Наш секрет

Глава 1.
Сишелт — провинция Британской Колумбии в Канаде. Городок, расположен в живописном месте в пятидесяти километрах от Ванкувера, в заливе Джорджа. Хотя население городка относительно невелико для его географического района, Сишелт имеет несколько отдельных районов. Самые престижные районы – прибрежные. 

Городок с населением в восемь тысяч человек и шириной всего в несколько главных улиц, между морем и заливом, устраивал офицера полиции Донована Гибсона, альфу сорока с небольшим лет, именно по этой причине. Народ здесь жил спокойный, молодёжь предпочитала учиться в столицах, и возвращаться не спешила. Здесь хорошо было растить детей и встречать старость. При этом была постоянная работа, хватало на жизнь себе и ребёнку. А много ли отцу-одиночке надо? Да и закаты на Солнечном побережье не разочаровали ещё никого. 
И всё это богатство и красоту, Донован Гибсон чуть не променял на работу за границей. Благо, климат для сына не подошёл. Оставшись очень рано без папы – омеги, мальчик часто болел и поэтому, пришлось покинуть пасмурные берега Англии и отправиться назад в Канаду. Чтобы укрепить здоровье сына-альфочки, которого Донован был вынужден растить в одиночку, работая офицером полиции, пришлось приобщать мальчика к спорту. В округе Саншайн-Кост действовали только государственные школы, что было вполне по карману скромному офицеру полиции. Кроме этого, в наличии был большой спорткомплекс с бассейном, кортами, стадионами и секциями. В этом городке имелись две франкоязычные школы: начальная школа, где маленький альфа поучиться не успел, так как они жили в Англии и вторая школа – средняя. Туда и устроил учиться своего единственного сына Донован Гибсон, когда перебрался в Канаду. Правда, благодаря тому, что он сам владел хорошо французским языком, то и сына научил говорить так, что даже акцента не чувствовалось. Впрочем, английский язык в школе преподавался наравне с французским.

А недавно ещё лучше! Гибсона перевели в другой  участок на  Шорнклив авеню, а это западнее предыдущего места работы. Но и это не было большой проблемой. Дом, в котором альфа с сыном снимал квартиру, решили отдать под капитальный ремонт,  а в связи с этим,  пришлось подыскивать новое жильё. Это слегка подкинуло проблем Мэттью, сыну Донована. Теперь парню предстояло добираться до школы через приличное количество кварталов.

***

Подальше от шума Ванкувера омега тридцати семи лет от роду —  Корри МакЛарен, переехал с родителями в Сишелт еще, будучи ребёнком. Сейчас он об этом нисколько не жалел, так как не представлял свою жизнь в шумном мегаполисе, откуда родители были родом. Прожив в Ванкувере несколько лет, пока учился в университете, родив ребёнка от любимого, но взбалмошного парня, Корри  вернулся домой. Отец ребёнка не возжелал взять на себя ответственность и просто сбежал, оставив Корри наедине с проблемами и маленьким сыном-омежкой на руках. С родителями Корри из-за этого поссорился, а потому жил сейчас совершенно один на съёмной квартире в спальном районе Сишелта недалеко от южного побережья. Там же и работал медбратом в местной больнице. Из-за ночных смен или дежурства ему часто приходилось оставлять маленького Синди то у соседей, то у родителей, то просто одного дома. Теперь, когда парень был уже почти взрослый, Корри страдал от того, что порой был не в силах повлиять на поведение сына, связавшегося с дурной компанией, таких же ненужных детей, как и сам Синди.

***
Этот день у Гибсона в новом участке № 46-8, где он сейчас работал, не задался. С утра все время что-то происходило. То пожилой омега мистер Диксон пришел и жаловался на соседского мальчишку за то, что тот с помощью своего кота крал у него  бельё с сушилки, в итоге Доновану пришлось раз десять выслушать жалобы старика на мальчишку, кота и его родителей. То почтальон мистер Фридой жаловался на пса семейства Паркет за то, что приучили того гоняться за ним и кусать ноги. Рядом на столе коллеги постоянно звонил телефон, и он разбирался то с телефонными жалобами, то с шефом ругался, а за частую просто кто-то номером ошибался. У самого Гибсона телефон тоже решил сегодня сойти с ума и надрывно звонил через каждые пять-десять минут. Уже ближе к вечеру, после ухода почтальона настало некоторое затишье, но зато по телефону сообщили, что скоро приведут компанию нетрезвых подростков, чтобы разобраться с причинами погрома в кафе на улице Саншайн-Кост. Надежды альфы пораньше попасть домой рухнули разом.

Всех четверых, двух омежек потрёпанного вида и двух таких же потрёпанных молодых альф, привели в участок и посадили под арест. Документы на них сразу передали инспектору Гибсону. Изучив бумаги, офицер Донован Гибсон решил оставить самого буйного омежку напоследок, так как парень постоянно висел на решётке изолятора, орал матерные песни и ругался с офицерами, проходившими мимо. Он обзывал их нехорошими словами и веселил публику нахальным поведением. Только после того, как его предупредили об ответственности за оскорбление офицеров полиции при исполнении, он уселся на место, показав голый зад. Наконец, Донован разобрался со всеми, допросил, вызвал родителей, выписал штраф, предупредив о сроках оплаты, и отпустил на все четыре стороны.

Настала очередь самого буйного омеги, который не желал до конца успокаиваться. Офицеру, который выпускал его, он не дал сначала надеть наручники, а потом, как бы «случайно», наступил на ногу за то, что тому всё же удалось это сделать. Гибсон басом предупредил, что если парень не успокоится, то не посмотрит, что он омега и всыплет ремнём по одному наглому мягкому месту. Омежка показал язык офицеру Гибсону и неохотно сел на стул рядом с рабочим столом. 

— Фамилия?! – спросил Донован омежку.
— Чья? – омежка жевал жвачку и нагло так посмотрел на офицера, как будто и не понял вопроса.
— Ну, не моя же! – был ответ офицера. – Свою я знаю! Твоя фамилия как?!
— А-а-а-а-а! Моя?! – омега развалился на стуле и продолжал жевать жвачку, нагло поглядывая на альфу. По глазам было видно, что омежка заигрывает с офицером и просто так не сдастся, а кроме этого, офицер и сам прекрасно знает его фамилию. Чувствовалось по снисходительным взглядам сослуживцев, что парень не первый раз в участке, хотя офицера Гибсона ещё не видел. – Запамятовал!
— В документы глянь! Cинди МакЛарен его зовут! – послышалось слева от Гибсона. Это был офицер Этьен Ролле. – Гибсон, запоминай звезду местного разлива! Он частенько тут у нас «гостит». 
— Спасибо, Ролле, учту, — отозвался Донован и ввёл имя в компьютер. Сразу вышло досье парня: кто таков, кто родители, каков послужной список несовершеннолетнего правонарушителя. Офицер Гибсон даже присвистнул. – Н-да, да ты звезда! Только чувствуется мне, что когда-нибудь дозвездишься так, что мало не покажется!
— Угрожаешь, дядя? – нахально спросил омежка, улыбаясь во все тридцать два зуба. Только это и было белым на его лице. 

Молодой омега шестнадцати лет выглядел как оборванец с улицы. Патлатые волосы светлого оттенка, непонятно какого цвета, торчали из-под развёрнутой козырьком назад бейсболки, синие глаза смотрели с прищуром и вызовом. В левом ухе висела длинная серьга – кисточка на манер пёрышек в ловце снов, а в правом сразу три гвоздика вдоль края ушной раковины. Судя по слегка пожелтевшим кончикам пальцев, малец покуривал. Как при этом он умудрялся держать белоснежными зубы, было не ясно. На спортивной куртке была пара дырок и масляных пятен в районе груди. Скорее всего, когда молодой омежка ел, не особо заморачиваясь этикетом. Футболка непонятного цвета чистотой тоже не блистала. Драные на коленях голубые джинсы выставляли напоказ худощавые грязные коленки. Кроссовки такого же непонятного цвета, один из которых заказал долго жить и скоро мог порваться аккурат вдоль подошвы. Гибсон поморщился про себя и подумал, кто же тот несчастный омега, который дал жизнь этому наглому оборванцу?

— Предупреждаю! – прогудел альфа. Он понимал, что с данным подростком лучше не вступать в полемику, иначе, весь разговор затянется до утра, а он хотел бы сегодня попасть домой и отдохнуть. Собственный сын требовал внимания не меньше, чем хулиганистый омежка, сидящий перед ним. – А теперь рассказывай, что ты делал возле кафе на Саншайн-Кост?
— А мои кореша не рассказали тебе что ли? – ответил омежка не моргнув глазом.
— Рассказали, да только я тебя должен послушать и обращайся ко мне на «вы» или «сэр»! Иначе, впаяю тебе, кроме штрафа за безобразие, которое вы устроили, принудительные работы на двести часов. Посмотрю тогда, как ты зубоскалить будешь. Будь я твоим отцом, ты бы здесь вообще не оказался!
— Ой-ёй-ёй! Боюсь – боюсь! Хорошо, что вы не мой отец! Упаси меня боже от такой милости! – фыркнул омежка. – Очень надо! Лана, расскажу! Ну, значит так! Мы с дружками гуляли, проголодались и решили зайти в кафе. А этот упырь…
— Кто? – не понял офицер.
— Ну, этот, хозяин кафешки! – пояснил омежка.
— Мистер Филипс, а не упырь! – поправил Гибсон парня.
— А ну, наверно, мне без разницы!  - бросил парень и продолжил. - Так вот, мы хотели заказать поесть, а он нас выгнал. Сказал, чтобы мы убирались, сначала оделись прилично и помылись, а потом уже шли в кафешку. Ну, мы разозлились, что пожрать не дал, грязнулями назвал, и разнесли ему витрину. А разве мы виноваты, что пришлось по улицам от вашей братии до этого гонять? Вот вспотели! Пока мы буянили, он фараонов вызвал. Они нас и сцапали! Вот и всё!
— Ясно. Ты понимаешь, что мистер Филипс был прав, выгоняя вас?! Вы всех клиентов ему своим видом и поведением распугали! – ответил офицер, поглядывая на документы на данное происшествие, которые успел разложить и изучить. 
— Да ну, какой там распугали! Никого мы не пугали! Разве мы были виноваты, что там одни ботаники обедают? Можно подумать, что от нашего вида или присутствия они там все в обморок попадали! – оправдался омежка, совершенно не чувствуя вины.
— Послушай, Cинди МакЛарен, судя по документам, хозяин кафе жалобу на вас написал. Требует, чтобы вы с друзьями оплатили расходы по ремонту витрины. Сама витрина тоже недёшево стоит, так её ещё вставить надо. Ты что ли вставлять будешь?
— Ещё чего! Вот дал бы поесть, витрина целой осталась и легавых звать не пришлось! Так что всё честно!
— Ты себя слышал, Cинди? Так дела не делаются! Мог и в другое кафе с друзьями пойти! А вообще, ничего не мешало вам одеваться чисто и аккуратно, чтобы вас не гнали из приличных заведений. А теперь твой папа, который в больнице работает, вряд ли сможет это просто так оплатить.  Не думаю, что на зарплату медбрата мистер Корри МакЛарен сможет компенсировать потери хозяина кафе мистера Филипса.
— Так я же не один громил! – возразил омега.
— Так все и будут платить. Но, повторяю, витрина дорого стоит! Ты, когда вообще головой-то думать будешь? Или у тебя вместо неё тыква?
— А чё сразу тыква?!  — возмутился обиженно омежка. До него, наконец, стало доходить, что он сделал.
— Не «чёкай»! Тебе голова только для еды что ли? Сумел напроказничать, сумей и ответить. Я вызову твоего папу и выпишу штраф. Судя по досье, — Гибсон посмотрел на экран компьютера, где всё ещё стояло окно с информацией о парне. – Он у тебя один, живёте вы на съёмной квартире, школу ты посещаешь плохо, да и в участке у нас частый гость. И не надоело?
— А вы мне нотацию не читайте! – ответил с вызовом омежка. – Выписывайте штраф, зовите моего папку, и я пошёл. Не надо мне в душу лезть… сэр!
— А тебе в душу никто и не лезет! Но, если хочешь, чтобы и дальше не лезли, подумай о своём поведении. Папа не может и не должен постоянно платить за тебя штрафы. Так что берись за ум и уже прекращай хулиганить.
— Разберусь как-нибудь без ваших советов! – уклончиво ответил омежка, жуя жвачку.

    Офицер больше не имел желания и не видел смысла дальше беседовать с задержанным подростком, поэтому поднял трубку, чтобы позвонить Корри МакЛарену в больницу и вызвать в участок для вручения штрафной квитанции и беседы, прежде чем тот заберёт сына-омегу домой.

 Вышеуказанный омега прибыл в течение получаса. Высокий, стройный, хорошо держащий свою физическую форму в тридцать семь лет. Его слегка вьющиеся волосы были аккуратно подстрижены и зачёсаны назад. Прямой нос с лёгкой горбинкой придавал чертам лица некоторую пикантность, а глаза выдавали то, что нахальный омежка, который недавно сидел с офицером рядом, является отпрыском вошедшего омеги. 

В отличие от своего невоспитанного отпрыска, омега был одет аккуратно, скромно, но со вкусом. Серая в мелкую рябь футболка выгодно подчёркивала стройное тело, а синие лёгкие брючки подчеркивали стройность и красоту ног, не обтягивая их. Тёмно-синие мокасины блестели бы, если не были покрыты легким слоем пыли. Видно, что омега спешил в участок, чтобы забрать своё бестолковое чадо, хоть ему это и не впервой. Гибсон долго стоял и не мог отвести взгляда от вошедшего омеги. Очнуться позволил возглас Синди, который, облокотясь на прутья решётки выдал:

— Фьють! – свистнул парень сначала, чтобы привлечь внимание офицера, а потом добавил: —  Эй, дядя, глаза не сломай!

Гибсон очнулся, осведомился у омеги как его фамилия, а подростка даже взглядом не удостоил. Убедившись, что пришедший омега тот, кто ему нужен, пригласил присесть. Он провёл с родителем  задержанного подростка разъяснительную беседу. Корри спокойно выслушал и пообещал поработать с сыном по поводу случившегося. 

А вот отпускать омегу Донован не хотел. Что-то незримо притягивало взгляд альфы к этому ещё молодому и весьма красивому омеге. Альфа срочно решил придумать причину, как встретиться с омегой ещё раз. А пока следовало отпустить омег домой. Тем более, что самому очень хотелось закончить рабочий день и оказаться в тишине своей квартиры. Старший МакЛарен взяв квитанцию и вежливо поблагодарив офицера, забрал сына из изолятора, и покинул участок. 

Глава 2. 

    Приехав домой, злой как чёрт, Корри втолкнул Синди в квартиру. Ему стоило титанических усилий сначала вежливо разговаривать с полицейским в участке, чувствовать, как при взгляде на альфу его бросает в пот, а потом молчать, не говоря ни единого слова взбалмошному сыну, пока ехали до дома. Когда Корри молчал, это означало одно: он злится и после этого затишья обязательно будет буря.

— Засранец! – тихо прорычал Корри. – Я на полставки санитаром подрабатываю, чтобы мы не знали ни в чём нужды, а ты что творишь?! Кто теперь платить за эту стеклину будет?
— Прости, па! Это всё Фиби, — заскулил омежка.
— Опять Фиби?  — взревел Корри. Он вынул из брюк ремень и жестом показал сыну нагнуться, уперевшись руками о колени. Именно так он частенько учил уму разуму своего непослушного омежку. На этот раз обошлось без снятия штанов. Обычно, на неделю этого внушения хватало. Чуть больше недели, с последнего наказания, как раз прошло. – Сколько раз тебе говорить, держись от него и его компании подальше! Мало тебе драк на дискотеке и в школе, поломки чужого телефона, издевательства над одноклассником и кражи шоколадок в магазине?
— Ну, не надо, па! Я больше не буду! – Синди надул губки и жалостливо посмотрел на папу. 
— Ещё как надо! Если по-другому ты не понимаешь, буду вбивать в тебя! Наклоняйся, не серди меня, пока я сам тебя не нагнул! – пригрозил старший омега. Синди ничего не оставалось, кроме как подчиниться, пока хуже не стало. Морщась от боли, скуля и всхлипывая, парень терпел заслуженное наказание. 

— Ой, не могу больше! Прости – прости. Папа, я сам заработаю и оплачу стекло, только не бей больше! – взмолился Синди. Терпеть боль, после определённого количества ударов,  чувствовалась особо остро и даже стоять в такой позе было тяжело. Однако Корри был взбешён очередной выходкой сына и решил дойти до конца.  – Ай-яй! Больно-о-о-о-о-о! 
— Потерпишь! Я из-за тебя был вынужден бросить работу и примчаться в участок! – прикрикнул Корри, охаживая сына ремнём по пятой точке. – Оплатит он! Как же? А деньги где возьмёшь? У одноклассника того отработаешь, с которым мы кое-как разобрались и просили родителей не подавать в суд? Или может, наймёшься уборщиком сортиров в школе? Ну-ну, посмотрю я на тебя! Отработаешь в кафе, где витрину разбил! Вот что ты будешь делать! В следующий раз, когда тебе захочется заняться вредительством, ты сто раз подумаешь, стоит ли начинать!

    Как только телесное наказание было окончено, омега сказал:
— Остаёшься дома под домашним арестом. И попробуй сбежать снова, как в прошлый раз. Лишаешься телефона, компьютера и телевизора. А чтобы не было скучно, садись, занимайся. Учи уроки! Завтра ещё в школу схожу и проверю, как учишься. И берегись, если снова пропускаешь занятия. Добавлю на пироги! Понял меня?
— Да… — проскулил Синди, потирая поротый зад. Больно было даже через одетые джинсы. Ремень папы был тонкий, но хлёсткий. 

Корри ушёл на работу, оставив сына дома под замком. Вечером он планировал поговорить с ним, но уже в более спокойной обстановке. А пока им обоим нужно было успокоиться. 

Когда Корри МакЛарен ехал в больницу, у него из головы не выходил тот альфа – офицер полиции, с которым он разговаривал о поведении сына. От взгляда омеги не ускользнули его стать, рост, аккуратные тёмно-русые, почти чёрные волосы, серо-зеленые глаза, прямой нос, чувственные губы и лёгкая небритость на лице. Альфа очаровывал лишь одним взглядом. Со стороны он казался таким мужественным, словно сплав огня, силы и надежности. Мечта идиота, а не альфа!

Находясь рядом с ним, Корри ощутил некое невидимое притяжение. Такое случилось  с ним впервые. Поэтому он так размечтался, что чуть в аварию на дороге не попал. Остаток пути омега доехал, уже более внимательно следя за дорогой. Но когда он рассказал другу Билли, что случилось на дороге, тот только посмеялся: «У тебя альфы одни в голове что ли?». А ведь о причинах своей невнимательности Корри другу так и не сказал. Однако Билли был прав! Ой, как прав! Офицер полиции Гибсон как наваждение преследовал Корри до конца рабочей смены.

***
Донован Гибсон подъехал к собственному дому, где снимал квартиру уже поздно вечером. После потока посетителей пришлось оформлять некоторые бумаги, заносить в базу данных все сегодняшние происшествия.  В итоге он сильно задержался. Свет на втором этаже, где они с Мэттью жили, уже горел, а это означало, что сын дома и ужин, скорее всего, готов.

— Я дома! – возвестил старший альфа, войдя в квартиру.
— Добро пожаловать! – Мэттью скромно вышел из кухни с полотенцем на плече.
— Спасибо! Как вкусно пахнет! Что готовишь?
— На ужин лазанья!
— Ого! У нас праздник?
— У нас победа! Мы выиграли у Винчестерских Волков почти в сухую! Жаль, что ты так и не пришёл! Это был красивый матч! – спокойно ответил сын. Он прекрасно понимал отцовскую работу и уже давно ни на что не жаловался. Однако молодому альфе было обидно, что зачастую другие родители посещали матчи по баскетболу, а его отец, чаще всего – нет. Упрекать отца, Мэттью не смел, а вот выразить сожаление – да.
— О, прости, Мэтт! Совсем заработался и забыл. Сегодня какой-то сумасшедший день. Честное слово! — альфа обнял сына.     
— Я понимаю, па. Иди мыть руки, а то лазанья стынет, — отозвался парень, отстраняясь от отца. Ему недавно исполнилось семнадцать лет, и он давно не маленький, чтобы его жалели.
— Хорошо, я быстро.

Донован помыл руки и переоделся, а у самого сердце щемило от того, что снова забыл про сына и его матч со школой из Винчестера. Немного подумав, Донован вспомнил, что про матч Мэттью ему говорил ещё вчера и выразил желание увидеть отца на нём. Донован не стал ничего конкретного обещать, но решил, что постарается вырваться. Не получилось. А всё эти подростки. Если бы не малолетняя шайка, на которую он убил весть остаток рабочего дня, альфа наверняка нашёл бы возможность приехать на игру сына. И потом, ещё этот омега. Боже, один взгляд на его тонкую шею заставлял лезть в голову неприличные мысли. Не говоря о том, чего стоит его взгляд и гордая осанка, словно он модель, а не медбрат в городской больнице. О том, что сурового полицейского привлёк нежный и красивый омега, пусть и имеющий оторву сына-омежку, Донован говорить собственному сыну не стал. У Мэттью, кстати, как у большинства отличников и спортсменов омеги пока не было. Даже на примете. На это у парня просто не было времени. Поэтому, задавать пока вопрос об отношениях с омегами отец не стал.

Ужин прошёл под рассказ Мэттью об игре. Потом Донован поинтересовался, как дела с учёбой. Этот вопрос старший альфа задал для проформы. На самом деле он прекрасно знал, что сын успевает, учится достойно и в игре показывает себя как настоящий боец. Несколько игр сына Донован всё же видел. Вечер закончился дифирамбами отца сыну за прекрасный ужин.

***
 Следующая встреча Донована Гибсона с Корри МакЛареном была случайной, однако, не будь альфа самим собой, если не воспользовался бы шансом. 

Донован шёл вдоль ряда стеллажей с консервами. Мэттью заказал продукты на следующую неделю, а также ингредиенты для пиццы на вечер, а сам с друзьями уехал к морю развеяться. Скрупулёзно выбирая между то одной, то другой банкой с огурцами, Донован столкнулся с чьей-то тележкой. Подняв голову, он обомлел. Перед ним стоял  Корри МакЛарен собственной персоной. Тоже, кстати, оторопевший от неожиданной встречи.  Омега в этот раз был в очках, что делало его милее всех на свете и ещё больше привлекло внимание Донована как альфы.

— Оу, простите, я не поранил вас? – учтиво спросил он омегу.
— Нет-нет, что вы! Только бутылка молока на дно упала! – сконфузился омега. 
— Могу я как-то компенсировать упавшую честь бутылки с молоком?
— Хах! – прыснул смехом омежка. Ему явно понравился игриво – серьёзный тон альфы.  – Не говорите ерунды, офицер…
— Донован! – поправил Гибсон омегу. — Можно просто, Дон.
— Я Корри! — улыбнулся омега.
— Я знаю! – мягко усмехнулся Гибсон. Было похоже, на то, что оба напрочь забыли, зачем они пришли в супермаркет. — Так как на счёт компенсации? Разрешите мне угостить вас чашечкой кофе или бокалом вина?
— Разве что молочным коктейлем. Я не пью кофе и не употребляю спиртное.
— Любите сладкое?
— Обожаю, но балую себя не часто. Фигура, знаете ли! – снова смутился омега. При этом движением ладошки, он провёл в воздухе линию, показывая на себя с головы до пояса. Альфа мимикой дал понять, что фигуру омеги он оценил давно. 
— Тогда, как на счёт завтра?
— В одиннадцать я совершенно свободен! – твёрдо ответил омега.
— Решено, завтра я за вами заеду. Я знаю одно дивное местечко Кина-кин парке, там и воздух чистый и коктейль попить можно недалеко от него. Туда люди целыми семьями ездят.
— Договорились, —  омежка хотел отойти, но альфа придержал его тележку своей и скромно откашлялся.
— Кхе-кхе… Мне право, неловко вас просить…
— О чём именно?
— Видите ли, мой сын пиццу задумал, а я, хоть убейте, не знаю, какие именно ингредиенты ему нужны… то есть, знаю, вот список, — альфа показал омеге мятый листок цветного стикера, на котором значился список продуктов, – но ума не приложу, какого качества, производителя нужно. Не поможете?

    Омега недоверчиво взял список и глянул его.

— Так тут не только на пиццу.
— Я знаю! Всё что сверх списка ингредиентов, я решил купить позже, когда в тележке будут лежать всё, что надо для пиццы. И вот совсем запутался с выбором огурцов и сыра! Совершенно под быт не заточен! — Донован пожал плечом, давая понять омеге, что без его помощи не справится. Да ещё щенячий взгляд прибавил. Это сработало и омега сдался.
— Ну, хорошо, – согласился Корри. – Я помогу, мне всё равно в те же отделы надо, что и вам.
— О, большое спасибо, Корри. Просто не представляю, что бы я делал без вас? 
— Позвали бы продавца – консультанта! – усмехнулся омега, толкая тележку с продуктами вперёд. Альфа, толкал свою тележку рядом и с интересом наблюдал, как деловито и со знанием дела омега выбирает ему огурцы, потом оливки, сыр и колбасу. Донован не уставал спрашивать, почему омега оставляет свой выбор на том или другом продукте. Тот как маленькому, объяснял альфе, что сыр для пиццы нужно выбирать твёрдых сортов, а из колбас лучше брать пепперони или подобные ей. Огурцы и грибы, вообще, отдельная тема для разговора.

    У супермаркета оба едва распрощались до завтра, а в воскресенье Донован повёз омегу в парк на пикник. Когда Корри увидел на заднем сиденье машины Донована корзину для пикника, заполненную доверху, то шутливо укорил альфу.

— Не заточен под быт, значит?
— Абсолютно! – совершенно искренне ответил альфа. – Сын собрал!
— А сын у нас – домохозяин?
— Нет, ученик старших классов школы! Только и всего! Мы ведь без папы живём, я работаю допоздна! Что ребёнку оставалось делать, как не научиться готовить и вести хозяйство?!
— А, теперь понятно, почему он готовит пиццу, а не вы! Ну, сделаю вид, что поверил! – улыбнулся омега.

    Альфа никогда не признается в том, что на самом деле корзину собрал сам и втайне от Мэттью. Собственно, сын ещё спал, когда отец встал ни свет, ни заря, собрал по-тихому корзину (благо, продукты были куплены накануне) и, оставив сыну записку, уехал из дома.

    День прошёл просто великолепно. Помимо посещения придорожного кафе, где были коктейли на любой вкус, альфа отвёз омегу в парк. Удобно расположившись под ветвистой сосной, альфа поведал о своей жизни, омега о своей. Их сроднило то, что оба были одиноки и с детьми «на руках». Детям  о своём общении, оба ничего пока решили не говорить. Корри боялся реакции Синди на то, что у папы появился альфа, да ещё и полицейский. Донован тоже не спешил рассказывать сыну об омеге, так как сам до конца не был уверен в том, что Мэттью примет выбор отца.

    Так, день за днём, скрываясь от своих детей, Донован Гибсон и Корри МакЛарен формировали свои отношения до тех пор, пока не поняли, что влюблены и жить порознь не могут. Настал день, когда им пришлось познакомить свои маленькие семьи друг с другом. Встреча состоялась всё в том же парке. Оба родителя дома поговорили с детьми, настроили на знакомство. Как Корри и предполагал, Синди был против.

— Пап, ну зачем нам альфа?! Нам и без него хорошо! А если у него сынок альфа, так это ещё хуже! Зачем нам два альфы? Ты же говорил, они безответственные!
— Этот другой, Синди! 
— Какой другой? Жили мы без них, таких замечательных и ещё проживём!
— Синди, но ведь ты их не знаешь. Может тебе они понравятся?
— Не думаю! – рявкнул Синди и хотел было броситься к выходу, но Корри остановил его.
— Так! А ну, стоять, Синди МакЛарен! Ты сейчас же успокоишься и поедешь со мной, знакомиться с альфой и его сыном. И только посмей вести себя разнузданно, вызывающе, хамить или грубить! Ты права не имеешь лишать меня семейного и личного счастья! Я достаточно терпел твои выходки, теперь, потерпи и ты! Только посмей рот открыть, и ты знаешь, что с тобой будет! Побег из дома ничего не решит, поймаю и всыплю уже за это. Так что, немедленно приводи себя в порядок, одевай нормальную одежду и выходи со мной, садись в машину, и поехали в парк! – строго сказал омега. 

Тон его речи и внешнего вида не оставил в сердце юного омежки сомнений, что папа добьётся своего. Поэтому, понурив голову, от обиды пнув по пути пуфик, он пошёл переодеваться в «приличную одежду» и выходить к машине. Корри, зная характер сына, глаз с него не спускал, проследил за тем, что именно Синди натянул на себя и только после этого вывел на улицу, закрыв дверь на ключ.

***
Уговаривать Мэттью пришлось недолго. Оказывается, альфёныш давно заметил, что с отцом что-то не так. Сначала пропадали продукты из холодильника, купленные накануне, потом, отец приходил довольный как сытый кот, молчал и загадочно улыбался. Но, ударом под дых юному альфе был запах омежьего парфюма на одежде отца. Бросая рубашки в стирку Мэттью понимал, что, либо отец загулял, либо нашёл, наконец, конкретного омегу. Неизвестно только, надолго ли? Мэттью был рад за отца. Может теперь в доме будет, кому готовить, кроме него. Он с удовольствием уступил бы  кухню омеге, хотя сказать, что он не любил готовить, не мог. 

Не раздумывая, Мэттью собрался и поехал с отцом на «ознакомительный пикник» в парк. Донован был рад, что его сын такой понимающий.

Гибсоны приехали в парк немного раньше МакЛаренов. У их было время, чтобы устроиться на месте, пока омег нет. Мэттью возился с корзиной для пикника, когда приехали омеги. Донован встретил машину и Корри вышел первым, чтобы поприветствовать альфу. Естественно, они поцеловались, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания, быстро. Хотя, Донован не отказал себе в удовольствии ещё, и обнять Корри. Синди, скрестив руки на груди, выходить из машины не хотел. Надувшись, как злой хомяк, он смотрел куда-то себе под ноги и не желал слушаться. 

— Синди, вылезай! Кому говорю! Раз приехал, всё равно надо знакомиться! —  позвал его Корри.

Тот что-то пробурчал нечленораздельное и открыл, наконец, дверь машины. Обойдя капот, он встретился взглядом с альфой и замер на месте.

— Ну, здравствуй, Синди МакЛарен! – сказал Донован.
— И вам не хворать, дядя! То есть, сэр! – выдал омежка.
— Синди, помни, о чём я тебе говорил! – осадил омега сына.
— Да помню я! Забудешь такое, когда тебя везут знакомиться под страхом смертной казни! Мне теперь его отцом называть или по-старому – сэр?
— Синди! – рыкнул Корри. – Не начинай!
— Он успокоится, Корри, — вмешался Донован, обнимая Корри. — Синди, подойди ближе, я познакомлю тебя с моим сыном.

Пока Синди неуверенно подходил, Донован позвал Мэттью. Тот перестал разбирать корзину и поднялся. Когда парень подошёл ближе, Донован представил ему Корри и Синди. И, если выбором отца юный альфа остался доволен, то нахальный омежка ему не понравился. Синди не пожелал протянуть руку Мэтту, чтобы поприветствовать.  А ведь первое впечатление самое сильное.

— Привет, — сказал Мэттью, когда отец познакомил его с Корри и представил теперь и Синди. По обыкновению, он протянул руку, но Синди хлопнул по ней и сказал: 
— Настоящие альфы так не здороваются, а я не здороваюсь с ненастоящими альфами!
— Синди! – ещё раз осадил Корри своего несносного отпрыска.
— А ты настоящих – то альф видел? Точно видел? Или только пробники? – язвительно ответил Мэттью и разочарованно, с безразличным выражением лица отошёл от отца и его омеги. А сам пробубнил себе поднос так, чтобы отец и его омега слышали.  – И где вы взяли такого дикаря?

После этого Корри не выдержал и завёл Синди за свою машину, чтобы примерно отчитать и даже влепил оплеуху. Только после этого парень замолчал и пустил всех и вся в игнор.

    Несмотря на то, что дети друг другу не понравились, родители сводили их время от времени, чтобы те узнавали друг друга лучше. Самое сложное было уговорить обоих на совместное мероприятие: пойти в кино, в поход или на рыбалку. Каждый раз омежка поддевал Мэтта. Не говоря уже о том, что парень был вынужден терпеть Синди в своей палатке и слушать заливистый храп (как потом выяснилось, бесявый омежка не спал и специально изводил Мэтта). Носить мокрые кроссовки, внутри которых чудесным образом оказывалась вода, хотя река далеко, а также, остаться голодным, так как Синди принципиально слопал перед отъездом всё, что было. 
    
Глава 3.

Наконец, настал момент, когда оба родителя были готовы сообщить своим детям важную новость. Для этого, нужна была соответствующая обстановка. Корри предложил кафе. Естественно, не то кафе, которое с дружками разгромил Синди. Донован сделал предварительный заказ на четыре персоны, забронировал два парковочных места и в назначенный день и час оба семейства прибыли на встречу.  Ни Синди, ни Мэттью не особо желали этой поездки, предвкушая очередные проблемы. Однако, в отличие от Синди, Мэтт понимал необходимость и важность данного мероприятия для отца, поэтому согласился. А вот омежку как всегда пришлось долго уговаривать, и снова он поехал под действием угрозы лишения всех благ цивилизации. Когда заказ был предоставлен, все немного поели и Донован начал говорить об истинной цели посещения кафе.
— Итак, дети, мы с Корри пригласили вас сюда по не совсем обычному поводу. Поверьте, данное решение далось нам непросто и поэтому, мы просим вас внимательно выслушать и принять как есть. 
— Что, вы с Мэттом улетаете на другую планету? Буду рад за вас!
— Синди! Заткнись и послушай! – осадил Корри сына.
— Папа прав, Синди, прежде чем давать реплики, послушай. Мы решили пожениться и съехаться!

    Синди жевал что-то и чуть не подавился, а Мэтт на эту новость тоже слегка поперхнулся. Сглотнув кусок, он лишь выдавил из себя, вымученно улыбаясь.

— А вот теперь я рад за вас, правда! А что значит, «съехаться»?
— То и значит, — пояснил Донован сыну. – Я покупаю на совместные сбережения дом, мы уже приглядели вариант.  – Донован положил свою руку поверх ладони Корри. — Он вам понравится. Завтра поедем смотреть. У вас будут свои отдельные комнаты. Правда, там кое-где нужно будет произвести ремонт, но зато мы имеем небольшую скидку за это. 
— О, великолепно! Всегда мечтал иметь свою конуру! – выдал Синди, запивая еду соком.
— И когда вы намерены связать себя узами брака? – поинтересовался Мэттью.
— Через пару недель. Заявление мы уже подали, а потом уедем ненадолго в свадебное путешествие. Справитесь без нас? – спросил Донован парней.
— Если не поубиваем, друг друга! – заявил омежка.
— Не поубиваете. Главное, дом не разнесите. Документы готовы, поэтому переезжаем уже на следующей неделе, — пояснил старший альфа.
— Эмм, Мэттью… — обратился Корри к будущему пасынку. – Как ты рассматриваешь вопрос о переводе в местную школу? Ну, правда, сколько можно мотаться в другую часть  города? Хотя у тебя еще баскетбол… — задумчиво произнес Корри. 
— С баскетболом как-нибудь разберусь, — ответил Мэттью, выслушав старшего омегу. После он посмотрел на отца  и тот одобрительно кивнул. 
— А по поводу школы, мне всё равно, папа, — продолжил парень, специально, назвав папой омегу отца. Тот был польщён таким обращением и совершенно искренне улыбнулся альфёнышу. – Надо только, чтобы отец забрал в школе документы. Я давно уже об этом думал, но бросать друзей и секцию не хочу. 
— Я же говорил тебе, что он всё понимает! – похвастался Донован Корри. 
— Вижу, Дон! У тебя прекрасный сын! Не зря он мне сразу понравился!

    Все время пока Мэттью говорил, Синди прожигал взглядом альфёныша, будущего сводного брата.

— Надеюсь, мальчики найдут общий язык и всё будет хорошо! – выразил надежду Корри, видя, как дети переглядываются. Как ещё Синди сдерживался и не грубил, было просто невероятно. 
— Не дождётесь! – фыркнул омежка.
— А тобой я займусь отдельно, друг любезный, — сказал Донован будущему сыну. – Хватит уже папе мотать нервы! Я тебя быстро к дисциплине приучу и от дурной компании отважу. Не хватало мне, чтобы мой пасынок в полицию без конца попадал! У меня собственный сын ерундой не страдает, и ты не будешь! О будущем думать надо! А с таким послужным списком, как у тебя, надо очень постараться, чтобы выбиться в люди.
— Ещё чего! – возразил омежка.  – Перебьётесь, сэр! Отец нашёлся! Жил я без вас столько времени и сейчас проживу! Я сам буду решать, с кем общаться и как вести себя!
— Синди, прекрати! У нас уже был с тобой разговор по этому поводу. Прими как есть! – вмешался Корри. Ему было стыдно и неловко от того, что его отпрыск снова показывает себя не в лучшем свете, а ведь дома он абсолютно другой.
— Пап, я же говорил тебе, как отношусь к этому!
— И что? Я должен пойти у тебя на поводу? Не много ли тебе чести? Нет? – укорил омега сына. Упрямство и несговорчивость Синди в вопросе личной жизни папы просто зашкаливала. А самое страшное, Корри ничего не мог с этим поделать.
— Самый раз!  — нагло заявил Синди, отправляя в рот очередной кусок рыбы.
— Не волнуйся, Корри, как-нибудь договоримся с ним, — пообещал Донован жениху. Тот только сконфуженно улыбнулся, принимая поддержку своего альфы. 

    Дальше разговор пошёл о доме, его обустройстве, переезде. Дом переходил новым владельцам практически с мебелью, так как прежние хозяева покидали насиженное место и перебирались в другую страну, а перевозить с собой громоздкие вещи в их планы не входило. За это, кстати, Гибсон и МакЛарен получили еще одну скидку от хозяев, согласившись принять дом с утварью.  

         Пока родители на работе, Синди и Мэттью было дано задание раздобыть коробки и собрать все вещи в них, чтобы вечерами постепенно всё перевезти. Часть коробок Корри обещал раздобыть в больнице, так как каждый день освобождаются коробки из-под лекарств и разного рода оборудования. Остальное, если не хватит, можно будет попросить в магазинах или супермаркете недалеко от дома. Отдельной статьёй расходов шёл скотч и перманентные маркеры для подписывания коробок, а также материал – наполнитель для перевозки и хранения хрупких предметов на вроде посуды и статуэток. 

    Дом, куда собиралось переехать вновь образованное семейство, представлял собой небольшой, но просторный коттедж в два этажа, серого цвета с белыми рамами окон. На первом этаже находились кухня, гостиная, рабочий кабинет, санузел, выход на деревянную террасу и задний двор. На втором этаже три спальные комнаты, две отдельных ванных комнаты. Одна в супружеской спальне, вторая между двумя свободными комнатами. В каждой ванной комнате имелся душ и санузел. Обе ванных были небольшого размера, расположение достаточно компактное, но всё необходимое под рукой имелось. Весь дом был оформлен в бело-серых тонах, с деревянными вставками то тут, то там. Деревянными были перила лестницы на второй этаж, рамы картин, карнизы для штор, журнальный столик в гостиной, большой вентилятор под потолком здесь же и кухонный гарнитур. 

    Для парней, да и их родителей было необычным оформление первого этажа. Ремонта требовали только коридор второго этажа и спальни. Корри поразила кухня. Теперь, это его вотчина, епархия, так сказать!  Она была большой, светлой. Стены были покрыты мелкими прямоугольными плитками, комбинированными по цвету от коричневого до песочного и цвета слоновой кости. Три окна делали кухню ещё светлее, а светлая глянцевая поверхность стола, стоящего посреди кухни придавала ей яркости. Сам стол тоже был необычным. Это не был стол в полном понимании. Скорее, разделочная поверхность, имеющая боковые поверхности под стать стенам, только с более мелким узором. Рядом со столом стояло четыре высоких стула с подножками. Вдоль основной стены стояли шкафчики, скрывающие в своих недрах холодильник, морозильную камеру, посудомоечную машину, микроволновку и раковину. Главным украшением кухни была плита с чёрной глянцевой поверхностью и широким духовым шкафом, который имел тот же цвет крышки, что и варочная панель. Над плитой висела стильная вытяжка. Всё на автомате, всё удобно и красиво. Через кухню был выход на террасу. 

    Также, обоим родителям понравилась небольшая, но уютная гостиная, совмещённая с кухней. От такого совмещения дом выигрывал, так как казалось, что благодаря пространству и светлому оформлению стен, в доме много воздуха. Кухня от гостиной отделялась небольшим кухонным комодом с открытыми полочками для утвари. Сразу за комодом стоял белый кожаный диван, возле лестницы наверх, углом, стоял второй диван. На полу бежевый ковёр с длинным ворсом и деревянный журнальный столик. На стене, напротив лестницы – плазма. На стенах гостиной Корри хотел повесить семейные фотографии, оформленные в деревянные рамки, оставшиеся от прежних хозяев. Вот и всё убранство гостиной. Просто и со вкусом, как Корри и любил.

    Возле второго дивана была дверь в рабочий кабинет. Там был белый камин, на который Корри планировал расставить любимые статуэтки. Полка для книг, заполнить которую труда не составило бы, так как имелось приличное количество книг. Три больших уютных серо – коричневых кресла с подушками и, конечно, письменный серый стол со стулом и настольной белой лампой. На стенах картины в овальных рамках с природными пейзажами. Корри придется постараться, чтобы привнести уют в каждый уголок дома. 

          На втором этаже был небольшой коридорчик, который вёл в три разные комнаты и одну ванную комнату. Вторая ванная комната, как уже было сказано ранее, была в супружеской спальне, что для Корри и Донована было весьма удобно. В их спальне предполагался минимализм. Комната с одним большим окном, занавешенным лёгкой органзой. На основной стене одна единственная картина. У стены двуспальная кровать, накрытая лоскутным покрывалом, которое Корри заказал в интернет-магазине.  По бокам от кровати две прикроватные высокие тумбы бежевого цвета. На каждой тумбе по квадратному светильнику на высоких деревянных ножках. Небольшой диванчик и комод для мелких вещей у противоположной стены. На боковой стене двери в душевую и гардеробную комнату. Ванная небольшая, но как уже говорилось ранее, всё необходимое имелось, в том числе санузел, раковина для умывания, над ней шкафчики и зеркало. В каждой ванной комнате поддерживался общий стиль, имеющийся в доме. Коричневые стены с мелкой плиточной мозаикой, всё лаконично и стильно! Большего будущим супругам и не надо. 

Комнаты парней были ещё проще. В комнате Синди имелась только кровать, которая, была установлена таким образом, словно парила над полом. На светлой стене какая-то картина с весёлым абстрактным рисунком, под стать характеру владельца комнаты. Единственное, что требовало немедленного ремонта – это стены. Обои в некоторых местах сильно отошли, нужно было побелить потолок, а кроме этого, сменить люстру. Синди пожелал повесить молочный шар вместо тех белых рогатин, что имелись на потолке. Кроме этого, требовалось докупить прикроватные тумбы, комод для вещей и трюмо, чтобы омежка мог следить за собой. Из комнаты Синди шла лестница во внутренний дворик. Там имелись грядки с зеленью, за которыми обещал смотреть Корри.

А вот в комнате, которую отдали  Мэттью, было на много уютнее. Одно большое окно на всю стену делало комнату светлее и визуально больше. Никакой тюль ему был не нужен, но Мэттью попросил тёмные шторы и Корри нашёл у себя пару больших тёмно-синих. Они идеально вписались в интерьер комнаты пасынка. У основной стены стояла односпальная кровать, накрытая светлым простым покрывалом, напротив шкаф для вещей, а в углу дверь в гардеробную комнату. Чтобы принять душ или ванну, достаточно выйти в коридор и открыть дверь между его комнатой и комнатой Синди. В этом было некоторое неудобство, так как ребятам предстояло стоять в очереди в ванную по утрам. 

Придомовая территория тоже требовала особого внимания. По сути, это был маленький мир, который семья могла себе организовать, не боясь того, что это не понравится хозяевам или соседям. Теперь дом всецело принадлежал им и на его территории, огороженной забором от посторонних глаз, можно было творить чудеса. Тот выход, что был из кухни, вёл на небольшую деревянную огороженную террасу с каменным полом. Чуть выше по уровню находилась небольшая площадка для отдыха. На ней в углу стеной рос плющ, а рядом стояли два шезлонга. На террасе стояли большие вазоны с цветами, оставшиеся поле прежних хозяев. Корри не стал от них избавляться, так как они довольно хорошо дополняли интерьер придомовой территории. К тому же, они не требовали много сил и времени для ухода. Доновану было всё равно, он не возражал против решений своего омеги, а дети тем более.

***

    Всю следующую неделю парни тем и занимались, что после школы складывали вещи по коробкам, только каждый у себя дома. Вечерами родители всё увозили в дом, а как только обе квартиры были пусты, ключи сданы хозяевам, Донован перевёл сына в местную школу. Как оказалось, парни были практически одногодками, и попали по воле судьбы в один класс. Донован попросил Мэттью приглядывать за Синди. Тот нехотя, но согласился, так как мотивацией было некоторое перевоспитание строптивого омежки. Мэтту и самому уже надоело бодаться с будущим сводным братом. К тому же, из-за ремонта, ребята были вынуждены спать в его комнате, а это было лишним неудобством для альфёныша. Плюс, надо было буквально пинками поднимать Синди с постели, чтобы он, наконец, ругаясь как сапожник, поднялся и поплёлся в душ, а потом завтракать и собираться в школу. Теперь, хулиганистому омежке пропускать уроки не удавалось, так как отчим за этим следил очень строго, а получать взбучку от собственного папы лишний раз не очень-то хотелось. Ворча и чертыхаясь, Синди шёл в школу вместе со сводным братом.

Дополнительным испытанием для альфёныша стали плохие привычки Синди, которые тот не только не скрывал, но и получал удовольствие от того, что брату приходилось с ними мириться. Например, утренние процедуры. Парень любил, что называется «застревать» в ванной, потому, Мэттью приходилось долго ждать, когда этот грубиян, наконец, насидится в душе или на унитазе и соблаговолит выйти. Это происходило в тех случаях, когда омежка умудрялся проснуться раньше по какой-нибудь, не зависящей от него,  причине,  и просочиться в ванну первым. Никакие уговоры, а тем более угрозы не могли заставить его покинуть своё убежище. Тогда Мэттью приходилось проситься в комнату родителей, чтобы попасть в ванную комнату и просто помыться, не тратя время на ожидание.  Впрочем, альфёныш нашел способ мыться раньше омежки. Он просто решил вставать очень рано, пока сводный брат гарантировано спал, и принимал душ в своё удовольствие. Омежка действительно спал до последнего и часто из-за этого опаздывал в школу на занятия. Приём душа никто не отменял, поэтому Синди не успевал выйти из дома вовремя. Стоило об этом узнать Доновану, как омежка получил строгий выговор, а Мэттью задание – будить сводного брата в школу.

         Вскоре, родители съездили в мэрию и расписались. Никаких особых торжеств по этому поводу они устраивать не стали, но отметили событие посещением ресторана вместе с детьми. Со дня подписания брачного свидетельства, Синди теперь носил фамилию Гибсон, чему был «сказочно рад».  Однако такими были местные законы, и он ничего не мог поделать, пока не станет совершеннолетним. До тех пор, пока он будет жить в семье отчима, будет носить его фамилию.

    Но самым жёстким испытанием для Мэттью стал отъезд родителей в свадебное путешествие на пару-тройку  недель. Это означало, что весь дом и несносный сводный брат полностью на нём. Ему своих проблем хватало в связи с переездом, так ещё Синди изводил своими выходками, постоянно проверяя его нервы на устойчивость. И ладно, поднимать этого бесявого омегу стоило трудов, надо было следить за ним и в школе. Омежка постоянно норовил сбежать с уроков. 

Всё началось пару дней спустя, когда родители покинули  родной городок. Мэтт испытал немало неприятных моментов, когда видел Синди в компании Фиби и его дружков. Все очень мило общались, видимо договариваясь о какой-нибудь пакости. Мэттью не сомневался в том, что те, двое молодых альф, которые подошли к нему и начали выяснять, кто он такой и почему следит за Синди, были посланы именно сводным братцем, чтобы отвадить следить за ним. Эти двое были уверены, что он испугается их и убежит. Но, нет! Зря, что ли у него отец полицейский и научил приёмам самообороны? Пришлось обоим навалять, а потом разбираться в кабинете директора. Так как родители уехали, им о драке только сообщили по телефону, а всех троих драчунов наказали уборкой территории школы. Синди был очень этому рад. Он остался в стороне, а сводный братец, наконец-то престал за ним следить, хоть и временно. Всё-таки ему удалось выполнить задуманное, когда сбежал из школы после драки, так и не закончив с уроками. Вечером у Мэтта сначала был неприятный разговор с отцом по телефону, а потом и с Синди. Альфёныш едва сдержался, чтобы не поколотить этого наглеца. 

    Другой раз Мэттью наблюдал ссору Синди на большой перемене с одним из тех альф, с которыми он дрался. Тот напирал на сводного брата, что-то говорил прямо в лицо, видно, чем-то угрожал. Но, когда альфа толкнул Синди так, что тот упал и приложился головой о стену, Мэттью не выдержал и подскочил. Одним махом он развернул альфу к себе и со всей силы ударил того в лицо. Снова драка, и снова разборки у директора, и снова наказание в виде трудовой повинности. На этот раз были наказаны и Мэттью и Синди. Естественно, что и об этом происшествии сообщили родителям. Мэттью дома имел очередной разговор с отцом по телефону, но на этот раз парень пояснил причину драки. Донован выслушал внимательно и пообещал разобраться с Синди и его поведением по приезду. Впрочем, и Корри не молчал, и по телефону высказал сыну всё, что он о нём думает и что он с ним сделает, когда вернётся.

— Не подходи ты к этому Фиби и его дружкам, Синди! – попросил Мэттью после разговора с отцом. — Сколько я выслушивать за тебя буду?! Трудно тебе, что ли, держаться от них подальше? Всю школу в страхе держат!
— С кем хочу, с тем и общаюсь! Не твоё дело! – язвительно бросил омежка сводному брату. — Я не простил тебя вмешиваться! Сам бы разобрался! 
— То-то я гляжу, так разобрался, что теперь с шишкой на затылке ходишь! А могло быть и хуже! Ничего хорошего из общения с Фиби и его шайкой у тебя не получится! Он хоть и омега, но крутит альфами, как хочет, а в результате остаётся в стороне! Вспомни витрину в кафе, которую вы все вместе разбили! Кто, по-твоему, отрабатывал её?! Фиби? Или может его альфы? Ты! Поэтому подумай, так ли тебе нужно общение с этим гадом? Не находишь, что он просто пользуется тобой?
— Я сказал, не твоё собачье дело! – упёрся омежка. Он не желал больше слушать нотаций сводного братца, поэтому ушёл в комнату и лёг на матрас, постеленный у свободной стены в комнате Мэттью. Он улёгся лицом к стене, и, сложив руки на груди,  до утра не проронил ни слова. 

         Собственно говоря, Мэттью также не горел желанием продолжать разговор, поэтому, когда он пришёл в комнату, то молча лёг и прикрыл глаза. Но сон не шёл. Он стал задумываться, почему омега так ведёт себя? Что заставляет его жить такой жизнью и быть в услужении у такого фальшивого омеги, как Фиби, который в свою угоду мог пользоваться друзьями, а после подставлял их и оставался чистым как белый лист, а все шишки сыпались на других. Мэтту во что бы то ни стало, захотелось навсегда отвадить Синди от такой дурной компании. К тому же, поживя всего ничего вместе с омежкой, он присмотрелся к нему, и если бы не его дурной характер и вредные привычки, то парень был вполне в его вкусе. 

Глава 4. 

    Есть люди, которых жизнь ничему не учит. Синди именно такой человек. Стоило с ним поговорить, что-то запретить, как он вляпывался в очередную неприятную ситуацию. И ладно, если папа рядом и с горем пополам удавалось разрулить ситуацию. Нет же! Этот омега был просто создан для того, чтобы собирать на свой многострадальный зад все неприятности мира! 

         Родителей не было дома уже неделю с лишним, и контролировать эту оторву, по имени Синди было некому кроме сводного брата, у которого и без этого своих дел полно.

    Альфа Ченинг Престон семнадцати лет, с которым Мэттью подрался из-за Синди, решил это дело просто так не оставлять, но ему нужна была причина, чтобы поквитаться с самим Синди. У него не получилось поставить Синди на счётчик, развести на деньги только за то, что омежка не захотел пойти с ним на дискотеку с последующей ночью в мотеле. Ночь эту Синди задолжал тем, что отказался до этого идти в супермаркет, чтобы своровать выпивку. Синди не стал тогда объяснять причин, почему отказывается от воровства, но Фиби, как и Ченинг, были вне себя от негодования. Как так, давно уже «дружат», вместе хулиганят, а он отказывается? А раз так – пусть за отказ платит кровью. 

    Чтобы не попадать на трудовую повинность и не иметь неприятности с родителями Престон вызвал Синди на пляж, для «приватного разговора». Естественно, альфа был не один. Кроме второго альфы – Джерома и Фиби, было ещё двое: альфа Уил и омега Валентин из параллельного потока. Мэттью был достаточно бдителен и имел хороший слух, чтобы чётко услышать то, о чем договаривались Ченинг и Синди. 
    
    После школы, вместо того, чтобы дождаться сводного брата и пойти домой, Синди пошёл с шайкой Фиби на пляж. Побросав в стороне легкие ветровки и рюкзаки, Престон приготовился драться с Синди.  Тот, будучи омегой неробкого десятка, скинув куртку, встал в боевую стойку. Драться, отстаивая свои собственные интересы ему было не впервой. Однако напрягало появление первого драчуна школы – Уила Смитта. Он с самого начала не участвовал, но было видно, что парень готов вступиться в любой момент. Его омега Ленни, как парень называл Валентина, тоже любил помахать кулаками. Не говоря о том, что здесь делает Фиби и Джером, хотя дело касалось только двоих. Возможно, парни пришли просто морально поддержать обоих драчунов, а может и проконтролировать. Фиби, будучи главным в этой группе, был заинтересован в том, чтобы знать, какую позицию и статус имеет каждый её член. А у Синди сейчас авторитет падал. Парню надо постараться, чтобы не уронить его до уровня плинтуса.

— Может, согласишься трахнуться по-хорошему, Синди? – предложил пред дракой Ченинг.  – За отказы надо отвечать!
— Я с идиотами не трахаюсь! — выдал Синди. – А ты губу закатай! Моя задница не так дёшево стоит, чтобы отдавать её тому, кто этого не достоин!
— Тогда уговор такой! Если я тебя укатаю, с тебя твоя честь и задница! Будешь моим секс – рабом во веки вечные! А если сможешь меня одолеть, я отстану. 
— Всего – то? А что я с твоей задницей буду делать, если выиграю, сказать не хочешь?
— С тебя и сохранения девственности достаточно! – хмыкнул Ченинг, чем только разозлил омегу. 
— Ещё чего! Это не справедливо!
— А кто сказал, что мир справедлив? Привыкай, детка!
— Ну, паскуда, берегись! 

    Синди налетел на Престона первым, но тот, кажется, был готов, поэтому, с лёгкостью отразил удар. Зато сам Синди тут же получил под дых. Стоило ему загнуться, как тут же последовал второй удар от Ченинга по лицу и Синди упал. Этого категорически нельзя было делать, так как сразу последовали пинки в живот. Омега пытался подняться, но не вышло. Неожиданно, словно смерч, сносящий всё со своего пути, налетел Мэттью. Ченинг отлетел от первого же удара в лицо. Его подхватил Уил, не дав упасть и спросил:
— Помочь?
— Валяй! – был ответ альфы и Уил налетел на Мэттью. 

        Под одобрительные возгласы зрителей, Престон бросился на поднявшегося с песка Синди. Мэттью только и успевал отбиваться, то от Уила, то отбивать брата у Престона.  Видя, что альфы шайки не справляются, Фиби подал знак головой Джерому и Валентину вступиться в драку. Сам при этом наблюдал со стороны и ухмылялся, уверенный в том, что его ребята сейчас быстро разберутся с двумя слабаками Гибсонами. Справиться с четырьмя нападающими было непросто. Только благодаря тому, что Мэттью был натренирован и техничен, ему удалось положить на лопатки и практически «вырубить» двух альф. С Ченингом и Ленни справился, хоть и не без труда – Синди. В результате этой крупной потасовки, оба Гибсона были отделаны так, что едва держались на ногах. Вердикт Фиби всё решил.

— Ты отстоял свою девственную задницу, Синди МакЛарен – Гибсон! Твой долг отработан и прощён. В следующий раз подумай, прежде чем отказывать мне в участии.
— Я больше нигде не участвую, Фиби! Пошёл ты! – Синди, держась одной рукой за живот и сплёвывая кровь изо рта, показал Фиби средний палец свободной руки.  – Слишком дорого обходится, — в ответ Фиби только зло рассмеялся.

    Синди, едва держась на ногах, собрал свои вещи и поплёлся прочь с пляжа. Мэттью хотел помочь ему, придержать, но парень не дался.

— Уйди, к чертям! Всё из-за тебя, Гибсон! Сам дойду! – зарычал омежка. 

          Так, держась друг от друга на приличном расстоянии, братья Гибсоны дошли до своего дома. Кое-как нащупав электронный ключ в кармане брюк, Синди открыл калитку, потом и дверь дома. За ним минутой позже зашёл и Мэтт. Зайдя по привычке в комнату Мэттью, омежка бухнулся на матрас и весь сжался от боли. 
 
— Подожди, не ложись, надо раны обработать! У тебя всё лицо и руки в крови! – сказал Мэттью, зайдя в комнату следом за братом.
— Отстань, чего привязался?! Ненавижу тебя, Гибсон! Иди на хер, «папочка»! Без тебя справлюсь, не понятно, что ли? – прорычал омежка.
— Синди, не прекратишь ругаться, свяжу тебя и обработаю раны так! – пригрозил альфёныш. Он отправился первым делом в ванную, где в ящичке с косметикой была и аптечка. Смочив полотенце теплой водой, Мэттью вышел из ванной. Поставив аптечку на пол рядом с матрасом, он взял осторожно руку Синди. Она была сбита и в крови. Омежка инстинктивно дёрнулся, хотел отнять руку, но альфёныш рыкнул:
— Не дёргайся, а то ещё от меня схлопочешь!

    В итоге он аккуратно стёр мокрым полотенцем кровь с руки брата и обработал антисептиком. Синди зашипел от боли, словно он сам перекись водорода. 

— Терпи, скоро пройдёт, — успокаивал Мэттью.
— Себе раны зализывай, Мэтт! А меня оставь в покое. Без тебя больно… И тошно!
— Потерпишь!

    Так же терпеливо выдержал Синди обработку и второй руки. Когда сводный брат дошёл до лица, Синди запротестовал. 

— Только тронь!  — только и успел рявкнуть он. 

         Выйдя из терпения, Мэттью резко занёс кулак над лежащим омегой, будто хочет ударить. Инстинктивно Синди сморщил лицо и прикрыл глаза, ожидая, что сейчас получит удар. Однако удара не последовало. Неожиданно Синди почувствовал, что его разбитых губ касаются теплые влажные и не меньше его разбитые губы альфы. Синди открыл глаза и Мэттью получил пощёчину. Альфёныш отпрянул, держась за щёку.

— Ты чего?
— Не фиг лезть ко мне, маньяк! Отец тебе не говорил, что бывает за изнасилование невинных омежек?
— Это ты – то невинный?
— Представь себе, а ты, если ещё раз ко мне полезешь, убью! Засуну тебе в зад бутылку с перекисью, пусть потом твой отец гадает, как она туда попала! Всё, дальше я сам!

    Омежка отнял полотенце у Мэттью, на силу встал и поплёлся в ванную комнату, приводить себя в порядок. Аптечку, естественно, он забрал с собой. Мэттью ничего не оставалось, как пойти в ванную комнату родителей. Там тоже имелась аптечка, можно было помыться и обработать раны, а заодно оценить в большое настенное зеркало полный ущерб, нанесённый его телу. К приезду родителей, синяки, конечно не сойдут. А вот идти в школу с такими отметинами, определенно не стоило. 

    Собственно, Синди занялся тем же. Шипя и ругаясь, он принял душ. Тело болью отзывалось от малейшего движения и попадания воды на открытые ранами участки кожи на лице, руках. В зеркало, когда вытирался, он увидел, что синяки и кровоподтёки по всему телу, но особо сильно пострадали живот, бока, руки, немного спина и лицо.  Но если бы не Мэттью, могло быть гораздо хуже. Как же он ненавидит этого альфу! А тут получается, что он должен был быть благодарен альфёнышу за помощь, хоть и не просил его об этом. Синди поморщился, глядя на себя в зеркало. Ему не нравилось ни то, что он видел, ни то, о чём сейчас думал.

    Выйдя из ванных, омега и альфа посмотрели друг на друга. Оба, не сговариваясь, были завёрнуты в полотенца только по пояс. Причём полотенце Синди было намного короче и прикрывало только пикантные места, а все остальное: оголенные плечи, грудь, живот и стройные ноги —  было напоказ. И этого вполне хватило, чтобы юный альфа смог рассмотреть и оценить омежку по-своему. Синди слишком поздно вспомнил о том, что не взял сменную одежду, когда уже вытирался. Его одежда находилась в гардеробной комнате Мэттью. Там же была одежда и самого Мэтта. Оба, сконфузились после непродолжительной паузы, но первым очнулся омега. Неожиданно образовавшийся стояк альфы при виде омеги красноречиво говорил о появившемся интересе. Омежка же, не испытывая практически никогда стыда, залился краской по самые уши.

— Чего вылупился! Омег голых не видел? – пробурчал Синди, глядя на холмик, выступающий на полотенце альфы. – Тебе помочь подрочить?
— Извини, – Мэттью отвёл взгляд от омеги и ретировался в ванную комнату родителей. – Оденься, я подожду, — крикнул он, поспешно убегая.
— Вот спасибо, благодетель! – фыркнул Синди на брата и проскочил в гардеробную комнату.

    Мэттью вышел из ванной, когда омежка уже был одет и сидел на своём матрасе. Альфёныш быстро пошёл в направлении гардеробной. Но спиной чувствовал цепкий взгляд омежки. Наконец, облачившись во всё домашнее, Мэттью вышел из гардеробной. Тяжко вздохнув на омегу, он поплёлся на кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Синди остался один в комнате, наедине со своими мыслями и пытался разобраться, что это было, когда Мэтт его поцеловал. Он же брат, хоть и сводный! Обнявшись с подушкой, Синди так и просидел, пока Мэттью не позвал его на ужин. 

    Ели парни молча, слышны были только вилки, стучащие о тарелки с пастой. Каждый думал о своём, не желая лишний раз смотреть в глаза друг другу. Синди ел не очень аккуратно, видимо, сказалось время, проведённое вне дома, в дурной компании. В результате, соус от пасты попал на подбородок. Мэттью не выдержал и, проведя большим пальцем по подбородку Синди сказал:
—  Аккуратнее. Ты же не поросёнок!
— Отвянь! – Синди хлопнул по руке Мэттью и подскочил с места. Мэттью облизал большой палец, измазанный соусом с подбородка брата. Так нежно и по-своему уважительно к Синди не относился ни один альфа. Внимание Мэттью пугало его. Как так, парень, которого он терпеть не мог, проявлял заботу, несмотря на то, что сам он груб и нетерпелив к альфе?

Глава 5.

    Синди убежал в комнату и спрятался под одеяло. На этом у него ужин был закончен. Мэттью доел спокойно свою пасту, убрал со стола и помыл посуду. Придя в комнату, он обнаружил омежку под одеялом и ревущим.

— Ты чего, Синди? – поинтересовался обеспокоенно Мэттью. 
— Уйди! Прошу, не лезь ко мне!  — слезно проронил Синди.
— Да что случилось – то? Объясни толком! – парень присел рядом.
— Ничего не случилось! Всё, что последнее время случается, всё из-за тебя!
— Вот где у тебя логика? Говоришь, что ничего не случилось и тут же утверждаешь, что всё из-за меня! Поясни, будь добр!
— Жил – не тужил!  — омежка вылез из-под одеяла и грозно посмотрел заплаканными глазами на брата. Тот сидел рядом по-турецки, сложив руки на груди. – Имел свою компанию! Ну, пожурят в школе или в полиции, иногда отхвачу «горячих» от папы! Зато весело! Стоило появиться на горизонте твоему отцу, как мне влетело сначала за витрину, потом за учёбу, а потом за всё на свете сразу! А когда ты в нашу школу перешёл, совсем туго стало! С тем не ходи, с тем не дружи! Из-за тебя и твоего отца я отказался пойти с ребятами на дело! Они меня в долг вогнали, раз отказался. Потребовали, если не пойду, должен откуп заплатить, а так как нечем, то девственность Ченингу отдать. Я жаловался им на тебя. Говорил, что ты следишь за мной и не дашь никуда пойти, отчиму расскажешь, а тот, если не сам взгреет, так папуле моему скажет. А может и сам, так как я на его фамилии! Тогда мне хана! А ты! А ты!… Дурак ты! Вот ты кто!
— Всё сказал? – спокойно ответил Мэттью на тираду омежки.
— А тебе продолжение надо?
— А меня послушать не желаешь? Я – то тебя выслушал!
— Нотации опять читать будешь?
— Ну, почему сразу нотации? Может, и не буду! Может, я понял кое-что?
— Что ты понял?
— То, что сначала ты меня бесил и раздражал неимоверно. Одни твои подставы и пакости чего стоили. Но, понаблюдав, взглянул на тебя совершенно другими глазами, и понял от чего ты такой ершистый, наглый. Не доверяешь, ждёшь подвоха, защищаешься, боишься показать свою слабость. За твоей бравадой и хамством кроится душевная боль! Ты и с друзьями-то своими ходил, чтобы боль эту унять, почувствовать себя значимым и нужным. Я прав? Потому и никакие наказания твоего папы не действовали. Теперь же я вижу тебя настоящего, тихого и скромного, чувствительного и ранимого. Таким ты мне нравишься гораздо больше. И как я раньше этого не заметил?
— Умный, да? – решил съязвить Синди.
— Наблюдательный! – спокойно и без единой доли сарказма или иронии ответил Мэттью.
— А что значит твой поцелуй и… это твоё «ты же не поросёнок»? А?
— То и значит, что ты мне нравишься, по-моему, даже больше. 
— Мы же братья!
— И что из этого? Мы же сводные! Не родные!
— А как же нравственное поведение, на котором ты помешан?
— Я не помешан на нравственном поведении. Просто, меня отец воспитывал как в армии. Всё чётко, правильно и открыто, а главное — на доверии. Он меня не особо баловал нежностями и вниманием, но правила поведения, которые приняты в любом обществе – привил. Как я понял изначально, ты от этого не страдал. Люди разные и это приходится учитывать. А ты настолько необычный в своих проявлениях, что выделяешься даже на фоне своих дружков. Тем и привлёк моё внимание как омега. 
— Они мне больше не друзья,  – заворчал омежка. — Можешь похвастаться своему отцу и моему папе, что тебе удалось отвадить меня от этой компании за столь короткий срок.
— Так и сделаю, – пообещал альфёныш, но тему продолжил. – Теперь ты со мной в секцию ходить будешь. У меня под присмотром и подальше от этой опасной своры недоумков. Скажи, Синди, а как ты ко мне относишься?
— Ну, раз откровение за откровение, то получи! Ты меня раздражаешь не меньше, чем я тебя при первой встрече! Ты и сейчас меня бесишь и нервируешь. Я не знаю, чего тебе от меня надо, а сам я не готов принять или признать твои чувства ко мне. Ты представляешь реакцию наших родителей, когда они узнают о том, что у одного из нас появились чувства к другому? То, что у нас одна фамилия, никто не отменит. А пока так есть, между нами будет инцест! Ты извращенец, Мэтт?
— Нет, я очень даже нормальный. Я же омежку люблю, а не альфу! – парировал Мэттью. 
— А это ещё не доказывает, что ты не извращенец! – возразил Синди. –  Папка на мне живого места не оставит, когда узнает! А потом и на тебе!
— Мы можем до твоего совершеннолетия всё хранить в секрете. А когда ты станешь взрослыми, то сменишь фамилию на омежью, и я смогу жениться на тебе!
— Ага, а выйдя замуж, всё равно возьму ту же фамилию, что и была! Соображаешь, что говоришь? К тому же, нет ничего тайного, что не стало бы явным!
— Вот и узнают, когда взрослыми станем. Думаю, тогда всем окружающим будет всё равно!
— А родителям?
— А родители поймут! Главное, чтобы ты это принял. Так что на счёт тебя? Что сейчас ТЫ чувствуешь ко мне?
— Кажется, ты мне тоже нравишься… – омежка спрятал голову под подушку, скрывая залитое краской лицо.
— Давай проверим?  — спокойно предложил парень. — Может тебе действительно, кажется? Тогда я отступлю и больше не прикоснусь. А если не кажется, то будем ждать твоего совершеннолетия!
— А как ты это собрался проверять? – Синди снова вытащил голову из-под подушки и серьёзно посмотрел на альфу. Тот был всё так же серьёзен. 
— Для начала, позволь мне поцеловать тебя. Проверим, если тебе понравится, это значит, что что-то есть и надо просто проверять дальше.
— И как далеко ты собрался это проверять?
— До тех пор, пока ты будешь это позволять.
— Да? Ну, тогда ладно! — согласился омежка.

    Мэттью встал и подошёл к своей кровати, расстелил её и прилёг. Жестом он показал, чтобы Синди последовал его примеру: похлопал ладошкой по простыни рядом с собой, словно приглашая. Омега  минуту медлил. В его голове была какофония разных мыслей, и он пытался привести всё это безобразие в хоть какой-то порядок. Видя смятение брата, Мэттью тихо сказал:
— Мы просто будем спать, не бойся. Сегодня не тот случай, оба побитые. Я буду действовать, когда ты будешь готов. А пока полезай под одеяло, хватит уже спать на полу, как собака.

    Синди немного расслабился и, улыбнувшись, метнулся в направлении постели брата. 

— Только попробуй, тронь меня! – залезая под одеяло, сказал Синди.
— И не думал. Отдыхай, завтра утром позвоню в школу. Скажу, что оба заболели и останемся дома на неделю. А то с такими узорами на лицах куратор на пару с директором шум поднимут.
— Представляю, как сейчас зализывает раны шайка Фиби. У них-то узоров не меньше! — с удовольствием заметил омежка, вспомнив про побитых бывших дружков.
— Не думай о них, Синди. Просто ложись спать!

    Мэттью укрыл брата одеялом, поцеловал его в щеку и улёгся сам. В эту ночь обоим было тепло и относительно комфортно. Только тела обоих подростков немного болели после драки. Утром, как Мэттью и обещал, он позвонил в школу и хрипящим голосом сообщил, что вчера с братом накупались в море и простыли, поэтому с неделю, может чуть больше их не будет в школе.

Глава 6.

    Завтрак Мэттью приготовил, пока Синди беззаботно спал, досыпая тревожную ночь. Позвонил отец и Мэттью впервые в жизни соврал ему, сказав, что у них всё в порядке, сейчас будут завтракать и собираться в школу. То, что это правда от части — полноценной правдой она не являлась. Если бы Донован слышал в трубку, как бешено бьётся сердце его сына, то сразу понял, что тот врёт и дознался правды. Мэттью старался сохранять спокойный тон голоса, а для этого неслышно сделал дыхательные упражнения. Они довольно неплохо поговорили с отцом, Мэттью даже заверил отца, что дом ещё стоит, и они с Синди его не разнесли и не собираются. А скоро он поведёт брата к себе в секцию. Отец остался доволен разговором и положил трубку. Мэттью тяжко выдохнул, а на душе остался неприятный осадок от того, что он сделал то, что отец категорически запрещал – соврал!  Парень не представлял себе последствий, если отец узнает не только о драке, но и о прогуле занятий в школе по фиктивной болезни. Впрочем, он был уверен, что с отцом сможет договориться, как это всегда бывало.

    Синди проспал аж до девяти часов утра. И то, Мэттью был вынужден его разбудить, так как завтрак почти совсем остыл, а греть его он не любил. Омежка нехотя поднялся с постели, принял душ и вышел, наконец, к завтраку. Несмотря на дискомфорт в теле, у него было игривое настроение. Он всё время занимался мелким вредительством. Мэттью только успевал ловить падающие на пол полотенца, кружки и прочую мелочь. 

— Синди, не буянь! Накажу! – строго предупредил альфа.
— Ремня дашь? – хохотнул омежка, подходя к столу.
— Покусаю! Будешь потом всем рассказывать, как на тебя в лесу злой волк набросился и покусал. Садись, ешь, остыло уже!
— А я не люблю горячее! – Синди, наконец, сел за стол и взял в руки вилку и хлеб.
— Тем более ешь!

    Мэттью подвинул тарелку с омлетом и сосисками к Синди, а сам пошёл наверх, приводить в порядок комнату. Синди поел на удивление быстро, поэтому вернулся в комнату брата и застал того пятой точкой кверху. Мэтт ворчал что-то вроде «да куда же она запропастилась?» и что-то самозабвенно искал под кроватью. Парень уставился на выставленный зад альфы в домашних шортах и с нескрываемым удовольствием любовался им. Интересно, у всех баскетболистов такие поджарые задницы?! Ну, тогда есть смысл ходить с Мэттом на баскетбол.

— Что-то потерял?  — спросил Синди, обозначая альфе своё присутствие.
— Да, стал одеваться, а от рубашки отскочила пуговица и нырнула под кровать. Вся беда в том, что запасной нет, поэтому я хотел пришить эту, а найти не могу.

    Мэттью действительно был в светло-голубой рубашке с коротким рукавом на голое тело. Третья пуговица снизу отсутствовала. А на её месте торчала только голубоватая нитка. Значит, он не врал.

— А ты куда-то собрался?
— В аптеку, купить мазь от синяков и обезболивающее. Не идти же в домашних футболках?
— Я бы пошёл! – Мэттью уже встал на ноги, так и не найдя эту маленькую пуговку. Взгляд омежки упал на грудь альфы, и парень сглотнул, в штанах красноречиво зашевелилось, весь живот, словно стянуло в узел. Он почувствовал провокацию со стороны брата, но сделал вид, что поверил ему. Поэтому предложил:
— Если хочешь пойти в рубашке, возьми и надень другую! В чём проблема?
— Я эту хотел, — бросил альфёныш и, проведя по волнистым тёмным волосам пятерней, пошёл в гардеробную искать другую рубашку, а вместе с ней джинсы и носки в полоску. 
— Не переживай, пока ходишь в аптеку, я поищу пуговицу, — громко пообещал Синди, чтобы Мэттью слышал его из гардероба. 

    Мэттью ушёл, а Синди, чтобы не скучать, пошёл искать злосчастную пуговицу. На удивление, под кроватью брата пыли почти не было. Зато имелась пара кроссовок, которые этот аккуратист не убрал почему-то в шкаф, баскетбольный мяч и гантели. А вот пуговицы среди этого добра  не наблюдалось. Синди обшарил всё, но пуговицу так и не нашёл. Встав на ноги, он подбоченился и осмотрел глазами все поверхности в комнате. На тумбе у кровати не было, а вот на подоконнике, пуговица лежала. Та самая, от голубой рубашки. Синди подошёл ближе и, осмотрев предмет поиска хмыкнул:
— Вот правильно я почувствовал подвох! Провокатор хренов! Ну, погоди у меня, Гибсон, ты дорого заплатишь за эту пуговицу! – омежка твёрдо решил поквитаться с братцем за устроенную провокацию. Да, Мэттью ничего конкретного не делал, не просил, и не заставлял, но провоцировал омегу на принятие самостоятельного решения.   Синди слишком много общался с альфами и знал некоторые их приёмы соблазнения. Ни на один приём он никогда не вёлся, поэтому до сих пор и сохранил себя «чистым». Мэттью тоже альфа и не был исключением из правил. 

    В голову омежки пришла шальная мысль о «маленькой мести» брату. Гаденько улыбнувшись самому себе, Синди спустился вниз, разделся до трусов и развалился на диване в гостиной. Пуговицу он держал в руке. И как только Мэттью пришёл из аптеки с пакетом лекарств, обомлел. Омежка лежал на диване почти в неглиже, а кончиками губ держал ту самую пуговицу, которую брат оставил на подоконнике.

— Нашел, значит? – осведомился альфа, подходя ближе.
— Угу! – угукнул омежка, хитро глядя на братца. Тот быстро стащил с себя ветровку и бросил на соседний диван. Пакет с лекарствами упал туда же.
— Я должен тебя поблагодарить?
— Угу! – последовал уже знакомый ответ омеги. 
— Ну, хорошо!  — Мэттью наклонился и приблизил лицо к лицу Синди. Тот хитро смотрел на него и ждал, что будет. Не отрывая взгляда, Мэттью прильнул губами к губам омеги и зубами зацепил пуговицу. Она сразу была отправлена языком за щеку, чтобы не мешала, а сам альфа продолжил целовать губы омежки. Синди неохотно отвечал, дразня при этом брата. Прервав свой первый поцелуй, Мэттью отметил.
— А ты вкусный! Как раз по мне!
— Да-да, я так всем и буду рассказывать, что злой и коварный волк Мэтт Гибсон  покусал меня, сказав, что я вкусный! – хохотнул Синди. Он попытался встать, наивно полагая, что месть завершена, и он может быть свободен.
— Стоять! – Мэттью придержал Синди и пояснил, отвечая на вопросительный взгляд. – Сейчас лечиться будем. Лежи, я сам всё сделаю. Считай это моей благодарностью за найденную пуговицу. 

    Мэттью вынул изо рта пуговицу и положил её в карман бежевой рубашки, которую был вынужден надеть вместо любимой голубой. 

— А не сам ли ты её оторвал и положил на подоконник?
— Так вот куда она отскочила? – Мэттью сделал абсолютно невинное выражение лица.
— Ага, только я вот ни на минуту не поверил тогда, и сейчас не верю, что она сама туда попала! Где пол, а где подоконник? Ты меня за идиота держишь?
— Да с чего ты взял это? Ну, не заметил я куда она стрельнула, думал под кровать, не нашёл! – оправдывался альфёныш. Наглый и недоверчивый взгляд давал понять Мэттью, что Синди его раскусил. Театрально закатив глаза, выдал парень:
— Ну, хорошо, сдаюсь! Она сама оторвалась. Я успел её схватить и положил на подоконник, решил пришить потом. А когда услышал твои шаги, сделал вид, что ищу её под кроватью. Вот и всё!
— Бинго! – омежка довольно щёлкнул пальцами и снова собрался встать. Но альфёныш запретил, показывая на пакет из аптеки. Синди вздохнул и покорно улёгся на диван со словами:
 — Лечи, раз так!

    Мэттью сходил на кухню, помыл руки и набрал фильтрованной воды в чистый стакан. Затем, достав из пакета обезболивающее, подал брату вместе со стаканом воды. Пока тот  пил шипучку, он открыл тюбик с мазью, которая не только обезболивала, но и снимала кровоподтёки и синяки в рекордные сроки. Он взял два тюбика, чтобы хватило не только Синди несколько раз всего намазать, но и самому бы осталось.

          Правда, когда Мэттью был в аптеке, позвонил Донован и невольно услышал вопрос аптекаря, который громко осведомился: какую именно обезболивающую мазь  берет Мэтт? Парню пришлось соврать на вопрос отца, зачем ему мазь вообще.  Он сочинил историю о том, как  травмировался вчера на тренировке, поэтому и пришел в аптеку за лекарством. Это был второй раз за день, когда Мэттью сказал отцу неправду. Синди он об этом, конечно не рассказал. 

    Выдавливя на руки беловатую, приятно пахнущую мазь с нотками спирта, Мэттью нанёс её аккуратно на плечи, руки, бока и живот Синди. Омежка сначала смущался, но молча сносил процедуру. Потом, видя, что альфа не делает лишних движений, успокоился и расслабился. Когда настала очередь спины и ног, Синди уже не напрягался и спокойно сносил процедуру. Знал бы он, каких усилий стоило брату, касаться его в рамках лечения! Мэттью едва сдерживался, чтобы не позволить себе лишнего, а главное раньше времени.

— На лице я сам могу! – запротестовал Синди, когда Мэттью закончил с основными участками тела.
— Сам-сам! Держи тюбик, а я пойду к себе и займусь своим телом.  А ты лежи, мазь должна немного впитаться.
— Угу, — ответил Синди, делая покорное выражение лица. 

    Подождав некоторое время, достаточное для того, чтобы альфёныш дошёл до своей комнаты, Синди натянул домашние штаны и футболку. Так и пошёл, шлёпая босиком по полу на второй этаж. Мэтта он застал таким же раздетым до трусов, каким минуту назад был сам. Альфа пытался достать плечо со спины и намазать его мазью. Синди фыркнул и подошёл.

— Давай помогу!
— Я тоже сам могу! – возразил Мэттью.
— Ничего ты не можешь! Я же вижу! У тебя вся спина синяя от ударов и падений. Может у тебя глаза на затылке и руки резиновые? Давай помогу, не упрямься! Упрямиться моя прерогатива. Ты же мне помог! Теперь моя очередь.
— Ну, валяй, — вздохнул парень и подставил омежке тюбик и спину для лечения.
— Сам – то шипучку выпил?
— Не успел, выпью позже. Ты как? Тебе лучше?
— Да, мне нормуль!  — отозвался Синди, натирая спину альфы мазью.  – Спасибо!
— Пожалуйста!

    Мэттью повернул голову к омежке, чтобы сказать «пожалуйста», как увидел его губы рядом со своими. Синди медленно приближал лицо и, видя, что альфа не возражает, прильнул к губам. Долго не думая, Мэттью повалился на спину, благо он стоял рядом с кроватью,  и привлёк за собой Синди. Омежка оказался на нём, не протестовал и продолжал с удовольствием целоваться. Он же, решил не останавливаться, раз Синди сам попросил его внимания. 

    У обоих уже организовались приличные стояки. Синди прекрасно чувствовал через тонкую ткань  в трико бугор альфы, упирающийся ему в промежность.

— Ты уверен, Синди? – прервал поцелуй Мэттью.
— Да! – твёрдо заявил омежка и пригрозил. — И если ты сейчас остановишься, то навсегда останешься моим сводным братом и врагом номер один!
— И ты готов отдать мне то, что не досталось Ченингу?
— Готов! Я понял, почему я не хотел отдавать свою «омежью честь» ему!
— И почему же?
— Я не люблю его! А ты мне симпатичен. По-моему я что-то чувствую к тебе и вообще, я давно решил, что отдам девственность тому, кого полюблю, либо никому.
— Приятно слышать! Ты же говорил, что не уверен, – польщённо улыбнулся Мэттью. — И когда ты сделал такой вывод?
— Сегодня! Сейчас! И я уверен! – кратко пояснил омежка и снова прильнул к губам альфёныша, требуя продолжить.
— Тогда держись! – предупредил Мэттью и перевернулся так, что теперь на постели лежал Синди, а он нависал над довольным донельзя омегой. «Вот ничего не боится! И как такого отпускать от себя?», подумалось Мэттью. 

    Он быстро поцеловал Синди в губы и сразу уткнулся в его ложбинку между шеей и плечом. Проделав дорожку из поцелуев, достал чувствительное местечко за ухом. Запах омеги усилился в разы, и молодой альфа начал возбуждаться сильнее. Сладковатый запах арбуза омежки сводил альфёныша с ума.

— Щекотно! – пропищал Синди, поджимая инстинктивно ноги, чем сжал альфу за пояс. – Я боюсь щекотки, Мэтт!
— А я нет! – проурчал тот в ответ, игнорируя давление на бока, но всё же спустился на шею, проведя языком вдоль пульсирующей артерии. Синди держал его за плечи и пытался отодвинуть, но Мэттью был сильнее и не давал омеге себя отстранить.

    Зацеловав ключицы Синди, Мэттью спустился к соскам. Реакция Синди снова его заставила насторожиться. Омежка попытался отстраниться и начал капризничать.

— Мэтт, что ты творишь? Они же затвердели! У меня мурашки по лицу и телу!
— Я читал, что это нормально! Расслабься, Синди!
— Какой ты умный! Ты всё из книжек узнаешь?  — хохотнул Синди, отвлекая альфу на себя. 
— Почти! Я ещё видео смотрел!
— И как?
— Кончил! – усмехнулся альфёныш.
— Девственник хренов! – отозвался Синди, а сам улыбался так, словно не был девственником.
— От девственника слышу! – парировал Мэттью. – Расслабься, сказал! Иначе, ничего у нас с тобой не выйдет!
— Ну ладно, — омежка расслабил хватку, опустил на постель ноги, сжимавшие до этого бока альфы,  и начал, наконец, несмело исследовать тело Мэттью.

    Зацеловав живот омеги, альфёныш спустился ниже. Синди и так попискивал от удовольствия и щекотки, а теперь и вовсе начал ёрзать, увидев, что Мэттью добрался до его «рождественского леденца».  Как только Мэттью вобрал член омежки в рот полностью, Синди снова сжался.

— Ой-й-й-й-й! Папочка! Мэтт, я сейчас…
— Чего пищишь? Это только начало! – уведомил альфёныш, отрываясь от понравившегося занятия. 

         Член Синди как-то сразу засочился от напора альфы, а Мэттью почувствовав вкус жидкости, вытекающей из члена омежки. Попробовал и понял, что больше никому этот «леденец» не отдаст вместе с его владельцем. Мэттью вернулся к начатому и вскоре Синди под собственные стоны кончил. Как только это случилось, Мэттью перевернул его на живот, прилёг рядом и начал растягивать проход. Синди постанывал и время от времени закусывал кулачок, так как после приятного массажа одним пальцем он почувствовал уже два, а потом три пальца. Это было больновато. Он терпел только потому, что знал, первый раз всегда трудно и… неприятно. А раз он решил отдать Мэтту девственность, то придётся терпеть. Иногда Мэттью останавливался, пережидал, давал брату привыкнуть, но неизменно продолжал растяжку. Чтобы Синди меньше беспокоился, он шептал ему нежности и ласкал губами шею, целовал за ушком и плечо, только чтобы отвлечь.

— Твоего хрена лысого, Мэтт! Не могу больше! Ты меня порвать решил? – не выдержал Синди и по привычке, когда чем-то не доволен, начал ругаться. – Входить в меня собираешься или я пошёл, погуляю по набережной, расскажу своим дружкам, если они ещё там, какой ты садюга?!
— Какой же ты разговорчивый! Грубить омежке не пристало, поэтому, ты сейчас по-другому запоёшь, — не остался в долгу Мэттью, перевернув омежку на бок, приподнял ему ногу и осторожно вошёл. Синди чуть не задохнулся от того, когда почувствовал в себе набухший член альфы со слегка увеличенным узлом. Зря он не посмотрел, что именно и какого размера альфёныш собирается в него засунуть. 
— Ох, ты ж, бл***!  — снова выругался Синди. – Ты точно не решил меня порвать?
— Успокойся и дыши ровнее, — невозмутимо ответил Мэттью, совершая первые фрикции. – Я быстро. Надо вынуть до сцепки.

        Поначалу движения были неуверенные, а после тело само стало отдаваться инстинктам. Альфеныш двигался быстрее, толкаясь в омежку со всей юношеской неумелой страстью  и любовью. 

— Вот же, говнюк ты Мэтт! Резинку не пробовал надевать? Не сообразил в аптеке презик купить, когда мазь и таблетки покупал? – продолжал ругаться от боли вперемешку с удовольствием омежка. Внутри всё горело, было мокро и тесно. – Залечу, голову сам тебе откушу, как богомол!
— Не залетишь, не волнуйся! С первого раза еще ни один омежка не залетел. Вы — омеги так устроены.
— Мне плевать, как я устроен, Мэтт! В следующий раз без резинки лучше ко мне не подходи, покусаю!
— Да понял я уже! – хохотнул Мэтт. Дальше сил отвечать омеге не было, и он почувствовал, что ещё немного и оргазм захлестнёт его. Вовремя спохватившись, он осторожно вынул член и кончил прямо на спину омеги.

    Лёжа на постели, испачканные в сперме обоих и надрывно дыша, альфёныш и омежка отходили от секса. Через пятнадцать минут Синди спросил:
— Повторим?
— Не, я пас! Давай завтра! Я хотя бы резинок на свои карманные куплю, а то отец быстро спалит всю контору! 
— Я уже придумал, какие позы хочу с тобой опробовать! – неожиданно заявил Синди. От этого Мэттью немного выпал в осадок и уточнил у омежки на всякий случай:
— Ты точно девственник?
— А по-твоему, простынь я в краске вымазал? – Синди обратил внимание брата на размазанное по простыне красновато-розовое, ещё влажное пятно, смешанное со смазкой.
— Оу, точно! – удостоверился Мэттью. – Значит, всё нормально! Позже нужно проветрить в комнате, а пока давай полежим. 
— Ещё я не домазал тебя мазью, а ты так и не пил шипучку, — напомнил Синди, удобно устроившись под бочком у альфы.

    Чуть погодя парни поднялись, приняли совместно душ и занялись тем, что и планировали. На завтра у них был насыщенный день. 

          Каждый день звонили родители. Интересовались, как у них дела, приходят ли вечерами рабочие, чтобы закончить ремонт в комнате Синди, да как себя Мэттью чувствует после травмы. Ребята говорили, что у них всё хорошо, даже замечательно, держат нейтралитет в качестве перемирия в войне друг против друга. В школе всё тоже хорошо, Синди регулярно ходит на занятия и даже делает уроки дома, подтягивается. Позже они сходили в магазин за продуктами, Мэттью купил в супермаркете пачку презервативов за отдельную плату. Еду они готовили вместе. А вечерами занимались сексом, пока не приехали родители. И каких только поз молодые любовники не перепробовали? Поначалу, всё было неловко и без опыта. Но, позже они приноровились и получали от занятий любовью удовольствие. За пару дней до приезда родителей, они всё же пошли в школу, Синди даже побывал на тренировке «брата» и умудрился понравиться тренеру. Мистер Сандерс пробно включил Синди в игру и понаблюдал за ним. Остался доволен. Спасибо умению Синди хорошо бегать от «легавых», как он иногда называл полицейских.  Его скорость покорила тренера, и Сандерс поставил его в запас, но Мэтту дал указания обучить омежку приёмам.

***
    Идя с тренировок, Синди увидел на доске объявлений в коридоре школы плакат, призывающий желающих попробовать себя в роли актёров, режиссёров, сценаристов и вообще всех тех, кто желает приобщиться к миру театра и кино. Синди смотрел на объявление как заворожённый. Мэттью не мог его сдвинуть с места и спросил, слегка толкнув:
— Синди, в чём дело?
— Мэтт, ты видел это? – омежка указал на объявление.
— Ну, видел и что?
— Я хочу туда!
— Зачем? Тебе учёбы с тренировками хватать будет!
— Мэтт, но я хотя бы глазком посмотрю. Пойдём, а? Смотри, там сказано, что кастинги всю неделю будут. Может и мне попробовать? Всегда мечтал, а возможности не было!
— Ладно, сходим! – сдался альфёныш. – Но, только одним глазком!
— Угу!

    Стоило отойти от объявления, как тут же показался Фиби со своей компанией. 

— Что, Гибсоны, решили в клоуны податься? Так вы и так клоуны! Лучше бы нас держались! – заявил Фиби.
— Сам ты… — Синди хотел уже было броситься на омегу, но Мэттью придержал его. 
— Синди, постой, не стоит связываться, —  на удивление, но парень  послушал Мэттью, а сам альфёныш обратился к Фиби и его своре. – А вы любезные, посторонитесь, иначе, я буду вынужден попросить приезжающего завтра родителя написать на вас заявку в полицию за то, что впятером  планировали избить одного омегу.  А побили только двоих, и то благодаря тому, что я был рядом. Не забывайте, наш отец – полицейский и найдёт на вас управу повыше штрафа, а я ему ещё намекну про двести часов исправительных работ за организацию драки и вымогательство. Всё ясно?
— Да куда яснее, легавый – сын легавого! – выдал Фиби.
— А за оскорбление офицера полиции будете дополнительные пятьдесят часов сортиры мыть! Устроить? – добавил Мэттью спокойным, даже железным тоном. Фиби больше не желал выслушивать предупреждения и поспешил отойти. С этого дня шайка решила Гибсонов не трогать. Как только они скрылись за поворотом, Синди шёпотом сказал брату:
— Нет, всё-таки хорошо, что наши родители съехались и поженились! Никогда бы не подумал, что так скажу, но я горжусь тем, что мой отчим – полицейский!
— Я давно им горжусь. Поверь, если жить, не нарушая никаких законов, правил и его собственных требований, то он очень даже хороший мужик. Ты с ним уживешься и найдешь общий язык, поверь. Я же нашёл! 
— Ты его сын!
— А ты мой любимый… братик! – добавил Мэттью, хотя, Синди и так это знал и прекрасно понял, для кого было сказано слово «братик», а для кого «любимый». 

    Перед приездом родителей ребята договорились всем видом показывать холодную неприязнь, фыркать, как и раньше, но делать вид, что начали принимать друг друга. Ремонт в комнате Синди, наконец, был закончен, и он торжественно перебрался в неё. На стенах комнаты постепенно появились плакаты и постеры с любимыми актёрами, на зеркале трюмо фотки любимых певцов. На полке со старой квартиры, которую Синди выпросил у папы, появились не только книги, но и статуэтки любимых персонажей из разных фильмов и аниме — сериалов. Единственное, чего омежке не хватало в его комнате, это любимого альфы. При родителях, он продолжал усердно делать вид, что сводный брат его бесит, а в школу и в секцию он ходит только потому, что его заставляют. Мол, экзамены всё равно придётся сдавать, чтобы поступить туда, куда он желает.

    Глава 7.

    Шло время. Через месяц после свадебного путешествия Корри сообщил сначала мужу, а потом и старшим детям, что скоро снова станет папочкой. Донован был вне себя от счастья. Мэттью тоже поздравил папу с будущим пополнением и только Синди всем своим видом показывал, что не намерен терпеть в доме детский плач по ночам, подгузники, запах от детской неожиданности, пелёнки – распашонки и прочие атрибуты младенцев.

    Однако, наедине с Мэттом, он пояснил, что это была реакция для родителей и на самом деле он очень рад за папу и желает ему счастья. А его счастье ещё придёт, со временем. Альфёныш даже выдохнул с облегчением. Не хватало, чтобы Синди так же не хотел в будущем их собственных детей. Синди успокоил Мэттью, убедив того в том, что детей он хочет, но не сейчас. 

Со временем, когда живот старшего омеги начал расти, Корри всё тяжелее было работать и, не дожидаясь сроков, положенных законом, по настоянию врача, Корри ушёл в декретный отпуск. УЗИ показывало довольно крупный плод, а потому, рисковать не стоило. Донован очень переживал за мужа, а потому, поддержал ранний выход в отпуск по беременности. Вскоре, когда Корри совсем стало тяжело, а дома за ним ухаживать было некому, врач настоял на госпитализации по сохранению беременности. Мало того, что нужно доносить ещё пару месяцев, так ещё и матка раскрылась на три пальца. Это очень было опасно, поэтому, Донован только был рад, что муж будет под присмотром медиков. Каждый день он ездил в больницу, навещать мужа. На работе всё понимали, поэтому, старались во второй половине дня Гибсона не грузить, отпускали к мужу. Кроме всего прочего, он постоянно был с Корри на связи и любой каприз омеги, либо рекомендация врача (привезите то, принесите это), Донован Гибсон выполнял беспрекословно.  В некоторых случаях, требовалось раньше отлучаться из участка. Порой, пользуясь тем, что он по работе находился где-то рядом, на соседних с больницей улицах, не упускал случая навестить мужа. Потом приезжал в больницу и просто так, после работы, засиживался до позднего вечера и уезжал домой.

***
    
    Придя из школы, Синди и Мэттью поняли, что устали неимоверно. Тренировки по баскетболу сегодня не было, зато, в театральном кружке загоняли так, что хотелось уже сбежать с этой чёртовой репетиции. Ребята устали не столько физически, сколько морально. 

После обеда  на скорую руку, Синди лежал на диване в гостиной,  и страдальчески подняв взор к потолку, пытался объяснить вентилятору, какой режиссёр тупой, если толком не может объяснить, чего ему надо от начинающих актёров. Мэттью только посмеивался, гладя, как омежка красноречив и какие подбирает эпитеты для «тупого» режиссёра. Хотя, как любой человек, вступивший на тропу актерского мастерства, Мэтт понимал, что зря мистер Томпсон требовать не будет. Кроме того, он ни столько  требует, сколько учит и направляет. Однако и Синди он понять мог. Омежка недавно пережил болезненную течку, а потому, был нервным и раздражённым, так как не удовлетворён. А вот с последним вполне можно было разобраться. Отец был на работе, будет поздно, так как кроме работы, пропадает в больнице у папы. Так что, почему бы и нет!?

— Синди, хорош уже причитать, пошли в кровать. Может так удастся снять твоё раздражение и моё напряжение?  —  предложил Мэттью, присаживаясь рядом с диваном на корточки. Омежка замолк и вопросительно посмотрел на альфу. В глазах того читалось спокойствие и вместе с желанием.
— Уверен, что хочешь этого? Вообще-то, отец может в любую минуту вернуться домой. 
— Не должен, он после работы обычно к папе в больницу ездит. Так что до вечера мы абсолютно одни. 
— А где гарантия, что он неожиданно домой за какой-нибудь надобностью не вернётся? – усомнился Синди.
— Ты прав, гарантии нет, как и нет уверенности в том, что я сегодня выдержу без секса! Синди, ну не бузи, малыш! Пошли, а? – уговаривал альфёныш. Перспектива оставить своего альфу неудовлетворённым, была для Синди куда более неприемлемой, чем попасться его отцу с поличным во время занятия сексом. До сих пор, они успешно скрывали свои отношения, и никто даже малейшего не заподозрил. Так чего он боится?
— Ну, ладно, уговорил, — сдался Синди. В знак благодарности Мэттью поцеловал любимого омежку и помог подняться с дивана.

    Придя в комнату, Синди заявил, что желает «командовать парадом», раз Мэттью уговорил его на секс в столь раннее время дня. Альфёныш же, так торопился начать, что не прикрыл до конца дверь в комнату. Прелюдия была в положении стоя. Омежка проявил уважение первым и, расстегнув джинсы альфы, достал слегка возбуждённый член. Стоило ему поработать язычком, как у альфы всё сразу пришло в боевую готовность. Синди поднялся, давая понять, что для себя любимого он всё подготовил. Целуясь в губы и, смакуя друг друга, молодые люди продвигались к кровати Мэттью. Альфа положил омежку на спину и спустил ему треники, в которые тот успел переодеться после школы. Из трусиков-стрингов уже выпирал небольшой возбуждённый омежий член. Мэттью сначала покусал его через ткань трусиков, но потом, жадно порыкивая, достал руками и вобрал весь без остатка. Синди, выгибался, прикусывая губу. 

— Я… Я сейчас потеку, Мэтт! Надень резинку, я хочу сверху сесть, спиной к тебе! – скомандовал Синди сквозь накатившие судороги возбуждения.
— Как пожелаешь, звезда моя! Но сначала, мне тебя надо подготовить. Мы уже неделю толком не занимались. Всё от отца прячемся.
— Хорошо, только быстро, а то я скоро кончу!
— Давай сюда свою сладкую попку, — Мэттью сам быстро перевернул омежку и, смочив два пальца во рту, проник в проход.
— Ай, Мэтт!  — взвизгнул от небольшой боли Синди, когда Мэттью почти на сухую проник в него.
— Быстро так быстро. Если хочешь, чтобы я поторопился, придётся потерпеть.

    Однако, начав заниматься сексом, молодые люди забыли обо всём на свете. Сначала Мэттью взял Синди со спины в лежачем положении, поскольку так было удобнее. А уж потом сел на кровати, развалившись на подушках, чтобы посадить на свой член омегу. Парень пыхтел и постанывал от накатившего удовольствия. Когда они с Мэттью пробовали эту позу в первый раз, ему очень понравилось, и он решил, что ребёнка они будут делать именно в этой позе. Заставлять Синди двигаться на члене, было не надо. Он сам, раздвинув ноги, как можно шире, подпрыгивал, едва не соскакивая. Мэттью слегка поглаживал его член, не давая  сильно подаваться вверх, хотелось чувствовать тесноту внутри прохода и давление, оказываемое во время скольжения сжатием мышц. А также, все  усилия альфы были направлены на то, чтобы сохранить равновесие и придерживать свободной рукой Синди за пояс, чтобы  тот не соскакивал с члена. Наконец, после «спринтерского забега» молодые люди в раз кончили, Синди остался сидеть на Мэттью, облокотившись спиной,  и пытался отдышаться.

    ***
    Днём Доновану позвонил Корри и пожаловался, что ему неудобно спать на больничной кровати. 

— Алло, Дон, — засопел в трубку Корри.
— Да, любимый! – отозвался Гибсон, слыша, что его омега сейчас просто расплачется, поэтому благоразумно вышел из кабинета, где было шумно. — Что случилось, зайчик?
— Дон, я не могу больше! Мне неудобно спать на боку. А в виду того, что много приходится лежать, мне неудобно. Сколько я могу мучиться? Те подушки, которые есть в больнице твёрдые. Я устал! Я домой хочу! Забери меня отсюда! – захныкал Корри. Беременность давалась ему непросто, Донован это понимал, а потому, постарался убедить омегу в необходимости оставаться в больнице.
— Малыш, ну не расстраивайся! – постарался он успокоить мужа. – Ну, хочешь, я привезу тебе наши подушки? Я найду, на чём спать. Моя тебе особенно понравится!  — альфа услышал, как любимый омежка засопел в трубку ещё громче и чаще. — Корри, нет, милый, не плачь, прошу! Ты же понимаешь, что нам надо сохранить ребёнка, поэтому тебе необходимо пока побыть в больнице! А расстраиваться тебе вредно из-за малыша. Представляешь, как ему плохо, когда ты расстроен? Когда тебе привезти подушечки, любимый?
— Сегодня! Сейчас! Дон… — Корри шмыгал носом и старался больше не сопеть, так как расстраиваться сильно ему действительно нельзя, да и муж переживает. – А это возможно?
— Конечно, котёнок! Я прямо сейчас поеду домой и привезу тебе подушечки. Ты пол часика подождёшь? – ласково спросил Гибсон, поддерживая желание омеги успокоиться самостоятельно. 
— Да, подожду. Только ты побыстрее! Ладно, любимый?
— Конечно, мой хороший, я постараюсь побыстрее! Солнышко, обещаешь не расстраиваться больше?
— Я постараюсь, Дон, только ты поторопись, пожалуйста!
— Я уже в пути, Корри, в пути! – соврал мужчина, а сам только и стоял в лестничном пролёте запасного выхода между первым и вторым этажом полицейского участка. 

Как только омега отключился, Донован пнул стенку носком ботинка и пошёл к начальству отпрашиваться на час – полтора, чтобы срочно навестить беременного мужа. Его непосредственный начальник полковник Джеймс Скотт понимал положение в семье подчинённого офицера, но слишком частые отлучки не приветствовал. Кое-как, на силу, отпросившись и пообещав начальнику задержаться на работе, ровно на столько, сколько отсутствовал, Донован Гибсон метнулся к своей машине, стоящей на стоянке возле участка. Его бесило всё! И тянущееся время, и то, что какой-то недоумок ненадолго перегородил ему выезд, когда разворачивался. Пока Донован не посигналил ему, тот не поторопился убраться с дороги. Как оказалось, за рулём сидел омега.

— Макака с поясом смертника!   —  ворчал Донован в ожидании, когда расфуфыренный омега, наконец, развернёт свой красный Вольво седан и уедет с дороги. – И где твой муж, если пустил тебя за руль и оставил одного? Давай быстрее, раненная в голову черепаха!

    Наконец, ему удалось выехать с территории полицейского участка в направлении дома. Как назло, днём движение немного усилилось из-за обеденных перерывов и окончаний дневных смен у некоторых работников. Донован не находил себе места, так как Корри за время пути только в направлении дома позвонил два раза, осведомляясь, где его любезного мужа носит, и везёт ли он подушки? Омега несколько огорчился, когда муж извиняющимся тоном объяснил, что случилась авария,  дорогу перегородили временно, придётся подождать немного, больше половины часа, так как объездного пути нет. Корри чуть снова не захныкал, но Донован быстро успокоил, пообещав привести в качестве компенсации ещё и фисташковое мороженое, которое муж просто обожал. Омега успокоился и положил трубку. 

Донован снова мог сосредоточиться на дороге и следить за происходящим. Он и так нарушил кучу правил, которые не пристало нарушать офицеру полиции. Один раз проскочил на красный свет, потом разговаривал по телефону, прямо на ходу в машине, а также не сильно снизил скорость там, где это требовалось. А всё потому, что спешил в больницу к беременному мужу. Как его ещё не остановили посты дорожной полиции, он не понял, хотя и предполагал, что скоро придут штрафы. Но последнее, это ерунда по сравнению с тем, благодаря чему и кому это было сделано.

    Оказавшись на своей улице и увидев собственный серый дом, выделяющийся среди белых, жёлтых и коричневых домов соседей, Донован снизил скорость. На их улице всегда была тихо, но была постоянная опасность, что откуда-нибудь могут выскочить дети или домашние животные. Медленно подъехав к коттеджу, Донован припарковался и вышел из машины. Он не стал закрывать машину на электронный ключ, чтобы не тратить время. Его задачей было схватить подушки с супружеской кровати и, поместив в пакет, отвезти мужу. На чём он сам будет спать, пока не обсуждалось, главное, чтобы Корри было удобно и уютно оставаться в больнице, пока он не родит.

    Не имея привычки шуметь, Донован неслышно вошёл в дом, так же почти без звука закрыл за собой дверь и пошёл наверх, чтобы пройти в спальню за подушками. Уже в коридоре на втором этаже он заподозрил неладное, ему не понравились звуки, и он пошёл, ориентируясь на их источник. Подойдя к комнате Мэтта, он услышал отчётливые стоны. Это был голос Синди, иногда звучал и голос Мэтта. Поначалу, Донован решил, что Мэттью душит Синди за очередную проказу, но, когда пригляделся, чуть не поперхнулся воздухом. Оба его ребёнка лежали на кровати и в недвусмысленной позе, пытались отдышаться. Он не мог больше этого наблюдать в щель между дверью и косяком, поэтому резко вошёл.

— Не понял, что здесь происходит? Инцесту я вас, кажется, не учил! – выдал Донован. Сыновья перепугались, и Синди поспешно накрыл их обоих покрывалом.
— Прости, отец, это не то, что ты думаешь! – начал оправдываться Мэттью.
— А мне и думать нечего, дети мои! Не ожидал от вас. Я понимаю, Синди оторва, но ты… Мэтт!?
— Пап, так получилось! Я всё объясню! – отозвался Мэттью.
— Да, мы всё объясним, — вступился за любимого Синди.
— Мне сейчас некогда вас выслушивать, я приехал по делу. Мне надо отвезти в больницу подушки. А вы сидите здесь, приведите всё в порядок и когда я вернусь домой, вы мне обо всём и расскажете, как так получилось! Я даже боюсь Корри рассказывать всё, что увидел сейчас.
— Не надо папе! – запищал Синди, прикрываясь покрывалом так, что у него были видны только одни глаза.
— А ты полагаешь, я сам не знаю?!  — рыкнул Донован на пасынка. – Если я ему сейчас всё расскажу, его удар хватит и преждевременные роды с летальным исходом! Если благодаря вам двоим я потеряю ребёнка от Корри – берегитесь! А сейчас мне пора. Вернусь, поговорим и попробуйте куда-нибудь сбежать!

    Донован резко развернулся и вышел. Через минуту его дома уже не было. Синди обречённо посмотрел на Мэттью. Тот обнял омежку и сказал:
— Он поймёт, Синди! Мы всё объясним ему, как есть. 
— А если он нас из дома выгонит?
— Не выгонит. Мы сами не пойдём. Пообещаем в доме этим не заниматься, чтобы не попасться на глаза ни отцу, ни папе, — успокоил Мэттью любимого, поглаживая по голове и спине.  – А теперь, давай подниматься, пошли в душ и будем наводить порядок. У нас на всё про всё не больше получаса. Отец быстро вернётся.

    Немедленно поднявшись, сменив постельное бельё и приняв душ, парни спустились вниз, чтобы дождаться отца. Донован приехал, как и обещал, сразу после больницы. Как в армии, он выстроил парней в гостиной по стойке «смирно», а сам сел на диван и спросил:
— Итак, рассказывайте, что «это было», как давно и как часто вы ЭТИМ занимаетесь в доме и за его пределами?
— Почти восемь месяцев! – отозвался первым Мэттью. До приезда отца ребята договорились, что в основном оправдываться будет он, как альфа. Синди вступится, если будет острая необходимость или его спросят.
— Сколько? — удивился старший альфа. — И как вам удавалось это скрывать?
— Ну, мы же не афишируем это, — ответил альфёныш. – А занимаемся нечасто, так как постоянно находимся на виду у взрослых и сверстников в школе, а дома постоянно вы с папой. Так что дальше поцелуев по углам чаще всего дело не идёт.
— Извините за нескромный вопрос: а это у вас серьёзно или так, побаловаться решили?
— Серьёзно! – ответил Мэттью, а в доказательство своих слов взял руку Синди в свою. – Мы любим друг друга, и жизнь отдельно не представляем.
— И в какой момент это произошло, если я с самого начала наблюдал лишь вашу неприязнь?
— Ну, поначалу так и было, но после одной драки…
— Какой ещё драки, Мэтт?! Чего я не знаю?
— Так тебе же звонили, когда мы дрались. Они потом после школы Синди выловили, хотели побить, а я вступился. Мы неделю дома сидели, раны зализывали! Вот тогда и началось…  – Мэттью не особо часто поглядывал на отца, а тот время от времени переводил взгляд на Синди. Парень кивал головой как та собачка на приборной панели машины, подтверждая, сказанное Мэттью. 

Гибсон-старший только зубами скрипнул от последних слов собственного сына. Что он упустил, воспитывая альфёныша в одиночку? Его обуяла досада, как так он не заметил того, что с детьми происходит неладное?! Это ведь даже хорошо, когда они были в контрах, а теперь что? Как он мужу объяснять будет, что в их доме, по сути, процветает инцест? То, что Корри всё поймёт, он не сомневался. Однако стоило ли сейчас ему об этом говорить? Конечно, нет! Тогда как он будет объяснять запах спермы дома, запах Мэттью на Синди? Как? Та ещё головоломка! Однако решение выносить надо, так как в участке его работу за него никто не сделает и необходимо уже возвращаться. И так, задержался.

— По-хорошему, обоих взгреть надо как следует. Ваше счастье, что кровными братьями вы не являетесь, только сводными. Любовнички, блин, нашлись, малолетние! Ладно, делайте что хотите, но в доме я этого безобразия, чтобы не видел. В смысле, чтобы вообще не было! Понятно выражаюсь? – сыновья закивали, но в глаза отцу так и не взглянули. Меж тем, он продолжил: 
—  Не хватало, чтобы папа вас застал за этим занятием. Увидит, ремня на обоих не пожалею! Долго ещё кувыркаться в постели не сможете. Ясно?
— Ясно! – ответили парни хором.
— И не дай боже, вас поймают за этим занятием в общественном месте!  — пригрозил напоследок старший альфа.  – Ты, Мэттью, законы не хуже меня знаешь, так что думай, прежде всего, верхним мозгом, а уж потом напрягай нижний. 
— Так я напрягаю! – пробубнил Мэттью. — Поэтому Синди до сих пор и не залетел!
— Какие мы умные! – фыркнул отец. Донован уже понял, что его сын не так плохо воспитан, как он подумал перед началом разговора. – Вот и думай дальше, чтобы проблем не заиметь на свою задницу, а то получите оба на бобы! И не забывайте пить подавители и пользоваться специальными гелями для душа, чтобы в доме ваши феромоны не чувствовались!

    Донован встал, давая понять, что разговор окончен. Ему надо было срочно возвращаться в участок.

— Всё, я поехал. Надеюсь, вам не надо напоминать, чтобы ужин был готов? После работы я в больницу, а потом домой, — сообщил он и вышел.

    Когда родитель уехал, парни ещё некоторое время стояли в ступоре, пытаясь осмыслить ситуацию. Отец принял их связь, хотя и была опасность, что он этого не сделает. Тогда о спокойной жизни вместе можно было бы забыть. Отец принял, а это главное. Когда родит папа, то и он с помощью него примет. 

    Титанических усилий стоило Доновану Гибсону скрывать от любимого омеги правду о сыновьях. Он как всегда был спокоен и предупредителен, мил и заботлив с мужем. Корри был занят исключительно своей беременностью, поэтому не особо обращал внимание на то, что муж иногда прячет глаза, оправдывая это усталостью и загруженностью на работе.

     Два месяца прошли, как неделя. Родители уже извелись в ожидании рождения своего совместного ребёнка – омежки Мэйси. Кори пожелал, чтобы муж присутствовал на родах. Донован едва сознание не потерял, но рождение сынули перенёс стойко и даже пуповину перерезал. Вернувшись домой, счастливый омега занялся всецело младенцем. Старшие сыновья, особенно Синди, помогали ему, как могли, когда отец отсутствовал. Тот перестал задерживаться на работе, принципиально и когда у него не было срочных дел, приходил домой вовремя. В маленьком омежке отец души не чаял и пользовался любой возможностью, чтобы побыть с ним, подгузник поменять, покормить или просто подержать на руках.  Совместный ребенок ещё больше сплотил семью Гибсон. 

    Сыновья тщательно оберегали кормящего омегу от известия о своей любви и более близких отношений, чем братские. Корри прекрасно знал сына и несколько раз пытался выведать у него, что его беспокоит? Однако пока отец разрешения признаваться не давал, Синди придумывал массу отговорок, чтобы папа, наконец, отстал от него. 

Эпилог.

В неведении старший омега был долго. Ребята уже сдали выпускные экзамены и получили дипломы. Даже выпускной прошёл, на который они и не собирались. К слову сказать, родительские деньги они планировали потратить лучше. Это было их совместное решение, так как на выпускной, во-первых, надо было идти с парой, а они сами пара и даже для видимости никого из одноклассников просить о помощи не хотели. А во-вторых, деньги, которые родители планировали потратить на их выпускной, ребята попросили отдать на поступление в киношколу Ванкувера. Синди хотел пойти на актёрское отделение, а Мэттью заняться режиссурой. Это решение было озвучено родителям на семейном совете. Тут их Корри и раскусил. 

Пришлось ребятам признаваться, почему изначально, питая, друг к другу неприязнь, теперь хотят учиться в одном месте. Омега разревелся, но новость о связи Синди с Мэттом всё же принял. Едва успокоили. Но, когда он узнал, что Донован о связи их отпрысков знал и не сказал, Корри имел с мужем очень серьёзный разговор без детей. Ох, и досталось же альфе за молчание! И тут даже аргументы о беременности и угрозе выкидыша не подействовали.

Возвращаться в родной Сишелт, Мэттью и Синди после окончания учёбы не стали. Однако расписались без лишней помпы и шумного празднования, как и родители в своё время. Деньги надо было экономить, а жизнь в Ванкувере дёшево не стоила. Синди, как молодое актёрское дарование, заметили ещё во время учёбы и предложили контракт с довольно престижной киностудией «Синеспэйс Студио». Мэттью устроился на эту же киностудию сначала помощником режиссёра. Его, студента, проходившего практику на студии, заметило местное начальство, а потому, юноша привлёк внимание и был взят на вакантную должность.

Иногда Мэттью ревновал Синди к актёрам – альфам, партнёрам своего омеги по фильмам. Как оказалось, позже, Синди настолько натурально играл, что не оставалось сомнений в его искренности. А для самого Синди, это была просто работа, любимое занятие. Однако ревность Мэттью была ему приятна, и он обязательно благодарил альфу фееричным сексом. Детей же они завели, когда прочно стояли на ногах, жили в собственном пентхаусе в западном Ванкувере в самом дорогом районе Эмблсайд. 

Вот такая история!