Снеговик

Снеговик

(еще одна рождественская история)

    – Снегу навалило в том декабре на удивление много, и детвора вылепила во дворе снеговика. Получилось все честь по чести – даже пластиковое ведерко на голову ему надели и пучок веток в бок воткнули...

    К вечеру дети разбежались по теплым квартирам: пить – беее! – горячее молоко с пенкой.

    Снеговик остался в слабом свете дворовых фонарей совсем один – даже птички разлетелись, считая его чем-то вроде пугала.

    "А что, я пугало и есть!" – с грустью думал снеговик. – "Ну кому я такой нужен? Малюсенькие черные глазки-угольки, красный нос морковкой, да еще и жухлой какой-то: видать, мать кому-то из деток дала – все равно типа выбрасывать... Холодный… И это дурацкое ведро на голове! Сами-то, небось, вон в каких красивых шапочках бегали вокруг... И шарфиках... А у снеговиков, между прочим, горло тоже болеть может – на морозе-то! Думают, что если из снега, так со мной делай, что хочешь – вон, ветки в бок воткнули, чертовски саднит теперь! И никто-никто надо мной не сжалился, а мне, горемыке, и жить-то осталось всего пару месяцев, и то, если повезет… А вот пожалел бы кто, я бы тому… Эх! Мы же все-таки волшебники или ну их?"

    * * * * *

    – Ну-у "как познакомились, как познакомились?" Хорошо, слушай!

    Я тогда, Кузя, возвращался с новогоднего корпоратива сильно навеселе: перебрал с тоски. Намедни мы так поцапались с моим Валохой, что и разбежались... Ну а как?! Шлет мне, понимаешь, смс-ку гнусную:

    "мой на нг у своих родаков зависает я с ними в контрах приеду люблю целую" 

    Видно, по ошибке послал, выхухоль среднерусская! Представляешь?! Я что, неразобрыш какой – получать по мордасам и терпеть кротко?!

    Ну, я ту смс-ку ему и показал, уроду.

    Слово за слово: что я его типа стесняюсь, что мои родаки его терпеть не могут, что презирают и «матом смотрят», и что секаса у нас не было уже две недели, а он живой чел и хочет ипаться... Я ему: так перед Новым годом вон какая запарка на работе приключилась – домой приезжал за полночь, до секаса ли?! Ну и еще кое-что припомнил, на сладкое. Вернее – на кислое...

    И даже не стал выяснять, кому, собственно, эта нахухоль писала: какая теперь в жопу разница?!

    Короче – расстались. Ну я и заложил за бантик на корпоративе, да еще Светка-бухгалтерша приставать стала, тоже мимо рта не проносит, зараза! Не, она хорошая, но когда выпьет…

    Вроде поначалу казалось: не берет меня водовка – так муторно было… А потом ка-ак взяла!

    Пришлось, конечно, свою машину бросить там, возле офиса, – на такси поехать домой... Так-то думал: ну хлопну рюмашку, закушу, чтоб не пахло и ноги сделаю, как обычно…

    Таксистом баба оказалась, спросила еще, не боюсь ли я с нею ехать, типа «некоторые не любят баб за рулем». А я ей – ну, пьяный же! – и ответил: а вы геев не боитесь возить? Типа «некоторые геев тоже не особо любят»! Знаешь, – ничо, похохотали...

    Вылез – снег валит крупными хлопьями, как в старых фильмах, когда нафталин сверху сыпали... Не нафталин, говоришь? Ну да, вонища от него до небес...

    Смотрю вокруг мутным глазом: ба! – снеговик! Надо же, сто лет их не видел, ну или не замечал... С Валохой разве заметишь – тут же визг жуткий: "а чо это ты на него так посмотрел?! Опять на твоего бывшего похож, да?!"

    А тут – картинка просто! И даже ведро на голове! Подошел, шатаясь, присел на корточки – он же маленький был: чуть выше, чем "по-небалуйся". У меня, правда, "небалуйся" тоже не по земле волочатся: 192 роста!

    "Искривился мучительно рот..." – или как там, у Анны Андреевны? Совсем мне тоскливо стало…

    Смотрю, а ему тоже кто-то фломастером красным кривенькую такую улыбку нарисовал, расплывчатую. Близко посаженные глазки-угольки поблескивают...

    Точь-в-точь как у моего Сашки, которого машина сбила шесть лет назад... Ну, ты помнишь, как я тогда ревел... Год в себя приходил, да... Вот не надо было приходить, не зря меня бог Валохой этим долбанным так наказал

    Тут меня снова на слезу пробило.

    "Снеговик-снеговик", – шепчу, – "одинокие мы с тобой, брат. Давай, что ли, вместе по весне растаем к чертовой матери? Тебя вылепили и забыли – вот и меня так же: вылепили и забыли!»

    Родаки, сам знаешь, все поняли, конечно, – через крики "где ж мы его упустили?!" – но приняли, сын же родной, вроде уже успокоились, а все одно: отношения стали не те. Когда еду к ним, весь внутри сжимаюсь – не разжать...

    И так мне и его, и себя жалко стало, что снял я с него ведерко это дурацкое, цвета бедра испуганной нимфы, и напялил свою шапочку-норвежку, ушки с висячими кисточками, яркую такую.

    Вот ты бы, Кузя, в ведре пластмассовом зимой походил, – я бы на тебя посмотрел!

    И шарф свой ему повязал, тоже яркий, теплый, длинный. Стоит снеговик такой довольный-довольный, вроде даже улыбка шире стала! И мне полегчало.

    Хе-хе, по пьяни я и не то еще вытворял когда-то!

    Помнишь, на югах в море сиганул с пирса, да об воду животом, – и как только не убился?! Ну, выпил, чо, ну ладно ржать-то!

    И отправился я дрыхнуть, благо что на ногах еле стоял.

    Проснулся утром раненько, воду, как полагается, пью декалитрами, а в голове сквозь туман мыслишка просвечивает: что-то вчера, помимо всяких гадостей, хорошее было, какой-то вроде "привет из детства"...

    А, вспомнил: снеговик! Дай, думаю, гляну, как он там – всё одно за пивком сгонять надо. Так-то я бухла в доме не держу, ты же знаешь…

    Выхожу по двор: вокруг красотища, все белым-бело, морозец ударил, деревья в инее, снег свежий нетронутый лежит – и ни души... А что, суббота, народ отсыпается…

    Представляешь: на детской площадке вообще – пусто! И никакого тебе снеговика...

    Привиделся он мне вчера, что ли, с пьяных-то глаз? Или приснился? Но ведь шапку и шарфик я же так и не нашел, когда одевался! Подхожу поближе: ни-че-го! Только ведерко в снегу валяется...

    Мистика!

    Сгонял я за пивком, весь такой в непонятках, возвращаюсь – на скамейке у подъезда какой-то молодой таджик сидит, в телефоне копается. Дворник новый, наверное, – я так глазом вроде скользнул и все. Нынче же все дворники – откуда-то оттуда, и все со смартфонами…

    Я уже и мимо прошуршал, но что-то заставило обернуться. Да-да, уж ты бы мимо не прошуршал, знаем мы про тебя всё, мигрантофил!

    Батюшки-святы!! На парне-то и шапочка моя, и шарфик!

    Подхожу. Опять, как тогда перед снеговиком, присел перед ним на корточки и шепчу ласково:

    – Ну что, птица, тепло ль тебе в моей шапочке, тепло ль тебе, рыба, в моем шарфике? – и улыбаюсь святочно.

    Парень испуганно отпрянул, шапку стянул и лепечет:

    – Эта… утыром в сынега … эта… нашел, лежал! Думала, ничиё, – на!

    – Да ладно, – говорю, – носи, утырок, я не жадный! А сам откуда? Давно тут? Дворником, да? Ну и как Москва?

    Он кивает, но уже не испуганно, улыбается робко.

    И ничего он не «сковородка»! Кузя, ты чо, расист? А, ты это ласково? Я же теперь за «сковородку» и «чайник» начистить могу! Почему решил, что он таджик? Не знаю… Говоришь, в дворниках одни киргизы, а таджики – всё больше на стройке? Серьезно ты миграционные потоки изучил, брат! Ну, тебе виднее, а по мне так – не всё ли равно, лишь бы человек был хороший!

     Личико узенькое, смуглое, глазищи-угольки… Нос на морозе покраснел, и улыбка кривенькая, широкая, зубки «как рефинат»! И роба эта дворницкая, бесформенная...

    И рядом, на скамейке, от снега метенной, – пучок веточек лежит. У меня даже холодок по спине пополз: откуда, думаю, багульник – в декабре?!

    Короче, слово за слово – и вдруг я ни с того, ни с сего решился! Видать, хмельные пары еще не до конца выветрились. Позвал его – только не смейся! – чай пить… Лучше ничего не придумал, с похмелюги-то.

    Парень растерялся, конечно, на пакет с пивом покосился, однако закивал, а веточки свои сгреб и мне протягивает…

    Ну да, отчаянный! Станешь тут отчаянным!

    Я его дома из скорлупы-то дворницкой вынул, фигурка – «чистый изумруд, слуги белку стерегут»! Знаешь, каким он потом теплым оказался, когда малость пообвык – жарким даже, как печка.

    Возле него и я отогрелся наконец!

    А что потом? Суп с котом! Живем... Я его «великий русскому языка» учу, он быстро схватывает… И прочему учу – тоже все на лету, бабаюшка мой ёкарный! Всю посуду мне перебил, пока ее мыть научился, но чистюля такой – ты что!

    Знаешь, а на вопрос «откуда родом», толком так ни разу и не ответил, словно амнезия у него какая приключилась на этот счет. Машет рукой куда-то вверх и только радостно улыбается чему-то своему… Да, вот еще: вроде и роба дворницкая, а в ЖЭКе о нем ни разу не слыхали, я справлялся, сам понимаешь. У нас, типа, все по-русски нормально говорят…

    Не, живем нормально! Он комп осваивает, я его на «мордокниге» зарегил под ником «Snegovik», ага! Как снежинку какую на экране видит – лайк ставит… Смешной!

    Ай, вечно ты: «убьет-ограбит»! Это все лирика!

    Короче, ищи, Кузьма, своего снеговика!