Современный психоанализ и гомосексуальность

Гомосексуальность не может быть классифицирована как болезнь. 
Зигмунд Фрейд (1939)

В начале XX века Зигмунд Фрейд взорвал все общепринятые представления о сексуальности. В 1905 году в монографии "Три очерка о теории сексуальности" были представлены радикальные концепции сексуальной свободы. Фрейд декларировал универсальность психической бисексуальности, акцентировал вездесущность полиморфизма сексуальных фантазий и размыл границу между нормой и патологией.
Кроме того, уже в 1903 году Фрейд совершенно определённо утверждал, что "гомосексуальные личности не являются больными". Спустя более 30 лет он продолжал придерживаться того же мнения, говоря, что "гомосексуальность не может быть классифицирована как болезнь" (Freud, 1935). Он пошёл дальше, отмечая, что не только гомосексуализм, но также и гетеросексуальность зависит от ограничений в выборе сексуального объекта. Он писал: "В целом, гарантировать успешный прямой переход от полностью развившегося гомосексуализма к гетеросексуальности можно не больше, чем обратный." (Freud, 1920, p. 151)
Настойчивое утверждение Фрейда о непатологической природе гомосексуальности до сих пор далеко от принятия в психоаналитическом мире. Международной психоаналитической ассоциации потребовалось три года и три отдельных голосования, чтобы, наконец, принять простое правило отказа от дискриминации при принятии в организацию геев и лесбиянок в качестве психоаналитиков.
Вскоре после смерти Фрейда, многие его последователи начали реорганизацию психоаналитической литературы, всё чаще представляя гомосексуалистов как больных, ссылаясь при этом на Фрейда как на авторитет. Работы Фрейда написаны довольно неясно, поэтому цитаты могут выбираться в поддержку одной точки зрения, при игнорировании других, противоположных. Проблема в том, что Фрейд никогда не писал окончательный и ясный трактат о гомосексуальности, и считал свои генетические объяснения (developmental explanations) незаконченными (Freud, 1922). В статьях на другие темы и в описаниях случаев он пытался найти такие ad hoc объяснения выбора объекта того же пола, которые укладывались бы в его теорию психосексуального развития (Freud, 1909; 1910; 1918; 1920; 1922).
Другие психоаналитики обратили попытки Фрейда добиться концептуальной согласованности в русло категорий патологической этиологии. Например, согласно фрейдовской теории психосексуального развития (Freud, 1918), вариант негативного эдипового комплекса (стремление к родителю того же пола, соперничество с родителем другого пола) казались относящимися к гомосексуальному стремлению; но некоторые последующие авторы представили эту вариацию как "свидетельство" психопатологии и говорили о "негативном эдиповом комплексе", подразумевая констелляцию патологических черт.
Обратите внимание, как легко вопрос патологии связывается с гомосексуализмом и игнорируется в случае гетеросексуальности. Когда Фрейд говорил, что исключительный интерес мужчины к женщинам также является проблемой, требующей прояснения, а не самоочевидным фактом (Freud, 1905), никто не бросился утверждать, что гетеросексуальность является патологичной.
Относительно различных высказываний Фрейда о гомосексуальности нет простого решения. Он был глубоко предан двум различным, часто противоположным, принципам: сексуальной свободы и биологической участи. Относить ли сексуальность к области индивидуального удовольствия или выживания вида? Фрейд как приверженец свободы поддерживал идею сексуальной свободы и допускал вариации её проявлений. Фрейд как биолог-эволюционист рассматривал воспроизводство посредством гетеросексуального полового акта как подлинную цель любой сексуальности. Он не пытался примирить эти две точки зрения.
По всей видимости, он хотел сказать, что для выживания человеческого рода природой заложена необходимость воспроизводства. Никакое отклонение или попытка обойти это требование не может быть названа "нормальной" (в техническом смысле) реализацией роли человека в природе. Но Фрейд никогда не считал альтернативные сексуальные проявления индивидуума расстройством, также как никогда не связывал их с другими нарушениями функционирования (Freud, 1903). Лихтенштейн отметил в 1961 году, что, фактически, основным вкладом очерков Фрейда была идея, что сексуальность в сущности не связана с произведением потомства.
Тем не менее, последующие авторы настойчиво утверждали, что единственно нормальной может считаться гетеросексуальность. Весь путь развития детерминирован превратностями либидинального влечения, проходящего по единственной линии психосексуальных стадий, успешно направляющего эдипов комплекс, подчиняющего все сексуальные побуждения примату генитальности, и в норме приводящего к неинцестуозной гетеросексуально-сти. Психическое развитие также идёт по этому единственному пути и может быть блокировано вмешательством в либидинальное развитие.
В рамках такой теоретической схемы хода развития, эмоциональной зрелости невозможно достичь, не достигнув генитальной гетеросексуальности. Генитальность, фактически, характеризует уровень психологической зрелости, но она ошибочно приравнивалась к разрешению эдипова конфликта и установлению гетеросексуального выбора объекта. Концепции гомосексуальной генитальности не существовало, поэтому не было зрелых гомосексуальных людей. Необходимо признать, что в данной схеме развития Фрейда имеется слабое место, которое он никак не прояснил.
Другие авторы делали акцент на доэдиповых конфликтах и невозможности продвинуться дальше нарциссического выбора объекта. Несмотря на иной теоретический язык, подразумевалось то же самое: гомосексуализм представлялся как нарушение развития и связывался с примитивной психопатологией, ослабленными функциями Эго, нарциссизмом и нарушенными объектными отношениями. Эта концепция выкристаллизовалась в понятие "задержка развития".
После смерти Фрейда поколения психоаналитиков без каких-либо сомнений приняли это, несмотря на противоречащие свидетельства наблюдений из повседневной жизни, и несмотря на предупреждение Фрейда против такой точки зрения, высказанное им в 1903 году: "Не должны ли мы счесть больными многих великих мыслителей и учёных … которыми мы искренне восхищаемся, исключительно на основании состояния их психики?" И снова повторил: "Гомосексуальные люди – это не больные."
В 1963 году Анна Фрейд представила свою концепцию различных линий развития. Хотя гомосексуальность не попала в фокус этой новой концепции развития, появилась возможность характеризовать сексуальное и эмоциональное развитие как различные линии. Эта концепция стала теоретическим основанием возможности того, что человек может быть одновременно гомосексуальным и психологически зрелым, хотя сам гомосексуализм по-прежнему считался отклонением от нормы.
Тем не менее, всё большее количество теоретиков игнорировало эту возможность и продолжало развивать свои теории объединённой патологии психического функционирования и сексуальной жизни. При этом они подкрепляли свою точку зрения описаниями случаев нарушенных пациентов. Не признавался тот факт, что клинический материал о работе с сильно нарушенными гомосексуальными пациентами не доказывает ничего, кроме как то, что гомосексуальность и психические нарушения могут встречаться вместе, точно также как могут встречаться вместе гетеросексуальность и психопатология. Основной же вопрос заключается в следующем: может ли гомосексуальность сочетаться с психологической зрелостью и здоровьем. Если ответ утвердителен, то гомосексуальную ориентацию и эмоциональное здоровье мы должны рассматривать как независимые линии развития, как мы поступаем с гетеросексуальной ориентацией и эмоциональным здоровьем.
КОНЕЦ ДИСКРИМИНАЦИИ, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ПАТОЛОГИИ
Девяностые годы стали поворотными во взглядах Американской психоаналитической ассоциации (AПА) на гомосексуализм и гомосексуальных индивидуумов. Признание геев и лесбиянок в социальной жизни, равно как и сдвиг в области гражданских прав и законов, позволили многим нашим членам признать, что по-видимому наши теории были неверны. Мы больше не можем игнорировать очевидное – гомосексуальность и эмоциональное здоровье действительно возможны. Поэтому отвержение геев и лесбиянок, являющихся психоаналитическими кандидатами, только лишь потому, что они являются гомосексуалистами, – это явная дискриминация. Фрейд был корректен, когда в 1921 году он и Отто Ранк выразили своё несогласие с теми, кто говорил, что гомосексуальные индивидуумы не должны становиться психоаналитиками. Они писали: "Нам кажется, что в подобных случаях решение должно быть основано на тщательной оценке других качеств."
Приняв спустя семьдесят лет позицию Фрейда, AПA сосредоточилась прежде всего на вопросе законности. В 1991 году эта организация приняла правило, что все оценочные решения, начиная от отбора кандидатов и заканчивая утверждением тренинг-аналитиков, должны основываться на качествах и способностях, соответствующих работе в качестве психоаналитика, а не на основе сексуальной ориентации. Несмотря на сильную оппозицию со стороны небольшой группы членов, Исполнительный Совет почти единогласно принял данное правило. В 2002 году аналогичное правило (и снова при сильной оппозиции) было принято Исполнительным Советом Международной психоаналитической ассоциации.
Пусть запоздало, но одобренные голосованием политические изменения, повернули эти организации в сторону современного понимания гомосексуализма, психического здоровья и общественного законодательства. Однако, это были не только идеологические баталии, возбуждаемые политическими силами. Новых правил требовали надёжные данные, подтверждающие основное предположение, что гомосексуальность не обязательно связана с каким-либо психическим или эмоциональным расстройством. На этот вопрос теперь был дан ответ. Есть данные в его поддержку.
Прежняя, предполагавшая патологию точка зрения была основана на собрании эпизодов, полученных методом изучения случая. Хотя аналитический процесс, возможно, уникален в доступе к наиболее глубоким уровням человеческой психики, но валидность любых обобщающих выводов сильно компромитируется слишком малой и нерепрезентативной выборкой, а также субъективной природой аналитика как включённого наблюдателя.
Сокаридес и Исэй в ходе собственной клинической работы пришли к противоположным выводам относительно происхождения патологии гомосексуализма (Socarides, 1968; Isay, 1989). Установлены два факта, касающиеся выборки и субъективности: (1) Сокаридес основывал свою теорию на пациентах, которые помимо гомосексуализма также имели доэдипальную патологию и нарушения в функционировании, тогда как типичные пациенты Исэйя были успешно функционирующими профессионалами, удовлетворёнными своей сексуальной ориентацией; (2) Сокаридес считает, что движение за права геев "разрушает общество" (Socarides, 1995, p. 286), тогда как Исай выступал защитником общественных прав геев. Оба клинициста и теоретика работали с весьма различными пациентами и применяли к ним совершенно противоположные субъективные взгляды. Таким образом, ясно, что мы должны смотреть вглубь эпизодических данных, получаемых из клинической практики.
Что касается источников гомосексуальной ориентации, то хотя биологические исследования кажутся обещающими, но до сих пор нет согласия относительно простого биологического объяснения. Современные данные о близнецах, полученные в ходе большого социологического исследования (Kendler et al., 2000), указывают на влияние генетики в сочетании с факторами личного опыта (experiential factors). Широко принятый каузальный фактор нарушенных отношений в семье (слишком опекающая мать, недостаточно присутствующий отец) далеко не общераспространенны среди гомосексуалистов, при этом, фактически, являются столь же обычными среди гетеросексуальных людей.
В действительности мы не знаем, почему одни люди гетеросексуальны, а другие гомосексуальны. Не нужно делать вид, что на самом деле мы знаем. Но мы многое можем сказать, опираясь на сегодняшние знания. Факты указывают на вероятность того, что источник сексуальной ориентации является комплексным, что он включает в себя как биологические факторы, так и личный опыт, и что баланс между ними может быть различным у разных индивидуумов.
Тем менее, в клиническом плане более важной представляется точка зрения, согласно которой наличие гомосексуальности не является ни симптомом, ни болезнью, требующей объяснения. Это не означает, что геи и лесбиянки избавлены от сексуальных проблем или что их сексуальное поведение никогда не принимает патологическую форму. Они склонны к сексуализации других потребностей, к перверсиям, к формированию сложных взаимоотношений, к страху близости и обязательств в той же мере, что и гетеросексуальные индивидуумы, – не более того. При своём возникновении, в фокусе терапии должны быть именно эти психологические проблемы, а не пол (gender) сексуального объекта.
На такую точку зрения обращают наше внимание систематические сравнительные исследования популяций людей, не являющихся пациентами, которые начались с публикации пионерской работы Эвелин Хукер (Hoocker, 1957). В этой работе было показано, что опытные клиницисты, оценивая результаты проективных тестов слепым методом, оказались неспособными различить гомосексуальных субъектов и контрольную группу гетеросексуальных людей. Последующий мета-анализ многочисленных сравнительных исследований подтвердил эти открытия; Кохлер и Галатцер-Леви на основе тщательного обзора пришли к заключению, что "мало фактов свидетельствуют о какой-либо внутренней связи между сексуальной ориентацией и неблагоприятными для психического здоровья проявлениями, определяемыми в ходе измерения личностных черт, либо психиатрического обследования" (Cohler & Galatzer-Levy, 2000, p. 311).
При этом они отмечают, что индивидуумы, выросшие под влиянием анти-гомосексуальных предубеждений и слабой социальной поддержке, могут иногда иметь высокие показатели выраженности аффективного расстройства, суицидальных попыток и злоупотребления психоактивными веществами (substance abuse). Подростки особенно чувствительны к последствиям социальной стигмы. Однако, такие реактивные затруднения не составляли существенной части жизни гомосексуалиста и нисколько не подкрепляют гипотезы относительно источников, развития и жизненного опыта тех, кто имеет гомосексуальную ориентацию.
Кроме того, многие аналитики сообщают о случаях, когда их пациенты-геи и лесбиянки выглядели не более нарушенными, чем гетеросексуальные пациенты. Я уже критиковал использование эпизодов клинических отчётов в качестве данных. Тем не менее, одно дело – говорить о нескольких нарушенных пациентах в подтверждение того, что все гомосексуальные индивидуумы страдают серьёзной патологией характера, как это делает Сокаридес; и другое дело – говорить о нескольких здоровых пациентах в качестве опровержения подобного обобщения, как это делает Исэй и многие современные аналитики. Несколько больных щенков не доказывают, что все щенки больные, а наличие нескольких здоровых способно это доказать.
В последнее десятилетие события в AПA лучше всего иллюстрируют этот момент: более тысячи открытых геев и лесбиянок стали кандидатами (студентами) в наших психоаналитических институтах, многие из них уже получили образование. Личный психоанализ является их абсолютно частным делом, но их работа обычным порядком внимательно рассматривалась супервизорами и учителями. Они согласны с тем, что кандидаты-геи и лесбиянки являются столь же квалифицированными, как и любая другая группа в выполнении чрезвычайно специфической роли психоаналитика со всеми необходимыми качествами эмоциональной устойчивости, зрелости и гибкости в работе с переносом. В частности, способность гомосексуальных аналитиков в работе со своими пациентами функционировать в качестве трансферентных объектов противоположного пола была высоко оценена Эллманом (Ellman, 2001). Кроме того, некоторые талантливые геи и лесбиянки стали тренинг-аналитиками после прохождения тщательного оценивания. Изучение успешно функционирующих групп создаёт совершенно иное представление о гомосесуальных мужчинах и женщинах, нежели рассмотрение исключительно нарушенных пациентов.
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ТЕОРИИ
Основу этих действий составляли стремление к справедливости и законности, а также логически более строгое осмысление клинических выводов. Что должно быть предпринято в плане самой теории? Эучинклосс и Вуган (Auchincloss & Vaughan, 2001) утверждают что, нам нужна не новая теория гомосексуальности, а новое качество аналитического слушания, которое не озабоченно этиологией, которое избегает культурных предубеждений, и которое направлено на личный опыт отдельной личности, развивающейся по гомосексуальному пути. Я согласен с такой постановкой акцента, но я также считаю, что изучение ошибок наших старых теорий будет способствовать пониманию того, в чём мы не правы и как следует поправить наше мышление.
Психоаналитические теории гомосексуализма были основаны почти исключительно на клинических наблюдениях нескольких случаев, оправдываемых более интенсивным и глубоким пониманием, которое можно извлечь из психоаналитического опыта. Но есть серьёзные ограничения в валидности обобщений эпизодических данных вследствие нерепрезентативности выборки и субъективного характера данных и их интерпретации.
С сегодняшних позиций мы можем видеть ошибочность мышления, которая мешает психоаналитикам принять гомосексуализм как нечто отличное от патологии. Рой Шафер объясняет, каким образом использование Фрейдом парных терминов (мужественный/женственный, активный/пассивный, генитальный/прегенитальный) неявно устанавливает иерархические отношения и приводит к ошибочному представлению о норме как о факте природы. То есть, поскольку большинство людей формируют гетеросексуальную объектную привязанность, то подразумевается, что природой предначертана гетеросексуальность и только гетеросексуальность. Но основу природных фактов составляет их чрезвычайное разнообразие и вариативность в устройстве и функционировании. Шафер указывает на необоснованный скачок от биологической теории к моральным оценкам в обыденном рассуждении о том, что "поскольку развитие может продолжаться до половой зрелости, то только половозрелый гетеросексуальный человек является зрелой, нормальной, здоровой и полностью развитой личностью" (Schafer, 1995, p. 194).
Аналитики видели, что после разрешения конфликтов сексуальная жизнь их гетеросексуальных пациентов улучшалась. Из этого они делали ошибочный вывод, что то же самое должно происходить и с гомосексуальными пациентами, – т.е разрешение конфликтов должно давать им свободу наслаждаться гетеросексуальным переживаниям. Им не приходило в голову, что для гомосексуальных пациентов оптимальным результатом анализа может являться менее конфликтная и более удовлетворяющая гомосексуальная жизнь.
Помимо Шафера другие выдающиеся психоаналитики также стали писать об изменении своей точки зрения на гомосексуализм. Джойс МакДугалл в начале своей карьеры написала статью (McDougall, 1964), в которой были представлены несколько пациенток-лесбиянок, страдавших серьёзными нарушениями характера. В то время ей казалось, что эти нарушения можно было обобщить для объяснения этиологии женской гомосексуальности. Теперь она отказалась от этого вывода, утверждая, что была "неопытна и перегружена плохой теорией" (McDougall, 2001, p. 7).
В 1992 году Отто Кернберг рассуждал о гомосексуализме как о перверсии и говорил, что редко можно встретить случай мужского гомосексуализма, в котором отсутствовало бы значительное личностное расстройство. К 2002 году он изменил свою точку зрения: "В отличие от перверсий, гомосексуализм подразумевает сексуальную склонность и набор сексуальных действий, которые могут быть столь же разнообразны, гибки и богаты, как и гетеросексуальные отношения" (Kernberg, 2002, p. 9). Кроме того, он классифицировал гомосексуализм в соответствии с лежащей в его основе психодинамикой от тяжёлой психопатологии до здорового варианта. Его критерии здоровья впечатляют.
"Если в конце психоанализа гомосексуализм пациентов остался без изменений, и при этом они стали более функциональны во всех областях своей жизни, достигая полноты и удовлетворения, если они достигли интеграции эротических и нежных составляющих в своей любовной жизни, глубоких объектных отношений со своим сексуальным партнёром без признаков массированного вытеснения или отрицания гетеросексуальных импульсов и стали способны к разнообразным глубоким отношениям с обоими полами, тогда обозначение гомосексуализма как болезни по определению может стать весьма спорным" (Kernberg, 2002, p. 18).
Неужели Кернберг судит о здоровье гетеросексуальных людей в соответствии с подобными стандартами? Он говорит, что прогноз мужского гомосексуализма зависит от уровня патологии характера, наиболее тяжёлой категорией является сочетание гомосексуализма со злокачественным нарциссизмом, когда "имеют место практически те же самые динамические свойства, что и при гетеросексуальном злокачественном нарциссизме" (Kernberg, 2002, p.20). Следующий логический шаг, на мой взгляд, – это просто рассматривать сексуальную ориентацию и структуру характера как отдельные и независимые факторы. То есть при злокачественном нарциссизме (или в здоровом варианте) какие-то индивидуумы будут гетеросексуальными, а какие-то – гомосексуальными.
Майкл Парсонс предлагает новое метапсихологическое описание: вместо того, чтобы говорить об источнике, цели и объекте сексуального влечения, он предлагает думать с точки зрения источника, цели и качества отношения к объекту. Фрейд считал эту цель первичной, а объект – подчинённым средством достижения цели; Парсонс же говорит, что в самой теории это не заложено. Давая новое определение перверсии через качество отношения к объекту Парсонс сохраняет в фокусе бессознательное и метапсихологию и в этих рамках допускает возможность того, что некоторые гомосексуальные отношения могут не быть перверсными. Несмотря на то, что использует язык перверсий, применительно к гомосексуализму он, по крайней мере, находит возможность в рамках его метапсихологии думать о гомосексуальности, исходя из качества отношений, а не пола объекта.
Сдвиг в представлениях Кернберга и Парсонса может показаться малым и несоразмерным шагом на пути трансформации ошибочных взглядов на гомосексуальность, нанесших ущерб поколениям геев и лесбиянок, как пациентов, так и аналитиков. Тем не менее, эти шаги важны в теоретическом плане, сделаны они были крупными теоретиками и служат дополнением к тем изменениям, которые были вызваны обращением к справедливости и законности, а также переосмыслением ошибочных предположений о реальной жизни людей.

ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ЛЕЧЕНИЯ

Современное психоаналитическое понимание терапевтической работы с геями и лесбиянками исходит из предположения, что мы лечим человека, а не сексуальную ориентацию. Мы должны думать о том, что в терапии мы делаем для геев и лесбиянок, а не о том, что мы делаем с гомосексуализмом. Мы должны не только сместить фокус с изменения сексуальной ориентации, но нам необходимо также сместить фокус с попыток найти бессознательные "причины", лежащие в основе гомосексуализма.

Здесь подразумевается, что сексуальная ориентация и психическое здоровье являются независимыми параметрами личности, и что гомосексуальная ориентация сама по себе не является признаком патологии. Знание о сексуальной ориентации человека ничего нам не говорит о его психологическом здоровье и зрелости, его характере, его внутренних конфликтах, его объектных отношениях или о его целостности. Я не предлагаю полностью исключить сексуальную патологию или патологию характера у гомосексуальных индивидуумов. Я предлагаю чтобы, когда они возникают, мы говорили о перверсии, нарциссизме или пограничной личности гомосексуального индивидуума, точно так же, как мы говорим о перверсии, нарциссизме или пограничной личности гетеросексуального индивидуума, а не рассматривали эту патологию как неотъемлемую часть и определяющее свойство гомосексуализма.

Чтобы анализ был успешным, не требуется добиваться гетеросексуальной ориентации. Понимание себя, качество отношений и свобода искать и интегрировать удовольствие являются более значимыми показателями успешности анализа, чем пол сексуальных партнёров. Аналитический процесс, сфокусированный на поиске предполагаемой "патологической этиологии" гомосексуализма, будет неизбежно нарушать процесс, и всякий возникающий конфликт будет сводиться к ещё одному аспекту "гомосексуальной патологии".
Конечно, нам хотелось бы иметь исчерпывающее понимание развития сексуального желания. Тем не менее, я считаю, что поиск первопричины не имеет центрального значения в индивидуальной клинической ситуации, если только не поставлена цель изменить сексуальную ориентацию. Активный поиск неизбежно будет подразумевать, что быть геем – это неестественно и патологично. Это будет подтверждать для пациента его интернализированное чувство стыда и ненависть к себе. Кроме того, эти поиски тщетны. Не важно, насколько хорошо ранняя семейная динамика укладывается кем-то в теоретический шаблон для объяснения гомосексуализма. Нет надёжных исследований, которые показали бы, что паттерн семейной динамики или история травмы могут последовательно объяснить, почему одни люди становятся гетеросексуальными, а другие становятся гомосексуалистами.

Я не предлагаю чтобы мы избегали исследовать прошлое или пытаться построить согласованное описание жизни пациента, – я говорю лишь о том, что мы отказываемся выстраивать это описание вокруг поиска этиологии гипотетического естественного эротического желания пациента. Мы ничего не теряем. Полный и основательный аналитический опыт можно получить без знания о том, почему человек является геем или лесбиянкой. В конце концов, мы делаем по-настоящему хорошую аналитическую работу с обычными анализантами, не зная ничего о том, что привело их к гетеросексуальности.
Чтобы нам быть хорошими аналитиками гея или лесбиянки достаточно просто оставить в стороне предположения о психопатологии и применять нашу обычную аналитическую технику безоценочного слушания и понимания. Сложность работы с пациентами-геями заключается в том, что мы плохо представляем себе, сколь глубоко мы укоренены в гетеросексуальной культуре. Кроме того, большинство аналитиков не знают норм жизни геев, что может приводить к таким комментариям, которые переживаются гомосексуальными пациентами как подтверждение негативного отношения к гомосексуализму.
Аналитики, которые выбирают клиническую работу с геями, обязаны осознавать возможность влияния гетеросекстиских предубеждений, ошибочных теоретических концепций, реакций контрпереноса и даже простого незнание жизни геев. Необходимы самообразование и самоанализ, чтобы уменьшить влияния, мешающие нам открыто и беспристрастно слушать наших пациентов. Никаких специальных знаний по технике не требуется. Вполне достаточно обычного метода психоаналитической психотерапии, если его использовать правильно.

В последние годы давняя попытка психоаналитиков превратить гомосексуальных пациентов в гетеросексуальных снова всплыла в форме "исправляющей (reparative) терапии" (Nicolosi, 1991) и всё больше религиозных "лечебных служб", предлагают помощь ищущим "исцеления" от гомосексуализма. Первоначально они питали большие надежды, что гомосексуальное влечение возможно искоренить, однако, со временем всё большее количество ответственных практиков стали признавать, что в действительности они никогда этого не достигают, но лишь помогают людям научиться контролировать желания и избегать их отреагирования.
К сожалению, в ходе этого часто наносится большой вред. Основное предположение состоит в том, что желания патологичны (или греховны, если это религиозная программа) и значит цель – подавить желание и контролировать поведение. Нередко, люди, доведенные до отчаяния и ранимые примыкают к таким программам. Кому-то это помогает, но многие при этом начинают чувствовать себя значительно хуже.

Два недавних исследования в какой-то мере проливают свет на два основных вопроса: действительно ли подобные программы помогают людям сменить сексуальную ориентацию, и наносят ли они вред тем, кому это не удаётся.
Доктор Роберт Шпитцер, уважаемый исследователь Колумбийского университета, выяснил у респондентов наиболее полного исследования, проводившиеся с людьми, прошедшими восстанавливающую терапию и хотя бы в малой степени изменивших свою гомосексуальную ориентацию на гетеросексуальную (Spitzer, 2003). Его исследование подверглось резкой критике с методологических позиций; и я согласен с критикой его метода отбора субъектов (с уклоном в сторону тех, кто был высоко мотивирован на положительный результат), метода сбора данных (единичное структурированное телефонное интервью) и опоры лишь на субъективный отчёт об изменениях.
Тем не менее, важно понять, что он пытался исследовать возможность, а не вероятность изменений. По результатам своего исследования Шпитцер теперь считает, что малая часть высоко мотивированных гомосексуалистов, действительно, может достигать некоторого изменения своей сексуальной ориентации. Но даже он говорит об этом как о большой редкости, и что многим другим это может причинять вред. Цитата из его работы: "Можно помочь 5000 человек и нанести вред 500000" (Hausman, 2001, p. 34). В терапии раковых заболеваний сегодня предложение с таким мрачным соотношением польза/вред было бы отвергнуто без лишних рассуждений.
В другом исследовании, проведённом психологами Шидлоу и Шрёдером, рассматривались (Shidlow & Schroeder, 2002) вредные последствия в группе из 202 пациентов, потерпевших "крах" в попытках изменить свою сексуальную ориентацию. Они обнаружили много примеров сообщений о психологическом ущербе, включая депрессию, суицидальность, сниженную самооценку и ухудшение отношений.
Американская психоаналитическая ассоциация приняла установку, что прямые усилия изменить сексуальную ориентацию индивидуума "противоречат фундаментальным принципам психоаналитической терапии и часто приводят к значительным психологическим страданиям, подкрепляя вредоносные интернализированные гомофобические установки" (Minutes, 1999). Тем не менее, подобные споры о терапии и гомосексуализме время от времени возникают вновь.
На мой взгляд, вопрос "может ли человек измениться?" ошибочен. Без сомнения, некоторые индивидуумы, достаточно мотивируемые внутренним чувством стыда и внешним давлением, способны иначе обходиться со своей сексуальной ориентацией. Некоторые бисексуальные индивидуумы могут разрешить конфликты, и это позволит сместить предпочитаемый объект желания. Некоторые сильно нарушенные и податливые индивидуумы со слабой идентичностью могут очень легко принимать предлагаемую им роль, чтобы сделать приятное терапевту или осуществить трансферентное желание. Мы знаем, что такие "изменения" могут быть следствием прямых попыток их вызвать, но данные о частоте таких "успехов" невозможно получить из отчётов вызвавшихся субъектов. Продолжительность таких "изменений" можно оценить лишь в ходе беспристрастных, систематических дополнительных исследований.
Из этого спора мы можем сделать вывод о методе лечения, используемого терапевтами и аналитиками, выступающими за исправительную терапию. Проблема, как я её вижу, заключается в том, что они принимают просьбы пациентов об изменении за чистую монету; и вместо того, чтобы исследовать источник и смысл страдания, считают, что он лежит в гомосексуальной "патологии". Такое отношение и терапевтический подход, скорее, усиливает, а не смягчает интернализированную гомофобию, стыд и вину, толкающие такого человека искать изменений.
В отличие от этого, беспристрастная аналитически ориентированная терапия основывается на уважении автономии индивидуума (Drescher, 1998), действует в духе совместного и тщательного исследования, не предполагая заранее никакого исхода, и стремится уменьшить остроту внутренних конфликтов, чтобы индивидуум обрёл, в результате, большую свободу делать сознательный выбор относительно своих жизненных целей (Roughton, 2001).
Мы не препятствуем никаким изменениям. Скорее, это их методы принуждения, особенно, манипуляция покорным переносом, вызывают усиление стыда и иллюзорное изменение. Я не отказываю в помощи тем, кто стремится делать сознательный выбор относительно своей сексуальной жизни, отличной от той, которую выбрал я; мы можем сколь угодно долго исследовать глубинные уровни того, что это для них означает. Например, я могу работать со священником, который выбрал безбрачие, или с женатым геем, имеющим детей, который хочет сохранить брак; при этом я могу уважать их сознательный и свободный выбор. Но в аналитическом подходе до сознания доводятся истоки выбора, которые оцениваются исходя из развивающейся системы ценностей пациента. Для этого не нужно важнейший аспект его существования обозначать как дефект.
НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ XXI ВЕКА
Теперь я расскажу о растущем объёме статей, написанных уважаемыми аналитиками, которые учились в наших институтах в тот период, когда быть геем или лесбиянкой уже не было препятствием. Их опыт развития, личного анализа и обучения психоанализу дал уникальные точки зрения и инсайты. Их темы сконцентрированы на переживаниях геев и лесбиянок, и часто они предлагают альтернативные способы понимания того, что прежде рассматривалось только как патология.
Многие эти статьи объединены вокруг вопросов развития: существует ли норма процесса развития мальчика или девочки, которые склонны стать геем или лесбиянкой? До последнего времени люди не "воспитывали геев". Они вырастали с изъяном (defective) – в секрете, молчании и стыде – и очень часто подвергались опасности.
Можем ли мы концептуализировать нормальное отрочество мальчика-гея? Рискнём ли мы говорить о "примате гомосексуальной генитальности"? Какова эдипальная структура ребёнка, оба родителя которого одного пола? Можем ли мы определить мужественность иначе, чем через отсутствие характерных женских признаков? Можем ли мы отказаться от идеи, что пол – единственная определяющая категория в сексуальных отношениях?
Серией своих статей Кен Корбетт начинает пересмотр (Corbett, 1993; 1996; 2001a; 2001b; 2001c) концепций развития. Будучи детским аналитиком он работает с детьми и с однополыми родителями. Его свежие инсайты бросают вызов нашим основанным на здравом смысле представлениям о развитии, видах и значениях мужественности, о воспитании в нетрадиционной семье.
Мартин Фроммер утверждает (Frommer, 2000), что однополое желание – это не обязательно желание подобия. Такая ошибочная связь приводит многих аналитиков к выводу, что сексуальное влечение к кому-то с такими же гениталиями может быть лишь нарциссическим, а не подлинной любовью (Bergeret, 2002; Roughton, 2002). Фроммер подвергает сомнению такой взгляд и описывает, как гетеросексуальный мужчина идентифицируется со своей подругой, а гомосексуальный мужчина ценит отличие от него своего друга-любовника. Он заключает: "Любовь, обозначаемая как нарциссизм, – это не о том кого любят, а о том как любят" (Frommer, 2000, p. 203).
Скотт Голдсмит отвергает (Goldsmith, 1995; 2001) положение о негативно эдипальном комплексе в качестве объяснения гомосексуального мальчика и предполагает, что конфигурация из отца как объекта любви и матери как соперницы – это норма переживаний гомосексуального мальчика, которая должна рассматриваться в качестве позитивного опыта триангуляции. Ранний отказ от гармонии (the early lack of attunement) между матерью и сыном, когда мать пытается вызвать предполагаемый "семейный роман" со своим сыном, стремящимся вместо этого к роману со своим отцом, может исподволь внушить пожизненное восприятие женщин как назойливых и контролирующих.
Сидни Филлипс описывает (Phillips, 2001), на что похоже воспитание гея в мире, созданном для кого-то другого. Он исследует перестимулирующее действие на подростка-гея постоянного пребывания в ситуациях, таких как посещение мест общего пользования, где он не может избежать ни сексуальных чувств, ни их признания. Ничего не подозревающее гетеросексистское общество полагает, что обойти проблему перестимуляции можно с помощью закрытых мест общего пользования; но в отношении тех, кто привлекателен для лиц того же пола, это вызывает совершенно обратный эффект. Филлипс обсуждает процесс адаптации, который мальчик-гей должен пройти в отношении такого рода перестимуляции, и который может приводить к массированному подавлению чувств, изоляции и стыду.
Паул Линч иллюстрирует (Lynch, 2002) на клиническом материале фактор, затрудняющий любовную жизнь некоторых гомосексуальных мужчин, который приводит к такому же расщеплению между нежностью и сексуальным чувством, какое описал Фрейд для случая гетеросексуального мужчины. Линч предлагает иное понимание определённого поведения, которое аналитики склонны рассматривать как характеристику гомосексуальной динамики.
Деннис Шелби по-новому освещает (Shelby, 2002) «путешествия для удовольствия» (cruising), – явление, очерненное психоаналитиками как компульсивный поиск многочисленных сексуальных партнёров, – описываемые как характеристика гомосексуализма. Шелби указывает на это как на пример запутывающей сексуализации (компульсивное поведение) с сексуальной ориентацией (гомосексуальная ориентация) и игнорирование нуждающегося Я, пытающегося установить контакт.
Сюзан Вуган энергично берётся (Susan Vaughan, 1999) за такое редко описываемое клиническое явление, как возникновение гетеросексуальных фантазий у лесбиянки. Вместо того, чтобы хвататься за это как за указание, что её пациентка может стать гетеросексуальной, Вуган сохраняет открытое аналитическое внимание к смыслам. Скоро становится ясно, что это была защитная гетеросексуальная фантазия, возникшая в тот период, когда углубляющееся обязательство перед её партнёршей стало угрожать чувству автономии.
ВЫВОДЫ
Если наблюдения не укладываются в теорию, то необходимо пересмотреть теорию, что Фрейд постоянно и делал. Теория утрачивает свою валидность, если она противоречит фактам. Несомненным фактом является то, что гомосексуальность и здоровье могут сосуществовать. Мы не знаем, почему одни индивидуумы гетеросексуальны, а другие – гомосексуальны, но это не должно мешать нам одинаково внимательно слушать пациентов-геев и пациенток-лесбиянок. Создать одинаково безопасную и уважительную атмосферу нам мешают культурные предубеждения, наши ошибочные предположения и устаревшие теории, а также отсутствие у нас знания и принятия норм жизни геев и лесбиянок. При работе с гомосексуальными пациентами аналитик должен преодолеть эти ошибочные мнения.

Автор Ральф Раутон
Перевод А. Шуткова
Научная редакция К. Ягнюка