Эльдорадо поручика Стрельцова

Пролог. Январь 1910 года. Варшава. 

— Ну вот и всё. Посидим на дорожку? — мать гладит сына по взъерошенным тёмным волосам. Миша недовольно морщится.

— Я понимаю, что тебе трудно сейчас, но и ты тоже пойми, — мать расстроенно поджимает губы. — Твой отец, он оказался не тем человеком. Нам будет лучше у моих родителей в Киеве.

Миша Стрельцов рассеянно кивает и аккуратно ставит на полку книгу — единственное, что он хотел бы взять из вещей отца. Кожаный переплёт, надпись золотым тиснением «La verdad sobre El Dorado». Миша учил испанский, чтобы прочитать её. А пока, почти каждый вечер, разглядывает цветные гравюры волшебно красивого города и счастливых людей — его жителей. А одну страницу, с молодым, красивым, как бог, обнажённым юношей со светлыми волосами и смуглой кожей, выходящим из золотых вод озера, он аккуратно вырезает из книги и тайком носит с собой.

Март 1920 года. Новороссийск.

Город горит. В порту жгут цистерны с нефтью, взрывают снарядные склады, на окраинах слышны пулемётные очереди — части большевиков входят в город. Всё перекрывает грохот канонады английской эскадры — линкоры бьют по пригородам, давая время отступающим погрузиться на транспорты.

— Ну вот и всё, — человек в шинели с генеральскими погонами, стоящий на борту отходящего транспорта, отворачивается от рейда. — Думаю, на этом здесь всё и закончится.

— Куда мы сейчас, ваше превосходительство? — спрашивает генерала стоящий у поручней офицер, — В Крым, к Врангелю?

Генерал качает головой:

— Думаю, Пётр Николаевич недолго продержится. Плывём в Турцию. Будем привыкать к новой жизни. Без России. Если получится.

Генерал запахивает шинель и смотрит на своего, уже бывшего подчинённого:

— У вас, Михаил Павлович, есть какая-нибудь гражданская профессия?

Поручик Стрельцов, адъютант инспектора артиллерии Добровольческой армии генерала Беляева, пожимает плечами:

— До войны я закончил Киевский университет, ваше превосходительство. Этнография. Даже в экспедиции ездил. Мечтал в Америку попасть, Эльдорадо найти. Знаете — такая таинственная страна древних индейцев. Впрочем, кому это сейчас нужно… Да и не получится уже.

Генерал-майор Беляев внимательно смотрит на собеседника через очки:

— Не скажите, поручик. Пути господни неисповедимы. Может и получится у вас найти своё Эльдорадо. Вы знаете, я ведь тоже об этом мечтал. В детстве прочитал книгу «Правда об Эльдорадо». Ну, как прочитал — она была на испанском. А я этим языком и сейчас слабовато владею. Больше картинки разглядывал. Огромное впечатление на меня произвела. Так что сейчас, когда свободен от обязательств, подумываю отправиться в испанскую Америку. Составите компанию? Тем более, как я знаю, с языком Сервантеса у вас проблем нет. Заодно и мой испанский подтянете…

Поручик смотрит на генерала, кивает и отворачивается, прикоснувшись к нагрудному карману, где сложенная вчетверо, с аккуратно проклеенными истёршимися сгибами, лежит та самая страница. Из той самой книги. Исчезнувшей, как и многое другое, в пламени Гражданской войны. Пути господни, действительно, неисповедимы.

Транспорт, удаляясь от горящего города, движется к горизонту. Двое человек стоят, держась за ограждение палубы, и смотрят вдаль.

Май 1924 года. Асунсьон. Парагвай. 

— Вот видите, Михаил Павлович, всё это не такой уж бред, — генерал Беляев осторожно укладывает в кожаную папку документ, украшенный многочисленными печатями. — Не отрицайте, тогда мои слова показались вам не совсем адекватными. Я заметил.

Стрельцов пожимает плечами. Спорить с генералом не имеет смысла. Беляев удовлетворённо кивает и продолжает:

— Я возглавляю экспедицию на территорию индейцев. Цель — исследование местности, составление карт и изучение местного населения. Думаю, что в качестве этнографа вам будет гораздо интересней, чем командовать учебной ротой в академии. А может, и до нашего Эльдорадо доберёмся… Ваш ответ, поручик?

Стрельцов смотрит на генерала и кивает.

— Ну вот и отлично, Михаил Павлович, — генерал встаёт и направляется к двери, но вдруг останавливается. — Чуть не забыл. У меня для вас сюрприз. Купил в местной антикварной лавке за сущие гроши.

Стрельцов смотрит на лежащую перед ним книгу. Надпись на тиснёной коже «La verdad sobre El Dorado». Правда об Эльдорадо. Михаил, чему-то улыбнувшись, раскрывает книгу и начинает искать свою картинку. И не находит. Достаёт из письменного стола листок, аккуратно разглаженный. В книге, на странице под этим номером, совершенно другой рисунок — молодой, светлокожий и тёмноволосый обнажённый мужчина, кого-то смутно напоминающий, сидящий у всё того же золотого озера. 

Август 1929 года. Область Чако-Бореаль. Парагвай. 

Индейцы, сопровождавшие Стрельцова, уходят ночью. Аккуратно собравшись, тихо и незаметно, как местные дикие кошки — ягуары. Оставляют Михаила наедине с его вчерашней находкой — двумя мумифицированными трупами, сидящими по обе стороны узенькой тропинки, уходящей в джунгли. Тропинки, на удивление чистой, и не существующей на картах. Впрочем, карт этой местности до экспедиций генерала Беляева, вообще не существовало.

Тропинку эту он уже видел на одной из гравюр в книге, с которой сейчас не расстаётся. Только там её охраняют не покойники, а живые воины в кожаных доспехах, покрытых золотыми пластинами. Доспехах, от которых сейчас на иссохших телах не осталось и следа.

Поручик закрывает книгу, собирает вещи и один отправляется дальше. Снимает по дороге с шеи одной из мумий странный амулет из потемневшего жёлтого металла. Когда он надевает его на себя и вступает на тропинку, эта мумия за его спиной рассыпается в прах. И один из воинов исчезает с рисунка на книжной странице.

Август 1929 года. Безымянное озеро на границе Парагвая и Боливии. 

Тропинка в джунглях выводит Стрельцова к большому озеру. Михаил сверяется с картой — ничего подобного там нет и быть не может. Он идет вдоль берега, любуется золотистой водой, иногда покрывающейся мелкой рябью, и натыкается на разожжённый костерок, винтовку и груду одежды рядом с ним. Смотрит на озеро внимательнее и видит почти незаметную на золотистых волнах светлую макушку. С пловцом явно что-то не так — голова его то появляется на поверхности, то исчезает. Поручик, не раздумывая, раздевается и бросается на помощь. Он хорошо плавает — детство и юность, проведённые на Висле и Днепре, дают о себе знать.

К тому времени, как он доплывает до тонущего, светлая голова полностью скрывается под водой. Михаил ныряет и на секунду замирает, поражённый открывшейся картиной — мягким золотым сиянием, исходящим откуда-то со дна озера, полуразмытыми очертаниями зданий и площадей далеко в глубине за толщей воды. И медленно опускающимся вниз смуглым телом с развевающимися золотистыми волосами. Михаил стряхивает оцепенение и плывёт к утопающему.

На берегу Стрельцов пробует привести мужчину в чувство «дыханием рот в рот». От прикосновения губ к губам сердце у него начинает стучать быстрее, как и сердце незнакомца под его рукой. Тот открывает глаза. Такие же голубые, как у парня на картинке книги в сумке Стрельцова, кашляет и хрипло говорит «Bitte». Поручик отстраняется, хмурится и тянется к винтовке. Светловолосый внимательно смотрит на него и хватает свою, лежащую совсем близко.

— Чтоб тебя! — с чувством говорит Стрельцов. — Нигде от вас, фрицев, не скрыться. Даже в Эльдорадо достанете…

— Ich bin kein Fritz! Ich bin Paul. Paul Lütz! — протестует спасённый немец. Откладывает в сторону винтовку и протягивает руку: — Sollen wir uns kennenlernen?

Стрельцов хмыкает и протягивает свою: — Михаил. Стрельцов. Будем знакомы.

Стрельцов, лежа на берегу, смотрит на то, как Пауль Лютц чистит выловленную в озере здоровенную рыбину с золотистой чешуёй. Смотрит, как перекатываются мышцы под загорелой кожей блондина. За те несколько дней, что они провели здесь, Пауль весь покрылся ровным золотистым загаром. И стал ещё больше похож на парня с картинки.

Стрельцов понимает, что немец оказался здесь не просто так —давно ходят слухи, что Боливийскую армию готовят немецкие инструкторы из бывших офицеров Кайзера. Да и армия у соседей — не чета Парагвайской. Даже танки имеются. Но ему кажется, что здесь и сейчас это не имеет никакого значения.

Лютц дёргается, шипит сквозь зубы и отбрасывает в сторону рыбу. Шип из плавника торчит прямо в ладони. Немец беспомощно оглядывается по сторонам.

— Стой! — Стрельцов поднимается с земли и, отряхивая шорты, подходит к парню. Берёт его за руку, наклоняется и осторожно зубами выдёргивает шип. Сплёвывает и присасывается к ранке, чувствуя на губах кровь Пауля. Прижимает ранку пальцем и говорит покрасневшему немцу по-испански — этот язык они оба хорошо знают,

— Может быть заражение. Лучше сразу…

Договорить ему не дают. Пауль, покраснев ещё больше, впивается ему в губы поцелуем. Михаил, неожиданно для самого себя, отвечает. Они стоят, прижавшись, и целуются, не в силах оторваться друг от друга.

— А этот парень — просто вылитый ты, — Лютц прижимается горячим боком к Михаилу и показывает на иллюстрацию с тёмноволосым парнем в книге «Правда об Эльдорадо». — Даже шрам на плече, как у тебя…

— Осколок поймал, в Пруссии, — отвечает Стрельцов и проводит пальцем по рисунку. — А здесь просто бумага поцарапана.

Пауль грустнеет.

— Я сам из Пруссии. Из той части, что отдали полякам. Пришлось уехать…

Стрельцов ободряюще треплет парня по плечу:

— Оставь. Всё в прошлом. Как и у меня. Поныряем?

Пауль, потерев глаза, кивает, и, легко вскочив, идёт к озеру. Стрельцов смотрит вслед крепкой загорелой фигуре, и поднимается сам — попробовать ещё раз увидеть своё Эльдорадо. Скорее всего, безуспешно. С того раза, как он спас Лютца, чуть не погибшего из-за сведённой судорогой ноги, он ни разу не видел ничего подобного в оказавшемся очень глубоким озере — донырнуть до дна он не смог. Как ни пытался.

Сентябрь 1929 года. Река Парагвай. Граница Парагвая и Боливии. 

Стрельцов с Паулем стоят у реки.

— Ну что, пора прощаться. Боливия на той стороне, — Михаил протягивает руку.

Пауль мнётся, а потом говорит, решившись:

— Миш, мы нашли здесь нефть. Моя экспедиция, от которой я отстал. Ты понимаешь…

Стрельцов кивает:

— Это война. И ты, скорее всего, будешь воевать против нас. Против меня. Я понял.

Стрельцов проводит рукой по занывшей груди, там, где висит амулет мумии. Что-то щёлкает, и амулет распадается на две части. Михаил вертит в руках отвалившуюся половинку, а потом протягивает её Паулю. Говорит по-русски:

— На добрую память. Даст бог, свидимся.

Лютц молча стоит, сжимая половинку амулета в руке. Смотрит, как поручик исчезает в зарослях. В нагрудном кармане его рубашки лежит сложенная вчетверо гравюра, тайком вырезанная из книги. Гравюра, на которой сидящий у озера мужчина так похож на Стрельцова.

Май 1932 года. Асунсьон. Парагвай. 

— Михаил Павлович, обстановка сложная, — Беляев в полной форме с золотыми генеральскими погонами стоит у карты. — Боливийцы наступают, и мы пока ничего не можем им противопоставить. Ваша задача — вместе с индейскими племенами наладить сопротивление в тылу противника. Думаю, это будет для их германских командиров большой неожиданностью.

Поручик Стрельцов в новенькой военной форме с офицерскими погонами щёлкает каблуками и вытягивается по стойке смирно. Война, от которой он уехал «на край света», достала его и здесь.

— Ну, ничего, скоро, с божьей помощью, мы победим, — генерал говорит тихо, почти про себя. — А там уже и найдем наше Эльдорадо. И никто нам не помешает.

Август 1934 года. Область Чако-Бореаль. Парагвай. 

— Один ушёл, — Индеец из отряда Стрельцова поправляет на голом плече сползающий ремень винтовки. — Офицер с белыми волосами.

Поручик смотрит на трупы боливийских солдат, попавших в засаду. Что-то блестит в траве на месте схватки. Он наклоняется и поднимает с земли половинку знакомого амулета на порванном окровавленном шнурке. С застрявшей в нём винтовочной пулей. Показывает амулет индейцу.

Тот равнодушно пожимает плечами:

 — Значит он умрёт не здесь. Найдём его.

— Я должен сам. Один, — Михаил вскидывает на плечо винтовку и достает из своего заплечного мешка свёрток. — А это, если не вернусь, передайте генералу Беляеву.

К вечеру он добирается до тропинки, охраняемой уже одним высохшим трупом. И идет по ней к озеру. Покойник за его спиной рассыпается в прах, и проход за поручиком закрывается. Как и не бывало. Рисунка, на котором он изображён, тоже больше нет в книге.

Август 1934 года. Безымянное озеро на границе Парагвая и Боливии. 

Михаил идёт вдоль озера, насторожённо оглядываясь по сторонам. Замечает сгорбившуюся фигурку в серой форме на берегу и направляется к ней. Садится рядом.

— Здравствуй, Миша, — Пауль с трудом встаёт, протягивает Стрельцову руку. Красные капли стекают откуда-то из-под пропитанного кровью рукава кителя обер-лейтенанта Лютца. Стекают, и капают в золотистые воды озера. 

— Здравствуй! — Михаил осторожно обнимает Лютца. Тот морщится, но радостно улыбается. Улыбка на осунувшемся, испачканном грязью и кровью лице выглядит страшновато.

— Помнишь, ты говорил, что когда меня спасал, ты видел Эльдорадо? — Лютц торопится объяснить, голубые глаза на потемневшем лице блестят лихорадочным блеском. — Мне кажется, я понял, почему мы не смогли потом ничего найти. Видимо, один из нас должен быть на пороге гибели. Всё просто!

— Не говори ерунды, Лютц! Мне просто пригрезилось это всё. Забудь, — говорит Стрельцов и со страхом наблюдает, как отступивший на шаг немец тянет из кобуры револьвер. — Пауль, не вздумай!

Звучит выстрел.

Ноябрь 1934 года. Область Чако-Бореаль. Парагвай. 

— Вы говорите, что это просил передать мне поручик Стрельцов? — генерал Беляев, командующий победоносной Парагвайской армией, осторожно берёт у индейца, явившегося в штабную палатку, завёрнутый в парусину предмет. Тот кивает.

Генерал осторожно разворачивает свёрток и достает из него книгу. «La verdad sobre El Dorado» выглядит всё так же солидно. Генерал жестом отпускает индейца, садится за стол с картами и начинает листать книгу. Взгляд его задерживается на гравюре, которую, как ему кажется, он раньше не видел — два обнажённых тела, держась за руки, опускаются в глубины золотого озера. Прямо навстречу раскрывающему им свои объятия волшебному городу.

Эпилог. Январь 1957 года. Асунсьон. Парагвай. 

Согласно свидетельствам слуг и домочадцев, незадолго до смерти, национальный герой Парагвая генерал-лейтенант Иван Тимофеевич Беляев принимал в своем доме посетителей. Двух  молодых, крепких, загорелых и улыбчивых мужчин. Они проговорили с генералом в его кабинете несколько часов по-русски, причём, один из них — блондин, разговаривал с небольшим немецким акцентом.

Ушли они уже под вечер, получив в подарок книгу, всегда лежавшую на столе у генерала. Книгу «Правда об Эльдорадо». Оставив взамен гравюру с изображённым на ней индейским воином, стоящим на берегу озера, очень похожим на самого Ивана Тимофеевича, и золотой амулет странной формы.

Эти предметы Беляев взял в свою последнюю экспедицию, из которой уже не вернулся — в столицу пришло сообщение о его смерти и захоронении на индейской территории, в соответствии с его последней волей. Местонахождение могилы генерала до сих пор неизвестно.