Новогодний «трам-пам-пам» или Ночь Чудес

- На правах рекламы? – хихикнул начальник отдела кадров Гудков и потянулся за бутылкой беленькой. – Или как поезд «Шепетовка - Крыжополь»?

- Очень смешно, прямо обхохочешься, - сделала интеллигентное замечание Элеонора. – Раз вы такой юморист, так протерли бы свои очки от укропа и вышли бы к коллегам, - предложила дамочка и руками показала, на какое именно место она хотела бы его поставить, чтобы, по-честному, дать ему пинка под увесистый зад.

- А шо вы думаете, не выйду? – хмельной и без последних капель самосохранения Гудков поднялся, покачнулся, икнул, рыгнул и сделал шаг по направлению к импровизированной сцене в углу столовой, празднично украшенной бумажными гирляндами и самопальными звездами из офисной белой бумаги…

- Давай, Кондратич, - гоготнул заведующий отделом поставок и начал хлопать в ладоши.

Плотный мужчина с очками аля "Гарри Потный" и прической «Менделеев», сопя, вылез на сцену. Подойдя к микрофону и пощелкав по нему ногтем, кашлянул. Пробасив волшебное: «Раз, раз» и удовлетворившись звучанием, он повернул голову к мадам Розенблюм.

- Ну, шо, красапета. Давай свою объявку, оглашу, - снисходительно протянув руку, он с ухмылкой уставился на самодельную тамаду.

- А от себя нечего сказать? Ты же у нас Геннадий Малахов, всех «лечишь» своими проповедями. Вот и развлекай народ, – Розенблюм явно злорадствовала тому, что новоявленный тамада не имеет заготовленного текста и на ее фоне выглядит, как школьник, не выучивший урок. Но, внезапно, не совсем трезвый конферансье покачнулся, схватился за микрофон, который грянул пронзительным писком, и тут же восстановил баланс. Еще раз икнув, Гудков расплылся в улыбке.

- Значится так! Народ! С Новым, бляха, Годом и наливаем! – все присутствующие, словно только и ждали отмашку дирижера, дружно ухнули и стали позвякивать бутылками, рюмками, а самые отчаянные – стаканами. Вечер обещал быть зажигательным.

В самом конце длинного стола уже с третьим фужером шампанского в руке сидел грустный Васюта. Парню было уже под тридцать, и он все еще был одинок. Работа в заиндевевшей от экономического кризиса фирме на должности менеджера радости не приносила. Как, впрочем, и особых денег. Корпоратив лился, как подсолнечное масло: вязко, неспешно, густо и с легкими бульканьями. Народ выпивал, закусывал, галдел, танцевал, курил и пел. Каждый сам себе тамада. Вот на сцену полез Гудков, чтобы снова позлить Элеонору, дамочки из бухгалтерии оккупировали самый центр стола, где возвышалась елка из конфет, спецом заказанная для сотрудников фирмы в подарок от шефа. Мужики из транспортного спелись с гаражниками, которым за счастье было оторваться в дебатах по алкогольному вопросу, поскольку суровые будни не позволяли употреблять данный предмет обсуждения ввиду присутствия под задницей казенного имущества на четырех колесах и с двумя сотнями лошадиных сил под капотом. Начальство тучкувалось во главе стола, который находился, соответственно, в противоположном конце зала. Вася помнил еще по армии: подальше от начальства – поближе к кухне. Так и получилось, за спиной были двери в подсобные помещения и пищеблок, откуда вечно выныривали работницы кухни в красных эльфийских колпачках и с дождиком на шее.

На концертной площадке этого праздника жизни кипели страсти. Розенблюм распушила хвост перед Гудковым, который в свою очередь нескладно танцевал брачный танец павиана и все норовил отобрать у активистки Элеоноры микрофон.

- А теперь – конкурсы, - громогласно прокричала розенблюмша в микрофон и захлопала в ладоши. – Начинаем с самого приятного – песенного состязания! - Бабоньки из планового отдела с ондатровыми шапками на головах загудели и начали подталкивать тех, кто помоложе поучаствовать в мероприятии. Сидящий рядом завгар Мисочкин поддел под локоть Васю и пробасил:

- Эй, молодежь, айда защищать честь мужиков, - он тут же начал выпихивать парня с укромного насиженного места. Устоять было невозможно и парень, чтобы не свалиться, вынужден был встать.

- Пал Терентч, там же одни девушки, куда мне, - попытался донести простую истину Вася, продолжая стоять возле своего стула и крепко держаться за его обшарпанную спинку.

- Васюта, не дрейфь, мы за тебя знаешь, как болеть будем? – охранник Фучик показал здоровенный кулак с мозолистыми костяшками, намереваясь, то ли дать в глаз Васе, если не послушается, то ли просто хвастаясь новыми часами на запястье. – Как на футбольном матче «Шахтер - Динамо»! Во как! Даже «Оле-оле-оле-оле!» споем, - и Фучик, действительно, раскачиваясь в пьяном угаре и обхватив за плечи рядом сидящих мужиков, начал петь фанатскую кричалку, подставив в нее имя Васи.

- Ну, послушайте, - пытался докричаться до развеселившихся мужиков Вася, - я не умею петь, да и вообще, там уже есть певицы. Вон, наши девочки построились уже и микрофон взяли.

- Васька! Спокуха! – Павел Терентич Мисочкин, будучи отличным баритоном в свободное от заведывания гаражом время, встал и, откашлявшись, гаркнул хорошо поставленным голосом:

- Элька, мать твою! – Розенблюм ошалело уставилась на хорошо поддатого стодвадцатикилограмового завгара и подняла руку вверх, призывая народ поутихнуть. – У нас тут Карузо нарисовался. А то одни девки у тебя на сцене. Дай пацан споет, хоть как-то разбавит ваше бабье царство.

Все загудели, захлопали, кое-кто начал стучать вилками по бутылкам, кто-то – ложками по рюмкам. Короче, все начали подбадривать Васю и провожать до сцены похлопываниями по разным частям тела. Дойдя до места прилюдной казни, Вася получил в руки хлопушку и бенгальский огонь, а также наставления от Элеоноры, которые заключались в том, что каждому по очереди из команды нужно петь строчку из новогодней песни, а если не знаешь слов, то заменять своими. Главное - позитив и ощущение праздника.

После отмашки тамады заиграла музыка, и Васю втыкнули между девицами. Розенблюм, как заправский журналист, начала тыкать микрофон ко рту каждой из стоящих на сцене. Когда дошла очередь до парня, он не знал, как продолжить строчку песни «Кабы не было зимы» и с перепугу пропел в микрофон «трам-пам-пам». Все присутствующие тут же громыхнули хохотом и зааплодировали. На следующем кругу Вася опять не смог вспомнить подходящую строчку, хотя сто раз смотрел этот мультфильм про Простоквашино. И в очередной раз снова ляпнул «трам-пам-пам». И как ни странно вновь сорвал бурные аплодисменты и дикий хохот. Так продолжалось до тех пор, пока все присутствующие на сцене не стали душиться смехом и тоже подыгрывать единственному певцу мужчине с его коронным «трам-пам-пам». Кое-как закончив это позорное выступление, Вася сполз со сцены и тут же был охвачен ручищами Гудкова, у которого на очках действительно висела веточка укропа.

- Василий, дай поцелую! Такого фурора никто из наших мужиков не имел. Никому так и не удалось достойно и так легко произвести на дам впечатление, - мужчина звонко чмокнул парня в щеку и тут же вытер место поцелуя жирной рукой. – Уважаю. Мужик!

- Спасибо, я пойду? – отстранившись, Вася побрел по направлению к своему месту. По дороге его догнала Розенблюм и тоже выразила устную благодарность без занесения в личное дело за то, что не растерялся и оживил конкурсную программу. Уже дойдя до своего стула, Вася почувствовал крепкую руку на плече.

- Васька, да ты у нас ходячий трам-пам-пам, - заржал Мисочкин и сильно хлопнул парня по плечу. – Качай его, мужики, - и пьяная толпа ринулась к парню. Кое-как удержав равновесие на руках у выпивших мужчин, Вася отделался тремя подкидываниями сантиметров на двадцать, не выше, одним ударом по голове, двумя щипками за ноги и одной звонкой оплеухой. Короче, подкидывали певца, кто как мог, а напоследок на него еще и вывернули тарелку с холодцом. Когда ноги Васи коснулись пола, он, пробормотав «спасибо, очень рад», быстро прошмыгнул в кухню.

- Это ты, что ли «трам-пам-пам» исполнял? – в кафельном помещении кухни стоял парень в красном колпаке и с качалкой в руках. Рядом, нарезая булки хлеба, стояла повариха Шурочка.

- Драсте, с наступающим, - несмело сказал Вася и пожал плечами. – Да, вроде я.

- Слышали, - засмеялась повариха и продолжила колотить ножом по доске. – Силен!

- А ты хорошо поешь, - паренек, положив деревянную качалку, внимательно начал разглядывать Васю. – Я на шум в зале вышел, решил посмотреть, а там такое, - парень развел руки в стороны и заулыбался.

- Мне бы умыться, а то жирными руками хватали, да еще и целовали. Все щеки измазали, - в доказательство Вася повернулся щекой и ткнул в нее пальцем. – Еще и рубашку испоганили…

- Пойдем, проведу, - сказал парень в колпаке и направился в глубь кухни по направлению к коридору.

Вася, кивнув, покорно пошел за пареньком. Пройдя по тусклому коридору и дойдя до двери туалетной комнаты, они остановились. Пропуская внутрь короля вечера, парень стал в проеме и начал наблюдать за Васютой.

- Ты так и будешь стоять? Мне бы рубашку снять, застирать, помыть руки и лицо, - Вася немного неуютно себя чувствовал в присутствии этого рождественского эльфа.

- Да ладно, после того как я слышал, как ты поешь, мне уже ничего не страшно, - засмеялся парень и, протянув руки, начал расстегивать пуговицы на Васиной рубашке. – Имя-то у тебя есть, или мне так и звать тебя «трам-пам-пам»?

- Я - Василий, - как завороженный, Вася стоял и давал незнакомому парню в красном колпачке и дождиком на шее расстегивать свою рубашку. Из-под шапочки выбивались светлые волосы, чуть закрученные на кончиках. Лицо ничуть не примечательное, даже обычное. Роста парень был среднего, чуть выше самого Васи. Но почему-то наполненному тремя фужерами шипучки Васе сопротивляться не хотелось, а, может, просто не было сил. Все это время паренек что-то болтал, улыбался, смешно морщил нос, поднимал глаза на Васю и снова опускал.

- Когда? – вдруг донеслось до ушей, и Васюта понял, что стоит посреди маленького кафельного помещения, перед ним эльф с его рубашкой в руках, а сам он, в одних брюках и с блаженной улыбкой на лице стоит и молча смотрит на парня. – Или остаешься до конца?

- Что? – очнулся Вася и понял, что не слышал, о чем говорил паренек. – Повтори еще раз.

- Смешной ты, - Вася вновь уставился на незнакомца и попытался все же услышать его. – Я спрашивал, ты остаешься еще или идешь домой? Могу дать свой свитер, но учти, пойду с тобой, чтобы забрать его. Согласен?

- Ага, - только и смог ответить Вася, но тут же вспомнил, что даже не знает имени спасителя. – А ты кто? Эльф?

- Почему эльф? – засмеялся парень и уперся спиной в кафельную стену.

- Ну, ты в эльфийском колпаке и чудо уже сделал, вон, свитер мне подарил, - Вася, как завороженный, смотрел на парня.

- Ну, во-первых, не подарил, а дал попользоваться, а, во-вторых, я же сказал, что меня Миша зовут.

- Хорошо, эльф-Миша, тогда договорились. Ты мне на время свитер, а я тебя больше не называю эльфом, - Вася тряхнул головой и заулыбался.

- Тогда стой тут и никуда не уходи, я сейчас свитер принесу, - эльф-Миша тут же скрылся, и из коридора донесся топот его ног.

Вася, немного хмельной от шампанского и в большей мере от этого нового знакомого, продолжал стоять в узеньком помещении, где витал запах хлорки и цитрусового освежителя воздуха. Парень как-то странно захватил внимание Васюты и сейчас, не ощущая озноба на голом теле, он мерно раскачивался из стороны в сторону с полуприкрытыми глазами. Почему-то в животе было тепло, хотя кушал Вася только холодные закуски, до горячего еще время не дошло. В голове взрывались пузырьки, хотя Вася точно помнил, что шипучку вливал в желудок, значит, и пузыриться должно было именно там. Ноги становились ватными, как у игрушечного Деда Мороза, а в глазах мельтишили блики, как от ёлочной гирлянды. Васюта вспомнил эльфа-Мишу и сразу потеплели почему-то бока, а в ухо подул тёплый ветерок. «Засыпаю», - подумал Вася и, расправив плечи, резко потянулся. Рука тут же шлепнула по чему-то теплому, и он открыл глаза.

- Ты чего наотмашь бьешь? – впритык к нему стоял Миша, который одной рукой держался за щеку, а вторую держал на талии Васи.

- Ты так тихо подкрался, - удивленно проговорил Васюта и тут же, широко открыв глаза, спросил: - А в ухо тоже ты подул?

- Я не дул, а дышал, - пожав плечами, Миша смущенно улыбнулся. - Хочешь еще? – он приблизил свое лицо и приоткрыл рот.

Не понимая толком, что происходит, Вася замер в ожидании теплого ветерка. В голове вспыхнули фонарики, и мысли веселым хороводом закружили вокруг странного эльфа-Миши. Его бокам опять стало тепло, и на щеке, словно мартовская проталина, в которой распустился подснежник, расцвел мягкий поцелуй. Открыв глаза и провернув немного голову к своему новому знакомому, Васюта приоткрыл было рот, чтобы не сильно, но возмутиться и тут же уткнулся в мягкие и солоноватые губы. Миша, словно боясь, бережно коснулся губ Васи и застыл, ожидая реакции. То ли рефлексы немного перебравшего норму Васи слегка запаздывали, то ли касание было совсем неощутимым, но ничего жуткого не произошло, и Миша снова коснулся Васиных приоткрытых губ уже более настойчиво и властно, проникая своим языком между зубов и коснувшись язычка.

Первым салютировал фонтанчик в груди, который брызнул дрожью и побежал по тропинкам вен, разгоняя кровь, приправленную неожиданностью и сладким удовольствием. Во рту вместе с солоноватым привкусом эльфа Вася почувствовал терпкую ненасытность. Сердечко, пропустив один удар, тут же начало наверстывать упущенное и ритмично забилось с удвоенной силой. Пульсация возбуждения стрельнула внизу живота и растеклась по всему телу, щекоча и покалывая пальцы рук и ног.

- Ну, что ты творишь, шалунишка, - раздался жеманный хохот Элеоноры Розенблюм, и парни тут же отстранились друг от дружки. Миша все еще продолжал сжимать бока Васюты и только всматривался в его глаза, огромные и немного осоловевшие. – Вдруг кто-то нас увидит, это же резонанс будет!

После нескольких секунд молчания и негромкого сопения из коридора раздался голос Гудкова, немного сбившийся и явно с заплетающимся языком.

- Элька, вечно ты под руку, - опять причмокивания и сопение. – Резонанс будет, если кто-то узнает, что сынок мэра у нас на сковородках стоит, - хихиканье и опять тихое сопение.

- Прям уж, узнают, - в промежутках кряхтения и возни, - вот ты приставучий, - звонкий шлепок и сдавленный хохот. – Он же всего на пару дней, да и никто толком не знает о нем.

- Ну и мандат с ним, - нетерпение Гудкова сквозило в каждом слове. – Дай поцелую.

Парни стояли и тихо улыбались неожиданной радиопостановке, которая происходила за дверью. Коридорным эхом доносились шуршания и звук каблуков.

- Интересно, а о ком это он… - Вася не успел договорить, как палец Миши прижался к его губам и смял их, как дрожжевое тесто сминается от рук пекаря.

Следом за пальцем коснулись губы, и Васюта шумно выдохнул от легкого солоновато-орехового поцелуя. Теплые ладони Миши пробежались по обнаженной спине, и парень поднял руки, чтобы несмело погладить этого волшебного эльфа. Тут же раздался грохот и, что-то, упав, вспугнуло всех присутствующих в этом амурном переулке. В коридоре тут же раздалось испуганное «Ой!» и нервное «Японамать!», вслед за которым прохлопали ботинки и процокали каблучки по направлению к выходу. Парни, замерев, смотрели друг на друга. Целоваться расхотелось.

- Что это было? – не поворачивая головы, спросил Миша.

- Прости, это шваберка, - пожав плечами, Вася легонько улыбнулся. – И еще она о ведро ударилась, повалив на пол еще одну швабру.

- А ты шумный, не даром такой фурор сорвал своим «трам-пам-пам», - Миша, сняв с плеча накинутый свитер, который принес для нового знакомого, протянул руку. – Держи, фотомодель, нечего тут голым торсом светить. Обряжайся и пошли.

- Ага, - только и сказал Васюта и начал натягивать через голову мягкий и теплый свитер.

Уже через двадцать минут парни шли по заснеженной улице, ловя на шапки маленькие снежинки. В морозном воздухе зимнего вечера кружили белоснежные балеринки из хлопьев снега и, завершив грациозный танец под музыку улицы, легко опускались на землю. Язычки огоньков, возникающие то в окнах домов, то в свете уличных фонарей, то в бликах фар автомобилей, весело перемигивались друг с другом. Где-то за облаком пряталась уставшая луна, просвечиваясь сквозь дымку ночи и разливая небольшую лужицу холодного света.

- Перед Новым Годом всегда ночи волшебные, - вытянув из кармана руку и протянув ладонь, Миша смотрел, как снежные красавицы, покружив и присев на горячую ладошку, начинали превращаться в крошечные капельки. – Говорят, снежинки, как наши сердца в любви, сначала пригреются, а потом растают.

Стоя посреди улицы и глядя на протянутую ладонь, оба парня с интересом наблюдали за превращениями искристых снежинок и переселением их кристальных душ в капельки воды.

- Ты веришь в чудеса? – подняв голову, Миша внимательно посмотрел на Васюту и хитро прищурился, ожидая ответа.

- Как-то вырос уже и смешно, наверное, верить в разные сказки, - Вася все еще сосредоточенно рассматривал влажную ладонь Миши и, одновременно тыча в центр ладони, спросил: - Сам-то веришь?

Миша, сжав ладонь, поймал холодный палец и посмотрел внимательно на Васю. Смешная шапочка с бубоном и мохнатый шарф, вдвое обмотанный вокруг шеи, делали его трогательным и милым. Этот парень как-то сразу завладел вниманием и не отпускал ни на секунду. Еще там, на сцене, Миша с восхищением наблюдал за немного нескладным, но веселящимся от выпитого парнем, который, особо не стесняясь, выдавал в микрофон очередную порцию «трам-пам-пам». Почему-то захотелось подойти, присесть на краешек сцены и слушать это вокально-очаровательное чудо.

- Конечно, верю! Ведь я загадал желание, чтобы появился, вот ты и пришел на кухню, - совершенно серьезно ответил Миша.

- И холодец тоже ты наколдовал? – усмехнувшись, Васюта попытался вытянуть палец из теплой ладошки, но Миша его не отпускал. – Или это издержки волшебства?

- Нет, все по плану. Ведь если бы тебя не запачкали, ты не пришел бы ко мне, - второй рукой Миша взял Васину руку и поднес ее к своему лицу. – И сейчас мой свитер не грел бы тебя.

Где-то за спиной, позвякивая, проехал одинокий трамвай, увозя поздних пассажиров в глубину сонного города. Редкие прохожие спешно направлялись в уютные дома, неся под мышками, в руках и сетках атрибуты праздника: сладкие и кислые, крепленые и безалкогольные, хвойные и серебристые. А главное, что каждый из них нес в свой дом теплое ожидание чуда.

- Загадай желание, - улыбнувшись, Миша прижал Васины ладошки к лицу и подышал, согревая продрогшие пальчики своим дыханием. – Только я должен знать.

- Тебе-то зачем, - Вася удивился так, что шапочка поползла вместе с бровями вверх.

- У меня связи с Сантой, могу поспособствовать. Я же эльф, - усмехнувшись, Миша опустил одну руку в карман, но тут же поднял ее, и у него в руках оказался красный колпак сказочного эльфа. Стянув с себя спортивную шапочку, он водрузил на вьющиеся волосы головной убор настоящего помощника Санты Клауса. – Вот, теперь я готов исполнять желания. Но учти, их только три.

- Ты серьезно? - подняв руку и несмело потрогав белый бубончик на голове Миши, Васюта расплылся в искренней улыбке. – Тогда хочу, чтобы было тепло и сладко.

- Стоп! Это уже два желания, – Миша приложил ладонь к пухлым губам Васи и закончил: - Не спеши все сразу использовать. Вдруг еще чего-то захочется?

Несколько секунд парни стояли и, как завороженные, смотрели в глаза друг другу. У каждого там плескался интерес и осторожность, желание и стыдливость, дерзость и смятение. Вдруг, словно шальная метелица, Миша подхватил застывшего, как заснеженная ёлка, Васюту и закружил вокруг себя.

- Что ты делаешь? – засмеявшись и откинув голову назад, Вася вновь ощутил себя ребенком, кружащимся на каруселях. Внутри побежали ручейки радости и в голове запели птички.

- Начинаю колдовать, - кричал Миша и все продолжал кружиться с хохочущим чудом на руках. – Сейчас будет и тепло и сладко!

Так же внезапно, как начался этот аттракцион радости, так же неожиданно он и прекратился. Но только для того, чтобы удивить Васю еще больше. Поставив парня на ноги, выпалив «Погнали!» и, схватив его за руку, Миша резко рванул и, придерживая рукой эльфийский колпак, побежал по заснеженной улице.

- Куда, сумасшедший! - только и выкрикнул обалдевший и еще не отошедший от кружения Вася. – Так чудеса не делаются, уймись, ты меня сейчас уронишь!

Не обращая внимания на крики Васюты, Миша продолжал бежать и в какой-то миг начал махать свободной рукой. Только через минуту Вася понял, что они бегут к пузатенькому старому трамваю, водитель которого, явно завидев спешащих и размахивающих руками пассажиров, покорно стоял с открытыми дверями и дожидался людей. Добежав и запрыгнув на подножку, парни долго еще не могли отдышаться и стояли на средней ступеньке, держась за руки и смеясь.

- Молодые люди, здесь вам не подъезд, чтобы бесплатно стоять. Оплачиваем проезд, покупаем билетики, - невысокая кондуктор в белой мохеровой шапке и нежно-голубой куртке, с перекинутым ремешком сумки и стопочкой билетов в руке протянула руку.

Миша, перестав смеяться, повернулся к трамвайной богине и распространительнице проездных билетов и деловито заявил:

- Девушка, а вы знаете, что очень похожи на снегурочку? - вопрос был не в глаз, а, что называется, в темечко. «Девушка» лет пятидесяти приоткрыла рот и не знала, что ответить. – В новогоднюю ночь можно было бы сделать для нас чудо – прокатать бесплатно на вашем трамвае желаний.

- Каких таких желаний? Это вы меня только что послали? – пришедшая в себя снегурочка возмущенно уставилась на парней.

- А хотите, я вам заплачу за десять билетиков? – деловое предложение Миши явно заинтересовало бортпроводницу рельсово-наземного транспорта, поскольку в трамвае практически не было пассажиров, а план на билеты, скорее всего, даже в преддверии праздника устанавливается на должном уровне.

- Что делать? – тут же подхватив суть коммерции, снегурочка озадачилась и стала ждать ответного хода новоиспеченного компаньона.

- Ничего, особенного. Условия два, - Васюта с интересом наблюдал за этим явно волшебно-занимательным диалогом. Миша был неотразим. – Первое: я плачу за десять талончиков, беру только один, но выбираю его сам. Мне нужен «счастливый билет», - в паузе снегурочка мотнула головой так, что шапка немного сползла на лоб. Тут же по-деловому вернув ее на место, согласилась:

- Приемлемо, - и тут же она поинтересовалась: - А второе?

- Второе совсем не сложное, - хитро прищурившись, Миша растянул губы и сказал: - улыбайтесь, пожалуйста. Ведь сегодня Новый Год!

Трамвайная снегурочка, по-быстрому, пока странный пассажир не передумал и, не дай Боже, не выскочил на следующей остановке, не заплатив, тут же вымучила улыбку, сверкнув двумя передними золотыми коронками и, выхватив их руки купюру, протянула стопку талончиков Мише. Он, пролистав их и вырвав один, вернул стопочку и поблагодарил. Как только осчастливленная кондукторша убежала в кабинку водителя трамвая греться, Миша потянул к заднему окну удивленного и улыбающегося Васюту.

- Что это было, - Вася, прижатый к стеклу и покачивающийся в такт старенькому трамваю, смотрел во все глаза на этого сказочного эльфа-Мишу.

- Держи, - в руке у Васи тут же оказался тот самый билет. – Это твой счастливый билетик на целый год. Я тебе его дарю, только береги. Ладно?

- Ага, - махнув головой, Васюта уставился на рядочек аккуратных восьмерочек. – Это входит в тройку желаний?

- Нет, - засмеялся Миша и двумя руками взялся за поручень за Васиной спиной, окольцевав его своими объятиями. – Ты хотел тепло? Вот. Мы сейчас в тепле, - довольно начал перечислять Миша и ближе придвинулся к Васе, который с замиранием следил за лицом своего волшебника. – Второе желание – сладко. Так как я не волшебник, как говорится, а только им подрабатываю, то в качестве сладости, - Миша нырнул в карман и сказал: - Закрой глаза и открой рот.

Вася послушно выполнил нехитрые действия и стал ждать. Что-то зашелестело, хрустнуло, и через секунду он почувствовал тот самый солоноватый вкус, который ему уже довелось сегодня ощутить. Открыв глаза, он удивленно уставился на Мишу и начал жевать сюрприз.

- Это фисташки, - радостно воскликнул Вася. – Да, это именно ними от тебя пахло, а я все не мог понять, что за вкус у твоих губ.

- Когда ты пришел на кухню, я как раз скалкой разбивал самые непослушные, - засмеялся Миша и приблизил лицо к Васиному, соприкоснувшись лбами.

- Но я заказывал "сладко", - Васюта, прожевав орех, ждал исполнения своего второго желания. И оно не заставило себя долго ждать. Солоноватые губы с ореховым вкусом коснулись уголка рта, и парень тут же почувствовал волшебное тепло от прикосновения мягких и манящих, желанных и нежных, сочных и сладких губ этого невообразимого эльфа. Закружились поземкой мысли, и рассыпалась искристой негой по всему телу пыльца удовольствия. Стук колес убаюкивал в объятиях, а крепкие руки не давали оторваться от земли телу, вдруг ставшему воздушным и невесомым, и взлететь высоко в круговорот ощущений…

***

В шумном зале продолжалось веселье. Мужики наливали, выпивали, курили, пели, хлопали, разбивали, матерились. Женщины – накладывали, сплетничали, танцевали, обсуждали, подсыпали, поправляли, подкрашивались. Народ радостно отдавался Старому Году, чтобы с чувством исполненного долга уверенно вступить в год Новый. Никто не заметил «потери бойца», любимчика вечера Васи, каждый был занят собой и своими ближайшими соседями по застолью. И только Элеонора Розенблюм, прикрывая рот ладошкой, секретничала с Гудковым, который по-пьяни безбоязненно пощипывал ее пухлые ножки под столом.

- Слушай, а ты не знаешь, что все же мэрский сынок у нас тут делает не первый день? – Элеонора, сложив губки куриной попкой, часто заморгала длинными накладными ресницами. – Ты же в курсе, ну, расскажи.

- Черт с тобой, Элька, - икнув, Гудков поправил свои круглые очки на переносице и приблизил жирные от котлет губы к ушку женщины. – Только тссс…, - плюнув в ухо и тут же икнув, мужчина попытался извиниться, произнеся с подобием французского прононса «пардон».

Что делает с женщиной любознательность и страсть таинственности? Перетерпев унизительно заплеванное ушко и промокнув его салфеткой, Розенблюм снова подставила его, чтобы узнать-таки тайну появления в таком непрезентабельном месте, как местная кухня, сына главы города.

- Он странный малый. Пришел ко мне три дня назад и сказал, что хочет поработать у нас до Нового Года. Я то узнал его, мой старший машинами в сервисе занимается, и рассказывал, что и мэрский сынок у них часто профилактику проходит. Так что – примелькался. А тут – работать. Я удивился, да он сказал, что бесплатно и ему просто нужно знать где самое большое скопление сотрудников может быть. Я и сказал, что столовая – самое то. Да еще и корпоратив новогодний.

- А зачем ему это нужно? – Элеонора готова была из узкого платья выскользнуть от нетерпения. – Зачем ему наши чугунные сковородки?

- Так я и говорю – странный малый, в чудеса верит, - Гудков засмеялся и поправил свои очки. – Короче, я старался, конечно, серьезно отнестись, но чуть со стула не упал. Он спросил, верю ли я в предсказания, и потом сказал, что ему напророчили именно в этом месте встретить свою судьбу, - отстранившись, покивав головой и округлив глаза, Гудков дал понять, что такой глупости он еще в жизни не слышал.

- И кому из наших девок повезло? – женские глаза блестели от нетерпения, - Ты знаешь?

Хохотнув, Гудков придвинулся поближе и обнял женщину за талию. Звонко чмокнув ее в щеку, он засмеялся.

- Что, себе захотела? – подмигнув, мужчина ущипнул за полненькую ляжку свою даму. – Ты моя.

- Да, твоя, твоя, - с нетерпением Элеонора затеребила галстук Гудкова. – Ну, колись. Кто она, счастливица?

- А кто его знает, - многозначительно протянул мужчина и, дернув за руку свою партнершу, предложил: - пошли лучше потанцуем…

***

Старый трамвайчик неспешно скользил по заснеженной улице. В заднем стекле, разрисованном морозными узорами, было видно две фигуры, склоненные друг к другу. Теплое свечение вагонных светильников бросало желтоватые пятна на дорогу, окрашивая пробегающую за окнами улицу в нарядные световые лужи. Ночь, набросив густые снежные паутинки на город, укутывала морозом все вокруг.

- Я выполнил два желания, теперь можешь загадать последнее, - нехотя оторвавшись от желанных губ, Миша посмотрел в глаза разомлевшему Васюте и замер в ожидании.

- А ты не уйдешь, пока не исполнишь его? - улыбнувшись, Вася поднял руку и провел пальцами по щеке своего эльфа.

- Нет, я не имею права, я же честный эльф, - Миша, взяв пальчики в руку и, поднеся их к губам, поцеловал. – Буду ждать твоего третьего желания.

- Тогда я не хочу его загадывать, - смущенно опустив глаза, Васюта уткнулся в плечо Миши и, обняв, прижался всем телом. Где-то с шумом разъехались двери, кто-то постучал ногами, стряхивая снег, раздавались неясные голоса, вдалеке прозвенел телефон… А в голове все кружились узорчатой поземкой простенькие мысли: «Есть ли чудеса?», «Верить ли в волшебство?». И где-то глубоко в груди трепетно билось сердечко, отчаянно подсказывая ответ…

Танцующие снежные бабочки закружили в легком хороводе Новогодней Ночи и тихо опустились на сонный город. Снежная искристая скатерть украсила извилистые улочки и покатые крыши домов, приодев их, как малышей на праздничный утренник. Юный морозный ветерок плавно покачивал томные провода и убаюкивал заледенелые веточки. Город не спит, он просто затаился в преддверии волшебства под названием Ночь Чудес. Сегодня, когда большая и маленькая стрелки часов поцелуются на цифре двенадцать, исполнится чья-то мечта, а у кого-то зародится новая. Кто-то обретет первую любовь, а к кому-то вернется прежняя. Но есть и те, кто уже получил свою частичку счастья. Им остается лишь хранить то, что у них есть, и помнить, что чудеса в жизни происходят у тех, кто сам готов их сделать для другого…