Все, что хочешь

- Я вас понимаю, - сказал Вадим, прокручивая зажатую между пальцами зажигалку. - Как бы это абсурдно не звучало, как бы ни выглядело... понимаю.
- Ты... вы меня понимаете? – Игорь выдал в лицо Вадиму кривую нервную улыбку. - Правда?! Вы серьезно?
- Давай уже на «ты», - предложил Вадим. - Сколько тебе?
- Да тебе-то что?
- Предположу, что ты старше меня лет на пять или семь, на большее не тянешь. Мне тридцать восемь. И потом, ты спотыкаешься каждый раз на этих "выканьях", а учитывая обстоятельства, время на это тратить не хотелось бы.
- Могу догадаться, на что бы ты потратил его, не позвони я тебе сегодня.
- Нет, - покачал головой Вадим. - Не можешь.
Перед ним стояла чашка капуччино. На пушистой пенной беретке, слегка возвышающейся над краями чашки, бариста нарисовал молоком красивую завитушку. Вадим обнял чашку ладонями, посмотрел на Игоря, резко схватившего свой коньяк.
- Не пил бы ты, - вздохнул Вадим. - Я пьяных не разумею.
- Ты, с*ка, мне еще советовать будешь что-то?
Игорь допил коньяк, хлопнул бокалом о столик, на мгновение отвернулся, зажмурился. Не помогало, а ведь это была уже вторая порция, не отпускало, не разливалось по телу чертовым долгожданным теплом, а оставалось висеть над диафрагмой, и в правом виске уже настырно пульсировала болевая точка.
И тот, кто сидел напротив него, кажется, прекрасно это видел. Игорь представил, как бьет ему в переносицу, как тот хватается за лицо, как подбегут официанты, а Игоря никто не будет слушать, потому что он выпил, и это уже все, он потом вряд ли остановится, ведь теперь то, о чем он догадывался, можно было потрогать и послушать, а это был уже его личный предел.
- Давно?
- Давно, - спокойно ответил Вадим. - С того самого момента, как ты с женой расходился.
- Он был тогда в шестом классе, - прошептал Игорь.
- В седьмом, – поправил Вадим. – Я запомнил число. В первый раз он пришел ко мне семнадцатого марта.
- А он запомнил?
Вадим медленно опустил ложечку в чашку и смял молочный рисунок нержавеющей сталью.
Игорь подался всем телом вперед, прижав ладони к столешнице.
- Я спрашиваю, он запомнил число?
- Я не знаю.
К столу подошла официантка, взяла в руки пустой бокал.
- Повторите, пожалуйста, - попросил Игорь. - И кофе. Капуччино. Нет, эспрессо.

- Я... – начал он, но Игорь тут же оборвал его:
- Мне плохо. Помолчи.
- Нет.
- Что?
- Нет, я сказал, - слегка повысил голос Вадим. - Ты позвонил, захотел встретиться, я подчинился. И, слава богу, что наконец-то это произошло, все равно рано или поздно случилось бы. Юлька переживает.
- Бл**ь, я тебя сейчас убью, - слабым голосом произнес Игорь. Коньяк все-таки добрался туда, куда нужно. Подташнивало, все, что было перед глазами, стало видеться четче. Он почувствовал, что ему срочно надо на воздух, на улицу, в коричневый прозрачный октябрь, на черный широкий Кутузовский, к черту из этой духоты, а лучше сразу между глаз и насмерть.
- Что, плохо? – Вадим внимательно на него посмотрел и решил, что ответа ждать бесполезно. - Пошли на улицу, быстро.
Игорю стало совсем худо, и он, встав из-за столика, первым пошел к выходу. Шедший за ним Вадим тронул за локоть официантку:
- Мы на пять минут.
- Сначала оплата.
- Человек сейчас блеванет прямо посреди зала. И я тут сумку оставляю. Верьте людям хоть иногда.

Подружиться с глотком свежего воздуха с первого раза не получилось. Игорь уперся в пыльную стену дома ладонями, опустил голову. Штормило нещадно, начинающаяся мигрень черным мелким шариком билась внутри черепной коробки.
Вадим встал неподалеку, закурил, глядя на Кутузовский проспект, спазматически проталкивающий через себя глянцевые выпуклые крыши автомобилей. Автобусы устало ползли вдоль тротуаров. Город торопливо заканчивал свои дела.
Упираясь руками в стену, Игорь разглядывал носки своих ботинок, понимая, что ему становится лучше. Накатившая дурнота отвлекла его от кровавых мыслей, но теперь все заново вставало на свои места. Он медленно повернул голову влево и посмотрел на Вадима, равнодушно выдыхающего серебряный сигаретный дым в прохладный вечерний воздух.
И тут же обрушилось на него всем весом то, чего он так боялся, от чего мысленно бежал, тряся головой и зажимая уши руками, он даже не сопротивлялся, просто время пришло. Юлька, раздвигающий ноги, обнимающий тонкими руками эту шею, Юлька, готовый на все, словно проститутка с Киевского, которой обещали тысячу рублей за тяжелый физический труд, а не дали ничего, а еще и добавили, ударив кулаком в обескровленное лицо с размазавшейся по правой щеке губной помадой оттенка «Малиновый соблазн».
Юлька, пропускающий свои светлые волосы через частокол зубчиков белой копеечной расчески, потому что, если их не расчесать сразу после душа, они станут беспокойно виться и закатывать истерику при любой погоде. Юлька, молчаливый, высокий, худой, в желтой короткой футболке и облезлых шортах, сползающих с узкой задницы, которые он сам смастерил, отрезав штанины от поношенных джинсов. Юлька, который скрывал, не говорил, ни в чем не виноватый, святой, испорченный этой сволочью, докуривающей свою поганую сигарету в трех метрах от Игоря, ублюдком, который не советует пить ему коньяк и пытается привести в чувство.
- Я на машине, - сказал Вадим, обнимая себя за плечи. - Что бы ты там ни говорил, признай, тебе нужна помощь. Я отвезу.
Игорь молчал. Он вообще потерял опору во всех отношениях.
- Заодно и договорим.
Вадим сделал несколько шагов в сторону и, дернув на себя дверь, исчез в кафе, откуда они вышли несколько минут назад.
И только тут Игорь понял, как же он устал. Серая ненависть отпустила плечи, поперек грудины улеглась знакомая боль.
Сердце.
Тот, из-за которого все это произошло, тот, кто сделал это с ним и с Юлькой, похоже, был послан ему не только для того, чтобы делать больно. Появившийся слева Вадим мягко схватил его под руку.
- Стоим, стоим, - тихо сказал он. - Я тут.
- Я в порядке, - попытался высвободить локоть Игорь.
- Все мы в порядке, - ответил Вадим. - Таблетки где?
- Нет никаких таблеток.
- Говорить больно?
- Больно.
- И ничего с собой нет? Дыши чаще. Не пытайся вздохнуть, а то надвое разорвет.
Игорь так и делал, иначе не мог. От Вадима не было никакого толку, напротив, его рука, поддерживающая Игоря, мешала, нарушая равновесие.
- Пошли, прогуляемся.
Игорь оторвал руку от стены, выпрямился и понял, что пару шагов он сможет сделать точно. Даст Бог, сделает и еще несколько. Да что там, в конце-то концов. Он в порядке.

В салоне черного «Ниссана» висел удушливый запах ванили. Они сели, оставив двери открытыми, расстояние между ними было достаточно невелико, и Игорь подумал, что все это какой-то нонсенс, абсурд, гротеск. Чертово сердце явилось равнодушным указателем, посмотрев на который, он понял, что уже никогда не заблудится.
- Я не знаю, почему вдруг он стал так переживать, - сказал Вадим. - Он постоянно боялся, что ты узнаешь, и рвался все тебе рассказать.
- Тогда, когда он пришел к тебе, - перебил его Игорь. - тогда ты это сделал с ним?
- Нет, - просто ответил Вадим. - Я бы вообще не хотел говорить на эту тему. Не надо.
Игорь вжал ладонь в грудь. Боль почти ушла, а вот тень от нее он все еще видел. И страх, который сразу же тут как тут, страх, потому что он оказался беспомощным в самый важный момент своей жизни, потому что все могло кончиться прямо около стеклянных дверей «Шоколадницы», и Юльку он мог бы уже никогда не увидеть, и все это не ему решать, не ему делать, потому что не он, а просто сердце, и все.
- Я сейчас уйду, - тихо сказал он, протягивая руку ладонью вверх в сторону Вадима. – Дай закурить.
- Мой номер у него в айфоне нашел?
- Это было не очень трудно. Ты записан как "Он".
Вадим коротко выдохнул. Это была их с Юлькой рисовка. Он настаивал на имени, но этот красавец, лежа у него на плече и закусив нижнюю губу, упрямо вбил в контакты короткое личное, уже совсем личное, уже слишком личное местоимение.
- Давно с сердцем проблемы?
Он протянул Игорю пачку сигарет и зажигалку.
- Какая разница…
- Ты же не один живешь.
- Я понял, - усмехнулся Игорь. – Нас теперь трое.
- Ты сам-то себя слышишь?
Игорь бросил короткий взгляд в сторону Вадима.
- Ты что, не догадывался ни о чем?
Игорь кашлянул, взглянул на яркую точку на конце сигареты.
- Я не вправе лезть в вашу жизнь… - начал Вадим.
- В нашу жизнь, - уточнил Игорь. – В нашу.
- Ты слышал. Я Юльку не брошу.
- А если тебя заставить? - еле слышно спросил Игорь. – Есть такой вариант развития событий?
- Мне что, въехать в отбойник? – спокойно произнес Вадим. - Удавиться? А Юлька? Ты что, думаешь, что без меня все станет таким же, как раньше? Не во мне дело, пойми. И не в тебе. В нем. Его делим.
- Я его ни с кем делить не буду.
- Да ты уже готов мне заплатить!
- Да, - яростно произнес Игорь. - Все, что хочешь.
- Не устраивай мне тут «Красоту по-американски», - презрительно сказал Вадим. - Ты хотел поговорить? Пожалуйста, я боялся, но пришел. Было страшно, но я радовался, как последний черт знает кто. Я ко всему себя приготовил, и если бы ты решил набить мне морду, я бы не сказал ни слова. Но у тебя, бл**ь, вдруг прихватило сердце! Вот она, ирония судьбы-то, а? И я, я, посмотри на меня, я оказался рядом с тобой в этот момент!.. И, знаешь, я все еще тебя уважаю. Мне даже есть за что тебя любить. За то, что он никому не был тогда нужен, хотя он рассказывал, что не знает, как ему остаться с тобой, потому что с тобой легче, а мать постоянно его ругает, и он не знает, куда его денут, потому что его ни о чем не спрашивают, а он вас боится. А тут как раз я со своими походами. И за то, что ты забыл про его «Последний звонок», и после этого я забрал его из школы, мы натрескались шаурмы и до одурения гуляли по вот этой самой Поклонной Горе. А случилось все между нами гораздо позже, после его выпускного, всего-то год назад. Ты меня придушить готов, а я тебя в машину, потому что, ну а как же по-другому? Потому что завяз в твоем сыне по самую макушку, потому что страшно так жить, сволочь, пойми и ты меня, ну, хотя бы попытайся. Ты же мудрый, сильный, смелый, у тебя парень вырос. Какой есть, с кем он там, это же неважно, потому что Юлька – это самая сильная мышца в моей жизни, а иногда махонькая такая заноза, острая, колючая. И в твоей жизни тоже, ну как же так?!!

- Спускайся, - коротко сказал в трубку Вадим. - Прямо сейчас. И попить что-нибудь вынеси.
Оборвав поток вопросов, летящий в ухо, он бросил смартфон на пустое сиденье справа от себя, после чего вышел из машины.
Закурив, он медленно обошел «Ниссан», пару раз саданув ногой по покрышкам. Взгляд то и дело рвался навстречу двери подъезда.
Половина первого. Самое время спасать жизнь, никто не помешает. Он тут единственный герой.
Дверь отворилась, и из подъезда пулей вылетел далматинец, который, на бегу увидев Вадима, сначала на него тявкнул, а потом исчез в темноте.
- Твою мать, еще и собаку припер… - выругался Вадим.
Вслед за псом вышел худой высокий парень, аккуратно неся в руках большую керамическую кружку, по-видимому, наполненную до краев. Коротко взглянув на Вадима, он снова сосредоточенно уперся взглядом в ее содержимое.
Вадим быстро пошел навстречу и вынул кружку из Юлькиных рук.
- Что это?
- Каркадэ.
- Ледяной…
- Остужал в морозилке.
Вадим с облегчением сделал несколько глотков. Холодные пальцы скользнули по его руке, вынимая сигарету. Опустив кружку, он смотрел, как Юлька, затянувшись, с наслаждением прикрыл глаза.
- Дай сюда.
- Ну, Вадь.
- Я те дам Вадю. Сюда, сказал.
Забрав сигарету, он свистнул, и Жорка, который, судя по звуку, сломал, несясь карьером, пару сухих веток, молнией выскочил из темноты и жестко ткнулся носом Вадиму в колено.
- А что случилось-то?
- Собаку отведи домой и поехали.
- Как… мы же только что вышли, - растерялся парень.
Вадим окинул взглядом его легкую куртку и кивнул.
- Надо в одно место съездить.
- Ты что, совсем? Отца еще дома нет, - выкатил глаза Юлька.
- Так, - Вадим быстро подошел к машине, открыл заднюю дверь, и Жорик мгновенно оказался в салоне. - Сядь, я все объясню.

Он опустил стекло и посмотрел на того, кто сидел рядом. Зажав коленями пустую кружку, Юлиан Игоревич откровенно нервничал и явно хотел знать, в чем дело. Непонимающий взгляд под сдвинутыми темными бровями, длинная светло-русая челка, достающая почти до кончика носа, которую он постоянно сдувал с лица, приоткрытые губы, худой, рельефный, податливый, гибкий, нежный, маленький, глупый, любимый человек, перед которым Вадим теперь всегда будет виноват. Он наклонился в его сторону и, не прикасаясь к нему, поцеловал сухие, сразу ответившие ему губы.
Юлька моментом отозвался и сразу на него полез. Кружка с глухим звуком упала вниз. Одна рука обхватила Вадима за шею, другая легла ему на живот.
- Юль, подожди.
- Ну, как же.. - парень часто дышал в его щеку, и Вадим, проклиная все на свете, взял его руку в свою и прижался к ладони губами.
- Вадь, что?
- Отец в больнице.
- Твой?
- Твой.
- Чего?!!
- Того. В Склифе.
Вадим посмотрел в зеркало заднего вида, и повернул ключ в замке зажигания.
- А ты откуда знаешь?
Вадим выкрутил руль и внимательно посмотрел на Юльку.
- Да мы с ним просто…
Жорик провез мокрым носом по его щеке, и сделано это было неожиданно и основательно.
- … неважно. Он попросил тебе не говорить, но кто же его послушает.
Юлька откинулся на сиденье.
- Увидит тебя и сразу на ноги встанет.
Парень молчал.
- Юль, да он живой. Ему вкатили что-то сильное.
- Вадь, а как вы вместе оказались?

«Ниссан» плавно развернулся перед автобусной остановкой, нарушая правила дорожного движения, и, быстро наращивая скорость, ввинтился в осеннюю московскую ночь.