Превращение пола

Уже первый исследователь инородцев крайнего северо-востока Сибири, Крашенинников, нашёл у них любопытный институт превращения пола. У камчадалов он встретил так называемых коекчучей, «которые в женском платье ходят, всю женскую работу справляют и с мужчинами не имеют никакого обхождения, будто бы гнушаясь делами их или зазираясь вступать не в своё дело» (Крашенинников, 1755, т. 2, с. 24). В числе прочих обязанностей, кои эти коекчучи выполняли также и роль наложниц, и Крашенинников с некоторым удивлением говорит: «неревнивы же бабы их, что можно видеть из того, что не токмо две или три жены одного мужа живут между собою согласно, но сносят ещё и коекчучей, коих многие держат заместо наложниц» (там же, с. 125). Можно думать, что таких коекчучей на Камчатке было немало, потому что камчадалы были готовы легко заподозрить в принадлежности к коекчучам казаков, которые почему-либо делали что-нибудь такое, что по мнению камчадалов, мужчинам делать не подобает: стоило казакам пролезть в юрту не через верхнее дымовое отверстие, а через жупан или взяться за иглу или шило, и было достаточно, чтобы быть принятым за коекчуча (там же, с. 125). Кроме камчадалов, Крашенинников встретил коекчучей у курилов, а также коряков, но последние содержали коекчучей, «кои по их, кеиев называются, однако не в чести, как камчадалы, но в презрении» (там же, с. 125-183).

Несколько подробнее говорит о том же современник Крашенинникова Штеллер. В одном месте своей книги он сообщает, что на Камчатке «женщины творят блуд с женщинами посредством клитора» и что «есть также шапуны, коих мужчины наряду со своими жёнами, без всякой ревности со стороны последних, употребляют per posteriora» (Штеллер, 1774, с. 289). В другом месте он приводит дополнительные сведения и здесь, согласно с Крашенинниковым, указывает, что коекчучи одевались в женское платье, жили среди женщин, выполняли женские работы и во всём вели себя как женщины. Число их в древние времена было столь значительно, что почти каждый мужчина имел кроме жены ещё и коекчуча, чем женщины были очень довольны и обходились с коекчучами вполне дружественно. Первые пришедшие на Камчатку казаки с трудом отличали коекчучей от настоящих женщин. В заключении Штеллер сообщает, что он сам видел многих из числа «этих бесстыдных и противоестественных лиц» (там же, с. 351).

В немного более позднем источнике, в ответах на вопросы сената, присланных иркутским губернатором Бриллем в 1770 г. в камер-коллегию, мы находим нечто новое. Здесь говорится про чукоч и коряков вместе: «А прочие, мужеска пола через волшебство обращаются в образ женский и меж собою мужеложествуют и выходят друг за друга замуж.» Здесь мы не только встречаем первое упоминание о чукчах, но и находим первое указание на «волшебство», которое, как видно будет дальше, играет в данном случае ключевую роль.

Следующим автором, оставившим уже более подробные сведения о чукчах, был Врангель. «В заключение, — говорит он, — я должен упомянуть ещё одно явление, которое казалось нам в высшей степени поразительным у этих первобытных людей. Педерастия у чукоч нечто совсем обычное и нисколько не скрывается и не держится в тайне. Здесь есть молодые благообразные парни, которые служат для удовлетворения этой противоестестественной похоти. Они одеваются с известной тщательностью, обвешивают себя всяческими женскими украшениями, бусами и т. п., шумят и кокетничают со своими поклонниками столь же свободно, как какая-нибудь молоденькая девица со своим женихом. Мы не могли удержаться, чтобы не выразить своего отвращения, но люди этого не понимали и выражали мнение, что в том нет ничего постыдного и что каждый следует своему вкусу. Непонятно, — заканчивает Врангель, — как этот совершенно противоестественный порок мог возникнуть и существовать среди первобытных людей, где нет недостатка в женщинах, где брак не затруднён уплатой калыма, как у якутов и юкагиров, а заключается без всяких трудностей и столь же легко расторгается» (Врангель, 1885, т. 2, с. 227). Наблюдавший чукоч несколькими годами позже Литке тоже касается этого вопроса. Ему пришлось видеть мужчину, превращённого в женщину, и по этому поводу он замечает: «Пристрастие своё к известному противоестественному пороку чукчи приписывают наущению дьявола» (Литке, 1831-1836, ч. 2, с. 143).
В таком же примерно объёме оставались сведения о превращённых мужчинах до последнего времени. Они не давали отчётливой картины, но содержали в себе намёк на нечто очень интересное, во всяком случае, не покрываемое обычными представлениями о гомосексуальных отношениях. Самая распространённость этого явления, полнота, так сказать превращения, отнюдь не ограничивающаяся известным противоестественным участием в половом акте, и, наконец, глухие указания на «волшебство», на «наущения дьявола» — всё это способно было придать описываемым фактам особую важность, но не давало достаточных материалов для выяснения их значения. Равным образом, способно было заинтриговать, более чем решить вопрос, краткое сообщение Н. Л. Гондатти, в рассказе которого мимоходом упоминаются «эрккальяольтэ» — мужчины, ходящие в женской одежде и исполняющие большей частью женские обязанности и имеющие здесь большое значение: их боятся гораздо больше шаманов и заговорщиков (Гондатти, 1898, с. 23). Действительно, полную картину дали только В. Г. Богораз относительно чукоч и В. И. Иохельсон относительно коряков, и к изложению их наблюдений я теперь перейду.

... В.Г.Богораз во многих своих произведениях говорит о превращении пола у чукоч [В.Б., 1898, с. 12—13, 20—21; Богораз, 1899, с. 30—32; 1900а, ч. I, с. XVII—XVIII; 1907, с. 448—457], а подробнее всего в своей работе, напечатанной в трудах Джезуповской экспедиции, и потому мы ею будем преимущественно пользоваться. У чукоч имеется как превращение мужчин в женщин, так и обратное превращение женщин в мужчин; последнее, впрочем, встречается несравненно реже, и сам В.Г.Богораз не видел лично ни одной женщины, превращенной в мужчину, а знает про них только из рассказов чукоч. Превращение пола всегда происходит по приказанию духов — кэлэ и обыкновенно в тот критический период пробуждения половой зрелости, когда вообще появляются впервые позывы шаманистического вдохновения. Молодые адепты относятся с большим страхом к требованию превращения пола, и те случаи, когда молодые шаманы предпочитают смерть повиновению голосу духов, связаны обыкновенно с этим требованием. Само превращение пола имеет различные степени. Самой скромной формой является простая перемена прически на женский образец, что не только широко распространено среди шаманов по требованию кэлэ, но практикуется по указаниям шаманов и больными с целью сделать переменой наружности больного неузнаваемым для духов.
Следующей ступенью является перемена мужской одежды на женскую, что опять-таки делается как в шаманистических, так и в медицинско-магических целях. Перемена платья не предполагает непременно перемены пола, и В. Г. Богораз описывает одного чукчу, который еще в молодости надел женскую одежду, чтобы избавиться от какой-то болезни, и это не помешало ему иметь жену и четырех детей, из которых один был грудной ребенок. Щеки этого чукчи были покрыты короткой черной бородой, и вообще наружность его не давала места каким бы ни было сомнениям относительно пола. Третья ступень — это полное превращение пола.