Вороны Тимбиша

Глава 7
Грузовик на полной скорости влетел в ворота ранчо, резко затормозив, пошёл юзом, поворачиваясь на камнях двора.

— Сиди в машине! — крикнул Андрес, выпрыгивая из кабины.

Райан решил было не послушаться, бросился следом, но подстреленный ворон ударился о лобовое стекло, заскользил, хлопая крыльями и оставляя за собой кровавые разводы. Подступила к горлу тошнота. Он остался в кабине.

Тень накрыла двор, орущая, подвижная тень. На пороге домика для прислуги стоял Манни, ружьё в его руках с грохотом выплёвывало дым и огненные всполохи. На камнях двора бились умирающие птицы, разбрызгивая кровь, чёрные перья взлетали в воздух. Андрес появился во дворе, вскинул ружьё. Эхо двойных выстрелов отразилось от стен. Райану вдруг захотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не видеть и не слышать этого невозможного, нереального побоища, противоестественной войны людей и птиц. Крупный ворон вдруг упал камнем вниз, будто снаряд, нацеленный в голову Андреса, но тот успел вскинуть ружьё и выстрелить почти в упор. Дробь разорвала тело птицы, полетели в стороны кровавые ошмётки. Райан пинком открыл дверцу кабины. Его всё-таки вырвало.

Сначала он понял, что стихла пальба. Потом — что стая исчезла. Сизый пороховой дым затянул двор. Райан едва разглядел Андреса, стоящего на коленях у сруба старого колодца. Он подошёл, стараясь не наступать в кровавые разводы на камнях, присел рядом. Андрес осторожно касался пальцами того, что больше всего напоминало большой комок рыжеватой шерсти, вывалянный в грязи. А потом Райан увидел лапу, большую лапу с выпуклыми тёмными подушечками. Коко… Нет, убившие его вороны совершенно точно не были обычными птицами. Разве могут птицы так разделаться со своей жертвой, чтобы в розовых прорехах разорванной плоти обнажились белые кости?

Он несмело коснулся плеча друга. Андрес поднял к нему лицо: грубую маску из крови и грязи, на которой слёзы прочертили две светлые дорожки.

— Иди в дом, Райан, — хрипло проговорил ранчеро. — Пожалуйста, иди…

Он ушёл, конечно. Ясно, что Андрес не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Принял душ, старательно орудуя мочалкой, будто смывая с собственной кожи кровь и грязь, которых там не было. Ведь он отсиделся в машине. Он даже не замарал рук, помогая ликвидировать следы побоища. Позже он наблюдал из окна, как Андрес и Манни собирают вороньи тушки, а Фелиситас моет камни двора из шланга. Они обошлись без него. Без чужих обошлись. Электрический свет, заливавший двор, преломлялся в пороховом дыму, придавая всей картине нереальный, неестественный вид, превращая обычное ранчо в декорацию фильма ужасов. Райан отвернулся от окна. Он решил, что завтра уедет. Черт с ней, со старой машиной. Черт с ней, с невозможной, глупой влюблённостью.

Новая пижама осталась в грузовике. Он не собирался за ней выходить, лёг в кровать в одних трусах. Включил телефон, открыл материалы интересного дела, над которым фирма работала уже несколько месяцев. Но имена, даты и заголовки статей путались и теряли смысл. Неужели кому-то действительно это всё важно? Он прожил всю жизнь в мире придуманных ценностей, где значение всего настоящего потеряно в ворохе ярких обёрток, искажено зеркальными стёклами витрин, забыто в хлопотах мелких и тщеславных… Он выключил лампу и телефон. Время застыло мошкой в янтаре. Сон не шёл.

А когда он увидел узкий прямоугольник голубоватого света, решил, что всё-таки заснул. Что всё это снится ему: залитый лунным светом дверной проём, а в нём — тонкий силуэт. Тень стояла к нему в профиль. Он видел низко опущенную голову, согнутую в колене ногу, упирающуюся в дверной косяк. Тихий голос тоже звучал, как во сне:

— Райан… Ты спишь?

Он решил почему-то соврать:

— Нет.

— Можно мне войти?

— Да.

Но тень не сдвинулась с места. Тени во сне повинуются собственным законам. Знакомый голос звучал как будто издалека:

— Послушай, я не знаю… И никогда не мог понять. Все говорят: «Гей-радар», а у меня его не было никогда и нет. Я так часто ошибался и бывал бит, причём не только физически. Но даже когда угадывал, всё равно ошибался, понимаешь? А сейчас мне очень, очень страшно ошибиться. И поэтому я тебя прошу, слышишь? Просто прошу, как друга прошу, если тебе это не интересно, если ты не хочешь, просто скажи «нет». Просто скажи одно слово, и мы забудем про это, и никаких проблем, никаких…

— Да! — выпалил Райан. Сон слетел с него, как не бывало. Никакая не тень, живой Андрес, Андрес из плоти и крови стоял у двери его спальни и задавал невероятный, самый важный, единственно важный вопрос. — Да, да, да!

— Что? — после довольно долгого молчания переспросила тень.

И Райан решился:

— Я сказал «да». Пожалуйста, Андрес. Ты очень мне нравишься. Я с ума по тебе схожу.

Шумный вдох, будто кто-то слишком надолго задержал дыхание. Тень двинулась с места и через мгновение оказалась рядом.

Он был весь из длинных и тонких мышц, из гладкой прохладной кожи, и мягких губ, и ласковых рук. Он дрожал, будто в ознобе, оглаживая ладонями его бока, быстро, без разбора покрывая влажными поцелуями его щёки, скулы, шею, ключицы, грудь, живот. Так пьют умирающие от жажды, так бросаются с обрыва в воду, не помня себя. Но когда он коснулся губами его головки, был пронзительно осторожен. Райан замычал. Он не потянул Андреса на себя, не вбился ему в рот, лишь вплёл пальцы в его волосы, оказывается, никакие не жёсткие, а мягкие, шелковистые. Где-то на границе рассудка мелькнула мысль: «Так давно никого не было, Андрес с таким напором меня…» Но эта мысль исчезла, даже не успев до конца оформиться. Ничто не имело значения, только мягкие губы, горячая влажность рта, тёплое дыхание и глубокие рваные стоны, отзывающиеся во всём теле разрядами сладкого тока.

Андрес не дал отстраниться, задержал, крепко обхватив за бёдра. Потом улёгся щекой ему на живот, подрагивая. Райан догадался: он пытается довести себя рукой. Обхватил за плечи, потянул выше, повернул на спину. И на мгновение залюбовался. Густые волосы Андреса разметались по подушке, глаза сияли, и никого на свете не было прекраснее и желаннее. Райан поцеловал его, нежно и медленно, ощущая на губах свой вкус. Так же, как прежде Андрес, оставил цепочку поцелуев от шеи до живота, до адамовой дорожки, мягкой и пушистой. Член Андреса, влажный, подрагивающий от возбуждения, был прекрасен. Взять его глубоко, крепко обхватить губами, прижать языком, ощутить его твёрдую упругость, его мелкие судорожные движения, почувствовать, как бьёт в горло тугая струя, и сладкая, и солёная, и выпить её до капли, и ещё долго-долго целовать это всё: тёплое, влажное, нежное, чуть подрагивающее эхом недавнего потрясения…

Они лежали рядом, крепко сплетясь, молча рассматривая друг друга. Казалось, любое слово, сказанное вслух, могло разбить хрупкое чудо, сотканное из лунного света, которое протягивало между ними невидимые нити, ещё такие непрочные. А потом Андрес мягко высвободился, встал и вышел прочь. Райан тотчас же подумал, что ошибся. Что надо было сказать ему что-нибудь ласковое, какую-нибудь милую глупость, сказать, как он красив, какие у него удивительные глаза… Но расстроиться по-настоящему не успел: хозяин вернулся со стаканом воды в руках. Только тогда Райан и понял, что практически умирает от жажды. Выпил воду несколькими жадными глотками, обхватил Андреса за талию, прижался щекой к твёрдому плечу. Сказал почему-то шёпотом:

— Не уходи. Давай спать вместе.

— Давай, — так же шёпотом ответил Андрес. — Только пойдём ко мне. Здесь вдвоём не поместиться.

Утром Райан проснулся в незнакомом месте и сначала удивился, но тотчас же вспомнил всё: страшный вечер, смерть бедного Коко, ночь с Андресом. Потом понял, что разбудил его странный шум, немного похожий на грохот газонокосилки. Газонов в радиусе ста миль не наблюдалось, происхождение звуков оставалось загадкой. Райан заметил свои новые вещи, разложенные на пустующей половине кровати. Надел новые джинсы, про себя отметив, что даже в детстве не носил «Левайс», клетчатую рубашку с длинными рукавами, ковбойские сапоги. Подумав, всё же закатал рукава рубашки и дополнил наряд шляпой. Вышел на крыльцо в смутной надежде произвести впечатление, но внимания на него не обратили. Прояснились и звуки: Андрес пилил засохшее дерево. Стоял он при этом на его же ветви, на очень приличной высоте. Талию Андреса обхватывал страховочный пояс, к которому крепилась верёвка, переброшенная через ветку. Другой конец верёвки держал Манни. Райан понял, что дерево слишком огромно, чтобы позволить ему просто рухнуть. Его приходилось спиливать по частям. Отпиленная верхушка уже лежала на земле, при этом занимая полдвора. Райан вернулся в дом, выпил кофе и написал записку: «Я иду в миссию». Хотелось, конечно, написать «целую» или хотя бы «обнимаю», но кто первым увидит это записку? Чтобы не привлекать внимания к своей особе и не мешать занятым людям, он решил идти пешком. Дорогу он помнил, да и миссия видна была издалека, не пропустишь. Налил воды в двухлитровую бутыль из-под спрайта и вышел из дома через заднюю дверь. Почему-то не хотелось, чтобы кто-то его увидел и остановил.

Он шёл и думал, конечно, об Андресе. То, что случилось с ними прошлой ночью, не было ни случайностью, ни развлечением на один раз, способом отвлечься от страхов и снять стресс. Райан был уверен: между ними возникло настоящее чувство, острое, выстраданное и взаимное. И за это чувство он готов был бороться. С воронами тимбиша, с суевериями и предрассудками, с самим Андресом, если придётся. Теперь он его не отпустит и сам не уйдёт от него. И это самое главное, о чём нужно помнить.

Он шёл примерно с час, когда миссия, наконец, показалась вдали на пригорке. Подошвы ковбойских сапог оказались довольно скользкими, к тому же сапоги натирали голень. Но возвращаться было глупо. Райан пошёл вперёд.

К тому времени, когда он добрался до миссии, идея поговорить с профессором уже не казалась такой блестящей. Но ему всё же повезло: Нортон оказался на месте. Как бурундук, он высунулся из норы, заслышав шум чужих шагов.

— О, Брайан! Какая приятная неожиданность! Я едва вас узнал в этом туземном наряде. Да и то сказать, эдакому викингу всё к лицу, хе-хе-хе…

— Здравствуйте, профессор, — Райан решил не исправлять собеседника, Брайан так Брайан. — А что это у вас там? В яме?

— О, это склеп, мой друг! Здесь самые древние захоронения! У меня есть серьёзные основания предполагать, что сам отец Доминик похоронен именно здесь! Но тут нужны профессиональные раскопки. Я всего лишь размечаю периметр предполагаемых работ. Вы не поможете?..

Профессор протянул руку, и Райан практически выдернул его из того, что обещало быть склепом.

— Спасибо, спасибо, мой друг… А вы, я вижу, тоже интересуетесь миссией?

— Скорее, тем, что связывает её с тимбиша. Ведь здесь обращали именно их, не так ли?

— Да, часть племени приняла христианство. Их крестил сам отец Доминик. Здесь жили до пятидесяти неофитов. Вон там был ручей, теперь пересохший. Там были поля ячменя, кукурузы…

— А что случилось потом? Почему миссия закрылась в восемьсот втором? Ведь официально их закрыли намного позже? В тридцатом?

— Тридцать третьем… Вероятно, вы слышали этот миф об эпидемии и набеге немирных индейцев?

— Да, конечно, — подтвердил Райан, довольный тем, что беседа так легко повернула в нужное русло. Они уселись на осколок стены в тени аспиды. Прямо над ними простирала ладонь Мадонна. — А вы что думаете по этому поводу? Почему миссия прекратила своё существование?

— Объяснение самое простое, Брайан, — тимбиша не захотели остаться. Просто ушли. Да, кто-то наверняка умер, здесь есть кладбище, вон там, видите? Это фундамент часовни. Согласитесь, было бы странно, если бы за двадцать лет никто из неофитов не умер. Но ничто не указывает на эпидемию. И ничто не указывает на нападение.

— Но, очевидно, миссия сгорела? — Райан протянул профессору наполовину пустую бутылку, тот деликатно отпил воды.

— Да, следы огня есть. Но пожар мог случиться много позже, когда миссия уже была оставлена.

Наступало самое жаркое время дня. Пустыня перед ними колыхалась в зыбком мареве. Райан не отступал:

— А есть ли какие-либо доказательства того, что кто-нибудь из падре пережил эту миссию? Письма, отправленные после восемьсот второго, документы о том, что падре такой-то назначен в такой-то приход? Дальнейшие следы любого из этой миссии.

— Нет, — сдержанно отозвался профессор. — Мы не располагаем такими документами. Но это не означает, что их не существует в природе!

— Конечно! — охотно согласился Райан. Нужно было переходить к делу, ведь ему ещё предстояло вернуться на ранчо. И что за идиотская идея пришла ему в голову: топать в такую даль пешком? Ведь это не прогулка в Голден Гейт парке. — А что вы скажете о Макунго?

— Простите, как вы сказали? — удивился Нортон. Странно, он как будто совсем не страдал от жары.

— Тотемный дух тимбиша. Человек с головой ворона.

Профессор казался озадаченным.

— Я никогда не слышал об этом. У тимбиша есть несколько мифов о воронах, так же как и о койотах, волках, змеях. Даже кроликах! Но ничего эдакого, египетского я не припомню. Это, я вам скажу, больше напоминает выдумку европейского человека.

Внизу, на костяной ладони пустыни появилась тёмная точка. За нею вился хвост пыли. Чуть позже стало понятно: это едет АТВ. Это Андрес едет за ним! Райан помимо воли заулыбался. Улыбнулся и профессор:

— Похоже, ваш друг спешит за вами. Он славный. Даже жалко, что такой парень пропадает здесь, в этих диких местах.

— Отчего же? — насторожился Райан.

— Ну как, ведь Андрес, по сути, городской мальчик. Вырос в Лос-Анджелесе, пожил всего несколько лет в Мохаве, но потом вырвался, получил хорошее образование, нашёл хорошую работу. А теперь он считает своим долгом сидеть здесь, вдали от цивилизации.

— Как вы думаете, что его мотивирует?

— Трудно сказать, — проговорил Нортон. Уже можно было разобрать фигуру на АТВ, синюю футболку с белой надписью, хвост тёмных волос, завязанное банданой лицо. — Может быть, он хочет что-то себе доказать, может быть, ему слишком часто приходилось бежать, и теперь он считает, что должен остановиться, справиться с трудностями, победить самого себя. Но ведь это глупо. Самым лучшим выходом для него было бы продать это ранчо. И знаете, — профессор вдруг оживился, — я ведь предлагал ему купить эту собственность, от имени Фонда Калифорнийских Миссий! Ведь пока эта миссия находится в частной собственности, нам практически невозможно добиться финансирования от штата! Вот если бы она принадлежала Фонду, тогда совсем другое дело!

Андрес гнал АТВ на приличной скорости, даже на слишком большой, насколько можно было судить. Райан забеспокоился: неужели что-то ещё случилось дома, на ранчо? Он почти перестал слушать профессора, а тот всё продолжал:

— … ведь мне известно из достоверных источников, что его ранчо убыточно. Очевидно, у Талавера есть какие-то сбережения, но на сколько их хватит?

Райан резко обернулся к собеседнику. Это проснулся в нём задремавший на жаре адвокат.

— Известно ли вам, уважаемый, что тайна личных финансов охраняется законом? Значит, если кто-то, имеющий доступ к финансовым документам Андреса, поделился этой информацией с вами, вы оба нарушили закон и оба можете понести наказание!

— Да полноте, Брайан, о чём вы! — всполошился профессор. — Мой единственный интерес — это сохранность миссии! Для вас это просто руины, для Андреса — груда камней, а ведь это уникальный исторический памятник! Фреска с фигурой Богородицы практически под открытым небом, это просто чудо, что она до сих пор…

Райан перестал слушать. Вышел из тени, направился к откосу, за которым скрылся приближающийся АТВ. От злости его потряхивало. Каждый здесь, каждая собака знает, как жить его парню, что он должен и чего не должен. Каждый лезет в его жизнь, как в собственный карман.

Андрес резко затормозил, спрыгнул с седла ещё движущейся по инерции машины, шагнул ему навстречу, сдергивая с лица бандану. Выдохнул:

— Господи, ты здесь…

— Я же записку оставил. Специально, чтобы ты не волновался.

— Я боялся за тебя. Почему ты пошёл пешком? А если бы ты заблудился? — губы Андреса подрагивали. Видимо, он действительно испугался за него. Райан с трудом сдержал довольную улыбку.

— Как же хорошо, что ты приехал за мной. А то, знаешь, твои хвалёные сапоги скользкие. К тому же натёрли мне вот здесь, где складка…

Андрес поднял руку, коснулся пуговицы его рубашки. Райан прижал руку Андреса к груди, сказал чуть слышно:

— Поехали домой? Или хочешь поговорить с профессором?

— Домой, — повторил Андрес с тихой улыбкой.

Райан сел за спиной водителя, положил подбородок на плечо Андреса, прошептал в маленькое ушко:

— До свидания, профессор, мой парень за мной приехал…

Андрес рассмеялся.

Глава 8

Кто же знает тимбиша лучше, чем сами тимбиша?

Чтобы попасть в резервацию, Райан выбрал окружную дорогу. Труднее всего было отделаться от Андреса, который ни за что не хотел отпускать его одного, а Райан не хотел говорить Андресу о своих планах навестить резервацию, вот и пришлось соврать. Сказал, что нужно поехать в Хеленсвилл и оттуда сделать несколько звонков. Время выбрал удачное: Андрес и Мануэль чинили крышу, Пако копался в машине.

Правда, его поймала Фелиситас и никуда не отпустила, пока не накормила обильным и безумно вкусным завтраком. Райан решил проявить вежливость и завёл светскую беседу:

— А у вас, Фелиситас, ещё остались родственники в Коппер-Сити?

— Тетка старенькая, — отвечала женщина, замешивая тесто. Райан уже предвкушал что-то особенное на ужин. — Родители умерли, был старший брат, тоже умер.

— Приношу свои соболезнования. Вы были близки с братом?

— Да не особенно. Вы понимаете, в наших семьях, традиционных мексиканских семьях я имею в виду, до сих пор ведь на сыновей и дочек по-разному смотрят. Сын — это да, это наследник, будущий ранчеро. А дочка —  это что? — по хозяйству, готовить, за детьми смотреть. В лучшем случае —  замуж отдать хорошо. А если этого нельзя, то и вовсе она ни к чему. Так и меня отправили в частную католическую школу в Коппер-Сити, а потом и вовсе прочь со двора. А мне тогда пятнадцать лет было…

Райан слушал хозяйку вполуха. Он уже представлял себе резервацию тимбиша. Может быть, там есть туристический центр, где милая девушка в традиционной индейской одежде расскажет ему всё о своём племени: их мифы и предрассудки, их историю и верования… В воображении эта девушка была похожа на Покахонтас, и Райану стало немного стыдно. «Ты больше не ребёнок, Райан».

Он дал слово с дороги никуда не сворачивать, сел в хозяйский грузовик и отправился в путь. Андрес лично залил ему полный бак горючего и наполнил питьевой водой пятилитровую канистру. Провожал его, как на войну, глядел в лицо потемневшими от тревоги глазами и заверил, что если к пяти Райан не вернётся, он поднимет на уши всю Мохаве. Райан думал об этом, наматывая неторопливые мили по извилистой дороге. О том, как легко и приятно им заботиться друг о друге, будто ничего более естественного и нет на свете. О том, каким чувственным оказался Андрес, каким громким в постели. И как это возбуждающе: смотреть, как он кусает губы, пытаясь сдержать стон, и всё же не сдерживается, стонет и вскрикивает. И говорит: «Ещё!» И говорит: «Да, да, вот так!» И говорит… Гибкий, как подросток, и по-мужски сильный, недостаток опыта он искупал именно этим открытым, неудержимым желанием, страстной, радостной, бесстыжей ненасытностью. Секс с Санни был хорош, разнообразен и затейлив, но всякий раз Райана не покидало чувство, что его облагодетельствовали, к нему снизошли, ему оказали огромную услугу, которой он не совсем достоин. С Андресом же он чувствовал себя щедрым и умелым любовником, который стремится дать больше, чем берёт. В прошлую ночь он взял Андреса трижды. От одного воспоминания снова становилось тяжело и тесно в паху. И это ещё хорошо, что он ехал в Вегас не с пустыми руками. Где же здесь, в центре пустыни, он бы нашёл нужный гель, правильные презервативы?..

В Хеленсвилле действительно остановился, позвонил родителям и в офис. Клеменс-старший поинтересовался: «Не пора ли возвращаться?» Райан подумал, что, может быть, не вернётся никогда. Адвокатская контора существовала не в Сан-Франциско, а в параллельной вселенной. Проехал ещё с десяток миль по направлению к Барстоу и свернул на дорогу под названием Шошоне. А ещё минут через пятнадцать увидел указатель: «Резервация Тимбиша». Всё шло по плану.

Резервация удивила его. Он не слишком хорошо знал, чего ожидал: колючей проволоки и пропускного пункта, вигвамов и буйволов или одного из этих ковбойских городков-призраков, покинутых золотоискателями и превращённых в туристические заповедники с салунами и сувенирными лавками. Чего он не ожидал, так это гетто, к тому же не городского, а захолустного. Узкая и пыльная улица с потрескавшимся асфальтом, покосившиеся чёрные столбы линии электропередачи, облупленные одинаковые хибарки, похожие на вагончики, построенные в одно и то же время лет пятьдесят назад. А ещё: пыль и мусор у обочин, пустыри с бетонными руинами за сеточными заборами, граффити на стенах. А ещё: люди, сидящие на порогах, группами по три-четыре человека стоящие на перекрёстках, глядящие вслед его машине без любопытства, но с настороженностью. Так смотрят на тех, насчет кого ещё не решили: хищник это или жертва. А он уже понял, мягким брюхом домашнего питомца понял, и это понимание сделало воздух горьким, а руки — влажными и слабыми. И можно было просто развернуться вон на том пустыре, где из кустиков сухой травы торчит скелет беседки, развернуться и просто уехать, но ведь он здесь не ради себя. Он здесь для Андреса. Разве он не сможет взять себя в руки ради Андреса? Даже смешно.

Сувенирная лавка всё же нашлась. Райан остановил грузовик у обочины рядом с открытой дверью, завешенной стеклянными бусами. Он зашёл, и звякнул колокольчик, и женщина с длинными седыми косами подняла на него пустынные глаза.

— Здравствуйте, — сказал он вежливо.

— Здравствуйте, — ответила она, с точностью магнитофона скопировав его интонацию.

Райан прошёлся по лавке, поглядел на ловцы снов, подхватил с полки книгу «Мифы шошоне». Взял кожаные ножны с выбитым узором и бахромой, фигурку волка, вырезанную из агата, пряжку из поддельного серебра, но, может быть, с настоящей бирюзой, чёрный ремень с тиснением в виде бегущих коней.

— Только наличные, — предупредила женщина за прилавком, поглядев на выбранные им сокровища.

Он расплатился. Она сложила покупки в большой полиэтиленовый пакет с рисунком койота и надписью «Шошоне».

— А как правильно говорить: «шошоне» или «тимбиша»? — прикинулся валенком Райан.

За его спиной звякнул колокольчик.

— Шошоне тимбиша, — ответила женщина и взглянула ему за спину.

Райан достал из пакета книгу. Предпринял ещё одну попытку разговорить продавщицу:

— Как вы считаете, что в этих книгах правда, а что — выдумка?

Она лишь пожала плечами.

Колокольчик звякнул снова.

— А что вы знаете о воронах? Это ваше тотемное животное?

В ответ — нечитаемый взгляд. И звон колокольчика.

Кто-то рядом облокотился о прилавок. Райан обернулся и увидел невысокого и очень худого человека. Из-под его ковбойской шляпы виднелись усы, длинные, с заметной проседью.

— Приветствую, — проговорил незнакомец неожиданно глубоким голосом. — Кем будете?

— С кем имею честь? — холодно ответил Райан. За спиной человека стояли двое, чем-то неуловимо похожие друг на друга.

— Я вождь тимбиша, — ответил усач с нарочитой простотой. — Зовут меня Лукас Мако.

— Рад знакомству, мистер Мако, — Райан протянул руку, которую вождь пожал с секундной заминкой. — Я — Райан Симмонс из Сан-Франциско. Сейчас я гощу на ранчо Талавера Спрингс.

— Ну и как вас занесло в пустыню? Чем занимаемся? Как развлекаемся? Что стреляем?

— Пока только воронов, мистер Мако. Что-то слишком много у вас их развелось, вы не находите?

— Откуда вам знать, сколько воронов живёт в пустыне? — спросил вождь тимбиша довольно резонно.

— Вообще-то, я интересуюсь мифами вашего народа, — поменял направление Райан. — Вот, видите, книгу купил.

И продемонстрировал книгу.

— Ну так пойдёмте поговорим о мифах. А может, и ещё о чём интересном.

Салун в резервации тоже имелся. Правда, располагался он не на основной дороге, а на боковой и внешне ничем не отличался от прочих типовых домишек. В гостиной поблёскивал пыльными бутылками бар, но вождь не остановился, прошёл через небольшую комнату и узкий коридор и вышел на задний двор, под сетчатую тень натянутого брезента. Там стояли потемневшие от времени и пыли пластиковые столики и такие же ветхие пластиковые стулья. Лукас Мако уселся в углу, в самой глубокой тени. Райан с сомнением примостился на ненадёжном стуле, ножки которого заметно расползлись под весом его тела. Двое парней, которые последовали за ними от лавки сувениров до салуна, остались у стойки. Райан слышал их ленивые, будто сонные голоса. Вскоре один из них принёс бутылку дешёвого виски и два стакана и молча удалился. Вождь снял шляпу. Он оказался достаточно молодым человеком лет, наверное, сорока. Большие усы на смуглом узком лице казались приклеенными.

После первого круга завязался разговор.

— Так что именно интересует человека издалека?

— Вороны тимбиша, — не стал лукавить Райан. — Макунго. Стая воронов терроризирует ранчо Талавера Спрингс. Ранчеро потерял лошадь и собаку. Мне хочется знать, обычное ли это явление или же что-то, а может быть, кто-то нарочно пытается выжить Андреса с его земли?

— Что-то, кто-то, — повторил вождь с кривой усмешкой. — Это необычная земля, гость с севера. Её продали, лишили корней, изнасиловали и убили. Она не хочет оставаться мёртвой, но и живой уже не станет. Мы — её дети. Племена шошоне. Только мы сможем здесь жить. Если захотим. Все остальные рано или поздно уйдут. Форт Ирвин, военная база Мохаве, ранчо Талавера, ранчо Моралес, ранчо Сантьяго — все они опустеют. Приезжайте через десять лет, и между Хеленсвиллем и Коппер-Сити не будет ни одного места, где человек зажигает огонь. Земля может проглотить воду, и тогда люди уйдут. Земля может породить стаю воронов, где на каждого убитого придётся по два новых, и люди уйдут. Земля может стать огнём, и солью, и открытой могилой, и люди уйдут. Приезжай через десять лет, человек с севера, и между Хеленсвиллем и Коппер-Сити ты не найдёшь живой души.

— Хорошо, вы прожили здесь много лет. Скажите, вы лично видели таких воронов раньше? Или слышали о них от родителей? Или о Макунго?

— Я слышал о клубке змей величиной с этот дом. Я слышал о койоте с крыльями за спиной. Я слышал о ладони, что стоит в небе над миссией Девы с Вороном и не даёт ни капле дождя упасть на проклятые камни. Мало ли что я слышал, гость ранчо Талавера.

Райан заметил, что стакан вождя опустел, и подлил ему ещё. Чем более иносказательной становилась речь индейца, тем конкретнее хотелось выражаться Райану.

— Хорошо, как насчёт Макунго? О нём вы слышали?

— Дух пустыни имеет много имён и много обличий. Кто-то может звать его Макунго, кто-то — Челанго, кто-то ещё — Киткатла, Оола, Скила. Какая разница, как ты назовёшь его? Придумай имя ему сам. Назови его ВИЧ, Инфляция, Рецессия. Вот ещё красивое имя: Альцгеймер. Алехандро Талавера умер от инфаркта. Ещё одно красивое имя.

— И всё-таки: Макунго, — настаивал Райан. — Расскажите мне о Макунго. О человеке с головой ворона.

Вождь взглянул на него в упор, и Райан понял, что его собеседник пьян. Бутылка виски опустела наполовину.

— Скажи своему другу, что ему пора возвращаться домой. Пусть он продаёт землю, пока ещё находится дурак её купить. Через десять лет…

Райан встал. Он понял, что потратил время зря, что никто и ничего ему здесь не расскажет.

— Благодарю за беседу, — проговорил он не без сарказма. — Приятного вам дня, мистер Мако.

В гостиной ему заступили путь. Там было уже трое, все на одно лицо, и хоть бы в одном что-то индейское.

— Куда это ты намылился? A за бухло кто будет платить?

Райан достал бумажник, бросил на стойку пару банкнот.

— Мало! — заявил один из парней, самый щуплый и, видимо, самый нахальный.

— За глаза, — ответил Райан.

— Штуку! Штуку гони, слышь?

Он только рассмеялся. Потом сказал:

— Качество предлагаемого вами продукта не соответствует запрашиваемой цене.

— А это не за вискарь, — вступил в разговор другой, с массивной цепью из жёлтого металла поверх нечистой футболки. Райан окрестил его местным рэпером. — Это за то, чтобы с твоей тачки колёса не сняли. А то как же ты пешком-то дойдёшь?

— Дойду, — заявил он уверенно.

Ему удалось плечом отбросить с дороги тщедушного и выйти на улицу. Все трое вышли следом. Очень хотелось броситься бежать. Может быть, ему удастся оторваться достаточно, чтобы запрыгнуть в кабину и дать газу! Не позволил стыд. Он даже нарочно замедлил шаг. Трое дышали ему в затылок.

Грузовик стоял там же, где он его и оставил, у сувенирной лавки, что даже слегка удивило. Возле машины крутились двое подростков в камуфляжных штанах с мотнёй и майках-алкоголичках. На пороге лавки курил старик с лицом будто вырезанным из тёмного дерева. Изо всех жителей резервации только он один походил на индейца.

Райан отпер дверь кабины. Руки немного подрагивали. Он распахнул дверцу, но сесть за руль ему не дали, отшвырнули прочь. Он крепко зажал ключи в кулак и обернулся к врагам.

— Последний раз, по-хорошему, ты даёшь нам бабки, мы тебя отпускаем, — оскалился в неестественной улыбке щуплый. У него не хватало переднего зуба.

— Иди и возьми, — предложил Райан.

Щуплый напал первым. Райан увернулся и врезал ему кулаком в лицо. Удар пришёлся по касательной, но индеец всё равно не устоял на ногах. Райан был выше его на голову и вдвое тяжелее. Тогда уже навалились все вместе. Райан отбивался. Он дрался так, как дерутся мальчики из хороших семей, которые в школе играли в футбол. Шансов у него не было. Он пропустил удар под дых, согнувшись, получил ещё один в лицо. Не глядя, не разгибаясь, с рёвом бросился на того, кто стоял напротив, подняв его в воздух, швырнул на землю, навалился сверху, ударил лбом в лицо. Кто-то заломил ему руку за спину, руку, в которой всё ещё были зажаты ключи. Он почувствовал, как затрещали сухожилия в локте, взвыл от боли. Его подняли на ноги и бросили на капот грузовика. Схватили за волосы и приложили лицом о капот. На мгновение он ослеп и оглох, потом услышал, как из разжавшейся ладони выпали ключи. Кто-то по-хозяйски охлопывал его задницу. Он рванулся, но боль в вывернутой руке оказалась сильнее гнева. Райан снова упал на капот. Из заднего кармана джинсов вытащили бумажник, кто-то присвистнул, кто-то прочувствованно ругнулся. Он ехал в Вегас. У него были с собой наличные, конечно, были. Внезапно он снова увидел старика, сидевшего на крыльце магазина. Тот выпускал изо рта струйки сизого дыма. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.

«Это Зазеркалье, — вдруг подумал Райан. — Я попал в Зазеркалье, и этот старик — Гусеница».

Глава 9

Где-то недалеко спокойный и насмешливый голос проговорил:

— Это что ещё за кошмар на улице вязов? Или это больше похоже на последнего из могикан?

Райана больше не держали. Он обернулся. Прислонившись спиной к грузовику, он мог стоять. Рука сгибалась в локте, значит, сухожилий ему не порвали.

— Что же это вы, парни, на туристов нападаете? Вот оно, знаменитое индейское гостеприимство.

— Так он это, шериф, выпивку взял, а платить отказался… Вообще эти приезжие обнаглели.

Шериф, значит. Райан ладонью вытер кровь с лица и в самом деле увидел шерифа. Хендерсон стоял посреди улицы, заложив большие пальцы за ремень.

— Дай-ка сюда, — шериф протянул руку парню, державшему бумажник Райана.

— С каких это коней? — ощерился тот. — Мы ж сказали вам, что он нам должен!

— Что должен — возьми, а вещь отдай, — проговорил шериф назидательно. — Парню ещё до Сан-Франциско баранку крутить, как он без прав поедет? Да и карты его тебе без надобности. Зато могу поспорить, что наш гость точно не знает, сколько наличных у него с собой было, и поэтому заявление в полицию писать не станет. Так же, Райан?

Ненавидя себя за трусость, Райан молча кивнул.

— Нам его полиция до сраки, — заявил тимбиша-рэпер, но всё же отдал бумажник шерифу. — Мы сами себе полиция.

— Где ключи от грузовика? — продолжал шериф так же спокойно. — Это машина с ранчо Талавера Спрингс. Принадлежит она уже не туристу, а местному ранчеро.

— Ранчеро нам тоже до сраки, — придерживался своей линии рэпер.

Шериф вложил ключи в ладонь Райана и едва слышно прошептал:

— Езжай прямо и не останавливайся, даже если сама, сука, Покахонтас тебе под колёса бросится! Я тебя нагоню.

Райан сел за руль. Захлопнул дверцу и запер замки. Вести машину пришлось левой рукой, правая болела всё сильнее. Осталась позади унылая улица, проплыла слева обшарпанная надпись «Спасибо, что посетили резервацию тимбиша!» Райан криво усмехнулся: «Да уж пожалуйста! Век бы не видать эту резервацию». Слёзы накатились на глаза, слёзы злости на себя. Он всё же отдал деньги, откупился. Да не жалко тех денег, просто невыносимо стыдно быть таким слабаком, таким трусом и таким идиотом. Он убил день, потерял пару тысяч и ничего, кроме битой морды и искалеченной руки, при этом не получил!

На пустынной дороге, когда резервация уже скрылась за горизонтом, потрёпанный джип с надписью «Шериф» на борту обогнал его и остановился. Остановился и Райан. Шериф подошёл, бросил в открытое окно бумажник. Страшно снисходительным тоном, будто обращаясь к ребёнку, проговорил:

— Адвокатам из Сан-Франциско, наверное, не говорят, что законы штата не распространяются на индейские резервации. У них свой закон, свои суды и свои тюрьмы. В одной из которых ты мог бы сейчас сидеть.

— Не думаете же вы, что я в самом деле… — начал Райан, но шериф перебил его резким:

— Я думаю только одно: ты — плохая новость! От тебя сплошные проблемы. И ты у нас загостился! Дома не заждались тебя ещё?

— Благодарю за помощь, шериф, — едва сдерживая гнев, ответил Райан. — Желаю вам приятного дня.

— Значит, так, — жёстко продолжил коп. — Едешь за мной. Я доставлю тебя прямо на ранчо. Хрен тебя знает, что ты выкинешь в ближайшие полчаса, во что ещё влипнешь. Пусть Андрес за тебя волнуется. Мне лишние покойники на совести не нужны.

Самое смешное и самое жалкое заключалось в том, что Райан был рад предложенному эскорту. Ему совсем не хотелось оказаться одному на этих пустынных дорогах, ведущих в никуда.

Вероятно, им пришлось сделать крюк, чтобы объехать резервацию. Дорога показалась Райану бесконечной. Рука и разбитое лицо болели всё сильнее, кроме того, его тошнило и страшно хотелось пить, но остановиться он не решился, чтобы не отстать от шерифа. Когда очертания знакомого ранчо показались впереди, Райан готов был позорно разреветься.

Андрес вышел их встречать во двор. Он пожимал руку шерифу, когда Райан выполз из кабины. Лицо Андреса приобрело оттенок слоновой кости.

— Что случилось? — спросил он чуть слышно.

— С лестницы упал, — улыбнулся Райан. — Не волнуйся, с машиной всё в порядке.

Поблагодарил шерифа и направился прямиком в душ. Пока смыл с себя пыль и кровь, пока переоделся, Андрес распрощался с копом. Райан видел в окно, как выехала со двора полицейская машина. Он сам вышел навстречу. Глаза Андреса казались чёрными от расширенных зрачков.

— Господи, что случилось?

— Я ездил в резервацию, — признался Райан. — Там подрался. Шериф меня выручил.

Андрес протянул руку, будто собираясь коснуться лица Райана, но нерешительно замер.

— Чем я могу помочь?

— Мне кажется, у меня растянуты связки в локте. Если можно, дай какую-нибудь косынку, чтобы подвязать руку. И что-нибудь обезболивающее, если есть.

Андрес исчез, но очень быстро вернулся. Вместо косынки принёс криво отрезанный угол простыни. Райан обнял его здоровой рукой, притянул к себе. Андрес прерывисто вздохнул:

— Господи, что же ты творишь. Ты просто меня убиваешь.

За ужином он всё же спросил:

— Зачем ты ездил в резервацию? Это не самое гостеприимное место в Мохаве.

— И это о многом говорит, — фыркнул Райан. — Мохаве вообще не оазис гостеприимства.

— В этом ты не прав, — неожиданно заспорил Андрес. — У нас правила просты. Любой, кто постучался к тебе в дом, получит медицинскую помощь, ночлег, еду и воду. Если надо, любой ранчеро подвезёт путника до ближайшего населённого пункта. Ведь это закон выживания. Сегодня ты оказался в пустыне без воды и без колёс, завтра — я.

— Может быть, — не стал спорить Райан. Он зачерпывал гуакамоле золотистым кукурузным чипсом, неловко держа его в левой руке. Было невообразимо вкусно. — Отвечу на твой вопрос. Я поехал туда за мифами тимбиша. За воронами и Макунго.

Андрес замер. Казалось, он перестал дышать. Райан поспешил с объяснением:

— Понимаешь, я говорил с профессором Нортоном. Он изучал всё, что связано с миссией, и он не верит в Макунго. Он также не верит в то, что миссию уничтожили тимбиша. А если это не так, значит, не может быть и никакого духа мести. Более того, в резервации у меня конструктивной беседы не получилось. Однако мне показалось, что имя Макунго ни вождю, ни кому-либо другому ни о чём не сказало. Давай посмотрим материалы твоего отца. Сравним с тем, что нашёл в сети я. Если моё подозрение верно, я непременно поделюсь им с тобой.

За стареньким лэптопом покойного Алехандро они засиделись допоздна. Ничего нового найти не удалось. Отец Андреса скачал себе на компьютер те же данные, что Райан уже видел и признал недостоверными.

— Вот смотри, — объяснял он Андресу, — страница «Наследие Шошоне». Идём в поисковик, набираем… вуаля! Единственный результат — та же самая страница. И так со всеми источниками. Возникает подозрение, что все эти страницы были созданы только для того, чтобы рассказать о Макунго.

— То есть ты думаешь… — начал Андрес и замолчал надолго. — У отца было больное сердце, это все знали… Ты думаешь, кто-то нарочно решил его запугать? Чтобы согнать с земли?

— Вполне правдоподобная версия, — согласно кивнул Райан. — Послушай, я знаю, что профессор предлагал тебе продать ранчо. А кто-нибудь ещё делал такое же предложение?

— Да, конечно, — охотно ответил Андрес. — Во-первых, дядя, когда я приехал на похороны. Это имело смысл, ведь никто тогда не думал, что я останусь. Причём наши земли соседствуют. Раньше это всё было Талавера Спрингс. Когда мои родители поженились, отец продал часть земли дяде, так и появилось ранчо Моралес. Так что меня это предложение не удивило. Потом шериф Хендерсон об этом говорил. Ему вот-вот в отставку, он ищет, где бы осесть. Он и Джесси Сантьяго тоже предлагал, и она вроде даже вначале согласилась, но что-то там не срослось. Ещё Уолт Уайлдер предлагал. Он из Барстоу, заведует геологической фирмой «Атвуд Ресурсы». Ну, не всей компанией, конечно, её местным филиалом. Но это понятно, это из-за скважины. Раз пробурили ещё пятьдесят лет назад, значит, грунтовые воды близко.

— Ну, вот видишь! — обрадовался Райан. — Ты отказал всем. Но кто-то из них действительно хочет заполучить твою землю, вот он и изобрёл пугало Макунго. Причём даже не для тебя, а для твоего отца. Ты всего лишь унаследовал этот миф о якобы семейном проклятии Талавера!

— Но я видел его! — вдруг вскинулся Андрес.

— Кого?

— Я видел Макунго.

— Что? — переспросил Райан. Он никак не мог понять, что именно пытается сказать ему Андрес. Вернее, отказывался поверить.

— Я видел Макунго. Это было под вечер, я возвращался с источников. Я был один. Сначала я увидел эту стаю. Птицы двигались как-то странно, как могло бы двигаться полотно на ветру, знаешь, то разворачиваясь, то сворачиваясь. Я их тогда ещё не боялся, подъехал ближе. И увидел на каменной круче всадника. У него действительно была голова ворона. И крылья за спиной. Большие, их перья лежали на крупе лошади. Вот тогда я и испугался. Помчался домой во весь опор, мой Ларго даже захромал после этой пробежки. А если бы птицы погнались за мной, может быть, я тоже получил бы инфаркт.

— Это невероятно, — пробормотал Райан, стараясь не глядеть своему парню в глаза. Он не совсем ему верил. Нет, он знал, что тот не врёт, просто у него расшалилось воображение. Он увидел в сумерках стаю, увидел кого-то на круче, может быть, действительно всадника, а всё остальное придумал. И убедил себя в том, что действительно видел Макунго.

Требовалось срочно сменить тему разговора.

— Слушай, а покажи мне твои семейные альбомы. Мне очень хочется взглянуть на тебя маленького. Ты, наверное, был таким хорошеньким, просто нереально. Ангелом практически.

— Да ладно! — засмеялся Андрес, заливаясь румянцем. — Ты нарочно меня дразнишь, я уже знаю.

Но альбомы всё же принёс. Их оказалось всего два: свадебный альбом его родителей и второй, довольно пухлый и старый на вид. Андрес довольно пояснял:

— Вот это мой дед, его тоже звали Андрес, но он умер до моего рождения. Это их с бабушкой Эланой свадебное фото. Другой мир совсем, правда? Смотри, на ней гребень и мантилья, как на картинах Гойи. Вот это мама, правда красивая? Её родители пришли из Мексики нелегально, жили в старой водонапорной башне и работали на кукурузных полях Хэйварда. Представляешь? Нереально просто. Это дядя Том и тётя Мариэлла, это её сестра из Пасадены…

Смотреть на фото людей, которых ты не знаешь, занятие очень скучное, и вскоре Райан уже пожалел, что попросил показать ему альбом. Некоторые страницы были полупустыми, на бумаге остались следы, будто кто-то оторвал приклеенную фотографию. Другие снимки несли на себе следы ножниц: чьи-то изображения были старательно отрезаны. Андрес в детстве действительно был ангельским ребёнком, с огромными светлыми глазами, с тёмными кудряшками и губками бантиком. Райан соскучился и принялся легонько покусывать Андресово ушко, забираться ему под майку, пощипывать костлявый бочок…

— Да, я должен был тебе сказать об этом раньше, — вздохнул Андрес и отвёл взгляд. — Пако починил твою машину. Я ездил на ней сегодня в Хеленсвилл тебя искать.

— Вот как! — обрадовался Райан. — Слушай, ты ведь ему заплатил, да? У меня не осталось наличных. Я могу выписать тебе чек или же съездить в банк и снять деньги. Как ты предпочтёшь.

— Мне всё равно. Как тебе удобнее. Чек подойдёт, — голос Андреса утратил краски, зазвучал плоско и серо, как бывает с теми, кто говорит одно, а думает о другом. — Хотя я всё равно проедусь с тобой до Хеленсвилла. А может, и до двести десятого доеду, до Сан-Бернардино, чтобы уже наверняка…

До Райана вдруг дошло, о чём говорит Андрес. Да, он проводит его до цивилизованных мест, убедится, что ему ничто не угрожает, и вернётся к себе на ранчо. Вернётся один. А он, Райан, поедет своей дорогой. И на исходе того же дня будет дома, в Сан-Франциско. Перезагрузка закончится, и начнётся, собственно, жизнь. К которой он ещё совершенно не готов.

— Андрес, послушай. Можно мне остаться ещё на несколько дней? Всё-таки проделать пятьсот миль с одной рукой…

Андрес вдруг прижался лбом к его плечу и глухо пробормотал:

— И ты ещё спрашиваешь? Серьёзно?

Райан ткнулся носом в тёплую макушку. Разбитый нос распух, но он всё равно почувствовал запах, идеальный запах своего идеального парня. Прошептал в душистые волосы:

— Я так хочу тебя. Умираю просто.

Андрес поднял голову. Его ресницы были опущены, а губы приоткрыты. Райан поцеловал его. Сердце на мгновение запнулось, а потом запело, наполняясь острой, почти болезненной радостью.

Глава 10

Встали очень рано, когда солнце ещё не взошло из-за далёких синих гор. Позавтракали, упаковали фляги с водой и домашние кукурузные лепёшки в большие мягкие сумки мексиканской пёстро-полосатой расцветки.

Вышли во двор, где у коновязи уже ждали лошади, осёдланные Мануэлем. Андрес передал ему сумки, которые тот ловко перекинул через крупы лошадей и прицепил к сёдлам.

— Каждый должен нести свою собственную воду, — объяснил Андрес, а потом представил Райану невысокую крепкую лошадку рыжей масти: — Это Расти, он мерин четвертьмильной породы. Не смотри, что он такой маленький, он очень выносливый и у него верный шаг. Такому рослому наезднику, как ты, нужен именно такой скакун. 

— А твой что за зверь? — Райан поглядел на второго коня, тёмно-гнедого, почти чёрного, высокого и тонконогого красавца.

— А это Ларго, — с улыбкой ответил Андрес, похлопывая лошадь по шее, — он жеребец, ганноверец, но не чистой породы, без клейма и без бумаг. Молодой ещё, любит повыпендриваться. Ему нужен уверенный наездник.

Будто подтверждая его слова, Ларго прижал уши и щелкнул зубами в опасной близости от руки хозяина. Андрес засмеялся и легонько хлопнул коня по морде.

— Я поеду впереди, ты — за мной. Пожалуйста, не меньше пяти метров дистанции и не больше десяти. Впрочем, Расти сам будет идти, ты просто расслабься и получай удовольствие от поездки.

Сели в седло. У Райана это получилось не очень изящно, может быть, оттого что правая рука всё ещё болталась на перевязи. Мануэль проверил подпругу и чуть укоротил стремена. Андрес легко запрыгнул на своего Ларго. Тот заиграл, поднимая передние копыта, будто собираясь встать на дыбы, но Андрес быстро справился с жеребцом. Выехали из ворот, направились к саду. Проехали между деревьями. Андрес, обернувшись в седле, объяснял:

— Самые лучшие плоды авокадо те, что уже упали с дерева. По сути дела, только они и годятся в пищу. Но если у тебя пара деревьев, ты ещё можешь выйти утром с корзинкой и собрать урожай, а если у тебя целый сад, это нетехнологично. Поэтому многие ранчеро собирают ещё зеленые плоды, которые потом доходят до кондиции. Мы так не делаем. Мы собираем по старинке. Поэтому наши авокадо самые вкусные и самые дорогие. Мы продаём их в лучшие рестораны Лос-Анджелеса.

«Хвастается, — думал Райан, любуясь своим парнем, его уверенной и небрежной посадкой, тонкой талией, широкими плечами. — Хвастается мой ранчеро».

Дальше проехали мимо уже знакомого пруда и по посадке, где деревья стояли чуть выше человеческого роста. Андрес продолжал:

— Для авокадо на биотопливо такой проблемы не существует. Урожай можно собирать одновременно со всех деревьев и несколько раз в год. Это для нас эксперимент. Посмотрим, что из этого получится.

За посадкой дорога, а вернее — тропа, круто пошла в гору. По сторонам показались странные камни, почти вертикальные, с круглыми дырами, будто изъеденные червями. Некоторые из них напоминали надгробные камни, покосившиеся от времени, другие — стены домов, оплавленные пожаром, башни разрушенных замков, свалку поломанной мебели гигантов.

— Красиво, правда? — спросил Андрес, и Райан подтвердил. Хотя он не назвал бы этот дикий и странный пейзаж красивым. Сравнить его было не с чем, и эстетическое чувство, лишённое эталона, растерянно молчало.

— Ты должен приехать сюда весной, в феврале или в марте! — снова обернулся в седле Андрес. — Здесь будет всё цвести, сплошной оранжевый ковёр маков. В других местах разные цветы: лиловые, малиновые, жёлтые. Но здесь — только маки. Обалденно красиво.

Может быть, к февралю он отвлечётся, заработается, закрутится в вечной суете. У него возникнут другие планы и интересы, он подзабудет о Мохаве. Всё, что произошло с ним в пустыне, станет далёким жутковатым сном. От этой мысли перехватило горло, будто что-то нестерпимо горькое поднялось из тёмных глубин прошлого или же просочилось из будущего, пустого и холодного. Из будущего без Андреса. В конце концов, не оставаться же здесь, на ранчо? И Андрес не уедет. Уж если весь этот суеверный ужас не прогнал его с земли, то сомнительная перспектива встречаться с Райаном тем более не мотивирует к отъезду.

Тропинка сузилась, каменные стены подступили ближе. Теперь они стали другими, полосатыми, похожими на слоёный пирог, немного подтаявший, расплывшийся. Райану показалось, что он вдруг попал в мир доктора Сьюза, где действуют другие законы физики. От этого становилось немного не по себе. Ему не слишком хотелось ехать верхом, но сейчас он понял, что АТВ не смог бы пройти по такой тропинке. Впрочем, неторопливый монотонный шаг коня успокаивал. Утихла даже тупая боль в пояснице, появившаяся после приключений в резервации.

Лошади неторопливо взобрались на пригорок и остановились на небольшой плоской площадке. Ларго клацнул на Расти зубами, тот не обратил на него внимания с презрительным терпением зрелого мужа к подростку.

Перед ними открылась плоская, как ладонь, низина, затянутая клубами пара. Под паром различались кляксы неестественно ярких красок: лимонно-жёлтая , алая, синяя, изумрудная.

— Вот! — Андрес гордо обвёл немыслимую картину рукой. — Это источники! В каждом — свой минерал, поэтому и цвета такие разные. В некоторых температура выше ста градусов! Мы должны спешиться, взять лошадей в повод и пройти вон туда, видишь? В тени такой синий бассейн. Он называется Бокал Шампанского, сейчас увидишь почему. Справишься с Расти или хочешь, чтобы я его взял?

Они пошли вдоль котловины, ведя лошадей под уздцы. Рассеивался туман, а вместе с ним таяли и призраки странных видений: скоростные автострады, мосты Сан-Франциско, небоскрёбы Лос-Анджелеса. Их окружала немыслимая древность, они дышали её воздухом и слушали её голос: неторопливый и негромкий стук копыт, крик птицы в вышине, шорох осыпающегося песка. Задолго до миссии и тимбиша, задолго до Колизея и египетских пирамид в этом сердце пустыни точно так же плавились на солнце камни, точно так же их облизывали ветра, точно так же висели клубы плотного пара над озёрами с разноцветной водой. И не было на свете ничего более верного и настоящего, чем идти над этими озёрами и вести в поводу коня, и даже боль в пострадавшей руке казалась правильной и настоящей, напоминающей о том, что вот это и есть реальность. Вот это и есть жизнь.

Остановились в тени высокой отвесной стены, отполированной временем до матовой фарфоровой гладкости. Андрес занялся лошадьми: ослабил подпруги, снял уздечки, заменив их недоуздками, и привязал концы верёвок к камням. Потом он сбросил шляпу, стянул через голову рубашку, принялся расстегивать ремень. С улыбкой обернулся к Райану:

— Раздевайся, чего стоишь?

 Райан принялся раздеваться, но не мог оторвать глаз от смуглого стройного тела, от маленьких коричневых сосков, белых ягодиц, крупного тёмного члена в венце чёрных завитков. Андрес заметил его взгляд и тоже посматривал из-под густых ресниц, постепенно заливаясь румянцем.

Вода в крохотном круглом озерце подергивалась маленькими пузырьками, действительно, как в шампанском.

— Это кислород! Здорово, правда? — разулыбался Андрес, увидев удивление Райана.

— Значит, у нас кислородные ванны! Слушай, щекотно! В самом деле, как будто кто-то касается…

Пузырьки действительно собирались на коже, немного щекотно, но больше — забавно.

— А что, хотелось бы, чтобы кто-то касался?.. — хитро сверкнул глазами Андрес и улыбнулся уже по-другому. А его ладонь мягко легла на колено, скользнула по бедру и выше.

Не остался в долгу и Райан, подгрёб Андреса к себе под бок, сжал ягодицу, круглую и маленькую, точно по ладони. Тот, чуть задыхаясь, оседлал его бёдра и широко развёл колени. Поза была неудобной, проникновение неглубоким и неловким, но это был Андрес, невозможно чувственный и желанный, и Райан подхватил его под ягодицы и прижал к себе, задвигался резко и сильно, чувствуя, как огромная ослепительная волна подступает всё ближе и, наконец, накрывает его, разбиваясь на острые осколки. Андрес резко выгнулся, запрокинув голову, вскрикнул тонко и отчаянно, будто от боли, задрожал. Райан не видел его лица, только резко поднимающуюся грудь и маленький острый кадык. А потом тело Андреса обмякло, сложилось, будто утратив кости, и тяжёлая голова легла Райану на плечо. И снова любимое лицо оказалось скрыто от его глаз.

 Слова вдруг пришли сами собой, а он ведь не собирался говорить ничего такого:

— Андрес, послушай. Я не хочу с тобой расставаться. Давай, если ты хочешь, конечно, подумаем, как нам это устроить. Было бы желательно, чтобы ты перебрался ко мне в город, но если это невозможно, если ты не хочешь, я мог бы остаться здесь. С работой как-нибудь устроится. Из фирмы мне, конечно, придётся уйти, но я мог бы открыть частную консультацию. Мог бы работать дистанционно, ездить в Эл-Эй на встречи с клиентами… Ну что ты молчишь? Я же вижу, что тоже небезразличен тебе.

Андрес поднял голову. Губы его шевелились, но он не произносил ни звука. Казалось, он разучился говорить. Наконец, выдавил:

— Ты в самом деле хочешь… со мной? Правда?

Райан осторожно отвёл с лица Андреса выбившуюся из хвоста прядь.

— Я совершенно серьёзен. Я делаю тебе предложение встречаться. Более того, я готов жить вместе с тобой, но на этом я не настаиваю. Подумай, не спеши с ответом.

Андрес резко замотал головой.

— Мне не нужно думать. Я очень хочу быть с тобой. Ты назвал меня своим парнем, и я просто… я хожу счастливый. Но есть этот ворон, и проклятие тоже есть. Я верю в него, понимаешь? И я верю, что здесь, на моей земле, он меня не достанет. Не сможет. Моя земля меня защищает. А тебя — нет. Разве ты не видишь? Ты всё время в опасности. И мне очень страшно за тебя.

Андрес попытался встать с его колен, но Райан не отпустил, прижал к груди, ласково поглаживая гладкую спину с тонкими лопатками. Он всё ещё был в нём, совсем чуть-чуть, одним мягким и ласковым прикосновением, но был.

Андрес снова заговорил:

— Давай сделаем так. Ты уедешь к себе. Я разберусь с этим Макунго, должен же быть способ от него избавиться? А когда всё решится, я приеду к тебе. Просто подожди меня немного. Сможешь?

— Нет, — резко мотнул головой Райан. — Не смогу. Уехать и оставить тебя в беде не смогу. Будем воевать с этим вороном вместе.

— Что же мне делать с тобой? — сказал Андрес очень серьёзно, осторожно касаясь пальцами его губ.

— Ничего, — пожал плечами Райан. — Просто любить.

— Я и люблю, — так же серьёзно ответил его парень.

Возвращались на ранчо в самый солнцепёк, в законное время сиесты. Но жара почему-то не мучила, не было и усталости. Будто и вправду кислородный источник зарядил тело приятной, немного колкой бодростью, как стакан холодной минералки в жаркий полдень. Даже рука почти не болела.

Мануэля видно не было, и они сами распрягли и почистили лошадей. В доме было прохладно и свежо. Фелиситас вымыла полы, плитка сверкала влажной чистотой. Больше всего хотелось принять душ и всё же лечь полежать, желательно на пару. Но Андрес поднял со столешницы на кухне мятый клочок бумаги и помрачнел.

— Что там? — спросил Райан, наливая холодного апельсинового сока в два стакана.

— Записка от Пако, — нахмурился Андрес. — Пишет, что срочно нужно поговорить по важному делу. «Срочно» подчёркнуто дважды.

— А это вообще похоже на него? Ну, такая срочность, такая важность?

— Да нет, совсем непохоже. Он, вообще-то, пофигист, даже действительно важные дела может похерить. А уж такое слово, как «срочно», я от него точно никогда не слышал.

— Значит, нужно ехать, — подвёл итог Райан.

— Ладно, — сдался Андрес, — я смотаюсь по-быстрому, а ты пока отдохни…

— По пустыне в одиночку не ездят, — напомнил назидательно Райан, — к тому же нужно иметь вторую машину. Поехали.

Дом Пако представлял собой вагончик, поставленный на кирпичный фундамент и оснащённый широким крыльцом с лесенкой. Возле вагончика виднелись уже знакомый АТВ, велосипед с одним колесом, детская коляска с какими-то проводами, торчащими из кузова, могучий дубовый стол на трёх ножках. На ящике для инструментов стоял допотопный громоздкий монитор. Рядом лежала большая деревянная фигура медведя.

Андрес уверенно запрыгнул на крыльцо, толкнул отчаянно заскрипевшую дверь и вошёл. Райан направился следом, сделав вывод, что стучать здесь, видимо, не принято. И натолкнулся на Андреса, застывшего у порога.

Понятие чистоты и порядка совпадают не всегда. В комнате, похожей на свалку случайных предметов, было на удивление чисто. Почему-то именно это бросилось в глаза в первую очередь. И лишь потом Райан увидел Пако, маленького, круглого и кривоногого Пако, в неудобной позе лежавшего на аккуратно застеленном диване. Одна нога его была подогнута под себя, рука свисала с подлокотника, голова склонилась на плечо. На его груди темнело большое красное пятно.

Андрес бросился к Пако, но Райан успел схватить его за предплечье.

— Ничего не трогай. Ни к чему не прикасайся. Мы сейчас едем в Хеленсвилл к шерифу Хендерсону.

За их спинами послышались тяжёлые шаги. Райан с какой-то глухой тоской подумал, что они не успели.

Глава 11

— Ну, привет, парни! — послышался знакомый голос. Шериф Хендерсон собственной персоной стоял на крыльце. — А что, у лорда Пако сегодня светский раут? А меня не пригласили, вот тебе на.

Друзья молча расступились. Шериф прошёл в комнату и присвистнул. Он казался откровенно удивлённым.

— Так-так, парни, — проговорил коп, опуская ладонь на кобуру, — что мы тут видим? Мёртвое тело. А над ним двое. Кто же из вас его завалил, а? Я бы поставил на ранчеро. У городского кишка тонка. Готов поспорить, что на дверной ручке обнаружатся твои пальчики, а, Талавера?

— Так же, как и ваши, — холодно проговорил Райан. — У нас была причина сюда приехать. А что здесь делаете вы, шериф? Ваше появление выглядит слишком спланированным. Откуда вам стало известно, что здесь произошло преступление?

— А вы меня будете допрашивать, адвокат? — по-волчьи улыбнулся шериф.

— Нет. Но эти вопросы, без сомнения, задаст мой адвокат, если вам вздумается предъявить нам обвинения.

— Прошу вас выйти со мной во двор. Вы задержаны для дачи показаний, — проговорил коп сухо и деловито.

Во дворе сели на фигуру медведя. Шериф пошёл в свой джип, очевидно, чтобы воспользоваться полицейской рацией.

— Когда мы приедем в Хеленсвилл, я позвоню своему знакомому. Он адвокат по криминальным делам. Пожалуйста, Андрес, не давай показаний без его присутствия.

— Да это бред какой-то! — выдохнул Андрес. — Как нас можно подозревать? Зачем нам убивать Пако?

— Плохо, что с шести утра нас никто не видел. И ни Мануэль, ни Фелиситас не знают, когда мы вернулись…

Подошёл шериф, поглядел хмуро. Солнце стояло над его головой, превращая ковбойскую шляпу в нимб.

— Я могу вас задержать на сорок восемь часов, — сказал он.

— Без решения суда не можете, — тотчас же ответил Райан.

— Ладно, — вздохнул шериф и тоже сел на медведя рядом с Андресом. — Выкладывай, что случилось.

— Андрес, не давай показаний без адвоката! — напомнил Райан.

— Вот же сука городская! — вспылил шериф Хендерсон. — Ты же видишь: я протокола не веду, записи не делаю. К присяге тебя не привёл. Ты всегда можешь потом отказаться от показаний! И ничего тебе за это не будет!

— Я скажу, — согласился Андрес. — Мы с самого утра ездили сегодня на источники. Пробыли там примерно до полудня. Вернулись домой часа в два. Обиходили лошадей, то да сё. Считай, ещё полчаса. Я нашёл на кухне записку Пако: «Срочно приходи, надо поговорить по важному делу».

— Где записка? — тут же спросил шериф.

— Дома осталась. Вот, мы сразу сели на АТВ и поехали. Значит, здесь были около трёх. Зашли в дом. Пако был уже мёртв, когда мы пришли.

— Ладно, — снова сказал шериф. Наверное, это было его любимое словечко. — Я сейчас вызвал бригаду из Барстоу, через час будут здесь. Криминалисты, судмедэксперты, все дела. Вы можете идти. Но с ранчо ни ногой! Скорее всего, приедем за вами завтра и в Барстоу повезём в их участок.

— Шериф, мы посидим с вами. Пока не приедут копы, — вдруг заявил Андрес. — Сами посудите, Пако хотел сказать что-то важное. Его убили. А вдруг убийца где-то рядом? Не надо вам одному оставаться.

— Ну да, логично, — согласился Райан. — А то представьте: приедет следственная группа из Барстоу, а здесь два трупа. А вокруг — следы наших сапог и шин наших АТВ, отпечатки наших пальцев на этом дурацком медведе… Нет уж, лучше мы посидим.

— Мудак ты всё-таки, Фриско-кид… — отозвался шериф. — И ты тоже, Андрес. Я же за тобой наблюдал ещё с того случая в интернате. Говорю же, мне в моём округе покойники не нужны. А ты такой, ты вечная проблема и боль в жопе. Ты никогда не успокоишься. Вечно и не там и не здесь, и не наш и не чужой. В старые времена в монастыри таких отправляли, если не на костёр.

Райан не выдержал, обнял Андреса за плечи и почувствовал его глухую, глубокую дрожь.

Приехали люди из полицейского участка в Барстоу, деловые, неожиданно профессиональные. Сняли отпечатки пальцев, колёс АТВ, следов их сапог. Такие, пожалуй, смогут пришить им дело. Ощущение опасности подняло дыбом волосы на загривке.

Райан обратился к Андресу:

— Мне нужно позвонить в Эл-Эй, знакомому адвокату. Откуда это можно сделать?

Андрес колебался лишь минуту:

— Поехали на ранчо Моралес. Это ближе.

Прыгнули в седла АТВ, помчали по пыльным камням. Райан вдруг подумал, что никогда ещё не чувствовал себя таким живым, таким смелым и сильным, таким способным всё преодолеть и всё решить.

Ранчо Моралес было более современным и, пожалуй, более красивым, чем Талавера Спрингс. Такой дом в мексиканском стиле с черепичной крышей, изящными арками галереи и выложенным разноцветной плиткой фонтаном мог бы вписаться в тенистые предместья Пасадены или прилепиться к холмам Атертона. Они остановили АТВ возле высокого крыльца. Им навстречу вышел хмурый подросток в баскетбольных шортах на два размера больше и майке с надписью «Лейкерс». Кажется, он не особенно обрадовался гостям.

— Привет, — сказал Андрес. — Райан, это мой кузен Коллин. Коллин, это мой бойфренд Райан. Дядя дома? Нам нужно позвонить.

Кажется, Коллин услышал только «бойфренд». Его узкое и тёмное лицо перекосилось какой-то настоящей, сильной эмоцией.

— Ага, — сказал он тоном сыщика, изобличившего преступника. — Так, значит, это правда. Ну чё, я так и знал. Видно же, бля, за милю.

— Заткнись, — коротко ответил Андрес. Очевидно, прозрение кузена значило для него немного.

Прошли просторное фойе с пальмами и зеркалами и оказались в гостиной, будто сошедшей с кадров голливудских фильмов. Андрес упал в объятия безразмерного дивана.

— Коллин, сообрази нам кофе. Сумеешь? Хороший мальчик. Райан, вай-фай «Моралес». Пароль «4Моралес!» Подключился? Отлично.

Райан позвонил.

— Майк? Привет! Это Райан! Да не очень, бывало и лучше. Да, нужна помощь. Подозрение в убийстве. Ты охренел? Чисто обстоятельственные доказательства: присутствие на месте преступления. Ты сможешь завтра быть в Барстоу? Да ты не поверишь, это центр цивилизации. Записывай по буквам: «бэ» — как блядь, «а» — как антракс, «эр» — как резервация, «эс» — как сука, «тэ» — как Тупак, «о» — как «обмылок», «у» — как уёбок. Записал? Майк, солнышко, поселись там в клоповнике и жди звонка. Нас, наверное, завтра повезут туда для дачи показаний. Кого «нас»? Меня и моего бойфренда, по совместительству соучастника преступления. Андрес Талавера. Не то слово. Ты даже представить себе не можешь. Сделаешь, друг? Отлично. Обнимаю. Да ладно, ты же знаешь, за мной не заржавеет. Целую. Ха-ха, не бзди. Привет Ракели.

Хмурый Коллин принёс кофе. Райан поинтересовался:

— Не плюнул?

Отрок юмора не оценил.

— Ты как бы тёмный? У нас эспрессо-машина, делает кофе с пенкой, бля.

Настоящий кофе так правильно горчил, так хорошо тёк по венам. Райан огляделся по сторонам. Гостиная ранчо Моралес напоминала холл дорогого отеля где-нибудь в Ла-Хойя. Хорошо жил Андресов родственник. Интересно, с каких же доходов?

— А где дядя? — спросил Андрес.

— Поехал куда-то на фиг. В Хеленсвилл в банк или что. Откуда я знаю?

— А Хуан?

— С батей поехал.

— Подождём? — спросил Андрес. — Или домой поедем?

— Домой, — решил Райан. Ему вдруг так остро захотелось оказаться в простой и уютной гостиной с индейскими ковриками на полу, с диваном, на котором он родился второй раз, иными словами — оказаться дома.

Во дворе возле въезда в гараж стоял запылённый АТВ, странно не вписывающийся в картину общего процветания. Проходя мимо, Райан провёл пальцем по рифлёной шине, рисунок которой образовал затейливую ёлочку. Дверь гаража поднялась с сухим шелестом. Оттуда вышел высокий и худой мужчина средних лет в неизменной ковбойской шляпе и пыльных джинсах.

— Здравствуйте, мастер Андрес, — проговорил он как-то застенчиво.

— Здравствуй, Джо, — сдержанно ответил Андрес. — Как поживаешь?

— Да вот, на карьер ездил, — худой мужчина махнул рукой в сторону АТВ. — Теперь надо машину обратно в гараж загнать.

— Ну, давай, — кивнул Андрес. — Марсии привет.

Направляясь к машинам, он пояснил:

— Джо и Марсия раньше работали в Талавера Спрингс. После смерти отца перебрались сюда. Все ведь думали, что я продам землю, а людям нужна стабильность. Я их не виню. Просто, знаешь, мне ведь тоже помощь нужна была. Хорошо хоть Манни и Фелиситас остались…

Приехали домой уже в сумерках. Андрес сразу заявил, что голоден как зверь, а Фелиситас накрыла на стол, а хозяин выразил желание видеть за столом всех домашних, а Мануэль принёс бутылку текилы, не очень хорошей, но очень настоящей. А Андрес при всех взял Райана за руку и крепко переплёл с ним пальцы. А остальные деликатно сделали вид, что ничего не заметили.

Уже поздно ночью в постели Райан спросил:

— А что там было, в интернате?

Андрес задышал в плечо тепло и влажно, замолчал насыщенно и густо. Потом всё же пробормотал:

— Не хочу говорить об этом.

— Хорошо, солнышко, не хочешь — не надо. У нас впереди столько времени. Захочешь — потом расскажешь, — лениво ответил Райан.

Андрес приподнялся, вгляделся в его лицо. Потом вдруг спросил:

— Ты правда думаешь, что у нас есть время? Ну, впереди? В будущем?

— Конечно, — тихо сказал Райан. — Я никогда ещё ни во что так не верил. А ты? Ты веришь, что мы будем вместе?

Андрес снова лёг, крепко обхватил его поперёк груди. И куда-то в шею прошептал:

— Господи, я так люблю тебя…

А может быть, и не прошептал ничего, и сонному Райану просто это всё показалось.

За ними приехали рано утром, они едва успели позавтракать. Мануэль и Фелиситас вышли во двор их проводить. Ехали целым кортежем: впереди мотоциклист из полицейского управления Барстоу, следом джип шерифа с Райаном и Андресом на заднем сидении, замыкающим — другой джип, тоже из Барстоу. Видимо, не каждый день у них кого-то убивали.

Андрес между тем говорил:

— Пако был самородком, понимаешь? Он вырос в резервации и возненавидел её, всё возненавидел, что только ему напоминало о ней. Если бы только он получил хоть какое-нибудь образование, если бы хоть кто-то помог ему… Это был мятежный дух, такой редкий, уникальный. Господи, за что? Он такой был совершенно безобидный, даже наивный в чём-то. Он точно знал, что может сделать всё, а разменял себя на движки АТВ, на кондиционеры и велосипеды…

Райан не успел привязаться к Пако и не горевал по нему. Но он чувствовал боль Андреса как собственную. Он хотел обнять своего парня, прижать к себе, поделиться теплом, но это, конечно, было невозможно. Они держались за руки, держались крепко, сцепились намертво, и этого было достаточно.

В Барстоу было неинтересно. Такой же задрипанный городишко, как Модесто или Мантека. Или тот же Хеленсвилл. Следаки точно знали, что у них ничего против них нет, элитный адвокат Майкл Друкер скучал, хорошо хоть, не зевал. Сказал на прощание:

— Ребята, ни о чём не волнуйтесь. Дело до суда не дойдёт. Даже до предварительного.

Прощаясь с Райаном, обнял и прошептал на ухо:

— Мальчик нереальный. Улёт. Если упустишь его, закрою тебя чисто принципиально, без права на обжалование.

А вслух сказал:

— Я пришлю тебе счёт, и он тебе не понравится. Будешь знать, как дёргать меня по пустякам.

Андрес сразу всполошился:

— Позволь мне заплатить. Нет, я настаиваю! Ведь это из-за меня ты попал в эти неприятности!

— Андрес, слушай, — перебил его Райан. — У меня другая идея. Давай мы зайдём в это геологическое агентство. Ты же хотел вторую скважину? Вот и закажешь. А мне ещё интересно, почему это тип хотел купить твою землю.

— У меня хорошая земля… О, смотри, «Старбакс»! Зайдём?

За чашкой кофе разговор продолжился.

— Наше ранчо в низине, — пояснял Андрес. Он заказал себе белый мокко с шоколадом. Райан цедил двойной эспрессо и в его горечи находил мрачное удовлетворение: такими темпами его парень скоро будет толстым, а он останется худым и поджарым. — Веками зимние дожди смывали плодородную почву вниз, к нам. К тому же у нас скважина, которую пробурили шестьдесят пять лет назад, а в те времена глубоко не бурили. Значит, грунтовые воды близко. И потом, у нас миссия. В самом худшем случае можно всегда продать землю Фонду…

Они шли по улице этого захолустного городка, вновь отремонтированной улице с деревьями и клумбами, со стоянками для электрических автомобилей, с кафе и магазинами сувениров. Прошли мимо магазина «Эппл», мимо ещё одного «Старбакса», мимо дорогого супермаркета «Хол Фудс».

 По мере удаления от центра улица менялась. Исчезали скамейки и скверы, продвинутые магазины и рестораны, уступая место врачебным офисам, страховым компаниям и мелким лавочкам. Наконец, они поравнялись с современным зданием с подземным гаражом и яркой вывеской: «Барстоу бизнес-центр». Одной из фирм этого центра значилась «Атвуд Ресурсы». Они поднялись на второй этаж и оказались перед стойкой администратора, за которой миловидная девчушка увлечённо тыкала пальцами в телефон.

— Простите, мисс, — отважился отвлечь её Андрес. — Мне хотелось бы побеседовать с мистером Уайлдером.

— К сожалению, мистер Уайлдер сейчас беседует с клиентом. Вам придётся подождать, — прощебетала девушка, стреляя глазами то на Райана, то на Андреса.

— Подождём, — решил Андрес и уселся в одно из кресел, обитое тканью с юго-западным орнаментом.

Райан остался у стойки. С самой обворожительной улыбкой он проговорил:

— Мы из Талавера Спрингс. Хотели бы заказать геологическую разведку нашей собственности. Видите ли, у нас уже есть одна артезианская скважина, но нам хотелось бы пробурить вторую. Может быть, мы можем начать оформлять заказ ещё до того, как освободится мистер Уайлдер.

— Да, конечно, — сверкнула улыбкой девушка, видимо, придя к выводу, что Райан и симпатичнее, и важнее. — Мне нужна регистрация собственности, и я могу начать собирать для вас документы.

Андрес нашёл копию регистрации на своём телефоне. Девушка бойко застучала по клавишам, потом нахмурилась.

— Погодите, мы уже проводили разведку год назад. Пробурили восемь пробных скважин. Отчёт был предоставлен Алехандро Талавере, владельцу ранчо Талавера Спрингс, всё правильно.

— Алехандро Талавера — мой отец, — сказал Андрес. — Он умер, и я унаследовал собственность. Могу я получить копию отчёта?

— Конечно, — снова улыбнулась девушка. Теперь, разумеется, Андрес стал ВИП-клиентом. — Я должна снять копию с вашего удостоверения личности. Мне нужно приложить её к делу, прежде чем я смогу дать вам копию отчёта.

 Девушка переслала отчёт на электронную почту Андреса. Друзья вышли из офиса «Атвуд Ресурсы» и устроились в холле на узкой скамейке под искусственной пальмой. Отчёт оказался огромным: сто с лишним страниц с графиками, таблицами и непонятным текстом.

— Чёрт, — пробормотал Андрес в растерянности. — Я вообще не понимаю, что здесь о чём.

— Погоди, должна быть какая-нибудь суммарная информация. Краткое изложение. Давай назад, на первую страницу. Ага, это обычная юридическая формулировка, типа фирма «Атвуд» ни за что не несёт ответственности. Это стандартно. А вот итоги изысканий. Это давай читать.

Через минуту Андрес поднял голову и уставился на Райана.

— Они пробурили восемь поисково-разведочных скважин с целью обнаружения питьевой воды. И в шести из них они обнаружили следы…

— Нефти, — закончил за него Райан. — Есть вероятность, что на твоей земле есть нефть, Андрес.

— Да как это… Это невозможно! Откуда нефть в Мохаве?

— Нефть качают в Бейкерсвилле. В Арастрадеро её добывают дедовским способом, чуть ли не с поверхности. Есть скважины на юге от Венчуры. Вдоль побережья Санта-Барбары милях в двадцати от берега стоит целая линия вышек, там нефть добывают из-под морского дна. Есть мнение, что вся южная Калифорния лежит на огромном нефтяном бассейне, просто в некоторых местах этот бассейн ближе к поверхности. Почему же не Мохаве? Шесть скважин из восьми, Андрес.

Они снова углубились в чтение.

— Вот видишь, здесь сказано, что это лишь предварительные результаты, — снова заговорил Андрес. Казалось, ему не хотелось, чтобы это было правдой. — Что целесообразность нефтедобычи зависит от качества породы, от глубины её залегания, от размеров месторождения, от стоимости разработки.

— Всё это понятно, Андрес, — мягко ответил Райан. — Дело в другом. То, что ты держишь в руках, — причина гибели твоего отца. Он узнал об этом и послал тебе сообщение. Но узнал кто-то ещё. И решил запугать твоего отца и прогнать его с земли. А когда он умер, пришлось решать вопрос с тобой. Запугать, заставить продать землю и уехать. Но совершенно неожиданно ты, городской парень, оказался крепким орешком. Ты отказался продавать и бежать не собираешься. Я боюсь за тебя, Андрес.

— Так, ладно, — перешёл на деловой тон Андрес. — Кто, кроме отца, мог знать об этом отчёте? Ясное дело, этот Уолт Уайлдер. Но если я продам, то, ясное дело, не ему. Если я умру, он тоже ничего не получит.

— У него должен быть соучастник, — воскликнул Райан, помимо воли загораясь азартом ищейки. — Конечно, он попытался его обойти, напрямую обратившись к тебе с предложением купить землю. Но когда ты отказался, он раскрыл этот секрет кому-то ещё. Кто тебе наследует?

— Я не составлял завещания, — признался Андрес. Он казался подавленным и испуганным.

— Значит, тебе наследует ближайший родственник. Это кто, дядя Том?

— Дядя Том, — отозвался Андрес тихим эхом.

Райан взял его за руки, заглянул в глаза. Заставил свой голос звучать мягко и убедительно:

— Послушай, ты можешь в скором будущем стать миллионером. А можешь просто отказаться от всего и уехать. Это твоё решение. Если ты не хочешь рисковать, просто продай землю дяде. Или же ты можешь побороться за то, что по праву принадлежит тебе. И отомстить за смерть отца. И Пако. Я не знаю, каким боком он здесь причастен, но ясно, что это так. Если ты решишь уехать, мы прямо сегодня собираемся, садимся в мою хонду и — привет семье. Ночуем в Эл-Эе, а завтра будем дома…

— Нет! — вдруг встрепенулся Андрес, будто очнувшись ото сна. — Вот что мы сделаем. Мы их испугаем. Мы заставим их сделать шаг. Пошли!

Уолтер Уайлдер явно пытался произвести впечатление холёного белого человека, потомка пришедших на «Мэйфлауэре» или хотя бы калифорнийских пионеров. На нём была белая рубашка с шейным платком, брюки хаки и адмиральский клубный пиджак с бронзовыми пуговицами. Он даже пытался говорить с британским акцентом, что давалось ему с трудом. Андрес же был полной противоположностью: провинциальным захолустным ранчеро, перед которым в мареве пустыни вдруг замаячил золотой мираж:

— Господи, подумать только: нефть! В шести скважинах из восьми, как вам это нравится? Это же что-то да значит, не так ли? Это ж не каждый день такое, да?

— Не хотелось бы охлаждать ваш энтузиазм, господин Талавера, я, кстати, правильно произношу вашу фамилию? Благодарю, продолжим. Так вот, должен довести до вас следующую информацию: имеющихся у нас сведений недостаточно для того, чтобы считать добычу нефти на вашей собственности не только экономически целесообразной, но и даже возможной.

На Райана геолог даже не глядел. Ещё бы, что может решать этот белобрысый детина с облезшим от солнечного ожога носом и жёлто-зелёными синяками на морде?

Охладить пыл юного ранчеро было не так-то просто. Андрес просто излучал энтузиазм.

— Но ведь мы за этим именно и пришли! Давайте разработаем план! Наметим следующие шаги! Что нужно сделать? Какие изыскания провести?

Райан молча наблюдал за тем, как Уолт Уайлдер составлял прейскурант и определял последовательность поисково-разведочных работ и их примерное расписание, как Андрес хихикал и потирал руки, как оставлял задаток и подписывал договор.

А когда они, наконец, вышли из кабинета, Райан увидел, как за неплотно закрытой дверью Уолт Уайлдер схватился за мобильник.

— Знать бы, кому он сейчас звонит, — вздохнул Андрес.

Райан набрал знакомый номер.

— Майк? Привет, это опять я! Ты успел уже соскучиться? Ух ты, твоя мама в курсе, что ты знаешь такие слова? Короче, один мой деловой партнёр прямо сейчас сделал звонок. Его мобильный… минуту… 916-457-1213. Можно узнать, куда он звонит? Да, я могу по своим каналам, но это займёт время, а мне нужно сейчас. Да, я в курсе, что в суде это не будет принято как доказательство. Жду. Ты самый крутой гангстер Эл-Эя. И тебя.

Они почти успели дойти до полицейского управления, когда телефон Райана зазвонил.

— Райан Симмонс. Да, Майк. Слушаю. Отлично. Можно определить место? Да, знаю. Спасибо.

— Ну? — выдохнул Андрес.

— Ранчо Моралес, — нехотя ответил Райан.

— Блядь! Блядь, блядь, блядь!

Андрес вдруг сел прямо на обочину, спрятал лицо в ладонях. Райан присел рядом, обнял своего парня за плечи. Из-под ладоней послышалось:

— Самое, блядь, резонное, имеет полный смысл. Если я сдохну, он получит всё. И как же это всё… Мне же на фиг это всё не нужно. У меня есть деньги…

А потом Андрес резко вскинул голову. В его глазах не было слёз. Они горели холодным и гневным огнём.

— Мне надоело быть дичью. Теперь я стану охотником. И ты мне в этом поможешь.

Глава 12

Райан всегда считал, что ранний вечер — самое красивое время суток. Мистическое время, время истины, когда исчезают тени, а люди и предметы обнажают свою истинную суть. Время, когда заботы дня уже отступили, но ночь ещё не зажгла звёзды. В пустыне это время было коротко. Едва только солнце скрывалось за холмами, воздух становился прозрачным и звонким, жара сменялась прохладой, и первые звёзды несмело проглядывали на сатиновом небе. Райан плотнее закутался в серое пончо. Бояться не было причин. Ему предстояло сыграть роль свидетеля.

В Барстоу они взяли напрокат старенький джип  «Изуки». Два часа до ранчо прошли в спорах, но Андрес вдруг показал, что умеет быть непримиримым.

— Ты можешь просто остаться дома, — повторял он в сотый раз. — Я всё сделаю сам. Я сделаю это всё равно, понимаешь? Тебе не удастся меня остановить.

По пути заехали в Хеленсвилл, разыскали там шерифа Хендерсона. Тот выслушал их сначала с сомнением, потом с интересом и, наконец, заметил:

— Так что? Ранчо Моралес скоро будет продаваться? Хорошая собственность. Может, будем соседями, дон Талавера.

После этого говорить было уже не о чем. Вот они ни о чём и не говорили. А дома, едва спрыгнув из кабины на камни двора, Андрес заявил:

— Райан сделал мне предложение! Мы решили пожениться! Мы уезжаем завтра, чтобы всё уладить, продать квартиру Райана, зарегистрироваться. А потом вернёмся сюда. Мы хотим усыновить ребёнка, может и двух!

Фелиситас, подметавшая двор, уронила метлу. Манни высунулся из конюшни, сказал: «Gringos locos» — и снова пропал. Райан понял, что его бойфренд репетировал речь.

Райан улыбнулся, вспоминая забавную сцену на ранчо. Андрес был таким отважным, таким удивительно трогательным в своём оглушительном каминг-ауте. Видимо, сейчас, когда появляются на небе первые звёзды, его парень уже ошарашил дядю этим признанием. Он рассказал ему и его семье, что Райан совершенно очарован пустыней, что без ума влюблён в него, Андреса, и мечтает прожить всю жизнь на ранчо Талавера Спрингс. Он уже рассказал о нефти, почти наверняка найденной на его собственности, и вся семья связала эти два события и пришла к выводу, что он, Райан, собирается наложить лапу на неожиданное богатство. А кто-то из этой милой семейки понял, что действовать надо срочно. Действовать надо сегодня.

Шериф Хендерсон расстелил перед ними карту и ткнул пальцем в ничем не примечательный участок:

— Ты должен заманить их сюда, понял? Они должны поймать тебя именно здесь, возле могилы Морро. Там мы устроим засаду. Ты знаешь это место?

— Я ездил из Талавера Спрингс на ранчо Моралес двести раз, — ответил Андрес. — Я знаю это место.

По дороге на ранчо Моралес Андрес высадил Райана в условленном месте. Помог ему укрыться среди серо-жёлтых камней. Показал крест, выцарапанный на плоском, как могильная плита, камне. Сказал:

— Тебе ничто не угрожает. Шериф Хендерсон и его люди будут здесь ещё засветло. Ты нужен как свидетель.

Прыгнул в седло АТВ и уехал. А Райан остался. Это было очень и очень давно. Тогда ещё жарко пекло солнце. Он успел выпить полгаллона воды и дважды отлить. Сейчас сумерки сгустились до сиреневой темноты. Шерифа и его людей было не видно, не слышно. Может быть, произошла ошибка, и они ждут где-то совсем в другом месте? Но вот же он, крест, высеченный над могилой какого-то Морро. Если получится пережить этот вечер, Райан непременно узнает, кто такой этот Морро. А сейчас нужно просто ждать, притаившись в узкой щели между медленно остывающими камнями. Ждать и  наблюдать, как Андрес, его Андрес, будет убегать от убийц. Как убийцы догонят его именно здесь, где тропа огибает невысокую каменную гряду. Как они нападут, а люди шерифа Хендерсона выскочат из укрытия и произведут арест. И за всем этим Райан будет просто наблюдать, чтобы потом на суде дать ясные и чёткие показания. Он это может. Никто не требует, чтобы он подставлял голову под пули. Это сделает Андрес.

Вдали послышался шум мотора. Нет, показалось. Нет, точно, едет АТВ! А через мгновение к этому шуму добавились другие звуки. Стук копыт. Райан растерялся. Шум мотора доносился с востока, оттуда, куда уехал Андрес, но стук копыт слышался отовсюду! А людей шерифа всё не было. И тогда Райан понял, что они стали жертвой одного большого и страшного предательства. Шериф не придёт им на помощь. Он в сговоре с Моралесом. Шериф Хендерсон приедет сюда утром, когда его люди станут обследовать труп Андреса. Но он, Райан, этого уже не увидит. Потому что будет лежать на камнях рядом со своим парнем. Нет, рядом со своим любимым.

АТВ с рёвом выскочил из-за поворота. Задние колёса немного занесло, машина повернулась боком. Андрес, ещё живой и здоровый, лишь немного запыхавшийся, спрыгнул на землю, оставляя машину между собой и преследователями. Стук копыт слышался уже совсем близко. Райан выглянул из своей щели и замер, ошеломлённый. На фоне закатного неба, чёрный на малиновом, ярко, будто нарисованный тушью, виднелся всадник. Он был повёрнут в профиль, и оттого каждую его черту можно было рассмотреть ясно, будто в хорошем кино: круглую голову, острый клюв, горб огромных крыльев с длинными чёрными перьями, лежащими на лошадином крупе. Медленно, словно во сне или в замедленной съёмке, демон развернул коня и направился к повороту дороги. За ним показался второй всадник, но он был обычным человеком и уже ничего не мог добавить к тихому и медленному кошмару.

Андрес тоже заметил всадника-ворона. С тихим стоном он пошатнулся, будто колени его подогнулись, но в следующую секунду выпрямился, повернувшись к кошмарному видению, и высоко поднял голову. Последний из Талавера обернулся лицом к своему проклятию.

А из-за поворота дороги выскочили ещё двое. Им пришлось резко осадить лошадей, чтобы те не врезались в застывший поперёк дороги АТВ. Кони захрапели, закрутились волчком, седоки натянули поводья.

Райан больше не думал о шерифе Хендерсоне, о показаниях в суде, о нефти, о пустыне, о Макунго. Был только Андрес, в окружении врагов стоявший на тропе. Райан сбросил пончо и выскользнул из укрытия. Он встал рядом с Андресом, плечом к плечу. Где-то на задворках разума промелькнуло: «Это глупо, бессмысленно, смертельно». Но Райан знал одно: это — единственно возможно.

— Кто вы и что вам надо? — потребовал Андрес.

И Райан понял, что ему вовсе не страшно. Не страшно потому, что он больше не один.

Всадники не ответили. А потом в руке того, что стоял рядом с Макунго, блеснул металл. Андрес заметил его в тот же миг. Они с Райаном толкнули друг друга плечами, но Райан был выше, тяжелее и сильнее. Он снова выиграл.

В хлопьях тумана появлялись и исчезали горы, моря и леса. Пустыня цвела, переливаясь лиловым и сиреневым мороком, разворачивая оранжевые ковры. Летел над пустыней ворон на коне, раскрывая могучие крылья. Райан уставал от бесконечного калейдоскопа немыслимых видений и с облегчением погружался во тьму, где не было ничего, только тихое и медленное колыхание чёрных водорослей в чёрной воде. Но что-то или кто-то выдёргивал его из этой воды прямо на поверхность, где блестел металл, пахло духами и слышались чьи-то голоса. Со временем он стал различать лица: мать, отец, но чаще всего то самое лицо, красивее и дороже которого не было. Именно оно и было мороком, потому что разве бывают такие лица? А даже если и бывают, кто он такой, чтобы видеть их в короткий промежуток между сном и тьмой?

Он увидел это лицо однажды вечером. По крайней мере, ему показалось, что это был вечер, потому что за окном полыхало малиновое зарево с лиловым дымом по краям, а маленькая лампа где-то сбоку светила ровно и тепло. Это было лицо, сошедшее со старой иконы: длинные тёмные волосы, тонкий ровный нос, чувственный рот и густые пушистые ресницы, бросающие тень на высокие скулы. Лицо принадлежало спящему человеку, и где-то в глубинах памяти промелькнуло что-то похожее на узнавание: так уже когда-то было. Однажды он вернулся к жизни и увидел это лицо. Тогда ему впервые захотелось не возвращаться во тьму, остаться на поверхности, в комнате с закатом, лампой и этим человеком, которого он знал и любил.

Видимо, он издал какой-то звук. Длинные ресницы дрогнули, и из-под них блеснуло зелёное сияние. И в следующее мгновение мир взорвался чувствами: звуками, запахами, осязанием тёплых рук и ласковых губ. Он услышал быстрые слова, сказанные хриплым и задыхающимся голосом:

— Господи, Райан! Ты проснулся, милый, послушай! Нет, нет, не закрывай глаза, смотри на меня! Я сейчас позову врача… Райан, ты слышишь меня? Видишь?

Он разлепил ссохшиеся губы и проговорил:

— Андрес…

А потом всё же погрузился в чёрные глубины.

Второе пробуждение было уже вполне осмысленным. Был день, в комнате было светло и ярко. Андрес всё так же сидел у его кровати и проверял что-то в телефоне. Райан кашлянул. Андрес обернулся. В этот раз он не оглушил его потоком слов, просто взял за руку и негромко сказал:

— Доброе утро, Райан. Я очень ждал тебя.

А потом он закрыл лицо ладонью, но второй всё так же продолжал сжимать его руку. И Райан тоже сжал его руку в ответ, и это было лучше и вернее любых слов.

Слова вернулись через несколько дней. Сначала простые: «пить», «писать», «да», «нет». Потом посложнее: «хорошо», «ничего не болит», «есть не хочу». И наконец, настал тот день, когда Андрес кормил его йогуртом. Он предупредил очень серьёзно:

— В час по чайной ложке — это не поговорка. Это предписание врачей. Готов?

Йогурт был прохладным и, к счастью, безвкусным. После первой ложки Райан спросил:

— Почему мы живы?

— Это всё шериф Хендерсон, — скривился Андрес. — Я написал на него заявление. Я уверен, что он нарочно позволил им выстрелить. Чтобы иметь против них неопровержимые доказательства. Но ты мог умереть. И этого я простить не могу.

К этому времени Райан уже собрал по крупицам историю своей болезни. Пуля попала ему в грудь и задела сердце. Его отвезли в госпиталь в Барстоу, откуда вертолётом доставили в Лос-Анджелес, в «Седарс-Синай», один из лучших госпиталей страны. Операция прошла успешно. Две недели его продержали в искусственной коме. Потом начали потихоньку из комы выводить.

Ещё одна ложка йогурта.

— Хорошо. Значит, шериф не замешан? Не в сговоре?

— Нет. Он и его люди были на месте. Просто они выжидали, пока кого-то из нас убьют.

— А Макунго? Кто это был?

— Фелиситас.

Этому Райан поверить не мог. Это было странно и жутко. Это совершенно не имело смысла. Или?..

— Она моя тётя, сестра моего отца. Росли они порознь, практически друг с другом не общались. А когда ей было пятнадцать, она забеременела. Её заставили сделать аборт и выгнали из семьи. Помнишь эти недостающие снимки в альбоме? Дед выдрал все её фотографии, стёр саму память о ней. Когда она нанялась к отцу работать, думала, что он узнает её. Не узнал. Я говорил с ней, ты знаешь. Я её в чём-то понимаю.

— Да ладно, — Райан всё ещё не мог взять в толк. — А как же ранчо Моралес? Кто эти люди, что ехали за тобой?

— Джо и Хуан, мой кузен. Старший сын дяди Тома. Джо и Марсия пошли работать на ранчо Моралес. Но Фелиситас была главной. Она увидела распечатанный отчёт у отца на столе, когда убирала в доме. И поняла, что если отец умрёт и я умру, то она, а не дядя Том — ближайший родственник. Но была опасность того, что отец продаст ранчо. Или это сделаю я. Тогда Фелиситас и сговорилась с Хуаном. Я даже не знаю, к какому соглашению они пришли. Но если бы я продал ранчо дяде, Хуану пришлось бы как-то компенсировать Фелиситас её труды. И тогда я за жизнь дяди Тома и цента не дал бы. А ещё Хуан сговорился с Уолтом Уайлдером, ну, геологом из Барстоу. Он тоже заказал у него разведку своей собственности и попутно договорился, что геолог будет держать его в курсе всего, что касается Талавера Спрингс.

— Знаешь, мне трудно поверить, — пробормотал Райан. — И Фелиситас, и Мануэль, они такие милые…

— Представь, каково мне. Но они едва не убили тебя, а этого простить нельзя.

Йогурт на языке, как кисловатый мел. Предательство близких. Смертельная опасность.

— Мифы о Макунго придумала Фелиситас, а страницы создал Хуан. Она знала, что у отца плохое сердце. У меня, кстати, тоже есть небольшие проблемы. Это у нас наследственное. Так что она не рассчитывала кого-то убивать своими руками, просто напугать до смерти.

— Вот же сука. Но вороны? Откуда же вороны?

— Ха, это самое интересное! — отозвался Андрес, и ещё одна ложка йогурта оказалась во рту Райана. — Именно так и родилась у них идея. Мануэль нашёл стаю в пустыне, на каньоне. Стал подкармливать птиц, привозил им разную падаль. Оказалось, что вороны очень умные, поддаются дрессировке. К тому же они слышат инфразвук. Мануэль соорудил инфразвуковой манок и спрятал его на сухом дереве во дворе. Когда я решил это дерево срубить, он меня отговаривал. А потом сказал, что разрубит его на дрова. Явно, чтобы забрать манок. Знаешь, я думаю, что ты спас мне жизнь и в тот раз. Ты ведь видел в тот день, когда я рубил это дерево, что Мануэль меня страховал. Если бы не такой свидетель, я думаю, что упал бы с дерева — и делу конец. И моя родная тётя Фелиситас Талавера-Дидьего унаследовала бы мою землю.

— То есть Мокку и Коко убили не вороны?

— Конечно нет. Их убил, скорее всего, Мануэль. Вороны просто покружили, создали антураж.

— Подожди, а Пако? Кто убил Пако?

— Говорят, Мануэль. Они теперь всё на него валят. Ведь в тебя стрелял он, это все видели. Пако приехал в Талавера Спрингс, когда мы были на источнике, начал всех искать, зашёл в домик прислуги. Стал зачем-то заглядывать по углам. И нашёл там костюм Макунго. Фелиситас видела его на ранчо, потом заметила, что костюм кто-то трогал.

Йогурт закончился. Неожиданная мысль пришла в голову Райану:

— Бля… меня доставили в «Седарс-Синай» на вертолёте. Я уверен, моя страховка вертолёт не покрывает.

— Я заплатил, — ответил Андрес.

— А, ну да, ты же у нас теперь нефтяной магнат.

— Должен тебя огорчить. Я отписал землю Фонду калифорнийских миссий.

Райан даже привстал, чтобы заглянуть в глаза Андресу. Зелёный взгляд был по-обычному безмятежен.

— Андрес, я не могу понять… ты мог бы стать миллионером. Ты офигел? Или я ослышался?

— Сколько раз тебе говорить: у меня есть деньги! И потом нефти много, а миссия Богородицы Пиларской одна. Если там начнут бурить, взрывать или ещё что, где гарантия, что миссию не разрушат?

— Стоп, стоп, стоп… — простонал Райан, откидываясь на подушки. — Синяя футболка с белой надписью, когда ты меня забирал из миссии. Я же прочёл эту надпись. «Фейсбук, летний пикник 2012». Ты работал на «Фейсбук»? Когда они вышли на рынок?

— Да, — спокойно ответил Андрес. — Я работал на них шесть лет, с десятого по шестнадцатый. И ещё бы работал, если бы не смерть отца.

Райан замолчал, закрыв глаза. А он-то думал, что представляет собой хорошую партию для Андреса. Да, для ранчеро из Мохаве адвокат из Сан-Франциско и вправду хорошая партия. А как насчёт миллионера из Силиконовой долины? Мезальянс, мон шер ами. Сплошной мезальянс.

— Райан, если ты не слишком устал, я хотел бы обсудить с тобой ещё один вопрос. Когда мы ехали из Барстоу, я сделал тебе предложение. Мне кажется, ты ответил согласием. Ты не мог бы его подтвердить?

— Ты что-то путаешь, Андрес, — улыбнулся Райан. — По-моему, это я предложил тебе встречаться. И ты согласился.

— А я предложил тебе замужество, — вдруг заявил Андрес. — Я знаю, это было немного нетрадиционно, в грузовике, по дороге. Но я не шутил. Я точно знаю, что хочу этого. Конечно, может быть, ты не уверен. Тебе надо подумать. Ведь мы не так давно знакомы. Меньше месяца, из которого ты две недели пролежал в коме. Я не знаю, это время, вообще-то, считается или нет? Нет, наверное… Ну, если ты хочешь встречаться, то я, конечно, согласен. Может быть, со временем…

— Андрес, — наконец-то обрёл дар речи Райан, — заткнись, пожалуйста. Я люблю тебя и очень, очень хочу тебя застолбить. Так, чтобы никакая сволочь даже подумать о тебе не посмела. Да, я хочу, чтобы мы поженились.

— Только никаких банкетов! — встрепенулся Андрес. — Никаких тортов, букетов, тостов. Этого я не выдержу!

Они смеялись так громко и долго, что пришла медсестра и сделала вид, что проверяет капельницу. А Райан больше не боялся госпиталей, ведь теперь он был не один.

Эпилог

Андрес обходил квартиру, как кошка, неслышно ступал по паркету, замирал и к чему-то прислушивался. Подошёл к окну и надолго вгляделся в сплошную пелену тумана, из которой двумя лестницами в небо поднимались опоры моста Золотые Ворота. Лето в городе, что же вы хотели?

— Красиво, — сказал он нерешительно.

— Что? — спросил Райан. — Говори же, что ты хотел сказать.

— Понимаешь, здесь холодно, — произнёс Андрес извиняющимся тоном. — Как в дорогом отеле, куда ты зашёл выпить кофе и теперь каждую минуту ждёшь, что тебя очень вежливо попросят вон.

— Не попросят, — Райан зашёл за стойку бара, чтобы налить им чего-нибудь. Он всё время крутил на пальце кольцо, тонкий платиновый ободок. Не привык ещё. Они только вчера обменялись этими кольцами, а через месяц им предстоит их снять, чтобы снова надеть, на этот раз в Сити-Холле. И уже не снимать никогда. — Ты здесь дома.

— Я не хотел тебя обидеть, — извинился Андрес.

— Я и не обижен. Знаешь, я не люблю и не умею заниматься домом, это делал мой бывший. Мы прожили вместе почти четыре года, а потом он ушёл. И унёс всё, что создавало какой бы то ни было уют. Оставил только скелет.

Райан сел на подоконник рядом с Андресом, протянул ему стакан с текилой.

— Ну и хорошо, — кивнул Андрес, принимая напиток. — Нам ничего от бывших не надо. Я люблю всё устраивать. Доверишь мне?

— Конечно! — обрадовался Райан. Даже если его жених застелет пол индейскими домоткаными ковриками, накроет диван мексиканским одеялом, а на стену повесит череп буйвола с рогами, он и слова ему не скажет. — У тебя на ранчо было очень уютно.

— Знаешь, я ведь оставил дом за собой, — сказал Андрес. — Мы можем когда-нибудь туда поехать снова.

— Конечно поедем. В феврале, когда пустыня будет в цвету. А потом всё же в Лас-Вегас. Я хочу танцевать с тобой в клубе, и чтобы все вокруг просто подыхали от зависти. Хочу пойти с тобой в бассейн и смотреть, как все пускают слюни. Ты будешь самым красивым парнем в Вегасе. А я буду твоим мужем.

Он наклонился к Андресу, чтобы поцеловать, но тот глядел куда-то ему за спину. В его остановившихся глазах плескался ужас.

Райан обернулся. Стакан выскользнул из его пальцев, вдруг ставших ватными.

На перилах балкона сидел огромный ворон, медленно раскрывая широкие крылья.