Алексей Морозов

Другой человек

Аннотация
Саша и Женя уже долго живут вместе. Между ними царит полное взаимопонимание, они отлично знают вкусы и привычки друг друга. Однако совершенно неожиданно в их размеренной и устоявшейся жизни появляется Витя...

Женьке двадцать шесть лет, мне двадцать два, и мы уже который год живем вместе.
- Ты мне как сын, - сказал я как-то Женьке, постоянно теряющему квитанции на оплату квартиры. - Я младше, а заботиться нужно о тебе.
- Мама всегда говорила, что я маленький мальчик, - ответил Женька, - теперь вот ты сказал. Я был взрослым уже с пеленок, а она так и не поняла.
Я понимаю, о чем он говорит. На его долю выпало немало, и он часто повторяет, что если бы не я, то он бы не стал нормальным, а отравился бы этим окружающим нас анреалом, погиб бы, не сумел. Я благодарен ему за это, нет, правда, хотя я не согласен, потому что буду любить его всяким, и он это знает. Но я все равно говорю, я напоминаю, и он молча улыбается, стоя около микроволновки и протягивая мне тарелку с пловом.
- Боже мой, как же вкусно, Жень! – я в полном восторге. - Научи, а?
- Ты не способен, - отвечает он.
- А ты все-таки рискни..
- Нарисую, уговорил.
Мы некоторое время молчим и цокаем вилками по тарелкам, потом он достает из холодильника квас, разливает его по стаканам, и мы начинаем совершенно бессмысленный диалог, в процессе которого я напоминаю, что Бетти надо отвести к ветеринару, а его – к стоматологу, а он твердит, что обязательно купит мне айфон, я же нищий студент, голь перекатная, он помнит, просто у него нет времени, да не надо, он съездит сам, он все равно рядом с рынком работает, а мне туда час с двумя пересадками пилить, а ближе к осени он возьмет кредит и у меня будет своя машина.


Женька понимает меня с полуслова, а иногда не понимает вообще. Эти разительные перемены происходят с ним в те моменты, когда у него проблемы сердечного характера. Я всегда чувствую, когда у него кто-то появляется, он пропадает из поля зрения, не приходит ночевать, не реагирует на мои смс-сообщения, односложно отвечает на мои заковыристые вопросы, срывается поздним вечером, коротко ответив на звонок. Я всегда провожаю его до машины, взяв на поводок нашу лабрадоршу Бетти, и пока она носится по кустам, я разговариваю с ним, если надо, успокаиваю, кладу в его карман презервативы, потому что он может забыть обо всем на свете, а потом смотрю вслед его машине. Мы так решили, это соглашение, которое ни он, ни я не хотим нарушать, потому что это правильно. И я почти не волнуюсь, говорю себе, что такое было уже не раз, и, слава богу, всегда обходилось без каких-либо последствий, и он всегда возвращался домой. Когда он добирается до места, то обязательно отзванивается, и мы с Бетти, обнявшись, засыпаем.
В этот раз повторилось все то же самое. Время около половины двенадцатого ночи, звонок на его мобильный, его сумасшедший взгляд, наша собака, обезумевшая от предвкушения облаять кого-нибудь на улице, мы оба около его машины, он уже в салоне, моя рука у него на плече, его смущенная улыбка, и вот я уже один.
- Бетти, домой!
Она подлетает ко мне, прижимается боком, она самая послушная собачачья девочка в мире. Я открываю дверь подъезда, она залетает внутрь, нехило стуча когтями по ступенькам, и тут оживает мой телефон.
- Это я, - слышу я Витин голос. - Не разбудил?
- Ну, что ты, - отвечаю я и запускаю Бетти в лифт, - еще нет. Женьку провожал.
- Занят?
- Я перезвоню, если связь оборвется, мы в лифте.
Связь выдерживает и плохую связь, и мой дурацкий голос, и Витин тихий стон.
- Можно я приеду?
Господи, родной, да как ты можешь спрашивать, неужели ты не знаешь, что когда Женьки нет дома, то всегда «да»?
- Приезжай, - просто говорю я, уже стоя в квартире, вглядываясь в большое зеркало и от накатившего волнения перед собой ни черта не видя.
- Спасибо.


Он прилетает очень быстро, я плачу за такси, потому что у него нет денег, его парень отбирает у него практически все, выдавая каждое утро ту мелочь, которой, по его бл**скому мнению, Вите должно хватить на один день. Это дико, я бешусь, Витя, сидя на стуле в своей желтой спортивной кофте, сжимается в комочек, мне стыдно, потом я вижу его зареванные глаза, и стыд растворяется в моем яростном шепоте, не оставляя мне ни единого шанса остаться спокойным:
- Может быть, хватит? И после всего этого ты до сих пор с ним?
Витя водит ладонью по столу, и, конечно, не смотрит мне в глаза. Я понимаю его, я бы тоже не смотрел.
Я веду его в комнату и сажаю рядом с собой на диван. Бетти пристраивается между нами, я глажу свою собаку и чувствую себя чертовым Фрейдом.
- Надо с этим заканчивать, Вить.
- Надо, - соглашается он. - Только мне идти некуда. У меня ни копейки. А потом он снова будет бить.
Я смотрю в потолок, и мне хочется шагнуть с балкона. Это немыслимо. Я бы помог, сделал бы все, что могу, но как? Витя тот еще баловень судьбы. Сразу после школы с золотой медалью в зубах умотал из Питера в Москву, так и не признавшись матери в том, что ему всегда нравились парни, а не девушки. Здесь, в Москве, он поселился у незамужней тети, которая его обожала, поступил в МГУ на биофак, жил у нее, мотался в Питер на выходные, так никому и не сказав, чем он особенно хорош в параллельном мире цвета небосклона. Домолчался. Или просто не повезло. Тетка застукала его в собственной спальне с каким-то пацаном, и сразу же выбросила из квартиры, запульнув ему вслед его немногочисленные манатки. В этот день мы с ним и познакомились в одном уютном кафе класса "только для своих" на Плющихе, куда я зашел после института и увидел его, упившегося в хлам, просадившего последние две тысячи рублей, уснувшего на плече у какого-то знакомого. Правда, эволюцию перерождения «куколки» в нежную бабочку под личиной нажравшегося в хлам Вити мне пришлось наблюдать детально, поэтому мы успели обменяться с ним номерами телефонов, пока он еще помнил, кто перед ним сидит. После его пивного марафона знакомый увез его к себе домой и оставил у себя жить, и вроде бы это была помощь, просто везуха, но потом друг, кстати, фельдшер на «Скорой», показал свое истинное лицо, подмяв его под себя в прямом и в переносном смысле. Он устроил Витю продавцом в салон мобильной связи, отбирал у него всю зарплату, частенько избивая его, контролируя каждый его и без того неровный шаг. Витя позвонил мне спустя пару недель после нашего знакомства, я подъехал к нему на работу, забрал его оттуда, повез в парк Горького, а потом проводил до дома. Он нервничал, но причину своей тревоги мне так и не назвал. Мало ли, подумал я тогда, и полетел домой к Женьке.
А потом Витя стал звонить регулярно, иногда мы встречались, иногда просто разговаривали, иногда я приводил его домой, когда четко знал, что Женька тут не появится, например, как сегодня. И Витя рисковал, сбегая от своего тирана, чтобы мы могли побыть вдвоем.
Он был очень стеснительный, краснел от слова «секс», и когда я в первый раз увидел это, я не поверил своим глазам. Я долго не предлагал ему сделать это, а потом не выдержал и поцеловал. Это случилось в лифте, мы поднимались ко мне домой, и я долго был под впечатлением от той страсти, с которой он впечатывал свои губы в мои, а позже отдавался мне на полу комнаты. Как-то я специально сделал так, чтобы он был сверху, чтобы он почувствовал себя главным, чтобы и это у него случилось. Было видно, как ему неловко, как он скучал по этому, как ему хорошо со мной, как ему стыдно от того, что теперь у него все происходит слишком эмоционально и быстро. Как-то в середине процесса я увидел пару красивых синяков на его плечах и взвился, как пионерский костер, а он тянул меня на себя обратно, затыкал мой рот своим и шептал, что все это ерунда, все хорошо, все нормально, и еле-еле успокоил меня в тот раз.
Как втягиваешься во что-то по самую макушку? Я до сих пор не знал, упустив момент, когда случилось так, что Витя стал мне слишком нужен. И ничего уже не мог изменить, потому что с одной стороны был он, а с другой Женька, а в середине я, такой весь «Мистер-Порвите-Меня-На-Части-Потому-Что-Меня-Все-Хотят».
- Он сейчас где? – спрашиваю я, сгоняя Бетти с дивана.
- У него ночная смена, - тихо отвечает Витя. - Так что я свободен.
- А потом что? – не выдерживаю я. - Сейчас снова любовь, а потом ты на негнущихся ногах пойдешь к метро ловить тачку, чтобы успеть домой к его возвращению?
- Саш, - еле слышно говорит Витя. - Ну, нет у меня выхода.
Он не тряпка, отнюдь. Ему действительно некуда возвращаться. Теперь и его мать знает, что ее сын педик, она больше ему не звонит и сына своего не ищет, в общагу ему нельзя, ему еще там учиться, и остаюсь только я.
- Ты голодный?
Он качает головой.
- Тогда спать.
- Нет, я лучше тогда поеду домой.
- Нет, Вить, спать. Тут, сейчас, со мной и Бетти.
- А Женька?
А Женьке сейчас хорошо, думаю я, Женька сейчас мустангом скачет по дикой прерии, цокает копытами, сжимает руками чьи-нибудь плечи и вернется только утром.
У меня получается его уговорить, раздеть, уложить рядом с собой, обнять и положить голову на его грудь, из которой мне прямо в ухо колотится его испуганное сердечко.


Женька зашел в квартиру, и, не урони он на пол ключи, он бы увидел нас, лежащих тощими пупсиками на кровати. Я тут же вылетел в коридор, забросав Витю подушками.
Со счастливой мордой Женька потянулся к моей щеке вытянутыми губами.
- Ты алкач, Жень?
- Нет, но повод есть.
Интересно. Я даю тебе свободу, ты всегда возвращаешься ко мне, что же могло случиться?
Я ужасно волновался, но не на пороге же с ним обниматься. Таща его на кухню, я уже выстраивал схему разговора. Налив ему кофе, я взглянул на часы. Половина восьмого утра, опаньки, а что это он так рано вернулся?
- Жень, есть дело.
- Говори.
- Мы тут не одни. В комнате спит один человек, который натурально попал в беду.
Женькина улыбка растаяла в чашке с кофе. Взгляд потяжелел на целый килограмм, брови на целых два, но я уже все решил. Ладно, не все.
- Женюш, ему жить негде.
- Нет, Саш, нет.
- Жень, - сказал я и разложил перед ним Витину историю на молекулы.
Вообще-то у нас с ним уговор, который гласит, что наш дом – только дня нас. Все. На стороне – пожалуйста, а дом есть дом, это святыня, это крепость, это уютная изба, это алтарь, и, в принципе, это правильно, я согласен, но сейчас обстоятельства несколько изменились.
- Ты убил меня, - тихо сказал Женька, потянувшись за сигаретой. - Я от тебя не ожидал. И давно ты вынашивал в мозгу эту идею?
- Дурак, да? Он позвонил сам сразу после того, как ты уехал. Проверь по входящим и по исходящим звонкам.
Женька молчал, щелкая зажигалкой.
- Он тебе нужен? – наконец, спросил он, не глядя мне в глаза.
- Нужен, - ответил я и присел перед ним на корточки. - Иначе бы я постарался найти ему другое место.
- Черт.
- Женечка, пожалуйста.
Его рука приподняла мой подбородок, глаза внимательно изучали мое лицо. Он наверняка сосчитал все поцелуи, которые оставили дрожащие Витины губы, он наверняка разглядел его пальцы в моей челке и услышал тихий шепот, тающий в полуосвещенной комнате.
- Если для тебя это так важно, тогда ладно.
И меня отбрасывает назад.
- Жень, если ты не можешь, то я что-нибудь придумаю.
- Если мог бы, уже бы придумал. Я смогу, Саш, - отвечает он мне. - Когда-то я обещал, да и люблю тебя сильно, так что… смогу.
Я упираюсь лбом в его колено, а потом с улыбкой спрашиваю:
- А у тебя что за повод?
- Тебе какая разница? - хмуро вопрошает он и отталкивает меня в сторону.


Я лег рядом с Витей и легонько дунул ему в лицо. Я первый раз видел его при свете дня таким светленьким, тонким, с торчащими лопатками, широкой грудной клеткой, длинными ногами, спутанными с одеялом.
- Вить… Вить… Просыпайся.
Он открыл глаза и пару секунд тревожно смотрел на меня, потом узнал, взглянул на часы и стал совершенно белым.
- Я опоздал… опоздал!
Он оттолкнул меня и соскочил с кровати, стал быстро одеваться, бросая на меня испуганные взгляды.
- Почему не разбудил? Ты же уже встал! Он же наверняка вернулся и увидел, что меня нет!
Мне удалось поймать его за рукав желтой спортивной кофты и заставить сесть на кровать. Потом я быстро стал говорить о том, что, может быть, его мучитель и вернулся после смены домой, а сейчас сюда пришел другой человек, который подозревал о том, что у меня кто-то есть, а теперь знает об этом точно, потому что я объяснил ему, и он меня понял. И человек этот, дай бог ему здоровья, отвезет Витю домой, поднимется с ним в квартиру и поможет собрать его вещи, чтобы потом привезти их сюда, ко мне, к нам. И человека этого зовут Женька, да, тот самый, о котором я почти не рассказывал, ему двадцать шесть, да, он старше меня, мне всего двадцать два, и мы живем вместе уже одиннадцать лет, с тех самых пор, как наши родители погибли во время жуткой аварии, случившейся на Рижском шоссе. Я рассказал Вите про то, как Женька умудрился влепить взятки всем, от кого зависело, попаду я в детский дом или нет, и на это ушли все оставленные родителями деньги, которые они откладывали на покупку квартиры, как он стал работать вечерами после школы, как украл носки в магазине, чтобы я мог пойти в школу первого сентября самым красивым, как лечил меня от гриппа, вливая в меня чай с малиной, как сбивал мне температуру, бегая по соседям в поисках хоть каких-нибудь лекарств, а потом нес меня на руках в ванную, чтобы залить мое огнедышащее тело прохладной водой и удерживать меня там, орущего и пытающегося дать ему ногой в зубы. Я рассказал, что мне было шестнадцать, когда я признался ему, что я другого цвета, что он пил целую неделю, обвиняя себя и меня, и почему-то покойных мать и отца, а потом сказал, что это моя жизнь, а он слишком любит меня, значит, он постарается это принять, ведь, кроме меня у него никого нет.
И он очень волнуется за меня и всегда гладит мне спину, когда у меня сильно болит голова, и я всегда засыпаю во время этого массажа.
А еще я рассказал Вите, что Женька часто ночует у своей Машки, с которой они сейчас встречаются, и, наверное, лет через восемьдесят он к ней переедет, и сейчас, вернувшись от нее, он, конечно, слегка прибалдел, услышав от меня такую новость, но взял себя в руки и ждет, когда Витя выйдет на кухню и, в конце-то концов, выпьет с нами кофейку.
Странно, что Витя слушал все это, а еще более странно, что я смог объяснить ему это за пять минут. Он хлопал глазами, молчал, очень боялся идти на кухню, очень боялся возвращаться домой, но вот так вышло, что у него беда, а я люблю его, и у нас с Женькой есть свободное место.
Женька ложится спать, мы выходим из подъезда в приятное нежаркое утро. В одной руке у меня поводок с Бетти, а в другой Витина ладонь.
- У меня сегодня нет лекций, - говорю я.
- У меня тоже, - кивает Витя, и мы идем вдоль домов, глядя себе под ноги.
Вам понравилось? 122

Рекомендуем:

В тот день

Дружок

Заклинание

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

5 комментариев

+
2
Ольга Морозова Офлайн 29 июня 2013 18:19
Ох, Алексей, вы всё-таки мастер неожиданных поворотов сюжета.))
Я то, когда читала, сначала совсем о другом подумала.
Очень интересно. Отличный рассказ! Спасибо!
+
2
Алексей Морозов Офлайн 30 июня 2013 16:25
Повторение трека, конечно, но музыка другая. Спасибо)
--------------------
Взрослые - это те же дети, только выше ростом.
+
2
Анна Galler Офлайн 1 июля 2013 02:52
Рассказ отличный, спасибо .
Но вот отсутствие Машки на фоне событий.... немного нелогично. Женщины они такие))).

Но интрига соблюдена и слог отличный. Спасибо большое и естественно пять
+
2
zanyda Офлайн 3 июля 2013 08:04
Еще один прелестный рассказ. Самое главное, что сохраняется великолепный стиль автора и интересные сюжеты игерои. Спасибо.
+
2
boji Офлайн 16 марта 2014 23:44
опять неожиданный поворот. любишь ты путать народ )))
но мне понравилось.
Наверх