Подарок

Мужчина внезапно остановился возле стеклянной витрины с сокровищами Марика, замер буквально на несколько секунд. А потом подался вперед: резко, дергано. Неаккуратно распахнул хрупкую стеклянную дверцу.
- Бл**ская хромоножка, - зарычал мужчина, хватая последнюю лебединую песню Марика.
Здесь Марик не выдержал. Эльф эльфом, качок качком, а трогать его прелесть никому не позволено. А если что случится с ней? И отважно кинулся на врага, превосходившего его по всем параметрам: и по объему, и по массе, и по симпатичности (последнее, сформировалось у него в голове совершенно самостоятельно, сложилось в мысль и закралось в разум), так вот, кинулся и сам не понял, как оказался прижат к телу, а рука заломлена кривой загогулиной за спину. Больно. Мужчина немного поднажал на руку, изгибая несчастного Марика в дугу. Еле уловимый запах мелисы защекотал ноздри.
-Тшш, Малой, не шебурши, ты знаешь что это такое? – в свободной от Марика руке он держал Багряного эльфа.
- Да, разумеется, у меня и чек и сертификат - все есть. – Марик постарался отстраниться от него, но получилось совсем откровенно потереться. Тут возник конфликт интересов: или прижаться неприлично бедрами, но зато от носа он будет подальше или спасать нижнее достоинство, но тогда носами можно стукнуться. Неловко.
- И что это? – А мужчина похоже не беспокоили подобные пустяки.
- Багряный зимний эльф из Дании. Предположительно начало ХХ века, ручная работа, цена 589 евро, скинули до 570. Дорого, но меня оправдывает то, что это, между прочим, ручная работа и качество дерева, посмотрите, нет вы повнимательней взгляните, там даже клеймо автора сохра..
- Захлопнись, какой к херам багряный эльф, да еще и зимний. Это аркан, младший аркан, поздравляю Марик Чиж, ты поймал эльфа. Как ты интересно это старье заставил работать? Обряд что ли какой эльфо-фанатский проводил?
- Спятили, да? – Марику стало все равно прижимается он к мужчине или нет.
- Что ты, гаденыш, с этим бацилльным уродцем делал? – зарычал мужчина, погружая Марика в аромат жасмина.
- Да отвяжитесь от меня! – Марик поерзал в сильных руках. – Натер его воском, специальным на жировой основе. Дал ему впитаться, отшлифовал фланелькой и все. Все! Поставил на полку. Больше ничего я с ним не делал. Опустите меня.
Марика освободили из захвата так неожиданно, что он даже потерял равновесие. Апельсин и шоколад – ароматы просто затопили комнату.
- Все, к чертям все, - заорал Марик.- Какого здесь происходит. Кто вы вообще такой? Залезли ко мне в дом, расхаживаете по нему как по собственному, хватаете мои вещи, да еще вешаете мне лапшу на уши. Убирайтесь, или я вызываю милицию.
- Отставить истерику! – Гаркнули командным голосом.
– Пожалуйста. – Марик устало опустился на диван, в отчаянии схватился за голову. – Пожалуйста. Кто вы? Что вам надо?
- Так, давай по порядку. Я – зимний эльф, вернее я не он, но сейчас я на контракте и формально я – он.
- То есть Вы не эльф? – Марик в надежде посмотрел на него.
- Цыпа, не напрягай, я – эльф, просто не совсем зимний. Ты представь одна ночь в году и вас, придурков верующих по домам целая туева куча. Смогут зимние эльфы с этим справиться? Цыпа, ты Цыпа, пораскинь мозгами своей хорошенькой головы: одна ночь, немного зимних эльфов и вас … В общем, Carpe diem (1) Наступает пора новогоднего чеса. Заключаешь контракт на одну Рождественскую ночь, а кушаешь потом целый год. Штучкам-дрючкам их зимне-рождественским не обучен, да и по другой части я. Так что униформа за их счет, хреновая, надо сказать, форма у них.
Мужчина стянул колпак и кинул его до кучи к куртке и планшету.
- Плюс всякие амулеты. Вот видишь. – И он достал из кармана массивный металлический кулон: круглый, со сложным вензелем внутри, и помаячил перед носом Марика. – Активизируешь и временной фактор перестает доставлять неудобства. Ты у меня последний по этой улице, еще два квартала и свободен.
- То есть, все это время подарки доставляли такие как Вы? – Марик вдруг испугался, что все, во что он так преданно верил все эти годы, по факту окажется здоровым мускулистым мужиком с ежиком светлых волос, в потертых джинсах и со связкой армейских жетонов на крупной шее.
- Что значит, такие как я? – Эльф расправил плечи, отчего стал еще мощнее, хотя казалось куда больше-то. – Что это за расовые предрассудки. Зимние конечно поизящней будут, но какая разница, кто доставит тебе этот подарок. Важен результат. Это работа, обыкновенная работа: нервная, суетная и неплохо оплачиваемая, хотя эти скупердяи могли бы и прибавить, кризис – все дорожает. Я еще, кстати, за Вранглер не расплатился.
– Это те, которые джинсы? – мрачно спросил Марик.
- Остроумно. Это те, которые на колесах. Три ляма почти. Апгрейты там всякие, прокачка по самое не балуй.
Марик скисал на глазах, превращаясь в качественный кефир. Еще больше скукожился на своем диване. Захотелось плакать.
- Ну не расстраивайся ты так. – Мужчина присел на корточки напротив Марика и положил ладони на его колени. –Ты что, реветь собрался? Цыпа, я не переношу, когда рыдают женщины и дети. Первых, я не переношу в общем и целом, а детей, только в общем. Становлюсь совсем неадекватным. – Мужчина захватил крепко его подбородок, заставил поднять голову и взглянуть в глаза. Ваниль и яблоко – затревожили Марика. Зеленые как молодая листва, прозрачные словно драгоценные бриллианты самой чистой воды с чуть-чуть вытянутым зрачком глаза цапнули его крепко-накрепко, привязали к себе, загипнотизировали, вытягивая потихонечку из страха, обиды и разочарования. Марик решил закрепить терапевтический эффект правильным дыханием.
- Ты что засопел малой? Возбудился никак? – Усмехнулся мужчина и отпустил Марика на волю. - Так ты это, только скажи, время у нас еще есть.
- А сколько? Я хочу сказать, когда это закончится? – Такой поворот Марику не понравился.
Мужчина подошел к витрине, с минуту покрутил в руках Багряного эльфа и, вернув его на место, уже аккуратно прикрыл дверцу.
- Чудная коллекция. – Мужчина повернулся к Марику и улыбнулся, но не как прежде, в оскале, а как-то хитро. – Думаю еще пару часов и аркан иссякнет. Отпустит и меня, и тебя, и амулет этот, будь оно неладен. И все, Цыпа, будет как прежде.
Не будет, подумал про себя Марик. Никогда как прежде уже не будет. Он встал, подошел к окну, где словно в янтаре увязла ночь. Свет, снежинки, тени, время, все замерло по воле повелителей волшебной ночи. Марик почувствовал как мужчина подошел близко-близко, все тело Марика ощутило тепло, непривычную волну спокойствия, даже умиротворения, наверное, Марик не был уверен, но точно знал, что ему уже не страшно. Тяжелая рука легла на плечо, а другая уперлась в окно, пальцы длинные аристократические отбили ритм. Крепкое запястье с массивными часами оказалось совсем близко и Марик с трудом оторвал от него взгляд. Цветущая липа туманила голову.
- Дей Галвин, Цыпа, меня зовут Дей. – Марик откинул голову назад и получилось естественно пристроить ее на груди мужчины, как так и надо.
- Марик Чиж.
- Ну вот и познакомились. – Дей помолчал немного, а потом выдал:
- Зимние эльфы конечно те еще извращенцы, ну чтобы настолько: зеленые костюмчики-помпончики, гольфы-колпачки, крылышки-реснички. Я знал, конечно, что люди склонны к девиантному поведению, но ты, Цыпа, производишь вполне себе адекватное впечатление.
Марик попытался возмущенно дернуться, ну какое там, рука уже не просто лежала на его плече, она по-хозяйски крепко прижала его к такому надежному телу. И совершенно чарующий аромат беспощадно сбивал с толку, заморачивая голову.
- Господин Галвин, у меня галлюцинации или вы пахнете?
- Это флёр Цыпа. И давай так, на «ты», мы эльфы простые, нам тут выкать не надо и никаких господинов, что это за ролевые игры. Просто Дей, понял? - Он легонько пальцами обхватил подбородок Марика и приподнял. Глаза в глаза, душа в душу. Марик даже не хотел анализировать всю двусмысленность их позы.
- Я понял Дей, тогда я - Марик, а не Цыпа? – Марик проговорил тихо, но твердо.
- Как скажешь, Цыпа.
Галвин отпустил Марика, который смог нормально вздохнуть, не подышать по-научному, а просто сделать вдох - такой сладкий, полной грудью. Находясь в руках Дея, он, казалось, не дышал. Дей прошелся по комнате и остановился возле елки, внимательно осмотрел гирлянду.
- Миленько. Электричества быть не должно, у тебя автономный генератор?
- Да. – Кивнул Марик, соображая как-бы вывернуть обратно к интересующему его вопросу.
- Флёр у меня от матери, - Дей казалось читал его мысли, - она у меня цветочная альва из Яблоневого дома, во всем остальном я в отца пошел, он из фоморов, дом Велеса.
- Почему о вас никто не знает? Почему я не знаю о вашем существовании?
- С чего вдруг не знают? Декларация о правах и независимости рас, 73 год.
- И что? Я по ней реферат писал, ни слова о вас там нет. Я докажу.
Марик подхватился и помчался в комнату матери, в которой общим собранием: мамы и бывшей жены, было принято единогласное решение разместить библиотеку. Через десяток секунд он вернулся с толстенной книгой, в которой на ходу пытался отыскать нужную страницу.
- Ага, вот она. Читай. - Марик сунул талмуд чуть не в нос Дею. Нервничал.- Статья два. Основные расы. Вот, девять официально признанных рас и вас здесь нет.
- Ты не кипишуй. Читай, что после шанселядской написано?
- И другие. Но ..
- Опять чем-то недоволен? Там открытым текстом говорится «и другие». Что еще надо. Мы и есть другие. Юристы они, знаешь ли, тоже не зря свой хлеб едят. Как в том анекдоте. Приходят два юриста в кафе, достают бутерброды. К ним подбегает официант. Господа хорошие, у нас со своими нельзя. Ну юристы переглянулись, пожали плечами, нельзя со своими так нельзя. И поменялись бутербродами. Поэтому, - Дей плюхнулся на диван, вальяжно откинулся на спинку, назидательно поднял указательный палец, - Поэтому, Цыпа, правильная интерпретация законодательства - основа юридической грамотности. Иди сюда. – Он похлопал по подушкам дивана, подзывая к себе Марика.
И Марик пошел.
Сел на ди­ван немного скованно, попытался подражать Дею: рас­слаб­ился, но­ги вы­тянул, го­лову от­ки­нул на спин­ку. Выш­ло не очень. Он снова ску­кожил­ся в при­выч­ную для не­го позу.
- Расскажи мне о себе, – попросил Марик, голову не повернул, но почувствовал всем телом, что на него пристально посмотрели.
- Что рассказать? – Марик вздрогнул от чужих пальцев, которые нежно перебирали пряди, спустились на шею, помассировали немного и снова запутались в волосах. Дергаться было глупо и Марик замер, не поняв для себя очень важного: ему нравится или он просто не связывается.
- Про детство расскажи. Про себя расскажи.
Рука исчезла, а Марик, как кот, потянулся за лаской. Рука с нежностями не вернулась, и Марик сдавил косяка на Дея. Тот задумчиво полулежал на диване, руки заложив за голову. Гипнотизировал потолок.
- Детство как детство.
Замолчал. Через несколько секунд все-таки продолжил.
- Родился я в Столице, учился, спортом занимался, да как все. Я в отца пошел - здоровый, от матери – лишь флёр, с ним одна морока, еле-еле контролировать научился. Отец у меня военным врачом был, лечил весь Совет Дану, на операции к нему записывались все партработники, из-за границы приезжали. Его застрелили в 90-е.
Марик дернулся, чтобы высказать соболезнования. Но Дей его остановил. Взъерошил волосы и приложил палец к губам. Ну совсем интимным жест получился.
- Дела давно минувших дней. Ты – лохматик, знаешь? – Марик кивнул. – Вот и хорошо, не стригись, тебе идет. Отказался он оперировать одну мразь, за это пулю в лоб получил. Куда угодно, жив был бы. У нас регенерация будь здоров. Замаешься убивать.
Дей мрачно хмыкнул и продолжил.
- Мать его любила очень. – Ухватил Марика подмышки и приволок к себе поближе, под бочок. Приобнял, чтобы удобнее было пряди то завинчивать на палец, то развинчивать. – Мы с Маком ее практически не видели потом. В Дом свой вернулась. Мак – брат мой, старший, два года разница. Он заменил мне тогда и отца, и мать. Зачем мы Яблоневому Дому, когда вылитые фоморы. Нас, кстати, в дом отца приняли, но позже, туда раньше восемнадцати лет даже соваться не стоит. Войны, мать вашу.
Ну вот, как мне четырнадцать исполнилось, Мак договорился с папиными друзьями и нас приняли в военное училище. Ну его в училище, а я в кадетский пошел. Мать к нам приезжала потом, просила вернуться. Так поздняк метаться, из таких мест просто так не отпускают. А у тебя, Цыпа, небось школа, потом институт, и все с мамой и папой?
Он кивнул и получилось, что локон больно зацепился. Марик зашипел непроизвольно. И получил успокаивающий чмок в макушку: «Прости», «Хорошо».
- Да, с мамой. Отец ушел, когда мне месяц был. Я не видел его никогда.
- Бывает, я как раньше думал: «Любовь проходит, дружба распадается. И только кровные узы нерушимы навсегда». А сейчас сомневаюсь. Ангелы знают, как все сложится - родные предать могут, а друзья жизнь отдадут.
Марик блаженно вздохнул, уж больно приятные приятности Дей делал с его головой.
- Вито Карлеоне, конечно гениальный человек, но и он ошибаться может.
- Гляжу, сицилийские традиции тебе близки.
- Сначала Марио Пьюзо, а потом Копполо формировали мое детское мировоззрение. – Марик хихикнул, вспомнив как мама отнимала книгу, а позже прятала кассеты.
- Тогда вопрос не в бровь, а в глаз. Цыпа не подведи меня, кто Вито или Майкл?
- Хорошо, что ты задал вопрос именно так, потому что если «Брондо или Аль Пачино», то я не сделаю свой выбор. А так Вито, однозначно Вито.
Голова Марика резко поднялась вверх. Изумрудные глаза смотрели так, что душу выворачивали, и опять это сумасшедшая липа и лимон. – Малой, ты отрада моего сердца, можно я тебя поцелую?
– Марик перевел взгляд на губы. О какие: четкие, резкие, нежные, кричащие губы. Они улыбались. Марик посмотрел в глаза этого непонятного существа. Глаза были серьезными.
- Нет, - отстранился. - Рассказывай дальше.
- Хорошо, - прошептали невозможные губы, - потом было четыре года кадетки, пять лет училища и пять - службы у Бандерлогов.
- Это у тех Бандерлогов, которые…., - Марик закивал головой, пытаясь изобразить тех самых. – Которые разведка?
- Все ты знаешь. А ты не прост, ох как не прост. – Дей засмеялся. – Меня туда брать не хотели. Из-за флера этого. Ну что за разведка пахнет то шоколадом, то апельсинами. Год йоги и занятий с личным инструктором. Медитации и самокопание. Ну, знаешь, помогло. Потом списали из-за ранения в шею. Следов не осталось, но болит зараза.
Дей демонстративно поскрипел шеей, чтобы сомнений не осталось.
- Мне тогда двадцать семь было, ну какая к херам пенсия. Здоровый мужик, короче, брат поспособствовал и на контракте еще четыре года отстрелялся. Из моего отряда полегло пять человек. Как говориться в рукопашной схватке побеждает тот, у кого больше патронов. Доигрались, блять, в либерализм (2) генералы наши. А у ребят семьи, дети. – Дей махнул рукой обреченно, устало. – Ушел, сейчас на гражданке.
- Подарки развозишь? – Марик сказал, а потом подумал, что нехорошо получилось, неловко.
- Ты что-то имеешь против? – Марик поспешил отрицательно помотать головой. Чтобы не обиделся, не дай ангелы.
- Так если посмотреть, все подбиваются на халтурку. Не, ну а что? Платят за это хорошо. Пенсия, конечно, неплохая, ну тут как: денег, информации и патронов много не бывает.
Дей вскинул руку, посмотрел на время.
- Давай, Цыпа, сыграем с тобой в игру.
Марик поощрительно поднял брови. За все время сидения рядом с эльфом, он пригрелся, обжился и чувствовал себя на своем законном месте.
- Вопрос или действие. Знаешь?
- А то. Кто начинает?
- Давай я. – Дей улыбнулся. Вот что теперь за аромат? Марик не узнает, но он такой свежий, нежный.
- Правда или действие, Марик Чиж?
- Действие, Дей Галвин.
Марик затаил дыхание, даже мурашки закололи спину от ожидания, что придумает Дей? А Дей с маньячной улыбкой выжидал. Наклонился близко-близко и прошептал в самые губы Марика, которые тот, не зная чего ожидать, приоткрыл. На всякий случай.
- Покорми меня. Жрать хочу так, что переночевать негде.
- Чего? – Марик растерянно захлопал ресницами. – Что ты хочешь?
- Дай поесть, у тебя ведь остались там всякие праздничные вкусности? – И так он ехидно заулыбался.
Марик подскочил как ошпаренный. И вправду, что он за хозяин такой. Это не важно, что он еще недавно думал, что Дей домушник. Не предложить гостю даже чашку чая! Ну, что он за человек такой, несклепистый.
- Эй, ты куда подорвался? – Дей заржал в голос.
- Идем я тебя покормлю, - Марик уже прокричал с кухни. –Ты хорошо готовишь?
Дей облокотился о косяк двери, сложил руки на груди и поощрительно наблюдал за суетящимся Цыпой.
- Я бы не сказал, нужды не было учиться. – Галвин улыбался широко по-мальчишески.
- Ты был женат? – Марик быстро метал на стол салат, нарезку, хлеб. – Можно в контейнерах оставлю, не хочу посуду мыть? Они ничего – нарядные.
Марик улыбался. Приятно было кормить голодного человека или эльфа, да какая разница. Важно, что он испытывал давно забытое, но такое нужное и трогательное чувство семьи. Даже неловко стало. Ну право слова, ведь совсем чужой эльф.
- В контейнерах даже вкуснее, а мяса нет? – Дей наконец соизволил посадить себя за стол. Повел носом, как пес. - Выглядит вкусно.
- Можешь быть уверенным, что и на вкус очень даже. А мясо – вот.
- Это колбаса. – Возмутился Дей.
- Дей Галвин, колбаса это и есть мясо.
- Чур тебя, - взревел в праведном гневе Дей. – Чтобы больше такого не слышал. Все, что не мясо - будет колбаса! А что не колбаса - не факт что мясо!
- Ты не ответил мне на вопрос. – Марик подал тарелку от праздничного сервиза, посеребрённые приборы, еще прабабкины. Праздник как никак.
- Вот что я тебе скажу, Цыпа. – Дей ловко подцепил кусочек сыра, запихнул его в рот и в вдогонку отправил оливье. – А попить?
- Компот будешь?
- О, да! – Дей заурчал от удовольствия.
- Может, что покрепче?
- Неа, я на работе не пью, давай компот какой? – Пока Марик открывал крышку и переливал компот в кружку, потом вылавливал столовой ложкой ягоды, Дей умял салат и подтирал корочкой остатки майонеза.
- Сливовый. – Марик подложил еще немного. Дей не возражал.
- Мой любимый размер. Что толку учиться готовить, если или сухпаек или столовка. А насчет жены. Тут ведь как: «Лучше красиво повеситься, чем неудачно жениться!». Тебе ли не знать, Марик Чиж.
- О как, ты еще и поклонник Люциуса Малфоя. – Марик сидел напротив и восхищался аппетитом Эльфа. - Не ожидал.
- Почему? Давай кофейку со сладеньким. У тебя ведь есть сладенькое?
- Конечно. – Марик быстро набрал в чайник воды и привычно водрузил на плиту.
- Я тоже был подростком и увлекался чудесным мальчиком. Только герои у всех разные. А ты зачем чайник на плиту поставил, кофе же собрался варить.
Марик растерянно посмотрел на Дея.
- Не умеешь? – Расстроено покачали головой. – Турку давай сюда, учись пока я жив.
Турку достали с верхней полки общими усилиями. Кофе Марик попросил пересыпать в голубую фарфоровую банку с плотной крышкой потому, что в ней закончилось, а брать из пакета неудобно. Чеснок, другой бы спорил, он принес из чулана. И по требованию Дея нашли ложку липового меда. Марик смотрел за творившимся на его глазах колдовством и удивлялся ловкости и отточенности движений. Без суеты, лаконично, выверено. Не по-человечески красиво.
Марик выложил на блюдо корзиночки и трюфель. Не жалко. Подумал, что хорошо бы достать чашки поизящнее, а то супницы, к которым он привык, не к месту. Пенка два раза поднялась – кофе готово.
– А эльфы тоже подарки получают на Рождество? - Задал давно мучающий вопрос Марик.
- Ну ты даешь, Цыпа, что мы не люди? Конечно. – Дей отправил в рот целое пирожное и посмотрел вопросительно на Марика: «Ничего?». Марик поощрительно улыбнулся: «Кушай, кушай». – У нас отец этим заведовал. До 10 лет исправно получал.
Что было потом, Марик и так уже знал и совершенно не хотел поднимать болезненную тему для Дея.
- Не думай. - Дей подошел к Марику, который от неловкости повернулся к столешнице и усердно ее тер. Положил руки по обе стороны от Марика, поймал его, не увернуться, не вдохнуть, страшно, волнительно. С ума можно сойти от липы. Невозможно больно сердцу. – Давай малой, теперь твоя очередь, задавай вопрос.
И он потерся подбородком о макушку Марика.
- Правда или действие? – Марик никак не может оторвать взгляд от тяжелых, даже на вид часов, от крепкого запястья, от кожи чуть смуглой, от синих росчерков вен, от длинных пальцев, напряженно замерших рядом с его. И это флёр, будь он неладен, совершенно не дает ему сосредоточиться.
- Действие.
Марик не уверен, услышал он ответ, почувствовал, придумал. Но он знает, что скажет в следующий момент, что это наверное самый смелый поступок в его жизни. Так и должно быть, не может быть иначе.
- Ты знаешь чем ты пахнешь? – Прошептали ему в макушку. А Марик молчит, не в силах вымолвить и слова. Лишь слегка мотает головой. – Ты пахнешь счастьем, Марик Чиж.
- Поцелуй меня, Дей Галвин.
Марика переворачивают и целуют так, как никогда не целовали раньше. Потому что раньше его не целовал Дей Галвин - единственный, кто должен целовать Марика. Он пожалел, что мозги не отключились, на ум пришло: страстный, нетерпеливый, жадный, голодный поцелуй. Марик захихикал про себя. Нет, его поцелуй был не таким, он был просто правильным, губы подходили к губам, дыхание к дыханию, ласка к ласке. Раз и все, кусочки головоломки совпали. Все стало отходить назад, в темноту, в прошлое, остался только Дей, его рот, творящий сладкое безобразие с Мариком, его руки, которые имели его как никто никогда. Как хозяин, как тот, кто имеет власть, тот, кто заявил свои права и не собирается отказываться от своего. И Марику нравится. Нравится чувствовать себя нужным, желанным, смелым в руках Дея. Отвечать, не боясь показаться смешным, то грубо, страстно, то ласково как котенок. Глаза закрыты. Покорность и уверенность в каждой следующей ласке. Это нужно, тебя хотят, тебя ждут. И Марик отвечает, спешит доставить удовольствие в ответ, гладит, кусает, царапается. Ему все можно, ему все разрешают.
Пуговицы на потертых джинсах не поддаются и Марик злится, пытаясь их расстегнуть. «Тшшш, Цыпа, не спеши». Ему помогают, его не бросят одного с его нерешенной проблемой: раздеть и завладеть.
- «Есть только одна вещь,
Перед, которой мое сердце не может устоять», – шепчет Дей.
Удобные легкие трикотажные брюки – отрада для нетерпеливых рук. Поддаются легко и вот уже холодно коже там, где не касаются пальцы Дея. Там, где не согревает горячее дыхание. Марик почти лежит на столе, не заботясь о тонком фарфоре. Оправданная жертва.
-«Каждый декабрь, в Рождество,
Я могу мечтать только об одном».
Марик сидит на столе и ему щекотно дуют в пупок. Спроси его, где одежда? Не ответит. Но и Дей потерял футболку. Марик никак не может оторваться от нежной золотистой кожи – гладкой, безупречной, лишь темная полосочка спешит вниз, ныряет за пуговицы, которые почти побеждены.
- «Так есть и так будет каждое Рождество,
мне нужен только ты».
Дей берет глубоко в рот, не жалея, сразу грубо. Невыносимые губы скользят по члену умело, вверх до головки, язык нажимает на маленькую щелочку сильно до сладкой боли, и вниз до самого конца. Удовольствие зашкаливает и страшно хочется кончить, но еще сильнее желание – чтобы это не кончалось. Дея себе в личное пользование, утром, днем и вечером! А ночью, сами ангелы велели. И не отпускать никогда! Марик наглеет, хватает за волосы, задает темп и Дей подчиняется. Ноги упираются в стол и он раскрыт перед Деем, бедра поднимаются вслед за губами. Пряно, развратно, роскошно. Марик кончает громко и шумно. Ему нравится новое ощущение эмоциональной безнаказанности.
Облизываясь, Дей целует мокро и пошло, От него пахнет мускусом и Мариком, гремучая смесь похоти, желания и самопожертвования. Дей подхватывает Марика и несет в комнату.
- Диван раскладывается. – Выжимает из себя Марик.
- Разберемся.
Марик лежит на диване и наблюдает как Дей стягивает джинсы, оказывается пуговицы очень легко расстегивались. Он с интересом рассматривает ровный крепкий член Дея и ему определенно он нравится, но от мысли, что все это должно войти в него, Марику страшно. И он преданно ловит его взгляд. Заглядывает в вытянутые по-звериному зрачки, в изумрудную гладь нечеловеческих глаз.
- Не боись, Цыпа. Эльф я или не эльф. – Дей зависает над ним, но не опускается, а Марику так этого хочется. Нежно дует в нос и целует сначала в уголок губ справа, слева, потом в скулу, в щеку. Марик вертится за ним, не успевает поймать его губами, выгибается дугой лишь бы коснуться. Если его спросят: «Знаешь ли ты, что такое ломка?», он ответит: «Да, да. Это то, что происходит сейчас со мной». Когда только одно желание во всей вселенной, только одно – дотронуться до него, почувствовать его всем телом. Когда понимаешь, что если не прикоснется сейчас к Дею – он умрет, его просто не станет здесь и сейчас. И он резко обхватывает его ногами, прижимая к себе больно, сильно. Так хорошо, что Марик кричит громко, слезы катятся стыдно, не остановить их. И Марик мстит, кусает Дея за плечо. «Тшш, малыш». Его жалеют, ласкают и позволяют наконец поцеловать.
Оказывается ничегошеньки Марик не умеет, только лежит себе - то животик подставит под губы Дея, то спинку. Не умеет, а хочется и тогда руки тянутся к члену Дея, такому красивому бархатному, проводят по нему, сжимают крепко. Марик приноравливается к ритму языка Дея - сильнее, быстрее. Движения правильные и нужные, поэтому Дей не выдерживает и рычит.
Ноги Марика широко разведены в стороны и пальцы Дея скользят внутрь медленно, настойчиво. Ему странно и немного не по себе. «Терпи, Цыпа, а то я не войду». И Марик терпит потому, что совсем не страшно и не больно. Дей развлекается с его членом и это помогает не зацикливаться на неизбежном.
Марик лежит животом на горе подушек, которые ему заботливо подпихнули и чувствует себя жутко глупо и беспомощно, он не видит, что там делает Дей. Но верит, что все будет хорошо и, когда тот входит в него, совсем не больно. Дей так сладко стонет, что Марик заводится еще сильнее, выгибается и раскрывается, чтобы тому было удобней. Несколько пробных толчков – привыкнуть, и Дей увеличивает темп – сильнее, глубже. Если бы Марик не упирался в стену руками, его бы просто впечатало в нее. Дей эгоист, сейчас он думает только о себе и Марик совершенно не возражает, заслужил. Он знает, что потом о нем позаботятся. Подушки давно разлетелись в разные стороны и он просто весит в чужих руках, которые очень крепко его держат, иначе соскальзывают - Марик весь мокрый и скользкий. Когда Марик начинает теряться в происходящем, когда он как время за окном попадает в ловушку, и уже непонятно сколько это все продолжается, Дей кончает, рыча сквозь зубы. Несколько движений уверенной руки и Марик догоняет его.
Марик уютно устроен под бочком и укутан в плед, который нашел Дей. Спать хочется невыносимо. И уже пребывая в сладкой дреме, он интересуется:
-Твое имя что-то значит, Дей Галвин? – Марик знал, что эльфийское имя всегда что-то значит.
- Значит, Цыпа, но я тебе не скажу. Спи. – Последнее, что Марик чувствует прежде чем провалиться в сон, это горячая ладонь на животе и легкий поцелуй в висок.

Утро Марик не любил.
Проснулся сразу и совершенно выспавшимся. Амнезии не случилось, он помнил каждую минуту, каждую секунду своего ночного сумасшествия. Лежа с закрытыми глазами, Марик вслушивался в уютное тиканье настенных часов, в шум проезжающей за окном машины, в детский смех где-то далеко, едва различимый. Оглушающая тишина дома, не оставляла никаких сомнений в том, что он один. Ничего нового, никаких сюрпризов.
Марик перевернулся на бок и приоткрыл глаза. Он рассмотрел звезду на вершине елки, потом каждый шарик, колокольчик, хлопушку, попутешествовал взглядом вдоль исправно работающей гирлянды. Но отступать было некуда. Он знал, что увидит под елкой. Ничего. И все равно больно кольнуло, очень больно. Там ничего не было. Пусто. Впервые за его жизнь.
Ну и ладно. Марик встал и как был потопал на кухню. Налил стакан воды и залпом выпил. Подумав, повторил. Рядом с мойкой стояли две чистые фарфоровые чашечки, перевернутые, подивился, что они выжили, две ложки. Кофе не хотелось. Вернулся в комнату, забрал вещи, аккуратно сложенные на кресле, и, заставив себя прекратить неприкаянные шатания, отправился наверх в душ.
Стоя под водой, Марик уговорил себя, что все хорошо. Он не будет хандрить, потому что вчера или уже сегодня с ним случилось самое лучшее. За всю жизнь ему никогда еще не было так хорошо. И он благодарен за все. Подарка не жалко, уговаривал себя Марик. Да и что он теперь хочет, о чем мечтает?
В дверь звонили. Сквозь шум воды Марик не расслышал, думал почудилось. Выключив воду, он прислушался. Однозначно кто-то наяривал внизу, совершенно нетерпеливо и нагло.
Он вылетел из ванны, натянул прямо на мокрое тело старые домашние штаны, не в полотенце же спускаться, и, перепрыгивая через две ступеньки, помчался открывать. Дернув дверь, Марик впечатался в кожаную куртку и отлетел назад.
- Ты что только проснулся? – Дей протиснулся в дверь, бросил объемный баул под вешалку, стянул куртку и повесил ее прямо на чистенькое пальто Марика. – Ну и спать ты горазд. Я уже домой смотался, прихватил тут по мелочи – переодеться. - Дей затопал по направлению к кухни. – В офис к этим жлобам зимним успел. За каждую копейку бились, ууу, скупердяи. – Дей исчез в холодильнике. – У тебя сладенькое закончилось, ты знаешь, Цыпа? Не на того напали, все, что причитается, все при мне перевели на карточку, к вечеру сказали капнет….

А Марик смотрел, улыбался и представлял себе, как он будет разворачивать свой Подарок.