Не однажды на кладбище

Бартоломью сидел на крыше своего склепа и покачивал ногой. Теперь он часто бывал здесь, стремясь к такому привычному для него уединению. Они с Олегом были вместе совсем недавно по меркам бессмертного, и этот парень по-прежнему вызывал у Барта недоумение. Впрочем, ещё больше его удивляла собственная реакция на Олега. К нему хотелось прижаться, его хотелось касаться непрерывно, хоть кончиками пальцев, целовать, тереться лицом и всем, чем получится, в жажде получить немного его тепла, запаха, заслужить улыбку… И, в то же время, от него хотелось бежать без оглядки. Олег делал Бартоломью слабым. Бесконечно слабым и уязвимым. Олег нуждался в постоянном внимании. А Барт отвык заботиться о ком-либо, он ещё при жизни не способен был даже вовремя цветы полить, да и из животных предпочитал независимых наглых котов, которые не нуждаются в постоянной опеке, а если чего и захотят, так сумеют о себе напомнить. Олег был другим. Сдержанным, как самурай, гордым, как тысяча женщин, темпераментным, как сотня гасконцев, и ранимым, как подросток. Он завораживал, сводил с ума и незаметно расчищал себе всё больше места в душе Барта. Если, конечно, у вампиров после перерождения остаётся что-то похожее на душу. Бартоломью всё чаще думал, что остаётся. Ведь болит и ноет что-то, когда он думает об Олеге. Ведь что-то же пробудил в нём этот мальчишка. Что-то, что по рассеянности позабыло вовремя сдохнуть, или намеренно затаилось в засохших складках прошлого.
- Ба-а-а-а-арси-и-ик, - неуверенно позвали снизу, и Бартоломью привычно вздохнул в ответ на такое наглое издевательство над его именем.
Впрочем, это всё не так важно, если зовут вот таким голосом. Барт с трудом подавил желание немедленно сигануть вниз и сграбастать парня в охапку. С гордецами нельзя так, мигом упадёшь ступенькой ниже.
Олег всё ещё не обзавёлся крыльями и не мог добраться до крыши. Собственно, потому Барт и выбирал себе это место убежищем, когда нуждался в тишине и молчании.
Очень страшно становилось, стоило лишь подумать о том, что творит с ним этот мальчишка – того и гляди заполнит целиком, и сам Бартоломью исчезнет вовсе.
- Барсик… - голос Олега стал печальным, и Барт осторожно, с тихим шуршанием перьев, расправил крылья.
Он бесшумно коснулся босыми ногами травы, осторожно прижался к тёплой спине новообращённого вампирчика. Ещё несколько лет это тепло будет постепенно таять. Ещё несколько лет можно греть лицо о гладкие ладони. Ещё несколько лет можно вдыхать почти человеческий запах тела. Олег резко развернулся на месте, сверкнул улыбкой и ткнулся носом в ямочку над ключицей.
- Я соскучился, - шепнул он, прильнув плотнее, обдавая волной нежности, невыразимой словами, но такой, что невозможно не почувствовать кожей, невозможно не услышать в прерывистом биении всё ещё не остановившегося сердца.
- Я тоже.
Барт удержал себя от излишней романтичности. Незачем это. Не девочка же перед ним. Ляпнешь что-нибудь эдакое, и выставишь себя идиотом. Барт вспомнил их первую встречу. Он тогда был уверен, что на его собственном гробу разлеглась милейшая девица, но под длинной юбкой ждал сюрприз, и весьма возбуждённый сюрприз. Тогда Бартоломью по-вампирски рассудил, что ежели он чего решил, так сунет обязательно. И не пожалел. А теперь вот не знал, как себя вести с парнем. Опыта в постоянных отношениях у Барта и при жизни было немного, тем более, опыта с такой спецификой. А может, он просто забыл. В любом случае, Барт хоть и радовался своей находке, всё же не был вполне уверен, что это только везение и ни капельки не наказание. - Барсик, что-то не так? – мгновенно напрягся Олег.
«И надо же было тебе уродиться таким умным, зараза» - раздражённо подумал Барт.
- Фигнёй не страдай, - рыкнул он. – Ты поел?
- Да что ты меня, как маленького?! – тут же взвился Олежка и заметно отстранился.
Отпускать парня было жалко, но и немного воздуха между ними на пользу – мыслительным процессам способствует.
- Я волнуюсь за тебя, - попытался объяснить Бартоломью, впрочем, и не думая смягчать тон.
Вопрос питания у новообращённых очень важен, он первоочередной. Однако вдолбить это Олегу было почти невозможно, у того свои приоритеты, и перестроить их в новом порядке он отказывался категорически.
- А сам? Ходишь босой и в одних штанах! – Олег обвиняюще ткнул Барта пальцем в грудь, по случайности угодив в твёрдый от прохлады сосок.
- Хожу, - не чуя подвоха, согласился Бартоломью.
- А потом чихаешь! – торжествующе сложил на груди руки победитель поединка.
- У меня аллергия! – бессильно промычал Барт, отлично понимая, что всё равно не переубедит упрямца.
- Угу, вампир с аллергией на цветочную пыльцу, я помню.
- А простуженный вампир выглядит правдоподобнее? – язвительно скривился Бартоломью.
На самом деле, он отлично понимал, что Олег прав по-своему, но объяснять ему, в чём именно он прав, и давать в руки такое оружие не было ни малейшего желания. Барт и так слишком открыт и уязвим перед этим мальчишкой, зачем усугублять? А с чихом всё просто. Когда Олег был рядом, Бартоломью приходилось говорить обычным для человека способом, так как мальчик ещё не вполне сформировался и не проявил способностей к безмолвной речи. А чтобы говорить, нужно вдыхать и напрягать отвыкшие связки. Для состоявшегося вампира не самая нормальная привычка. В кислороде он не нуждался. А вот что-то внешне похожее на простуду заработать мог. Горло всё время саднило от лёгкого раздражения.
Олег нахмурился, и Барт не удержался, поцеловал его в складку между бровями. Тот недовольно отшатнулся.
- Что ты меня в лоб, как…
Бартоломью поспешил стереть с его лица внезапно накатившую печаль, но тут же опомнился. Олегу нужно привыкать к мысли о том, что он практически мёртв. Ни к чему создавать бесполезные иллюзии.
- От правды не отвернёшься, - спокойно сказал он и уселся на траву. – Так ты поел?
- Да поел я, - капризно надулся Олежка и тут же плюхнулся на Барта верхом. – Ба-а-а-арси-и-и-ик… Я соскучился.
Жаркое дыхание в миг выбило все здравые мысли из головы вампира. Ладони сами легли на бьющиеся на шее Олега жилки. Нежная кожа будто сама ластилась к холодным пальцам. Бартоломью нарисовал ими белую, быстро краснеющую дорожку от маленького аккуратного ушка до ключицы и повторил рисунок с другой стороны. Кончики пальцев зачесались от рвущихся наружу когтей. Барт жадно сглотнул и лизнул точёный подбородок. С силой огладил тонкий стан. Хотелось наговорить кучу глупостей и нелепых комплиментов, рассказать, какой красивый его мальчик, какой он желанный, как хочется его взять прямо здесь и сейчас, на синеватой в сумраке, иссушенной ветром траве, между грязно-серыми пятнами первого снега.
Не смог. Вновь появилась тупая скованность, и неуклюжие слова так и не скатились с губ. Олег печально вздохнул в замерших на середине движения руках.
- Нельзя здесь, - хрипло выдавил Барт. – Ты замёрзнешь.
- Ты просто не хочешь, - разочарованно вздохнул Олежка и поднялся на ноги.
Бартоломью протянул руку, чтобы удержать, но его остановил холодный голос:
- Не надо мне одолжений.
Олег отступил на пару шагов, передёрнул плечами. Барт лишь вздохнул устало. Всё повторялось от раза к разу, изо дня в день. Они не понимали друг друга. Они были слишком разными. Настолько разными, что казалось, будто они живут на разных планетах и пытаются докричаться друг до друга на разных языках. К несчастью, это вовсе не отменяло взаимного притяжения. Скорей усиливало его до звенящего напряжением предела, превращая радость любви в непрерывную сладкую пытку, изматывающую, режущую, полосующую внутренности, перетирающую нервы до измочаленных нитей.
- Давай домой отнесу, - предложил он.
Уж там-то его ничто не остановит…
- Гонишь? – горько, с каплей яда в голосе спросил Олег. - Я только что пришёл.
Он запрокинул лицо к низкому тёмному небу и подставил его редким снежинкам. Они таяли на коже медленно, словно не желали сдаваться, но неизбежно превращались в крошечные прозрачные капли, застывающие бисером на белом шёлке. Бартоломью залюбовался. Он с трудом вспомнил о более важном:
- Да, и ты пришёл в лёгкой куртке и рваных джинсах. Вообще-то уже зима, и на улице довольно холодно.
Барт ругал себя последними словами, понимая, как это звучит, понимая, что разрушает красивый момент, и вовсе не это нужно было сказать, не это сделать. Подойти, поцеловать, собрать капли губами…. Но разумнее было бы объяснить этому сумасшедшему, что он ещё не бессмертен.
- Я понял, - криво улыбнулся Олег. – Не надо ничего, сам доберусь. Приятной ночи.
Гордый мальчишка рванул в темноту со скоростью, доступной только новообращённым, не ведающим ни усталости, ни пределов собственных возможностей.
- Ты идиот, Барт, - хрипло сообщил сам себе вампир. – Я не знаю, как было надо, но явно не так прямолинейно. И, кстати, ты начал разговаривать сам с собой, это даже я заметил.

В квартире Олега Бартоломью оказался раньше хозяина. Преимущества возраста в умении использовать любые возможности с большей эффективностью. Он прошёл в ванную и наполнил её тёплой водой. В очередной раз похвалил себя за то, что догадался выпросить у Олега ключи. Уселся ждать его в тёмной прихожей, опустившись на пол. Подтянул к себе ноги, сложил руки на острых коленях и уткнулся в них подбородком. Крылья легли вокруг импровизированным шалашом, занимая почти всё пространство узкого коридора. Бартоломью даже успел погрузиться в полудрёму-полугрёзы о том, как было бы, будь они оба людьми. Они пили бы чай на тесной кухне, болтали о пустяках, или молчали бы, касаясь друг друга, будто невзначай. Всё было бы проще.
- А! Твою мать! – с чувством воскликнул Олег, с порога налетел на Барта, потеряв равновесие и пребольно придавив ему верхнюю часть крыла.
Покопошился, испуганно пыхтя, и резво отскочил в сторону.
Зажглась лампа под потолком. Олежка прищурился от яркого света, вглядываясь в гору тёмных перьев посреди собственной прихожей.
- Привет, - хрипло выдавил саднящими связками Барт. – Я тебе ванну приготовил.
Он машинально погладил крыло в том месте, куда воткнулся острый локоть Олега.
- Барсик! Какого ты меня пугаешь?
- Вопрос риторический. Я вампир и страшен по определению.
Бартоломью закашлялся.
- Ну вот, теперь ещё и кашель, - торжественно озвучил очевидное Олежка. – А нечего нагишом шляться. Трудно одеться? И чем тебя лечить теперь?
Одеться было не трудно. Какие уж тут проблемы – шубу на крылья натянуть? Трудно было признаться, что причина в другом. Тогда Олег вообще перестанет с ним разговаривать, а иного способа общения у них пока нет и неизвестно, когда появится. У всех перерождение проходит по-разному, и чётких стадий не существует.
- Мне не холодно, в отличие от тебя, - Барт поднялся и коснулся ладонью чуть порозовевшей щеки Олега. – Замёрз?
- Совсем немного, - соврал тот.
Бартоломью вздохнул. Бесполезно. Чёртов самурай. Упрямый мальчишка.
- Пойдём, греться будешь.

В ванной Барт с максимальной деликатностью раздел своё сокровище. Не из скромности, а только чтобы не спровоцировать темпераментного Олега раньше времени. Подхватил его, довольного тесным контактом, и опустил в воду.
- Бли-и-и-ин! Холодная! – взвизгнул Олег, выбираясь из ванны прямо по Барту, будто испуганная обезьянка по дереву.
Бартоломью выпрямился с цепко повисшим на нём мальчишкой и замер столбиком.
- Как холодная?
- Так, - всхлипнул, дрожа от холода, Олежек, явно не собираясь слезать с него, а, наоборот, поплотнее обхватывая руками и ногами.
Член Барта сдержанно намекнул, что он вообще-то не железный, но именно сейчас готов притвориться каменным.
- Давай… сделаем потеплее, - предложил Бартоломью.
- Нет уж, спусти её, я лучше в душ, - простучал зубами Олег, разумеется, даже не подумав отцепиться.
Пришлось выполнить сложный акробатический трюк по изъятию пробки из ванной пальцами одной ноги, изящно балансируя при этом на другой. Бартоломью с удивлением задумался о том, что его опека, оказывается, не всегда на пользу. Может, он вообще бесполезен и только вред приносит?
Уговорить Олега помыться без участия импровизированной подставки для новообращённых вампиров было трудно, тот угомонился, только убедившись, что для Барта вода слишком горячая, естественно, проведя для этого ряд экспериментов и придирчиво сопоставив результаты. Задвинув шторку, Бартоломью тихонько вздохнул, набрав для этого воздух в лёгкие. Горло ободрало. Ничего, к следующей встрече пройдёт, а потом и раздражение тканей постепенно сойдёт на нет. Вампиры не только отлично регенерируют, но чудесным образом приспосабливаются к изменённым условиям. Вот только вампирами они при этом быть не перестают. Что ждёт их с Олегом впереди? Барт никогда не слышал о моногамных парах среди себе подобных. Хищники не слишком ценили привязанности. Впрочем, все они, очевидно, отличались от Олега и от того, каким он делает Бартоломью. Почти живым. Да и глупо отказываться от того, что возможно, из-за отсутствия перспектив. Наверное. Барт запутался в собственных мыслях и бесконечных лабиринтах внутренних ограничений, на уровне подсознания улавливая в них бесчисленное множество противоречий. Но это как раз нормально, Бартоломью и при жизни мыслил парадоксами.
Завернув распаренного Олега в большое полотенце, уволок свою добычу в комнату, на разложенный диван. Присел рядом, склонился к самому лицу. Олежка сверкал глазами из-под мокрой чёлки, испытующе, настороженно, будто ожидая подвоха или очередной обиды, но надеясь на лучшее. Барт в который раз вздохнул. Нет ничего более нелепого, чем попытка соответствовать чужим ожиданиям. Нет ничего более невозможного, чем соответствовать ожиданиям молчаливым, как бы само собой подразумевающимся, когда вслух-то едва ли удаётся договориться. Поэтому Бартоломью просто закрыл эти глаза губами, чтобы хоть ненадолго не чувствовать себя виноватым, не таким, какой нужен этому парню, не тем, кто имеет право быть рядом. Не тем, кто по стечению обстоятельств не убил, а сделал его вампиром.
Он легко коснулся такого замечательного носа. Глупо, наверное, но этим носом он мог бы любоваться часами, если бы возможно было делать это незаметно. Он мог бы трогать его, то пальцами, то губами, если бы в ответ не слышалось возмущённое фырканье с требованием отстать уже от несчастной детали лица.
Он невесомо коснулся губами губ. Скользнул рукой под влажную ткань полотенца. Провёл ей вдоль напряжённого тела, раскрывая его. Втянул в себя вздох Олега, вовлекая в нетерпеливый жадный поцелуй. Принял губой подстёгивающий укус немаленьких, ещё по-детски острых клыков.
- Хочу тебя, - шепнули ему влажные от крови губы, проворный язычок нырнул под подбородок, обвёл его и скользнул вдоль шеи. – Всё время хочу, - и острые зубки аккуратно проткнули сосок. – Что ж так неудобно-то с этими зубами…
Обиженное сопение послышалось ниже, на уровне живота, и Барт не на шутку забеспокоился.
- Э-э-э-э… Олежка…
- М-м-м? – откликнулся тот, отгрызая завязки на широких шёлковых брюках Барта.
Опять. Последние, между прочим.
- Не надо, а? – попросил Бартоломью, прекрасно понимая, что снесёт всё и не сможет отказать даже в малости.
- Спокойно, - ехидно выдохнул ему в возбуждённый член Олег. – Всё под контролем.
Барт мысленно согласился - под контролем, каждая его клетка готова подчиниться этому сумасшедшему, и каждая из них жаждет подчинить. Барахтаясь в очередном противоречии, даже не заметил, как лишился штанов.
- Ба-а-а-арси-и-ик…
Его нетерпеливо потянули на себя, заставляя очнуться. Зная привычки своего мальчика, Бартоломью покорно улёгся на бок, позволяя быстро и умело доводить себя до критической точки рукой, жадно, и всё больше распаляясь, впитывал ласку, вдыхал насыщенный запах разгорячённого тела, ловя шеей и ключицами поцелуи горячего рта.
- Когти не выпускай, - взмолился он, чувствуя, что долго не продержится в таком бешеном ритме, рядом с этим жарким, желанным телом.
Олег хмыкнул и прибавил темп, вырывая невольный тихий стон. Барт, забывшись, вцепился зубами в подушку, послышался треск рвущейся ткани.
Его оргазм сопровождало протяжное «бля-я-я», возмущённое фырканье и громкий чих на уровне груди, приведший к особенно захватывающему пассажу ловкой ладошки на члене.
Барт осторожно приоткрыл глаза. Олег сидел на диване с видом, полным негодования, а вокруг него кружились вихри невесомого пуха, плавно опадал снег из мелких белых перьев. Особенную трогательность этой композиции придавало то, что Олежка был абсолютно гол и весьма возбуждён. Барт мысленно заржал, сберегая несчастные истерзанные связки, а вслух искренне восхитился.
- Красиво.
За этот комплимент на него тут же были выпотрошены остатки подушки.
- Да, неплохо, - кивнул Олег, и от его головы тут же полетели новые потоки пушистого «снега».
Бартоломью выплюнул комок перьев и оглушительно чихнул. Внутри завибрировала знакомая хищная струна. Мышцы перенастроились в нужном чередовании расслабленности и напряжения, конечности незаметно подтянулись и подобрались для прыжка.
- Я нечаянно, а ты нарочно. Это несправедливо!
Несправедливость усугублялась тем, что к Барту весь этот пух прилип, оккупировав пятна спермы на животе. Олег издал невнятные хрюкающие звуки, подозрительно похожие на сдерживаемый смех, и Бартоломью прыгнул, бросил своё тело вперёд, прибавив короткий мощный взмах крыльев. Сцапал свою жертву и бесцеремонно опрокинул на спину в разворошённые их вознёй перья. И быстро выяснил, что в этом пушистом покрове невозможно ни дышать, ни целоваться. Олег непрестанно отфыркивался и чихал, разрушая страстное очарование момента. Барт то и дело сплёвывал прилипшие ко рту перья. Пришлось покинуть удобное когда-то лежбище.
Стоя на полу, они отряхивали себя и друг друга. Навязчивые перья кружились вокруг них, поминутно оседая на уже очищенных участках. Олег сначала хихикал, а потом не выдержал и засмеялся:
- Рома-а-а-антика-а-а-а!
Барт только улыбнулся, привыкший переживать большинство эмоций внутри себя. Такой Олежка согревал ровным теплом. Он был… правильным. Бартоломью обнял его и прижал покрепче. Заглянул в глаза. Олежка замер, прищурившись, а потом обвил руками его шею и прильнул всем телом.
- Почему не может быть вот так хорошо всегда?
Бартоломью задумался. Он и сам не отказался бы от такого знания. Сдул белый пух с чёрной, будто вычерченной углем брови. Пригладил её кончиком носа, скользнув губами по подвижному веку.
- Наверное, тогда это «хорошо» было бы менее ценным?
- Нет, я так не думаю. Может быть, я просто не нужен тебе? Я не хочу навязываться…
- Олег, - прервал его Барт, меньше всего ему хотелось, чтобы они снова начали выяснять отношения.
- Нет, я же понимаю всё! Ты всё время прячешься и слова будто выдавливаешь. Вечно недоволен. Может, это…
- Олег, - начал раздражаться Бартоломью. – Я здесь, с тобой. Неужели я бы стал тратить время, если бы мне это было не нужно? Зачем?
- Откуда я знаю? Ты всё время меня гонишь. А потом сам возникаешь из ниоткуда…
- Олег!
- Да дай же мне сказать! Почему нельзя просто любить? Что за каша у тебя в голове всё время?
Барт невольно усмехнулся такому точному определению.
- Барси-и-ик, у нас впереди целая вечность.
- Да, но моя вечность уже чуточку меньше… - печально усмехнулся Бартоломью.
- Вот ты дятел, - Олег устало вздохнул. – Какая разница-то? Я в душ пойду.
- Это правильно, - тут же согласился Бартоломью, который и сам бы не отказался почистить пёрышки, причём, буквально.
Олежка насупился ещё больше и ушёл в ванную.
- Мальчик прав, Барт, - растерянно сказал себе вампир. – Ты дятел. Не знаю как, но ты опять всё испортил. Может, тебе лучше держаться от него подальше?
Бартоломью представил себе, как будет держаться подальше от Олега, и его передёрнуло. В душе заклокотала неодолимая злость на самого себя, неуклюжего слона в посудной лавке. Хуже - мамонта в пассажирском лифте – не обрушит, так раздавит. Вздохнув и снова закашлявшись, побрёл в сторону ванной комнаты. Та неожиданно оказалась заперта. Значит, Олег обиделся всерьёз. Барт подёргал ручку, поковырял замок когтем и заскрёбся в дверь, чуть поскуливая и изображая брошенного щенка.
Олежка шутку не оценил. Открыл дверь, завернувшись в маленькое полотенце, и сердито уставился на посетителя.
- Не мог дождаться своей очереди? – спросил он и, оттеснив вампира с прохода, пошлёпал в комнату.
Барт хотел было что-то сказать, но решил, что момент, видимо, неудачный. В любом случае, не лишним было бы сполоснуть себя от вездесущих перьев.
Пока он пытался извернуться в тесной ванной так, чтобы и себя помыть и половину полок крыльями не снести, в комнате зажужжал пылесос. Хозяйственный Олег приводил своё жилище в порядок. Барт прикрыл глаза, представляя себе, как это происходит сейчас. Голый Олежка в одном крошечном полотенце, с каплями воды на плечах, укрощает электрического зверя, крепко держа его за…
Бартоломью со всей дури хлопнул себя по лбу. Он-то кончил и успел снова возбудиться, а Олег…
Выскочив из душа на мокрый от его моциона пол Барт не обнаружил уже ни одного полотенца, кроме совсем крошечного для ног, поэтому просто встряхнулся по-звериному, забрызгав всё вокруг, и всё-таки снеся крылом одну из полок, к счастью, пластиковую, но грохот стоял знатный. Выскочив в коридор, он налетел на Олега, несущегося ему навстречу с обеспокоенным выражением лица. Тут же подхватил обеими руками и прижал к себе.
- Ты… - начал было Олег, но Бартоломью надоело общаться голосом, и он перешёл на общепринятые жесты – поцеловал его жарко, прикусывая губы, вылизывая с готовностью приоткрывшийся рот.
С чёткой целью доставить уже удовольствие своему мальчику, он развернул его и прижал к стене, вдавливая всем телом и жадно оглаживая руками.
«Мой…» - неловко ткнулась в отяжелевший мозг неуверенная мысль.
«Смазка!» - завопило благоразумие, истерично барахтаясь в тумане возбуждения.
Барт зарычал, едва не вцепившись Олегу в «холку» клыками. Тот в ответ нетерпеливо подался назад, заманчиво подставляясь и требуя продолжения.
- Я сейчас, - рыкнул Бартоломью и, с сожалением отстранившись, оставив на белой коже десяток быстрых поцелуев, метнулся в комнату.
- Ты куда? – послышался растерянный голос Олежека.
- Смазка, - простонал Барт, переворачивая всё вверх дном с такой скоростью, что сам едва успевал смотреть, что попадалось на пути.
- Барсик, - чуть насмешливо и осторожно позвал Олег от дверного проёма, не решаясь, впрочем, вступить в зону катаклизма, - я тебя потом заставлю всё это убирать.
Бартоломью отрыл в одном из ящиков какой-то старенький тюбик с кремом для рук и, издав победный вой, метнулся к заждавшейся жертве своей страсти.
Не тут-то было, тот уже переместился к дивану и движением фокусника извлёк из-под подушки смазку. Барт снова приложил себя ладонью по лбу, выбросил бесполезный крем и ринулся в атаку.
- Мог просто спро… - успел сказать Олег, прежде чем оказаться вновь прижатым грудью к стене.
Под его коленями жалобно пискнула тумбочка. Олежка зашипел, пытаясь вывернуться, но Бартоломью уже осознал свою ошибку и переставил его к комоду, вынудив упереться руками в полированную поверхность. Раздвинул ему ноги и вновь прижался со спины, стараясь касаться Олега всем телом. Методично прошёлся языком по загривку, аккуратно прикусывая зубами. Тщательно смазав себя, выпачкал Олега между ягодиц, скользнул дальше между ногами, оглаживая и лаская, чуть надавливая пальцами, вырывая нетерпеливый стон:
- Ну давай уже…
«Презерватив!» - вновь попыталось всё испортить неугомонное благоразумие.
«Мы вампиры» - отмахнулся от него Бартоломью и начал осторожно вводить член короткими толчками, погружаясь всё глубже, едва ли не по сантиметру.
Олег предупреждающе рыкнул и попытался насадиться. Пришлось его придержать. Мозг отчаянно не желал функционировать, то и дело срываясь с поводка. Олег снова дёрнулся, и Барт со злостью вдолбился в него на всю длину. В конце концов, это его выбор, какой смысл отказываться и напрягать совесть? И Барт отпустил себя. Позволил себе быть тем, кто он есть. Олежка вскрикнул, полоснув по утопающим в наслаждении остаткам здравого смысла. Поздно. Бартоломью уже не мог себя остановить. Под ответное рычание и громкие вскрики он раз за разом погружался в горячую глубину вздрагивающего от толчков тела. Сжимал его руками, вылизывал быстрыми касаниями языка. Брал то, чего желал больше всего. То, что ему отдавали без раздумий.
Рыча, Барт выпустил когти, лишь чудом удержавшись и не воткнув их в нежную плоть, но оцарапав кожу. Запах крови быстро смешался с запахом пота. Руки Олега неловко скользнули по гладкой поверхности вперёд, он ткнулся локтями, едва не проехавшись и подбородком. Вскрики становились всё порнографичнее, подстёгивая и без того безумное жжение изнутри. Бартоломью горел, полыхал, насквозь пропитываясь жаром принимающей его плоти. С зудящим животным остервенением вбивался в неё. Не удержавшись, он впился клыками в перекатывающиеся на предплечье Олега мышцы. Тот вскрикнул особенно протяжно, явно смешивая вопли с матом, и сжал в себе Барта с такой силой, что тот в пару толчков вылетел из реальности, восторженно падая в пустоту. Пришлось упереться в многострадальный комод рукой. Крылья, шелестя, опали по бокам.
- Псих, - буркнул Олежка, уронив голову на комод и оставляя облачко влажного следа дыхания на захватанной пальцами полировке.
- Надо будет повторить, - согласился Бартоломью, тяжело дыша в его волосы.
- Сейчас уйдёшь опять?
- Фиг, буду торчать здесь, пока не прогонишь, - сильно ослабевшие ноги требовали отдыха, и надо было бы в очередной раз принять душ, перебраться на диван, но хотелось ещё хоть пару минуть провести вот так, не расцепляясь, вдыхая их общий запах, ловя кожей угасающий жар тела и затухающие волны дрожи.
Олег прикрыл глаза.
«Мой» - уверенно расселась посреди головы Барта наглая мысль.
- Что ты сказал? – шепнул Олежка.
«Что ты мне очень нужен» - ответил ему мысленно Бартоломью, не в силах произнести это вслух.
- Ты мне тоже, - улыбнулся Олег и тут же устало проныл: – И опять надо мыться!
«Я отнесу» - улыбнулся Барт.
- Это правильно, - Олег с готовностью заполз на подхватившего его вампира. - Если обо мне правильно заботиться, я могу быть очень даже милым. Веришь?
«Знаю» - внутренне рассмеялся Бартоломью и потащил мыться свою ношу, которая, как известно, не тянет, когда не шибко ёрзает.
- Эй! Ты губами не шевелишь! – зазвенело у самого уха.
Барт ехидно улыбнулся и промолчал. Может, всё же у них есть какой-то шанс, один на двоих?
- Но как это? Нет, ты мне объясни… Ба-а-а-а-арси-и-ик, у меня спина чешется! Ой, не могу!
Олег чуть ли не скакал в руках Бартоломью, пытаясь почесать спину и норовя свалиться.
- Аааааа! – вскрикнул он и вцепился в Барта когтями.
Бартоломью перепугался настолько, что его молчаливое сердце неуверенно стукнуло в рёбра, он спустил Олежку на пол и резко развернул к себе спиной. Тут же прижал ладонями сочащиеся кровью ранки над лопатками.
«У тебя крылья режутся» - взволнованно сообщил он.
«Полетаем» - послал ему мысленную улыбку Олег, и Барт поймал себя на смутной надежде, что всё будет хорошо и они тоже способны мирно уживаться.
- Но почему же оно так чешется?! – тут же капризно взвыл Олег в полный голос. – Бля! А что творится в ванной?! Ба-а-а-арси-и-ик! Ты всю квартиру решил разгромить за одну ночь?! Ты это нарочно?!
Бартоломью закатил глаза и глубоко вздохнул.
А может, и не уживутся. Но попытаться стоит. И он, подхватив Олега, вновь впечатал его в стену, затыкая рот поцелуем, сыто оглаживая бока и наслаждаясь неспешно нарастающим тягучим возбуждением.
«Полетаем» - пообещал он.