Геометрия

Шквал ледяного дождя рушился на город уже несколько часов. Разгулявшийся вовсю ветер нагонял все новые и новые тучи, и они грузно нависали над землей, низвергая вниз непрерывный, тяжелый поток воды, иссушивали себя до последней капли, а потом уступали место другим, казалось, еще более черным и грозным облакам, имевшим в запасе куда больше дождя. Старые водосточные трубы в построенных еще при царе Горохе жилых домах зловеще гудели и завывали, сотрясаясь от резких порывов ветра. Солнце, видимо, даже и не намеревалось появляться на затянутом марлей облаков небе, отдав свою власть разбушевавшейся, какой-то стихийной непогоде, и звонкие капли дождя скакали по мостовой, пузырились в грязных мутных лужах и, собираясь в ручьи, стекали вниз по улице. На тротуарах не было ни души — мало кому охота выходить из теплой квартиры в сырую промозглую слякоть под все набирающий силу дождь, а случайные прохожие неслись на предельной для себя скорости, перепрыгивая через попадающиеся на пути лужи, чтобы поскорее укрыться в уютных стенах родного дома.

По проезжей части двигался, пересигналиваясь, нескончаемый поток разномастных автомобилей. Дворники беспрерывно елозили по лобовым стеклам, очищая их от крупных дождевых капель, шины шуршали по мокрому асфальту. То и дело образовывались маленькие пробки и заторы, и водителям приходилось тормозить на месте и покорно ждать, когда можно будет ехать дальше. Иногда на остановках можно было увидеть людей — они прятались от разгула стихий под навесными крышами железно-стеклянных конструкций и с нетерпением смотрели вдаль в ожидании автобуса или маршрутки, которые тоже застревали в пробках, заставляя и пассажиров, и водителя тихо ругаться про себя.

Дима сидел на переднем сиденье серебристого «Форда», скрестив и вытянув вперед ноги, и молча курил сигарету, отвернувшись от водителя. Мыслей в голове не было почти никаких, говорить не хотелось вообще, и в салоне автомобиля царила тишина — напряженная, тяжелая, нарушаемая лишь доносившимися извне звуками да частым стуком капель по стеклам. Парень на водительском сиденье искоса кидал на своего спутника короткие взгляды, хмурясь и все крепче сжимая пальцами руль, и иногда проводил ладонью по своей густой короткой шевелюре черного цвета.

— Дим, хватит уже, — наконец не выдержал он. — Что ты надулся, как воздушный шарик?

Ответом ему послужило гробовое молчание, говорившее, впрочем, куда красноречивей любых слов. Парень вздохнул.

— Был бы повод обижаться вообще, — предпринял он еще одну попытку, снова не увенчавшуюся успехом. Тишина. Дима лишь глубоко затянулся сигаретой и выпустил тонюсенькую струю сизого дыма на ее тлеющий кончик, а потом вдруг опустил окно и резким движением швырнул ее на асфальт. Дождь тут же потушил слабый огонек. Холодные капли проникли в салон вместе с порывом ветра и ударили в лицо водителю, заставив зажмуриться на секунду. Кожа мгновенно стала «гусиной», и он невольно поежился.

— Закрой окно, — попросил он своего спутника, но тот словно не услышал обращенных к нему слов и продолжал сидеть, не двигаясь и смотря в никуда остановившимся взглядом. Водитель тихо чертыхнулся сквозь зубы и нажал на одну из кнопок на дверце. Стекло со стороны пассажирского сиденья медленно поползло вверх, но Дима, казалось, даже не заметил этого.

Стоящий впереди «Мерседес» тронулся с места.

— Ладно, обижайся, если хочешь. — Водитель нажал на педаль газа, поведя плечами. — Только, Дим…

Дима резко повернулся к нему.

— Костя! — воскликнул он. — Ты что, совсем дурак, или притворяешься?? Я не обижаюсь на тебя, я просто не хочу с тобой даже разговаривать!

— Из-за того, что обиделся? — уточнил Костя и, чуть не подпрыгнув от испуга, когда сзади пронзительно просигналил маленький наглый «Запорожец», выругался несколькими смачными словами.

— Нет. — Дима поджал губы и снова отвернулся к окну.

— А из-за чего тогда?

— Костя, ну ты точно не притворяешься! Вот что бы ты сказал, если б я прошлялся где-то несколько дней подряд?

— Спросил бы, где ты был.

— Во-о-от! — Дима посмотрел на него сверкающими от ярости глазами.

— Во-о-от! — передразнил его Костя. — И что с того, что я побыл несколько дней у друга?

— Сперва ты говорил, что едешь по работе куда-то, а не что ты собрался у друга гостить, — поправил его Дима. — То, что ты у друга, я узнал уже потом, и совершенно случайно… Да и такой ли он тебе друг, этот Сеня?

— Друг, — буркнул Костя, вцепившись в руль и не желая смотреть сейчас в перекошенное от гнева лицо своего любимого.

— И с каких это пор с друзьями трахаются??! — Дима пнул ногой ни в чем не повинную дверцу. Костя скосил на него взгляд и тут же перевел его обратно на дорогу, не в силах выдержать полыхающий обидой и яростью взор Димы — тот смотрел на него чуть ли не с бешенством, сжимая и разжимая кулаки. Его лицо покрылось красными пятнами, на шее пульсировала, вздувшись, синяя артерия. Несколько темно-русых прядей выбились из «хвоста» и упали на глаза.

— Сколько раз я тебе говорил — между нами ничего не было, — соврал Костя, стараясь придать своему тону как можно больше убедительности, но прозвучало cовсем не убедительно. Он поморщился. — Ты вечно так. Напридумываешь чего-то сам себе, а потом на это же и обидишься.

Дима, видимо, почувствовал сквозившую в этих словах явную ложь, и взбесился еще сильнее. Он нервно дернулся и издал какой-то нечленораздельный звук, что вызывало у Кости усмешку.

— Что, нечего возразить, да? — его губы искривились и он уже спокойно посмотрел на своего пассажира. Машина впереди опять затормозила — не успели они проехать и несколько сотен метров, как снова угодили в пробку.

— Знаешь, — Дима сощурился, — одно дело моя фантазия, а другое — факты.

— И какие же факты? — полюбопытствовал Костя.

— Такие, что этот твой… друг сам мне все рассказал. Позвонил и рассказал. Сам. Понимаешь??! Сам!!!

— Что? — Костя удивленно уставился на него. В его серых глазах мелькнула растерянность. — Когда это?..

— Да как раз сегодня. — Дима принялся шарить по карманам в поисках мобильника. — Смотри. — Он выудил телефон и ткнул им чуть ли не в нос Косте, указывая пальцем на ряд цифр. — Узнаешь номер своего любовничка?

Костя раздраженно убрал его руку от своего лица и пробормотал:

— Вот засранец! Блин!..

Дима усмехнулся и спрятал мобильник в карман.

— Если уж изменяешь, то делай, пожалуйста, так, чтобы они… — парень запнулся. — Чтобы эти твои… чтобы они мне потом не названивали. А то наобещаешь им хрен знает чего, а они и лезут ко мне со своими претензиями.

— Дим, уймись, — Костя взял с торпедки сигарету и сунул себе в рот.

— Уймись??! — снова взвился Дима. — Это я должен уняться?? Может, это ты уже уймешься, наконец, со своими мальчиками??!

— Так, слушай меня, истеричка. — Костя повернулся к нему и окинул ледяным взглядом, так и не успев прикурить. — Если тебе этот придурь Сеня чего-то там наплел, то это еще не значит, что он наплел правду — это раз. Два — даже если я тебе и изменил пару раз… и что с того? Будто я единственный человек в мире, который изменяет. Это ничего не значит.

Несколько секунд Дима ошарашено смотрел на него.

— Ничего не значит? — наконец тихо проговорил он. — Мои нервы, любовь — ничего не значат для тебя?.. Для тебя это просто пустое место, да?..

— Дим…

— Знаешь, раз так… — Дима набрал побольше воздуха в легкие. — Раз так… тогда катись ты ко всем чертям!!!

Он остервенело дернул ручку и выскочил из машины под проливной дождь. Изо всех сил хлопнув дверцей, парень направился к обочине шоссе, петляя между гудящими автомобилями. Волосы тут же намокли и прилипли к лицу, дождевая вода стекала по щекам подобно слезам, которые Дима сдерживал, как мог, чтобы не дать им пролиться. Хотя, сейчас-то уже какая разница — их все равно будет не видно, они смешаются со слезами неба и станут незаметными. Несколько раз зажмурившись, он все же позволил им брызнуть из глаз и они побежали по лицу теплыми маленькими ручейками, создавая удивительно яркий контраст с ледяными каплями дождя.

Когда парень ступил на тротуар, сзади раздался резкий автомобильный сигнал, но он не обернулся. Костя посигналил еще несколько раз, и, видя, что Дима все так же стоит спиной к нему, опустил стекло.

— Дима! — позвал он. — Не глупи!

Дима медленно повернулся к нему, и они встретились взглядами сквозь плюющееся водой пространство. Костя сделал выразительный жест рукой, призывая своего парня вернуться обратно, но тот лишь покачал головой и, подняв обе руки, выставил вперед два средних пальца.

— Да пошел ты! — заорал он, перекрикивая оглушающий шум дождя, потом развернулся и зашагал прочь.

Костя наблюдал, как он стремительно удаляется по вымокшему тротуару. Интересно, и куда он пойдет? Наверное, к себе… Костя вздохнул. И к чему был весь этот концерт? Чтобы очередной раз сбежать в свою маленькую, заваленную хламом квартирку на окраине города, и чтобы Костя опять приехал его оттуда забирать? Ведь Димка все равно простит его, как и всегда, и все вернется в прежнее русло — до тех пор, пока он опять не заподозрит Костю в измене. Потом — снова ругань и побег Димы в родную квартиру. Все, как и всегда. И Костя знал это наперед — так продолжалось почти весь последний год за уже трехлетнюю историю их отношений.

Изменял Костя еще с самого начала, чуть ли не в первого же дня. Ну что тут поделать, если натура у него такая — он никого не мог устоять перед прелестями какого-нибудь очаровательного мальчишки, кои стаями ходили в тематических и нет клубах, которые Костя регулярно посещал. Тем более, на секс они намекали сами, так что грех было этим не воспользоваться. Но все это вовсе не значило, что он не любил Диму. Любил, причем довольно сильно.

Первый год их отношений был довольно гладким и спокойным, полным не затертой еще романтики, пошлых сообщений среди ночи и поцелуев в темном подъезде у двери. Дима и не догадывался о Костиных похождениях, доверчиво проглатывал все выдуманные им басни про командировки или неожиданный приезд из Тьмутаракани дальних родственников со стороны двоюродной бабушки. А через несколько месяцев Костя забрал его из старой, продуваемой всеми ветрами «хрущевки» в свою квартиру, более вместительную и обустроенную, расположенную на одной из центральных улиц северной столицы. И все было хорошо. Свое непригодное для жилья пристанище Дима запер на ключ и наведывался туда всего раз или два в несколько месяцев — проверить, все ли в порядке. Но что могло там измениться? Все те же мутные от пыли и грязи, вовек не мытые окна с трухлявыми деревянными рамами, гордо именующиеся «занавесками» тряпки, свисающие с железных карнизов, скрипучий пол и диван с продранной обивкой. Мебели там практически не было, сантехника дышала на ладан и работала кое-как, стены могли похвастать разве что только клочьями обоев, поклеенных, наверное, еще в пору правительства Иосифа Виссарионовича. Воровать в этой убогой квартире было попросту нечего, кроме древнего телевизора, который, на удивление, был цветным, да сломанного электрического чайника. А вот хлама различного сорта имелось хоть отбавляй — какие-то старые-престарые газеты, черно-белые фотографии с надломами и мутным от старости изображением, коробки, пустые флаконы от духов и прочая дребедень, непонятно зачем сложенная по углам комнат.

Иногда Костя удивлялся — как в таком месте вообще возможно жить? Там же только электричество отрубается по несколько раз в неделю, не говоря уже об отоплении, которое работало только летом, в самую жару, ну а за сантехнику вообще оставалось разве что помолиться — она, наверное, уже даже и не подлежала ремонту. В унитазе вода спускалась через раз — смотря, как повезет, из крана вместо холодной воды шпарил кипяток. Впрочем, алкаш дядя Леня из ЖКХ все же кое-как налаживал ее работу, но она ломалась опять — обычно уже через несколько недель.

Соседи там тоже не представляли собой воспитанное общество. Прямо через стенку жила семейка пропитых алкоголиков, которые затевали скандалы стабильно каждый вечер, сверху — помирающая бабка под присмотром щупленького тщедушного внука, по виду которого и предположить было нельзя, что этому экземпляру недавно стукнуло двадцать пять. Снизу обитал обдолбленный наркоман, который сам уже не помнил своего имени и имел семилетний стаж «полетов в страну фантазий». Он никогда не упускал случая пригласить к себе своих дружков по кайфу, и их пусть и не шумные вечеринки действовали на нервы не меньше, чем ругань соседей-пьянчуг. А прямо напротив по лестничной площадке жил бритоголовый детина Валера, ненавидящий всех и вся кроме своего любимого ротвейлера Грэга, злющего агрессивного пса, кидающегося на всякого, кто приходился ему не по вкусу, а не по вкусу ему приходились абсолютно все, впрочем, как и хозяину. Валера терпеть не мог и Диму, и безымянного наркомана, и полумертвую бабку, а внука ее при встрече ласково называл «обмудком» и грозился убить при любом удобном случае.

Вот так Дима и жил до того, как Костя забрал его к себе — выслушивая по ночам щедро сдобренную отборным матом ругань пропойц, терпя ментовские визиты в наркоманский притон и отвечая на нескончаемые вопросы блюстителей порядка, и при этом еще умудрялся учиться в университете и подрабатывать на автомойке. Где находятся его родители, Костя толком не знал — Дима упомянул о них всего лишь раз и вскользь. Было заметно, что говорить об этом он желания не имеет, поэтому Костя и не настаивал, чтобы он что-то рассказал. Впрочем, такое положение дел его вполне устраивало. Он любил Диму, Дима любил его. Что еще нужно?

Переехать к нему Косте несколько раз предлагать не пришлось — стоило ему об этом только заикнуться, как Дима уже принялся собирать свои немногочисленные пожитки. Он был чертовски рад свалить наконец-то из опостылевшей квартиры, о чем не преминул тут же сообщить. А Костя был только доволен его согласием. Подхватив Димину сумку с одеждой, он бросил ее в багажник своего «Форда» и отвез любимого к себе домой.

К новой обстановке Дима привык быстро, и через два месяца они уже завели пушистого белого котенка, которого Дима назвал «Снег».

— А почему не Снежок? — засмеялся Костя, услышав придуманное любимым кошачье имя.

Дима скорчил милую рожицу.

— Да ну. Снежок — это как-то банально. Все называют белого кота Снежком. А у нас будет Снег.

— Ему больше «Грязь» или «Пыль» подойдет, — изрек Костя, осматривая животное. Его шерстка и правда была комковатой от грязи и имела пыльно-серый цвет. Смотрелось это ободрано и убого. Откуда Димка его притащил, Костя не имел ни малейшего понятия, но не был против его проживания в квартире.

Дима улыбнулся.

— Сейчас я его помою, и ты увидишь, что он — самый настоящий Снег.

С этими словами он уволок котенка в ванную, а через полчаса вернулся, неся в руках свернутое полотенце, откуда выглядывала умилительная мордочка. Кот смотрел на Костю удивительно ясными голубыми глазами, а потом разинул ротик с маленькими острыми зубками и издал тоненькое писклявое «мяу». Костя поскреб нового питомца между ушками и одобрил:

— Красивый.

Так Снег остался жить у них, и через полгода вымахал в здоровенного ленивого котяру. Жизнь шла своим чередом. Дима учился, Костя работал у себя в офисе и нет-нет да и заводил на стороне маленькие интрижки на один-два раза. И Дима ни о чем и не догадывался — до тех пор, пока Костя, встретив как-то в торговом центре своего бывшего, Макса, не решил вспомнить прошлое. С Максом их отношения развалились около двух с половиной лет назад по причине измен с двух сторон. Ни один, ни другой терпеть этого не хотели, признавая право на прогулки налево только за собой, и решили, что лучше уж разойтись, чем и дальше трепать друг другу нервы. Костя не видел его давно, и за это время бывший, казалось, стал только привлекательнее — белокурые волосы немного прибавили в длине, цвет глаз приобрел более глубокий оттенок и притягательный лукавый блеск, а взгляд теперь был каким-то зовущим, даже манящим, и соблазняющим. Все время, что они беседовали, присев за один из столиков кафе быстрого обслуживания, Макс улыбался Косте самой обольстительной улыбкой из всех, имевшихся у него в запасе. Его голос был тихим, и любую фразу он произносил, глядя прямо Косте в глаза. Даже в его движениях сквозил явный намек. И Костя не устоял.

Когда они сидели у Макса в гостиной, потягивая терпкое красное вино из бокалов на тоненьких ножках, он как бы между прочим спросил у Кости, есть ли у него кто-то сейчас. Без задней мысли Костя ответил, что да, есть. И кто же знал, что этот маленький сексуальный дьяволенок из ревности похитит его телефон и отправит Димке сообщение! И все бы ничего — Костя бы смог придумать отговорку и на этот случай — но Макс оказался куда более хитрым. Точно такое же СМС он отправил и со своего номера, да еще и сохранил номер Димы в своем мобильнике — так, на всякий случай. Костя в это время был в душе. Когда он, закончив там все дела, вышел, сообщение из «отправленных» было предусмотрительно стерто, а на лице Макса играла улыбка, по которой ничего и не заподозришь о его последних действиях.

Зачем Максу это было нужно, если отношений, как таковых, не было уже давно, оставалось непонятным, но своего он явно добился — дома Костю ждал вселенский скандал с выяснением отношений, по окончании которого Дима, яростно хлопнув дверью, убежал прочь. Несколько раз попытавшись до него дозвониться и послушав длинные гудки, Костя отправился на поиски любимого. Первой он решил посетить старую Димину квартиру, предположив, что прячется он именно там. И не ошибся. Отперев обитую дерматином дверь имевшимися у него запасными ключами, Костя ступил в прихожую и сразу же увидел Диму через проем двери, ведущий в комнату. Он сидел на голом полу и курил очередную, судя разбросанным вокруг него окуркам, сигарету. Когда Костя приблизился к нему, он поднял на него полные слез, красные глаза, и уставился, не моргая, совсем не удивляясь его приходу. Сигарета медленно тлела в его дрожащих пальцах, наполняя комнату горьким запахом табака.

— Почему? — одними губами спросил наконец Дима, все так же не отводя взгляда.

Костя взял его за руки и потянул на себя, заставляя встать. Дима подчинился, но, едва оказавшись на ногах, вцепился в его плечи, будто не в силах удержать равновесие и стоять прямо.

— Прости меня, — искренне попросил Костя, заключая любимого в крепкие объятия. — Я люблю тебя, малыш.

Дима обхватил его за шею и вдруг разревелся в голос, уткнувшись ему в плечо.

— Я тоже тебя люблю, — различил Костя в его судорожных всхлипах. Он поцеловал его курчавые волосы и зарылся в них лицом.

— Давай забудем. Сотрем из памяти, будто этого никогда не было.

Дима кивнул, соглашаясь. Все вернулось на круги своя, но теперь Костя старался быть более осторожным. Телефон никому из многочисленных любовников он больше не доверял. Где он живет, объекты его случайной страсти не знали. Общих знакомых у них не было, и некоторое время Косте успешно удавалось скрывать все интрижки. А потом друг за другом последовали несколько досадных проколов. Один из парней оказался сокурсником Димы, второй вообще пассией его подруги, третий, как потом выяснилось, жил всего за несколько домов от них, ну а четвертый как-то ухитрился-таки узнать номер Димы и не побрезговал ему позвонить и описать во всех красочных подробностях то, чем они с Костей занимались те несколько дней, что он был «в командировке». И после каждого такого всплывания всей правды на поверхность Дима сбегал в свою квартиру, где Костя его непременно находил и забирал обратно домой, давая и ему, и себе обещание, что такого больше никогда не повториться. Дима, казалось, верил его словам все меньше и меньше.

Еще раз поклявшись, что эта измена была последней, Костя свернул на знакомую дорогу, ведущую к Диминому дому.


В квартире Димы не оказалось. Костя, не разуваясь, обошел все комнаты, оставляя за собой грязные следы подошв, заглянул даже в туалет — никого. Может быть, он еще не доехал? Костя присел на краешек продавленного кресла, жалобно заскрипевшего под его весом, и кинул взгляд на свои наручные часы. Дима убежал около часа назад — значит, если расчеты верны, он должен появиться здесь с минуты на минуту. В конце концов, за это время можно даже пешком успеть дойти — расстояние не было таким уж большим. Если, конечно, он пошел именно сюда, а не в какое-то другое место.

Но Дима все не появлялся. Костя сидел неподвижно, напряженно вслушиваясь в любой раздававшийся звук — вот потащился по шахте лифт, отчаянно скрежеща всеми своими допотопными механизмами, вот хлопнула в подъезде чья-то дверь, вот засмеялся ребенок. Каждый раз, когда до его слуха доносился звук шагов, Костя вскакивал и подходил к двери, надеясь, что это Дима. И каждый раз невидимый шедший сворачивал куда-то в другую сторону, после чего слышалось бряцанье ключей и становилось понятно, что это просто еще один жилец этой серой многоэтажной коробки явился домой.

После получаса бессмысленного ожидания Костя решил позвонить, хоть и знал, что это бесполезно — Дима никогда не поднимал трубку, если они были в ссоре. И этот раз не стал исключением. Несколько раз набрав номер и не получив ответа, Костя уже всерьез забеспокоился. Куда Дима мог подеваться? На улице хлещет проливной дождь, дома его нет и, видимо, не будет, друзей у Димы, к которым можно было вот так просто придти и остаться, не водилось. Костя подумал о его подруге Ксюше, но тут же отбросил эту мысль. Ксюша жила со строгим отцом, который вряд ли позволил бы дочери оставить у себя на ночь парня.

Нервничая, Костя еще раз нажал на кнопку вызова на телефоне, и теперь ему уже ответил безразличный холодный голос робота, сообщивший, что «абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Не дослушав, Костя сбросил звонок, сунул мобильник в карман, и пошел было к двери, но остановился в нерешительности. А куда идти, где искать Диму? Где он может вообще находиться сейчас? Поразмышляв с минуту, Костя вдруг подумал, что любимый направился в их общую квартиру. Эта мысль была, как открытие. Конечно, как он раньше не догадался! Он ринулся к выходу.

Но Димы не было и там. Убедившись в этом, Костя объездил все окрестности района, заглянул во все близлежащие бары и кафе, и опять не нашел никого, кроме толпы тусующихся алкоголиков, именовавшихся «золотой молодежью». Беспрестанные звонки тоже не дали никакого результата — Димин телефон продолжал быть отключенным. Не зная, что еще можно предпринять, Костя просто колесил по городу, прижимаясь к обочине дороги и всматриваясь в каждого спешащего по тротуару пешехода. Несколько раз зрение обманывало его, и он принимал за Диму какого-нибудь прохожего, который при ближайшем рассмотрении оказывался совсем незнакомым и даже не похожим на него человеком.

Дождь кончился, и стрелки часов уже медленно подползали к полуночи, но Костя не оставлял попыток найти любимого, беспокоясь все сильнее и сильнее. За это время он уже, наверное, тысячу раз на разные лады проклял свою слабость к смазливым личикам и круглым попкам, миллион раз пообещал себе не поддаться больше ни единому соблазну, и миллиард раз мысленно попросил у Димы прощения. Ведь именно он любил его по-настоящему, только он и никто другой. И уж точно не все эти симпатичные миленькие мальчишки, включая и Макса, и сейчас Костя впервые и с поражающей отчетливостью понял, что стоило бы поберечь отношения с Димой. Он был главным виновником их ссоры — он один — а значит, ему и исправлять как-то эту ситуацию. Костя был готов на все: встать на колени, целовать Димины руки, бесконечное количество раз признавать, что он идиот, каких свет не видывал, даже, если уж на то пошло, посыпать голову пеплом и солью — все, что угодно, лишь бы Дима его простил в этот раз. В последний раз. Ведь измен больше не будет.

Но для этого Диму нужно было сперва хотя бы найти. Отчаявшись до него дозвониться, Костя решил наудачу спросить о местонахождении любимого у его подруги Ксюши. Отыскав ее номер в памяти своего телефона, Костя нажал на вызов, и после нескольких гудков ему ответил сонный женский голос:

— Алло?

— Ксень, привет, — деланно бодро поздоровался Костя.

— А-а, Костик! Приветик. — Девушка зевнула. — Ты что так поздно?

— Разбудил?

— Не, — Ксюша еще раз сладко зевнула, — я доклад пишу.

— М-м, — протянул Костя и сразу же перешел к делу: — Слушай, Ксень, тебе Дима случайно не звонил сегодня?

— Случайно звонил, а что?

Сердце подпрыгнуло. Конечно, Ксюша знает! Нужно было сразу ей и звонить, а не метаться по городу, как цыпленок с отрубленной головой!

— Ты не знаешь, где он?

— Что у вас там произошло? — вопросом на вопрос ответила Ксюша.

— Да ничего, — нетерпеливо отмахнулся Костя, — не важно. Что он тебе говорил?

— Что он на улице. Я предложила приехать ко мне, но он отказался.

— На какой улице?

В трубке послышалось какое-то шуршание.

— Он сказал, что сидел на остановке, а теперь идет в «Рэд Стар». Но это было час назад. Я не знаю, там он или не там, может, ушел уже.

— Спасибо, Ксень, — с облегчением поблагодарил девушку Костя. — Спокойной ночи.

— Да какой там спокойной, — недовольно пробурчала Ксюша, — мне еще писать и писать этот долбанный доклад…

— Тогда удачи в учебе. — И Костя отсоединился. Ксюша, судя по тону, которым она говорила, явно не хотела продолжать прерванную звонком работу и хотела поболтать, только вот Костя совсем не был расположен к общению. Кинув мобильник на пассажирское сиденье, он порулил к «Рэд Стар» — указанному Ксюшей бару, куда они часто ходили с Димой вдвоем, молясь при этом всем известным ему святым, чтобы он был еще там.

И ему повезло. Дима обнаружился за одним из скрытых широкими ширмами столиков в самом дальнем углу помещения. Перед ним стояла уже почти пустая квадратная бутылка какого-то пойла с гордой надписью «Виски» на черной этикетке, и залапанный стакан, на дне которого сверкала в лучах приглушенного света торшера жидкость непонятного мутно-бурого цвета, лишь отдаленно напоминавшего цвет настоящего виски. На белой фарфоровой тарелочке красовались узорно выложенные кусочки нарезанных фруктов. Дима сидел, скрестив перед собой руки и уставившись в стол. А когда Костя шагнул к нему, он, видимо, принял его за официанта и попросил заплетающимся языком:

— Принесите еще такую же виски, пожалуйста.

— Виски — это он, — поправил Костя, усаживаясь на соседний стул. Дима вскинул голову и удивленно воззрился на него. — Не «такую же виски», а «такой же виски», — тихо добавил Костя и улыбнулся уголками губ. Он был рад, что все-таки нашел Диму, пусть даже и в таком, явно невменяемом состоянии.

— А-а, членистоногий, — протянул Дима и взмахнул рукой, опрокинув стакан. Он упал набок и, выплеснув из себя жидкость на белую скатерть, покатился к краю стола, но Костя подхватил его и вернул в вертикальное положение. — Какие чертяки тебя сюда занесли?

— Зачем ты пьешь эту дрянь? — спросил Костя, намеренно проигнорировав вопрос Димы, не желая на него отвечать.

— Почему дрянь? — возмутился тот и икнул. В воздухе поплыл запах перегара. — Отличное виски!

— Отличный, — снова поправил его Костя.

Дима сморщил нос:

— Ты что, решил заделаться учителем русского языка?

Он поднял руку, подзывая официанта, и, когда тот с дежурной улыбкой на лице подошел к столу, заказал:

— Будьте так добры, принесите еще такую же виски.

Официант кивнул, и уже было развернулся, чтобы бежать исполнять заказ. Костя остановил его:

— Не надо больше, спасибо. Лучше принесите счет.

Парень еще раз кивнул, скрылся за ширмой и вернулся через минуту, неся в руках книжечку в кожаном переплете, которую протянул Косте. Тот заглянул в нее, отдал обратно и извлек из кармана свой бумажник. Давать банковскую карту не хотелось — тогда расчета бы пришлось подождать какое-то время, — а наличности было мало. Пока Костя сидел, раздумывая над этой проблемой, Дима поднялся, обогнул стол и подошел к нему сзади.

— Что, не хватает? — поинтересовался он. Костя вздрогнул он неожиданности и обернулся. Он и не заметил, как Дима подкрался к нему.

— Нет. — Костя покачал головой, вздохнул и потянулся к карте — выбора все равно не было, придется дать ее.

— Подожди. — Дима вытащил из кармана несколько смятых сотенных купюр и бросил их на стол. — Этого достаточно?

Официант разгладил цветные бумажки, пересчитал и вернул несколько соток, другие сложил в книжку со счетом и, еще раз улыбнувшись постоянным посетителям, скрылся из поля зрения. Костя повернулся и посмотрел Диме в глаза. Они были пьяными и отчего-то веселыми — в них искрился какой-то радостный, искренний смех, а губы растянулись в улыбке, вот-вот готовой, казалось, сорваться в хохот.

— Что б ты без меня делал! — воскликнул Дима. — Нала у него нету, ха-ха! Эх ты, нищеброд! Голь перекатная!

И он рассмеялся — громко, звонко, совсем, как ребенок, а Костя удивленно взирал на него, не понимая, что нашел он тут смешного. Дима же, чуть ли не сгибаясь пополам от смеха, рухнул на оставленный минутой ранее стул, а Костя встал, намереваясь сейчас же увести его из бара.

— Давай, — отсмеявшись, сказал Дима, — садись, и еще виски закажем. Поднимем бокалы за твое членисто… членисте… в общем, за твое амурство и за твой огромный опыт в этом нелегком ремесле!

— Дима, хватит, — Костя взял его за локоть, — вставай.

— Чего это? — возмутился Дима, вырывая руку. — Чего хватит? Садись, говорю. Или, — он опять захохотал, — боишься, что денег не хватит?

Костя вздохнул. Он видел любимого в таком состоянии впервые — обычно Дима никогда даже не нюхал алкоголя. А тут… Да, наверное, ему очень больно, если он надрался в щи в одиночестве, да еще и этим поганым виски, который и виски-то не имеет права называться. Костя предпринял еще одну попытку поднять Диму со стула, но тот, словно углядев в этом какую-то увлекательную игру, ловко увернулся от его рук, и, подмигнув, пересел.

— Да ладно тебе, не дрейфь. Хватит денег. Я сегодня оплачиваю банкет. — Он махнул рукой в сторону сиротливо валявшихся среди пепла рядом с бутылкой на столе скомканных купюр. Посмотрев на почти опустевшую тару несколько секунд, Дима схватил ее за горлышко и потряс ею в воздухе, словно воин своим грозным оружием.

— Смотри, тут еще кое-что есть! Пируем! — Он отвинтил пробку с явным намерением отхлебнуть вонючую жидкость. Костя выхватил бутылку у него из рук.

— Дим, хватит, — теряя терпение, снова попросил он.

— Чего хватит? Я еще даже и не начинал, — весело ответил Дима. — Да что ты такой унылый, как устрица? Фу, неинтересно с тобой.

Решив не уточнять, где он видел унылых устриц, Костя снова взял любимого за руку.

— Пошли домой.

К его удивлению, Дима вдруг подчинился и встал. Костя потащил его за собой, как на буксире, к выходу. Дима брел за ним, спотыкаясь на каждом шагу. Несколько раз он умудрился врезаться в столики, чем вызывал негодование у сидевших за ними людьми. Костя быстро извинялся, даже не глядя, перед кем, и старался придерживать Диму, которого нещадно штормило из стороны в сторону, но это не имело особого успеха — болтать туда-сюда их начинало уже вдвоем.

Кое-как они все же добрались до стоянки. Костя усадил любимого на переднее сиденье «Форда», захлопнул дверцу и, обогнув машину, плюхнулся рядом.

Почти всю дорогу они молчали. Костя изредка кидал на Диму быстрые взгляды — того с неимоверной силой клонило в сон. Через какое-то время он позволил ему овладеть собой и, сладко посапывая, уснул. Костя был только рад этому. Сейчас явно было не то время для выяснения отношений, извинений и обещаний, да и разговор на их «любимую» тему Дима был явно не в состоянии поддержать. Впрочем, как и Костя. Если час назад он был готов на коленях вымаливать у Димы прощения, то теперь это желание испарилось, как вода в пустыне, не оставив после себя и следа. В глубине души Костя надеялся, что завтрашний день как-нибудь пройдет без этого и его минует участь объяснения перед Димой. Он должен понять сам, что измен больше не будет — хотя бы по Костиным глазам. Понять и простить. А дальше уже Костя сделает все, чтобы загладить свою вину. Лишь бы все было хорошо. На секунду в голове мелькнула быстрая, как разряд молнии, мысль, что просить прощения ему не позволяет гордость, коей в характере Кости было намного больше, чем чего-то другого, но он отмахнулся от нее, не желая об этом думать.

Когда они подъехали к дому, Дима все так же спал, удобно устроившись затылком на подголовнике. Костя легонько потряс его за плечи, и он сразу же открыл глаза, будто только этого и ждал и не находился секунду назад в царстве Морфея.

— Что, уже приехали? — спросил он чуть хриплым голосом.

— Да. — Костя отстегнул ремень безопасности. — Иди домой, а я пока машину в гараж заведу.

Дима послушно выбрался наружу и нетвердой походкой двинулся ко входу в подъезд.

На улице было холодно, мокро и грязно, и Костя успел продрогнуть в своем дорогом пиджаке, пока шел от гаража к подъезду. Еще издалека, метров за сто, он заметил у массивной железной двери Димин силуэт. Оказалось, что цифры кодового замка напрочь смыл из его памяти выпитый алкоголь, и теперь парень тихо матерился на крылечке в попытках его вспомнить, и, экспериментируя, набирал разные комбинации.

Увидев эту картину, Костя не смог сдержать смех.

— Уже почти три года тут живешь, а забыл код! — поддел он любимого и нажал одновременно на «три», «пять» и «девять». Дверь отворилась с тихим щелчком, гостеприимно приглашая их внутрь.

Лифт почему-то не работал и пришлось подниматься по лестнице. Дима пошел первым, покачиваясь и иногда спотыкаясь о незамеченные им ступеньки, но удерживая вертикальное положение. Костя был готов в любую минуту подхватить его со спины в случае падения, но сделать этого, слава богу, не пришлось ни разу — Дима, несмотря на то, что нетвердо стоял на ногах, все же не терял равновесия. Невольно Костя отмечал про себя амплитуду его покачиваний и заносов вправо или влево — они происходили один раз в определенный промежуток времени, словно кто-то замерял его секундомером.

Ситуация понемногу стала походить на комичную. Костя подумал, что, наверное, через месяц или два он будет вспоминать этот день со смехом. День, когда непьющий Дима нализался дешевого пойла до состояния «земля в иллюминаторе», а потом изображал из себя на лестнице чемпиона по фигурному шатанию. Вот только сейчас было никак не до смеха. Костя хорошо понимал — как бы ни надеялся он, что разговор о сегодняшнем обойдет их стороной, этого не случится и неприятного объяснения не избежать. Дима был сильно обижен на него — просто так он вряд ли стал бы напиваться.

Преодолев, наконец, долгий подъем на одиннадцатый этаж, Костя достал из кармана тяжелую связку ключей, выбрал один и вставил в замочную скважину на двери с позолоченными цифрами «48». Дима прислонился плечом к холодной бетонной стене, и, когда Костя сделал ключом один оборот, картинно взмахнул рукой и громко, так, что эхо его голоса разнеслось по подъезду от первого до последнего этажа, провозгласил:

— Оупэн зэ дор!

— Тише ты, — одернул его Костя, — не ори.

Он распахнул дверь и Дима, не дожидаясь приглашения, прошествовал в квартиру.

— А что? — на ходу возмутился он. — Почему не орать? В свободной стране живем же, хочу — ору, не хочу — не ору!

— Люди же спят. — Костя вошел вслед за ним и захлопнул за собой дверь. До того, как он успел зажечь свет, из кромешной тьмы прихожей послышался глухой стук и эмоциональное «Б….!» Димы. Костя щелкнул выключателем. Дима стоял, согнувшись над маленькой тумбочкой, и потирал ладонью ушибленный лоб.

— Понаставили тут мебели, — негодующе воскликнул он, — чтобы я потом головой стукался!

— Аккуратней надо быть, — заметил Костя, разуваясь, снимая пиджак и выдвигая из шкафа вешалку с крючками. — Ты же знал, что тут тумбочка стоит. И, кстати, ты сам предложил ее сюда поставить.

— Я сглупил, — признал Дима свою ошибку и повернулся к тумбочке. — Прости, тумбочка! Ты не виновата, что я об тебя треснулся! Ты самая лучшая тумбочка на свете! Отвечаю!

Костя, сдержав смех, взял Диму за руку и потянул в гостиную.

— Хватит с мебелью разговаривать.

Дима не стал сопротивляться и покорно пошел за ним в комнату. Костя усадил его в кресло, но он тут же поднялся и направился к мини-бару, расположенному у огромного, во всю стену, окна, занавешенного тяжелыми синими портьерами. Костя, тут же догадавшись о его намерениях, подскочил к бару первым и встал, закрыв собой стеклянную дверцу.

— Так, больше ты пить не будешь! — приказным тоном отчеканил он. Дима сфокусировал на нем взгляд своих пьяных карих глаз и нахмурился, видимо, пытаясь придать себе грозный и устрашающий вид. Но Костя, несмотря на все эти старания, не испугался, и даже не собирался отходить в сторону.

— Чего это ты раскомандовался тут? — Дима сделал шаг вперед. — Почему ты решаешь за меня, буду я пить или не буду?

Костя поморщился и помахал рукой перед лицом, отгоняя смачный алкогольный аромат Диминого дыхания.

— Тебе уже явно хватит, — констатировал он. — От тебя несет, как от спиртного завода.

— Да? — Дима вскинул бровь и насмешливо глянул на Костю. — А от тебя несет чужим парфюмом. За версту, причем.

Он повторил Костино движение рукой, помахав себе перед носом, развернулся и, забыв о своем желании влить в себя еще чего-нибудь спиртного, пошел к дверям, но на полпути обернулся.

— А что это ты сегодня дома? — наигранно удивленным тоном спросил он. — Никто не пригрел в ласковых объятиях? — И, видя Костино недоумение, ухмыльнулся и добавил: — Наверное, это потому, что никому из твоих шлюх ты не нужен.

С этими словами он вышел из гостиной, оставив ошарашенного Костю наедине с самим собой. Некоторое время он стоял, не двигаясь, и размышляя над услышанным. Дима только что высказал вслух его собственную недавнюю мысль, и почему-то это больно резануло Косте по сердцу. Он понял — Дима полностью прав. Никому из тех мальчишек он в качестве партнера для отношений не нужен. Они-то уж точно не стали бы, как Дима, терпеть все его отлучки и прогулки налево. Им от него нужен был только секс, и среди всех них найти хотя бы отдаленно похожего характером на Диму парня вероятность составляла ноль-ноль один процент из тысячи. Хотя, и Косте от них ничего, кроме секса, и даром не было нужно. Одна только мысль о перспективе серьезных отношений с тем же Сеней напугала бы его до икоты и коликов в печени, и заставила сбежать в Тибет, чтобы укрыться там под видом монаха в одном из монастырей.

Еще раз убедившись в том, что Дима — это самое ценное, что на данный момент у него его и отношения с ним стоит поберечь, Костя отправился за любимым, чтобы незамедлительно попросить у него прощения, шикнув на запротестовавшую было гордость и затолкав ее в самый дальний угол своего подсознания.

Но Дима уже спал, свалившись на кровать поверх одеяла прямо в уличной одежде. Его темно-русые волосы разметались по подушке, выбившись из обычного «хвоста», по лицу скользили слабые отблески света уличных фонарей и фар проносящихся по магистрали автомобилей, а веки чуть трепетали. В темноте слышался тихий шелест его спокойного сонного дыхания.

Костя достал из шкафа-купе шерстяной плед и заботливо укутал им любимого, после чего поцеловал его и, шепотом пожелав спокойной ночи, тихонько улегся рядом. Дима перевернулся на другой бок, сбросил с себя плед и обнял его.
Утром Дима молчал. Костя тоже почел за лучшее ничего не говорить, подумав, что если будет нужно, Дима сам заведет волнующую их обоих тему, когда похмельный синдром отпустит его и он будет в состоянии что-то соображать. Костя знал, что после хороших доз алкоголя наутро нет желания не то, чтобы отношения выяснять, а вообще даже слышать чей-то голос. Похмелье же у Димы, судя по всему, было довольно сильным — он выпил несколько литровых бутылок воды, две таблетки аспирина и две — болеутоляющего. Он не курил, как обычно, и убрал подальше от себя все пепельницы. Впрочем, его плохое самочувствие было и не удивительно — виски-то был не совсем хорошим. Точнее, откровенно хреновым, а после такого алкоголя, как известно, мучают особо жестокие головные боли.

От завтрака, который Костя заботливо приготовил специально для него, Дима, вяло махнув рукой, отказался, и Косте пришлось поглощать тосты с сыром в одиночку, запивая крепким кофе без сахара. Дима молча сидел рядом, подперев голову рукой, и смотрел на него ничего не выражающим, пустым взглядом. В его орехово-карих глазах можно было увидеть разве что страдание. Зрачки были сужены, на белках виднелись тоненькие изломанные линии кровавых прожилок. Время от времени Дима облизывал пересыхающие губы и морщился, когда его ноздрей касался аромат пищи.

Только вынырнув из черно-фиолетовой мглы сна, Костя сразу же, даже не открывая глаз, припомнил во всех подробностях вчерашний день. Недремлющая никогда совесть тут же заявилась и с хитренькой ухмылочкой принялась азартно его пилить. Дима спал рядом — Костя слышал его дыхание. Он встал с кровати, стараясь его не побеспокоить, и в тот же момент услышал далекое, приглушенное чем-то пиликанье своего мобильника. Сообщение. Решив, что это опять оператор занимается никому не нужной рассылкой, Костя направился в ванную. Потом посмотрит. И вообще, сегодня воскресенье, у него выходной и даже если это кто-то из друзей или с работы, то подождут — он вообще может еще спать, в конце концов.

Но СМС оказалось не очередной рекламной акцией, а напоминанием от Сени о том, что сегодняшний вечер они планировали провести вдвоем. Пробежав глазами по строчкам, Костя нахмурился и раздраженно цокнул языком. Черт, эти планы начисто стерлись из его памяти. Объяснять это Сене не хотелось, как и то, что теперь ему совсем не до него, и Костя решил не отвечать, но потом все же, передумав, набрал текст, в котором оповещал любовника, что на сегодня все отменяется, да и вообще, они больше не смогут видеться.

Сене это явно пришлось не по душе. В течение всего дня он закидывал Костю гневными сообщениями, в которых припоминал все данные им когда-то обещания. Но обещания эти не имели для Кости вообще никого значения и были пустыми с самого начала, с того самого момента, когда сорвались с его губ. Да и не до этого Косте сейчас было — он ждал с тщательно скрываемым даже от себя страхом, когда же Дима захочет, наконец, поговорить о недавних событиях. Сене же это все было неведомо, и он никак не мог успокоиться — каждые полчаса стабильно мобильник подавал сигналы о принятом новом сообщении. Костя даже не открывал их. Все равно по содержанию они мало чем друг от друга отличались.

Дима ничего не говорил о неумолкающем телефоне, но Костя подсознательно, словно неким шестым чувством догадывался, что ему известно, кто и какими СМС его забрасывает, просто Диме это было словно не интересно по причине либо жуткого похмелья, либо достигшей апогея боли, сожженной вчерашним паленым виски и превратившейся в безразличие. При мысли о втором варианте Костя вздрогнул и почувствовал, как скрываемый внутри страх вырвался наружу и вкогтился ему в горло. Неужели же он все понял и осознал слишком поздно, когда Диме стало уже попросту все равно? Костя снова и снова отгонял от себя эту мысль, но она настырно возникала в голове опять.

Измучившись, Костя решил начать пугающий его разговор сам. Он продумывал все фразы и вопросы, которые хотел бы задать, но при взгляде в пустые Димины глаза слова не шли у него с языка. Костя безумно боялся услышать подтверждением всем своим мыслям и догадкам, и пытался успокоить себя тем, что если бы Дима хотел от него уйти, то он давно бы уже ушел. Но и это было не в силах убедить его, и волны страха накатывали на него вновь, стоило ему только немного придти в себя. Странно, что до этого он даже не догадывался о том, как на самом деле боится потерять Диму.

Разговор, точнее, его подобие, состоялся уже ближе к вечеру. Сеня, видимо, взбесившись, некоторое время не писал сообщений, старательно изображая из себя смертельно обиженного. Костя с Димой сидели в гостиной. По телевизору показывали новости — итог за неделю, но Костя не слушал, занятый своими размышлениями, из которых его вырвал резкий звонок телефона. Он вздрогнул от неожиданности и посмотрел на экран мобильника. «Сенька», — большими буквами оповещала надпись. Костя потянулся к телефону и вдруг перехватил взгляд Димы. Эмоции, написанные в его глазах, были настолько яркими и непонятными, что Костя внутренне сжался, да так и замер со звонящим телефоном в руках.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Дима устало усмехнулся и встал.

— Ну что же ты, — равнодушно сказал он, указывая на разрывающийся телефон, — отвечай. Не стесняйся. Я даже выйду, чтоб тебя не смущать.

Костя ошарашено следил, как он направляется к выходу. Громко хлопнула дверь ванной и через мгновение послышался звук льющейся воды. Костя вскочил и кинулся вслед за любимым.

Дима склонился над умывальником, подставив руки под бьющую из крана струю. Костя в нерешительности застыл у двери. Дима поднял голову и посмотрел на него через зеркало. Его взгляд был холодным и настолько пугающе-безразличным, отстраненным и пустым, что внутри Кости снова все сжалось от пронзительного страха. Сердце билось где-то в горле, сглотнуть получалось с трудом. Мобильник, который он все так же сжимал в руке, опять надрывно заверещал. Не обращая на это внимания, Костя сделал шаг вперед.

— Дим… — начал он и умолк. Слова не шли, мысли отчаянно путались и разбегались в разные стороны. — Дим, я…

Дима закрыл воду и сдернул с держателя пушистое красное полотенце. По его лицу стекали капли воды, но он не вытирал их. Он просто стоял с полотенцем в руках и продолжал смотреть в зеркало, не говоря ни слова.

— Дим… — Костя приблизился еще на шаг. — Дима…

— Ну что? — Вопрос прозвучал как-то насмешливо, но произнесен был глухим надломленным голосом, голосом со скрытыми слезами, вот-вот готовыми обжечь щеки своим кипятком. — Меня уже двадцать два года зовут Дима. — Он резко повернулся и указал взглядом на телефон. — Что ж ты трубку не берешь? Любимый же звонит. Поворкуй с ним.

Костя посмотрел на мобильник и покачал головой.

— Он не любимый.

— Да? — наигранно удивился Дима. Он уже сумел справиться со слезами в голосе, и теперь их не было слышно вообще. — А какой тогда?

Он снова отвернулся.

— Он просто любовник. Просто… Он мне не нужен. Мне нужен ты. Ты — любимый.

Дима, никак не среагировав на эти слова, принялся вытирать лицо от влаги. Костя подошел к нему и, обхватив сзади руками, прижал к себе — резко, сильно, так, что перехватило дыхание. Дима дернулся от неожиданности и выронил полотенце. Оно упало на белый кафель к его ногам. Костя зарылся лицом в его волосы на затылке, остервенело, с жадностью вдыхая исходивший от них едва уловимый мятный аромат. Не умолкающий телефон полетел вслед за полотенцем.

— Я люблю тебя, — жарко прошептал Костя, делая ударение на слове «тебя». — Ты мне нужен.

Его губы скользнули на шею. Дима попытался расцепить кольцо обхвативших его рук, но тщетно — объятия были слишком сильными.

— Костя…

— Не говори ничего, просто молчи. Просто будь рядом. Прости меня. Я обещаю, что измен больше не будет. Я обещаю… — Костя поднял глаза, посмотрел в зеркало, и встретился с полным слез взглядом. — Ты веришь мне?

Вместо ответа Дима еще сильнее прижался к нему. Плечи его дрожали, он судорожно вдыхал и выдыхал воздух с чуть слышным хрипом. Они замерли.

— Я верю, — шепнул он. — Верю.

И это было правдой. Костя говорил искренне, и слезы горечи, туманившие взор, теперь стали другими — Дима был счастлив, как никогда, хоть и еще только минуту назад ненавистно проклинал весь мир. Он хотел верить Косте — и он верил. Делать это его заставляла всепоглощающая любовь, накрывшая его c головой в этот момент, и миллионами раскаленных иголок покалывавшая изнутри сердце, заставляя его то судорожно сжиматься и дрожать, то заходиться в неистовом биении. Кровь бросилась в голову, дышать из-за вставшего в горле кома становилось все труднее.

Он повернулся к Косте. Тот взял его лицо в свои ладони, большим пальцем правой руки проводя по губам — легко, нежно, почти не касаясь.

— Я верю, — повторил Дима. — Верю, потому что люблю тебя. Но мне осточертели твои обещания. — Он вымученно улыбнулся и закрыл глаза. — Ты обещаешь, а потом опять…

— Нет, Дим. — Костя провел подушечками пальцев по его векам. — Больше никогда. Ты мне дороже всего этого.

И он сдержал слово — измен больше не было. Вечера он проводил теперь дома, и лишь раз допоздна задержался на работе. То, что он находится действительно там, подтверждали его звонки с офисного номера.

Отношения будто вернулись на свой первоначальный этап — Костя таскал ничего не значащие, милые подарки, они с Димой стали чаще ходить куда-то вдвоем в выходные, готовили друг другу завтраки по утрам. Дима больше не хотел вспоминать прошлое и не позволял болезненной ревности и подозрениям пробраться в душу, уничтожая их еще в зародыше. Он так устал не верить, не доверять… Они начали все снова, с чистого листа, а значит, и мысли теперь должны быть чистыми.

Через два месяца в Костин офис на вакантную должность пришел новый сотрудник — молодой, только-только из института, подающий надежды парень по имени Альберт. Он привлек внимание Кости сразу же, как только появился в дверях — Альберт был обладателем чарующей улыбки, ясного взгляда зелено-карих глаз и бархатистого томного голоса. Все это вкупе с высоким ростом и стройным телосложением делало его просто чертовски привлекательным, и было не удивительно, что он с первого же дня завоевал симпатию всей женской половины коллектива. Альберт, казалось, не имел ничего против такого расклада, и довольно часто его можно было увидеть в курилке в неизменном обществе леди, для которых он не скупился на комплименты. Отпускал он их мастерски и изящно, не обходя вниманием никого — начиная от двадцатилетней секретарши Ирочки, белокурой красавицы, и заканчивая Валентиной Витальевной, дородной дамой в годах, главным бухгалтером и «креативным центром» их офиса.

Работал же Альберт, как выяснилось спустя месяц, не особо хорошо, то есть, откровенно плохо. Он мог сбежать из офиса за полчаса или даже час до окончания рабочего дня, по утрам подолгу не спешил приступать к своим обязанностям, а в течение всего дня то и дело куда-то отлучался. От увольнения его спасало только знакомство кого-то там с кем-то там. Видя все это, Костя только качал головой. Кажется, для работы в офисе Альберт не предназначен вообще. Ему бы больше подошло заниматься исполнением других обязанностей… При мысли об этих «обязанностях» Костя внезапно почувствовал, как внутри него начинает расти огненный шар, и невольно кинул взгляд на Альберта. Тот снова как всегда бездельничал с чашкой кофе в руке и точил лясы с одной из сотрудниц. Когда Костя посмотрел на него, он, словно кожей ощутив это, обернулся и вдруг подарил ему быструю, но лукавую улыбку, от которой Костю бросило в дрожь. По телу прокатились, сменяя одна другую, ледяные и горячие волны. Черт возьми, да этот новый сотрудник просто дьявольски возбуждает его!..

Костя отвернулся, пытаясь справиться с охватившим его волнением, и попытался углубиться в работу, но цифры не желали держаться в голове. Альберт был потрясающе соблазнителен — это единственное, о чем Костя мог думать. Только вот как он относится к нестандартным отношениям?

Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. В тот же день они столкнулись в курилке. Альберт почему-то был один, без обычного сопровождения своих офисных воздыхательниц. Он сидел на широком подоконнике, пододвинув пепельницу поближе к себе, и смотрел на улицу через толстое стекло окна.

Костя прикурил сигарету и встал в метре от него, прислонившись плечом к стене. Альберт, казалось, не обращал на него никакого внимания, но когда Костя, смяв в пепельнице окурок, уже было собрался уходить, вдруг спросил:

— Вас же Константин зовут, да?

— Да. — Костя посмотрел прямо ему в глаза. Альберт не отвел взгляда.

— Меня Альберт.

— Знаю, — усмехнулся Костя. — Если вы не заметили, мы уже два месяца работаем в одной корпорации.

И, слегка улыбнувшись, он вышел из курилки.

Почти весь день он думал о том взгляде. Альберт не отвел его — значит, скорее всего, у него уже были однополые связи. Натуралы не смотрят так — прямо в глаза.

Эти догадки подтвердились вечером. В конце дня Альберт подошел к нему и протянул руку.

— До завтра, коллега! — попрощался он. По его лицу скользнула улыбка, в которой Костя разглядел явный намек, и его снова бросило в дрожь.

— До завтра. — Костя ответил на рукопожатие. Альберт развернулся и зашагал к выходу, а Костя с удивлением смотрел на оставшийся у него в ладони свернутый клочок бумаги. Костя зажал его в кулаке и поглядел вслед Альберту. Тот вышел, не оборачиваясь.

Сев в машину, Костя наконец развернул бумажку. Как и ожидалось, там оказались цифры номера телефона, выведенные красными чернилами, а ниже приписка: «Позвони мне». Костя не замедлил это сделать сразу же, и они договорились встретиться через десять минут в расположенном неподалеку баре. Пообещав, что он обязательно будет на месте в указанное время, Костя отсоединился и тут же набрал номер Димы.

— Зайчонок, я задержусь сегодня, — коротко сообщил он, когда тот поднял трубку.

— Надолго?

— Я не знаю, коть. — Костя посмотрел на себя в зеркало заднего вида, поправил галстук и пригладил неровно лежащие волосы. — Наверное, допоздна.

Дима вздохнул.

— Хорошо. Я жду тебя.

Но ночевать Костя не пришел. Посидев в баре и выпив по паре бутылок «Хейнекена», они с Альбертом поехали к нему домой.

Между ними закрутился очередной ни к чему не обязывающий роман. Каждый день Альберт дожидался на остановке, пока Костя подрулит к нему на своем «Форде», прыгал в машину и они катили развлекаться. Альберт оказался заядлым тусовщиком, жить не мог без громкой, бьющей по барабанным перепонкам музыки и никогда не упускал случая сходить в клуб. Вне стен офиса он становился совсем другим человеком, что очень нравилось Косте — Альберт был ярким, непредсказуемым, капризным. Невольно Костя сравнивал его с Димой, но ему никак не удавалось провести между ними черту различий — они были совершенно разными. Дима дарил ему тепло и уют, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. А с Альбертом его ждали сумасшедшие развлечения порой всю ночь напролет, дикие эмоции и необузданный развязный секс. В мире, казалось, не было ничего такого, что Альберт бы не испробовал или не хотел бы испробовать. И Костя был в каком-то своеобразном трансе — он сходил с ума по этому чудаковатому парню с чертями в глазах и пошлыми фантазиями в голове, которые он всегда и неизменно желал воплотить в реальность. И все же уголком подсознания Костя понимал, что эта влюбленность не продлится долго. Но он старался не думать об этом и просто поддавался волнующим чувствам, живя одним моментом — настоящим, только сегодня, сейчас. Все данные Диме обещания были забыты.