Деревенские страсти

- Сука, – негромко выругался я, больно хлопнув себя по щеке в попытке убить очередного комара и предсказуемо не обнаружив размазанный окровавленный труп вредного насекомого на своей ладони. – Ненавижу деревню!

И ведь действительно ненавидел. С самого детства. Тогда маман сплавляла на лето свое, с каждым годом становящееся все более неуправляемым, чадо к престарелым родственничкам, доводившимся мне то ли двоюродными дедом с бабкой, то ли еще кем. До сих пор не разбираюсь в этих терминах, важных, наверное, лишь в момент установления очередности наследования чего-нибудь от кого-нибудь. Так вот, моя родительница, устав за учебный год от необходимости проявления материнской любви, на летних каникулах передавала права на “полюбить” бездетным бабе Любе и деду Егору, и уж они отрывались по полной. 

Бабка доводила до изжоги своей опекой с вечными причитаниями, бесконечными объятиями и попытками откормить. А дед – стремлением воспитать из меня мужика, путем приобщения к различным сельхозработам вперемешку с колкой дров, тасканием воды и латанием в сотый раз крыши сарая. Прибавьте к этому полное отсутствие ровесников даже с расширенными рамками в плюс-минус пару лет (вот прямо неурожайные какие-то четыре года были в этой деревне), одну программу на допотопном телике и вонючий сортир в дальнем углу двора – и вы получите полный набор причин, почему в четырнадцать лет я сказал свое категоричное нет на очередную попытку вывезти меня из душного города на ароматизированный навозом свежий воздух.

Единственную любовь, можно сказать ”любовь с первого раза”, что я приобрел в то время – это была любовь к русской бане. И вот сейчас, когда, отдуваясь в предбаннике после очередного захода в парилку, я не спеша попивал холодное пиво, приятные опустошенность и легкость, предшествующие “перерождению”, как всегда накрыли после бани.  Будто вместе с потом мое тело покидали не только пресловутые токсины, которыми пугают везде куда ни плюнь, но и грязь с души, растворяясь, выходила через поры.  В общем, баня немного примиряла с необходимостью в очередной раз вкусить сельской романтики. 

А поводом для этого послужил День рождения  Митяя – друга с университетских времен, с которым мы, по мнению многих, были похожи, как родные братья и к которому мы нашей тогдашней, правда, теперь слегка расширившейся за счет жен и подруг, компанией прикатили в деревню Алехино.

Митяй когда-то нас сильно шокировал вот этим своим возвращением на малую родину. Деревенский парень, окончивший школу с золотой медалью, самостоятельно поступивший в престижный ВУЗ на бюджет, где, несмотря на наши студенческие попойки и связанные с этим приключения, тоже учился на отлично, уже на четвертом курсе был приглашен одной перспективной компанией на стажировку с дальнейшим трудоустройством на работу по окончании университета. Но после преддипломной практики, которую он проходил  в Нижнем в филиале той самой компании, Митяй вернулся каким-то другим и, защитившись, объявил всем, что возвращается к себе в деревню, одним своим “отъебитесь“ пресекая все наши попытки вправить ему мозги. Великолепный инженер, сейчас он горбатился на какого-то фермера и обзавелся женой – деревенской простушкой, которая принесла ему уже двух близнецов. 

- Мужики, не замерзли еще? – пробасил объект моих размышлений, заглядывая в дверь предбанника. – Там уже шашлыки на подходе, да стол бабы уже накрыли почти.  

- Да, идем, это последний заход был, – из парилки как раз в этот момент  выползла  блаженно разморенная троица еще больших мазохистов, чем я.

Спустя полчаса мы уже все сидели за большим столом в летнике,  за которым, слава яйцам, не было еще одной “это-моя-случайно-встреченная-по-пути-сюда-подруга-которую-я-просто-не-могла-не-пригласить”. Почему-то женская половина, осчастливившая, по их мнению, своих мужиков, считала своим долгом устроить и мою личную жизнь. А мне приходилось натянуто ухаживать за этой удачно-встреченной подругой  в течение вечера. Но на следующий день я снова говорил, что это не моё. В итоге, после очередного провала, наши леди вынесли мне вердикт – самовлюбленный зажравшийся мудак, который сам не знает чего хочет. Я, разумеется, совершенно с такой формулировкой не согласен, да и в том, что я не знаю, что хочу, они были не правы. Я-то как раз и знал, вот только женщины в зону моего внимания явно не входили. Но и озвучивать свои предпочтения, даже чтобы от меня отстали, я не собирался.

А так праздники и дни рождения в нашей компании всегда проходили весело. После официальной части с традиционными пожеланиями здоровья, счастья и прочей лабуды, сопровождаемыми опрокидыванием в себя дозы горячительного и вручением конвертов с различными сертификатами и денежными суммами, в дело вступали наши массовики-затейники. Они всегда что-то  устраивали, начиная от совсем детских забав, заканчивая турнирами по мини-футболу мячиком для пин-понга и сбиванием бумажных самолетиков из рогаток. А в  этот раз нас, мужиков, еще и нарядили в сарафаны, заставив петь похабные поздравительные частушки. Зрелище реально достойное миллионника на Ютюбе. А потом начинались танцы – этот пункт культурной программы я планомерно избегал, всегда умудряясь вовремя  ретироваться.

Вот и сейчас еще не успели прибавить уровень громкости музыке до дискотечной, а я уже устраивался на одной из узких коек на выделенном нам с Аркашей, младшим братом Митяя, для ночевки чердаке, собираясь полазить по известному в определенных кругах сайту в поисках кого-нибудь с перспективой “на потрахаться”. Но телефон нагло сообщил об отсутствии инета и я, после безрезультатного хождения по чердаку в поисках сигнала, обреченно завалился обратно на свое узкое ложе и прикрыл глаза. 

Проснулся я уже ночью  от настойчивого требования организма отлить.  Пошарил в темноте ногами возле кровати, ища тапки, но после пары минут поисков плюнул и так босиком, спотыкаясь и тихо матерясь, но не решаясь включать свет, кое-как спустился с чердака и, ведя рукой по стене, добрался до входной двери.

На улице было чуть ли не темнее чем в доме – видно, деревенская администрация считала, что добрым жителям нехрен таскаться по ночам, а значит и фонари никому не нужны.  И было тихо. Лишь гулко брехала собака на другом конце деревни. Добираться до сортира, когда лишь смутно различаешь силуэты окружающих предметов - не вариант, потому спустившись с крыльца, я просто завернул за угол и, нетерпеливо расстегнув ширинку, с наслаждением завершил славное путешествие пива по моему организму. Но не успел я стряхнуть последние капли, как мне зажали  рот рукой, и  тяжелое тело впечатало меня в стену. На автомате я заехал нападавшему локтем под ребра, но видно замах из такого положения был слабоват, и мое действие не возымело должного эффекта – мужик сзади лишь шикнул и тут же жарко зашептал мне в ухо: “Мить, я это, я, ну чего ты?”.

“Митя?” от мысли о том, что нашего махрового семьянина ночью поджидает какой-то мужик, чтобы полапать, я замер. А агрессор с тыла, расценив прекращение моих, по большому счету еще и начавшихся трепыханий, как то, что его опознали, скользнул рукой к так и не убранному в штаны члену.

- Мить, я так соскучился, – продолжал неизвестный, перемежая слова с поцелуями-укусами куда-то в район холки. – Ради тебя ж приехал, а ты так долго, час уж как свет погасили.  

И он сильнее сжал ладонь в паху. Член, не видевший в последние два месяца ничего, кроме моей собственной руки, уже жил своей жизнью, преданно тыкаясь в умело ласкающую его ладонь. Ему было абсолютно по барабану, что сзади вжимается своим стояком мне в ягодицы неизвестный чел, и что у меня где-то на периферии сознания тревожной кнопкой сигналит мысль, что тот, с кем меня перепутали, может прийти и увидеть своего друга со своим же любовником.

Тихий скрип открывающейся двери, прозвучавший в ночной тишине жутким скрежетом, отрезвил меня моментально, и я, мотнув головой назад и на этот раз удачно задев несостоявшегося тайного любовника, прошипел, что я не Митя. Вывернувшись из чужого захвата, кое-как запихал до ломоты напряженный член в штаны и деревянной походкой поковылял к крыльцу, с которого осторожно, стараясь не шуметь, с ночником на солнечной батарее в руках,  спускался Митяй. Он замер от неожиданности при моем появлении в тусклом круге света.

- Отлить ходил, – буркнул я, подходя ближе, хотя меня ни о чем и не спрашивали. 

- Угу, – как-то напряженно прозвучало в ответ.

- Ждут там тебя, - все же не удержался я от реплики, глядя на то, как смущенно и нетерпеливо переминается Митяй с ноги на ногу. -  Да так ждут, что даже меня с тобой попутали.

- Что? – в его глазах на мгновение промелькнул страх, а потом он расправил плечи и с вызовом посмотрел на меня, как бы говоря: ”Ну узнал ты, и что теперь?”. А я почему-то ему позавидовал, проходя мимо, с усмешкой пихнул кулаком ему в плечо и, не говоря ни слова, скрылся в доме. 

Снова устроившись на своем не особо удобном ложе, я бессмысленно пялился в темноту. Не опадавший стояк, поддерживаемый моими фантазиями о том, что сейчас происходит где то там между Митяем и неизвестным мужиком, никак не давал уснуть. Промучившись минут пятнадцать, я все же потянулся рукой к паху. 

На следующий день нам с Митяем никак не удавалось остаться вдвоем и поговорить. Он все утро бросал на меня тревожные взгляды, в итоге я не выдержал и показал знаком, что я могила. На что мне была показана живая пантомима (Полунин отдыхает), из которой я понял, что поставил неизвестному синяк под глазом, Митяй же создал симметрию для внимательности в будущем, а мне пообещали вырвать яйца, если я буду ссать в неотведенных для этого местах.  

От такой наглости я чуть не поперхнулся и, улучив момент, когда он за чем-то пошел в сарайку, выскользнул за ним. Митяй сидел на перевернутом ведре, склонив голову. А когда поднял на меня глаза, в них была такая тоска, что все слова, которые я планировал сказать, застряли в горле.

- Ты из-за него уехал? -  все же решился спросить, после минутной паузы.

- От него, от соблазна, от себя. Я не хотел всего этого. Думал уеду, женюсь и пройдет. Нормальным я хотел быть. Понимаешь?

- Понимаю. Как и это банальное – от себя не убежишь. Мне тоже не удалось. 

Митяй удивленно взглянул на меня и уже хотел что-то сказать, как в сарай влетел Аркаша: 

- Мужики, вы чего застряли? Давайте за стол и выдвигаться надо скоро, а то потом в пробках застрянем. 

Нам ничего не оставалось как присоединиться ко всем. 

Когда компания уже рассаживалась по машинам, мы с Митяем просто пожали друг другу руки, молчаливо скрепив договор о неразглашении.