Alex Ritsner

Скажи мне самое важное

Аннотация
Вот так бывает не в сказке, а в самой настоящей жизни. Живут вместе два человека, вроде как всё хорошо - и вдруг, на ровном месте, ссорятся. Слово за слово, и вот - наговорили друг другу всякого, после чего остаётся только разойтись... Или нет? Или на самом деле, самое важное ещё не сказано?
И это ещё не конец?


========== Зонтик возьми ==========

I
Слава сидит на кровати неподвижно, сцепив руки в замок, и наблюдает — без эмоции, наблюдает утомленно, словно очередную придурь: Данька собирает вещи. Собирает торопливо, молча, кидает, как попало, в сумку. Что-то никак не может впихнуть, молния у него разъезжается.
Они рассорились из-за дурацких крошек на столе. Или потому, что Слава пришел уставший, проторчал в пробке четыре часа, замерз и вымок до нитки, а Данька встретил с мордой кирпичом и претензией, ты че, мол, не предупредил. Ну обалдеть. И ему пофиг, что уже одиннадцать, а он отрубается стабильно после телепередачи «Спокойной ночи, малыши». Надо же, сегодня не стабильно не отрубился — ждал. Раз в год и палка стреляет — да так, чтобы сразу в голову и насмерть.
Но ладно, предъявил и предъявил, поворчали в коридоре. А потом был полупустой холодильник, скисшие котлеты — сука, неужели так сложно выбросить? Они нахер уже зеленые, что за грибное, раздери его, производство. Данька дома сидит сутками со своим этим фрилансом, мог бы хоть чего-нибудь полезное сделать, а не только разводить бардак… и крошки на столе.
Слава просил уже сотню раз не жрать бутерброды с гастритом и вытирать загребучую доску. И он, в общем, орать начал именно с этого, а по ходу вспомнились чайные, мать их, пакетики по книжным, мать их, полкам, разбросанные вещи, залитый ноутбук в ремонте… А Данька, душа ранимая и глубокая, как обычно, проглотил язык и обиду. А потом вместо того, чтобы весь вечер дуться, вдруг принялся собирать манатки.
Зашибись, короче, Слава пришел с работы домой.
Данька наконец сдается чемоданной небесконечности и вышвыривает (фига себе драматический номер) свой любимый тянутый-перетянутый свитер, который Славе хочется выбросить второй год. При этом заявляет тихо и как будто спокойно:
— Заберу, когда тебя не будет.
А вот уж хренушки, а вот уж и нет. Слава цедит, словно угроза его остановит:
— Уйдешь — и я выброшу.
— Да подавись.
Не остановит.
Данька вжикает молнией, забирает сумку — может, чтобы эффектно и с шумом бросить ее в коридоре перед тем, как начать одеваться. Слава встает в проходе, прислоняясь плечом к косяку (надо же на что-нибудь опереться, если на себя поздно). Вид у него уставший. Данька возится с кроссовками — да, правильно, только в кроссовках по слякоти, в мокрый снег.
— И куда ты собрался? Посреди ночи?
— Подальше отсюда.
— Херня какая-то, а не план.
— Ну, извините. Это ты у нас мастак строить планы. А я вот такой… — разводит руками. И вспоминает, какой, цитирует: — Бью твои любимые чашки, встаю по седьмому будильнику, выгляжу несолидно, не пунктуальный, инфантильный, несерьезный, безалаберный и безответственный раздолбай.
Слава к этому моменту давно высказал. Его больше не вставляет ни разбор полетов, ни скандал, ни истерика. Он произносит утомленно из дурацкой привычки:
— Какое-то масло масляное, Дань…
— А еще я говорю: «позво́нишь» вместо «позвони́шь», «закончил» там, где «окончил», и путаю «надену» с «одену»; не расставляю, как надо, запятые в сообщениях, а ты, блин, терпишь меня, безграмотного. Натерпелся, молодец! Больше не надо, спасибо.
— Да пожалуйста, фигли! — детский сад взыграл в заднице почти горделиво.
Данька поджимает губы, хватает куртку. Слава разгорается по-новой:
— Сейчас бы какая-то бестолочь непутевая говорила мне, что терпеть, а что — «не надо, спасибо». Хватит закатывать, как баба, Даня, я не шучу.
Данька отвечает ровно:
— Я тоже.
Он собирается поднимать свою сумку. Болт ему большой и бессмысленный, а не сумка. Слава не отдает, отодвигает ногой и демонстрирует средний палец:
— Видал?
Видал — и после такого решает идти налегке.
Слава просит почти обессиленно, в нарастающей панике:
— Зонтик возьми.
— Обойдусь.
— Сука, зонтик возьми. Там гребаный дождь.
— Можешь себе в жопу этот зонтик засунуть.
Данька открывает дверь.
— Да че ты устроил под вечер?! Куда ты намылился, блин, на ночь глядя?! У тебя в этом городе никого — и к кому ты пойдешь?!
О. Больная тема. Дверь хлопает.
Слава вылетает в носках, но главное, что зонтик с собой захватил. Дверь хлопает снова. Он бежит вниз по лестнице, на стук отдаляющихся шагов. Хватает за шкирку, обгоняет, сует зонтик под нос. Данька игнорирует и хочет обойти.
— Да сука, я тебя сейчас изобью этой херней, если ты не возьмешь.
— Ты задрал со своим зонтом! Слава, блин, дай мне пройти.
— Там мокрый снег на улице, лужи по колено, сугробы по грудь, я тебя прошу: не беси, вернись в гребаную квартиру.
— Сам в своей гребаной квартире сиди: я там задыхаюсь.
— А фигли ты сидишь в ней безвылазно?!
— А фигли ты никуда не зовешь?!
— А ты сам-то не можешь?!
— Это ты у нас строишь планы на завтра, на послезавтра, на десять лет вперед — и никогда дальше похода в магазин, и даже в отпуск с собой не зовешь — подумаешь, что я и так тебя не вижу, переживу две недели, в пустой квартире, пока ты там радуешься бабьему лету.
— Да я тебе уже двести раз говорил: это не отпуск, это огород, я копал, блин, картошку, Даня.
— Ну и копай дальше! Можешь хоть закопаться!
— Да ты что, надо мной издеваешься?!
— Это ты надо мной издеваешься. Я все бросил, чтобы к тебе переехать: семью, друзей и работу.
Ну началось — про жертвы. А дальше еще хлеще продолжилось:
— А тебе насрать, ты ко мне относишься так, как будто я данность.
Да это брехня! Брехня откровенная. Славе хочется заорать. Просто заорать, как маленькому, от бессилия. От того, что ну бред, полный бред. Вот это все. В целом. В масштабе. И чтобы выразить это, не осталось и мата. Одно ощущение.
Тут он делает над собой неимоверное усилие, чтобы, посмотрев Даньке в голубые его глаза, удержав его за плечи, не тряхнуть со всей дури, а спокойно сказать… таким себе, знаете, шепотком маньяка:
— Дань, это херня какая-то. Отвечаю.
Даньке обидно, что он — страдает, а Слава говорит — «херня», и он думает с обидой вместе удрать. Слава не пускает. Они возятся на лестнице, как двое, не поделивших лопатку в песочнице: пихают друг друга, один хватает — другой отбивается. Слава впечатывает Даньку в стену, вдавливает, как-то боком, несерьезно и глупо. Да остановится он или нет?! Что за дурак? А он, дурак, толкается, соскальзывает вниз ужом и успевает улизнуть.

II
Данька сбегает по лестнице, врезается в железную дверь и оживляет домофон. Он летит еще с первой же скользкой ступеньки — прямо в лужу и снег, в снег и лужу. На четвереньки.
Студеная водица пыл ему охлаждает быстро, потому что на это — нервов не остается. Он садится на колени. Не находит, как откомментировать свое положение, и тупо пялится в пространство немигающим взглядом, потому что вдруг осознает...
Доскакался. Из дома ушел. Поссорились.

III
Слава выгребается наружу. Смотрит: сидит. Он открывает зонтик. Сходит с крыльца — в носках, встает по самые щиколотки в лужу, опускается на корточки, защищает Даньку от мокрого снега. Тот уставляется непроницаемым взглядом. Говорит с сожалением:
— Ты заболеешь.
Слава кивает угнетенно. Молчит.
Ночь во дворе ни хрена не звездная и ни хрена не ночь. Фонарь мигает уже третий вечер. С сосулек тоскливо капает, редкие прохожие еще тоскливей хлюпают ботинками, собаки воют как-то совсем уж безрадостно... и есть хочется, и горячую ванную, и Даньку хочется. А завтра опять на работу.
Что за цирк они развели?..
— Дань. Давай домой. А на выходных поедем куда-нибудь в город. Чтобы ты не задыхался в квартире.
— В городе лужи по колено и сугробы по грудь.
— А мы возьмем зонтик.
Данька смотрит на Славу. Смотрит выразительно и очень хочет как можно строже. А потом вдруг прыскает. И Слава — следом за ним. До них доходит, что один в носках, другой — одетый по осени, на дворе — начало декабря, какая-то грустная оттепель. И у них, значит, есть зонтик, и они под ним в луже сидят…

IV
Самое смешное приключается потом: Данька ключи не брал из принципа, Слава — по ситуации затупил. Они матерятся теперь в унисон, а не друг против друга. Матерятся и стучат зубами. «Что делать, что делать?» Слава трезвонит в домофон соседям — и когда посылают, Данька посылает в ответ.
На третью попытку открывают сразу, как ждали, совсем без вопросов. Может, у кого-то намечается приятный вечер. У этих двоих — уже нет. Или да. Или — как они смогут.
С горем пополам, выбравшись из холода, они возвращаются, сырые и продрогшие, чтобы обнаружить дверь запертой…
Подергав ручку, они наскребают в себе силы на то, чтобы поржать. К Славе приходит мысль набрать номер службы спасения. Помогите войти в квартиру! Данька объясняет диспетчеру, что хлопнула дверь. Раза два. С размаху. Потом они сползают под нее в ожидании.
Лифт молчит, и шаги молчат: никто не трогает подъездного эха. Зато где-то уютно бубнит телевизор. А в воздухе витает ощущение чужого богатого ужина. Слава проглатывает слюну, вздыхает и спрашивает тихо:
— Нафиг ты опять бутерброды хавал? Еще, небось, всухомятку. Давно тебя не скручивало?
— Лучше спроси: нафиг я до последнего смотрел «Во все тяжкие» и дедлайн игнорил, чтобы потом бутерброды хавать, а то времени нет?
— Так это я посоветовал. «Во все тяжкие». А игнорил ты, потому что дурак безалаберный.
— Не пунктуальный...
— А еще котлеты скисли…
— Неделю назад. Думал: заметишь или нет?
— А я думал: выбросишь или забьешь?
— Блин.
Слава ластится, прижимается щекой к Данькиному плечу — и точно знает, сколько на нем родинок и как расположены. Лезет к теплу поближе, руками под куртку. Данька обнимает его и снова сожалеет, потому что Славу побеждает любой сквозняк:
— Точно теперь заболеешь.
— Наверняка. Вот и устроим совместный отпуск.
— Ты с кровати не встанешь.
— Будет кроватный круиз.
— Сопливое море.
— Жара.
— Блин… Ты еще в прошлый раз все жаропонижающее выжрал.
— Придется тебе утром идти в аптеку.
— Зато не задыхаться в квартире.
Быстро, однако, разрешилось. Когда без крика и обвинений.
— Дань?
— Мм?
— А че мы опять поссорились?
Данька честно ковыряется в памяти пару секунд.
— Ты не сказал, что задержишься.
— Ты в это время все равно уже спишь.
— Прислал бы сообщение.
— Ага, так и вижу: «Я застрял в пробке, буду поздно. Злой. Выброси дурацкие котлеты. И чтобы без крошек».
— Мог бы: «Буду поздно, скучаю». Я бы ответил, что тоже. Фигню какую-нибудь романтичную, типа: «Не могу без тебя уснуть».
— Сам-то себе веришь? Там было бы: «Ты охренел? Уже ночь, давай быстрее». Я бы охренел: полдевятого. Я бы сказал: от меня не зависит. Ты бы ответил: сделай, чтобы зависело. А потом психовал бы, че я все время с планом, но с тобой попробуй иначе.
— Промолчать — идиотский план.
— Как и сбегать из дома, когда ты не девочка пятнадцати лет.
— Или как зонтик кому-то совать в декабре...
— А вот не надо, это был крик отчаяния. Я не знал, че еще делать, и такой: «Возьми зонтик, не уходи!»
— Если «не уходи», на кой черт мне зонтик?
Пауза. Вместо тысячи слов о том, что Слава — сообразил, как сумел.
Данька сознается:
— А я ждал, что ты скажешь. Это было самое важное, чтобы — не зонтик, а банальное «не уходи». 
— Не уходи.
— Уже не ухожу.
Да, поздновато спохватился... Они смеются, выходит — вразнобой, тоскливо. Слава вдыхает Даньку — и вдруг понимает, что пахнет домом. А когда они начинали, было не так: пахло чужим брошенным городом. Слава решает:
— Походу, я облажался.
— Да ладно, — бросает «инфантильно», «незрело». — Зато теперь есть кодовая фраза. Если вдруг снова поссоримся.
— Когда снова поссоримся.
— Только надо чтобы кто-то сказал, будет за самое важное.
— Это теперь официально. Чтобы никто не понял, а нас отпустило. Ты разбиваешь чашку, я психую, а ты говоришь:
«Зонтик возьми, а то дождь».
— Нет, это ты говоришь, а я забуду. Я забуду и скажу, что ты дебил — и декабрь.
— А я тебе: построй нормальное предложение, а то непонятно, декабрь или дебил.
Данька пихает в бок — и очень хочется его мстительно защекотать, зацеловать и не отпускать. С зонтиком или без.
Вам понравилось? 78

Рекомендуем:

Слева на сто шагов

Настоящее

Расколотое небо

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

4 комментария

+
10
Кот летучий Офлайн 19 июня 2019 00:56
Кот просто балдеет с этих людей: ну надо же так ссориться из-за ерунды! Крошки, понимаешь ли. И всё - развод, и девичья фамилия... Хотя даже Коту понятно, что дело не в крошках, а в том, что люди между собой не разговаривают. А надо бы... Хотя бы раз в день. Просто поговорить по душам, и всё пройдёт. Кот это точно знает, он, как доктор, плохого не посоветует.
Хорошо, хоть догадались зонтик взять. В декабре - самая нужная вещь, особенно помогает при выяснении отношений. Принимать натощак, тупым концом вниз.
Кот снимает воображаемую докторскую шапочку и чешет задней лапой за ухом. А сам-то ты, Котяра, когда последний раз по душам разговаривал?.. Замнём для ясности, говорит Кот. И улыбается. Потому что хорошая история с хорошим концом - самое то, что Коту нужно, чтобы было, с чего начать разговор.
+
12
Алексей Морозов Офлайн 11 июля 2019 02:17
отлично. редакторы, этого автора надо непременно сохранить. а то, что он выдает, необходимо консервировать и ныкать, ныкать.

— Нет, это ты говоришь, а я забуду. Я забуду и скажу, что ты дебил — и декабрь.
— А я тебе: построй нормальное предложение, а то непонятно, декабрь или дебил.
...
Хватит закатывать, как баба, Даня, я не шучу.
...
надо же на что-нибудь опереться, если на себя поздно
...
Он собирается поднимать свою сумку. Болт ему большой и бессмысленный, а не сумка. Слава не отдает, отодвигает ногой и демонстрирует средний палец:
— Видал?
Видал — и после такого решает идти налегке.
Слава просит почти обессиленно, в нарастающей панике:
— Зонтик возьми.
— Обойдусь.
— Сука, зонтик возьми.
...
— Да че ты устроил под вечер?! Куда ты намылился, блин, на ночь глядя?! У тебя в этом городе никого — и к кому ты пойдешь?!
О. Больная тема.

ну, там еще много всего.
--------------------
Взрослые - это те же дети, только выше ростом.
+
3
Alex Ritsner Офлайн 12 июля 2019 16:33
Цитата: Кот летучий
Хотя даже Коту понятно, что дело не в крошках, а в том, что люди между собой не разговаривают.

А ведь рассказ о том, что они разговаривают. Причем о любви, только не словами, а зонтиками всякими)
Спасибо, Кот! Без Вас это была бы другая история.

Цитата: Алексей Морозов
отлично. редакторы, этого автора надо непременно сохранить. а то, что он выдает, необходимо консервировать и ныкать, ныкать.

Алексей, не смущайте автора, а то надо с серьезным лицом работать, а улыбка так и просится...)
Гость Виктория
+
1
Гость Виктория 9 сентября 2023 09:35
Очень хорошо, но мало)
Наверх