45 лет со дня Стоунволлского бунта

Каждый  из нас рожден свободным и равным  в достоинстве и правах. Казалось бы, что может быть естественнее, чем иметь право на жизнь, право быть самим собой,  любить и быть любимым.  Но сегодня миллионы людей в мире лишены этих прав. Они вынуждены скрываться, опасаясь публичного позора, тюремного заключения, пыток и казней. Граждане второго сорта, которые вынуждены терпеть нападки в школе, увольнения с работы без предупреждения, противостоять ежедневному насилию,  жестокости.
Геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы. В ряде стран мира они составляют одну из самых бесправных социальных групп населения, не осмеливающуюся даже произнести свое название.

В конце июня исполняется 45 лет со дня Стоунволлского бунта, события, события,  послужившего толчком для активизации правозащитного движения против угнетения по признаку сексуальной ориентации, ставшего поворотной точкой в истории человечества и 145 летней истории  всех движений за права геев.

Трудно определить с какой-либо точностью исторические истоки столь неопределенного явления, как борьба за права геев и лесбийское феминистское движение. Первые немногочисленные организации, выступавшие в защиту нетрадиционных сексуальных отношений, имели целью увеличить толерантность общества к гомосексуальности, и декриминализировать ее. Возникнув в Европе, в частности в Германии конца 19 века, они боролись за то, чтобы гомосексуальность была признана как естественный человеческий феномен.

Несмотря на все усилия сторонников движения за права геев и лесбиянок, в середине 20 века они оставались одной из наиболее угнетенных и униженных социальных групп общества. В барах было запрещено танцевать вместе двум мужчинам и двум женщинам. Гомосексуальные мужчины вынуждены были вести двойную жизнь. Если геев обнаруживали в арендованных квартирах, то выселяли. Арестовывали за секс в общественных парках, где они были вынуждены встречаться за неимением других возможностей. Их выгоняли с работы, исключали из школ, вынуждая бродяжничать и вести асоциальный образ жизни. Полицейские регулярно устраивали облавы на клубы и бары. Копы подгоняли полицейский фургон к самым дверям клуба и оставляли рычащих собак снаружи, чтобы никто не мог скрыться.

Из воспоминаний современников Стоунволлских бунтов:
«Зайдя в бар копы выбрали одного буча, самого неприступного из нас. Чтобы унизить, растоптать. Они раздели ее медленно, перед всеми в баре, и смеялись над ее попытками прикрыть свою наготу. Потом она сошла с ума. Она повесилась»
В полицейских участках не редким было  жестокое обращение с геями и лесбиянками. Их выволакивали из тесных камер, подгоняя пинками и кулаками, цепью сковывали запястья с лодыжками и приковывали к прутьям решетки. Копы заставляли смотреть на все издевательства и избиения над собратьями. И все знали, «что в следующий раз, когда откроются двери камеры, что его или соседа вытащат наружу и распнут на железных прутьях. Порезы, синяки, ожоги от сигарет складывались в причудливые  узоры на телах».
Этому рано или поздно должен был наступить предел. И он наступил27 июня 1969 года, когда полиция, проводившая рейд в Стоунволл Инн гей-баре Нью-Йорка, встретила сопротивление, которое в течение трех дней переросло в бунт. Этому, безусловно, способствовала общая политическая обстановка в США: борьба с расизмом, антивоенное движение, протестные настроения в молодежной среде.

Как вспоминают современники Стоунволла: «…стала вдруг очевидной разница между тем, что я не могу сделать и тем, что я делать отказываюсь». Проснувшееся самосознание прорвало все преграды, препятствовавшие адекватной идентификации гомосексуальной личности.
 
Тот день был назван Днем Стоунволла. Он стал рубежом, которым датируется начало движения геев и лесбиянок за свои права; как тот момент, с которого они стали реальной политической силой. «Стоунволл» воспринимается, символически. Как релевантная метка важного культурного шифта в истории гомосексуальности – перехода от политики ассимиляционизма и тактики квиетизма к началу организованного движения геев за свои права.
Не желая больше выпрашивать толерантность и признание, геи и лесбиянки вместо определения себя как таких же «нормальных» людей, как и гетеросексуалы, но немного отличающихся от них в сексуальных предпочтениях, оспаривали устоявшиеся представления о гендерном поведении, моногамии и неприкосновенности закона. Этот вызов можно описать как замену лозунга mea culpa на «пошли вон». Этим новым «пошли вон» отличался бунт в Стоунволле.

На смену политики, провозглашавшей идеи, что образы гомосексуальности постепенно будут с одобрением восприниматься всем обществом, пришла политика гей-либерационизма, заключавшаяся в отстаивании уникальности гомосексуальной идентичности, отрицании потворства гетеросексуальному большинству, создании нового смысла, основанного на гордости быть гомосексуалом. В буквальном смысле, этот «новый смысл идентичности» и гордость за право обладания им стали составляющей новой эпохи развития движения за права ЛГБТ-сообщества.

Стоунволл накрепко вошел в историю как сакральный исток свободы. Он стал импульсом для консолидации массового движения  – через развитие внятного смысла сексуального поведения и мобилизации людей вокруг новых политизированных идентичностей, - требуя новой взвешенной системы взглядов.
Важная мысль, которая стала очевидной в ходе развернувшейся дискуссии о правах человека в контексте борьбы за права геев и лесбиянок о том, что гомосексуальность является идентичностью, подавляемой гетеросексуальными властными структурами, чьими приоритетами была  сексуальная репродукция и патриархальная нуклеарная семья.

Возникшее понимание гей-идентичности требовало не социального признания гомосексуальности, а слома социальных институтов, маргинализирующих и патологизирующих гомосексуальность.

Социальная система никогда не будет радикально трансформирована теми, кто уже создал ее такой.
Люди должны представлять ценность сами по себе, а не в контексте «сексуальных ролей». Был брошен вызов той системе, которая используя  определенные гендерные роли как естественные, закрепляла привилегии сексуального большинства. «Для того, чтобы защитить власть мужчины-натурала гомосексуальность становится запрещенной», – писал Эллен Янг.

«Философия гей-освободительного движения имела целью добиться гораздо большего, чем толерантность по отношению к гомосексуальности. Она преследовала идею радикальной трансформации социальных структур и ценностей. Для того чтобы сделать гомосексуальность свободной, движение за права геев посвятило себя истреблению фиксированных понятий феминности и маскулинности, а также освобождению от социальных, дискриминационных ограничений: уничтожение традиционных сексуальных ролей, пересмотр понимания сущности семьи как социального института, конец гомофобной жестокости, ниспровержение монолитных категорий гомосексуальности и гетеросексуальности, развитие нового словаря эротики, понимание сексуальности как доставляющего наслаждение  феномена взамен трактовки ее как репродуктивной функции» (с).

Мир, в котором секс есть результат гендера, обречен на дискриминацию и неравенство. Люди могут влюбляться, начинать и заканчивать отношения, и эти отношения могут быть как гомосексуальными, так и гетеросексуальными, а гомосексуальность и гетеросексуальность когда-нибудь превратятся в малопонятные термины.

 Стоунволлский бунт, ставший предтечей движения за права геев, превратился в международное движение и  изменил сознание западного общества и западные общественные организации.
Сегодня в защиту прав ЛГБТ-сообщества вовлечены все наиболее значимые общественные и политические организации мира. С трибуны Организации Объединенных Наций звучат призывы к руководителям  государств о  защите прав лесбиянок, геев, бисексуалов или транссексуалов от дискриминации и нападений. Никто не должен быть забыт в борьбе за права человека.

Во всем мире  борьба за права ЛГБТ-людей сталкивается с серьезным сопротивлением. В ряде стран гомосексуальные отношения преследуются уголовным наказанием, наряду с тяжкими преступлениями против личности: убийством, насилием.   Даже в Америке нередки проявления гомофобии, совсем недавно республиканцы высказали на партийном съезде намерение исцелять представителей нетрадиционной сексуальной ориентации при помощи психологической терапии. В Голландии лесбиянки в небольших городах стараются не афишировать свои отношения из-за неодобрительного отношения жителей.  
Тем не менее,  однополые браки разрешены в трети  странах мира, и их число растет год от года.  В память от Стоунволлских событиях ежегодно проводятся гей-парады.

В свое время они сыграли немаловажную политическую роль в реальной борьбе за права человека, против гомофобии и ортодоксальности.
Совершенно иначе обстоят дела в России, где проведение  гей-парадов находится под полным запретом и  сама его идея представляется слишком радикальной, даже для геев и лесбиянок.

Российские ЛГБТ-демонстрации пока с трудом набирают и два десятка участников.
Причина, конечно же, кроется во внешней среде, которая настроена весьма враждебно и в этом случае толерантность к собственному угнетенному и бесправному положению оказывается выше, чем риски, связанные с публичной манифестацией.
В нашем сознании любая маленькая группа людей, пытающаяся заявить о своих правах, быстро превращается в надоедливое меньшинство, которое претендует на что-то большее, чем есть у всех остальных.

Гей-парады могли бы получить первоначальное политическое звучание, давая российским ЛГБТ возможность выступить в защиту собственных прав, но противоречия и противодействие вызывает фривольный характер и яркий блеск западных гей-парадов. Германия, Франция, Великобритания, Америка, - гей-парады в этих странах утратили свою политическую значимость, превратившись в праздничное карнавальное шествие, торжество сексуального разнообразия, демонстрацию толерантности и благожелательности.  Это дает нашим чиновникам представлять гей-парад, как безнравственное действо, пропагандирующее гомосексуализм и педофилию, умалчивая о политическом значении акции.

Пропасть между свободой западного общества и нашей действительностью, в которой геи и лесбиянки образуют закрытое общество, порой боящегося признаться себе в своих предпочтениях, огромна. Даже у просвещенных и образованных российских граждан наступает когнитивный диссонанс и разрыв стереотипов, при первом наблюдении за гей-парадом.   

Каждая страна должна пройти свой Стоунволл. Россия не исключение. Две революции, Великая Октябрьская 1917 года и распад СССР принесли экономические и политические свободы и декриминализировали гомосексуализм, исключив его из числа уголовных деяний.

Но сегодня, как и в 30-е годы, в России наблюдается изменение государственной политики в отношении гомосексуалов. Представителям ЛГБТ-сообщества приходится несладко. Официальные государственные институты, занимающиеся обвинением и преследованием ЛГБТ-организаций, изменили формы работы и активизировали свою деятельность. Теперь правительство имеет возможность объявить любую организацию иностранным агентом в административном порядке.

Однако закон об иностранных агентах, а также «закон, направленный против пропаганды» представляют собой всего лишь вершину антигейского айсберга.
Правительство оказывает давление на банки, на организации, пытаясь заставить их отказаться от сотрудничества с ЛГБТ-организациями.
Шаг вперед, два шага назад…

Вопрос, где проходит граница терпения людей, которые не претендуют на что-то большее, а хотят самых обычных вещей, которые гарантирует гетеросексуальность, - вступление в брак, наследовать имущество своего партнера, открыто проявлять вои чувства и отношения: ходить в кино, кафе, держаться за руки, звучит риторически.

Для того, чтобы добиться права на брак, геям и лесбиянкам Америки пришлось ждать почти сорок лет. Нетрудно посчитать, что такими темпами  первые однополые браки можно ожидать году так 2050. Хотя в отношении России ничего нельзя предугадать.   
 
В статье использованы материалы из книги А. Джагоз «Введение в КВИР теорию», Ф. Мондимора «Гомосексуальность. Естественная история», Л. Файнберг «Stone Butch Blues».