Алексей Морозов
У нас не было другого выхода
Аннотация
Нас окружает огромное количество людей. Многих мы знаем только в лицо, здороваясь кивком, с кем-то мы находимся в отношениях, в семейных, в приятельских, в дружеских, в непростых. Но иногда случается так, что кто-то оказывается для тебя немного ближе, чем остальные. Они влияют на ход наших глупых мыслей, необдуманных поступков и даже на наше будущее, где их уже может не быть...
Рубрику "Жизненные очерки" открывает Алексей Морозов.

Ничего нового не произошло, все было, как обычно. Нечастые встречи, судорожная нежность, короткий взгляд на часы в самом начале и пристальный перед твоей фразой «Ух, ты посмотри, сколько времени-то уже…». Время. Твое время будет продолжать торопливо идти дальше, а мое, потоптавшись на месте, спотыкаясь, побредет обратно. Ты уже не надеешься на понимание, а я принимаю все без изменений.
У нас не было другого выхода. Ты был не свободен, потому что жил с другим человеком, а я упорно пытался не думать об этом, пряча во время наших встреч свою личную несвободу куда-то далеко.
Я был женат на прекрасной женщине, и у нас была не менее прекрасная пролонгированная версия нашей совместной жизни – наша дочь.
А еще у нас с тобой была вековая разница в возрасте, и плюс был не в мою сторону.
И как-то все быстро…
От моих знакомых ты отличался разительно. Словно ты стеклянная вазочка ручной работы, и ее нужно было непременно отставлять в сторону, чтобы ее случайно не смахнули с полки. Мне постоянно приходилось стирать с нее отпечатки чужих пальцев, и это повторялось при каждой встрече – я не мог расслабиться, если чувствовал, что ты принес с собой мысли другого человека, воспоминания о нем или, не дай бог, пару моментов из вашей совместной жизни. Приняв правила этой игры, мы оба поняли, что будет лучше не говорить о нем вообще, и это здорово помогало нам без стеснения наслаждаться друг другом. Но пришли мы к этому не сразу. Иногда меня заносило – моя черная ревность обрушивалась на тебя, словно ты был в чем-то виноват.
Каким-то чудом мы разобрались и с этим. На время, но это помогло.
Мы стали часто ссориться. Если я был не в настроении, то ты вполне резонно пытался разобраться в причинах, и, как правило, получал мощный выброс негатива с моей стороны. Когда начинал истерить ты, я пытался тебя удержать, но мы, будучи одинаковыми и в этом, понимали, что это невозможно. Злость, глупые выходки, стоившие очень дорого, истрепанные нервы твоего мужчины, который знал о том, что у его парня есть какой-то друг, и непонимающие взгляды моих родных… все это не могло не эволюционировать.
Ты уговаривал меня не вспоминать о том, другом, и я даже, кажется, соглашался. Помогало на короткое время, и я мог видеть только тебя.
Конченый романтик с ножом в спине, который жизнь по миллиметру вгоняла в тебя с самого детства, ты говорил, что мы не просто так нашли друг друга. Зная о тебе даже не очень много, я не понимал, каким образом можно было остаться, как минимум, в своем уме. Глядя на тебя, сидящего на полу в одних джинсах, перебирающего струны акустической гитары, я молча закуривал, а ты, зная, как я люблю тебя такого, с едва заметной улыбкой дарил мне под музыку себя.
Таких моментов было много. Они сшиты суровыми нитками, сплетенными из наших споров, криков и примирений, выстреливающих в самое сердце СМС, где слово «Прости» повторялось так часто, что мы уже и счет потеряли тому, сколько раз.
Одна знакомая настойчиво советовала мне «брать его, не спрашивая разрешения». Я не сумел бы этого сделать ни при каких обстоятельствах. Тот, с кем ты жил, любил тебя до одури, любил, несмотря на всю неприглядность некоторых обстоятельств, несмотря на твое чертовски непривлекательное прошлое, и делал абсолютно все, что было в его силах, чтобы помочь, быть рядом и не дать тебе уйти.
Со временем я стал защищать его, когда слышал от тебя, что он снова не дома, что он так нужен, а вот ведь, его нет. Я понимал, почему твой друг не может иначе, это было очевидным. Я стал оправдывать его. После того, как я соглашался с тобой, я принимал и его сторону тоже, что не могло не повлиять на наши отношения. Черт знает, почему, но я перестал писать тебе так часто, как раньше, а звонить и вовсе прекратил – мне стало казаться, что я определенно лишний.
Раньше я об этом не задумывался с такой силой. Раньше мне удавалось оставить это на пороге квартиры, в которой мы чем только не занимались, принимая друг друга такими, какими увидели в первый раз, узнавая что-то новое и потрясающее во всех смыслах, выходя курить на балкон и кутаясь в одно одеяло на двоих, засыпая под шум оживленной дороги под окном, строя эфемерные планы на несуществующее будущее, хохоча до боли в животе, ощущая под ладонями теплое родное тело, мгновенно отзывающееся на тихое «Иди ко мне…».
А потом анестезия закончилась. Я просто больше не смог. Все эти психологические "как бы выкрутиться?", "не дай бог, мобильник лежит рядом с ней...", дикая усталость, раздражение, которое вызывали домашние – все это становилось адски неправильным. Перед порогом своей квартиры я быстро осматривал себя, а не осталось ли каких-либо следов того, что ты только что был со мной? Можно подумать, я их хоть раз нашел. Дома творилось черт знает что, а когда мы были вместе, я мучился еще больше. Ты не мог этого не чувствовать, но отступать не собирался. Ты не хотел об этом слышать, а я уже не верил в нас. Не имея возможности изменить хоть что-то, ты все-таки пытался нас сохранить. И тогда я взял тебя измором, что стоило мне заслуженного тяжелейшего депрессняка где-то на полгода: я перестал отвечать на твои звонки и, не читая, стирал твои сообщения в мобильном. Я пытался сбежать от тебя, как от собственной тени. Но от тебя ли, вот в чем вопрос.
О, это казалось очень правильным, сейчас я понимаю это. Мы должны были отдать оставшееся от нас тем, кто заслужил это гораздо больше. Тем, кого мы встретили раньше. Это было справедливо, это было честно. Мы так и не смогли бы разорваться, но я до сих пор не понимаю, почему именно ты, а не кто-то другой, заговорил со мной тогда.
Видимо, в жизни действительно ничего не происходит просто так. Какие-то выводы, должно быть, я обязан был сделать. Но, кажется, я все-таки не столь дальновиден, как может показаться. В какие-то моменты я вспоминаю твои слова о том, что я должен всегда смотреть вперед, если я что-то делаю, как я это делаю, с кем и для чего. «И если ты в этом разберешься, то сразу станет понятно, к чему это приведет».
Я последовал твоему совету. Я стараюсь следовать этому простому правилу по сей день.
Но до сих пор я молю бога, чтобы он никогда больше не поставил меня перед таким выбором, потому что я так и не знаю, правильно ли я поступил.
У нас просто не было другого выхода.
8 комментариев