Стокриновые сны

-От кого тебе нужна защита? – Алекс смотрел на меня бездонными зелеными глазами, в самой глубине которых разгоралось изумрудное пламя. – Кто представляет для тебя опасность?

- Я сам, - ответил я и поразился своим словам. Такое можно было сказать только во сне. Иначе я ответил бы: «вирус» или «ВИЧ-инфекция».

-Почему? – спросил юноша. Его глаза не отпускали меня.

- Потому что я боюсь любви. Я могу выжить, только если стану жестоким. Мир жесток.

Он протянул руку и дотронулся теплыми пальцами до моего лба.

- Бедный потерянный мальчик, - с глубокой, искренней печалью пропел он. – Клади голову мне на колени. Тебе нужно отдохнуть.

Я вытянулся на траве и опустил голову ему на колени, как он и просил.

Алекс положил мне на лоб ладонь и тихо запел песенку на языке таком мелодичном, что он показался мне не земным, а рожденным в другом, милосердном и гармоничном мире.

Я уснул во сне и очнулся за несколько минут до звонка будильника.

Ничего себе, побочные эффекты!

- Понимаешь, мы так всего много видим, когда бодрствуем, - растолковывал мне сведущий в таких вопросах коллега, которого я спросил о происхождении необычно ярких образов в снах, не упоминая, конечно же, что принимал лекарство с побочными эффектами и опустив фигуру Алекса, - что из фрагментов нашей реальности сознание может сконструировать что угодно. Фильмы, телепередачи, фотографии, тысячи образов. Сам подумай!

Да. Конечно же, я мог бы объяснить происхождение Замка, причудливую игру цветов вокруг него, мог бы найти объяснение прекрасному юноше. Но эти сны что-то меняли во мне, что-то очень, очень глубокое.
Когда я увидел Алекса в третий раз, он поднялся мне навстречу.

- Женя, я покажу тебе Замок, - сказал он. – Пойдем.

Он взял меня за руку, и мы направились к громаде Замка.

В этот раз в мире моих снов появился нежный ветерок. Были и другие перемены – у крепостных стен появились кусты, усыпанные крошечными белыми цветами, от которых исходил нежный, сладкий аромат. Лун в небе по-прежнему был три, но появилось Солнце. Мой призрачный друг был в новом костюме – изумрудных шароварах и легкой белой рубашке, свободно распахнутой на груди. Мы оба были босы.

Когда мы подошли к колоссальным воротам, створки медленно распахнулись, и перед нами открылся огромный внутренний двор, выложенный разноцветными каменными плитами. Мы прошли через него и вступили в зал, такой огромный, что я с трудом видел противоположную стену.

- Это Мираблис, - гордо сказал Алекс. – В Мираблис может попасть только тот, кого привожу я сам.

- Но здесь можно потеряться! – вскричал я.

-О, нет, никогда, - мелодично рассмеялся мой друг. – В Замке, чтобы куда-то попасть, тебе нужно решить, в какой комнате ты хочешь оказаться. Тогда Замок сам откроет перед тобой нужные двери. Я создал его так, чтобы заблудиться было невозможно.

Он положил руку мне на плечо.

- Где бы ты хотел сейчас очутиться?

- В бассейне, - улыбнулся я. – Я давно не плавал.

Справа от нас тут же распахнулась высокая дверь, сплошь покрытая затейливой резьбой.
Мы вошли внутрь и очутились перед огромным бассейном с кристально-чистой голубой водой. У кромки воды стояли две низкие кушетки, очень удобные даже на вид, и столик с кувшином какого-то напитка медового цвета и двумя бокалами. Стены этого зала были сплошь расписаны причудливыми изображениями, совершенно для мены незнакомыми. Я не мог понять, видел ли на них животных, или обитателей неведомых мне морей, или мыслящих существ или растения. Тем не менее, я чувствовал гармонию и покой.

Мой друг легко снял рубашку. У него было прекрасное, совершенное тело. Казалось, Алекс, грациозный и сильный, послужил моделью всем скульпторам моего мира, ваявшим грациозных и в то же время сильных юношей.

Я сообразил, что раздеться предстоит и мне. Тут я впервые понял, что в моих снах я всегда в джинсах и свитере. Теперь мне предстояло разоблачиться перед этим воплощением расцветающей мужской красоты. Я постарался проснуться, но не смог. Мне стало стыдно за свое порядком отощавшее тело. Почему я перестал заниматься в спортивном зале?!

Алекс сбросил шаровары. Я непроизвольно взглянул на него ниже пояса. Был ли он порождением моего сознания, раскрепощенного Стокрином, или действительно существовал в этой причудливой реальности, но мужской силы ему было не занимать.

Я суетливо разделся и вошел в воду. Меня охватило блаженство, и, забыв о своих переживаниях, я поплыл, наслаждаясь каждым движением.

Мы вволю наплавались, а затем я выбрался из воды и рухнул на кушетку, чувствуя, как стремительно бьется мое сердце.

Алекс присел рядом со мной, поднес к моим губам бокал с медовой водой, дал мне напиться, а потом лег рядом со мной. Я обнял его.

И тут я вспомнил про ВИЧ. Вот так, во сне, поглаживая по спине свою прекрасную фантазию, чувствуя, как мы оба готовимся к ласкам, я вспомнил про ВИЧ.

- У меня ВИЧ, - глухо сказал я.

Мой сон должен был рассеяться, а я – очнуться дома, в одинокой холодной постели.

-Я знаю, - ответил Алекс. – Что ты сейчас чувствуешь?

- Стыд, - ответил я. – Злость на самого себя. Отвращение.

- Но почему?!

- Потому что я ничтожество. Изгой. Выродок. Ошибка природы. А ВИЧ – наказание за мои грехи.
Алекс приподнялся на локте. Его глаза на миг стали синими, потом в них заполыхало зеленое пламя. Он нежно погладил меня по груди.

- Твои слова – не твои. Ты повторяешь их за теми, кто не верит в мудрость и величие Того, Кто Нас Создал. Ты, как и я – Его творения. Мы нужны Ему, потому что так Творец познает себя. Слышишь? Ты прекрасен. Здесь, в Мираблисе, не действуют законы того, что вы на земле называете кармой. Ты очищаешься от нее, проходя через Туман. Я в безопасности, не волнуйся.

Мы поцеловались.