Превращение пола

III

Для правильного суждения о рассматриваемом явлении необходимо помнить, что оно отнюдь не имеет универсального характера и что пределы его распространения, хотя и очень широки, все же имеют довольно определенные границы. Конечно, при отсутствии специальных исследований трудно утверждать на основании простого отсутствия в литературе указаний, что в каком-нибудь данном племени ничего подобного превращению пола не существует, но если мы будем брать не отдельные племена, а более широкие деления человеческого рода, тогда умолчания литературных источников приобретают иной характер.

Нельзя, конечно, объяснять простой случайностью, что в то время как в литературе, посвященной американским индейцам, будут ли то рассказы старых путешественников или исследования новых этнологов, мы находим массу указаний на превращение пола, африканская, например, литература, наоборот, хранит по этому поводу молчание. Для доказательства этого положения мне нет надобности ссылаться на свое, во всяком случае недостаточное, знакомство с американской, африканской или австралийской литературой, а можно ограничиться ссылкой на того же Карша. Этот автор ставил себе до известной степени целью реабилитацию гомосексуальных отношений; его задачей было доказать их естественность и распространенность среди самых разнообразных рас, но именно собранные им же факты доказывают обратное. Например, для африканского материка, не считая отдельных единичных случаев педерастии, Карш мог указать только на пассивных педерастов, одетых в женское платье, у занзибарских негров, где мы легко можем предположить влияние арабов, и на широкое распространение педерастии в Дагомее, где она была вынужденной вследствие того, что чрезмерно широкая полигамия царей лишала простонародье возможности удовлетворять свое половое чувство нормальным путем.

Чрезвычайно скудны и неубедительны также и собранные Каршем факты для Австралии и Океании, и к ним почти ничего не добавляет также и более новая работа Шидлофа [Шидлоф, 1908, с. 314]. Еще более решительно можно высказаться в том же смысле относительно русских инородцев, принадлежащих к урало-алтайской семье, и т. д. Все это, конечно, не исключает возможности появления чего-либо подобного превращению пола у отдельных племен в различных частях света (Например, Геродот. Аристотель и Гиппократ говорят об «енареях», или женоподобных мужчинах, у скифов, причем енареи не только лишены были способности производить потомство, но и не получали месячное очищение; они говорили между собой как женщины и так и называли себя.), но если мы оставим в стороне такие единичные исключения, мы должны будем признать превращение пола особенностью вполне определенной группы племен, т. е. американских индейцев и связанных с ними во многих отношениях палеоазиатов крайнего северо-востока Сибири.

Спрашивается теперь, будет ли эта особенность расовая или этническая? Объясняется ли она какими-либо особенностями в психофизической организации соответствующих племен, делающими среди них более частыми и более резко выраженными определенные формы полового извращения, или же тут играли роль факты культурного характера, верования и обычаи? В пользу первого предположения говорит тот веский факт, что во многих случаях превращение пола является безусловно естественным для данного субъекта, т. е. связано с некоторыми уклонениями от нормы его психофизической организации. Стремление отказаться от своего пола проявляется иногда уже с детства, в других случаях оно наступает в критический момент наступления зрелости, в третьих — оно является результатом болезни или нервного потрясения. Нередко человек борется с подобным стремлением, страдает от мысли о необходимости переменить свой пол, но какие-то сидящие внутри него самого непреодолимые силы побеждают в конце концов это сопротивление и заставляют превращенного играть унизительную, с его собственной точки зрения, роль. Как ни вески факты подобного рода, они, однако, не могут иметь решающего значения. Несомненно, в каждом племени, в каждой расе имеются субъекты с неустойчивым душевным равновесием, склонные к психическим заболеваниям, имеющие известное предрасположение к тем или другим извращениям.

В зависимости от всей окружающей обстановки подобные уклонения от нормы либо могут остаться в зачаточном состоянии, либо, наоборот, усилиться и принять более резко выраженную форму. При этом обстановка может влиять не только на количественную сторону, но и на качественную, т. е. она не только усиливает уклонение от нормы, но и придает ему более определенную форму, развивает его именно в каком-нибудь определенном направлении. В применении к нашему частному случаю это значит, что под влиянием обстановки прирожденное или приобретенное предрасположение к половым извращениям могло не только усилиться, но и вылиться в форму чего-то близкого к выработанному институту. В числе элементов такой обстановки мы должны подразумевать и факты культурного порядка, т. е. верования и обычаи. При наличности одних верований и обычаев внимание и мысль предрасположенного к извращениям субъекта будут направлены в одну сторону, и само извращение выразится в конце концов в такой-то форме, при наличности других верований и обычаев результаты могут быть совершенно иные.

Есть ли какие-нибудь данные, которые бы указывали на влияние таких культурных фактов? Мне думается, что есть, и именно следующие. Во-первых, по-видимому, превращение пола — явление как бы вымирающее. У некоторых племен, как у коряков, у которых оно прежде несомненно было, теперь о нем сохранилось только воспоминание; у других число превращенных значительно сократилось. Правда, мы не всегда можем положиться на старинных путешественников, которые иногда заявляют, что в таком-то племени «большинство» преданы содомии, но все же нельзя и не считаться с указаниями таких авторов, как Врангель, говорящий о педерастии у чукоч как об «обычном» явлении. Но если бы даже мы и не решились утверждать, что превращение пола сокращается, все же ни в коем случае нельзя было бы сделать и противоположное заключение о все большем распространении данного обычая.

А именно этого-то и следовало бы ожидать, если бы превращение пола можно было объяснять одними психофизическими особенностями соответствующих племен. Общие условия жизни этих племен значительно ухудшились за время знакомства с ними европейцев, и параллельно с этим прогрессировали всякого рода заболевания среди них (в том числе и психические), иногда наступало полное вырождение. Поэтому если бы превращение пола было только болезнь и ничего больше, то и оно бы прогрессировало при наличности более благоприятной для всякого рода заболеваний почвы. Другое основание, более веское, состоит в том, что у некоторых племен превращение пола носит несомненно обрядовый характер. Один из таких примеров, заимствованный у Карша же, я приведу; автор этого описания — американский военный врач Уильям А. Гаммонд; описываемые факты он наблюдал сам лично около 1850 г.

У индейцев-пуэбло в Новой Мексике в каждой деревне имеется один или несколько человек, которых искусственно сделали импотентными и употребляют для педерастии. Такие лица называются mujerados (по-видимому, искаженное испанское слово) и, безусловно, они необходимы для религиозных оргий, справляемых индейцами-пуэбло ежегодно весной и тщательно скрываемых от всех посторонних. Mujerados играют тут роль пассивных педерастов, и их участие составляет существенную часть всей церемонии. В mujerado выбирается один из наиболее сильных людей деревни; над ним ежедневно по нескольку раз производят мастурбацию и вместе с тем его заставляют почти непрерывно ездить верхом. Вследствие этого его половые органы сперва приходят в состояние такой легкой раздражимости, что уже движения на лошади достаточно, чтобы вызвать поллюцию. Так как верховая езда происходит без седла, то вследствие давления тела на спину лошади задерживается дальнейшее быстрое питание половых органов. Слабость постепенно доходит до того, что, несмотря на наступающее чувственное возбуждение, истечения семени не происходит даже при сильном напряжении, а в конце концов становится невозможным и наступление возбуждения; penis и testiculi начинают съеживаться, и способность к эрекции окончательно утрачивается.

Параллельно такой утрате половых способностей идут бросающиеся в глаза изменения в характере и склонностях mujerado; он теряет охоту к своим прежним занятиям, и его прежнее испытанное мужество пропадает; он становится таким робким и боязливым, что, занимая прежде, может быть, выдающееся положение в совете пуэбло, он теперь лишается всякой власти, всякого влияния и всякой ответственности. Если он был мужем и отцом, жена и дети выходят из-под его опеки и смотрят на него как на чужого; делают они это и по собственному желанию, и по его побуждениям, да и законы племени этого требуют. Быть mujerado не составляет ничего позорного; он пользуется покровительством своих соплеменников и избавляется от всяких работ. Сообразно изменившемуся характеру он старается держаться в женском обществе и чуждается всего мужского. Все его положение предписывается ему силой традиций, нравов и общественного мнения; вначале он, может быть, принимает на себя эту роль с известным сопротивлением, но потом добровольно подчиняется ей; для него невозможно бороться с силой обычая. Составляют ли mujerados общественную собственность и вне времени обычных годичных сатурналий, Гаммонд не выяснил, но, во всяком случае, по крайней мере вожди имеют право пользоваться ими, и mujerados не сопротивляются этому.

Гаммонд лично исследовал двух mujerados. Один из них, в деревне Laguna, был мужчина 35 лет, высокого роста и стройного сложения, состоявший в должности mujerado уже семь лет. Он носил женское платье и позволил исследовать себя лишь в присутствии престарелого местного вождя. Половые органы его оказались малыми и дряблыми, и в то же время он с гордостью уверял, что прежде у него были большой penis и testiculi «толстые, как яйца»; это тотчас же подтвердил и присутствующий при этом вождь. Второй mujerado был из деревни Акома, в двадцати милях от предыдущей; ему было 36—37 лет, и в должности он состоял уже десять лет; он носил женское платье, и в таком костюме его нельзя было отличить от настоящих женщин, да и в обнаженном виде он больше походил на женщину, чем на мужчину; testiculi у него почти отсутствовали.

Подобные факты еще не дают полного решения вопроса, но они указывают направление, в каком нужно идти при поисках такого решения. Этнография, да и не только она одна, знает много примеров того, как тесно переплетаются иногда религиозный экстаз и различные формы половых эксцессов и половых извращений; в этой до сих пор плохо изученной области надо, вероятно, искать объяснения и таких явлений, как превращение пола у индейцев Америки и палеоазиатов Сибири.

 

Автор Максимов А.Н.