Авария

– Тоже выбрасывай, – машу я рукой.
– Макс, ну, ведь ты не смотришь даже!
– Я тебе говорил, давай все к контейнерам сносим.
– Это же твои вещи, а вдруг что нужное, памятное…
– На чердаке нужное не хранят, а только всякий хлам. Мы так весь выходной убьем на это. И вообще мне твоя идея не нравится! Тебе, что, в доме комнат мало?
– Ну, у меня тут будет… «домик на дереве». Я перетащу сюда вместо твоего хлама свой хлам – меньше беспорядка в доме.
Я выбираюсь из кресла-качалки. Плетеное кресло, почти раритет, досталось мне от дедушки. Пожалуй, зря оно на чердаке. Надо спустить его вниз, поставить перед камином. Больше здесь ничего стоящего нет. Только старое барахло, которое, в свое время, мне было лень выкинуть.
– Пойдем. Завтра досмотрим, – я легонько тяну тебя за прядь волос. – И потом, мне нравится твой беспорядок.
Ты подтягиваешь к себе большой коричневый чемодан с облезлыми замками-защелками. Помню, в моем детстве там хранились елочные игрушки. Теперь даже не представляю, что там лежит.
– Да? Нравится? Тогда чего ворчишь?
– Ворчу по привычке.
Ты щелкаешь замками и откидываешь крышку. Я присаживаюсь рядом на корточки. Содержимое чемодана заинтересовало и меня.
Сверху лежат зеленые металлические машинки – а-ля военная техника.
– Ооо! – восклицаешь ты. – У моего брата такие были. Он мне их не давал никогда.
Под игрушками два альбома с фотографиями, и что-то завернутое в плотную серую бумагу, по форме – картина.
Я беру альбомы – мои детские фотографии. А я их обыскался.
Ты разворачиваешь бумагу. Так и есть, картина.
– Что за мазня? Вот это точно в контейнер! – решаешь ты.
Картина без рамки. Холст испещрен красно-черно-белыми мазками. В правом углу пустое место. Действительно мазня.
– Подожди.., – я вглядываюсь в хаотичное нагромождение мазков.
Да. Это было пять лет назад...
Мы поссорились и серьезно. Мы тогда часто ругались. Из-за каких-то мелких неурядиц и бытовых мелочей. Меня раздражало что, возвращаясь домой с работы, я обнаруживал в раковине кучу немытых кофейных чашек, а в прихожей и кухне частенько были грязные следы – ты вечно оставлял сотовый на кухонном столе, и, поскольку постоянно опаздывал и торопился, проходил за ним, не сняв обуви.
«Это же ерунда. Я все уберу», – отвечал ты на мои недовольные высказывания, а я злился еще больше и просил не свинячить в моем доме. Что-то в этом духе было, ну, и не только это… Отношения не заладились. Однажды мы оба вспылили, наговорили друг другу гадостей, и ты собрал сумки. Две недели мы не общались вообще. И я решил все, ставлю на этом точку. Хотел позвонить тебе и сказать об этом. Но что говорить, ты уже забрал свои вещи, ушел. Что я мог тебе сказать? Может, хотел, чтобы последнее слово осталось за мной... Может, хотел тебя вернуть.
Вот за этими раздумьями и застал меня Дашкин звонок.
– Мааакс, – протяжно и вкрадчиво. – Ты мне нужен сегодня
– В кино не пойду, – бросил я, вспомнив о нудной мелодраме, на которую сестра утянула меня в прошлый раз.
– Да причем кино?! – Дашкин голос набирал обороты и громкость. – Я теперь рисую. Беру уроки у одного модного и известного в нашем городе художника…
– А гитариста ты уже забросила?
– Короче, – гитариста Дашка пропустила мимо ушей. – Он пригласил меня к себе в студию, показать свои полотна. Представляешь!
– Тогда мне ни в коем случае идти нельзя. Третий лишний, – попытался отмазаться я.
Но отмазаться от Дашки – это дохлый номер.
– Макс, я обижусь! Он пригласил! Понимаешь! Думаешь, он всех учеников к себе приглашает?!
– Думаю только хорошеньких учениц.
– Ну, я одна боюсь идти, он странный какой-то, – созналась, наконец, Дашка.
– Ладно, пойдем, – вздохнул я.
Художник, хоть и модный и известный в нашем городе, мне сразу не понравился. Не понравился его узкий рот, бледное вытянутое лицо, неопрятные длинные волосы.
Меня он явно не ожидал увидеть. Вяло пожал мою руку. Ладони у него были сухие, горячие и жесткие.
Даша, приободренная моим присутствием и выпитым перед дорогой коктейлем – для храбрости, расхаживала по студии и восхищенно расхваливала картины. Я же недоуменно пялился на разноцветные мазки и ляпы.
– Это экспрессионизм, – пояснил художник, не заметив должного восхищения в моем взгляде.
Я вполне себе представлял, что такое экспрессионизм. Но этот был уж очень ярко выраженный.
Художник предложил нам кофе. Посетовал на трудные времена. Рассказал несколько забавных, на его взгляд, эпизодов из своей жизни. Потом неожиданно спросил меня:
– Вас совсем ничего не заинтересовало?
Меня не заинтересовало, но сделав над собой усилие, я произнес:
– Очень яркие, ммм… несущие особую энергетику полотна. А над чем вы сейчас работаете? Можно взглянуть?
Его глаза заблестели, даже лицо сделалось не таким безжизненно бледным.
– Как вы правы… Как вы правы насчет энергетики.
Он взял меня под локоть и подвел к будущему своему творению.
Хаос красно-бело-черных мазков. Кричащий хаос. Мне даже стало как-то не по себе… Ничего определенного, кроме этих мазков, я разглядеть не мог.
– Авария! – воскликнул художник.
– Что? – я даже вздрогнул от неожиданности.
– Предварительное название полотна, – пояснил он. – Иногда, в ходе работы, я меняю название.
Я стал пристально вглядываться в картину, и рисунок вдруг стал приобретать очертания, это было сродни эффекту 3D. Я увидел зимнюю дорогу, столкновение двух автомобилей – красного и черного, брызги крови на белом снегу… Картина заворожила меня, я не мог отвести от нее взгляда.
– А пустой правый угол? – почти шепотом спросил я.
– Там лежит тело… труп. Работа немного застопорилась. Так бывает. Жду очередной волны. Знаете, ведь творчество – это что-то свыше, это некий нисходящий поток…
– Послушайте, – перебил я его. – Вы можете продать мне эту картину?
– Но она не завершена. Выберите любую другую, – улыбнулся художник.
– Нет, меня заинтересовала именно эта. Сколько вы за нее хотите?
– Я никогда не продавал недописанные картины. Ведь по сути ее нет. Она еще не родилась.
– В этом, есть определенная эээ… изюминка, – продолжал настаивать я.
– Ну, хорошо.

– Зачем ты ее купил? – спросила меня Дашка, едва мы переступили порог студии. – Она же не закончена.
– Потому и купил, чтобы она не родилась, – туманно пояснил я.
Дашка фыркнула:
– Похоже странность – штука заразная.

Оказавшись дома, я поставил картину на комод, прислонив к стене. Плеснул себе виски и опять стал рассматривать ее с разных ракурсов. 3D-эффект больше не появлялся. Я допил виски и набрал твой номер.

Было уже поздно, но ты сразу взял трубку.
– Не спишь еще? Привет.
– Только вот домой пришел. Представляешь, в дтп попал! Капитально, блин, помяли!
– Сам-то цел?!
– Пара синяков.
– Я приеду?
– Приезжай…

Через неделю в моей раковине снова завелись кофейные чашки, а на кухне и в коридоре появились следы. Но это ведь такая ерунда…