Травести-шоу, которое я полюбил

Сразу скажу, долгое время я терпеть не мог то, что у нас называют шоу травести. Считал это низкопробной самодеятельностью для своих, пошловатым капустником и ярмарочным  балаганом.  Пока сам не попал в постановщики такого шоу. Сейчас же этот вид сценического искусства для меня нечто большее, чем просто один из развлекательных жанров эстрады. И при любой возможности стараюсь посмотреть выступление артистов травести. Ради удовольствия.

Для начала немного истории появления травести на сцене Европы вообще. На абсолютную истинность не претендую, это всего лишь гипотеза. Кабаре, как жанр, возник  во Франции в конце девятнадцатого века, когда Наполеон III загнал в подполье шансонье. Просто запретил распевать традиционные песни на площадях и улицах. Ну, не нравилось это императору Луи по непонятным причинам. Артисты искали, где бы выступить, люди, где бы послушать шансон, и дабы удовлетворить оба желания появились кафе-шантаны. Там начали собираться представители богемы. Постепенно песни стали разбавлять танцами, сценками и цирковыми номерами. Появился конферанс, объединяющий разноплановые номера в одно представление. А чуть позже на Монмартре открылось самое первое кабаре мира, «Чёрный кот». То есть, кабаре родилось вопреки запрету императора на любимое народом искусство и как альтернатива искусству официальному. На какое-то время эти кафе и ресторанчики стали любимым местом авангардистов, презиравших каноны традиционного искусства. Настроения,  царившие там, были далеки от верноподданнических. И, как следствие, помимо просто развлекательных номеров на сцене ставились пародии с сатирой на известных политиков своего времени и просто известных лиц.  

Одним из древних приёмов сценического действия, не только комедии, является переодевание в одежду другого пола. Это даже по карикатурам любого времени видно. Лидер, деятель, партия или целая страна могли изображаться как неприятная женщина с целью насмешки. Ожившие карикатуры и бытовые анекдоты, где мужчины в женских платьях изображали разных персонажей, совершенно замечательно вписались в общую атмосферу кабаре, став одним из непременных атрибутов этого жанра. Ошибка думать, будто мужчины всегда играли женские роли в театрах, и оттуда перешли в травести естественным образом. Ничего подобного. Женщинам разрешили играть на сцене лет за двести до появления кабаре. А тут, вместе с жанром даже родился специальный термин «дрэг-квин», обозначающий гротескное переодевание в противоположный пол ради развлечения публики. Изначально, никакого отношения к эротике и сексуальным предпочтениям переодевания не имели. Кстати, театральное амплуа травести здесь тоже не причём. Театральные травести это, как правило, взрослые тёти, играющие пионеров, зайчиков, козлят и прочих подростков. Но, раз у нас в России так прижилось, то и я буду называть шоу с переодеванием «травести-шоу». 

Парижское кабаре получило огромную популярность, нечто подобное тут же начали открывать в других городах и странах. Случайно получилось, что первое кабаре в Берлине открыл ярый поклонник взглядов Ницше. Да не один, а с таким же сдвинутым в эту философию другом. Они хотели не просто заработать на новом виде развлечений, а вознамерились всерьёз воспитать со сцены новую породу людей. Тех самых сверхчеловеков, о которых писал Ницше. Не знаю, какими путями извивались мысли этих воспитателей-идеологов, тут ещё своё слово мировая война вставила. Но в немецких кабаре быстро и жёстко прижился крайне вульгарный стиль. Если во французском кабаре эротический градус снижался ради зрелищности, то в немецком наоборот, всё подталкивало похоть. Танцовщицы сменили канкан на ещё более откровенные танцы, костюмы становились всё откровеннее, а сами кабаре стали напоминать притоны со шлюхами. Особенно ярко это проявилось в портовых и столичных городах. Даже родилась идея довести вульгарность до эстетического совершенства, то есть, сделать уродливое и низкое предметом искусства. Есть перекличка с родившимся в то же время, «театром жестокости» или, «театром Арто», когда зрителя гнобят до такой степени, чтобы, выйдя в любую реальную, даже весьма неприглядную жизнь, он безумно радовался и этому. Но кабаре скорее давало приют желавшим убежать от реальности. Вот так, лёгкое, изящное, искрящееся радостью французское изобретение превратилось в тяжеловесное, угарное,  и апеллирующее к физиологии действо. Если первое время в номерах кабаре мужчины переодевались в женщин для усиления комичности, то в немецкой редакции упор делался на то, что под платьями всё же мужчины. Причём мужчины, легкодоступные для мужчин же. Это замечательно показано в фильме Боба Фосси «Кабаре». 

Престарелые танцовщицы с дряблыми ляжками, нарочито уродливая пластика, скабрезные шуточки конферансье, вокруг которого всё крутится, облезлые костюмы, жутковатая мисс Эльке.  Для сравнения очень хорошо подходит фильм «Виктор и Виктория» Блэйка Эдвардса. 

Это уже французское кабаре, даже два. Роскошный театр-варьете, напоминающий интерьерами «Мулен руж», и ресторанчик «Шез Луи» попроще, где, несмотря на переодевание, ставка всё-таки делается на мастерство артистов. Мне очень нравится решение номера, когда танцовщики с одной стороны одеты женщинами, а с другой мужчинами. 

Разница между варьете и кабаре в следующем. Первое – всё-таки театр, даже если есть столики, и шампанское на них. Первую скрипку играют номера и сцена. А второе – прежде всего ресторан. И не важно какого качества действо, но оно должно крутиться вокруг ведущего.  Безусловно, Боб Фосси не мог себе позволить поставить номера в мюзикле и в фильме так, как бы они выглядели в подлинном кабаре. Всё-таки он непревзойдённый мастер, а не историк-реконструктор. Да и артисты, занятые у него, высочайшего класса профессионалы. Но стиль и атмосфера переданы изумительно точно.

И ещё одна вещь показана в «Кабаре» почти незаметным планом, как бы невзначай. Это консумация. Когда артисты, до и после работы на сцене, подсаживаются к клиентам, раскручивая тех на заказы. Само собой, от консумации до проституции даже шагать не нужно, только руку протяни под столом...  

Приблизительно так в Германии начала двадцатого века и возник  жанр, называемый у нас «травести-шоу». То есть, это доступные мужчины гомосексуальной ориентации, создающие гипертрофированный, чаще вульгарный на грани клоунского женский образ на сцене. Иногда это получается смешно, иногда глупо, иногда скучно. А уж за что платить, публика решает сама. 

Конечно, в Советском Союзе были заведения с названиями варьете и кабаре. И как многое в то время, названия ничего не означали. Так что настоящее знакомство с этими жанрами могло состояться исключительно за рубежом.  Большинство наших артистов за границей стремились подработать любым способом.  Мне повезло, первое кабаре, на чью сцену я вышел в попытке заработка, находилось в Гамбурге, большом портовом городе, где, скорее всего, этот развлекательный жанр и расцвел. И там же в первый вечер, в гримёрке я столкнулся с настоящими травести. 

Мама! Раскрашенные. Шумные. В платьях и париках. Не поймёшь реально предлагают чёрте что или шутят так. Тискают, щиплют стаскивают трусы. Караул! Одна лихо направляла зал куда ей вздумается весьма грубым конферансом, две другие выделывались в стиле портовых потаскух под разные куски разных фонограмм. Костюмы менялись три раза, стиль ни разу. Но зрители топали, вопили и смеялись. А вот как приняли мой номер, не помню совершенно. Что делал, тоже не скажу… Вечер закончился, тёти-дяди предложили скрепить знакомство пивком. Сняв костюмы и умывшись, они превратились в совершенно невзрачных и сильно уставших мужичков средних лет. Ни нарочитых манер, ни скандального поведения.  И, как выяснилось, живут артистки, едва сводя концы с концами.  Зато вся небольшая квартирка недалеко от нашего заведения, которую снимали двое из них, переполнена готовыми и незаконченными платьями, боа, шляпками, тесьмой и прочей ерундой. Создатели нашего фильма «Весельчаки» очень точно передали быт артистов этого жанра. Ведь они реально живут ради костюмов и выступлений, забывая про всё остальное.

А вот артисток, чтобы носили платья и в повседневной жизни, я не встречал ни разу. Но каблуки дома – святое.  А как же иначе научить тело легко балансировать на высоченных шпильках? Только постоянной тренировкой. 

Одна из первых дискотек для гомосексуалов в Питере проходила в Театре Эстрады на Желябова. Сейчас это Большая Конюшенная, дом двадцать семь.  Народу сбежалось море. Конкретно пляски творились в зеркальном фойе, а на шоу нас приглашали в зал. Вот тогда-то я впервые увидел «Мужской театр музыкальной пародии», как они себя называли. Впечатление осталось непонятное. С одной стороны должно было быть весело, но с другой дядечки не первой свежести, с надломом и надрывом, и репертуар в основном «жалостный», про судьбу и про «зачем ты меня бросил». Костюмы с претензией, но дешёвые и неудачные. Хотя двое-трое яростно трясли и размахивали куриными боа, усыпавшими сцену крашеными перьями,  и лица поблёскивали непонятно чем в зал. Из двадцати пяти человек, двигалась в танце только одна, маленького роста. Но уж слишком дёрганная. И один, изображавший мужчину в нескольких номерах, мог вызвать сексуальные мотивы в мыслях. Зал откровенно скучал, крики «браво» из первого ряда раздавались, видимо, от своих. Оживление наступило один раз, когда элегантная дама с томным лицом, что-то проникновенно шептавшая в микрофон по-французски сделала шаг в сторону. Смелый разрез спереди распахнулся, явив миру внушительный член, прижатый колготками к бедру необыкновенно стройной ножки. Торопилась девушка, забыла надеть трусики. Бывает.

Следующее знакомство с этим же театром случилось почти год спустя. В этот раз дискотеку для геев устроители проводили в бывшем особняке фон Дервиза по адресу улица Галерная, дом тридцать три.  Впоследствии там открылся гей-клуб «Маяк», где мне довелось работать постановщиком шоу. Сейчас в этом здании располагается театр «Санкт-Петербург опера».

Не поленитесь. Наберите в поисковике «особняк фон Дервиза в СПб». Интересно, получится ли у вас представить в увиденных интерьерах дым коромыслом, толпы танцующих ребят, на сцене травести-шоу, столики вместо рядов кресел. А тёмную комнату в Мавританском зале, в которой несколько парочек наспех удовлетворяют похоть? В зрительном зале со сценой стояли столики, проходило шоу и танцевали любители евро-дэнс и нашей эстрады. Но недалеко, в зале Грот, ревела рейвовая дискотека с гоу-гоу. Рядом работал большой буфет.

Для меня это была вторая гей-дискотека в России. И опять невероятное пространство, немыслимая куча радостного народу, все вроде как свои. Мы ввалили туда с коллегой после двух концертов слегка уставшие. Не знаю, как он, а я был в высшей степени возбуждён. Шоу оказалось растянутым и непонятным. Много кто из популярных в то время артистов возжелал отметиться. «Колибри», «АукцЫон», Асадулин кажется. Говорят, была Эдита Пьеха. Театр пародии оставили под занавес. Моё любопытство к травести зашло настолько далеко, что, увидев потом в зале одного из артистов уже без грима, я сделал всё, что бы уехать с ним под утро. Выяснилось, что мы живём друг от друга в получасе ходьбы. По питерским меркам фигня.  И случайно моим новым знакомым оказался та самая дама, что забыла надеть трусы в Театре Эстрады. Потрясающий человек. Психиатр. Как-то сразу я понял, что встретил вовсе не новую любовь, а друга на долгие годы. Несмотря на существенную разницу во всём, начиная с возраста. Кстати, именно тогда и узнал, что травести ходят дома на каблуках. Он переоделся в туфли и короткий халатик, я скроил презрительную гримасу. И мне всё объяснили.

Прошло ещё несколько лет, менялись лица, страны, города. Один из моих бывших устроился костюмером и кутюрье в тот самый театр «Музыкальной пародии». От него я постепенно узнавал, что к началу девяностых театр просуществовал без малого лет двадцать. Всё начиналось с шуточных номеров для друзей на днях рождения и просто междусобойчиках. Что работает у них около тридцати артисток, которые постоянно ссорятся, воруя друг у друга номера и забавные фонограммы.  Что та, не в меру живая и лысая, запомнившаяся мне по первому выступлению, закончила Тбилисское хореографическое училище. И есть ещё один профессиональный артист оперетты.  Он старый и когда красится, всем кажется что человек надел резиновую маску. Что главным принципом театра провозглашена именно актёрская работа, а не желание переодеться в платье. Этому я не поверил и не верю до сих пор. Но артисты во время последнего поклона обязательно срывают свои парики, что бы показать – они мужчины. В фильме «Виктор и Виктория» подсмотрели такой ход. И что театр, устав от ссор и интриг, пригласил постановщиком профессионала по имени Джафар. 

С Джафаром мы были знакомы близко и неудачно. Питер город маленький. Он работал актёром в Александринке на ролях «кушать подано». Не из-за таланта, а потому что обладал яркой индусской внешностью. Что вы хотите, азербайджанский еврей. Пробовал устроиться в театр «Рок-опера». Так получилось, что его друг оказался не только звездой «Театра мужской пародии», венерологом, но и другом моего на тот момент спонсора. Бурная пьянка, перетёкшая в ночь, почему-то вызвала у нас с Джафаром  стойкую  неприязнь друг к другу. Бывает  такое. Конечно, на людях лицо держим, раскланиваемся и светски беседуем, но делаем это исполненные глубочайшего отвращения к происходящему.  Да и хрен бы с ним. Как бы там ни было, именно Джафар начал лепить из коммунальных тёток  собственно  звёзд. Потихонечку. Со скандалами, слезами и закулисной вознёй. Он предложил делать номера на песню, а не на образ исполнительницы. То есть, не Лариса Долина, а Лялька с Молдаванки под «Снимается кино». Не Алла Пугачёва, а брошенная буфетчица под «Настоящий полковник». Гениальное решение. Он же первым попытался объяснить: 

- Девочки, божественных женщин из вас не получится. Попробуйте стать обаятельными и интересными за счёт образов, создаваемых на сцене. Мы будем делать театрализованное комическое шоу, а не конкурс богинь. 

Естественно, придумать для каждой актрисы в этой толпе образ на каждую песню, а их до фига, не сможет никакой талант. Джафар быстро махнул рукой, велев девочкам искать образы самим. Фантазия замкнулась в кольцо. Кроме как изображать пьяных, беременных, лесбиянок и проституток девочки ничего не смогли. Таким образом, встал вопрос оформления номеров для подачи зрителю в более-менее эстрадном стиле. Так сказать, окружите голосящее нечто движением и красотой. Уж не знаю как и кто посоветовал, но пригласили меня. 

Конечно, ни о каких танцах для неподготовленных, взрослых и  деревянных от пяток до лопаток артисток и речи быть не могло. Вот влево она не может повернуться по идейным соображениям. Вправо же просто падает. И вообще, утром ноги не той стороной вставила, поменяв левую с правой.  Приглашать танцоров со стороны тоже никто не хотел. В театре царила сдельщина, а сумма за одно шоу оставалась неизменной каждый вечер. Ввёл лишнего человека в свой номер, плати из своего же кармана. Была пара совсем молодых парней, которых можно было бы научить интересно двигаться. Было ещё несколько, готовых обучаться людей. Среди них Дениска-Мадонна, уникальный по пластике человек. Он потом работал гоу-гоу в женском образе. Даже у Маликова в клипе снимался.

А вот остальные и изначально не подходили, и желания танцевать не испытывали. Ругаться на тот момент я ни с кем не собирался. Хватало проблем с преподаванием в школе-студии «Мюзик-холла». Требовался надзор за постановкой в Театре Музыкальной комедии, не клеились гастроли в ЮАР с моим основным коллективом. Ещё непонятно зачем я вписался в создание варьете из самодеятельных артистов для какой-то торговой фирмы, что купила два ресторана со сценами. 

Номера травести ставились мучительно долго. До нескольких  месяцев. Основное время сжирал пошив костюма. Дамы соревновались друг с другом в богатстве тканей и перьев, и в ручной работе при отделке платьев тоже. Надо сказать, что ткани мы закупали эксклюзивные, от поставщика. Знакомая с мужем возили  из Финляндии для варьете и театров. Кое-кто ездил в Париж за бижутерией. Кое-кто за страусовым пером в Берлин. Шили на заказ обувь, платформы,  наборные каблуки, супинаторы, чтобы выдерживали мужской вес. Огромную дыру в финансах пробивали камни, блёстки и жемчуга для костюмов. Напоминаю, середина  девяностых, вообще ничего не купить из одежды, даже в бытовом плане. Несчастные парики с рынка красили, варили, завивали и пудрили, создавая немыслимые причёски. Один парнишка сделал себе гриву из шкуры умершей болонки. Смотрелось великолепно. Разумеется, все работали или учились помимо театра. Когда я узнал насколько успешные и востребованные в своих областях люди подвизаются в ролях звёзд этого кабаре, мне стало чертовски весело. Администраторы всех пород, мастей и областей, главные врачи районов города по разным специализациям, какие-то бизнесмены, офицеры, и просто кладовщики. И все они – травести.

 

Казалось бы, фигня какая. Надел платьишко и туфли, морду подмазал, паричок нацепил, вышел, рот пооткрывал и всё. Вон, Маврикиевна с Никитичной вообще только платочками обходились, оставаясь в мужских пиджаках, а какие колоритные тётки были. А Калягин в роли тётки Чарлея какая душечка? Так это, простите, великие артисты, для большинства же требуются целые театры но с кабуки вместе взятые, и ещё театр ёсэ  в придачу. Это только кажется, что три-пять минут, столько длится песня в среднем, быстро пролетают. Хрена лысого. Для стоящего на сцене эти минуты кажутся годами. Ладно, вышла ты размалёванная и нарядная, дальше что? Первые пять секунд зритель тебя оценил и заскучал. Нужно что-то делать. Да не просто ходить туда-сюда делая жеманно глазки и поводя плечиком. Народ у нас бывалый, и не такое видели. Зрительское внимание упустить просто, удержать, да ещё и постоянно, весьма нелёгкая задача. Что бы он нос свой ни в рюмку, ни в тарелку, ни на ширинку сидящего рядом даже не подумал опускать. Вот и строится жёсткий логический костяк каждого номера, в котором обыгрывается придуманный образ, история с прологом, апогеем и эпилогом, текст песни и твоё собственное ко всему этому отношение. А ещё желательно всё это делать с огоньком, на разрыв аорты. Кому и зачем в кабаре вялая нуднятина? Только фарс, только бурлеск, только смех, только фейерверк любыми способами.  Нет, конечно, можно делать и очень серьёзные, драматические номера. Вышибающие слезу, или заставляющие задуматься. Но не более одного на всю программу. Зритель не за этим сюда ходит. И платит не за это.

От переизбытка задач получались номера с трансформацией костюма-образа. Учительница, превращающаяся в злобную зондер-фрау. Два курсантика лётной школы, вмиг становящиеся очаровательными институтками в шляпках и с зонтиками от солнца. Милиционерша, скрывавшая под мундиром костюм для канкана.  Самым, пожалуй, сложным по костюмным превращениям был номер под песню Аллегровой «Девочка по имени хочу». Там артист в каждом куплете «старел». От девочки, через женщину, к бабушке. Мало костюм надеть, в нём нужно свободно и естественно жить. Его нужно обыграть. То есть, обосновать наличие именно этого костюма на тебе в этом номере. Пластикой, мимикой, пантомимой, чем хочешь. И по количеству твоей работы нужно не мало, не много, а в самую точку. Иначе весь номер не получится. Потому мы и проводили репетиции скрупулёзно оттачивая каждое, даже самое небольшое движение, ракурс, позу, жест и взгляд. Причём, это профессионалу достаточно сказать или пару раз показать, что от него требуется. Здесь же люди изначально рассчитывали просто показаться на публике в женском, да и на своей основной работе устали. Вот и приходилось порой муторно вбивать номер до уровня рефлексов. И шаги считать в буквальном смысле слова. «Три шага вперёд, поворот на девяносто градусов, присел. Два шага вправо, поворот на сто восемьдесят градусов, обернулся на зал и поднял руку». Да, именно так они номера и записывали. Безусловно, личное обаяние играло невероятную роль. Часто актрисы наполняли простенький и даже не слишком продуманный режиссёром образ таким уникальным содержимым от себя, что получался самый настоящий шедевр. 

Грим, отдельная песня. Макияж занимал у ребят несколько часов. Сначала сухим мылом замазывались брови. Потом наносился общий тон. Брови травести рисуют гораздо выше и совсем не те, что даны от природы. Потом идёт тщательная раскраска всего лица разными румянами, помадами, тенями. Приклеиваются невероятные ресницы на верхнее и нижнее веко. Это вовсе не подарок. И привыкнуть к искусственным ресницам сложно, и жить в них непросто. Да и снять безболезненно не удаётся. Частенько кожа с века прилипает к основе ресниц, и на веках образуются ранки. А потом начинает самое страшное, когда актриса щедро посыпает себя блёстками. Разными. На губы розовые и алые. На веки синие и зелёные. На парики золотые. На платье серо-буро-малиновые. Я старался не заходит в гримёрку девочек, и держаться от них подальше, когда они в образе. Мартышкин труд, дома эти блёстки выпадали из ботинок, носков, трусов, падали с головы и просто материализовались неизвестно откуда. Самая настоящая катастрофа. 

Другая проблема – данное природой хозяйство. Сцена в «Маяке» высокая. Столики стояли к ней довольно близко, занимая около половины зала. То есть, причинные места как раз в основной сектор обзора попадали. Волосатость ног не всегда можно скрыть колготками. А плотные лосины в каждом номере не годились. Брить, не выход. Фигня. Придумали номер, когда певица выходила с волосатыми ногами и увлечённо ловила блох в этой шерсти. Под Валерии «Чёрная роза розу ласкала…».  Кто побогаче заказывал себе целый комбинезон. Идея, подсмотренная в фильме «Миссис Даутфайр». Очень удобно. Там сразу приготовлены грудь, попа с «галифе» и женский лобок. Молнию сзади застегнул, и знай себе, меняй костюмы с париками как хочешь за программу. Почему-то мало кто обращает внимание, как травести делают грудь. Считается, достаточно набить в лифчик тряпок или ваты, и всё. Ничего подобного. Грудь должна быть живой. Так что, в лифчик вшиваются карманы, в которые перед выступлением кладутся наполненные водой презервативы. Естественно, не вёдрами, а по размеру груди. На всякий случай один презерватив заправляется в другой. Такая грудь колышется при движении, создавая иллюзию настоящей. Всякие дурацкие сиськи из пластика, или, как делают начинающие, панцирь, с торчащими чётко вперёд острыми сосками, никуда не годятся. 

Для паха изобрели следующее: Из поролона вырезался треугольник, напоминающий по форме женский лобок. С другой стороны в этом же поролоне выщипывалась выемка для члена и мошонки. Засовывается такая штучка в трусики или прямо в колготки, и всё. Иногда член закрепляли пластырем между ног. Этот способ я подсмотрел у трансексуалов, с которыми работал в одном шоу в Швейцарии. Этот способ заставлял актрису ещё и попу отклячивать, что тоже работало на образ. Работал в театре один парнишка восемнадцати лет, которого природа наградила не только огромным талантом, но и большим членом. Благодаря безволосым стройным ногам он запросто мог выходить на сцену без колготок в мини. А вот его причиндалы приходилось утягивать чуть ли не всем кагалом. Однажды на репетицию пришёл мой старший сын, которому на тот момент исполнялось четырнадцать. Макс, молодой травести, как раз был на сцене.

-Ух, ты, какая классная! Какие ножки! – восхитился сынулька. А потом, увидев задравшуюся юбку. – И какие же у неё здоровенные яйца… 

Ко всему прочему огромную опасность представляют манеры и разговоры травести. В своём кругу, друга, себя и тебя они упорно называют в женском роде. Это не страшно, да и не мешает. Но показное хабальное интонирование каждой фразы входит в привычку незаметно и моментально у любого. Наверное, в этом виноват восторг, который нельзя не испытывать к своеобразному едкому юмору травести. До работы в «Маяке» о людях с такими манерами я слышал только в анекдотах. Первой изменение моих манер и речи заметила мама. Отвесила таких дюлей, что пришлось сразу взять под жёсткий контроль свои разговоры. Однако, должен признаться, манера строить фразы и стиль шуточек  с той поры у меня остались. Бывает, люди, с которыми долго общаюсь письменно, после встречи или разговора по телефону вздыхали с облегчением. «Уф, а я представлял (-а) тебя этакой хабалкой». Низкий поклон тебе за это, клуб «Маяк» и все его травести. 

Вот в этот-то вертеп я и попал работать непонятно зачем. Я же хореограф и танцовщик неплохого уровня. А где здесь танцы? Оттачивать номера до блеска работа репетитора. Любая девочка из кулька справится гораздо лучше, не чувствуя себя при этом использованной идиоткой. Надо раскланяться и убежать вдаль светлую. А ещё лучше уехать в Москву. Или из страны. Совсем.

Не получилось. Раньше я думал, что любой театральный коллектив, как манерно, но верно заметила не запомнившаяся дама, это «клубок целующихся змей». И опыт работы во многих театрах оставил убеждённость, что я знаю, какие бывают интриги. Ни хрена подобного. Всё, самые жуткие истории и мифы о злобных кровожадных фуриях меркнут в сравнении с реальными тётками-травести. В общем-то, раскол в этом театре назревал давно по многим причинам. И он случился. Часть актрис просто ушла в никуда. Потом оставшиеся сожрали Джафара. Что-то там не срослось при распределении денег. А меня выбрали на должность нового режиссёра. Выглядело это совсем не красиво. Джафар и так напрягся при моём появлении в его театре. Взгляды на принципы постановки у нас разные. Потом директор театра, практикующая актриса-травести, начал себя вести так, будто между нами боже мой какой бурный роман. Он вёл себя так относительно всех, кто попадал в поле зрения. И относительно Джафара тоже. Да и любовник этого директора, с которым они на тот момент лет шестнадцать как прожили душа в душу, работал звукорежиссёром вместе с нами. Но гадский кутюрье, что был моим бывшим, и сучка-венеролог поспособствовали, чтобы остальные девочки понимающе сузили глаза и сказали «ах-ха». То есть, налицо сцена из кино про Корчагина: «Сам влез и сучку свою тащит». 

Я отнюдь не обольщался на счёт истинного положения вещей. Ни мои профессиональные, ни мои личностные качества никого не интересовали. Шустрый директор не от большого ума, но от чистого сердца, рассчитывал прибрать к рукам всё-всё-всё. Мне же отводилась роль марионетки принца-консорта при её величестве диве-травести-директоре. Должен сказать, что я на тот момент действительно не мог бы работать с актрисами, как театральный режиссёр. То есть, долго и нудно лепить некий образ, вытаскивая из личности и её памяти нужные черты и чёрточки. В хореографии другой принцип: сначала учишь ногами чёткий рисунок, чтобы от зубов отскакивало, потом наполняешь готовый скелет указанными постановщиком эмоциями, а потом уже богатством своей натуры, фактуры и личности. Если последние три ингредиента отсутствует, получается скучная плясочка, а то и тупая пантомима. Именно поэтому с тем исполнителем, на которого партия ставилась, умирает и весь балет. Его требуется каждый раз переставлять на нового артиста. Вот на этой основе я и начал ставить номера для травести. Да, надо ещё добавить, что нашу эстраду и песни на русском я тогда просто не выносил. Разве что тянуло послушать после рюмки другой, и то редко. А в театре травести основой набор фонограмм был на русском. Ведь текст являлся мощной составляющей номера. И эстрада без устали поставляла широкий выбор смешных, нелепых, пошлых и прочих текстов. Сейчас травести стали в основном работать под песни на непонятном для большинства языке.  Да и сами почти никогда не выясняют, о чём собственно там поётся, музычка бодрит и ладненько. Вот и сблизился жанр травести с непрофессиональным стриптизом. И те и другие берут первый попавшийся костюм, нравящуюся на данный момент фонограмму и лепят импровизацию, как бог на душу положит. Ну, ладно, в стриптизе хотя бы цель раздеться присутствует. А у травести что? Цель выйти на сцену? Ну, так оделись бы и прошлись друг за другом из кулисы в кулису. Зачем у людей время отнимать, а у себя здоровье, колотясь на сцене в дыму и пыли, аки в жопу укушенные?

Первые два номера я поставил на молодых ребят, и номера получились зрелищными. А вот потом забуксовал. То ли думать не хотел, то ли в актрисе, чья очередь на постановку подошла, ничего не увидел. Да и песню Пугачёвой «Мэри» я возненавидел с первого прослушивания. В общем, третий номер получился кислым и пустым. Мне безумно не хватало возможности ввести на сцену кордебалет, или как угодно разорвать сложившийся парад одиночек. Выходить самому через номер, то с подтанцовки, то в роли человека из зала, а только я мог это делать бесплатно, невозможно. Дуэты из травести делать трудно, ведь у каждой главная задача быть самой-пресамой большой и яркой звезденью на этой сцене, а не поднять уровень всего шоу. Вдобавок, вошедшие во вкус бунта артистки вознамерились и меня послать подальше. Тут коса нашла на камень. Собрал коллектив и объявил всем чётко и доходчиво, что в театре никакого «Возващения Джафара» не будет, а слишком требовательные Аладдины и Жасмин могут отваливать трусцой либо прыжками по известному всем адресу. Что некоторые тут же и сделали. Первой выпускница Тбилисского хореографического,  оравшая во время собрания:  «Только не заставляй нас танцевать! Не заставляй!». Да, только начав работать с травести более плотно, узнал ещё один секрет. Оказывается, недостаточно тупо открывать рот под фонограмму. Надо обязательно пропевать текст шёпотом. Только тогда артикуляция, дыхание и вздымающаяся грудь будут выглядеть естественно,усиливая впечатление от номера. 

Не помню подробностей, может быть, ушедшие актрисы взяли кредит какой, или ещё в какие долги вписались. Но девочки открыли ещё один гей-клуб с шоу-программой фактически в ста метрах от «Маяка». Не помню точно, что там тогда размещалось. Вроде бы клуб для военных моряков. За что это место прозвали «Матросская тишина». А сейчас в здании на площади Труда дом пять находится Центральный военно-морской музей. Постановщиком к себе бунтовщицы пригласили опального Джафара. Так началось противостояние двух однотипных заведений, и двух половин одного шоу. 

Беда одна никогда не приходит, грянул второй удар грома. Хозяин гей-клуба «Маяк» открыл себе ещё одно заведение на Лиговке - диско-клуб «Метро», который функционирует до сих пор, желающие могут и почитать о нём, и посетить. Интерес хозяина к «Маяку» как-то угас вообще. Он собирался выгнать театр травести вон. Всё-таки зарплата артисткам шла из кассы клуба. Естественно, все задёргались. На неизвестном мне совещании было принято решение полностью перестроить работу шоу. Для этих целей из Москвы привезли опытного и лысого дядечку арт-директора по имени Коля, тут же прозванного нашими тётками «золотая рота», за блестевшие фиксы. Он посидел пять минут на репетиции, поглядел, как я вяло гоняю по сцене моложавое травести без будущего и веско сказал, что в театре останутся максимум двое-трое артисток, зато будет набор танцоров-стриптизёров. И неплохо бы найти хорошего хореографа.

-Так вот он отличный хореограф, - ткнул лапкой в мою сторону наш бессменный кутюрье, всегда отличавшийся болтливостью, и умением вякнуть некстати. В общем-то, мы из-за этого и расстались в своё время. 

По большому счёту, мне бы отказаться да свалить, переводя дух, что развязался. Коля бы спокойно привёз на работу ребят из Москвы, пока бы шёл набор и поиск постановщика. Но чёрт дёрнул гордо выпятить грудь: Я тут хореограф. Стреляй, московская сволочь! 

-Как докажешь?

-Легко.

Из танцующих парней города быстро я мог вызвать только плохо дрессированных ребят, с кем занимался не больше месяца в том самом любительском варьете торговой фирмы, уже не знавшей к тому моменту как от нас отделаться. Один бальник, один неизвестно где нахватавшийся всего подряд варьетешник, милиционер, который вообще всего месяц ходил на репетиции ко мне, и плохо знакомый народник. Единственное, чем я мог привлечь мальчишек, это деньги. Мы встретились в кафе, поговорили. За каждый выход на сцену «Маяк» платил десять долларов. То есть, за один вечер ребята могли заработать до сотни. И до двухсот в неделю. Репетиции и костюмы не оплачивались. Для Питера конца девяностых это очень неплохой заработок. 

Конечно, мной двигало вовсе не желание кому-то что-то доказать. На тот момент я вообще не представлял, что буду делать. Да и других работ хватало с избытком. Про жалость к не получившемуся коллективу тоже врать не буду. Вполне нормальное дело, коллективы создаются под проекты и разваливаются совершенно неожиданно. Танцовщики постоянно перемешиваются, меняют места работы и вид деятельности. Только в театрах и коллективах с государственной или муниципальной дотацией народ держится. Вот и девчонок, что репетировали с этими парнями, я бросил совершенно спокойно. Мной двигало эгоистичное желание завалить в постель одного из парней. Всё. А не будь у нас совместной работы, это было бы сделать намного труднее. 

Больше всего в сохранении работы были заинтересованы оставшиеся от «Мужского театра музыкально пародии» травести. Шесть человек.

Они где-то нашли ребятам четыре пары маек и трусов из камуфляжной ткани, кроссовки всех были свои, музыку немецкой группы «Chilly» я обожал давно. И через полчаса прямо перед сидевшим в зале Колей был поставлен незамысловатый па де катр, где парни изображали тренирующихся солдат и снимали майки. Никакой эротики. В результате, я официально стал хореографом-постановщиком с твёрдой зарплатой и правом как нанимать на работу, так и увольнять с неё. 

Только вечером дома пришло осознание: ввязался в очередную авантюру, сулящую только сплошную головную боль. А в каком направлении двигаться, никто не подскажет. Было это в самом конце ноября. От нас ждали полноценную программу на Новый год. К тому моменту в Питере уже вовсю работали несколько гей-клубов. Это «Джунгли» на Петроградской, где набирал популярность театр Андрея Бойцова и несколько травести одиночек. Андрюшка пошёл по пути Пескова, но его номера мне нравятся больше  самозваного «короля пародии». Кстати, этот театр работает до сих пор по разным площадкам.

Так же в городе много говорили о травести дуэте Берта (Борис) и мисс Пигги (Серёжа Марков). Обалденные, красивые, длинноногие, растянутые лучше мюзик-хольских гёрлз и в сто раз темпераментнее их, яркие, на невероятных платформах… Впрочем, они снялись в клипе Шуры «Холодная Луна», это можно увидеть.