Alter Ego — Обретение любви ( главы 9 — 11 )

Глава девятая
Решение

Сергей курил и курил, кухня давно наполнилась дымом, на плите, испуская струи пара и гремя крышкой, перекипал чайник, но Сергей не выключал его. Он задумался, смотрел в окно на полосы раннего восхода над домами. Быстро прошла белая ночь, слишком быстро.
Сергей так и не лёг больше, он не хотел спать и не хотел близости с Сашей. Слишком больно будет потом - это он понимал.
Он думал и вспоминал, все эти месяцы, их переписку с Алекс. Какое же это было счастье, думать, что он любит женщину. До того, как он узнал Алекс, Сергей был уверен на сто процентов, что вообще не сойдётся с женщиной, никогда. Его представления о девочках и женщинах как-то перевернулось не в  ту сторону еще в годы учебы. А может, у него не было выбора?
Он вспомнил не прошлое, а вчерашний день, то как ехал на вокзал и когда поворачивал с Невского на Лиговский из кранего ряда подсунулась на кирпично-золотом щегольском «Оппеле» какая-то баба, он давно уже следил за ней в боковое зеркало - она рыскала из ряда в ряд и, наконец, стала подрезать Сергея. Он не пустил, резко просигналил. Серей никогда не уступал дорогу дамам, когда дело было за рулём. На трассе он не не был кавалером, не признавал разделения на сильный и слабый пол. Правила для всех водителей равны. И вообще странно, что женщины за рулём ждут от мужчин галантности, ведь сами они бессовестно нарушают.
Хозяйка Опеля притормозила, но лицо у неё при этом сделалось каменное, неженское, губы плотно сжались, глаза прищурились. И чего интересно она ожидала? Что Сергей как рыцарь, станет уступать ей дорогу? Было бы кому…разве ЭТО женщина? Бизнес-леди, гренадёр в юбке, конь с яйцами. Хотя на вид  лощёная, как и её машина, лицо холёное, волосы покрашены в модный золотисто-русый цвет, макияж резкий, чистого золота без камней серьги с пятирублевик оттягивают уши. А взгляд её , как будто, покрыт лаком, жизни в нём нет, ни эмоций, ни заинтересованности, как у восковой куклы. Сергей ненавидел таких женщин, уж лучше проститутки - те откровенно продаются за деньги, а эти кичатся своей мнимой порядочностью, но хуже самых последних продажных тварей, потому что жестоки. Как можно быть нежным с  таким монстром, напролом лезущим по головам к намеченной цели.
Если рядом с такой окажется слабый мужчина, то она превратит его в половую тряку, ноги об него станет вытирать, унижать каждую минуту, доказывать своё превосходство, тыкать носом в любой проступок или ошибку. Сильный же мужчина с такой не то, что в постель… да что там говорить! Мужчины, если он с юности привыкал к ласке и воспитывался в ней никогда не изменится, научится притворяться, но не изменится, а женщины легко променяли с вою нежность и уязвимость на эмансипацию и феминистские лозунги. К чему же теперь уступать, быть рыцарями и джентльменами.
Мужчины и женщины давно выбрали противостояние.
Вопросы силы духа сложны.Если женщина во время скандала бьёт чашки о стены - это нормально, а вот мужчина должен быть сдержан. Она устраивает истерики и кричит - он молчит, его так воспитали, ведь он – мужчина, она позволяет себе чувствительные слёзы во время душещипательного американского фильма - он молчит, она сюсюкает с детьми – он молчит. Его дело платить за всё и при необходимости защищать. А потом от него вдруг требуют чувствительности, упрекают в том что он не умеет любить, что он просто чурбан. Не смешно ли? И по отношению к кому проявлять чувства? Вот к такой, как эта стерва в "Оппеле"?
Знал Сергей и других женщин, вернее девочек - в училище они были его партнёршами. Вместе росли и взрослели, когда в программе старших классов появился дуэтный танец - Сергей стал носить их на руках, не от влюбленности  - это было частью танца. Дуэт - это поддержки, утомительный труд вместе, когда один зависит от другого. Но для любви необходимо что-то ещё кроме партнерства, некая тайна, запретность.
Но что запретного или недоступного скрывалось в теле девочки-подростка с которой Сергей танцевал "Щелкунчика"? В образ Маши, который она воплощала, он мог бы влюбится, но в неё саму - нет. Вне сцены, в балетных классах, на перерывах, когда Сергей и она не были заняты танцем, Вика была такой измученной и непривлекательной, с устало опущенными плечами, вечно в каких то растянутых гетрах или рейтузах, в длинных кофтах домашней вязки.
Он жалел её, даже может целовал в губы, но не любил. Она его не волновала ни своими неразвитыми формами, ни робкими прикосновениями. А на других он тем более не обращал внимания. Ему хотелось славы и красивой обеспеченной жизни. Может потому, что мама внушила ему НЕЗАВИСИМОСТЬ - есть главное человеческое счастье. Не зависеть от рубля.
Нет, он не смог бы с Викой, даже при самом искреннем желании. Они и не пытались.
И дальше с женщинами выходило глупо, а хорошо только с Алекс, но ее он придумал. Сергей улыбнулся по-доброму, застенчиво. Он и теперь ещё любил Девушку-Которой-Нет. Ту, что он увидел в своём воображении. С ней бы у него получилось.
Сколько раз он пытался представить себе Алекс – какая она. И вот…
Но тогда он ничего не знал, и надеялся. Алекс понимала. От письма к письму ответы её становились не то чтобы откровеннее, она с самого начала была откровенна. Стоп! С первого слова все письма Алекс - были ложь. Или нет? Ведь о себе Саша рассказывал ничего не придумывая и не скрывая. Ничего кроме одного, что он не женщина. Смешно если бы не было так грустно. А вообще почти как в кино «В джазе только девушки» «Я вообще не женщина, - говорит герой. Это не имеет значения, - отвечает влюбленный миллионер»
Нет не смешно. Сергей так часто думал о ней! Он всё время думал о ней, с той новогодней ночи, когда они познакомились. И всё что он знал о ней – это имя. Алекс. И ещё, что она прекрасна….волшебно прекрасна. Как Одетта или Жизель. Разве этого было мало чтобы полюбить?
Он жадно вчитывался в её письма, в которых она оставалась очень сдержанной. На горячие признания Сергея сначала не отвечала, как будто их не было.
Он думал что она смущается и боится этих разговоров, давал себе слово не касаться запретных тем и не мог сдержаться. Говорил снова и снова. О том что влюблён, очарован, хочет увидеть её глаза, коснуться руки и губ. Алекс не отвечала. Во всём кроме этого она оставалась предельно открытой, а вот есть ли в ней хоть капля ответного чувства Сергей понять не мог.
Но кроме этого запретного и неведомого он много узнал о ней.
Постепенно её жизнь стала частью жизни Сергея. С каждым письмом он всё восторженней влюблялся. Хотя в письмах Алекс не было ничего особенного, в её маленьком городишке ничего не случалось и праздники походили на будни, но то, КАК она рассказывала об этом, часто вызывало у Сергея слёзы. По его просьбе она говорила ему, как прошел её день, но житейскими проблемами делилась мало и неохотно. Еще реже делилась воспоминаниями. Была в ней какая то настороженность пугливой лесной птицы. Постепенно она подлетала ближе, доверялась, но в руки так и не давалась.
Бывало их письма походили на разговор людей, которые не слышат друг друга. Сергей спрашивал об одном, а Алекс пряталась от его слов, отвечала о другом. И только между строк о простых каждодневных радостях и печалях её жизни он угадывал другие слова, исполненные трепетного ожидания счастья.
Порой она вдруг настолько открывалась ему душой, что Сергей терялся и не знал, что отвечать. Он оказывался обезоружен её доверчивостью слишком полной для жестокой действительности окружающего мира.
Алекс никогда не задумывалась над тем, что Сергей может посмеяться над ней, обидеть…а в нём росло непреодолимое желание защитить её от всего мира. Вот для неё он стал бы самым благородным рыцарем. Сергей чувствовал  ответственность за эту девушку, которую никогда не держал за руку. И он так хотел увидеть её!
Но весь парадокс в том, что Алекс - это мальчик, спящий в соседней комнате. Невинный и нежный. Он ни в чём не солгал Сергею и оказался именно таким как рассказывал. Кроме одного – он не был женщиной.
Единственная попытка Сергея покончить с прежним, разорвать замкнутый круг интимных отношений только с мужчинами завершилась полным провалом и неожиданной безумной влюбленностью. Сергей знал Сашу почти год и меньше суток, и он понимал, что если пробудет с этим малышом ещё день или два - уже не сможет отпустить его от себя. Любовь надо было убить сейчас, пока она не забрала верх, пока у него ещё достаточно силы совершить это. Он должен спасти Сашу.
А сам? Ну что об этом думать?
Нет, не выйдет по-другому. Хотя в судьбе Сергея всё могло быть иначе, от рождения он был нормальным парнем и думать не думал о таком, но вот стал же ЭТИМ, вызывающим ненависть и презрение большинства, отверженным, вынужденным уйти в касту себе подробных. Такая же участь ожидает Сашу, если они останутся вместе. Нет! Этого Сергей допустить не мог, не будет у Саши такой судьбы.
Мальчик должен вернуться к нормальной жизни и быть как все. Он полюбит хорошую девочку, а эту поездку в Питер их встречу, да и вообще всю переписку забудет со временем, как дурной сон. В отличие от Сергея, он ещё сможет, должен забыть!
Сергей выключил газ, открыл форточку. Он принял окончательное решение, и никакие обстоятельства не смогут его изменить.
***
Пробуждение Саши в доме Сергея было странным. Оно казалось продолжением сна. Если бы Саша открыл глаза и увидел Сергея рядом, то вообще ни о чём бы не думал, кроме любви. 
Но комната, пуста, ночник не горит, а вчерашний день и вечер так далеко. В другой, прежней  жизни без Сергея.

Саша не мог понять, что же он чувствует. Стыд? Нет – совсем нет, скорее смущение и растерянность. Почему Сергей ушел? На работу? Наверно уже много времени, не понять сколько - в комнате полумрак из-за плотно задёрнутых штор.
Саша откинул спасительное одеяло, в которое закутался чуть не с головой, вид собственного обнаженного тела заставил  содрогнуться от, теперь уже вполне определённого, желания. Прежних мучений неизвестности не было – Сергей дал ему освобождение, сравнить это по глубине и силе нельзя было ни с чем. Чтоже теперь? Куда ему идти? Без Сергея он не проживет и дня, но здесь оставаться, наверно, нельзя. А вдруг Макс придет? Саша похолодел, он позабыл о Максе, не думало нем, но Сергей не сказал, что отношения разорваны. Они партнеры, это их дом.
Саша медленно одевался. Своё бельё, рубашку и брюки он нашел рядом с кроватью на кресле.
Он так и не отдёрнул шторы и не зажег свет. За окном приглушенно шумела улица. Саша вспомнил, как они с Сергеем вчера входили в парадную, прямо с Большого проспекта, значит окна у спальни не во двор. А какой этаж, кажется пятый, они поднимались пешком, долго.
С виду это просто старый красивый петербургский дом с облицованным мрамором фасадом, а квартира современная. Саша не представлял себе, что такое бывает. Не просто обстановка, где  вещи соединяются по принципу того, что они понравились хозяину - здесь всё подчинялось стилю - светильники, мебель, цвет жалюзи, штор, ковров и стен, даже дверные ручки и те соответствовали общим правилам заданным мыслью дизайнера. 
А в гостиной был камин! Настоящий, действующий - Сергей вчера разжигал его и потом они с Сашей долго смотрели на угли.
Вот и пришло время подумать о главном. Как Саша не прятался от своих мыслей о том, что произошло вчера, они всё-таки пришли, вытеснили все остальные. Стало беспричинно страшно, страх распространялся на всё. 
 Саша почувствовал себя неуютно, он боялся что- нибудь тут испортить. Дом словно отторгал его. Выйти бы сейчас из спальни, найти Сергея, заговорить с ним, может быть всё будет хорошо?
Нет, не будет, что-то подсказывало Саше, что вчера Сергей лишь ненадолго отпустил себя, а теперь сожалеет
Да на что ему Саша? Вот об этом и говорил вчера в ресторане Макс. Случайная связь. Саша не был настолько уж невинен, чтобы не знать об особой, осуждаемой большинством, стороне отношений между мужчинами. Но он никогда не думал, что сам может стать таким, и ещё меньше, что родился таким, что это заложено в нём. Если бы ему сказали об этом - он бы посмеялся, или даже обиделся, а может и ужаснулся. Но теперь, возвращаясь к тем месяцам, что они переписывались с Сергеем, Саша понял, что хотел именно этого.
Оказывается он не играл роль девушки, не притворялся и признаться  боялся не во лжи, а в том, что влюблен…любит.
И вчера, ещё до того, как они оказались в доме Сергея, в этой постели, когда Саша только увидел его на вокзале, он почувствовал томительное волнение. Любовь обожгла его! Страшно и желанно было поверить.
Он затем и приехал, не оправдываться, а сказать Сереже правду, глядя в глаза, так всё и вышло, и хорошо. Счастье! Только почему Сергей ушел? Если бы он тоже любил, если бы его слова из писем были обращены к Саше, то утром…
Саша покраснел так, что закололо кожу на щеках и груди. Он представил себе, как бы они с Сергеем проснулись, обнимая друг друга. И тут же странное чувство потерянности, собственной ненужности овладело им. Бросил его Сергей, как вещь, поиграл и бросил...
До этого Саша был уверен, что для Сергея он кто-то близкий, ну пусть не родной и всё же не чужой. А теперь выходило, что Сергей совсем и не нуждается в нём и всё это только на один раз. Что же теперь? Невозможно оставаться в неведении. Этот вопрос заставил Сашу преодолеть страх и выйти,  наконец, из комнаты.
Пока он не увидит Сергея - не поймёт осталась ли в том хоть капля вчерашней любви или хотя бы желание. Только бы не прогнал...
Вид кухни, наполненной табачным дымом не вселил в Сашу оптимизма. Сергей, значит, оставался дома всё это время, сидел тут и курил, а в спальню не зашел...
- Доброе утро, - пробормотал Саша.
Он стоял посреди кухни, не знал куда девать руки и избегал смотреть Сергею в  глаза.
- Доброе, - кивнул Сергей, - сейчас я вытяжку включу, дым высосет. Я тебя не хотел будить, - прибавил он.
Саша не знал что ответить на это и промолчал.
- Можно завтрак приготовить, или пойти куда нибудь поесть, ты как хочешь? - спросил Сергей.
- Я есть не очень хочу, - всё так же тихо отвечал Саша, - но если вы… ты...
- Я с утра тоже не ем, тогда, может, кофе выпьем? Ведь ты любишь.
Саша утвердительно кивнул. Он подумал, что Сергей знает его привычки по письмам и это знание обоюдное. Так странно, но и хорошо было оказаться вместе, угадывать желания друг друга и всё-таки оставалось ещё так много неизвестного.
Саша смутился, но не болезненно, как это случалось с ним в присутствии сверстников и, особенно, девушек, он смутился трепетно, восторженно. Это взволновало, мучительно  захотелось дотронуться до Сергея, чтобы прикосновением подтвердить и закрепить их близость. Страх прошел, раз Сергей не сердится, значит, они останутся вместе, остальное не имеет значения. Только бы не было опять этой пустоты, когда сам себе начинаешь казаться ненужной вещью. 
- Садись, - сказал Сергей и кивнул на второй стул. Саша послушно сел.
Сергей загасил сигарету, поднялся, прибавил оборотов вытяжки над плитой, взял со стола пепельницу и вытряхнул окурки в мусорное ведро под мойкой. Потом вымыл руки, достал из шкафа и выставил на стол: две фарфоровые чашки и банку с растворимым кофе, сахар в сахарнице, конфеты в вазочке дымчатого стекла, из холодильника - масло и сыр.
- Ну вот… ещё надо бы хлеб, а у нас нету, вчера я не купил.- Сказал Сергей - В магазин сходить? Тут внизу в этом же доме, ты чего- нибудь хочешь? Печенье?  А, я знаю, ты любишь крекеры, вот крекеры у меня есть…
Саша совсем успокоился. Сергей говорил с ним так по-домашнему, что Саша расслабился и даже не понял смысла фразы, которая прозвучала в конце. Сергей сказал эти слова так же буднично, без паузы, без какого бы то ни было особого значения.
- После завтрака я провожу тебя.
- Что?
- Мы поедем на вокзал.
- Зачем? – Спросил Саша.
Он знал, бесполезно уговаривать Сергея и вопрос этот лишний, только высказать свою просьбу иначе он не мог, а попросить хотелось.
- Домой тебе надо вернутся, - сказал Сергей. Ты же и маме ничего не сказал, она там наверно
- Домой… да… хорошо…губы Саши дрогнули.
Теперь он всё понял. Это было только на один раз, а на самом деле Сергею ничего не надо. Но как же тогда их письма? Нет, письма эти не принадлежат ему – Сергей писал их Алекс. Сейчас Саша ненавидел эту несуществующую Алекс, которая разлучала их. Ну почему? Почему? Почему? Разве она может так сильно любить Серёжу, как любит Саша, разве она понимает что такое любовь Сергея? Что это счастье…
И нет сил сказать: "Я не хочу уезжать, разреши мне остаться" не потому, что стыдно, Саша готов был вытерпеть любое унижение, боль, обиду, он в ногах у Сергея стал бы валятся, если бы это изменило неумолимость слов «надо вернуться домой». Всё что угодно - только бы не расставаться, всё что угодно, лишь бы вместе!
Но холодный взгляд Сергея заранее отвечал на все невысказанные просьбы - «Нет»
Саша заплакал.
Сергей разозлился на слёзы, напускное спокойствие его сменилось раздражением, он перестал сдерживаться и швырнул на стол чайные ложки.
- Ну что ты так смотришь на меня, - так же, как вчера на улице процедил сквозь зубы Сергей и продолжал, постепенно повышая голос срываясь на крик, - Не ожидал такого? Придумал себе любовь? А её здесь и нет, мальчик. Ничего нет кроме грязи. То что ты имел вчера со мной я за деньги продаю, понимаешь ты это? ЗА ДЕНЬГИ! 
- Понимаю, - одними губами прошептал Саша бледнея.
- Ну, вот и уезжай к мамочке. А ты напридумывал себе сказок «на папу похож». Искал благородного, доброго, а тут одна грязь. Яма!
Сергей кричал, руки у него дрожали, он потерял контроль над собой. Ярость пеленой заслонила все и дикое желание, вобравшее в себя и зов крови и неземную любовь к Алекс.
Саша оцепенел сначала от жестоких слов, а потом закрыл лицо руками, зарыдал, стал зажимать ладонями уши, чтобы не слышать Сергея,  сохранить хоть что-то от вчерашней ночи. Пусть ненастоящее, как говорит Сергей придуманное, но оставить искру  счастья в сердце…
- Нет, ты слушай, слушай меня, - всё кричал Сергей, он насильно тянул руки Саши вниз, - это ведь я купился, я дурак, а ты-то всё знал. Вот и послушай теперь, во что ты вляпался.
Саша вскочил, вырвался из рук Сергея, хотел бежать, но слёзы застилали ему глаза и он не сразу вышел в коридор, как слепой он тыкался в стены, потом беспомощно стал шарить рукой по сложным замкам входной двери. И всё плакал…плакал…
Сергей догнал его,  схватил за плечи,  прижал спиной к себе. Одной рукой он  держал Сашу, а другой пытался сорвать с  него  одежду.
- Пусти  меня,  - сопротивлялся Саша,  - пусти я не  хочу…пусти. 
Он смог вывернуться из железной  хватки  и обернулся к Сергею,  но взгляд у того стал диким,  дыхание тяжелым. Что Сергей не смог стянуть с  Саши то  разорвал. Желание удесятерило его и без того  немалые силы. Опять  развернув дрожащего всем телом Сашу к себе спиной Сергей принудил его нагнуться вперёд.
- Мне больно,  - плакал Саша,  - потому что руки Сергея действительно причиняли  ему сильную боль.
- Будет  и  ещё больнее… ты  этого  хотел,  так получи,  - уже  не  говорил,  а  рычал Сергей,  - вот оно то самое…  настоящее,  за  что мне  хорошо  платят… идем в спальню...
И Сергей потащил его из прихожей.
- В какой то момент Саша перестал сопротивляться  и сник,  он был раздавлен сознанием того, что  Сергей так поступает с  ним. Всю свою любовь Саша хотел бы  отдать ему,  но так… насильно…
Боль физическая,  а ещё сильнее душевная заставила оцепенеть. Исчезли и слёзы, стало  холодно и  пусто. Разве любовь может быть  такой? 
Но вдруг руки Сергея снова стали  нежными и мягкими,  шепот горячим.
- Не могу отпустить тебя, не проси...со мной останешься...
Сергей отстранился, потянулся к прикроватной тумбочке, но сейчас же опять обнял тесно,  заставил нагнуться вперед. Саша, как в тумане был, он не понимал, что делает Сергей, вскрикнул от неожиданно холодного геля , от запретного прикосновения, от обиды, что все так, от жгучего стыда.
Сергей зашептал на ухо жарко.
- Прости, не могу больше ждать, не могу терпеть...хочу тебя.... Но насильно не буду, скажи сам... Скажи да, малыш, скажи... Прошу!
- Да, - выдохнул Саша, он дрожал всем телом, но не от страха, от возбуждения.
Сергей одним ударом вошел. Саша вскрикнул.
Даже с гелем было больно, но при этом так восхитительно, остро, невыносимо. И  Саша, за минуту до  того напуганный, напряженный - расслабился,  отдался воле Сергея. 
Счастье! Это счастье принадлежать ему целиком. Пусть больно, но теперь он не прогонит, не бросит, не променяет на Макса. 
- Сережа...Сережа...
Саша ничего больше не мог произнести, кроме любимого имени. Возбуждение перекрывало боль, возрастало, заставляло позабыть о стыде. Саша задвигался навстречу, Сергей  тесно прижался, застонал содрогаясь,  освобождение пришло к обоим. 
Очнулся Саша на полу в спальне, до кровати они так и не добрались Сергей всей тяжестью навалился  сверху, он все еще был внутри, но уже не такой большой и твердый. Саша млел от этого, от странных, незнакомых, невероятных ощущений, от снятия запретов. Слабость, счастье... Руки и губы Сергея больше не  наказывали Сашу  - они ласкали и защищали.
- Я люблю тебя,  Сережа,  - сказал Саша,  взял руку Сергея,  притянул к губам и поцеловал.
- Я знаю… Сергей приподнялся,  повернул Сашу лицом к себе,  заглянул в его глаза, - что же я натворил, малыш, - он поцеловал Сашу  в губы, глубоко, долго, нежно. Потом отпустил и сказал, - я отвезу  тебя  на вокзал… завтра…утром… а сегодня будь моим.
Саша  отвернулся и беззвучно заплакал.
Потом они долго мылись под  душем, целовались,  Сергей шептал в Сашины губы нежные слова,  ласкал его. Отчаяние, страх отступали,  забывалась
- Ты теперь мой малыш,  - говорил Сергей.
- И ты  не сердишься? Ты простил  меня? – Спрашивал Саша.
- Это ты должен простить  меня, - отвечал Сергей.
Они вернулись в постель
-   Я  хочу, чтобы ты отдохнул немного,  у нас  есть  время, целый день...
- А потом?- умоляюще спросил Саша.
Слова «а потом ты все забудешь» замерли, Сергей не смог произнести их,  когда  посмотрел в Сашины глаза.
- Потом  ты поедешь  домой,  но сейчас не думай  об  этом.
- Хорошо я поеду…А потом? Не  завтра,  а  потом?- всхлипывал Саша.
-  Я сам тебя найду,  обещаю….ты ведь будешь ждать  меня,  малыш?  Будешь ждать?
- Да,  буду ждать, - Саша отчаянно обхватил Сергея.
- Но сейчас  не думай  об  этом, у  нас ещё есть время,  - повторял  Сергей,  и  тесно  обнимал Сашу, и  прижимал его  голову  к  груди.

Глава десятая
Прощание
Сергей вёл машину молча, он хмурился, плотно сжимал губы и  Саша не смел ничего сказать. Он даже не смотрел на Сергея – боялся.  
 Как и вчера, за окном проплывала панорама Невского. Дома Петербурга, которые Саша мечтал увидеть! Но теперь  парадные фасады не вызывали в нём ни восхищения, ни радости. Всё казалось сном, миражом, наваждением. Ничего не было, а если и было, то обернулось ошибкой, обманом. А как иначе? Он ведь обманывал Сергея…так долго. А  теперь понадеялся на чудо. Нет никаких чудес. Нет и не будет.
До вокзала они добрались быстро, было удивительно, что городские пробки не задержали их и времени до отправления поезда осталось достаточно  много. Тянулось оно медленно. Нет ничего хуже, чем ожидать расставания.
Саше хотелось смотреть на Сергея, не отрываясь, долго, запоминать его лицо, так чтобы потом, прикрыв, глаза видеть перед собой. Всегда. Но Саша не смел поднять глаза и смотрел на плиты которыми был вымощен вестибюль. 
Снова этот же зал и бюст Петра, суматошное равнодушие вокзала, голос диспетчера.
Может быть,  Сергею лучше уйти сейчас? Сил нет ждать…так больно. Саша не хотел расстраивать Сергея, становиться болезненным воспоминанием. Хотя, кто знает, ведь не спросишь. Наверно, ему не больно. С чего?
Саша всё молчал, подавленный предстоящим расставанием. Он не зналс как выразить чувства.
Вокзал неизменно вызывал у Сергея печальное беспокойства. Здесь всё тянулось и удалялось: перроны, рельсы, провода. Особый звук прибывающего или отправляющегося поезда, долгое шипение, лязг, свистки наполняли пространство. Характерный запах угля, которыми проводники топят свои теплушки также бередил какие-то смутные воспоминания, обо всех многочисленных отьездах. 
Время ожидания и расставания  на вокзале отмерялось светящимися табло и расписанием прибытия и отправления поездов. А времени встречи тут не было – те, кто встречались сразу уходили,  они торопились поскорее вырваться из этих стен. Порядок жизни здесь устанавливали строки и столбцы цифр с номерами платформ, именами городов, а самым главным над всеми был металлический Голос Диспетчера. Он повелевал и направлял. Когда он раздавался люди благоговейно замирали и слушали сакраментальное «Поезд номер… прибывает на…» 
Голос называл место, время и минута оцепенения сменялась новым движением  мира людей и поездов.
И Сергей некстати подумал, что тоже хочет вырваться из этого мира, войти в поезд, в тесноту пластиково-металлического купе и увидеть как медленно поплывёт за окном перрон. Будет казаться, что поезд стоит, а весь вокзал  с соседними путями, носильщиками, провожающими – отступает, откатывается назад. Платформы, навесные крыши над ними, столбы –указатели с номерами поездов и временем отправления, стены с рекламными щитами, люди…люди…люди… Уехать от них! В маленький город, где никто его не найдёт. Устроится там на работу, жить не вспоминая о Петербурге, о балете, об Алекс.. о Саше...
Эти мысли прервал звонок мобильного телефона. Сергей нехотя достал его, посмотрел на номер и нажал «соединить». Звонил Макс, уклоняться от разговора не было теперь никакого резона. Сергей ответил.
Саша покорно ждал пока он поговорит.
- Это Макс звонит, - зачем-то прикрывая мобильный рукой, сказал Сергей,- мне на репетицию надо.
Саша кивнул. Казалось он вообще не понимает, что происходит.
Сергей поговорил с Максом и ни к месту стал оправдываться.
- Извини, я не мог не ответить. Я тебя найду, малыш,  и приеду…сам приеду к тебе… я напишу…
Сергей лгал, он сейчас уже знал, что ничего этого не будет. Ни писем, ни встречи. Он сменит квартиру, удалит мейл, исчезнет затеряется в пятимиллионном городе и бесконечном пространстве Сети. Он сделает это ради Саши, чтобы этому мальчику не пришлось узнать и пережить всё что выпало на долю самому  Сергею. Чтобы жизнь не коснулась его своей  жестокой стороной. Только сказать ему об этом сейчас он не мог. Еще полчаса, двадцать минут побыть вместе, в иллюзии счастья.
- Ты прости меня Серёжа, - вдруг глухо произнёс Саша с трудом справляясь с голосом, - не надо было мне приезжать. Я не хотел обманывать тебя… так получилось…
- Идём, уже посадку объявили, - бросил Сергей, словно бы и не расслышав Сашиных слов, и двинулся к выходу из центрального зала. Саша послушно пошел следом. 
- Может, я сам тебе напишу? – решился спросить он. Самым страшным сейчас казалось лишиться хотя бы этой тонкой ниточки связи.- Ты хочешь чтобы я написал?
- Нет, - Сергей мотнул головой и прибавил шагу, -  не пиши, я новый мейл заведу и сообщу тебе. Не хочу с того.
Сергей правда не хотел, не мог больше жить в придуманном мире. Эта иллюзорная реальность потеряла всякий смысл. Сергей и Алекс перестали существовать вмней, они умерли, потому, что встретились здесь. Но объяснять всё это было некогда, да и незачем, ведь Сергей принял другое решение. 
Он знал, что сейчас отказывается от единственного предназначенного ему счастья. Теряет то, чего ждал, на что надеялся. Говорит «нет» любви. И ничего уже нельзя будет вернуть, потому, что время вокзала отмеряно и подходит к концу. А дальше – другая жизнь. Пустая, без Саши.
Вот они уже дошли до вагона, около двери небольшая очередь на посадку, семья с маленькими детьми, грудной на руках у женщины, а двое постарше цепляются за отца; какие то молодые люди в форменных куртках, целая команда, с рюкзаками и  чемоданами; две девушки…чужие люди. ЧУЖИЕ!
Не обращая на них внимания Сегей вдруг развернул к себе Сашу, обнял и в последний раз поцеловал в губы. Прямо на глазах у пассажиров и пожилой проводницы, которая стояла в перед дверью вагона. На соседней платформе резко засвистел паровоз.
Слёзы так и брызнули из глаз Саши. Когда Сергей отпустил его Саша начал говорить, торопясь, сбиваясь, умоляя взглядом.
-Серёжа... что я не так сделал? Ты стыдишься меня? Послушай…
Но паровоз  засвистел снова и Сергей ничего больше не услышал. 
Он  всё смотрел на растерянное, жалкое Сашино лицо и чувствовал, как  холодеет. сердце. Последняя надежда начать всё заново рушилась.
Сергей удивительно чётко представил свою прежнюю жизнь, случайные связи, первое время угрызение совести, стыд, потом уже только равнодушие и снова связи, утоление запретных желаний те, кто мог за это платить - вот что было главным. С Сашей он жил бы иначе. Только одно слово сказать и всё переменится.
Поезд дёрнулся, тронулся и опять остановился. все пассажиры уже вошли в вагон. 
- Прощайтесь скорее, голубки, - усмехнулась проводница, посадка окончена, отправляемся.
Только одно слово и Саша останется с ним... 
Сергей молчал.Саша поднялся на подножку, вошел в тамбур и стоял теперь рядом с проводницей. Он протянул Сергею руку.Но только на несколько секунд пальцы их соеденились.
- Я дверь закрываю, пройдите в вагон, -  сердито повысила голос проводница.
- Я приеду...обязательно приеду к тебе,- повторял Сергей, удерживая сашину руку.
- Молодые люди! Освободите дверь!
- Серёжа! - Саша отступил вглубь тамбура, - Сережа, я буду ждать...
 
- Дурачок какой ты ещё... я не говорю тебе "останься" не из-за себя, а из-за тебя! Представь себе, что будет если ты останешься? Нет, нет времени объяснять... надо прощаться. Саша...
Он говорил что-то ещё, но дверь вагона  захлопнулась, Саша остался за ней.  
Сергей шел  ускоряя шаг, потом бежал, до тех пор пока платформа не оборвалась. 
Мимо замелькали прямоугольные окна купе, и глаза Сергея  не успевали различать лиц пассажиров за ними. 
Состав скользнул мимо последним вагоном и стал уменьшаться, исчезать, втягиваясь за поворот. Сергей  взглядом следил  за поездом и  ещё некоторое время смотрел на пути, как будто не мог поверить, что Саша уехал, потом   медленно побрёл  по опустевшей платформе обратно к вокзалу . 
Только теперь он подумал, что, так и не спросил у Саши адрес в Н. Да и зачем? Просто так приехать, явиться к его маме? Или встречаться тайно, прятаться от людей лгать? Нет. Сейчас на репетицию к Максу а потом...потом... не важно что потом. Теперь уже всё равно.

Глава одинадцатая
Жизель

Офис и репетиционный зал были на Петроградской стороне, через пробки Сергей добирался почти час. Макс звонил еще раза три, возмущался, торопил, но так и не сказал ничего определенного, что за срочность, почему он собрал всех.
В нормальном состоянии Сергей удивился бы, он и припомнить не мог, когда Максим проявлял нетерпение, а тут он весь горел. Но Сергею небо былг с овчинку и не имели значения никакие причины, кроме одной – Саша уехал. Хотелось бросить все, вернуться домой и лечь зубами к стенке, но Сергей не позволил себе этого. И еще он надеялся, что общение с Максом о отвлечет от замкнутого круга мыслей о Саше. Надо забыть, вернуться к прежней жизни, сказать себе «ничего не было».
В начале года Макс снял для офиса новое помещение, во дворах, рядом с бывшим Дворцом культуры имени Ленсовета. Толкучее место – метро Петроградская, Дом мод, Пять углов, не то, что фешенебельный Невский, но Сергею нравился этот район и новый балетный зал в офисе. Макс умел быстро и качественно приводить в порядок самую безнадежную недвижимость. Была у него своя сеть поставщиков и исполнителей, фирм однодневок, юридических контор, банков и спонсоров. Они исчезали и менялись, а Макс оставался. Он знал как безопасно перекрутиться с деньгами, оформить документацию чисто и получить больше, чем вложил. С ним охотно сотрудничали, и Сергею, конечно повезло, что однажды Максим оказался рядом. При всех нестыковках во взглядах, они оказались необходимы друг другу. Если отбросить любовь, то союз вышел плодотворным. Да и время вместе проводили не скучно, в последние шесть месяцев всецело гтщавали его студии и новому проекту. Теперь, когда у них появился просторный репетиционный зал, на многое можно было замахнуться, даже на спектакль.
По сути дела Макс перестроил раздолбанную заброшку на Петроградской в балетную студию. Он вполне заслуженно гордился достигнутым и хотел большего, к сожалению, не всегда того, что и Сергей. В последнее время они много спорили, не по житейским, по творческим вопросам. И все же Сергей не представлял себе жизни без Макса, без его холодного прагматизма, уверенности в будущем, без благополучия, которого они достигли. Если бы к этому прибавить свободу творчества, но Макс не позволял Сергею отвлекаться на «кислые начинания», как он это называл. Имело смысл лишь то, что превращалось в деньги.
Наконец! С третьей попытки Сергей смог припарковаться на площади за ДК и скорым шагом двинулся через сквер во дворы. Он не обратил внимания на оживление в вестибюле, в это время многие приходили на классику в зал. Сергей поднялся на второй этаж, открыл раздевалку, кинул в шкафчик сумку и снрва вышел в коридор. Тут на него и налетела незнакомая женщина, повисла на шее и восторженным криком
- Сережааааа!
Она без всякого стеснения обнимала и целовала его, а Макс стоял в сторонке и ухмылялся. Когда первая волна восторгов прошла и Сергею удалось высвободиться из горячих объятий, он смог рассмотреть, кто же так по нему соскучился. И он узнал! Это было невероятно но…было!
- Виктуся? Вика Звягинцева ?! – Сергей смотрел и не верил глазам. Она изменилась, на улице не узнал бы. Ничего не осталось от той скромной, невзрачной девочки в растянутом свитере и рваных гетрах. Теперь молодая уверенная в себе женщина. Разве что взгляд тот же и улыбка.
- Да, да! Сережа, Сереженька!!! Как я рада! – Ее царственный вид не соответствовал тому, как она скакала вокруг него, тиская и обнимая.
Макс засмеялся, подошел, потянул Вику за руку
- Ну, хватит тут публику веселить, пойдемте в мой кабинет, поговорим.
- Да, идем, - Вика не отрывалась от Сергея, так и держалась за него, - ну что, как ты? Как живешь? Сто лет не виделись. Совсем пропал, я тебя искала, искала…
- Зачем?
- Очень нужен ты мне, Сережа! Сейчас все расскажу. Максим помог, так бы ни за что не нашла.
- Подозреваю, что это он тебя нашел.
- Да не важно. Главное, что я тут. Устала, спать хочу! Стольо часов перелета, представляешь, болтало, хоть и аэробус. Страааашно было, я ведь летать не люблю. Есть у вас тут кофе?
- Есть и кофе, и коньяк, и мягкий диван, все у нас есть – заверил Макс и радушно распахнул дверь в кабинет. – Окажите нам честь… будьте нашей гостьей, Виктория Андреевна.
***
Они просидели в кабинете Макса часа полтора, и все говорили, говорили, вернее уговаривали Сергея. А он не соглашался, то, что задумал Макс казалось безумием, удивительно, что Вика поддерживала эту бредовую идею.
- Не отказывайся, Сережа, я ведь помню, каким ты был Альбертом! - убеждала Вика. Она сидела на диване, закинув ноги на мягкий подлокотник, Сергей в кресле напротив, Макс стоял у окна. Он в разговор больше  не вмешивался, только слушал, переводя взгляд с Виктории на Сергея.
- Вот именно, что был! - Отмахнулся Сергей
- Ты и сейчас в прекрасной форме.
- Откуда ты знаешь?
- Видео смотрела.
- Видео...
Сергей обернулся к Максу, тот только неопределенно пожал плечами и сделал вид, что рассматривает нечто внизу, во дворе.
- Да, замечательные видео с "Роденом" даже позавидовала, что ты не со мной танцевал. Мы могли бы, - она вздохнула с сожалением, вытянула ножку с идеальным подьемом, - жаль ты тогда в театр не пошел.
- Я и училище не закончил, диплома до сих пор нет, - усмехнулся Сергей, подставил ладонь, придерживая точеную лодыжку Вики, - что за ножка... Расскажи лучше, как ты жила, где и с кем танцевала?
- Много с кем Сережа, но так, как мы с тобой - ни с кем! И ты мне зубы не заговаривай.
- А ты изменилась Виктуся, тихоня была раньше.
- Виктория Андреевна теперь мадам, у нее своя балетная школа. - подал голос Максим.
- Правда? Я не знал, - искренне обрадовался Сергей. - Ты ведь тоже пропала, из театра ушла, замуж вышла, как за кулисами сплетничали - за миллионера.
- Замуж вышла, да, не за нищего, - засмеялась Вика,- А ты вот ни на столько, - она показала кончик мизинца,- не изменился, все такой же упрямец несьедобный. Из театра я ушла, но танцевать не бросила , а школа -  в Амстердаме, может быть ты слышал  La Tulipe noire.
- Черный тюльпан? Так это твоя? Конечно слышал, и видел выпускниц. Но...
- Да, для всех я Герта Мейер. В новой жизни меня так назвали.
- В новой жизни... Сергей нахмурился, эти слова Вики напомнили ему о Саше. За неожиданностью встречи, оживлением в студии и долгим разговором он забыл о нем. А малыш едет один...
- Ты меня слышишь, Серж? - Голос Макса бесцеремонно вклинился в грустные размышления, - ты будешь?
- Что? - Сергей стряхнул задумчивость, извини Макс. Виктуся, это я на твою ножку засмотрелся.
- Лгун, я про тебя все знаю, не ножки у тебя на уме, - Вика спустила ноги с дивана, - нет, он пить с тобой не будет, и я тоже, - это она сказалка Максу, - коньяк только после классики. А сейчас идем разомнемся, двое суток у станка не стояла, соскучилась. И я вас с кем-то познакомлю... Может тогда ты согласишься на Альберта, - улыбнулась она Сергею.
- Идем, Виктория Андреевна посмотрит репетиционный зал. - Отлип от окна Максим.
***
Урок только начался, палки  у стен были зняты и выносные - тоже. Когда приходило много народа, на середину добавляли станки, как сегодня. Но что изумило Сергея, так это небольшой кабинетный рояль, в углу у окна. А за ним - концертмейстер. Вот так сюрприз!
- Макс, ты где пианиста откопал? - Одним жестом здороваясь со всеми спросил Сергей.
- Места надо знать, после урока я тебя познакомлю, играет хорошо и вообще...
- Что "вообще" это твое новое приобретение? Бонус к роялю?
- А ты ревнуешь чтоли?
- Мальчики, не ссорьтесь, лучше идемте, - вмешалась в разговор Вика. Пианист играл тягучее, медленное, трехдольное. Играл хорошо, с большим чувством и знанием дела. Смешанный класс мерно опускался и выростал в plié.
- Где ты откопал его? -  не отставал Сергей, ему стало легче в заполненном репетиционном зале, мысли о Саше отодвинулись, квадраты музыкальных фраз притупили боль. 
- Из Академии сманил, поездку обещал.
- Какую поездку?
- Потом расскажу. Я же тебе звонил, звонил, мне твои подписи нужны были для визы, а ты пропал.
Они пошли через зал,  в дальний конец, к окну. Макс приветливо улыбнулся пианисту, тронул его за плечо.
- Добрый день, Стас, все хорошо?
Тот утвердительно кивнул в ответ и покраснел. На вид ему можно было дать лет двадцать, светловолос, в кости тонок, красивое нервное лицо - есть к чему ревновать.
- Вон туда посмотри, Сержа, - Виктория указала на девушку в черном закрытом купальнике с длинным рукавом и шифоновой юбке для классики, - это моя племянница.
Сергей еще раньше увидел ее! Девушка  похожая  на далекую юную  Вику, из времени, когда у них  все было впереди.  
Она опускалась в demi plie и grand plie с идеальной выворотностью, придраться было не к чему, постановка корпуса, положение рук, позиции ног. Но не это было главным, и даже не совершенные пропорции и гибкость ее тела, не растяжка, а внутренний свет, легкое дыхание танца. Девушка исполняла экзерсис отрешенно, уйдя в себя, прислушиваясь к чему- то внутреннему, ведомому, лишь ей. Сергей смотрел на нее в упор, она только один раз из- под полуопущенных ресниц взглянула на него и снова закрылась. Доступная и недосягаемая.
Сергей встал так, чтобы видеть ее и урок пошел своим чередом, с той лишь разницей, что задав комбинацию Сергей показывал не вполноги и руками, а  исполнял ее вместе со всеми.
После экзерсиса народ начал расходится из зала. Разобрали  сумки и рюкзаки, сваленные у двери, поснимали с палок полотенца и кофты, станки с середины составили в угол. 
- До свидания, Сергей Константинович! - говорили перед тем, как выйти из зала, - до четверга.
- До свидания, - отвечал Сергей. 
- А ты, Стас не уходи, во первых вместе поедем, а во вторых, может сейчас еще пару сцен пешочком повторим, - тоном не предпологающим возражений произнес Макс, - ведь повторим, ты же не откажешь пройти это к Катей?- спросил он у Сергея.
- Давайте познакомимся хотя бы, - Сергей не сказал " да" сразу не потому, что не хотел. Он не был уверен в себе. Сможет ли? Партию он знал еще с училища, много раз с разными партнершами исполнял фрагменты в концертах, но после травмы ни разу не пробовал. 
Виктория с Кэтрин подошли, Катя сделала реверанс, Сергей  поклонился и взял ее за руку. 
- Мы могли бы для начала пройти па де де из первого акта, - предложил Сергей. 
- Если можно, я бы хотела сразу второй, - сказала она.
- Вы хорошо говорите по русски.
- Это мой родной язык, до шести лет я жила в России, потом  Виктория забрала меня, - она помедлила, но все таки сказала, - из детского дома...Сергей обернулся к Вике.
- Да, так все и было, я не имела связи с сетрой, не знала, что  Катя осталась сиротой. Но теперь мы вместе, все у нас хорошо, Катя стала балериной, я занималась с ней, и не только я. Ты увидишь, она танцует лучше. Ее Жизели нужен Альберт, в Голландии такого, как ты я не нашла. И, вот, мы здесь.
- Теперь вы здесь...хорошо, давайте попробуем, - сказал Сергей, -  И теперь репетитором будешь ты, Вика.
А дальше произошло нечто невероятное, с того момента, как он взял Кэтрин за руку, прикоснулся к ней, они стали парой. Сразу и навсегда. Это поняла Виктория, и Макс, и Станислав. Одной техники для этого недостаточно, надо услышать, почувствовать друг друга и безраздельно довериться.
Кэтрин не испытывала страха в руках Сергея, она легко шла на поддержки, предугадывала, помогала. А он продлевал ее полет, казалось Кэтрин парит, не каскясь пола. Легкая и пластичная вся отдавалась танцу. И в какой то момент балерина исчезла и появилась вилисса Жизель...
Язык классического танца красноречив, глубок и целомудрен, он возвышает душу. Когда Катя и Сергей станцевали Адажио - Виктория заплакала. 
Катя подбежала к ней, обняла.
- Вика, ну что ты, почему?
А Сергей остался в стороне, он понял, Вика плачет об их несостоявшемся спектакле о том, к чему они подошли так близко, но не смогли осуществить. Он встретил взгляд Вики, ее заплаканные глаза светились счастьем.
- Спасибо, Сереженька... Вы с Кэтрин чудесные, она...лучше меня.
- Нет, Вика, - протестовала Катя, не лучше,у меня многое не получилось, если бы не Сергей Константинович я бы на обводке упала! 
- С ним не упадешь... 
Теперь они смеялись и плакали обе.
- Давайте пешочком, с остановками, а потом еще раз, - сказала Виктория. И совсем уже репетиторским тоном в сторону рояля, - Станислав, сыграйте раньше, с выхода Альберта...
- Коньяк пить пойдем не скоро, - вздохнул Макс и уселся рядом с пианистом, - валяй, Стас, с выхода Альберта. 

***
После репетиции всей компанией   поехали в гостиницу "Москва", где остановились Виктория и Кэтрин. Ужинали в номере. После ужина Макс со Стасом уединились. Вика на это не обратила внимания, она Сергея от себя не отпускала, все смотрела, как будто не могла поверить, что вот он перед ней. И расспрашивала, бесконечно, с живым интересом, слушала жадно.
- Я про тебя все-все узнать хочу, мне важно, как ты жил?  Танцевал? Я видела какие то статьи про балет Эйфмана, там твое имя мелькало. Дифирамбы! Сергей Нестеров -  звезда современного балета. А потом исчез, что случилось?
- Ногу повредил, выбил колено, не долечился, это не интересно Виктуся, ты лучше про себя расскажи. 
В самом деле, не стал бы он рассказывать, как пытался уйти в спорт, работал стриптизером, метался из одной крайности в другую, как фанатично восстанавливал форму. Зачем ей знать это? Хорошо, что они встретились снова сейчас, когда он смог выглядеть достойно, а не вызывать жалость.
- Бедный! - Вика обняла его по матерински, сердцем услышала все, о чем он умолчал.
Сергей почувствовал это - ее доброту, она всегда была доброй девочкой. И он не оттолкнул, не закрылся. С ней он согласился быть слабым, пусть бы жалела. 
Они сидели на диване и приканчивали бутылку красного французского вина. Номер люкс, хороший ужин, душевная беседа. Сергей усмехнулся про себя  - тут бы и  осуществить задуманное еще днем, напиться. Но  вместо этого поставил бокал на журнальный столик, завтра нужна светлая голова и хорошая координация.
Он смотрел на   Кэтрин, которая дремала в кресле напротив. Завтра они снова будут репетировать. Странная штука жизнь, еще утром пустота и отчаяние, безразличие ко всему, а сейчас - нетерпение, скорее бы время прошло.
Кэтрин несравненная Жизель! Они могли бы станцевать спектакль, Сергей не сомневался. Не завтра, конечно, и не через неделю, работы  не початый край, получается не все, но он испытал с ней то, о чем не позволял себе думать с училища. Этого никакой работой не добиться. Искра нужна. 
Расставшись с Викой, Сергей потерял душу дуэтного танца, за эти годы он становился партнером многих, но настоящего, живого дуэта у него с тех пор так и не было, одна техника.  
И вот, Кэтрин! Сергею нравилось называть ее так, ей это шло. Странная, молчаливая, замкнутая, за весь вечер она и десятка слов не произнесла. Сначала он думал, что девушка плохо понимает по русски, но Вика развеяла эти сомнения, еще в репетиционном зале.
- Катя все понимает и говорит прекрасно, когда захочет. А танцует так, что слов не надо.
Это оказалось правдой, в танце Сергей понимал Кэтрин, предугадывал ее движения и удивлялся, как с ней легко. Еще она поразила его смелостью, ни тени сомнения перед воздушными поддержками, полное доверие партнеру. Сергей всегда ценил это в Виктории, узнавал и в Кэтрин. 
Но в жизни они сильно различались. Виктуся была скромной, но открытой, а Кэтрин полностью отгородилась от мира. Вне танца она уходила в свои мысли, словно продолжая в уме повторять партию. Возможно, и сейчас так было. Вика перехватила взгляд Сергея.
- Теперь не станешь отказываться от Альберта? 
Он не был готов ответить  "да", оставался не уверкн в себе, одно дело пройти па де де, а другое - станцевать спектакль целиком. Сергей неопределенно мотнул головой, но Вика расценила это, как согласие.
- Ты слышишь, Катя, он согласен!
- Правда? - Кэтрин стряхнула задумчивость, - значит, завтра будем репетировать?
- Конечно будем, - заверила Виктория.
- Постой, Виктуся, ну ты ведь ничего не знаешь, как я жил. Какая мне Жизель?
- В Нидерландах тебе Жизель, и не спорь, ну представь только, восстановить спектакль Петипа и Лавровского, у нас уже есть эскизы тех костюмов и декораций. И спонсоров Макс нашел. 
- Он ничего не говорил мне.
- Я просила, думала если не получился, что тебя сдергивать. Как жил ты мне сейчас расскажешь, а Катя пусть спать идет, вам работать с утра.
И снова Сергей удивился, как переменилась Вика. Стала решительной, безапелляционной. Неужели статус хозяйки балетной школы так отпечатался на ней? 
- Да, пойду я, - сказала Кэтрин, - спать правда хочется.
И это была самая длинная фраза, Произнесенная  ею за вечер. Жили в ней две сущности и та, что принадлежала балету являлась в репетиционном зале, когда она могла выразить себя танцем. Тоже, только многократно усиленное, как думал Сергей, должно было раскрываться на сцене. И он хотел увидеть, прикоснуться, стать частю рождения ее образа.
Кэтрин встала, Сергей поднялся вместе с ней и поклонился, Кэтрин сделала реверанс. Это вышло у них так по ученически, что Вика рассмеялась.
- Так и вижу нас с тобой Сережа, лет десять назад... Или больше?
- Больше, Виктуся, - вздохнул он, - потому я и сомневаюсь.
- А ты не сомневайся. Иди Катя, иди, а мы с Сереженькой тут посекретничаем.
Следущие часа полтора Сергей пространно рассказывал Вике про свои попытки сделать карьеру на сцене. Про работу у Эйфмана, гастроли, про свою атрепризу. О том, что не касалось танцев он скромно умолчал. Про Макса тоже не распространялся, предполагая, что Вика и сама догадывается. Рассказывал и в целом о том, что творилось  вокруг в те годы, что Вика жила за рубежом.
 Слушала она внимательно, грустнела, крутила кольцо на пальце.
- Все гораздо хуже, чем я думала. Ты знаешь, я от политики и всякого такого далеко, поверить не могу, что здесь было, как в Чикаго. Бандитский Петербург, путч в Москве. Ужас какой то, Сереженька, да как вы жили? Правда есть было нечего?
- Случалось. Карточки вводили продуктовые, гуманитарную помощь получали те, кому везло быть при конфессиях и фондах. Я в "Петербургконцерте" получал.
Сергею не хотелось вдаваться в подробности. Не любил он вспоминать то время, когда все рушилось, ладно бы только театр.
- А про бандитов правда?
- Не знаю про Чикаго, но в Питере на улице стреляли, разборки бандитски средь бела дня устраивали, повезло тебе, Викуся замуж вышла, уехала в Голландию и не знала, что это такое лихие девяностые, как теперь то время называют. 
- Да, видно повезло... Надо было мне раньше за тобой приехать!
- Да почему ты так уверена, что я соглашусь?
- Ты уже согласился, я видела как ты с Катей танцевал. Ты же сам этого хочешь!
- Да, хочу, очень хочу, у нас...может получиться.
- У вас получилось!
Сергей не мог спорить, перед своей тягой танцевать с Кэтрин он оказался бессилен. 
- Она....молчунья такая, как с ней общаться? 
- Привыкнешь. В детдоме не сладко было, вот замкнулась. Она не совсеми так. А какая вы пара, Сережа! Дышите вместе.
- Хорошо, допустим я поеду, что я там буду делать в твоей Голландии? - Сергей не усидел на диване, поднялся, стал ходить по номеру. Дурацкая привычка, которую он так и не смог изжить. Вика привычно следила за ним взглядом.
Смотрит также, как будто и не было этих десяти лет, - подумал Сергей, - и им опять по девятнадцать. Сколько всего жизнь за эти годы накрутила. Уезжала Катя еще из СССР.
- А будешь ты учить мальчиков дуэтному матерству, а может, и младших возьмешь. Станцуешь Альберта, не сразу, конечно. Потом сам решишь возвращаться, или оставаться. - Вика потянулась,- знаешь, оказывается,  я тоже спать хочу. Макс тебе завтра все расскажет, про Жизель и про концерты.
- Не могу избавиться от мысли, что это он все устроил! - Сергей остановился перед Викторией. Он был больше, чем уверен в своей правоте.
- Какая разница, Сереженька? Главное -  мы нашлись, а в Питере тебя что держит? Макс?
- Ну...- Сергей замялся - Квартира арендована на год, потом мать у меня тут, Родители... 
Вика была единственной, кому он мог бы рассказать про Сашу, все, с самого первого письма до сегодняшнего утра. Но слишком много в один день, может быть потом, уже в Амстердаме.  
Сергей опустил глаза, он уверен был, что Вика не забыл, как он жаловался ей на отца,  всю историю с уходом из дома. Но она тактично промолчала, только протянула ему руки, Сергей взял их в свои, не отпуская снова сел с Викой рядом. В мыслях своих он все решил, но еще не мог произнести  "да" вслух.
- Я не тороплю, но в течение недели надо подписать контракт, - Вика легко сжала его пальцы, - Сережа, не отказывайся. Все получился, сначала только школа и концерты. Потом спектакль возобновим, когда ты  в форму войдешь. Не навсегда ведь зову, на год максимум, не захочешь остаться - вернешься квартиру купишь!
- Ладно, Виктуся, правда поспать надо, завтра поговорим. Где же  у тебя разместиться, вторую спальню Макс занял со Стасиком.
- Да, кто успел...тебе достается диван в гостиной. Доброй ночи, Сережа, как я рада, что ты здесь! 
Она обняла его еще раз, стройная, легкая, такой он ее и помнил. Такую любил по-своему.
- Я тоже рад, - признался Сергей и это было правдой.
Вика ушла, все угомонились, а Сергей не раздеваясь прилег на диван и все думал -  может, Судьба так устроила? Если  Саша приедет в Питер, то и концов  не отыщет.