Эксперименты с доверием

Лешка ненавидел февраль. Промозглый, серый, в ледяных «кочках», он, действуя заодно с зимним авитаминозом, вгонял его в тоску и уныние, соревнуясь в этом со своим вечным соперником – ноябрем. Впрочем, справедливости ради, надо заметить, что перед ноябрем у последнего зимнего месяца не было ни малейшего шанса. Ноябрь, этот последний плевок уходящей осени, когда впереди еще несколько месяцев непогоды, прочно лидировал в его списке самых ненавистных вещей. В феврале было легче. Надо было просто еще чуть-чуть подождать. Собрать остатки надежды на лучшее, закрыть глаза и сделать последний, решающий рывок туда – в голубые лужи, пахнущий арбузной мякотью сырой ветер и подсыхающий на припеке асфальт с первыми намалеванными «классиками». 

Это называлось весной. И она была уже совсем, совсем рядом.

«Дожить бы», - уныло думал то и дело оскальзывающийся на нечищенной дорожке Лешка, осторожно пробираясь к остановке. Снег падал непрерывно два месяца. Его утаптывали, а он упрямо падал снова и снова. А потом, в начале февраля, грянула оттепель, за неделю  превратила ровные белые дорожки в месиво и злорадно подморозила получившееся великолепие. И каждый день, шагая к остановке, Лешка наблюдал одну и ту же картину: оскальзываясь, падая, матерясь под нос, цепляясь за соседа, его «товарищи по несчастью» - заложники общественного транспорта – плелись на ближайшую остановку, чтобы с облегченным  вздохом забраться в битком набитую маршрутку. И потом всю дорогу ругательски ругать городские власти, которые сначала не чистят тротуары, а потом жалеют пары горстей песка под ноги несчастным пешеходам. 

Лешка понимал и поддерживал их всем сердцем. Он уже месяц мотался с собеседования на собеседование в поисках новой работы, прыгая с маршрутки на маршрутку, и балансируя на обледеневших тротуарах. Со старой пришлось проститься аккурат под новый год. Он и так протянул там куда дольше, чем рассчитывал. Дмитрий Игоревич Переверзев, владелец крупнейшей сети аптек в городе и, по совместительству, Лешкин отец, в отличие от своей жены обладал завидным терпением и выдержкой, и продержался дольше всех, прежде чем окончательно понял, что сынок весь в него и переупрямить отпрыска не получится. Лешка, всегда такой тихий и неконфликтный, казалось, способный примирить между собой даже болельщиков «Спартака» и «Зенита», когда доходило до чего-то действительно важного, становился настоящим Переверзевым – упрямым, тщательно оберегающим собственное «я». Сжав губы в нитку, нехорошо прищурившись, он молча встал тогда c удобного кожаного кресла в кабинете отца и, проигнорировав  ядовитое «с удовольствием понаблюдаю за твоими успехами, сынок», вышел. Отдав секретарше заявление об увольнении, написанное тут же, в приемной, он не без тайного удовлетворения распростился с семейным бизнесом, и лишь через полчаса, в магазине, понял, что и с хорошей зарплатой тоже. А вот это было уже существенно. Надо было платить по счетам, что-то есть и вообще как-то существовать. А еще была Светочка. Которая, конечно, на службе у Переверзева-старшего тоже получала положенный ей оклад, но Лешка, воспитанный мальчик из интеллигентной семьи, даже представить себе не мог как это – жить на содержании у женщины. И то, что именно Светочка стала причиной того, что он остался без работы, ничего не меняло. В конце концов, у Лешки был выбор, и он его сделал. Из-за Светочки или по каким-то другим соображениям – не суть. Так что уже в январе он начал искать работу. Долго, нудно и безрезультатно. Город едва-едва выполз из новогоднего безумия и время для того, чтобы найти что-то приличное было крайне неблагоприятным. Да и кому нужен студент-заочник коммерческого вуза, пусть даже за плечами у него два курса медицинской академии и почти год работы управляющим в солидной фирме? Лешке хватало здравого смысла понимать, что без рекомендаций и посторонней помощи он может рассчитывать только на что-то весьма и весьма скромное. Но даже это «скромное» ему не спешили предлагать, вежливо отказывая раз за разом. 

Место, куда он сейчас торопился, нашла Светочка. Она, к немалому Лешкиному удивлению, на редкость спокойно восприняла его уход из фирмы отца, никак не откомментировав ситуацию. Но через пару недель, за ужином, положила перед ним листок с телефоном и на вопросительный Лешкин взгляд лишь пожала плечами:

- Позвони, у них там место есть и деньги нормальные. Я договорилась, тебя возьмут.

Лешкиных сбережений оставалось еще максимум на месяц и он, не возражая, спрятал листок в карман.

Ехать пришлось в центр. Здание, известное в городе как «спичка», возвышалось своими тридцатью этажами зеркальных окон над  старыми особнячками прошлого века, и не заметить его было сложно. У чиновника, разрешившего строительство этого сверкающего многоэтажного монстра в старой части города было, по всей видимости, какое-то свое, извращенное чувство прекрасного. Зеркальная махина среди одно- и двухэтажных строений прошлого и позапрошлого веков смотрелась, по меньшей мере, неуместно. Брали здесь за аренду от души и не стесняясь. Центр города, собственная многоуровневая парковка, рядом остановка общественного транспорта и куча приятных бонусов в самом здании: от всевозможных кафешек, парикмахерских и мелких магазинчиков, до бизнес-центров, способных  удовлетворить самых капризных и требовательных. Контора, куда направлялся Лешка, снимала здесь помещения под офис и носила гордое имя «Автотрейд».

Лешка в битком набитом лифте поднялся на «свой» - он всей душой на это надеялся – двадцать третий этаж. Народ в лифте и окрестностях был на удивление активен и жизнерадостен и мало напоминал те сонные царства, через которые ему пришлось пройти в последнее время. Это нравилось и вызывало желание остаться. 

«Посмотрим, что предложат», - подумал Лешка, шагая по длинному тихому коридору. – «На первый взгляд – неплохо».

Встретила его кадровичка с манерами Екатерины Великой. Столь же ледяная, немногословная и представительная. Еще раз уточнила его фамилию, поворошила немногочисленные бумажки, принесенные Лешкой и, подняв на него спокойный, холодноватый взгляд, сдержанно поинтересовалась, способен ли он отличить счет от накладной и что такое, по его мнению, безналичный расчет? Лешке пришлось напрячься и взять себя в руки. По всей видимости, его принимали за типичного протеже, которого хочешь-не хочешь надо брать, и как минимум пару месяцев учить азам, нянчиться и вытирать нос. Когда-то он и сам начинал так же и прекрасно знал, как «любят» таких работничков. Ничего кроме головной боли и дополнительной работы окружающим от них ждать не приходилось.

- Я около года работал управляющим в «Мед+», - ровно ответил он, - вы же читали мое резюме. В том числе в мои обязанности входило заключение договоров с поставщиками. Конечно, очень многое контролировали юристы, но разницу между договором о поставке и куплей-продажей я увижу, не сомневайтесь. Если это возможно, я хотел бы более конкретно узнать, в чем будут заключаться мои обязанности.

Взгляд кадровички стал куда более заинтересованным. 

- О, если все обстоит именно так, как написано в вашем резюме, ничего нового и сложного для вас не будет. Вы наверняка слышали о нашей фирме, - произнесла она тоном, не допускающим даже мысли, что в городе есть человек, не слышавший об «Автотрейде». - У нас сеть магазинов по всему городу, несколько крупных сервисов. Кроме того, как известно, мы являемся дилером  «Шевроле» и имеем значительные связи в Центральном регионе. Вот как раз этим вы и будете заниматься. Естественно, на первых порах вам помогут. Отдел, отвечающий за оптовые продажи, довольно большой, в последнее время мы существенно увеличили нашу клиентскую базу. Так что работы много. Зарплата напрямую зависит от того, насколько эффективно вы будете работать, поскольку мы платим своим работникам процент с каждой сделки. Так что все в ваших руках, - она мельком взглянула в бумаги, разложенные перед ней, - Алексей Дмитриевич. Когда вы можете приступить?

- Немедленно, - Лешка знал, как разговаривать с такими дамами. – Если это возможно, я хотел бы начать уже сегодня.

- Что ж, - она посмотрела на часы. – Рабочий день только начался. Думаю, мы сможем это устроить. 

Она подняла трубку телефона внутренней связи и, нажав несколько кнопок, после небольшой паузы, произнесла:

- Олег Владимирович? Добро утро. Матюнина. Да. Спасибо. Пришел молодой человек, о котором вы мне говорили, и готов начать уже сегодня…  Конечно. Я провожу.

Положив трубку, она взглянула на Лешку и впервые с начала разговора выдавила нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

- Вашим непосредственным руководителем будет Олег Владимирович Казначеев. Впрочем, вы наверняка это знаете и без меня, - она не упустила возможности лишний раз подчеркнуть, что за него «просили». – Я провожу вас к нему, он введет вас в курс дела. Договор будет составлен в ближайшее время. С испытательным сроком, естественно. Зайдите ко мне во второй половине дня, мы оформим все необходимое.

Она встала, одернула идеально сидящий пиджак и, заученно скалясь, закончила:

- Добро пожаловать в «Автотрейд», Алексей Дмитриевич. Надеюсь, наше сотрудничество будем долгим и взаимовыгодным.

Лешка возвращался домой в промозглых февральских сумерках. Темнело все еще рано и он, разглядывая собственное отражение в мутном оконном стекле маршрутки, снова и снова перебирал события сегодняшнего дня. 

На новом месте ему пока все нравилось. Начальник отдела, молодой мужик лет тридцати, торопился на планерку и встретил его уже в дверях.

- Переверзев? – он крепко пожал ему руку, на мгновение задержавшись взглядом на его стянутых в хвост волосах. Лешка вскинул подбородок, внутренне приготовившись объяснять, откуда у парня такая страсть к длинным лохмам. Он так и не подстригся, и отросшие почти до плеч волосы приходилось стягивать резинкой, чтобы не шокировать окружающих длинными, чуть завивающимися на концах прядями. – Олег Владимирович, - торопливо представилось начальство. - Пойдемте, познакомлю с коллективом.

Коллектив состоял из двух молоденьких, хихикающих девчонок, на первый взгляд Лешкиных ровесниц, парня в смешных круглых очках, и весьма деятельной и въедливой тетки, под опеку которой и был передан Лешка. Ему немедленно выделили собственный стол, стеллаж, заваленный толстыми папками, и целую кипу неразобранных договоров. Наталья Юрьевна – та самая тетка – на деле оказалась вполне вменяемой и толковой. Поняв, что Лешка знает, с какой стороны браться за мышку, и неплохо ориентируется в программе, она удовлетворенно хмыкнула и вернулась на свое рабочее место,  прокомментировав:

- Обращайся, если что. Часа через два покажу тебе клиентскую базу, и вперед – на пулеметы.

Лешка увлекся и сам не заметил, как наступил вечер. И только когда народ вокруг засуетился, одну за другой выключая машины, а Наталья, выглянув из-за своего монитора, подколола:

- Какой энтузиазм в первый-то день! Ты домой не собираешься? – он очнулся и поглядел в темнеющее окно. И правда – пора. 

Он педантично, по давней привычке, разложил на столе ровными стопками обработанные документы и выключил комп. Девчонки уже упорхнули, Денис – тот самый парень в очках а-ля Гарри Поттер – все еще возился с бумагами, время от времени что-то набирая на клавиатуре, Наталья с маниакальной настойчивостью ярко-красной помадой  доводила до совершенства губы перед маленьким зеркальцем. На него никто не обращал внимания. Лешка накинул куртку, замотал горло длиннющим шарфом – новогодним подарком Светочки – и, тихо попрощавшись, вышел.

«Годится», - решил он, шагая по серому плиточному полу бесконечного коридора к лифтам. – «Скучновато, зато деньги неплохие. Ну, а там видно будет, что  и как».

Он подошел к маленькой группке, дожидающейся лифта. Рядом, за неплотно закрытой дверью без таблички, едва слышно бормотало радио. 

- Восемнадцать часов пятнадцать минут, - возвестил радостный голос ведущей, - и мы продолжаем…

Лешка шагнул вместе со всеми в ярко освещенную кабину подъехавшего лифта, не подозревая, что совсем скоро жизнь закрутит,  безжалостно закружит его в своем безумном хороводе и  скучать  ему будет просто некогда.

Лешка вырос в семье потомственных врачей. Портрет его прадеда, профессора и гениального хирурга, взирал на взъерошенную Лешкину макушку со стены экзаменационной аудитории, куда он, семнадцатилетний, пришел сдавать свой первый вступительный экзамен. На председательском месте в комиссии сидела бабка – Коломеец Софья Павловна, тоже профессор и хирург и презрительно щурилась, глядя на дрожащие руки внука. Лешка волновался, да. Он хотел поступить в мед. И не потому, что мечтал стать врачом. В их семье это предполагалось, как что-то само собой разумеющееся и он, лишь однажды заикнувшись матери на тему «а вот Славка в академию госслужбы поступает, я ходил, интересно вообще-то», и, поймав в ответ полный искреннего недоумения взгляд, предпочел этот вопрос больше не поднимать. Достаточно было того, что мать время от времени ядовито прохаживалась насчет отца, лет пятнадцать назад бросившего врачебную практику и ушедшего в фармацевтический бизнес. И пусть  отец оказался куда более успешным предпринимателем, чем врачом, а его фирма за прошедшие годы стала крупнейшей в городе, это не мешало матери верить, что отец «похоронил талант под зданием своего офиса».

Лешка хотел поступить, да. Потому что должен был доказать им всем: отцу, матери, бабке, с ее насмешливым «растете, молодой человек?», и даже запыленному портрету прадеда, что он сможет, что он Переверзев, из той самой, знаменитой на весь город, семьи потомственных врачей. И он отлично учился, посещал все мыслимые факультативы, и легко и уверенно шел по той дороге, что была предназначена ему с рождения – стать хирургом, еще одним «тем самым  Переверзевым». Мать, глядя на его склоненную над тетрадями голову, удовлетворенно вздыхала  и звала «пить чай» с очередной дочкой какой-то там подружки. Поиск девочки для Лешки стал у нее почти навязчивой идеей. Ее сын – белокурый, большеглазый, тихий семнадцатилетний умница успевал везде и во всем, но был одинок. Его единственного приятеля – соседа Славку Петрова в расчет можно было не брать. Он был под стать Лешке – такой же заучка, застенчивый дылда, лучшей компанией для которого были комп, книги и ее сын, Лешенька. Девочки обходили их за версту, предпочитая более веселые компании. Парни, вполне довольные обществом друг друга, тоже инициативы не проявляли. А на все поползновения Лешкиной матери обустроить их личную жизнь лишь насмешливо фыркали и, на пару проводив до дома очередную кандидатку, с облегчением утыкались в какую-нибудь презентацию к завтрашнему уроку химии.  

- Леш, как тебе девочка? – осторожно спрашивала мать Лешку на следующий день.

- А? – рассеянно поднимал голову сын. – Да, ничего, нормальная. Ты знаешь, мам, мы сегодня со Славкой… - он тут же переключался на что-то еще, и мать разочарованно вздыхала, сын продолжал упорно игнорировать женскую половину человечества.

Лешка, конечно, поступил. Он блестяще сдал экзамены, и ни у  кого из членов приемной комиссии язык бы не повернулся позлословить в кулуарах, что «Коломеец протежировала внуку». Коломеец каменно молчала, когда всплывала фамилия абитуриента Переверзева и весьма успешно делала вид, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Семья была горда и счастлива, а Лешка… Лешка, став студентом престижнейшего в городе вуза, оправдав все надежды семьи, затосковал. И чем дальше, тем больше. Он протянул год, кидаясь от одного предмета к другому, засиживаясь в библиотеке и лабораториях, судорожно начинал очередной проект и бросал, так и не доведя до конца. Через год он понял: не его. Это был конец. Надо было прийти домой и сказать, что династии Переверзевых не будет. Что он, Лешка, уходит на то самое «Управление», где вполне успешно учился сейчас Славка. Лешка пожал плечами и сказал. Был скандал, слезы, разлитая по столу валерьянка и сходящая по этому поводу  с ума кошка Муся, запертая в ванной. Все, чего смогла добиться мать – попробовать еще и если уж совсем никак….

Лешка ушел после зимней сессии, со второго курса. Кажется, больше всего мать и бабку убил тот факт, что он даже не взял на себя труд дотянуть до конца учебного года. Дома стало тихо и глухо. Мать мертво молчала, Лешка ходил, угрюмо набычившись, бабка смолила сигарету за сигаретой, яростно наглаживая Мусю, отец озабоченно хмурился. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но здравый смысл главы семейства спас их всех. Дмитрий Игоревич нашел простой и эффективный, как ему тогда казалось,  выход из сложившейся ситуации. Он буквально за пару дней отселил не успевшего сообразить, что к чему, Лешку в пустующую бабкину квартиру в сталинке и взял его к себе в фирму. 

- Нечего ему дома сидеть, - твердо сказал он заплаканной жене. – Перевестись он сейчас не может, лета надо ждать, пусть поработает пока. Заодно и опыта наберется... Управленец, - усмехнулся Переверзев-старший. – Ну, что ты, мать, успокаивайся, давай. Значит, не судьба. Ничего, пусть парень в семейном бизнесе поработает, глядишь, понравится.

Лешке, действительно понравилось. Он дотошно вникал в малейшие, казавшиеся скучными детали и за традиционным семейным ужином горячо обсуждал с отцом свою идею поощрительных бонусов для постоянных партнеров. Отец довольно усмехался, мать продолжала хмуриться, бабка загадочно помалкивала. 

А потом появилась Светочка. 

Свалилась на белокурую Лешкину голову, как снег. На улице одуряюще пахло цветущими липами, в соседнем парке сходили с ума воробьи, а Лешка, как хороший сын, привел к родителям девушку. Знакомиться. Мать улыбнулась впервые за последние полгода. Отец нахмурился и закусил губу, стараясь не сболтнуть лишнего. Бабка хмыкнула и промолчала. Светочка разливалась соловьем. Через месяц Лешка обнаружил, что она перевезла к нему свои вещи. Пару дней он, с легким недоумением, пытался понять, как такое могло случиться. Но покрутив ситуацию и подсчитав все «за» и «против», решил, что все, что ни делается - к лучшему, и оставил как есть. Светочка оказалась на редкость умной и чуткой девушкой. Не надоедала по пустякам, не пыталась навести свои порядки в темноватой Лешкиной квартире с высокими потолками и тяжелыми портьерами на окнах. Светочку вообще мало интересовало его скромное холостяцкое хозяйство. У нее была тихая, хорошо оплачиваемая работа, красивая машинка, ноутбук по вечерам и подружки как альтернатива ноутбуку. Лешка неплохо вписался в ее перечень необходимых современной девушке вещей. Симпатичный, воспитанный и безотказный, с кучей именитых родственников – весьма перспективный кандидат на звание будущего мужа. Светочка была здравомыслящая и весьма практичная особа и не гналась за яркими мужиками на крутых тачках, отлично понимая, что из таких вот серых воробушков со временем получаются весьма и весьма завидные мужья. А пока ее вполне устраивала отдельная квартира в хорошем районе и статус девушки сына  хозяина. Все складывалось предельно хорошо.

Чего нельзя было сказать о Лешке. Который, однажды, теплым августовским вечером, заправив Светочкин Матиз на ближайшей заправке, вдруг поскучнел, стал плохо спать по ночам и даже удостоился озабоченной фразы бабки:

- Что это с вами, молодой человек? Будто бы с лица спали? Уж не влюбились ли?

- Только сейчас заметили, мама? – фыркнула Лешкина мать, ставшая свидетельницей бабкиного красноречия. – Он же у нас уже несколько месяцев влюблен. Наконец-то, у мальчика есть нормальная девушка!

- О чем это ты, моя милая? – вздернула выщипанную бровь бабка. – Что-то не пойму я тебя.

- Ну как же. А Светочка, вы забыли? – немного раздраженно ответила мать. – Можете так не стараться, Софья Павловна, и без того всем прекрасно известно, как вы относитесь к Светочке.

Бабка с олимпийским спокойствием проигнорировала гневную тираду невестки, повернулась к покрасневшему до кончиков ушей внуку, и неожиданно ласково погладив горячую Лешкину щеку, произнесла:

- Ничего, дружок, перемелется, не унывай.

Как бы он хотел верить, что бабка права и все действительно «перемелется»! Что перестанет тихо бесить постоянное присутствие рядом чужой и довольно-таки равнодушной Светочки, что не понадобится опять отговариваться усталостью и замотанностью на очередное «не получилось». А потом не придется просыпаться среди ночи с колотящимся сердцем от горячих, стыдных снов, в которых подсознание не оставит места девичьим прелестям, зато широким, уверенным мужским ладоням, жестким губам, и царапающим щетиной подбородкам - сколько угодно. И не надо будет, после вчерашнего «не получилось», по утрам стремглав нестись в ванную, чтобы спрятать от собственной девушки крепчайшую утреннюю эрекцию, потому что уж лучше так – с собственной рукой в ванной – чем со Светочкой. И что, черт бы побрал этот гребаный толерантный мир вокруг него, но он бы под страхом смерти не признался даже собственным родителям, почему до сих пор хранит визитку некоего Мерцалова Андрея Сергеевича между пыльными томами Брокгауза и Ефрона. И почему провел немало бессонных ночей, снова и снова убеждая себя, что ему просто почудилось, и звонить Мерцалову А.С. с целью продолжить знакомство, по меньшей мере, глупо. Тот факт, что у него вставало прочно и крепко при одном воспоминании о светлых глазах и низком, хриплом голосе, его уже не шокировал. С этим он смирился почти легко и как-то сразу. Все-таки он был из семьи врачей и понимал, что свалившаяся, как снег на голову, гомосексуальность  не вирус, передающийся воздушно-капельным путем и требующий немедленного лечения. И все, что ему оставалось – принять это и научиться с этим жить. Иногда мелькала шальная мысль проверить, убедиться в собственных так неожиданно открывшихся предпочтениях. Пусть не с таким шикарным мужиком, как этот чертов Мерцалов. Хрен с ним. С кем угодно. Да только вот несчастье – Лешка был действительно из хорошей, интеллигентной семьи, и понятия не имел, где встречаются такие, как он. И еще не дошел до последнего градуса отчаяния, чтобы искать знакомства через интернет. А геи в их городе почему-то упорно не ходили по улицам с плакатиками «ищу парня». Так что все заканчивалось торопливой дрочкой в ванной, искусанными губами и включенной – для конспирации – водой.  Снами, после которых он до утра не мог сомкнуть глаз и кислыми Светочкиными улыбками в ответ на его «устал, Светуль, сил моих нет». 

Мерцалову он так и не позвонил. Загоревшие до черноты мужики, с трехдневной щетиной и на огромных мощных тачках, любят длинноногих грудастых цыпочек с волосами до попы, а не хрупких блондинистых юношей, катающихся на Матизе цвета «василек», пусть даже у них длинные локоны и неистребимая привычка краснеть не по делу.

- Тебя подбросить? – Светочка раздраженно рылась в сумочке в поисках затерявшихся ключей от машины.

С утра она напоминала осеннюю муху – такая же полусонная и раздраженная. Лешка с тоской представил себе ближайшие полчаса в компании с любимой девушкой: вечная пробка до ближайшей развязки, орущее неизменно бодрыми голосами радио в салоне и каменно молчащую Светочку до кучи. Ну, уж нет. Не надо ему такого счастья.

- Я на двадцать шестой быстрее доберусь, - он решительно дернул вверх молнию куртки и открыл дверь. – До вечера?

- Угу, - так и не подняв головы, пропыхтела Светочка, продолжая изыскательские работы в бездонном ридикюльчике. Лешка, не отвечая, вышел за дверь, и, как пятиклассник, прыгая через ступеньки, выкатился из подъезда на улицу. 

Дойдя до угла, он оглянулся. Светочкин Матиз одиноко стоял возле подъезда. Его хозяйка, как видно, все еще пыталась добраться до дна сумочки. Лешка пожал плечами и решительно зашагал к остановке – он проработал всего пару недель и дисциплинированно приходил раньше всех.  

«Ни черта не получается у нас», - с внезапным раздражением подумал он. – «Хоть перед собой не притворяйся. Сбежал – и рад, как школьник. Решать надо что-то. Решать» - думал он, трясясь в переполненной маршрутке. 

«Ты же решил» - ехидно пропел внутри голосочек. – «Помнишь?»

Лешка помнил.

Уютный кабинет отца, и его самого, в мягком кресле напротив.

«Ты же всегда дружил с головой, Лешка. Что ты творишь? Я молчал, думал, взрослый парень, сам разберешься… А ты? Все мозги растерял? Недооценил я ее, с такими умненькими стервочками в благородство играть себе дороже. Лешка, дрянь она редкостная, вот что я тебе скажу. И как сориентировалась быстро: с отцом не получилось, так она с сыном закрутила…»

Он тогда не поверил. В первый раз не поверил самому близкому человеку. Не захотел. Светочка делала его жизнь правильной, «как у всех». И он не готов был отказаться от нее, чтобы снова отвечать неловкой улыбкой на вопрошающие взгляды матери и смущенным бормотанием на вопрос «Как жизнь? Не женился еще?» бывших однокашников.  С ней он был одним из многих: студент с перспективной работой, квартирой и девушкой. Возможно, не вешайся Светочка столь откровенно на тонкую Лешкину шею и не будь ее намеренья устроить свою жизнь столь прозрачны, у Лешки бы и зашевелилась совесть. Но в их ситуации все было яснее ясного: они были удобны друг другу и оба твердо собирались извлечь максимум выгоды из этих отношений. Так почему на него все чаще накатывает глухое раздражение, сдобренное острейшим чувством неловкости?

«Не про тебя эти игры», - невесело усмехнулся Лешка собственным мыслям. – «Завязывать надо, вот что».

Маршрутка, с трудом притершись к обледеневшей обочине,  выплюнула из своего заиндевевшего нутра порцию полусонного офисного планктона и покатила дальше. Лешка пристроился за щебечущей группкой девчонок из соседнего отдела и, не торопясь,  пошел к  ярко освещенному подъезду «спички».

- Привет! – сзади его несильно толкнули в плечо. – Никак не проснешься?

Лешка оглянулся и улыбнулся. Денис, в надвинутой до бровей ушанке, был живой копией мальчика из детского мультика про медвежонка Умку. Такой же маленький, любопытный, в вечно сползающей на глаза шапке.

- В отличие от некоторых я не сижу за компом до утра, - он пожал протянутую руку. – Что-то ты рано сегодня? 

- Подвезли, - небрежно ответил Денис. – Олег  с приятелем.

Денис жил в одном доме с начальником их отдела, Олегом Казначеевым, который приходился ему дальним родственником. Это не мешало Казначееву время от времени устраивать Денису выволочки за постоянные опоздания. От увольнения того спасали лишь потрясающая работоспособность и безотказность. 

«Вот раздолбай же», - размышлял Лешка, шагая следом за неумолкающим Денисом. – «Но какой обаятельный, и все успевает: и учиться, и на работе, и на рейды эти свои. Ладно, молча завидуй», - хмыкнул он, и прибавил шаг, пытаясь догнать удалявшуюся спину приятеля. 

В следующее мгновение предательская ледяная кочка выскользнула из-под Лешкиного башмака, и дальше все завертелось, как в плохом кино.

«Мммать!» - он нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но добился лишь того, что от всей души приложился об дорогу пятой точкой. Перед глазами потемнело, а когда он, наконец, проморгался, то обнаружил себя сидящим точнехонько посреди обледеневшей колеи, с отбитой задницей  и наполовину откушенным языком. Почти соскочивший ботинок упорно за что-то цеплялся и не давал вытянуть подвернувшуюся ногу.   Лешка поднял голову и обнаружил, что нога упирается в громадное шипованное колесо, а прямо перед носом, оказывается, красуются  автомобильные номера. «М 007АМ», -  автоматически прочел он. В животе противно екнуло, а глаза заметались в попытке понять, во что же он вляпался. Где-то на уровне лба начиналась блестящая решетка радиатора, по краю которой красовалось лаконичное:  Hummer. Лешка запрокинул голову, игнорируя свалившийся капюшон. Хромированная решетка уходила все выше, и выше и терялась в бесконечности. Где-то там, на немыслимой высоте, прожекторами сияли фары. Больше рассмотреть ничего не удалось. 

«Монстр какой-то», - немного растерянно решил Лешка. – «Как я уцелел вообще?»

У него затряслись руки, и он сделал еще одну безуспешную попытку встать на ноги. «Монстр» стоял все так же неподвижно и тихо, сияя фарами. Никто не выскакивал, раздраженно хлопая тяжелой дверью, дабы оценить размеры причиненного ущерба и объяснить малахольному пешеходу, что вываливаются на дорогу прямо под колеса только клинические идиоты. «Монстр» возвышался над ним, громадный и безмолвный, сверкая безупречной полировкой.

- Леха, ты как?! Цел?! – откуда-то сбоку на Лешку налетел   Денис. Шапка у него окончательно сползла на глаза, очки держались на честном слове, кажется, он даже немного заикался от волнения. – Встать можешь? Руку давай!

Общими усилиями, кряхтя и постанывая, они переползли на тротуар, и «монстр» под названием Hummer тут же плавно тронулся с места, слишком изящно для такой махины вписался в поворот и двинулся по направлению к парковке. Лешка вывернул шею, пытаясь разглядеть,  что за хладнокровная сволочь сидит за рулем, но за тонированным стеклом угадывался лишь плечистый силуэт  - и только. 

- Вот сука, - с чувством произнес Лешка, провожая взглядом проплывающую мимо машину. – Чуть в асфальт не закатал и даже не вышел.

- Кто не закатал? – с недоумением переспросил Денис. – Этот? Ну, ты даешь, Леха! Ты приложился об дорогу раньше, чем он успел подъехать, между прочим. Он просто подождал, пока ты, гыыы… руки-ноги соберешь. Это на нем я сегодня приехал, - похвастался он. – Приятеля Олега тачка. Хороша, зверюга, - мечтательно протянул он. 

- Ну, ты как, идти можешь? – тут же переключился он.

- Да куда я денусь? – отмахнулся Лешка, продолжая глядеть вслед удаляющимся стопарям. 

Что-то было тревожное в этом черном полированном чудовище. Что-то неуловимое, на грани ассоциаций и старательно запрятанных воспоминаний.

Утро, начавшееся наперекосяк, плавно перетекло в суматошный день. Работы у всех было по-маковку. Казначеев отсутствовал около часа, а вернувшись, раздал каждому по толстенькой папочке. Судя по тому, что попало в Лешкины руки, фирма осваивала новые земли, а именно ряд соседних областей. Дело пахло новыми клиентами и премиями в конце месяца. Так что до обеда все пахали, не покладая рук, как трудолюбивые бобры. Лешка пару часов с увлечением покопался в базе, но через какое-то время сдался. Спина ощутимо побаливала, а задница, судя по ощущениям, должна была представлять собой один сплошной синяк. Он крутился и ерзал в своем мягком кресле, пытаясь найти оптимальное положение побитому телу, пока Наталья, в очередной раз внимательно взглянув на него поверх монитора, не поинтересовалась:

- Ты себя хорошо чувствуешь?

- Нормально, - поморщился Лешка, - обезболивающего никакого нет?

- Нет, - Наталья озабоченно нахмурилась. – Что случилось-то?

- Да этот придурок, - жизнерадостно вмешался Денис, - сегодня приложился копчиком об асфальт прямо на входе. Смачно так приложился, - Денис с чувством  причмокнул. – Я уж думал все – не поднимется. Тебе в аптеку надо, - мгновенно меняя тон, повернулся он к Лешке. – На первом этаже, рядом с кафе, знаешь?

- Найду, - Лешка осторожно встал. – Заодно и куплю что-нибудь к обеду. Никому ничего не надо?

- Иди уже, горе, - махнула ему Наталья. – Себя хоть донеси.

Лешка смотался в аптеку и заскочил в кафешку, где пришлось выстоять небольшую очередь. Время приближалось к обеду, и народ за столиками с энтузиазмом поглощал калории. Взяв пару булочек и стакан молока, он забился со своим немудрящим обедом в угол, за крошечный столик «на двоих», полускрытый развесистой пальмой. Бросив в рот пару таблеток и запив их молоком – видела бы его сейчас бабка! – он уже было нацелился на булочки, как откуда-то из-за пальмы раздалось тихое хихиканье, и знакомый голос произнес:

- Скажешь тоже, Лен, у тебя  воображение – только романы писать.

Лешка невольно навострил уши – буквально в двух шагах, спиной к нему сидели Лера и Ленка – девицы из его отдела и болтали над пиалами с овощными салатиками. 

- И ничего не романы, - горячо возразила Ленка, толстенькая и рыжая как апельсин. -  Скажешь, он тебе не понравился? Нормальный парень, вторую неделю всего работает, а Казначеев сколько раз его уже похвалил, а? Вот увидишь, он у нас не засидится, головастый чел. И симпатичный, - с придыханием закончила она.

Лера, невысокая, стройная, с блестящей гривой волос, эдакая офисная красотка, протянула с ленивой усмешкой:

- Да, мозги у него есть. Только ты его хорошо рассмотрела?

- А что такого-то? – осторожно спросила Ленка, не забывая про салатик. Вилка в ее пухленькой ладошке так и мелькала. 

- Как что? – тихо рассмеялась ее собеседница. – Прям мальчик-одуванчик какой-то. Краснеет как первоклассница, - она загнула пальчик с ухоженным ноготком, - брючки эти, рубашечки, а локоны? Нет, ты хочешь сказать, что нормальный парень будет ходить с такой прической, прости господи?

- Да какие там локоны?! – кинулась на защиту Лешкиного достоинства Ленка. – Мало сейчас парней волосы отпускают? 

- Нет, - упрямо покачала головой Лерка, – вот хоть режь меня, а что-то не так с ним. Не могу объяснить. Только кажется мне, что ловить нам там нечего.  

- Лер, на ровном месте выдумываешь, - фыркнула толстушка, доедая салат. – Никаких доказательств! Кажется ей, видите ли!

- За доказательствами - это не ко мне, - усмехнулась красотка. – Это к Гепомерцу.

- Да ну тебя, Лерка, - как-то смущенно отмахнулась ее подружка, уже жующая пончик. И  они дружно захихикали.

Лешка озадаченно нахмурился. Разговор подружек закончился как-то странно. Похоже, что собеседницы отлично поняли друг друга – вон как заливаются, но не над его же прической?

«И кто такой этот Гепомерц?» - размышлял Лешка, вяло дожевывая булочку. – «И почему он все обо мне должен знать? Начальник здешней СБ?» - он оглянулся, соседний стол был пуст, можно было вылезать из своего укрытия.

«Да нахрена я сдался здешней СБ?» - здраво рассудил он, поднимаясь в лифте. – «Обычная девчачья болтовня, что ты себе голову забиваешь?»

Зайдя в свой кабинет, он мельком взглянул на две макушки – рыжую и темненькую -  и поднял большой палец в ответ на «полегчало?» Дениса.

«Подстричься надо, вот что» - успел подумать он, прежде чем погрузиться в тонкости составления очередного договора и уже к вечеру благополучно забыл о намеченном походе в парикмахерскую.

А через пару дней в их маленьком коллективе случился праздник. Лешку, конечно же, никто не предупредил. И он чувствовал себя ужасно глупо, когда утром в отдел впорхнула принарядившаяся Наталья, за которой, отдуваясь, шел какой-то мужик, нагруженный пакетами. Их встретили радостным воплем и тут же с криками «поздравляю!» кинулись целовать раскрасневшуюся женщину и между делом отнимать пакеты у ее приветливого спутника. Лешка очень быстро разобрался, что Наталья сегодня именинница, а  обвешанный пакетами мужик – ее муж, который уже успел сообщить, что «пироги вот туточки, а винцо в этом году малиновое, из тещиных ягод». Сообщение было встречено ликующим ревом и все кинулись потрошить пакеты. На боевой клич молодежи заглянул Казначеев, бережно прижимающий к груди нечто, перевитое алыми лентами, чтобы немедленно присоединиться к ритуалу поздравления. Глядя на рассыпающееся в комплиментах начальство, Лешка попятился к своему столу, схватил бумажник и выскользнул за дверь.

«Ну, Денис, припомню я тебе это!» - Лешка всем сердцем надеялся, что денег на карте хватит на что-нибудь приемлемое.

Денег хватило. Правда, баланс на карте, когда Лешка, счастливо улыбаясь, снова предстал перед Натальей, бессовестно стремился к нулю, но оно того, без сомнения, стоило. Та, изумленно ахнув и отчего-то покраснев до кончиков маленьких ушей, расцеловала его в обе щеки и сделала героическую попытку удержать огромную охапку бледно-розовых тюльпанов. В твердых хрустящих листьях, они пахли  нежно и пронзительно талым снегом, зеленью и тонким, едва уловимым, лучшим из запахов – запахом наступающей весны. Лешка выгреб у изумленной продавщицы цветочного киоска в холле весь сегодняшний завоз и не жалел об этом ни секунды. Как ни крути, он был сыном своего отца, был Переверзевым, и знал толк в сюрпризах. Правда, до зарплаты была еще неделя, но глядя в счастливые глаза своего «куратора», он беспечно отмахнулся от призрака грядущего безденежья и с интересом слушал, как Денис зовет Казначеева заглянуть к ним в обед, соблазняя Натальиными пирогами.

- А что за пирожки? – поинтересовался Лешка, когда за Казначеевым закрылась дверь.

- Так у Натальи муж шеф-повар в «Боярском», - пояснил Денис. – Он каждый год ей на днюху пироги печет. Леш, это мечта, а не пироги, точно тебе говорю. А какое он вино делает! – Денис закатил глаза и шумно облизнулся. – Все! Пошли работать, а то я до обеда не доживу, скончаюсь от предвкушения!

День рождения определенно удался. 

Лешка, объевшийся изумительными пирогами и допивающий второй стакан того самого, из «тещиных ягод», вина, чувствовал себя превосходно. Пироги таяли во рту, вино, потрясающе душистое и в меру сладкое, пилось легко, по комнате плыл легкий аромат тюльпанов, вазы для которых собирали по всему этажу, народ  гомонил, наперебой поздравляя именинницу. Лешка, размахивая руками и беспричинно смеясь, в красках рассказывал о своем первом походе в анатомичку на первом курсе. Сложно было представить себе более неподходящую тему для застолья, но ни Лешку, ни присутствующих это, кажется, ничуть не смущало. «Тещины ягоды» оказались весьма коварной штукой.

- … а профессор-то, - Лешка кинул в рот последнюю дольку апельсина и с удовольствием облизал сок, стекающий по пальцам, - имел в виду "член".

Сидящие вокруг стола грохнули, потешаясь над скромницей Донцовой из бывшей  Лешкиной группы, не знавшей альтернативы слову «пенис». Лешку несло уже минут тридцать – сразу же после первого стакана чудо-вина  - и он вываливал на головы собравшихся кучу баек, которыми полна жизнь любого студента. Он раскраснелся, отчаянно жестикулировал, болтал без умолку и то и дело закладывал за ухо выбившиеся пряди. В общем, очень мало напоминал того чуть  отстраненного, вечно занятого парня, к которому его коллеги уже как-то успели привыкнуть за последнюю пару недель. 

- Вот тебе и зануда, - толкнув локтем подружку, достаточно громко возвестила Леночка. – Я же говорю – нормальный парень, - она влюбленно посмотрела на Лешку.

Фраза не прошла незамеченной, и все дружно уставились на девчонок.

- Ой, да ладно тебе, - немного смутилась от всеобщего внимания Лерка, – ну, ошиблась. Кто же знал, что Лешенька у нас такой весельчак, - и она наградила Лешку ослепительной улыбкой. – Алексей, а что вы делаете сегодня вечером? Может, продолжим? Вы нам еще что-нибудь расскажете…

Лешка отвел глаза.

- Вряд ли получится, -  виновато пробормотал он. – Меня Светочка будет к ужину ждать.

- А кто это? – почти хором спросили девчонки. – Ваша девушка?

- Вообще-то ко мне и на «ты» можно, - хмыкнул Лешка, вскинул голову и оглядел присутствующих. – Да, девушка. Мы уже полгода живем вместе, - неизвестно зачем пояснил он. – Так что, девочки, - повернулся он к подружкам, - прийти могу только в сопровождении.

- Блин, - не скрывая разочарования проныла Ленка. – А ты к Гипомерцу, к Гипомерцу…  Видала – девушка! – с досадой сказала она Лере. 

Ленка явно не отставала от Лешки и тоже от души накушалась «тещиных ягод».  По крайней мере, слов не выбирала и вела себя по принципу «что на уме, то и на языке». И судя по замешательству, волной прокатившемуся по присутствующим, только что  выдала что-то потрясающе неловкое и даже не совсем приличное. Лера, которую только что сдали с потрохами, неловко улыбнулась и выползла из-за стола, невнятно пробормотав:

- Я щаз… на минуточку, - и пулей выскочила за дверь. 

За столом пару секунд царило молчание. Затем встал Казначеев и, как ни в чем не бывало, постучав по наручным часам, напомнил, что обеденный перерыв не резиновый и не мешало бы вспомнить о работе. Впрочем, великодушно разрешив имениннице  уйти сегодня пораньше. Все с облегчением загомонили, разулыбались и через пять минут дружно забыли о минутной неловкости. 

Все. Кроме Лешки.

Он слишком долго ходил в статусе «ботана» в школе, а потом и в институте, слишком часто был изгоем в компаниях, чтобы в очередной раз не почувствовать себя парией, когда все присутствующие были вместе и лишь он, по какой-то непонятной причине – снова отдельно. 

«Так, надо кончать с этим», - решил он, собирая на поднос ворох грязной посуды. – «Что за Гепомерц такой?»

- Я все уберу, Наталья Юрьевна, - широко улыбнулся он имениннице. – Мне, вон, Денис поможет, - добавил он и, всучив слабо сопротивляющемуся Денису пакет с мусором, поволок того к двери.

- Так, рассказывай, - Лешка захлопнул дверь в туалет и подпер ее для надежности плечом. 

- Что? – захлопал ресницами Денис, явно не понимая, какого рассказа от него ждут.

- Все рассказывай, - у Лешки стремительно портилось настроение. – Кто это, Гепомерц? И при чем здесь я? О чем там Ленка болтала за столом?

Судя по тому, как забегали у Дениса глаза, до него дошло. 

- Гипомерц, - на автомате поправил он. – Прозвище это нашего коммерческого директора. Он у нас, понимаешь, такой… особенный, - Денис судорожно пытался и не находил подходящее слово. – Не похожий… Лекарство от всех болезней, особенно лени, безответственности и разгильдяйства, - явно кого-то цитируя, продекламировал Денис и замолчал, понимая, что несет полную ахинею.

- Я жду, - не отступал Лешка. – Что значит особенный? 

Денис мялся и смотрел куда угодно, только не на приятеля. Потом глубоко вздохнул и выдал:

- Да ерунда это все, Леш. Ну, говорят, что Гипомерц по мальчикам, - он осторожно взглянул на молчавшего Лешку и уточнил. – Понимаешь? Чел никогда женат не был, в компании уже семь лет пашет и ни разу с телками не был замечен.

- А с мальчиками, значит, видели? – криво усмехнулся Лешка. 

- Нет, - поспешно ответил Денис. – Не видели. Болтают всякое… Вот, как девки наши.

Денис нервно потер лоб и, явно не зная, куда деть руки, засунул их в карманы джинсов. 

- Только вот что я тебе скажу, Леш: мне лично посрать, с кем он там в постели кувыркается. Гипомерц - клевый мужик, меня с ним этим летом Олег познакомил. Они вместе на трофи-рейды мотаются. Клевый мужик, - со сдержанным восхищением повторил он, - и тачки у него – закачаешься. Хаммер, под который ты загремел, его, кстати. Недавно взял, обкатывает теперь… А кого он там пялит – его дело. Я так считаю, - закончил Денис.

- Гей, значит, - выдавил Лешка. – А при чем здесь я? – спохватился он.

- Ну Ле-еш, - протянул Денис. Самое страшное он уже сказал и теперь хотел как можно скорее закончить этот неприятный разговор. – Ну что ты как маленький? А то ты баб не знаешь?! У тебя же своя дома, - заржал он. – Ты на себя в зеркало давно смотрел? Еще и волосы эти твои… Девки наши тебе даже кликуху в первый день придумали «Светлана», представляешь? 

Лешка помертвел.

- Как? – переспросил он, неосознанно сжимая кулаки.

- Эй, чувак, расслабься, - зачастил Денис. – Я им мозги быстро вправил, и Наталья, кстати, меня поддержала. Так что нормально все, не дергайся. Просто ты худой такой, - с вернувшейся неловкостью объяснил Денис, - да еще волосы длинные, светлые. Ну, ты понимаешь, - он махнул рукой. – Да слушай ты их, сорок, больше.  «Светлана», блядь. Их послушать, так нормальных мужиков не осталось совсем. Да и Гипомерц… мало ли что болтают. Ты вот его увидишь – сам поймешь. Он же совсем не похож… ну, на этих…

- А я, значит, похож, - зло оскалился Лешка.

- Дурак ты, - прищурился Денис. – Чего истеришь? Я же сказал: нормально все.

- Ладно, проехали, - Лешка скривился в улыбке.  – Спасибо тебе, я понял.

Он хлопнул Дениса по плечу и вышел.

На следующее утро он, как ни в чем не бывало, зашел в кабинет, негромко поздоровался и, неторопливо стянув с плеч куртку, повернулся к шкафу в поисках свободных плечиков. За его спиной внезапно разом умолкли только что живо обсуждавшие вчерашние посиделки девчонки. 

Лешка, ни на кого не глядя, прошел к своему столу и включил комп.

- Ну и зря, - первой пришла в себя Наталья. – Тебе очень шло.

Лешка молчал,  не отрывая глаз от пустого монитора, и Наталья, выхватив из сумочки золотистый футляр помады, стала ожесточенно красить губы. Стояла полная тишина. Минут через пятнадцать, как всегда опаздывая, в кабинет ворвался Денис. Шумно поздоровался, кинул в шкаф куртку, и, рухнув на жалобно заскрипевший стул, включил комп. Все это сопровождалось дежурными стенаниями об опаздывавшей маршрутке и высокой аварийности на дорогах. Только минут через пять до него дошло, что окружающие как-то напряжены и немногословны. Денис замолчал и с недоумением огляделся по сторонам. Наталья, хмурясь, уткнулась в бумаги, девочки сидели, как испуганные мыши – тихо и не отсвечивали. Лешка…

- Придурок, - на грани слышимости донеслось до Лешки Денисово мнение.

Тот упрямо сжал губы и открыл программу. Затылок неприятно холодило сквознячком из открытой форточки. Он вспомнил, как жалко сегодня утром смотрелись в зеркале его тонкая шея и внезапно оттопыренные уши, Светочкино недоуменное «Ты с ума сошел? Ты бы еще налысо обрился» и вчерашний бой с парикмахершей, уговаривавшей его сначала не трогать «такую красоту», а потом сделать «нормальную» прическу. Лешкино упрямство победило, и сейчас у него на голове красовался классический «армейский» ежик. Ужасно колкий и примитивный. Зато никто больше не будет у него за спиной называть его «Светланой». Он, Лешка, конечно не Гипомерц, он не ездит на крутых тачках и не участвует в соревнованиях для «настоящих мужиков». Он до сих пор бреется раз в неделю, у него тонкая шея, длинные хрупкие пальцы и ему нравятся мужчины. Но это не делает его женщиной и если надо, он лично разберется с каждым, сомневающимся в этом очевидном факте. 

Лешка удовлетворенно откинулся на спинку кресла и уже привычным жестом огладил колкий затылок. Ежик свежеостриженных волос приятно пружинил под пальцами. Лешка еще раз с наслаждением провел ладонью от шеи вверх и широко улыбнулся Наталье:

- Кофе?

- Что празднуем? – поинтересовалась та, тем не менее, тут же выставляя на край стола кофейную чашку.

- Секрет, - важно поднял палец Лешка. – Вот сейчас красоту наведу, и, - он взглянул на часы, - после обеда буду хвалиться.

- Ну-ну, - Наталья с удовольствием смотрела на сияющего парня, - поглядим, что там за успехи такие у моего подопечного.

- Феноменальные, даже не сомневайся, - Лешка шутовски надул щеки и отправился ставить чайник.

Через два часа договор на поставку партии эмалей, расходных материалов, а так же оборудования для покраски автомобилей с сетью автосервисов «Нон-стоп» в соседней области благополучно прошел проверку у юристов и был подписан. «Нон-стоп» только-только появились на рынке, но быстро шли в гору и становились все более популярными. Лешке их очень хвалил отец, прошлой осенью в деловой поездке вынужденный искать приличное место для срочного ремонта своей Ауди. «Нон-стоп» ему рекомендовал партнер по бизнесу, машину там отремонтировали быстро, а что самое приятное, качественно. По крайней мере, Переверзев-старший, вернувшись домой и между делом заглянувший в «свой» сервис, был приятно удивлен, когда ему, пожав плечами, ответили, что все в порядке и переделывать ничего не надо. Лешка вспомнил о них на первой же «летучке», проводимой Казначеевым, на которой тот минут десять призывал своих подчиненных к активному поиску новых клиентов. Контракт с ними был настоящей находкой. Дела у «Нон-стоп» стремительно шли в гору, за ней чувствовался солидный капитал, за последние полгода они открыли еще пять или шесть своих филиалов. Это были деньги. Большие и надолго. Крайне удачная сделка, первая самостоятельно проведенная от «а» до «я» Лешкой. Его личное достижение. Тут было чем гордиться, и он после обеда взахлеб рассказывал Наталье подробности подписанного договора и с удовлетворением выслушивал от нее полные искреннего восхищения комплименты:

- С ума сойти, Леш! Колись, как у тебя получилось? Сама на них с осени зуб точила, и все бестолку. «Не заинтересованы в сотрудничестве», - процитировала Наталья, оскорбленно фыркнув. – Как уломал-то? – снова спросила она, и Лешка с наслаждением уловил нотки легкой зависти в ее голосе. Что поделать, он любил быть первым и лучшим.

- Да ничего особенного, - рассмеялся он. – Я предложил им специальную бонусную программу для постоянных клиентов. Помнишь, я рассказывал? Я ее год назад придумал, когда у отца начинал работать. Она, в общем-то, универсальная. Так, посидел немного, под нашу специфику переписал – и все. Казначеев одобрил, а дальше дело техники. Они вцепились в меня, как в самое дорогое. Еще и подгоняли, - Лешка усмехнулся. 

- Еще несколько таких клиентов и мы тебя потеряем, - с шутливым трагизмом возвестила Наталья. – Уведет тебя Гипомерц на повышение. Он таких пробивных мальчиков на руках носит.

Лешка будто споткнулся. Потом торопливо отвернулся к стеллажу и зарылся в бумаги.

- Да? – с деланным безразличием произнес он. – Значит, у меня все шансы на успешную карьеру?

- А то! – Наталья, судя по ее тону, не заметила напряжения в Лешкином голосе. – Гипомерц умный мужик, кого зря не двигает. Так что – дерзай, все в твоих руках.

- Обойдусь как-нибудь без протекции этого вашего… - Лешка запнулся, - Гипомерца. Мне и без него неплохо.

Он все так же стоял, отвернувшись от Натальи, и бестолково перекладывал на полке какие-то папки. За спиной на мгновение замолчали.

- Ну конечно, - поспешно проговорила та. – Конечно. Зачем тебе Гипомерц, ты у нас и сам с усам, - она легко рассмеялась, и Лешка не выдержал – улыбнулся в ответ.

День, несмотря ни на что, определенно был удачным.

А назавтра все рухнуло. Он сидел, уставившись в монитор, ожесточенно грыз кончик карандаша и лихорадочно искал выход. 

Выхода не было.

Он лажанулся. Глупо, по-детски, споткнулся буквально на ровном месте. И теперь все, что ему оставалось – идти к Казначееву  и объявлять, что вчера он подставил «Автотрейд» на нехилую неустойку. 

«Бля, ну почему ты не проверил сам? Все, от и до? Ведь отец сто раз говорил: проверяй всегда лично, если хочешь быть абсолютно уверен. А ты? Поверил словам какой-то там Зои из отдела снабжения? Да что ее еще, кроме мужиков и новой кофточки, интересует? Уж точно не комплектация  расходников. Она хоть приблизительно представляет, что значит «расходные материалы»?

Вопрос был риторическим. Конечно, обвинять Зоечку в своих неприятностях было постыдной слабостью. Что она могла знать о медленных и быстрых разбавителях и о том, что сейчас, в феврале, ни один клиент не возьмет у нее медленный? А быстрых, так необходимых Лешке, согласно вчера подписанному договору, на складе было катастрофически мало.  Лешка еще раз безнадежно взглянул на лежащую перед ним распечатку. 

«Процентов двадцать от требуемого», - мрачно подвел он итог, жирно обведя скромную двузначную цифирь. – «Пока новая поставка, пока укомплектуют, доставят заказ… Недельная задержка, не меньше».

Он прикинул, в какую сумму неустойки это выльется, и помрачнел еще больше. 

«Хрен с ним, сам заварил, сам и отвечу», - он решительно встал и, не замечая испытующего взгляда Натальи, которая наблюдала за ним уже минут пять, направился к двери.

- Рассказать ничего не хочешь? – негромко окликнула она его.

- Я облажался, - воспитание пересилило, и он повернулся к своему «куратору».

- И куда направляешься? -  все так же негромко поинтересовалась она.

- К Казначееву, куда же еще, - пожал плечами Лешка. – Каяться.

- Рассказывай, - приказала Наталья, решительно отодвигая в сторону кипу документов.

Лешка был краток. Да и рассказывать особо было не о чем. Поставка по вчерашнему договору с «Нон-стопом» безнадежно срывалась.  Это был провал. И ни о каком долгосрочном сотрудничестве можно было даже не мечтать.

- А почему у них такие драконовские сроки исполнения? – Наталья, озабоченно нахмурившись, листала договор.

- Они госзаказ какой-то получили. Срочный. Мне еще и потому удалось их привлечь, что я пообещал все в кратчайшие сроки отгрузить, - пробубнил Лешка. – Слушай, спасибо тебе, конечно. Но тут уже ничего сделать нельзя. Надо Казначееву говорить и постараться хотя бы на этой неделе отправить им первую партию. Неустойку, конечно, все равно заплатим…

- Так, - Наталья не слушая, схватила телефон. – Иди-ка погуляй, кофейку хлебни, ну, я не знаю, займись чем-нибудь и не отсвечивай. Я тебя позову, - она быстро набрала какой-то номер и прижала трубку к уху. – Иди, - настойчиво повторила она. Трубка что-то вопросительно квакнула, Наталья расплылась в улыбке и проворковала:

- Привет, кобелина, как сам, как девочки?

Все уладилось спустя три телефонных звонка и две чашки кофе, которые Лешка выхлебал, обжигаясь и не чувствуя вкуса. Наталья, как добрая фея-крестная, спасла тощую Лешкину задницу, договорившись о поставке растворителей напрямую, от производителя. «Кобелина», с которым Лешка имел непродолжительную беседу по телефону и обладавший замечательно красивым баритоном, представился Владленом и пообещал отгрузить «Нон-стопу» всю партию в течение двух дней. 

- Надо только с Казначеевым договориться, чтобы проплатили сегодня же, - деловито поставила Наталья точку в Лешкиных злоключениях. – Ну, это ты уже сам. Придется, конечно, все рассказать, но большой проблемы не вижу. Договор будет выполнен в срок. А остальное… Кто не ошибается? – она подмигнула Лешке и уткнулась в бумаги. 

Он молча подошел к ней, осторожно поднял узкую женскую кисть, с зажатой в пальцах ручкой и поцеловал. 

- Спасибо тебе, - тихо сказал он в ответ на ее полный удивления взгляд. 

- Иди-иди, - улыбнулась она. – От Казначеева отмазывать не буду. Сейчас он тебе всыплет. Мало не покажется.

В конце недели отдел получал зарплату. Все оживленно строили планы на предстоящие выходные, а  Лера с толстушкой Ленкой в обед смотались в ближайший магазин на распродажу и пришли, нагруженные пакетами. Денис, оглядев шуршащий ворох вокруг их столов, хмыкнул:

- Все потратили? – и, не дожидаясь ответа, повернулся к Лешке.

- Махнем сегодня вечером куда-нибудь? Посидим, пивка попьем?

Лешка замешкался в поисках подходящего отказа. Надо было придумать что-то убедительное и не вызывающее ненужных вопросов. Еще не хватало, чтобы его жалели.

- Извини, Денис, не получится, - натянуто улыбнулся он, разводя руками. – Меня дома ждут.

- Понимаю, - рассмеялся Денис, - первая зарплата, сюрпризы и все такое.

- Ага, - облегченно кивнул Лешка и уткнулся в монитор. 

- И сколько Казначеев с тебя снял? – как бы между делом поинтересовалась Наталья минут через пять, когда Денис отправился покурить, а девчонки вновь скрылись в недрах своих пакетов. – Процентов пятьдесят срубил, кровосос?

Лешка молчал.

- Слушай, - судя по тону, Наталья начала заводиться. – Прекращай. Я здесь сто лет работаю и знаю, как за такие вещи наказывают. Самым действенным и эффективным способом – рублем. Зато один раз и навсегда. И нечего дуться. Ты же виноват? Виноват. Ничего, там контракт на огромную сумму, даже если Олег снял с тебя половину, на шмотки твоей королеве все равно должно хватить, - ободряюще улыбнулась она Лешке.  

- Угу, - промычал он. 

«Что ты делаешь?! Догадается же!» - мелькнуло в голове. Он с усилием нацепил на лицо равнодушную улыбку и оторвался от монитора:

- Все нормально. С чего ты решила, что я дуюсь? – он пошире улыбнулся и бодро продолжил. – Неприятно, конечно, первый клиент и такой облом. Но ничего, сколько их еще будет, клиентов этих.

- Ну да, - Наталья как-то странно посмотрела на него, а минут через пять незаметно выскользнула из кабинета.

Через полчаса Лешка получил возможность на собственном примере убедиться, что связи его «куратора» не ограничивались предприятиями по производству лакокрасочной продукции. Лучшая подружка Натальи оказалась скромным бухгалтером, начисляющим зарплату всему немаленькому коллективу «Автотрейда». А у лучших подружек, как известно, нет тайн друг от  друга. Даже когда это касается святая святых – зарплаты.

Наталья ворвалась в отдел маленьким торнадо, пролетела через полкомнаты и, затормозив у Лешкиного стола, нависла над ним разгневанной фурией.

- Нормально, значит? – кривя губы в язвительной усмешке, начала она. – Нет, вы только поглядите на него! Ты почему не сказал ничего, бестолочь? Что молчишь?! Я тебя спрашиваю!

Лешка понял, что продолжать игру в «я не понимаю, о чем ты» бессмысленно. Наталья все знала.

- Это касается только меня, - ровно ответил он. – Ты сама сказала: я виноват. Так о чем тут говорить?

- Ах, не о чем? – зашипела Наталья. – А я еще думала, у тебя голова на плечах есть! Ты заключил лучший договор за последние полгода. И что с этого имеешь? Дырку от бублика? Почему ты не сказал, что Казначеев по этому договору не заплатил тебе ни рубля? 

Она со всего маху упала в свое кресло и сурово потребовала:

- Ты немедленно пойдешь к Казначееву! Сейчас же!

- Зачем? – Лешка действительно не понимал.

Наталья закатила глаза, всем своим видом пытаясь донести до Лешки степень его кретинизма.

- Требовать своего, разумеется. Никому нельзя позволять так беззастенчиво себя эксплуатировать. Понимаешь?

- Я не пойду, - набычился Лешка.

- Пойдешь, - Наталья выпрямилась в кресле.

- Нет, - отрезал Лешка.

- И не надо,  - Наталья вскочила. – Дон Кихот, блядь, - слушать мат в ее исполнении было чем-то из области фантастики, - рыцарь в сияющих доспехах, - бормотала она, пролетая мимо Лешки и исчезая за дверью.

 - Куда это она? - проводив разбушевавшуюся Наталью взглядом, с веселым недоумением спросил Денис. 

- Понятия не имею, - совершенно искренне пожал плечами Лешка.

- Слушай, Олег, - Наталья захлопнула дверь перед носом что-то лепечущей секретарши Казначеева, и через секунду уже упиралась бедром об стол начальника,- ну ты и гад!

Она выдержала небольшую паузу, с интересом разглядывая ошарашенное лицо Казначеева, и не торопясь, со вкусом, продолжила:

- Я, конечно, все понимаю: молодежь воспитывать надо. Но тебе не кажется, что ты перестарался? Мальчишка тебе такой контракт подогнал - мечта просто! Сколько ты бонусов уже огреб благодаря ему? А? Не поделишься? А программа эта для постоянных клиентов, которую он придумал? Думаешь, я не знаю, что ты ее уже девочкам нашим подсунул? Что, хороша, да? А мальчик всего ничего работает. Какой перспективный, головастый сотрудник, как тебе повезло с ним, Казначеев, просто нечеловечески!  Теперь можно иметь его в хвост и гриву и стричь купоны, так я понимаю? Да я уверена просто, что Гипомерц тебя за такого клиента, как «Нон-стоп», уже облизал с ног до головы и отлюбил до изнеможения.

Казначеев, слушая разбушевавшуюся Наталью, поочередно бледнел и краснел, а при последних словах ощутимо напрягся и, бросив встревоженный взгляд ей через плечо, вскочил:

- Наталья… эээ… Юрьевна, вы забываетесь! По какому праву…

Но Наталью было не унять. 

- Я не позволю тебе, Олег, слышишь, не позволю, использовать Переверзева…

- Да что ты несешь?! – взорвался, наконец, Казначеев. – С чего такие выводы, скажи ты мне на милость?!

- С чего?! – не дрогнула Наталья. – А премия? Сколько ты заплатил ему в этом месяце?  Какой ему там процент от сделки полагается? Не напомнишь?

Казначеев застонал и рухнул обратно в кресло, отдуваясь как после стометровки. 

- Бардак, - пробормотал он и потер ладонью лоб, - распустились… работнички.

Он с тоской поднял глаза  на разбушевавшегося «работничка» и уже открыл, было, рот, как из-за спины Натальи раздалось спокойно-холодноватое:

- А позвольте узнать, Наталья Юрьевна, почему вы с таким жаром защищаете этого Переверзева? Отчего бы ему самому не прийти к Олегу Владимировичу и не выяснить все интересующие его вопросы?

Казначеев искренне восхитился выдержкой Натальи. Та медленно развернулась и, прямо глядя в бликующие стекла очков Гипомерца, спокойно ответила:

- Добрый день,  Андрей Сергеевич.

Гипомерц кивнул, легко встал, подошел к двери и, приоткрыв ее, все так же вежливо-холодновато произнес в пространство приемной:

- Пригласите, пожалуйста, к Олегу Владимировичу Переверзева.

Потом обернулся и с улыбкой, от которой более впечатлительного человека кинуло бы в дрожь, закончил:

- Я двумя руками за справедливость, Наталья Юрьевна. Идите и спокойно работайте. Сейчас придет ваш протеже, и я немедленно отлюблю его… ммм… как вы сказали? – он щелкнул пальцами, будто вспоминая, - … до изнеможения? Прекрасная формулировка, - похвалил он и вернулся к приглянувшемуся креслу. – Идите, - повторил он, закидывая ногу за ногу, - не смею вас больше задерживать. 

Наталья прищурилась и, вздернув подбородок, вышла, в дверях столкнувшись с недоумевающим Лешкой.

Лешку вызов к Казначееву почти не удивил. К чему-то подобному он и готовился последние пять минут. Уже в дверях кабинета он столкнулся с выходящей Натальей, которая скроила неподражаемую гримасу, явно пытаясь о чем-то его предупредить. Лешка успокаивающе подмигнул ей и решительно шагнул в кабинет. 

И первое, что он увидел, переступив порог - нетерпеливо постукивающий о паркет, начищенный до блеска ботинок. Лешка заторможено поднял глаза, мгновенно, с одного взгляда впитав  в себя всю картинку: развалившегося в глубоком кресле мужчину, одетого в темный костюм, разглядывающего его, Лешку, без стеснения, в упор. Глаз за стеклами очков в тонкой оправе разглядеть было невозможно. Мерцалов А.С., знаток богомолов и владелец тщательно припрятанной визитки, непонятно каким образом очутившийся в кабинете Казначеева, смотрел на Лешку с хладнокровным интересом исследователя живой природы. Лешка судорожно сглотнул и уставился на крепкие пальцы, выстукивающие нетерпеливую дробь по обтянутому безупречными брюками колену. Он помнил их другими: в заусенцах и с намертво въевшимися следами масла. Этот тип ничем не напоминал того, дочерна загорелого, с жадным взглядом светлых глаз, с обветренными узкими губами Мерцалова из Лешкиных воспоминаний. Мерцалова, от которого у Лешки бежал озноб по спине, а в животе тугой пружиной скручивалось горячее возбуждение. Этот холеный, высокомерный мужик, прячущий глаза за стеклами стильных очков, интересовался им не больше, чем интересуется своей рутинной работой прозектор, прикидывающий, как удобнее поместить под микроскоп очередное  стекло с лабораторным материалом. 

«Сейчас препарировать начнет», - с непонятно откуда накатившей тоской подумал Лешка и заставил себя повернуться к Казначееву:

- Вызывали, Олег Владимирович? – с деланным спокойствием спросил он  и уселся на предложенный стул, оказавшись лицом к лицу с главным героем своих самых жарких снов.

«Не узнал», - тупой болью стучало в висках. – «Не узнал, богомол хренов».

Он краем уха слушал Казначеева, стараясь не поворачивать голову, не смотреть на молчавшего Мерцалова. Но все равно видел, как  неспешно тот снял очки и с нехорошей улыбкой поочередно разглядывал что-то вещавшего Казначеева и его, Лешку, с полыхающими щеками, сидящего на самом краешке жесткого стула.

«Не узнал», - фейерверками вспыхивало в голове.

- Мне повторить свой вопрос, Алексей Дмитриевич? – Казначеев нетерпеливо дернулся в кресле, и Лешка вернулся к действительности.

- Извините, - он сжал в кулак мелко подрагивающие пальцы, - если можно.

- Так вас не устраивает ваша зарплата, Алексей Дмитриевич? – с нажимом повторил Казначеев.

«Блядь!» - с чувством произнес про себя Лешка и еще больше выпрямился на стуле. Он тут же забыл о Мерцалове, который, казалось, от души наслаждался этой сценой.

- Полностью устраивает, - успокоил он начальство.

- В таком случае, может быть, вы расскажете мне, почему я должен объясняться с Натальей Юрьевной по поводу вашего заработка? – Казначеев с интересом  разглядывал застывшего парня.

- Я никого ни о чем не просил, - с трудом выдавил Лешка.

- Ну, конечно, - едко усмехнулся Казаначеев. – Вы только потихоньку возмутились тем, что злое начальство не выписало вам премию за вашу потрясающую самоуверенность, граничащую с безответственностью. Вы, Алексей Дмитриевич, - Казначеев перегнулся через стол в Лешкину сторону, - работая у нас без году неделя, не зная толком специфики, не имея практически никакого опыта, взялись за контракт, который под силу не всякому опытному работнику. Вы поставили под удар фирму, своего куратора, в конце концов. Только ведь вам до этого не было никакого дела, не так ли? Вы решили снять сливки, так сказать, и остальное вас не интересовало. А когда вас вытащили из дерьма, - судя по всему, Казначеева несло, - вы нацепили маску обиженного дитяти и побежали искать поддержки у Натальи Юрьевны, которая, кстати, тоже пострадала бы, не будь вы так потрясающе везучи. И после всего этого я должен выслушивать обвинения в том, как я несправедлив с вами? 

Лешка не мог сказать Казначееву, что он никому не заикнулся о своей зарплате и подставить Наталью. В конце концов, она его выручила, и он был ей должен.

- Я никого ни о чем не просил, - набычившись,  повторил он. – Я виноват и согласен с вашим решением. 

- Надеюсь, - хмыкнул Казначеев, откидываясь на спинку кресла. В кабинете повисло молчание. Лешка, не выдержав, встал и произнес звенящим от напряжения голосом:

- Я не буду бить себя кулаком в грудь и оправдываться. После всего случившегося, вы вправе передать работу с «Нон-стопом» кому-то другому,- он замолчал, переводя дыхание.– У меня есть еще кое-какие идеи относительно этого контракта. Я напишу служебку и предоставлю вам ее на следующей планерке. Я могу идти?

Казначеев, прищурившись, какое-то время разглядывал взъерошенного Лешку, а потом кивнул, отпуская. 

Когда за Лешкой закрылась дверь, Мерцалов, до сих пор так и не произнесший ни слова, негромко рассмеялся и повернулся к Казначееву.

- Интересные кадры у тебя работают, Олег. Я, прям, заслушался. Что это за пацан?  Новенький? Мне казалось, я его уже видел где-то.

- Вряд ли, - пожал плечами Казначеев. – Он в начале февраля устроился, где ты его мог видеть?

- Не знаю, - задумчиво глядя на дверь, протянул Мерцалов, - я почти уверен, что мы встречались. Интересный какой мальчик, - повторил он. 

- Слушай, прекращай, - фыркнул Казначеев. – Давай без этих твоих штучек?

- Давай, - усмехнулся Мерцалов и встал. – А мальчика ты не обижай, - уже от двери обернулся он к Казначееву. – Мальчик действительно находка, такой контракт подогнал! Пусть работает, головастые ребята сейчас большая редкость, сам знаешь. Ну все, бывай, - и он, махнув рукой, вышел.

- Что тебе сказал Гипомерц? – накинулась на Лешку поджидавшая его в коридоре Наталья.

- Кто? – с недоумением переспросил он.

- Гипомерц, - терпеливо повторила та и, схватив его за руку, поволокла по коридору подальше от начальствующих ушей.

- Подожди, - остановился Лешка. – Ты о ком? Там Казначеев был, и… - он замялся, - Мерцалов.

- Именно, Мерцалов, - насмешливо повторила Наталья.

-Черт! - до  Лешки дошло. – Мерцалов?!

- Так что он тебе сказал? – в голосе Натальи было тщательно скрытое беспокойство.

- Ничего, - о чем-то задумавшись, медленно ответил Лешка. – Он вообще ни слова не сказал. Молчал и смотрел, - едва слышно пробормотал он.

Наталья недоверчиво покосилась на него, но больше вопросов задавать не стала. А Лешка, которого до сих пор потряхивало от презрения к самому себе и адского разочарования, вернувшись на свое место, уткнулся в монитор и молча просидел до самого вечера.

«Это на него ты дрочил последние полгода? На эту холеную сволочь?» - с едкой горечью размышлял он поздним вечером на собственной кухне, куда сбежал от Светочки. Раздраженно позвякивая ложечкой, невидяще уставившись в темное окно, он яростно размешивал давным-давно остывший чай, снова и снова  вспоминал сегодняшнее позорище: собственные полыхающие щеки и постыдное вяканье, дрожащие руки и то, как он подвис, разглядывая Гипомерца…

«Бляяя…» - Лешка прижался пылающим лбом к прохладному оконному стеклу. – «Так облажаться!»

Он уже в который раз представил холодное, полное снисходительной жалости лицо и передернулся. Чувствовать себя юной соплячкой, пускающей слюни на постер знаменитости над кроватью, было стыдно до тошноты. 

«Надо кончать с этим», - он плюхнулся на табурет, включил ноутбук и лихорадочно защелкал мышкой. – «Сейчас подыщем что-нибудь…»

Он быстро забил несколько строк в поисковик и ошалело уставился на вывалившийся перечень сайтов. 

«Ни хрена себе, сколько желающих нетрадиционно пообщаться», - усмехнулся он и нажал на первый попавшийся сайт. – «Ну что ж, раз для Гипомерца рылом не вышел, будем искать кого-то попроще…»

Через час он устало захлопнул крышку ноутбука и отправился в душ. 

«Уж лучше жениться на Светочке», - мрачно размышлял он, - «чем вот так… с первым встречным…».

В отличие от Лешки, Андрей Сергеевич Мерцалов провел отличный вечер в компании довольно милого мальчика и приехал домой ближе к полуночи, настроенный весьма благодушно. Кинув в стакан пару кусочков льда и щедро плеснув сверху из бутылки, он набрал ванну и минут тридцать отмокал в компании JohnnieWalker. И уже в постели, проваливаясь в дрему, вспомнил свой сегодняшний визит к Олегу Казначееву и упрямого пацана с коротким, почти армейским ежиком.  

Высокие скулы, гневный румянец, сжатые в кулак длинные тонкие пальцы. 

«Интересный мальчик», - засыпая, успел подумать Мерцалов. – «Упертый и кажется умненький», - перед глазами встала высокая тонкая фигура, узкая талия, длинные ноги, обтянутые джинсами. – «И задница отличная». 

Мерцалов улыбнулся в подушку и заснул.

- Гончарова! – рявкнула в телефонную трубку обычно всегда спокойная Наталья. Прижав ее плечом, она разворошила стопку документов в поисках нужной бумажки для приплясывающего возле ее стола Дениса, успевая коситься одним глазом в монитор, на котором уже минут пятнадцать набирала письмо для клиента.

- Да, я. Когда?.. Минут через тридцать можно?.. – она мученически закатила глаза, слушая невидимого собеседника. – Хорошо, сейчас буду, - и с усталым вздохом нажала отбой.

Лешка решительно отодвинул папку с документами и встал.

- Давай я схожу, - не терпящим возражений тоном, предложил он. Наталья, облегченно вздохнув, даже и не подумала возражать:

- Надо к юристам спуститься, Леш, - она устало потерла переносицу, -  ну, ты помнишь, на втором этаже.

Лешка кивнул. Фирма снимала два этажа, и руководство, бухгалтерия, юристы сидели отдельно. Это создавало некоторые неудобства, когда надо было быстро, как вот сейчас, решить какие-то вопросы, но зато давало возможность размяться и под выдуманным предлогом прошвырнуться в кафешку или по многочисленным магазинчикам, которыми было нашпиговано здание. Конечно, сейчас об этом не было и речи, Наталья зашивалась, и Лешка собирался быстренько смотаться туда и обратно.

- …завяжи, - услышал он, уже закрывая дверь. Возвращаться и уточнять было лень, и он, не торопясь, зашагал по коридору. Выйдя на площадку перед лифтом, он автоматически оглядел себя в огромном, во все стену зеркале и тут же понял, что именно ему предлагали завязать. Зелено-желтый шнурок его сникеров – предмет зависти и восхищения девчонок  из отдела – волочился по полу пестрой змеей. Лешка присел и, выставив ногу, занялся непокорными шнурками. Яркая, стильная обувь была его слабостью, и он, несмотря на бесконечно растянувшуюся зиму,  просто не смог отказать себе в удовольствии прийти в офис в любимой темно-фиолетовой паре. Закусив губу, он уже заканчивал шнуровку, когда почувствовал пристальный взгляд. Лешка замер. По спине прошел знобкий сквознячок, и закололо кожу на коротко стриженом затылке. Он медленно, будто сзади притаился киношный монстр, развернулся и поднял голову.

-  Добрый день, Переверзев, - индифферентно произнес  возвышающийся над ним Мерцалов, тем не менее, с явным интересом переводя взгляд с необыкновенной Лешкиной обуви на его ошарашенное лицо. 

Лешка какое-то время внимательно разглядывал небрежно застегнутый на одну пуговицу мерцаловский пиджак, не находя моральных сил взглянуть его хозяину в лицо, потом опомнился и вскочил на ноги.

- Добрый день, - торопливо ответил он, переминаясь и по-прежнему не зная, куда девать глаза. 

- Вниз? – поинтересовался Мерцалов и Лешка, немедленно отвернувшись, ткнул непослушным пальцем в кнопку вызова. За спиной стояла глубочайшая тишина: ни тебе шороха одежды, ни дыхания, лишь явственное ощущение сильного тела рядом и горячего взгляда на беззащитно-голой шее. «Как кошка подкрадывается», - мысли путались и водили безумные хороводы в Лешкиной голове. – «И тогда, на заправке, точно так же подошел…».

Он неосознанным движением опустил голову, пытаясь скрыться от настойчивого мерцаловского взгляда за несуществующей челкой. Вот только челка была безжалостно уничтожена еще две недели назад, лифт не торопился, и Лешке ничего не оставалось, как сделать вид, что его совершенно не волнует присутствие начальства. Кажется, получалось не очень.

А Мерцалов, стоя рядом с Лешкой, наслаждался. Во-первых, он наконец-то вспомнил этого пацана. Это был тот самый мальчишка, что свалился буквально ему под колеса и не торопился вылезать, пока его волоком не вытащил оттуда казначеевский племянник. Все дело было в прическе. Этот уникум зачем-то обстригся едва ли не на лысо и теперь искушал трогательным ежиком на затылке, тонкой незагоревшей шеей и ушами с маленькими, пунцовыми от смущения, мочками.

«Придурок», - Мерцалов с удовольствием разглядывал замершую перед ним фигуру. – «Такую роскошь обстриг. Что пытался доказать, мальчик? На брутального самца ты все равно не тянешь».

Мальчишка, будто почувствовав его взгляд, резко опустил голову, словно хотел спрятаться, и снова напомнил кого-то, накрепко забытого. Мерцалов еще раз скользнул взглядом по четкой линии подбородка, сжатым губам, по начинающим розоветь скулам. Это становилось интересным. Парень перед ним был натянут как струна, и только что не звенел от напряжения. Мерцалов прищурился. Лифт безнадежно заблудился между этажами. Развлечение в кроссовках ненормального оттенка, высокое, ладно скроенное, с отличной задницей, полыхая ушами, само шло в руки.

Он усмехнулся, сделал вперед полшага и выдохнул в русый затылок:

- Зря.

С удовольствием полюбовался на россыпь мурашек, немедленно украсивших тонкую шею, выдержал паузу и продолжил, как ни в чем не бывало:

- Все равно я вас узнал, Переверзев.

Лешка, забыв как моргать, не отрываясь, смотрел в створки лифта. При всем желании он все равно не смог бы сейчас вымолвить ни слова. В голове не было ни одной связной мысли, а язык одеревенел.

«О чем он?», - билось в виски, но сзади загадочно молчали и обдавали шею теплым дыханием, от которого по спине табунами бегали мурашки, а щеки наливались предательским жаром.

- Это же вы бросились пару недель назад мне под машину, Переверзев, - с легким осуждением в голосе продолжил Мерцалов, не дождавшись никакой реакции  от собеседника. – Разве в детстве  мама не учила вас правильно переходить дорогу, Переверзев? Что за выходки?

- Это случайность, - выдавил Лешка, чувствуя, что еще немного, и ему срочно нужно будет присесть. Колени мерзко подрагивали и подгибались.

- Ну, конечно, - голос за спиной был холоден и спокоен, но жег его каленым железом. – Конечно, случайность. Вы и наголо побрились, судя по всему, случайно. Во избежание, я правильно понимаю? Надеялись остаться безнаказанным за свое мелкое хулиганство? Знаете, у вас почти получилось. Узнать вас теперь можно только под определенным углом.

- Мне нравится, - Лешка уже привычным движением приласкал колкий ежик на затылке, а у Мерцалова появилась лишняя возможность в деталях рассмотреть длинные пальцы и крепкое запястье с выступающей косточкой.

«А ты не так прост, мальчик», - с веселым изумлением подумал Мерцалов, разглядывая упрямца. – «Огрызаемся? Ну, держись, сейчас я тебя…»

Мелодично тренькнула некстати подъехавшая кабина лифта, раздвигая створки и выпуская несколько человек. Лешка поспешно шагнул внутрь, с облегчением переводя дыхание. Мерцалов, не торопясь, зашел следом и, не глядя, нажал кнопку на панели. Народу было немного и он, на следующем же этаже пропуская вперед симпатичную блондинку, посторонился на пару шагов и оказался именно там, где и собирался – сбоку, вплотную к острому, обтянутому тонким свитером Лешкиному плечу. Его маневр не остался незамеченным. От парня несло адским коктейлем: жаром, диким напряжением и неловкостью. И глядя на бьющуюся бледно-голубую жилку на виске мальчишки, Мерцалов поймал себя на том, что все, чего ему сейчас хочется: пустая кабина этого гребаного лифта и вот этот пацан у него в руках. У него были свои методы по усмирению таких вот упрямцев, которые, похоже, слабо отдавали себе отчет в собственных желаниях. Мерцалову все было ясно. Оставалось поставить точку. Что поделать, он любил оставлять за собой последнее слово. Лифт стремительно несся вниз, отсчитывая последние этажи. Надо было спешить. Мерцалов осмотрелся. Кроме них еще пара человек в противоположном углу о чем-то негромко переговариваются. Не помеха. Он наклонился и едва слышно сказал прямо в пылающее ухо:

- Зря подстриглись, Переверзев. 

Лифт остановился, и створки поползли в стороны. Лешка качнулся в сторону выхода, когда его предплечье крепко сжали, на мгновение притормаживая, а щеку обожгли горячее дыхание и невозможная, фантастическая фраза:

- Такая роскошь – длинные волосы. Вы не представляете, юноша, как они заводят во время секса… 

Лешка рванулся и пробкой от шампанского вылетел из проклятого лифта. Дверцы за спиной закрылись и он, задыхаясь, привалился к стене. 

Мерцалов, в полном одиночестве спускаясь в лифте на подземную парковку, непонятно усмехаясь, рассматривал собственную ладонь, которой совсем недавно сжимал чужую руку и на разные лады повторял про себя окончание фразы, которую так и не успел закончить:

«… особенно намотанные на мой кулак».

Он с силой сжал ладонь и опустил руку. Это было интересно, и определенно заслуживало внимания.

- …как денди лондонский одет, - пафосно продекламировал Денис, одной рукой прикрывая глаза, а другой указывая на Лешку, только что застегнувшего последнюю пуговицу на темном кашемировом пальто. Лешка рассмеялся, небрежно замотал шею длиннющим шарфом и, самодовольно оглядев себя в зеркале, обернулся к приятелю:

- Завидуй молча, - хмыкнул он, направляясь  на выход. – Чего возишься-то? Пошли.

- Без меня, - рассмеялся Денис. - Боюсь, твое сияние затмит мой холопский прикид. Я с Олегом поеду, - махнул он рукой в ответ на недоумевающий Лешкин взгляд. – Извини, маман припахала, придется подарить родственникам часть пятницы, - скривившись, закончил он.

- Ну, бывай тогда, - кивнул Лешка, открывая дверь. – До понедельника.

- Угу, - пробурчал Денис, провожая взглядом высокую тонкую фигуру в строгом пальто и  с ярким шарфом вокруг шеи.

«Хорош, зараза!»

Шел март, по Лешкиному мнению ничем не отличающийся от промозглого, унылого февраля. Те же ночные заморозки, дождь пополам со снегом, ледяная каша под ногами.

Мрак и ужас. 

И поэтому, когда сегодня утром, открыв глаза, он, увидел за окном высокое, совсем весеннее небо, солнце, отражающееся в окнах соседнего дома и оглушительно чирикающих воробьев на собственном подоконнике, то, ни секунды не сомневаясь, достал из шкафа любимое пальто – бабкин подарок. 

«В мое время мужчины умели и любили одеваться», - сказала бабка, вручая его Лешке. – «И это не делало их менее мужественными, а лишь элегантными и куда более привлекательными». 

Лешка был с ней согласен целиком и полностью. В пальто он чувствовал себя другим человеком и с удовольствием ловил на себе заинтересованные женские взгляды. Но сегодня, надевая любимую шмотку и между делом неубедительно отбрехиваясь от ехидных Светочкиных замечаний, он, шагая на остановку, вынужден был признать, что совсем не прочь увидеть хотя бы намек на интерес в других глазах: светло-серых, с холодным прищуром. 

На работе его ждал сюрприз. Ближе к обеду заглянул Казначеев и сообщил, что через час все могут расходиться. 

- Света не будет, с проводкой что-то, - пояснил он ликующему коллективу. – Так  что всем приятных выходных.

Все немедленно забыли о неотложных и крайне срочных делах и засобирались кто куда. Лешка, спускаясь в лифте, лениво размышлял, как бы с максимальной пользой провести неожиданно свалившиеся на голову несколько свободных часов. 

«Прогуляюсь», - решил он, выходя из лифта. – «Дойду до отца, потом завалимся куда-нибудь со Светочкой на вечер».

Но выскочив на ступеньки, на миг захлебнувшись влажным воздухом, ослепнув от режущего блеска солнца в синих лужах, он как-то забыл о только что принятом решении и бездумно пошел по сырому, оттаявшему тротуару, с удовольствием поглядывая по сторонам и всей грудью жадно вдыхая причудливую смесь талого снега, бензина и свежей выпечки из ближайшего супермаркета. Желудок протестующее вякнул раз и два, напоминая, что его оставили без обеда и Лешка свернул на боковую дорожку, ведущую к магазину. 

Зайдя в высокие стеклянные двери, он, не долго думая, свернул к синим холодильникам с мороженым, выстроившимся вдоль стены. Мороженое было его страстью. Пожалуй, стоило распрощаться с детством  только ради того, чтобы бесконтрольно, от души, сколь угодно много есть обжигающе-ледяную сладость, откусывать огромными кусками, снова и снова, до ломоты в зубах и онемевшего языка. 

К делу Лешка подошел основательно. Он, как кот вокруг сметаны, ходил вокруг холодильников не меньше десяти минут,  в конце концов остановившись на гигантском рожке с орехами. Сожалеюще окинув взглядом полный холодильник, он вдруг заметил с краю что-то новенькое и, немедленно забыв обо всем на свете, снова с головой зарылся в груду мороженого. Через минуту, со счастливой улыбкой первооткрывателя, Лешка шагал к кассам. В руке у него был зажат  брикет фруктового льда в глянцевой, сине-зеленой обертке. Расплатившись и выскочив из магазина, он, нетерпеливо шурша и едва не облизываясь, прямо на входе надорвал упаковку, выкинул фантик в урну и, зажмурившись от удовольствия, одним длинным, смачным движением облизал цветную сосульку  снизу до верху.  

- Вы не устаете меня шокировать, Переверзев, - раздался у него над ухом знакомый невозмутимый голос, полный скрытого веселья. - Где вы воспитывались? Это же просто неприлично, Переверзев, так, - голос подчеркнул последнее слово, - есть обычное мороженое!

Лешка даже не обернулся. Никто в целом мире, даже Гипомерц, собственной персоной, не могли испортить ему удовольствия. Он осторожно надкусил  искрящееся на солнце нежно-зеленое лакомство, и лишь после этого,  зажмурившись от мятной сладости во рту, повернул голову. Гипомерц, в одном костюме, действительно стоял у него за спиной. В руке он сжимал тот самый, отвергнутый Лешкой в последний момент, гигантский рожок с орехами. Лешка, уставившись на него, непроизвольно облизнулся. 

«Надо было оба брать», - с сожалением успел подумать он, прежде чем Гипомерц,  усмехнувшись, сунул ему в руки рожок.

- Держи уже… любитель. 

- Вы точно не хотите? – торопливо уточнил Лешка, тем не менее, крепко сжимая в ладони неожиданно свалившееся холодное счастье. 

- Да уж точно меньше твоего, - прищурился Гипомерц. – Тебя что, в детстве недокормили?

- Просто люблю, - рассмеялся Лешка и откусил от своей сосульки огромный кусок. 

- Полегче, юноша, - усмешка Гипомерца неожиданно растеряла свою всегдашнюю язвительность. – Учти, Переверзев, я не буду оплачивать твой больничный.

- Я не ж-жаболею, - Лешка торопливо проглотил кусок льда, - у меня гланды вырезаны.

Нижняя губа онемела и плохо слушалась, он покусал ее, косясь одним глазом на основательно подъеденное мороженое. И в этот момент поймал скользящий, обжигающий взгляд потемневших глаз по своим губам. Лешка моргнул, не донеся до рта сосульку. Гипомерц,  как ни в чем не бывало, приветственно поднял руку и махнул кому-то у него за спиной. Лицо у него было непроницаемо.

«Показалось?» - поспешил успокоить себя Лешка. До него постепенно стала доходить абсурдность ситуации: Гипомерц кормит его мороженым на тротуаре перед супермаркетом. 

- А что вы здесь делаете? – ляпнул он, не думая, и тут же, спохватившись, пробормотал: - Извините. Вы, наверное, себе купили? – он кивнул на рожок. 

- Я не ем мороженое, - равнодушно пожал плечами Гипомерц.  – Выскочил на обед, увидел, как ты… увлеченно выбираешь, - в прищуренных глазах совершенно явственно плясали черти, - ну и решил, что немножко удовольствия не помешает ни тебе, - он усмехнулся и в упор посмотрел Лешке в глаза, - ни мне.

Лешка, напоровшись на этот взгляд, как бабочка на булавку, дернулся и сделал шаг назад. Нога, соскочив с неожиданно закончившегося тротуара, на секунду зависла в пустоте, а потом, подняв сноп брызг, едва не по колено провалилась в ледяную лужу. Лешка, взмахнув руками, в которых было зажато по мороженому, стал заваливаться назад, и в последний момент был схвачен Гипомерцем за лацканы своего щегольского пальто. Тот, одним рывком вытащил его на тротуар и, скептически глядя на промокшую до колена, в хлюпающем ботинке Лешкину ногу, протянул:

- Да ты просто какое-то недоразумение ходячее, Переверзев. 

Лешка, не отвечая, осторожно притопнул. В ботинке чавкнуло. Джинсы, мокрые и грязные, противно липли к коже. 

- Переверзев, - начал, было, Гипомерц.

- Меня Алексей зовут, - раздраженно перебил он его. Так удачно начатый день был безнадежно испорчен, и он решил забить на воспитание.  – Можно, конечно, Алексей Дмитриевич, но раз уж мы внезапно перешли на ты… - Лешка махнул рукой и отвернулся от замолчавшего Гипомерца. – До свидания, Андрей Сергеевич, мне домой надо.

Он успел сделать несколько шагов, когда за спиной поинтересовались:

- Куда направился, Переверзев?

- На остановку, куда еще, - обернулся Лешка. Нога начала мерзнуть и он уже прикидывал, может ли позволить себе такси. Трястись еще полчаса в холодной маршрутке ему совсем не улыбалось.

- Какая остановка, Переверзев? – Гипомерц еще раз оглядел промокшего Лешку и шагнул с тротуара. -  Ты себя видел? Пошли, так и быть, подвезу ценного работника, – он обернулся к замершему Лешке. – Что стоишь? Шевелись, Переверзев, у меня встреча скоро, некогда мне с тобой…

И стремительно зашагал к парковке. Лешка пожал плечами и поплелся следом.

- За светофором направо, - Лешка не отрывал глаз от лобового стекла. После того, как он осторожно, стараясь не запачкать обивку, залез в теплый, пахнущий кожей салон, он так и не взглянул на Гипомерца. Сидел, привалившись плечом к двери, сжимал в руках основательно помятый рожок, смотрел на пролетающие мимо дома, машины, подтаявшие обочины и молчал. 

- Дальше куда? – сухо поинтересовался Гипомерц, когда его черное чудовище грациозно вписалось в узкий поворот. 

- Направо и прямо, - Лешка не выдержал, повернул голову.

Скупые, четкие движения сильных рук, прищуренные глаза, сжатые губы. Лешке внезапно стало жарко, и он поспешно отвернулся.

- Приехали, - облегченно выдохнул он. – Следующий подъезд, там и развернуться можно, видите? - он снова украдкой покосился на Гипомерца и наткнулся на внимательный взгляд. Гипомерц смотрел в упор, не отрываясь, как если бы только что задал вопрос. Лешка стиснул зубы и опустил глаза. Все, чего ему сейчас хотелось – сбежать без оглядки. Рядом с Гипомерцем он терял остатки контроля, мозг плавился и отказывался работать, Лешка начинал нести чушь и приходил в ужас от собственных желаний.

Мерцаловский монстр мягко притормозил около Лешкиного подъезда. Лешка рванул ручку и, игнорируя подножку, буквально вывалился на улицу. В ботинке злорадно чавкнуло, напоминая о такой необходимой вещи, как благодарность. Лешка вздохнул и осторожно заглянул в салон. Гипомерц, полуобернувшись, молча смотрел на него.

- Спасибо, - немедленно стушевался Лешка. Надо было сказать что-то еще. В конце концов, его, как принцессу, довезли до дома, потратили на это перерыв, а он только и нашел, что жалкое «спасибо» в ответ? На выручку пришла фраза из бабкиного репертуара.

- Может, зайдете? Чаю выпьем, - выпалил Лешка и едва не откусил себе язык. Что он несет? Какой чай? Но слово было сказано, и он лишь обреченно подумал, что бабка им сейчас бы гордилась. Внук, наконец-то, показал себя как подобает.

Гипомерц повел себя странно. Только что расслабленный и невозмутимый, он внезапно ощутимо напрягся. Его взгляд цепко прошелся по Лешкиному лицу, будто отыскивая что-то, угол рта дернулся, а крепкие пальцы забарабанили по рулю. Отвечать он не торопился. Лешка стоял, придерживая тяжелую дверь, упершись руками в сиденье, и ждал, сам не зная чего. Наконец, Гипомерц, будто решив что-то про себя, как-то нехорошо усмехнулся и, вскинув на Лешку потемневшие глаза, негромко поинтересовался:

- Уверен?

Лешка чувствовал, что только что упустил какой-то важный кусок Мерцаловских рассуждений. 

«Блядь», - с тоской подумал он. – «Я тебя всего-то на чай пригласил. В чем проблема-то?» 

- Надеюсь, вас устроит обычный черный, без лепестков роз? – не сдержавшись, ехидно поинтересовался он. – Больше все равно ничего нет.

Мерцалов фыркнул и повернул ключ в замке зажигания.

- Дверь закрой, - на Лешку он больше не глядел. – Машину поставлю.

На третий Лешкин этаж поднимались молча. Лифта в древнем бабкином доме, еще довоенной постройки, не было. И Лешка, шагая через ступеньку, судорожно пытался вспомнить, в каком состоянии оставил сегодня кухню. 

«В гостиной срач, неделю не убирали, остаются кабинет и кухня. Не в спальне же его чаем поить», - быстренько прикидывал он варианты. – «Нет, определенно кухня, там, по крайней мере, пыли меньше, чем в кабинете». 

Так, в напряженных размышлениях, он и сам не заметил, как очутился перед дверью в квартиру, рассеяно хлопая себя по карманам, в поисках ключей.

«А этот где?..» - опомнился Лешка и торопливо оглянулся. Гипомерц стоял сзади, с любопытством оглядываясь. – «Как привидение, блин».

Лешка повернул ключ и распахнул тяжелую дверь, пропуская гостя в полутемную прихожую. Он торопливо кинул пальто на вешалку, не заморачиваясь плечиками и пробормотав:

- Я на кухню, чайник поставлю, - смылся. – Если хотите руки помыть, первая дверь направо, - донесся его голос из глубины квартиры. 

Мерцалов, не торопясь, осмотрелся. Тусклое зеркало в тяжелой раме, огромная рогатая вешалка темного дерева и теряющиеся в сумраке бесконечные полки с книгами по стенам. Полуоткрытая дверь с витражным стеклом отбрасывала на старый паркет цветные зайчики. Мерцалов тихонько толкнул ее и увидел гостиную, с тяжелыми гардинами на высоком окне, темной мебелью и россыпью ярких фантиков вокруг грязной чашки около дивана с высокой спинкой. Он прикрыл дверь и, неслышно ступая, двинулся по коридору, разглядывая корешки книг.

«Занятная квартира. Интересно, кто хозяева?» - рассеяно думал он, проводя пальцем по полустертым корешкам полного собрания Бердяева. В нескольких томах торчали яркие хвостики закладок. Он осторожно подцепил один и раскрыл на заложенной странице. Та была испещрена свежайшими карандашными пометками. Книгу определенно совсем недавно читали. 

«Как необычно», - захлопывая увесистый том и аккуратно ставя его на место, хмыкнул про себя Мерцалов. – «Интересно, как ведут себя в постели мальчики, между делом почитывающие  «Философию свободы»?» - он зашагал по коридору, и, повернув, увидел в открывшемся дверном проеме просторную кухню-столовую и Лешкину спину с выпирающими крыльями лопаток под тонким свитером.  

«Вот и проверим», - прищурился он, прислоняясь к косяку. – «Надо же, скромник блядь, приличный мальчик. На чай пригласил за одно мороженое», - в груди вспух и опал комок непонятного разочарования. – «Не рефлексируй, Мерцалов», - одернул он себя и шагнул к что-то нарезавшему на доске Лешке.  – «Что ты там себе навоображал? Тебя пригласили трахаться, так получай удовольствие, твою мать»

Лешка уже привычно пропустил появление Гипомерца на кухне. Кромсая на доске не совсем свежий батон, он просто в какой-то момент всей кожей ощутил его совсем рядом, за спиной. Знакомый колкий сквознячок по позвоночнику, скручивающее предвкушение где-то в животе,  задрожавшие руки и Лешка застыл, боясь повернуть голову и почти не дыша. Руки в белоснежных манжетах рубашки тяжело опустились по обе стороны от разделочной доски, зажимая его между столом и ощутимо горячим телом сзади. И Лешку повело. Кожа горела, шея выгибалась, совершенно по-блядски подставляясь под чужие губы, сладко выламывало позвоночник. Уже ничего не соображая, он качнулся назад, только чтобы вжаться в твердое горячее тело спиной, задницей, откинуть на подставленное плечо голову, и почувствовать, наконец, чужой рот на своей коже… Щеку обожгло теплым дыханием, горьким, с легким запахом табака – и только. Над ухом негромко хмыкнули, и Гипомерц крепко сжал Лешкины запястья.

- Положи, - прозвучало у самого уха. Лешка все-таки прижался затылком к чужому плечу и, плавясь от ощущений, прикрыл глаза. Мерцалова он не слышал.

- Положи, - настойчиво повторил тот, и сжал судорожно стиснутую на рукояти столового ножа Лешкину ладонь. Пальцы, что было сил, стискивавшие нож, разжались,  и Лешку, как большую безвольную куклу, стремительно развернули, край разделочного стола больно врезался в копчик, отрезвляя и приводя в чувство. Гипомерц стоял перед ним, спокойный, в застегнутом до последней пуговицы костюме и смотрел. Лешка с усилием вдохнул, чувствуя, как вспыхнули щеки и со всего размаху налетел на мерцаловский взгляд. Светлые глаза казались черными. Зрачок почти затопил светло-серую радужку. Лешку пробрало дрожью под этим жадным, уверенным взглядом. Так смотрят на собственность. Мужчина перед ним знал, чего хочет и не сомневался, что получит это в самом ближайшем будущем. Лешка мог кричать, сопротивляться и даже драться – это ничего не меняло. Сейчас он принадлежал Гипомерцу весь, от промокших ног, до пересохших губ. И все, что ему оставалось – принять это.

Гипомерц выпустил его и, не опуская  глаз, отступил. Четкими, скупыми движениями расстегнул пиджак и, вытянув руки из рукавов, не поворачивая головы, кинул его на ближайший стул. Лешка заворожено наблюдал, как Гипомерц, чуть поведя подбородком, ослабил узел галстука и, не торопясь, снял его.

- Любишь смотреть? – он, насмешливо изогнув бровь, расстегнул несколько пуговиц у горла и взялся за ремень. 

Лешка, вцепившись обеими руками в столешницу у себя за спиной, судорожно перевел дыхание. Мерцалов, продолжая расстегивать ремень, не спускал с него потяжелевшего взгляда. Мальчишка перед ним – с шальными глазами, пересохшими губами, с румянцем до самых ключиц, торчащих из широкого ворота свитера – был редкостным зрелищем. Хотелось немедленно посмотреть какой он там, под одеждой, попробовать на вкус и запах, вылизать россыпь родинок на шее, пометить, оставляя следы собственных пальцев на бледной коже. Хотелось сделать с ним тысячу разных вещей - добиться, чтобы выгибался и кричал от удовольствия, поставить на колени и дать в рот, сжимая колючий затылок и не разрешая отстраниться, кончить на эти искусанные губы, вздернуть за подбородок и поиметь этот рот еще раз - языком, а потом затрахать до стонов,  до обморока, почувствовать, как он сжимается у него на члене, когда кончает. 

- Не терпится? – севшим голосом поинтересовался Мерцалов, расправившись с ремнем. – Иди сюда.

Он шагнул к застывшему Лешке, схватил его плечо и дернул на себя. В грудь ему уперлась Лешкина ладонь, останавливая, не пуская. Мерцалов, шалея от ощущения упругих мышц под пальцами, еще не понимая, дернул снова. Ладонь сжалась в кулак и толкнула сильнее. 

- Что? - он заглянул Лешке в лицо.

Закушенная губа, раздувающиеся крылья носа, напряженная морщинка между бровями.

- Что? – повторил он, одновременно проскальзывая рукой под свитер, с наслаждением сминая горячую кожу, надавливая на поясницу и прижимая к себе.

- Я не хочу… так, - еле слышно прозвучало в ответ. – Не сейчас, не здесь.

Мерцалов, скользнув ладонью вверх по Лешкиной руке, по вздрагивающему плечу, сжал пальцы на тонкой шее:

- Поздно, - выдохнул он в приоткрытые губы. – Я не остановлюсь.

Он рывком развернул мальчишку спиной к себе и, прижав выгибающееся, неожиданно сильное тело, привычным  движением расстегнул на Лешке джинсы. В груди плескалась чистая похоть, густо приправленная раздражением:

«Целку будешь из себя строить, гаденыш?!»

- Ты меня позвал, - прошептал он в пылающее ухо. Тело у него под руками билось, холодные пальцы цеплялись за его ладони, пытаясь ослабить хватку, мальчишка, кажется, пытался даже лягнуться  пару раз.  Мерцалов уже не щадя, стиснул его крепче, вырваться он бы все равно не смог, а устраивать бессмысленную возню Мерцалов не собирался.

- Ты сам меня позвал, - прошипел он, и тряхнул мальчишку что было сил.  – Сам подставился. Только что, помнишь? А теперь решил поиграть? Не со мной, мальчик. Ты же хочешь, - он скользнул одной рукой в расстегнутые джинсы, подцепил резинку и сильно сжал твердое, горячее, чуть влажное. Мальчишка выгнулся и застонал.  - Со мной не играют, – он рывком уложил его грудью на столешницу, жестко провел ладонью снизу вверх: от взмокшей поясницы, между сведенных лопаток и надавил на затылок, фиксируя, укладывая щекой на хлебные крошки. – Мне дают, - уже хрипел он, одним движением расстегивая молнию и освобождая ноющий член, – расслабляются и получают удовольствие, - едва не зарычав от острого наслаждения, он проехался головкой члена по теплым, стиснутым ягодицам. 

- Расслабился, ну, - Мерцалов шлепнул по отставленной заднице. Мальчишка под ним дернулся и внезапно резко обмяк. Уткнулся лбом в сложенные руки, и он больше не видел его лица, только светлый, взмокший затылок и напряженную шею. Смазка, успевшая согреться в кармане брюк, растеклась по пальцам. Мерцалов закусил губу, давя в себе стон, пару раз провел по члену ладонью и, небрежно мазнув напоследок между выпяченных ягодиц, толкнулся в горячее, сжатое.

Лешка, уткнувшись в сложенные руки, захлебнулся воздухом, когда Гипомерц одним медленным, неторопливым движением вошел в него. Он тут же забыл о том, что хотел просто перетерпеть, позволить уже всему случиться. Выгнувшись, ловя ртом воздух, он буквально окаменел на несколько долгих мгновений и лишь потом почувствовал, как Гипомерц стиснул его плечо:

- Дыши, - раздалось над головой, и чужие бедра сделали первый, едва заметный толчок. – Давай, мальчик, дыши.

Мерцалов насаживал его на себя, размеренно и неторопливо, сжимая пальцами напряженные бедра, с каждым разом толкаясь все сильнее и жестче, отстранялся и вгонял член снова и снова… Лешка задыхался, до крови закусывал губы, ему казалось, что его натягивали и выворачивали, как перчатку. Сзади бились зло и неумолимо, со смачными шлепками кожи об кожу, совершенно точно понимая, но игнорируя, как ему сейчас паршиво и унизительно. Хватка на бедрах стала жестче, Гипомерц в последний раз дернул его на себя и застыл, сорвано дыша.

«Все, все кончилось» - подумал Лешка, едва не разрыдавшись от облегчения. – «Все».

Гипомерц сзади вздохнул и медленно вышел, внезапно бережным движением придержав Лешку за ягодицы. Сильные руки осторожно взяли его за плечи и подняли.

- Ты как? – теплая рука неожиданно бережно прошлась по щеке. Лешке было уже как-то все равно. Он стоял, упираясь руками в столешницу, и все, чего ему хотелось – остаться одному. 

Сейчас. Немедленно.

Мерцалов, не дождавшись ответа, отстранился и зашуршал одеждой. Лишившись поддержки, Лешка обнаружил, что ноги отказываются его держать и, цепляясь за стол, он медленно сполз на пол, где морщась и до боли кусая губы, кое-как устроился голой задницей, прислонившись щекой к ножке стола.

- Не понравилось? – твердые пальцы осторожно приподняли его за подбородок. Лешка не глядел на Гипомерца. И не видел внезапно затвердевших губ и полный недоумения взгляд, с которым тот рассматривал его покрасневшие глаза и в кровь искусанные губы.

- Уйди, - глухо произнес Лешка, глядя в пол. Гипомерц молчал.

- Уйди, - с отчаянием повторил Лешка, чувствуя, что сил держаться почти не осталось. – Пожалуйста…

Гипомерц встал, подхватил со стула пиджак. Лешка, не отрывал глаз от его начищенных ботинок, страстно желая в это мгновение никогда их больше не видеть. Ботинки сделали шаг к столу, и он зажмурился:

«Да уйдешь, ты когда-нибудь?!»

- Я оставлю тебе визитку, - раздалcя у него над головой деловитый голос Гипомерца. – Здесь мои телефоны. Личные. Захочешь – звони.

Ботинки развернулись и, наконец-то, исчезли. Через пару секунд хлопнула входная дверь. Лешка со стоном разогнулся, болело все. Кое-как поднявшись, он зачем-то сгреб со стола уже знакомый плотный квадратик визитки и поплелся в ванную.

«Что же больно-то так?» - сдерживая подступающую истерику, думал он, по стеночке пробираясь по коридору. – «Блядь, и так всегда? На хуй, мне уперлось такое удовольствие», - вяло размышлял он, пуская в ванну горячую воду. – «Ты этого хотел? Получил пять минут кайфа? Вот и наслаждайся теперь».

Он зацепился взглядом за маленький глянцевый клочок бумаги, тихо лежавший на раковине, вспомнил холодное, деловое Мерцаловское «Захочешь – звони» и, застонав, неловко уселся на холодный плиточный пол. 

«Что, Джульетта, Ромео оказался не таким благородным, как мечталось?» - скривил он губы. – «Зато у тебя уже коллекция его визиток. Есть чем гордиться, придурок», - думал он, уткнувшись лбом в край чугунной ванны.

Мерцалов отменил назначенную встречу сразу же, едва дошел до машины. Ни о каких переговорах не могло быть и речи – его сегодняшнее приключение мало располагало к подобного рода мероприятиям. Брюки и рубашка, по его мнению, были безнадежно измяты, а настроение стремительно съезжало в минус. Чертыхаясь, он cел за руль, развернулся и, разбрызгивая синие мартовские лужи, резко рванул с места. Через рекордных пятнадцать минут Мерцалов уже входил в собственный кабинет. 

Глухое раздражение на все и вся никуда не делось, и он, с трудом сдерживаясь, минут пять слушал референта, дожидавшегося его в приемной с целым ворохом бумаг. Тот, с облегчением выгрузив ему на стол кипу договоров и в двух словах обрисовав ситуацию по последним поставкам, замолчал и, переминаясь с ноги на ногу, с недоумением поглядывал на нахмуренного шефа, что-то увлеченно разглядывающего за окном и раздраженно постукивающего карандашом по сияющей полировке стола. Референта шеф подчеркнуто не замечал.

- На сегодня все, Андрей Сергеевич, - наконец решился тот напомнить о себе. – Я могу идти?

Мерцалов, так и не повернувшись, молча кивнул, и референт с облегчением выскочил в коридор.

«Что за муха его укусила?» - недоумевал он, собираясь домой. – «Почти час где-то пропадал, встречу отменил. Вернулся – чернее ночи. Хорошо хоть отпустил вовремя». 

Он негромко постучал к Мерцалову, и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Шеф все еще пялился в окно.

- До свидания, Андрей Сергеевич, - вежливо попрощался референт и быстренько смотался после очередного безмолвного кивка.

Только оставшись в одиночестве, Мерцалов оторвался, наконец, от изучения  голых верхушек деревьев за окном и, пододвинув к себе принесенные бумаги, попытался работать. Минут через пятнадцать он, делая пометки в очередном договоре, проткнул бумагу и сломал грифель в любимом карандаше. С трудом удержавшись от того, чтобы не смять  испорченный лист, он откинулся на спинку кресла:

«Ты чего бесишься, Мерцалов?» - он только сейчас заметил, как подрагивает рука, все еще сжимавшая карандаш. – «Из-за этого мальчишки что ли?»

Он потер лоб и неловко ухмыльнулся.

«Стареешь, сентиментальный дурак. Может, ты еще прощения попросишь?» - последняя мысль была так нелепа, что он едва не рассмеялся. – «Да, что, собственно случилось? Ну, ошибся, не за того принял пацана. И что? Ты бы его не выеб, если бы с самого начала знал, что он неопытен как пятнадцатилетний девственник? Ага, щаз. Мальчишка провоцировал и подставлялся, как только мог. Да он просто напрашивался, твою мать!»

Мерцалов прищурился, вспоминая горячее, податливое тело под ладонями и сорванное дыхание у плеча. Тугой до боли, обжигающий, неловкий. 

Девственник. 

Мерцалов тряхнул головой, прогоняя идиотские мысли. Девственник? В двадцать с лишним лет, с такими данными и его никто до сих пор не натянул, ни разу?

«Да о чем я вообще? Он предложил – я взял. Даже если и первый», - он криво усмехнулся и ослабил узел галстука. – «Мог бы и предупредить, в конце концов, невинная ромашка, блядь».

И будто наяву услышал:

«Я не хочу… так»

Мерцалову стало жарко. Он нашарил на столе пульт от кондиционера и включил его на полную мощность.

«И что это меняет?» - он все еще цеплялся за собственное равнодушие, но остановиться уже не мог. И внезапно с предельной ясностью увидел мальчишку, скорчившегося возле ножки кухонного стола, с прокушенной губой, сухими блестящими глазами, глядящими куда-то в угол и услышал сиплое, на выдохе:

«Уйди… пожалуйста…»

«Еб!..» - карандаш с треском переломился в крепких пальцах и полетел на пол.

- Андрей Сергеевич, Шатохин вызывает, - голос секретаря было подчеркнуто сух. Мерцалов раздраженно взглянул на селектор. – Это срочно, - настойчиво добавил голос.

Мерцалов пожал плечами и поднялся. Шатохин, давний приятель и, между прочим, генеральный директор фирмы, сидел в следующем по коридору кабинете и вполне мог зайти к нему и сам, а не отрывать от кипы неподписанных бумаг в разгар рабочего дня.

Выйдя из приемной, Мерцалов посторонился, пропуская группку девушек, спешащих к лифтам, и невольно замер. Последним в этой пестрой, шумно болтающей и хихикающей толпе, возвышаясь над ней на голову, шагало его недавнее приключение. 

Переверзев. Собственной персоной.

Мерцалов, пользуясь тем, что его пока не замечали, с неожиданной для самого себя жадностью разглядывал мальчишку. 

Спокойный, чему-то едва заметно улыбающийся, с губами в корочках и темными тенями под глазами. 

Мерцалов старательно не вспоминал о нем всю неделю. Работа шла валом, не оставляя времени рефлексировать по поводу «случайного перепиха». Ему потребовались вечер пятницы и суббота, чтобы найти удобоваримое определение случившемуся и с облегчением задвинуть неудобное воспоминание подальше. Но, оказывается, достаточно было вот так, нос к носу, столкнуться в коридоре, чтобы с предельной ясностью осознать, что ни хрена не «случайно», что всю неделю, там, в глухом уголке, где пылилось знание об искусанных губах, светлой коже и колючем затылке,  невнятно болело и дергало, как дурно залеченный зуб. Что дурацкое желание -  подойти, прижать к себе, почувствовать ряд выступающих позвонков под ладонью, вдохнуть полной грудью причудливую смесь парфюма и карамели, - это желание никуда не делось. Что достаточно было взглянуть на сухие, потрескавшиеся губы, лиловые тени под глазами, как воспоминания -     непристойные, жаркие, хлынули разом, оставляя за собой обжигающий стыд и сожаление. 

Мерцалов, сам того не замечая, стоял столбом, стискивая дверную ручку, и не спускал глаз с поравнявшегося с ним парня. 

Конечно, Переверзев его заметил. После дружного, почему-то напомнившего школу «добрый день, Андрей Сергеевич», проходящих девушек, попытка парня притвориться слепым провалилась с треском. Впрочем, его это не смутило. Засранец даже в лице не переменился. Лишь угасла улыбка, и чуть сдвинулись темные брови. Мальчишка прошел мимо, напрочь проигнорировав его, Мерцалова, присутствие. Что-то спокойно ответил обернувшейся с вопросом девушке, и чуть вздернув подбородок, не торопясь, зашагал дальше. Мерцалов, разглядывая его удалявшуюся спину, не верил своим глазам. Его только что грамотно, вежливо и от всей души послали. 

«Ты ему, кажется, визитку свою давал, нет?» - хмыкнул он про себя, выпуская, наконец, многострадальную дверную ручку. – «Ты ведь и звонка ждал, чего уж там», - ехидно припомнил он, широко шагая по коридору. – «Получил? Правильно получил, кобель старый. Думал, мальчиков можно безнаказанно по столам валять? Вот и утрись теперь».

Уже открывая дверь приемной, он обнаружил, что у него подозрительно подрагивают пальцы рук. Это стало последней каплей.

«Ну, это мы еще посмотрим!..», - не известно кому пригрозил он и, уже не заботясь о производимом на посторонних впечатлении, ввалился в кабинет Шатохина. 

Того, как и ожидалось, интересовал последний мерцаловский проект. Выслушав сжатый и максимально исчерпывающий отчет своего коммерческого директора, Шатохин удовлетворенно хмыкнул и посоветовал быть «попроворнее».

- Да куда уж проворнее, - Мерцалов ненавидел, когда ему начинали говорить, что и как делать. – Ты, Игорь, прекрасно понимаешь – такие дела быстро не делаются. Прежде чем соваться на чужую территорию, надо основательно подготовиться.

- Именно, - подхватил Шатохин. – Что у тебя по клиентам? Ты ни слова об этом не сказал, кстати. 

Мерцалов поморщился. Это был самый слабый пункт проекта, над которым он раздумывал уже немало дней.

- Ну, - нетерпеливо переспросил Шатохин, - у тебя же договор с «Нон-стопом». Это никак нельзя использовать?

«Вот оно!» - Мерцалов едва сдержал довольную улыбку. 

- Я работаю в этом направлении, Игорь. Дай мне еще несколько дней, договорились?

- Ладно, свободен, - махнул рукой Шатохин. – Смотри!..

- Я помню. Попроворнее, - усмехнулся от двери Мерцалов и вышел.

«Осталось поговорить с Казначеевым, и мы посмотрим, как ты будешь крутиться, мальчик», - с тихим удовлетворением думал он, торопливо шагая к собственному кабинету.

- Олег? Добрый день. Мерцалов.

- Привет, Андрей Сергеевич, что надо от нас, грешных?

- Ну почему сразу «надо»? Я, может, себе компанию на обед ищу.

- Хм… правда, ищешь?

- Правда. Ну, ты как, свободен? Через месяц рейд намечается, ты в курсе? Обсудим детали.

- Да слышал что-то… Ладно, где?

- Ты выходи на парковку к часу, сориентируемся.

- Заметано.

- И да, Олег…

- Что еще?

- Мне нужен толковый человек  из твоего отдела.

- Бля, Мерцалов, ну я же просил!..

- Ничего не знаю, работы у всех до черта. Как насчет Гончаровой?

- Гончарову не отдам, хоть режь меня. Или тогда приходи и сам вместо нее вкалывай.

- Да мне без разницы, Олег. Не хочешь Гончарову давай Дениса своего.

- Так тебе же толковый вроде был нужен?

- Хорошего же ты мнения о родственниках, Казначеев.

- Денис нормальный парень, только ведь тебе человек нужен для того проекта в соседней области? Правильно угадал?

- Допустим.

- Денис для этого не годится. Может, Переверзева возьмешь? А, Мерцалов?

- Это того, что подогнал нам контракт с «Нон-стопом»?

- Ну да. Ты же видел его у меня. Помнишь? Толковый парень, ручаюсь. Как раз то, что тебе нужно.

- Ну, не знаю… Ладно, давай твоего юного гения, посмотрим, на что способен.

- Отличный пацан, Мерцалов, ты любишь таких.

- Каких я люблю, ты, Олег, понятия не имеешь.

- Ладно, не придирайся к словам. Так мне что, отправить его к тебе?

- Да, сейчас же. Отдам ему бумаги, пусть изучает.

- И надолго ты его забираешь?

- Как работать будет. На пару дней как минимум, а там поглядим. 

- Ты всегда так говоришь.

- Не плачь, верну я его тебе, в целости и сохранности.

Мерцалов нажал отбой и, закинув руки за голову, потянулся. Все шло по плану. Он всегда четко знал, чего хочет, и умел отлично находить кратчайшие пути к осуществлению собственных желаний. 

- Жаль, что Светочка не смогла прийти, - мать ловко подцепила с блюда увесистый кусок пирога и положила Лешке на тарелку. Тот, жмурясь от удовольствия, пил знаменитый переверзевский чай на травах и приветливо взглянул на новый аппетитный кусок у себя в тарелке. 

Сейчас, за большим столом, под старым абажуром с кистями, Лешка как-то совершенно забыл, что еще утром с ужасом думал об этом визите к родителям и горячо одобрял Светочкино нежелание идти на обязательный субботний ужин. У него самого отмазаться не было ни малейшего шанса. Он и так пропустил два выходных  подряд. Сначала отговариваясь внезапной простудой, а потом занятостью. Но сегодня с утра позвонила бабка, что само по себе уже было событием, и не терпящим возражений тоном потребовала присутствия внука за ужином. Бабке он отказать не мог. Тем более… Лешка вспомнил вчерашнюю пятницу и поспешно сделал еще один глоток чая, пряча счастливую улыбку.

- Так что там со Светочкой, дружок? – бабка зорко взглянула на внука поверх крошечной кофейной чашки. Она, единственная за столом, пила свой неизменный кофе. 

- У нее голова разболелась, - пробулькал в чашку Лешка.

- Ну конечно, - усмехнулась бабка. – Современные девицы такие слабые создания! Чуть что – сразу мигрень. Ты уж побереги девушку, дружок. Сам знаешь, с головными болями шутки плохи, единожды начавшись, они имеют свойство становиться все более сильными и частыми. А ты, Дмитрий, - она повернулась к Лешкиному отцу, - еще хотел услать девочку в командировку, бедняжка и так еле дышит, видишь?

- Софья Павловна! – с легкой укоризной в голосе перебила ее мать. – Ну не смогла прийти девочка, и что? Так и будете теперь язвить? Мы мальчика несколько недель не видели, давайте не будем портить вечер!

- Да бог с тобой, дорогая, - махнула ручкой бабка. – Разве воспоминания о Светочке способны омрачить вечер? – и, не давая невестке вставить ни слова, немедленно обратилась к Лешке.

- Ты что-то неважно выглядишь, дружок. Похоже, и впрямь был нездоров. Как себя чувствуешь?

- Нормально, - вспыхнул Лешка, похвалив себя за предусмотрительность. Не бабка – Шерлок Холмс в юбке. Все замечает, ничего не скроешь. Правильно он не пришел к ним тогда, пару недель назад. Лешка был уверен, что бабка, с ее способностью все подмечать и анализировать, вывела бы его на чистую воду в два счета. Да и напрягаться особо не пришлось бы, достаточно было посмотреть, как он тогда ходил. Это Светочка проглотила рассказ о потянутых связках и не поморщилась. Но бабка, с ее врачебным опытом… Лешка и без того был почти уверен, что она – единственная, кто если не знает наверняка, то по крайней мере догадывается о его… нетрадиционных предпочтениях. Всякий раз, когда она начинала прохаживаться на Светочкин счет, Лешка видел в этом какой-то намек на себя. Хотя, возможно, это была лишь нечистая Лешкина совесть. Как ни крути, а использовать Светочку в качестве прикрытия было мерзко. Лешка вспомнил вчерашний разговор в кабинете Гипомерца. Несколько фраз, сказанных холодным, невыразительным голосом и единственный взгляд поверх протянутой тонкой папки – скользящий, мимолетный, от которого кинуло в уже привычный жар. Эту папку он нес потом, прижимая к груди, в которой бешено стучало сердце, нес как самое дорогое, и клялся сам себе, что «это только работа» и «не пошел бы он на хрен, ублюдок озабоченный». 

Лешка собирал себя по кускам после того «чаепития» на кухне несколько дней. Не спал ночами, сгорая от стыда, покупал в аптеке мазь, уверенный, что все, начиная от молоденькой провизорши, заканчивая старушкой в платочке у него за спиной, знают, кому это и – главное – для чего. Шарахался от собственного телефона, боясь и – чего уж там! – отчаянно желая одного-единственного, так необходимого звонка. Тенью проскальзывал на работу раньше всех и уходил в сумерках, по темноте, старательно избегая возможности случайной встречи, и думал, думал. И, в конце концов, смог убедить себя, что все это – просто наваждение. Что, получив этот  урок – пусть жестокий, но зато без грамма притворства, грубо обнаживший самую суть того, что он старательно рядил в розовые романтические тряпки, он может теперь сказать, что дело было вовсе не в Гипомерце. Просто нужен был мужик, сильный и уверенный, который смог прийти и взять то, что он давным-давно готов был предложить. Так уж сложилось, что им оказался Гипомерц. А все эти мурашки по коже от низкого с хрипотцой голоса, сильных рук, насмешливого взгляда – гормоны, маленькая подлость взбесившегося тела. И он верил этому несколько дней и радовался, как мальчишка, что не дрогнул во время случайной встречи в коридоре, смог спокойно пройти мимо застывшего Гипомерца… 

И что же? Одна встреча, короткий разговор и тонкая папка. И вот он сидит в родительской столовой, пьет чай, изо всех сил стараясь выглядеть расстроенным по поводу Светочкиной мигрени, и между делом обдумывает тот факт, что от любимой девушки надо избавляться любыми средствами. Потому что гадко и мерзко, и вообще недостойно прикрываться женщиной и, кажется, планировать что-то у нее за спиной, да еще и с мужчиной. 

- Что-то ты все молчишь, Леш, - нарушил молчание отец. – Как у тебя дела? Что новая работа?

Лешка, целиком погруженный в собственные мысли, расслышал только второй вопрос и поспешно поставил чашку. 

- Нормально, - начал он и споткнулся о внимательный бабкин взгляд. – Все хорошо, правда, - зачастил он, обращаясь то ли к отцу, то ли к бабке. – Меня… - он замялся было, но новость жгла, распирала его уже сутки, ею надо было поделиться хоть с кем-то, пусть и не так, как хотелось, - меня пригласили работать над новым проектом, очень перспективным. Фирма открывает сеть станций технического обслуживания в соседней области. Там много чего будет: и магазины, и сервисы. Огромный проект! Если все получится… - Лешка увлекся, начал жестикулировать, и через минуту напрочь забыл о Светочке.

- А кто тебя пригласил? – как бы между делом спросила бабка, ставя на блюдце опустевшую чашку. – Ты же недавно работаешь. С чего бы такое внимание?

Лешка отчаянно покраснел. Бабка в своем репертуаре: как всегда, не в бровь, а в глаз. Вот что называется вопрос по существу.

- Ги… - Лешка прокашлялся, внезапно сел голос. – Гипомерц пригласил.

- Кто?! – насмешливо вздернула бровь вредная родственница.

- Гипомерц, - от Лешки можно было прикуривать, родители с недоумением косились на его полыхающие щеки, и лишь бабка по непонятной причине на внука не глядела. – Наш коммерческий директор, - он и сам не понимал, каким чудом умудряется «держать лицо» и говорить таким небрежным тоном, - Мерцалов Андрей Сергеевич. Ну, просто я заключил контракт с одной фирмой… выгодный… и он, видимо, решил, что от меня может быть польза. Знаешь, па, - Лешка повернулся к отцу, - как у меня получилось? Я им предложил нашу бонусную программу, и они клюнули.

- Ну, еще бы, - добродушно рассмеялся Переверзев-старший, - отличная вещь, да там никто не устоит. А как ты…

И они с головой погрузились в захватывающий мир процентных ставок и накопительных бонусов. Вечер шел своим чередом. С пирогом, душистым чаем, под уютным абажуром. Мать с удовольствием слушала болтающего Лешку, Переверзев-старший время от времени задавал каверзные вопросы и с не меньшим, чем у жены, удовольствием выслушивал Лешкины ответы, бабка, отодвинувшись от стола, сидела в тени, гладила свернувшуюся у нее на коленях кошку Мусю и загадочно молчала. 

Через час, когда большие часы пробили девять, Лешка засобирался домой. Родители проводили его до двери, и мать тут же отправилась на балкон, чтобы помахать детке на прощанье. Переверзев-старший вернулся в столовую и, ухватив последний кусок пирога, поволок его к себе на тарелку. Софья Павловна будто очнулась. Согнала с колен пригревшуюся Мусю, скупым, привычным движением выбила из пачки длинную тонкую сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурила. 

- Я никогда не лезла в твои семейные дела, Дмитрий, - не торопясь начала она, и Переверзев–старший, осторожно отложив вилку, поднял на мать глаза, - но думаю, что твоя идея отправить Светочку в командировку весьма своевременна.

- Я тебя не понимаю, - прищурился Дмитрий Игоревич. – Ты что-то знаешь?..

- Не больше твоего, - усмехнулась Софья Павловна и вкусно затянулась. – Ты же все слышал, Дмитрий, - насмешливо глядя на сына сквозь сигаретный дым, продолжила она через какое-то время. – Новый проект, то, се… Пусть мальчик поживет один, а там посмотрим.

Год назад Переверзев-старший уже сделал ошибку, когда познакомил сына с молоденькой надоедливой сотрудницей, принесшей ему домой необходимые бумаги. Полгода назад он ошибся снова, когда не сдержался и рассказал собственному сыну неприятную историю о том, что его девушка, прежде чем стать таковой, была весьма настойчива и всячески пыталась сблизиться с ним, его отцом и, между прочим, главой фирмы. Естественно, Лешка ему не поверил, а мать, которой пришлось объяснять истинную причину Лешкиного ухода, раздраженно назвала сына «остолопом». Переверзев-старший не был остолопом, но был хорошим отцом и внимательным сыном. Он не любил и боялся Светочки. И был бессилен перед ней, как любой порядочный мужчина с несколько старомодными представлениями о женщинах. Его мать презирала Светочку и никогда  не скрывала этого. Она была союзником. Сильным, умным и расчетливым. И раз она настаивала на командировке, значит, у нее были какие-то соображения на этот счет. Переверзев-старший был слишком внимательным сыном, чтобы отказать матери в такой мелочи.

В год, когда Лешка перешел в седьмой класс, к ним пришла новенькая. Коротко стриженная, в драных джинсах, в ботинках на огромной рифленой подошве и с вытертым по швам рюкзаком через плечо - Ирка. Она так и представилась, плюхнувшись со всего размаху рядом с Лешкой на первом уроке, по-мальчишески ткнув ему твердую, узкую ладонь:

- Ирка, - и обожгла взглядом серых глаз из-под длинной челки и ясной улыбкой большого, яркого рта.

Лешка пропал. Сразу и безоговорочно. Это была она, первая любовь. С бессонными ночами, взглядами украдкой и бескомпромиссной уверенностью, что вот это - «на всю жизнь». Ирка быстро сошлась с одноклассниками, правда от ревнивого Лешкиного взгляда не укрылось, что с мальчишками у нее получалось куда лучше, чем с женской половиной класса. Уже через неделю Ирка ходила в окружении двух-трех таких же, как Лешка – влюбленных и на все готовых пацанов. Правда, в отличие от Лешки, у которого все на лице было написано, те неплохо маскировались. По-прежнему вызывающе ржали на переменах, независимо сплевывали под ноги и бегали курить за угол школы, и что было сил старались показать, что им вообще-то глубоко на все плевать, они так, мимо пробегали, а Ирка… А что Ирка? Да она просто свой парень, клевая девчонка. Но Лешка, влюбленный и не спускающий глаз с этой компании, в каждом из них узнавал себя – застенчивого, влюбленного Ромео. Ирка через неделю пересела от него на камчатку и лишь кивала при встрече. И Лешка затосковал. Шансов у него почти не оставалось.

Как всегда, первой все заметила бабка.

- Что это с тобой, молодой человек? – спросила она как-то вечером, входя в его комнату. – Загрустил, шахматы забросил, Лемм твой пылится уже которую неделю…

Она цепко оглядела скрючившегося на тахте внука и резюмировала:

- Влюбился.

Лешке только и оставалось, что кивнуть. Отпираться было бесполезно.

- Так в чем проблема? – с недоумением пожала плечами бабка.

Лешка отвернулся и обиженно засопел. Бабка ждала.

- Она меня не замечает, - решился, наконец, Лешка. – Здоровается и все, - он с надеждой посмотрел на бабку. 

Та хмыкнула.

- А ты ждешь, что она первая к тебе подойдет? Молодой человек, да вы нахал. 

Она подсела к Лешке и крепко сжала ему руку:

- Имей смелость сделать первый шаг. Ты – мужчина. Глупо ждать такого от девушки. 

- И что я ей скажу? - в отчаянии спросил Лешка.

- Да что угодно, - отрезала бабка. – Ты же хочешь подружиться с ней, быть рядом? Так проводи домой, пригласи в гости, мороженым угости, в конце концов. Делай хоть что-то, а не сиди дома, заламывая руки, как барышня.

- Не буду, - засопел Лешка. – Бессмысленно это, ба. Пошлет она меня, - тоскливо закончил он.

- Может, и пошлет, - неожиданно согласилась та. – Но это лучше, чем сидеть здесь и гадать на кофейной гуще. Так что мой совет – действуй.

На следующий день, после последнего урока, Лешка, улучив момент, замирая от ужаса, подошел к Ирке в раздевалке. Та сражалась с заевшей молнией и на него даже не взглянула. Лешка потоптался рядом и несмело протянул руку:

- Давай помогу, у тебя тут, видишь, подкладку зажевало. 

Он дернул язычок вниз, освобождая ткань, и молния послушно застегнулась.

- Спасибо, - Ирка улыбнулась краем рта, подхватила рюкзак и заозиралась, в поисках своих постоянных спутников. Лешка продолжал мяться рядом. 

- Ты что, Переверзев? – она удостоила его снисходительным взглядом. – Домой не торопишься?

- Я… эээ… может… - заранее приготовленные фразы напрочь вылетели из головы. Под насмешливым Иркиным взглядом Лешка побагровел и растерял остатки уверенности. 

- Что тебе, Перверзев? – Ирка улыбнулась и Лешка, приняв это за поощрение, бухнул:

- Давай я тебя провожу?

- Куда? – Иркина улыбка стала шкодливой.

- Домой, - у Лешки начали пылать уши. – Можем в «Сказку» зайти, там мороженое вкусное, ты мороженое любишь? – бормотал он, уже не в силах остановиться.

Ирка улыбалась. Так же ярко и широко, как тогда, в самый первый день. Где-то на периферии маячила ее компания. Не подходили, но чутко ловили каждое слово. Лешка их не замечал, зато она отлично все видела.

- Ты часом не влюбился, Перверзев? – громко, не смущаясь и не понижая голоса, спросила она. – Мороженое, провожу… Прям даже не знаю, что и сказать.

Лешке снесло крышу, иначе чем объяснить то, что, сжав до боли кулаки и подняв глаза на откровенно смеющуюся Ирку, он тихо, но четко ответил:

- Да. Нравишься ты мне. Ну так что, пойдешь?

- Куда, жених? – откровенно рассмеялась та. Ее немедленно окружили верные поклонники, ржали громко и с облегчением: отказала, не пошла. 

- Иди откуда пришел, жених!

- За мороженым!

- Вали…

- Жених!

Лешка шел тогда домой по засыпанным пожухлой листвой тротуарам, и в ушах бесконечным рефреном звучало многоголосое, издевательское «жених». Это был первый раз, когда бабкин рецепт решения проблем дал осечку. 

Тогда же Лешка раз и навсегда уяснил для себя одну простую истину: не всегда и не каждому можно показывать свое незащищенное, уязвимое брюхо. Потому что могут пнуть, сильно и безжалостно. Наплевать в самое сокровенное, тщательно скрываемое ото всех, беззащитное. И ты ничем не сможешь ответить обидчику. Будешь валяться у ног побитым псом, заглядывать в глаза, скулить и все равно надеяться. Надеяться до последнего. Потому что не будет сил укусить занесенную над тобой ногу, не будет желания уползти, спрятаться. Потому что именно от него ты примешь все: от ласки до унижения. Потому что, однажды разобравшись, что это твое, единственно нужное, необходимое, очень сложно смириться с обратным. И Лешка держался. Осознав там, под цветастым родительским абажуром, насколько он увяз в проблеме под звучным названием «Гипомерц», он прикладывал все силы, только чтобы не начать крутиться вокруг Мерцалова беззаботным щенком, вывалив розовый язык и преданно заглядывая в глаза, радостно подметая пыль у его ног виляющим хвостом. При мысли, что может увидеть в холодных светлых глазах то давнее, навсегда врезавшееся в память Иркино выражение снисходительной жалости пополам с презрением, Лешку кидало в дрожь, и он был готов на что угодно, лишь бы оставить при себе свои маленькие тайны. Гипомерц был последним, кому он показал бы свое «брюхо»: признался в своей патологической, почти болезненной зависимости от него.

Впрочем, до Лешки очень быстро дошло, что, кажется, он все выдумал, и никто не собирался покушаться ни на него самого, ни на его тайны. Гипомерц весьма успешно игнорировал Лешкино присутствие на ежедневных утренних летучках, холодно кивал при встрече и ни разу не подошел поинтересоваться, как продвигается работа. Первые несколько дней Лешку это вполне устраивало. Он только нащупывал нужное направление, набрасывал общий план дальнейших действий и ничего дельного пока предложить не мог. Но когда спустя три дня потребовалось увязать между собой некоторые пункты нового положения, он понял, что буксует. Ему стало не хватать информации, нужен был человек, который бы видел проблему в целом. И им, конечно же, был Мерцалов. 

Лешка, упрямо набычившись, подошел к Сан Санычу, юристу, второму человеку в проекте после Гипомерца, и попытался задать пару вопросов ему. Но тот, рассеянно пожав плечами, посоветовал обратиться к Гипомерцу и «не отвлекать его по пустякам». Тем более «Андрей Сергеевич  сказал, что лично будет курировать ваше направление, Алексей».

«Так какого хрена он делает вид, что меня не существует?!» - едва не заорал Лешка и, развернувшись, зашагал к своему столу. До конца дня он так и не сдвинулся с мертвой точки, понимая, что проблема высосана из пальца, и надо всего-то подойти к Гипомерцу и попросить уделить ему пару минут. Вот этого-то делать категорически не хотелось. Будто придя первым после той злосчастной пятницы, он в чем-то уступал Гипомерцу, проявлял слабость. Лешка понимал, что впадает в детство, но поделать с собой ничего не мог. 

«К хуям», - в конце концов решил он, шагая тем же вечером домой, - «подойду завтра же и все выясню. И пусть только эта сволочь еще раз позволит себе так посмотреть, пусть сам со своим проектом нянчится. Казначеев меня всегда с дорогой душой обратно возьмет».

Смирившись с неизбежным, он повеселел и залетел в квартиру в приподнятом настроении, предвкушая ужин и прочие прелести тихой «семейной» жизни. 

В спальне царил разгром. 

Посреди него над раскрытой дорожной сумкой стояла Светочка и укладывала в ровные стопочки свои вещички. Увидев Лешку, молча застывшего в дверях, она всплеснула руками и радостно защебетала о внезапной командировке в столицу.

- На месяц, Леш, представляешь?! Нинка отказалась буквально в последний момент и мне предложили. Гостиница в центре, экскурсии бесплатные и кормить будут. Огромный семинар, куча народа приедет, со всей страны.  Я согласилась, не раздумывая, такой шанс! Вот только уезжать сегодня вечером. На вокзал подкинешь? Ну что ты хмуришься? Всего месяц, ты и оглянуться не успеешь. Ну, скажи, что ты рад за меня! – она требовательно заглянула ему в глаза, он послушно улыбнулся и поспешно ушел на кухню греть ужин. Не мог же он сказать ей, что обрадовался ее внезапному отъезду куда больше, чем следовало. 

«Кончать надо с этим, кончать» - размышлял он, раскладывая еду по тарелкам. – «Вот вернется и поговорим. Хватит, наигрались».

Светочка уехала через несколько часов, и он, усадив ее на поезд, поцеловав на прощание, помахав и совершив все необходимые действия, с облегчением вернулся домой и завалился спать на диване в гостиной. Идти в разгромленную спальню не было никакого желания. 

«Завтра. Все завтра», - уткнувшись носом в диванную подушку, уже засыпая, еще успел подумать он.

Назавтра, едва придя на работу, он заглянул в мерцаловскую приемную, где вышколенный, высокомерный и холодный, как айсберг,  референт процедил, что Гипомерца нет, и будет он не раньше обеда. Лешка приуныл. Он-то надеялся решить проблему быстро, как на приеме у стоматолога: сначала немного больно, а потом - чик и ты уже без зуба. 

Надо было ждать. Он взял у Сан Саныча один из вариантов предполагаемого бизнес-плана и уселся за стол с твердым намереньем работать, а не в который уже раз прокручивать в голове предстоящий разговор, который чем дальше, тем больше пугал его до чертиков. У него почти получилось. Он даже нашел пару неувязок в документах Саныча, за что получил благосклонный кивок лучшего в компании юриста. Вот только отвлечься от предстоящего визита к Мерцалову так и не вышло. 

И все же, за те несколько утренних часов, что были проведены в компании со скучными бумажками, Лешка успел ужасно много. Он педантично, не щадя себя, разложил по своим внутренним полочкам все, касающееся чертова Гипомерца. Картина была неутешительна. Лешка с предельной ясностью  понял,  что прояви Гипомерц хоть немножко такта, и он побежит за ним, послушно и без возражений, на любых условиях. 

«Ты же нахер ему не уперся», - бездумно рисуя на первом подвернувшемся листе бумаги бабочки и ромашки, размышлял Лешка. – «Он попользует, как тогда, на кухне, и все, понимаешь? Даже спасибо не скажет. И плевать он хотел на тебя и все твои чувства. Да ему похеру будет даже, кончил ты или нет. Главное – вовремя задницу подставляй».

В груди заныло. Лешка откинулся на спинку и уставился в окно.

«Нет, не могу. Хрен с ним, пусть так. Ведь тогда, на заправке, он совсем другим был. А вдруг?..»

«Что - вдруг?» - ехидно пропел его оппонент, умненький и здравомыслящий мальчик Леша. – «Вдруг наша принцесса очнется после твоего полного любви поцелуя и станет человеком? Вдруг поймет, какое сокровище ходит вокруг нее кругами, и влюбится без памяти? Ты там не обкурился часом?»

Лешка фыркнул и уткнулся в бумаги.

«Позовет – пойду», - упрямо подумал он. – «На любых условиях. Да и вряд ли надолго. На хера я ему?»

Приступ уничижительного самоедства, наконец, закончился, и он почти с облегчением погрузился в такой ясный и четкий мир бизнес-плана.

Ближе к обеду народ, пользуясь отсутствием начальства, потихоньку рассосался по близлежащим кафешкам и прочим точкам общепита. А Лешка, не замечая времени, продолжал работать. Прервал его Денис. Будто из воздуха материализовавшись возле Лешкиного стола, он беззастенчиво плюхнулся задницей на столешницу, прямо поверх несчастного бизнес-плана и жизнерадостно изрек:

- Леш, выручай.

Лешка, задрал голову, силясь разглядеть возвышавшегося над ним Дениса.

- Что случилось-то? – усмехаясь, спросил он.

- У вас со Светкой никаких планов на субботу нет?

- А что? – осторожно спросил Лешка. От Дениса можно было ожидать чего угодно.

- Хотел пригласить вас в гости, - пробасил Денис.

- С чего бы это? – усмехнулся Лешка.

- Понимаешь, - проникновенно начал рассказ Денис. – Я тут познакомился с девочкой… Не девочка – мечта! Волосы – во! Ноги – во! Сиськи …с ума сойти! Талия, ну… и все остальное очень даже… Но упрямая!.. – Денис трагически понизил голос. – Вторую неделю зову к себе – не идет! Только с подружкой. Вот ты мне скажи, на фига мне ее подружка? 

- Мог бы и потерпеть для дела один раз, - фыркнул Лешка.

- Так я же терпел! – с негодованием воскликнул Денис. – Пока мог. Ты не видел эту мымру, Леш, - наклонившись к Лешке, с ужасом поделился Денис. – Вот скажи, почему у хорошеньких девушек всегда такие подруги отвратные? Ладно бы страшная была, так ведь нет. Зато зануда, каких поискать. Ехидная стерва. Леш, - он прижимал к груди руки, - выручай. Я боюсь такую в дом пускать, от нее же не отвяжешься потом. Приходите со Светкой. Я вас познакомлю, посидим, вина выпьем…

- Не получится, - пожал плечами Лешка. – Светочка уехала вчера. На месяц, - с плохо сдерживаемым удовлетворением в голосе закончил он.

Денис трагически взвыл. Потом одним глазом посмотрел на ухмыляющегося Лешку и заинтересованно протянул:

- Так-так-так. Светка, значит, уехала на месяц, а он сидит здесь и ржет. И доволен, как я не знаю кто. С чего бы это?

Лешка понял, что еще чуть-чуть и ему придется объяснять Денису подробности своей личной жизни.

- Да ни с чего, - стараясь казаться безразличным, пожал он плечами.

- Угу, - протянул Денис. – Ты кому заливаешь? Признавайся уже, подцепил кого? Кто она? Отсюда? Хорошенькая?

- Да с чего ты взял? – забормотал Лешка. – Нет у меня никого. Точнее есть, Светочка. Мне хватает, знаешь ли.

- Кому ты заливаешь? - повторил Денис. – И вообще, ты себя в зеркале видел? 

- А что? – насторожился Лешка.

- Да ничего, - пожал плечами Денис, - просто у тебя лицо… такое… 

Он неожиданно резко наклонился вперед, нависая над вжавшимся в спинку кресла Лешкой и, крепко обхватив ладонью его шею, притянул к себе, прижавшись лбом к растрепанной Лешкиной челке. 

- Ты чего? – ошарашено произнес Лешка. 

- В глаза мне смотри, - понизив голос до шепота, выдохнул Денис. – А ну, признавайся, я сказал!

- Пусти меня, придурок, - неловко завозился в кресле Лешка. – Нет у меня никого, понятно?

- Ну уж нет, - Денис и не думал выпускать Лешку, придвигаясь еще ближе и практически раскладывая того на мягком офисном кресле. – Тут у друга, считай, судьба решается, а он кобенится, жаль ему с подружкой в гости вечерком зарулить, понимаешь, - пожаловался он невидимому собеседнику.

Лешка, не слушая больше болтовню Дениса, делал безуспешные попытки вырваться из цепких Денисовых лап.

- Да пусти ты меня, - он изо всех сил уперся в плечи приятеля, пытаясь оттолкнуть его. – Идиот, сейчас войдет кто-нибудь, а тут мы с тобой…

Он не договорил. Знакомый, знобкий сквознячок пробежал по спине снизу вверх, щедро рассыпая мурашки по коже. Лешка замер в почти объятиях Дениса и осторожно повернул голову. На пороге кабинета стоял Гипомерц и, поблескивая стеклами своих невозможно стильных очков, внимательно разглядывал резвящуюся парочку. Лешка застыл, представив, как все это выглядело со стороны. 

Не смутился, и вообще никак не напрягся в этой ситуации, пожалуй, один Денис. Он легко спрыгнул со стола и улыбнулся Мерцалову:

- Здрасте, Андрей Сергеевич!

После чего полез собирать разлетевшиеся по полу во время их возни бумаги. 

Гипомерц молчал, с нехорошим интересом разглядывая кусающего губы Лешку. Тот сжимал подлокотники кресла и лихорадочно искал, что бы такое сказать Мерцалову, что бы он понял, что все это какая-то невероятная херня, не имеющая никакого значения. Денис, быстренько собрав документы и аккуратной стопочкой сложив их на край стола, резво порысил на выход и уже у самой двери притормозил.

«Да вали уже!» - взвыл про себя Лешка.

- Ладно, Леш, до вечера, - бодро попрощался до неприличия довольный и жизнерадостный приятель. – Я зайду после работы, договорились? 

Гипомерц, прищурившись, перевел на него взгляд, и он быстренько юркнул за дверь. 

«Твою ма-ать», - про себя простонал Лешка, глядя на бесшумно приближающегося к его столу Гипомерца. 

Тот положил перед ним тонкую папку и, глядя прямо в глаза, негромко произнес:

- Здесь кое-какая информация, которая, возможно, вас заинтересует. Проглядите… на досуге, - и криво усмехнувшись, развернулся и вышел. Судя по всему, его совершенно не интересовали ни Лешка, ни его оправдания.

Беда, как известно, вечно норовит приволочить за собой подружку. И пусть обеденное происшествие было всего-навсего неприятным эпизодом, но закон стадности сработал и здесь, и около трех часов дня в кабинет вошел генеральный. Шатохин уселся за стол Сан Саныча, скептически оглядел присутствующих и объявил, что поскольку «Андрей Сергеевич неожиданно отбыл», он решил поинтересоваться лично, чем они все тут занимаются. После чего предложил присутствующим продолжить работу и стал подзывать к себе по одному  для дотошного и, судя по вытянутым физиономиям его собеседников, въедливого допроса.  Лешка шел последним, заранее понимая, насколько бледно будет выглядеть. Его план был бы совсем неплох, имей он привязку к двум-трем местным фирмам, но чего не было, того не было. 

«Сам виноват», – угрюмо думал он, усаживаясь перед Шатохиным и протягивая ему несколько скрепленных листов – результат своей почти недельной деятельности. – «Надо было еще позавчера к Гипомерцу идти».

Шатохин небрежно полистал тощий Лешкин план, бегло прочитал пару абзацев, аккуратно положил листки перед собой и поднял на него глаза:

- И?.. это все? – дружелюбно поинтересовался он.

- Да, - гладя на заваленный бумагами стол, выдавил Лешка. 

- Вы издеваетесь? – с любопытством поинтересовался генеральный. Лешка молчал. Вопрос, понятное дело, не требовал ответа.

- Послушайте, Переверзев, вам же известно, что компания имеет нескольких постоянных и довольно крупных клиентов в соседней области? 

Лешка кивнул. Он не мог признаться Шатохину, что не знал ни одного, кроме «Нон-стопа», договор с которым заключил лично. Что всех и вся знал Гипомерц, с которым они за прошедшую неделю так и не нашли время поговорить по этому поводу.

- Так что вам помешало использовать их  при составлении вот этого? - Шатохин небрежно кивнул на жалкие плоды Лешкиных усилий. – Это, простите меня, не план, это черт знает что такое! Что вы молчите, Переверзев? Отвечайте, когда вас спрашивают! – начальство медленно, но верно начинало закипать.

Лешка внезапно вспомнил про принесенные Гипомерцем бумаги.

- Я не успел, - буркнул он, остро ощущая себя школьником, не выполнившим домашнее задание.

- Как давно вы здесь работаете, Переверзев? – Шатохин говорил уже в полный голос. Окружающие перестали делать вид, что работают и откровенно разглядывали бушующее начальство и бледного Лешку.

- Пятый день, - Лешка упрямо сжал губы. 

- И вот это вы делали почти неделю? – Шатохин схватил листки и потряс ими перед Лешкиным носом. – Значит так, Переверзев. Не могу знать, из каких соображений Андрей Сергеевич привлек вас к работе над проектом, но, по-моему, вы совершенно не справляетесь. Думаю, вам стоит вернуться на свое прежнее рабочее место и постараться хотя бы там приносить какую-то пользу. 

Лешка побагровел.  Он выхватил злополучные листки у опешившего Шатохина и вскочил.

- Дайте мне время до понедельника, - кусая губы, выпалил он. – В понедельник с утра я представлю вам подробнейший план. Если он вас не устроит, я вернусь к себе в отдел, и вы найдете на мое место более достойного кандидата.

Шатохин прищурился и пару мгновений рассматривал перед собой раскрасневшегося, зло сжавшего губы парня.

- Договорились, - наконец кивнул он и поднялся. – Жду вас в понедельник, с утра. Всем спасибо, - обратился он к присутствующим. - В общем и целом неплохо, работайте. 

Лешка поплелся к столу. Посиделки с Денисом откладывались на неопределенный срок. Ему предстояли крайне увлекательные и напряженные выходные. И он пока даже приблизительно не представлял, как успеет к обещанному сроку.

В папке, которую принес в обед Гипомерц, было все, чего так не хватало Лешке: договора, дополнительные соглашения, графики поставок, вся бухгалтерия и еще куча скучных, но сейчас ужасно необходимых Лешке бумаг. Он зарылся в них с головой, и едва ли заметил, как один за другим ушли коллеги, как постепенно стихли в коридоре приглушенные шаги расходящихся по домам сотрудников. Когда он очнулся, за окном было черно, на столе горела неизвестно когда зажженная лампа, глаза слезились от многочасовой, непрерывной работы за компом, и зверски хотелось есть. Он вспомнил, что после Денисовой выходки у него напрочь пропал аппетит, что сегодня утром он благополучно проспал и не завтракал, а значит, в последний раз ел вчера вечером, со Светочкой. Мельком глянув на часы, и обнаружив, что уже десятый час, он стал торопливо собирать документы. Работы было много. Кроме того, он нащупал пару интересных идей, и надо было покрутить их со всех сторон, посмотреть, как и что, и насколько привлекательны они могут быть для будущих клиентов. 

«Если все сложится», - размышлял он, сохраняя на флешку сделанное за последние несколько часов, - «надо будет Казначееву предложить включить в нашу бонусную программу несколько новых пунктов. У нас это пойдет ничуть не хуже, чем у соседей». 

Лешка собирался закончить все дома. Не то чтобы ему было лень тащиться в офис, но причин для этого он не видел. Дома, на уютном диване под чашку чая, он быстро все доделает. И не надо тратить время на дорогу.  И будет у него к понедельнику план-гордость, план-конфетка. 

- Вот тогда и поглядим от кого пользы больше, господин Шатохин, - подняв палец, менторским голосом обратился Лешка к зажженной лампе. – Молчите? Ну-ну, молчите, раз сказать нечего, - и потянулся за тонкой стопочкой бумаг на противоположном краю стола. 

- Почему же нечего, - голос в полутемном кабинете раздался слишком громко и Лешка от неожиданности и мгновенного испуга дернулся и едва не свалился со стула. Под потолком вспыхнули лампы, и он зажмурился от яркого, бьющего по глазам света.

Гипомерц, не торопясь, подошел к столу и с удобством устроился на стуле напротив.

- Что это вы, Переверзев, часы потеряли? Откуда  вдруг такой энтузиазм? Пытаетесь восполнить рабочее время, потраченное на, хм… игрища?

Лешка вспыхнул:

«Подъбенул, зараза, не удержался».

- Нет, - ровным голосом ответил он. – Спасаю свою задницу от увольнения.

- С чего бы это? – с деланным недоумением приподнял бровь Гипомерц. – Что вы еще успели натворить, пока меня не было?

- Совершенно ничего, - Лешка вспомнил сегодняшнюю сцену с Шатохиным и не смог сдержать горечи в голосе. – Настолько ничего, что генеральный, просмотрев сегодня мою работу, с трудом сдержался, чтобы не вышвырнуть меня за профнепригодность.

- Что так? – немедленно подобрался Гипомерц. Даже тон у него сменился мгновенно: стал сухим и требовательным. – Рассказывайте, Переверзев, я жду.

- Да нечего рассказывать, - пряча глаза, ответил Лешка. – Шатохин посмотрел мои наработки за четыре дня, и они ему не понравились. Мало и неубедительно.

- Быть такого не может, - уверенно произнес Гипомерц, раздраженно дернув плечом. – Вы воспользовались теми документами, что я вам отдал?

- Я не успел, - в который раз за сегодняшний день покраснел Лешка. – Он сразу после обеда пришел.

- Ну, конечно вы не успели, - в голосе Гипомерца отчетливо сквозило раздражение, - особенно учитывая тот факт, что я принес их всего за час до этого.

Лешка, поначалу всячески избегавший смотреть на Гипомерца, с недоумением поднял на него глаза. 

- Что? – вылетело у него прежде, чем он успел прикусить себе  язык. 

Гипомерц был зол не на него? Он искал ему оправдания?  

По всей видимости, у него было такое ошарашенное лицо, что Гипомерц не выдержал, усмехнулся и неожиданно мягко спросил:

- Я так понимаю, теперь вы решили доказать всем и каждому свою значимость и компетентность? Что вы пообещали Шатохину?

- Откуда вы знаете? – настал Лешкин черед удивляться.

Гипомерц пожал плечами, отказываясь объяснять столь очевидный для него факт. 

- Что вы уже сделали? – вопросом на вопрос ответил он. 

- Немного, - всполошился Лешка. – Пока все в общих чертах, ваши бумаги мне очень помогли, спасибо.

Гипомерц неопределенно хмыкнул. 

- Я возьму все домой и поработаю в выходные, - продолжил Лешка. – К понедельнику я обещал Шатохину подробный бизнес-план с привязкой к конкретным юридическим лицам. 

- Шатохин всегда умел выбивать из подчиненных именно то, что ему необходимо, - усмехнулся Гипомерц. – Переверзев, вы уверены, что успеете? Там одних расчетов на пару дней. 

- Успею, - буркнул Лешка, застегивая туго набитую папку. Внезапно заныл правый висок, и навалилась усталость. В довершение всего, желудок громко, на весь кабинет, напомнил о себе голодным урчанием.

У Гипомерца дернулись губы, но он сдержал усмешку и, в упор глядя на замотанного парня, негромко поинтересовался:

- Вы когда в последний раз ели, Переверзев?

- Вчера, - не думая, ляпнул тот в ответ. Сил на притворство не осталось.

- Оно и видно, - Гипомерц со вздохом поднялся и выключил лампу на Лешкином столе. – Все собрали? Пойдемте.

Он развернулся и быстро направился к двери, ни на секунду не сомневаясь, что Лешка послушно идет следом.

- Куда это?  - настороженно вякнули ему в спину. Гипомерц распахнул входную дверь и повернул выключатель. Комната погрузилась во тьму.

- Для начала ужинать, Переверзев. Молодые мальчики должны хорошо и регулярно питаться. И чему вас только мама в детстве учила?