Превращение пола

Другой шаман превращенного пола, которого встретил В. Г. Богораз, был Эчук, человек лет 40, высокий и сильный, довольно нескромный в обращении и не стесняющийся в выражениях. Он хвастался, что благодаря содействию кэлэ-покровителя может из собственного тела родить двух сыновей. Третий превращенный, которого видел В. Г. Богораз, Кеулин, был старик 60 лет, вдовец, жена которого родила ему нескольких детей. В то же время люди уверяли, что он имел мужского любовника, с которым прожил больше 20 лет и который теперь тоже умер, так что Кеулин был вдвойне вдовец. Он носил женское платье, но на щеках его пробивалась седоватая борода, а на голове было слишком мало волос, чтобы их можно было заплести в косичку. Кеулин был полный бедняк, и даже шаманская сила у него в значительной степени пропала. Тем не менее, он, как говорили, уже имел нового любовника, тоже старика, жившего с ним в одном доме. Два остальных превращенных, которых В. Г. Богораз знал лично, были молодые люди, жившие при родителях. Один из них был проворный молодой парень, очень ловкий олений пастух, но его обвиняли в том, что он развратил всех своих молодых товарищей, которые преследовали его своими ухаживаниями, к большому ущербу и обиде законных красавиц лагеря. Другой был болезненный человек, про которого, однако, говорили, что он серьезно высматривает себе мужа. Оба были так «стыдливы», что тщательно избегали каких бы то ни было расспросов. По рассказам, В. Г. Богоразу был известен еще один превращенный, имевший женственное лицо, с длинными волосами и вполне усвоивший женскую манеру говорить. Он совершенно переменил свой пол с самого начала шаманского призвания.

Женщин, превращенных в мужчин, В. Г. Богораз лично не наблюдал, но о двух из них он собрал довольно подробные сведения. Первая была вдова средних лет, имевшая трех детей-подростков. Сперва она получила «вдохновение» более обычного рода, а потом духи пожелали превратить ее в мужчину. Она тогда обрезала свои волосы, оделась в мужское платье, приняла мужское произношение и даже научилась в очень короткое время владеть копьем и стрелять из ружья. Наконец, она захотела жениться и легко нашла совершенно молоденькую девушку, которая согласилась сделаться ее женой. Превращенная обзавелась икрой (gastrocnemius) от оленьей ноги, прикрепляемой на широкой кожаной повязке к животу, и употребляла ее вместо мужского члена (оленьей икрой чукотские женщины пользуются для удовлетворения противоестественного порока). Спустя несколько времени превращенный муж, желая иметь детей от своей молодой жены, вступил в соглашение о «переменном браке» с одним молодым соседом, и в течение трех лет действительно родились два сына. Согласно чукотскому пониманию переменного брака, дети считались законными детьми превращенного мужа; и таким образом превращенная раньше была матерью, а потом стала отцом. Другая превращенная была молодая девушка, которая тоже одевалась по-мужски, носила копье и даже хотела принять участие в мужской борьбе. Пася стада, она пыталась убедить одну из молодых пастушек выйти за нее замуж. При более близком знакомстве она пыталась ввести тот же инструмент из оленьей икры, привязанной к повязке, но тогда была отвергнута своей, так сказать, невестой. Это случилось немного лет тому назад, и превращенная, как говорят, нашла потом другую невесту, с которой живет теперь в местности у верховьев Чауна.

У коряков превращение пола в настоящее время уже не практикуется, и В. И. Иохельсону не пришлось встретить ни одного превращенного, но полное исчезновение этого обычая, по-видимому, принадлежит сравнительно недавнему прошлому. Несколько лет тому назад умер шаман, который два года носил женское платье по приказанию духов, но затем, не будучи в состоянии достигнуть полного превращения, выпросил себе позволение вернуться к мужской одежде с тем, чтобы носить женское платье лишь во время шаманских сеансов. Память о превращенных настолько свежа у коряков, что они могли сообщить В. И. Иохельсону разные подробности об этом и, между прочим, подтвердили сведения Крашенинникова о том, что превращенные могли проникать в подземную юрту, подобно женщинам, нижним ходом, тогда как для мужчин это считалось большим унижением. Превращенные шаманы, равно как, впрочем, и женщины-шаманки, считались могущественными [Иохельсон, 1905—1908, с, 52—53].

В коряцкой мифологии сказания о превращенных играют очень видную роль. Иногда превращение тяготит самого превращенного, но он не может от него избавиться и тщетно ищет средств вернуть свой прежний пол. Так, Илла, племянник Большого ворона, временно превратившийся в женщину и отвергнутый Речным человеком, отказавшимся провести с ним ночь, мстит последнему превращением его в женщину. Речной человек, тяготясь своим положением, отправляется к Илле и спрашивает его, как можно опять превратиться в мужчину, но не получает ответа. Тогда Речной человек просит свою жену нататуировать ему лицо, чтобы понравиться Илле и получить от него нужные сведения, но это средство не помогает, а наоборот, вызывает насмешку со стороны Иллы. Дело кончается тем, что родные Речного человека, стыдясь его, покидают его, и он остается слугой у Большого ворона [там же, с. 304|. В этих мифах, помимо превращенных мужчин, часто фигурируют превращенные женщины, а в одном мифе происходит женитьба превращенной женщины на превращенном мужчине. Мужчина, сам Большой ворон, играющий такую выдающуюся роль в коряцкой мифологии, превращается в женщину, он подвергает себя полному оскоплению; из penis'a он делает футляр для иголок, из testicula — наперсток, из scrotum — рабочую сумку. Затем он отправляется к чукчам и живет у них, отвергая все предложения молодых людей, желавших взять его в жены, пока не является Мити, женщина, превратившаяся в мужчину, одетая в мужское платье и сделавшая себе penis из каменного молотка. Она женится на Большом вороне и предварительно, по чукотскому обычаю, отрабатывает за него. Дело кончается, впрочем, тем, что у Большого ворона все его принадлежности возвращаются на свое место, они начинают «делать, как прежде делали», и обмениваются платьями [там же, с. 323].