Ты для меня - навсегда первый

Очередной сентябрь. Еще по-летнему теплый, солнечный денек. Только в этом году для меня он знаменует не просто учебу. Первый день в колледже. Волнуюсь страшно, ведь никого знакомого –  специально выбирал. После торжественной линейки, которую, оказывается, и здесь проводят в честь Дня Знаний, я немного задержался у информационной доски – посмотреть расписание на завтра, потому что умудрился проспать, и в колледж заявился с опозданием. Нужный кабинет был поблизости – значит, прихода препода не пропущу. Заслышав шаги на лестнице, метнулся к дверям. На пороге аудитории приостанавливаюсь и окидываю взглядом присутствующих. Студенты – человек двадцать – преимущественно расселись далеко друг от друга. Ну, это понятно – еще не перезнакомились. Только три девушки сидят рядком и, то одна, то другая нервно поправляет прическу, изредка перебрасываясь репликами между собой. Я усмехнулся: «Их трое на всю группу – это чтобы соображать на троих?». Уже качнувшись вперед, чтобы перешагнуть порог моей почти взрослой жизни, я почувствовал легкий толчок в спину, и недовольный, но мелодичный голос произнес:
– Долго еще стоять будешь? – обдав меня облаком аромата Hugo Boss, мимо протиснулся парень, тут же привлекший внимание всех своим видом. У девушек на лицах появилось одинаковое выражение, как у гончих, почувствовавших добычу.

Чуть ниже меня, стройный, с пластикой то ли танцора, то ли спортсмена, одетый явно в дорогой темно-синий костюм, меня он удивил цветом и длинной волос: насыщенно-пепельные с серебристым оттенком – и где только такую краску нашел? – они спускались ровным водопадом ниже лопаток. Я не мог оторвать взгляда. Непроизвольно рука потянулась к голове: пальцами коснулся своих, таких обыкновенных, русых прядок. «Да уж, такое чудо растить и растить» – с завистью подумал я, машинально следуя за пока что незнакомцем. Опомнился, когда уже садился рядом с ним, поймав его удивленный взгляд. Но тут же решил: новый этап в жизни требует и нового уровня смелости – в школе я бы так не поступил – и с вызовом глядя на новичка, спросил:
– Это сколько ж времени ты растил такую красоту? – одновременно улыбаясь и протягивая руку: – Вадим.
Парень немного поколебался, явно выискивая на моем лице признаки насмешки, но не нашел искомое. Расслабившись, усмехнулся в ответ, все же пожав мою,
зависшую в воздухе, ладонь:
– Стэн.
– Как?
– Станислав. Или Стэн.
– Нафига так имя извратил, – покачал я головой – не осуждая, а просто изумляясь.
– Не я, меня так друг звал, а мне понравилось, теперь представляюсь именно таким образом, – слова легко слетали с излишне полных губ, тем не менее, за кажущейся беззаботностью я почувствовал горечь. И для проверки своих ощущений  попробовал заглянуть в его глаза, оказавшимися темно-серыми, словно надвигающаяся гроза, но эту попытку новый знакомец пресек на корню, сразу же отведя взгляд в сторону кафедры и торопливо пробормотав:
– Ну, мы еще успеем наговориться, верно?
«Ммм? И что за этим кроется? Даже узнать не успел, почему его на линейке не было», – подумал я, загоревшись желанием докопаться до сути замеченной чужой тайны. «Впрочем, все еще впереди, не стоит мне торопиться» – то, что вновь возникшее знакомство я буду всеми силами развивать, для меня было очевидным. Потому, беспечно откинувшись на спинку скамьи и вытянув ноги, переключил внимание на других, находящихся в поле моего зрения, парней.

На первом ряду несомненный «ботаник», причем постарше года на два, – напряженный, с аккуратной стрижечкой, в очках, темный костюмчик дешевенький. «Надо наладить с ним контакт – будет с кого списывать лекции» – сделал я заметку в уме. Переведя взгляд на следующего одногруппника, поморщился – не люблю бугаев: стрижка под ноль, шея толстая, борцовская, бицепсы перекаченные, сидит развалясь, в черной ветровке. Можно подумать – за город собрался, а не учиться. Молниеносно возникло слово – «Шестерка». Ну вот представилось мне, что входит он в какую-нибудь приблатненную группировку, где состоит на побегушках. И что ему здесь делать? Надеется мозгов добавить? Но дальше оценку присутствующих пришлось прервать – вошел преподаватель.

 Обыкновенный такой мужчина лет под сорок, хотя не растерявший еще некоторой привлекательности – тело поджарое, наверняка спортом не брезгует. И энергично так, круто по-деловому, начал читать вводную лекцию. Мог бы и познакомиться сперва со своими студентами, да и мы заодно хотя бы имена друг друга узнали. Кто-то, конечно, до линейки пообщался, но я-то опоздал. Слушая его  вполуха, я все же продолжил разглядывать доступных моему взгляду парней –  мы со Стэном сидели на втором ряду, с краю, у окна. Потому в поле зрения оставались еще трое, не считая девчонок: одного было плохо видно – перекрывал сидящий рядом с ним толстячок, который никакого интереса во мне не вызвал. А вот тот, что сидел рядом с девушками, был любопытен: профиль точеный, сам невысокий, тонкокостный, волосы разлохмачены – истинно: «Я у мамы вместо швабры». «Ему что, причесаться было лень? Ради первого дня мог бы и постараться – в парикмахерскую сходить. Да и одеться поприличнее, а то что это такое растянутое на нем, да еще невнятного серо-бурого цвета?»  – я был  возмущен видом мелкого парнишки, посчитав это пренебрежением к нам, сокурсникам. Больше ничего интересного на виду не было, и я переключил внимание на речь препода.

До окончания пары было еще достаточно времени, когда мужчина, наконец, перестал вышагивать у доски туда-обратно, и, резко замолчав, сел и открыл талмуд типа школьного журнала.
– Что ж, теперь познакомимся. Меня зовут Нестеров Константин Владимирович – ваш куратор. Я сейчас буду вызывать по фамилии, вы встаете, сообщаете свое имя и коротко о себе, что сочтете нужным. Антипенко!
Студенты зашевелились, зашуршали тихие шепотки тех, кто уже познакомился.
«Наконец-то!» – я заинтересованно повернулся к первому вставшему парню…

---------------------


Дождь уже закончился. Холодный воздух пах прелыми листьями – бабье лето обиделось и то и дело лило слезы, украшая асфальт лужами, а тропинки через газоны превращая в грязь. После окончания занятий мы со Стэном, распрощавшись на выходе из колледжа с одногруппниками, направились к метро пешком – ехать нам в одном направлении, только мне выходить на одну остановку раньше.
– Стэн, у тебя планы какие на вечер? – я затаил дыхание в ожидании ответа, потому что очень хотелось продлить общение под благовидным предлогом. Ведь уже целую неделю я терпеливо обихаживал нового знакомца, и если сейчас он окажется занят, то завтра выходной – можно предложить вместе куда-нибудь сходить.
– Да, в общем, никаких, – он пожал плечами и задумчиво продолжил: – Может, фильм какой скачаю. Или сериал. Мне тут посоветовали один, «Друзья» называется.
– Как, ты его еще не смотрел?! – удивился я, – У нас каждую серию весь класс обсуждал, едва лишь стали показывать.
– Да я телек почти и не смотрю, только изредка, и что покороче, – он поморщился, – сплошная реклама.
«Замечательно, что ты не смотрел!» – чуть не вслух произнес я, когда понял, что это хороший повод пригласить Стэна в гости.
– А давай ты ко мне зайдешь ненадолго. У меня есть постеры на этот сериал – американские! И еще первый сезон на диске. Можешь взять на время, там качество отличное, – легко и оживленно предложил я, словно эта мысль только что посетила мою голову. Хотя отчасти это так и было. Я скрестил в карманах пальцы обеих рук: согласится? Нет? Стэн молчал. Я тоже.
– Ладно, – принял он решение. Я незаметно выдохнул.
– Отлично! Тогда зайдем в магаз и купим чего вкусного. Раз уж у меня гости, то надо хоть чаю предложить, – говорю одно, а думаю про другое: «Лучше уж чего покрепче, и затащить этого красавчика в кровать… Пипец! Последнее время все мысли об одном! Хочу секса! И это при том, что никакого опыта… И что делать?» – я не удержал огорченного вздоха, и покосился на спутника –  заметил или нет? Стэн с безмятежным видом рассматривал проходивших мимо девушек. Это вызвало во мне досаду.  Тем временем мы были уже у подземки, где в ларьке купили еще теплые слоеные пирожки с разной начинкой – молодые организмы всегда готовы поглотить что-нибудь вкусное и питательное.

От метро до моего дома – всего ничего. И этому я очень обрадовался, когда моего сокурсника облила из лужи проходящая мимо машина – холодный осенний воздух, да еще после дождя, и намокшая одежда плохо сочетаются. Да и болеть моему другу нельзя – я знал, что скоро его танцевальная группа, где он является солистом уже четыре года, будет выступать на каком-то конкурсе.
– Вот сволочь, что творит, гад! – возмутился я, когда от неожиданности Стэн выматерился. – Ничего, тут близко, как придем, сразу снимай джинсы и джемпер – просушим, – слова мои были с двойным дном: отличная причина предложить раздеться. «Я смогу полюбоваться его телом» – мурлыкнула предвкушающая мысль. Дома никого не было, да и не должно было быть: матери с работы возвращаться рано, отец в командировке, а сестра приходит очень поздно – выпускной класс, куда только мама смотрит?
– Ты проходи, и раздевайся давай, я одежду в ванную повешу – там батареи горячие. А пока можешь накинуть халат – я сейчас принесу, – и, торопливо выскользнув из кроссовок, рванул в комнату сестры. «Стэн в халате! Опупеть!» – моя сексуальная озабоченность потирала лапки и облизывалась. И я вместе с нею. Быстро пробежавшись глазами по богатой цветовой гамме сестриной одежды, я выбрал бледно-сиреневый, с непонятными разводами в качестве отделки, халат в японском стиле на светло-синей подкладке и такого же цвета поясом. Воображение тут же представило мне картинку, и я согласно кивнул самому себе: «Это изумительно подойдет к его волосам». У дверей ванны притормозил: сердце колотилось о ребра, а руки вспотели – надо было хоть маску равнодушия надеть, а то ведь у меня, наверно, взгляд сейчас был как у вампира, жаждущего крови – алчный. Еще испугается. Я выровнял дыхание, постарался убрать все эмоции с физиономии, произнес мысленно: «Сделай лицо попроще – и люди к тебе потянутся!» и, постучав для приличия, тут же открыл дверь. …И почему я не обратил внимания на шум воды?!

Стэн стоял под душем с закрытыми глазами, подставив лицо под льющуюся воду, а по его – такому шикарному – телу змеились тысячи струек, рисуя своим бегом причудливые узоры. Он прогонял их ладонями, но тут же появлялись новые ручейки – и все повторялось. Парень по-прежнему не обращал на меня ни капли внимания, а я, не в силах отвести от него глаз, и, кажется, даже забыв дышать, опустил взгляд с лица и груди ниже – на очерченный в аккуратные квадратики живот, и по темной дорожке коротких волосиков еще ниже …О-о-о!  Его член стоял! И какой член! Голова у меня закружилась, халат выпал из ослабевших рук, ноги предательски задрожали – я был… или меня уже не было? Ошеломленный, растерянный, я поднял глаза и столкнулся с насмешливым приглашающим взглядом – оказывается, я стучался в открытые двери, и не видел этого! Торопливо скидывая одежду, путаясь в ней из-за поспешности, я не отводил взора от Стэна, наслаждаясь каждым его движением, линиями безупречного тела, смуглой от не сошедшего еще загара кожей и белой там, где ее от солнца закрывали плавки. Освободившись, наконец, от тряпок, я полез в ванну и тут же был подхвачен сильными руками. Боже! Меня касались! Меня гладили! Меня целовали… Я впервые испытывал такие ощущения не во сне. Каждая клеточка тела отзывалась на действия умелых рук и губ, отчего весь я словно плавился. Уже дважды я был на грани оргазма, и дважды Стэн не давал мне кончить, пережимая мой член у основания. Я зверел, на что он только шептал: «Подожди» и продолжал измываться. Но когда на третий раз я достиг оргазма… Здесь слова бессильны.

Стэн давно ушел, а я валялся в кровати и раз за разом переживал лишение своей девственности. После первого раза в душе через короткий промежуток времени последовало продолжение уже в моей комнате – наш сексуальный голод был слишком велик. И вот теперь я могу наслаждаться пикантными воспоминаниями, рассеяно поглядывая на брошенные где попало полотенца – вещи мои так и остались в ванне. «Девственность. Слово-то какое – чисто женское. Блин, не вспомнить, где это я вычитал: только геи могут лишаться девственности не единожды. Да, сеструхе такое не светит», – мысли ползали медленные, ленивые, блаженные от полученного удовольствия  – «Черт, халат-то ее так и валяется в ванной. А-а, не хочу шевелиться. Авось пронесет. А если и нет, то я сейчас даже родителям не постеснялся бы признаться, что их сын – самый настоящий гей. Мама точно в обморок грохнется. Или тут же потащит меня к врачу. А папа… Интересно, по такому поводу он меня ударил бы? Или просто начнет гнать из дома? Не, пока помолчу, а то еще из колледжа заберут документы, как я тогда со Стэном встречаться буду?»

Но, ни одно предположение о возможных ситуациях не выдержит встречи с реальностью. Потому что есть еще закон подлости. В данном случае выглядел он так: звук открываемой  входной двери, шуршание в прихожей, щелканье замка в ванной, почти сразу топоток по коридору к моей комнате, пинок ногой и вот на пороге разъяренная сестра собственной персоной. Вид мокрых волос и одежды объяснял: попала под дождь. В одной руке пресловутый халат – «И нафига я вообще его достал?» – а вот двумя ноготочками второй Стася брезгливо держала презик… «Пипец!! Что щас бу-у-удет!» – я сноровисто накрылся одеялом, как только заметил движение ее руки. Легкий шлепок там, где только что была моя физиономия, подтвердил догадку, что именно медицинское изделие полетит мне в лицо. Халат-то кидать не так удобно. Теперь можно вылезать из норки.  Морщась, сел в кровати, подложив под задницу правую ногу и придерживая одеяло руками – а то сеструха и сдернуть его может в порыве возмущения.
– Ах ты дрянь малолетняя! Еще пиписька не выросла, а уже девок в дом таскаешь! Да еще мой халат им даешь! Думаешь, раз в колледже, а я в школе, то взрослее меня стал? Я вот отцу скажу, пусть прочистит твои дурные мозги! Да еще и средство для труда бросил на виду! Что, так трудно до помойного ведра гандон донести? Или ты это все специально оставил – меня позлить? Так не думай, что легко отделаешься! Ты у … –  я прервал нескончаемый поток сестринских слов:
– Да не специально это! – делать Стасю врагом я не хотел. Особенно теперь. На нее одну была надежда, что сможет побыть буфером между мной и родителями, если вдруг возникнет ситуация, когда придется признаться в гомосексуализме. Хоть мы с ней часто ругались, но всегда сразу же мирились, и я ее искренне любил. Так что при случае именно с нее и надо начинать раскрываться.
– Стасечка, чесслово! Ну пойми, у меня сегодня первый раз, не до того было, – искренность с сестрой всегда давала лучшие результаты. Она тут же сменила гнев на любопытство:
– Ой, что, правда, что ли? А как это было? А кто она? Я ее знаю? Это та девушка, что на фотке рядом с тобой? Ну, на той, что в прошлом году на полке твоей стояла? Или уже из колледжа? А что ж она так быстро? Только неделя учебы прошла. Какая-то распущенная… – слушать очередной словесный понос – увольте!
– Стася!! – она прервала очередной водопад. Слава богу! Почему не бывает идеальных людей? Вот и у моей лапочки-сестренки есть недостаток – повышенная болтливость. Не в смысле тайну раскрыть.
–  Помолчи, а. По твоей речи никто не даст тебе больше лет, чем мне, –  почему-то именно в этот момент я решил сказать ей правду. Зажмурив на секунду глаза и набрав полную грудь воздуха, я потянулся и взял Стасю за руку – вдруг захочет сбежать, не дослушав моих объяснений?  И как в прорубь нырнул:
– Это была не девушка, – взгляд под названием «Ну и что?» и слова «И намного эта женщина старше тебя?» убил наповал мою решимость. Стоило ли вообще пытаться? Меньше знаешь – крепче спишь? Так, что ли? Но начатое лучше доводить до конца, да и решимость сменила не менее настырная дама по имени Упрямство.
– Стася! – сейчас я реально чувствовал себя старше ее, – «Не девушка» в смысле – «парень».  И теперь уже не с волнением, а с любопытством наблюдал за изменением мимики ее лица. Непонимание, озадаченность, размышление – а вот и вывод:
– А! Так тут еще какой-то парень был – оргию, что ли, устроили?
– ???? – она что, специально тупит?! Мне уже не решимость с упрямством требовались, а выдержка, чтобы не прибить эту дуру:
– Я в ахуе от твоей сообразительности, сестренка! И ты еще смеешь утверждать, что старше меня на два года?! – забыв о заднице, я вскочил с кровати, и тут же, морщась, потер ягодицы, другой рукой все так же придерживая одеяло – трусов-то на мне не было.
– Стася, я. Трахался. С парнем! Теперь тебе ясно?! – если сейчас что-нибудь ляпнет типа «Не понимаю», я даже не знаю, что сделаю. Но она лишь медленно, с открытым ртом, села на кровать, не сводя с меня ошарашенного взгляда.
– Ну ты даешь, – секундное молчание. – И как оно?
Ни хрена себе! Я тут признаюсь в том, что гей, а в ответ слышу «как оно»? Не-е, у меня не сестра, а уникум какой-то. Где истерика? Хотя по правде, я и сам не знал, что ожидал от Стаси – решение-то принял спонтанно. Потому и стоял перед ней молча, босиком, замотанный в одеяло, и что дальше – не знал. Зато, видимо, это ведала та разговорчивая сущность, что была в сестре:
– А ты его или он тебя? И правда, что это больно? А кто начал? И как вы вообще до этого додумались? А расскажи, как… – нет, это не лечится.
– Стася, Пусечка моя, –  свое детское прозвище она терпеть не могла, потому тут же замолчала, – я только что признался, что являюсь геем, а ты как-то… Ну, тебя это разве не волнует?
Надежда, что вот сейчас у сестры проявится подсознательно ожидаемая мной реакция типа «Как ты мог? И тебе не стыдно? Это отвратительно!»  и я смогу начать объяснять все, так в зародыше и умерла. Не могу же я – ни с того,  ни с сего –  начать  рассказывать ей о том, что так долго хранил в себе – какой-то толчок для начала нужен.
– Вадик, ты столько раз меня разыгрывал, что сейчас мне что-то не очень верится, – вдруг совершенно рассудительно, без малейшей несерьезности в голосе, ответила она, – и даже если это правда, то – что ты ждешь от меня, признавшись в этом?
– Я… Я и сам не знаю. Просто вот вдруг захотелось, – что-то забрезжило на задворках сознания: – Возможно, только что пережитое, да еще и накопленное прошлое, требуют с кем-то поделиться, как-то выговорится. Я столько времени держал это в себе…
– Тебе жилетка нужна? Так я всегда с удовольствием сыграю эту роль, любезный мой братишка, – она потянула меня за руку, усаживая рядом с собой. Забывшись, плюхнулся на постель, но попа моя многострадальная тут же напомнила о себе, и я вновь поморщился, устраиваясь поудобнее. От Стаси такое не укрылось:
– Так все же  это правда? – любопытство вперемешку с неверием. Я промолчал, не желая повторяться.
–  Ва-а-адик, – протянула она, – может, это временно, потом пройдет? – сочувствующий взгляд.
– Да не смотри на меня как на больного. Я совершенно здоров и все осознаю, – идея показать ей свои стихи как доказательство, что это не сиюминутный заскок,  пришла весьма вовремя: – На столе есть тетрадь с тигром – возьми и прочти.
Стася не спеша встала, взяла небольшую тетрадку в твердом переплете  и стала листать:
– Тут стихи. Это твои, что ли? – удивленный взгляд в мою сторону, затем, не дожидаясь моего подтверждения стала читать вслух:

Я лежу без сна.
Как судьба моя зла:
Не хочу ничего,
Кроме глаз его,
Кроме мягких губ,
Кроме нежных рук.
Но о том промолчу,
Никогда не скажу,
Потому что в ответ
Не хочу слышать «Нет»

– Да ты у нас поэт, как погляжу, – и снова уткнулась носом в раскрытые страницы.
– Ты на дату внизу посмотри – я это писал в прошлом году, в школе, и посвящены они Мишке, тому самому парню, что на фото был, – прокомментировал я.
Сестра оторвалась от чтения:
– Так тебе не девочка, а мальчик на той фотке нравился?! Вот это да! А мы-то с мамой как-то раз подробненько так девушку рассматривали – обсуждали, а смотреть-то надо было на третьего человека! Я его и не помню даже. Выходит, уже тогда ты…это… – она замялась.
– Ну да. Я ж говорю, что гей.
Стася аккуратно положила тетрадь на место, подошла ближе и села на корточки передо мной. Взяв мою руку в ладони, тихо произнесла, серьезно глядя в глаза:
– Спасибо, что доверил мне свою тайну, а родичей мы подготовим потихоньку. Ты же понимаешь, что все тайное рано или поздно становится явным? – и вдруг ее настроение снова изменилось на игриво-веселое: – А ты меня со своим парнем познакомишь? – и лукавый взгляд с легкой улыбкой.
Как я могу не любить свою неподражаемую Пусечку! И пусть она не любит это прозвище, но мне-то оно нравится!

-------------------

Прошло довольно много времени с того дня. Я все так же дружил со Стэном, а сексом мы занимались преимущественно у нас дома, пока никого нет. Знакомиться с моей сестрой он не хотел, потому любопытство Стаси по-прежнему не было удовлетворено. Когда я спросил, почему он против, то получил в ответ: мол, не верю, что девчонки могут хранить тайны – разболтает, стопудняк. Но! Человек предполагает, а бог располагает: знакомство все-таки состоялось. И было это так.

Мы ушли с последней пары, чтобы провести побольше времени вдвоем в удобстве пустой квартиры. Сидя за столом на кухне, и поглощая картошку с мясом – то-то мама удивляется, что я есть много стал! – мы несколько расшалились. Стэн пихнул меня, я его, а он, отшатнувшись, умудрился опрокинуть стоящую близко к краю вместительную кружку с чаем. Ладно, посуда, говорят, к счастью бьется. А что, интересно, символизируют мокрые джинсы? Когда я это озвучил, то так и не потерявший игривого настроения мой друг и любовник заявил:
– Много секса, однако! – и засмеялся.
Я не удержался в границах серьезности, мы снова разбаловались: я начал раздевать его, он же мешал мне своими поцелуями и руками, что лезли не туда, куда надо. Попытка оттолкнуть Стэна привела к тому, что он ухватился за мою рубашку, чтобы удержать равновесие. Две последние застегнутые пуговицы не выдержали такого напора и сбежали, с треском сорвавшись со своих мест обитания.
– Так! – я понарошку нахмурился. – И кто же пуговицы пришивать будет? Виноват, значит, будем наказывать. Иди давай в ванную, я джинсы на батарею в гостиной повешу – они там самые горячие в квартире, а ты пока в халатике моем любимом походишь, – после того первого секса со Стэном, и разговора с сестрой, я выпросил ее халат для таких вот неожиданных случаев. Теперь он постоянно висел в ванной рядом с тем, что носила Стася. Мама даже удивилась: чего это дочь двумя одновременно пользуется. Не знаю, как сестра тогда отмазалась, но все осталось по-прежнему.
 
Я вытолкал друга к ванне, и, пока он мылся, прибрался на кухне. В ожидании его решил расположиться в гостиной и включил телевизор на каком-то музыкальном канале. Слушать музыку лежа показалось мне более удобным, и я вытянулся на диване, подложив руки под голову. Рубашку решил не снимать: так, в рубахе нараспашку, я выглядел эротичнее. Вскоре появился вкусно пахнущий Стэн – запах парфюма быстро достиг меня. Он ненадолго замер в дверях, театрально изогнулся, весьма сексуально, да так, чтобы ткань немного оголила плечи, и медленно, танцующим шагом, направился ко мне. Я решил сыграть в неприступную крепость и, приняв более расслабленную и безразличную позу, убрал с физиономии заинтересованное выступлением своего любовника выражение, стараясь придать лицу спокойствие. Подойдя, Стэн оперся коленом о край дивана, нежно провел пальцами по моей груди, склонился, и уже собрался поцеловать меня, как мы услышали щелчки открываемого дверного замка.
– Кто это может быть? – обеспокоенно спросил одногруппник, вопросительно глядя, и явно не зная, что делать. Но по всем приметам это была сестра, потому я даже не шелохнулся.
–  Не боись. Стаська пришла. Сейчас вот и познакомитесь.
Мой друг собрался было встать и принять более нейтральное положение, но тут открылась дверь в гостиную и на нас уставились круглые девичьи глаза. Наверняка для нее это была картина маслом: брат, спокойно лежащий на диване в распахнутой рубашке, и склоненный над ним парень  с длинными волосами  и в ее сиреневом халате, рука которого недвусмысленно упирается в братишкину оголенную грудь. Так мы и замерли на какое-то время: Стася – рассматривая нас, и мы двое, глядя на нее ожидающе. Эти секунды пролетели и все задвигались: Стэн, наконец, встал, я тоже принял сидячее положение, а сестренка привела к нормальным размерам свои глаза, зашла в комнату, закрыла за собой дверь, и , опираясь спиной на нее, представилась:
– Привет! Я – Стася, почти восемнадцать, одиннадцатый класс… и у меня тоже есть парень! – гордо заявила эта заразка, глядя уже только на меня.
– Ну, вот, а это… – я взглянул на друга, но договорить мне она не дала:
– Стэн! Приятно познакомиться! Ты удивительно красив, жаль, что раньше с тобой не увиделась, я бы отбила тебя от братишки, нечего таких красавчиков себе хапать! Я уже давно прошу его… – господи! Кода же эта девушка перестанет болтать в таком количестве?
– Стася!! Умолкни! Стэн же не выдержит твоего напора и сбежит! – это остановило очередной поток слов. Сестра отлипла от двери и подошла ближе, протягивая руку для пожатия моему одногруппнику. Улыбалась она при этом открыто и непринужденно.
– А мой халатик тебе идет. Теперь понятно, чего это брат выпросил его у меня.
– Вот такая она, – обратился я к своему любовнику, разводя руками.
– Да уж, – отпустив ладонь девушки, он заправил пряди волос за ухо и сел рядом со мной, – можно было и догадаться – вы и внешне похожи, и, судя по всему, характерами тоже. Что ж, взаимно рад знакомству.

Про секс пришлось забыть. Втроем мы дружно направились на кухню – пить чай и болтать на всякие разные темы. Мне было приятно видеть их обоих, непринужденно разговаривающих между собой. Уверенность окрепла: Стася однозначно на моей стороне, и если придется переживать выяснение отношений с родителями, то она поддержит меня. Изредка вставляя реплики в их беседу, я начал прикидывать, как бы подготовить предков к известию, что я – гей, и к знакомству со Стэном в качестве моего парня. Немаловажную роль в планах играла Стася. Но в очередной раз сволочная жизнь внесла свои коррективы в мои намерения: через две недели после этих наших посиделок на кухне Стэн уехал. Вернее, сперва-то укатили родители парня – в Москву, где у его отца организовалось тепленькое и денежное местечко, а Станислава они забрали почти силком, мотивируя тем, что это – реальная возможность обзавестись нужными для сына знакомствами среди столичной молодежи. А сменить место учебы в самом начале студенчества легче и правильнее, тем более, что это даже не институт. Вот так и расстались мы со Стэном, понимая, что в дальнейшем если и пересечемся, то все будет уже по-другому.  Но все равно он навсегда останется для меня первым – моим первым мужчиной, первым любовником. А вот я для него кем в памяти останусь? Не знаю.