От ненависти до любви только шаг

      
       ********************************************
      
       - Почему я тебе всегда проигрываю? - с какой-то печальной, светлой обречённостью шепнул Ири, когда они, утомлённые любовью, обнявшись лежали на широкой, удобной кровати, на которой (хоть она и не была предназначена для двоих), они запросто поместились.
       - Опять те же глупости, - Грандин недовольно шлёпнул его по ягодице, благо, та как раз была под рукой. - Ири, я уже сказал тебе - постель для меня, не место для сведения счётов. Если у нас возникнут проблемы, мы решим их по-мужски. А наши отношения здесь не причём.
       - Ран...
       - Ммм...
       - Почему мы вместе?
       - Ири, я тебя сейчас укушу. Почему ты так любишь всё усложнять?
       - Я просто хочу понять, - Ири развернулся, и устроившись у него на груди, поднял голову, и покраснел, встретившись глазами с внимательным взглядом Грандина. - Почему мы сейчас вместе? - спросил Ири тихо.
       Грандин молчал, думая, что сказать в ответ.
       Признаться Ири в своих чувствах?..
       Но он и сам до конца в них не разобрался.
       Промолчать?...
       - Я не знаю, почему мы вместе, - честно ответил он. - Не знаю, что со мной случилось. Я думал, что ненавижу тебя, но оказалось, что всё это время... это были другие, совсем другие чувства. А сейчас, - я не могу позволить тебе уйти. Ты просто должен быть со мной рядом, и я собираюсь добиться этого, любым способом.
       - Но я еще не дал своего согласия. Честно говоря, до сих пор сомневаюсь, что мы должны продолжать наши отношения.
       Он вскрикнул, потому что Грандин чувствительно ущипнул его за ягодицу:
       - Ай!
       - Ири, - сладким голосом сообщил Грандин, и, поймав любовника за руку, положил его ладонь, на свой восставший, жаждущий продолжения член. Ири застонал:
       - Ра-а-ан... Только не говори, что ты ещё способен...
       - О-о, я очень даже способен, - не меняя тона, убийственно подтвердил Грандин. - И ты даже не представляешь, как мне приходится себя сдерживать, до того момента, пока ты не дорастёшь до моих неумеренных аппетитов, радость моя невинная. И поэтому, если ты сейчас же не заткнёшься на эту тему, - я переверну тебя на животик, и займусь твоей соблазнительной задницей, после чего, сидеть ты не сможешь как минимум неделю. Надеюсь, это отвлечёт тебя от навязчивой идеи расстаться.
       - Боюсь, после такого, я ещё больше укреплюсь в этой идее, - пробурчал Ири, и был перевёрнут на живот, буквально зарычавшим Грандином.
       - Ири, - прошипел он, недвусмысленно нависая над ним, и добавил вкрадчиво, проводя пальцем по узкой, сжавшейся от страха дырочке: - Ты, кажется, что-то сказал?
       - Это не честно, Грандин! - возмущенно запротестовал Ири, тщетно пытаясь перевернуться. - Ты не даёшь мне сказать ни слова. Разве это возможно? Ты говоришь об отношениях, но сам в этих отношениях ВИДИШЬ ТОЛЬКО САМОГО СЕБЯ!! У меня ведь тоже есть свои чувства! И желания...
       - Мда?... И какие же у тебя желания, радость моя? - мурлыкнул Грандин, целуя его шею и прокладывая влажную дорожку вдоль позвоночника.
       Ири забеспокоился, пытаясь ненавязчиво вывернуться из плена.
       - Ну, уж явно не те, о которых ты постоянно думаешь, озабоченный. Я просто не хочу ничего менять в своей жизни. Если ты хочешь, чтобы мы встречались, то пусть это просто будет, но это не значит, что я стану твоим компаньоном в академии, или ты объявишь меня своим любовником. Я не люблю излишнее внимание, и ...Ты что делаешь, извращенец?!
       - Ири, мой сладкий, откуда такой испуганный голос? Я уже делал это тебе, - и ты был не против. Не отвлекайся, я тебя внимательно слушаю. - Грандин, ласково целуя и покусывая его ягодицы, раздвинул его ноги и провёл по открывшейся для маневров территории языком.
       - Ааай... оох...- Грандин, увлёкшись, попытался поставить ему засос. - Прекрати немедленно! Ты не можешь меня слушать так. Это неуважение. Прекрати! - Ири разозлился, потому что Грандин, кажется, не собирался воспринимать его серьёзно. - Я не могу говорить, пока ты не перестанешь...
       - Что не перестану?
       - Делать это.
       - И что же я такого делаю? - Грандин обожал дразнить его. Для Ири, произнести что-то непристойное, было подобно смерти, и Мистраль искренне наслаждался его смущенным замешательством.
       Но сейчас Ири был слишком взбешен.
       - Не придуривайся. Я хочу, чтобы ты относился ко мне с уважением. Иначе я не буду...- голос Ири постепенно начинал срываться. Грандин Мистраль действовал на него подобно наркотику, - не буду с тобой встречаться.
       Грандин выпустил его из плена, и, вытянувшись вдоль его тела, улёгся рядом, уткнувшись носом в шею.
       - Боюсь, этого я не переживу, - сказал он, и Ири снова не смог понять - говорить он серьёзно или шутит. Его рука неожиданно крепко обвилась вокруг груди Ири, вызвав тайный, разочарованный вздох. Ему хотелось, чтобы Грандин продолжал, но признаваться в этом он не собирался. - Но ты понимаешь, что я не собираюсь скрывать свои чувства и зажиматься с тобой по углам, - на этот раз голос Грандина звучал абсолютно серьёзно. Он развернул Ири к себе, и теперь выжидающе смотрел ему в глаза, подперев голову рукой. Ири ощутил, что растворяется в их магнетическом, бархатистом притяжении. У Грандина был необычный разрез глаз - миндалевидной формы, а суженные уголки - слегка уходили наверх, придавая его лицу что-то мистическое.
       - Но... - слова протеста разом исчезли.
       - Ири, - с нажимом пояснил Мистраль. - Я уже не пятнадцатилетний мальчик, и не хочу бегать к тебе в комнату каждый раз, когда мне захочется увидеть твои прекрасные глаза. К тому же, здесь чертовски неудобная кровать. Если ты рассчитываешь, что я буду проводить наши ночи в ней, то ты глубоко заблуждаешься.
       - Я тебя сюда не приглашал, - резко отозвался Ири. Всё-таки, Грандин был самым несносным типом, которого он когда-либо знал.
       - Нет. И это означает, что завтра утром... - он мельком посмотрел на часы. - Ого, уже сегодня. Ты соберёшь свои наиболее ценные вещи и переедешь ко мне. В отличие от тебя, - я более гостеприимный.
       - Нет, - Ири резко сел. - Я так не могу, Ран пойми...
       Грандин опрокинул его обратно.
       - Все твои глупые отговорки, оставь при себе. В них нет никакого смысла, кроме желания досадить мне, - непреклонно заявил он. - Если ты хорошо поразмыслишь, то поймёшь, что я прав. А теперь, - он поцеловал Ири и развернул к себе спиной, укрывая одеялом. - Будь умницей и закрой глазки. Ты ещё успеешь поспать.
       - Слушай, я не собираюсь переезжать...
       - Спи.
       - Не командуй! Ты не у себя дома. И вообще, - ты меня бесишь. Ты самый несносный тип, которого я... Ай! Убери оттуда руку. Убери немедленно! Не трогай там. Нет... не надо! Ты что, сдурел?! Нет, только не пальцы. И это тоже нет. Ооой... Ран, ну ты что делаешь?... - Ири беспомощно забился, и всхлипнул, ощутив, что лежит зажатый между стеной и Грандином, который выполнил своё обещание - насадив его на себя, как беспомощную бабочку, и от души прижав ягодицами к своему животу.
       - Пусти... ооой... Аааай... Нет...
       - Ири, у тебя есть выбор, - зевая, проговорил Грандин, и неторопливо сделал несколько глубоких, мучительно долгих движений. - Ты всё ещё можешь убедить меня в том, что предпочтёшь заткнуться и уснуть.
       - Грандин, я тебя ненавижу... ооой... Ааах...
       - Радость моя, ещё немного, и поверь - я уже не смогу остановиться.
       - Да. Чёрт, ненавижу тебя, Ран. Ооох... Ладно, ладно. Я молчу и не двигаюсь.
       - Вот и умница.
       - Вытащи его.
       - Спи, мой сладкий.
       - Но я не могу уснуть, когда ты находишься во мне.
       - Ну, считай это маленькой, предупредительной контрмерой.
       - Твоя "маленькая контрмера" сейчас мне задницу разорвёт! - заорал Ири, отчаянно краснея, и почти заныл, уткнувшись лбом в подушку: - Господи! И как я только согласился на это? Когда это могло показаться мне приятным? Я никогда больше не буду заниматься с тобой сексом. Это отвратительно...
       Грандин глубоко, почти мученически вздохнул, и, отобрав у Ири подушку и всё остальное, за что тот ещё мог ухватиться, притянул к себе и впился губами в затылок.
       - Знаешь, Ири, - сообщил он, после недолгого раздумья, успев исцеловать и искусать его ушко, шею и плечи, и опуская руку вниз, чтобы найти начавшую просыпаться плоть. - У меня, начинает складываться стойкое ощущение, что ты меня специально провоцируешь.
       - Не правда. Мне... это... неприятно... оооох Раан... Не останавливайся...
       - И кто кого здесь имеет? - спросил Грандин философски.

 ********************************************
      
       Наутро оба были бледные и не выспавшиеся; что касается Грандина - он к тому же был зол.
       Ири не желал подчиняться и упрямился, словно ребёнок, не признавая его правоту. Грандин был на грани того, чтобы увести его силой и устроить неделю блаженства, после которой, глупый мальчишка, наконец поймёт все преимущества новой жизни, и угомонится. Но с другой стороны - он отчаянно желал, чтобы и сам Ири, приложил хоть немного усилия и предпринял хотя бы какие-то шаги. Но это было бесполезно. Ири был младше его на два года, и сейчас, видя перед собой этот детский сумасшедший дом, Грандин судорожно вспоминал - каким он был сам.
       Но никак не мог вспомнить. В свои семнадцать, он был достаточно зрелым и рассудительным юношей, и, по его мнению, ничем не отличался от себя теперешнего. Когда он, приняв душ и переодевшись, вошёл в комнату Ири, чтобы разбудить его и пригласить на завтрак, то был встречен выпученными глазами и красным лицом.
       - Я не хочу, чтобы кто-то знал о нас! - вопил Ири. - Иначе я не буду с тобой встречаться!
       - Ири, радость моя, - если все будут знать, а ты не будешь со мной встречаться...- ты хоть сам-то себя понял?
       - Уходи из моей комнаты! А вдруг нас увидят?!
       - Не волнуйся, сладкий мой, я всем сказал, что иду к тебе. После такого секса, какой у нас был вчера - я просто не мог тебя бросить. Кстати, здесь довольно слабая звукоизоляция.
       Душераздирающий стон Ири был действительно слышен далеко за пределами комнаты.
       - Я никогда не выйду отсюда! Как ты мог, - так поступить со мной?!
       И как с этим мириться??
       Впрочем, сейчас у Мистраля было полно других проблем, не связанных со своей невменяемой любовью.
       Первое, он получил письмо от Рандо, и новости, которые ему сообщал дядя, не казались ему приятными. Его соперник - правый министр, господин Лан - начал решительные действия по поводу борьбы с коррупцией в министерстве. И хотя это была разумная и давно ожидаемая мера, тем не менее, начавшиеся разбирательства затронули честь одной высокопоставленной семьи, и разгоревшийся скандал грозил выплыть наружу. А так как эта семья оказывала покровительство левому дому, то положение Рандо сейчас оказалось довольно шатким.
       К тому же, ему следовало разобраться с Реамом. И хотя, остыв, он уже не горел желанием убить Андреаса, тем не менее, бывшему компаньону следовало убедительно внушить, - что Ири для него отныне запрещённый объект, недосягаемый для общения, или каких-то нападок.
       Реама он нашёл до занятий. Видимо понимая, что их отношения для Грандина не пустой звук, Андреас и не думал скрываться. Он сам назначил встречу и теперь ждал его в оранжерее.
       - Всё теперь кончено между нами, - его лицо было грустным и печальным. В руках он вертел цветок "разбитых сердец". Грандин, собиравшийся говорить с ним в жёсткой манере, кивнул.
       - Андреас, я мог бы сказать, что между нами никогда не было ничего. Быть рядом со мной - твоё желание.
       - Ты всё так же жесток, как и всегда, - Андреас грустно улыбался.
       - Тебе не стоило трогать Ири, - Грандин был слишком зол, для того чтобы проявлять снисходительность. В глазах Реама плясала отчаянная обида.
       - Но ты ненавидел его, Грандин. Ты говорил, что ненавидишь его, а теперь оказывается, что всё это время...
       Грандин смутился, испытывая лёгкое ощущение вины, и проговорил поспешно, желая закрыть эту тему:
       - Я испытывал другие чувства. Просто не понимал их.
       - Ты хочешь сказать, что влюбился в этого мальчишку... - горько прошептал Реам. Цветок выпал из его ладони. Он наступил на него ногой, но не заметил этого, инстинктивно рванув к Грандину - словно пытаясь схватить его. И замер, боясь двинуться.
       Грандин стиснул зубы. Покорность Реама вызвала в его душе чувство вины, и в то же время, памятуя о том, что произошло, ему хотелось чётко донести до Реама, что он играет с огнём. Реам был опасен для Ири. В этом Мистраль был почти уверен, так же, как он единственный знал - за мягкой услужливостью Реама, подчас, пряталась и почти мелочная мстительность.
       - Реам, держись от Ири подальше, - сказал он резко, желая прекратить этот разговор. - Если ты ещё раз вобьёшь между нами клин - пощады не жди. Кстати, со следующей недели ты будешь переведён в параллельный класс, и моли богов, чтобы больше не попадаться на моём пути. В следующий раз, я убью тебя, - с этими словами, Грандин развернулся и ушёл, оставив Реама одного, в бессильной ярости сжимать кулаки, и в то же время впадать в отчаяние.
       Грандин Мистраль был жесток с теми, кто вставал у него на пути. И ему, было абсолютно плевать, на то, что ещё несколько дней назад, Реам, не задумываясь, отдал бы за него жизнь.
       Грандин Мистраль не любил никого. Потому что его сердце и помыслы принадлежали одному человеку, который был не в состоянии оценить и принять этот дар: Ири Ар.
       Когда он вошёл в класс, Ири уже сидел за своей партой. Всё так же у окна, на самом последнем ряду. Грандин покачал головой и решительно направился в его сторону.
       Одноклассники - один за другим - выпали в осадок, потому что Грандин Мистраль преспокойно уселся рядом с Ири, положив перед ним роскошный букет алых роз.
       Больше доказательств не требовалось.
       И если Ири, до этого момента, и пытался всячески отрицать, что между ними что-то было, - неубедительно бормоча, что Грандин спятил, находится во власти психопатического бреда и прочее, - то теперь, все стало абсолютно очевидным. Между непримиримыми противниками действительно что-то произошло, и, судя по сияющим глазам Мистраля, это произошедшее сделало его счастливым.
       Ири покраснел, и, издав какое-то нечленораздельное мычание, уткнулся в учебник, упорно игнорируя букет Мистраля, и делая вид, что их обоих здесь нет. И лишь уши, полыхающие огнём, выдавали его истинное состояние.
       Мистраль отобрал у него книгу, и взяв Ири за подбородок, легонько чмокнул на глазах всего класса. Ири взвыл вырываясь:
       - Мистраль! - заорал он, почему-то страшным шёпотом. - Ты что себе позволяешь?! Ты спятил, да?!
       - Что-то не так? - Грандин начал хмуриться. - Я не могу тебя поцеловать?
       - Но, - Ири готов был рухнуть в обморок, - ВСЕ ЖЕ СМОТРЯТ!!!
       - И очень завидуют, - Мистраль ободряюще улыбнулся, и обнял Ири за плечи. - Ири, все уже знают о нас. Успокойся. Я ведь сказал - скрываться мы не будем. Если кому-то интересно, - заявил он громко, - Ар - мой любовник, и я убью любого, кто посмеет косо посмотреть в его сторону.
       - Если вы принимаете поздравления, - небрежно отозвался Ильт, яростный сторонник Ири, - то мы за вас рады, - раздался смех. - Блестящая тактика Ара, привела к полной капитуляции Мистраля. Грандин, - с деланным презрением выдал он, закатывая глаза, - как ты мог, так низко пасть, чтобы покорно прийти...
       - С цветочками! - подхватил Альфонсо. Снова раздался смех, и теперь, он был тем более непринуждённым, что Грандин, обнимая пылающего Ири одной рукой, впервые снисходительно и дружелюбно улыбался, с удовольствием принимая участие в перемывании своих костей.
       Уже одно это могло стать сенсацией.
       - Это, - Грандин небрежно поднёс розы к лицу, - продуманный тактический ход, чтобы сломить всяческое сопротивление со стороны противника, - он демонстративно притянул к себе отчаянно краснеющего Ири. - Который, всеми силами пытается доказать нам всем, что ничего не было. Ири, ты держишь тетрадь вверх ногами.
       Ири обречённо застонал, пряча голову под раскрытой тетрадью, - его пылающее лицо выглядело донельзя потешно.
       - Вот так всё сложно, - подтвердил Мистраль, отбирая один за другим, все учебные принадлежности, за которыми Ири пытался спрятаться, и не давая ему нырнуть под стол или удрать любым другим способом.
       - Да здравствует любовь! - подхватил Альфонсо выразительно и громко, - Ар и Мистраль, - ваши постоянные стычки превратили академию в военный лагерь. Ура, собратья! Наши вожди, наконец-то, заговорили о мире. Давайте обнимемся! - он первым рванул к Ильту, и вытянув его из-за парты, стиснул в объятиях, едва не получив затрещину от Александра.
       - Альф, отвали от моего парня. Иначе я забуду, что мы с тобой сторонники одной партии.
       - Плевать! Отныне, собратья, мы все равны. Ильт, раз мы больше не противники - я приглашаю тебя на ужин!
       Алес издал предупреждающий хруст кулаками.
       - Альфонсо, ещё слово, и я вызову тебя на дуэль.
       Альф встал в возмущённую позу, словно призывая всех в свидетели, и благополучно отвлекая внимание своих оппонентов на себя. Грандин спрятал улыбку, благодарно оценив его манёвр.
       - Мне нравится Эргет, - возопил Альфонсо возмущённо. - И он не твоя собственность!
       Ильт немедленно заехал кулаком ему в бок.
       - Альф, ты всегда забываешь спросить моего согласия.
       - Я учусь у Мистраля, - не растерявшись, отозвался Альфонсо. - Ильт, если ты ответишь на мои чувства... Да какие к дьяволу розы...- я обдеру всю оранжерею и брошу её к твоим ногам!! - его слова потонули в громовом хохоте. Смеялся даже Грандин, вынужденный признать, что в этот раз Альф его уел.
       Вошёл преподаватель, и, бросив на студиозов короткий снисходительный взгляд, сухо проговорил:
       - Господин Дельверо, как всегда выставляете себя на посмешище. Впрочем, кто бы удивился. Вернитесь на своё место. И...- он смолк, с изумлением сообразив, что Грандин Мистраль тоже отсутствует на своём обычном месте. Но ещё больше его изумление усилилось, когда он увидел Грандина, сидящего рядом со своим соперником. И судя по самодовольной, надменной улыбке, и руке, хозяйски обнимающей несопротивляющегося светловолосого оппонента - Ири Ар был полностью взят в плен.
       - Мистраль Грандин, вы желаете пересесть, или это попытка уговорить господина Ара? - поинтересовался он с усмешкой, и прибавил, с некоторым - впрочем, вполне симпатизирующим - сарказмом: - Рад, что вы, наконец, поладили. Пусть даже и таким необычным, хм... способом.
       Ири глухо застонал.
       - Мистраль, ты правда это сделал! - раздался чей-то восторжённо- восхищённый возглас.
       И по классу снова поползли перешёптывания.
       На них смотрели.
       Ири показалось, что помимо привычного, обожающего восхищения, в этих взглядах таились ехидно-сочувствующие усмешки. Словно, эти люди знали что-то такое, о чём он не подозревал. В душу его вновь начали заползать сомнения. И одновременно, - ставшее привычным, - раздражение на Мистраля, который, как всегда, думал лишь о себе, и выставил их отношения на показ. Почему он не захотел скрыть всё это? И хотя в их связи не было ничего постыдного, в то же время, Ири была неприятна мысль о том, что он спит со своим соперником.
       Словно, сделав его своим возлюбленным, Грандин, каким-то образом, подчинил его себе, восторжествовал над ним. И теперь, он пытался сделать Ири зависящим от себя. Словно ему было мало - подчинить себе тело, теперь, ему хотелось подчинить себе и душу. Заставить Ири принадлежать себе. Выполнять его прихоти, его приказы.
       - Господин Блезир, если вы разрешите, мы хотели бы самостоятельно подготовиться к предстоящему экзамену, - невозмутимо заявил Грандин. - Молодость одна, и её не хочется упускать.
       Учитель на мгновение оторопел. Мистраль всегда отличался независимостью мышления, но не наглостью, а сейчас, его замечание выходило за пределы приличий. Но в то же время, отказывать ему, не было никакого смысла. Если Мистраль сообщал, - что желает заниматься самостоятельно, то это значило, - что он будет заниматься самостоятельно. И справится с этим, как всегда великолепно.
       Судя, по запылавшей малиновым, физиономии Ара, - становилось очевидным, кто стал инициатором этих отношений, так же, как и не оставляло никаких сомнений - кто будет в них лидером. Похоже, Ар потерпел сокрушительное поражение, и безоговорочно примкнул к бессловесным обожателям ледяного принца.
       - У меня такое подозрение, господин Мистраль, что влюбленность не пойдёт вам на пользу, - со вздохом отозвался учитель, и коротко кивнул. Всё-таки, сияющие глаза Мистраля были почти такой же редкостью, как и видимая покорность Ири. - Если у господина Ара нет возражений, и это никак не скажется на блестящих результатах, которые от вас ожидаются, - я не против отпустить вас на свободу. На данный момент, вы всё равно не способны учиться, - ехидно прибавил он, бросив суровый взгляд в сторону Грандина, который окончательно спятил, - раз не пожелал убрать ладони с плеча Ара, даже не смотря на присутствие преподавателя.
       - Надеюсь, к следующей нашей встрече, вы придёте в нормальное состояние, и сможете, вести себя более подобающим образом, - он постарался добавить строгости, но не смог и только махнул рукой, стараясь спрятать невольную улыбку. Всё-таки, молодость действительно одна... - Можете быть свободны. Заявления подпишите после окончания уроков.
       - Премного благодарен, господин Блезир.
       Грандин победно улыбнулся, и, с независимым видом поднявшись, протянул руку Ири:
       - Идём.
       Однако, Ири и не думал уходить с ним. Подняв глаза, он, с нескрываемым бешенством, посмотрел на Грандина, и покачал головой:
       - Я остаюсь - если тебя интересует моё мнение. - Отозвался он холодно, и принялся демонстративно листать учебник.
       - Ири... Ты задерживаешь урок, - с опасной мягкостью заметил Мистраль.
       Ири поднял голову и ответил Мистралю таким взглядом, что без слов становилось ясно - для того чтобы заставить его покинуть класс вместе с Мистралем, понадобится нечто большее, чем желание самого Грандина.
       Тащить его силой или стоять и уговаривать, - однозначно было немыслимо, хотя бы из-за присутствия посторонних.
       Грандин склонил голову, - как всегда мастерски превращая поражение в победу, лишь одним своим умением изобразить непередаваемую улыбку - полную печального сожаления.
       - Кажется, я как всегда излишне самонадеян, - прошептал он со вздохом, вскидывая ладонь в знак примирения, - прошу простить меня, за причинённое беспокойство, господин Блезир. Вынужден покинуть вас, но увы, в гордом одиночестве. Ири, я подожду тебя после занятий, - он поклонился, и вышел с независимым видом, заставив Ири, проклясть его за этот спектакль - потому что, как только дверь за Грандином закрылась, Ири остался один под прицелом десятка насмешливых и одновременно сочувствующих глаз.
       - Не позволяй ему помыкать собой, - шепнул Ильт, перебираясь поближе, к явному неудовольствию Алеса. - Иначе он тебе на шею сядет. Я знаю один способ как ... - он наклонился, и что-то зашептал Ири на ухо. Ири мысленно застонал. Сейчас ему хотелось убежать, или просто побиться головой... о парту, например...
       Сам того не подозревая, Грандин, отныне, превратил его жизнь в ад, и за это Ири ненавидел его.
       Грандин захлопнул дверь и прислонился к стене. Желание придушить Ири, явилось к нему, как всегда, с неистовой силой. И почему только, его маленький, глупый любовник, так всё любит усложнять? Вместо того, чтобы, воспользовавшись снисходительностью Блезира, вместе провести великолепный день, Ири, как всегда, выставляет его идиотом, и остаётся заниматься в холодном унылом классе. А судя по его метающим синие молнии взглядам, вечером у них будет очередное противостояние. Которое могло бы показаться интересным - если бы не было таким бессмысленным.
       Почему Ири не желает понять очевидной истины? Грандин не только старше, но и гораздо мудрее его. Он прекрасно понимает, что, на данный момент, будет лучше всего для них обоих, но Ири - упрямый осёл - цепляется за какие-то глупые принципы, и в итоге всё портит, - расценивая каждый поступок Грандина, как посягательство на свою свободу.
       Ехать в город без Ири, не имело смысла, точно так же, как и возвращаться в класс. К тому же, в душе кипело раздражение и злость на самого себя. Ири снова заставил его поступить неблагоразумно. Но с другой стороны, разве он не понимает, что на всех этих лекциях, Грандин присутствует только ради него?
       Кипя от возмущения, Грандин сделал единственное, что ему оставалось: уехал, решив послать Ара к чёрту.
       Возможно, ночь, проведённая в холодной постели, заставит Ири обдумать свои поступки, и принять, наконец, правильное решение.
       Однако на утро, Ири, в отличие от Грандина, выглядел счастливым и сияющим, - обращая на него внимания не больше, чем на оранжерейный вазон с цветами. И к тому же, прибыв в академию, Грандин с бешенством был вынужден констатировать тот факт, что его ангел, как всегда, окружён толпой воздыхателей. И Эльресто Ал, занимал среди них первое место.
       - Ты должен что-нибудь сделать с этим, - заметил Александр неодобрительно.
       - Нас он всё равно не послушает, - прибавил Ильт со вздохом. - Мне казалось, ты сможешь повлиять на него. Но у меня такое ощущение, что он делает тебе назло. Всё-таки, не стоит давить на него. Ири ужасно упрямый.
       - Я, кажется, не говорил, что нуждаюсь в советах, - в отличие от Ири, Грандин умел обрубать доброжелателей одной фразой. И решительно направился к Ири. Если тот рассчитывает, что в их отношениях можно будет безнаказанно откалывать подобные номера, Грандин убедительно докажет, что он глубоко заблуждается.
       - Десять секунд, - сказал Грандин, подходя к Ири, и разбивая толпу - как нож масло. - Десять секунд, - повторил он, слегка повышая голос, - и вокруг нас должно образоваться пустое пространство. Время пошло, - он жёстко перехватил Ири за запястье, не давая возможности вырваться, и посмотрел на часы. Когда он опустил руку, Ири стоял перед ним закусив губы, сверля его бешеными глазами, а вокруг них никого не было. Тон, которым Грандин произнёс эту фразу, буквально вмораживал в пол.
       - У тебя очень сообразительные друзья, - мягко заметил Грандин, как ни в чём не бывало. В его глазах полыхали мрачные огоньки, не сулящие ничего хорошего. - Итак? В чём наши трудности, мой сладкий? - всё так же спокойно, почти будничным тоном, осведомился Грандин, но стальные ноты, закравшиеся в его тон, делали это спокойствие пугающим. - Ты не хочешь объясниться? - последняя фраза прозвучала как приказ.
       На щеках Ири выступили красные пятна. Он безуспешно дёрнул рукой, но добился лишь того, что ладонь Грандина сжалась ещё сильнее, оставляя на его запястье синяки.
       - Отпусти меня немедленно, - процедил Ири сквозь зубы. - Отпусти, или я...
       - Если я и уйду Ири, то лишь после того, как мы поговорим. Итак, я тебя потащу силой на глазах у всей академии, или ты пойдёшь со мной добровольно? У тебя есть десять секунд на обдумывание. Время пошло.
       - Ты ублюдок! - зашипел Ири, яростно дёргаясь и вертя головой по сторонам. Однако, к его огорчению, коридор был полон народа. И хотя, студиозы старались не останавливать на них взгляды, было очевидно, что за ними наблюдают, и эта унизительная сцена сейчас имеет десятки свидетелей.
       Вот только, похоже, Грандину было на это абсолютно наплевать. Внезапно, Ири чётко понял, что если он и пошлёт Грандина ко всем чертям, то это лучше сделать не сейчас, а где-нибудь в уединённом месте, потому что иначе, весь путь, до этого уединённого места, Грандин протащит его на себе.
       - Я иду с тобой, - быстро проговорил он, увидев опускающуюся руку. - Следует объясниться.
       В глазах Грандина промелькнуло мрачное удовлетворение.
       - Умный мальчик, - проговорил он, усмехаясь привычной жёсткой усмешкой, а затем, её смыла ласковая, столь несвойственная его обычному тону нежность:
       - Радость моя, я веду себя как ублюдок, и искренне надеюсь, что больше этого не повториться. Видеть что тебе больно - неприятно, но ещё больнее - быть, тем, кто заставляет тебя чувствовать боль, - с этими словами, он отпустил Ири, и бережно провёл ладонью по смуглой щеке. - Ну что, теперь идём?
       Ири, мысленно подготовивший целую гневную отповедь, состоящую из множества обидных, убийственных фраз, - только прерывисто вздохнул и кивнул, ощущая в горле непривычный комок.
       Грандин не переставлял удивлять его, и хуже всего было то, что Ири на это вёлся, - как последний идиот. С трудом заставив себя выйти из оцепенения, и стараясь не обращать внимания, на бросаемые на них украдкой взгляды, Ири покорно последовал за Грандином, пытаясь разозлиться, и понимая, что проиграл, так и не начав схватки.
       Я не могу так просто подчиниться ему. Мы должны прекратить эти отношения, потому что...
       Грандин внезапно остановился, заталкивая его в пустой класс, и закрыл дверь. Ири услышал щелчок ключа в замке, повернулся и оказался пойманным.
       - Звукоизоляция слабая, - прошептал Грандин, накрывая его рот поцелуем, - постарайся не сильно кричать, - он кровожадно ухмыльнулся.
       ....С запада - Артемия омывается Каренским морем, которое впадает в...
       Слышался из-за стенки отчётливый голос мсье Блезира, и если прислушаться - можно было даже различить скрип перьев по бумаге, с помощью которых, старательные студиозы записывали лекцию.
       Ири отчаянно рванулся прочь, понимая, что попал в ловушку и ненавидя Мистраля самой отчаянной и лютой ненавистью.
       Он считал Грандина рассудительным??!
       Это было давно, и неправда - за тысячу лет до того как они встретились друг с другом. Ран был психом. Опасным, сумасшедшим психом... и что хуже всего, - это безумие оказалось заразным.
       Ири только судорожно всхлипнул, ощутив руки сомкнувшиеся за своей спиной, поднимающие его в воздух и сажающие на стол; в то время как чужие губы, не переставая, терзали его рот, и самое худшее было в том, что Ири, начал отвечать на это безумие до того, как Ран подхватил его и притянул к себе. Грандин нетерпеливо содрал с него мундир, начал расстёгивать рубашку - зацеловывая каждый сантиметр обнажающейся смуглой кожи; тяжело дыша, сдёрнул её окончательно, отбрасывая на пол, и, не отрываясь от податливого тела, мягко опрокинул Ири на стол, второй рукой нащупывая застёжки на его брюках.
       И всё это - в абсолютной тишине, под размеренное бормотание преподавателя за стенкой.
       Ири отчаянно мотал головой, умоляюще хватал его за руки - пытаясь остановить; задыхаясь - от невозможности стонать и кричать во весь голос, и видя над собой пылающие от страсти, неумолимые глаза.
       В тишине слышались только срывающееся хриплое дыхание и слабые, приглушённые стоны Ири. Грандин раздел его, сам оставаясь в одежде, и отступил на шаг, - рассматривая, словно любуясь содеянным, а затем - не давая опомниться - приник к нему и начал безжалостную, долгую атаку, заставляя Ири захлебнуться и раствориться в бесконечной, потоком обрушившейся на него чувственной ласке.
       Прежде чем он закончил, Ири, - зацелованный до алых засосов, - перебывал во всех мыслимых и немыслимых позах, и на его теле не осталось ни единого миллиметра кожи, которому бы удалось избегнуть жаждущих губ, рук и языка Мистраля. Ири до крови искусал ладонь, - чтобы удержать собственные, непрекращающиеся крики
       Грандин вошёл в него пальцами, и заставил несколько раз умереть, вытворяя ими такой немыслимый танец внутри, - что откройся в эту секунду дверь и войди в класс сам директор, или половина академии, - Ири было бы наплевать.
       К тому времени, как Грандин, наконец, соизволил расстегнуть собственные брюки, - Ири успел кончить два раза и пребывал в полнейшей, бессмысленной прострации. Грандин притянул его к себе и вошёл в него одним глубоким движением, заставив Ири задохнуться от переполнивших ощущений. Через несколько минут, он окончательно потерял рассудок и ослепительно взорвался, с судорожным громким вскриком, почти теряя сознание; ощущая, как внутри него, яростными толчками, выплёскивается стонущий сквозь зубы Ран.
       - И всё-таки, ты не прав, - слабо пробормотал Ири, когда сумел открыть глаза и обнаружил себя завёрнутым в просторный мундир Грандина, и лежащим на его коленях. - Ты абсолютно не считаешься с моим мнением... - он смолк, отвечая на поцелуй. - Это нечестно.
       - Разве я ещё не прощён? - самодовольно отозвался Грандин. - Мне кажется, я достаточно извинился перед тобой.
       - Это ты называешь извинением? - если бы Ири не был так утомлён, он бы разозлился, но сейчас, в буквальном смысле затраханный Мистралем, он находился на грани такой усталости, что ему, - не то что шевелиться было лень, - но даже разговаривать, не говоря уже о том, чтобы тратить энергию на ссоры. Впрочем, именно на это Мистраль и рассчитывал, предпринимая своё нападение.
       Заметив это, Мистраль тихонько рассмеялся и нежно прижал Ири к своей груди.
       - Прости меня, за моё необдуманное поведение, - прошептал он ласково, и не удержался от подначки: - Мой воинственный Ири. Я обещаю тебе, что впредь постараюсь считаться с твоим мнением и не решать за тебя. Ну что, мир?
       - Хватит меня дразнить, - буркнул Ири, дуясь из последних сил и уворачиваясь от лёгких поцелуев, которыми осыпал его Мистраль. - Ты всё время смеёшься надо мной, и... я чувствую себя глупо. И вообще, я хочу быть только сверху! - решительно заявил он. Грандин, проглотив очередную ехидную реплику, едва не опрокинулся назад:
       - Ты хочешь что, радость моя? - оправившись от шока, переспросил Мистраль, всё ещё надеясь, что ему послышалось.
       - Я хочу быть сверху, - победно возвестил Ири, и выпрямился - приосаниваясь и удобно устраиваясь на его коленях. В расстёгнутом мундире на голое тело, выглядел он чертовски соблазнительно, и Грандин ощутил моментально вспыхнувшее желание. Оглядев своё вымотанное, ненаглядное сокровище с ног до головы, Мистраль грустно вздохнул, понимая, что подобного марафона, его малыш уже точно не перенесёт.
       - Хм...
       - Ну? - требовательно спросил Ири, и слегка поёжился, разглядев в глазах Рана, знакомый, опасный огонёк подозрительного веселья.
       - А ты уверен, что хочешь именно этого, радость моя? - Грандин мурлыкнул и поцеловал Ири в смуглое обнажённое плечо.
       - Да... - уже менее уверенно возвестил Ири, и торопливо прибавил, - только чуть попозже.
       Грандин, поцеловав его в последний раз, выпрямился, нехотя ставя возлюбленного на ноги.
       - Согласен. Но с одним условием. Ты переедешь ко мне, - непреклонно возвестил он, и подняв с пола рубашку, накинул её на Ири.
       - Договорились! - Ири не колебался.
       В принципе, обдумав как следует предложение Мистраля, он пришёл к выводу, что Грандин прав. И собирался сообщить ему об этом, как только Мистраль пойдёт на примирение. В том, что Грандин сделает это, у него почему-то не было никаких сомнений. И его сияющий вид утром был обозначен только одним фактом: проведя ночь в холодной постели, и скучая без своего ледяного принца, Ири пересмотрел своё отношение к проблеме, и собирался порадовать этим Грандина. Впрочем, строить оскорблённую невинность ему нравилось гораздо больше.
       Мистраль сдался, а Ири получил всё что хотел.
       - Смотри, не пожалей о своих словах, - вздохнул Мистраль, помогая ему приводить себя в порядок.
       - И не подумаю, - Ири самодовольно хмыкнул, как всегда мастерски имитируя манеру самого Грандина. - Отныне ты, - он победно ухмыльнулся, - будешь только подо мной.
       - Хорошо, Ири, - с подозрительным смирением Мистраль опустил глаза, - обещаю, сегодня ночью ТЫ БУДЕШЬ СВЕРХУ, - вдохновенно выдал он, и поспешно отвернулся, пряча свою дьявольскую ухмылочку.
      
       **********************************************
      
       Вечером, из спальни Мистраля доносились отчаянно-возмущённые крики, потревожившие степенный покой обитателей особняка.
       - Не буду... - на фоне приглушённой возни звучал отчаянный голос гостя.
       - Будешь, - неумолимо отзывался хозяин Мист.
       - Не хочу... - возня и грохот.
       - Да неужели? - ещё более неумолимое, сопровождаемое полузадушенным писком. - А по-моему, ты просто стесняешься. Днём, ты высказал своё желание весьма недвусмысленно.
       - Я не это имел в виду! - орал Ири.
       - А я подумал именно об этом. И теперь, собираюсь исполнить своё обещание, - наставительно пояснил Мистраль.
       Если бы кто-нибудь из слуг, мог заглянуть в спальню - их глазам предстала бы весьма откровенная картина: одежда, разбросанная по всей комнате и два сражающихся, обнажённых тела. Хотя, то, что между ними происходило, трудно было назвать сражением: полусидящий Мистраль, - используя физическое превосходство в силе рук, - удерживал на своих коленях, отчаянно извивающееся, смуглое тело, пытающееся удрать.
       - Ири, будь умницей, не упрямься и сядь на него. Ири, не перестанешь вертеться, я усажу тебя сам. Ну давай... Ты же этого хочешь.
       - Не хочу! Это нечестно.... - Ири, сидя спиной к Мистралю, безнадёжно пытался вырваться, и не мог, в то время как перед Грандином открывалось довольно большое пространство для манёвров.
       - Хорошо. Тогда, сделаем так, - Мистраль на мгновение приподнял его над собой и затем, крепко обхватив за талию, опустил вниз, придерживая свой член одной рукой, а второй фиксируя дерущегося Ири.
       - Нет. Нет! Я не бу...- вопль, перешедший в сладострастный стон и удовлетворенное:
       - Попался!
       - Ран, ты просто... ааай...
       - Ири, тебя учили, что нельзя быть таким доверчивым?
       - Это... ООО...- он застонал, закрывая глаза и откидывая голову на плечо Грандина, двигаясь в такт руке, ласкающей его спереди.
       - Знаешь, Ири, в отличие от тебя, меня больше интересует не победа, а участие. - Мистраль, смеясь, убрал руки и поцеловал возлюбленного в мокрый от пота висок. - Ладно, радость моя. Я просто пошутил. Если хочешь, то можешь слезть с меня - и мы поменяемся местами.
       Ири, на мгновение приоткрыл затуманенные страстью глаза, бросив на Мистраля выразительный, уничтожающий взгляд из-под длинных пушистых ресниц.
       - Ран, - восхитительный сбивчивый шёпот, - если ты сейчас остановишься, я тебя убью, чёртов ублюдок... пожалуйста... ооооо...- он отчаянно задвигал бёдрами, и закончил раздражённо: - Заткнись, и просто трахай меня.
       - Радость моя... - выдав это потрясённое, Грандин на мгновение онемел, а затем притянул к себе Ири, и разразился громким всхлипывающим смехом: - Ири, я тебя обожаю! - простонал он, целуя золотистый затылок и ловя ртом ускользающие губы. - Ты чудо, Ири. Какое же ты чудо!
       Грандин улыбаясь смотрел на Ири; любовался его смущённым, чуть нахмуренным лицом, и читал в нём благодарность, и какую-то затаённую радость, - за то, что Грандин всё взял на себя, всё устроил и теперь нет нужды, продолжать вести между собой какую-то игру. Теперь, они могут быть вместе, открыто выражать свои чувства; держаться за руки - если им этого захочется, и целоваться, - когда никто не смотрит. Хотя Грандину, было плевать, смотрят на них или нет. В отличие от Ири, он не стеснялся выражать свои чувства, и Ири, в который раз, разглядывая его застывшее, ледяное лицо задавал себе вопрос: неужели, это один и тот же человек? Неужели, под этой арктической, холодной маской, может жить такая гамма эмоций? Но стоило этому равнодушному, совершенному лицу обернуться в его сторону, и оно мгновенно преображалось. В глазах оживали тёплые огоньки, а застывшие губы таяли в нежной, предназначенной только для него, улыбке.
       - Возможно ли это?.. - думал Ири, и при этой мысли на сердце у него становилось удивительно хорошо. - Ран любит меня?..
       Его абсолютно ледяное спокойствие днём, и безумная, неистовая страсть по ночам - Грандин казался Ири непостижимой загадкой, решения которой, ему совершенно не хотелось искать. Рядом с Раном не было холодных стен, не было равнодушия и непонимания. Была нежность, и страсть, - от которой он задыхался, не в силах вынести её ошеломительной силы.
       - Я люблю его - подумал Ири уже в сотый раз. - Я люблю его. Я не могу без него. Я хочу быть с ним всегда. Я хочу всегда быть с тобой, Грандин. И в то же время, я так боюсь этого. Боюсь, что однажды, всё это закончится, как сон...
      
       ********************************************
      
       Ири смотрел на прекрасное лицо Грандина.
       Такое холодное и недоступное, очень сосредоточенное, когда он записывает лекцию или внимательно слушает. Но вот, Грандин чувствует его взгляд, поворачивается... и Ири больше не в состоянии двигаться и дышать. Он тает... Тает, словно воск свечи, оплавленный теплом и светом бесконечной нежности; растворяется в сиянии этих демонических глаз, и ощущает только одно желание: покорно упасть к этим ногам, встать перед ним на колени, любить его и преклоняться.
       - Ты божество, Грандин, - вырывается у Ири непроизвольно. - Ты похож на божество.
       Грандин улыбается, - особой, снисходительной усмешкой, такой ласковой и любящей, что у Ири на глаза наворачиваются слёзы, - и, наклонившись, шепчет ему на ухо:
       - Глупый... Рядом с тобой, я всего лишь жалкая тень, - и совсем тихо, почти беззвучно, опаляя жарким дыханием начинающее пылать ухо, - я хочу тебя, дурачок, каждую секунду, а ты даже не замечаешь этого. Пошли домой, я сделаю тебе...
       Лицо Ири полыхает, но он не отодвигается. Зато в тетради Мистраля, тут же появляется бесцеремонная надпись: "Мистраль дурак".
       Грандин довольно ухмыляется.
       Преподаватели и студенты делают вид, что ничего не замечают.
       Оценки у Мистраля неизменно находятся на первой графе результатов, и ему прощается практически всё. Да же эта его одержимость Ири Аром, - воспринимается как нечто, само собой разумеющееся.
       А вот оценки Ири, стремительно сползли вниз, что, - солнечный мальчик, полностью поглощённый в свои чувства, - воспринял более чем равнодушно.
       В отличие от Мистраля.
      
       ********************************************
      
       Они с Ильтом, стояли перед доской с результатами оценок за экзамен, и Эргет Ильран готов был разломать доску и разогнать студиозов, с недоверием передающих из уст в уста:
       - Посмотрите, у Ири всего лишь седьмое место...
       - Не может быть!
       - Ах...
       - Его выгонят из Сияющих...
       - Невероятно!
       - Ой, хоть бы его перевели в наш класс!..
       - Ири, сдурел?! - Альфонсо орёт с самого начала коридора. - Ты что себе позволяешь?! - В отличие от грустно вздыхающего, и советующего взяться за учёбу Ильта, Альфонсо более несдержан.
       - Ты издеваешься над нами?! О чём ты думал во время экзамена?! Наугад ответы ставил?
       - Мистраль будет в ярости, - философски изрёк Ильт, обнимая Ара за плечи, и отодвигая в сторону от готового накинуться на него Альфонсо.
       - Да какое в ярости!! - Альфонсо в негодовании размахивает руками. - Ири, он тебя порвёт как тряпку! Ты хоть понимаешь, что тебя могут отчислить из класса?!
       Ири смущённо щурится и пытается отшутиться:
       - Да ладно, Альф. Это всего один экзамен.
       - А до этого было две контрольных, - неумолимо вставляет Ильт, больно накручивая пушистые, светлые прядки себе на палец, и оттягивая их на себя, - чтобы услышать обиженный вскрик.
       - И несколько самостоятельных работ, - прибавляет Эльресто, как всегда неизменно толкущийся рядом, и, поймав возмущённый, слезящийся взгляд Ири - всё-таки Ильт довольно сильно дёрнул его - примирительно вскидывает руки. - Ири, я, между прочим, за тебя беспокоюсь. Хотя, если тебя переведут обратно - это в моих интересах.
       - Эльресто, если твои интересы совпадают с интересами Мистраля, лучше бы тебе поостеречься...- словно ненароком, Альф коснулся рукой шпаги. Ири недоумённо поморгал, переводя взгляд с одного на другого.
       - О чём вы?
       Эльресто, напряжённо улыбаясь, коснулся его плеча с другой стороны, и помрачнел, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Ильта. Под мягкой улыбкой, Эргет частенько прятал клыки. Просто Ири, был единственный, кому он их никогда не показывал.
       - Да так. Всё в порядке, - торопливо выдал Ал, однако руки не убрал.
       Ильт, фыркнув, притянул Ири к себе, демонстративно отодвигая его подальше от Эльресто.
       Альфонсо покачал головой.
       - Ал, ты безумец, но вынужден признать, что не трус. Эльресто, - прибавил он почти с жалостью - ты играешь с огнём.
       Эльресто только дернул подбородком.
       - А вот и Мистраль, - закатывая глаза, сообщил Ильт, - лёгок на помине. Ири, пожалуй, я пойду, у меня ещё много дел. Не хочу попасть ему под руку.
       - Не удивительно, - Альф сделал шаг назад, - в последнее время, у Грандина появилась дурная привычка - сначала сделать дырку, а уж потом разбираться, что к чему.
       Ал торопливо убрал ладонь с плеча Ири. Несколько дней назад, все они стали свидетелями сцены, как какой-то, подвыпивший бродяга, необдуманно ухватил Ири за край рукава. Мистраль выхватил шпагу и проткнул его - прежде, чем кто-либо сумел отреагировать. В другой раз, один из студиозов, - слишком пристально смотревший на Ири в столовой, - был вызван Мистралем на дуэль. В общем, в последнее время, даже на своих обожателей Мистраль начал наводить ужас.
       - Знаешь, я тут вспомнил... - неловко начал Эльресто, занимающий первое место в черном списке ледяного принца.
       - Иди уже, - Ири вздохнул, и вопросительно посмотрел на Альфонсо - уже занёсшего ногу для бегства.
       - А что я? - возмутился Альф. - Я не хочу становиться свидетелем убийства, - и, оглянувшись на приближающегося Мистраля, всё ещё не замечающего их, подхватил Ири под локоть, - ладно, пошли со мной. Я тебя спрячу и скажу, что не видел. Учти, ты мне будешь должен...
       Мистраль неторопливо шёл по коридору, высматривая Ири.
       Он только что прибыл в академию, и перед началом урока хотел провести некоторое время с ним наедине. Но Ири не было в классе, и, судя по тому, что его не было нигде, - Ири вновь от него прятался. Хотя причин, для игры в прятки, у них пока ещё не появилось. Они не cсорились. А наоборот... Вспомнив вчерашнюю ночь, Грандин с трудом удержался, чтобы не замурлыкать от удовольствия, и хотя на его бледном прекрасном лице, не отразилось никаких эмоций, - в душе, он довольно улыбался. Скользнув равнодушным взглядом, по доске с результатами экзаменов, он прошёл мимо.
       Ильт и Эльресто, занявшие наблюдательную позицию в разных концах коридора, облегчённо перевели дух. И тут же снова напряглись, потому что Грандин, пройдя мимо, внезапно, - почти рывком - вернулся назад, и глаза его, не отрываясь, впились в длинные столбики цифр и имён. А затем щека у него дёрнулась, а кулаки сжались. Он стремительно развернулся, глаза его внимательно сузились, впиваясь в каждую подозрительную щель коридора.
       Оба юноши торопливо рванули прочь. Сталкиваться с разъярённым Грандином, и доказывать ему, что они знать не знают, где может находиться Ири, было чревато по двум причинам. Первая - Грандин всё равно не поверит. Вторая - если Грандин не поверит, ему придётся сказать правду, хотя бы ради собственной, физической и душевной безопасности. А когда Грандин узнает правду, он разозлится, - и это было третьей уважительной причиной, по которой, попадаться на пути Грандина было крайне опасно.
       Ири не то чтобы боялся Мистраля. Это было нечто выше логического понимания. Впрочем, это было очевидным для всех, кто когда-либо сталкивался с Мистралем. Он никогда не опускался до обычной драки, и редко когда доходил до дуэли, по той причине, что в академии не было ни одного достойного ему соперника, - кроме Ара.
       Хотя, в последнее время, в этом правиле появились свои исключения.
       И все же, в Мистрале было что-то наводящее ужас. Стоило Грандину устремить на него взбешенный взгляд, - Ири буквально цепенел, как кролик перед удавом. И хотя внешне это было мало заметно, факт оставался фактом : Ири, ужасно боялся гнева своего сурового любовника, и теперь, сидя под столом в библиотеке, он искренне надеялся, что к вечеру Мистраль успокоится, и они смогут нормально поговорить. Вооружившись учебником, Ири с тоской посмотрел на часы, показывающие, что начались занятия, и, решив, что Мистраль сам виноват в том, что такой жуткий, принялся читать, успокоив свою совесть, чего нельзя было сказать о душе. Щёки его горели, уши тоже.
       Господин Мангеус - пожилой почтенный библиотекарь, являлся весьма деликатным человеком, и обнаружив под своим столом одного из выдающихся учеников, постеснялся спросить, о причине столь странного поведения. Поэтому, чтобы не мешать студиозу сходить с ума, господин Мангеус, только осведомился, не нужно ли господину Ару, что-нибудь для большего удобства; получив отрицательный ответ, пересел в одно из кресел читального зала и занялся разбором архивов.
       - Господин Мистраль, большая честь видеть вас. Вы не частый гость. Ищите какую-нибудь редкую книгу?
       Ири сжался и перестал дышать, скорчившись под столом в три погибели, и надеясь, что Мистралю не придёт в голову заглянуть за стойку.
       - Возможно. Здравствуйте, господин Мангеус, - Грандин остановился, прищуриваясь и обшаривая библиотеку цепким ищущим взглядом.
       - Вы что-то ищите? - участливо осведомился Магнеус. - Могу я вам помочь?
       "Проклятый старик!" - с досадой подумал Ири.
       - Буду вам очень признателен... - Грандин продолжал осматриваться, а затем неожиданно изрёк: - Я ищу книгу "Циклические трансфигурации", Матеуша Борте. Я слышал, что она есть в списке библиотечных фондов.
       - Я бы удивился, если бы столь блестящий ученик как вы, попросил у меня что-то менее редкое. - Магнеус старчески рассмеялся. - Такая книга есть, но хранится она в архивах.
       Грандин выжидательно склонил голову.
       - Если вам не трудно будет подождать, я схожу за ней. Или подойдите минут через двадцать. Я как раз вернусь.
       - Конечно. Я прогуляюсь немного, так что можете не торопиться.
       Ири изо всех сил прислушивался к тому, что происходит. Услышал кряхтенье Магнеуса, его шаги; затем хлопнула дверь и наступила тишина.
       - Понимаешь, мой сладкий Ири, - проникновенно возвестил Грандин, оглядываясь, и прикидывая, где Ири может прятаться. - Магнеус даже не попытался закрыть дверь на ключ. А это значит, что кроме меня, в библиотеке находится ещё некто, иначе, он бы не предложил мне прогуляться. А так как, ты - единственный, кому есть резон прятаться от меня, то я могу предположить... что это ты.
       Говоря это, Мистраль методично обшаривал библиотеку, вызывая у Ири дикое желание выскочить и удрать. Но, памятуя, чем окончились догонялки в прошлый раз, он предпочёл сидеть молча и не дышать, - в надежде, что Магнеус вернётся раньше, чем Мистраль отыщет его убежище. Или Грандину надоест играть с ним, и он уйдёт.
       - А зная тебя, - продолжал Мистраль весело. Судя по тону - эта игра, ему, нисколько не надоедала, - я могу предположить, что ты... здесь! - с этими словами, он перепрыгнул через стойку, и присел на корточки, заглядывая под стол.
       - Ну здравствуй, радость моя, - возвестил он убийственно ласково. Ири, издав нечленораздельный писк, сжался в комок и закрылся книгой. - И когда же ты только повзрослеешь? - со вздохом заметил Ран, ухватив его за ногу и вытаскивая из-под стола. - Не то чтобы я был против. Но у господина Магнеуса, по-моему, случилось нервное потрясение. - Он, выдернув из рук Ири книгу, а затем, оторвав его руки от лица, - притянул юношу к себе и ласково поцеловал. Ири с надеждой вскинул голову. Расправа, похоже, отменялась...или Мистраль ещё не видел его оценок.
       - И что мне с тобой делать? - безнадёжно поинтересовался Мистраль и, не сдержавшись, чмокнул его в нос.
       - Я опоздал на урок, - старательно отводя глаза, промямлил Ири, и получил ещё один поцелуй.
       - Я тебя отпросил, - Грандин, похоже, поставил для себя задачей исцеловать все его лицо...
       - Но мне... не стоит пропускать занятия... - Ири слабо протестовал, скорее для виду, чем желая, чтобы Мистраль отпустил его.
       - Не волнуйся. Ты больше не пропустишь ни одного занятия, - с какой-то абсолютной уверенностью, сообщил Грандин, и оторвался от Ири. В эту секунду - Ири готов был поклясться - в глазах его таился дьявольский блеск.
       - Но...
       - Ири, до следующей пересдачи, а она состоится через две недели, ты будешь заниматься дома. Под моим чутким руководством. И клянусь тебе, радость моя, - когда мы закончим, ты станешь гораздо усерднее относиться к учёбе. И только попробуй мне сказать, что ты не хочешь или не будешь. Я стяну с тебя штаны и надеру твою хорошенькую задницу... хм... во всех смыслах этого слова. Я не шучу.
       Ири побледнел и поспешно рванулся прочь, отпихивая руки Грандина.
       - Ты не посмеешь, ты...
       Вместо ответа, Мистраль обхватил его одной рукой и принялся расстёгивать его штаны, без усилий прижимая к себе брыкающееся тело.
       Поняв, что Грандин всерьёз вознамерился выполнить свою угрозу, Ири поспешно капитулировал:
       - Мистраль, не надо! Я согласен.
       - Я всегда знал, что ты у меня умница, - Мистраль коротко поцеловал его в висок и поправил одежду. - Значит, не будем терять времени, И-и-ри. - прибавил он, как всегда по особенному, издевательски, растягивая его имя. За их спиной кашлянул господин Магнеус. Кажется, при виде сидящих на полу юношей, его едва не хватил удар, особенно если учесть, что Ири Ар сидел, а точнее почти лежал, на коленях у Мистраля Грандина.
       - Я нашёл книгу, - промямлил Магнеус.
       - Большое вам спасибо! - невозмутимо, словно ничего не произошло, Мистраль поднялся с пола, и поставил на ноги красного, как варёный рак, Ири. - Запишите её на моё имя. Я заберу её завтра, а сегодня...- он жёстко перехватил Ири за предплечье, - вынужден откланяться... Дела.
       И вышел, таща за собой, вяло упирающегося Ара, оставив господина Магнеуса в полнейшей растерянности.

 ********************************************
      
       - Ири, не отвлекайся. Записывай условие задачи.
       - Ра-ан, я устал! У меня пальцы болят, и спина затекла. Я хочу отдохнуть. Ты чудовище! - Ири жалобно ныл, и подкупающе морщил носик, но на железную выдержку Грандина, его нытьё похоже, не производило никакого эффекта, чего, впрочем, нельзя было сказать обо всех остальных частях тела.
       Вряд ли Ири замечал за собой, - как быстро он освоился с новой ролью покорного ученика и податливого любовника. Нужно ли говорить, что Мистраля всё это безумно возбуждало. Особенно этот жалобный, умоляющий вид, надутые губы и обиженные глаза. Любуясь склонившимся к тетради чётким изящным профилем, с маленьким детским носиком, Мистраль, не переставая, задавал себе один и тот же вопрос. Понимает ли Ири, свою собственную власть над ним? И существует ли такая вещь, в которой он смог бы отказать, - если бы Ири попросил его по настоящему?
       Сейчас, подыгрывая взятой на себя роли, Грандин высокомерно вздёрнул бровь, и смерил любовника уничтожающим взглядом.
       - Отдохнуть? И не мечтай об этом, позорное ничтожество. Ты не встанешь с этого кресла до тех пор, пока не выучишь материал наизусть.
       - Но я уже всё выучил...- Ири превзошёл себя, пытаясь похныкивать, и Мистралю стоило огромного труда, сохранить на лице прежнее, суровое выражение и не расхохотаться. Эта игра забавляла их обоих.
       - Хорошо, - старательно хмуря брови, кивнул он. Губы против воли начинали ползти в улыбке. - Проверим. Записывай...
       Если бы Мистраль захотел, он мог бы стать неплохим преподавателем. Правда, преподавателем абсолютно неумолимым, и, относительно своего нового ученика, - впадающим в крайности.
       Ири бросал на Грандина жалобные взгляды, надеясь получить короткое снисхождение, но какое там... Грандин с такой суровостью взялся за его обучение, что Ири почти с тоской вспоминал славные денёчки в академии. В тайне от Грандина, он завёл календарик и зачёркивал чёрным, оставшиеся до его освобождения дни.
       Но иногда, бывали моменты, когда ему совсем не хотелось освобождения. Например, когда Грандин, подходя со спины, массировал его плечи; или обнимал его, прикусывая ушко, бархатистым тоном сообщая о том, что позволяя столь желанному ученику пропадать за учебником, он мучается гораздо сильнее.
       Мысль о том, что он может искушать Мистраля, придала Ири энтузиазма. Идея, - соблазнить Мистраля до такой степени, чтобы он сам плюнул на все занятия, - показалась ему интересной, и он с жаром взялся за её осуществление.
       Мистраль выдержал недолго.
       Сначала Ири снял рубашку, - сообщив, что в библиотеке слишком жарко, а затем, строя из себя полнейшую невинность, провёл атаку по всем правилам соблазнения: потягиваясь, облизывая губы и посасывая кончик пера, не забывая демонстрировать разные части тела, - чтобы добить своего учителя наверняка.
       В итоге, Грандин, с рычанием выдернув его из-за стола, и повалив на ковёр, накинулся, стаскивая остатки одежды, и не заботясь такими мелочами как запертые двери и возможность появления свидетелей. Через несколько часов феерического секса, который полностью лишил как ученика, так и учителя, сил продолжать педагогический процесс, - Мистраль был вынужден сдаться и признать своё поражение. Полная капитуляция произошла на третий день, когда абсолютно вымотанные, участники просветительской деятельности, изрядно поднаторели в практических занятиях, имеющих весьма отдалённое отношение к науке, и совершенно никакого отношения не имеющих к процессу успешного обучения в академии.
       Через два дня, самодовольно ухмыляющийся Ири, сидел на своём обычном месте у окна, и выразительно косился в сторону весьма недовольного Мистраля. Проигрывать, даже в мелочах, Мистраль абсолютно не любил, даже если эти мелочи, были донельзя приятными, так же, как и сам способ поражения. Впрочем, сжалившись над ним, или всё же взявшись за ум, Ири довольно быстро наверстал упущенное, и мессир Гренеж, - уже подумывающий над тем, а не намекнуть ли ученикам, что пора бы заниматься и учёбой, помимо личных взаимоотношений, - был вынужден признать, что его ученики неплохо умудряются совмещать обе этих несовместимых области.
       За подобными занятиями, время пролетало удивительно незаметно.
       Приближался май. За окном вовсю голосили птицы, и настроение было самое, что ни наесть не учебное. У Мистраля, помимо учёбы, появилась масса новых обязанностей, и почти всё свободное время он пропадал в обществе своего дяди - министра Рандо. Ни для кого не являлось секретом, что в скором времени, именно Мистраль, - станет его преемником, и займёт весьма и весьма высокий пост. Что касается Ири, было непонятно, думает ли он о карьере политика, и вообще - думает ли он о карьере. Несколько раз, в академию приезжал левый министр Лан, и по тому, сколь недовольно, встретил его появление Рандо - бывающий в академии гораздо чаще своего извечного оппонента - Лан, как-то подозрительно быстро ретировался, так и не определившись - есть ли среди студентов тот, в ком он хотел бы увидеть своего возможного протеже. К тому же, дела левого министра обстояли донельзя плачевно, в связи с каким-то финансовым скандалом, и пока ему было абсолютно не до поиска подходящей кандидатуры. Хотя это и входило в круг его обязанностей. Даже в этом, Рандо умудрился его обскакать, и Грандин не раз, болтая с Ири о своих делах, иронизировал по этому поводу.
       Идея упразднить одно из министерств, давно уже зрела в голове короля и Грандин, не без злорадства в голосе, сообщал Ири о том, что уже сейчас, абсолютно точно знает - кто именно в скором времени лишится своего поста. Хорошо, если не головы.
       Из-за назревающих в государстве реформ, у него почти не было времени на общение с Ири, и уже вторую неделю мотаясь в разъездах с Рандо, он с беспокойством думал о том, как там поживает без него, его неугомонный малыш.
       Впрочем, беспокоиться было практически не о чем.
       Реам, - не без его участия, - был переведён в параллельный класс, и Грандин был почти спокоен на этот счёт, справедливо полагая, что Андреасу хватит ума не высовываться из той, вполне благопристойной, дыры, куда он угодил благодаря собственной опрометчивости. Мистраль не прощал пощёчин. Даже самых безобидных. И теперь, встречая Реама в коридоре, он проходил мимо, равнодушно не замечая его жалобных глаз и отчаянных попыток заговорить.
       Мистраль был молод и самонадеян. К тому же, Ири Ар полностью затмил его рассудок, и хотя их отношения длились всего три месяца, иногда Мистраль начинал подозревать, что даже длительность времени мало что изменит.
       Он был болен Аром.
       Болен настолько, что эта болезнь, для него самого казалась практически неизлечимой. Рандо хмурился и недовольно ворчал. Он не знал об увлечении своего племянника, и эта его внезапная, мечтательная рассеянность, - пришедшая на смену привычной собранности и методичности, - чрезвычайно раздражала Рандо. Впрочем, Мистраль, как всегда, был безупречен, и представляя племянника королю, Рандо не без гордости отметил тот факт, что молодой монарх был буквально очарован образованностью и учтивостью юноши, так же, как и его несомненным блестящим умом.
       На содержание академии была перечислена внушительная сумма, и герен Блезир, так же как и Гренеж, ждали возвращения юноши буквально с распростёртыми объятиями.
       Пользуясь отсутствием Мистраля, в академию неожиданно нагрянул высокочтимый герен Лан. Не то чтобы ему были рады, но отказать - тоже не могли, и когда левый министр соизволил присутствовать на уроке, было однозначно не удивительно, что его внимание остановилось на Ири.
       - Вы показались мне чрезвычайно талантливым и одарённым юношей, и я, хотел бы видеть вас в качестве своего преемника... - министр Лан предпочитал брать быка за рога. Ири даже опомниться не успел, как неожиданно оказался приглашён на бал, а так же в череду других светских мероприятий, которые утопающий министр организовывал в попытке удержаться на плаву.
       Грандин Мистраль не раз, посмеиваясь, снисходительно сообщал Ири, что в политике он полный ноль, и теперь, Ири, которому чрезвычайно польстило предложение левого министра, с удовольствием начал осваивать предложенную ему роль. Не то чтобы ему этого очень хотелось, скорее по причине того, что он просто не мог отказаться. Министр Лан, даже находясь в некоторой опале, всё ещё являлся министром, и к тому же, Ири считал, что принимая это предложение, он не совершает ничего плохого.
       А мысль о том, что он может быть оппозиционером Грандина, казалась ему чрезвычайно притягательной. Ему не нравились жёсткие и бескомпромиссные методы, которые исповедовал его любовник; но вместе, объединив усилия, они могли бы достичь многого. И присутствуя на светских приёмах и неизменно очаровывая толпу, Ири с радостью думал о той минуте, когда он и Мистраль смогут встретиться, и он сумеет похвастаться перед ним своими успехами, а так же, изложить новый взгляд на совершенно очевидные вещи. Однако каково же было его удивление, когда министр Лан, неожиданно, представил его королю как своего официального преемника. Всё произошло как-то слишком скоропалительно, настолько, что Ири даже толком не сумел ничего понять.
       Король встретил их довольно холодно, но буквально через полчаса, слушая горячие, пылкие рассуждения Ири, позволил себе благосклонно улыбнуться, а ещё через десять минут, - уже вовсю кивал, соглашаясь с тем, что говоря о благе Артемии, в первую очередь нужно думать о благе её народа.
       Лан был на седьмом небе; не переставая, шутил и острил; и буквально боготворил - хрупкого светловолосого юношу, который одним своим появлением, сумел поднять его битые карты, почти на прежнюю высоту.
       Ири тоже был доволен, потому что ему искренне нравился этот полный и добродушный человек, коим являлся министр Лан, и к тому же, их взгляды на политику, и реформы необходимые стране, полностью совпадали. Оба довольно негативно относились к идее, втянуть Артемию в войну за контрибуцию, которую, якобы, должна им соседствующая маленькая Поликия, и отрицательно высказывались за идею ввести новый подоходный налог.
       И к тому же, он, наконец, смог увидеть Мистраля.
       Столкнувшись во дворце, правый и левый министр привычно холодно раскланялись, но вместо того чтобы столь же привычно разойтись - заговорили.
       Рандо, с мрачным интересом, разглядывал стоявшего рядом с Ланом красивого хрупкого мальчика, Лан же в свою очередь, даже не считал нужным скрывать Ири от его взора, с гордостью демонстрируя своё найденное сокровище, и, обмениваясь с Рондо вроде бы ничего не значащими фразами, в двух словах дал ему понять, что не намерен сдавать своих позиций. Судя по тому, каким мрачным стало лицо правого министра после этого разговора, Лану довольно легко удалось прошибить его каменную уверенность.
       Ири был разозлён и обижен.
       Мистраль даже виду не подал, что между ними есть какие-то отношения кроме знакомства, и к тому же, прожёг его таким взглядом напоследок, что Ири Ар полностью сник, не понимая, что происходит. Впервые, во взгляде Мистраля не было ни капли тепла; более того - казалось, что он его ненавидит.
       Было решено, что в академию юноши вернутся вместе, и Лан, - точно так же как и Рандо, понятия не имеющий какие отношения могут связывать учеников, - наставительно советовал ему не общаться с выкормышем Рандо. И вообще, постараться держаться от него подальше, и уж ни в коем случае - не рассказывать ни о каких подробностях того, где и как, они проводили время.
       - Лучше вообще ничего никому не рассказывать, а ещё лучше - вообще не общаться. Хотя, будет неплохо, если ты сумеешь узнать у своего друга, что планирует его дядя. Насколько я знаю, они родственники. И если вы сможете сойтись...
       Ири сделалось противно.
       Судя по тому, каким тоном было произнесено слово "друг", Лан даже не подозревал о том, как неприятно Ири слушать подобные слова.
       После взгляда, которым прожёг его Мистраль, и после его арктической холодности в обмен на тёплое приветствие, - Ири был полностью согласен с первой частью предложения. И укрепился в этом мнении ещё больше, видя, что Мистраль его абсолютно игнорирует.
       Ири был взбешён.
       Политика политикой, но Мистраль всегда сам говорил, что это никогда не будет касаться их отношений, и вот теперь, он первым давал ему понять... Что ж... Ири стиснул зубы, и с трудом обуздав обиду и злость, почти с таким же каменным и непроницаемым лицом, какое было у самого Мистраля, стоял у кареты, которая должна была отвести их домой.
       Лан не явился на проводы, и Ири это чрезвычайно покоробило. Словно его использовали и выбросили, или - словно Лан боялся встречи с Рандо.
       Правый министр, не подозревая, какие мысли проносятся в голове у юноши, несколько минут о чём-то разговаривал с Мистралем. И Мистраль - эта сволочная, каменно-ледяная, безупречная до мелочей статуя, - изредка кивал соглашаясь. Судя по насмешливым, пренебрежительным взглядам, которые оба бросали в сторону сиротливо стоящего у экипажа Ири - речь шла о нём.
       Он находился в идиотской ситуации. Слуга, нарочно медлил, не торопясь открывать перед ним дверцу кареты, словно дожидаясь, когда соизволит подойти Мистраль. Лан находился в опале, и какими бы иллюзиями по этому поводу не тешил себя сам министр, изменить ситуацию Ири не смог, и именно это, ему сейчас недвусмысленно давали понять. Осознав, что над ним насмехаются, юноша стиснул зубы, впервые испытав настоящее желание помочь Лану. Именно из-за нестерпимого желания сбить спесь, с этого прекрасного высокомерного лица, на котором сейчас застыло крайне неприятное выражение.
       Хочешь войны, - ты её получишь, Мистраль.
       А между тем, Мистралю было абсолютно наплевать на эту сцену. Он смотрел на Ири, и, кажется, злорадствовал.
       Но если бы Ири, хоть на одну минуту, мог заглянуть в его мысли и понять - о чём, сейчас, думает ледяной принц, - он бы испугался. Но не за себя, а за самого Лана, а так же, за гадко ухмыляющегося слугу, который демонстративно поправлял ремни багажа, делая вид, что не замечает оказавшегося в унизительном положении юношу.
       Плюнув на все условности, Ири, красный от стыда, сам распахнул дверцу, - словно был не одним из потомков знаменитого рода Ар, а простым слугой, - и залез внутрь, плюхнувшись на мягкую, обитую шёлком обивку и проклиная всех последними словами. На первом месте в списке проклинаемых значился Грандин Мистраль.
       Через мгновение дверь распахнулась, и Мистраль, обдав его запахом дорогого парфюма, небрежно упал на противоположное сидение. Ещё пару минут, абсолютно игнорируя Ири, он болтал с дядей о пустяках. Ири, стараясь ничем не выдать бушующей в душе обиды, безразлично смотрел в окно. Над ним откровенно издевались, и делал это именно Мистраль.
       - Знаешь, почему мы сейчас едем вместе? - сообщил Мистраль после того, как карета тронулась и они остались наедине. - По той причине, что каждый из наших... покровителей, - он почти выплюнул это слово, - надеется, что мы сумеем вытянуть друг из друга максимум полезной информации.
       - Знаешь, что... иди ты... в задницу! - буркнул Ири с яростью, даже не повернув головы. Он уже решил игнорировать Мистраля всю дорогу, и теперь жалел лишь о том, что сорвался.
       - Я, больше всего на свете, хочу сделать две вещи, - проговорил Мистраль, глядя на свою руку, затянутую перчаткой. - Первая - придушить тебя, за то, что ты сделал; вторая - последовать твоему совету, и пойти туда, куда ты меня отправил. Второй вариант кажется мне предпочтительнее, по той причине, что придушить я тебя смогу... потом... - с этими словами, он наклонился, и, схватив Ири за руку, буквально сдёрнул его с сиденья на себя.
       В эту минуту карету резко тряхнуло, и Ири, пытаясь вырваться, - потерял равновесие и приземлился на Мистраля, врезавшись лбом в его подбородок. Грандин схватил его за волосы, и, приподняв, притянул к себе, почти с рычанием впиваясь в его губы.
       - Отвали от меня (...)! - Ири ударил, вырываясь, но видя, что это не помогает, укусил Грандина за губу, прокусывая её почти до крови. Мистраль дёрнулся от боли, и, размахнувшись, залепил Ири короткий подзатыльник.
       - Прибью, - сказал он, и тон, которым это было сказано, буквально лишил юношу силы воли, потому что на какое-то мгновение, ему показалось, что Мистраль находится на грани того, чтобы осуществить свою угрозу. Он обмяк на несколько секунд, позволяя Мистралю грубо и яростно целовать себя, и одновременно расстёгивать пуговицы камзола. А затем, опомнившись, принялся яростно вырываться. Мистраль, перехватив его руку, резко завёл её за спину, причиняя боль.
       - Ты хоть понимаешь, маленький идиот, что ты натворил? - прошипел он, сузив глаза, и тут же, опомнившись, тряхнул головой. - Потом, - процедил он. - Сейчас я по тебе слишком соскучился! - с этими словами он опрокинул Ири на сиденье и навалился сверху. - Ири, дьявол тебя подери, ну какой же ты идиот... - простонал он с досадой, и Ири, уже собиравшийся лягнуть его коленом, замешкался и позволил Мистралю распластать себя на сиденье.
       - Господи, у меня даже слов нет! Просто нет слов... - казалось, Мистраль готов был разрыдаться от собственного бессилия, но ещё больше оттого, что Ири не понимает того, что происходит. - Ну нет, - он снова тряхнул головой, отгоняя наваждение. - Сначала я тебя оттрахаю до потери пульса, а потом... потом - если ты выживешь - я тебе объясню, в какие проблемы ты втянул себя и свою маленькую дурную задницу.
       - Вижу, моя задница тебе буквально покоя не даёт, - язвительно отозвался Ири, изо всех сил пытаясь оказать хотя бы видимость сопротивления, потому что решимость сопротивляться, исчезла в ту же секунду, когда, заглянув в глаза Мистраля, помимо бешенства, он увидел в них боль.
       - Естественно, - методично освобождая его от одежды отозвался Мистраль, уже почти спокойным тоном. - Потому что в отличие от головы, она у тебя всё-таки есть, и, судя по тому, что, ты натворил - это единственная часть тела, которой ты думаешь.
       Ири изогнулся дугой - на этот раз от обиды.
       - Ах, ты св... - договорить он не смог, так как Мистраль предусмотрительно заткнул ему рот губами, и из его уст теперь доносилось только сдавленное мычание, в попытках вытолкнуть чужой язык, нагло гуляющий по завоёванной территории. Пока он дёргался и извивался, пытаясь столкнуть с себя Мистраля, Грандин сумел стащить с него штаны и просунуть руку между его бёдер. Одного этого движения оказалось достаточно, чтобы член Ири с готовностью прыгнул к нему в ладонь.
       - Ого, - хмыкнул Грандин, - малыш скучал? - И снова впился в его губы, не давая ответить, точно так же, как не давал освободиться.
       Через минуту, прекратив наконец бороться, они яростно целовались, уже одновременно лаская друг друга руками, под неравномерное, прыгающее покачивание кареты.
       - Может всё-таки, поговорим? - попытался воззвать к рассудку Ири. Тяжело дыша и почти задыхаясь, от того, что Мистраль вытворял с ним; он сидел у него на коленях; панталоны, скомканные и отброшенные, валялись на соседнем сиденье, так же как и большая часть одежды.
       - Издеваешься?! - Мистраль, на мгновение перестав ласкать его, вздёрнул бровь, давая Ири понять, что он совершенный идиот, а затем принялся насаживать его на себя. Без смазки было больно. Лицо Ири сморщилось, - заметив его страдальческую гримасу, Мистраль приподнял его, и уложил на сиденье, приникая губами к ягодицам.
       Ири протестующе замычал, и смолк, поймав взгляд Грандина.
       - Знаю, ты это не очень любишь. Но потерпи, сладкий, я же не хочу тебя порвать, - высказавшись, Мистраль вновь прильнул к нему губами, используя в качестве смазки собственную слюну. - А ты ведь ждал меня! - приподняв голову, Мистраль самодовольно ухмыльнулся, заставив Ири покраснеть. Ожидая (хоть и не желая, себе в этом признаться) чем закончится эта поездка, Ири довольно тщательно подготовился.
       - Но не только ты, - Мистраль потянулся куда-то рукой, и, увидев, что, он сжимает между пальцев, Ири возмущённо взбрыкнул.
       - У тебя же есть смазка! - он зажал себе рот рукой, сообразив, что произнёс эту фразу непозволительно громко.
       - Конечно. Просто в отличие от тебя, мне это нравится - ласкать тебя именно так. Ты такой милый, когда краснеешь. И такой беспомощный сейчас! - он расхохотался, и, едва не заработав пяткой в глаз, еле успел поймать метнувшуюся в него ногу.
       - Ну, Ири, будь умницей - не брыкайся, - с трудом сдерживая смех, Мистраль нанёс смазку и снова притянул обиженно сопящего Ири к себе.
       Я люблю тебя, - хотелось сказать ему. - Это маленькая месть, за то, что ты натворил глупостей. - Шепнул он вместо этого, заработав ещё один возмущённый вопль, и вздёрнул Ири наверх.
       Через минуту, Ири снова оказался сидящим на нём, но теперь уже в прямом смысле этого слова.
       Карета резко раскачивалась на рессорах, заглушая сдавленные стоны грохотом колёс, цокотом летящих по земле копыт и равномерным, почти незаметным на фоне всеобщего шума, скрипом.
       И взлетая в небеса, и падая в бездну неистового наслаждения, в голове Мистраля, не переставая, стучалась одна единственная мысль, - тонущая в страстных всхлипах Ири, смешанная с резкими ударами бича и громкими выкриками кучера :
       "Я люблю тебя, Ири Ар. Я люблю тебя..."
      
       ********************************************
      
       - Ири, я очень прошу тебя, откажись от всего этого, - Грандин, не переставая, расхаживал из угла в угол, напоминая рассерженного дикого кота, хищного и в то же время непередаваемо грациозного. Тёмные длинные волосы, стянутые в хвост, только усиливали эту ассоциацию, и Ири, подобрав под себя коленки, наблюдал за ним - не в силах скрыть восхищения. Мистраль завораживал его. Каждое его гибкое, выверенное движение, каждый изящный - и в то же время полный властной, уверенной силы, - жест.
       Не раз, Ири с восторгом наблюдал, как с помощью всего лишь одного властного, короткого взмаха ладони, Мистраль был способен заставить собеседника замолчать, а для того чтобы заставить человека изменить своё мнение, Грандину иногда хватало всего лишь короткого двухминутного разговора.
       Иногда, Ири задумывался над причиной того, почему эти штучки не срабатывают на нём. Ответа он не мог найти. Быть может, потому что они любовники и Мистраль не кажется ему чем-то загадочным, как для большинства людей? Они могут поспорить и даже подраться. Правда, почти во всех ссорах Мистраль неизменно одерживал верх, но нельзя было сказать, чтобы Ири это не устраивало. Вот и сейчас, любуясь Мистралем, он в то же время подбирал ответ.
       Политика никогда не волновала его настолько сильно, насколько она волновала амбициозного и тщеславного Грандина. Ири раз за разом задавал себе вопрос, откуда у его великолепного любовника такое бешеное самолюбие? Зачем ему нужна вершина, конца и края которой, он, похоже, не видел сам. Зачем ему власть, если он и так обладает ею в достаточной мере; зачем ему признание, если его и так признают. Он богат, знатен, молод и красив. Казалось бы, у него есть всё то, о чём можно только мечтать. Но похоже, Грандину этого было мало. Душа его постоянно томилась в поиске каких-то новых достижений, и иногда, глядя с какой страстью Мистраль, осваивает всё новые и новые знания, Ири пытался понять, - что им движет, и в чём он видит конечную цель.
       - Горизонт, - смеясь, ответил Мистраль, - это такая невидимая линия, которая удаляется от нас по мере нашего приближения к ней. Я всего лишь хочу достичь горизонта, Ири.
       - А я? - спросил Ири улыбаясь. Они только что занимались любовью и теперь, вытянувшись на простынях, болтали ни о чём. - Я, есть в твоих планах на горизонт?
       - Ты? - Мистраль внезапно ухмыльнулся шальной, полубезумной улыбкой и притянул Ири к себе, запуская пальцы в его волосы. - Конечно. Всех моих горизонтов мы достигнем только вместе.
       К сожалению, а возможно и к счастью, Ири не мог заглянуть в его мысли. Иначе бы он ушёл уже тогда.
       Если бы ты знал, Ири... что стало моим горизонтом. Ты бы очень удивился, узнав, что до встречи с тобой мне было попросту наплевать на весь мир. А сейчас... Сейчас я не могу остаться прежним, я должен стать выше и сильнее. Для тебя. Потому что я тону в твоём сиянии. Потому что я не могу, оказаться недостойным его. Потому что я не хочу проиграть. А я проиграю тебе, если сдамся. Если отступлю сейчас и позволю чувствам захватить над собой верх. Я уже проиграл, - как только позволил себе сорваться и протянуть тебе руку, глупый, солнечный мальчик. Когда, впервые, я наплевал на гордость и на своё достоинство. Когда впервые понял, что не могу отпустить тебя. Точно так же как понял, что желаю победить тебя. Любой ценой. Потому что я всегда должен быть первым. Потому что твоё сияние ослепило меня, и я пожелал стать таким же - как и множество других. Я пожелал остаться в твоём свете. И понял, что единственное чего я хочу, - это просто быть рядом с тобой.
       И поэтому, я уже не смогу остановиться. До тех пор, пока не оторвусь от тебя настолько, что смогу расслабиться и позволить себе любить. Зная, что ты уже никогда не свергнешь меня с этого пьедестала. Зная, что я достоин того, чтобы быть любимым тобой. Хочу ли я оказаться на равных, Ири? Нет... Я люблю тебя... Но я - хочу быть выше. И до тех пор, пока желаю превзойти тебя, - никогда не посмею сказать тебе о своих чувствах, хотя бы потому, что я не могу осквернить их. Если бы ты только мог понять, Ири... светлый, чистый Ири...Если бы я только сам мог себя понять...
       - Знаешь, - вяло пробормотал Ири, даже не подозревая, какие страсти кипят в душе Мистраля. - Я не уверен, что хочу достигать чужих горизонтов. Я бы сказал, что у меня есть свои горизонты.
       - Ну так что, нам, мешает путешествовать вместе? - Грандин смешал слова с лёгкими скользящими поцелуями, которые постепенно начинали становиться всё настойчивее и настойчивее, словно признание Ири испугало или подхлестнуло его доказать обратное. Немедленно, прямо сейчас. А возможно так оно и было.
       Иногда, Мистраль начинал пугаться своей ненасытности. Он не был безумным в плане секса, но рядом с Ири он терял рассудок. Он не мог остановиться. Его желание обладать этим телом, - выходило за грани собственного понимания. Это было что-то выше физического обладания. Это было что-то животное, нечеловеческое, что заставляло его желать сломать Ири, растворить его в своём теле, вжать его в себя, втянуть, вобрать без остатка и ни на секунду не отпускать. Что-то, что было впаяно в его сердце.
       Люблю тебя, Ири... Господи, как же я люблю тебя. Но признаться тебе в этом... Значит дать тебе в руки власть надо мной. Понимаешь ли ты, что я убью тебя, - если ты пожелаешь уйти от меня, малыш. Понимаешь ли ты, - как нужен мне? Твоя любовь, твоя непокорность, твоё упрямство, которое меня так бесит. Как ты мне нужен, весь, без остатка. И я хочу подчинить тебя... заставить тебя принадлежать мне... потому что я не могу позволить тебе уйти.
       Потому что я безумно боюсь, что однажды, ты уйдёшь от меня.
       - Мне кажется, - Ири, ощутив его настойчивость, слабо шлёпнул его по руке, заставляя Мистраля умерить свою активность, - ни один из нас не задумывался над тем, чего же он хочет на самом деле. А если окажется, что наши горизонты находятся на совершенно разных половинах мира?
       - Тогда, - смеясь, ответил Мистраль, - мне придётся изменить этот мир, чтобы наши горизонты соприкоснулись, и оказались на одной стороне, - перевернув Ири к себе спиной, он без зазрения совести принялся облизывать и покусывать маленькое изящное ушко, постепенно перемещаясь в район шеи, плеч и спины.
       - Вот и чудненько, - пробормотал Ири, зевая, и никак не реагируя на ласки возлюбленного. В ту минуту ему ужасно хотелось спать. - Значит, нам не придётся менять самих себя. Было бы обидно понять, что ты ждёшь от меня, что я стану твоим верным оруженосцем, пока... - он зевнул, отбрыкиваясь и пытаясь подтянуть к себе подушку. - Ты пытаешься найти свой горизонт.
       - А что плохого в том, чтобы стать моим оруженосцем? - внезапно очень тихо, спросил Мистраль, перестав его ласкать и нависая над ним так, что длинные волосы упали Ири на лицо.
       - Ну...- Ири машинально отбросил прядь и снова зевнул. Глаза у него уже были давным-давно закрыты. - Оруженосцем не хочу... согласен на роль прекрасной дамы. Ты будешь совершать подвиги в мою честь, а я...- он поёрзал, сворачиваясь комочком, и почти прижался ягодицами к животу Мистраля, заставив того непроизвольно застонать. - Буду ждать тебя дома... и изменять с соседом.
       - Какая у меня, однако ...ветреная дама, - в голосе Мистраля прозвучало облегчение.
       - Скорее практичная, - пробормотал Ири и возмущённо засопел, поняв, что спать ему сегодня так и не дадут.
       Сейчас, этот смешной разговор почему-то всплыл в памяти, и теперь, разглядывая рассерженного Мистраля, Ири внезапно осознал, что Грандин никогда не простит ему вмешательства в свои дела.
      
       *******************************************
      
       Его появление и представление королю произвело очень хорошее впечатление, и сейчас, выговаривая Ару за необдуманность его поступка, Мистраль и сам не был уверен, чего в его словах больше: злости или восхищения. Скорее злости, ибо, оценив Ири, Рандо с нехорошей задумчивостью изрёк:
       - Впервые вижу, чтобы Лан нашёл себе достойного преемника. Этот мальчик такой же дурак, как и он. Но есть просто дураки, а есть опасные дураки. Например, такие, которые способны увлечь кого-то своими идеями. Знаешь, почему они опасны? Потому что сами верят в то, что говорят, и это хуже всего. Идеалисты - самый худший вид человеческой заразы. Эмоции мешают мыслить здраво, а когда из всех эмоций остаётся только одна слепая вера в правильность своего решения, - вот тогда мир катится к гибели. Все революции свершались идеалистами. А мудрые реалисты в это время извлекали свою выгоду. Этого мальчика было бы неплохо использовать в своих целях. Лан это понимает. И в случае чего, прикроется он - твоим маленьким другом. Посоветуй ему, чтобы не путался под ногами. Это ради его же блага... Политика не для него. Его сожрут прежде, чем он успеет понять что происходит. Лан пытается помешать мне, но не понимает очевидной истины. Мы живём не в то время, когда идеалы остаются в почёте. Он проклинает торговцев белой смертью и кричит, что сделает всё возможное, чтобы очистить страну от всяческого упоминания об этой заразе. Но ему и в голову не приходит, что эта зараза - один из самых крупнейших источников дохода королевской казны.
       - Но... - Услышав подобное, Мистраль на мгновение был шокирован. Заметив его реакцию, Рандо неприятно улыбнулся и снисходительно пожал плечами.
       - Ран, мой милый мальчик. Скажи мне, ты когда-нибудь употреблял наркотики?
       Мистраль возмущённо фыркнул:
       - За кого вы меня принимаете, дядя. Я не самоубийца.
       Рандо наставительно вскинул палец:
       - Попробовать в этой жизни надо всё, а вот привыкать... привыкать не стоит. И теперь скажи мне, кто из порядочных людей, кого ты знаешь, или из твоих друзей, проводит большую часть времени в домах развлечений? Можешь не отвечать. Скорее всего, ты ответишь, что приличным людям там нечего делать - разве что по случайности, и уж тем более - они никогда не станут завсегдатаями. Хотя, я бы умерил твой пыл. Но согласен, это редкость. Так вот, мой дорогой Ран. Белая смерть, по сути, есть зло. Но если разобраться... Для кого это зло? Это зло для людей? Нет, Ран, мой мальчик, это зло - для отбросов общества. Для тех, кому не место на реальной поверхности жизни. Так скажи мне теперь - в чём заключается зло? Начать борьбу с преступностью и позволить плодиться этим самым отбросам, лишив себя прибыли? Или, всё-таки, провести зачистку этих самых отбросов, а на вырученные деньги - построить очередной приют для сирот, государственное учреждение, богоугодное заведение или школу? Так где же скрывается истина?
       - Очевидно в ваших словах, - пробормотал Грандин, слегка смущённый подобным признанием. Впрочем, не сильно. Поднаторев в этой кухне, он прекрасно понимал, что, и как происходит, и не был наивным, в отличие от того же Ири.
       Рандо, удовлетворённый ответом кивнул:
       - Но это понимаю я, или это можешь понять ты. Но не такие, непробиваемые идиоты, как Лан. Кому нужна его честность? Да никому. К чему он приведёт? Ясное дело к краху. Он кричит, что заботится о благе государства, но ему и в голову не может прийти, что провернув свои упаднические преобразования, он, в итоге, останется перед проблемой отсутствия средств. И что потом?
       Король желает развлекаться, и ему нужны деньги на содержание двора. Народ жаждет благотворительности и всевозможных условий для жизни. Да те же самые налоги. Я предлагаю изыскать средства с помощью войны... Но Лан готов испепелить меня на месте. Он не может понять, что никакой войны не будет. Что всё это политический ход... но куда там. Да пропусти я хоть одну из его идей, и уже через два года нам пришлось бы поднять налоги. А поднять налоги это значит добровольно заложить бочку с порохом под всю существующую систему правления. Нет, милый мальчик. История знала достаточно примеров, для того чтобы не пожелать повторять их снова. И поэтому, щепетильность и политика - несовместимые вещи. Это только в сказках добро всегда побеждает зло, а в жизни всегда можно договориться и решить ситуацию наиболее оптимальным способом для всех. А когда появляется готовый геройствовать идиот, напичканный принципами... То единственным существующим решением для блага всех, будет - этого идиота, как можно скорее, удалить. Любым способом, иначе, этот идиот утопит страну в крови, и самое обидное: будет искренне верить, что он прав. Благо народа... да Лан понятия не имеет, что такое, этот самый народ, и что для него будет благом. Он не видит дальше своего носа, и эта узколобость - сковывает меня во всех моих действиях. Если бы ты только мог представить, как он раздражает меня. Но королю нужны два министра, и я пока не хочу предпринимать никаких действий, помимо тех, что уже предпринял. Но этот паршивец, нашёл на своё место козла отпущения! - Рандо расхохотался таким неприятным смехом, что Мистраль похолодел. - Понимаешь ли, Ран, хоть закон и существует для того, чтобы умные люди могли его обойти, тем не менее, есть вещи, с которыми ничего нельзя сделать. Допустим, Лан заставит этого милого мальчика подписать все свои бумаги и наворотить дел. Например, передаст ему свой пост. И что дальше? А дальше-то - я загнал Лана в ловушку, но в итоге, - в неё попадётся этот юнец.
       И хотя все будут знать, - тем не менее, официально сделать ничего будет нельзя. Бумаги - это та сила, с которой даже я, до сих пор не придумал способа расправы. Его казнят, а он даже не будет понимать за что. А Лан, как всегда, выскользнет, и ещё приобретёт эдакий ореол мученика. Ну, уж нет. Я скорее устраню этого мальчишку самолично, чем дам ему встать камнем преткновения у меня на пути. А посему, тебе лучше предупредить своего товарища, что он влез во взрослые игры. Иначе, потом уже некого будет предупреждать.
      
       ********************************************
      
       - Откажись, Ири, - проговорил Мистраль, наконец останавливаясь; устав от своих бесконечных хождений по комнате. Он сказал уже много слов и привёл много веских аргументов.
       Ири несколько мгновений смотрел на него, а потом улыбнулся и кивнул.
       - Хорошо, - сказал он просто. - Я подумаю, как это сделать.
       В тёмных глазах Мистраля отразилось облегчение.
       - Я всё улажу, - сказал он. - Если ты не захочешь, тебе даже не придётся с ним встречаться.
       Хорошо Мистраль. Я откажусь, потому что ты просишь меня. И потому что мне это неважно. Ведь у меня есть ты. И может быть... я подумаю насчёт наших общих горизонтов.
       Ири улыбнулся и кивнул, так и не озвучив всё то, что промелькнуло у него в голове.
       - Хорошо, - сказал он. - Просто хорошо.
       А на следующий день, ожидая приезда Лана, они сидели, и болтали, как ни в чём не бывало. Ири улыбался, потому что Мистраль превзошёл сам себя: - умудрившись с каменным лицом рассказать удивительно смешной и не менее неприличный анекдот. Ири прыснул, зажимая рот, чтобы не сильно привлекать к себе внимание. Так как Мистраль готовился к лекции по его конспекту, и Ири не хотелось его отвлекать. Вряд ли он понимал, что само его присутствие - является самым сильным отвлекающим фактором. И хотя Грандин, изо всех сил, старался сосредоточиться на материале - сосредоточиться ему было трудно. В голове порхали тысячи восторженных бабочек. Даже смех Ири, - воспринимался, как божественная музыка, и эту музыку хотелось слушать и слушать - до бесконечности.
       Была обеденная перемена. Что-то, размахивая руками, доказывал Алесу Альфонсо, и те немногие, что присутствовали в классе - сгибались пополам от хохота, потому что Альфонсо, как всегда, умудрился довести сдержанного Алеса до белого каления, своими неуместными шуточками по поводу Ильта.
       Не то чтобы Алес воспринимал это серьёзно, скорее - это его начинало раздражать. Хотя бы по той причине, что языкастому Альфонсо было трудно противопоставить какой-либо словесный аргумент. Чем, нахальный пересмешник, беззастенчиво пользовался.
       - Знаешь, Аль, это не было бы таким забавным, если бы я был уверен хоть на секунду в том, что тебе нравятся парни, - сжалившись, наконец, над готовым взорваться Алексом, сообщил Ильт. И обняв Альфонсо со спины, недвусмысленно потёрся об него бёдрами. - Будем считать, что ты уговорил меня на свидание. Итак, чего бы тебе хотелось, милый? Например, как насчёт вот этого?
       Альф, оборвав тираду на полуслове, застыл в неестественно-напряжённой позе, пытаясь видимо сообразить, - с каких это пор, Ильт ведётся на его хохмы. Но после того как одна из умелых ручек Эргета, откровенно заинтересовалась содержимым его брюк, он заорал, и так отпрыгнул в сторону, что даже невозмутимый Алес разразился хохотом. В следующий момент, одним кошачьим движением, он, выпрыгнув из-за стола, поймал покрасневшего Альфонсо в свои объятия.
       - Стоять! Куда это ты собрался, котёночек? - стараясь сохранять абсолютную серьёзность, проникновенно произнёс он, и недвусмысленно стиснул несчастного Альфа за ягодицы. - А у тебя довольно крепкий тыл. Я бы сказал, что это начинает мне нравиться, - Алес как-то по особенному хмыкнул, и притянул уже полностью сникшего Альфонсо к себе поближе.
       Альф замахал руками и пошёл зелёными пятнами, хватая воздух ртом, чтобы подобрать ответ. Убедившись в его полной временной безобидности, Алес, ухмыляясь, потянулся к его лицу.
       Альф истошно заорал, однако вместо того, чтобы прийти к нему на помощь, одноклассники буквально падали от хохота.
       - За что боролся, на то и напоролся, - утешающее сообщил Алес, фиксируя его подбородок с явным намерением поцеловать. Альф, глядя на него сумасшедшими расширившимися глазами, принялся отбиваться.
       - А-а!!.. придурок!!.. Сдурел, да?!.. Я сказал, что мне нравится Ильт, а не твоя, вечно недовольная, морда!!
       - Да не проблема, котёночек, - Алес, смеясь, подмигнул своему любовнику.
       Ильт, перехватив его сигнал, придвинулся к Альфонсо, обнимая его с другой стороны.
       - Ну-ну, потише, Аль. Ты такой миленький, - Ильт, успокаивающе, лизнул его в щёку, вызвав истошный сдавленный вопль.
       Через минуту, намертво зажатый между двумя крепкими телами, красный как пылающий факел, Альф торжественно приносил Алесу и Ильту извинения, расточая пылкие клятвы: - что больше никогда, никогда не посмеет шутить подобным образом - пусть только эти грязные сумасшедшие извращенцы уберут от него свои руки.
       Через тридцать секунд, он извинился за извращенцев, а ещё через несколько секунд, Алес и Ильт, решив, что с него достаточно, выпустили его на свободу, напоследок томно пообещав зайти, как-нибудь вечерком, и проверить - не передумает ли он.
       Удрав на безопасное расстояние, Альф забрался на парту, и принялся истошно вопить, что его пытаются растлить два невменяемых озабоченных, и он скорее выпрыгнет в окно, чем даст лишить себя единственной, оставшейся в живых девственности. Так как похождения Альфа по бабам, уже заслужили определённую репутацию, после слова "девственность", смех перешёл в рыдание.
       Ещё несколько месяцев назад, подобное - в классе, в присутствии Грандина - было немыслимо. Но сейчас, Мистралю не было никакого дела до чьей-либо репутации, и он, прикрыв глаза, снисходительно наблюдал, как - всегда рассудительный Алес, и, в принципе, довольно спокойный по характеру Ильт - гоняют по классу орущего во всё горло Альфонсо.
       Наконец, сделав круг, Альф буквально свалился за спину к Ири, пользуясь им в качестве живого щита.
       Мистраль предостерегающе вскинул бровь.
       Альфонсо, осознав, на что вполне реально может сейчас нарваться, - буквально взвыл дурным голосом, комично причитая и ударяя себя в грудь.
       После того как Ири звонко расхохотался, принимая его дурачества, Мистраль был вынужден сдаться и покачать головой, вслух вынеся Альфонсу всем уже известный диагноз.
       Альф покаянно взмолился о прощении, и вдохновенно принялся перечислять причины, по которым его следует простить и пожалеть.
       Ири принялся перечислять ответные доводы, и они затеяли шутливую перепалку, плавно перешедшую в боле менее умную дискуссию на тему: "некоторые шутки - могут иметь неприятные последствия, так как не все, способны оценить чувство юмора шутника".
       Смех понемногу стих, и оставшиеся пятнадцать минут до начала урока, студенты занялись своими делами. Класс постепенно заполнялся народом. Ильт с Алесом, подключились к разговору, переведя его в интеллектуальное русло, давая Грандину возможность отвлечься от Ири и заняться конспектом.
       Мистраль первым ощутил, что происходит что-то неладное. Он поднял голову, забеспокоившись.
       И оцепенел...
       Двери, ведущие в коридор, распахнулись, и в класс вошли несколько человек под предводительством Реама. Один из них тащил в руках корзину полную шампанского. Судя по злорадным ухмылочкам, затевалось что-то нехорошее, тем более - все парни были из параллельного класса. Новые товарищи Реама.
       Корзина была водружена на стол, прямо напротив Мистраля и замершего Ири, и Реам, отчаянным голосом человека которому уже нечего терять, сообщил:
       - Мистраль, когда ты сказал, что для тебя нет невозможного, мы тебе не поверили, и вот теперь искупаем вину.
       С нескольких сторон раздались неуверенные смешки, полные каких-то напряжённых, нервных нот. Алес оцепенел. Ильт вскочил, готовый броситься на Реама. Альфонсо, в первый раз не сумев просечь ситуацию, стоял и растерянно хлопал глазами. По его лицу, против воли, расползлась широкая дурацкая ухмылка, - почти такая же скользкая, как ухмылки сопровождающих Реама парней.
       - Ты выиграл пари, - подбодренный поддержкой, Реам вёл себя довольно нахально и уверенно, не забывая делать необходимые паузы и допускать в речь ту особую, выразительную двусмысленность, которую так блестяще умел использовать сам Грандин. - И мы возвращаем тебе твой выигрыш! - с этими словами, он отсалютовал Альфонсо и вновь повернулся к Мистралю. - Как видишь, бутылка шампанского - это мелко, мы решили купить тебе сразу корзину.
       - Какое пари? - спросил Ири простодушно. Улыбка уже немного сползла с его лица, но глаза всё ещё продолжали смеяться... не понимающие, абсолютно безмятежные глаза.
       - Пари на то, что Грандин поимеет тебя, - охотно пояснил Реам. Договорить он не успел - кулак Грандина с силой впечатался ему в скулу, отбрасывая его на середину класса.
       - Мразь!! - прошипел он с такой яростью, что воздух в классе моментально потемнел и накалился до предела. - Убью!!
       - Мистраль, остановись! - заорали сразу несколько человек, потому что Грандин, не удовольствовавшись ударом, перепрыгнул через стол и кинулся к поверженному Реаму, который, вытирая кровь сочившуюся из губы, силился встать, и ухмылялся наглой, победоносной усмешкой, испытывая не страх, а скорее вызывающий задор.
       - Пытаешься заткнуть мне рот, Грандин? - Спросил он, даже не сопротивляясь, когда Грандин схватил его за грудки и ударил затылком об стену. - Боишься, что кто-то узнает правду? - Реам визгливо рассмеялся, дохнув на Мистраля перегаром, и внезапно стало понятно, что он совершенно пьян.
       Грандин зарычал и брезгливо отбросил его прочь, а затем, сорвав с руки перчатку - швырнул её Реаму в лицо.
       - Я не знаю, что ты пытаешься сделать Реам, - отчеканил он ледяным тоном, за которым без труда угадывалось бешенство. - Но я тебя предупреждал. Когда проспишься, пришлёшь секундантов.
       - Ты согласился на пари, - заорал Реам, хватая перчатку и швыряя её на пол. - У меня есть свидетели. Ты сказал, что соблазнить Ара, не составит для тебя труда. Мы спорили, и ты выиграл.
       - Это ты спорил, - отчеканил Грандин. - Меня это мало волновало.
       - Тогда почему ты поставил в залог кольцо? - победно спросил Реам. Грандин замахнулся, собираясь ударить его, и тут прозвучал окрик Ири:
       - Стой! Не трогай его...
       - Ири, только не говори, что ты поверишь ему, - прошипел Грандин поворачиваясь и пылая яростью. - Всё было совсем не так.
       - А как? - тихо спросил Ири, и одноклассники, неловко переминаясь с ноги на ногу, попытались стать как можно незаметнее. То, во что втравил их Реам, не казалось забавным или смешным. И не вылилось в безобидную шутку. Это было грязно. Вроде смешно и безобидно, но сейчас, с подобной подачи, это казалось мерзким и отвратительным. Так же, как и вся эта пьяная шутка, в свете новых обстоятельств приобретшая теперь совершенно иной смысл. Когда Мистраль ушёл, многие из них делали ставки. И кое-кто, даже воспользовался своим выигрышем. Это было смешно. Теперь же, всё это воспринималось удивительно гадко.
       Мистраль смотрел на него затравленными глазами, с отчаянием, - прекрасно понимая, как это воспринимается со стороны.
       - Ири, ты не понимаешь, - прошептал он наконец. - Это просто был пьяный трёп. Он ничего не значил. Это было до нас с тобой, Ири. Иначе я...
       - Ты не стал бы спорить, что трахнешь меня? - спросил Ири медленно. До него начинала доходить суть ситуации, и теперь, кровь внезапно отхлынула от его лица. Он побледнел как простыня, казалось ещё немного - и он просто потеряет сознание. В наступившей тишине его голос прозвучал очень громко и неприятно.
       - Всё не так! - заорал Мистраль, взбешенный его тупостью, и в то же время, понимая, что не знает, как объяснить. - Почему ты вечно не желаешь выслушать меня?
       Всё было не так, но Реам извратил смысл происходящего так, что оправдаться было невозможно. Кольцо, которое он подарил Реаму, сейчас обернулось против него.
       - Хорошо. Я тебя слушаю, - губы Ири побелели, а в лице не осталось ни кровинки. Лицо казалось спокойным, и только чуть дрожащие руки и эта неестественная, мертвенная бледность, так странно смотревшаяся на смуглой коже, выдавали его истинные чувства.
       - Скажи ему, - визгливо захохотал Реам, - если у тебя хватит смелости... Повтори Ару в лицо, то, что ты сказал о нём при всех. - Грандин, не разворачиваясь, врезал ему снова.
       - Ири, - рявкнул он. - Кому ты веришь?
       - Тебе, - отозвался Ири, с еле заметным облегчением. Он и сам не мог поверить, что Реам говорить правду. Этот человек был неприятен ему с первой минуты знакомства. И сейчас он опять пытался рассорить их. Но тогда...
       Твоя цена бутылка шампанского...
       Сейчас, эти бессмысленные слова - сказанные Реамом в гневе, в их первую встречу - внезапно всплыли в памяти. И теперь... Теперь у них был смысл. Противный, мерзкий смысл чего-то липкого и тошнотворного. Чего-то, к чему никогда не хотелось бы прикасаться.
       - Просто... зачем Реам сказал всё это? И зачем эта... эта корзина. Если ничего не было?
       - И что, для тебя это так важно? - Грандин впал в бешенство. Ири не верил ему, не желал верить ему. Снова позволяя утянуть себя в пропасть сомнений, всего лишь от нескольких слов.
       - Я хочу знать, - отозвался Ири упрямо.
       - Я сказал, что если у меня возникнет желание соблазнить тебя, ты будешь принадлежать мне с первого раза! Доволен?! - Мистраль почти орал.
       - Да. Теперь я узнал всё что хотел, - Ири весь как-то разом обмяк, словно ему сделалось невыносимо трудно удерживать своё тело ровно; сгорбившись, обошёл стол, и, шатаясь, направился к выходу. Словно слепой натыкаясь на столы.
       - Ири! Ты опять начинаешь? Не смей сходить с ума! - заорал Грандин, отшвыривая Реама. Схватил Ири за плечо, развернул к себе лицом... и отшатнулся, увидев в синих глазах что-то жуткое, страшное, и безнадёжное... как сама смерть.
       - Если бы я мог... Я бы вызвал тебя на дуэль, - Ири говорил очень медленно, с трудом подбирая слова, сглатывая окончания. - Но... ты знаешь...- голос его на миг дрогнул. - Мне противно. Это было подло... даже для тебя, - он брезгливо сбросил ладонь Мистраля со своего плеча, и вышел, сгорбившись, закрывая лицо руками.
       В классе стояла потрясённая, гробовая тишина.
       Грандин несколько мгновений медлил. Потом поднял голову и обвёл класс нехорошим, леденящим взглядом прищуренных глаз.
       - Всех... кто принимал в этом участие... жду завтра в десять, у моста, - проговорил он. - Надеюсь, среди подлецов не окажется трусов.
       - Грандин, это всё было шуткой. Чёрт, мы не хотели, чтобы так вышло.
       - Это должно было быть смешно, - закричали несколько голосов разом.
       - Мы объясним ему...
       - Догоним его...
       - Извинения не принимаются, - с этими словами, ледяной принц вышел из класса.
      
       ********************************************
      
       Грандин пытался объяснить. Искал с ним встречи. Но разве можно, что-то объяснить тому, кто, завидев его, спасался бегством, словно от чумы; или делал вид, что его тут нет, затыкал уши и не желал слушать. Тому, кто так отчаянно ненавидел и презирал его.
       Хуже всего было то, что слухи об их размолвке разнеслись по всей академии, и теперь, недоброжелатели Грандина - а таких нашлось немало - всячески отыгрывались на нём, помогая Ири скрыться до того, как Грандин сумеет отыскать его.
       На третий день игры в прятки, Грандин поймал Ири буквально из засады. Затащил его в уже знакомый класс и запер дверь, не давая сказать ни слова. А затем, толкнул его на парту и навалился сверху, подавляя короткое, отчаянное сопротивление; сдавил подбородок, - заставляя упрямо сжатые губы раскрыться, и вбирая в себя отчаянный, протестующий всхлип.
       - Ненавижу тебя, - Ири рычал и извивался под ним, впервые в жизни не желая сдаваться, колотил его кулаками и кусался, не давая возможности поцеловать себя. - Не смей прикасаться ко мне! Мразь... ублюдок... подонок... Не смей! - он не мог кричать, не мог позвать на помощь, понимая, насколько унизительным это окажется для них обоих. Класс, запертый на ключ и неясное бормотание ничего не подозревающих студиозов за соседней стеной.
       Но сдаться тоже не мог. Он был слабее Грандина физически, но отнюдь не был слабаком. И сейчас, Мистраль с досадой констатировал, что Ири впервые сопротивляется ему по настоящему. Сопротивляется, несмотря на то, что тело изнывает от желания сдаться ему. Грандин рывком перевернул его на живот, заламывая руки.
       Он не хотел этого. Не хотел, чтобы это происходило так. Не хотел быть грубым, но сопротивление Ири вывело его из себя. Его сопротивление и его предательство.
       Ради чего, я схожу с ума?! Ради чего, пытаюсь раз за разом, доказать тебе и себе, что между нами что-то может быть, - когда ты не желаешь верить мне, не желаешь принять меня, ждёшь подвоха, считаешь меня подлецом и ублюдком. Так неистово хочешь верить в то, что я негодяй и мерзавец. Так получи, то, чего ты хочешь! Получи мою ненависть и почувствуй боль, которой ты так жаждешь. Я ненавижу тебя, Ири Ар. Ненавижу тебя, и люблю, - так, что задыхаюсь от собственных чувств. Лишь этот миг... Когда нет никаких барьеров между прикосновениями, когда я пронзаю твоё тело, наполняю тебя собой. Ты принадлежишь мне. И я могу быть счастлив...
       Ири слабо стонал под ним, кусая губы от ярости и собственного бессилия, вынужденный признать, что хочет этого. Снова и снова. Каждый толчок Грандина в его теле, каждое движение, - отзывается божественной музыкой. И Грандин уже давным-давно не удерживает его, и жестокость превращена в бесконечную нежность, постепенно наполняющую его подобно восхитительному приливу. Грандин двигается медленно и неторопливо, словно извиняясь за ту боль, которую причинил ему раньше; снимая остатки одежды и покрывая поцелуями шею плечи и спину, ласкает его напряжённый, готовый к взрыву член.
       Рывок. Ири опьянён этим чувством, и не сразу понимает, что Грандин выходит из него, поднимает в воздух, прижимая к своей груди и покрывая поцелуями щёки, и вот он уже сидит на его коленях, лицом к нему и беспомощно отдаёт свои губы во власть его бесконечной страсти.
       Они дышат дыханием друг друга, Грандин ласкает его пальцами, и Ири беззвучно молит о спасении, прижимаясь к нему, изгибаясь в попытке найти желанное избавление, и Грандин, так же молча, отвечает на его мольбу. Приподнимает и насаживает на себя так глубоко, что Ири несколько секунд не может пошевелиться, - растянутый и заполненный до предела. Они снова начинают двигаться в мучительном, сладострастном танце, каждый вздох которого превращён в сладкую пытку, - молчанием, и необходимостью сдерживать свои стоны. Ири кусает Грандина за шею и впивается зубами в его плечо, содрогаясь в судорогах, изо всех сил стискивая зубы. Наслаждение столь сильно, что по лицу текут слезы, и хочется кричать. Грандин еле слышно стонет, отзываясь на каждое его движение; в эту секунду напряжение так невыносимо, что даже боль кажется желанным облегчением. Их движения становятся всё неистовее и грубее. Уже нет нежности и неторопливости, есть испепеляющее, нарастающее изнутри пламя; всё выше и выше, сильнее, а затем, - маленький взрыв - похожий на тысячи солнц перед глазами. Грандин перехватывает его губы, вбирая в себя родившийся хриплый крик. Ири почти теряет сознание, и только руки Мистраля не дают ему упасть. Грандин так крепко прижимает его к себе, что кажется, сейчас переломает все кости. Внутри слабо пульсируют последние замирающие толчки. И наступает покой. Оглушающий, умиротворённый; лишённый слов и фраз, которые становятся не нужны и бессмысленны.
       Маленькая блаженная смерть.
       Сейчас нет места боли или сожалению, потому, что это слишком прекрасно, для того чтобы быть разрушенным. Они целуются долго и нежно, отдавая, друг другу, тепло своей души. Хотя бы в этот миг, когда между ними нет барьеров, и всё так просто и ясно. На одну минуту...
       Нужно разжать объятия. Разъединиться...
       Но ни у одного, ни у второго нет на это сил.
       Страх...
       Ощущение приближающейся потери и неизбежности того, что сейчас произойдёт. Оба понимают и оба оттягивают этот момент как можно дальше.
       - Если бы можно было остаться так навсегда, - Ири плачет не скрываясь, уткнувшись лицом в плечо своего возлюбленного.
       - Останься, - почти беззвучно отвечает Грандин, но Ири слышит его.
       Поднимает голову и ощущает поцелуи на мокрых заплаканных ресницах.
       - Останься, - повторяет Мистраль, и Ири кажется, что это сон, потому что Мистраль не приказывает, он просит. В его тоне и в его голосе - не повеление, а отчаянная мольба. - Не уходи, Ири. Не разрушай нас.
       - Не могу, - Ири отчаянно трясёт головой, находит в себе силы, чтобы оттолкнуть, разбить это бесконечное, такое необходимое обоим объятие. - Я не игрушка, Грандин.
       - Я знаю, Ири.
       - Но ты играешь со мной... Ты... спорил на меня... ты...
       - Ири, это не правда. Я клянусь тебе. Дай мне возможность оправдаться. Этот спор...
       - Нет. Всё что ты сейчас скажешь... Я тебе не верю, Грандин. Я не хочу больше верить. Верить тебе... так больно... И поэтому я не могу остаться.
       - А я не могу отпустить... - прошептал Грандин с мукой в голосе. - Почему, Ири? Почему не желаешь поверить мне? Каждый раз... убегаешь, потому что боишься боли. Но, убегая, причиняешь... новую боль. Останься. И посмотри ей в глаза. Тогда мы оба будем знать, - можно ли мне верить или нет. Я знаю, что это трудно. Я не могу быть другим. Но прошу тебя, Ири... останься.
       - Твои слова... Ответь мне... Ответь, я хочу знать. Не смей лгать сейчас. Просто скажи. Ты... любишь меня? - в голосе мольба: отчаянная мольба, подёрнутая пеленой надежды.
       Вопрос, простой вопрос, на который нельзя не дать ответ.
       Вопрос - всаженный в сердце как удар ножа.
       Вот ты и попался, Грандин Мистраль.
       Не надо, Ири. Не спрашивай меня. Если я скажу тебе это, я уже перестану быть самим собой. Молю тебя, малыш. Не спрашивай меня, я не хочу отвечать...
       Мистраль молчал.
       Молчал, даже тогда, когда Ири, оттолкнув его, слез с его колен.
       - Вот и всё, - проговорил он с какой-то опустошённой неизбежностью. - Ответ получен. Я тоже не знаю, почему я хочу тебя, Грандин, - он включил воду, и, намочив платок, какими-то механическими движениями привёл себя в порядок.
       - Но знаешь... наверное это сентиментально и глупо, я хочу, чтобы меня любили. Или...- он выпрямился и почти презрительно посмотрел на сгорбившегося Мистраля. - Не боялись об этом сказать. Признаться самому себе. Наверное, ты прав... Это очень сложно. Я вот смог. А в ответ, я узнал о том, что я всего лишь спор. Пари твоего тщеславия. Бутылка шампанского - вот что я такое для тебя, Мистраль...- Лицо его исказила мучительная гримаса, а затем, по губам скользнула горькая, презрительная усмешка. Предназначенная даже не Грандину, предназначенная скорее себе. - Я буду, заниматься сексом с тобой, Мистраль, но я сам буду назначать время и место. А взамен - ты больше никогда не приблизишься ко мне. Между нами нет, и не будет никаких отношений. Ты никто для меня, и если ты, ещё раз, попытаешься применить ко мне силу, я клянусь тебе...- кулаки его сжались, и он почти с ненавистью посмотрел на зажатый в пальцах платок. А затем брезгливо отбросил его прочь. - Это будет последний раз, когда ты до меня дотрагивался, - сказав это, он натянул рубашку и застегнул её на все пуговицы.
       - Не утруждайся, - Грандин поднялся, и, пройдя мимо Ири, почти с точностью повторил его действия. - Если ты не желаешь иметь со мной ничего общего, я не собираюсь принуждать тебя, - он оделся практически мгновенно, разрешая Ири смотреть на себя... страдая оттого, что Ири не смотрит. - С этой секунды, я не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты сам не попросишь меня об этом.
       - Буду очень признателен, - язвительно отозвался Ири. - Остаток своей жизни я проведу спокойно.
       - Оставь свою признательность до того момента, когда будешь трахаться со своим упрямством, и жалеть о том, что ты только что сказал.
       - Взаимно, - они стояли друг против друга несколько секунд, а затем, взгляд Грандина заледенел, перестав выражать какие-либо чувства: полное, абсолютное, ледяное ничто...
       - Рад, что нам не придётся ни о чём сожалеть, - он коротко кивнул, и вышел, оставив бледного Ири стоять, прислонившись к стене. Как только закрылась дверь, юноша медленно сполз по стене и закрыл глаза. С другой стороны, прислонившись спиной к двери, стоял белый как мел Грандин. Глаза его были зажмурены, а губы кривились и вздрагивали. Через мгновение, по щеке проползла первая и последняя светлая капелька. Он яростно смахнул её рукавом, и, оттолкнувшись, заставил себя идти ровно и гордо.
       Я ненавижу тебя, Ири Ар. И я...я не позволю себе проиграть снова. Ненавижу тебя... ненавижу тебя, так остро, что мечтаю, чтобы ты сейчас сдох, там, за этой дверью. Хочу, чтобы ты рыдал, и корчился там от боли...чтобы ты испытал всё то, что сейчас испытываю я. Чтобы ты сполна ощутил то, через что ты заставил пройти меня. Я ненавижу тебя, Ири Ар... Боже, да пусть будет проклят тот день, когда мы впервые встретились! Будь проклята каждая секунда, которую я не смогу забыть. Будь ты проклят, Ири Ар...
       - Боже, - прошептал Ири, по его лицу, не переставая, текли слёзы, - я не знаю, зачем ты свёл меня с этим человеком... Но знаешь, - юноша всхлипнул и затрясся, опускаясь на колени и закрывая лицо руками, - я прошу тебя, боже, пусть этот человек никогда не испытает той боли, что сейчас испытываю я... Потому что, ты знаешь... я люблю его. Даже если для него... я всего лишь игрушка. Я прошу тебя, боже, пусть... пусть он ненавидит меня... Потому что я не могу ненавидеть. Пусть он ненавидит за нас двоих. И за нас двоих, - пусть он презирает. Потому что, если он не сможет сделать этого, это придётся сделать мне... Я не знаю... Наверное, это очень глупо теперь... но ведь у меня тоже есть гордость...
       - Ири Ар, я ненавижу тебя...
       - Грандин Мистраль, я люблю тебя...
       - Боже, зачем ты сделал так, чтобы мы встретились?!!

********************************************
      
       - Ильт, - Ири стоял на пороге комнаты Эргета, глядя на него воспалёнными, измученными глазами, под которыми залегли глубокие синие тени.
       Эргет захлопнул рот, и без слов посторонился, пропуская юношу внутрь и не спрашивая, что ему понадобилось в начале первого ночи, тем более, что из-за учёбы, спать студиозы обычно ложились в десять. Герен Бренеж ввёл жёсткий режим, и занятия начинались в половине восьмого утра; поэтому, чтобы быть в форме, Ильт предпочитал ложиться пораньше, хотя бы до тех пор, пока не пройдёт неделя экзаменов. Алес, проклиная тупоумие Бренежа всеми словами, перекочевал к себе в комнату, и теперь - проводя ночи в одиночестве - Ильт был вынужден признать, что это не так уж и плохо. По крайней мере, он высыпался.
       Ири потерянно прошёл внутрь, и почти упал, на разобранную кровать, закрыв лицо руками. Ильт несколько мгновений смотрел на него с состраданием, а потом, порывшись в шкафу, вытащил бутылку коллекционного вина, припасённую на праздник, и без слов разлил по бокалам. Набросил на плечи халат, не стесняясь своих голых ног, и сел рядом, впихнув один из бокалов Ири. Тот проглотил вино залпом, почти не чувствуя вкуса, хотя оно было безумно дорогое и очень редкое.
       Ильт вздохнул, и, не сожалея, наполнил его бокал заново. Ожидая, когда Ири отпустит, и он сможет говорить.
       Ири молчал довольно долго, просто глядя перед собой. А затем, Ильт, устав ждать, подошёл и обнял его обеими руками, притянув к своей груди и гладя по волосам, как частенько проделывая с ним Алес. Правда, Алесу это действо, доставляло куда больше удовольствия, чем самому Ильту. Но что-то подсказывало Эргету, что Ири сейчас нуждается именно в такой ласке.
       Ири вздохнул прерывисто, а затем заплакал.
       - Ильт, я не могу так больше, - он отчаянно хватал Ильта за рубаху. - Почему мне так больно, Ильт? Почему...- он бормотал что-то бессвязное, плакал и матерился, а затем рыдания его стали менее бурными. Он постепенно затихал, всхлипывая и успокаиваясь, потому что вино начинало на него действовать, а Ильт по собственному опыту знал - каким эффектом оно обладает. С одного бокала можно было опьянеть, а Ири выпил их несколько.
       Ильт осторожно уложил его на кровать, и, укрыв одеялом, лёг рядом, обнимая одной рукой, словно ребёнка, и думая о том, что впервые в жизни зол на Мистраля.
       Ему с самого начала не нравилась мысль о том, что Ири стал чьим-то любовником, а уж тем более не нравилась мысль, что этим любовником оказался Мистраль. Его сила, его властность и желание подчинять, - ранили свободолюбивого, похожего на золотистого мотылька Ири. И Грандину, было далеко до мысли о том, что Ири, - несмотря на свою внешнюю весёлую беспечность и беззаботность, - удивительно хрупок и раним душой. Но в то же время, злясь на Мистраля, Ильт не мог не признать, что в этой затянувшейся войне нет победителей. И равнодушный Мистраль, страдал так же сильно, как и маленький Ири. А быть может гораздо сильнее, - ведь во всём случившемся он винил себя. А Ири... Ири просто не мог простить.
       Как всё глупо. Просто бессмысленная глупость, которую так хочется, но уже невозможно отменить.
       - Ненавижу его, - прошептал Ири, и по-детски шмыгнул носом. Ильт вздохнул и поцеловал его заплаканные глаза, губами снимая солёные капельки с мокрых ресниц; лизнул бархатистую кожу пробуя на вкус. От Ири исходил запах клубники и ванили, а губы оказались сладкими, хранящими терпкий вкус вина и шоколада. В последнее время Ири пристрастился к этому горьковатому, но такому восхитительному лакомству.
       Восхитительный, божественный вкус...
       Остановился, лишь увидев перепуганные, ошарашенные глаза Ири, и тогда до него дошло, что именно он сейчас делает.
       - Ири, - Ильт вскочил, поспешно отстраняясь, и чувствуя, что заливается краской. - Прости, - пробормотал он, заикаясь, - прости! Чёрт подери, я не знаю, что на меня нашло. Я хотел тебя поддержать. Чёрт... Я не хотел... Это как наваждение...
       Ири моргал несколько секунд, а затем, выбравшись из-под одеяла, как-то виновато посмотрел на Ильта, не отводя взгляда от его губ, и покраснев ещё сильнее чем Ильт, прошептал испуганно:
       - Ильт, а ты... ты не мог бы сделать так... ещё. Я хочу знать...- он запнулся, и они замерли, глядя друг на друга не отрываясь.
       - Ири, - сердце Ильта колотилось так, что ему казалось, будто оно сейчас выпрыгнет. - Сними рубашку, - прошептал он хрипло, и добавил почти умоляюще: - Пожалуйста. - Ири кивнул, и потянулся к завязкам, смущаясь и робея, и в то же время, желая узнать правду о себе.
       Ильт незаметно приблизился к нему, помогая стянуть рубашку и попутно сбрасывая с себя халат и сорочку, одновременно заползая к Ири под одеяло - прежде, чем до Ири дойдёт, что Ильт голый. Почему-то, Ильт был больше чем на сто процентов уверен, что увидев его полностью обнажённым, Ири опомнится, испугается осознания того, что именно, они сейчас делают, и удерёт, прежде чем Ильт успеет прикоснуться к нему по настоящему.
       Сейчас, Ильт не мог думать ни о чём, кроме этих - солёных от слёз и одновременно сладких - полураскрытых губ, добровольно подставляющихся под его поцелуи.
       Он так давно хотел этого... И сам себе боялся в этом признаться. Не в силах остановиться, Ильт зарылся пальцами в золотистые волосы - такие пушистые и мягкие, что хотелось постоянно трогать их, так же, как и нежную кожу, - необычно смуглую, но такую бархатистую и гладкую.
       Ири только испуганно вздохнул, неожиданно ощутив, как Ильт уверенно увлекает его на подушки, и в следующее мгновение - его язык проникает Ири в рот. Это было приятно... так же, как и руки Ильта, осторожно поглаживающие его тело. Ласковые, но в то же время, судорожно-нетерпеливые, - столь непохожие, на уверенные, неторопливые руки Мистраля.
       Ильт оторвался от него на одно мгновение, заглянул в глаза, даря лёгкий поцелуй в аккуратный детский носик, с трудом удержавшись от желания укусить. Ири вызывал у него странное желание. Как аппетитное пирожное, которое безумно хочется съесть, - потому что иначе, оно может достаться кому-то ещё.
       - Тебе приятно... со мной? - спросил он, почему-то с испугом.
       Ири кивнул:
       - Да..
       На лице Ильрана отразилось облегчение, и в следующее мгновение, он припал к шее Ири, вылизывая её, и покрывая поцелуями. Лаская его ключицы и дразня языком маленькие напряжённые соски, - которые так хотелось прикусить, чтобы услышать жалобный лёгкий вскрик, и, протянув руку - найти желанное напряжение, внизу этого великолепного живота, или создать его, для того, чтобы Ири уже не пожелал уходить.
       Осознав, чем всё это может закончится, Ири безуспешно пытался его отстранить. Ему хотелось ласк, но не таких.
       - Ильт, - жалобно проговорил он - Я...не могу...
       - Почему? - Ильт остановился, тяжело дыша, глядя на Ири потемневшими, пьяными глазами; пальцы, не останавливаясь, дёргали застёжку его пояса.
       - У тебя есть Александр. И... - он вскрикнул, ощутив, что Ильт решительно снимает с него брюки.
       - Ири... Зачем ты так? - почти простонал Ильт. - Ты что, не понимаешь, как я тебя хочу? С ума схожу! - он рывком сбросил одеяло, и стянул с Ири одежду, не обращая внимания на слабые протесты. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Ильт обладал стальными мускулами, и Ири, с внезапным страхом почувствовал, что не может справиться с его напором. К тому же, от вина у него кружилась голова, и он просто не мог сопротивляться. Мог только по детски уворачиваться и прикрываться руками, надеясь на благоразумие Ильта и понимая, что виноват сам. Ему не следовало приходить сюда и не следовало поддаваться минутному порыву - ощутить себя любимым и нужным. Ощутить уверенность, и заботу чужих рук, и тепло, которое, уходя, навсегда забрал с собой Грандин.
       Смогу ли я быть счастлив когда-нибудь, - испытав однажды тот океан нежности, в котором он утопил меня?..
       - Ильт, перестань. Я... Не надо, - он тщетно пытался спихнуть с себя разгорячённое гибкое тело. Гранатовые волосы падали ему на лицо и грудь, а яркие зелёные глаза буквально пронзали насквозь.
       - Ири, ну пожалуйста, милый мой... - несмотря на своё желание, которое Ири ощущал самым недвусмысленным образом, Ильт не пытался войти в него - уговаривал, гладил, упрашивал, целовал, ловя ускользающие губы, но, тем не менее - чётко удерживал определённую, недозволенную грань. Осознав это, Ири расслабился, с облегчением поняв, что как бы далеко Ильран не зашёл в своих действиях, - изнасилование ему не грозит.
       - Я же вижу, что с тобой происходит, - шепнул Ильт, уткнувшись лбом в его плечо. - Ты способен думать только о нём. Но если ты не желаешь простить, то может, хватит изводить себя? Я не знаю, что сделал с тобой Мистраль, и чем он так околдовал тебя, но Ири, клянусь богом, - я не позволю тебе остаться в подобном состоянии... Даже если мне сейчас придется изнасиловать тебя, и послать к дьяволу Алеса, - словно приняв решение, он снова приник к юноше, почти насильно раздвигая его ноги и просовывая ладонь между бёдер, для того чтобы заставить Ири пробудиться.
       Ему это удалось, потому что, несмотря на протестующие возгласы, плоть Ири начала оживать под его настойчивыми пальцами, а губы уже не убегали, а скорее играли с ним в чувственную игру соблазна.
       Однако сам Ири, не хотел принимать своего поражения, и стоило Ильту расслабиться и отвлечься, как юноша, оттолкнув его, проворно соскользнул с кровати, и, подхватив брюки, ринулся к дверям. Ильт поймал его на полпути, обхватил за талию, без усилий утягивая обратно на кровать, сознавая, что ещё никогда не был так фантастически возбуждён. Один взгляд - на соблазнительное, светловолосое совершенство - лишал его рассудка, заставляя терять остатки разума. Он уже не думал о том, что Ири продолжает сопротивляться. Просто не мог думать.
       Опомнился, лишь ощутив, что его отрывают от Ири самым безжалостным образом, а затем - сильный удар по лицу привёл его в чувство.
       Алес стоял над ним, больно ухватив за предплечье и сжимая кулаки.
       - Спятил?! - почти рявкнул он, и, видя, что Ильт не в состоянии опомниться, ударил снова - зло и беспощадно.
       Решив проведать своего любовника, он никак не ожидал, что застанет такую картину. Если бы Ильт просто изменил ему, - это куда ни шло. Несмотря на свою демонстративную ревность, Алес относился к числу тех людей, которые могли посмотреть на подобные шалости сквозь пальцы. Но то, что предстало его глазам, выходило за всякие рамки: Ильт, - его драгоценный Ильт - пытался изнасиловать Ири Ара, который не кричал и не звал на помощь, но так отчаянно сопротивлялся, что становилось ясно - Ильт явно переоценил значение собственного обаяния.
       - Приди в себя! Немедленно! - Алес отвесил Ильту ещё несколько хлёстких пощёчин. Бросил короткий взгляд на распростёртого на белоснежных простынях Ири... и отвёл глаза, сглотнув и стараясь выкинуть из головы увиденное.
       Ири, лежал, раскинув руки, тяжело дыша. Глядя на Алеса огромными, испуганными глазами. Удивительно прекрасный и желанный; в какой-то детской, и в то же время порочной, невинности - абсолютно не осознающей собственной ауры соблазна.
       Наконец, Ири поднялся одним гибким движением, и натянул на себя одеяло.
       - Не могу... Он меня с ума сводит, - простонал Ильт задыхаясь, и позволяя Алесу держать себя. - Я всего лишь хотел... Немного...
       Он, словно пьяный, вытянул руки - желая заключить отпрянувшего юношу в объятья.
       Алес снова замахнулся, но Ири его остановил:
       - Алекс, нет! Не надо. Это... это моя вина, - он, прикрываясь одеялом, опустил голову. - Я попросил Ильта поцеловать меня. Я не знаю зачем, - пробормотал он, стыдясь поднять глаза.
       Выглядя при этом так жалобно, что сердиться на него было попросту невозможно. Он, скорчившись, обхватил себя за плечи, не замечая, что одеяло сползло вниз, и что от увиденного - даже хладнокровный Алес застыл, лишившись дара речи; не в силах отвести глаз от беззащитного, пушистого затылка; хрупкой, нежной шеи; немного выступающих ключиц; совершенных линий тела - изящного и хрупкого, - с плавными изгибами бёдер, тонкой талией и плоским животом с кубиками пресса. Ири казался хрупким, и в то же время был сильным, - из-за постоянных тренировок с Грандином. Однако, каждая мышца, перекатывающаяся под бархатистой кожей, была такой гладкой и влекущей, что хотелось припасть к ней губами и обрисовать её языком, повторяя выступающий соблазнительный рельеф.
       Не понимая, что с ним творится и куда летит его рассудок, - Алекс, выпустив Ильта, опустился за спиной Ири, обнимая вздрогнувшего юношу за плечи. Поймал затуманенный взгляд Ильта, - в эту секунду, он понимал его как никогда.
       - Боже, ну разве можно быть таким наивным, Ири, - прошептал он в маленькое, нежное ушко, и, одной рукой продолжая обнимать Ири, отобрал у него одеяло, выкидывая на пол и давая Ильту возможность продолжать начатое. - Ты хоть понимаешь, насколько ты красив, малыш? Ты хоть понимаешь, как из-за тебя уносит рассудок? - Ири испуганно охнул, чувствуя, что Ильт раздвигает его ноги, а Алекс, обняв поперёк груди, целует в шею и одновременно поглаживает его живот.
       Ири онемел, а когда попытался возмутиться, Алес губами накрыл его рот, языком проникая в эту бархатистую нежность. Ири задёргался, но в это мгновение, руки Ильта подхватили его за ягодицы, приподнимая, а проворный язычок, - коснулся внезапно пробудившейся, очень сильной эрекции, в то время как один из пальцев - очень осторожно и аккуратно - проскользнул внутрь, уверенно отыскивая самое чувствительное местечко.
       - Алес, там всё очень узкое, - непонятно зачем, сообщил Ильт, и почти простонал, вновь обхватывая его плоть: - Бог мой, такой горячий, восхитительный, сладкий... Не сжимай так... глупенький, ты же хочешь этого.
       Ири пытался бороться из последних сил, но то, что вытворяли с его телом эти двое, было невероятно.
       Алекс настойчиво целовал его, не давая разбить поцелуй и высказать протест. Ири почти задыхался, понимая, что ему не хватает воздуха, но уже буквально через минуту - стонал во весь голос, ибо своим проворным языком, Ильт вытворял что-то немыслимое. То втягивая целиком, почти прикусывая, то нежно скользя по венкам - обрисовывая их, как художник рисующий кистью; не забывая втягивать, ласкать яички и чувствительную кожаную перемычку; на границе света и тьмы, которые сейчас мелькали и кружились перед глазами.
       Алес на мгновение оторвался от него, не переставая ласкать руками, и принялся целовать и облизывать шею, плечи и грудь. Атаковать нежное ушко лёгкими, но удивительно чувствительными укусами.
       Это было странно, и одновременно - слишком здорово.
       Настолько здорово, что от острого, мучительного наслаждения хотелось кричать, а когда Ильт, посмеиваясь, разжал губы - выпуская его окаменевшую плоть на свободу - Ири разочарованно всхлипнул, подаваясь бёдрами ему навстречу, насаживаясь на его пальцы, - которых, каким-то образом, оказалось уже два, - беззвучно умоляя продолжать, и одновременно - боясь этого продолжения.
       - Не бойся. Тебе понравится, - сказал Алекс, отрываясь от Ири для того, чтобы сбросить с себя рубашку, но не переставая ласкать, слегка выкручивать и пощипывать его соски.
       - Ну, давай же, милый, - недовольно пробормотал Ильт, чувствуя, что Ири тщетно пытается ускользнуть от его пальцев. - Тебе ведь это очень нравится. Ах, так... - Ири почти закричал от пронзительного наслаждения, когда Ильт, мстительно усмехнувшись, вновь втянул его в себя и принялся двигать внутри него пальцами, раздвигая и работая ими более интенсивно, для того, чтобы выбрав момент - ввести уже три пальца.
       - Вот тебе, непослушный мальчик, - пробормотал он удовлетворённо.
       Ири вскрикнул, готовый почти кончить, и застонал от разочарования, когда Ильт отпустил его на свободу и перестал двигаться. Он рванулся навстречу, изо всех сил желая получить облегчение, но жестокость Ильта, похоже, не знала границ.
       - Я... ннеее...
       - Ири, не захочешь, и ничего не произойдёт, - Алес снова приник к его губам, вызвав судорожный стон, и не давая Ири договорить. Ири бешено двигал бёдрами - беззвучно умоляя; извивался в неудовлетворённой истоме, - заставляя обоих своих мучителей смеяться, от столь откровенно выказываемого желания. Но Ильт, неумолимо бросив его в секунде от рая, двинулся выше, - вызывая желание придушить его за подобную подлость.
       Ири протестующе вскинул руки, - желая вернуть гадского Ильта на место, но Алес мягко перехватил его ладони, сплетая пальцы со своими, и покрывая его запястья лёгкими, как бабочка, поцелуями; одновременно запуская пальцы в волосы Ильта и лаская любовника, методично вылизывающего живот Ири.
       Через несколько минут, Ири уже перестал понимать, кому принадлежат те или иные прикосновения, потому что эти прикосновения были повсюду. Он полностью растворился в них, - покорно и податливо отдаваясь во власть чужих рук и губ; отвечая на эти ласки, и щедро даря свои, - даже не пытаясь контролировать процесс разумом, а полностью отдавшись на волю ощущений и инстинктов.
       Лишь на одно мгновение протестующе сжался, ощутив вновь проникающие в него, уверенные и сильные пальцы Алеса. В это время, член Ильта, начал настойчиво толкаться к нему в рот и заполнил его целиком. Ильт, уговаривая, придерживал его за волосы, ласково гладя спину и ритмично двигая бёдрами, вбиваясь до самого горла, в то время как Алес, не забывая ласкать его плоть, растягивал его пальцами.
       Ощутив болезненное проникновение, Ири вскрикнул, пытаясь освободиться, но ему не позволили, фиксируя одновременно с двух сторон. Алес оказался слишком большим, заполняя его до самого основания, и Ири казалось, что он сейчас не выдержит. Он протестующее мычал, двигая ягодицами, и в итоге сжимал Алеса так плотно, что тот буквально зарычал сквозь сжатые зубы, понимая, что Ири своими поспешными действиями лишает его всяческого удовольствия, и он не сможет сдержаться и кончит - так и не успев начать. Размахнувшись, он со всего размаха шлёпнул Ири по ягодицам, оставляя на его попке алый след. Ири вскрикнул, и в тот же миг всё внутри него сжалось короткими, неистовыми судорогами наступившего оргазма, заставив Алеса взорваться феерическим стоном удовольствия, - от убийственно-возбуждающего зрелища и, одновременно, - от обхвативших его ствол тугих горячих стенок. В глазах замелькали светящиеся точки. С другой стороны, с хриплым стоном, кончил Ильт.
       - Нет Ири. Не смей. Проглоти всё до конца, - услышал он умоляюще-приказное. - Да, милый. Вот так. Ты чудо. Умница, - Ильт нежно и благодарно обхватил лицо Ири, целуя его. Алес обессилено привалился к его спине, прижимая к своему телу, и не покидая этого блаженного, уютного рая; зная, что через несколько минут он подарит ему ещё одно - гораздо более долгое удовольствие; целуя его, и начиная возбуждаться снова.
       Остановился, лишь услышав внезапный, мучительный стон, и понял, - что стон этот, не принадлежит никому из них. Вскинул глаза, и похолодел, - на мгновение коснувшись взглядом двери; и замер, - встречаясь глазами с белым, как простыня, Грандином Мистралем.
       Ради чего он пришёл сюда?... Что ему могло понадобиться в комнате Эргета? И почему он вошёл без спроса и без стука... - не имело значения. Главное было в том, что он увидел.
       А Ири и Ильт, увлечённые друг другом, не замечали никого и ничего вокруг; не заметили - внезапного напряжения Алеса, всё ещё прижимающего Ири к своей груди. Прижимающего и не желающего выпускать, даже если бы в дверях сейчас, стояла тысяча Мистралей. И ясно давая это понять вошедшему.
       Мистраль стоял, закусив ладонь, и судя по алой струйке, стекающей по белоснежному манжету, - увиденное смогло выбить его из колеи. А затем он повернулся, и так же тихо вышел, - навсегда пробив барьер эмоционального порога Алеса взглядом - жутким взглядом абсолютно пустых глаз.
      
       ********************************************
      
       Ири не мог понять, что произошло.
       Почему, он поддался какому-то непонятному безумию и позволил увлечь себя в это. Но он не сожалел. Случившееся, не вызвало в его душе никаких эмоций, - кроме осознания собственной душевной пустоты. И хотя Ильт и Алес пытались растормошить его всеми силами, Ири понял, что восхитительная, безумная ночь, - была первой и последней.
       Он ушёл. Благодарный обоим за то, что они смогли вытянуть его из чёрной, бездонной ямы отчаяния, на более или менее призрачную, поверхность безразличия. Теперь ему почти не было больно. К тому же, Мистраль больше не появлялся в академии. Ири не знал, куда он так внезапно исчез, но был рад, что не видит его. Это помогало держаться. Вряд ли он мог стать прежним. Но спустя какое-то время, он снова начал смеяться, и те, кто не знал его близко, пожалуй, могли бы утверждать, что Ири полностью оправился от ран.
       Но не Ильт и Алес.
       И не Грандин Мистраль.
      
       ********************************************
      
       Алес потерянно стоял на берегу реки, на пронзительном стылом ветру, глядя как по воде, подгоняемая ветром, бежит непрекращающаяся, дрожащая рябь.
       Не было секундантов: Алесу и в голову не пришло вызвать их.
       Он сам назначил Грандину встречу здесь, вдалеке от людских глаз. Зная, что Грандин придёт. Придёт для того, чтобы убить его. Алес не боялся смерти. Он боялся лишь за Ильта, и теперь, ради него, он был готов умереть, чтобы своей смертью - искупить грех, который они совершили.
       Они посягнули на то, что принадлежало Мистралю. В каких бы отношениях не находились сейчас он и Ири, - то, что они сделали, не могло пройти бесследно. И подставляя лицо ледяному ветру, рассматривая - почти с безразличием - серое небо, с которого накрапывал мелкий, холодный дождик, Алес мысленно прогонял перед собой свою жизнь. Но раз за разом, приходил к выводу, что ему не о чем жалеть.
       Скандал в академии разгорится нешуточный. Всё-таки, в отличие от Реама, он был из очень благородной семьи.
       Говорили, что Мистраль убил Андреаса в честном поединке. Но какой это, к дьяволу, честный поединок, когда демонический Мистраль, на голову выше всех владеет шпагой, и единственный, кто может противостоять ему, - это Ири.
       Но идти к Ири после того, что было между ними.... Да Алес и не унизился бы никогда до подобного. Единственное, о чём он сейчас сожалел - это о том, что не успел сказать Эргету, что, чёрт подери, любит эту маленькую рыжеволосую сволочь, а так же, сожалел о том, что увидел эти глаза...
       Этот взгляд Мистраля, не позволял ему испытывать ненависти. И хотя, Алес пытался себя накрутить перед предстоящим поединком, накрутить он себя никак не мог. На душе было тошнотворно и пусто. И как-то удивительно гадко. Винить было некого.
       Вспоминая ту ночь, - полную пьянящего, безрассудного сумасшествия, - Алес, с неприятной ухмылкой, констатировал тот факт, что повторись всё это снова, его выбор был бы точно таким же. Хотелось, чтобы Ири был счастлив хоть немного. Может, он и не стал счастлив, но в одном Алес был уверен, - в том, что после всего случившегося ему стало гораздо легче.
       Будь у нас больше времени, мы бы непременно повторили это. Даже если из-за этого, я ощущаю себя полнейшим подлецом. Но ведь Мистраль виноват сам... А с другой стороны - был ли виновен хоть кто-то?
       Прошлого не изменить. И не повернуть вспять, - словно неизбежное колесо злого рока, которое катится неумолимо лишь в одном, давно выверенном и просчитанном, направлении. Теперь пришла пора платить по счетам.
       В том, что Мистраль его убьёт, Алес даже не сомневался. Его взгляд, там, в дверях - маленькая личная смерть, и в то же время - откровенный приговор. Для них, посмевших посягнуть на то, что принадлежало ему; посмевших, в своём безрассудстве, - ударить в спину, предать его чувства. Подло, низко, мелочно.
       Мистраль никогда не оправится от увиденного, никогда не сможет простить; и его взгляд, дал ясно понять одно: он не оставит в живых никого, кто посмел прикоснуться к его возлюбленному.
       Ири Ар... может быть, и правильно ты сделал, что ушёл от него. Ведь в его глазах, каждый раз при взгляде на тебя, читалось лишь одно: "собственность Мистраля". И ты всё правильно понял, малыш. Для него, ты не более чем игрушка. Личная вещь.
       Но можно ли, быть так одержимым вещью? Настолько одержимым, чтобы...
       Да он же любит его...
       Любит, и страдает оттого, что не может принять это чувство. Ледяной принц - скованный своим личным панцирем амбиций, который он создал себе, и через который невозможно пробиться. А теперь, этот панцирь дал трещину и разлетается на куски, заставляя осознать, что он - всего лишь обычный человек. Такой же смертный, как и все те, кого он, недавно, так надменно презирал.
       Алес грустно усмехнулся. Он единственный, кому, на краткий миг болезненного прозрения, была открыта истина, и теперь он унесёт её в могилу.
       Он лишь надеялся, что Мистраль удовлетворится одной жертвой. Грандин никогда не был ни подлецом, ни подонком. До всего случившегося, они были почти друзьями. Хотя, вряд ли в понятии Грандина Мистраля, вообще существует такое определение как "друзья".
       "Я ни о чём не сожалею", - подумал Алес с внезапной злостью, и почти улыбнулся, когда увидел остановившуюся карету и выходящего из неё Мистраля.
       Грандин на мгновение обернулся и велел кучеру подождать.
       "Ага, значит, надеется управиться быстро, - с неприятным раздражением подумал Алес. - Ну что ж, постараемся тебя разочаровать, ледяной принц. Может, я и подохну, - но не так скоро, как ты думаешь. Я ведь тоже тренировался с Ири. Какое-то время. Но это было до тебя. А потом появился ты и забрал его себе. И погасил его свет. Ради этого, - тебя, пожалуй, стоит ненавидеть".
       Грандин подошёл небрежной походкой. Ветер трепал его элегантный плащ и длинные роскошные волосы, собранные в хвост. Тёмные, прищуренные глаза смотрели в нехорошей задумчивости. Но в них не было ни капли неуверенности или сомнения. А лишь окончательно принятое решение, после которого уже нельзя будет повернуть назад.
       Мистраль остановился напротив него. И лишь сейчас, Алес разглядел глубокие, нездоровые тени, залёгшие у него под глазами; неестественную бледность осунувшегося лица, и какую-то, ранее не замеченную, горькую складку в области губ.
       Но даже не выспавшийся и измученный, столь ясно отмеченный печатью страдания, - Мистраль был прекрасен как божество. И сейчас, он казался даже более притягательным, чем раньше, потому что с его лица, впервые, исчезли надменность и высокомерие, и та, почти неуловимая, мина брезгливости, которая удерживала желающих преклониться перед ним людей, на тонкой, едва ощутимой грани, за которой, любое преклонение значило потерю своего достоинства.
       Грандину было всегда наплевать на окружающих его людей.
       А сейчас...
       Сейчас на него смотрел прекрасный полубог, за которым Алес, не задумываясь, мог бы последовать на край света, отдать свою жизнь...
       Нужна ли ему моя жизнь?
       Мысль пришла внезапная, как смутное осознание, вызванная печатью страшной, бесконечной усталости лежащей на лице Мистраля.
       - Будем драться? - спросил Алес дрогнувшим, севшим голосом.
       Но тут же чётко понял: что как только Мистраль достанет шпагу - он, не задумываясь, даст себя убить. Хотя бы ради того, чтобы никогда, и никому на свете не рассказать, что однажды, он увидел этого ангела павшим.
       Мистраля Грандина больше не существовало. Он был мёртв. Такой же, абсолютно, безжизненно мёртвый, как и его навсегда потерянный возлюбленный - Ири Ар, которого Алес видел всего лишь несколько часов назад.
       Да есть ли в этом смысл?! - Алесу остро захотелось закричать. Сказать что-нибудь. Схватить Мистраля за плечи, затрясти его, и разбить это прекрасное, лишённое всяческих эмоций лицо.
       Ну сделай же, что-нибудь! Сделай, хоть что-нибудь! Останови это безумие! Верни его! Ты же можешь... Ты сильнее. Ты всегда был сильным, Мистраль. Не дай ему умереть из-за тебя, и не дай себе, - исчезнуть с этой земли, лишь только потому, что ты - Грандин Мистраль, и у тебя есть своя гордость. Неужели, на свете не существует вещей, более важных и ценных, чем твоё неуёмное тщеславие? Неужели, ты ничего не можешь изменить? Ири думает, что ты не любишь его. Что он для тебя всего лишь вещь, игрушка... Я и сам так думал, до этой секунды... Мистраль... Не молчи. Заставь вас жить. Ты же можешь. Скажи ему... скажи ему то, что ты так упорно таишь от самого себя; то, что ты наконец-то признал... скажи ему... Сделай же хоть что-нибудь, Мистраль...Если не ты, - кто ещё сможет всё изменить? Кто сможет остановить это?
       Но Алес молчал, не в силах произнести ни слова. Словно, решившись издать первую фразу, его горло оцепенело, охваченное спазмом отчаяния и раздирающего душу осознания
       Всё кончено...
       Кончено. И теперь, слишком поздно для попытки найти понимание. Может быть ещё вчера... - до той злополучной, откровенной сцены в спальни Эргета, - ещё можно было что-то изменить.
       Но не теперь.
       Ибо теперь, Мистраль умер, и тот, кто стоял на его месте, был абсолютно глух к любым мольбам.
       Мистраль посмотрел на него, в каком-то удивлённом, слегка рассеянном недоумении, словно только что его заметил, или впервые вспомнил о его существовании.
       А затем... Алесу казалось, что он спит... Ему хотелось вырваться из этого кошмара, но он не мог, пойманный жуткой властью магнетических, лишённых души, глаз Грандина.
       Ибо вынести это было невозможно.
       Мистраль покачал головой и спросил, до тошнотворного безразлично и просто:
       - Зачем?
       Усталость - безумная, опустошающая, высасывающая душу. В каждом жесте, в каждом слове.
       Мистраль... Что тебе сказать? Сможешь ли ты понять и простить? Хотя бы понять...
       - Действительно, зачем? - повторил Алес машинально. А потом, опомнившись, сделал то, что хотел сделать уже давно: подлетел к Мистралю и схватил его за плечи. Заорал, пытаясь стереть это страшное безразличие ударом кулака. - Действительно, зачем?! Зачем... Это же не я - трахал твоего Ири! Не я - засаживал ему по самое горло... Не...
       Слова исчезли, оборванные короткой, тусклой молнией стального взгляда. Но ничего не произошло, - только ладонь Мистраля, жёстко и болезненно, перехватила его кулак, останавливая, но не мешая говорить.
       - Продолжай, - сказал Мистраль спокойно и равнодушно. - Только не размахивай кулаками. Мне бы всё-таки, не хотелось убивать тебя.
       - Что? - Алес растерялся, не понимая, что происходит. Он специально провоцирует Мистраля, но вместо этого...
       Губы Мистраля внезапно прорезала короткая, мучительная складка. Всего на секунду, но затем, справившись с собой, он взял себя в руки.
       - Всё кончено, Алес, - тихо сказал он. - Между мной и Ири всё кончено. Больше нет ничего, что можно ещё разрушить, - прибавил он, с каким-то мазохистским сарказмом.
       - Мистраль... Я не смог остановиться... Я даже не знаю, что тут можно сказать, - с горечью отозвался Алес. - Но извиняться я не буду, так же как и оправдываться перед тобой. Я сделал то, что я хотел сделать. Я...
       - Избавь от подробностей, - Мистраль фыркнул, почти, на мгновение, с прежним пренебрежением, и прибавил, снова исчезнув под маской нового, уставшего Мистраля: - Тебе не надо мне ничего объяснять. Ты только за этим меня вызвал?
       - Я думал... Алекс снова поплыл, впервые в жизни, ощущая какую-то жуткую неуверенность, потому что всё происходило совсем не так, как должно было происходить. - Я думал мы... Ты ненавидишь нас за это. И хочешь убить меня.
       - Тебя? - в глазах Мистраля снова отразилась вся агония мира. - За что? За то, что ты сумел сделать то, чего не сумел я? - он судорожно, неестественно рассмеялся. - Позаботься о нём, если сможешь...
       Мистраль отбросил его руку, повернулся, и пошёл не оборачиваясь.
       Как я смогу позаботится о нём? - хотел ответить Алес. Догнать, крикнуть: - Ведь он ушёл от нас...
       Но ничего не сказал, поднимая голову к небу и радуясь, что наконец-то снова полил дождь. И что Мистраль не смотрит на него. А он не видит лица Мистраля.
       Алес плакал, и вряд ли сам понимал, почему это происходит.
      
       ********************************************
      
       Эргет нашёл Ири во время завтрака. Он собирал сумку и готовился к отъезду.
       Накануне, в академию прибыл посыльный от министра Лана, и наверное, даже он был смущён откровенным облегчением, промелькнувшим в глазах юноши при известии о том, что Лан желает видеть его и поговорить.
       - Ты как? - Эргет зашёл в комнату, прикрывая за собой дверь. Ири улыбнулся ему и кивнул, продолжая собирать вещи. Эргет, преодолев комнату тремя шагами, обнял его, притягивая к себе спиной. Неестественная, застывшая поза Ири с рубашкой в руках, сказала ему гораздо больше, чем слова.
       - Но мы, могли бы хотя бы попробовать, - юноша отстранился и потерянно сел на краешек кровати, заглядывая Ири в глаза. - Малыш, мы что-то сделали не так? Мы не должны были трогать тебя? Ты почти не разговариваешь со мной после той ночи.
       - Я ни о чём не сожалею, - твёрдо ответил Ири, и, перестав укладывать багаж, присел рядом. - Мне было очень хорошо с вами. И сейчас мне легче, оттого, что это произошло.
       - Тогда почему? - в отличие от Мистраля, или того же Алеса, Ильт был очень осторожен в соблюдении дистанции, и теперь он мучительно гадал: можно ли ему обнять Ири, и как он поведёт себя. Если оттолкнёт, это будет очень больно. Словно поняв его сомнения, Ири первый накрыл его пальцы ладонью.
       - Всё хорошо, Ильт. Тебе не в чем винить себя, и тем более Алеса. Я сделал то, что хотел сам. Просто сейчас мне лучше уехать. И я думаю, ты понимаешь, как жестоко пытаться меня здесь удерживать.
       Ильт грустно кивнул.
       - Ты прав. Но и не прав. Нам было бы неплохо вместе. Мы могли бы...
       - Не думаю, - Ири вздохнул, проведя ладонью по лицу, и Ильт вдруг понял, что Ири повзрослел.
       - В ваших отношениях, третий всегда останется лишним.
       - Но не ты! - пылко воскликнул Ильт, и смутился, внезапно осознав, что даже после всего того, что было, вряд ли Алес спокойно примет его стремительное увлечение Ири Аром. Алес не против, дать ему развлечься, но признать, что у Ильта может быть ещё кто-то кроме него? Ири Ар не из тех, с кем можно просто завести интрижку, да и не ассоциировалось с ним это низменное, плебейское слово. Его хотелось любить, им хотелось любоваться - как чистым, сверкающим бриллиантом; перед ним хотелось восторженно замереть, - и прибить каждого, кто посмеет хотя бы коснуться его, бросить тень на это ослепительное, светлое существо; уничтожить любого, кто посмеет причинить ему боль.
       - Даже я, - непреклонно возразил Ири, словно заглядывая куда-то далеко вперёд, куда пока ещё не мог заглянуть восторжённо-влюблённый Эргет. - Ильт, поверь, я благодарен. Но сейчас, для меня и для всех, будет лучше, если я уеду. Мне нужно время. Просто немного времени. Хорошо?
       - Но когда ты приедешь, ты дашь ответ? - спросил Ильт с надеждой, и вдруг понял, что уже знает ответ. Словно прочитав в его глазах, Ири перегнулся, и поцеловал Ильта в щёку, отодвинув в сторону прядь переливающихся гранатовых волос.
       - Так будет лучше, Ильт, - проговорил он ровно, и Эргет ощутил себя жалким и потерянным.
       Там, где раньше струился бесконечный свет любви ко всему миру, и мерцали нежные всполохи солнечного тепла, теперь воздвиглись холодные и обледеневшие стены отчуждения. Словно Ири закрылся от всего мира, отгородился от него плотным, непроницаемым щитом. Надпись на котором, была высечена кровью его сердца. "Теперь мне никто не сможет сделать больно" - гласила она.
       - Так будет гораздо лучше, - прибавил Ири отстраняясь, и снова начиная паковать вещи, словно давая Эргету понять, что разговор подошёл к концу. - Не обижай...- Ири не договорил, потому что Ильт, внезапно протянув руки, изо всех сил сжал его в объятиях.
       - Малыш, - простонал он с глухим отчаянным стоном. - Бедный мой, маленький Ири... Что же мы все с тобой сделали?
      
       ********************************************
      
       В роскошном особняке гарена Лана было... роскошно.
       И это единственное определение, которое Ири мог подобрать. Министр Лан не отличался художественным вкусом, и аляповатость обстановки немного действовала на нервы.
       "Если бы Мистраль был здесь, он бы сошёл с ума через полчаса" - внезапно подумал Ири, и понял что улыбается. Вряд ли, его тонкий, обладающий безупречным вкусом эстета, бывший любовник, смог бы выдержать в этом доме больше пары часов.
       Но воспоминание об этом, было горьким, и Ири, как обычно, отогнал его. Тысячи - болезненных, отогнанных воспоминаний.
       Ири жил здесь уже неделю.
       Сначала ему это нравилось, но теперь, покровительство министра Лана начало его тяготить. Так же, как и его непонятные намёки. Он планировал, что Ири займёт пост министра. Ири начинал смиряться с этой мыслью и даже немного вошёл в курс дел. Недостаточно, чтобы управлять страной, но на том уровне, который помог бы ему продержаться на плаву и не натворить каких-либо безумных дел.
       - Когда я был в твоём возрасте, я попал в ещё более худшее положение. Мой патрон неожиданно скончался от сердечного приступа, и мне пришлось возглавить министерство, хотя я, - ни малейшего понятия не имел, что мне делать на этом посту. Но всё не так сложно как кажется. На самом деле, министром может стать любой. Это всего лишь высокое звание, лишённое той самой бездны дел, о которых все, не переставая, говорят. За тебя всё делают помощники, а твоя задача - научиться управлять людьми. Немного психологизма, умения прогнозировать события - и у тебя всё получится. В отличие от тебя, я не получил столь блестящего образования. Ты с лёгкостью цитируешь законодательные акты и прекрасно разбираешься во всех вопросах внутренней и внешней политики. Я думаю, ты мог бы занять мой пост уже сейчас. Или, хотя бы - принять на себя должность временно исполняющего обязанности. Всё-таки, мне не помешает иметь под рукой толкового помощника, а тебе - научиться выживать, в этом нелёгком мире интриг.
       - Мне конечно лестно, что вы такого высокого мнения о моих способностях, - Ири старался осторожно подбирать слова, понимая, что отказ может обидеть этого человека, более того - вызвать неудовольствие. Но, похоже, Лан не собирался принимать отказа. И Ири, с какой-то фатальной обречённостью, и покорностью происходящим вокруг него событиям, сдался, позволив времени просто катиться вперёд, а судьбе - играть так, как ей заблагорассудится.
       Если он сменит Лана...
       Ну что ж, так тому и быть. В одном он был уверен твёрдо: теперь, его чувства к Мистралю не повлияют на его решения. По той простой причине, что они действительно стали противниками. Ири лишь искренне надеялся, что гнев не затмит его рассудок, и он сможет руководствоваться здравым смыслом, а не эмоциями. Например, желание досадить Грандину и сделать ему назло, расцвело в нём сейчас удивительно сильно. Словно обида и боль, пустив корни, переросли во что-то темное, похожее на махровый цветок. Ири не мог сказать, что ненавидит Мистраля. Сейчас ему было просто больно; но ненависть, была единственным щитом, за которым он мог укрыться от этой боли... и от самого себя.
       Ири, сдавшись уговорам Лана, блистал на великосветском приёме в свою честь, скромно принимая сыпавшиеся на него поздравления, и старался не замечать того, что он уже не принадлежит себе. Желая обрести свободу, он сам загнал себя в ловушку, и теперь не видел из неё выхода.
       "В конце концов, - думал Ири, неуверенно разглядывая в зеркале, своё великолепное отражение, - может, из меня получится и не самый худший министр. Если только удастся удержаться на плаву и справиться с нападками Рандо".
       Но его ставки, оказались не такими уж и плохими, как они предполагали в начале. Король лично знал отца Ири, и характеризовал его с высокой моральной стороны. Да и сам Ири Ар, произвёл на него благоприятное впечатление. Он был доволен выбором Лана, о чём, во всеуслышание, заявил на балу, сообщив, что идея двух кабинетов не кажется ему плохой по той причине, что одна голова хорошо, а две - всё же лучше. Ибо мнения, всегда должны быть различными, чтобы он, - истинный монарх, пекущийся о благе государства, - мог по крупицам выбрать из возможных плевел зёрна истины. Королю рукоплескали, и король был доволен.
       На этом приёме не было Грандина, зато был Рандо.
       Поравнявшись с юношей, когда он остался один, Рандо небрежно осведомился о его самочувствии, и высказал пожелание, что Ири должен заботиться о своём здоровье, да и вообще - беречь себя. Было бы обидно, потерять столь прекрасного молодого человека из-за того, что он относится к себе с небрежением.
       Ири вскинул на министра грустные синие глаза, и тот на мгновение смутился, осознав, что этот хрупкий, светловолосый мальчик импонирует ему, но тут же загнал эту мысль обратно. Этот мальчик обладал властью над людьми. И поэтому он был опасен. Но, уже собираясь уходить, всё же поддался секундному порыву, сообщив внезапное:
       - Юноша, пока ещё не поздно, проявите здравомыслие и бегите. Вы ведь попросту не понимаете, что вас здесь скоро съедят. Как пирог, который осталось только засунуть в печь.
       Этот разговор, как и многие другие, вызвал в душе Ири неприятный осадок. И в академию он возвращался в самом скверном состоянии духа. С его назначением, в итоге, не было ничего решено. По какой-то причине, - а скорее всего, здесь не обошлось без происков Рандо, - король уехал, не подписав бумаги на его назначение. Впрочем, нельзя было сказать, что Ири сильно огорчил этот факт.
       К тому же, министр Лан начинал вести себя всё более и более странно. Например, он приказал выделить для сопровождения юноши целый отряд конных гвардейцев, как будто всерьёз опасался за его жизнь. И въезжая в город, Ири еле сумел убедить капитана королевской стражи, что с ним всё будет в порядке. Представив, какой переполох вызовет его появление в подобном окружении, юноша скривился. Дав себе клятву на будущее - суметь выбить для себя, некоторое, личное пространство независимости.
       Алес и Иль, встречали его с распростёртыми объятиями. Болтали без умолку, стараясь скрыть неловкость и какую-то недосказанность.
       Впрочем, причину недосказанности, Ири выявил быстро. Войдя в класс, он увидел Мистраля на своём обычном месте. Ледяной принц поднял голову и чуть заметно усмехнулся, встретившись глазами с Ири.
       Юноша побледнел, и ощутил, как у него подгибаются колени.
       Мистраль выглядел как никогда великолепно. Но, сумев взять себя в руки, Ири гордо и с независимым видом, прошествовал на своё место. Глаза Грандина прожигали его насквозь, а боль вернулась с новой силой. Оказывается, за всё это время она так никуда не ушла. Просто свернулась гадючьим клубком, ожидая подходящего часа, чтобы снова поднять свою, болезненно жалящую, голову.
       Наверное, он бы очень удивился, узнав, что точно такие же чувства испытывает сейчас Мистраль.
       А со стороны, всё это выглядело так, словно пережив внезапную, одержимую любовь своих принцев, академия вернулась к прежнему существованию.
       Мистраль изводил Ири Ара... Ири Ар ненавидел Мистраля.
       Их обоюдная ненависть и презрение друг к другу, вновь кипели в воздухе, каждый раз накаляя его до такого предела, что выносить это, было практически невозможно. Невозможно, - потому что каждый, кто видел это, с ужасом понимал: что от прежнего - надменного и ледяного Мистраля - осталась лишь болезненная, подтаявшая снежинка, которая безрассудно налетала, - на почти погасший уголёк человека, некогда бывшего Ири Аром; и каждая их встреча, каждое соприкосновение - неумолимо и обречённо - вело обоих к гибели.
       И теперь, почти накануне выпускного вечера, Мессир Гренеж не находил себе места, пребывая в весьма подавленном расположении духа. Впервые в жизни, он абсолютно не знал что предпринять.
       Попытка сблизить юношей, привела к тому, что между ними вспыхнула ещё большая ненависть, хотя понять её причины, казалось почти невозможно.
       Если эти люди встанут во главе страны - случится катастрофа. И этого было не избежать. Ослеплённые своей войной, они так свято ненавидели друг друга, что готовы были даже страну - представить всего лишь полем битвы для сведения своих счётов.
       Всё что произносил Мистраль - немедленно опровергалось Ири Аром, все, что предлагал Ири Ар - безжалостно высмеивалось Мистралем. И когда, всегда блиставший на уроках Мистраль, пропускал занятия, учителя вздыхали с облегчением. По той причине, что твердо знали: в отсутствие одного из учеников урок пройдёт спокойно.
      
       ********************************************
      
       Ненавижу тебя...ненавижу тебя, Ири Ар... Как же сильно я ненавижу тебя...
       Каждый день, каждый час, каждую свободную минуту, Мистраль повторял эти слова - как молитву, как заклинание. Ради того, чтобы продержаться, ради того, чтобы не быть сломленным, не проиграть...
       Не проиграть - этому мерзкому, золотоволосому ублюдку; этой маленькой, развратной шлюхе... которую он ненавидел... и желал... так отчаянно, что сводило скулы. Он не мог погасить это пламя внутри себя, и это пламя, - даже не пламя - пожар - разжёг в нём Ири Ар. Воспоминания о проведённых вместе ночах стали наваждением. Он жаждал его... И каждый день, просыпаясь и засыпая, повторял лишь одно:
       Ненавижу тебя, Ири Ар...
       Точно так же, как Ири Ар - закрывая глаза, и, как наваждение, видя перед собой загадочный, мерзко ухмыляющийся лик Мистраля - плакал и, глотая слезы, повторял вновь и вновь, исступлённо избивая подушку кулаками:
       Ненавижу тебя, Мистраль! Ненавижу...
       И лишь во снах, там, где не было обыденной, суровой реальности... Они бежали друг к другу. Ломая ноги, сбивая пальцы в кровь; встречались, на обледеневшем снегу равнины зыбкой надежды, которая была изрезана шипами отчаяния и боли. Они бежали навстречу друг другу; рвались, неистово выкрикивая имя своей любви... И, встречаясь лишь на краткий миг, - просыпались, с бешено бьющимися сердцами... Умирая душой, агонизируя каждую секунду, - от невозможности быть вместе... И повторяли - заученное и хриплое - в окружающую их пустоту:
       - Ненавижу тебя, Грандин Мистраль...
       - Ненавижу тебя, Ири Ар...

********************************************
      
       Мистраль брёл по улице, не видя и не замечая ничего вокруг. Словно пьяный или слепой; спотыкаясь, и, временами, откровенно натыкаясь на стены и столбы.
       Ледяной город, ледяной мир... ледяная равнина, где-то там, в безысходности осознания... на противоположном краю которой - стоял Ири Ар...
       А в небе светило солнышко и гомонили птицы. И танцевала голубеющей высью весна. Деревья утопали в яблоневом и вишнёвом цвету, а упоительный аромат сирени, и рано распустившегося жасмина, кружил голову.
       Люди смеялись и пели. Готовились к праздникам лета.
       А в его мире было жутко и черно. Настолько черно, что он уже привык к этой черноте, почти не замечая её; как человек, долго находившийся в сумерках, способен ориентироваться в потёмках почти так же, как и днём.
       А сумерки пришли навевая вечернюю прохладу.
       Мистраль не заметил наступления темноты. Как он мог заметить её, если она постоянно, - каждый день, каждую секунду, - жила в его душе.
       Болезненная, черная темнота...
       А потом ...
       Что-то толкнуло его изнутри. И он замер, внезапно увидев, что там, на краю противоположной улицы, так же неестественно замерев и распахнув глаза, стоит Ири Ар...
       Шаг!!!... Всего лишь шаг!!!! ...Как трудно его сделать... Шаг!!!...
       - Иди же, Мистраль! Иди, демоны тебя раздери!!
       - Заставь себя двигаться, Ири Ар!!... Заставь себя...
       Шаг!!...Ещё один шаг...
       - Иди!!! Иди же, чёрт тебя побрал, Мистраль! Не дай этому ублюдку понять - что, с тобой происходит. Не дай ему снова посмеяться над тобой. Иди, Мистраль. Не стой столбом. Заставь себя двигаться...
       Шаг...
       Шаг...
       Нужно сделать его, и не свернуть, не уйти с дороги, а именно пройти мимо, - с гордым, независимым видом полнейшего безразличия на лице, потому что первый, кто свернёт, - сдастся и окажется проигравшим...
       Шаг ...
       Шаг - почти бессознательный, тяжёлый, лишённый всяких мыслей... Ведь все усилия, сейчас, направлены на то, чтобы не упасть; сосредоточены в ногах - заставляя их подниматься и опускаться.
       Деревянные, механические солдатики. Сломанные, разбитые кукольные сердечки...
       - Шаг... Ещё шаг. Иди, Ири Ар.
       - Шаг... Не позволяй ему понять, Мистраль. Не дай ему увидеть себя сломленным.
       И агония...
       Кровавая, кричащая агония, - состоящая из одной только боли и бешеного, барабанного пульса в ушах, - когда они соединились на секунду, почти соприкоснувшись расстоянием в три метра...
       Не кивнув, проигнорировав...
       Расстояние три метра... - рвущее нити души, выдирающее куски - по живому... с мясом...
       Пройти... Пройти мимо...
       И идти, не оборачиваясь, с каменной, напряжённой спиной...
       Чтобы в конце - почти сорваться на бег, стремясь оказаться как можно дальше, для того, чтобы там, - в грязном заплёванном переулке, - позволить себе издать
       Исступлённый крик.
       Судорожное рыдание.
       Стон.
       Всхлип.
       И заплакать, прислонившись спиной к стене.
       Упасть на колени.
       Рвать на себе волосы.
       И кричать - безмолвно, немо, исступлённо...
       Кричать.
       Кричать от боли...
       ИМЯ СВОЕЙ ЛЮБВИ...
       - Ири Ар, - голос холодный, лишённый всяческих эмоций, и робкое, испуганное:
       - Да. Это я...
       А затем - звук вынимаемой из ножен стали, испуганный вскрик и удары... Сталь о сталь ...
       Мистраль не знал, как он услышал это... Что, заставило его сорваться с места, взлететь, поднимаясь с испачканных колен, рвануть туда...
       Туда, где билось сердце... где жила его душа... где была вся жизнь...
       Ири Ар...
       Разве можно ошибиться...
       Ири Ар, выхватив из ножен шпагу, яростно и отчаянно, - но в то же время, как-то надломлено, обречённо, - отбивался от наседавших на него трёх противников, в масках и плащах... Не самых умелых противников.
       Но сейчас, был численный перевес и собственное непонимание Ара: - а ради чего он, собственно, сражается за свою жизнь, в то время как всё так легко и просто...
       Стоит лишь опустить клинок... И боль закончится... Навсегда.
       Любовь моя... любовь моя...
       Мистраль словно видел, читал его мысли.
       С яростным, неистовым рычанием, он обрушился на нападающих со спины. Круша их... разрывая, кромсая на части. Орудуя шпагой - не как изящный фехтовальщик, а как мясник... Желая смять, убить, уничтожить... Их - посмевших коснуться его святыни, посмевших угрожать жизни его божества, посмевших причинить ему боль.
       Забыв о всяческой попытке покушения, и даже о том, что Ири, абсолютно беззащитный, стоит, прижавшись к стене, а шпага его отброшена в пыль, нападающие бросились бежать, но с приходом Мистраля - это стало невозможно.
       Как неистовый, страшный демон, с жутким, перекошенным лицом, казавшимся нечеловеческим из-за своей совершенной, сейчас напоминающей безумную маску, красоты. Мистраль буквально размазался в воздухе, нападая и наседая сразу со всех сторон. Не давая своим противникам ни единого, призрачного шанса. Беспощадно кромсая эти маски и плащи, словно пытаясь убийством утолить свою ненасытную страсть.
       Ири, уронив голову, обессилено прислонился к стене, не понимая - что происходит, и почему... почему... почему... Мистраль...
       Секунда.
       И они смотрят друг на друга, желая лишь одного - прикосновения; понимая - что желают, и стыдясь своих чувств.
       - Ты в порядке? Они не успели ничего с тобой сделать?
       Господи, когда у Мистраля стал такой неуверенный, дрожащий голос... Это не может быть Мистраль. Этот жалкий трясущийся человек... Это не может быть... ОН
       Слова, мысли, чувства - всё исчезло; закружилось, сметённое обрушившимся на него неистовым вихрем рук, губ, прикосновений...
       - Ири... - почти мучительный стон.
       - Ран... - ответное, похожее на судорожный всхлип.
       Слиться - исступлённо, отчаянно - в единое целое, не замечая валяющихся рядом мёртвых тел, не замечая запаха помойки, не замечая ничего вокруг...
       Не отпускать
       Ни на секунду.
       Не дышать.
       Умереть
       Никогда не просыпаться.
       Потому что.
       Всё это сейчас исчезнет...
       Карета, незнакомая карета... да какая, собственно, разница
       Где... Что... Когда... Как...
       Всё смешалось в одно жадное неистовое
       Дыхание
       Прикосновение.
       Боль.
       Любовь
       Страсть,
       Страх
       Не отпускать
       Не разжимать рук.
       Ни на мгновение.
       Стремясь стать ближе...
       Ещё ближе...
       Сорвать кожу.
       Которая не даёт
       Соединиться.
       И биться судорожной, непрекращающейся агонией скорченных, распластанных на кровати тел.
       Когда и как они оказались в доме Мистраля?
       Когда они успели... Как...
       Не разъединяя объятий ни на секунду.
       Не отрывая губ.
       Слова... Боль... Осознание?
       Пусть всё будет потом, но не сейчас. Сейчас всё это неважно. Сейчас нет сил, отказаться от самих себя; нет сил, чтобы бороться; не сил, чтобы уйти.
       Пылать, в огне боли и наслаждения, чувствуя, что Грандин почти вбивает его в кровать; трахает безжалостно, безо всякой нежности, с рычанием, - жёстко и неумолимо; и свои собственные крики и ругательства требующие:
       Ещё... Ещё... Сильнее... Да...
       Задохнуться...
       Умереть...
       Осознать эту блаженную смерть...
       Умереть, и родиться вновь, ощущая единение - полное, безоговорочное, мистическое...
       МЫ С ТОБОЮ СОЗДАНЫ ДРУГ ДЛЯ ДРУГА...
       И снова смерть осознания, - оттого, что это не может быть навсегда, что через несколько минут, - как только они смогут внятно говорить, - это всё будет безжалостно растоптано и уничтожено ими двумя.
       Но не сейчас...
       Сейчас пусть будет безумие и сон; пусть будет страсть - ещё немножечко... Как можно дольше... Молчать, не спрашивая и не задавая вопросов...Ещё...Ещё...Ещё...
       Ири не знал, сколько прошло времени, точно так же, как вряд ли это понимал Мистраль. Они любили друг друга, впервые до полного изнеможения; и когда сил уже не оставалось казалось бы ни на что - снова бросались в бой, чтобы раз за разом - умереть и родиться заново. Как два феникса - сгорающих и вновь восстающий из пепла, чтобы сгореть в пламени друг друга.
       Уже не стоны, а тихий вой, - навстречу этому стремительному телу; так сладко... так глубоко... ещё сильнее... - хочется, чтобы это никогда не прекращалось.
       И когда на смену безумию приходит разум, - задушить его отчаянным безмолвием; позволив этим рукам скользить вдоль своего тела, снова и снова, - пока вновь не вспыхнет
       ПЛАМЯ
       Словно понимая, что сейчас расстанутся, - пытались взять на будущее как можно больше. И когда Ири перевернул его на живот - Мистраль не возражал, позволив ему делать всё, что вздумается, - только бы он был с ним рядом в эту секунду.
       Ближе, ещё ближе...
       Любовь моя...
       И когда наступило утро ( а быть может новый день или вечер?), они продолжали молчать. Боясь разрушить этот хрупкий миг, казалось бы возникшего, взаимопонимания.
       Но невозможно бесконечно молчать.
       И они говорили; говорили о пустяках. О погоде, о каких-то бессмыслицах; боясь задать вопрос... боясь услышать ответ.
       - Ты понимаешь, что ничего не изменилось между нами? - Ири даже не ожидал, что его голос окажется таким слабым и беззвучным. Но Мистраль услышал его, - ведь он ждал именно этого вопроса.
       - Я бы хотел, чтобы всё изменилось, - отозвался он, и смолк, заметив, как досадливо дёрнулась нежная смуглая щека.
       Эта война искалечила их обоих, не просто искалечила - изменила до неузнаваемости. Разве можно было представить, что на невинном лице Ири может промелькнуть - вот такое выражение; что он, вот так вот, может дёрнуть щекой, - словно отгоняя назойливую муху; разве можно было представить, что когда-нибудь, Мистраль унизится до того, чтобы попросить. Сколько раз он уже наступал на горло собственной гордости? Мистраль сбился со счёта... потому что он устал считать.
       Ири стоял у камина, вытянув к нему руки, словно пытаясь отогреться. Сейчас он был одет. Время страсти миновало, пришло время для вопросов. Мистралю снова хотелось обнять его, завалить на кровать, на ковёр, - неважно куда, - и заняться любовью, хотя бы ради того, чтобы не пришлось говорить.
       Ири - красивый, как хрупкий нежный цветок... сломанный цветок. Тонкие пальцы почти касаются багрового пламени, но холод, который сковал его сердце, невозможно растопить с помощью всего лишь обычного очага.
       - Почему эти люди напали на тебя? - спросил Мистраль.
       Этот вопрос вертелся у него на языке с той самой секунды, как они встретились и он отбил Ири от нападающих. Но он боялся задать его, потому что боялся ответа. Ири постоянно пропадал с герен Ланом, и судя по всему - эти поездки больше не были безобидными. Но чтобы Рандо попытался устранить Ири? Нет... Это было слишком немыслимо. Больше похоже на случайность, чем на правду.
       - Я не знаю, - Ири повернулся к нему. Золотистый, сияющий мотылек с дрожащими крылышками. - Я думал, что это просто какие-то бандиты, знаешь - любители наживы и кошельков. Отморозков везде полно. Но они спросили моё имя...- он тряхнул головой. - Возможно, это из-за того, что Лан предложил мне стать его преемником не дожидаясь официального назначения. А может быть по какой-то другой причине. Мне казалось, ты должен быть в курсе.
       - Не ...Что?! Что, Лан тебе предложил?? - услышав это, Грандин не то, что был потрясён, скорее - он впал в ступор. - Лан предложил тебе пост, до официального назначения?! - он почти выкрикнул эти слова.
       Не замечая его реакции, Ири кивнул.
       - Да. Я тоже считаю, что он торопится, и не могу понять его спешки. Но не вижу повода отказываться.
       - Ири, ты... Ты хоть понимаешь, что происходит? - спросил Мистраль почти жалобно, даже не зная - что тут ещё можно сказать.
       Ири посмотрел на него с холодным удивлением.
       - Происходит то, что должно было произойти, - сказал он. - Просто Лан решил, что не обязательно выжидать всё это время. Король одобрил мою кандидатуру. Я думал, что с Рандо у тебя возникла та же самая ситуация.
       - Такой ситуации не может возникнуть, - процедил Грандин, пытаясь судорожно обдумать всё то, что сообщил ему Ири. - Я не могу стать во главе управления, по той причине, что ещё не компетентен; и даже после официального назначения - пройдёт не один год, до того момента, как Рандо сочтёт меня достаточно подготовленным. Ири, с какой луны ты свалился? Так было всегда. Сам Рандо ждал десять лет до тех пор... Дьявол! - он схватился за голову руками, - Ири, ты ничего не путаешь? - наконец спросил он, устремляя на юношу задумчивый и какой-то испуганный взгляд.
       - Что такое Мистраль, зависть душит? - Ири высокомерно вскинул бровь. Теперь, когда страсть схлынула, на смену ей пришли другие эмоции. Самой первой, из которых, была обида.
       Ну конечно, Мистраль. Сделай вид, - что ты беспокоишься обо мне. Тебе же всегда было поперёк горла, это моё назначение. Зато у меня есть возможность увидеть твоё лицо. Увы, я ожидал более бурной реакции.
       - Ири, ты хоть понимаешь, что это не может быть правдой? - спросил Мистраль, начиная, наконец, постигать страшный смысл того, что пытался донести до него Рандо.
       Ири пожал плечами, оглядываясь по сторонам в поисках своего камзола. Нашел его валяющимся у кровати; покраснел, вспоминая события прошлой ночи, и буркнул, почти резко:
       - Жаль тебя разочаровывать, Мистраль. Но это действительно так. Лан предложил мне свой пост, и я не вижу причин для отказа.
       - На тебя вчера напали, - тихо, изо всех сил стараясь сдержать неконтролируемое бешенство, которое, медленно но верно, охватывало его из-за непробиваемого тупоумия Ири, произнёс Мистраль, - ты не считаешь это достаточной причиной?
       - Я, считаю это причиной, с которой я разберусь сам, - Ири, кусая губы, всё же проследовал к кровати, и, натянув камзол, ощутил, что начинает злиться. - С чего это вдруг, такая забота с твоей стороны?
       Нужно покинуть этот дом. До того, как Мистраль сумеет снова подчинить его себе. Как отрава вторгнется в его сердце, чтобы убить - теперь уже окончательно.
       О чём он думал вчера?
       Но разве он думал?..
       Ведь вчера он умер, и родился вновь. Почему же, после этого рождения, всё осталось по старому? Почему не исчезла боль, и почему - в тёмных, похожих на бархатистую ночь, глазах Мистраля, кипит ярость, вместо привычной нежности.
       Ничего не изменилось, Мистраль. Как бы мы не лгали себе. Ничего не изменилось на самом деле... И мы только обманули себя. Обманули - на одну ночь, полную несбыточного сна... Для того, чтобы, проснувшись, понять, - что теперь, нам стало ещё больнее.
       - Потому, что у меня нет ни малейшего желания присутствовать на твоих похоронах, Ири, - Грандин изо всех сил пытался обуздать бушующую в нём ярость. - Ты хоть понимаешь, что Лан использует тебя в своих целях?
       - Лан - использует меня? - Ири коротко хохотнул, стараясь спрятать свою реакцию, и не показать - как, на самом деле, его уязвили эти слова. - Ну что ж... Я бы сказал - мне не впервой быть использованным, - Ири почти выплюнул эти слова. - У меня был превосходный учитель, не так ли?
       Пощёчина Мистраля заставила его замолчать.
       Несколько мгновений в комнате царила потрясённая тишина. Ири не мог поверить, что Мистраль ударил его; Мистраль, не мог поверить, что он это сделал. Из разбитой губы Ири, медленно потекла струйка крови. Он провёл по ней пальцем и посмотрел, словно не веря.
       - Мистраль?.. - спросил он ошарашено, а затем глаза его сделались тёмно-синими.
       - Ири... - Мистраль не договорил, потому что кулак Ири, с силой впечатался в его лицо. Несмотря на свой маленький рост, Ири всё же не был полным задохликом. Мистраль едва успел подставить руку, - и кулак лишь скользнул по его щеке, уходя в сторону.
       Ири оттолкнул его и выбежал из комнаты. Вернее попытался выбежать, но Мистраль, сам понимая, что усугубляет ситуацию, перехватил его за плечо и отбросил назад. Ири упал, почти врезавшись затылком в кофейный столик. Остался сидеть, глядя на Мистраля с отчаянной ненавистью, лишённой всяческого страха.
       - Вижу, теперь у тебя появились новые методы убеждения, Мистраль, - Ири расхохотался и сплюнул кровь сочившуюся из разбитой губы. - Что, решил избить меня, раз не удалось убедить с помощью своего члена?
       - Ах ты... маленькая шлюха! - Мистраль в ярости вздёрнул его на ноги, и с трудом удержавшись от желания снова ударить, швырнул на кровать, - Вижу, ты неплохо начал разбираться в членах. Как я понимаю, уроки Алеса и Ильта тоже пошли тебе на пользу!
       Ири, зарычав, слетел с кровати и ринулся на него, мечтая только об одном - стереть эту наглую ухмылку с мерзкого лица.
       Мистраль без усилий отшвырнул его обратно.
       - Ненавижу тебя, ублюдок!
       - Заткнись, Ири... Просто заткнись, и послушай меня, хоть раз в жизни, Лан...
       - Да пошёл ты, Мистраль!!.. - заорал Ири впадая в истерику.
       Он вскочил, и подлетев к Мистралю, принялся исступлённо колотить его кулаками. Испуганный этой внезапной вспышкой, Мистраль почти не защищался, лишь подставлял руки, отступая к дверям и не зная, - уже не зная, - как его остановить. Перехватил его запястья, - но от этого простого движения, Ири буквально впал в неистовство, яростно пиная его ногами, и извиваясь, как взбесившийся червяк, так, что удержать его, стало практически невозможно.
       - Убирайся из моей жизни!! Оставь меня в покое!! Что ты при(...)ся, ко мне?! Я не собираюсь тебя слушать! Можешь убить меня прямо сейчас, - потому что я стану приемником Лана, и мне плевать на всё, что ты думаешь и считаешь по этому поводу, ублюдок грёбанный!!!
       - А я сказал, что ты не сделаешь этого!!! - Грандин орал; не говорил - убедительно и с нажимом, - а именно орал, сжимая хрупкие запястья с такой силой, что казалось ещё секунда - и он переломает ему руки. Желание избить Ири вернулось с новой силой. - Я не позволю тебе!!
       - Не позволишь?! Да кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?! Ты не сможешь мне помешать!! - упрямо орал Ири, извиваясь в его руках. Он уже не пытался бежать. Не пытался бороться, когда Грандин резко притянул его к себе, ненавидяще терзая эти непокорные губы. Чтобы заставить их замолчать...
       - Что, не можешь ничего другого? Можешь только трахать меня, - Ири рычал язвительно, отворачиваясь, и изо всех сил стараясь сдержать собственную, просыпающуюся страсть. - Ты можешь сколько угодно воздействовать на моё тело, - закричал он, и выгнулся, от пронзившей его судороги наслаждения, потому что Грандин сводил его с ума. Даже если это сладкое сумасшествие причиняло им потом только боль. Сил оттолкнуть его не было. Но сейчас... Сейчас он не мог сдаться, не мог позволить Грандину снова окунуть себя в пучину боли; добиться того, чего он желает, и вывалять его - Ири - в грязи, для того, чтобы праздновать свою очередную победу.
       Я не хотел бороться с тобой, Мистраль.
       Но ты сам заставил меня стать твоим соперником. Лишь твоё презрение и твоя холодность - заставили меня пожелать стереть эту наглую ухмылку с твоего лица. Но я не смог победить тебя... Я сам оказался побеждён. И теперь, я не могу думать ни о чём ином, кроме того, что я проиграл тебе. Я не хочу больше быть твоей игрушкой. Ты заключил на меня пари... Моя цена бутылка шампанского. Вот значит как... А какая цена назначена в этот раз? Что предложил тебе Рандо, чтобы ты остановил меня? Я лишь не понимаю - зачем? Зачем тебе всё это? Зачем, ты продолжаешь преследовать меня, - даже зная, что ты раздавил меня. Неужели, ты не сможешь успокоиться до тех пор, пока я не исчезну из твоей жизни, или не окажусь сломленным тобой? До самого конца...
       Я не проиграю тебе больше, Мистраль, и я не уступлю.
       - Но это ничего не изменит!! Ничего не изменит!! - заорал Ири хрипло. - Можешь порвать меня пополам - и рассказать об этом всему миру. Я не откажусь от предложения Лана, потому что ты - никогда не откажешься от Рандо. Ты пытаешься меня остановить... Сдохни!! - Ири извернулся и ударил Мистраля в лицо - и получил ответный удар, а затем, руки Грандина обхватили его за плечи, и, почти оторвав от пола, встряхнули несколько раз.
       - Да что ты мелешь, Ири?!!! Что за чушь ты несёшь? Я пытаюсь защитить тебя, идиот! Не лезь в эти игры, они не для тебя. Не хочешь встречаться со мной, дьявол тебя побери, - я переживу это. Не можешь видеть меня - я не буду появляться в академии. Но умоляю тебя - не связывайся с Ланом или с Рандо. Ни с кем из них. Ты не понимаешь, что происходит. Не смей лезть в это! Лан наворотил дел. Он будет отстранен с поста буквально через несколько месяцев. А прикроется он тобой!!! Ири, тебя используют в игре, о которой ты не будешь иметь никакого понятия. Рандо не допустит, чтобы у Лана появился преемник. Двоевластие должно быть остановлено, и если ты примешь этот пост - я не дам за твою жизнь ломаного гроша.
       - Да пошёл ты, ублюдок!! Пошёл ты на х...
       Ири и сам не знал, как ему удалось вырваться и убежать. Видимо, - шокированный ненавистью, полыхнувшей в его глазах, - Грандин разжал руки. А может быть, случилось что-то ещё. Что-то, что внезапно, с кристальной ясностью, дало им понять: всё кончено.
       Ири пулей вылетел из особняка, сшибая на ходу, попадающихся на пути слуг; запрыгнул в проходящую мимо карету, и обессилено упал на сиденье, - зажимая уши и содрогаясь рыданиями.
       Ненавижу тебя Мистраль, господи... почему, почему ты не можешь оставить меня в покое?! Неужели тебе мало того, что ты сделал со мной?
      
       ********************************************
      
       Мистраль пытался поговорить - Ири смеялся ему в лицо; если Мистраль пытался применить силу, то получал в ответ такое яростное сопротивление и такие отборные проклятия, что становилось ясно: от прежних чувств не осталось даже следа.
       Ири Ар ненавидел его.
       И это знание причиняло боль.
       Самый лучший исход их встреч был, когда они, не разговаривая, просто проходили мимо. Но это было невозможно - пройти мимо и не задеть друг друга.
       Не замечая, что теряют своих сторонников, не замечая ничего вокруг себя, - даже того, как безобразно выглядят их бесконечные ссоры; они жили ради своей ненависти точно так же, - как всего лишь несколько недель назад, - они жили ради своей любви.
       Как долго, может болеть сердце, - истоптанное сапогами?
       Мистраль каждый день задавал себе этот вопрос - видя ненавистное, любимое лицо напротив себя; лицо - искажённое ответной ненавистью, и эти синие глаза, - в которых бушевали ледяные метели.
       Сколько раз, после их ссор и поединков, он пытался затащить Ири в постель?
       Мистраль сбился со счёта....
       Ведь даже испытывая желание растоптать и уничтожить это лицо, - он ничего не мог сделать с тем, что прежде чем придушить эту маленькую дрянь, - он отчаянно желает его трахнуть.
       И сколько раз, его останавливал ледяной, издевательский смех Ири:
       - Что, Мистраль, не можешь без меня? Всё никак не успокоишься? Купи себе шампанского!
       И тогда, вместо страсти, рождалась ещё более жгучая ненависть, а в ответ - звучали ещё более злые и язвительные слова. Для того, чтобы сорваться с губ и наполнить сердце радостью.
       Маленький, маленький Ири, по твоему лицу можно читать как в открытой книге, и так же легко увидеть, - какие слова попадают точно в цель, чтобы произнести их снова - и увидеть эту мучительную, и такую сладкую, боль в твоих нежных глазах. И произнести ещё раз и ещё...
       - Я сделал из тебя отличную шлюху! Надеюсь, Иль и Алес не разочарованы моими уроками?
       Ради того, чтобы насладиться, на мгновение промелькнувшим, отчаянно-затравленным выражением.
       Ненавижу тебя... ненавижу тебя, Ири Ар.
       И рыдать по ночам в подушку, потому что на этой подушке, - уже никогда не очутится вторая, светловолосая, голова.
       Нам никогда уже не быть вместе...
      
       ********************************************
      
       Выпускной вечер был великолепен, - как и само событие, знаменующее окончание академии.
       Сегодня, на церемонии, они получили конверты со своим назначением, и, наконец, узнали, что их ждёт.
       Грандин - получал желанный пост преемника Рандо, а его противник... Впрочем, Грандину не удалось узнать, - какое же назначение получил Ири Ар, и удалось ли ему осуществить своё желание. Так как в этот момент он не думал о нём, полностью поглощённый мыслями о своём будущем. Почему-то теперь, оно казалось удивительно бесцветным и безрадостным.
       И поэтому, он не сразу понял, что говорит ему Рандо, сопровождающий его по коридору.
       Сегодня, он прибыл на церемонию чтобы поздравить Грандина с назначением на должность. Это была просто формальность. О том, что Грандин займёт кресло в его кабинете, знали практически все, и он готовился к этому уже с третьего курса.
       - Для того, чтобы прекратить разрывать страну на части, нам иногда приходиться идти на жертвы. Эта идея - с двойным кабинетом правления - никогда не была разумной, и сейчас пришла пора пресечь её на корню. Ты уже знаешь своего соперника, верно? - ласково спросил министр. Когда-то, он, безусловно, был красив, и даже сейчас, - несмотря на седину и почтенный возраст, - Рандо всё ещё сохранял прежние черты. Он был первым выпускником Сияющих, и его родным дядей. Поэтому между собой они были почти откровенны.
       - Конечно, - Грандин кивнул не задумываясь. - И я ненавижу его.
       Министр благосклонно улыбнулся.
       - Не стоит бросаться такими опрометчивыми словами, особенно сейчас. Тебе стоит относиться к Ару терпимее. Заняв пост первого министра - он подписал себе смертный приговор.
       - Что? Так значит... Он действительно... Ар сделал это?
       - Грандин, ты словно спишь, - недовольно проворчал министр. - Я говорю об этом десять минут. Ири Ар - твой враг. Его нужно убрать.
       - Понимаю... И не могу дождаться, - Грандин похолодел, но продолжал улыбаться, словно речь шла о пустяке. - Хотя...- он задумался -...Вы ведь уже предпринимали попытки?
       Министр кивнул, и грустно развёл руками.
       - Но ты повёл себя неразумно.
       Грандин смутился.
       - Действительно... Наверное, я поддался эмоциям.
       - Эмоции, это... - министр наставительно вскинул палец. Грандин кивнул.
       - Я знаю, это ведь вы научили меня, дядя.
       - Согласен. И поэтому ещё раз говорю тебе, что твоя выдержка должна быть безупречна.
       - Дядя, зачем всё это?
       - Ради своей страны, ты должен забыть о щепетильности, и быть готовым на всё. Ты понимаешь это?
       - Я уже не ребёнок.
       - Тогда слушай, - дядя неожиданно остановился и повернулся к нему; взмахнул рукой - давая знак сопровождающим их телохранителям рассредоточиться по коридору. А затем, тихо и убедительно заговорил: - Это последнее испытание, которое ты должен будешь пройти, чтобы доказать, что достоин этой страны, и что ради неё ты пойдёшь на всё. Если не справишься - можешь забыть о своём назначении. Сегодня, во время банкета, директор произнесёт речь и предложит вам всем обменяться кубками, - в знак того, что вы оставляете все свои прошлые дрязги за спиной.
       Грандин нахмурился.
       - Этого нет в церемониальной части.
       - Считай, что это маленький экспромт, на который я его случайно вдохновил, - Рандо улыбнулся и закончил жёстко: - В твоём кубке будет яд. И ты дашь его Ири Ару.
      
       ********************************************
      
       - В этот торжественный и радостный день, я счастлив оттого, что именно мне выпала честь поздравлять вас...
       Голос декана звучал величественно и гордо. Он эхом разносился под сводчатым потолком сияющего тысячей свечей, огромного бального зала; отскакивал от украшенных цветочными гирляндами стен; исчезал среди увитых лентами и плющом мраморных колонн.
       Юные выпускники, в белоснежных парадных мундирах, стояли перед ним счастливые и сияющие.
       Этот великолепный бал, устроенный губернатором, был предназначен только для избранных, и сейчас, стоя под прицелом глаз родителей и родственников, юноши волновались, и, одновременно, были невероятно рады происходящему. Они закончили академию: все двадцать человек - как один - из класса Сияющих, с великолепными отметками и характеристиками. Но лишь двое из них, были достойны того, чтобы занять по настоящему почётное место.
       Грандин Мистраль и Ири Ар.
       Они даже стояли немного впереди, - не потому, что сами хотели этого, но потому, что другие без слов признавали их превосходство. У них были лучшие результаты успеваемости, и сейчас эти двое, лучшие во всём, могли насладиться сполна часом своего заслуженного триумфа. Грандин улыбался своим родителям; видел, краем глаза, как плакали мать и сёстры, - бесконечно радостные за него; и с какой гордостью стоял отец: расправив плечи и глядя на сына сияющими глазами.
       Грандин посмотрел на своего соперника, и лицо его слегка омрачилось.
       У Ири Ара не было никого кроме отца, а он не смог приехать. И сейчас Ири был один, но казалось, что он нисколько не расстроен этим фактом. Глаза его смеялись, и он, как всегда, радостно светился.
       Грандину было неуютно стоять рядом с ним. Видеть горечь, спрятанную под нежной улыбкой: Ири никогда не омрачит чужой праздник; никогда и никому не покажет свою боль. Лишь только Грандин, был способен видеть и чувствовать; и знать - что, на самом деле, испытывает сейчас его соперник и враг. Наверное, то же самое, что испытывал сейчас он.
       Почему, только я - понимаю тебя, Ири. Почему, только я, - ненавижу тебя так сильно?
       Грандин слушал напыщенную речь и украдкой смотрел на Ири Ара.
       Ири, - в строгом белоснежном мундире, - казался ангелом, сошедшим с небес. Пушистые золотые волосы лежали на плечах, синие глаза - распахнутые радостно и по-детски - светились восторгом и счастьем... и лишь там, на самом дне, куда не мог заглянуть никто, - в синем омуте печали, - была спрятана невыносимая, похожая на разбитое зеркало, боль.
       - Я так рад, - казалось, говорила вся его фигура. - Я молод, и передо мной лежит весь мир...
       И в то же время - эти удивительно горькие складки у рта, и какая-то гибельная обречённость.
       Маленький падший ангел, - я сам приблизил час твоего падения, и теперь тебе суждено умереть... от моей руки.
       Как это символично, Ири... И как это больно...
       Грандин смотрел на мужественное, разгорячённое румянцем лицо; слегка приоткрытые губы, - к которым он, когда-то, мог припасть, чтобы познать свою смерть и блаженство.
       Они стояли рядом, плечом к плечу - почти соприкасаясь рукавами, и Грандину казалось, что он слышит стук сердца Ири. Волнительный, сумасшедший стук.
       А потом, каждому из них были поданы бокалы; и директор, неожиданно, предложил ими обменяться - в знак доверия, и того, что все ссоры должны остаться позади.
       Грандину показалось, что он имеет в виду именно его и Ири Ара.
       - Знаешь, Грандин, - сказал Ири, неуверенно улыбнувшись, и взмахнув длинными золотистыми ресницами. - В этом что-то есть... Тебе не кажется?
       - Не думаю, - Грандин холодно принял протянутый ему бокал.
       Ири погрустнел, и боль в сердце Грандина вернулась с новой силой.
       - Я всегда сожалел о том дне, - тихо сказал Ири. - Больше всего на свете, я... Но даже когда я думаю об этом, я знаю - всё повторилось бы вновь. Даже если бы я сожалел об этом до конца дней. Глупо всё это, - сказал он, улыбнувшись, и отсалютовал бокалом. - За тебя, Грандин. Чтобы у тебя всё было хорошо. В конце концов, теперь мы расстаемся.
       Грандин перехватил его запястье, а потом, с силой выбил бокал у него из рук.
       - Ты?.. - на лицо Ири жалко было смотреть. Оно выражало недоумение, потом растерянность, потом гнев.
       - Я сегодня ужасно неловкий, - как ни в чём не бывало, сказал Грандин, надеясь лишь на то, что Ири поймёт... возможно, он поймёт... хотя это трудно было понять, и у этой сцены нашлись свидетели.
       Ири Ар несколько мгновений стоял, побледнев как простыня, а затем, выхватив свой бокал у него из рук - выплеснул содержимое Грандину в лицо.
       - Я тоже, - заявил он с непреклонной уверенностью, и вскинул голову - ожидая вызова. Грандин снял перчатку... секунда... другая... все замерли, ожидая того, что сейчас произойдёт. Сейчас Грандин должен бросить ему перчатку. Ладонь Грандина осторожно коснулась лица Ири, и большой палец нежно погладил его по смуглой щеке.
       - Я не буду с тобой драться, - сказал Грандин тихо, одними губами, и, повернувшись, направился прочь - зная, что для него теперь всё кончено.
       - Грандин Мистраль! - голос Ири зазвенел подобно натянутой струне.
       ...Я хочу кричать, Ири... Я хочу кричать от боли... Я хочу закричать тебе - " Остановись! Не делай этого! Пока ещё возможно повернуть назад... Пойми..." Но вместо этого - останавливаюсь, и медленно поворачиваюсь к тебе лицом, чтобы получить
       Перчатку...
       Грандин замедлил шаг; он не хотел останавливаться, но голос Ири побуждал его к этому.
       - Повернись, трус!! - заорал Ири. - Повернись, ничтожество, и прими мой вызов!!
       Грандин остановился, и, чувствуя что сердце его раскололось на куски, поймал летящий в него белый кусок ткани.
       - Я не знаю, почему ты это сделал, Грандин, - тихо сказал Ири; в глазах его сверкали слёзы и фиолетовые всполохи искренней ненависти. - Но клянусь богом, сегодня я убью тебя...
       Грандин поворачивается и медленно идёт назад. В глазах - темнота, такая непроглядная, что заставляет Ири отступить на шаг назад. Но Ири не боится его. Он смело встречает этот взгляд.
       - Тогда зачем ждать, Ири, - почти ласково говорит Мистраль. - Через два часа, в парке у Монастыря Дев. Один на один, без свидетелей. Не струсишь?
       - Хочешь устроить мне засаду? Прихлебник Рандо! - отзывается Ири, и подаёт ему платок. Грандин вытирает лицо, не сводя с него глаз.
       Кажется, что происходящее - всего лишь шутка, потому что в этих взглядах, - обращённых друг на друга, в их поведении - не видно ненависти.
       Но оба знают, что их ненависть, сейчас, почти достигает апогея.
       - Для того, чтобы увидеть твоё падение, мне хватит... - Грандин выразительно смотрит на свою ладонь, а затем подносит пальцы к губам - заставляя Ири вспомнить, заставляя его покраснеть, и задохнуться от бешенства.
       Голос его падает до интимного шёпота, волнующего и страстного:
       - Одной руки...
       - Будь ты проклят!
       - Тобой, Ири Ар. Я уже проклят - тобой...
      
       ********************************************
      
       Грандин Мистраль всегда ненавидел Ири Ара, и поклялся, что однажды наступит день, когда он уничтожит своего извечного врага и соперника.
       Грандин смотрел на разбегающиеся перед глазами неровные строчки. Никто не знал, что он ведёт дневник. И иногда, от скуки, записывает свои мысли в такой вот странной форме:
       Я ненавижу тебя, Ири Ар. Я убью тебя.
       Перечитывая, раз за разом, такие знакомые, - и теперь такие чужие, - слова, Грандин Мистраль ощущал, как постепенно в его сердце начинает разгораться холодный гнев, и исчезают те смутные чувства, которые помешали ему осуществить задуманное. Он накручивал себя, снова и снова... До тех пор, пока жалости не осталось в его душе.
       Ты сам так захотел, Ири. Тебе не нужно было отвергать меня...
       Ири ждал его, прислонившись спиной к раскидистому дереву. Его глаза были закрыты, а мысли блуждали где-то далеко. О чём он думал в эту секунду, - его прекрасный, златоволосый ангел?
       Грандин заставил себя ожесточиться и не думать об этом. У него хватит сил и решимости закончить всё сейчас.
       Ири Ар, я ненавижу тебя, потому что ты - моя единственная слабость. Но на том пути, по которому мне предстоит пройти - слабостей быть не должно. И поэтому, ты должен исчезнуть из моей жизни - раз и навсегда.
       Ири почувствовал его приближение. Открыл глаза. Под глазами - глубокие тени, выдающие усталость.
       Кажется, он не спал всю ночь... Отлично... Значит, сегодня он будет рассеян и не сможет оказаться на высоте.
       Он выпрямляется и медленно подходит к Мистралю.
       - Зачем ты сделал это, Ран?
       - Затем, что ненавижу тебя, - самодовольно и зло отвечает Грандин.
       - Скажи мне, Ран... Твои слова и твои чувства...
       - Ничего не было, Ири. С каких пор тебя начало это волновать? - Грандин холоден и насмешлив. Его слова и тон обжигают, словно удар плёткой.
       Ири вздрагивает. Удар достиг цели. И Грандин закрепляет победу:
       - Я посмеялся над тобой, Ири Ар. Я спорил на тебя и выиграл. Я не воспользовался своим призом. Ты знаешь об этом. Потому что такая победа ничего не значила для меня.
       - Хорошо... - Ири кивает, мысли его далеко за пределами разума. - Мы будем сражаться... до смерти.
       - Сдурел, Ар? - холодно осведомляется Грандин.
       В душе липкий страх.
       Я не смогу его убить... Я не смогу...
       Слова, насмешки, ненависть - да всё что угодно... Но только не смерть. Даже ради высшей цели.
       Исчезни навсегда, дьяволы тебя подери! Исчезни, - но живи. И я буду жить, - зная, что ты всё ещё есть... А значит, где-то там, в моей душе, - рядом с болью и отчаянием, - всё ещё будет жива Надежда...
       - Умри, Мистраль! - Ири Ар первым обнажает шпагу. Синие глаза пусты и мертвы, - точно так же, как и чёрные.
       Шпаги скрестились...
       Правление двух кабинетов, рано или поздно, приведёт страну к катастрофе.
       Правый министр, геран Лан, должен быть отстранён, а его преемник - убран с дороги. Если ты желаешь доказать, что ты действительно готов пойти на всё ради блага своей страны, тогда Ири Ар умрёт. Не позволяй себе проиграть, Мистраль, до того, как начнётся твоя главная битва. Я верю в тебя, мальчик мой, и очень тебя прошу, не разочаруй меня...
       Звон клинков разносится в утреннем прохладном воздухе, ещё не отошедшем от ночной сырости. Дурманяще пахнет листвой и цветущей вишней.
       Почему, эта битва не приносит радости, как все предыдущие? Почему, в ней нет азарта? Нет желания победить?
       Выпад.
       Где блестящие атаки и комбинации Ири? Он словно спит...
       Удар.
       -Умри, Мистраль!
       - Не сегодня, Ири. Не сегодня...
       Выпад - и Ири открывается, очень глупо и нелепо. Грандин сам не понимает, как его шпага пронзает плечо соперника: раз - и всё. Выдёргивает её назад, встречая сопротивление плоти, и рукав Ири мгновенно окрашивается кровью.
       Он проиграл.
       Грандин желает опустить шпагу, - и понимает, что соперник продолжает атаковать. Снова и снова, бросаясь в атаку и истекая кровью...
       Как глупо...
       Он не сможет победить. Особенно сейчас, в то мгновение, когда не желает этого делать.
       Мистраль выбивает шпагу из его рук, и, сделав шаг, обнимает за плечи. Ири бьётся в его объятиях, выкрикивая яростные оскорбления, и не даёт поцеловать себя.
       - Ненавижу! Ненавижу!! Ненавижу тебя, Мистраль!!!
       - Прости меня, малыш... - слова сказаны. Но имеют ли они смысл?
       Грандин сжимает непокорный, вырывающийся подбородок, и целует мокрые, горько-солёные губы властно и нежно. Раздвигая их языком. Ири оседает на траву. Они оседают вместе. Ири плачет, дрожит в его руках, и сдаётся ему - ненавидя и проклиная себя за слабость.
       - Я проиграл, - стонет он. - Будь ты проклят... убей меня... Убей, но не унижай...
       Грандин поцелуями осушает слезы, льющиеся из его глаз.
       - Это не ты - это я проиграл, - отвечает он тихо. - К чёрту всё, Ири. Я люблю тебя! К дьяволам всё... Люблю тебя... Люблю тебя, идиот. Не могу без тебя жить...
       Слова сказаны.
       И Ири перестаёт вырываться из его рук. Он не верит.
       - Я люблю тебя, - повторяет Грандин снова и снова. - Пусть весь мир катится в бездну. Он не имеет значения - пока со мной будешь ты. Я люблю тебя, Ири. Я всегда любил тебя, с первой минуты нашей встречи.
       - Тогда почему??! - почти кричит Ири. В голосе его боль и отчаяние. - Почему ты так поступил со мной?! Почему? Зачем?
       - Потому что не мог признаться самому себе. Не хотел признавать. Думал, что смогу бороться с этим. Но я не могу... Ты для меня важнее, чем моя собственная жизнь, Ири. Потому что без тебя - в ней нет смысла.
       Грандин бинтует его плечо, разрывая свою рубаху. Поднимает его на руки. Ири бледен, но кровь уже не течёт из его раны.
       - Прости, что причинил тебе боль, снова заставил тебя страдать.
       - На банкете ты выплеснул моё вино, - слабо отзывается Ири, и получает в ответ тревожное:
       - Дурачок. В бокале был яд, я ведь предупреждал, просил тебя не связываться с Ланом. Столько раз, Ири. Мой непокорный, упрямый Ири, который всегда делает мне назло. Но теперь, я никому не дам тебя в обиду. Лан, Рандо - пусть катятся в бездну. Они оставят нас в покое. Ири, молю, скажи, что тебе безразлична политика! А если нет, значит, я приму твою сторону. Какая разница, где служить, верно?
       Ири кивает, слабо улыбаясь.
       - Мне не важно. Я просто хотел... позлить тебя... потому что ты сделал мне больно... Но я ... Люблю тебя, Ран...
       Иногда, СЧАСТЬЕ бывает настолько полным, что слова уже абсолютно не нужны.
       Грандин задержал дыхание и крепко прижал Ири к себе, ощущая, как стремительно стучит его сердце, наполняясь долгожданным, бесконечным теплом. Понимая, что вот оно и сказано.... То, что было запрятано в самой глубине их сердец; то, что они так давно хотели друг другу сказать...
       Теперь это уже не было важно, - ведь слова произнесены.
       А нужны ли они были, эти слова? Просто как отмеченный факт того, что оба постигли давным-давно? Наверное, нужны. Для того, чтобы наконец принять это чувство - осознав его, и устав с ним бороться.
       Ири слабо улыбался, чувствуя нежное объятие своего возлюбленного. Грандин смотрел на него сияющими глазами и ничего не говорил; наклонился и прикоснулся к его губам страстным, глубоким поцелуем.
       А над ними загадочно улыбалась луна, - зная, что после бесконечных войн, наступило, наконец, долгожданное затишье примирения. Теперь уже, наверное, навсегда.
       - Я люблю тебя, Ири...
       - Люблю тебя, Ран...
       А затем, глаза Ири Ара закатились, и голова медленно откинулась назад...
       Грандин смотрел и не понимал...
       Улыбался, впервые растерянно моргая, - как это всегда делал Ири.
       - Ири, - позвал он ласково. - Что с тобой, малыш?
       Голова Ири безвольно мотнулась в его руках.
       - Ири!!- Он испуганно лупил по его щекам, пытаясь привести в чувство, и целовал в полураскрытые, ещё мягкие губы...
       Горькие на вкус.
       Эта горечь на губах... Смутная, знакомая горечь... ИРИ-И-ИИИ...
       - Ири-и-и-и-иии...
       Он летел вперёд, не чувствуя веса хрупкого тела; кричал, и звал на помощь.
       Потому что не мог не успеть.
       Собственная шпага - смазанная тёмным.
       Кровь Ири на ней.
       Я убил его, своими руками... Я убил его. Это я убил его... потому что кто-то отравил мою шпагу. Для того чтобы убрать с дороги... на благо Артемии...
       Люди, голоса...
       Всё потеряло смысл и слилось в одну непроглядную полосу тумана. Какие-то слова, не имеющие смысла.
       Что?.. Где?.. Когда...
       Время и пространство - утратили значение.
       Он шептал его имя, держал его в руках - не желая выпустить и разжать пальцы; кричал и сыпал проклятиями, - не веря словам медика; и не давал им забрать его. Казалось, что всё это нелепость, сон... Страшный, кошмарный сон, - который не может быть реальностью, но который никак не может прекратиться.
       И сейчас Ири улыбнётся, откроет глаза, подставит мягкие губы, - и наполнит весь мир вокруг своим ярким, радостным сиянием.
       - Иииирииииии!! Иириииииииии!!
       И сквозь туман, полный алой крови - бокал вина в руках, и стегающий голос Рандо:
       - Ситуация взята под контроль. Ар устранён. У тебя есть выбор. Либо ты продолжишь сходить с ума, и сядешь за его убийство, либо - возьмешься за ум и поймёшь, что это было сделано на благо страны. Что за дурацкие сантименты, Мистраль? Не ты ли говорил мне, что ненавидишь Ара, и желаешь ему смерти? А теперь, что с тобой? Ты хочешь оказаться в тюрьме?
       Каков твой выбор, Грандин Мистраль?
       И собственный голос - чужой и бесцветный, лишённый эмоций и чувств.
       Я осознаю всю ответственность содеянного и готов понести наказание, но прошу Вас, пресветлый гарен, дать мне шанс и доказать, что я могу быть полезен моей стране.
       Служить Артемии всеми силами моей души - таково моё стремление. Мой долг почитать благо Артемии превыше всего. Смерть господина Ара - прискорбный факт, который оставит след в моей душе, но ради того, чтобы эта смерть была не напрасной, я приложу все усилия, чтобы вознести Артемию на вершину её былого величия.
       И довольный голос Рандо:
       - Я всегда знал, что ты умный мальчик, Мистраль.
       Ири Ар...
       Почему ты ушел от меня... Сияющий солнечный мальчик... Ты рассеивал мрак в моей душе, не давая мне сорваться в пучину собственной темноты. Ты заставлял меня чувствовать и любить, и желать сделать этот мир лучше. Но я слаб, Ири... Без тебя... как же я безумно слаб... Я всегда был слабым.
       Я больше не хочу осчастливить этот мир - без тебя, он стал мне не нужен.
       Почему, я должен быть сильным, Ири... почему?...
      
       ********************************************
      
       Надпись на воротах академии: "Благо Артемии превыше всего!"
       ... "Служить Артемии всеми силами души. До последней капли крови, до последнего вздоха. Вот истинное стремление моего сердца!"...
       Спустя два месяца, правый министр Рандо, погиб в результате несчастного случая. Как поговаривали - он был отравлен по приказу своего преемника.
       Грандин Мистраль занял его пост.
       Его тайное правление сопровождалось целой серией переворотов и политических преобразований. Жестокая, бескомпромиссная политика серого кардинала, привела страну к победе. Но рассвет дался нелёгкой ценой. Миллионы человеческих жертв были положены во славу создания новой, могучей империи.
       Серый кардинал был мало известен в широких массах. Говорили, что его влияние так же велико, как и влияние короля, и что сам король пляшет под его дудку как марионетка.
       А ещё поговаривали, что, прожив столь долгую жизнь, серый кардинал так никогда и не был женат.
      
       ********************************************
      
       В морозном майском воздухе кружились снежинки. Столь редкие для подобного месяца.
       Юный Гренаж, в потрясённом изумлении смотрел на своего наставника, на лице которого блуждала невероятная, невозможная улыбка. Это было столь редкое и потрясающее зрелище, что на несколько мгновений, забыв обо всём, - и о том, что он должен был отдать свой бокал, - он стоял и смотрел на неё. Пока его товарищ не толкнул его в бок, напоминая о приличиях.
       Он задвигался... отвёл взгляд... и, уже возвращаясь глазами назад, понял...
       Грандин Мистраль по-прежнему смотрел на крышу. И полуденные лучи солнца мягко серебрили седые волосы, создавая ореол вокруг его головы...
       Но глаза Мистраля больше не двигались.
       Сидя в кресле, со своей невозможной улыбкой на лице, - знаменитый серый кардинал был мёртв.
      
       ********************************************
      
       Эпилог.
      
       - Мне не нравится твоя книга, - Грандин Мистраль, неторопливо, с кошачьей, ленивой грацией, на которую был способен только он, перегнулся через сидящего на подушке Ири Ара, и, стянув со столика бокал наполненный ароматным рубиновым вином, сделал медленный, неторопливый глоток, выдающий в нём истинного эстета. - Слишком мрачное окончание. Да и к тому же, ты немного выдохся под конец. Я бы сказал: начало за здравие - окончание за упокой...- он не договорил, потому что Ири, отложив книгу, со всего размаха закатал ему подушкой по голове. Мистраль еле успел отвести руку в сторону, чтобы не расплескать вино. Успел перехватить подушку, поставить бокал и сгрести, возмущённо рычащего Ири, в охапку.
       - Это что у нас тут, бунт? - в его тёмных, смеющихся глазах, прыгали тёплые, озорные искры.
       - Сам ты... тупой... - Ири, обиженно пыхтя, пытался отпихнуть его руки, и увернуться от ласковых и таких соблазнительных губ.
       - Ну, радость моя, откуда такие нездоровые амбиции? Я не хотел тебя обидеть, - Мистраль, посмеиваясь, всё-таки умудрился запечатлеть короткий ласковый поцелуй.
       - У тебя учусь, - буркнул Ири, выворачиваясь, и завопил, возмущённо прыгая на подушках: - Я три месяца корпел над этой писаниной!! Ты сам меня попросил...
       - Но, в конце концов, тебе же никто не мешал написать правду. И что за мрачная концовка? Покажу эту книгу дяде, - ты так кровожадно его похоронил...
       - Но я же не мог написать правду.
       - А почему бы и нет? В конце концов, Лан получил по заслугам, ты считаешься мёртвым... хотя, я никогда не пожелаю пережить ещё один такой день... - внезапно помрачнев, пробормотал Мистраль. На лицо его легла тень неприятных воспоминаний. - Ты знаешь, я ведь был уверен, что убил тебя...
       - А всё оказалось испытанием, подстроенным твоим дядей... - Ири сжал его руку. - Забудь, всё ведь уже позади.
       - Иногда, я думаю, что ты пророк, радость моя, - не слушая его, продолжил Мистраль. - Если бы всё случилось так... возможно, твоя книга могла бы оказаться довольно правдивой.
       - В любом случае, - Ири разочарованно вздохнул и потёр свой милый детский носик, - эту историю всё равно никто не прочитает.
       - Эту историю прочитал я... и этого достаточно, - шепнул Мистраль, снова привлекая Ири к себе, и целуя его, - на этот раз уже более длительно, - словно боясь, что Ири сейчас исчезнет, как тогда... когда он едва не сошёл с ума осознавая, что весь его мир сгорел дотла. И собственная безумная радость, когда он увидел Ири...- живого и невредимого - после его похорон.
       - Только убери сцену с моей и своей смертью: я бы, всё же, предпочел, чтобы мы умерли в один день... - его руки деловито принялись возиться с застёжками, заставляя Ири вытаращить глаза. Иногда, аппетиты Мистраля, казались ему, мягко говоря, преувеличенными.
       - Ты опять? Мы же только...
       - Не опять, а снова. В конце концов - это моё законное право! - Мистраль привычно пресёк всяческие попытки пререканий, попросту закрыв ему рот ладонью, и, под отчаянное мычание, ловко избавляя Ири от всех, - по его мнению, - мешающих ему предметов одежды. После предыдущего раза таковых осталось не так уж и много. - И Алеса с Ильтом - тоже убери. Я ещё не простил им того раза; а то, в каких красках ты это расписал, заставляет меня подумать о том, что я совершил ошибку - не вызвав Алеса на дуэль. И последние четыре главы тоже потом перепишешь, всё-таки они никуда не годятся, а твои рассуждения о политике - это же просто бред сивой кобылы; в конце концов, ты мог бы спросить меня... - Он ловко перехватил летящий в него кулак. - Да, да... И ещё: меня безумно заводит, когда ты сопротивляешься. Ай, не кусайся...больно же!
       - Ты, ты... ты просто... Ненавижу тебя, Грандин Мистраль!
       - А я... Я люблю тебя, Ири Ар!