Планета цвета камуфло

"...Иногда я думаю, что счастье дается в долг. Потом приходит Судьба, открывает свою записную книжку, где точно и аккуратно записано все по пунктам, и требует заплатить по счетам"
(К.Ефимов, "Бесконечное лето")
Наверно, я не погрешу против истины, если назову повесть К.Ефимова "Бесконечное лето" одним из знаковых произведений для гей-аудитории. Изданная четыре года назад, она постоянно "доиздается". Это притом, что сам автор не считает себя писателем и видит в своем произведении немудреный рассказ о некоторых наблюдениях, почерпнутых как бы из жизни.
Конечно, легче всего было бы объяснить такой спрос и теплые читательские отзывы этой вот "жизненностью". Но что мы вкладываем в понятие "жизненность"? Одно ли только "правдоподобие" и точность бытовых деталей или выход на важные для читателя смыслы?
Иные мои знакомые профи критиковали повесть за некоторую чрезмерную на их вкус "подробностность". Однако то, что сперва списываешь на неопытность авторского пера, довольно скоро оборачивается погружением в повесть "с головкой", и эта очень своя, раздумчивая, интонация тянет читателя за собой, как сильное, уверенное в себе течение.
Читательское внимание захватывает не искусство слова, а точность в расстановке смысловых акцентов. Он, читатель, начинает просекать, что эта неторопливая "подробностность" здесь ох неспроста: вместе с автором он погружается в особый армейский мир, замкнутый и узкий, полный условностей и ограничений, полный борьбы за выживание, - порой в самом прямом смысле слова. Начинаешь вслед за автором ощущать нешуточный, чреватый трагедиями и очень тонко и сложно связанный с масштабом общей жизни МАСШТАБ этого внешне вроде бы примитивного мирка.
- Масштаб! - так определил самое главное свое впечатление от повести один известный писатель.
Герои повести обитают в "Бункере" при штабе, - без особых, конечно, удобств, но на вполне "халявном", по армейским понятиям, положении. Эти бойцы на ласковом солдатском жаргоне именуются "суками штабными". В строевых частях их презирают и им завидуют, - сочетание, столь же парадоксальное, сколь и характерное для нашего феодального общества, общества неслучайной-случайной-несправедливости.
Все ужасы дедовщины доходят сюда, как раскаты дальнего грома, - в виде докладов с места события. Но угроза быть сосланным в гущу этих самых событий ежесекундно висит над каждым из героев повести, - оттого и шустрят они, проявляя удивительные для восемнадцатилетних пацанов смекалку и способность к интриге и подставе конкурента. В этой насквозь казенной бюрократической конторе отношения между солдатами уже совершенно рыночные, - ведь для многих сие не просто борьба за теплое местечко при штабе; для иных - и за возможность вернуться домой живым или не калекой...
Жизнь как система насилия и ограничения, жизнь как вечная "подстава", - такова "мегаметафора" "Бесконечного лета". Армейский реал лишь обостряет это свойство человеческого существования, иногда обостряет до предела.
Между тем, мрачное подземелье Бункера вполне упорядочено, у него есть своя структура. А раз все движется здесь по определенным, поколениями замозоленным, правилам, то к ней можно и примениться, привыкнуть, "встроиться". Возникает парадоксальная психологическая ситуация игры в кошки-мышки с жизнью-смертью, и азарт этой игры отпечатывается в сознании будущего "мужыкя" навечно: не всегда осознаваемым, но всегда всей шкурой ощущаемым смыслом и пафосом, ведь выигрыш - возможность встроиться в социум.
Итак, еще одна смысловая метафора к "армии-жизни"? "Армия-общество"?.. (Добавим в скобках: общество, настроенное к своим членам откровенно репрессивно и одновременно безответственно).
Да, но в применении к "Бесконечному лету" это все же только обстоятельства места и времени, - смыслово насыщенные и необходимые декорации, однако...
...Но вот в "Бункер" возвращается из госпиталя ефрейтор Сашка Кунсайтес. "Лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор", - гласит народная мудрость. В ее справедливости ребята тотчас убеждаются на своих боках, скулах и всех прочих частях солдатского тела, созданного, как известно, для воспитательного воздействия старших товарищей.
Конечно, Сашка тоже прошел через эту систему воспитания, и даже, как отличник учебы, в госпиталь загремел. Зато на выходе оказался социальный "продукт", которым отцы-командиры должны бы гордиться. Не особо рассуждающий, упорно качающий "мышцу" и даже не шибко уклоняющийся от своих прямых воинских обязанностей. Вполне образцовый "боец" - ну да, он и продукт и частичка "системы".
Такой же частичкой "системы", однако по-своему, является главный герой повести Косэ. Этот "душок" тихой сапой встраивается в отношения в Штабе. Через полгода он, как незаменимый винтик делопроизводства, вытесняет своих конкурентов, становясь старшиной.
Но... происходит нештатная ситуация, никакими уставами не предусмотренная: "бык" - и "мозг" Бункера... Короче: "Мы лежали, молча обняв друг друга. Такой покой окружал нас, что, казалось, весь мир замер, остановился и не сдвинется больше с места. Я слушал биение Сашкиного сердца и думал, что такое же чувство возникает в непогоду, когда за окнами ревет ветер, хлещет проливной дождь, а в теплой комнате горит огонь в камине. Тук-тук, - тук-тук, - тук-тук, - стучало его сердце. Это был МОЙ камин.
- Хорошо и странно, правда? - тихо шепнул Сашка. - Будто и нет ничего там, наверху. Будто и нет армии..."
Но она здесь, рядом, она бдительно следит за всяким уклонением от удобной ей среднестатистической "нормы".
Бесхитростный Сашка не хочет замечать опасности. Находясь в поле природного естества, он просто не может осознавать все происходящее так, как это принято насильственными понятиями социума:
"- Саша, ты хоть понимаешь, чем мы с тобой занимаемся?
Он сразу  осекся, замолчал, глядя куда-то в угол, а когда вновь посмотрел на меня, то взгляд его стал какой-то болезненный, как у побитого ребенка.
- Не знаю, зай... Мне иногда кажется, что дома я бы никогда... Не знаю. Я, правда, не знаю - но мне так хорошо рядом с тобой... Странно все это. Сейчас я не хочу больше ничего. Мне просто хорошо..."
Все возможные (негативные и оскорбительные) оценки "этих отношений" для него - "из другой оперы".
- О чем ты говорил со складским пидором? - спрашивает он у Косэ машинально и беззаботно.
Но Косэ - иной. Он хочет, - да не может покинуть тягостное поле "системы", социальных условностей и порождаемых ими страхов. Его учит этому опыт, жизненные впечатления. Ведь "складской пидор" - его же товарищ по призыву, "опущенный" во время их совместного дежурства по столовой! Ох, не сообрази Косэ вовремя, и на этом месте мог бы оказаться он сам...
Глупо, конечно, вослед Руссо и Толстому, все еще утверждать, что армия и социум в целом - явления античеловеческие и искусственные, а глас природы - "завсегда" ведет к благу, мудрости и подлинной человечности. В реале все слишком переплетено и накрепко связано...
"Опущение" в "пидоры", как известно, - действо с исключительно яркой социальной окраской и может даже не сопровождаться собственно сексуальным насилием. Другое дело - армия, где молодая плоть бушует и бунтует, попранная в своих природных правах. Здесь трудно провести границу между сексуальным насилием как актом социального унижения (и самоутверждением за счет униженья другого) и репрессированной уставом телесной "надобой".
(К слову, человек и к этому приспособился. Взаимный онанизм и даже минет не считаются в этих условиях "опускаловом" и формой гей-отношений. Сознание участников оформляет это как "помощь другу". Можно, конечно, лукаво распространиться по поводу бисексуальной природы человека, но точнее б, сохранив объективность, сказать, что не ставшая особой привычкой механическая сексуальная разрядка и впрямь не имеет какого-то дополнительного, ориентационного вектора ...)
Иное дело, когда она закрепляется в "психе" человека, становится частью его натуры, его судьбой.
Унижения и страдания "складского пидора", безусловно, скажутся на его психе и судьбе (но вовсе не факт, что и на сексуальной ориентации). Тем более отношения, согретые подлинной полнотой чувств, по-настоящему высокие и светлые отношения, - отношения, связавшие героев "Бесконечного лета", останутся для них значимыми на всю жизнь...
И вот этот диаметрально противоположный смысл и личностный опыт наш замечательный социум, походя, обозначает одним ругательным словом, - или, в самом мягком варианте, объединяет отвлеченным понятием "грех"!..
Теперь-то мы понимаем, как сложны гей-отношения и почему геи борются с дискриминацией в нашем обществе, - или хотя бы заявляют, что хотят с этими матерными клише бороться.
Но какой колоссальный шаг вспять, прочь от социальной справедливости и природной целесообразности, делает общество, не желая признавать геев своими равноправными членами!..
Действие в повести "Бесконечное лето" обозначено точно: лето 1989 года. Еще жив Союз и еще жив закон против геев. Так что опасения Косэ весьма и весьма основательны.
И он, наконец, решается...
Впрочем, нет: сперва в повести происходит очередная важная коллизия. Один из солдат Бункера, недалекий долговязый Андрей напрямую уличает "братцев-кроликов" в ЭТИХ отношениях. По "понятиям", такое оскорбление должно быть чуть ли не кровью смыто. Но для ребят-то это не просто "гнилой базар", а знак того, что их "просекли". Они дают Андрею сдачи, в смысле: Сашка просто его лупцует.
Потом Сашка с Косэ всласть нашалятся, разыгрывая сцены "ревности" между собой по поводу вклинившегося между ними чересчур догадливого Андрюхи. Однако въедливый и осторожный Косэ при помощи хитрых штабных махинаций не просто избавится от трепача-свидетеля, но и... жесточайшим образом накажет его! Бедолага продолжит службу в том месте, где его, как пить дать, опустят по полной, и опускалово это продлится всю службу...
Как, спросите вы, - Косэ от души сочувствует доле несчастного "складского пидора" - и в том же духе ломает судьбу другого, в общем-то, не виновного ни в чем серьезном человека?!..
(Поневоле вспомнишь тут вскрик мемуариста пушкинских времен Ф.Ф.Вигеля по поводу геев (а он ведь того же, нашего, роду-племени был): "В этих людях дьявол, дьявол!..")
Особого рода склонность к интриге, мстительность и злоязычие отмечал в наших "коллегах" и М.Пруст. Думается, впрочем, это естественная реакция человека, чья психика и физика репрессированы гомофобным по сути обществом. Без вины виноватый, он пытается отомстить судьбе, моделируя "словом и делом" чужие судьбы; подсознательно он перестраивает "неправильный" для него мир...
Да и просто шкурная борьба за кусочек счастья, за жизнь порой - здесь налицо.
Картина грустная, - и еще один, очень важный и ЧЕСТНЫЙ поворот темы...
Можно сказать, сам Косэ запутывается в этом лабиринте; можно отметить, что судьба наказывает его и за этот поступок и, одновременно, заставляет расплачиваться за "бесконечное лето" счастья. Можно и так и сяк, - в зависимости от того, кто во что верит и как кому нравится.
Бесперспективность отношений он трезво видит, их опасность остро чувствует. И решается, наконец...
Впрочем, за конкретикой мы отправляем читателя к тексту повести.
А сами, напоследок, поразмышляем над следующим...
Главное свойство, которому повесть обязана своим стойким успехом, - ее жизненность, то есть отсутствие всякой "литературщины", всего того, что накручено-наверчено романистами в виде красивого, "хорошего" и т. п. стиля и особой "литературной" стати текста.
В самом деле, мало кто теперь может с бокалом бордо смаковать у камина стилевые красоты произведения. Ритм и условия современной жизни требуют от автора особого рода значимости художественного текста, - переводя на язык эмоций читателя, УВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ, будь то мир читательских грез или значимой для него "правды жизни".
На этой "предположительно" констатирующей ноте, позволю себе и закончить...