Изгой

========== Глава 16 ==========

Амир никогда не жил так, как в доме у Шайдар-бека. Он расслабился и плыл по мягким волнам любви и заботы, устеленным мягкими коврами, усыпанным щербетом, кос-халвой, рахат-лукумом и сочными фруктами. Его мыли в воде с ароматными маслами, одевали в расшитые шелковые одежды, расчесывали волосы мягкими щетками. Ему улыбались и провожали восторженными взглядами. 
Единственный, кто доставлял Амиру неудобства, был сын бека, Фарух. Этот толстый и злой мальчик досаждал Амиру как только мог. То ставил подножку, когда Амир бежал по дорожке парка, то запускал в него сливой, целясь точно в лоб, то просто задевал его плечом, проходя мимо. Правда, делал это Фарух, когда отец этого не видел. При Шайдаре он только корчил недовольные гримасы и показывал язык. 
А вот с дочерями Шайдар-бека Амир подружился, и хоть вход в женскую половину мужчинам был запрещен, любопытный Амир сумел найти туда лазейку и часто прибегал в покои девочек, чтобы поиграть с ними. Лейла, Зухра и младшая Гульнара радовались, когда из небольшой ниши, в которой скрывалась потайная дверь, появлялась симпатичная мордочка Амира. Лейле и Зухре было четырнадцать, и они уже готовились к замужеству. Девушки тискали смеющегося Амира, плели косы из его длинных волос, наряжали в женские одежды и подводили ему глаза угольным карандашом. Амир входил в женский образ и танцевал для них. 
Младшая Гульнара была ровесницей Амира, поэтому они быстро нашли общий язык и подолгу вместе играли, раскладывая на полу яркую мозаику.
На глаза женам Шайдара Амир старался не показываться после того, как однажды, выходя из женской половины, столкнулся со старшей женой бека, Зейной. Высокая статная женщина, мать Фаруха, ловко поймала Амира за шкирку, чуть приподняла над землей, тряхнула его и, поставив на землю, сказала:
– Ручная обезьянка моего мужа решила, что может делать что хочет? – она нахмурилась и пристально посмотрела в лицо Амиру. – Ты решил, что Шайдар любит тебя? Глупый бача-бази! Ты для него дорогая игрушка, купленная для забавы. И твое дело – петь, танцевать и греть беку постель. Видимо, в последнем ты тоже мастер, – женщина ухмыльнулась и, не оборачиваясь, ушла в свои покои.
Настроение Амира было испорчено. Поздним вечером он стукнул в потайную дверь и вошел в спальню Шайдара.
– Что случилось, Амир? – спросил бек, когда Амир забрался на его кровать.
– Мой господин вовсе меня не любит, – вздохнув, ответил Амир. – Я для тебя просто игрушка?
– Мой мальчик… – Шайдар погладил Амира по голове и поцеловал в лоб. – Я всегда мечтал о сыне. Когда родился Фарух, я был на седьмом небе от счастья. Я мечтал дать ему образование, научить всему, что умею сам, вложить в него чувство прекрасного и воспитать настоящим мужчиной. Но… увы. Природа посмеялась надо мной. Фарух ни в чем не оправдывает моих надежд. Когда я увидел тебя, танцующим для гостей моего друга Адынбека, мое сердце сжалось от тепла и нежности. Я посмотрел в твои глаза и увидел в них свет. И я решил воплотить все свои мечты в тебе, Амир, – Шайдар поднял голову Амира за подбородок и внимательно посмотрел на него. – Так что? Ты для меня игрушка или все-таки нечто большее?
После разговора с Шайдаром Амир немного успокоился, но стал внимательней приглядываться к окружающим его людям. Он сразу понял, что улыбки няньки Марии, музыкантов, подыгрывающих его танцам, и слуг больше были похожи на оскал испуганной собаки. Они были неискренними и заискивающими. Амир стал подслушиваться к разговорам за своей спиной. Оказалось, что хвалебные слова, которые говорились ему в лицо, были так же лживы, как и улыбки. Поначалу Амиру было обидно, что то, что он принимал за любовь, оказалось всего лишь лестью, но он понял еще одно: нужно научиться выживать в этом океане фальшивых чувств. 
Бек повсюду таскал с собой Амира, но на людях никогда не показывал своих чувств. Напротив, он был с ним сух и даже немного суров. И только когда они оставались одни, Шайдар снова становился добрым, нежным и заботливым. Он усаживал Амира к себе на колени и читал ему книги. 
– Откуда ты берешь столько стихов? – спрашивал у него Амир.
– Из книг, – Шайдар перелистывал страницу и показывал Амиру красивые завитки. – Вот видишь? Это буквы. Слова вылетают из наших уст и тают как дым, исчезая из нашей памяти. А если слова записать буквами, то они останутся в веках.
Как-то, прогуливаясь по дому вместе с Амиром, Шайдар зашел в небольшую комнату. Как потом понял Амир, это был класс, в котором занимался с учителями Фарух. Сын бека сидел за низкой партой и зло зыркал маленькими глазками на молодого учителя, который пытался ему что-то объяснить.
– Продолжай! – кинул учителю Шайдар и уселся на мягкую подушку в углу, усадив Амира рядом с собой.
– Так вот, господин Фарух, – продолжил учитель урок. – У вас четыре яблока, – он показал Фаруху четыре пальца, – половину вы отдали… Амиру. Сколько яблок у вас осталось?
– Четыре, – буркнул Фарух, показывая Амиру язык.
– Господин Фарух… – вздохнул учитель. Видимо, эту задачу они решали не один час. – Почему четыре? Подумайте, прошу! Было четыре, половину отдали Амиру. Сколько осталось?
– Четыре, – упорно твердил Фарух.
– А у меня осталось бы вот сколько, – не выдержал Амир и выставил вперед два пальца.
– Объясните мне, господин Фарух, – учитель одобрительно взглянул на Амира. – Почему у Амира осталось бы два яблока, а у вас четыре?
Фарух молчал, ковыряя пальцев в носу и с тоской глядя в окно.
– Все просто, учитель, – снова влез Амир. – Я бы дал Фаруху половину яблок, а он мне бы не дал.
Шайдар громко рассмеялся шутке Амира, а Фарух, пока не видел отец, показал Амиру кулак. После этого случая Шайдар каждый вечер стал заниматься с Амиром, уча его счету и буквам. Через пару месяцев Амир догнал и перегнал Фаруха, который учился этому уже год.
После того, как Амира посадили за парту рядом с сыном Шайдара, отношения их резко изменились. Фарух стал угощать Амира сладостями, играть с ним во дворе в мяч и даже подарил ему игрушечную лошадку. Но Амира не обманула столь резкая перемена. Он знал, что Фарух добр к нему неспроста. Тут явно постаралась его мать, Зейна. Шайдар все больше и больше привязывался к Амиру, и было логично подучить сына сдружиться с фаворитом отца. Из этого Амир понял еще одну вещь: держать врага нужно ближе, чем друга, чтобы знать о его намерениях. Поэтому Амир с деланой радостью принимал подарки Фаруха и по первому его зову бежал играть с ним в мяч.
В тринадцать лет Амир впервые почувствовал зов плоти. Это случилось, когда он принимал ванну. Молодой слуга, протирающий его тело мягкой мочалкой, испуганно вздрогнул, коснувшись набухшей плоти. Он хотел было вынуть руку из воды, но Амир крепко сжал ее ногами.
– Вам нужно быть осторожней в своих желаниях, – сказал юноша, пытаясь освободится.
– Почему? – улыбнулся ему Амир.
– Вы собственность господина. Я не хочу, чтобы мне отрубили руку, как вору, – ответил юноша и вышел из ванной комнаты.
С того дня мир стал для Амира совсем другим. Он заиграл новыми красками, и то, что раньше он не замечал, теперь стало вызывать у него живой интерес. Женщин Амир видел редко, да и одеты они всегда были в длинную паранджу. Амир даже не представлял, как может выглядеть их тело, поэтому все его сексуальные желания были связаны именно с мужчинами. Крепкий торс конюха, расчесывающего гриву коня, сильные руки садовника, стригущего кусты, длинная шея слуги, накрывающего на стол. Все вызывало в теле Амира жгучее желание. 
Поздним вечером, по обыкновению сидя на кровати Шайдара и слушая его рассказ об истории страны, Амир неожиданно для себя снова почувствовал зов плоти. Он смотрел на широкую шею бека, на его красивые руки, на губы, шевелящиеся в черной бороде, и ему безумно хотелось оказаться в объятьях Шайдара и почувствовать вкус его поцелуя.
Когда бек закончил рассказ и нагнулся, чтобы поцеловать Амира на ночь в лоб, тот чуть приподнял голову и подставил под поцелуй губы.
– Мой мальчик, – Шайдар мягко отстранился и тронул губы Амира пальцами. – Зачем ты это сделал?
– А разве ты не этого хотел все это время? – сказал Амир, даря Шайдару свою самую очаровательную улыбку. – Разве не для этого ты купил меня? Разве я недостаточно красив? Разве я не достоин твоей любви, мой господин?
– Амир… – Шайдар погладил его по голове и грустно улыбнулся. – Я люблю тебя, но… не так, как ты себе представляешь. Ты прекрасен. Твои глаза как сверкающие звезды на черном небосклоне. Твое лицо милее, чем лицо юной девушки. Твои губы как сочные вишни у нас в саду. Но… я не хочу использовать тебя для плотских утех. Ты слишком прекрасен и невинен для этого.
После этого разговора Шайдар стал его навязчивой идеей. Амир просто сходил с ума от желания быть плененным этим сильным и красивым мужчиной. Амир млел от его бархатного голоса, таял от его прикосновений и задыхался от близости. 
Время шло, и из худенького глазастого мальчика Амир превратился в красивого стройного юношу. Бек стал часто уезжать из города, оставляя Амира на попечение няньки и слуг, и по дому стали расползутся слухи о том, что Амир надоел Шайдару и что тот присмотрел ему замену. И действительно, через несколько месяцев бек объявил о скорой женитьбе. Его избранницей стала пятнадцатилетняя дочь его друга Анынбека. 
Амир был в панике. На людях, он все так же улыбался и делал беззаботный вид, но, оставшись один, он падал лицом в подушку и тихо выл от бессилия. Нет, он не мог просто так сдаться! Он не может отдать Шайдара какой-то девчонке! Тем более что Амир красивее любой девушки. Томный взгляд его огромных карих глаз разбил уже не одно сердце. Его губы были созданы для поцелуев. А как Амир танцует! Ни одна девушка не может танцевать так, как это делает Амир!
И Амир решился на отчаянный шаг…
Он натер тело ароматными маслами, надел самое красивое платье, расчесал длинные волосы гребнем и уверенно стукнул кулаком в потайную дверь.
Шайдар сидел на своей кровати и читал книгу.
– Ты что-то хотел, мой мальчик? – спросил он, оторвав глаза от книги, и добавил: – О, как ты сегодня прекрасен, Амир!
– Я хочу танцевать для тебя, мой господин, поклонился Амир, приложив руку к сердцу. – Ты позволишь мне это сделать для тебя? – Шайдар улыбнулся и кивнул. Он закрыл книгу и стал отбивать на ней ритм. Амир секунду прислушивался к ударам пальцев, потом взмахнул руками и начал танцевать.
Он вложил в танец всю свою нерастраченную страсть. Его тонкое тело выгибалось, руки вились над головой. Его глаза горели огнем желания, и он неотрывно смотрел на бека. На ярких губах Амира сияла соблазнительная улыбка, руки манили к себе, плечи мелко дрожали, как от возбуждения.
И Шайдар сдался. Он откинул книгу в сторону, встал с кровати, подошел к юноше и, подхватив его на руки, понес к кровати…

========== Глава 17 ==========

Дорога вела путников все дальше и дальше. Она то становилась широкой, то резко сужалась, то поднималась, теряясь в вышине, то спускалась, пропадая в расщелинах. 
Израненные ноги Амира почти зажили, но Егор не позволял ему ходить, боясь, что порезы снова разойдутся. Перенося Амира на руках, он, как и прежде, краснел, отводил глаза и от напряжения играл желваками. Его смущение забавляло Амира. Каждый раз, оказываясь на руках, он нарочно прижимался к груди Егора, гладил рукой по крепкой шее и улыбался своей самой ослепительной улыбкой.
К концу второй недели горы стали ниже, а равнины, простирающиеся между ними, – шире. 
Пройдя одну из предгорных равнин, путники заметили черную тучу, идущую с востока. Эта чернота не предвещала ничего хорошего, и Егор решил на этот раз заночевать в укрытии. Набрав по пути сухой ветоши, друзья нашли большую уютную пещеру. К тому времени поднялся сильный ветер, и первые крупные капли дождя упали им на головы.
Огонь костра освещал мрачные темные своды пещеры, наполняя их уютным потрескиванием и запахом жареного мяса. Джамал мирно спал в углу, а путники после ужина разлеглись на полу, слушая шум дождя за стенами.
– Я замерз, – Амир лег ближе к Егору и прижался к его спине. 
– Ничаво, вот скоро спустимся с гор, пройдем долину, а там ужо и дорога в город. Могеть, какой обоз найдем и к нему примкнем, – Егор обернулся к Амиру и встретил его хитрую улыбку.
Заметив, что его спина не укрыта, Егор перекинулся через Амира, накрывая его шинелью. Он хотел было лечь обратно, но Амир схватил его шею руками и потянул Егора к себе. Чувствуя через ткань рубашки тепло кожи, глядя в большие карие глаза, слыша частое дыхание, срывающееся с полных губ, Егор напрягся всем телом. Он и раньше чувствовал это странное беспокойство рядом с Амиром. Его щеки и уши начинали гореть, а сердце вырывалось из груди. Но тогда он нес Амира на руках и от неловкого движения мог его уронить. Сейчас Амиру ничего не угрожало, и Егор растерялся. Он не представлял, что должен в такой ситуации делать.
– Поцелуй… – шепотом подсказал ему Амир, увидев смятение в глазах. – Ну же… смелее… ты ведь хочешь этого…
Этот шепот отозвался в теле Егора мелкой дрожью. Он не мог оторвать взгляда от этих ярких и сочных как спелые плоды вишни губ. Глаза, полные огня и желания, завораживали его взглядом змеи. Руки Амира нежно перебирали отросшие волосы на затылке, а тонкое тело медленно извивалось под ним.
– Нет, Амир! – Егор освободился от плена его рук и лег на спину.
– Почему? – Амир сел рядом с ним, сжав от обиды кулаки. – Я для тебя недостаточно хорош?
– Не, Амирка. Ты красивай, почти как девушка. Даже краше. Но ты жа парень. А как можно цаловаться с парнем? – Егор закинул руки за голову и уставился в потолок пещеры. 
– Как можно целоваться с парнем?! – воскликнул Амир и, тихо добавив: – Вот так… – нагнулся и коснулся губ Егора своими губами.
От неожиданности Егор вздрогнул всем телом и замер. Поцелуй Амира пах пряными цветами гор. Он был легким, как утренний ветерок, и теплым, как прикосновения луча солнца. 
– Ну как? – Амир оторвался от Егора и победоносно посмотрел на него.
– Ну-у-у… – неуверенно протянул тот и вытер рот рукавом рубахи. – Так скажу: не противно.
Амир расхохотался и повалился рядом с ним на бушлат. Егор ему врал. Амир знал, что ему понравился поцелуй. Он не отстранился, а ответил на него, робко шевельнув губами.
– Что я в тебе нашел? – вздохнул Амир, перестав смеяться. – Ты неотесанный и грубый. Ты говоришь так, словно вырос один в горах среди ослов. Ты не прочитал ни одной книги…
– Ну так неча ко мне со своими поцалуями лезть, – обиделся Егор и отвернулся.
– Не обижайся, – Амир тронул его плечо. – Просто если бы мне кто-то полгода назад сказал, что мне понравится русский парень из деревни, я бы расхохотался им в лицо. Сейчас мне это не кажется смешным. А насчет неотесанности и речи… Это ведь можно исправить. Хочешь, я займусь твоим образованием?
– А вот хочу! – зло бросил Егор и сел рядом с ним. – Я хочу книжки читать и считать уметь хочу. И шоб говорить, как ты, хочу!
– Вызов принят, – усмехнулся Амир и добавил, нежно погладив его по небритой щеке: – Я вижу в тебе свет. Ты не обычный деревенский парень. У тебя есть мечта.
– Это ты про мировую революцию? – спросил Егор.
– Нет! – засмеялся Амир. – Мировая революция – это идеология. Я про море говорю. Я очень хочу, чтобы твоя мечта сбылась.
С того разговора каждый вечер сразу после ужина начинались занятия.
– Давай повторим буквы, которые уже выучили, – Амир стоял над Егором, сидящим на камне, и играл с тонким длинным прутом. – Что за буква? – Амир тыкал прутом в бумажку, на которой простым карандашом были написаны буквы.
– Мы-ы-ы… – неуверенно тянул Егор.
– Неправильно! – Амир несильно ударил его прутом по плечу. – Еще раз: какая буква?
– «М», – ответил Егор, на всякий случай поднимая плечи и закрывая глаза.
– Теперь правильно. А эта? – Амир снова тыкал прутом в листок.
– «А», – уверенно сказал Егор.
– Верно. А теперь произнеси обе буквы вместе. Только плавно. Тяни одну букву к другой, – Амир провел прутом невидимую линию.
– М-м-ма-а-а… – старательно растягивая звуки, прочитал Егор. – Ма-а-ама-а-а… Ой, Амирка! Мама! Это ж слово! Мама! – Егор от удивления и восторга подскочил на месте.
– Вот видишь! Ты уже начал соединять буквы вместе! – Амир с улыбкой наблюдал за прыгающем от радости Егором.
– Джамалка! Черт ушастай! Ты вишь, чо творится? Я слово могу читать! «Мама»! – Егор подскочил к равнодушно жующему траву ослу и потрепал его по голове. Потом на пути возбужденного Егора попался Амир. Егор подхватил его за талию и легко поднял вверх. – Это так-то, Амирка, я скоро читать и писать научусь!
– Поставь меня на место! – Амир болтал ногами в воздухе и смеялся. – Учителя уважать надо, а не кидать!
– Слухаю, учитель, – Егор поставил Амира на ноги, но руки не разжал. – Что еще хотит мой учитель? – его глаза светились, а руки все крепче прижимали Амира к груди.
– Не «хотит», а «хочет»… – тихо ответил присмиревший «учитель».
– Так что ты сейчас хочешь, учитель? – Егор внимательно посмотрел в карие глаза Амира и, не дожидаясь ответа, тронул губами его губы. – Это только из благодарности, – тут же смутился Егор, отпустил Амира и снова уселся на камень, уткнувшись носом в листок. 
– Да! Конечно! – тихо сказал Амир, хитро улыбнувшись.
– Один, два, три, четыре, пять… – Егор шел по дорожке, ведя под уздцы Джамала, и считал шаги. – Семь, восемь…
– Шесть забыл! – поправлял его Амир, легонько хлопнув по спине. – Одна ошибка – один поцелуй! – добавил он смеясь.
– Ага… счас… разбежалси – обиженно пробурчал Егор.
– Три ошибки! «Сейчас», «разбежался»! – поправлял его Амир. – А теперь скажи фразу правильно.
– Сейчас, разбежался! – повторил Егор громко и добавил: – На поцалуи даже не надейси! – и тут же поправился. – Не надейся! 
Вечером, сидя у костра, Амир читал Егору стихи. Тот слушал его тихий голос и смотрел в большие карие глаза, в которых плясали всполохи огня. 
– В зерцале сердца отражен прекрасный образ твой,
Зерцало чисто, дивный лик пленяет красотой.
Как драгоценное вино в прозрачном хрустале,
В глазах блистающих твоих искрится дух живой.
Воображение людей тобой поражено,
И говорливый мой язык немеет пред тобой.
Освобождает из петли главу степная лань,
Но я захлестнут навсегда кудрей твоих петлей.
Так бедный голубь, если он привык к одной стрехе,
Хоть смерть грозит, гнезда не вьет под кровлею другой.
Но жаловаться не могу я людям на тебя,
Ведь бесполезен плач и крик гонимого судьбой.
Твоей душою дай на миг мне стать и запылать,
Чтоб в небе темном и глухом сравниться с Сурайей.
Будь неприступной, будь всегда, как крепость в высоте,
Чтобы залетный попугай не смел болтать с тобой.
Будь неприступной, будь всегда суровой, красота!
Дабы пленяться пустозвон не смел твоей хвалой.
Пусть в твой благоуханный сад войдет лишь Саади!
И пусть найдет закрытым вход гостей осиный рой.
Егор уже не первый раз ловил себя на мысли, что ему трудно оторвать глаза от этого красивого лица, а близость тонкого тела, лежащего рядом с ним ночью, жгла его огнем. Стихи, которые читал ему Амир, точно подходили к его мыслям и чувствам. 
– Ты что так смотришь на меня? – Амир закончил читать и оторвал взгляд от огня.
– Ты сейчас читал чьи стихи? – спросил Егор.
– Саади. Поэта и мудреца, – ответил Амир. 
– Он и правда мудрый. Прямо про мысли мои написал, – Егор опустил глаза.
– Знаешь… – Амир сел к Егору ближе. – Мое любимое изречение у Саади: «Если в рай после смерти меня поведут без тебя, я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть». Я бы тоже хотел любить вот так… как он, – он положил голову ему на плечо, и они оба стали смотреть на яркий танец огня.

========== Глава 18 ==========

Амир слез с кровати, собрал одежду с пола и оглянулся на Шайдара. Бек спал, закинув руки за голову. Его черные с проседью волосы были разметаны по подушке, а могучая грудь вздымалась от ровного дыхания.
– Теперь ты полностью мой… – шепнул Амир и юркнул за дверь.
Он забрался под шелковые простыни и стал наблюдать за игрой теней на белом потолке спальни.
Его тело все еще помнило жаркие объятья Шайдара, а губы чувствовали вкус его поцелуев. Амир задыхался от сладкой боли, путаясь пальцами в волосах бека. Его трясло от возбуждения и страсти. Сильные руки Шайдара до синяков сжимали его бедра, но Амиру было этого мало. Ему хотелось раствориться в этих ощущениях. Он старался крепче прижаться к Шайдару, и его руки скользили по мокрой горячей коже. Не в силах больше сдерживать, тело Амира напряглось и с силой выплеснуло на грудь Шайдара свою страсть. Амир глухо застонал и без сил откинулся на подушки.
– Теперь можешь жениться, мой господин, – улыбнулся Амир черным теням на потолке. – Она все равно не сравнится со мной.
И Амир не ошибся. На следующую ночь после свадьбы он услышал три громких стука в дверь. Он снова надел платье, нацепил на ноги браслеты с колокольчиками, расчесал волосы и смело шагнул в спальню Шайдара.
– Танцуй для меня, мой мальчик! – шептал Шайдар, заворожено глядя на танец Амира.
Амир кружился по комнате, звеня колокольчиками на босых ногах. Он полностью отдался танцу. Его руки манили Шайдара, а глаза светились страстью. Задыхаясь от танца, Амир сел на колени бека и впился в его губы страстным поцелуем.
Их тела переплелись, как ветви деревьев в саду. Кровь шумела в голове, как летний ливень, а сердца стучали в ритм их страсти. Длинные черные волосы Амира прилипли к лицу, а по спине стекали маленькие капельки пота. Шайдар крепко сжимал его в объятьях, нашептывая слова любви. Их тени на стенах спальни танцевали танец страсти под аккомпанемент тихих стонов и признаний.
Амир праздновал свою победу, смело глядя в глаза своим недоброжелателям. Шепот за его спиной стих. Никто не смел больше насмехаться над любимцем бека. Слуги раболепно кланялись, завидев идущего по дорожке сада красивого юношу. Тот надменно улыбался им и давал распоряжения или хмурился, оставшись недовольным их работой. 
Так продолжалось несколько месяцев. Революция и гражданская война докатилась и до их города. Шайдар, обеспокоенный вторжением красных войск, стал часто отлучаться, пытаясь организовать разрозненные банды басмачей и собрать их в единое войско.
Возвращаясь из походов, Шайдар надолго закрывался в большом зале со своими соратникам, обсуждая планы действий.
– Ты совсем забыл про меня, – вздохнул Амир, обняв спину бека. Тот склонился над картой и не обращал внимания на вошедшего в комнату юношу.
– Тяжелые времена настали, Амир, – ответил ему бек, не оборачиваясь. – Родина в опасности, и нам необходимо защитить ее от красной смуты.
– Забудь про все это! – рассерженно топнул ногой Амир. – Зачем ты меня унижаешь? Я важнее, чем все это!
– Амир! – Шайдар обернулся и строго посмотрел на Амира. – Не забывайся! Я воспитывал тебя вовсе не так! Ты разочаровываешь меня, Амир. Ты ведешь себя как капризная женщина! 
Амир нахмурился и, не сказав ни слова, вышел из комнаты, оставив бека чахнуть над картой.
Через три месяца Амира ждал новый неприятный сюрприз. Молодая жена бека родила ему сына. Отпраздновать это событие были приглашены многие знатные люди города.
– Господин, – в комнату Амира вошел молодой слуга и положил на его кровать красивое платье и браслеты с колокольчиками. – Шайдар-бек просит тебя одеться прийти в зал для празднеств.
– Зачем? – мрачно спросил его Амир.
– Он хочет, чтобы ты развлекал гостей танцами и пением, – не скрывая презрительной улыбки, ответил слуга.
Это был сильный удар по самолюбию Амира. Раньше Амир развлекал только самого бека, поэтому танцы для гостей он посчитал унижением для себя. 
Амир надел платье и браслеты, вплел в волосы косички, подвел глаза и брови угольным карандашом и положил на губы красную помаду. 
– Ничего, – сказал он своему отражению в зеркале. – Я покорю сердца твоих гостей. Они будут наперебой предлагать мне ночь любви. Они будут сулить тебе много денег за меня. И тогда ты поймешь, насколько я хорош.
Но Амир и тут ошибся. Его танец понравился гостям, но особого восхищения не вызвал.
– Твой бача-бази уже вырос, – услышал Амир слова одного из гостей, сказанные Шайдару. – не пора ли поменять его на более молодого?
– Зачем мне другой бача-бази? – покачал головой Шайдар. – Для меня сейчас нет ничего важнее, чем спасти свою родину, чтобы я мог не бояться за жизнь маленького сына. Он должен расти в стране, свободной от красной чумы!
Амир был раздавлен. Он вернулся с праздника и, не раздеваясь, упал лицом в мягкие подушки.
«Что меня ждет теперь? – думал он, сжимая от бессилия кулаки. – Я надоел Шайдару, и он может отправить меня на работы, как простого слугу. Или просто продать кому-нибудь для развлечения. Остается одно… Убить этого маленького недоноска. Шайдар будет горевать, и вот тогда ему снова понадоблюсь я. А уж как утешить бека – я прекрасно знаю!»
Купить яд было нетрудно, но чтобы Амира ни в чем не заподозрили, он попросил это сделать единственного человека, которому доверял, – глухо-немого музыканта Батыра. Он с детства подыгрывал танцам Амира на бубне и был предан ему. К тому же если Батыра и схватят, то выдать Амира он не сможет по причине немоты.
Амир прошелся по коридору и остановился возле комнаты кормилицы.
– Здравствуй, Зейнаб, – улыбнулся он молодой женщине. – А кто это тут у нас? – Амир склонился над колыбелью, в которой лежал малыш.
– Это наш маленький Турсун-бек, – Зейнаб любовно погладила малыша по голове, – Посмотри, мой господин, кто к тебе пришел.
Увидев Амира, мальчик улыбнулся и потянул к нему свои ручки. Сердце Амира дрогнуло. Нет, он не сможет убить это невинное создание. Шайдар предал Амира, но его сын не был в этом виноват! Да и Амир не убийца. Пусть маленький Турсун-бек живет и радуется новому дню! 
И тогда Амир решился на побег. Шайдар всегда был щедр на подарки, но их было мало для хорошей жизни, к которой привык Амир. Поэтому сбежать, прихватив с собой драгоценности из сокровищницы, было разумнее.
На приготовления ушло несколько дней. За это время Амиру удалось привлечь к себе внимание одного из охранников, сделать копию ключа от сокровищницы и рассчитать весь план до мелочей.
В назначенный день Амир пробрался по темным коридорам к дверям сокровищницы и окликнул охранника.
– Здравствуй, Хадир, – Амир надел на себя самые красивые одежды и в лунном свете был похож на прекрасную богиню, сошедшую с небес. – Я не мог уснуть, думая о тебе, – Амир подошел ближе к мужчине и игриво провел рукой по его шершавому подбородку. – Может быть, ты согласишься разделить эту ночь со мной?
Долго упрашивать Хадира не пришлось. Амир знал, что у того не было ни одной жены, а это значило, что он не сможет устоять от предложения прекрасного Амира.
Небольшая беседка, увитая плющом, была озарена ярким лунным светом. Амир стоял, облокотившись на перила, и нервно поглядывал на звезды, вздрагивая от мощных ударов Хадира внутри себя. Главное – продержать его тут еще полчаса. За это время Батыр откроет сокровищницу, заберет сундук, где Шайдар хранит самые ценные вещи, выйдет за ворота дома бека, сядет на привязанную к дереву лошадь и поедет в заранее обговоренное место. Чтобы не вызывать подозрений, Амир собирался остаться в доме еще на один день. 
Прекрасный план Амира рухнул на следующий день, когда Шайдару понадобилось золото для подкупа главарей банд, и он вошел в сокровищницу. Обнаружив пропажу и допросив стражника, бек быстро вышел на след воров.
Пока Амир сидел в подвале, прикованный к стене крепкой цепью, люди Шайдара рыскали по дорогам в поисках Батыра. Не найдя беглеца, бек спустился в подвал, чтобы лично допросить Амира.
– Как ты мог? – с болью в голосе, спросил у него Шайдар. – Я растил тебя как сына. Я учил тебя, кормил и одевал в лучшие одежды. Я собирался отпустить тебя, подарив тебе дом. С твоим умом и моими связями ты мог бы добиться высокого положения в обществе, но ты повел себя как обычный вор. Я отпущу тебя на все четыре стороны, если ты скажешь мне, где сейчас Батыр с золотом.
Амир молчал, глядя на свои скованные ноги. Он все еще считал, что поступил правильно, ограбив своего господина. Зачем ему свобода, дом и положение, если он может иметь намного больше с помощью украденного золота.
На следующий день Амира вывели на площадь перед домом. Шайдар разорвал на его спине рубашку и, взяв длинный кнут, нанес Амиру несколько ударов, приказывая выдать место, где скрывается его подельник.
Амир, стиснув зубы, переносил удары кнута. За все время наказания он не проронил ни звука, и лишь после десятого удара его сознание померкло и тело безвольно повисло на веревках.
Он пришел в себя в своей комнате, крепко привязанный к кровати. На стуле возле него сидел Шайдар и грустно смотрел на его бледное изможденное лицо.
– Что ты наделал, мой мальчик? – выдохнул мужчина. – Ты укусил меня, как змея, пригретая на груди. Я мог бы продать тебя на рынке, и ты бы ублажал мужчин на праздниках. Так сделал бы любой обладатель бача-бази, но… Я все еще люблю тебя и не хочу твоего позора. Но свое предательство ты должен искупить кровью! Завтра на рассвете я передам тебя в руки палачу. Прощай, мой прекрасный Амир! – и, оставив у дверей двух охранников, Шайдар вышел из комнаты.

========== Глава 19 ==========

Яркая Луна светила с черного небосвода, усыпанного мелким дождем звезд. Вокруг простиралась дикая безмолвная степь с редкими кустарниками и низенькими деревцами.
Егор сидел на небольшом камне, вросшем в землю, и смотрел на бледный лик Луны. Она завораживала его своей красотой и мертвым светом. 
Налетел ветер, и мелкие веточки и песок брызгами разлетелись в разные стороны. Егор на секунду отвел глаза от Луны, а когда снова поднял взгляд, то увидел Амира, стоящего на холме в свете лунного диска.
Откуда-то издалека заиграла музыка. Амир качнулся, поднял руки вверх и начал танцевать…
Он медленно кружился, плавно перебирая руками в воздухе. Через прозрачные одежды были видно очертания тонкого гибкого тела. Оно то глубоко выгибалось, словно тонкое деревце, с которым играет ветер, то резко сгибалось вперед, будто сломанная ветка. 
Егор никогда не видел танца бача-бази, но сейчас он был уверен, что это именно его. Амир улыбался ему волнующей манящей улыбкой. Его глаза блестели, притягивая Егора страстью и желанием.
Егор не выдержал и встал с камня. Он почти бегом взлетел на холм, схватил Амира в охапку, прижал к себе и взглянул в его огромные глаза.
– Джамал… – прошептал Амир, чуть поддавшись навстречу Егору. – Джамал, шайтан! Что ты наделал?
Егор в недоумении посмотрел на Амира. Но вместо красивого бледного лица на фоне Луны увидел вислоухую черную морду осла.
– Чертова скотина! Пшел отседова! – хрипло гаркнул Егор. – Такой сон испоганил, – вздохнул он и сел на шинели.
– Этот сын шайтана у нас последние сухари сожрал, – Амир уселся рядом с Егором и протянул ему кружку с холодным чаем. – А что за сон тебе снился? – поинтересовался он, отгоняя от своего лица наглую морду осла.
– Да обычный сон. Про Луну, – равнодушно пожал плечами Егор и отвернулся от Амира, чтобы скрыть смущение.
– Погоди! – Амир взял его за подбородок и повернул к себе лицом. – Ты что-то не договариваешь.
– А не все тебе знать положено, – надулся Егор.
– Постой! Я тебе снился? Я угадал? Ну расскажи, что я делал в твоем сне? – не отставал от него Амир.
– Слушай, Амирка… – Егор замялся и опустил глаза. – Ты любил Шайдара?
– Не знаю… – Амир задумчиво почесал пальцем кончик носа. – Шайдар был красивым, мудрым и добрым. Наверное, я по-своему его любил. Понимаешь, одно его слово, и меня могли продать, убить, бросить на растерзание собакам. Конечно, он не сделал бы такого со мной, но я всегда знал, что моя жизнь и судьба зависят от него. Возможно, если бы жизнь свела нас в других обстоятельствах, я влюбился бы в него. А так… скорее это была не любовь, а страх все потерять.
– А что такое тогда любовь? – Егор с интересом посмотрел на Амира.
– Помнишь слова Саади: «Если в рай после смерти меня поведут без тебя, я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть». Наверное, это и есть любовь. Когда даже рай без любимого не нужен, – Амир задумчиво посмотрел вдаль и добавил: – Никакие деньги не заменят любви, – он тряхнул головой, будто отгоняя от себя сон, и хлопнул по шинели ладонью. – Хватит болтать! Пора двигаться дальше. День становится короче, а нам нужно хотя бы за неделю добраться до дороги, ведущей в город.
Джамал уверенно цокал копытцами по пыльной тропинке, изредка останавливаясь, чтобы перекусить кустиком травы или листьями кустарника. Путникам удавалось убить суслика или зайца, перебегающего им дорогу, а на ночном привале они жарили добычу на костре, запивая ее горячим ароматным чаем из трав.
Вечерние уроки стали традицией. Амир не мог нарадоваться на ученика. У Егора оказалась хорошая память, и уже через месяц занятий он мог медленно читать по слогам. Математика давалась ему сложнее, но все же он уже умел складывать и вычитать цифры первого десятка.
Егору очень нравилось, когда Амир читал ему стихи. Он мог часами слушать четверостишья, стихи и газели Саади, Низами и Хайяма.
– Не горюй, что забудется имя твое.
Пусть тебя утешает хмельное питье.
До того как суставы твои распадутся – 
Утешайся с любимой, лаская ее.
Словно ветер в степи, словно в речке вода,
День прошел – и назад не придет никогда.
Будем жить, о, подруга моя, настоящим!
Сожалеть о минувшем – не стоит труда.
Лживой книжной премудрости лучше бежать.
Лучше с милой всю жизнь на лужайке лежать.
До того как судьба твои кости иссушит – 
Лучше чашу без устали осушать!
Отврати свои взоры от смены времен.
Весел будь неизменно, влюблен и хмелен.
Не нуждается небо в покорности нашей – 
Лучше пылкой красавицей будь покорен! – читал Амир, прикрыв глаза. Потом, выдохнув, посмотрел на Егора и спросил: – Вот скажи, что ты понял из этого стихотворения?
– Неправильные это стихи, – уверенно кивнул Егор. – Нельзя жить одним днем. Всегда надо думать о будущем.
– Хм… Ты пытаешься спорить с Омаром Хайямом? Забавно… – нахмурился Амир. – Вообще-то, он говорит в этом стихотворении, что не нужно сдерживать свою страсть. Не нужно страданий, мыслей, рассуждений. Слушать мнения других тоже не стоит. Отдаться любви и страсти без остатка, не думая о том, что будет дальше!
– Мы не глупые животные, чтобы просто предаваться плотским забавам. Мы отвечаем за тех, кого любим, поэтому должны думать о будущем! – не согласился Егор.
– Мне нравится, что ты мыслишь. Я называл тебя глупым и неотесанным и беру свои слова обратно, – Амир склонил голову, положив руку на грудь. – Доберемся до города, и я куплю тебе много книг. Думаю, тебе понравится читать их. 
– Не откажуся от такого подарка, – улыбнулся Егор и тут же поправил сам себя: – Не откажусь!
День уже клонился к закату, когда они вышли к широкой дороге, пересекающей равнину. Это была торговая дорога, ведущая в город. Ее полотно рассекали глубокие колеи, оставленные телегами и арбами.
– Нужно быть начеку, – сказал Егор, пытаясь спрятать Джамала между больших камней, лежащих вдоль дороги. – Не ровен час на басмачей нарвемся. Патронов у нас мало, а двумя ножами нам с бандой не справиться. Эх… Лучшем б наши шли обозом.
– Мне все равно: наши или ваши. В любом случае меня либо убьют, либо сделают наживкой, что равнозначно смерти, – пожал плечами Амир. – Я везде изгой. Поэтому я и хочу бежать за границу.
– Не бойся! Я тебя в обиду не дам, – уверенно сказал Егор. – А ты бы надел эту простынь черную на голову. Если ты будешь молчать, то сойдешь за местную бабу.
– Это называется паранджа, – Амир недовольно смотрел на кусок черной материи.
– Цвет не нравится? – Егор оторвал глаза от дороги и посмотрел на мрачного Амира. – Возьми голубой. Он тебе будет больше к лицу.
– Голубой – цвет траура, – мотнул головой Амир. – Я не из-за цвета. Видимо, мне на роду написано вечно изображать женщину.
– Послушай, Амирка, – Егор уселся рядом с ним на пыльную проплешину между камней. – Мне все равно, кем ты был. Мне все равно, что ты натворил в прошлом. Я знаю тебя такого, как сейчас: доброго и смелого. А это, – Егор ткнул пальцем в кучу тряпок. – Всего лишь одежда, которую тебе нужно надеть, чтобы тебя не узнали свои и чужие. И еще… – он положил свою руку на плечо Амира. – Я вижу в тебе парня, а не девушку. И ты мне… в обчим… в общем… как парень…
– Не нужно Егор, – Амир похлопал его по спине. – Если ты не готов еще сказать это вслух, не нужно себя мучить. Мне слова не нужны, я все и так вижу. Я…
Но Егор насторожился и поднял вверх руку. Амир замолчал и тоже посмотрел в сторону дороги.
В облаке желтой пыли шел караван, состоящий из шести двухколесных телег, запряженных лошадьми, и пяти навьюченных верблюдов. Обоз охраняли пятеро конных всадников, вооруженных ружьями и кривыми шашками.
Егор положил в карман халата заряженный последними патронами наган, сунул в рукав нож и, бросив взгляд на Амира, сказал:
– Так… План такой: выходим на дорогу и просимся присоединиться к каравану. Ты, главное, сиди на Джамалке и молчи. Говорить буду я. Если начнется стрельба, ты быстро беги в сторону этих камней. Как все успокоится, иди до города. 
– А как же ты? – Амир испуганно смотрел на него через прорезь в ткани.
– Я буду биться до последнего, пока не буду уверен, что тебе ничего не угрожает. Меня не жди. Иди в город один!
– Егор… – начал было Амир, тронув его за рукав.
– Все! Надо идти, Амирка. Да ты не бойся так… Это всего лишь торговцы. По крайней мере, они так выглядят. Так что давай надеяться на лучшее! – Егор улыбнулся, подмигнул Амиру и, взяв под уздцы Джамала, смело шагнул на дорогу.

========== Глава 20 ==========

Егор вышел на дорогу, держа за повод Джамала, на котором сидел Амир. Рука Егора была спрятана за полу халата, где лежал заряженный револьвер. Он остановился посреди широкой колеи и стал ждать, когда караван поравняется с ним.
– Эй, отец! – крикнул Егор старику, который сидел на арбе, возглавляющей караван. – Скажи, тут русский знает кто? Кто у вас за главного?
Старик махнул Егору рукой, показывая, чтобы тот освободил дорогу. Караван остановился, и вперед выехали два конных охранника, направив на путников винтовки. Они кричал что-то на непонятном языке и делали знаки остальным охранникам, чтобы те подъехали ближе.
– Ребята! – Егор поднял руки над головой. – Мы путники. Нам бы к каравану вашему пристать. А то времена тяжелые, а у меня баба вона. Не ровен час на бандитов нарвемся. 
– Русский? – к Егору скакал всадник, до бровей закутанный в черную тряпку. – Ну-ка скажи еще чаво по-русски! – всадник спешился и подошел ближе к Егору.
– Чаво сказать-то? – пожал плечами Егор, с опаской поглядывая на наведенные на него ружья.
– Да чаво хошь! А лучше пошли меня по матери! Я уже лет десять как русской речи не слыхал, – всадник подошел еще ближе и снял с лица тряпку. На Егора смотрел обычный русский мужик с бородой и хитрыми серыми глазами.
– Едрена вошь! – Егор кивнул в сторону всадников. – Ты б ребятам своим приказал ружья опустить? А то не ровен час стрельнуть. Меня убьють и бабу мою напужають!
– Погоди, погоди… – нахмурился бородач. – А чего это ты в ентой глуши с ослом и бабой делаишь? Пока не разберуся, кто вы такие, отмашку своим охранникам не дам. Вдруг тут засада, а вас для отвлечения внимания подослали.
– Какая засада? – махнул рукой Егор. – Я ужо больше трех месяцев по пустыням да по горам иду. Тока один раз людей встретили, и те бандитами оказались. Вона бабу у них отбил. Теперь хотим до городу добраться. А она у меня после бандитов пуганная стала. Не ровен час помреть со страху.
– А сам-то как в Турчине оказался? – сощурил серые глаза мужик.
– Так я сюда с красными пришел. Потом чавой-то надоело воевать, я и дал деру. Сам-то не грамошный и географии тутошной не знаю, вот и плутал по пустыням да по степям, – ответил Егор. Страх придал ему силы и, на удивление Амира, добавил небывалого красноречия.
– А баба-то, видать, хороша! – засмеялся мужик и что-то кинул на чужом языке своим товарищам. Те дружно рассмеялись и стали с интересом разглядывать Амира.
– Ты на мою бабу-то рот не разевай! – нахмурился Егор и на всякий случай снова полез рукой за ворот халата.
– Да нужна мне твоя тошшая бабенка. Мне б счас красавицу голубоглазую, да чтоб погрудастее. На этих вобл местных я за десять лет вдоволь насмотрелся, – махнул рукой мужик и добавил: – И это… пушку-то свою оставь там, где она счас. Ты ее вынуть не успеешь, как мои ребятки тебя вместе с ослом пристрелют.
– Так чаво? – насторожено посмотрел на него Егор. – Возьмешь нас в обоз? Нам бы тока до городу добраться. А там мы сами по себе.
– А чаво не взять-то? Тока мне просто так вас брать-то не резон. Если тока… – мужик снова бросил взгляд в сторону Амира. – Осла мне отдашь как плату за проезд?
Амир чуть дернулся, но Егор сделал ему знак рукой и кивнул бородачу.
– Забирай Джамалку. Правда, моя баба к нему попривыкла. Вона, красавцем его кличить. Видать, красивше осла мужика-то не видела! – напряженно засмеялся Егор. Бородач тоже засмеялся и наконец дал команду охранникам опустить ружья.
Джамала привязали к одной из телег. Амир с Егором уселись на кучу мешков на арбе, и караван снова тронулся в путь.
– Мужиков, значит, я краше ослов не видел? – тихо зашипел Амир, но тут же замолчал, завидев, что к ним скачет их новый знакомый.
– Забыл познакомиться как следует, – сказал мужчина, поравнявшись с телегой. – Серафим я, Потапыч.
– Меня Егором звать. А бабу мою… Аленкой, – после секундного замешательства ответил Егор.
– Сам-то чьих будешь? Уж больно говор знакомый, – продолжал Серафим Потапович, придерживая коня.
– Так я с Сибири буду. Н-ский уезд. Деревня Петушки, – охотно ответил Егор.
– Так мы почти земляки с тобой. Я так-то тоже сибиряк, – радостно улыбнулся Серафим и, накрутив на лицо тряпку, добавил: – Ладно. Отдыхайте. Дорога у нас дальняя. Почитай, с неделю до города добираться будем, – и, пришпорив коня, поскакал вдоль каравана.
– Аленка? – услышал Егор тихое шипение Амира и почувствовал ощутимый удар локтем под ребра.
За время пути Серафим частенько навещал Егора с «Аленкой». Он оказался мужиком добрым и щедрым. В еде и питье путникам не отказывал и иногда баловал «бабу» разными сладостями.
Оказалось, что десять лет назад он и еще несколько его сотоварищей решили свое дело открыть. Продали все, что было, и пошли в Туркестан за товаром. По дороге его друзья умерли от тифа, а сам Серафим добрался до цели и благодаря недюжинным торговым способностям сколотил тут состояние, скупая за границей ткани, благовония и пряности. Дела шли в гору, пока не случилась революция. Чтобы не потерять все, Серафим сбежал через горы в небольшой город, забытый богом и людьми, и продолжил свои дела уже там, переправляя за границу кухонную утварь и украшения, которыми славились местные мастера.
– Так мог бы и при советской власти торг вести, – говорил ему Егор, – чай, тряпки да травы всякие и ей нужны. В больших-то городах дела вести все лучше.
– Эм-м-м… потянул Серафим, – не все то, чем я займаюсь, советской власти понравится. Понимаешь… Народ этот, мусульманы, люди странные. То, что они свинину не едят, – это ладно. Так и пить они не пьють. Так я им одну травку антиресную вожу. Идет она хорошо. Да и дело доходнее, нежели тряпки да горшки.
На десятый день пути вдалеке показались ворота города. На небольшой возвышенности на несколько километров в стороны шла высокая стена, выложенная из белого камня. За ней виделись башни с круглыми крышами, а по центру упирался в небо шпиль минарета.
– Ты как свои дела поделаешь, меня разышши, – напутствовал Егора Серафим Потапович, – меня тут каждная собака знаить. Посидим с тобой, выпьем. У меня ить водочка припасена для такого случаю. Одному-то пить как-то не пристало. А тут земляка встретил. Я и на ночлег вас определю у себя. Дом-то у меня большой, всем места хватить.
– Спасибо на добром слове, Серафим Потапыч, – поклонился Егор. – Я как Аленку отправлю к родителям по железке, так сразу к тебе и нагряну.
Обоз двинулся в обход стены к торговым воротам, а Егор с Амиром пошли по главной улице города по направлению к центру.
Идя по узким улочкам, бегущим вдоль низких заборов, и старательно переступая через жужжащие мухами кучи навоза, Егор услышал тихое всхлипывание.
– Эй, Амирка! – он оглянулся на шедшего позади него Амира. – Ты чегой-то?
– Джамала жалко, – шмыгнул носом Амир. – Он такой хороший был. Добрый. Меня любил. И глаза у него были такие… умные…
– Вот смотрю я, ты какой-то странный, Амирка. Это ж просто животина безмозглая. Он у нас продукты воровал, и сколько раз я в его кучи ботинками влазил? – пытался успокоить Амира Егор.
– Не «влазил», а «влезал»! Сколько можно тебя учить твоему же родному русскому языку? – отвлекся от мыслей о Джамале Амир.
– Молчи, женщина! – сделал строгое лицо Егор и тут же добавил: – Слушай, Амирка, а как мы твоего Батыра-то найдем? Вы хоть место для встречи с ним назначили?
– Нет… – Амир остановился и растеряно посмотрел на Егора, – Мы торопились очень, и я просто город этот ему назвал. Егор, а вдруг он сюда не дошел? Или город перепутал? 
– Погоди, не паникуй! Далеко от Шайдара этот город? – спросил он.
– Недалеко. Дней двадцать пути, – ответил Амир.
– А мы уже идем с тобой месяца три. Так что Батыр точно должен быть тут. Если только… не смотался он вместе с сокровищами за границу, – задумчиво почесал затылок Егор.
– Батыр предан мне, – уверенно сказал Амир.
– Тогда мы его найдем, – Егор пошагал дальше по улице.
– Как? – Амир мелкими шажками семенил за ним по каменной мостовой.
– А скажи, много ли в городе может быть глухонемых музыкантов, играющих на бубне?

========== Глава 21 ==========

Несмотря на то, что Егор уже не первый год служил в Туркестане, ему не представилось возможности побывать в городах. Он видел их только из вагонов поездов. Они проносились мимо яркими пятнами минаретов и дворцов. Поэтому сейчас, идя по улицам, Егор с любопытством разглядывал окружающую его архитектуру.
Каменные стены и мостовые, раскаленные полуденным солнцем, пахли древностью. Яркая мозаика минаретов, затуманенная трещинами времени, завораживала своей красотой и изяществом. На круглых крышах мечетей сверкали золотом полумесяцы. Железные ворота удивляли искусно выбитыми на них чеканками.
Но все это было только в центре города. На окраинах стояли жалкие лачуги с кривыми деревянными заборчиками. Узкие улочки были залиты тухлыми помойными лужами и навозом. По улицам бегали худые детишки, просящие денег и еды. Длинное здание мечети с несколькими башнями и высокой каменной стеной словно разделяла нищету окраин от богатства центральной части города. Вдоль стены на корточках сидели седобородые аксакалы, словно стражи охраняющие покой богачей.
За воротами мечети кипела жизнь. Здесь и дома были больше, и заборы выше. Над ними свисали ветки деревьев, усыпанные сливами, персиками, грушами и черешней. По улицам важно разъезжали на лошадях мужчины в цветастых халатах и высоких тюрбанах. В закрытых кибитках ехали их жены, с головы до пят закрытые чадрой. А на большой площади, уставленный навесами, шумел знаменитый восточный базар.
Проходя между прилавков с выпечкой, фруктами, вяленым мясом и одеждой, Егор только и успевал уворачиваться от цепких рук торговцев, которые совали ему под нос ароматные дыни, истекающие соком персики и подносы с разноцветным щербетом. У Егора рябило в глазах от ярких полотен шелка, которыми трясли перед ним торговцы, а от громких криков зазывал закладывало уши.
– Надо поспрашивать у торговцев, не видел ли кто глухонемого музыканта, – услышал он голос Амира, идущего за ним. – И еще я очень хочу есть.
– Терпи. Вот найдешь своего Батырку с золотом, будет тебе и щербет, и сметанная лепешка с сыром, – буркнул Егор и стал дальше протискиваться через шумную толпу.
Они проходили по базару почти до вечера, но никто про Батыра не слышал. Амир уже открыто ныл, что хочет есть и пить, да и сам Егор устал от толчеи и суматохи торгового люда.
Проходя через почти опустевшие ряды базара. Егор заметил, как из рук дородной женщины в черной чадре молодой юркий парень выхватил расшитый кошелек. Недолго думая, Егор кинулся вслед убегающему вору и на повороте между рядами ловко толкнул его и повалил на пыльную мостовую, прямо в кучу сгнивших фруктов.
– Как же ты, мусульман, своих законов-то не знаешь исламских? – говорил Егор, заломив руку вора и шаря по его карманам в поисках украденного кошелька. – Ведь, наверно, и вам ваш Магомед говорил: не укради! А ты чего удумал?
Вора увели в полицейский участок, а Егор вернулся обратно и выручил плачущей женщине ее кошелек.
– Она говорит, что восхищена твоей смелостью, – перевел Амир лепет женщины. – И она хотела бы отблагодарить тебя за храбрость.
– Скажи ей, что мы ищем Батыра. Может, она знает, где он, – ответил Егор и добавил: – Мне больше ничего не нужно.
Амир тонким женским голосом перевел слова Егора, но женщина только пожала плечами. Тогда Амир сказал еще несколько слов и просительно сжал руки на груди. Женщина кивнула и, взяв с прилавка облитый медом калач, отдала его Амиру и, расплатившись с торговцем, пошла дальше по своим делам. Амир дал половину калача Егору и сам с аппетитом впился зубами в кусок.
– С чего это она тебе еды купила? – спросил Егор, облизывая перепачканные медом пальцы.
– А я сказал, что мой господин просит покормить меня. Сам-то ты попросить об этом не догадался. Вот и пришлось мне включить женскую смекалку, – подмигнул ему Амир.
– Я думал к Серафиму на ночлег проситься. Там и накормят, и напоят, – Егор уже доел калач и направился к выходу с базара.
Серафима Потаповича действительно оказалось легко найти. Первый же встречный указал путникам на крышу нужного им дома.
– Егорка! – Серафим в легком шелковом халате сидел на дорогом персидском ковре и ел жареного кролика, заедая его спелыми томатами. Егор и Амир вошли в трапезную в сопровождении охранника. – А я только подумал, что хочу выпить с хорошим знакомым да по душам поговорить. 
– Здравствуй, Серафим Потапыч! – кивнул ему Егор. – А мы вот с Ам… Аленкой по городу нагулялись да вспомнили, что ты нас в гости звал.
– И тебе не хворать, Егор, – кивнул Серафим. Он сделал знак слугам, и те, что-то сказав Амиру, увели его из комнаты.
– Куды это мою бабу увели? – забеспокоился Егор, садясь рядом с Серафимом на ковер.
– Не волнуйся за свою Аленку, – ответил Серафим и хлопнул в ладоши. Прибежали слуги и принесли еще еды, две медные стопки и графин со светлой как слеза младенца водкой. – Я то не против, чтобы баба с нами ела, тока тут так не принято. Зачем смущать местный люд. Раз я живу тута, должен уважать традиции. Я велел ее в комнату для гостей отвести. Там ее и накормят. На ночь можешь к ней идтить спать. Али вы с ней не того? – подмигнул Серафим. – Не женихаетесь?
– Не, – замотал головой Егор. – Она не такая. Тут так не принято, сам же знаешь, – Егор взял из рук хозяина стопку и уточнил: – По какому случаю впиваем?
– Хорошую я ходку сделал. Знатную. И бог, как говориться, миловал, ни одного мешка с грузом не потерял. А то ведь знаешь, времена нынче какие. А я за весь этот поход ни разу на бандитов не нарвался. Так что давай выпьем за это, – Серафим поднес свою стопку и несильно ударил по стопке Егора.
После трех глотков холодной водки разговор про дела плавно перешел на более жизненную тему.
– А вот скажи мне, Серафим Потапыч, ты, видно, мужик-то опытный. Как ты с бабами общаешься? – начал Егор чуть заплетающимся языком.
– Ты про что спрашиваешь? Про любовные утехи или про разговоры? – уточнил Серафим, закусывая очередную рюмку водки кусочком спелого арбуза.
– Про разговоры, – вздохнул Егор. – Не знаю я, на какой кобыле мне к Аленке подъехать. Понимаешь, она вроде как и сама не против, тока енто как-то не по-правильному, что ли. Не по-людски.
– Бабу лаской нужно брать, – уверенно кивнул Серафим. – Ты ей скажи, что глаза у нее как… вот как эти звезды, – Серафим ткнул пальцев в окно, – а губы – как спелый гранат. А груди… Какие груди-то у нее? – посмотрел он осоловелыми глазами.
– Да не очень большие, – махнул рукой Егор. – Не, Потапыч! Тут не в грудях дело. Ты правильно сказал, глаза у него как звезды. Прям завораживают. А губы скорее как вишня, терпкая и сладкая, – Егор мечтательно прикрыл глаза.
– У кого это у него? – не понял Серафим.
– У Аленки! У кого у него-то, – нашелся Егор и добавил: – Ой, чегой-то тебя совсем развезло, Потапыч.
– Последний раз в заграницах встретил русского князька, сбежавшего от красных. Вот с им и напилси. Так это почитай год назад было. Ну, давай по последней и спать, – Серафим вылил из графина остатки водки. – А ты пока смелости-то набрался, подвалил бы к своей Аленке под бочок. Может, она от тебя ждет этого, а ты все Яшу за мудяшу тянешь, – Серафим одним глотком выпил водку и добавил: – Им главное, чтоб мужик сам инициативу проявил. Так что давай! Прижми ее, да так, чтоб косточки у ней от твоей страсти захрустели!
Егор нетвердой походкой вошел в комнату и остановился на пороге, привыкая к темноте. Амир спал на мягкой перине, расстеленной прямо на полу. Его черные волосы разметались по подушке, а распахнувшийся тонкий халат открывал длинную шею, острые ключицы и часть смуглой груди.
Егор тихонько улегся рядом с ним, повернулся набок и замер, любуясь красивым профилем. На полных губах Амира играла легкая улыбка, а тонкая прядь волос разделяла его лицо пополам.
Егор убрал волосы, и его рука скользнула вниз, потянув за широкий пояс на шелковом халате. Узел легко подался, и полы халата разошлись, полностью обнажив грудь с крупными темными ореолами сосков и чуть впалый живот.
Егор мягко провел рукой по длинной шее Амира. Потом его рука прошлась по груди и, описав полукруг вокруг пупка, потянулась вниз, к веревке, поддерживающей тонкие шаровары.
Амир тихо засопел, выгнулся и, положив свою руку на руку Егора, опустил ее ниже, к набухшему в штатах бугорку.
Кровь застучала в голове Егора. Выпитая водка придала ему смелости, и он, схватив Амира в охапку, притянул его к себе. Амир рвано вздохнул и припал к его шее горячим поцелуем.
– Амирушка… – шептал Егор, пытаясь освободится от рубашки и продолжая гладить Амира свободной рукой по голой спине. – Давай, родной! Только не останавливайся! – он нервно дергал за веревку, стягивающую талию Амира и удерживающую на нем широкие шаровары. – Вот так вот… Хорошо… – руки Егора жадно лапали тонкое тело, пытаясь сорвать ненужную одежду.
– Егор! – Амир вдруг приподнялся и внимательно посмотрел на Егора. – Ты пьяный? – он принюхался и попытался освободиться из цепких рук. Но не тут-то было. Почувствовав, что добыча хочет вырваться, Егор перевернулся и, оказавшись сверху, прижал Амира свои телом к перине, крепко держа его руки над головой.
– Ну чего ты кочевряжишься? – хрипло шептал Егор, покрывая поцелуями грудь бьющегося под ним Амира.
– Егор! Не надо! Пусти! – Амир извивался змеей, пытаясь выбраться из-под нависшего над ним Егора. 
– Ты же хотел это? – Егор слегка прикусил его за мочку уха. – Ты же сам этого хотел!
– Я не хочу так! – вскрикнул Амир со слезами на глазах. – Пусти! Мне больно!
Егор поднял голову и посмотрел Амиру в лицо. Перед ним лежал распластанный на подушках испуганный мальчик. Огромные глаза были широко открыты и полны слез. Амир обиженно прикусывал нижнюю губу, силясь не расплакаться, а его тонкое тело было беспомощно распято на дорогих шелковых простынях.
– Чего это я делаю? – удивленно прошептал Егор и отпустил руки Амира. Тот выбрался из-под него, лег к нему спиной и с головой накрылся одеялом. – Амирка… Амир! – Егор трогал его за худое плечо, но тот только вздрагивал и тихо всхлипывал. – Прости меня, Амир! Черт попутал. Богом клянусь, не хотел я, чтоб так. Ты уж прости меня, окаянного. Клянусь, больше в жизть тебя пальцем не трону, – и тяжело вздохнув, Егор лег на спину и уставился в белый потолок.

========== Глава 22 ==========

Похмельное утро было тяжелым. Но тяжелее, чем терпеть головную боль, для Егора было смотреть на Амира. Тот все утро просидел у окна, разглядывая людей за забором, и не проронил ни слова.
Сам Егор тоже не смог сказать ничего вразумительного, поэтому побрел к Серафиму с целью позавтракать и подлечить больную голову.
– Ну, как все прошло? – поинтересовался Серафим Потапович за завтраком.
– Дурак я, Потапыч! Ой дурак. Чуть не снасильничал. Теперь вот даже в глаза ей взглянуть стыдно, – вздохнул Егор, опрокидывая в себя стопку водки.
– Тогда надо вину загладить, – уверенно кивнул Серафим. – Сделай для нее что-нибудь приятное. О! – он хлопнул себя по лысине. – Поди в сад и нарви ей цветов. Мой садовник тебе самые красивые покажет. 
– Эх, Потапыч.. Знал бы ты, что он пережил в жизни… Никакими цветами мой поступок не искупить, – совсем поник головой Егор.
– Кто он? – не понял Егора Серафим.
– Да не он. Она, Аленка моя, – махнул рукой Егор. – Ладно! Нам в город по делам нужно. Если ты не против, вечером снова к тебе вернемся.
– Приходи, земляк! Я только рад буду. Уж больно приятно мне с русским человеком общаться! – хлопнул его по спине Серафим.
Весь день они ходили по городу, расспрашивая о Батыре лавочников, уличных музыкантов и простых прохожих. Но про глухонемого музыканта никто не знал.
– Слышь, отец! А табачку у тебя не найдется? – Егор остановился у дверей лавки и вынул из кармана завалявшуюся там монетку. Лавочник радостно закивал и протянул Егору темно-зеленый шарик с грецкий орех величиной. – Странный какой-то табак у тебя, отец, – покачал головой Егор, протягивая монету. 
– Не бери, – впервые за день заговорил Амир. – Это насвай. 
– А чего он мне его дает? Я ж табак просил, – Егор положил на прилавок шарик и убрал руку с монетой.
– Насвай – это тоже табак, только с добавками золы и масел, – неохотно ответил Амир. – Его жуют. Он не очень полезный. Хотя… Бери! Тебе какая разница, чем травиться, – Амир равнодушно пожал плечами и вышел из лавки.
Остановившись у дверей чайханы, Егор купил на ту самую монетку чайник чая, которым поделился с Амиром. Они спрятались в тени кустов рядом с чайханой и с удовольствием стали потягивать душистый зеленый чай с жасмином.
– Вот, посмотри, – Амир показал глазами на двух мужчин, сидящих у стены чайханы. Они монотонно жевали что-то, сплевывая коричневую слюну в глиняные чашки. – Это они насвай жуют. Видимо, у них в нем не только масла. Посмотри на их глаза. Там явно опий добавлен.
– Про опий знаю, – отозвался Егор, – его наши врачи тяжелораненым давали. Сам-то я не пробовал, но говорят, вещь сильная. 
– На свете много разной дурной травы, – ответил Амир, допивая чай, отвернувшись от прохожих. – Но тебе-то зачем? У тебя водка есть. Ты с нее просто героем становишься, – зло ухмыльнулся он.
– Ну хватит тебе, Амирка, – опустил глаза Егор. – Сколько можно уже извиняться-то мне перед тобой?
Амир отдал Егору пиалу и снова накинул на голову паранджу, всем своим видом показывая, что прощать Егора он не собирается.
В дом Серафима Егор пришел расстроенный и уставший. Амир ушел в комнату, а радушный хозяин снова поставил к ужину графин с водкой.
– Понимаешь… – Егор сидел на мягком ковре, размахивая жареной кроличьей лапкой. – Она меня не простит! У него жизнь какая была, знаешь?
– У… Ик… кого? – громко икнул в ответ пьяный Серафим.
– У Амирки. Ну-ка плескани мне еще рюмку-то. Чегой-то меня не берет! – Егор протянул Серафиму пустую стопку. Тот нетвердой рукой налил ему водки уже из третьего по счету графина.
– А Амирка – это кто? – осоловело глядя на Егора, спросил Серафим.
– Ишак один. Очень упрямый ишак! – Егор опрокинул в себя водку и занюхал кроличьей лапкой.
– Так у тебя вроде осла Джамалкой звать, – уточнил Серафим.
– Джамалка – это осел. А Амирка – это… – Егор на секунду задумался и потом сказал: – Его глаза как звезды на небе.
– Это у ишака глаза такие? – мотнул головой Серафим и, покачнувшись, упал навзничь на мягкий ковер и захрапел.
Егор еще несколько минут посидел возле спящего друга, потом с трудом поднялся и, покачиваясь, вышел в сад. Он сделал несколько шагов в сторону клумбы, споткнулся о камень, упал, больно ударившись лбом об край бордюра, нащупал руками несколько цветков и, вырвав их с корнем из земли, пополз по направлению к дому.
– Амир… Ик… Амирка! – громко гаркнул Егор, вваливаясь в комнату. – Погляди-ка, что я… Ик… тебе принес, – он сделал несколько шагов и, споткнувшись о край ковра, упал, вытянув вперед руку с пучком травы и одним сломанным цветком.
– Горе ты мое! – Амир слез с огромного кресла, в которое лег спать, и подошел к Егору. – Чего же тебя так понесло? – он вздохнул, сел на колени и стал снимать с Егора грязную рубашку и стягивать с ног сапоги.
– Твои глаза как… Ик… спелые вишни… – блаженно улыбнулся ему Егор. – Твои губы как… как эти, как их. Ковши медведиц!
– Аллах всемогущий! – закатил глаза Амир. – За что мне это? 
– Твои груди как… – продолжал Егор сквозь сон.
– Груди? – Амир замер, держа в руках Егоровы армейские штаны. – Вот это уже интересно.
– Твои груди как гранаты… Такие зеленые… С тротилом… – это был последний комплимент, который услышал Амир. 
Он накрыл Егора одеялом и сел в кресло, подобрав под себя ноги. Он смотрел на громко храпящего Егора и думал: «А ведь Егор меня хочет! И тот случай тому доказательство. Водка ему прибавила смелости, и он решился на то, на что на трезвую голову не решился бы никогда. Мне бы, дураку, воспользоваться этим, и тогда бы он точно захотел повторить ночь страсти со мной. Только… Нет! Я не хочу заполучить только его тело. Ой, Амир! Кажется, ты совсем пропал. Утонул в голубых глазах, запутался в светлых волосах, прикипел к его душе! А ведь ты всегда этого боялся. Ну ничего… Найдем Батыра, сядем в поезд, и прощай Егор! Только… почему мне так больно?»
На следующий день очумелый от водки Егор не смог идти на поиски Батыра. Он полдня промаялся с желудком, потом, приняв прохладную ванну, снова забылся тяжелым сном и проспал до ужина.
– Ну все! – Амир встал с кресла и стал одеваться.
– Ты куда это собрался? – насторожился Егор.
– С тобой пойду на ужин, – сказал Амир, надевая на лицо легкий платок.
– Так не положено бабе-то… – промямлил Егор.
– Так я и не баба. Только пить я тебе больше не дам! Скажи Серафиму, что я вас хочу развлекать за ужином. Танцевать для вас, пьяниц, буду. И только попробуй у меня хоть глоток водки сделать!
Серафим очень обрадовался, узнав про танцы. Он бросил одобрительный взгляд на тонкое тело Амира, одетое в нежно-розовое женское платье и, громко хлопнув в ладоши, приказал слугам позвать музыкантов.
– Это лучшие музыканты, – сказал он, показывая рукой на троих вошедших в комнату мужчин, – вон тот, что с бубном, глухонемой. Я его у бека местного перехватил. Так он на своей дойре так лихо играет, как ни один здоровый музыкант не смогет!
Егор бросил вопросительный взгляд на Амира. Тот еле заметно кивнул ему головой и, поклонившись хозяину, поднял руки вверх, приготовившись к танцу. 

========== Глава 23 ==========

Батыр был так увлечен музыкой, что даже ни разу не посмотрел на танцующего посреди комнаты Амира. Он сидел по-турецки на полу и самозабвенно бил в дойру. Он и правда был музыкант от бога и, несмотря на свою глухоту, очень ритмично ударял пальцами по большому бубну.
– А хорошо танцует, шельма! – Серафим хлопал в ладоши в такт танца и даже подпевал на чужом языке. – Хорош! Ох, хорош! – мужчина одобрительно хлопнул Егора по плечу.
– Кто хорош? – Егор поперхнулся чаем.
– Да Аленка твой хорош! – подмигнул ему Серафим.
– Как догадался-то, Потапыч? – откашлявшись, спросил Егор.
– Так что я, по-твоему, парня от девки не отличу? Да и танец бача-бази ни с чем не спутаешь. Я, правда, не по ентой части, но… Признаюсь, сам слюни иной раз пускал на этих мальчишек. С бабами-то тут плохо, а своей я не обзавелся, – вздохнул Серафим. – А ну, как тебя там… Амир! Присядь с нами и сними с лица платок. Чай, не баба.
Танец закончился. Серафим взмахом руки отпустил музыкантов, а Амир так и остался растерянно стоять посреди комнаты.
– Зачем ты выдал меня? – сердито взглянул он на Егора.
– Не ругайся! Егорка твой тут ни при чем! А ну-ка, ребятки, рассказывайте все без утайки. А я уж сам решу, помогать вам али нет! – Серафим налил всем чая в пиалы и, усевшись поудобнее, приготовился слушать рассказ.
Говорил в основном Амир. Он честно рассказал, кто он и от чего бежит. Потом Егор вкратце поведал про себя и про их знакомство.
– И какой у вас план? – спросил Серафим, выслушав их.
– Твой музыкант, Батыр, и есть мой товарищ! Именно его мы и искали столько дней, – ответил ему Амир. – Нам нужно добраться до узкоколейки и по ней ехать до границы. 
– Ну, допустим, коней я вам дам, – кивнул Серафим. – До железной дороги неделя пути. Только… как мне их обратно вернуть? 
– Так я тебе их обратно и верну, – ответил Егор.
– А разве ты за кордон не едешь? – удивился Серафим.
– Не хочет он, – опустил глаза Амир. – Я его уговаривал, а он ни в какую.
– Хм… Значит, ошибся я в тебе, Егорка! – вздохнул мужчина.
– Это в чем же ошибся? – возмутился Егор.
– Если б у тебя все было сурьезно к Амиру, ты бы не раздумывая за ним и в жерло вулкана сиганул, – хлопнул его по плечу Серафим. – Эх вы… молоды да ранние… Все у вас несурьезное. А ведь настоящая-то любовь заставляет нас делать такие поступки, какие ты от себя не ожидаешь. Вот я, например, знаете почему в Туркестан поехал? Не за деньгами. Нет! Моя Тасенька очень хотела сапожки из змеиной кожи. Вот я и пообещал ей, что лично своими руками убью ту змею, найду скорняка и он ей те сапожки пошьет. Отец ее не хотел за мелкого лавочника дочь отдавать. Вот я и решил наладить свое дело и денег заработать. А потом приехать к ее дому в дорогой одеже на белом скакуне и подарить сапожки змеиные. Только… пока я мыкался по Туркестану, мою Таисию выдали замуж. А тут дело в гору пошло, вот я и остался на чужбине насовсем… Эх…
– Не жалеешь про это? – спросил Егор.
– Жалею… Жалею, что с собою свою кралю не забрал. Это неправда, что любовь от разлуки крепнет. Разлука убивает ее, разбивая сердца на мелкие осколки! – и в подтверждение своих слов Серафим бросил в стену фарфоровую пиалу.
Егор лежал на полу на мягкой перине и с тоской смотрел в потолок. Мысль о близкой разлуке с Амиром и рассказ Серафима о его любви расстроили его. Он пытался вспомнить, как жил до того, как встретил Амира, но в мыслях всплывали лишь безрадостные картины покосившегося старого дома в деревне, пожара на барской усадьбе, кожемячный цех со зловонными испарениями, бесконечная дорога по степям и лесам в вагоне поезда и бои, пропитанные запахом крови и криками умирающих.
– Не спишь, Егор? – услышал он тихий голос Амира и почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу.
– Мысли меня гложут. Амирка! Уснуть не дают, – Егор повернулся к нему лицом и вздохнул.
– О чем думаешь? – поинтересовался Амир, подперев рукой щеку.
– О жизни своей думаю. О нас с тобой… – последнюю фразу Егор сказал почти шепотом.
– А что о нас думаешь? – заинтересовался Амир.
– Может… Может, тут останемся? Зачем тебе эта заграница? Купим домик. Я вон к Серафиму работать пойду. Буду возить товар с ним вместе, а ты меня будешь дома ждать? – Егор с надеждой посмотрел на Амира.
– В качестве кого я буду ждать тебя дома? В качестве бача-бази? – нахмурился Амир.
– Зачем ты так? – Егор поправил непослушную прядь волос, упавшую на лицо Амира. – Я никогда не относился к тебе как к игрушке. 
– Кто я для тебя? – Амир болезненно сдвинул брови.
– Родной человек, – спокойно ответил Егор. – А кем хочешь быть ты?
– Мне пока достаточно, – Амир улегся головой на плечо Егора. – Только… жить в постоянном страхе я не смогу, – он крутил в пальцах нательный крестик на груди Егора. – Меня в любой момент могут найти люди Шайдара, или твои красные придут в город. Нет, Егор. Я уйду за границу, но если ты захочешь, то можешь идти со мной.
– Нет, Амирка! Вообще, глупость я тебе предложил. Какая из нас с тобой пара? Ты к роскоши привык. А я тебе этого дать не смогу. А на награбленное добро жить не хочу. Не по мне это. Разные мы с тобой, и дороги у нас разные. Тебе за границу, в хорошую вольную жизнь, а я дойду до моря, посижу на его бережку, да и в обратный путь двину. На родину. А ты спи давай! Завтра нагрянем к твоему Батыру да будем в путь собираться.
Батыр очень обрадовался, увидев Амира на пороге своей комнаты. Он долго обнимал его и хлопал по спине, радостно улыбаясь и мыча. Он показал Амиру, где спрятал сокровища, и оказалось, что честный Батыр не продал за эти месяцы не одного кольца или цепочки.
После обеда Серафим отвел Амира к скупщику, и тот за небольшую подвеску отвалил ему приличную кучу денег.
– Этого хватит, чтобы купить продуктов в путь, – сказал Амир, возвратившись из города. – И еще… – он выложил на стол перед Егором небольшую стопку книг. – Книги на русском языке тут трудно найти, но я нашел. Мне кажется, тебе должны они понравиться.
Пока Амир с Серафимом бегали по городу, скупая все, что нужно в дорогу, Егор сидел под сливовым деревом и читал… Сначала ему трудно было понять суть сказок. Он просто старался правильно прочитать слова. Потом слова стали складываться в картинки, и он увидел сказочный лес, избушку на курьих ножках и старуху, летящую по небу в ступе.
На прощальном ужине, устроенном Серафимом, Амир протянул радушному хозяину золотой перстень с большим изумрудом и россыпью мелких брильянтов и, поклонившись, сказал:
– Спасибо тебе, добрый человек, за то, что не оставил на дороге, за то, что приютил, и особенно… за то, что понял нас как подобает мудрому человеку. Прими от нас этот подарок. Если его продать, то все твои траты на нас покроются с лихвой.
– Нет, Амир. Не буду продавать я колечко. Оно мне на память останется о моих друзьях, – Серафим с улыбкой принял перстень и похлопал обоих по плечам.
Поздно вечером, лежа на мягкой перине, Амир вдруг приподнялся и внимательно посмотрел на Егора.
– Ты чего, Амирка? – вздрогнул Егор. 
– Я просто хочу запомнить этот вечер, – прошептал Амир ему в ухо. – Хочу поймать твое дыхание и спрятать его в моем сердце, чтобы, когда тебя не будет рядом, оно согревало воспоминанием о тебе…
Егор хотел что-то ответить, но его губы накрыл теплый поцелуй… 

========== Глава 24 ==========

Попрощавшись с радушным хозяином, путники снова отправились в дорогу. Она лежала через бескрайнюю степь до узкоколейки, а там – до ближайшего полустанка.
Чем ближе они подходили к цели, тем мрачнее становился Амир. Он практически не говорил, отделываясь короткими фразами или вообще отмалчивался. Амир сидел на коне и с тоской смотрел на унылый пейзаж, сопровождающий их путь. Иногда он вдруг резко пришпоривал коня и, оторвавшись от друзей на полкилометра, останавливался и ждал их, пребывая в глубокой задумчивости.
– Что-то наш Амирка нерадостный, – говорил Егор Батыру. Музыкант был хорошим «собеседником». Он внимательно слушал речи Егора, улыбаясь и кивая головой. – Хотя знаешь… мне тоже грустно. Понимаешь, мы через столько прошли с ним. Через пустыню со змеями и зыбучими песками, через горы, через страшные грозы. Я отбивал его у бандитов, лечил его раны. Он меня спасал от змей и помогал вылезти из пропасти. А тут – раз… и его не будет рядом со мной, – Егор вздохнул. – Он научил меня читать, писать, считать. Он такие стихи красивые знает, от которых душа наружу рвется. Даже подумать страшно, что я никогда больше не увижу его улыбки, не загляну в его глаза, не почувствую запаха его волос, – Егор чуть поторопил коня, щелкнув языком. – Не слушай меня, Батырка! Ему там, за границей, будет хорошо. А ты приглядывай за ним, чтоб он в какие неприятности не влез.
Седьмой день пути закончился, и вдалеке уже слышался шум проезжающих поездов. Вечерело, и путники решили остановиться для отдыха, чтобы ночной мрак не застал их в дороге.
Егор кашеварил у костра, помешивая в котелке ужин, Батыр под низкорослым деревцем тихо тарабанил по дойре пальцами. Амир сидел на дороге спиной к друзьям и смотрел на уходящее за горизонт солнце.
«Надо собраться, Амир! – мысленно уговаривал он себя. – Ты в шаге от своей цели. Осталось только сесть на поезд, доехать до границы, а там… Там, у поезда, наши дороги разойдутся навсегда!»
Амир сжал зубы, резко поднялся и, обернувшись к Батыру, сказал ему несколько слов на фарси. Музыкант, давно научившийся читать по губам, сразу откликнулся на просьбу хозяина. Он поднял дойру над головой и быстро забарабанил по ней.
Амир расставил руки в стороны, а его ноги начали выдавать танцевальные коленца, поднимая желтую пыль с дороги. Видимо, танец должен был быть веселым, но веселья у Амира не выходило. Это скорее был танец отчаяния. Амир сжимал кулаки и со всей мочи бил ногами по каменистой дороге.
Обессилев от танца, Амир остановился и снова что-то крикнул Батыру. Тот стал бить в дойру медленнее, а Амир опустил голову и, подняв руки вверх, застыл на фоне гаснущего неба. Его тело вздрагивал в ритм ударам музыканта, тонкие пальцы плели в воздухе узелки из невидимых нитей. Амир поднял голову и посмотрел на Егора. Тот, завороженный танцем, уронил ложку в котелок, неотрывно глядя на Амира.
Возможно, это был обычный танец бача-бази, служивший для обольщения, но Егор видел совсем другое. Амир танцевал для него, вкладывая в каждое движение мольбу остаться с ним. В глазах Амира застыла грусть перед расставанием, и сердце Егора сжалось от тоски.
Музыка замерла, а Амир так и остался стоять на дороге, подняв глаза к небу и заломив сложенные замком руки за головой. Простояв так несколько секунд, он снова сел на землю и уставился на почерневшее ночное небо.
«Я все правильно делаю! – Егор, обжигая пальцы, выловил ложку из котла и стал помешивать булькавшую кашу. – Зачем я ему там нужен? Здесь его на каждом шагу поджидала опасность. А там, за границей, он будет богат и свободен. А я… я ему просто стану обузой. Тут и выбора у него особого не было, вот он и прикипел ко мне. А там его будут окружать люди, и он найдет себе кого умнее меня, да и краше. Ничего! Просто нужно переболеть и жить дальше! Он с этим тоже справится и забудет про меня!»
До узкоколейки добрались к полудню. В полукилометре от того места, где они вышли, находился полустанок, представляющий из себя помост, собранный из почерневших от солнца и дождей бревен. Егор, свесив ноги, уселся на его край. Недалеко от полустанка на небольшой травянистой лужайке паслись лошади. Солнце нещадно пекло и слепило глаза.
– Егор, – Амир сел рядом и положил свою руку на плечо Егора. – Я хотел тебе сказать, что… Я благодарен тебе за все. 
– Да чего уж там, – Егор, не поворачиваясь, махнул рукой. 
– Нет… Ты делал добро просто так. Безвозмездно. И я хотел бы тебе отплатить… – сказал Амир, но Егор прервал его.
– Мне ничего не нужно. Я не возьму краденого. Да и зачем мне золото? Мир не без добрых людей. Доберусь как-нибудь.
– Глупый, – вздохнул Амир. – Прими от меня просто подарок, на память. Я его не украл, а заказал у чеканщика, – Амир развернул Егора к себе и протянул ему небольшой медный медальон. На нем был выбит тонкий женский профиль и несколько витиеватых букв. – Чеканщик оказался плохим художником, – грустно улыбнулся Амир. – Я тут похож на женщину. А вот эти буквы – мое имя. Возьми и сохрани это как память обо мне.
Егор молча взял из рук Амира медальон, снял с шеи веревку, на которой висел простой крестик, и повесил медальон рядом с ним.
– Я его не продам, Амир, – он поправил непослушную прядь волос, упавшую Амиру на лицо. – А для того, чтобы мне тебя вспомнить, нужно просто закрыть глаза, – Амир болезненно сдвинул брови и хотел было что-то ответить Егору, но в этот момент вдалеке послышался громкий гудок.
Поезд приближался к ним, как знак неминуемого расставания. Амир с ужасом в глазах смотрел то на него, то на Егора. Егор только играл желваками и теребил в руке медный медальон.
Батыр засуетился, перетаскивая мешки с провизией и золотом ближе к краю платформы. За несколько метров до полустанка поезд начал сбавлять ход. Из первого вагона эшелона вылез усатый дядька и что-то спросил у Батыра. Тот замотал головой и стал махать руками Амиру и Егору. Егор вскочил на ноги и кинулся к начальнику эшелона. Амир медленно пошел вслед за ним, словно на плаху, низко опустив голову.
Егор быстро договорился с усатым мужиком, сунув ему в руку несколько купюр, и тот показал им рукой на один из вагонов. Поезд тихо тронулся, и Егор с Батыром стали на ходу закидывать в указанный вагон мешки.
– Амир! Ты чего стоишь? Бегом! Поезд уходит! – крикнул Амиру Егор. Амир вздрогнул и поднял на Егора глаза.
– Егор… – начал он, но Батыр, стоящий на подножке вагона, схватил его за руку и, резко рванув, затащил в вагон.
Поезд громко прогудел, и его колеса начал набирать скорость. Амир высунулся из открытой двери вагона, чтобы в последний раз взглянуть на Егора, но полустанок был пуст…
Егор не любил долгих расставаний. Он не стал ждать, когда поезд исчезнет, навсегда увозя от него Амира. Он спрыгнул с платформы и пошел в сторону отдыхающих лошадей.
До вечера было еще часа четыре, поэтому Егор решил не мешкать, а сразу отправиться в обратный путь.
Вокруг была все та же бескрайняя степь с редкими кустарниками, пучками травы и низкорослыми деревьями. Солнечный диск медленно полз в сторону горизонта. Копыта лошадей мерно цокали по пыльной каменистой дороге. Ничего в мире не изменилось. Только… Амира больше не было рядом. В душе Егора было пусто, будто в нее просочилась степь и высушила в нем все чувства.

========== Глава 25 ==========

Лошади медленно брели по дороге, увозя Егора все дальше и дальше от полустанка. Отпустить Амира оказалось тяжелее, чем думал Егор. Перед его глазами все еще стояло растерянное и несчастное лицо Амира, и Егор мысленно ругал себя за то, что не нашел для него теплых слов на прощание.
Он был так погружен в свои мысли, что не заметил, как стемнело и лошади остановились, не видя дороги. Егор спешился, разжег костер, расстелил на земле шинель и, улегшись на нее, уставился в черное ночное небо.
– Его-о-ор! – услышал он в полусне знакомый голос. Егор открыл глаза и глубоко вздохнул.
«Это пройдет! Нескоро, но пройдет… И через какое-то время мне не будет чудиться его голос в ночи…»
Он закрыл глаза, но голос снова позвал его:
– Егор! Горе ты мое!
Егор вскочил и бросил взгляд в сторону уходящей вдаль дороги. Темная фигура, прихрамывая, двигалась в сторону его ночлега. 
Егор не верил своим глазам. Он крепко зажмурился, потряс головой и больно ущипнул себя за руку. Амир не исчез и не испарился в воздухе. Он шел по дороге в сторону костра и махал Егору рукой.
– Амирка! Да как же? – Егор вскочил на ноги и побежал навстречу ему. Он остановился в нескольких шагах от Амира и удивленно уставился на него. – Амир, ты ведь сейчас должен быть в поезде… А ты тут… Как же это?
– Я не смог, – вздохнул Амир и сбросил с плеча тяжелый мешок. – Когда я увидел, что тебя нет на платформе, так больно в груди стало, словно сердце разорвалось в клочья.
– А Батыр где? – Егор подошел ближе, все еще не веря своим глазам.
– Батыра я отпустил. Дал ему пару сережек, кулон с подвеской и колечко. Ему хватит, чтобы дом купить и обустроиться, – улыбался ему Амир. – Ну что ты стоишь как неродной? – он развел руки в стороны и напряженно посмотрел Егору в глаза. – Или ты не рад меня видеть?
– Дурак ты, Амирка! – вздохнул Егор и сгреб его в охапку. – Какой же ты дурак! Так мечтал уехать и начать новую жизнь и вдруг передумал, – Егор крепко обнимал Амира, легонько похлопывая его по спине.
– Знаешь… – Амир прижался к груди Егора. – Жизнь меняет людей, и их мечты и желания тоже меняются. Моя мечта растаяла в воздухе, когда я понял, что больше не увижу тебя. 
Они сидели у костра, и Егор рылся в мешке, изредка бросая на Амира недоверчивые взгляды.
– Тебя точно никто не бил? – спрашивал он уже в третий раз, разглядывая разодранную щеку Амира и глубокий порез на лбу. 
– Я же говорю: спрыгнул с поезда на полном ходу, а там кусты и камни. Пока кувыркался по насыпи, исцарапался, – Амир с улыбкой смотрел на Егора.
– Да где ж она? Была же коробочка такая круглая. Мне ее Потапыч дал, – Егор вынимал из мешка вещи. – О! Нашел! Сейчас буду мазать тебя чудодейственной мазью, – Егор открыл коробочку, понюхал ее содержимое и скривился. – Из чего она сделана-то? Пахнет как задница Джамала.
Амир сидел перед Егором и тихо шипел, когда тряпочка, пропитанная водкой, еще одним подарком от Серафима, касалась ранки. Егор сосредоточенно обрабатывал раны, стараясь причинить Амиру как можно меньше боли.
– Ни на минуту тебя оставить нельзя, – ворчал он себе под нос. – Не шипи на меня, как змей! Терпи! – Егор строго посмотрел на Амира. – Чего сияешь-то, как начищенный самовар?
– На тебя смотрю. Вот и улыбаюсь, – ответил Амир. – У меня странное чувство, что я… Ш-ш-ш… что я тебя сто лет не видел. Даже кажется, что ты изменился.
– Как я мог за несколько часов измениться? Может, ты головой ударился сильно? – хмурился Егор.
– Просто… я смотрю на тебя сейчас другими глазами. За несколько часов человек, конечно, измениться не может, а вот отношение к нему… – Амир вздохнул и повернулся к Егору лицом. Тот начал было прикладывать тряпочку к его пораненной щеке, но замер, глядя в карие глаза Амира.
– А ты все тот же… – задумчиво сказал Егор. – Только сейчас ты стал намного ближе мне и дороже.
Костер мерно потрескивал сухими ветками, наполняя воздух теплом и запахом дыма. Амир спал, уютно свернувшись калачиком на груди Егора. Егор смотрел на него, и его душу накрывала теплая волна нежности.
Обратная дорога показалась обоим намного короче. Прибыв в город, они снова стукнулись в ворота дома Серафима Потаповича. Он с радостью встретил друзей, выслушав недолгую историю о том, как Амир спрыгнул с поезда и догнал Егора.
– Эх, молодежь! – вздохнул Серафим, когда Амир ушел отдыхать в комнату для гостей, а Егор поделился с ним своими сомнениями. – Все вам доказательства какие-то нужны. Дурак ты, Егорка! Парень вон не поехал к хорошей жизни. Вернулся к тебе, а ты еще в нем сомневаешься?! Дурак ты… 
– Так он ничего мне не объясняет. Хоть бы намекнул, зачем вернулся. Только улыбается и смотрит на меня, как Джамал на морковку, – твердил Егор.
– Так ты с ним поговори. Сам-то ты много сказал ему про свои чувства? – напутствовал его Серафим.
Егор решительно вошел в комнату, лег на перину и тронул Амира за плечо. Он уже открыл рот, чтобы напрямую спросить, как тот к нему относится, но Амир заговорил первым:
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил он, обернувшись к Егору.
– О чем? – удивленно поднял брови Егор.
– Теперь тебя я поведу. К морю, – Амир поднял глаза на Егора. – Ты ведь тоже изгой, как и я. К красным тебе нельзя. Тебя как дезертира к стенке поставят. А к басмачам тоже в руки попадать не стоит, – Амир обнял его и положил голову на плечо. – Теперь я тебя буду охранять. Никому не отдам, слышишь?
– Слышу… – эхом отозвался Егор, крепко прижимая Амира к себе.
Узнав о планах друзей, Серафим сразу предложил им свою компанию. Его караван как раз проходил недалеко от железной дороги, ведущей в город, от которого было рукой подать до моря. Амир и Егор с радостью приняли приглашение и начали готовиться в дорогу. 
По утрам Серафим Потапович в сопровождении работников уходил за стены города, где находились хозяйственные пристройки и конюшни, и выбирал самых здоровых лошадей и верблюдов. Потом он возвращался на обед, а после небольшого отдыха в прохладе беседки шел в лавки к чеканщикам, гончарам и ткачам, выбирая нужный товар.
Дневная жара выматывала. Несмотря на то, что уже наступила осень, температура превышала все известные нормы. Даже тень деревьев не спасала от палящего зноя. Намотавшись с Амиром по городу, Егор с удовольствием опрокидывал на себя несколько ведер прохладной воды в комнате для омовений. Амир же любил подолгу лежать в большой ванной, выбитой умелым мастером из куска камня. Он добавлял в нее ароматные масла, ставил на края благовонные свечи и с блаженством погружал в теплую воду разгоряченное тело.
Вечером, сидя в беседке и попивая горячий чай, Егор с Серафимом вели неспешную беседу.
– Как погляжу, вы с Амиркой так и молчите друг на друга? Про чувства так и не поговорили? – Серафим громко дул на чай в пиале.
– Да все никак не решусь я на эту тему заговорить. Вдруг чего не то ляпну и все испорчу, – ответил Егор, раскрасневшись не то от темы разговора, не то от горячего чая.
– Завтра последний вечер перед походом, – Серафим положил в рот кусочек рахат-лукума и запил его чаем. – Так ты потрать его с умом. Уведи своего Амира в сад, создай лирическую обстановку. Приятности там разные говори. Глядишь, и выясните все между собой!
Егор воспользовался советом друга и следующим вечером позвал Амира прогуляться.
Они сидели на траве под невысокой грушей и тихо переговаривались.
– Ты только посмотри, какая красота, – вздохнул Амир, глядя на звездное небо. – Звезды такие яркие, что даже глаза слепят.
– Красиво, – отозвался Егор, смотря на Амира. – Только твои глаза прекраснее любой звезды. Звезды мертвые и холодные. А свет твоих глаз душу греет.
Амир удивленно обернулся и встретился взглядом с Егором.
– Это тебя Серафим научил так красиво говорить? – недоверчиво прищурился он.
– Мне не нужны чужие подсказки, – ответил Егор. – Я говорю то, что сейчас чувствую.
– И что ты чувствуешь? – шепотом спросил Амир.
Егор ничего не ответил. Он нежно провел рукой по его щеке и поцеловал в губы. Это был не робкий неуверенный поцелуй. Это был поцелуй страсти, обжигающий и заставляющий тело трепетать от желания.

========== Глава 26 ==========

Амир был счастлив. Лежа на жестких мешках в телеге, он украдкой поглядывал на Егора, и в его душе пели птицы. Несмотря на то, что он страшно хотелось спать и ему снова пришлось надеть ненавистное женское платье, настроение у Амира было хорошее. Он с улыбкой наблюдал, как Егор клюет носом, сидя на верблюде, навьюченном баулами, и улыбался своим мыслям.
«Мой! – Амир прикрыл глаза и откинулся на мешки. – Только мой! Теперь я это точно знаю. И я ни секунды не жалею, что вернулся. Теперь меня не пугают ни красные, ни свои. Главное, что он рядом. Я исполню его мечту, а по дороге постараюсь уговорить исполнить свою. Мы дойдем до моря, а там переправимся за кордон. Построим конюшню и будем разводить племенных лошадей. А вечерами будем сидеть в своем саду и наслаждаться любовью… Как вчера».
Воспоминания о вчерашнем вечере заставили сердце гулко ухнуть в груди и отозвались сладкой тяжестью в теле.
Тот поцелуй наполнил Амира сладким ядом, полностью парализовав тело. Он чувствовал, как сильные руки нежно гладят его грудь и живот, пробравшись под рубашку. Желание медленно таяло под этими прикосновениями и вязким медом стекалось в низ живота. Амир бился в сладких судорогах, осыпая плечи и шею Егора горячими поцелуями. Он чувствовал через тонкую ткань шаровар крепкий член, упирающийся в его пах, и выгибался ему навстречу.
Не в силах больше сдерживать желание, Амир замер и с облегчением выдохнул, поймав губами благодарный поцелуй Егора. Под эти воспоминания Амир уснул, забыв на своих губах счастливую улыбку.
Егору была непривычна монотонная езда на верблюде, но неудобная посадка не давала ему крепко уснуть. Егор в очередной раз проснулся, и его взгляд остановился на спящем на телеге Амире.
«Никогда не думал, что буду такое чувствовать к парню, – подумал он. – И никогда не думал, что получу удовольствие, наслаждаясь его телом. Таким гибким и тонким, как травинка. Таким нежным, как цветок в поле. Нет, Амир! Теперь я тебя никуда не отпущу. Ты мой! И никакие Шайдар и всемирная революция не встанут между нами!»
Их путь лежал по степям и холмистым равнинам. На небольших остановках Егор помогал Серафиму кормить лошадей и лечить их сбитые камнями ноги. Амир готовил на всех участников каравана ужин в огромном котле, а вечерами, сидя на телеге, продолжал учить Егора разным науки. Тот усердно выводил простым карандашом на листке тетради буквы, читал купленные Амиром книги и слушал стихи. Он осваивал теперь не только великий и могучий русский язык, но и с легкой руки Амира начинал медленно понимать и говорить на фарси.
Через несколько недель случилась небольшая стычка с бандитами, решившими напасть на караван, но Егор с охранниками быстро отбились от малочисленного и плохо вооруженного отряда разбойников. Подъехав после боя к перепуганному Амиру, Егор, свесившись с коня, положил на мешки рядом с ним небольшой букетик цветов.
– Это мне? – растеряно улыбнулся Амир.
– Я случайно увидел их, когда мы гнали этих бандитов по степи. Гляжу, на бугорке торчат. Красивые такие. Вот я и подумал… – покраснел Егор.
– Глупый… – улыбнулся ему Амир. – Зачем оправдываешься. Мне приятно. Очень… Давай сегодня после ужина убежим? Мы так давно не были вдвоем.
Егор согласился не раздумывая. Несмотря на то, что после каждой такой вылазки он получал от Серафима хорошего леща и словесный нагоняй, Егор не мог устоять перед горящими страстью и любовью глазами Амира. Они оба понимали, что опасно уходить далеко от каравана, но желание просто иссушало их молодые тела.
Они прятались за холмами или находили заросли кустов и снова и снова дарили друг другу жаркие поцелуи.
Так прошло около двух месяцев. В один из дней вдалеке перед караваном замаячили белые стены города.
– Караван остановим у стены, а сами в город наведаемся, – сказал Серафим. – Нужно провизией запастись и сменить коней. 
– Нам в город идти опасно. Вдруг там люди Шайдара? – Егор кинул беспокойный взгляд на Амира.
– Или красные… – добавил Амир.
– Ну, во-первых, Амира в женском никто не узнает. Во-вторых, Шайдар твой не дурак, чтобы по большим городам ховаться. И в-третьих, были бы в городе красные, над воротами флаг красный торчал, – рассудил Серафим. – К тому же друг у меня в городе. Хороший друг, верный. Примет нас как дорогих гостей.
Амир согласился первым. После двух месяцев пыльных дорог и сна на жестких мешках ему хотелось принять ванну и выспаться на мягких перинах.
Город оказался намного больше, чем тот, в котором жил Серафим. Правда, рассмотреть его путникам не удалось. Оказалось, что город был местом дислокации третьего гарнизона доблестной Красной армии. Штабом был дом одного из местных баев, который сбежал из города, как только туда вступил гарнизон. Дом был невысоким, поэтому путники и не сразу увидели революционное красное знамя.
– Что делать будем? – Егор шел по узким улочкам, пряча лицо в ворот халата.
– Нам главное до дома Азамата дойти, – ответил Серафим Потапович. – Там нас не тронут.
– А с чего ты решил, что твой друг не сбежал, как сделал это бай? – спросил его Амир.
– Вы Азамата не знаете, – ухмыльнулся Серафим. – Он без мыла куда хошь влезет. И при любой власти выживет. Хитрый чертяка!
До дома друга Серафима, Азамата, дошли окольными путями, стараясь обойти все патрули. Они постучали в заднюю дверь, и слуга провел путников в комнату, где их встретил сам хозяин.
– Серафим, дорогой! Радость мой дом посетила! – Азамат оказался невысоким худым мужчиной лет пятидесяти, с длинной седой бородой и хитрыми лисьими глазами. – Как будто солнце выглянуло из облаков в пасмурный день, как глоток холодной воды в жаркий полдень твое появление. Проходи, дорогой! Гостем будешь! И друзей своих веди. Всем места хватит!
– Здравствуй, друг! – Серафим принял в объятья Азамата и похлопал его по спине. – Вот, мы с сотоварищами караваном идем. Решили пополнить запасы продовольствия. А я думаю: дай старого друга навещу! 
Егор и Амир отказались от ужина, ссылаясь на усталость, и оставили старых друзей одних. Приняв ванну и поев лепешек с фруктами, принесенными слугами, они разлеглись на удобных перинах и приготовились ко сну.
– Егор, – Амир привстал и погладил по щеке засыпающего Егора. – Помнишь, ты говорил что там, на родине, тебя никто не ждет?
– Помню, – согласился Егор. 
– Ты сказал, что у тебя там никого нет… – продолжил Амир.
– Тоже верно, – согласился Егор, начиная настойчиво тянуть Амира к себе.
– Погоди ты, бешеный! – упирался Амир. – Я с тобой поговорить хотел. А ты меня всего облапал!
– Ну хорошо, – Егор отпустил Амира и сделал серьезное лицо. – Так об чем говорить хочешь?
– Так вот… – Амир уселся поудобнее. – Я предлагаю дойти до моря, а там перебраться в другую страну, – увидев, что Егор хочет возразить, Амир прикрыл его рот рукой. – Дослушай меня. Не перебивай! Мы будем вместе, понимаешь? Там не будет ни красных, ни белых. Купим земли, построим большую конюшню и будем разводить лошадей. Ты ведь любишь лошадей?
– Люблю, – согласился Егор. – Только кто я тебе там буду? Работником?
– Глупый ты… – тихо отозвался Амир, опустив глаза.
Утро разбудило их громкими криками павлинов из сада и голосами на улице. Егор встал, поцеловал в лоб мирно посапывающего Амира, оделся и вышел в коридоры просторного дома.
– А Серафим где? – спросил Егор у Азамата, сидящего в саду и попивающего чай.
– Так Серафим еще засветло пошел коней выбирать. Потом на рынок собирался, – ответил Азамат, хитро сощурившись.
– Так ты бы распорядился чаю, что ли, подать? – громко зевнул Егор и взъерошил пятерней светлые волосы на затылке.
– Егор, дорогой! Только не обижайся на меня. Тут к тебе гости пришли… – Азамат мотнул головой в сторону, и Егор увидел пятерых красноармейцев, идущих по дорожке сада. – Ничего личного, – продолжал улыбаться Азамат. – Просто у меня с новой властью договор. Я им рассказываю все, что знаю, а они меня не трогают.
– Именем советской власти, ты арестован как дезертир и враг народа! – громко сказал молодой красноармеец, вытаскивая из кобуры наган.

========== Глава 27 ==========

– Ну что, боец? Рассказывай, как ты предал дело революции! – седой комиссар в грязно-белой рубахе, широких армейских галифе и расшитых бисером узконосых шлепанцах громко хлопнул кулаком по столу. Его желтые от табака усы нервно подрагивали, а глаза так и стреляли огнем праведного гнева в сторону Егора.
– Товарищ комиссар! Да никого я не предавал. Я ж рассказываю: стоял я в карауле, охранял склад с оружием, а тут басмачи. Я когда вышел со склада, вижу, все наши померли. И командир наш, товарищ Мосин, и Катерина-комиссарша, и все ребята. Ну я собрал чего осталось из провизии и пошел до наших. А по дороге заплутал. Я ж не грамошный, товарищ комиссар! – жалостливым голосом добавил Егор.
– Ты не заплутал! Ты бросил пост и подался в бега! – гневно крикнул на Егора комиссар и, поморщившись, прижал к виску стакан с водой. 
– Так чего мне надо было делать-то? – удивленно поднял брови Егор.
– Оставаться на посту и охранять боеприпасы! – спокойно сказал комиссар и залпом выпил воду.
– Так там же ни еды, ни воды почти не было. Я б помер, – вздохнул Егор.
– Зато ты бы помер как настоящий революционер! А так, выходит, ты дезертировал. Еще и снюхался с чуждым для социалистической революции элементом! – мужчина посмотрел на Егора красными отекшими глазами и многозначительно поднял палец вверх.
– Серафим Потапыч не чуждый! Он же свой, русский, – удивился Егор.
– Он торгаш и… как его… антисоветский элемент! – возмущенно задвигал желтыми усами комиссар и налил еще один стакан воды из глиняного кувшина. – Еще и баба эта. Явно с гарема дезертировала.
– Я ее спас. У басмачей отбил. Я их тада пятнадцать человек порешил! – попробовал восстановить свое положение Егор. 
– Это не извиняет того факта, что ты бросил свой пост. Так что по законам военного времени приговариваю тебя к расстрелу, – комиссар устало вздохнул, пахнув на Егора сильнейшим перегаром. – Только завтра давай… – совсем сник комиссар. – Вчера мы с моими ребятами немного перебрали. Но повод был знатный! День взятия Бастилии. Так что иди… Завтра приговор будет приведен в исполнение, – и комиссар громко крикнул в дверь: – Ванька! Страшнов! Уведи этого врага народа в каземат. С глаз моих, – и, когда в комнату вошел молодой солдат, тихо добавил: – И чаю мне сделай! У этих мусульман даже вина нет на опохмел.
Казематом оказался большой сарай с забитым досками окном. В углу помещения лежала куча веток, накрытая брезентом, а по стене шло ограждение из досок, похожее на загон для овец.
«Ничего, Егорка! Прорвемся! Главное – придумать план побега. Как там мне Амир рассказывал историю, где мужик из тюрьмы сбегал… Он подкоп сделал, а потом… Нет, не пойдет! Он попал в соседнюю камеру. Что там потом с графом было? Ну, вспоминай! А! Точно, он мертвым прикинулся, и его бросили в океан. Вот ты ж незадача! Тут океана нет, да и наши, чтоб убедится, что я помер, точно штыками заколют!» 
Так Егор промаялся до заката, пытаясь придумать план побега, вспоминая все истории, которые когда-то слышал. Он даже попробовал сделать подкоп, но оказалось, что сарай был обложен плотным кольцом из камней, сдвинуть которые Егор не смог. 
Тем временем за стенами «каземата» после удручающей Егора тишины началось движение. Сначала чей-то голос затянул «Валенки». Ему вторил нестройный хор под аккомпанемент дотара, на котором играли на манер балалайки. Потом на улице послышался топот, и чей-то громкий голос заорал:
– Снега хочу! Мороза, чтоб яйца звенели! – после чего раздалось два громких выстрела вверх. 
– Товарищ комиссар! – послышался еще один голос. – А как же мировая революция? Пойдемте, выпьем за нее. Вон и товарищ Мякишев уже по рюмочке налил. Вас ждет.
– Мировая революция? – видимо, тяга комиссара к мировой революции победила ностальгически звенящие на морозе яйца. – Вот это по-нашему! По-пролетарски! Пойдем, Максимка! Выпьем!
И голоса стихли. Егор с интересом прислушивался к действию на улице и вздыхал. Сейчас ему как никогда хотелось выпить. Выжить в пустыне и в горах оказалось проще, чем в городе. Так не хотелось умирать от пули, пущенной своим же русским солдатом. И главное, за что? За то, что ты не умер от голода и жажды на посту. Мысль о том, что красные узнают про Амира и выпустят как наживку на Шайдара, пугала его. И еще Егору напоследок очень хотелось увидеть его, взглянуть в его глаза, обнять его тело и поцеловать такие теплые, полные, нежные…
– Егор! Егорка, друг! Ты тута? – услышал он из-за двери голос Серафима.
– Потапыч? Ты как тут оказался? – Егор кинулся к двери и припал к ней щекой.
– Ну-ка! Отойди от двери! Я ее счас плечом! – крикнул Серафим и тут же последовал сильный удар, который унес Егора вместе с дверью к дальнему углу сарая. – Егорка! Мать твою ити… – Серафим, чуть покачиваясь, стоял на пороге сарая с распростертыми объятиями.
– Потапыч! Ты чего расшумелся? – Егор пытался скинуть с себя дверь и встать на ноги. – Счас солдаты набегут и тебя тоже к стенке поставят!
– Тю! Да какие солдаты? Эти, что ли? – Серафим заглянул за дверной проем и вытащил из-за него тело охранника.
– Ты его убил? – испугался Егор.
– Да нет! – Серафим, покачнувшись, махнул рукой. – Напоил. Я на них, охламонов, все запасы самогонки пустил. Ну и самому пришлось пригубить. Это твой Амирка придумал. Голова парень! Я, значит, прихожу с рынка, а он меня встречает и прям с рыданиями мне на грудь. Дескать, забрали моего любимого Егорку!
– Так и сказал, «любимого»? – уточнил Егор, отряхиваясь от пыли.
– Ну, вроде. В обчим, я его успокоил, ну и мы стали придумывать с ним, как тебя вызволять. А что мы, русские, больше всего любим? – многозначительно поднял палец вверх Серафим.
– Чтоб яйца на морозе звенели? – Егор вопросительно посмотрел на друга.
– Во дурак! Выпить! К тому же мне на рынке сказали, что гарнизонные вчера вечером праздновали что-то. Амирка и придумал этот план. Он сказал, что русских от водки только жена может уберечь и почему-то потом тебя дураком назвал, – закончил свой рассказ Серафим.
– За победу пролетариата в борьбе за правое дело, гип-гип! – громко рявкнул внезапно очнувшийся охранник.
– Спи давай! – ударив его по голове, ласково сказал Серафим. – Пойдем! Нас там за стеной Амирка и еще пятеро моих архаровцев ждут. Караван уже в пути, так что мы его догоним. Всю ночь идти будем. 
– А вдруг погоня? – Егор послушно пошел за покачивающимся Серафимом.
– Да куды там! Я им на опохмел пару пузырей еще оставил. Так что они врятли до завтрашнего вечера про тебя вспомнят! А к тому времени мы будем уже далеко.
Как только Егор и Серафим вышли за ворота города, к ним кинулась длинная тень.
– Горе ты мое! – Амир повис на шее у Егора. – А я места себе не находил. Все боялся, что они тебя даже до штаба не доведут. По дороге пристрелят.
– Да ладно тебе, Амирка! – Егор смущенно посматривал на хитро улыбающегося Серафима. – Я больше боялся, что про тебя они узнают!
– Про Азамата не знал. Тот, видимо, решил, что я женщина, и про меня не спрашивал. А вот про то, что ты от красных ушел, кое-кто проговорился! – и Амир кинул сердитый взгляд на Серафима, который пытался оседлать черного жеребца.
– Так я не думал, что Азамат такой скотиной окажется! – оправдывался Серафим, пытаясь попасть ногой в стремя. – И потом, я только сказал, что он от красных отбился и потерялся. А эта гнида узкоглазая сразу настучал. Да стой ты, черт! – гаркнул Серафим на спокойно стоящего коня. – Крутится, как уж на сковородке! Никак сесть мне не даст!
Всю дорогу до каравана Амир держал свою лошадь рядом с лошадью Егора. Позади них ехал Серафим на своем черном жеребце и громко храпел. Сзади небольшую колонну замыкали пять всадников из охраны каравана.
– Я так за тебя испугался, – тихо сказал Амир и положил свою руку на руку Егора, которая сжимала поводья.
– А вот скажи, – Егор внимательно посмотрел на Амира. – Ты меня «любимым» называл, когда вы думали, как меня спасти?
– Не помню. Вроде нет, – пожал плечами Амир.
– Вот пьянь старая! – Егор оглянулся на Серафима. – Наврал мне!
– Я тебя и правда люблю, – сказал Амир и крепко сжал Егору руку.

========== Глава 28 ==========

После того, как Егор рассказал Амиру, как пытался сделать в сарае подкоп, тот начал называть его Монте-Кристо. Сначала Егор обиделся, но когда Амир сказал ему, что так звали героя того рассказа, перестал дуться. 
Амир был мастером давать прозвища. Так после операции по освобождению Егора Серафим получил звание Али-Баба. К счастью, Серафим Потапович знал эту сказку и на «бабу» не обиделся. Верблюда, который вез на себе Егора, Амир прозвал Буцефалом. Буцефал был с характером. Он просто обожал Амира, который баловал его лакомствами: кусками лепешки, обильно посыпанными солью.
Егора же Буцефал ненавидел. Когда Егор засыпал, утомленный монотонной ездой, верблюд внезапно переходил на бег, увидев вдалеке пучок колючек. Когда Егор спешивался, Буцефал норовил плюнуть в него, метко целясь в красную звезду на буденовке.
– Ты! Враг мирового пролетариата! – Егор снимал любимую буденовку и брезгливо стряхивал с нее пенообразную слюну.
– Просто он тоже не верит в мировую победу коммунизма! – смеялся над Егором Серафим.
– Он просто меня к Амирке ревнует, – ворчал Егор, аккуратно убирая в мешок буденовку и усаживаясь на верблюда. – Только зря ты свои толстые губы-то раскатал! – обращался он к Буцефалу. – Амирка-то мой парень! – но верблюд не сдавался. Как только Егор ударил его пятками в бока, Буцефал повернул голову и больно куснул того за коленку! – Ах ты ж…. Едрена вошь! – ругался Егор под громкий смех Амира и Серафима.
Несмотря на то, что путники знали, что скоро дороги их разойдутся, день расставания с Серафимом настал для всех неожиданно.
– Ну вот и приехали, – сказал Серафим, останавливая возле телеги, где сидел Амир. – К вечеру будем проходить недалеко от железной дороги. До ближайшего полустанка несколько верст. Еды и воды вам в дорогу дам. И как говорится: в добрый путь!
– Потапыч… Это что же?.. – Егор поймал коня мужчины под уздцы. – Это мы с тобой больше не свидимся, что ли?
– Даст бог, свидимся. Я ж за границу часто езжу. Найду вас там. И вот тогда мы с тобой, как в старые добрые времена, напьемся водочки, да с огурчиком соленым! – похлопал Егора по спине Серафим.
– Спасибо тебе за все, Серафим Потапович! – отозвался с телеги Амир. – Век тебя не забудем!
– Да чего уж там… – раскраснелся от удовольствия мужчина. – Вы главное берегите друг дружку. Любовь в наше смутное время большая редкость и ценность. Она дороже любого золота. Уж поверьте мне, старику.
Серафим больше не подъезжал к ним, чтобы не показывать, как расстроен расставанием. Только когда путники отделились от каравана и пошли в сторону железной дороги, от обозов отделилась статная фигура на черном коне и махнула им рукой.
До полустанка добрались за двое суток. Подкупить начальника эшелона труда не составило. Амир с Егором запрыгнули в пустой вагон, и поезд повез их дальше, к морю.
Дорога была длинной, и чтобы как-то скоротать время, они вплотную занялись учебой. К концу пути Егор уже свободно говорил на фарси и немного на пушту, бегло читал и делил и умножал цифры. Он достаточно легко запоминал стихи и вечерами, глядя из двери вагона на темное небо, читал Амиру любимые рубаи.
– Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина – грешно.
Не стоит размышлять, мир этот – стар иль молод:
Коль суждено уйти – не все ли нам равно?
– Неужели ты с Хаямом согласился? – улыбался Амир, лежа на его груди.
– Согласился. К чему все эти высокие слова о мировой революции, о победе коммунизма, о счастливой жизни для всех? Знаешь, что такое счастье? – он повернул к Амиру и посмотрел ему в глаза.
– Что? – тихо отозвался тот.
– Видеть свое отражение в твоих глазах, – Егор прижал его крепче к себе и поцеловал. – Чувствовать твое дыхание на своей груди. Знать, что, где бы я ни был, ты думаешь обо мне.
– Согласен… – Амир потерся носом о его колючую щеку.
– А как же золото и власть? – улыбнулся Егор.
– Знаешь… Я немного пересмотрел свои взгляды на жизнь, – Амир сел на пол рядом с Егором, – но все же, когда ты богат, можно наслаждаться счастьем, не думая о бытовых потребностях.
– Глупости. Вспомни, как мы шли в город по горам. У нас было несколько лепешек и кусок засохшего сыра. И мы были счастливы, – улыбнулся Егор. 
– Были, – согласился Амир, – но если бы у нас была еда и теплая одежда мы были бы еще счастливее.
Егор только пожал плечами и снова стал любоваться черным небом с белыми брызгами звезд.
Так прошло несколько недель. Пейзаж за окнами поезда быстро менялся. На очередь горам пришла пустыня, а за ней потянулась бескрайняя степь. Сойти с поезда решили в городе, стоящем на пути проезда. Там собрались закупиться провизией, взять лошадей и отправится к конечному пункту путешествия – к морю. 
– В город пойду я один, – решительно сказал Амир, готовясь к очередному ночлегу под открытым небом. – Тебе в город идти опасно.
– А тебе не опасно? Вдруг кто узнает из басмачей? – возразил Егор.
– В женском не узнают, – Амир щурился от дыма, пытаясь раздуть костер.
– А я тоже могу надеть женское, – предложил Егор.
– С твоей фигурой ты будешь странной женщиной! – засмеялся Амир.
– Что не так с моей фигурой? – Егор подошел к Амиру и сел рядом с ним на корточки. – А кто вчера мне говорил, какая у меня красивая грудь? Кто целовал и говорил, что ничего красивее моих глаз не видел? – Егор обнял за плечи смеющегося Амира и, повалив на спину, улегся на него сверху.
– Я и сейчас тебе про это скажу. И еще скажу, что твои губы слаще щербета, – Амир притянул Егора за шею.
– Ты, наверное, по сладкому соскучился? – хитро улыбнулся Егор. – Так я тебя сейчас им накормлю! – и он накинулся на Амира с поцелуями.
Рано утром, пока Егор спал, Амир тихо выбрался из его объятий, надел платье и паранджу, взял мешок, сунул в него пачку денег и направился в сторону города.
Город встретил Амира обычной суетой. По главной улице, ведущей к базару, сновали прохожие и бегали мальчишки с ободранными коленками, а лошади, везущие брички и телеги, мерно цокали копытами по булыжной мостовой. Вдоль заборов сидели старцы и задумчиво смотрели на всю эту суету.
На главной площади в честь какого-то местного праздника было устроено представление. Посреди толпы зевак был натянул канат на двух высоких шестах, и на нем танцевали канатоходцы, размахивая в воздухе широкими веерам. Амир немного полюбовался выступлением канатоходцев и перешел к другой толпе, смотрящей другое представление.
Амир замер. На площади под аккомпанемент дотар и ударных танцевали три мальчика, одетые в женские платья. Колокольчики на их босых ногах повторяли ритм бубна. На их лицах сияла радостная улыбка. Но Амира она не обманула. Он смотрел им в глаза и видел притаившийся там ужас.
– Бача-бази! – выкрикнул толстый мужчина в первом ряду и, поймав одного из мальчиков за подол платья, потянул к себе.
– Я плачу! – крикнул седобородый старик и потряс над головой деньгами.
Амир опустил голову и вышел из толпы. Праздничное настроение сменилось тоской и унынием. Амир понимал, что сейчас он случайно увидел то, что могла бы стать его судьбой. Он прошелся по рынку, купил еды и воды. Зашел в конюшни и, выбрав двух коней, вышел из города.
Близился вечер. Амир подошел к месту их ночевки, но Егора там не было. Костер, потухший еще утром, так больше и не был разожжен. Вещи были выброшены из мешков и валялись кучей возле потухшего костра. Вокруг были разбросаны кухонная утварь и разодранные в клочья книги.
– Егор! – громко позвал Амир и кинулся к камню, где он спрятал мешок с золотом.

========== Глава 29 ==========

Егор даже не успел проснуться, когда сильный удар по голове погрузил его в черный колодец бесчувствия.
Очнулся он в полной темноте. Его запястья были крепко связаны веревками, голова гудела, а во рту был соленый вкус крови. Он попытался приглядеться, но темнота была непроницаемой. Егор с трудом встал и почувствовал под ногами хруст песка и камней. 
– Амир! – выдохнул он. – Это точно басмачи. И если они его схватили, то… Нет! Амир! – Егор с силой ударил кулаками по каменной стене. 
Страх за жизнь Амира затмевал боль. Егор выл, размазывая по лицу слезы отчаяния и бессилья. Через несколько часов силы покинули его, и он рухнул на пол, забывшись тяжелым сном.
– Эй! Русский! Вставай. Веревку брать рукой! – услышал он сквозь забытье.
– Может, мы накидаем дров и зажарим его там? – услышал он другой голос. Голос говорил на другом диалекте, но Егор его понимал – он был явно производной от фарси. Егор не стал показывать, что он понимает, что говорят. Он послушно встал и намотал спущенную ему веревку на руки.
– Хан сказал привести русского к нему, – отозвался первый басмач на том же языке. – Он придумает для него что-нибудь поинтереснее, чем сжечь в колодце.
Поднявшись наверх, Егор быстро осмотрелся: вокруг был небольшой кишлак. Солнце клонилось к закату, а взяли Егора рано утром, значит, кишлак находился недалеко от города. Пока его вели по узеньким мощеным улочкам, Егор насчитал десятка два бойцов. Значит, отряд был достаточно большой. Егор внимательно прислушивался к разговорам своих конвоиров в надежде узнать о судьбе Амира, но они обсуждали только варианты казни, которую мог предложить их предводитель.
– Стой, шайтан! – сильный толчок в грудь вывел Егора из мрачных мыслей. – Сейчас ты предстанешь перед ханом. Если хочешь не мучиться перед смертью, лучше будь вежлив.
С этими словами Егора толкнули вперед, к низкой двери.
В большой комнате на подушках лежал статный мужчина с окладистой черной с проседью бородкой и гривой таких же волос. На нем был расшитый золотом халат, а его пальцы были унизаны перстями. Он держал в руке фарфоровую пиалу, из которой шел приятный аромат чая.
Егор сразу понял, кто перед ним. Это был Шайдар. Тот самый Шайдар, который многие годы был хозяином Амира. Тот самый Шайдар, который обладал телом и душой Амира. Тот самый Шайдар, который искал своего бача-бази для того, чтобы убить за предательство. 
– Ты знаешь, кто я? – Шайдар вопросительно поднял вверх черные брови и внимательно посмотрел на Егора.
– Ты Шайдар-хан, – Егор смело взглянул в его глаза.
– Верно. Что еще ты знаешь про меня? – ухмыльнулся Шайдар.
– Ты собрал войско из местных бандитов и выдвинул его против Красной Армии. Тебя разбили в долине, но тебе удалось уйти, – сказал Егор, не отводя взгляда.
– Ты хорошо осведомлен, русский! – ухмыльнулся хан.
– Я принимал участие в той битве, – спокойно ответил Егор.
– Так ты и правда красный? – Шайдар широко улыбнулся, но Егор сразу понял, что эта улыбка не принесет ему ничего хорошего. – Я убью тебя, но… – хан поднял вверх унизанный перстнями палец, – я уважаю твою смелость, русский, поэтому позволяю тебе самому выбрать свою смерть.
– Неважно, как ты меня убьешь. Главное – чтобы быстро, – ответил Егор. – Хотя… если честно, так умирать не охота. Я только жить начал, – вздохнул он.
– А что тебе мешало жить раньше? – удивился неожиданному откровению Шайдар.
– Серость и неграмотность. Моя голова была забита глупыми лозунгами о мировой революции. Я думал, что это и есть главное в жизни, – честно ответил Егор.
– И как же ты открыл глаза? – сощурился Шайдар.
– Мне помог один человек. Хороший и умный. Он научил меня читать и писать. Он вложил в меня знания и поняте о красоте. Он стал для меня смыслом в жизни и единственной любовью. Тебе, наверное, этого не понять, – Егор махнул рукой и опустил голову вниз.
– Хм… не ожидал услышать такое от большевика. Пусть даже бывшего, – Шайдар запустил в бороду длинные пальцы. – Хорошо! Будь по-твоему! Завтра на рассвете тебя просто расстреляют. Эй там! Уведите его и дайте поесть и попить, – отдал приказ Шайдар вошедшему басмачу. 
– Можно один вопрос? – не выдержал Егор.
– Ну, спрашивай! – кивнул головой Шайдар.
– Кроме меня еще есть пленные? – Егор напряженно посмотрел на хана.
– Ты хочешь узнать, не пленили ли мы человека, который был с тобой? – Егор молча кивнул. – Нет, – покачал головой Шайдар. – Мы взяли тебя одного, но не надейся, что твой друг сможет тебя спасти. 
– А мне это неважно, – улыбнулся Егор разбитым ртом и вышел вслед за своим конвоиром из комнаты.
Егора снова бросили в колодец, но на этот раз крышку закрывать не стали и бросили ему кусок лепешки и флягу с водой.
– Вот и все, Амир, – тихо сказал Егор невидимому собеседнику. – Кончилось наше с тобой путешествие. Но ты не горюй, Амирка! – он горько усмехнулся. – Главное, что ты живой. Иди к морю. Посиди там, на берегу, посмотри на волны и иди дальше, не оглядываясь. А я… я буду смотреть на тебя сверху.
Солнце только проснулось и начало медленно поднимать свое сонное лицо из-за горизонта, окрашивая небо кроваво-красными полосами. С востока дул легкий утренний ветерок. На ветках деревьев пели птицы. Утро было спокойным и прекрасным.
Егора вытащили из высохшего колодца и повели в степь за пределы кишлака.
– Ты готов к смерти, русский? – Шайдар самолично решил руководить расстрелом.
– Если я скажу, что так и не увидел моря, это что-то изменит? – вздохнул Егор.
– Мне жаль, что мы оказались по разные стороны, – ответил Шайдар. – Ты умный и смелый. Иметь такого врага опасно. Поэтому единственный выход – твоя смерть.
– Тогда что тянуть? – сказал Егор и расправил плечи.
Шайдар рукой подал знак одному из солдат. Тот подошел к Егору и попытался завязать ему глаза. Егор отмахнулся от повязки, и басмач, поймав кивок хана, отошел в сторону. Раздался щелчок затвора. Егор вздохнул полной грудью и посмотрел в голубое небо, ожидая выстрела.
– Шайдар! – послышался издалека знакомый голос. 
Егор повернулся и с ужасом увидел Амира, бегущего по дороге в их сторону.
– Амир! – Егор дернулся вперед, но сильные руки схватили его, и горла коснулось острое лезвие ножа.
– Шайдар! – Амир остановился в нескольких метрах от хана, бросив испуганный взгляд в сторону Егора. – Отпусти его, Шайдар! Он всего лишь воин. Он сражался, исполняя свой долг. А я… я тот, кто тебя подло обманул и обокрал. Я весь твой, Шайдар. Возьми золото и убей меня! – тяжелый мешок упал на каменную мостовую, громко звеня содержимым. – Только отпусти его. Прошу… – и Амир как подкошенный упал перед ханом на колени.

========== Глава 30 ==========

– Это ты, мой мальчик? – на секунду в глазах Шайдара промелькнула нежность, но он тут же взял себя в руки и продолжил ледяным голосом: – Зачем ты вернулся? Никогда не поверю, что ты решил выменять этого русского на золото. 
– Я вернул тебе то, что украл. А за жизнь этого русского я отдаю тебе свою, – ответил Амир, не поднимаясь с колен.
– Не слушай его, Шайдар! – прохрипел Егор. – Парень на солнце перегрелся, вот и несет разную чушь. Ты золото свое получил? Так отпусти его. 
– Погоди… – Шайдар задумчиво почесал бороду. – Так это Амир обучил тебя всему? И этот он и есть тот человек, которого ты…
– Да, – прервал его Егор. – Отпусти мальчишку. Неужели ты опустишься до мести?
– Хм… Зачем? Я убью вас обоих. Врага и предателя, – усмехнулся Шайдар. – И останусь со своим золотом, – и, подойдя к Амиру, добавил: – Я слишком хорошо знаю тебя, мой мальчик. Ты способен соблазнить лучше любой девушки, заморочить голову, как дурная трава, но на настоящие чувства ты не способен! 
– Люди меняются, мой господин, – Амир поднял на него глаза. – Иногда их заставляют совершать дурные поступки люди и обстоятельства. А иногда люди и обстоятельства меняют их в лучшую сторону. Я вернул тебе золото, пришел к тебе сам. Какие еще доказательства того, что я изменился, тебе нужны?
– Значит, хочешь отдать свою жизнь взамен жизни русского? – Шайдар подошел к Амиру, поднял его на ноги и посмотрел в его лицо. – Ты все так же прекрасен, мой мальчик. Прекрасное лицо и черная душа, – Шайдар резко оттолкнул Амира и вынул из ножен кривую саблю. – Нет, Амир! Русский умрет! Это большее наказание для тебя, чем твоя смерть!
С этими словами Шайдар шагнул к Егору. Солдаты, заломив ему руки за спину, поставили на колени и разорвали ворот рубахи. Сабля тихо свистнула, разрезав воздух, и блеснула ярким пламенем, отражая свет кровавого восхода.
Амир бросил взгляд на огненный всполох смерти, на горящее гневом лицо Шайдара и быстрым движением кинулся вперед, накрыв собой Егора. Красное жало сабли снова свистнуло, и Амир закрыл глаза и сжался в ожидании удара.
– Встань, мой мальчик! – услышал он голос Шайдара над собой. – Если тебя изменила любовь к этому русскому, то я… Я отпускаю вас обоих.
– Ты отпускаешь нас? – первым очнулся Егор и поднял голову на хана. – И ничего не требуешь взамен?
– Я забираю свое золото. Больше мне ничего не нужно. Желаю тебе удачи, враг! – кивнул он Егору, убирая саблю в ножны. – А ты, мой мальчик… Береги свое счастье!
С этими словами Шайдар кивнул своим солдатам и пошел прочь, в сторону кишлака, оставив Егора и Амира сидеть на пыльной земле.
Они молча поскакали навстречу восходящему солнцу. Первым прервал молчание Егор.
– Как ты меня нашел? – спросил он, глядя перед собой.
– Я кинулся в город и там узнал, что в нескольких километрах от города, в кишлаке, засел большой отряд басмачей. И имя главаря узнал, – ответил Амир.
– А ты не подумал, что Шайдар мог просто убить нас обоих? – Егор хмуро взглянул на Амира.
– Шайдар мудр и благороден, – вздохнул Амир. Но… если быть честным, я не был ни в чем уверен.
– Он действительно благороден, – Егор снова устремил взгляд на дорогу. – А еще он красивый мужчина.
– Я всегда уважал его, – Амир опустил руку на плечо Егора, почувствовав в его словах ревность. – Но никогда не любил. 
– И обокрал ты его из уважения? – Егор чуть пришпорил коня, и рука Амира соскользнула с его плеча.
– Егор! Я был глуп и напуган! Ты не представляешь, что делают с повзрослевшими бача-бази их хозяева. Я испугался за свою судьбу. Не сердись на меня, горе мое! Не отворачивайся и не кори за прошлые грехи. Я не врал Шайдару. Я правда изменился. И изменили меня ты и твоя любовь.
Егор остановил лошадь, обернулся к Амиру и, посмотрев в его глаза, сказал:
– Знаешь… Давай мы с тобой забудем про прошлое и пойдем дальше налегке. А оно пусть останется в кишлаке с золотом и Шайдаром. 
И снова перед ними была дорога по бескрайним степным просторам. И снова миллионы звезд, смотрящих на них с черного неба. Им казалось, что их путешествие длится целую вечность, а жизнь – это бесконечный путь к мечте.
Через неделю, когда продукты и вода были на исходе, а лошади начали устало спотыкаться, до них впервые донеслось дыхание моря. Сначала это были крики чаек вдалеке. Потом ветер донес до них легкий запах соленой воды, и, когда они поднялись по невысокому склону, перед ними расстелилась голубая морская гладь.
Егор пришпорил коня, и тот из последних сил рванул вперед, увязая ногами в песке.
– Амир! Смотри! Вот оно! – кричал Егор, махая в воздухе буденовкой.
– Горе мое! – улыбнулся Амир и тоже поторопил своего коня.
Пустынный пляж был покрыт белым песком. Вдоль берега чернели выброшенные волнами водоросли, источая острый запах йода. В изумрудной воде плавали прозрачные шарики медуз, а по берегу бочком пробегали крабы, тараща глаза на странных существ, посетивших их дом.
– Он меня поймал! – Егор стоял на берегу, выставив вперед указательный палец, на котором висел маленький краб. 
– Егор! Что ты как ребенок?! Бросай своего нового друга и помоги мне с лошадьми, – ворчал Амир.
– Жжется… – Егор подошел к нему, аккуратно ступая босыми ногами по горячему песку.
– Надень на голову свою шапку со звездой! – строго посмотрел на него Амир.
– Во-первых, это не шапка, а буденовка! – Егор поднял вверх припухший указательный палец. – А во-вторых, мне и так жарко, чтоб в шапке ходить.
– Дурень, – вздохнул Амир, заворачивая на голове Егора чалму из куска ткани. – Напечет голову солнцем – плохо будет. 
– Ты смеешься, что ли? – начал сердиться Егор. – Может, мне еще и рубашку надеть?
– И рубашку! А то испечешься, как картошка в углях. У воды солнце очень опасно, – продолжал настаивать Амир, снимая с лошадей баулы с вещами и остатками еды. Когда он обернулся, то увидел белую спину Егора, который смешно подрыгивая, бежал к воде, скидывая по дороге остатки одежды. – Егор! – крикнул ему вдогонку Амир, но в ответ услышал только довольный крик:
– Едрена вошь! Амирка! Вода-то какая хорошая! Айда купаться!
Егор плескался в воде, как ребенок, то ныряя, то выпрыгивая из нее, держа в руке ракушку или маленький комок медузы. Амир смотрел издалека и улыбался. Он был рад, что именно он, Амир, помог сбыться мечте Егора. 
Они прошлись по окрестностям и, к своему счастью, нашли небольшой арык, наполненный пресной водой. Море оказалось щедрым и радушным хозяином. На его берегу было много сухих досок, небольших бревен и ветоши. Недалеко от стоянки Амир с легкостью наловил крабов, и они с аппетитом съели их на ужин.
– Ты счастлив, горе мое? – Амир гладил Егора по светлым волосам. Тот разлегся на песке, положив голову на колени Амиру.
– Да, – выдохнул Егор. – Но у меня есть еще одно желание.
– Какое? – удивленно вскинул брови Амир.
– Пойдем искупаемся, и я тебе все объясню, – Егор встал и протянул Амиру руку. – Ты мне доверяешь? – Амир молча кивнул и тоже поднялся, взяв Егора за руку.
Море мягко ласкало их уставшие тела. Оно легонько подтолкнуло Амира вперед, и тот, потеряв равновесие, упал прямо в объятья Егора. Соленый поцелуй, как волна, накрыл их с головой. Они плавно парили в теплой воде, и она шла волнами в такт их движениям. 
Не в силах больше сдерживать желания, они упали на влажный песок берега и отдались страсти. Все неприятности растаяли вдалеке, в темной глади воды. Зной пустыни, горные ураганы, басмачи, красные, Шайдар… Сейчас всего этого не было. Были только море, песок и их любовь… 

========== Глава 31 ==========
   
Комментарий к Глава 31
Готовы? Достали платки и читаем :-(

Егор не мог оторваться от моря и Амира. Эти два существа казались ему чем-то похожими. Он мог подолгу любоваться на лазурную воду в мелкой ряби волн и на Амира, ловящего рыбу на камнях. Его слепили блики солнца, отражающиеся в воде, и белозубая улыбка Амира. Он с удовольствие нырял в море и качался на его волнах. И с таким же удовольствием он предавался любви с Амиром, утопая в его глазах.
– Вот посмотри, – Амир сидел на берегу и водил пальцем по замусоленной и порванной карте, – до границы ближе всего вот в этом месте. Это примерно в десяти километрах отсюда, а на лодке через полдня мы будем уже за кордоном.
– А лодку мы где возьмем? – Егор не смотрел на карту. Он любовался тонким профилем Амира и гладил его длинную шею рукой.
– Егор! Ты вообще меня слушаешь? – Амир пытался отмахнуться от его руки. – Я же сказал, что Шайдару отдал только его золото. А то, что он мне подарил, оставил. Тут хватит на лодку и на какое-то время для жизни.
– А на какое время? – Егор пытался ухватить губами мочку его уха.
– Егор! – нахмурился Амир. – Я тебе сейчас говорю о нашей дальнейшей жизни, а ты… тебе только ЭТО надо, – он свернул карту, поднялся с песка и пошел в сторону небольшого шалаша, сооруженного из досок и ветоши.
– Амирка, ну не сердись, – попытался остановить его Егор. – Я просто не могу думать, когда ты рядом. И вообще… – Егор тоже встал и подошел к Амиру, который, демонстративно отвернувшись, чистил ножом пойманную рыбу. – Зачем куда-то уезжать? Можно ведь и тут неплохо устроится.
– Тут мы изгои. На нас охотятся и красные, и басмачи. А там…
– А там мы будем теми же изгоями, – прервал его Егор. – Чужими и никому не нужными.
– Зато нас там никто не будет убивать, – добавил свой последний аргумент Амир.
– Ладно, – согласился наконец Егор. – Завтра сядем на лошадей и поедем в ближайший город. Купим лодку и еды. И будем потихоньку собираться в дорогу.
Это спор был не первым. Амир вот уже две недели пытался сдвинуть Егора с этого места. Сначала Егор просто переводил тему разговора. Потом стал отвлекать Амира нежностями, а последнее время начал еще и уговаривать остаться. Но Амир наконец победил.
На следующий же день он повел Егора к лошадям, которые паслись недалеко от их пляжа, и повез его в небольшой городок, находившийся в нескольких километрах.
Найти лодочника и купить у него лодку оказалось просто, а вот везти ее обратно пришлось морем. Скрепя сердце, Егор согласился продать лошадей и, загрузив в лодку немного провианта, они отправились в обратный в путь.
– Могли бы домик на берегу построить, – ворчал Егор, гребя веслами, – рыбу ловить и продавать ее в городе на рынке. Ты видел их рынок? Люди живут у моря, а рыбы на рынке нет. Можно было бы индоуток разводить. Вон ручей какой пресный в долине. Они жрут мало, а вырастают здоровыми. Вон чуть дальше видел участок, где есть кусок сносной землицы. Можно там посадить овощей немного. 
– Егор! – Амир плеснул в него водой из-за борта. – Вот чего ты опять начинаешь? Договорились же, что уедем!
– Понимаешь… – вдохнул Егор. – Мне тут хорошо и спокойно. Будто я домой пришел. А как подумаю про то, что мы в чужие края поплывем, как-то не по себе становится.
– Горе ты мое, – улыбнулся Амир. – Вот увидишь, тебе там понравится. И к людям ты привыкнешь, и дело мы себе найдем. А то, что мы там никому не нужны… Так это даже хорошо. Никто не будет задавать лишних вопросов.
Отъезд наметили через неделю. За это время они еще несколько раз сплавали в город и закупили еды в дорогу. В назначенный день они сели в лодку и отправились в путь.
Егор с тоской смотрел на исчезающий вдали берег.
– Егор, – Амир бросил весла и сел рядом с ним. – Все будет хорошо, – он погладил Егора по плечу.
– Беспокойно мне, Амирка! – Егор обернулся и поправил рукой длинную прядь волос на его лице. – Одно радует: ты со мной!
– Я всегда буду с тобой, – улыбнулся Амир. – Все будет хорошо, горе ты мое!
Мягкие волны качали небольшую лодку. Каждое время суток меняло цвет моря. Днем оно приобретало яркий голубой оттенок, к вечеру становилось изумрудным. Потом уходящее за горизонт солнце окрашивало его в кроваво-красный цвет, а ночь делала его непроглядно черным, сливая границы воды и неба. 
– Если приглядеться, то кажется, что мы плывем по небу, – Амир лежал на плече Егора на дне лодки, и его пальцы легко касались его груди.
– Или что мы утонули и плывем в воде, – отозвался Егор глядя в черное небо.
– Откуда такие мрачные мысли? – Амир приподнялся и заглянул Егору в лицо.
– Неспокойно мне, – Егор провел рукой по его щеке. – Иди ко мне… Если тонуть, то вместе с тобой! 
Лодка покачивалась, создавая на спокойной глади воды легкие волны. Тела Амира и Егора казались ожившими мраморными скульптурами, которые изваял умелый мастер. 
Егор и раньше был очень страстным и нежным любовником, но сейчас Амиру казалось, что Егор выкладывается до конца, истязая его сладкими муками, как искусный палач. Лежа на дне лодки, Амир в изнеможении хватал ртом воздух, выдыхая громкие стоны. Его руки скользили по влажной спине Егора, словно пытаясь поймать его, прижать ближе и больше не отпускать. Последний сладкий стон, и покачивания лодки угасли.
Утреннее солнце разбудило их своими лучами, заставляя жмурить сонные глаза.
– Егор! Погляди! – Амир приподнялся и показал вдаль. – Это катер. Наверное, мы приблизились к границе, а это береговой патруль.
– Нужно уплывать, пока они нас не увидели, – забеспокоился Егор и начал быстро надевать на себя рубаху.
– Поздно, – тихо отозвался Амир. – Они нас увидели.
Действительно. С катера раздался выстрел. За ним еще один и громкий крик на фарси.
– Пригнись, – крикнул Егор и прижал голову Амира к дну лодки.
– Я не слышу, что они кричат, – сдавленно прошептал Амир, не поднимая головы.
– Говорят, чтобы я разворачивал лодку обратно, – ответил Егор и добавил: – Я сейчас им крикну, что у нас есть деньги и что мы им заплатим, если они нас доставят на берег.
– Егор… – начал было Амир, но Егор поднялся, взял в руки белую рубаху Амира и, помахав ей в воздухе, громко выкрикнул приготовленную фразу.
То ли дозорные не расслышали его, то ли Егор неправильно им все объяснил, но как только он замолчал, раздался очередной выстрел. Егор покачнулся, испуганно посмотрел вниз на Амира и рухнул на дно лодки. 
– Егор? – Амир смотрел на расплывающееся красное пятно на белой рубахе. – Горе ты мое, не пугай меня. Скажи что-нибудь!
– Не поднимай головы… – тихо ответил ему Егор, закрыл глаза и, глубоко вздохнув, замер…

========== Эпилог ==========

– Отец, а что дальше? – спросил Амир, когда старик замолчал.
– Дальше? – старик посмотрел на море и улыбнулся ему. – Дальше были самые счастливые годы моей жизни. А на память от встречи с пограничниками мне осталось вот это, – старик чуть распахнул рубашку, звякнув висящими на цепочке крестиком и плоским медальоном, и показал Амиру шрам на груди. – Амир дождался, когда патруль уплывет, и довез меня да берега. Я остался жив благодаря его знанию трав и заботе. Правда, пуля так и осталась у меня внутри. Мы продали его драгоценности, построили небольшой дом в долине и остались тут жить, подальше от людей и междоусобиц. Два изгоя, привязанных друг к другу судьбой. 
– И вам не было скучно? – спросил Амир.
– Скучно? – старик удивленно поднял всклокоченные брови. – Нам никогда не было скучно. Мы иногда ругались, ссорились, даже дрались, но потом снова мирились. Амир нашел у одного из лавочников в городе неплохую библиотеку, и мы ее прочитали, обмениваясь с ним книгами. Мы рыбачили на нашей лодке, возили рыбу на рынок в город, покупая на вырученные деньги все необходимое в хозяйстве. Времени скучать не было. А вечерами мы сидели тут, на берегу моря, и часами вспоминали наши приключения, – старик глубоко вздохнул и взглянул в небо. – Моего Амира не стало семь лет назад. Мой Бог оставил меня на земле за какие-то грехи. А вот его Аллашка забрал Амира к себе. 
– Ты скучаешь по нему, отец? – Амир заглянул в выцветшие серые глаза старика.
– Зачем? – улыбнулся он. – Я говорю с ним каждый день. И он мне отвечает, что ждет меня там далеко, где море вливается в небо.
– А мне что делать, отец? – вспомнил Амир про свои проблемы.
– Слушай только свое сердце, – ответил старик и замер, глядя на зыбкую гладь воды.
Амир медленно шагал босыми ногами по мокрому прибрежному песку. Перед его глазами все еще мелькали картины прошлого. Желтые пески пустыни, бескрайние равнины, высокие горы и два путника, бредущие навстречу своей мечте.
– Ты где шлялся? – из палатки выглянуло заспанное лицо Лейлы.
– Послушай, – начал Амир, не ответив на ее вопрос. – Как думаешь, Алиска меня простит, дурака?
– Смотря что ты натворил, – Лейла выползла из палатки, встала на ноги и потянулась. 
– Она сказала, что беременна, а я… я испугался, – вздохнул Амир и уселся на бревно возле костра. – Сказал ей, что у нас нет будущего. В общем, наговорил всяких гадостей.
– М-да… – протянула Лейла и села рядом с ним. – И что вдруг изменилось?
– Просто я понял одну важную вещь… Я ее люблю. Очень люблю. А ради любви надо идти на жертвы и, если нужно, менять свою жизнь в корне, – Амир сдвинул брови и бросил взгляд на море. – Это мне один мудрый человек посоветовал. Нужно слушать свое сердце.
– И что оно тебе говорит? – Лейла положила руку ему на плечо.
– Я люблю ее и хочу быть с ней. И ребенка этого я тоже хочу, – уверенно кивнул Амир.
Выходные подошли к концу, и нужно было отправляться в обратный путь. Проходя по возвышенности вдоль песчаного пляжа, Амир издали увидел старика, сидящего на берегу моря. Он махнул ему рукой, но старик не ответил. Он улыбался, глядя на закат, и его мутные глаза смотрели на красное от восходящего солнца море. Но сам он был уже далеко. Там, где его все это время ждала его любовь. 
Словно солнце, горит, не сгорая, любовь.
Словно птица небесного рая – любовь.
Но еще не любовь – соловьиные стоны.
Не стонать, от любви умирая, – любовь!
Да пребудет со мною любовь и вино!
Будь что будет: безумье, позор – все равно!
Чему быть суждено – неминуемо будет.
Но не больше того, чему быть суждено.
Кто урод, кто красавец – не ведает страсть.
В ад согласен безумец влюбленный попасть.
Безразлично влюбленным, во что одеваться,
Что на землю стелить, что под голову класть.
Я к неверной хотел бы душой охладеть.
Новой страсти позволить собой овладеть.
Я хотел бы – но слезы глаза застилают,
Слезы мне не дают на другую глядеть!
(Омар Хайям. Рубаи о любви)