Валери Нортон

Последнее лето юности

Аннотация
Связей между людьми так много… Семейных, родственных, дружеских, любовных. Они как тонкие живые нити: переплетаются, крепнут, слабеют и даже иногда рвутся. А порою они остаются невидимыми. Но от этого не теряют своей прочности. И по ним, точно по мосту, можно перескочить из настоящего в прошлое, или же наоборот, совершить резкий рывок вперед. Главное — не бояться. 
Эта зарисовка из жизни небольшой группы людей, собравшихся и проживших вместе всего один летний день. 



 

В полдень тень от дома падала криво и делила надвое широкий, гладко забетонированный двор. А затем мягко падала на густой виноградник.  Он этим летом особенно разросся и прикрыл разлапистыми сочными листьями узкую синюю дверь выступающего из земли старого выбеленного мелом погреба. В чистом пустом  дворе было душно. От серого бетона и неоштукатуренных кирпичных стен хозяйственных построек жар шел, словно из раскаленного нутра духовки.  Солнце в июньский полдень жгло, будто оголтелое, гоня со двора и живность и людей. Не было видно ни кошки с котятами, ни собаки.  А на небе — ни ветерка, ни облачка, ни шороха, вот уже третью неделю. Толстолапые белые бройлеры на заднем, хозяйственном дворе готовились издохнуть. Раскрыв клювы и растопырив слабые крылья, они валялись в тени навеса. Там, под крышей, хотя бы иногда проносился слабый, ленивый сквознячок. Они и жрать перестали, лишь подходили, переваливаясь изредка к продолговатому пластиковому корытцу чтобы напиться.

 Мать перебирала клубнику, вся кухня пропахла приторно-сладким, на заляпанной сахаром белой  плите без конца варилось варенье. Отец все еще был занят на работе.  В веранде отдыхал дед. Он крепко спал в духоте, лежа на диване напротив окна, занавешенного от солнца старыми желтыми газетами. Только он один, сухощавый и жесткий, словно прошлогодняя былка среди молодой травы, хорошо чувствовал себя в такую жару. Как будто в упрек двум взрослым внукам, крепким лбам, изнемогающим и лишенным сил от душного воздуха.  

 Старший, Алексей, истекая горячим потом, дотащил здоровый, бесформенный чехол до середины двора, в тень. Шумно выдохнул, сбрасывая его с плеча. Лежа в сарае, грубый брезент пропитался пылью и запахом машинного масла который источали хранившиеся там всю зиму канистры и старенький краснобокий Урал, купленный еще в молодости отцом и чудом оставшийся целым после него и после самого Алексея. 

 С легким раздражением Алексей начал извлекать из чехла лодку. Запахло затхлой резиной. С прошлого года прилипшие травинки и мелкие листья превратились в мусор и осыпались с грубых резиновых складок. Скукоженная в три погибели, толстая лодка не поддавалась. Весной она казалась ему легче, потому что сейчас все его силы испарились от аномальной жары.

-Натан! — негромко позвал он. Выпрямился, огляделся и утер лоб тыльной стороной ладони.

 Двор и дом тонули в горячем, чуть колеблющемся безмолвии.

 Алексей  обогнул дом справа. Пронырнул под раскидистую яблоню, что совала свои ветки в  широкое кухонное окно, мельком увидел в доме мать и свою жену Светлану. До него донесся неразборчивый шум телевизора. 

Запрокинув голову и щурясь на второй этаж, он крикнул хрипло:

-Натан!

 В застывшей атмосфере не проносилось больше ни звука. Пару секунд спустя приоткрылась створка и на фоне залитого солнцем треугольного фронтона крыши в обрамлении синего безоблачного неба, показалась светлая голова младшего брата. 

-Иди, помоги мне с лодкой! — потребовал Алексей. 

 Он вернулся во двор и уселся в тени виноградника. Вздохнул. От жары у него ныла стриженая ежиком голова, саднило обожженные плечи. Солнце озорными пятнами просвечивало сквозь светлые листья, молодые, еще зеленые гроздья, свисали над головой и набирались соком в этой заботливой тени. 

 Натан появился через пару минут. Алексей глянул исподлобья.

-Ты что делал? Спал? 

 Брат зевнул, потянулся вверх. Затем резко опустил свои красивые длинные руки.

— Читал. Скорей бы окунуться. Жарко.

 Вдвоем они выпростали спекшуюся на солнце резину. Собрали ножной насос. Натан отодвинул взмокшего Алексея и придавил теплое железо своей босой ступней. Лодка ожила, шумно засасывая в себя жаркий, пахнущий сухой пылью воздух. Трехместная, широкая, на разложенном посреди двора старом покрывале, она казалась громоздкой и неповоротливой. Рядом с ней валялся черный чехол с разобранными алюминиевыми веслами и гладкими дощечками — сидениями.

-Почему раньше не проверил? 

-Некогда было.   -Ответил Алексей и присел на обтертую лавку, в тенек, следя за тем, как младший брат легко надавливает на упрямый и скрипучий насос. 

-Максим приедет?

-К часу. Уже скоро.

-У него будет своя  лодка?

-Да. 

-Я тогда с ним сяду, он не будет против, как думаешь?

-Не выйдет, — Алексей, копируя недавнее движение брата, точно так же  потянулся вверх крепкими локтями, потягиваясь и разминая спину. -Он с девушкой будет. А ты так и не позвал никого. Хотя бы Иринку, нашлось бы место… 

-Нет.

-Ну и плохо что ли? — Усмехнулся Алексей. -Она девушка интересная. Теть Валя бы отпустила ее с тобой. А?

 Алексей добродушно   дразня, улыбался, любуясь на его сдержанные уверенные движения. Натан молча делал свое дело и не реагировал. Нет, Иринке тут ничего не светит. — С чувством превосходства над соседями,  думал Алексей. –Нашему воину нужна совсем другая.

***

 Кухня, она же столовая, была большая, квадратная. Как раз для такой, как у них, большой и шумной семьи. Дорогой дубовый стол размещался по центру.  Широкие, смотрящие в длинный огород окна, впускали много света. На противоположной стене беззвучно работал большой плазменный телевизор. 

 На кухне, к общему столу, Натан не подходил, пристроился у окна, слушая шумный разговор. Альма, семимесячный щенок породы хаски, деликатно сидела у его ног. С ее присутствием в доме мать мирилась с трудом. К столу же с нею подходить запрещала. Натан взял привычку есть стоя у подоконника.  Обычно такое его поведение подвергалось всяческому порицанию, но сейчас внимания на них не обращали. 

 Максим приехал, как и обещал, минута в минуту. С прошлого лета он мало изменился. Свежая  красивая новая одежда, другая стрижка, но в остальном он был тем же такой же: сухощавым, сдержанным, осторожным, скромным. И на этот раз он действительно был не один. Девушка, которую он привез,  казалась юной. Она все больше  молчала. Светлана  исподтишка цепко  поглядывала на нее. Виктория была невысокой. Стройной, большеглазой.  С хорошо развитой грудью, вздернутым носиком,  прямыми высветленными волосами и слабой улыбкой, не портящей лица ненужными складками. 

-В наем для начала будет проще. Если сейчас вложить все в покупку помещения — деньги будут заморожены. Мы этот урок усвоили еще с первым магазином. Вначале нужно нагнать оборот, прибыль будет больше, потом уже можно развернуться и выкупить весь его сарай.

-А сколько он берет за аренду?

-Тридцатку в первые два месяца. 

-И точно хочет продавать? 

-Будет. После открытия «Пятерочки» там никакие продукты уже не идут. Заглохли.

-Да, обломали им монополию конкретно, — хихикнул Адексей. -Ну, а что-то другое  он пробовать не думал?

-Так он не признается. Хотя он все больше болеет в последнее время. Сыновья — те же в Москве давно. Самому ему тяжело.  Это кафе из него последние соки выжало. 

-Да кафе это нерентабельно. Там на одних инстанциях три литра крови потеряешь. Даже не буду ничего говорить про деньги.

 Шум не утихал. Эти разговоры повторялись изо дня в день, но всегда были актуальны. 

 В кухню пришаркал дед. Одетый в черные, висящие пузырями штаны и белую, застегнутую у самого ворота рубаху. Деда радостно приветствовали, усадили за стол. Ему было уже за девяносто. Гостя он узнал, обрадовался и заулыбался ему точно родному. Максим поднялся, отодвинув свой стул, обошел круглый стол и чуть склонившись, пожал дедову крупную бугристую ладонь. 

 Натан, стоя у окна, держал тарелку с нетронутой едой навесу. Собака молодого человека, таращась на нее, облизываясь и  нетерпеливо переступая, царапала молодыми когтями, дорогой и новый песочного оттенка,  ламинат. Хозяин же, не замечая ее поведения, пристально смотрел  на лешкиного давнего друга.

 Только он  заметил, как у Макса влажно блеснули глаза в тот миг, когда их дед с детской искренностью обрадовался ему. Максим, пожимая руку, что-то шепнул старику, склонившись к белой как одуванчик, пушистой голове. Выражение на его тонком сухом лице было в этот момент светлым и непривычно ласковым.

-Натан, может ты присядешь? — громко окликнула мать. –Тебе здесь будет удобнее.

-Опять ты пристроился будто сирота казанская! Быстро выведи Альму на улицу и сядь по-человечески! — Добавил отец.

-И правда, Нат, гости в доме. Давай уже, иди, садись со всеми вместе. 

-Нет. Она будет скулить за дверью, — твердо ответил Натан.

 Все уставились на него. Он поставил тарелку на подоконник, готовясь покинуть кухню.

-Ну иди и садись вместе с нею, что я тебе еще могу сказать! — Махнула рукой мать.

-О, это маленькая победа, — Алексей прищелкнул пальцами. — Какая поблажка! Это все исключительно в честь тебя, Макс, — нетрезво пошутил он и хлопнул возвратившегося на свое  место друга детства по плечу.

 Натан не спеша подошел к столу и крепкой рукою отодвинул массивный стул, сел напротив. Максим смотрел мимо него, как будто не замечая.  Он даже еще не поздоровался с ним.

-Да я же не о том тебе говорю! Но это особенности местного рынка. Село. Да, висит этот баннер. И стенд тоже стоит. Но все равно, основная реклама — сарафанное радио. У соседа увидел ламинат, потолок, обои — самому такие захотелось. А вот о чем-то новом рассказать, внедрить это — да месяцы, а то и годы нужны на то, чтобы люди привыкли и успели оценить.

-Ну нет! Торговать одним и тем же годами — да это ж застой. Реклама нужна. Реклама — двигатель торговли!

-Но тормоз телепередач… Вот, Макс, мы с ним обои под покраску закупили и вот уже второй месяц не может толкнуть. Ни рулона. Попробуй тут что-то еще внедрить. Разоришься… А ведь это удобно. Если надоел цвет стен —  взял и перекрасил их. 

-Возможно, вы слишком жестко ведете. Слишком много говорите и людей это отталкивает? Выслушайте, выявите потребности, а затем плавно подведите к цели. 

-Тут не все так просто, Макс. А как на счет того, что народ любит «богато»? И обои берут по три штуки за рулон. Порою вертят носом, достаешь каталоги  и по ним выбирают, тогда уже везу с базы. А что делать? Сосед, дядь Витя, ну Бакуров, помнишь?  Недавно оклеил себе времянку «в стиле ренессанс». А-ха-ха! Прости, Господи, ну Лувр получился, а не времянка. Люблю, говорит, чтобы были  нежные цвета. Так я ему еще ангелочка гипсового предлагал. Для интерьеру и поддержания общего стиля, так сказать, для законченности образа…. 

-Да, такое народонаселение сейчас. Требовательное и со вкусом. И на складе мы волчком вертимся, потому что к каждому нужен подход. Иначе уйдет ни с чем, не сможет сам выбрать. Особенно молодежь. Гвоздя забить не могут, только хлопают глазами. Но придирчивые-е…

 

 В половине пятого мать вынесла из дома последние свертки. Жара немного спала, во дворе было уютно и тихо. Маленький, черно-белый котенок гонял у ног Максима мохнатой лапкой ярко-желтый, скукоженный виноградный листок.  Увидев лешкину мать, Максим скоро завершил рабочий разговор, убрал телефон в карман и поднялся с лавочки.

-Максим, возьмете с собой еще и это? Остатки пирога и манник. Не съедите, так Альме скормите. 

-Большое спасибо.

 Он протянул руки и забрал еду. 

 С пол минуты они молча смотрели друг на друга. Пергаментная бумага грела его нежным и ароматным теплом. Казалось бы, и так жарко, но он не отстранял от себя сверток. Это было тепло иного свойства, душевное, материнское, наполненное заботой. Он прижимал к себе пироги, не боясь оставить на новой дорогой одежде масляные пятна. Просто стоял молча и смотрел. О чем он думал, сложно было предполагать, и матери Алексея было неловко от его спокойного умного взгляда. Он почти никогда не говорил о себе. Они принимали его как Лешкиного друга детства, по старой памяти, но каждый раз он удивлял их тем, в кого он сумел превратиться за эти годы.

 Максим рос по соседству. Как и все, бегал в общей стайке сельской детворы, частенько забегал в их дом  вместе с Алешей. Скромный, спокойный, незаметный ребенок, взрослел как все остальные. И все было бы нормально, только вот в семнадцать с половиной лет, на заре юности, самой светлой и жаркой поры, он неожиданно остался круглым сиротой. Отец умер еще раньше- сгорел от пьянки. Мать же его была крепкой женщиной, очень хозяйственной, уверенно держала в порядке дом и большой огород, хотя и была с детства инвалидом по тугоухости. Погибла она нелепо. Поскользнулась на мокром линолеуме в собственной бане и разбила голову. С этого момента он остался совсем один. Видеть его тихий ужас на похоронах было мучительно, односельчане, стоя на кладбище, отводили глаза.  Затем дальняя родня,  кто как мог, поддерживали его до окончания колледжа, и семья Алексея — тоже. Мальчишки так и продолжали дружить. Спустя три года, отучившись, получив диплом и специальность, Максим ненадолго вернулся и внезапно продал родительский дом, и  уехал, словно обидевшись на всех за что-то. Куда и зачем — было неясно. Многим тогда показалось, что он где-нибудь сгинет. 

 Она, наконец, вздохнула. 

-Вы поосторожнее там.  Хорошо, Максим? 

Он серьезно кивнул, точно ждал от нее этих слов.

-Лешка выпить может лишнего. Он очень устал. В последнее время все чаще срывается дома, — шепотом говорила она, -Со Светой…я ведь слышу. Я ему говорю — нельзя так. В любой работе нужен отдых, перерыв. Ну разве можно: по шестнадцать часов и без выходных?

-Я вам скажу, сейчас многие так живут. Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Мы люди взрослые, серьезные.

-Хорошо.  — Она кивнула и отважившись, по-матерински погладила его по коротким русым волосам. –Когда мои ребята с тобой — я буду спокойна. 

 

 Толстобокая разогретая на солнце лодка опасно накренилась, Света взвизгнула и схватилась за бортики. 

-Нат, поаккуратнее. Го-ссподи…. Зачем было сейчас окунаться в воду. Течет с тебя, сумки же с продуктами… Леш, ну скажи ему!

 Игнорируя   причитания невестки Натан походкой сонного медведя через бурелом взбирался на корму. Впитавшие в себя воду короткие шорты облепили его крепкие бедра, в лодку с них текли прохладные ручьи. Натан пробрался за ее спину, натянул на себя старую рубаху, а на лицо надвинул козырек зеленой бейсболки, откинулся, улегшись на мягкий резиновый бок, подобрал свои ноги, раскинул руки и свесил их в воду. В лодке ему было тесно, но в своем теле зато — очень комфортно.

 Алексей, стоя на берегу по щиколотку в сухом теплом желтом песке, в спешке собирая  весло, прищемил палец. Тихо ругнулся про себя. Отец подал ему второе, уже собранное. 

-Пап, вы нормально справитесь без меня? — негромко спросил Алексей.

-Все будет в порядке. Плыви уже. Семь лет не был в отпуске. Детей родить некогда…. Отдыхай с друзьями и не думай ни о чем, очень тебя прошу…

Алексей послушно кивнул. Но забота все равно не отпускала его ни на миг. Отец смотрел на сына пристально и с улыбкой.

-Справимся мы, не волнуйся. Ты и так делаешь все, что можешь. Дениска хороший управляющий, будет у штурвала, а я на подхвате. Водители оба на месте…

— Пап, следите за складом. Не допускай выпадения позиций, особенно по внешней отделке, следите за запасом масляной краски. Про финскую черепицу им напомни. К восьмому июля они должны нам все доставить. — Алексей нахмурился. -На прилавке чтобы были выложены все образцы. Все, что есть, даже остатки, так и скажи им. То, что привезут в понедельник, в понедельник же должно лежать на витрине. Это все на тебе, а Дэн пусть занимается продажами.

 Отец внимательно слушал, покачивая седеющей головой в такт его словам, но едва Алексей замолчал, он махнул рукой в сторону реки. Алексей послушно забрался в лодку, где его ждали жена и младший брат. Отец с усилием оттолкнул упругую длинную лодку, крепко приставшую к пологому песчаному пляжу. Выпрямился и проследил за тем, как старший сын, плавно погружая и поднимая весла, догоняет остальных. Течение у реки было едва заметно, вода темная, из-за тени от нависших с обоих берегов ив и кленов, пахла рыбой и тиной. Вечернее солнце все еще припекало. 

 Светлана долго молчала. Она неподвижно застыла, глядя на высокие, выступающие из-за рощи, изрезанные белыми меловыми оврагами, холмы. Одетая в маленький полосатый купальник, она сидела напротив мужа с прямой, как струна, спиной. 

 Ее имя было ей к лицу. Светлые короткие волосы, натурального пшеничного оттенка, все еще не загорелая, чуть красноватая от солнца кожа. Россыпь нежных веснушек на носу делала ее похожей на подростка-сорванца. И только серьезные глаза с набрякшими слегка веками, и едва наметившиеся носогубные складки, говорили о том, что эта худенькая девочка уже никакой не подросток, а взрослая, замужняя женщина. 

-Что это он только что про детей сказал?  — Не выдержав молчания мужа, зло спросила она.

-А-а, ничего, — отмахнулся Алексей.

-Ну я же слышала. А, Леш?

-Да жалеет он меня, вот что! Считает, что я заработался. Ничего кроме. Что за дурацкая манера принимать все на свой счет?  — Алексей выронил весло, и оно мокро шлепнуло по воде.

Светлана вздрогнула. Это Альма пошевелившись, неприятно задела ее сырым пушистым хвостом по голой спине. 

-Еще и собака эта… — не удержалась она. 

Натан, кажется, дремал.

-Хорошо тебе, студент. Сиди себе, ни о чем не думай, — миролюбиво сказал Алексей, спустя несколько минут. 

-Только свистни. И я тебя сменю, — быстро ответил тот из-под выцветшего козырька.

-Да сиди уже, помощник…. Отдыхай. А я пока подкачаю себе плечевой пояс.

 Скоро они догнали остальных членов своей команды. Максим с Викой были впереди всех. Игорь, двоюродный брат Алексея, с женой и сыном, то догоняли их на своей лодке, то кружились по реке волчком, поскольку Щербинин — младший периодически неумело хватался за весла. Мать с непривычки боялась и верещала, по-деревенски громко, не стесняясь, костерила их обоих. 

-Ну и как оно?! — поравнявшись, поприветствовал их Алексей.

-Пока можно расслабиться.– Игорь махнул рукой, указывая на лодку Максима. -Я не знаю, стоит ли их догонять. Куда он так разогнался? У нас в запасе времени еще четыре часа. Должны успеть. 

-Это ж Макс…., — усмехнулся Алексей, -Я сильно сомневаюсь, что он позволит кому-то обойти себя. 

 Макс со своей девушкой маячили метрах в семидесяти вниз по течению. Игорь и Алексей приналегли на весла, без слов договорившись уделать его. Вместе им было комфортно, как будто и не было этих десяти лет, посвященных учебе, борьбе за место под солнцем, а так же молодых капризных жен, новых машин, переездов и ремонтов, разлук с родителями, проблем и всех тягот взрослой жизни. 

 Летняя река сладко манила в себя. Хотелось занырнуть и раствориться.  Река притягивала глубиной, желтоватой толщей воды, темно-зелеными кудрявыми травами, треплющимися по течению и похожими на женские волосы, развевающимися на ветру.  У берегов, среди крупных листьев, торчали из воды толстые зеленые стебли с небольшими желтыми цветками — кубышки. Почти на всем протяжении пути, по обеим сторонам реки, стеной стояли густые заросли. Ивы, клены, дубы и тополя, густая листва их перемешалась. То и дело виднелись зеленые дикие пляжики с обтоптанной, примятой мокрыми ногами зеленью. На толстых ветках замерли пацанячьи тарзанки.  Часто встречались притаившиеся среди зарослей, неприметные и тихие, слившиеся с окружающей природой, рыбаки. 

 Перекрикиваясь, перегоняя друг-друга, час спустя они приплыли к первому острову. Река в этом месте сделалась глубже и разделилась на два русла. Сам остров напоминал дикие джунгли, полностью заросший, непролазный и темный. Высокие, тонкие кроны деревьев густой массой сходились над головой, образуя прохладную и дикую тень. 

 Натан очнулся от дремы, потянулся, вытянул вверх руки. Алексей развернул карту. 

-Похоже, этот. 

-Я не полезу туда, — отрезала Светлана, не глядя на мужа.  

Он не ответил. 

-Натан, следи за тем, чтобы не напоролись на корягу, — попросил Алексей. И отталкиваясь от воды веслами, начал приставать к островку.

 Почва мягкая, рыхлая, сочная, крошилась под ногами и с чавканьем плюхалась в темно-зеленое течение. Алексей ловко выскочил из лодки и привязал ее к живому крепкому корню. Следом выбрался Натан. Максим уже стоял на островке и отряхивался от паутины. Островок был небольшим. Тонкие сухие ветви переплелись в хрупкое серое кружево, вечернее солнце золотило шелковые паучьи нити, натянутые под разными углами. Земля под ногами была обманчивой, опасно мягкой, влажной и покрыта толстым слоем полусгнившей листвы. 

-Ну что, идем? 

-А Игорь где?

-Его жена боится одна оставаться в лодке. Она не умеет плавать, — объяснил Максим.

-Бл… — в сердцах выругался Алексей. -Я же говорил, надо было плыть без этого багажа. 

-Да ладно тебе. 

-Уху с шашлыками я и сам сварганю. Мы год  планировали этот отпуск не для того, чтобы сидеть и  жен за руки держать. Увязались со своими капризами….

Алексей был рассержен на Светлану, которая надулась и теперь обиженно молчала с самого начала пути.

-Нат, ты Альму что ли науськай. Она у тебя как, ученая?

Максим обратился к Лешкиному брату, протягивая большую распечатанную карту. Натан взял ее молча и не глядя, и послушно сунул под нос собаке. 

-Ищи, Альма!. 

 Та радостно залаяла, думая, что ей предлагают новую игру, бестолково закрутилась у них под ногами и щелкнула зубами, в попытке вырвать бумагу из рук хозяина.

-Толку от нее как от козла молока.  — проворчал Алексей. -Сами быстрее найдем. 

Островок, длиной метров в пятьдесят, просматривался в ширину насквозь, в длину же это был сплошной сухостой. Втроем они не спеша двинулись вперед, с треском ломая сучья, внимательно осматриваясь. 

-В детстве, говорит, ты что ли не наигрался, — продолжал обиженно бубнеть Алексей. -Лучше бы на море вместе поехали. Да что мне это море, чего я там не видел? На пляже, как дурак, валяться? В кафешках сидеть? Мне оно даром не надо. Да я может, и не наигрался. Когда мне играть-то было? Если я с тринадцати лет за свиньями ходил. Каждый день. Со школы приду — и вперед, корм запаривать, корыто чистить….

-Свози жену на море, не сломаешься, —  тихо перебил его Максим раздвигая в стороны тонкие ветки. -Все успеешь. Что ей до твоих прошлых свиней?  Женщинам вообще нет дел до чьих-то обид и тягот. 

-Тут дело не в обидах. А в приоритетах. Я взял отпуск и решил провести его так, как хочу. 

-Это понятно. Но что, она разве другая? И не видела в своей жизни всякого рода свиней?

 Пока они негромко говорили, Натан ушел от них вперед. Его фигура, залитая золотистыми лучами, была отчетливо видна на фоне темных зарослей. Альма осторожно принюхиваясь, шагала по его следам.  

-Да, у нас такое детство было. Ну и что? Все мы тут….  дети девяностых. — Возмущался уже про себя Алексей.

Максим вздохнул, потер глаза, остановился и прищурился. Пробившееся сквозь кроны солнце бликовало на его тонких очках. 

-Натан возвращается, — сказал он.

-А что нам вообще искать нужно? 

-Ну, бутылка, может. Пакет. Что-то непромокаемое. 

-Ядерный квест, Леш. Я ж весь в пауках, — объявил Натан, приблизившись к ним. Пальцами он соскребал со щеки паутину остановившись  метрах в пяти от них. И вдруг, глухо охнув, ушел куда-то вниз. Точно провалился в колодец.

-Бл.дь!  -тонко взгвизнул Алексей, кидаясь к брату. 

-Шлепки там…. Застряли… блин! –Натан неловко засмеялся выкарабкиваясь. –Все нормально. Это же наносной островок. Не выдержал меня этот мул…

-Какого хрена, ты творишь?! Вечно встрянешь куда-то….Смотреть надо под ноги.

  Натан со спокойным лицом вскинул светлую голову, крепко схватился за руку Максима и тот с усилием потянул его на себя.

-Болото какое-то. 

Он выпростал свои голые ноги из ямы и отпустил чужую руку. 

-Ты порезался.

 Едва не столкнувшись лбами,  они втроем склонились, наблюдая как из плотно покрытой грязью  Натановой лодыжки сочатся крупные, похожие на осенние ягоды боярышника, капли крови. 

-Приплыли… еще от дома не отошли, а он уже ногу распорол.

-Нашел!  — громкий голос донесся со стороны левого берега. -В корнях болталась!

 Игорь, сидя в лодке,  размахивал сквозь кусты мокрой, лишенной этикетки, темно-зеленой бутылкой из-под вина. 

 

-Сладкою ягодой в лес заманив, дома родного навеки лишив,  Белый колдун  той русалке речной, в волосы светлые крепкой рукой, Сонную траву вплел, чтобы она, стала слугою его навсегда, Днем превращалась бы розовый куст, вечером…. Че это за херня?

-Это — стихотворение. — Максим двумя пальцами взял у Игоря листок.

-Ну да… 

Игорь полез обратно в лодку. 

Алексей провел влажной рукою по коротким волосам и вздохнул.

-Кто у нас колдун?

-Возможно, ты.

-Думаешь, похоже? — усмехнулся тот.

-Тогда Натан.

-А русалка? 

-Ну уж точно не я, — глупо пошутил Игорь. –Тогда, наверное, Наташка?

 Массивная в плечах и широкая в тазу, низкорослая Наталья, только вздохнула. 

-Ну да… А я…тоже когда-то была русалкой. Тонкой и звонкой… пока не осела на хозяйстве у вас дома. Вас-то всех обхаживать надо. А за собой  и поглядеть некогда!

 Игорь скуксился. В компании молодых и ухоженных стройных женщин, его жене на этот раз отказало чувство юмора. Он осознал, что люто сплоховал. 

-Ну и что это? Тут ничего непонятно.

-Загадка ведь будет у каждого своя?

-Да. Но вначале нужно понять кто есть кто, — обстоятельно обьяснил Максим. –То есть нам нужно найти остальные части стихотворения. Затем распределить роли. И уже после искать общий тайник. Но это уже там — на месте. И вообще — русалкой может быть кто угодно.

-Интересно то как…

-То есть, в принципе, можно взять любую роль, я так понимаю? 

 Максим, легко оттолкнувшись от берега, запрыгнул в свою новенькую яркую лодочку. 

-Да, Натан, — ответил он усаживаясь и берясь за весло, а затем аккуратно отталкиваясь от опасного островка. –И это тоже. В конце игра покажет, правильно ли мы сделали выбор.

-Но, при этом, нам ведь нужно не забыть кто мы есть на самом деле? Ведь так?

 Максим, отплывая, мазнул исподлобья коротким взглядом. Лицо его подсвечивалось снизу отраженными водой, колеблющимися солнечными лучами. Казалось, что он весь светится.

 Натан смотрел на него, нахмурившись и почти сердито. Отчего он такой? Пронзительный. Грешный. Даже страшно. Эти плавные, гибкие, выдающие жесты. И неторопливые гладкие руки, небольшие ухоженные стопы,  негромкий уверенный голос, а уж тем более этот странный, чуть обиженный, задумчивый взгляд… весь облик — неужели действительно никто ничего не видит? Натан  тревожно глянул на остальных. Но никто ничего не видел. Вика, сидевшая  рядом, вообще не смотрела на него. Она выдрала у берега желтый распустившийся цветок кубышки и засунув его между пальцев ног все пыталась поймать удачный кадр на свой смартфон.

-Нат, прыгай в лодку, — бодро позвал его Алексей. –Побыстрее давай, а то отстанем. Я хочу поскорее выпить и пожрать. Давайте уже приналяжем на весла! — крикнул он.

 ***

 Через несколько часов, уже ближе к закату, они причалили к месту назначения.

 Мягкая, тихая река сонно текла между двумя непохожими друг на друга берегами. По правую руку берег пологий, низкий, уютно окаймленный невысокими лозами. У самой воды белели пушистые головки мыльниц. На желтом вздыбленном песке виднелись многочисленные следы больших и маленьких ног. К этому пляжу через травяные поля вела довольно гладкая грунтовка, место было знаковым. 

 С их же стороны берег был крут и высок, из толщи серого слоистого песка торчали искореженные корни дубов. Как раз в этом месте на крутом берегу заканчивался густой лес и начинался ровный, обширный луг. Отдельно стоящие, громоздкие деревья шатром простирали свои ветви на эту часть берега. 

Парни легко втащили на высокий берег и громоздкие лодки и весь скраб.

  

-Как же мне хорошо! Хо-ро-шо!  — Громко и низко орал над рекой выпивший Алексей, приложив рупором ладони к своему лицу. Речное эхо тут же отозвалось где-то за поворотом реки, и он по-юношески засмеялся в ответ. 

 Через час он уже сидел на траве, с банкой пива, оперевшись спиною о ствол толстого дуба. Эйфория сошла, ему стало лень, он чувствовал на своих плечах груз и груз этот, как ему казалось, засел там навсегда. Спиной он перекрыл муравьиную древесную тропу и теперь маленькие, блестящие, черные наглецы ползли верх-вниз по его телу, бесстрашно и живо. Лезли напролом по намечавшемуся животу, голому предплечью и шее.  Алексею было все равно. Муравьи не кусались, а щекотки он не чувствовал. Вместо этого, у него от сентиментальных, обостренных алкоголем воспоминаний, защипало в носу и он громко чихнул. Его страшно разморило, так что даже пошевелить пальцем было невмоготу.

-Макс, подай мне, пожалуйста, сумку.  -Вика приподнялась с расстеленной на траве простыни и подобрала под себя ноги. Теперь, сидя на покрывале, она терла себя ладонями, накладывая на худое, подсушенное тело слой крема. Животик у нее был втянут и под выпирающими острыми ключицами бугрилась, стремясь вверх, и нарушая тем самым законы гравитации, хорошая загорелая грудь. 

 Максим отложил в сторону пакет с углем и пошел в палатку за ее сумкой. 

-Тоже мне, фифа нашлась, — Алексей усмехаясь про себя спьяну таращился на нее. Светка, его жена, по сравнению с этой, была плоскодонка, женщина-подросток, совсем другого типа. Он снова пожалел о том, что взял с ее собой. Нужно было раскошелиться и купить ей чертову путевку. В Турцию, ага…  — зло мелькнуло у него.  Нет, жену нельзя отпускать одну. А сам он туда — ни за что! Пусть отдыхает здесь, нечего разбазаривать деньги, ведь открываем новый отдел…

 Виктория (откуда он только ее такую откопал?) перевернулась и улеглась на живот. Дерзкая баба, — отметил он. Вместо нормальных плавок  на ней были черные стринги. Алексей приподнял брови и отхлебнул из бутылки, а затем случайно перехватил пристальный Светкин взгляд. Дома все припомнит, — с тоской подумал он. Эта тихая ругань, полушепотом, за прикрытыми дверьми, чтобы родители не дай Бог не услышали… надоело. Он чувствовал усталость.   Одна Наташка — нормальная баба, — решил. Сына Игорьку родила. Пацану девятый год, как время летит… Мой бы здесь тоже сейчас мог бы…., но нет никого…. Алексей из-под прищура видел: Наташка Игорю — не только жена, но и подруга. Командирша. Вон, они вместе расставили палатку, вместе разобрали сумку. Игорек, давай, отнеси, Игорек — убери это сюда… Игорь ставит мангал, Наташка прет мешок с углями и розжиг. Он даже не выпил еще ни капли. Игорь всегда был покладистый. Пашет на заводе и доволен. Живет с ее родителями и называет их батей и маманей. И они любят его как кровного сына…

-Леш.

 Алексей вскинул голову, ощутив слабую боль в затылке. Перед ним, заслоняя собой речной пейзаж,  стоял младший брат.  

-Альма убежала в лес. Я ее звал и звал. Пойду теперь поищу.

Алексей промолчал, сцепив зубы, понимая, что брат и без того встревожен. Вот же черт! Там может быть петля на лису. Или капкан…., — подумал он. -Этого еще не хватало.

Натан застегнул на животе светлую тонкую рубаху и не спеша направился к узкой тропинке, что вела в темную, дубовую заросль. Максим подошел к Алексею и проследил за удаляющимся Натаном глазами. 

Я его предупреждал, что собаку брать не нужно, — тихо, чтобы не услышали остальные, произнес Алексей. -Пусть сам за нее отвечает. И если теперь она задушится в петле, то я вызову ему такси к ближайшей деревне, пусть везет ее домой, потому что это не дело — портить остальным отдых.

 Максим выслушал, молча  протянул Алексею свое недопитое пиво и пошел следом за Лешкиным братом. 

 Лесная тропинка вела вдоль  высокого, крутого берега мерцающей ласковой реки. Вечернее красновато-желтое солнце косыми лучами пронзало темно-зеленую неподвижную густоту леса, освещало широкие и мощные стволы старых дубов, золотило изгибы редких высоких трав. Толстые корни змеились, высовываясь из коричневой плотной земли, а кроны высоким шатром закрывали собой небо. Максим бодро прошел по тропе метров двести, но остановился и замер. Он был один и был окружен стройными деревьями, воздушной молодой листвой, звуками леса и нежным, точно тающим светом. Вокруг — никого. Непривычно и даже как-то щекотно. Внимательный и чуткий, он оглядывался по сторонам, стараясь запомнить это мгновение, потому что именно сейчас его накрыло то спокойствие и безмятежность, о которых он в последнее время мог только мечтать. 

 Затем, со вздохом усталости, он приблизился к ближайшему дереву. Хорошо, хоть никто не видит, — думал он. Прижавшись к узорчатой, точно вязаной коричневой коре дуба своим  лбом, он застыл. Вот так. Еще немного. Побыть наедине с самим собой. 

-Ты чего?

 Максим испугался   и резко обернулся, оцарапав при этом о выступающую кору дерева свой лоб. Младший брат его лучшего друга стоял позади.

-Нашёл собаку? 

-Да, нашел. 

 Максим поправил очки и медленно опустил руки, продолжая ощущать под ладонями теплую грубую шершавость.

-Где она была?

-Недалеко… да куда она денется? 

Натан с абсолютно расслабленным лицом медленно огляделся. Собака снова убежала от него по тропинке, вперед, но он за ней не пошел.

 -Что с тобой случилось? 

-Ничего.

-У тебя кровь на лбу. 

Максим схватил себя за лоб и посмотрел на ладонь. 

-Ты же не всю зеленку на себя вылил? — спросил он вскидывая глаза. 

 Натан заулыбался. Солнце молодо заиграло в ямочках на его щеках. Тугая гладкая кожа светилась как будто изнутри. Он казался до краев наполненным светом и энергией. 

-Что такое? 

-Ничего, — Максим отвел взгляд и посмотрел вдаль, -Только сейчас заметил за собой одну странность. Когда я собираюсь ехать сюда, то представляю себе не настоящее время. А то, прошлое. Мне кажется, что я вернусь именно в то время. Хотя и знаю, что здесь все давно изменилось. А того, прошлого, ведь нет — как нет. Странно.

-В последнее время ты приезжаешь редко.

-Мне некогда. Я много работаю. Дни летят, как сумасшедшие. Я даже за временами года не успеваю. В этом мае все продолжал носить зимнюю куртку, до тех пор, пока в офисе  не обратили внимание.  — Максим покачал головой. –Вот уж повеселились надо мной от души. Ох… Бери от юности побольше, пока можешь, потом будет некогда. 

-Постараюсь, спасибо за совет.  Но не уверен, что у меня будет на это время.

-Ну, это твой выбор.- Максим едва заметно улыбнулся. –А твой брат так горд, как будто он сам сумел пробиться в этот ВУЗ. 

-Он бы не сумел.

 Максим искоса глянул, улыбка его стаяла. Однако Натан произнес эти слова без тени хвастовства, или самодовольства. Обычная констатация факта.

-Ну что ж… Ты большой молодец. 

 Сказав это, он отвернулся и посмотрел в сторону реки. Солнце уже садилось и окрашивало оранжевым небо, листья, стволы. Вода празднично переливалась золотым, искрилась сквозь прозрачное, нежно-зеленое, мерцала. Ему было хорошо от вида этой воды, чистой зелени и запаха густого дубового леса. Ему не хотелось отсюда уходить.

 Натан же рассматривал сухое бледное тонкое лицо напротив. При своем росте мог бы смотреть над чужой блеклой русой макушкой, но он все не отводил глаз от тонкого рта и гладкого твердого подбородка. Максим был весь сухощавый, поджарый, небольшой. Непримечательной внешности. На первый взгляд он казался легким и простым человеком. Но взгляд его, тяжелый и глубокий, отталкивал. Человек со сложной, трудной судьбой, Натан это понимал и удивлялся, что Макс Антонов все продолжал и продолжал приезжать на малую родину. К друзьям, которые постепенно становились все дальше друг от друга, к бывшему своему, давно уже чужому дому. К могилам. Так, как будто ему нравилось напарываться на старую боль снова и снова. Или же ему просто больше некуда было ехать? 

 А он сам как будто всегда, сколько помнит себя, смотрел на него другими глазами. Вначале и довольно долго, он просто боялся.  Но потом страх незаметно отступил. И он захотел рассказать ему о том, что думает. Захотел говорить с ним обо всем, что есть на свете и даже осмелился. Потом захотел что-то сделать для него…  И именно тогда он впервые наткнулся на острые шипы стального характера, жесткого самоконтроля, равнодушия и отчужденности от каких бы то ни было новых привязанностей и чувств. Трудный. Подверженный перепадам настроения,  глубокий, очень серьезный. Максим был, и до сих пор оставался тем самым, сильным и цельным человеком, единственным, на которого ему хотелось равняться. Сколько раз он мысленно беседовал с ним? Получал от него советы, общаясь с его образом внутри себя. И каждый раз встречая его — спрашивал мысленно: все верно? Я делаю так, как нужно? 

 До некоторых пор ему хватало и этого, но не теперь, когда он стал достаточно взрослым и наконец-то почувствовал уверенность в себе.

-Ты выглядишь так как будто очень сильно устал.

-Что? А… Есть немного. 

-Ты действительно все время работаешь?

Тот лишь пожал плечами. 

-И  у тебя все хорошо? 

-Вполне, — механически отвечал Максим. Хотя в обычной, городской своей жизни, он никогда бы не ответил на вопрос, не задумавшись прежде о том, с какой целью тот может быть задан.

-То есть, у тебя все ладится? — спокойно продолжал допрос Натан. –Если судить внешне — то все хорошо. Ты много работаешь и тебе это нравится. Так что же не так?

 Максим оторвался от созерцания реки и уставился на него. Серо-зеленые большие глаза за тонкими, чуть затемненными линзами, выдавали легкое раздражение.

-Кто сказал, что то-то не так? У меня все хорошо, если тебе интересно. Просто суета… Хотя мне все чаще кажется, что она  нам и дается как раз для того, чтобы внутренняя пустота не вырвалась наружу, чтобы задуматься было некогда. Понимаешь?  — Он вздохнул. -У каждого из нас в этом возрасте своя пустота, даже у всех тех, с кем мы сейчас находимся рядом, стоит только внимательнее посмотреть на них. Нам всем вечно чего-то не хватает. Но я думаю, ты и сам все видишь. Хотя я надеюсь, что со временем и это уйдет. Так что хватит нытья. Пойдем, пойдем! А то твой брат будет переживать, что ты пропал без вести.

-Он же пьяный, спит под дубом.

 Максим сдержанно улыбнулся и шагнул вперед.

 Они двинулись обратно. Солнце садилось быстро, и в чаще леса уже просыпались тени. А так же звонкие комары. 

 Под ногами хрустели ломясь тонкие сухие ветки и шуршали прошлогодние коричневые кленовые и дубовые листья. Пахло рекой и травой. Тропинка была еле заметна. Натан шел позади пристально смотря в чужой затылок. 

-Но тебе тоже чего-то не хватает, ведь так? Ты такой… вечно одинокий. И девушка твоя, как и твоя новая машина — показуха для местных. Ты многого добился  и теперь все это видят. Но ты все равно одинокий человек. Так чем ты забиваешь свою пустоту? 

 Максим, конечно, тут же остановился. Было видно, как под тонкой красной майкой напряглась, выпрямилась его спина. Он медленно, по-змеиному, обернулся. 

-Натан, ты для своих лет очень умный человек, я это уже понял. Но как ты можешь такое знать и как ты вообще вздумал со мной об этом говорить? Это странно. 

-Ничего странного. –Натан все так же уверенно и спокойно смотрел в ответ.-Я не имею камня за душой и я думаю, ты тоже не из тех, кто обижается на правду. 

 Ни капли стыда или стеснения. Откуда только берется столько прямоты и трезвости суждений? Какая, однако, личность… интересная. Впрочем… Не он первый. Пусть и дальше прощупывает берега, если так уж нужно. Это неважно. 

-На правду обижаться глупо. Но это не значит, что я хочу слышать как посторонний человек рассуждает обо мне, — сухо ответил Максим. -Если у тебя есть такая сверхспособность — читать людей как открытые книги, то лучше бы тебе держать свои откровения  при себе. 

Нарвешься ведь однажды, — хотел добавить он. Но не стал.

-Я не посторонний. — Спокойно произнес Натан глядя ему прямо в глаза. 

Максим моргнул и отвернулся.

-Пойдем, — тихо сказал он.

 

Хорошо разгоревшийся костер был виден издали. Поднимаясь высоко, он пускал в розовеющее небо длинные языки и искры. 

Едва они показались на поляне, как навстречу им выскочил Игорь. Он почесывал себя пальцами за ухом и смотрел глазами большой виноватой собаки.

-Макс, я даже не знаю… Тут такое… Лешка, пока вас не было, болтал, болтал, а потом взял и ушел гулять с твоей Викой. Туда,  вдоль леса.  — Он махнул рукой, указывая направление. –А Света расстроилась совсем, вызвала машину и ушла в деревню, чтобы уехать. Так что… вот так. Не знаю, как он это… и зачем… А шашлык мы заправили, он готов.

 Игорь мялся и с тревогой смотрел на Макса, ожидая, что же тот решит. И не вздумает ли он, не дай бог, бежать за пьяным в стельку Лехой, дабы набить ему, придурку, морду. Он не знал, как правильно поступить в щекотливой ситуации, вообще отвык думать,  ведь в обычной жизни за него давно уже все решала жена.

 Наталья сидела неподалеку, на расстеленном под деревом покрывале. Она так и не искупалась, даже не разделась. Она была занята тем, что аккуратно доставала из сумок тщательно упакованные контейнеры и свертки, отгоняя собаку и одновременно покрикивая на сына, заставляя тощего пацана через силу поглощать припасенную провизию.

 Максим вздернул правую руку и прицелившись прихлопнул комара на своем левом плече. 

-Ну и хорошо, что заправили, — произнес он. -Пойдемте теперь жарить. 

***

В сумерках над лугом трещали сверчки. С характерным, едва уловимым свистом, проносились летучие мыши. Выпала роса и воздух стал почти осязаемым. Среди расставленных по кругу палаток, окруженный кирпичными стенами, тлел костер. 

Это была первая в его жизни ночевка на природе. В крохотной тонкой палатке было душно, пищал залетевший комар. Натан не слышал звуков природы. Натянув объемные наушники, он лежал на спине и выстукивал пальцами по упругим бокам надувного матраца. Он не спал. Голова его оставалась ясной и работала, глаза были закрыты. Очнулся он лишь когда Альма начала настойчиво скрестись лапами в  скользкую и тонкую стену. 

-Альм, ну ты чего?

 Пришлось гасить гаджет и ползти наружу. Оказалось, что уже глубокая ночь. Темная, неподвижная, тихая, с влажной травой, пропитанная  запахами реки, дубового леса и сырого дыма. Ему вдруг стало очень весело, таинственно и жутковато. Хорошо. Он достал из сумки фонарик, помня о крутом обрыве на котором они расположились. Нужно было проследить, чтобы неопытная молодая, и чего уж скрывать, не особо умная собака, не грохнулась с обрыва.

 Вдвоем они прошлись вдоль леса, подальше от берега. Натан шел освещая дорогу фонариком и ежась от росы, которая крупными каплями повисла на высокой, гибкой траве, а теперь мочила его голые ноги. Когда глаза привыкли к темноте, он различил и покрытый густым туманом луг и черную кромку высокого крепкого, похожего на древний замок, леса.  Выключив искусственный свет, он остановился и отыскал взглядом большую медведицу. Звезды, казалось, тянули его вверх, за собой.  И не только сейчас — а вообще. Он казался себе очень сильным. И пробуя свою силу на людях, разными способами, он понимал, что не ошибается в себе. И ему это страшно нравилось. 

 Он вернулся назад, к реке. Прошел мимо палаток, где, кажется, все давно уже спали. Тихо подзывая собаку, он осторожно спустился вниз по сырой и скользкой траве. Скинул свою мятую рубашку и спрыгнул  в воду. Вода в первый момент показалась обжигающей. Ему было смешно и щекотно. Но тут же отступило дневное знойное удушье и, через пару минут он привык, начал медленно плавать у берега, с удовольствием  вытягивая руки и ноги, разминая спину. Распластавшись на заблестевшей от желтоватого света поверхности, не ощущая своего веса, Натан глубоко дышал. Ему было комфортно в этом мире, ему было хорошо в реке. Он смотрел в черное звездное летнее небо и  едва заметно улыбался. 

 Над лугом висела половинчатая луна. Луна отражалась в глазах собаки, которая прилегла на берегу, скрестив лапы, положив на них задумчивую морду. По верхушке крутого берега прошлись тени. Кому-то тоже не спалось. Лежа в воде и таращась на берег снизу вверх, Натан догадался что это Максим и Вика. Он вел ее за руку. Их тела, бледные на темном фоне, казались тоньше и меньше чем на самом деле, чернота объедала края. Они спустились по травяному склону, на выступ, с которого днем все заходили в реку.  Он притаился, замер в воде. 

 Но Альма его выдала. Она поднялась на лапы и приветливо встретила их мокрой шерстью и шершавым языком. Вика испуганно прихватила на груди белеющее в темноте полотенце. 

-Тут кто-то есть. Да ну тебя! Холодно, жуть. Пусти!

 Вика засмеялась.  Выдернула свою руку и скользя по траве, полезла наверх. Максим не стал ее удерживать, только проводил взглядом. Потом уселся на берегу и приласкал собаку. 

-Нат, ты тут?   — позвал он спустя пару минуту. 

Натан выдал себя чавкающим плюханьем, как бобер. 

-Извини, -глухо пробормотал он. 

-Вода теплая? 

-Вполне.

 Натан побарахтался еще немного и вдруг  понял, что продрог.  Вскарабкался на берег. Пристроился рядом с Максимом на скользкой холодной траве. Луна плыла перед ними по течению, легко и мягко покачиваясь на глянцевой поверхности, улыбаясь, но не уплывая. 

-Ты думал ей понравится здесь? 

-Да… Мне же здесь нравится. Но, по-моему, я слишком много на себя беру.

Натан тихо засмеялся. Потер под носом, шмыгнул. 

 Дальше они молчали. 

 Казалось, что теплая ночь течет, как вода. Ночь неслышно бурлила, менялась, плыла. Над поверхностью реки показался белесый плотный туман, луна шмыгнула за короткое облако и показалась снова, звезды стали ярче. Теплая неподвижность атмосферы вдруг плавно стала нарушаться волнами прохладного и жаркого воздуха. Река   жила, звенела, шлепала, ухала, унося с собою мысли и чувства. Ночь проносилась слишком стремительно. 

 Максим был трезв. Спокоен. Со стороны казалось, будто он утолил всю свою жажду. Будто ничего и не хотел больше. И не было отродясь в его жизни большого города с прохладной пустой квартирой и жаркого чумного офиса с запахом кофе и горячего ксерокса. Его цели в жизни, приоритеты… Все закачалось, зашаталось, завертелось. Возникло, как детстве — ощущение легкой нереальности. Он ли это? Такой взрослый, такой самодостаточный. Или ему все это снится, как вещий, предупреждающий сон? О том, что жизнь стремительно, как эта река, уносится куда-то вниз.

 Максим усилием воли вернул себя в реальность и почувствовал привычную озабоченность.

-Света нормально добралась до дома?

-Все в порядке, — успокоил Натан. 

-Нужно было собираться так, как хотел Лешка, без посторонних. А теперь его дома ждет большой разгон. Много проблем. Мы только пьем и жалуемся друг-другу. Все как-то бестолково… — пожаловался он.

-Все так, как оно должно быть, — легко произнес Натан. –Проблемы будут всегда, но это не значит, что мы должны волноваться о них сейчас. Тем более, это не твоя, а его забота. Но вы должны были собраться этим летом.  Даже для того, чтобы просто поныть. У каждого из нас своя  реальность, но всегда есть что-то общее, сближающее разных людей. И мы сами определяем, что именно. Главное, чтобы это было всем нужно. Ведь вам это было нужно?

 Максим опустил голову и потер свою переносицу.

-Ты издеваешься?

-Нет, — удивленно ответил Натан, вскинув глядя на него через темноту. –Почему ты это сказал? Я просто разговариваю с тобой.

 -Понятно. Откуда в тебе все это берется? — Тихо и напряженно спросил Максим. –Ты вообще нормальный человек?

-Я вижу вещи такими, какими они есть, не усложняя. Если что-то нужно сделать — я беру и делаю это. Если сделать невозможно, или не нужно — то нечего и волноваться. Разве ты поступаешь не так?

-Не всегда… С таким рациональным подходом к жизни, ты далеко пойдешь. Поздравляю.

-Настолько далеко, насколько сам захочу, — сухо ответил Натан.

-Это здорово. –Лица его видно не было, но в голосе  Максима внезапно скользнула улыбка. Натан, казалось, уловил ее своей кожей. 

-Послушай., — продолжил Макс. -Когда начнешь учиться, то помни: если возникнут какие-то проблемы, или нужды — то звони и приезжай. Я всегда помогу тебе.

 Вода, расстилаясь перед ними черным полотном, поблескивала. Стало совсем тихо, замолчали и сверчки и ночные птицы. лешкин брат тоже молчал. Он сидел в паре метров, неподвижно, подтянув  к себе одну голую ногу, обхватив ее руками и положив на колено подбородок, вторая нога была опущена в воду и белая неподвижная ступня тонула в черноте. 

-Ты меня слышишь? — Негромко проговорил Максим.

-Да. — Словно нехотя отозвался тот и приподнял голову, выпрямил спину. — Хорошо. Спасибо, что беспокоишься. Но я  уже привык жить в одиночку. Я учился в колледже, жил отдельно от семьи и понимаю, что это такое. 

-Понятно. Тогда просто имей ввиду. 

-Времени будет совсем мало. С зимы я начну работать.

-Еще и работать? Где же это?

-В скорой. Мне нужны стаж и опыт.

-Понимаю. Ты уже все спланировал, я вижу, — с удовольствием протянул Максим смотря на него через темноту.

  Волосы Натана были «зализаны» водой назад и свет скользил по гладкой макушке, открывая высокий белый лоб. Лунный свет скользил по его спокойному чистому лицу. Он сидел рядом и от него казалось, разливаются по воздуху спокойствие и тепло.

-У меня было время. Я спланировал все, что касается меня самого. 

-Значит, общение с друзьями в твои планы не входит? Ты уже заранее даешь это понять.– Добавив в голос усмешки проговорил Максим. 

-Я рассчитываю только на себя. От друзей мне забота не нужна. 

-Даже так. И почему это, спрашивается?   — Спросил Максим уже шепотом.

-Потому что тебе нравятся игры, Макс, — так же шепотом ответил Натан не глядя на него. –И чтобы все было по правилам. Вот только я не согласен. Это тебе не взрослый квест с поиском сокровищ. Это самая настоящая жизнь. И нечего от нее прятаться.

-Неправда, — выдохнул Максим. –Но ты очень…

-Мне не все равно, не буду врать, — перебил Натан. -Я долго думал и много переживал. Но я еду учиться. Так что можешь оставить свои заботы при себе. Я справлюсь. 

-Я бы такого себе не пожелал… Я бы хотел знать, что получу поддержу, если будет нужно. Даже чисто теоретически… Пусть даже у тебя есть семья, но ведь ты будешь далеко от них. Я знаю, что ты идешь к своей цели.  И  восхищаюсь твоим упрямством. Я только хотел, чтобы ты повзрослел и понял…

-Я что, по-твоему, подросток? Ты что, совсем не видишь меня?! 

 Натан вскочил, развернулся и внезапно одной левой толкнул в грудь, уложив друга на лопатки. От неожиданности Максим задохнулся, глухо стукнулся затылком о мягкий травяной ковер. Спину его сковало холодом от ледяной сырой росы. Сердце глухо сжалось, сбилось с ритма, на секунду стало мало воздуха. Таблетки остались в машине, — промелькнуло у него в голове. –Думал, они здесь не понадобятся. 

 Натан склонился над ним. Максим продышался, поежился, а затем тихо рассмеялся. Продолжая лежать на спине он смотрел в ответ весело и задумчиво.

-Какой сердитый. Гордый и независимый. А я вот — нет. Ты мне сказал «показуха»? Да, так оно и есть. -Пробормотал он. –Это наше все. Так и живем. По-другому не-получается. А здесь… что мне еще остается, если ты… Такой.

-Какой?

 Натан, стоя на коленях, еще ниже склонился над ним, упершись руками в траву по обеим сторонам его тела. Но не касаясь. Только смотря, впрочем, глаз его не было видно. Только светящийся слабым лунным светом синеватый ореол волос и плавные линии белого лица. От его тела шла горячая волна, он пах мятой и дымом, и казался очень сильным.

-Роскошный человек… — едва слышно продолжил Максим по-прежнему смотря на него с улыбкой. –Я желаю тебе самого лучшего, как и вся твоя семья. Я же просто беспокоюсь, Натан, — чуть громче произнес он.

С минуту они молчали.

-Макс… Поднимайся. 

 Он подал ему руки и Максим схватился за них, приподнялся с травы. Ладони у обоих были горячие.

-Пойдем в воду. Ты же помнишь, там, ниже по течению, есть еще один песчаный пляж? Мы сейчас медленно поплывем туда. И поговорим. Здесь не место.

-Вот значит как… Ты уверен? 

-Давай.

 Они  не спеша и молча вошли в воду, немного пообвыклись и остановились там, где глубина была по грудь. Вода была черной и слегка искрилась. Виднелись чуть белеющие песчаные берега и рваная кромка леса над головой. 

-Дух захватывает…

Натан в ответ нащупал под водой и  схватил Максима за руку, повыше запястья. 

-Не утонешь ты. Держись, если страшно. Можешь держаться за меня. Я сильный. Если будет надо — вытащу из воды. 

-Да подожди же ты! У меня сердце колотится… то ли от холода… — упирался Максим борясь с накатившим головокружением. Нервная тахикардия его все усиливалась.

-У меня как будто сердца нет… — пробормотал в ответ Натан. — Даже колени, и те трясутся. Когда ты рядом. А ведь по мне не скажешь, да? Я ведь тоже мастер показухи, Максим. Не ты один.  Ну, давай уже. Плыви рядом. 

 И он уверенно рассекая воду обнаженной грудью потащил его на глубину, туда где начиналось самое течение, между берегами, лесом и звездами.

***

 Максим был в одной команде с протрезвевшим к утру Алексеем. Девушки в лес не пошли, поэтому мужики продирались сами, щурясь от до боли в глазах ярких солнечные пятен на стволах деревьев и от острых бликов на густом подлеске, боясь упустить из виду цепь оранжевых ленточек. 

-Вообще, в какую сумму обошлась эта игра?   — Алексей хмуро бил себя по плечам и лопаткам веткой с увядшими и истрепанными кленовыми листьями. Комарье, привлеченное запахом вчерашнего алкоголя, атаковало его всерьез. 

-Да разве это важно? Ведь у тебя сейчас отпуск.

-Нужно расслабиться, ты прав. Хотя как? …Отец так  не позвонил вчера. Светка трубку не берет. Зараза… Уже и выпить лишнего мне нельзя. Представь себе? Ну что я сделал-то такого? Как будто она меня не знает. Я же люблю ее. А как выпью — дурной становлюсь — это да. Одна только маленькая слабость у человека. Неужели так трудно понять?

-Сделай одолжение, заткнись, — устало выдохнул Максим. 

-Ээх… — промямлил пристыженный Алексей.

Тишину спокойного, пахнущего дубами леса, нарушил вопль. Хриплый, басовитый, матерный. Казалось, даже листья на ветках вздрогнули. Орал Игорь. 

Алексей с Максимом тут же бросились в ту сторону, откуда донесся крик. Первым увидели Игоря. 

-Что?!

-Шершни, с*ка!

 У Игоря было перекошенное и красное, как у гипертоника, лицо.

-Откуда? — только и успел спросить Алексей. –Где брат?

-Пнул гнилое дерево и посыпались как дождь. Их там еб*ая туча!

 Из подлеска выскочил Натан. Этот, в отличие от Игоря, при беге давился и воздухом и смехом. Крепкие ноги белели из-под коротких шорт, он высоко поднимал колени, чтобы не споткнуться. 

 Максим застыл, ощущая каменную тяжесть в груди. Виновен. Он ведь такой же. Как будто Натану снова тринадцать  и он повсюду ходит за ними следом, не отставая. Молчаливый, умный паренек с пронзительными серыми глазами.  Но этот человек, плывший рядом с ним вчера в холодной черной воде — уже другой. Смелый, понимающий.  А затем говоривший, говоривший без остановки.  Все-таки сумевший заслонить собою… Все!

-Что ты так смотришь на него? Давайте уже, уходим отсюда! — Дернул его за плечо Игорь. И тут же скрылся в листьях вслед за Алексеем.

 Максим остался стоять на  месте. Натан приблизился и вытер свой лоб тыльной стороной руки.

-Не покусали? — быстро спросил Максим. –Шершни.

-Да они сами в шоке. Игорь — дурак. Стой, Макс, подожди…

 Натан проследил взглядом путь, по которому ушли остальные. Игорь и Алексей уже скрылись за деревьями.

-Иди вперед, — произнес Макс строго и твердо глянув на него. –Здесь не то место.

-Сейчас… Только ты не волнуйся.  -Натан стоял прямо и серьезно глядел в ответ. Руки его вдруг оказались сжаты в кулаки. –Дальше мы с тобой пойдем вместе.  

-Хорошо. Как скажешь, — тихо ответил Максим.

 Они не спеша направились к тропинке. Странное это было ощущение. Ощущение времени. Как будто в прошлое ушло что-то хорошее, родное, привычное, а взамен явилось другое — зрелое, сильное, но от этого не менее желанное. 

                                                                                                                           Валери Нортон 2021 г.

 

Вам понравилось? 37

Рекомендуем:

Июнь

Птичка

Римские каникулы

Намекни мне, напомни

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

2 комментария

+
6
Аделоида Кондратьевна Офлайн 17 февраля 2021 03:00
Как удаётся автору написать так, что начинаешь ощущать и духоту летнего дня, и вечернюю прохладу, запах леса, воды, видеть солнечные блики, длинные вечерние тени? Эта удивительная способность полностью погружать в атмосферу происходящего меня восхищает.
Огромное спасибо Валери Нортон за прекрасный рассказ.
+
0
Иво Офлайн 17 февраля 2021 14:26
Непростой рассказ - скорее, о жизни, потому что гей-тема явно не проступает.
Валери вообще мастер описаний природы.
Понравилось.
Наверх