета.
Стоило побеседовать с другом покойного вертлявым толстячком, а также допросить толпу гостей и персонал. Жора тенью следовал за ним, ловя каждое слово.

3
Толстячка звали Федя. Тон сразу был задан неофициальный. Федя страдал искренне, видно было невооруженным взглядом. Даже всплакнул.
- Мы с Мотей… О! Он был моим другом. Мы вместе начинали путь. Я же его директором одно время, а потом… Разошлись пути.
- Понятно. Вы когда последний раз его видели? Живым, разумеется.
Федя поморгал. Задумался.
- Так… Приехал он в семь… Пока туда-сюда… Так… Концерт на девять вечера ровно… Так…
- У него были помощники? Гримеры или кто там полагается. – Вклинился Квадрин.
- Так… Все заранее готовится. Он не любил посторонних перд выступлением.
«Не удивительно, учитывая экзотические пристрастия маэстро» - думал следователь, представляя позолоченный портсигар и его содержимое.
- А люди приближенные к телу? В смысле директор или как там…
Федя явно смутился, но быстро взял себя в руки. Скомкал платочек и вытер лоб.
- У Моти был… Собственно… Был один человек, с которым он решал все вопросы касательно творческих моментов… Только ему было позволено входить без стука, так сказать.
Федя нервно хохотнул.
- И… - Подбодрил его Квадрин.
- И…все. Вообще помещения как вы заметили, не запираются. Коридоров много. Кто угодно мог…
- Зовут как? Поговорить с ним можно?
- С кем?
- С помощником.
- Разумеется!
Федя суетливо извлек мобильный. Толстый пальчик зашмыгал по экрану.
- Гуньку найди. Бегом давай! – И уже Квадрину. – Сию минуту. Мы как узнали… О! Никого не выпускали и не впускали. Тело не тревожили. Правила знаем.

Загадочную Гуньку не предъявили ни через пять, ни через десять минут. Запыхавшийся, раскрасневшийся персонал пожимал плечами и вновь убегал обшаривать дворец культуры.
- Я не понимаю! – Пыхтел Федя. – Не понимаю!
- Полное имя и адрес. – Утратив терпение, потребовал Квадрин.

4
Ночь плавно перетекла в хмурое утро. Квадрин встретил его в кабинете. Жора водрузил зад на стол и продолжил мучить скотч. Квадрин пытался думать.
- Высотный везде таскал с собой ассистента. Он наверняка видел босса последним. Так?
- Ты у меня спрашиваешь? – Ухмыльнулся Жора.
- Помолчи. И струна эта… Как-то слишком…
- Театрально?
- Вот именно.
- Может он и удавил маэстро? – Задумчиво пробормотал Жора, откусывая полоску скотча.
Осмотрел замотанную ручку и, перегнувшись через стол, зашвырнул в мусорное ведро. Достал из кармана ее сестру и принялся пеленать в липкую ленту. Кр-рак!
- Да прекрати уже! – Не выдержал Квадрин. – И свали с моего стола.
Жора ловко уклонился от размашистого тычка в спину и, уже стоя на ногах, спросил:
- Как там Окс?
- Ксю. Она терпеть не может это твое Окс. Говорит похоже на химическое название кислорода.
Жора не улыбнулся. Продолжил исподлобья смотреть на Квадрина. Тот не выдержал и отвел взгляд. Зацепился за голубя, присевшего на карниз. Жирного городского пачкуна, объевшегося и довольного.
- Она про тебя спрашивала. – Соврал, наконец. – Как ты?
Жора хмыкнул и неопределенно покрутил пальцами.
- А ты как думаешь? Каждую ночь трахаюсь с новым мужиком. Предпочитаю сверху. Тусуюсь по клубам. Нюхаю все, что можно нюхать, включая трехдневные носки своих любовников. Пью все, что горит, и вообще скоро вымру от тоски и собственной ничтожности.
- Не утрируй. – Зло буркнул Квадрин. – Я серьезно и мне…
Слова застряли в горле. Жора ждал.
- Лично мне плевать на твою…личную жизнь. Ты остаешься моим другом, понял?
Сказал и пожалел. Слащаво как-то прозвучало. Хотелось жестче, но не вышло. Жора изобразил дрожание подбородка и картинно сложил на груди руки.
- Да ты что?! Я так тронут! Честное слово! Просто на всю голову тронут! Так ты сказал, когда узнал, что я гей. Не надо сейчас рисовать идиллию. И Окс на меня плевать. Вы вычеркнули меня из жизни и если бы не моя настырность, забыли окончательно. Не парься. Ты мне нужен только в качестве источника информации. Не более.
Жора вышел, хлопнув дверью. Через мгновение вернулся, не весь. Только голову в щель просунул и бросил, сквозь плотно стиснутые зубы:
- Я тебе позвоню.

5
По указанному толстячком Федей адресу проживала тишина. Напрасно Квадрин насиловал дверной звонок, стучал в дверь, завывал: «Откройте, полиция!».
Откликнулась лишь соседка. Мадмуазель Жорж. Так она представилась, но следователь ей не поверил. Понял, что ей, неопрятно накрашенной, облаченной в клетчатый мужской халат и розовые тапки с ушами, больше подойдет фамилия Альцгеймер. Спорить не стал. Предъявил удостоверение, расспросил о жильце квартиры номер…
- Извольте видеть, отсутствуют оне. – Выдала мадмуазель с французским прононсом. – Без малого два дня. Я это знаю отчетливо, поскольку музыки не слышу уже два дня. А до того каждый день играли. Хорошо играли, но много. По восьми часов кряду. Это пока одни.
Квадрин силился понять, сколько же здесь проживало жильцов и, не услышав ответа, задал вопрос. Мадмуазель Жорж воззрилась на следователя с легким пренебрежением.
- Одни оне и проживали. Молодой человек лет эдак двадцати с небольшим. Музыкант.
- Понял. И никогда никаких компаний?
- Никогда. НИКОГДА! Очень порядочный. Ни девушек никогда не водил. Ни пьяным никогда не видела. НИКОГДА! Два дня вот уже концертов не дают. А так каждый день до того дня. Два дня как…
Квадрин понял, что этот источник информации иссяк. Откланялся и отправился вниз по лестнице, нашаривая на ходу мобильник.
- Ордер нужен на обыск квартиры Геннадия Ленкина. Срочно.

Квадрин сидел в уютном кафе и жевал жесткий бифштекс. Ксю сидела напротив, катая пальцем по столу лимонное драже. Она всегда носила в кармане конфеты. Бросала курить. Квадрин смотрел на ее руки и думал о руках убийцы.
- О чем думаешь? – Спросила Ксю.
- А? А… Думаю о твоем брате.
- Жора звонил? – Равнодушно спросила Ксю и, ловко подцепив пальцами конфетку, отправила в рот.
- Нет. Я его сегодня видел. Он хочет статью тиснуть в свой журнал и…
- Я не хочу о нем сейчас, ладно? – Нахмурилась Ксю и сжала кулачки.
- Ты знала Высотного? – Спросил Квадрин.
Просто так спросил, лишь бы перевести разговор на другую тему.
- А кто его не знал? – Пожала плечами Ксю. – Он концерт вчера юбилейный давал. А тебе-то что? Ты же искусством не интересуешься.
- Убили его. И как раз вчера.
Разбитная «кукарача» врезалась в диалог.
- Да… да… Уже там. Мне пора, Ксюнчик. Работа.
Квадрин встал и перегнулся через стол, но вместо привычного поцелуя крепко ухватил ладошку подруги. Чисто. Никаких порезов.
- Ты чего? Больно же! – Взвизгнула девушка.
Квадрин не ответил. Ерунда, какая.

- Ничего. – Сообщили следователю с порога.
Квартиру осмотрели грамотно и тщательно. Даже заглянули в недра стоящего посреди комнаты рояля. Громадный инструмент занимал все свободное пространство, и приходилось двигаться боком, обходя его тушу.
Непонятно каким чудом в углу поместилась софа, а на кухонном столе вместо привычных чашек стоял стационарный компьютер. Над ним уже трудился очкарик.
- Все подчищено. – Прошепелявил тот.
- Можно восстановить?
- А как же. Пока могу сказать лишь одно. Хозяин сего запущенного агрегата вел активную переписку в сети. С кем? Скажу потом. Поколдовать нужно.
- Колдуй, Гарри Поттер. – Буркнул Квадрин, снисходительно глядя на круглые очки спеца.
Что теперь? Единственный свидетель он же возможный подозреваемый исчез. Результаты экспертизы станут известны завтра. Квадрин снова взялся за мобильный.

6
Будильник резко воззвал к пробуждению. Сегодня пробежка и легкий расслабляющий массаж простаты на ковре у начальства. Уже требуют подвижек в расследовании убийства Матвея Высотного депутата, знаменитого музыканта и просто хорошего человека.
Квадрин втиснулся в спортивный костюм и трусцой выбежал из подъезда. С той памятной ночи, когда его выдернули из постели на происшествие, сны ему не снились. Это было довольно странно, но можно было списать на напряженный график. Следователь много работал, нервничал, недосыпал, приходя домой падал на кровать и проваливался в кромешную тьму. Ему казалось, что он вообще не спит. Перезагружается. Кто-то нажимает на кнопку и вот новый день.

Мимо пролетали окна сонных высоток. Все еще горели фонари, разгоняя тьму осеннего утра. Кроссовки пружинили и, казалось, что можно взлететь, стоит посильнее оттолкнуться. На углу как всегда дежурил мрачный мужик со своим ротвейлером. Пес заворчал, увидев приближающегося человека. Хозяин нахмурился основательнее. Квадрин отсалютовал и повернул обратно. Собака с мужиком видимо приняли этот жест за бегство. Пес гордо брыкнул чахлый дерн мощными задними лапами, а хозяин выпятил губу и смачно сплюнул.
Потом Квадрин долго умывался, отфыркиваясь. Чистил зубы. Брился.
Жора был первым человеком, с кем заговорил сегодня Квадрин. Он просто сидел на лавке возле подъезда и наматывал скотч на ручку. Откуда у него эта идиотская привычка?
- Квадратыч! – Искренне обрадовался Жора.
- Опять ты. – Искренне расстроился следователь. – Я сейчас не могу. Пока.
- Подвезти? Твоя в ремонте.

Ехали молча до первого светофора.
- А помнишь, ты мне обещал инфу? – Ехидно подмигнул Жора.
Квадрин помнил. А еще он вспомнил летний день. Навеял запах лимонной отдушки, теснота автомобильного салона и рука на рычаге передач. В тот день эта рука позволила себе слишком многое.
Его затащил на собрание анонимных неврастеников отец. Просто привез, сгрузил в просторном зале и уехал. Квадрин тогда больше напоминал овощ. Жил по пинку. Спал, просто упав на кровать или присев в кресло. Мог заснуть стоя в маршрутке. Пару раз думал покончить со всем, но мешала лень. Не мог простить себе смерть матери. Знал, что не виноват, но продолжал мучить себя бесконечными «если». А если бы он попросил ее остаться? Если бы не наговорил глупостей? Если бы в тот день не было дождя…
В зале было гулко и людно. Человек двадцать разбились по галдящим кучкам. Глотали приторный растворимый кофе из пластиковых стаканов, и делились наболевшим. Кто-то тихонько хихикал. Жора сидел на одном из стульев, образовавших полукруг. Сидел и смотрел на Квадрина. Рыжий, конопатый, солнечный. От его улыбки душа зажглась и отказывалась гаснуть. Квадрин впервые за последний год почувствовал тепло человеческого участия.
- Жора. – Протянул руку парень.
- Михалыч. По-другому не привык.

На синей футболке Жоры красовалась наклейка. Черный прямоугольник на четверть заполненный белыми полосами.
- Двенадцать шагов. – Пояснил новый приятель. – Пройдя их, ты станешь человеком. Сможешь влиться в общество и забудешь страхи и комплексы.
Произнеся фразу, Жора фыркнул. В течение всего собрания отпускал шуточки в адрес выступающих. Шепотом на ухо Квадрину. Циничный ублюдок, но жутко обаятельный. Спустя два часа овощ Михалыч расцвел буйным цветом, а через неделю принес плоды в виде развязной попойки в местном кабачке. Он уже не помнил, когда в последний раз веселился. Жора сыпал анекдотами, доводя до истерики охотящихся на местных угодьях девиц. Они обе липли к Жоре и Квадрин не ревновал. Лишь подбадривал приятеля, не замечая, что смотрит тот вовсе не на девушек. Обновляет заказ, следя, чтобы бокалы не пустовали, и с каждой минутой становится все серьезнее.
- Поехали? – Спрашивает Жора.
- Девчонки, собирайтесь!
Хотел добавить крылатое: «Поедем в нумера!», но вовремя остановился. Подобрал размякшее тело и выплыл, поддерживаемый крепким приятельским плечом.
- Я поведу!
- Ты больной? – Беззлобно хохотнул Жора и впихнул Квадрина на заднее сиденье.
Тот не спешил отцепляться и затянул с собой Жору. Славный бутерброд из двух горячих хот-догов.
- Ты чего?
- А ты чего?
Жора навис над поверженным Михалычем. Всосал воздух сквозь зубы и решительно зашарил по ширинке, затерявшейся где-то внизу, прижатая его собственной, набухшей.
- Эй-эй!
- Постой…ну пожалуйста…
- Свали с меня! – Лягнул приятеля Квадрин, трезвея.
Жора свалил. Выкатился на воздух, зашагал. Остановился и вновь ринулся нарезать круги вокруг автомобиля.
- Жор, ты… - Квадрин стоял, покачиваясь. – Там же девчонки… Позвать?
Остановился, резко обернувшись. На лице привычная циничная ухмылка.
- А зови! Будем дальше бухать! Ко мне!


- Да. – Прохрипел Квадрин, выныривая из воспоминаний.
Тронулись в потоке таких же спешащих авто.
- Квадратыч… Я… Уволюсь, наверное. – Закончил фразу Жора, явно не теми словами, что крутились на языке.
- Ты? С чего бы?
- Роман буду писать. – Задумчиво выдал Жора. – Мемуары. В моем романе будем я и ты. И в нем я тебя поцелую. Странице на восьмой. А что тянуть?
Квадрин захохотал одновременно с Жорой. Так, смеясь, они доехали до отделения.

7
- Вот адрес. – Хлопнул распечатку на стол следователю очкарик. – Тот, с которым вел переписку подозреваемый.
Квадрин посмотрел в листок и скрипнул зубами. Схватил распечатку и вылетел из кабинета.
- Эй, а… Разве так дела делаются? – Растерялся очкарик.

Адрес был знаком. Слишком знаком. Квадрин взлетел по лестнице и постоял в нерешительности у металлической двери. Знал, что хозяина нет дома, но ради приличия несколько раз вдавил звонок. Когда-то давно довелось приобрести универсальный набор джентльмена удачи. Без него старался из дома не выходить. Пару раз терял собственные ключи, и отмычки здорово выручали. Несложный замок поддался сразу. Квадрин осторожно вошел в квартиру.
- Так дела не делаются. – Пробормотал он.
Ничего не мог с собой поделать. Сотню раз проигрывал в воображении ситуацию, когда в дело вовлекались знакомые, друзья, любовницы. Ни разу подобного не случалось, но сегодня не повезло.
Квадрин пересек прихожую и ступил в гостиную. Светлая комната, стильно обставленная. Ничего лишнего. Дорогая техника. Кожаный диван…
Кухня сверкала хромом. Ванная комната кафелем и фаянсом. Снова вышел в прихожую и увидел неприметную дверь. Кладовка? Дернул ручку. Закрыто. Без церемоний вломился плечом. Лязгнуло и открылось. Темное помещение. Пошарил по стене, нащупывая выключатель. Вспыхнул свет…
На столе выключенный компьютер и все остальное пространство занимают фотографии. С сотен, тысяч фотографий на Квадрина смотрел…он сам. Вот вчерашняя утренняя пробежка. Вот он в кафе с Ксю. Выходит из такси. Везде он. Лицо крупным планом, плечи, торс, задница… Он словно попал в святилище киношного маньяка.
- Черт бы меня…
Сокрушительный удар по затылку выключил свет. Мгновение спустя померкло и сознание.

Мир вернулся весь и сразу. В открытый глаз попала небесная влага. Капли забарабанили по носу, щекам. Квадрин облизнул губы и уставился в хмурое небо.
- Нельзя тут лежать.
- Что?
- Лежать тут нельзя просто так. Вы на гражданина похожи, а гражданин лежать на мокром асфальте не должен.
Квадрин приподнял голову. Добродушное бородатое лицо и протянутая рука, в кожаной перчатке без пальцев.

Огляделся. Пустой переулок. Лишь он и бородатый тип, искренне желающий помочь. Снова тело скрипучее, жесткое. Снова привычный мир, в котором гражданину просто так и полежать на асфальте нельзя. Правая рука горела. Квадрин подтянул рукав куртки и обнаружил круглый след от пневматического шприца. Бородач поджал губы и медленно попятился.
- Так ты из этих. Бывай.
И припустил прочь с прытью молодого испуганного животного.
Квадрин хотел крикнуть, что ничего не помнит, кроме бредовых галлюцинаций, в которых он молод и трахает женщину, ужасно похожую на собственную дочь. Промолчал. Поднялся с земли и поплелся жить. Теперь станет еще сложнее. Вопросов прибавилось и ответить может лишь доктор Краш.