"Пыльная роза"

— А сюда, к окну, мы поставим диван Natuzzi, оттенок «пыльная роза», — закончил я и облизал пересохшие от волнения губы. Почему я волновался, непонятно. Вроде не первый раз с клиентом встречаюсь. Но этот новый заказчик каким-то образом сразу меня выключил, едва в квартиру вошел. Я как бы по всем меркам не маленький — почти метр восемьдесят, в зал хожу, качаюсь, но мужик был — настоящий орангутанг. Выше меня ростом, в ширину — примерно как в длину. Квадратный, короче говоря. Ему не пальто кашемировое надо было надеть, а латы гладиаторские. Опасный тип. Нос ломаный, криминальное прошлое, что ли? Кожа смуглая и какая-то грубая, задубевшая. Одним словом — бандит. Только глаза нормальные — голубые. Но глаза он на меня почти не поднимал, все в телефон пялился.
— Чего? — мужик наконец оторвался от экрана мобильного и уставился на меня подозрительно.
Его Алинка нашла. Директор какого-то там банка. Не олигарх, конечно, но полный комплект: яхта, дом в Лондоне, теперь вот — пентхаус в Москве. Мы его бухгалтеру трешку на Соколе недавно обставили, вот он нас и порекомендовал. А мы, что? Мы с Алинкой бизнес поднимаем. Нам выбирать не приходится. Вот стану когда-нибудь дизайнером с именем, буду сам решать, кому проектировать, а кому нет.
— Ну, цвет такой… Называется «пыльная роза», — объяснил я и зачем-то добавил: — Это самый модный оттенок сезона.
— Понимаю, что цвет, — проворчал владелец квартиры, — только какой не понимаю, хоть убей. У вас, дизайнеров, все набекрень. Розы все разного цвета, так? Они же бывают красные, белые или там… желтые. А я не хочу сидеть на желтом диване.
— Сейчас покажу, — я пролистал каталог с образцами обивки и ткнул пальцем.
— Это же серый! — озадачился мужик и поднял на меня насмешливый взгляд. Почему мне все время кажется, что он надо мной стебется? — Или нет?
Для тебя, придурка, ясен пень, серый, думаю я. Ты вообще глубоко уверен, что цветов на свете всего семь, как в радуге. А оттенков не существует вовсе. Ну максимум — серый. И главное, спорить с ним бесполезно.
— Ну да, — нехотя согласился я, — можно и так сказать. Серый с небольшим розовым оттенком.
— Не, розового не надо. Мне нормальный диван надо, чтобы там, с друзьями пивка попить или футбол посмотреть, — замахал он руками. — Вот этот серый нормально.
— Хорошо, Игорь Леонидович, — покорно согласился я и захлопнул каталог.
— И кровать такую, знаешь — большую и крепкую, — добавил он и ухмыльнулся, — для активной сексуальной жизни.
У меня кровь прилила одновременно и к лицу, и к паху. Ну к лицу понятно — я парень не в меру стеснительный, хотя по мне не скажешь. А к паху-то почему? Недотрах, видать, сказывается.
— Короче, — свернул заказчик беседу и с хрустом потянулся. В комнате на мгновение стало темнее — мужик заслонил собой дневной свет в оконном проеме. — Мне друзья сказали, что ты, Антон, — дизайнер толковый, так что считай, я тебе даю свободу действия. Только без розовых диванов! — предупредил он и кинул быстрый взгляд на часы. — Смету и чертежи пришлешь на мыло, ключи оставишь у консьержа, как закончишь.
— Хорошо, — быстро кивнул я. Это самое популярное слово, которое мне приходится повторять в разговоре со своими заказчиками. А что поделать, клиент всегда прав. — Я только замеры кое-какие сделаю.
Но банкир уже развернулся и исчез, не прощаясь. Хам!
Оставшись один, я наконец облегченно вздохнул и, стянув с шеи обернутый несколько раз яркий вязаный шарф, огляделся вокруг. Господи, до чего же квартира хороша! Вот именно в такой я бы мечтал жить и сдохнуть, только мне не светит. Как бы сильно я ни вкалывал и сколько бы ни копил. Даже если у меня бабка в Америке помрет. От моей американской бабы Вали, зная ее характер и пристрастие к покеру, мне только долги останутся.
Итак, что мы имеем? Пентхаус на сорок втором этаже. Триста пятьдесят метров свободной планировки, никаких стен. Вывод дымохода под камин. Французские окна в пол, потолки — я прикинул мысленно — больше четырех метров точно. Здесь же, наверное, собирается все солнце мира, можно лечь на пол в солнечный квадрат и впитывать ласковое тепло как большой ленивый кот. Так, покрытие нужно сделать деревянное, дубовое. Никакого ламината, ковролина тоже не надо. Тогда ночью можно сидеть у окна на прогретых за день досках с чашкой черного чая с молоком и считать звезды — здесь же ночью они как на ладони, вероятно. К окну — подзорную трубу на треноге поставить. Стол огромный, длинный — всю компанию собирать. Над столом ряд ламп, освещение, направленное вниз. Огромный камин — как въезд в гараж, не меньше. Никаких стен — оставить огромное открытое пространство, только под спальню комнату отгородить — мужик, сдается мне, будет жить один. Я подошел к окну и заглянул вниз, на Москву у моих ног. С такой высоты не видать мусора, грязи — только здания — их в столице немало красивых — один сталинский ампир чего стоит. И вся эта красота, естественно, прикуплена орангутангом в пальто, которому нужен — я заглянул в блокнот на свои пометки и усмехнулся: «серый диван, плазма и траходром». Хотя это лучше, чем если бы у него были особые пожелания. Я содрогнулся, вспомнив, какие фантазии мне приходилось исполнять, переламывая себя, последние несколько лет — черно-белые постеры с непременными алыми губами, зеркальные тумбочки и комоды, кожаные диваны, лепнина с позолотой — все, что придет в голову женам внезапно разбогатевшей вчерашней гопоты. Они, как правило, «сами дизайнеры» и сами все лучше знают, и тогда кранты — многослойные гипсокартонные потолки с точечным освещением покажутся меньшим из зол. Господи, ну почему, приходя к дантисту на прием, никому не приходит в голову учить того, как пломбу ставить, а дизайнерам интерьеров почти никто не дает спокойно делать свою работу. Я ведь тоже учился, и не один год.
Я горько вздохнул и достал электронную рулетку и планшет. Пора было на хлеб с маслом зарабатывать.

*****
— Что у нас на ужин? — проорал я из прихожей, сковыривая кроссовки с ног, не расшнуровывая.
— Ой… — появилась из комнаты Алина. Судя по тому, как по-птичьи были растопырены ее пальцы, последние полчаса она красила ногти, а не готовила ужин. Хотя сегодня была ее очередь.
— Понятно… — вздохнул я. В животе урчало так, что хотелось плакать.
— Есть пицца замороженная! — вспомнила Алинка. — Только вот… — Она выразительно показала глазами на ногти. Ну понятно — не портить же такую красоту. Она же у Алины не от Бога, а тюнингованная и требует ежедневного ухода.
На самом деле, она хорошая баба. Мы с ней классно живем вместе. Руммейтс и партнеры по бизнесу. Свое дело решили начать на четвертом курсе РГГУ — как раз тогда Алина поссорилась со своим денежным папой из-за того, что он привел в дом новую жену. На два года младше дочери. Алина плюнула новой мачехе в суп и, покидав в сумку нижнее белье, отправилась в свободное экономическое плавание. Тогда мы и поселились вдвоем в этой старой сталинке, в съемной трешке. Здесь высоченные потолки и облупившаяся лепнина. Мой любимый сталинский ампир. А еще относительно дешево. Когда мы сюда заезжали, нам казалось, временно. Оказалось — надолго, так как все заработанные деньги мы вкладываем в дело. Партнерство удалось на славу. С Алины связи и стартовый капитал, который скрепя сердце все же выделил молодящийся родитель. С меня мозги и проекты. Еще Алинка, в отличие от меня, с таможней ловко умеет разбираться, когда мебель итальянскую задерживают. У меня вообще мужских талантов ноль. Зато я готовлю хорошо и в квартире у нас чисто, тоже не Алинкиными стараниями. Периодически Алинка приводит ухажеров и говорит им, что я гей. Но они все равно странно реагируют и исчезают. Алинка обещает, что выйдет замуж за того, кто со мной подружится. Пока таких не наблюдалось.
Через пятнадцать минут я уже сидел на старом скрипучем стуле — надо же, сапожник без сапог — и нарезал пиццу специальным ножом. В чашках дымился сладкий чай. Алинка аккуратно подцепила треугольник теста и старательно потянула в сторону, пытаясь оторвать сырные нити. Получилось хреново. Она чертыхнулась и облизала пальцы.
— Ну как новый клиент? — поинтересовалась рассеянно.
— Кошмар, — пробурчал я с набитым ртом. — Два на два. Настоящий орангутанг. Кино про Кинг-Конга смотрела?
— Там не орангутанг, помнится, а горилла? — засомневалась Алинка. — А что за проект?
— Квартирная планировка на одного. Хозяйская спальня, а все остальное открытое пространство. Так, по ощущениям, не давит — дал творческую свободу, — пожал я плечами. — Плюс бюджет такой, знаешь, приятный. В общем, заказ — мечта дизайнера, — и не удержавшись буркнул: — В отличие от заказчика. Неприятный он, какой-то…
— А чего так? — отпила из чашки Алина и подозрительно прищурилась. — Я имею в виду неприятный?
Я задумался.
— Не знаю, как объяснить. Раздражает на клеточном уровне, — я неопределенно махнул рукой, забыв про кусок пиццы, и шматок сыра тут же отлетел и впечатался в стену. — Как будто не делает ничего, а вот одним своим видом неимоверно бесит! А еще стебется постоянно! Плюс грубый какой-то. Бандит! — совсем разошелся я. — Только глаза нормальные, вроде. Хотя он на меня почти не смотрел.
Алинка помолчала сосредоточенно.
— Эк тебя зацепило. Ты обычно такой спокойный. Слушай, а может, он тебе это… понравился? — сделала она большие глаза.
— Меня не интересуют мужчины. Сколько можно повторять! — чуть не подавился я пиццей. Алина вбила себе в голову, что я — латентный гомосексуалист и теперь во всех встречных-поперечных мужиках ищет мне парня. — И, вообще, я же говорю, он меня бесит!
— Да слышала я, — отмахнулась Алина. — Это называется «фрустрация». Или переключение, говоря русским языком, — произнесла она назидательно. — Вот, смотри: тебе мужик понравился, но ты отказываешься признать тот факт, что ты гей. Значит, вам ничего не светит. Твой мозг тут же включает защитную реакцию и меняет знак чувств. С плюса на минус. Дескать, мужик мне не нравится вовсе, а совсем наоборот — бесит. Потому что твоей психике так удобно. А ты не подумал, с чего совершенно незнакомому человеку тебя так раздражать-то?
— Господи, Алымова, ты-то откуда все это знаешь? — устало поинтересовался я.
— Ты забыл? Я на психолога училась! — Алинка подцепила еще кусок пиццы.
— Тебя же поперли с первого курса за прогулы! — напомнил я. — Хотя мания ставить всем диагнозы, я смотрю, у тебя осталась.
— Пофиг! — небрежно махнула рукой Алинка. — Тут ситуация ясная. Антон, слушай, ну хватит уже. Я с тобой не первый год в одной квартире живу. Я мимо тебя и в лифчике и даже без лифчика — тебе все глубоко безразлично.
— Я, может, свою особенную жду, — буркнул я.
— Ага, или особенного, — подмигнула Алина похабно и подвернула под себя длинную ногу.
— А тебе все не терпится друга-гея заиметь! Я в курсе, что у вас, девочек, сейчас это модно, — вытер я пальцы салфеткой и сделал глоток чая. — Но ради твоего продвинутого образа я с мужиками трахаться не стану. Даже не думай. Я не по этой части.
— Откуда ты знаешь, по какой части, если даже не пробовал? — сыто откинулась на стуле Алина. 
Как можно так жрать и не толстеть? Алинка поджарая, высокая, как породистая лошадь.
— Да он вообще не гей! — ляпнул я, словно мы и правда обсуждали мои перспективы с Игорем Леонидовичем. — У него пивко, друзья, футбол и…
— Ты думаешь геи футбол не смотрят? — ловко парировала Алинка.
— Слушай, Алин, может, ты возьмешься? — с надеждой глянул я на нее.
Алина только фыркнула и возвела глаза в потолок.
— Алиночка, — сделал я «щенячьи глазки», — я весь проект сам сделаю. Все картинки, все чертежи. Ты только на встречи с ним ходи!
— Не-а, — сморщилась Алина. — Сам. А то он вопросы задавать начнет, я посыплюсь. А ты у нас — талант!
— Лесть груба и неприятна! — сказал я, вставая из-за стола.
— Только подстригись. Отрастил лохмы! И побрейся перед следующей встречей с этим Игорем Леонидовичем, — бросила она мне вслед
— Я и так всегда бреюсь, — машинально пожал я плечами.
— Я имею в виду — там! — Алинка мизинцем показала на мою промежность.
— Дура, — буркнул я беззлобно. — Тебе, кстати, посуду мыть!
— Тош! — Алина сделала страшные глаза и показала на свежий маникюр. Понятное дело. Посуду тоже мне мыть.
— Завтра и послезавтра — ты готовишь! — пригрозил я, подпуская металл в голос, и Алина отчаянно закивала, рассыпая по плечам длинные светлые волосы. Но я что-то не был уверен.

*****
После ужина, устроившись поудобнее с ноутбуком на диване, я привычно накидал обмерный план в Архикаде. Бог с ним, с мужиком, но с его квартирой у меня определенно любовь с первого взгляда. Проект был уже готов у меня в голове, я видел его в мельчайших деталях, только оставалось перенести на бумагу. Хотя был шанс, что заказчик пожалеет, что не дал более детальных указаний. Потому что я собирался делать эдакий брутальный лофт. Такой, какой всегда мечтал воплотить в жизнь и никогда не получалось: все рассыпалось на стадии визуализации проекта. Естественно, я рисковал. Но с другой стороны, был уверен, что такой мужик, как Игорь Леонидович, в придуманном мной дизайне будет смотреться очень органично. Работа шла своим чередом и мысли уползли куда-то в сторону.
Алина права, кто бы спорил. С девушками у меня не очень хорошо складывается. Нет, контакты с противоположным полом у меня, само собой, были, в основном в институте. Я же не урод. Черты лица, как принято говорить, правильные. Волосы русые, густые, вьющиеся, только стричь я их забываю постоянно. Фигура что надо, кроме спортзала, в бассейн хожу и даже разряд по плаванию имеется. Так что связи с девушками были. Но немногочисленные и особого впечатления не оставили. И, разумеется, в связи с моим родом занятий, только ленивый мне не намекал на нетрадиционную ориентацию. Да и мое пристрастие к хорошей одежде добавляет масла в огонь. И дело даже не в том, что я боюсь реакции мамы. Она у меня мировая. Хотя мой выбор профессии ее слегка удивил в свое время. Но проблема в том, что мне и парни не очень нравятся. По крайней мере, те немногочисленные попытки пофлиртовать в сети, о которых Алинка, понятное дело, ничего не знает, ни к чему хорошему, кроме мутного гадкого осадка в душе, не привели. Ну не могу я представить, что мне в задницу кто-то свой член засунет. Ну или я кому… Как говорится, все очень запутано.
Я захлопнул крышку ноутбука и зевнул, чрезвычайно собой довольный. Если так пойдет, все чертежи будут готовы дня через два. Глаза слипались и, добредя до своей постели, я рухнул на подушку, застонав от мысли о том, что меня ждет законный отдых.
Может, Алина права, думал я уже сквозь сон. Может, стоит хоть раз попробовать с мужиком? Так сказать, проверить. Я мельком вспомнил Игоря Леонидовича и подумал, что он весь какой-то грубый и неровный. У него наверняка щетина колется и подушечки пальцев шершавые. Так что если и попробовать, то не с этим орангутангом, это точно, успело промелькнуть в голове, перед тем, как я вырубился.


*****
Дождь предсказуемо парализовал все движение в Первопрестольной. Садовое замкнулось в пробке, и, простояв полчаса на одном месте абсолютно безрезультатно, я расплатился с таксистом и нырнул в метро. В принципе, я опаздывал не сильно, но и этого хватило, чтобы заставить меня нервничать. Я все-таки волновался перед первым показом. Сегодня день икс. Сейчас Игорь Леонидович начнет орать, как другие, что ему нужна была бежевая гостиная и персиковая спальня.
Ливень был такой, что вытянутой руки не видно. Выскочив из метро, я как заяц запетлял по тротуарам, стараясь не наступать новыми белыми кроссовками в лужи, но небо словно поменялось с землей местами и тротуар превратился в одну сплошную водную стихию. Зонта, естественно, не было, а папка с чертежами над головой — не самая лучшая защита от нескончаемого потока. Через минуту я весь промок. В довершение всего прочего, меня обдал фонтаном брызг проезжающий мимо "Бентли-Континенталь". Хотя мокрее стать уже было некуда, стало обидно. Учитывая стоимость тачки, на извинения владельца рассчитывать не приходилось. В России чувство такта автомобилиста обратно пропорционально количеству лошадиных сил в моторе его скакуна. Поэтому я сильно удивился, когда метров через десять машина затормозила и стекло со стороны водителя опустилось.
— Эй! Роза! — донеслось до меня. Ну вот, только не это. — Пыльная!
Можно было сделать вид, что я его не узнал. Но в конце концов — он заказчик и платит мне гонорар. Я приблизился к иномарке.
— Садись! — скомандовал он решительно, окидывая меня взглядом с головы до пят.
— Да нет, спасибо, я сам как-нибудь, — протарахтел я скороговоркой.
— Насколько я понимаю, ты сейчас со мной на встречу опаздываешь, — поддел меня Игорь Леонидович и снова позвал: — Садись.
— Я вам салон испорчу, — я с сожалением взглянул на светлые сиденья.
— Да пофиг! — махнул он рукой. — Гулять так гулять.

*****
— Стены изначально предполагалось покрасить на пару оттенков светлее, но так даже лучше, — объяснял я, начиная нервничать. С того момента, как мы зашли в квартиру, Игорь Леонидович не проронил ни слова. Основные чистовые работы были закончены, и облик жилища начинал потихоньку вырисовываться. Это один из самых опасных моментов — когда еще нет ни текстиля, ни мебели, и заказчику сложно понять, как все будет выглядеть в итоге. Даже несмотря на картинки в 3D.
— А это что? — спросил орангутанг наконец задумчиво и ткнул пальцем в дальнюю стену.
— А это мы случайно обнаружили кирпичную кладку. И я решил ее не штукатурить, а оставить так, как декоративный элемент, так сказать, — объяснил я и чихнул. Отопление в квартире еще не подключили, так что холодрыга была такая, что я в своей мокрой одежде уже начал дрожать.
Игорь Леонидович посмотрел на меня внимательно и еще раз окинул помещение долгим взглядом. Прошелся к окну и обратно. Меня стало потряхивать. На нервной почве, видимо.
— В принципе мне все нравится, — вздохнул в итоге Игорь Леонидович.
Облегчение разлилось в груди, а вот озноб никуда не делся. Я несколько раз подряд чихнул. У меня зуб на зуб не попадал. Надо было срочно дуть домой и переодеваться в сухое.
Орангутанг вдруг ни с того ни с сего снял пальто и накинул мне на плечи.
— Ладно, поехали. Я тебя подвезу, а то простудишься. Вон как промок.
— Да не надо, я на такси могу, — вяло запротестовал я, но, как назло, снова не удержался и громко чихнул.
— Можешь, — легко согласился он, — но со мной понадежнее будет. А то разболеешься, кто мне квартиру заканчивать будет?
Ну кто бы сомневался, что у него свои меркантильные интересы.
— Тогда только до метро, пожалуйста, — поежился я. — Дальше я сам.
Он рассеянно кивнул.

*****
В салоне машины было тепло и Игорь Леонидович, настроив радио, замурлыкал какой-то попсовый мотивчик. С разговорами не лез. Только иногда искоса поглядывал. Мимо станции метро проехал, даже не моргнув. Да и я почему-то не напомнил. Тем более пробки уже рассосались, и было понятно, что до моей сталинки мы доберемся достаточно быстро. У подъезда он как бы невзначай поинтересовался:
— Один живешь?
— Нет, с девушкой, — ответил я абсолютно честно.
— С де-е-евушкой? — протянул он недоверчиво и решительно заглушил мотор. — Ну пойдем.
— Куда? — опешил я.
— Прослежу, чтобы твоя девушка тебя чаем с медом напоила, — пояснил он весело и направился к подъезду. Я вяло плелся следом. Хочет на Алинку посмотреть, пусть посмотрит.
Алина открыла дверь в белых коротких шортах и розовой маечке в обтяг. Не женщина — мечта поэта. Словно не в дождливой Москве, а на пляже в Акапулько. Игорь Леонидович легонько оттеснил ее плечом от двери и просочился в квартиру, оглядываясь.
— Мужчина, вам кого? — включила Алинка сучку, но потом заприметила за спиной орангутанга меня и сделала квадратные глаза. Я робко чихнул.
— Так, милая девушка, — скомандовал Игорь Леонидович, — этого, — он кивнул на меня, — в горячую ванну — отогреваться.
И почему я не умею отдавать приказы так, чтобы меня все сразу слушались?
 — И чайник поставь, — продолжал тем временем наш неожиданный гость, переходя на ты. — Мед есть?
— Нет, — оторопела Алина. — Есть абрикосовый конфитюр.
— Понятно, — кивнул Игорь Леонидович и без спроса пошел на кухню. Там с умным видом сунул нос в холодильник, потом застучал дверцами шкафа и велел: — Дверь не закрывай. Сейчас вернусь.
И вышел обратно в подъезд.
Алинка вопросительно уставилась на меня.
— Ну и кого ты притащил?
— Я его не тащил. Он сам притащился, — шмыгнул носом я и разразился серией яростных чихов. — Это — Игорь Леонидович. Он же — орангутанг.
— Ладно, давай в ванну, а там разберемся, — решила Алинка.
Я с наслаждением погрузился в горячую воду, не забыв предварительно вылить туда полбутылки пены. Озноб потихоньку уходил, и я устало зевнул. Все бы ничего, но мысль о том, что где-то рядом по квартире трется Игорь Леонидович, не давала расслабиться окончательно.
— Слушай! — просунула голову в ванную комнату Алинка. Щеки ее раскраснелись, глаза косили. Я даже не сразу понял, что она нетрезва. — Вот такой мужик! — она показала мне оттопыренный большой палец. — Ты не представляешь, сколько он там жратвы привез. На месяц, не меньше.
— Скажи, ничего не надо, и пусть домой валит, — ответил я недобро.
— Не могу, я уже охотничью колбаску съела, — расстроилась Алинка.
— А чего он, вообще, здесь забыл? — недоумевал я. — Чего домой не едет? У него что, дел больше нет?
— А мы тебе бульон варим. Куриный, — объяснила Алина. — Он сказал, простывших надо куриным супом кормить.
— Суп? — подивился я.
— Ага, — довольно кивнула Алинка и призналась: — Ну и коньяк пьем. Игорь привез.
— Не Игорь, а Игорь Леонидович. И вообще, зачем ты уселась с ним коньяк пить среди бела дня?
— А мы разговариваем, — простодушно ответила пьяная в дупель Алинка.
— О чем, позволь спросить? — проворчал я, почему-то чувствуя укол ревности.
— О тебе, в основном. Не сердись, — зашептала Алинка громко и прижала палец к губам. — Мне кажется, ты ему нравишься.
— Господи, — похолодел я, — и что ты ему обо мне успела рассказать?
— Тош, ты же знаешь: я — могила! — вполне искренне прижала ладони к роскошной груди Алина и быстро обернулась — на пороге ванной нарисовался орангутанг собственной персоной. Господи, какое счастье, что я весь покрыт мыльной пеной. Что за манера к людям в ванную комнату вваливаться? Давно пора замок починить.
— Мне пора, — спокойно сказал Игорь Леонидович, мазнув по мне взглядом. — Алина, ты все поняла? Суп доваришь? Антона покормишь?
— Игорь Леонидович! — качнулась Алина. — Ни слова больше!
Орангутанг посмотрел на нее с сомнением и вздохнул.
— Не болей! — кивнул мне и, слава богу, вышел. Алинка повернулась ко мне, в восторге потрясая конечностями.
— Алкоголичка! — буркнул я.

*****
— Текстиля еще нет, но в принципе, можно сказать, что мы выходим на финишную прямую, — отрапортовал я и незаметно почесался, кляня себя на чем свет стоит. Все дело в том, что я действительно перед очередной встречей с орангутангом побрился. Не потому, что Алинка так велела, а так, из чистого озорства. Я вообще обожаю водные процедуры: могу по несколько раз на дню в душ залезать. И бритва у меня там же, на полочке, потому что я бреюсь прямо там в душевой кабинке. Вот я и провел пару раз, сделав себе лысую дорожку на лобке. Ну, а потом уже — пришлось все сбривать. В принципе, мне даже понравилось. Все так чистенько, гигиенично. Только вскоре выяснилось, что все это бритое жутко чешется. И вот сейчас чесаться хотелось так, что слезы из глаз вот-вот брызнут. Я быстро несколько раз потер промежность, надеясь, что Игорь Леонидович не обратит внимания.
— А что с мебелью? — рассеянно спросил он.
— Почти все привезли, — объяснил я, сильно надеясь, что он не заметил моих замаскированных попыток потрогать свой пах.
— А… — только и сказал Игорь Леонидович и опять замолчал. Он вообще сегодня все больше молчал. Я даже не понимал сначала, нравится ему или сейчас скандал начнется.
— Так, а где мой пыльный диван? — покрутил он головой.
— Не пыльный, а оттенка «пыльная роза», — машинально поправил я и снова украдкой почесался. На этот раз о край стола. От этих бесконечных прикосновений у меня конкретный стояк нарисовался. Только этого мне не хватало! — Мебель из Италии еще на таможне. Но надеюсь, не сегодня-завтра ее доставят. А вот кровать уже собрали. Хотите взглянуть?
Он кинул на меня быстрый взгляд и с готовностью кивнул. В дверях спальни мы замешкались. Я старался пропустить его, потому что он клиент, а он посторонился, пропуская вперед меня, потому что он хозяин. А потом, естественно, мы вдвоем ломанулись в дверной проем и чуть не застряли там.
Кровать уже была собрана, и матрас на ней имелся. Ложе было примечательное. Царское. На таком, вероятно, делали наследников престола. Деревянная резная спинка и исполинские размеры. Все, как мужик и хотел.
— Класс! — восхитился Игорь Леонидович и потянулся к пряжке ремня. — Опробуем?
У меня весь словарный запас вылетел из головы. У меня всегда так. Стоит мне переволноваться, я становлюсь невероятно косноязычным. Еще в шестом классе началось — когда меня к доске химичка вызывала. Я боялся ее дико и именно химию учил больше всех остальных уроков вместе взятых, но стоило мне выйти к доске, у меня язык деревенел и ничего из себя выдавить не получалось.
— Я… Вы… Вы чего? — только и смог я произнести, с ужасом наблюдая, как он расстегивает ремень. — Вы что думаете, если я дизайнер интерьеров, так сразу — голубой?
— Слушай, мне пофиг какой ты: голубой, сиреневый или пыльно-розовый! Это же не я себя весь день наглаживаю! Ты что думаешь, я железный?
— Я не наглаживаю! — защищался я, понимая, что мои манипуляции не остались незамеченными. — Здесь же даже постельного белья нет! — ляпнул я и тут же прикусил язык. Ну вот, теперь получается, что я, пожалуй, и согласен, только меня условия не устраивают.
Он снял свое пальто и барским жестом кинул на кровать. Пожалуйте! — траходром готов. И тут же, без лишних слов, повалил меня сверху на это пальто. Ну и сам сверху меня собой придавил. Я честно пытался его сдвинуть, но это было бесполезно.
— Ну чего ты, глупый, — шептал он мне на ухо. — Я же не слепой. У тебя на меня стоит конкретно, каждый раз, как ты меня видишь. Это же простая физиология. Сейчас напряжение сбросишь и успокоишься.
Он же, как орангутанг — руки сильные, длинные. Пока говорил, меня всего без промедления облапал и в штаны залез.
— Бритый! Класс! — восхитился. — Не люблю, когда волосы в рот лезут. Я тоже там гладкий, смотри!
И брюки снял. Мне бы к выходу рвануть, пока он с ширинкой копался и меня выпустил, но я зачем-то и правда стал пялиться на его бритый член и яйца, как дурак на ярмарке. Зря я это сделал. Причиндалы у него нереально огромные оказались — пропорционально всем его габаритам.
— Да ты не бойся! — правильно понял он мои сомнения. — Я аккуратненько!
Тут я наконец очнулся и хотел возразить, но рот он мне уже закрыл своими губами. На ощупь он был именно таким, как я и боялся — колол щетиной, царапал грубыми подушечками пальцев, оставлял синяки, прихватив слишком сильно и не рассчитав.
Шторы, как назло, еще не завезли, и солнце из огромных окон слепило меня до слез. Пришлось невольно закрыть глаза. Стало только хуже. Когда картинка погасла, остались только тактильные ощущения, а они были охуительные. Судя по ним, Игорь Леонидович как раз выцеловывал мне соски. И тут я внезапно понял, чего мне не хватало все эти годы. Вот этого и не хватало. Чтобы грубо. Чтобы доминировал и слова сказать не дал. Чтобы губы твердые, а под руками каменная грудная клетка. Я слегка застонал то ли от бессилия, то ли от удовольствия — сам не понял, а Игорь уже рывками стаскивал с меня джинсы вместе с бельем. Он вообще не заморачивался со мной особо. Заголив меня, он, недолго думая, зарылся лицом в мой пах: потерся носом о лобок, сжал рукой член у основания, лизнул со смаком, взял в рот одно яйцо, потом другое. Он так обращался с моим телом, словно у него прав на меня было больше, чем даже у меня самого. Брал мой член в глотку так глубоко, словно это было само собой разумеющееся. Потом с легкостью сложил меня вдвое так, что мой вздыбленный член только что мне самому в нос не уткнулся — хоть сам себе отсасывай, и раздвинул мне ягодицы. Я, спору нет, теоретически подкован — порно гейское смотрел, и не раз. И что такое римминг тоже соображал. Но волосатый мужик в гейской порнухе, кончиком языка касающийся ануса другого такого же волосатого партнера — с Игорем и близко не стоял. Мой орангутанг вылизывал меня так, словно надеялся леденец у меня в жопе нарыть. Широкими, сильными мазками, всю промежность, словно животное. И, судя по выражению лица, кайф от этого ловил не меньше меня. А у меня разноцветные круги перед глазами мелькали от его жадного, горячего языка, который меня всего там облизал, да еще внутрь забрался.
Вылизав основательно промежность, так что у меня там все хлюпало, он, с удовольствием поглядывая на выражение моего лица, быстро ввел в анус средний палец. И не абы как ввел, а согнул и сильно провел по окружности, надавливая изнутри, заставляя меня взвыть.
— Ну, вот видишь, — добавил он второй палец, проводя по тому же самому месту, — я же говорил, что тебе понравится. Так, да? Здесь хорошо?
Я только задохнулся в ответ. Ко второму пальцу вскоре присоединился третий, и я сам стал подставлять ему задницу, такой кайф это был. Он хмыкнул и перевернул меня на живот, зашелестев пакетиком с презервативом. Солнце, слава богу, больше не било в глаза, и в поле зрения попала входная дверь. Можно было рвануть отсюда. Но Игорь уже, властно подхватив под живот, подтянул меня к себе. И тут я отчетливо понял, что сейчас меня будут ебать. Не заниматься со мной любовью и даже не трахать. А именно драть до зеленых пятен перед глазами. И что самое ужасное, я уже и не против такого расклада.
Игорь сзади сжал руками мои бедра и стал входить плавненько. Я даже боли не почувствовал. То есть почувствовал, но она тут же растворилась, уступив место ослепительному кайфу, когда Игорь стал в меня толкаться настойчиво. Я сам, как последняя шлюха, прогнулся в пояснице, подставляясь ему, и чем быстрее он двигался, тем яростнее я ему подмахивал, стараясь не думать, что будет потом и как я это переживу.
Что было дальше, не помню. Помню обрывками чьи-то крики, стоны, всхлипы: то ли его, то ли мои. Помню, как он меня на спину перевернул. Помню, что сам его к себе притянул и попеременно то целовал, то кусал его улыбающиеся губы, бычью шею, широкие плечи. Потом меня накрыло таким оргазмом, что я выгнулся, поднимая его на себе — а он туша та еще. А потом все — черный обрыв.

*****
— Квартиру сдавать сама поедешь! — протопал я мимо Алинки в свою комнату.
— Антон, ты чего? — Наверное, я первый раз так себя вел. Но мне и правда было плевать на все. Ничего не хотелось. И меньше всего хотелось еще раз встретиться с этим Игорем Леонидовичем. Воспоминания о том, как я судорожно собирал разбросанную одежду и пытался трясущимися руками натянуть джинсы на испачканные спермой бедра и застегнуть рубашку на оставшиеся не оторванные пуговицы, пока он вальяжно отлеживался на постели, не смущаясь ничуть своей наготы, наверное, останутся со мной на всю жизнь. Я повалился на постель и глухо застонал. Ну, что же я наделал! Трахнулся с клиентом в его квартире. А если бы кто из строителей пришел? Да, ладно, о чем я вообще думаю… Меня же только что мужик оприходовал…
— Антон, тебе плохо? Случилось чего? Ну чего ты молчишь, — теребила меня Алинка, но я только глубже зарывался головой в подушку. — Может, воды принести?
— Алина, миленькая, не надо ничего, оставь меня, бога ради, одного сейчас, а? — я реально никого не хотел видеть.
— Господи, у тебя вся рубашка разорвана? Ты где был? — испугалась она вдруг. — Это что, засосы?
— С Игорем твоим, блин, Леонидовичем, я был, — провыл я из-под подушки, которую она яростно пыталась отнять от моего лица.
Алинка на секунду замерла, а затем принялась откапывать меня из-под подушек с удвоенной энергией.
— У вас, что? Было чего-то? Ну и как? — теперь стало еще хуже. — Больно? Ты не переживай, в первый раз всегда больно бывает, говорят. Потом будет полегче.
— Алина, заткнись, Бога ради, — повернулся я к ней наконец. — Мне не было больно, поняла? Мне было охуительно. Я был под мужиком и кончил так, как никогда в жизни не кончал. Я — гей! Поздравляю, ты была права! Только я для него… физиология… напряжение снять. Ты знаешь, какой он себе траходром в квартиру заказал. Будет пялить там теперь таких, как я… И главное, я-то что?!. Наглаживал я себя, видите ли…?! Да у меня просто чесалось! — и глядя на вконец ошалевшее лицо Алымовой, выплюнул: — Все! Я туда больше ни ногой! Сама!
— Ладно-ладно… — отступилась она внезапно. — Ты, главное, не нервничай… Все сдадим и без тебя. Много там осталось?
— Текстиль только и диван этот, ебучий! «Пыльная роза»!

*****
С квартирой я все-таки попрощался. Пришел тихонько, без свидетелей, чтобы еще раз посидеть на деревянных половицах пола у огромного окна. На улице был дикий туман. Земли даже видно не было. Ничего не было видно. Словно я сидел в облаке. Потрогал подзорную трубу. Провел кончиками пальцев по столешнице. А в спальню зайти не решился. Слишком явные и яркие картины рисовались в моем мозгу до сих пор. Диван, кстати, так и не привезли. Застрял на таможне, видимо, навечно. Вздохнул, оставил ключи у консьержа и поплелся домой.
Дома Алина с Игорем Леонидовичем чинно пили чай с тортом. Слава богу, обошлись без коньяка на этот раз. Игорь Леонидович в элегантном костюме и в тапочках — наверняка Алинка выдала, задумчиво прихлебывал из своей чашки и молчал. Я тоже выдерживал паузу. Молчание становилось таким плотным, что его хотелось трогать руками. Алинка первая не выдержала наших гляделок.
— Ну я пошла… У меня там… — и, неопределенно махнув рукой, скрылась в неизвестном направлении, задев меня в проеме плечом. Я хмыкнул и тоже пошел с кухни, что, у меня своих дел нет? Игорь догнал меня в прихожей и с размаху прижал к стене.
— Ты почему на мои звонки не отвечаешь? — начал, не поздоровавшись. Я молчал, как партизан на допросе. — Ты это… извини, я слегка палку перегнул в прошлый раз. Я по-другому хотел, думал, мы сначала в ресторан сходим, посидим, познакомимся поближе, но ты так извивался, так себя трогал…
— Да не трогал я себя! — ну не объяснять же ему, ей-богу.
— Ну, ладно-ладно, — быстро согласился он и торопливо зашептал мне в ухо, словно боялся передумать: — Слушай, я не очень умею про чувства говорить, правда. Но ты мне сразу понравился. С самого первого раза. Меня как шандарахнуло, когда ты про этот пыльный гладиолус разглагольствовал. Ты еще губы как начал облизывать, я думал, все, кранты, сейчас вообще скончаюсь. Даже смотреть на тебя боялся. Так что, как бы сказать-то…
Говоря это, он прижимался все тесней, и целовал, куда придется: в нос, глаз, висок, потому что я со всей силы выкручивался. А он, знай, вжимал меня плотнее в стену. Так, что я его твердокаменный стояк чувствовал.
— Мне Алина тебя в первый же день сдала. Рассказала, что вы — обычные друзья, а бабу рядом с тобой она отродясь не видела. Еще сказала, что я, судя по всему, тебе нравлюсь, но ты все в натурала играешься. Я хотел аккуратненько, нежненько, но не смог, прости. Я сам офигел, а ты такого стрекача потом дал. Я за тобой на лестничную клетку выскочил, а тебя уже не было.
— Да ладно, — отталкивать его было бесполезно — силы не равны. — А траходром для кого прикупил? А засосы на шее кто поставил? — напустился я на него, хотя сказать собирался вовсе не это.
— Засосы ты поставил пять дней назад, — хмыкнул он, — а траходром теперь только для тебя. Там, кстати, постельное белье теперь есть. Классное, шелковое. Твой любимый цвет «Розовая пыль». Секретарша моя весь интернет перевернула.
— «Пыльная роза», — машинально поправил я.
— Да похуй! — отмахнулся он. — Слушай, ты же для себя квартиру обставил. Я вижу. Вот и переезжай. Алина уже твои вещи собрала, — кивнул он на спортивную сумку в прихожей. Вот предательница!
— Диван-то хоть привезли? — сдался я.
— Привезли-привезли, — коротко хохотнул он и легко подхватил — мою сумку в одну руку, меня в другую. — Классный диван, кстати. Большой. Удобный. Поехали опробуем.