Крутые Пупсы

Привёл он своего друга под тот самый кустик, велел стать на коленки около себя, сам же опустился на колени напротив. Без лишних объяснений мальчишка взял ладонь друга, приспустил свои трусы и сунул Никитину ладошку туда. И уже здесь он, почему-то совершенно не стесняясь, смотрел ему в лицо. Никита же чувствовал, что сгорает со стыда, и вот сейчас ему точно не до шуток. Он был жутко сосредоточен, в отличие от своего друга.

- И чё? Чё мне с этим делать-то? – пыхтел Никита, морща лоб и сводя брови.

- Потрогай! – осмелевший Ванька расставил ноги пошире. - Яйца тоже!

- Тоже мне, командир нашёлся, - бубнил Никита, но трогал, как его просили. – Но вообще-то ты прикольный.

- Блин, я балдю! – растянул губы в улыбке Ванька.

- Даже не сомневаюсь! – фыркнул Никита.

- А теперь сделай, как себе делаешь...- наставлял довольный парнишка.

- Не выдумывай! - тут же взвизгнул Никита. - Ничего такого я себе не делаю!

- Ой ли!

- И только попробуй кому-то сказать! Прибью! - тут же пригрозил он. Всё, на что его хватало - это угрозы и жуткое сопение.

- Вот сейчас побегу на радио городское!

- Отловлю и закопаю! – добавил сосредоточенный Никита, но всё продолжал одной рукой трогать друга ниже пупка, а свободной - кулак показывать в знак подтверждения угроз.

- Никогда себе такого не делал? – вроде как искренне удивился Ванька. – Совсем?

- Не твоё дело, умник, - серьёзно и с нахмуренным лбом прогундосил Никита и всё продолжал трогать стоящий торчком приборчик друга, а второй держать его за яички.

- Ну, сейчас как раз моё, - снова разулыбался мальчишка. Он явно наглел, видя, как друг стремается. - Мне тебя учить, или сам сообразишь?

- Ну, ты у нас учёный, вот и учи, - хмыкнул Никита.

- И научу, - по-простецки ответил Ванька. Он обхватил чужой рукой свой стояк и начал неспешно надрачивать. - Вот так делай... Можно чуть крепче и быстрее, только не перестарайся…

И Никита делал. И как только друг от всего этого начал сопеть, он расслабился, начал чуть улыбаться, но, скорее, от удивления, чем от собственного удовольствия. Он снова почувствовал себя старшим и более опытным. Пусть и всего на пару месяцев.

- А почему не перестараться-то? – невинно поинтересовался он у Ваньки. - Ты не хочешь, чтобы закончилось?

- Ну, на всякий случай, - сглотнув, ответил паренёк и снова приоткрыл глаза, глянув на друга. - Вещь ценная, чтобы ты не забывал.

Потом он остановил Никиту, перехватив запястье, попросил разжать ладонь и похлопал по ней своим стояком. Затем довольно ловко залупил головку и смазал выступившую смазку ему на руку.

- Это чтобы не на сухую... - шёпотом объяснил он, водя по раскрытой ладошке друга несколько дольше, чем необходимо.

- Ты как будто всю жизнь этим занимаешься, - искренне восхитился Никита и сглотнул довольно громко, да так, что аж головой кивнул, но раскрытую ладонь продолжал держать так, как велел друг. Про его выпученные в этот момент глаза и стекающую с уголка рта слюну можно и не упоминать. Всё это было лишь ещё одним подтверждением, что самому Никите происходящее явно было интересно и приятно.

- А теперь снова сожми! – потребовал Ванька слегка осипшим голосом и ухватился за плечи друга.

- Ага! – тут же кивнул тот головой и послушно сжал.

У Ваньки было победоносное выражение лица, ему было безумно кайфово командовать Никиткой, впечатление на него производить. Именно поэтому он придержал кулак товарища и сам начал толкаться в него.

- Вот ты мелкий за*ранец, - хмыкнул Никита, но не отдёрнул руку.

- Ага, - довольно подтвердил Ванька.

- Напомни-ка мне - сколько годков тебе, мальчик? – издевательски подначил Никита.

- Ну... четырнадцать.

- Ври больше! Ты младше меня! – начал лыбиться Никита. – И вообще! Не отвлекайся, мальчик!

Ванька криво улыбнулся, но всё продолжал тыкаться своей сарделькой в кулак Никитки.

- Классно! – выдохнул Ванька

- Гадский ты паршивец, - снова обозвал Никитка друга.

- Ага, ругайся, а я буду пока натягивать тебя в кулачок.

- Вот ты *укин сын!

Но Ванька уже не реагировал на все обзывательства, он свободной рукой обхватил друга за шею, притянул к себе и шепнул практически в губы: «Поцелуй меня...»

- Что, сейчас? – почему-то удивился Никита. - И держать, и целовать?

- Если ты это сделаешь - я точно кончу…

- Тогда хорошо, я попробую, - очень серьёзно пообещал Никита и поцеловал. Как умел. Кусаясь и делая немного больно. Но от души.

Ванька обкончался... Моментально… Со стоном…

Никита в этот момент оторвался от неумелого поцелуя - очень уж захотелось ему посмотреть, что там, внизу, чем окончательно доконал разомлевшего и чуть подрагивающего Ваньку. Тот растягивал улыбку до боли в щеках, а Никита всё продолжал пялиться вниз и сжимать друга за обмякший прибор.

- Пусти уже! – потребовал Ванька и тут же предложил: - Пошли ещё раз искупаемся!

- Да? Думаешь, уже? Больше не нужно? – как-то с сомнением переспросил Никитка, но потом согласился: - Ну, купаться так купаться!

- А ты чё? Ещё хочешь?!

- Ещё??? Нет, но.... просто подумал, что нужно ещё чуть подержать, - наивно сознался Никитка.

- Ну, думаю, достаточно пожать и поблагодарить!

- Ага! Благодарю, ваше высочество! – дурашливо ответил Никита и смешно присел в реверансе.

- Можешь поцеловать мою руку, - включился в игру Ванька.

- А может, колено? – заржал уже откровенно Никита.

- Или ухо!

- Или пятки!

- Или пи*иську!

- Дурак, - после паузы хмыкнул Никита и, развернувшись, гордо понёс свою запачканную руку к воде, продолжая улыбаться.

- Ну, попозже можно будет... – небрежно заметил вслед удаляющемуся другу Ванька.

- Дули с две! – засмеялся тот и пустился по берегу к воде, подпрыгивая на ходу и размахивая руками. – Догоняй меня, хлюпик!

- За хлюпика ответишь, пупс!

На рассвете мальчишки засобирались домой. Рыбалка получилась знатная. Они сумели наловить с десяток окуньков и пару плотвичек, весело провели время и даже кое-что новое попробовали. После произошедшего вечером они больше не возвращались к этому, как-то неловко было обсуждать, но сидеть бок о бок или класть голову на колени другу, чтобы подремать, было приятно.

Когда они вышли на поселковую дорогу как раз возле полуразрушенной автобусной остановки, неся на леске свой улов, удочки на плече и скрученное в шар одеяло подмышкой, то увидели едущую в направлении посёлка машину. Она мигнула пацанам фарами, и они остановились, чтобы пропустить, но водитель притормозил.

- Эй, пупсы, что за деревня?! – мужик в кепке и с сигаретой в зубах высунулся в окошко. Оттуда же с рёвом вырвалась какая-то музыка, которую он сам же и пытался перекричать.

- Крутые пупсы, - нахмурившись, буркнул Никита.

- Ой-ой, какие мы важные! – хрипло рассмеялся дядька. – Аксёновка-то далеко? А то сбился с дороги!

- Вам назад! – выкрикнул Ванька и поднял руку с уловом, показывая маршрут. – Там, на перекрёстке, вам на горку нужно. Когда сады начнутся, вот там и свернёте.

- Ох, ё-моё! Ну ладно, босота! – попрощался водитель и шумно, с грохотом развернулся у остановки, подняв столб пыли…

***

Никита сбавил скорость, съезжая с трассы на второстепенную дорогу. Тут покрытие было неважным, так что пришлось притормаживать машину на выбоинах. Он много лет сюда не ездил, с тех самых времён как тётка во второй раз вышла замуж и переехала с новым мужем в район. Мама за сестру очень радовалась, а вот Никите было грустно. У него тогда тут друг остался…

Доехав до развилки, Никита снова притормозил и улыбнулся новому знаку – белоснежно-блестящий, с чёрной каёмкой по краю и чёткими буквами: «Крутые Пупсы». Из юности он не припоминал этого знака, за те пару лет, что приезжал отдыхать сюда, указатель на въезде в посёлок вечно был или покорёжен местными сорванцами, или с обшарпанной краской, когда можно было прочитать лишь что-то из разряда «…ты…псы». Вместо когда-то полуразрушенной кирпичной остановки сейчас тут стоял металлический навес с деревянными лавочками и небольшим киоском, в витрине которого яркими рядами виднелись пакеты со всякой всячиной и строгие коробочки сигарет. Рядом с киоском находился торговый холодильник с напитками, который по старой традиции деревенских жителей был прикован цепью к углу киоска. А чтобы не стырили! Рядом, под лавкой, лежала большая рыжая псина и лениво подёргивала хвостом, отгоняя мух.

Никита выключил зажигание и открыл дверцу авто. Выйдя, он перешёл дорогу и направился в сторону киоска. Собака тут же взбодрилась, приветливо начав махать хвостом-метёлкой. Ознакомившись с нехитрым ассортиментом провинциального магазинчика, Никита купил большую коробку в целлофане со сладостями и бутылку с надписью «Золотой ключик». Это, конечно же, не та газировка, какую продавали в его детстве, но всё же название вызвало ностальгию.

Сам посёлок, судя по всему, так и остался не очень богатым. Даже дороги тут были как будто из Никиткиного детства, сплошь рытвины и острова асфальта, кое-где гравий или отсев, но зато природа по-прежнему радовала глаз. Вся улица утопала в зелени, и даже разнокалиберные яркие заборчики как будто соревновались с деревьями в нарядности. Тут не было новомодных бетонных заборов или каменных стен вокруг домов. Местные нувориши максимум на что сподвиглись, так это на резную деревянную вывеску «Лесоохотничье хозяйство п. Крутые Пупсы». Её Никита увидел ещё на подъезде к посёлку, а это значило, что лес и речка здесь остались по-прежнему чистейшими, а зверья тут всё также много.

Оставив машину на обочине дороги, прямо напротив киоска, Никита спустился в овражек и пошел по заросшему берегу, неся с собой под мышкой купленную провизию. К вечеру небо начало набирать яркость цветов – от фиолетово-голубого до малиново-розового над горизонтом. Словно кто-то макнул широкую плоскую кисть сразу в несколько красок, а потом провел линию на границе неба и земли.

Пройдя вдоль кромки воды по вытоптанной в траве дорожке с сотню метров, Никита вышел к старым ивам и там, на фоне спокойной воды и заходящегося заревом неба увидел чуть ссутулившуюся спину. Пугать рыбака не хотелось, поэтому Никита не спеша начал пробираться к бережку и, когда оставалась пара шагов, поинтересовался тихим голосом: «Клюёт?»

- Неа, - ответили ему, и снова на берегу воцарилась блаженная тишина.

Где-то чирикали птицы, из посёлка донеслось мычание коровы, а возле берега хлюпнула вода.

- Рыба? – почти шепотом спросил Никита.

- Лягушка, - ответили ему.

Снова тишина. Поплавок в нескольких метрах от берега еле заметно покачивался на водной глади, а ветер колыхал длинные ветви старых ив, расчерчивая ими замысловатые узоры поверх воды.

- А я зефир принёс, - он присел на корточки рядом с рыбаком, протянул упаковку и шелестнул целлофаном. В прозрачном окошке были видны круглые купола волнистого лакомства, лежащего в ячейках картонной коробки. Но Никита решил уточнить: – Белые и розовые.

- Розовые – это хорошо…

- А ещё – бурика, - и протянул зажатую в руке бутыль со сладкой водой. В детстве многие мальчишки называли «Золотой ключик» по имени самого обладателя этого предмета, то есть Буратино. Так и пошло название самой газировки.

- Угу…

Где-то далеко залаяла собака, и ей в тон тут же ответила ещё парочка. Скорее всего, где-то по улице посёлка проехал велосипедист, по крайней мере, именно на них у собак была такая реакция. Это ночью они могли облаять любого, кто двигался в темноте, а вот днем реагировали только на мелькание велосипедных спиц.

- Спина не печёт? Ты подгорел, - поинтересовался Никита, чуть отклонившись назад и рассматривая покрасневшую спину рыбака.

- Зато не сырой, - философски заметил рыбак.

- Это уж точно…

Прошло ещё минут пять тишины и созерцания водной глади. Рыбалка была очень неспешной, но двое сидящих на берегу, казалось, никуда и не спешили.

- Хочешь, останемся сегодня в ночную?

- А работа?

- Так всё, отработал уже. Даже мобильный отключил, - в доказательство своих слова Никита поднялся на ноги и вытянул из кармана брюк свой телефон. Потом опять присел на корточки и протянул руку экраном к рыбаку.

Ещё одна «рекламная пауза» была взята природой. Люди молчали, листья на иве еле слышно шелестели, изредка что-то хлюпало над водой. Где-то в высокой траве проснулся сверчок и сразу же начал выводить свои стрекочущие рулады.

- Спасибо за записку. Мне всё равно было приятно её читать, даже несмотря на то, что ты сердился на меня, когда её писал, - не поворачивая головы, Никита продолжал общаться с рыбаком. – Мне, правда, очень жаль, что пришлось ломать наши планы на выходные. Но ведь сейчас мы здесь? Так, может, всё же…

- А помнишь, чем мы тут занимались тем летом? – вдруг спросил рыбак и поднялся на ноги, оставив удочку лежать на кронштейне-подставке.

- А ты напомни, Ванька, - улыбнулся Никита и тоже встал на ноги. – А ещё лучше – покажи!

Они оба рассмеялись довольно громко, наплевав на прикормленную рыбу, на удивительно тихий берег и стыдливо краснеющее закатное солнце. Сегодня всё было не так, как тем летом, когда два друга ради спортивного интереса рискнули попробовать говорить то, что в голове, рискнули попробовать делать то, чего хотели их тела. Им обоим тогда было едва ли по четырнадцать, и удочки совсем простенькие, они думали, что это приключение, а оказалось, что начало серьёзного и очень важного. Тогда они договаривались заранее о прогулке, а теперь, не сговариваясь, могли в точности сделать то, что ожидает от него другой. Раньше их общение ограничивалось рамками школьных каникул, а теперь их отношения были совершенно безлимитными и растянулись на долгие годы. Единственное, что делало схожим этот день лета с тем, так это их искренняя заинтересованность друг в друге, желание быть вместе и не разлучаться, а ещё – зефир и бутылка газировки, которые и в то время Никита частенько привозил в посёлок, приезжая к своему другу.

- Почему я тебе всё прощаю? – Ванька жевал розовый зефир и смотрел на воду, упираясь боком в Никиту, который обнимал его за плечи.

- Любишь, может? – попытался пошутить Никитка и тут же получил тычок в бедро.

- Сомневаешься? Тогда объясни мне, почему я до сих пор живу с тобой?

- Наверное, потому что мы не хотим больше разлучаться.

- Ну да, после того как мы потерялись, я даже не представлял, где искать тебя, и вообще – кто бы мне разрешил уехать в город?

- Ты же знаешь, я сам тогда метался по городской квартире, когда мне сообщили, что в посёлок больше не вернусь, зато могу поехать на свадьбу маминой сестры. Кто ж знал, что она съедет отсюда, и у меня больше не будет возможности повидаться с тобой?

- Но ведь нашлись? – Ваня облизал пальцы от сладости и повернулся к Никите. – Знаешь, а я рад, что мы всё же вернулись сюда. Пусть и через столько лет. И рыбалка вовсе ни при чём. Мне хотелось снова почувствовать себя тем мальчишкой, который вдруг понял, что жизнь-то штука здоровская!

- Мы забываем, да? Не успеваем жить? – с пониманием кивнул Никита. – Плюём на отдых, чтобы заработать на него же. Крадём время у любимых, чтобы сделать им же сюрприз.

- А ведь всё так просто! Хочешь быть с человеком – будь! Не нужно убегать, чтобы потом эффектно появиться.

- Не убегу, - заверил Никита и привлёк к себе своего любимого мужчину, с которым прожил уже столько лет, но по-прежнему чувственно вздрагивал при его появлении, всё также млел от признаний и всё также хотел для него сотворить хоть маленькое, но чудо, как вот это возвращение в юность.

- Значит, мы всё ещё те же пупсы? – с детской бравадой спросил Ванька.

- Крутые пупсы! – заверил Никита и прижал к себе самого крутого на свете парня, который таким для него и останется навсегда.

- Тогда… - прошептал на ухо Ваня, и Никита замер. – Раздевайся!

- Ты серьёзно? – засмеялся Никита, отпрянув от друга, но всё ещё продолжая удерживать того кольцом рук за пояс. – Ты хочешь…

- Агааа… - протянул Ваня, хитро прищурив один глаз.

- Да ладно! – восхитился Никита и рывком стянул свою футболку через голову. – А как же рыбалка?

- У нас времени до утра - о-го-го!

- Значит… - вкрадчиво начал Никита, но потом замолчал, продолжая поедать своего любимого мужчину глазами.

- Да!

- Мы будем…

- Купаться!!! – взвизгнул с дикой радостью Ваня и, резко склонившись, перевалил себе через плечо Никиту, который всё ещё оставался в штанах.

Через пару секунд они оба уже падали с берега в воду, разгоняя кругами волны и редких рыб. Им было чертовски здорово! И, действительно, не важно, что остаётся там, за стенами нашего счастья, когда здесь, внутри, вы по-прежнему те же дети, которые верят, что свой собственный мир можно запросто сохранить, достаточно лишь нарисовать его на бумаге или просто загадать желание на ночь.