Твой А.

                
          
     
     Квартира для встреч. Не путать с конспиративной квартирой. Хотя в наше время отличить одно от другого становится всё труднее. Затраты на конспирацию не оправдываются, потому что затраты на разоблачение всё меньше и меньше. Так что два в одном — это проще, но не обязательно дешевле.
     
     Двухэтажные апартаменты. Дизайнерская мебель. На экране домашнего кинотеатра — видео, снятое скрытой камерой и любопытно смонтированное: режиссёр поработал, выбирая планы и ракурсы.
     
     — Обрати внимание. — Вольтажор откинулся на роскошном кожаном диване. — Выборка из видеомассива. Эта программа обошлась нам не дёшево. Нейронные сети и всё такое. Пользуются тем, что мы не хрена в этом не понимаем. Но иногда того стоит. Выделяет только самое существенное в поведении, во внешности. Забавная игрушка!
     
     — Скоро режиссёра в кино заменит компьютер. — отозвался Зуев.
     
     — Но не нас. Мы незаменимы! — Вольтажор симулировал хорошее настроение.
     
     «Располнел, обрюзг» — думал Зуев глядя хозяина роскошной обстановки: «Свинья свиньёй! Чем подлее генерал, тем он жирнее. А каждое новое кадровое назначение хуже предыдущего. Это проклятие системы!».
     
     — Что скажешь, людовед?
     
     — Лет тридцать пять, но выглядит моложе. Явный метросексуал. Интроверт. Добросовестный, но не педант. К компромиссам не склонен. Эмоционально стабилен. Умненький-разумненький. В обществе женщин напряжён. С мужчинами за руку не здоровается. Держит дистанцию. Думаю, секс — не его стихия, хотя внешние данные к нему располагают…  
     
     Выводы Зуева верны в лучшем случае процентов на двадцать пять, тридцать. Язык тела коварен. Обмануться очень легко. Популярные рекомендации чтецов жестов и спецов по невербальному восприятию подчас анекдотичны. Если бы Зуев следовал таким урокам, то его уже бы давно черти в аду жарили и в прямом, и в переносном смысле. Да, жест и его причина связаны, но это может быть совсем не та причина, о которой можно подумать, начитавшись разных методичек. Лишь очень простые, примитивные реакции поддаются более-менее адекватной расшифровке. Прежде всего, человек не собака Павлова, а так же, если он не убегает от стаи волков, или его не ошпарили кипятком и всё такое прочее, а вы просто мирно с ним беседуете, то не спешите с выводами о его невербальных реакциях, не то, как пить дать, ошибётесь. Объяснять это, особенно Вольтажору, всё равно, что саморазоблачиться. На такой ментальный стриптиз Зуев не способен. Репутацию трудно заработать, но легко потерять, не оправдывая ожидания тех, кто в неё верит. Пусть и дальше заблуждаются.  
     
     — Да… За что деньги платим, если тебя можно позвать? Глянул бы в пол глаза, да и только! — продолжал прятаться за игривым тоном Вольтажор: — Интересно, что бы ты обо мне сказал?
     
     — Тебе не понравиться. Уверен! — не стал изображать учтивость Зуев.
     
     — Простить не можешь?
     
     — Бог простит, у него такая профессия. Расслабься!
     
     — А то ты службу не знаешь? Тогда твоё поведение выглядело крайне подозрительно. Но ведь всё прояснилось… сейчас. К тому же шефа корёжили твои амурные дела.
     
     — Теперь ты на его месте. И ты не гомофоб. Мне везёт!
     
     — Да! Могло быть и хуже. Измена родине и прочее бла-бла-бла… Будешь пар выпускать, или о деле поговорим?
     
     Зуев отвечать не стал. Кивнул в знак согласия. После пяти лет изгнания обстоятельства склоняют к возвращению. Но как вернуться на своих условиях? Это как с фигой в кармане.
     
     — И чудненько! Поговорим. Этот парень — ключик к серверам Администрации Президента.
     
     — А мы чего-то не знаем о том, что там есть? — усмехнулся Зуев.
     
     — В том-то и дело, что знаем. — серьёзно, не отвечая на подначку, ответил Вольтажор: — Кое-что нужно удалить, кое-что — заменить. Да так, чтобы комар носа не подточил! Парень в своём деле мастер. Начинал в компании ботов нашего Пивовара. Там его приметили. Понятно, что мы не можем взять его в разработку из-за Службы безопасности. А ты — ломоть отрезанный, формально, не на оперативном контроле. И ты столб телеграфный завербуешь, если потребуется. Надеюсь, навык не растерял? К тому же это не талиб, или игиловец, а мышь айтишная.
     
     После слов об «администрации президента», следовало бы сказать: «Стоп!». Это или провокация, или путь на заклание во имя какой-то сложной политической интриги. Но Зуев промолчал, обрекая себя либо на донос в Службу безопасности, либо в перспективе на неизбежную ликвидацию, как опасного свидетеля. Разумное предположение, но не приговор. У этой игры одно правило — игра без правил. Отрезанный ломоть? Формально — в аппарате прикомандированных сотрудников, раньше это называлось офицер действующего резерва. А то, что «ломоть» — это да! Ещё какой!
     
     — Я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь. — Вольтажор сказал устало.
     
     Эта дурацкая фраза из арсенала коммивояжёра, который пытается заинтриговать потенциального покупателя. Почему она перекочевала в методички по вербовке агентов, одному богу известно. Но даже богу неизвестно, о чём думают люди. Их мысли — хаос, не поддающийся расшифровке.
     
     Вольтажор вдруг вспомнил армянскую террористку. Он хотел её, а она запала на Зуева. Не удивительно. Не то чтобы красавец, но манкость в нём есть, только вот не про женскую честь. По смыслу — не очень, зато в рифму. Они втроём тогда сильно напились у гостеприимных азербайджанцев. Неистовая армянка ломилась в номер, сбежавшего от неё Зуева. Вольтажору пришлось выдать ей секрет своего друга, и… Это был, так сказать, антитеррористический трах. Утром они отвезли её, как обещали, на как бы секретную базу в горах и застрелили, выполняя другое обещание. Список подвигов, в которых приняла активное участие убиенная не оставлял места для жалости. Она выбрала свою судьбу. Ей ещё повезло, что она не попала в руки тех, кого обездолила в борьбе, как считала, за правое дело.
     
     — Ты помнишь армянскую террористку? — спросил Вольтажор.
     
     — Бедняжка! Она хотела всего сразу. А… Кажется в Бахрейне, если не путаю… Сказочный, небоскрёбный ресторан для денежных мешков. Танец живота. Очаровательная танцовщица… Мне пришлось развлекаться с охранником, чтобы ты мог развлечься с ней.
     
     — А ты расстроился?
     
     — Нет. Парень оказался таким же знойно-влажным, как тамошний климат.
     
     Танцовщиц охраняли неусыпно. Для людей, которые могут купить табун красавиц, вожделенно только недоступное. Танцовщица шлюха им не интересна.
     
     Отвлечённые воспоминания — это пауза на раздумье. Предложение Вольтажора странное. Явно что-то недоговаривает.
     
     — Я думал, что ты предложишь мне торговать мороженным где-нибудь в Ницце, или на худой конец в Джибути. Французские легионеры — это что-то!
     
     Зуев подтрунивал, с трудом удерживаясь от искушения в полной мере поиздеваться над старым другом. Закатить глаза и пафосно воскликнуть: заговор! Какой ужас! Кошмар, кошмар, кошмар! Слово «заговор» в профессиональной среде не употребляется, даже в шутку. Это, во-первых. А в-десятых, президент — это функция. Умер король, да здравствует король! Когда-то царю позволяли править восемь лет, а потом его торжественно убивали. Жаль, что такой справедливый порядок не сохранился до наших дней. Каждую минуту в мире гибнет уйма народу и президент ничем не лучше других. Если есть сила способная его устранить, то это проблема не Зуева, а президента. Как самому выжить в опасной интриге? Это единственное, над чем стоило задуматься. Определённо, судьба президента нисколько Зуева не волновала.
     
     — Операция полностью на твоё усмотрение. Ресурс неограниченный, в разумных пределах, разумеется, как всегда. Дополнительные материалы и связь… — Вольтажор сделал паузу, предвкушая реакцию собеседника: — Софи! С ударением на первый слог, как ты, надеюсь, не забыл.
     
     — Эта бешеная сука ещё в деле?! — Зуев удивился искренне: — Надо было её пристрелить…
     
     — Ну, ну… Не болтай! Она дока в легендировании, идеальный связной. Наследить нельзя, сам понимаешь. После операции отдохнёшь хоть в Ницце, хоть в Джибути. По глазам вижу, что согласен. Цену набиваешь? — Вольбтажор многозначительно замолчал.
     
     Не в деньгах дело. Их то, как раз, пока хватает, чтобы удержаться на плаву. Вопрос — куда плыть? Согласиться нельзя отказать? Где поставить запятую? Понятно, что не на пикник шёл. Отказ — это полный и бесповоротный разрыв. Крыша в лице Вольтажора дырявая, но какая уж есть. Не время перебирать харчами. Ещё не время. Ладно, посмотрим, куда кривая вывезет.
     
     — Надеюсь, что в этом не рядовом случае вознаграждение будет достойным, если, конечно, ты половину себе не отстегнёшь, как за тобой водится?
     
     — Знаешь, почему старые друзья лучше новых? — Вольтажор, не обиделся: — От старых друзей известно, чего ждать, не то, что от новых.
     
     — А ты знаешь, чем мальчик отличается от девочки? Не подумай, что писькой. Мозги разные.
     
     — Деньги получишь в Администрации Президента. — сказал, как выстрелил Ворльтажор: — Предлог для встречи не за мной. Тебя рекомендовал человек, который с тобой свяжется. Ты удивишься.
     
     Опа! Зуев проявил выдержку: растерялся, но виду не подал. Это в корне меняет дело. Отказ обошёлся бы дорого, дороже денег. Странный замес!
     
     Расстались, как и встретились, без лицемерных объятий и без рукопожатия. Их дружба давно выветрилась в атмосфере профессиональной лжи, которая убивает в человеке сердечность, или убивает человека, если он даёт слабину, позволив себе в этом усомниться.
     
     Проводив до дверей Зуева, вернувшись, Вольтажор застал в комнате высокую, худосочную не молодую женщину. Её лицо было бы красивым, без волевых скул и жёсткого взгляда. Она спустилась со второго этажа и вела себя по-хозяйски: налила себе спиртное, закурила.
     
     — Он быстро согласился. — сказала Софи.
     
     — Да. Но в его обстоятельствах не артачатся. Ты знаешь. Вернуть статью за измену, как… два пальца об стол.
     
     — Он сдал Витю. Я уверена.
     
     — Разумеется! — Вольтажор задумался о чём-то пристально глядя на Софи: — Но, если бы не тот провал, я бы сейчас не сидел в этом кресле. — очевидно, что речь о профессиональном кресле, а не о диване, с которым Вольтажор с удовольствием воссоединился: — Почему твой Витя показал на Зуева, я не знаю. И где он сейчас? У англичан его точно нет. Они бы скрывать не стали. Думаю, Витя к американцам переметнулся. Просто так нас бы Шилов не послал.
     
     — Это твои домыслы! — зло парировала Софи.
     
     — А если я прав? Что ждало Витю у нас? И тебе бы не поздоровилось. А так, концы в воду! Провал! И ты героиней вернулась. Не все волки сыты, да овцы целы.
     
     — По-твоему я всё придумала?
     
     — Нет, я так не думаю. Не знаю, зачем Витя подвёл Зуева по монастырь. Хотя… На кого-то надо было спихнуть. Но на Зуева ничего нет! — Вольтажор закончил: больше говорить не о чем! Он не хотел вдаваться в подробности старого, мутного дела, которое закончилось для его предшественника похоронами в закрытом гробу.
     
     — На всех что-нибудь есть! — не согласилась Софи и смотрела на Вольтажора так, словно показывала на него пальцем.
     
     — Не злоупотребляй моей добротой! Я тебя поддержал тогда, а сейчас могу всё переиграть. Как там, про спящую собаку? Да, Зуев себе на уме. Он такой. Нам ли не знать? Ты тоже ещё та штучка! Тебе и карты в руки. Рассчитываю на твой холодный ум. Сдерживай эмоции.
     
     По поведению и манерам Софи можно принять за лесбиянку. Но это не так. Вольтажор вспомнил вопрос: чем мальчик отличается от девочки? Софи мальчик, предпочитающий мужчин, в женском теле. Ужасный коктейль! Она хороший противовес Зуеву, за которым нужен глаз да глаз! Вольтажор сделал ставку на взаимную неприязнь этой пары: их объединяет разъединяющее прошлое. Искать другие варианты, времени не было. Приставить к Зуеву новенького? Ха-ха! Вокруг пальца обведёт! А Софи — профи. Но истеричка. Как говорил, недобрая ему память, прежний шеф: «Между Сциллой и Харибдой не приходится выбирать». Что это за бабы, Вольтажор помнил смутно — что-то из школьных уроков истории.
     
     Витя сбежал? Софи такой мысли не допускала: Вольтажор врёт, он всегда врёт!
     
     — Ты врёшь!
     
     — Понимаю. — то ли согласился Вольтажор, то ли нет: — Тебе пора. А я ещё здесь побуду. У меня гости.
     
     — Что б у тебя хер отсох!
     
     — Типун тебе на язык!
     
     Что за «гости», Софи не сомневалась. Вольтажор с молодости пристрастился к шлюхам. За ними не нужно ухаживать, дарить им цветы, говорить им комплименты. Да и, по собственному выражению, мордой лица не вышел. Что правда, то правда. С возрастом это особенно проявилось. Хоть святых вон выноси!
     
     ***
     
     В морге не бывает многолюдно, если говорить о живых, а к концу дня и подавно: ночью вскрытия, как правило, не делаются, поэтому из персонала на посту остаются лишь дежурные санитары. Это либо студенты медики, либо чёрт знает кто, хотя считается, что кандидатов пропускают через сито медицинской комиссии. Везде по-разному. А рассказы о злостных девиантах, маньяках, некрофилах, оживших покойниках — это в основном байки из склепа. Не столько огня, сколько дыма. Например, санитар любил целовать в губы и ласкать женские трупы, и однажды на ночном дежурстве уснул в обнимку с мёртвой красавицей. Реальный скандал, но случай редкий. Или другие некрофилы не так просты, как их незадачливый коллега? Кто знает? У мёртвых не спросишь!
     
     Всё же, не так страшен морг, как его малюют. Работа здесь для людей жизнерадостных, с устойчивой психикой без особых отклонений от условной нормы. Депрессивным натурам здесь не место. А высокодуховному существу, страдающему от эмпатии, морг следует обходить стороной. Достаточно и кладбища, где уместно проронить слезу об усопшем, который, по воле живых, чтобы скрыть ужас смерти и разложения, в гробу под гримом выглядит порой так, как только мечтал выглядеть при жизни. Конечно, это если деньги на посмертную красоту. Нищих хоронят так, что лучше не видеть, а если увидел — то забыть.
     
     Зуев вошёл со служебного входа, предъявив охраннику, больше похожему на вахтёра, солидное, но давным-давно просроченное удостоверение и назвав фамилию Горыныча. Это семейное прозвище брата отца. Дядей его Зуев никогда не называл, так уж повелось. С 14 лет жил у него, дома бывал редко. Отец тяжело воспринял нетрадиционность сына и не скрывал отвращение к его наклонностям. Отец, гомофоб! Как банально. Но трагедией это не стало, а лишь — бытовой подробностью. Удивительно, что отец в молодости слыл красавцем сердцеедом. Зуев запомнил его неопрятным, дурно пахнущим выпивохой с огромным пузом.  
     
     Кабинет Горыныча на втором этаже оказался закрытым. На прилепленном к двери стикере надпись — 6. Номер секционной. Вот и ищи теперь по всему моргу! Зуев поступил проще. Он нашёл комнату отдыха санитаров. Постучал для порядка. Ответа не услышал. Вероятно, такие нежности здесь не приняты.
     
     В комнате на пять кроватей он застал молодого парня, голого по пояс живописно татуированного. Слегка остекленевший взгляд, расширенные значки и свежий дух выкуренного косячка, не оставляли сомнений в состоянии отдыхающего, хотя и не приступившего ещё к работе, санитара.
     
     — Подскажи, где шестая секция? — без предисловия спросил Зуев.
     
     — Бомжатник в подвале. — расслабленно ответил санитар: — Ты новенький?
     
     — Я старенький.
     
     — Да уж… Не юноша.
     
     — Спасибо! — поблагодарил Зуев, не настроенный на дальнейшее общение.
     
     Поиск бомжатника оказался не простым делом. Нумерация секционных не поддавалась логике. Зуев нечаянно забрёл в зал для хранения трупов. Это напоминало картину «после боя». Особенно впечатлила горка свежеоприходованных тел на полу, так как все стеллажи были заняты. И чёртов запах! Запах крови, мочи и кала в одном флаконе. Место явно не для VIP-персон. Вероятно, бесхозные покойнички, а, значит, и бомжатник рядом. Так и оказалось.
     
     В небольшой секционной пахло формалином с примесью запахов смерти. Инструменты для аутопсии наводят на мысль о столярно-слесарной мастерской в разделочном мясном цехе. В глухом длинном халате, с клеёнчатым, слегка окровавленном фартуком поверх, в калошах, с шапочкой на голове и медицинской маской почти на всё лицо, Горыныч выглядел по-клоунски. Мрачных ассоциаций мертвецкая у Зуева не вызывала. Морга бояться, в медики не ходить. Три курса мединститута, больше не выдюжил, сделали Зуева невосприимчивым к фильмам ужасов. Для него морг — лишь финал трагикомедии, называемой жизнь.
     
     Горыныч уже заканчивал работу: укладывал обратно внутренности трупа. Зуеву он только кивнул головой, прерывать своё занятие не стал. Дело оставалось за малым: зашить. У Горыныча это получилось ловко. «Как ботинок зашнуровывает» — пришло на ум Зуеву сравнение.
     
     — Ты опоздал. — упрекнул Горыныч.
     
     — Дела…
     
     — У меня тоже, как видишь…
     
     — А где твой ассистент?
     
     — Отпустил. У него тоже дела. — иронично ответил Горыныч: — Надеюсь, ты не к нему пришёл?
     
     Это подначка. Помощник Горыныча — симпатичный молодой парень. Зуев неопределённо пожал плечами, определённо не желая оправдываться.
     
     — То, что он женат, разумеется, не помеха. Но, судя по всему, проблемно женат. Смотри, переедет к тебе, греха не оберёшься! Проблемный парень. — Горыныч подошёл к вскрытой черепной коробке трупа, рядом лежало нечто. — Подойди!
     
     Мозг покойника совсем не походил на мозг, как его рисуют в медицинских учебниках. Это был серо-белый с кровяными прожилками студень без намёка на форму.
     
     — Если тебе в голове просверлить дырку… — продолжил Горыныч: — вставить туда миксер и взболтать, то в итоге картина будет лучше. Мозг, конечно, продукт деликатный, быстро портится, но — этот ещё свежий.
     
     — В Азии есть блюдо. У живой мартышки вскрывают череп и на специальном станочке её подают к столу, чтобы есть удобно было. На вкус не очень.
     
     — Да, да… Для гурманов! — не удивился Горыныч. — Это третий за месяц. Молодой человек. С виду. Внутренние органы изношены донельзя. И это… — Горыныч кивнул на бывший мозг: — Я вот что думаю. С трупами много возни, а так… Их просто выпускают. Социализация с такой кашей в голове уже невозможна. Только примитивные инстинкты. От людей прячутся, живут, где попало и недолго. И к нам в бомжатник. Утилизация за государственный счёт.
     
     — Так вот почему тебя на бомжей потянуло! А я было подумал, что разжаловали. — съехидничал Зуев. — Криминал?
     
     — Доложили, решил убедиться. Не знаю, что и сказать. Но само по себе, так не бывает.
     
     — Заяви.
     
     — Формально ничего насильственного. Ещё не родился следователь, который таким делом займётся. Да и мне за это медаль не дадут. Но оставил, на досуге займусь. — Горыныч закрыл черепную коробку, заполненную ветошью, и натянул на голову лицо покойника: со стороны именно так кажется, а на самом деле он вернул кожу с черепа на место, стала видна отвисшая нижняя челюсть: — Ключи на столике с инструментами. Подожди в кабинете.
     
     — Ну да… Тебе ещё жопу зашивать. — блеснул эрудицией Зуев.
     
     — Это тебе её нужно зашить! — недовольно ответил Горыныч. Увы, цинизм в секционной отвлекает от мыслей о смерти: — Обойдётся. Их в мешках увозят.
     
     Чтобы труп не «потёк», зашивают задний проход, а у женщин и влагалище.
     
     Подозрения Горыныча об утилизации за государственный счёт, не лишены оснований. Год от года число бесследно пропавших растёт. Для гражданской профессии Зуева название ещё не придумали. Сам он обозначил её, как информационно-диверсионную деятельность. По роду своей занятости ему часто приходилось сталкиваться с исчезновением преимущественно молодых людей и детей. Иногда объяснение укладывалось в схемы криминальных разборок, что-то можно было списать на бегство от правосудия. Что-то — да, но далеко не всё. В пору было поверить, что людей похищают инопланетяне для генетических экспериментов. Или совсем не инопланетяне, но тоже для каких-то тёмных дел.
     
     Горыныч вернулся уже переодетый в цивильное. Рабочий день закончился. Зуев рассматривал картинки в анатомическом атласе.
     
     — Это… — Горыныч достал из ящика письменного стола флакон с таблетками без этикетки: — Что-то новое. Друзья снабдили. Не злоупотребляй. Одна таблетка перед сном. И в сотый раз… Когда пройдёшь обследование? Чем мигрень заканчивается, я знаю. Видел.
     
     — Как только, так сразу… — нехотя ответил Зуев: — Ерунда. Просто последнее время навалилось всякое…
     
     — Ну, ну… Ты по-прежнему ничего не записываешь? На памяти не сказывается?
     
     — У шпиона всё должно быть… — Зуев показал пальцем на висок: — Шпион с гаджетами… Я таких люблю. С ними не работа, а праздник.
     
     — Это обнадёживает — с одной стороны, и печально — с другой. Не надоело? Не мальчик уже.
     
     — А тебе не надоело?
     
     — Я старик. Работа — это всё что у меня осталось. Кроме тебя, конечно.
     
     — И я ничего другого делать не умею.
     
     — Как говорят в американских фильмах, ты лживый ублюдок.
     
     Упрёк справедливый! Именно так. Лживый ублюдок. Это профессиональные качества шпиона по призванию. Говорить «разведчик» — пытаться сделать из говна конфетку. Профессиональная деформация личности играет важную роль, но не основную. Истинный шпион — шпион по призванию. Все остальные — дилетанты, конформисты, или идиоты, мнящие себя разведчиками. Каждый успокаивает свою совесть, как умеет. Шпиону совесть спать не мешает. Лживость либо становится второй натурой, если она не первая, либо человек выбывает из игры, лукаво называемой «разведка». Бытовое вранье не в счёт. Оно социально обусловлено. Без него — только в дурку. А ложь — это искусство, которое требует жертв и креативности. И ещё, Зуев предатель! Это условие, без которого нельзя выжить в атмосфере профессиональной концентрированной лжи.
     
     — Да! Я знаю, что ты знаешь, что я знаю. — согласился встречной отсылкой к поп-культуре Зуев.
     
     — Твой отец был бы недоволен.
     
     — Да ладно… Когда он был доволен? Взаимно.
     
     Горыныч любил своего старшего брата, отца Зуева, хотя критически относился к его сволочному характеру, к пьянству в последние годы жизни. Иногда, в основном ни с того ни с сего, вспоминал его незаслуженным добрым словом. Зуева это всегда настораживало, как упоминание чёрта всуе. У Горыныча комплекс не отца и иллюзия, что обращение к памяти о родителе хотя бы немного авторитетно для Зуева.
     
     — К чему этот разговор? Ты назначил встречу здесь, хотя я мог бы и домой заехать. Спровадил своего ассистента… Кстати, он не в моём вкусе. Душеспасительная беседа в душераздирающих декорациях? Рассказывай.
     
     Про ассистента Зуев соврал. Врать удобно «между прочим», как бы кстати. Так собеседник скорее поверит, чем вы стали бы его убеждать, оправдываясь. Именно сейчас Игорёк ждёт Зуева в сауне и не только для того, чтобы пожаловаться на проблемную семейную жизнь.
     
     — Затем и позвал. — не стал отрицать преднамеренность Горыныч: — Ко мне обратились некие люди… Насчёт тебя.
     
     Зуев оставил в покое атлас, поганое предчувствие не обмануло. Наши близкие — наша ахиллесова пята!
     
     — Ты знаешь, я изредка консультирую… Но это был предлог с их стороны. Они не стали обращаться к тебе, опасаясь, что разговор у вас не получится…
     
     О «консультациях» вскользь. Это эвфемизм, прикрывающий сделку с совестью. Не Зуеву осуждать за это Горыныча. Наоборот, это следует приветствовать в стране, где элементарная человеческая порядочность обрекает человека на нищенское прозябание; в стране, где не украдёшь, то и не проживёшь, где не продашь, то и не купишь. Как убить так, чтобы вскрытие выявило исключительно естественные причины? Какие яды для этого лучше всего подходят? Какой яд рекомендовать для конкретного человека? А не проще ли добиться «правильного» заключения патологоанатома? Это не полный список вопросов в рамках компетенции Горыныча. Лаборатории смерти всегда на страже общественной безопасности и конституционного строя. Есть и категория покойников, вскрытие которых случайному патологоанатому не доверят. Ежегодно власть убивает сотни человек: ядом; как бы самоубийствами; удивительными несчастными случаями; загадочными исчезновениями; а тех, кого доводит до тюрьмы, медленно душит в объятиях преступной юстиции, где правит коррупция, а не закон. Для придания респектабельности государственной деятельности нужны эксперты, профильные специалисты, медики, прикупленные орденами, должностями и званиями, либо напуганные перспективой лишится профессии. Человеку, которому есть, что терять, как правило, стыдно идти на поводу у власти, но это легко преодолевается и всегда вознаграждается. Знакомый контрразведчик бахвалился перед Зуевым: мы обеспечим любое, пойми, любое экспертное заключение, которое нам нужно.
     
     О подробностях семейной вовлечённости во все тяжкие, Зуев узнал сравнительно недавно, хотя подозрения были. Дознаватель, который в поте лица трудился над очередным предполагаемым изменником родины, не столько любил родину, сколько ненавидел всё человечество и получал удовольствие от пыточной власти несравнимое ни с сексом, ни с наркотиками. Физические пытки к своим применяются крайне редко. Времена, когда предателя сожгли живьём под кинокамеру в назидание коллегам, канули в Лету. Теперь в ходу всяческая фармацевтика, обобщённо именуемая «уколом правды», пресловутый детектор лжи, но главное — психологическая пытка. Именно тогда у Зуева начались мучительные, сводящие с ума мигрени. Отчасти это его и спасло. Мыслей в таком состоянии никаких!
     
     — Ты тут и сдохнешь! — пообещал дознаватель Зуеву. — Не сомневайся, кому мы поручим твоё вскрытие. Он убил твоего отца, но тебе это, кажется, всё равно. Семейка!
     
     Отец — безнадёжный раковый больной. Третья жена — шизофреничка. Она водила вокруг мужа религиозно мистические хороводы, бредила реинкарнацией. «Золотым уколом» Горыныч избавил своего брата от мучительной смерти. На этом и попался. В огласке нужды не было. Его, вероятно, «пасли». Наковырять на врача компромат, или его сочинить — дело плёвое: у медицины не скелеты в шкафу, а кладбища! Как говорится, слово за слово и пошло-поехало! К тому же на плечах воспитание и судьба своенравного племянника, в котором он души не чаял.
     
     Известно, чем бы закончилось дознание, да у главного генерала недруга, прозванного Шилом, случился инфаркт. Число внезапных смертей в разведке наверняка выше, чем среди людей, не обременённых государственными тайнами. Как правило, скоропостижно скончавшихся генералов спецслужб почему-то хоронят в закрытых гробах. Начальственное место пустоты не терпит и его занял Вольтажор — перспективный, в том смысле, что тёртый калач, абсолютно разделяющий, можно сказать, даже наперёд, любое, каким бы оно ни было, мнение политического руководства.
     
     Убивать Зуева новоиспечённому генералу разведки было не с руки: хотелось, конечно, если не кривить душой, отправить друга на все четыре стороны… по частям, но поспешность в таком завершении дела выглядела бы подозрительно. С другой стороны, признательные показания узника, если до этого допустить, — катастрофа. Конкретное обвинение Зуева только на первый взгляд само по себе, отдельно от всего прочего, но паутина реагирует на прикосновение в любой части. Вольтажор внимательно следил за следствием, чтобы не упустить момент, когда предполагаемый предатель, станет угрозой его благополучию. Но Зуев вёл себя достойно. Оперативная информация, не подкреплённая доказательствами, — недостаточное условие для предъявления полноценного обвинения. Подменять «укол правды» на смертельную инъекцию не пришлось. Зуев был твёрд и неприступен как скала. Проверки на местах результата не дали, потому что никогда от них толку не было. Детектор лжи выдавал противоречивые результаты, которые сами по себе по-любому ничтожны. Небольшого, но объяснимого и благородного давления Вольтажора, штрафник как-никак его соратник и друг, оказалось достаточно, чтобы дознание прекратили за отсутствием улик. Разумеется, что с таким пятном пусть и недоказанного подозрения о дальнейшей службе не могло быть и речи. Зуева отправили с глаз долой. А дознавателю не повезло. В тёмное время суток неудачно переходил дорогу. Но Вольтажор в этом случае совершенно не причём.
     
     — Мне волноваться? — спросил Горыныч в ответ на молчание собеседника.
     
     — Нет. — равнодушно ответил Зуев.
     
     — Не валяй дурака! — рассердился Горыныч: — Я не о себе. Я о тебе! И не пытайся мне врать!
     
     Столько раз обманывал, и всегда получалось, а тут нате-здрасте!
     
     — Когда я тебе врал? — сыграл искренность Зуев
     
     — Всегда! — как отрезал Горыныч
     
     — Обижаешь! Честно, как на духу. Не знаю… — Зуев изобразил одну из своих задумчивостей для таких случаев: — Но разберусь. Обещаю.
     
     Вольтажор! Упивается своей должностью, властью. Кретин! Как разыскал? Наверняка, доверил своим шавкам, сам не поленился лишь о встрече условиться. Вот и результат. Он серьёзно думает, что его пасти не посмеют? Или это часть его игры?
     
     — Я не хочу, чтобы ты попал в подобное заведение… — Горыныч слегка обвёл рукой окружающую обстановку: — Раньше меня.
     
     На мобильный Зуева пришло сообщение. Игорёк по семейным обстоятельствам отменил встречу. Не очень и хотелось, особенно, сейчас. К тому же, как бы натуралы женатики — тяжёлая публика.
     
     — Извини! Срочное дело. — честно соврал Зуев: очень уж не хотелось говорить о превратностях судьбы и таком прочем.
     
     Шпион, всегда артист. Это как приложение к прочим профессиональным качествам.
     
     — Смотри, если потребуется помощь… — предложил на прощанье Горыныч.
     
     — Что ты! Я не собираюсь их убивать. Во всяком случае, пока.
     
     — Балабол!
     
     Интересно, чтобы сказал Горыныч, ознакомившись с послужным списком своего воспитанника? Там, с учётом мирного времени и моратория на смертную казнь — на пожизненное. Те, кто угрожающе решил поиграть с Зуевым, очевидно, этого не знают. Или их не предупредили, или они проходят по другому ведомству. Увы, когда правая рука не знает, что делает левая — обычное явление в спецуре.
     
     ***
     
     Дома, если считать домом место, где более-менее постоянно живёшь, Зуев изучил присланное Софи на объект разработки досье, и прочее, что принято называть «адреса-пароли-явки». Обычная схема: сбор данных, разработка легенды, план операции, проведение операции. Необычно — что, прямо-таки, тяжёлая артиллерия! И это на непримечательного компьютерщика середнячка, которому повезло с трудоустройством? Или не повезло? Судьба начинается, когда везение заканчивается.
     
     Насторожило отсутствие аккаунтов в социальных сетях. Не тот случай, когда это случайность. В современном цифровом мире — это явно обдуманное решение. Спрятался за псевдонимом? А смысл? Зная о поведении человека в жизни — от хобби до интимных пристрастий — зная о его привычках, профессионалу социальной инженерии потребуется какое-то время, не в один щелчок, но он обязательно найдёт того, кого ищет. Конечно, если это директор ЦРУ, которому почему-то вздумалось прикинуться школьницей, то задача очень усложнится, но останется потенциально разрешимой.
     
     Кто бы, и что бы он ни говорил о конфиденциальности личный данных, либо он врёт, либо дурак. В социальной инженерии нет места чести и совести. Персональные данные — сейчас товар товаров, значит, он будет продаваться и покупаться. Нет такого заслона, который этот процесс остановит: технологические ухищрения, политическая воля, закон — это картонные декорации, за которыми власти предержащие поклоняются Мамоне. Изучая вашу не только сетевую историю, но и покопавшись в как бы закрытых, чрезвычайно защищённых базах данных, которые собирает на вас государство, социальный инженер ищет и всегда находит подходящий приём, чтобы склонить вас к принятию решений, выгодных заказчику исследования. Реклама — частный, второстепенный случай. Не она двигатель торговли. Стремление к власти над людьми — вот вечный двигатель! Он не остановится никогда и ни перед чем.
     
     Социальный инженер — этот термин появился сравнительно недавно, когда объектом разведки стало всё общество. У Зуева менее широкий взгляд на мир и на свою профессию, поэтому он пользуется старым, добрым, в смысле привычным, словом «шпион». Социальный инженер! Чего только не придумают, чтобы выдать говно за конфетку. По сути, те же шпионские яйца, вид с боку. Белые одежды социальной инженерии грязны с изнанки. Психологи, социологи, истые демократы, немало потрудились, чтобы привести в систему неписаные постулаты мирового разведывательного сообщества. Для таких как Зуев, это дополнительное подспорье в их нелёгком труде на ниве оболванивания людей. Особенно приглянулись ему методички о применении стилей коммуникации. По-простому говоря, — это кем вы должны прикинуться, чтобы жертве было комфортно с вами общаться? Вспомнил Зуев о заветах учёных мужей, потому что план легенды, присланный Софи, на этот вопрос не отвечал. Фальшивое имя, фальшивая биография, фальшивые аккаунты в соцсетях… Это всего лишь оболочка.
     
     Легендирование — создание личины. Это образ фальшивой личности, который должен выглядеть естественно и вызывать доверие. Для этого нужно не ошибиться в выборе стиля общения с объектом по имени Андрей. Провалить такую операцию легко — с первой фразы знакомства. Малосодержательное видео Вольтажора, присланные анкетные данные, места обычного отдыха и развлечения — увы, всего этого недостаточно. Вот когда его аккаунт в социальной сети очень бы пригодился. Нужно найти возможность ненавязчиво понаблюдать за незнакомцем Андреем. На том и порешил!
     
     Специальной программой Зуев превратил расшифрованный пакет рабочих фалов в хаотический набор символов и только после этого удалил. Это как сжечь бумажную улику. Прошёлся по новостям в Сети. Веру в журналистику он потерял давным-давно. Но знать, о чём врут новости, политические аналитики и блогеры — это часть работы.
     
     Когда-то в Кабуле Зуев ненадолго пересёкся с корреспондентом солидной американской газеты. Джонни был симпатичным американским парнем, не типичным лишь в смысле того, что ему довелось выбраться за пределы своей родины, что для американцев не характерно, а уж в Кабул его и вовсе занесла нелёгкая! На афганские будни он изредка смотрел из окна своего гостиничного номера.
     
     В исламской стране со спиртным проблема лишь для законопослушных. Зуев к таким не относился и снабжал своего нового приятеля контрабандным виски.
     
     — Мне противно тут всё! — изливал своё раздражение подвыпивший Джонни: — Еда, воздух, этот город. Город? Скажи мне, это город? Это вонючий сарай!
     
     Когда ветер дул с ближайших предгорий, он приносил с собой вонь от множества печек. Бедное население, приютившееся на склонах в лачугах типа большая собачья будка, обогревалось, сжигая разный мусор.
     
     Фешенебельный по местным меркам отель, окружён тройным оцеплением охраны, без которой за жизнь такого иностранца как Джонни невозможно поручиться. Зуев — другое дело. Он ходил свободно, без охраны. Под афганца не маскировался. Породу одеждой не спрячешь. К удивлению друзей, Зуев не считал, что подвергает себя большой опасности, а чему бывать, того не миновать. Почему-то обходилось без происшествий, если не считать интерес в глазах людей, одобрение и улыбки. Везение? Может быть. Джонни, с его снобизмом и предвзятостью, не повезло бы, можно не сомневаться.
     
      — Ты знаешь, сколько здесь стоит жизнь человека? — спросил как-то Зуева афганский олигарх: — Десять долларов! Столько стоит убить, например, тебя!
     
     Из соображений безопасности, условий страховки, а главное, из отвращения к местному колориту, Джонни провёл недельную командировку, не покидая отеля.
     
     — И что же ты напишешь? — не удержался от любопытства Зуев.
     
     — С ума сошёл? Все что нужно и кому нужно уже написано… кем нужно. — с видом заговорщика ответил Джонни: — Отсебятина разочарует моего шефа. Или удивит? Хуй его знает! Мудак.
     
     Сначала Джонни хотел скрасить журналистские будни встречей с афганской девушкой. Зуев не стал отговаривать его от самоубийственной затеи: всего-то нужно оторвать задницу от кровати и выбраться в страшный город. Джонни сразу перехотелось. В Афганистане под запретом две темы — женщины и религия. Зуев даже не пытался объяснить это Джонни. Не чувствительность к местным условиям в чужой стране — не только проблема исключительно американцев, и европейцы этим грешат. Особняком стоят англичане: они везде дома, потому что понимают, что не везде дома, хотя обычно в душе презирают аборигенов. Внешняя вежливость при абсолютной безжалостности — колониальная тактика.
     
     Кореянок массажисток в сауне отеля Джонни отверг, заявив, что у них пизда поперёк и с зубами! В конце концов, на третий день сексуальную потребность он вполне удовлетворил со своим новым другом французом. Да. С Михаилом Зуевым, который был в ту пору Мишелем. Меняя личины, он редко менял имя.
     
     — Скажи, все французы педики? — как-то задался риторическим вопросом Джонни: — Или не все? Вы постоянно целуетесь. — его раздражало обычное для французов чмок-чмок в обе щеки. — Наши женщины все суки феминистки проклятые. Америку погубят не негры, Америку погубят феминистки, чёрт бы их побрал! И лесбиянки!
     
     — Ты не знаешь французских феминисток. После них ты бы своих в задницу целовал! — возразил Зуев.
     
     Что сказать о педиках? Толерантность новейшего времени принесла свои плоды. Что и как было в недалёкие, но уже древние гомофобные годы, мало кто помнит. По свежим опросам 18% французских мужчин спокойно признались, что их влечёт к своему полу. Это удивило Зуева, поэтому и запало в память. Пропаганда развратила? Нет. Страх пропал. Бисексуальность больше не грех и нет нужды её таить. Всё же гетеросексуальное братство уверенно удерживает свою лидирующую позицию. Зуева это радует. Общество, состоящее сплошь из геев, — прообраз ада!
     
     Секс с Джонни утомлял. Он долго кончал и всегда ручным способом. Сделавший своё дело, Зуев помогал партнёру, вставив палец в его анальное достоинство. Джонни не считал себя геем, хотя с удовольствием отсасывал. Женщины его заводили, если под порнушку. И та же проблема — кончить! По большому счету мужчина с ним или женщина — не принципиально. Лишь бы не дрочить в одиночестве, потому что скучно. Это сексуальный тип онаниста.
     
     Тело у Джонни, слегка подкачанное, красивое мужское тело и бархатистая кожа. Но его внешний вид — не комильфо. Джонни нравилось всё, что ему не подходило и даже его уродовало: джинсы на размер больше, балахонистые свитера, пёстрые рубашки… Не удивительно! Американские парни — редкостные вахлаки. Где Голливуд находит фотогеничных актёров — это для Зуева загадка. С американскими девицами похожая история. Это в основном юные свинки, одетые в подобие замызганных ночнушек, с копной неопрятных волос на голове. Ревнивые жены могут смело отправлять своих мужей в заграничное турне по штатам Америки.
     
     Зуев быстро офранцузился: ему по душе спокойная цветовая гама, строгие и простые линии одежды, продуманные аксессуары, допускающие некоторую вольность и подчёркивающие индивидуальность. Французы, как мужчины, так и женщины, одеваются без выпендрёжа и лейбломании, но в дружеской компании каждый и каждая будут выглядеть по-своему, а не как ширпотребовские близняшки. Конечно, везде есть неряхи и дурно воспитанные люди, но не о них речь. И не о Париже тоже. Там нередко, с расчётом на внимание иностранцев, встречаются образчики чудовищного вкуса, особенно среди проституток и трансов.
     
     Девушку для Джонни Зуев таки нашёл. Точнее, она нашлась, появившись после долгой отлучки. Зульфия — узбечка, выросшая в России. Судьба забросила её в далёкие заграницы. В Кабул привела работа на английскую разведку. Она такая же Зульфия, как Зуев Мишель. Трудно назвать мировую разведку, не представленную в Кабуле. А уж англичане там, как у себя дома.
     
     Зульфия артистична. По-восточному, без примеси азиатщины, красива. У неё в арсенале множество личин. Зульфия так вживалась в очередной образ, что Зуев подозревал у неё расстройство множественной личности. Для Джонни она стала афганкой с трагической судьбой. Ужасы своей семейной жизни Зульфия живописала настолько эпически, что Джонни только что не плакал, слушая её. Какой уж тут секс! Перестаралась подруга.
     
     — Варвары! Какие варвары! — объяснял Мишелю Джонни: — Так обращаться с женщиной! Она волшебная! Я хочу снять фильм о её судьбе. Это будет бомба!
     
     На месте Джонни следовало бы задаться вопросом, откуда у забитой афганской женщины отличный английский, дорогая европейская одежда в восточном стиле, и манеры гейши? Зульфия не могла без смеха на практически родном для неё русском, говорить о чудике, американце. Она развлекалась. Когда-то пыталась затащить в постель Зуева. Увы! Они стали друзьями, насколько это возможно в их профессии.
     
     Вот такой замечательный американец Джонни! Нет, нет, американцы не глупые. Они просто американцы. Особенно, когда валятся на кровать в обуви. Зуев перенял манеру Джонни говорить вопросами. Жизнь — это множество вопросов, на которые нет однозначного ответа.
     
     Иногда, читая прессу о событиях, в которых сам принимал участие, Зуев вспоминал корреспондента Джонни. Ох уж эта журналистика! Возможно, она не вся такая, перевёрнутая с ног на голову, но в основном. Информация — подспорье при принятии решений. А какие решения можно принять по материалам СМИ? Только катастрофические!
     
     За блужданием по Сети Зуев незаметно и бесполезно провёл остаток вечера. Перед сном, следуя рекомендации Горыныча, выпил одну таблетку, подумав, выпил ещё одну. Одна доза, что бы это ни было, ему никогда не помогала.
     
     Но странности предстоящей операции не выходили из головы. Зуев набрал номер хорошего знакомого, компьютерного крота, как его называл. Как смог объяснил про «подчистить сервера», естественно, не называя истинной причины своего интереса.
     
     — Миша… — голос в трубке звучал сочувственно: — Отвечать на ночь глядя на глупые вопросы — это не моё хобби. Положить сервера — это пожалуйста! Или ещё как-то нагадить… Ты не представляешь, как это устроено и работает. Кто-то тебе дерьмо в голову льёт. Забудь!
     
     Сомнения развеялись, подозрения оправдались. Вольтажор решил использовать Зуева, что называется, «втёмную». Или по ходу операции изменится задача. В любом случае, всё не то, чем выглядит.
     
     ***
     
     Утро началось необыкновенно. Во-первых, Зуев проспал всю ночь, как младенец. Почти чудо! Во-вторых… Проснувшись, он не сразу понял, как оказался в этой кровати, в этой комнате. Какой-то сигнал выдернул его из… Черт! Назвать сном реальность, из которой он вдруг выпал, язык не поворачивался: ни эфемерности, ни ускользающих видений. Чёткая временная последовательность. Сон — всегда слегка психоделика, наплывы образов, спонтанность ассоциаций. Но ничего такого не было.
     
     Зуев хорошо помнил разговор с женой, которой у него нет, но она есть. Их ситуация формальная: ей нужен необременительный, самодостаточный муж; ему — имидж члена аристократического семейства. Стоп! Так есть у него жена, или это пригрезилось? Страшный сон? Пожалуй. Это лучшая характеристика их семейной жизни. Жёнушка — аристократическая вырожденка, стерва, любит покуражиться, то и дело грозит разводом. Какой развод? Их брак — сугубо деловой контракт. Высокородная семейка потеряет больше, чем безродный муженёк ебанутой на всю голову графини.
     
     Семейные неурядицы отчасти искупаются привилегированным положением и успешным бизнесом. Неужели всё это сон? А как же представительский мерседес, с красавцем водителем? А роскошная квартира в фешенебельном районе? И отец! Нет, не тот, который был, а другой — Горыныч! Зуев не сомневался, что дядя был влюблён в его мать. Это так очевидно! Но…
     
     И двадцатилетний брат повеса! Моделька, как на подиуме, так и в жизни.
     
     — Поговори с братом! — отец показал на почту: — Счета! И не только…
     
     — Из-за этого такая срочность?! — изумился Зуев. — Хорошо, я к нему заеду.
     
     — Не трудись. Он в своей комнате. Пришёл под утро. Поссорился со своей дивой. Решил оставить ей квартиру.
     
     Стаса Зуев застал сладко спящим. Церемониться не стал, стащил одеяло. Братец немного посопротивлялся, прежде чем изменил позу на сидячую.
     
      — Я почему-то думаю, что мой отец, это ты. — смирившись, сказал Стас. — Почему он всегда разбираться посылает тебя?
     
     — Потому что ты вьёшь из него верёвки!
     
     — Да, я бросил эту суку! Ты радоваться должен. Вы друг друга ненавидите. — перешёл к делу Стас.
     
     — Только вот квартира стоимостью в два миллиона, моя!
     
     — Но она этого не знает! — Стас ангельски блаженно улыбнулся. — Представляю, как ты будешь её выселять! Обязательно с полицией!
     
     — Скандал тебе нужен? — задал риторический вопрос Зуев. Скандалы — неотъемлемая часть фэшен бизнеса.
     
     — Мне предложили роль в мюзикле. — серьёзно ответил Стас. — Но с условием. Мариночка когда-то не дала продюсеру, а вот у режиссёра отсосала. — снова ангельски улыбнувшись, Стас продолжил: — Теперь у них профессиональная несовместимость! По мне так всё удачно сошлось.
     
     — Негодяй! — без злости резюмировал Зуев.
     
     — У тебя учусь! Кстати, давно не виделись. Обнял бы, да изо рта воняет. — Стас поискал глазами на полу джинсы: — Подай, пожалуйста, а то у меня, кажется, утренний стояк намечается. Ещё подумаешь, что на тебя. — влезая в джинсы-облипочку, Стас продолжил: — Встречал твоего. Не ценишь ты его. Нет, он не жаловался, но… Я его у тебя отобью! С бабами так сложно… С мужиками, думаю, проще.
     
     — Ошибаешься! — ответил Зуев и уточнил: — Не отобьёшь. Он сопляков не любит.
     
     — Я с ним селфи сделал. — Стас взял с прикроватной тумбочки смартфон и показал Зуеву фото.
     
     На Зуева смотрел… объект предстоящей разработки!
     
     В этот момент что-то произошло, какой-то сигнал… И Зуев оказывается на этой кровати в этой комнате. Он уже понял, что проснулся там, где уснул. Это его кровать, и его комната. Но как считать сном то, что сном не было? Всё что угодно, только не сон. Для человека реальность и галлюцинации неразличимы. Это азбучная истина. Не чуждый медицине, и, что более существенно, специальным приёмам обработки подопечных, Зуев пытался найти объяснение случившемуся. Даже самые замысловатые и причудливые галлюцинации всегда связаны с реальностью. Реальность без галлюцинаций — да! Галлюцинации без реальности — нет! И всё равно не понятно, какая реальность первична — та, или эта?
     
     Взгляд Зуева упал на флакон с таблетками. Конечно же! Хотя полной уверенности не было, но как предположение это годилось. А причиной побудки стал сигнал о сообщении.
     
     На мессенджер некто прислал аудиофайл. Это, к слову, о цифровизации. Файл есть, отправителя нет!
     
     При обычном воспроизведении можно услышать лишь пару секунд шума. Любое открытое голосовое сообщение в Сети, а уж тем более по телефону — это как визитная карточка, часто даже с фотографией на память. Отпечатки пальцев давно уже не единственно уникальная улика.
     
     Небольшая специальная программа, проглотив персональный код Зуева, выдала лаконичное сообщение механическим голосом: «Подъезд 3 «а» в 14.00. Кодовое слово «кровь».
     
     Вот так конспирация! Цирковой номер — голова в пасти льва! Зачем так светится? Частенько, получая указания от руководства, Зуев чувствовал себя винтиком Блядь-машины, которая сама не понимает, что делает.
     
     ***
     
     Зуев задумался, как одеться для предстоящей встречи? Строгий костюм? Фрак с бабочкой? Или что-нибудь по-геевски… Пожалуй, баловать не стоит. Джинсы, блеклая рубашка, лёгкая летняя курточка для карманов, кроссовки, разумеется. Для полноты образа а-ля гастарбайтер — бейсболка. Её забыл один из «ночных бабочек», парень с пониженной социальной ответственностью, и вот пригодилась. Большой козырёк бейсболки хорошо скрывает часть лица от видеокамер. Это скорее психологическая, чем полезная опция. Уши торчат. Они, что ослиные, выдают человека с головой!  
     
     В Лондоне три миллиона уличных видеокамер, в Монголии, например, три миллиона жителей. Здесь, к несчастью, не Лондон, и, к счастью, не Монголия. О предстоящей встрече Зуев думал с раздражением. По логике момента следующий шаг — деятельное раскаяние.
     
     До места Зуев добрался общественным транспортом, невдалеке зашёл в торговый центр и в туалете «припудрил носик»: не бейсболкой единой, есть разные средства обмануть видеокамеры и распознавание лиц. Специальная пудра не сделала его красивее, а лишь на 90% снизила вероятность опознать электронными средствами. Пространство вокруг Администрации Президента — зона повышенного внимания. Парик, накладная борода и грим бессильны перед современными технологиями, которые в свою очередь бессильны перед современными технологиями. На поверку цифровизация содержит неустранимые изъяны, которые если не обнуляют, то делают её бесполезной, в лучшем случае.
     
     Первый рубеж охраны Зуев прошёл по личной карточке, которой его снабдила Софи, оставив в незамысловатом тайнике. Но подъезда 3 «А» не было! Это слегка озадачило. Раз уж так, то в разведке принято отбрасывать, то, чего нет. Зуев уверенно открыл дверь третьего номера и не ошибся. Сразу справа он увидел коридор, отмеченный буквой «А». Упёрся в единственную дверь, так что выбирать не пришлось. Попал в нечто вроде проходной без турникетов. Молодой офицер, сидя за столом, скучал без компьютера, планшета и даже без мобильного телефона! Окинув взглядом посетителя, он удовлетворительно кивнул, но смотрел вопрошающе.
     
     — Кровь! — отпаролился Зуев.
     
     — Второй этаж направо. «201» — ответил офицер.
     
     В Администрации давным-давно сделали мощный современный ремонт, но этой части здания цивилизация не коснулась. Скромная мраморная лестница, деревянные полы, дубовые панели, ковровая дорожка, исключительно лампы накаливания в изящных настенных плафонах типа «бра»… Во всём добротный имперский стиль прошлого века.
     
     Искать кабинет не пришлось: он оказался единственным с табличкой на двери. В приёмной без обстановки, не считая письменного стола, Зуева встретил, вероятно, ФСОшник в звании майора. Он что-то или чертил, или зарисовывал карандашом в небольшом блокноте.
     
     — Вас ждут. — сообщил майор, лишь на мгновения оторвавшись от своего занятия.
     
     Мягко говоря, нестандартный приём посетителей! Ни обязательного предложения подождать, ни цепкого взгляда дежурного, преисполненного важности службы. Не говоря уже об обстановке, которая в других случаях заставляет почувствовать себя букашкой перед государственной машиной.
     
     За двойными дверьми Зуев попал в мечту конспиролога и поклонника телевизионного канала РЕН ТВ. В слове «неожиданно» есть момент ожидания и несоответствия ожиданию. Но этот диапазон всегда в рамках обыденной умопостигаемости, если ты не сумасшедший. Нет, «неожиданность» здесь не то слово. Речь скорее о расширении сознания.
     
     В кабинете, опять же без признаков какой-либо обстановки, за большим начальственным столом, но без Т-образной приставки, сидело существо, в конспирологии именуемое рептилоидом. Вытянутый, как у изображения Нефертити череп, слегка змеиная форма челюсти, большие тёмные глаза с яркими нечеловеческими зрачками, небольшие уши. Коричнево зеленоватая кожа, такое впечатление, что поблескивала. Была ли на существе одежда, трудно сказать. Больше это походило на анатомические подробности тела, напоминающие костюм.
     
     Длинным пальцем с острым, похожим на коготь ногтем, существо указало на стул рядом со столом.
     
     Испуга не было. Зуева пригласили явно не для того, чтобы им пообедать. Мелькнула мысль: сколько времени нужно потратить на такой грим? Полдня не меньше! Чудны дела твои, господи! Подчинившись указанию, Зуев сел на стул перед существом, которое про себя в пределах доступной фантазийности, окрестил рептилоидом. В кабинете не было окон. Душно то ли от этого, то ли от волнения, которое нормально в нерядовой обстановке.
     
     Слева, ближе к краю большого стола перед Рептилоидом аккуратно в ряд лежали несколько ключей с брелоками. Подняв один из них, хозяин кабинета опустил его перед Зуевым.
     
     — В банковской ячейке то, что может вам пригодиться на первом этапе.
     
     Голос Рептилоида прозвучал непонятно как. Трудно сказать, был ли это звук в привычном понимании, или он сразу появился в голове, минуя слуховой аппарат.
     
     На мгновение Рептилоид, словно о чем-то задумался, кивнул головой. В кабинет кто-то зашёл. В таких случаях есть чиновничье правило — в присутствии начальника не обращать внимания на вошедшего, не вертеть головой, не проявлять эмоций. Посетителя Зуев рассмотрел только, когда тот, обогнув стол, подошёл к Рептилоиду и протянул ему два скреплённых листа бумаги. Как ни в чём, ни бывало! Обыденная рабочая ситуация! Но бОльшим удивлением стало не это.
     
     Поганая у Вольтажора программа выделения существенных моментов в поведении наблюдаемого. Перед Зуевым предстал подопечный. Настоящее имя — Андрей, операционный псевдоним — Кот. Разумеется, что опознать его по видео не проблема. Но в натуре впечатление он произвёл другое. Прежде всего — как он двигается. Походка многих мужчин выдаёт их нетренированное тело, дурное воспитание, а подчас и психические проблемы. Андрей явно не из таких. Парней этого класса Зуев характеризовал в силу своих наклонностей: их хочется раздеть взглядом не потому, что они атлеты, или ангельски красивы, а потому что в их движениях есть завораживающая пластика. Конечно же, это глубоко субъективная характеристика, впрочем, как и любая психологическая шкала.
     
     Увы, нежданная встреча — не про любовь с первого взгляда! Это ужас что такое! Почти провал операции. Зуев готовил «случайное общение» в фитнес-клубе, который посещал Андрей. И как теперь это будет выглядеть? Сам бы он не поверил ни одному слову такого нечаянного знакомца.
     
     Рептилоид за секунду просмотрел поданные ему листы и указал на что-то когтистым пальцем. Андрей согласно кивнул головой. На Зуева он взглянул мельком, но показалось, что оценивающе. Интересно, что он подумал о затрапезно одетом мужчине в дурацкой бейсболке? Зуев бы на его месте усмехнулся.
     
     Когда дверь за неожиданным посетителем закрылась, Зуев всё же нашёл в себе силы задать формальный вопрос:
     
     — Дополнительные указания будут?
     
     — Да. Вы должны ничего не предпринимать. Ничего! — ответил Рептилоид.
     
     Менее опытный человек, скорее всего, попросил бы уточнить, тем более, услышав странно сконструированную фразу, но не Зуев. Что непонятно? Если честно, то непонятно всё! Но, именно поэтому вопросов лучше не задавать.
     
     Выходя, Зуев подумал о том, что у Рептилоида большие, по-своему красивые глаза, но он не моргал. Или это происходило так быстро, что было незаметным? Такие глаза требуют частого увлажнения, или устроены как-то особенно. Это рассуждение наводило Зуева на мысль, что он всё ещё мыслит и, следовательно, существует, а не является фантазией самого себя. Приятно быть в здравом уме и в ясной памяти. А если взять в помощь Пикассо, который считал всё, что можно вообразить, реальным, то и волноваться не о чём. Примерно так Зуев рептилоидов и представлял раньше. Теперь есть с чем сравнить.
     
     В предбаннике майор кивком головы проводил посетителя, на проходной дежурный протянул руку:
     
     — Личная карточка! Она аннулирована и вам больше не потребуется. На выходе вас не о чём не спросят, я предупредил.
     
     Ухищрения Зуева, в защиту своего инкогнито, оказались невостребованными, чтобы не сказать смешными. Есть над чем поразмыслить. Только вряд ли этому найдётся объяснение.
     
     В том же торговом центре, где маскировался, Зуев смыл защитную пудру, которая очень сильно не способствует здоровью кожи, и выбросил нелепую бейсболку. Пожалел, что из конспиративных соображений не подъехал на машине. А что такого? Блядь-система в действии! Нужно было подкатить прямо на стоянку администрации! Искать в этом хоть какой-то смысл бессмысленно. О Рептилоиде Зуев думать не хотел. О чём угодно, только не об этом! Умываясь, краем глаза заметил искателя анонимного секса. Туалетная романтика! Это отвлекло, но не настолько, чтобы продолжить знакомство в кабинке. Туалетные типы в основном вызывающе непривлекательны.
     
     В торговом зале отправил сообщение Софи: СМСка с двоеточием, что значит, встреча прошла успешно, операция продолжается. Все знаки препинания, как и многие сочетания букв что-нибудь да значат. В последние годы тайный язык обогатился смайликами. Это шпионские иероглифы, не поддающиеся расшифровке. Их область применения хотя и ограничена, но проста и надёжна.
     
     Не откладывая, Зуев нашёл банк, указанный на брелоке ключа. Операционистка, ни о чём не спрашивая, отлучилась ненадолго, а вернувшись, пригласила Зуева в кабинет, старшего менеджера. Пожилой мужчина тоже не проявил любопытства, он приложил брелок к какому-то считывающему устройству, удовлетворительно кивнул головой и пригласил пройти за ним. В хранилище, как полагается, оставил Зуева наедине. Интересно, есть ли здесь видеокамеры? Наверняка есть! Может быть, поспешил умыться? Нет. От долгого действия спецпудры на коже появляются синюшные пятна. В таком виде вы — ритуально раскрашенный папуас в общественном транспорте. После сегодняшних событий Зуев чувствовал себя как голый на сцене театра. Хорошо, если это театр одного зрителя, но, вероятнее, что одного актёра.
     
     Три паспорта, судя по обложкам, — французский, канадский, израильский. Еврей? Да уж, типично-исключительная для этого внешность. Впрочем, евреи, разные нужны, евреи разные важны. Иного, пока не признается, по внешности не заподозришь в причастности к избранному народу. Это кошмар всех разведок. Шпиону из племени Тумба-Юмба трудно незаметно внедрится в Госдепартамент, при том, что вождь этого племени на поверку может оказаться евреем. Нацисты в своё время смотрели по обрезанию. Примитивные были времена. Сейчас посмотрите порнуху. Разве вся она делается в Израиле? Зуев ни в коем случае не антисемит, особенно в компании еврея, который рассказывает анекдоты про евреев. Но не только чувство юмора сплачивает этот народ, как никакие другие народы. Не хотел бы Зуев попасть на зубок Моссаду! Чем ещё порадует снаряжение начинающего шпиона? 50 тысяч долларов, пистолет марки «Глок» с запасной обоймой. Скромный ассортимент! Сгодится, может быть, когда не представляешь, что может быть. Судя по джентльменскому набору, ожидать можно чего угодно. Ни в документах, ни в оружии, ни в таких «больших» деньгах Зуев не нуждался. У него есть всё своё.
     
     После по сути отставки Зуев посвятил свой немалый профессиональный опыт криминалу. Как там у Ницше: «Если долго заглядывать в пропасть, пропасть может заглянуть в тебя». Именно так! Криминал — это пропасть. Объяснять его только погоней за наживой — ничего не объяснять. Это образ жизни, состоянии души, жажда власти и ненависть к власти. Криминал и политика ближайшие кровные родственники.
     
     Первое время помогал в бизнес-разборках школьному другу, предпринимателю средней руки, пока тот не накосячил настолько, что покойнику уже помочь было нельзя. Зуева приметил сумасшедший банкир. Это диагноз. Своеобразная форма не клинической шизофрении. Петюня, так его называли близкие, создал изощрённую систему обналички денег. Голова! Но царя в ней не было. Более мерзкого гомосексуала Зуев не встречал, и вряд ли встретит. Петюня обожал разнузданные оргии, но при этом всегда держал при себе какого-нибудь птенца, которому сулил всё счастье мира. Обычно это продолжалось недолго: бесконечно обожаемый, единственный и неповторимый оказывался на улице гол как сокол. Все свои подарка Петюня отбирал, как свои, и выходного пособия не предусматривал. Единственная награда — ВИЧ статус. Но об этом Петюня не предупреждал.
     
     Содружествуя с банкиром, Зуев без зазрения совести подворовывал. Ему это удавалось, потому что он не стал мешать подворовывать другим. Долго так не могло продолжаться. Однажды Петюня невольно подвёл очень большого человека, Сенатора. Переговоры вёл Зуев. Он без обиняков предложил уладить конфликт конфискацией у Петюни и денег, и жизни. Два выстрела, один контрольный, решили все накопившиеся к тому времени из-за шизофренического подельника проблемы.
     
     Сенатор не спешил заключить Зуева в свои дружеские объятия, но из виду не терял. Месяца через три предложил не пыльную должность референта с долевым участием в иностранных операциях деликатного свойства плюс коммерческий шпионаж. Можно не сомневаться, что досье Зуева для него секретом не стало. В отличие от Петюни, Сенатор не сексуальная, а политическая мразь. Что поделаешь, добропорядочные люди в услугах Зуева не нуждались. Так вот неспешно он докатился и до Рептилоида. Чур, меня, чур!
     
     Даже не притронувшись, на всякий случай, к содержимому ячейки, Зуев покинул банк. Хотел было и ключ выбросить, но передумал, оставив заначку как вариант продолжение игры. Особо ему не понравился пистолет: подержишь его в руках, а завтра он может оказаться где угодно с твоими пальчиками. Правда, по большому счёту — эта пустая предосторожность. Перенести пальчики без вашего ведома можно на что угодно. Сказки о надёжности банковских ячеек — полная хрень. Для спецслужб — это как картонная коробка у вас под кроватью, в которой в ваше отсутствие может покопаться не только любопытный родственник. Деньги — не в счёт, несолидно. С такой суммой разве что до дешёвого казино добежать. Паспорта — ловушка. Контроль в полиции, или на границе вы пройдёте, да от внимания Большого Брата не ускользнёте. Странно предлагать Зуеву то, что он не раз проделывал с наивными игроками в шпионы. Но заначка, какая ни есть, всё же заначка, и лучше ей быть заныканной. Не дело хранить такой ключ в общей связке. Ему нашлось место в одном из тайников, который мало зависел от переменчивой судьбы его владельца.  
     
     ***
     
     Зуев поймал себя на мысли, что давно не гулял по городу и вот представился случай, хотя и неординарный, окунуться в пешеходную суету. Приятно идти ни зачем и никуда.
     
     Можно сказать, что люди спешат по своим делам и этой банальность исчерпать картину мира. Можно сказать, что люди спешат в магазин, в офис, на встречу с любимыми… Тогда картина мира станет ярче. Можно сказать, что люди стремятся в своё будущее. Тогда картина мира расширится до Вселенной. Но попав в своё будущее, люди снова оказываются в своём настоящем. Будущего не существует. Оно плод нашего воображения. Ожидания, надежды, фантазии — это будущее. Кому-то оно кажется счастливым, кому-то мрачным. Будущее — это то, что нам кажется. У нас есть всегда и только настоящее. Зуев не считал за грех поумничать. Даже на досуге философские книжки пролистывал: на систематическое чтение не хватало ни образования, ни терпения.
     
     Но напрочь отрешится от встречи с инопланетянином, предаваясь ментальным абстракциям, всё же не получалось. А почему, собственно, с инопланетянином? Дело в чудо-таблетках? Случается так, что галлюцинации возвращаются через некоторое время. Флешбэк! Это как после мескалина выкурить косячок. Но тогда почему эти галлюцинации не о той, другой жизни, которая где-то есть, и её нет? Вот так трип! Хорошо, что не вообразил себя, например, стаканом воды в компании жаждущих тебя испить.
     
     Рассеяно глядя по сторонам, Зуев обратил внимание на молодую женщину, даже девушку. Она медленно шла на встречу и о чём-то говорила по телефону, мило улыбаясь. С ней поравнялся молодой парень, что-то у неё спросил. Девушка отвела руку с трубкой от уха, парень выхватил у неё телефон и бросился бежать. Ещё мгновение и он бы промчался мимо Зуева. Да не тут-то было! Зуев перегородил дорогу. Воришка резко дёрнулся в сторону проезжей части, споткнулся, упал, со всей силы ударившись о бордюрный камень головой. Всё произошло очень быстро. Крови на тротуаре ещё не было, но судорожный вздох, широко открывшиеся, как от ужаса глаза и конвульсия, пробежавшая по телу — всё это не оставляло надежды на благополучный исход. Что за день!
     
     Вырвав из руки, вероятно, уже покойника телефон, Зуев подбежал к застывшей как вкопанная девушке и, схватив её за руку, повлёк за собой. Она не сопротивлялась, не могла ничего вымолвить. Только бы не расплакалась! Тогда увести её будет сложно. У бега и плача разная моторика.
     
     Свернули в ближайший переулок.
     
     — Послушайте, не бойтесь меня. Нам нужно уйти, иначе долго придётся объясняться… И вам, и мне. — попытался успокоить девушку Зуев, но получилось плохо.
     
     — Да, да… — вроде бы согласилась девушка, губы у неё тряслись, на самом деле она ничего не понимала, даже попробовала робко сопротивляться.
     
     — За мной! — скомандовал Зуев. — Отстанете, пеняйте на себя.
     
     — Нет, нет, я… — девушка испугалась, что останется одна.
     
     Странная реакция, мельком отметил Зуев. Уже быстрым шагом они пошли молча рядом, несколько раз свернули в переулки.
     
     — Я возьму вам такси. Вы не возражаете? — спросил Зуев, когда решил, что можно остановиться.
     
     — Какой кошмар! — девушка молитвенно сложила руки. — Он не сильно ударился?
     
     — Не сильно. — соврал Зуев. — Но потерял сознание. Это пройдёт. Сам виноват.
     
     Таксистом оказался человек очень нетитульной национальности. Девушка умоляюще смотрела на Зуева и вцепилась в его руку. Что с ней не так? Она неподдельно боится. Фальшь Зуев почувствовал бы сразу. Результат пережитого стресса может быть и такой. Смирился. Они сели на заднее сидение. Всю дорогу девушка держала его за руку. Со стороны, как влюблённые! Ехали не более получаса. Два раза звонил телефон, девушка звонки сбросила.
     
     Распрощаться у подъезда не получилось. Девушка никак не могла прийти в себя. Пришлось проводить её до дверей квартиры. Сама она открыть не смогла, руки тряслись.
     
     Квартира четырёхкомнатная, большая прихожая. Судя по обстановке, в холле, Зуев усадил девушку на диван и хотел распрощаться.
     
     — Вы дома. Вы в безопасности. Я, пойду…
     
     Глаза девушки наполнились страхом, она начала задыхаться. Паническая атака. Вот же угораздило! Но оставлять её в таком состоянии нельзя. Неловкость ситуации ещё и в том, что стоит ей чуть прийти в себя, и непременно захочется в туалет, если это не случится раньше непроизвольно.
     
     — У вас есть таблетки? — Зуев не сомневался — проблема не сиюминутная.
     
     — В спальне у зеркала… — ответила с закрытыми глазами девушка. У неё дрожали руки, на лбу выступили капельки пота.
     
     Спальня оказалась чисто женской, не семейной. Одинокий торшер, пуфики, не спрятанная в ящики косметика, удобный подход к кровати только с одной стороны. Флакон с импортным диазапамом искать в аптечке не пришлось, он стоял на виду.
     
     Прошли утомительнейшие полчаса, которые Зуев провёл рядом с девушкой, ожидая действия лекарства. То, что произошло дальше, под стать разговору с Рептилоидом! В квартиру ворвался Андрей. Девушка его почувствовала, открыла глаза и бросилась ему на шею, приговаривая:
     
     — Какой кошмар! Какой кошмар!
     
     Андрей не сразу обратил внимание на незнакомца, а когда узнал, его удивление быстро сменилось подозрительностью.
     
     Настя, так, оказалось, зовут девушку, быстро пошла на поправку. Её взгляд стал осмысленным. Помогли таблетки? Или?
     
     — Это моя сестра. — внёс ясность Андрей.
     
     Вероятно, за Андреем девушка чувствовала себя как за каменной стеной, а это эффективней фармацевтики. Когда Настя нашла в себе силы самостоятельно проделать короткий в обычном состоянии путь до туалета, мужчины познакомились. Зуев представился Михаилом, что было правдой. Для знакомства в фитнес-клубе он приготовил другое имя, легенду, подтверждённую соцсетями и легкодоступными общими базами данных. Но какой теперь в этом смысл? Никакого.
     
     — Как это случилось? — спросил Андрей.
     
     — Какой-то наглец выхватил у неё телефон. Я его остановил. — кротко ответил Зуев.
     
     — И всё? — усомнился Андрей.
     
     Зуев отрицательно покачал головой.
     
     — Тогда… — Андрей приложил палец к губам. — Потом! Я её уложу…
     
     Подождали молча. Настя вернулась уже внешне спокойной и очень усталой.
     
     — Мне так стыдно… Так стыдно… — начала извинятся Настя.
     
     — Не нужно извиняться. Я понимаю ваше состояние. — остановил её Зуев. — Поверьте, вам нечего стыдиться.
     
     Андрей увёл Настю в спальню, а когда вернулся, прежде продолжения разговора, взял с полки книгу, которая оказалась коробкой с каким-то устройством и потребовал:
     
     — Телефон!
     
     Зуев не стал спорить, хотя посчитал такую предосторожность излишней. Затем они прошли в комнату, которая с полным основанием может быть названа логовом хакера: три больших монитора, компьютеры, какие-то приборы и гаджеты. У стены диван и небольшой столик. Атмосфера полного беспорядка. Андрей занял компьютерное кресло, Зуеву предложил сесть на диван.
     
     — Курить можно? — спросил Зуев.
     
     — Валяй! — разрешил Андрей, как бы непринуждённо перейдя на «ты».
     
     Вряд ли в обычной ситуации он настолько компанейский. Зуев оценил непроизвольное «ты» как результат растерянности. Не мудрено! Возможно ли подстроить такое стечение обстоятельств? Нет. Но и поверить в случайность — трудно.
     
     — Парень, который отобрал телефон, не без моей помощи споткнулся. — начал Зуев, не дожидаясь вопроса. — Упал, ударился головой и … Думаю, не жилец.
     
     — И всё у неё на глазах! Тогда понятно… Спасибо, что о ней позаботился. В таком состоянии, она порой не отдаёт себе отчёт в том, что делает. Хорошо успела «sos» отправить, а дальше я уже вас вычислил.
     
     Зуев не понял, о каком вычислении речь, но уточнять не стал.
     
     — Плохо, очень плохо… — продолжил Андрей. — Разборки с полицией… Это не для неё.
     
     — Мы сразу ушли…
     
     Андрей усмехнулся и включил поочерёдно три компьютера.
     
     — Где это случилось? Адрес?
     
     — Я не почтальон. Там кафе «Лира» на углу. — недовольно ответил Зуев.
     
     — А… Знаю, она там часто бывает. — сказал Андрей, уже не обращая внимания на Зуева, поглощённый происходящим на мониторах. — И там много камер. И точного времени ты не знаешь, потому что не часовщик.
     
     Андрей задавал разговору тон, который Зуеву не нравился. Между тем компьютеры загрузились. Андрей работал на клавиатуре, как пианист, исполняющий музыкальную классику. Зуев даже засмотрелся.
     
     — Подойди, пожалуйста. — попросил Андрей, выделив тоном «пожалуйста» без которого в этой ситуации вполне можно было обойтись.
     
     Предварительный психологический портрет объекта разработки оказался никчёмным. Такое часто случается. Важно признать ошибку, сменить тактику, а не упорствовать, выискивая подтверждение своих прогнозов.
     
     В строке, на которую указал Андрей, номер телефона.
     
     — Один из моих. — подтвердил Зуев. «Один из…» — честность в мелочах располагает к доверию.
     
     Андрей вывел на отдельный монитор недавнее несчастливое стечение обстоятельств в трёх ракурсах. Скверно, что как ни посмотри, непонятно — оступился воришка, или налетел на подножку Зуева?
     
     — Забудь! — Андрей набрал что-то на клавиатуре и нажал «enter». — Этого больше нет.
     
     — А так можно? — искренне удивился Зуев.
     
     — «Можно-неможно» … Видеокамеры — часть проекта мэрии «Безопасный город», но это федеральный проект. — ответил Андрей. — Только вот на нашу с тобой безопасность, на самом деле, им три короба насрать! Не для того стараются. Догадайся с первого раза! Кроме слежки в программе предусмотрена зачистка нежелательных фрагментов. Для чего бы это? Вот именно! Грех не воспользоваться.
     
     — Так ты можешь с любой видеокамеры просмотреть? — проявил естественное любопытство Зуев.
     
     — Если она в программе. С корпоративными иногда сложнее, иногда даже проще. Но и они в любом случае под колпаком.
     
     Услышанное не удивило Зуева. Интересно другое. Чиновники, как правило, недалёкие, жадные и некомпетентные люди. К айтишникам они относятся как к рабам, которые всегда будут послушны их воле. А цифровизация — фигура о многих углах. Бунт машин — это фигня по сравнению с бунтом таких, например, как Андрей. Лёгкость, с которой он управился с не меньше чем миллиардами, затраченными на защиту системы от несанкционированного вмешательства, производит впечатление. И он явно не серенькое продолжение компьютерной мышки, как предполагал Зуев. Зачем такой хакер на самом деле нужен Вольтажору? Подчистить серверы Администрации Президента? Ерунда!
     
     — А с Настей что? — сменил тему Зуев, чтобы не заострять внимание на том, что действительно интересует.
     
     Андрей словно не услышал вопроса, хотя было ясно, что услышал. Отвечать не стал. Выдержав короткую паузу, задал встречный вопрос, очень неслучайный:
     
     — А бейсболку ты где потерял?
     
     Зуев тоже, словно не услышал. Андрей оценил достойный ответ улыбкой. «На видео он мало фотогеничен, а так — приятный парень и колючий» — отметил про себя Зуев — «Интересно, он знает, что в другой жизни мы пара?» Не было чувства, что тот другой и этот — один и тот же человек. Зуев видел перед собой незнакомца, к которому испытывал только профессиональный интерес. Или не только? Сон не сон, то и дело всплывал в памяти.
     
     — Ты веришь в случайность? — задал ещё один неслучайный вопрос Андрей.
     
     — Не верю. Но всякое бывает… — коротко ответил Зуев.
     
     Для первой встречи достаточно. Будет ли вторая? Будет. Зуев не сомневался. Андрей заинтригован и опасается, но чего? Он невольно впустил на свою хакерскую кухню человека, у которого какие-то дела с администрацией. Допустим, хотя мелковато. И уж точно, что это совсем не то, чего опасается Вольтажор в своём политическом курятнике.
     
     До происшествия у кафе «Лира» Зуев, намеревался дословно выполнить пожелание основного заказчика, пусть и необычного — ничего не предпринимать. Что изменилось? Чем упорнее стараешься избежать того, чего хочешь избежать, тем вернее неизбежное. Это как стараться не думать, например, о белой обезьяне. Кроме того, Зуев не поверил исполнителю компьютерных чудес, в которых нет ничего удивительного, кроме исполнителя: он не тот, кем пытается выглядеть и, вероятно, больше — он не тот, за кого себя выдаёт. Профессиональное чутье или паранойя? Для инстинкта самосохранения нет никакой разницы: и то, и другое — сигнал тревоги.
     
     ***
     
     В продолжение примечательного дня поступило сообщение от Софи. Она просила о встрече в условленном месте. Это не по правилам. То есть, допустимо лишь в исключительной ситуации. Предложение может исходить от Зуева, но никак не от Софи. Но раз уж всё идёт наперекосяк, то почему бы и нет?
     
     Условленное место — кафе забегаловка, где никто ни на кого не обращает внимания. Зуев со злорадством подумал о пристрастии Софи к стильной, до вычурности, одежде. Ей придётся выглядеть банально, а для неё это как переодевание в бомжиху. Софи — дама высшего света с биографией профессионального киллера. Интересно, откуда её выдернул Вольтажор — из Парижа, Лондона или Нью-Йорка? Для вербовки какого-то там компьютерщика, это всё равно, что стрелять из пушки по воробьям. Зуева не удивляло вмешательство внешней разведки во внутренние дела с явно не контрразведывательными намерениями. Такое бывало и раньше, и в случае провала неизбежно приводило к конфликту между спецслужбами. Поэтому действовать приходилось как в глубоком тылу неприятеля. И все же в конкретном случае усилия для достижения цели выглядели чрезмерными. Или цель всё же того стоила?
     
     Неудивительно, что в гардеробе Софи не нашлось китайского ширпотреба и фальшивых лейблов. А шляпка вполне сгодилась бы для открытия сезона скачек в компании членов королевской семьи. Софи выглядела как роза, брошенная на помойке, особенно рядом с мужичком а-ля гастарбайтер.
     
     — Я рад, что лондонские магазины по-прежнему хороши. — не удержался от язвительности Зуев и перешёл на английский с британским акцентом, который американцы считают симпатичным. — What can I do for you?
     
     — И я рада, что ты как всегда ядовит. — ответила Софи, оценив взглядом даже с виду мерзкий кофе. — Забудем о личном. Нашего общего друга очень интересуют подробности твоей сегодняшней встречи.
     
     — Я вынужден его разочаровать. — Зуев изобразил очевидно притворное огорчение. — Мне строго-настрого запрещено с кем-либо это обсуждать.
     
     Не про Рептилоида же рассказывать! Вольтажор послал Софи в качестве детектора лжи, не иначе. Что его так беспокоит? Обмануть Софи не трудно, как любого, кто уверен, будто видит на три аршина под землю. Но ложь без продуманной дорожной карты быстро приводит к противоречивым показаниям. Или всё же рассказать по Рептилоида? Зуев представил, как это отразится на лице Софи и не удержался от довольной улыбки.
     
     — Ты отдаёшь себе отчёт… — Софи не стала заканчивать мысль.
     
     Ещё как! Это форс-мажорное объявление войны и Вольтажору, и Блядь-системе в целом. По лицу Софи пробежала тень сочувствия. Или показалось? Стоп! Это же лицо его супруги в другой жизни, лицо до косметических операций. Конечно! Она изменила форму носа, добавила припухлости, изменила очертания губ, вечный парик и никаких шляпок. Зуев застал её уже кукольной, поэтому сразу и не узнал. Какой ужас! Ирония Вселенной бесконечна! Пожалуй, следует уточнить — ирония другой Вселенной. Две Софи на одно мироздание — это слишком много!
     
     — Хозяин-барин! Предсказуемая непредсказуемость. Это то, в чём я не сомневалась. Но всё же… — Софи выжидательно помолчала. — Ты иногда глупо шутишь.
     
     — Все люди предсказуемо разные. Нет. Я не шучу. — Зуев отрицательно качнул головой. — Не до шуток как-то… Если на такой случай ты припасла полоний, или ещё что-то, я отвернусь, пока ты сдобришь мой кофе. Конечно, лучше позже, чем раньше, но если невтерпёж…
     
     Если Рептилоид игра воображения, то во благо. О нём не с кем пооткровенничать. На Востоке говорят, что тайна сама себя охраняет. Как раз про это! Смысл затеянной Вольтажором операции пока неясен, но Зуеву в итоге приготовлена роль жертвы. Этот пазл встал на своё место.
     
     — Говорят, ты грибочками увлекаешься псилоцибиновыми? — Софи явно не знала, как поступить: продолжить разговор, попытаться выяснить мотивы безумного поведения Зуева, или уйти? Дело принимает такой оборот, что ей тоже не поздоровится. Не тот вариант, когда за провал лишь пожурят. Глядя со стороны, она бы порекомендовала глубокую зачистку возникшей проблемы. Это ведь не заграница с либеральными ценностями. Свои у себя, если вскроется, церемониться не станут: — Это твоё последнее слово?
     
     — Последнее слово… — Зуев усмехнулся. — В суде дают последнее слово. Нам с тобой последнего слова не дадут, а если дадут, то никто его не услышит. Такие вот ягодки и грибочки! Передай нашему другу, чтобы не дёргался, а то я утащу за собой и тебя, и его. В аду мы может, снова подружимся.
     
     Зря Зуев это сказал. Не нужно проговаривать очевидное. Недосказанность всегда весомее болтовни, пугает больше, и к делу не пришьёшь. На крайняк, всегда можно сказать, как ты мог такое подумать, старый друг? Попытка Софи разговорить Зуева отчасти удалась. Чтобы это прекратить, нужна соль для ран.
     
     — Ты не можешь мне простить, что я переспал с твоим мужчиной. — сменил тему Зуев.
     
     — Пидор с возу, бабам легче! — попалась на уловку Софи. — Какая же ты мразь!
     
     Вот она, чистая ненависть! Пидор с возу! Как же, как же… Подзабыла, кто действительно с возу брякнулся! И снова на него залез. Разное накопилось. История измены любовника Софи с мужчиной существует только в её воображении, но Зуев не стал разубеждать. Зачем? Да, это неправда, но она не исключает чего угодно в том же духе в каком-нибудь другом случае. Если бы женщины знали всё о своих мужчинах, то феминизм стал бы мировой религией!
     
     ***
     
     Домой Зуев добрался уже под вечер. Собрал кое-какие вещи, в том числе милые сердцу воспоминаниями мелкие безделушки. Сентиментальность в небольших дозах полезна как слабительное при запорах мизантропии.
     
     Оставаться на одном месте теперь опасно. Мобильность сама по себе не выход, главное — защита от локализации. Вспомогательные средства: парики, закрывающие уши, контактные линзы, накладные усы и бороды, лёгкий грим. Растворится в огромном городе не трудно, если избавиться от телефона. Но так глухо залечь на дно Зуев не намерен. Значительно проще уехать из страны. Но, тогда он обречён до конца жизни оставаться в бегах. Перспектива — отсутствие перспективы. Поэтому правильно — разобраться, во что он влип?
     
     Зуев перебрался в номер гостиницы уже только формально подконтрольной Сенатору. Здесь же находится его негласный офис, куда стекается инсайдерская информация. Это частная разведка в зародыше. Шпионаж за корпорациями неизбежно выводит на политику и на политиков. На охрану секретов закулисья тратятся огромные деньги, но результат не оправдывает вложенные средства. Простой уборщик производственных помещений может перечеркнуть усилия даже самой крутой службы безопасности со всеми её технологическими примочками. У Зуева есть такой пример, только это был не уборщик, а уборщица. Курочка понятия не имела, что приносит золотые яйца. В этом секрет Зуева. Часто его информаторы не понимают ни содержания, ни цены попавшей к ним информации. Их трудно заподозрить, потому что всем очевидно, что они не черта не понимают. Их даже не замечают, словно они невидимки. Разумеется, это не главный секрет шпионского мастерства. О чём бы ни шла речь, чего бы это ни касалось, слабое звено всегда люди, без которых невозможно обойтись.
     
     Бизнес и политика вытягивают из человека самое низменное, что коренится в природе человека. Животные инстинкты сами по себе естественны и по-своему гармоничны, но испорченные социальным научением, они становятся подчас ужасными пороками, или как минимум постыдными страстишками. Это и есть то поле, которое возделывают ловцы инсайда.
     
     Как-то Зуев провернул незамысловатую операцию, не очень рассчитывая на успех. Объект разработки казался неприступным. Однажды он как бы случайно застал Зуева во время секса с парнем. Пустяковая провокация обернулась неожиданным успехом. Смотреть порнуху и стоять рядом — это две большие разницы. Примерный семьянин с пуританскими замашками обомлел и удивил, прежде всего, сам себя. Сначала он дал в рот, потом робко пососал и в продолжение подставил своё анальное достоинство. Pas de trois исполнили с огоньком.
     
     Конечно, сыграло свою роль доверие к Зуеву. Доверие в купе со страхом разоблачения — фундамент качественной вербовки. Материальная заинтересованность — это низкий уровень. Такие информаторы чаще всего проваливаются, ненадёжны, склонны к выдумыванию «ценных» сведений. Чтобы добиться доверия, требуется терпение и осторожность: иногда пустяковая оплошность — и всё насмарку.
     
     В конкретном случае свою партию Зуев сыграл чисто. Так перспективный молодой политик стал завсегдатаем специально для него устроенных гей вечеринок. А что бы его жена не скучала, Зуев подставил ей глупого, но энергичного жиголо.
     
     Слухи о том, что гетеросексуалы перевелись, сильно преувеличены, как и слухи о безудержной геевской похотливости. В так называемых, натуральных связях греха, разнузданности, изврата и насилия часто на порядок больше, чем в гомосексуальной тусовке. Среди геев немало романтиков (не считая туалетных), которые ищут ласки, заботы, отношений, но как только это находят, почти сразу отправляются в новый поиск.
     
     К элементарному сексуальному шантажу Зуев прибегал редко. Это мелко! И кого сейчас удивишь изменами? А вот подсадить на девиантный секс как на наркотик — это другое дело. Если бы Зуев не чурался педофилии и разнообразной мистики, то, вне всякого сомнения, был бы более успешен в своём ремесле ловца неустановленных в моральных принципах душ.  
     
     Всего два (но каких!) инсайда от политического друга с лихвой окупили расходы на специфические вечеринки, репортаж о которых украсил бы любой порнографический сайт. Сенатор заработал кучу денег, и Зуева не обидел. Человек, который не умеет делиться с другом, с врагом, хоть с чёртом, обречён в бизнесе на мелкое плавание. Сенатор это хорошо понимал. Экономистов в его окружении не было. Конечно, они работали в его компаниях. Сенатор назвал их — мои бухгалтера. Деньги — это не экономика, это религия, обряды которой, от самых простых до самых кровавых, обязательны для исполнения. Кто бы спорил! Хочется Сенатору считать себя жрецом Мамоны — это его проблема, которая, тем не менее, очень обеспокоила Зуева и подтолкнула к решительным действиям. «Несчастью предшествует гордыня, а падению — высокомерие. Лучше жить в смирении с бедняками, чем с гордецами делить награбленное» — из Книги Притч. Жить в смирении и бедности совсем не хотелось, а пузырь гордыни Сенатора раздулся сатанински: он уверовал в свою удачливость, предостерегающие знаки судьбы трактовал в свою пользу, советы игнорировал. Но его главная и роковая ошибка — он забыл, как судьба свела его с Зуевым. Вовремя предать — значит предвидеть. Зуев продал компромат на Сенатора его конкуренту и злейшему врагу. В религии денег — это не грех, а воздаяние. Падение Сенатора не было мгновенным. Это выглядело как цепь неудач, как стечение обстоятельств. Пытаясь исправить положение, Сенатор совершал ошибки, в которых кроме себя винить было некого. И без предательства Зуева тренд был очевидным, но на пару лет запаса прочности хватило бы.
     
     Сенатор застрелился. Его эго невыносимо страдало не от потери денег, а от утраты положения миссии в своём финансовом мирке. Его самоубийство вызвало множество пересудов, журналистских предположений и конспирологических утверждений.  
     
     Пока бывшие соратники аки звери алчущие рвали империю Сенатора на части, Зуев прибрал под себя рабочее гнёздышко вместе с отелем, как выходное пособие. Схема владения оффшорная. Управляющему следовало бы отстрелить яички за воровство, да всё руки не доходили. Отложил наведение порядка до лучших времён, но, судя по всему, прежде предстоит пережить чёрный день и не один.
     
     Номер в гостинице, даже люксовый, всё равно лишь номер в гостинице. Сколько их перевидел за свою Жизнь Зуев и не сосчитать. Однажды за пять дней поменял пять гостиниц и три страны, так стремительно развивались события, требующие немедленного реагирования. В итоге оказался в замечательном месте, где любой бедуин, может выйти на дорогу с автоматом в руках, чтобы попугать в путешественников. И вот, впереди — грозный с виду любитель пострелять; позади — полиция с приказом арестовать. Терять было нечего, Зуев вышел из машины навстречу наглецу и от души, на великом и могучем, обматерил его. Житель пустыни растерялся, удивился и уступил дорогу. Стоило тогда испугаться, и сгнил бы уже в восточной тюрьме.   
     
     Жить не поле перейти. А если ты перекати-поле? В другом мире у Зуева, какая-никакая семья, братишка шалопай, отец… Трудно в это поверить. Одним словом, сон! Интересно, рептилоиды там есть? Вроде бы не встречал.  
     
     ***
     
     Чтобы отвлечься от грустных мыслей, остаток вечера Зуев посвятил сауне. Это оргиастическое место: робость, наглость, проституция и пьянство в одном флаконе. Зуева развеселил ещё не старый, но уже возрастной армянин, худощавый и знатно волосатый. Он угостил выпивкой, наговорил кучу почти искренних комплиментов и готов был встать на колени, чтобы вымолить желаемое. Охота пуще неволи! Зуев не стал артачиться. В кабинке армянин драл его как сидорову козу в самых неожиданных позах. Почти гимнастический номер! Потом был скромный, медлительный парень, который с упоением отсосал, не стесняясь онанирующих зрителей. Но бывает и так, что иных не поймёшь, зачем они сюда ходят? К себе никого не подпускают. Вероятно, им просто нравится блядская атмосфера.
     
     Уже намереваясь закончить вечер, Зуев стоял у стойки бара, делая вид, что не высматривает среди посетителей вдруг ещё кого-нибудь. У анонимного секса есть свойство: чем его больше, тем больше хочется, даже если уже не можется. Когда двое зашли в бар, Зуев оторопел. Рептилоиды! Но окружающие не обращали на это ни малейшего внимания! Реакция Зуева не ускользнула от новых посетителей. Они, не спеша, поблескивая переливчатой кожей, подошли к барной стойке. Бедра обёрнуты полотенцем, они точно голые, но из-за рисунка кожи, кажется, что одетые. Молодые — отметил про себя Зуев. Почему он так решил? Да чёрт его знает!
     
     — Скучаете? — спросил тот, который немного повыше ростом.
     
     Не до скуки, когда такое встречаешь, но и весёлого мало. Зуев не ответил. Который пониже, заказал два пива. Бармен, как ни в чём не бывало, утвердительно кивнул головой. Чудеса в решете! Больные белой горячкой видят чертей, которых больше никто не видит. Аналогично! Чтобы убедиться в реальности происходящего, Зуеву хотелось дотронуться до необычных незнакомцев, но он не решился.
     
     — Мужчина нас игнорирует. — сказал Высокий своему другу.
     
     — Вас проигнорируешь, как же! — не согласился Зуев, удивляясь, что, вероятно, его сознание расширилось настолько, что он запросто общается с рептилоидами! В гей сауне! РЕН ТВ отдыхает. Того и гляди, пригласят в кабинке уединиться.
     
     Поебушки с пришельцами — это нечто! Интересно, у них есть хвосты? Если доведётся, кому рассказать, то второй вопрос будет об этом. О чём будет первый вопрос? Разве неочевидно?
     
     — А он молодцом держится. Другой бы уже спятил. — включился в разговор Меньшенький и отпил из бокала: его раздвоенный язычок ловко зачерпнул глоток пива.
     
     — Не тушуйтесь, мужчина! Привыкните. — подбодрил Высокий: — Не прощаемся!
     
     Зуев подумал о тёмно-тёмном лабиринте сауны, в котором ищут не выход, а нечаянного партнёра. Новые знакомые непременно там отметятся, иначе бы, зачем они здесь? Вот так в потёмках и случается орально-анальный контакт цивилизаций!
     
     На свежем воздухе удивление от встречи отпустило. Что происходит? Кто виноват? Что делать? Проклятые вечные вопросы! Планируя в сауне слегка взбодриться спиртным, Зуев не стал брать машину и, теперь, решил пройтись, прежде чем заказать такси. Черт! Зуев вспомнил, что оставил телефон в сауне на шкафчике для одежды. Это не забывчивость. SIM-карта — в мусорном ведре, контакты и память девственно чисты. Отслеживать будут по идентификатору. Счастливчику, нашедшему телефон, и повезёт, и не повезёт: руки Большого Брата на шее ему не миновать.
     
     На проспекте Зуев мельком обратил внимание на припаркованный минивэн и на двух парней, которые как бы о чём-то разговаривали, стоя у машины. Всё время начеку, из опасения пропустить конец света, только сумасшедшие. А коньячок, отполированный пивком, притупляет даже профессиональную бдительность.
     
     Мгновенный захват и Зуев оказался с мешком на голове в минивэне нестандартной комплектации: пространство в салоне без кресел для пассажиров, по бокам лишь узкие сидения типа скамейка. Не обязательно видеть, если знаешь, как это делается. А приставленный к спине пистолет на уровне сердца и нога на позвоночнике — почерк профессионалов. Предложение не дёргаться было излишним. Драка в салоне движущегося автомобиля — себе дороже. Ловкость, с которой Зуеву связали руки, не оставила сомнений в принадлежности похитителей: не наручники, значит, не менты.
     
     Спасибо, что не оглоушили. Только в кино после сильного удара по голове человек очухивается, как ни в чём не бывало. А реально может и не очухаться, или очухаться в таком состоянии, что говорить с ним также «как твоя моя не понимает». Несчастливец забывает, где находится, у него в ушах звон, будто голова колокол, и его неудержимо тянет поблевать. У Зуева на памяти трагикомический случай: оглоушенный смертник заговорил на древнем языке своих предков, о котором раньше понятия не имел. Мысли, мысли… В положении Зуева важно отвлечься, не паниковать. С мешком на голове трудно дышать. С мешком на голове страшно. Слышно, как рвётся из груди сердце. Гипертоника не обязательно душить, можно просто набросить ему мешок на голову. Следов не останется. В заключении о смерти напишут: умер по естественным причинам. И это правда, но не вся.
     
     Время для Зуева тянулось долго. Он отметил один разворот, два поворота налево, три направо — вероятно близкий пригород или спальный район. Из машины его, чуть не вывернув руки, вынесли и опустили на землю. Здоровые ребята! Уличного шума не было. Значит гараж, скорее всего подземный, вряд ли общая стоянка. Всё указывало на то, что Зуев в надёжных руках своих коллег. Сразу не убьют, но разговор предстоит болезненный. Можно не сомневаться.
     
     Лифт. Поднялись не высоко. Пожалуй, первый этаж. Коридор, шаги слышны, цементный пол и голые стены, поворот, дверь, звук шагов пропал, напольное покрытие. Коридор длинный. С мешком на голове идти трудно. Ещё немного и Зуев потерял бы сознание. Но пришли. Его усадили на стул, руки через спинку, связали ноги и только после этого сняли мешок.
     
     Отдышавшись, Зуев увидел двоих: примерно одного с ним возраста; форма одежды вольная; один — в брюках и тонком свитере; другой — в костюме, под пиджаком — футболка.  Тот, что в свитере, явно младше по званию: видно по взгляду на старшего. И у него «походка стрелка» — это поза, когда правая рука всегда наготове, чтобы выхватить оружие, но оружия нет. Засунул пистолет в брюки за спину?  Вряд ли. Это ментовский вариант. А вот у второго, вероятно, наплечная кобура. Он выглядит построже своего помощника. Майор, не меньше. Ранние залысины, тени под серыми глазами, туфли заношенные, брюки цветом под пиджак, но не в пару, футболка не свежая. Жена бросила? Остальные члены группы где-то рядом. Три человека, пожалуй.
     
     Оглядевшись, Зуев мысленно присвистнул. В изоляторе для изменников родины это называлась «медпункт», а по-простому — пыточная, хотя и медпункт тоже. Но сейчас это не изолятор. Спецслужбы тяготеют к унификации приёмов промывки мозгов и борьбы с диссидентами. И «медпункты» у них под копирку, и различаются они лишь по названиям, объединяет их средневековое изуверство, только на новом технологическом уровне.
     
     Судя по тому, как завязаны ноги и по узлу — ГРУ. Теперь они называются как-то иначе, но хоть горшком назови, суть та же. Шпионов, то бишь, разведчиков не учат захватывать в плен, вязать специальные узлы, убивать, в конце концов. Шпионов учат думать. Оружие и физподготовка лишь вспомогательные дисциплины. Шпион, который как Брюс Ли раскидывает хулиганов направо и налево — это подозрительно. В рабочем порядке Зуев самостоятельно трудился над собой и кое в чём поднаторел, но тягаться с ГРУшниками он бы поостерёгся. Военная разведка — дело военное. Они по духу диверсанты. На смерть заточены. Это не ОМОН, спецназ и прочая мусорская поебень. Есть и там лихие, достойные бойцы, но не как правило. А связали щадяще. Свой как-никак. Не комфортно, спинка стула давит, но терпимо. Человека можно спеленать так, что без пыток калекой останется.
     
     — Мне сказали, что ты догадливый и сообразительный. А ещё — бойкий. — устало сказал Майор. — Поэтому и привязали. Договоримся, извинюсь. Предлагали твоему дяде стать посредником…
     
     — Так это вы были! — со злостью перебил Зуев. — За Горыныча я вас везде достану, если раньше не убьёте!
     
     — Ты что? — искренне удивился Майор. — Наши близкие — это наши близкие. Пока ещё мы эту черту не перешли.
     
     — Уверен? — тяжело усмехнулся Зуев.
     
     Майор не ответил. Он изучающе смотрел на Зуева, словно сравнивал с впечатлением от заочного знакомства.
     
     — Есть у нас умники. Мне это не нравилось. — прервал паузу Майор. — А твой старик, молодец! Так послал…
     
     — Ты у нас добрый следователь? — с издёвкой спросил Зуев.
     
     — Понимаю… — не обиделся Майор. — Но всё очень ускорилось! Одно дело твои шашни со старым другом… Не нравится нам эта жирная свинья. И совсем другое дело — твой визит в администрацию.
     
     Зуев вспомнил разговор с Софи. Хитрая сука, и мстительная. Не ей ли он обязан? Одно время она координировала пересечение операций с ГРУ. После отказа Зуева, ей нужно как-то жопу прикрывать. Надежды на Вольтажора нет. В Службу безопасности бежать плакаться? Там не поймут.
     
     — Всего-то, с кем встречался? О чем балагурили? — перешёл к основной теме Майор. — Только не говори, что о любви небесной. Не поверю. Пидарасов, конечно, там пруд пруди, но — не интересно, никому.
     
     Если это Софи удружила, то тогда они об Андрее знают. Или не знают? Если знают, то молчать нет смысла. А если не знают? В другой жизни Андрей и Зуев пара. Но не в этой. И всё же… Как страшно жить! Вдогонку проблема рептилоида. С него и начать? Зуев представил, как это будет выглядеть и расхохотался. Майор насторожился. Игра в сумасшедшего?
     
     — Анекдот вспомнил. — успокоил Зуев. — Пытают партизана, он не поддаётся. Всё перепробовали. Бросили обратно в камеру. А партизан об пол головой бьётся и приговаривает — склероз проклятый!
     
     — Хорошо держишься. Уважаю! — отдал должное настроению коллеги Майор. — Орешек знания твёрд, но всё же мы не привыкли отступать…
     
     Продекламировав детский стишок, Майор подошёл к стоящему у стены узкому комоду, выдвинул ящик, достал упаковку со шприцом, задумался на мгновение, выбирая… Кивнул головой своим мыслям, и достал упаковку с ампулами.
     
      — От склероза помогает. — объяснил Майор. — Правда, побочек много. Да ты и сам знаешь. Одним словом, химия!
     
     Зуев в таких случаях не заморачивался фармацевтикой. Он брал остро заточенный карандаш и вставлял в ухо испытуемого. Даже лёгкое давление приводило строптивых в ужас. Допросы бывают разные. Когда перед тобой враг, а моральные и законные принципы не стесняют, лучше всего сразу молча избить, а уже потом задавать вопросы. Врага нужно психологически надломить. Иногда эффективен мат-перемат и унижения. Даже перед «химией» желательно до усрачки напугать. Короче говоря, — преддопросная подготовка. Вряд ли Майор дилетант. Нет! Ему не нравится то, что он сейчас делает, или сделает. Не маньяк. Повезло. Другой бы, например, сразу уложил на пол, поставил ногу на позвоночник, и тоном лектора объяснил, что будет, если он надавит сильнее. Садистов в армии и в спецслужбах полным-полно.
     
     — Может, сначала по нужде сводишь? — тянул время Зуев. — А то после укола побочка… Обоссу тут всё невольно.
     
     — Не ты первый. — отмахнулся Майор. — Лишь бы толк был. Остальное уберут. Ты упрямый. Жаль. Не пойму кого прикрываешь? Вольтажора? Так он тебе не друг. Принципы? Так у тебя их нет. Знаю. Любовника? Не похоже. Да и странно было бы. Пойми, ты расходный материал. Не по чину замахнулись, ребята. Президент — наше всё! — в последнюю фразу Майор вложил столько презрения, сколько его может поместиться в отдельном человеке.
     
     — Хочешь в мою команду? — серьёзно спросил Зуев. — Ты убедительный. Мне такие нужны.
     
     Майор явно из умников, хотя их поругивает. В компании тупорылых таким трудно. Система работает по принципу отрицательного отбора, поэтому на карьеру надежды мало. Потолок — военный атташе в очень малоразвитой стране. В таких посольствах всегда клоака: безделье, сплетни, доносы и тоска о свободе. Один атташист, хороший парень, тоже из ГРУ-умников, как-то, после бутылки забористого местного пойла, признался Зуеву: «Как я тебе завидую! Ты не представляешь! Здесь как в клетке. А ты птица вольная».
     
     — Артист! — Майор погрозил пальцем. — Ты выйдешь отсюда дебилом. Муравьи могут посчитать до десяти и сообщить об этом своим. Ты даже этого не сможешь!
     
     — А ты останешься неудачником! — насмешливо ответил Зуев. — Званием тебя обошли, должностью тебя обошли. Кругом кумовство и блатота, любовницы и любовники. Воруют все! А тебе и украсть нечего. Жена от тебя ушла. Бляди наскучили. Спиваешься.
     
     — Зря ты это сказал! — Майор смотрел зло. — Правильно, но зря! По случаю, но не к месту.
     
     В коридоре кто-то вскрикнул, очень громко и жалобно. Что-то упало… Напарник Майора выхватил из-за спины пистолет. Всё-таки ментовская повадка! Дверь распахнулась как под напором ветра. Медпункт освещён ярко, а в коридоре приглушённый свет. Из полумрака вышли двое. Зуева новые участники действия удивили немного, но на Майора и его подручного появление незваных гостей произвело ошеломляющее впечатление: вероятно, подумали и о драконе, и об огромной ящерице, которая сбежала из зоопарка. Близкие образы наслаивались один на другой, помрачая сознание, из глубин которого вырывался извечный, древнейший страх людей перед чудовищами. Вот что случается с теми, кто пренебрёг разоблачениями Дэвида Айка, не читал его книги и невнимательно смотрел РЕН ТВ!
     
     Зуева удивил подросток лет четырнадцати рядом с Рептилоидом: вихрастый, белобрысый, с пронзительно голубыми глазами. Одет он обычно для своего возраста — джинсы, кроссовки, поверх футболки с рисунком дракона, расстёгнутая пёстрая рубашка навыпуск. Всё произошло внезапно, память сработала автоматически и не критически: Зуев узнал своего сына и футболку, которую он купил ему с месяц назад, и в то же время он прекрасно осознавал, где находится, и что может случиться. Зуев изо всех сил напрягся, пытаясь освободиться. Верёвки больно впились в запястья, но это не остановило. Мысль о том, что его сын в опасности разрывала мозг.
     
     Между тем мальчик вытянул вперёд руки с разжатыми пальцами, совместил ладони и произнёс что-то вроде «Пуф!». От невидимого удара в солнечное сплетение Майор упал навзничь плашмя, разбив голову об пол. Люди, которых достала пуля, падают, как подкошенные, а у Майора ноги даже слегка не подогнулись.
     
      Рептилоид внимательно смотрел на помощника Майора, словно изучал его. Мужчина замер с пистолетом как вкопанный и не мог пошевелиться. Это тоже древнейшая инстинктивная реакция: если замереть, то чудовище может пройти мимо, не причинив вреда. Те, кто пытались убежать, чаще всего погибали. Увы, инстинкт не пригодился. Мужчина почувствовал, как против его воли начала двигаться рука с пистолетом. Он больше не смотрел на чудовище, он смотрел на пистолет, который неумолимо приближался к его лицу, к виску. Движение прекратилось, и раздался выстрел. Когда так самоубиваются, то пуля обычно разрывает мозг и не выходит на вылет. Впрочем, это зависит от калибра. Мысль о «калибре» вернула Зуева к нормальному мироощущению.
     
     Рептилоид ловко скользнул когтистыми пальцами по верёвкам, его ногти оказались острыми, как бритвы. Свобода! Зуев рванулся к сыну и осёкся. Это действительно его сын, но из другой жизни. Нет, он не от Софи. Трудно вообразить, что может от неё родится: не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка! К тому же они сразу договорились, что секс в их супружеские обязанности не входит. Наследника Зуеву вымучивать не пришлось. У Софи есть сын от первого брака: прыщавый, слюнявый, гнусавый, по впечатлению, которое производит, с задержкой в развитии. Аристократия выродилась. Это факт! Сына Зуева зовут Коля. Он с интересом смотрел на освобождённого мужчину, словно что-то почувствовал, и даже, кажется, подмигнул.
     
     Импат! Его сын импат. Таких людей называют по-разному. Впервые Зуев столкнулся с феноменальными способностями человека по имени Джой в горах Афганистана. Тогда он и узнал про импатов. Впрочем, был ли Джой человеком — это вопрос, который остался без ответа. Импатов выбирают в детстве и на этом их детство заканчивается. Обучение, которое они проходят, никакому человеку не под силу. Способности Джоя усиливались несколькими гаджетами, которыми он изредка пользовался. По меркам глубокой древности Джой вполне бог, или, как минимум, сын бога. Разумеется, что ни в донесениях, ни в отчётах Зуев не упоминал о Джое. В дурку бы отправили. Со временем воспоминания о той встрече, словно дымкой подёрнулись. И было ли это? Зуев тогда крепко налегал на гашиш.
     
     Рептилоид не тот, с которым Зуев встречался в Администрации. Как Зуев это понял? Фиг его знает! Например, китайцев он различал с большим трудом, в основном по возрасту. Приглядевшись, Зуев увидел, что Рептилоид весь в крови, которая издалека на коричневато-зелёной коже мало заметна. Ранен? Когда Рептилоид раздвоенным язычком с удовольствием слизнул капельку крови со щеки, то ответа не потребовалось. Говорят, они человеками питаются. Ужас, ужас, ужас! Или напраслину взводят конспирологи? Лучше оставить вопрос открытым.
     
     Глядя на мёртвое тело Майора, Зуев подумал, что тот был по-своему благороден. А теперь его сожрёт рептилоид. Или не сожрёт? В любом случае, какая мёртвому разница? А вот живым нужно отсюда выбираться.
     
     — Мы не всегда можем вам помочь. — заговорил в рептильной манере Рептилоид. — Коля вас проводит.
     
     Всё же Коля! Зуев не понимал, как себя вести. К Рептилоидам он уже начал привыкать, а вот к тому, что жизнь другого мира, то и дело врывается в его реальность, привыкнуть будет труднее.
     
     — Я останусь, нужно привести себя в порядок. — сообщил напоследок Рептилоид.
     
     Как раз время позднего ужина. Сожрёт! Непременно сожрёт! Зуев мысленно попрощался со своими неудачливыми похитителями. Но в коридоре его ждала более впечатляющая картина. Дверь в соседнюю комнату открыта. На полу три тела с почти отсечёнными головами. Крови вокруг больше, чем в фильме-ужастике. Ну и ну! Тут ещё на завтрак и на обед…
     
     Спустились в подземный гараж, где ждала ауди с водителем. Семёрка — машинально отметил Зуев. Дверь кабины водителя минивэна похитителей открыта. В позе сидя, прислонившись к колесу, мёртвый водитель. Наверно, замешкался, или зачем-то вернулся к машине. Голова на месте, крови нет, умиротворённое выражение лица человека, узревшего царствие небесное. Не исключено, что он сам впустил своих убийц и в поощрение умерщвлён благостно. Какая спецслужба без предателей и предательства? Никакая!
     
     Простота, с которой рептилоиды вездесущи, наверняка хуже воровства. В цирке нужно смотреть и удивляться, а не ломать голову над секретами фокусов — это отравляет удовольствие от представления. Глупо ожидать, что Зуеву хотя бы что-то объяснят. Достаточно предупреждения, что помощь может не подоспеть вовремя.
     
     Водитель, молодой парень, указал большим пальцем Зуеву на заднее сидение, в его глазах не промелькнула даже крохотная искра интереса к новому пассажиру, из-за которого разразилась не шуточная баталия. Коля сел рядом, достал, из не взятого с собой на дело рюкзачка, планшетник и bluetooth наушники.
     
     — Роза звонила. — сообщил водитель.
     
     — Ну её! В школе надоела. — фыркнул Коля.
     
     Школа — это хорошо; ученье — свет, даже если ты импат. Куда сейчас без образования? Вопрос — что за школа? Неожиданное отцовское любопытство озадачило Зуева. Как много о себе мы даже не подозреваем!
     
     — Куда? — спросил водитель, обращаясь к Зуеву.
     
     Хотелось ответить: на кудыкину гору! А что он ждал? Продолжения представления? Что его отвезут в секретный подземный бункер к Главному Кукловоду, который раскроет слепцу глаза на Управление Миром? Какое разочарование! Думал, что сел в правительственный мерседес, а попал в обычное такси. И Зуев назвал адрес, который выскочил из далёкого закоулка памяти, где находился в силу давней ненужности. Сработала привычка скрывать конечные цели своих маршрутов даже, если не тем более, от таксистов: обычно он выходил походу, не доезжая. Почему именно этот адрес?! Чудны дела твои, господи! Зуев не стал сопротивляться потоку событий и выкрутасам сознания.
     
     Коля увлёкся игрой на планшете. В тёмном салоне это вредно для глаз! Зуев чуть было не сделал замечание, но вовремя удержался. Вспомнил о реакции подростка на незнакомую Розу, и о своём редком участии в воспитании сына. Или не сына? Мальчик только что стал участником кровавой драмы, но вёл себя, как ни в чём не бывало. Доведись Зуеву в четырнадцать лет попасть в такую переделку… Страшно представить, как бы это повлияло на его дальнейшую жизнь. Или нет? А если бы он, например, спасал Горыныча, который заменил ему отца, а в другой жизни был отцом? От кого спасал? Какая разница от кого! Убил бы, не рассуждая. Когда однажды Горыныч заболел, доктора, оказывается, болеют, что удивило, Зуев панически испугался: его мир рушился!
     
     Что происходит? Охота. На Зуева лишь в том числе, и он явно не главная цель. Кто виноват? Сам и виноват. Захотелось вернуться в профессию, как будто без этого говна не хватало! Захотелось совместить личное с государственным. Некоторым это удаётся. Но действительно, после устранения со сцены Сенатора, продолжать одинокое плавание среди акул стало опасно. А забиться в норку и наслаждаться жизнью на украденное — это не его стиль. И что же теперь делать? Как всегда — выживать.
     
     В этот раз Зуев не стал конспирироваться, доехал туда, куда ему совсем не нужно и где его точно не ждут. Если из-за этого у хозяина адреса возникнут проблемы, то и не жалко. Когда остановились, водитель включил свет в салоне, как знак, что услуга исполнена. Зуев, прежде чем выйти, внимательно посмотрел на Колю: не хотелось расстаться молча. Мальчик почувствовал взгляд, оторвался от игры, показалось, что понимающе посмотрел, но сказал не как показалось:
     
     — Ты странный!
     
     Кто бы говорил!
     
     ***
     
     Дверь долго не открывали. Зуев решил, что никого нет дома. Да и не был уверен, что вообще застанет прежнего хозяина. Но из-за двери раздался знакомый голос:
     
     — Вы к кому?
     
     — К хую твоему! — бесцеремонно ответил Зуев. — Открывай, пока соседи на шум не повыскакивали.
     
     Шума хозяин дома боялся, как огня. А соседи — сущее наказание!
     
     Дверь открылась. В щель выглянул плюгавый мужичок. Его лицо исказилось:
     
     — Батюшки святы!
     
     — Мне самому войти, или ты впустишь? — предложил на выбор Зуев.
     
     Мужичок впустил гостя в прихожую, но никак не мог с мыслями собраться. Одет легко: пёстрые плавочки, лёгкий халатик. Постельный вариант.
     
     — Здравствуй Гена! — Зуев поздоровался, с удовольствием глядя на растерявшегося хозяина. А про себя подумал о Гене-крокодиле из мультфильма. Постарел дружок, постарел. Гена смолоду за собой особо не следил. С возрастом это аукается преждевременным увяданием.  
     
     — И тебе тоже. — пролепетал Гена. — Тебя же убили!
     
     Лет, может, пять, может, семь назад через Горыныча Зуева разыскала по телефону какая-то девица. Школа, которую он с грехом пополам окончил, отмечала юбилей. Организаторы праздника приглашали бывших учеников. Зуев скорбным голосом ядрёно сообщил, как в полицейском отчёте, о своей смерти убийством. Это самая короткая ложь по сравнению с тем, что ему пришлось бы врать о себе на встрече выпускников. Школьные годы чудесные… Как бы ни так! Ничего кроме подростковых глупостей не припоминалось. До восьмого класса Зуева шпиняли все, кому не лень, пока он не разбил нос одному из обидчиков. Понравилось! Быстро прослыл хулиганом, с которым лучше не связываться. Девочки вдруг стали обращать на него внимание. Без взаимности. За это его ехидно прозвали неприступным. Зуев даже для виду не стал заводить себе подружку. В школе у него было в разное время двое парней. Но они держали язык за зубами, потому что разыгрывали из себя бабников.
     
     — Я восстал из гроба, чтобы предупредит тебя о грядущем конце света. — аннулировал свою кончину Зуев.
     
     — Как живой! И всё такая же скотина. — начал приходить в себя Гена. — Теперь верю. Только, прости, бога ради, я не один.
     
     — Как всегда. Рад постоянству твоей жизни. Мне это не мешает. — Зуев дал понять, что раз пришёл, то пришёл, и уходить не собирается.
     
     — Чёрт! Да ладно… Только учти, он парень стеснительны, скромный… С работы. Жена, то сё… — сдался Гена. — Так неожиданно… Гром небесный!
     
     Прошли на небольшую кухню. Гена отлучился предупредить любовника о паузе в плотских утехах. На столике: слегка початая бутылка самой дешёвой водки, скорее всего левого розлива; варёная колбаса как бы мясная, потому что, возможно, лежала рядом с мясом; какие-то рыхло-грязные консервы, срок негодности которых можно отсчитывать с даты их изготовления; яблочко, нестареющее в веках; сыр, похожий на пластмассу… Ужин идиотов, не потому что они идиоты, а потому что находятся в жизненных обстоятельства, которые опускают их до уровня идиотов, что, в конце концов, и приведёт к полной победе над ними идиотизма. Или уже привело?
     
     Вернулся Гена один.
     
     — Давай по рюмашечке за встречу! — Гена налил водку. — Ты знаешь, я до того не пью, а мой — трезвенник.
     
     Чокнулись рюмками. Давненько ни с кем Зуев так вот не «чокался» — не тот круг общения.
     
     Гена не друг, а дружочек с уничижительной коннотацией, знакомы с юности. Из-за него Зуев то и дело влипал дерьмовые истории, но смотрел на это сквозь пальцы. Вместе чудили, блядовали. Гена снимал парней на Зуева, как на живца: «Пойдёшь с ним? Я могу устроить…». Быстро прокололся. Как-то Зуев вернулся с дискотеки и застал на этой же кухне, которая мало изменилась, забавную картину: Гена, пьяный вусмерть, а его приятель ещё вполне в себе, крепким на водку оказался, и он заявил, что ждёт обещанное. Дождался. Правда, прежде Зуев спросил: «А Гена?» «Вот ещё! Пошёл бы я с этим чудовищем, как же!». Гена слегка походил на обезьянку, а перерос в крокодила. Чудеса эволюции! Нет большего разочарования, чем смотреть, как стареют друзья, и особенно — бывшие любовники. Скорее всего, и они думают о том же, глядя на тебя. Прощай молодость!
     
     В кухню заглянул, завернувшийся в простыню парень. Любопытство победило скромность. Рыбы второй свежести не бывает, а вот парни, пожалуй, бывают. Не урод, но… Ни в гей тусовке, ни на улице Зуев не обратил бы на него внимания. Возраст ни при чём. Иные старички настолько обаятельны, что мысль о сексе с ними не вызывает отторжения.  
     
     — Познакомься! Это мой дружбан-дружбанчик — Михаил Неприступный! — отрекомендовал Гена. — А это Сашенька, в простыночку завернулся. Тебя стесняется! Миха у нас покойник! Не смотри, что живой. Он молодильные яблочки кушает, не иначе.
     
     Сашенька шутки не понял, но смотрел на ночного гостя с любопытством.
     
     — Да, яблочки из Чернобыля, суши из Фокусимы. — поддержал Гену Зуев. — И адренохром, разумеется. Слышал о таком?
     
     Трудно сказать, что понял Сашенька, но кивнул головой.
     
     Заполучив нейтрального слушателя, Гена ударился в воспоминания. Все они в основном фантазийные, но забавные. Его вранье — такой способ защититься от реального мира, от одиночества, от беспросветного будущего. Зуев слушал в пол уха, иногда поддакивал. Он никогда не мешал людям врать. Сам такой. Но не любил, когда его обманывают. Позволять себе, но не прощать другим — это нормально. А ложь везде, чего ни коснись.
     
     В заначке нашлась ещё бутылка водки. Слово за слово, стопка за стопкой и Гену сморило напрочь. Но ему хватило сил бросить на диван в холле застиранные до невозможности отстирать простыни. Обстановка соответствовала постельному белью. Гена не фанат своего жилища. Мебель уже отчасти из того, кто что выбросил на помойку, а прочая — в очень преклонном возрасте, но даже через сто лет, если уцелеет, не станет антикварной, потому что сделана по человеконенавистническим лекалам. Как страшно жить!
     
     Правда, совмещённый санузел был, можно сказать, опрятен. Гена любит подмываться и особенно для того, чтобы во время секса не выдать кал на анализ. Увы, такое случается, но в основном у начинающих анналистов. Неприятная мелочь. Катастрофа — когда партнёр обсерается во время секса. Это более мерзко, чем достать менструацию. Есть чудаки, которым нравится и то, и другое. Эстетические предпочтения разнообразны.  
     
     После пьяной бессмысленной трепотни заночевали. Гена заплетающимся языком предложил присоединиться… Зуев отказался, сказав, что из сауны и пуст как барабан. Чего не было и никогда не будет, так это секса с участием Гены. Засыпая, Зуев и надеялся, и хотел, и боялся снова попасть в свою другую жизнь. Но не случилось. Проснулся, сразу не поняв, почему? Сашенька! Он отсасывал со старательностью пылесоса. Да, стеснительность преодолеть не трудно, было бы желание. Что ж, живое о живом! Не рептилоид, и то хорошо.
     
     ***
     
     Новый временный гостиничный дом встретил Зуева комфортом, скромной роскошью, разнообразной и вкусной пищей. Зуев долго отмокал в джакузи. Да, познавать жизнь в сравнении иногда полезно. Конечно, Зуев сталкивался с неимоверно жуткими условиями существования людей. Это — в Африке лагеря беженцев от одной войны в другую, менее кровавую; поселения городской бедноты в Индии и Афганистане. Но он смотрел со стороны, ужасался и ему в голову не могло прийти примерить такую жизнь на себя. А Крокодил Гена просто беден. Это не трагедия. Зачем они снова встретились? Их пути давно разошлись. Напоминание о тюрьме и суме, чтобы не зарекался? И тюрьма, и сума, и более тяжкие последствия теперь следуют за Зуевым по пятам.
     
     Может быть, это напоминание о юношеской и, как часто бывает в таком возрасте, непременно роковой любви? Прошло больше двадцати лет и в памяти не осталось ничего кроме стыда перед Горынычем за своё безобразное поведение. Или что-то ещё осталось?
     
     С подачи Гены и у него дома Зуев познакомился с Гришей, который, как тогда казалось, раскрыл ему глаза на жизнь, на любовь, на счастье и несчастье. Глупость, конечно! К тому же, что от Гены может приплыть кроме говна? Уже тогда Зуев это понимал, но ничего с собой поделать не мог. Ему выпал худший для гея жребий. Гриша был натуралом, который изредка позволял себе расслабиться и допускал до своего точёного спортивного тела влюблённого в него юношу, и обращался с ним как с собачонкой. Мог не прийти на встречу, или сказать подожди, мне к друзьям нужно зайти. И Зуев ждал иногда часами на улице в любую погоду. Даже стихи писал! Любовь — это гормональное безумие.
     
     Когда Гриша завёл себе подружку, дурочку Снегурочку, кошмар стал полным. Втроём они гуляли, ходили в кино. На дискотеке, целуясь с подругой, Гриша смотрел на своего обожателя. Он считал это пикантным. Однажды Зуев сорвался и не то, чтобы предъявил права на любимого, но типа того. Излил наболевшее. И был послан на хуй! Сопли, слезы, наивная попытка самоубийства. Досталось тогда Горынычу! Племянник бесился, зачем-то побил всю посуду, кричал, что не хочет так жить и ещё много всего. Горыныч улучил момент, соврал, что укол витаминный, а на деле оказалось другое. Зуев три-четыре дня бродил по квартире как привидение, сонный, измученный. От Горыныча ни слова упрёка, только любовь, внимание и сочувствие.
     
     Что теперь стало с Гришей? Наверное, отрастил живот, вряд ли в чём-то добился успеха, обзавёлся детьми. После опостылой работы полирует водочку пивком и храпит по ночам, как будто трактор в поле работает. Скорее всего, бьёт жену и ругается при детях матом. Что бы с ним ни стало на самом деле, это теперь абсолютно не интересно.
     
     Больше Зуев не влюблялся, к отношениям не стремился. Да и какие отношения при его жизни? Сегодня здесь, а где завтра? Вот именно! Горыныч считает иначе. Они редко говорят на эту тему, обычно, между прочим, и однажды Горыныч сказал: «Тебе не повезло с первым чувством, и ты ожесточился. Ты живёшь так, не потому что у тебя такая работа, а потому что хочешь так жить. Хотя это было давно, и ты уже другой, но причина там. Это началось тогда, а потом стало привычкой».
     
     Экскурс в прошлое не отменил мысли о том, что вчера шестерых парней как корова языком слизала. Жизнь Зуева оказалась дороже их жизней. Печалится об этом странно, но и отмахнуться нельзя. Если так и дальше дело пойдёт, то потребуется маленькое кладбище. Пожалуй, самое время отдохнуть где-нибудь на Лазурном берегу. И сам целее будет, и других от греха сбережёт. Одна неудача не делает человека неудачником. Стоит проверить эту сентенцию, например, в Монте-Карло. Там сказочное казино!
     
     Чтобы качественно отвлечься Зуев запланировал на вечер заказать принца эскорта. Они там все прЫнцы, один другого краше. А после обеда занялся делами.
     
     Некоторые операции в интересах Сенатора продолжались по инерции. Теперь это балласт, который нужно сбросить. Зуев не занимался внедрением агентов в нужные ему структуры: хлопотно, дорого, неэффективно. Груз ответственности за «засланных казачков» — лишний груз. В случае провала они подлежат ликвидации либо «чужими», либо «своими», что является дополнительным обременением. До суда дело не доходит никогда. Это в интересах противоборствующих сторон.  
     
     Все информаторы Зуева при деле. Огорчаться, потеряв приработок, но что поделаешь! Это простые незаметные для корпоративных боссов сотрудники. Не обязательно, а подчас противопоказано, иметь информатором кого-либо из руководящего состава компании и даже из второго и третьего уровней управления. В наше время, когда технологии и коммуникации эволюционировали до уровня самоуничтожения, даже простой клерк может обрушить большую корпорацию. Начальники приходят и уходят, staff вечен. Зуев не верил в разнообразные теории управления корпоративным бизнесом. Что-то в них может и есть, но нет главного — реальности. Честный, преданный, добросовестный среднеранговый сотрудник, и уж тем более простой клерк, стоящий на страже чужой собственности — это ненаучная фантастика. Как говорится, плох тот бандит, который не мечтает пристрелить своего босса. Нормальная градация — от равнодушия до ненависти. Это человеческая природа. Не путать с классовой борьбой!
     
     Но чаще всего не обязательно заморачиваться поиском недовольных и обиженных. Против разгильдяйства сотрудников бессильна любая система безопасности. Доходило до смешного. В одном из офисов, когда Зуев как бы разыскивал менеджера по вопросу неважно о чём, пусть, даже если вы нечаянно заблудились в поисках туалета, сработал «гей радар». Молодой парень с удовольствием отвлёкся от нудной работы и объяснил приятному мужчине, куда на самом деле ему следует обратиться за информацией. То, что Зуев мельком увидел на экране его монитора, сэкономило и время, и деньги на поиск злонамеренного сотрудника. Не в гействе дело. С женщинами ещё проще, но им реже доверяют что-то серьёзное. Важно догадаться, на какой стереотип среагирует жертва? Кем только не представлялся Зуев! Папой Римским, разве что! А вот, полицейским, агентом ФСБ, рассеянным чудаком и много ещё кем, в зависимости от обстоятельств, прикидывался. Всего не вспомнишь. И люди верят! Достаточно лишь оправдывать их ожидания и опасения.
     
     Пожевав свёклу, заев луком и морковкой, попробовав откусить кусочек от сырого мяса, что вы сможете сказать о вкусе борща? Все, абсолютно все секреты шпионского мастерства известны. Об этом написаны горы книг. Только вот у одного повара борщ вкусный, а у другого — помои. Почему так? С человеком, который задаст этот вопрос, вместо ответа, Зуев предпочтёт поговорить о природе, о погоде, о летающих тарелках, в конце концов, (но уже не о рептилоидах!), да мало ли интересных тем? И всё-таки, почему? Потому что тупорылых не берут в космонавты!
     
     Обыкновенно в бизнес-драках, речь идёт о переделе собственности и сфер влияния. Корпоративные разборки, по сути, ничем не отличаются от мафиозных. Витрины разные. На виду лишь публичные мотивы — политические, или коммерческие, нередко, в силу полной бессовестности и наглости, даже благородные. А вот, что называется, мотивы для себя — всегда бандитские. Для Зуева это понимание, что для верующего святцы. В никогда не затухающей схватке, если продолжить бандитскую аналогию, отряд телохранителей не спасёт мафиози, если его водитель будет в сговоре с убийцами. Это верно и для коммерческих войн.
     
     Достойного постоянного потребителя информационно-диверсионных услуг у Зуева пока нет. Нужно перебираться в цивилизованную страну. Внутренние резервы не исчерпаны, но примерно так же, как в Африке: там тоже есть, где развернуться! Только вот, Зуев не знает желающих туда переехать, или их нет?
     
     Вопросы с полицией улаживал Сенатор лично. Кое-что Зуев успел скомунистить. И охуел! Не наивный человек, не доверяющий власти, более информированный, чем простой обыватель, о гнилостном состоянии так называемых элит, — он охуел! Даже если завтра произойдёт чудо и кардинально сменится власть, где она возьмёт новых полицейских и судей? Безнаказанность развращает — это Зуев знал по себе, но допускал, что наступит время, когда отольются кошке мышкины слёзки. Просмотрев с десяток досье, он понял — ЭТИ ничего не боятся! Но зависти не было. Вместо этого появилось желание взять в руки автомат и податься в благородные разбойники.
     
     Часть бизнеса изначально опиралась на собственные компании за рубежом, хотя на прицеле были в основном дела внутренние. Попытки подружиться с монстрами мирового закулисья, увенчались неуспехом. Отношения с Альянсом не сложились. Зуев для них как нематериальная точка. Кабал в глубоком проигрыше. Да и нагадил им Зуев основательно, как бы ответка не прилетела. Нужен относительно независимый заказчик, хотя в современном мире все друг от друга как-то зависят. Но крайне неудачное возвращение на службу вынуждает отложить дальнейшее развитие бизнеса на неопределённое время. Подушка безопасности позволит полгода продержаться спокойно, а потом как бы не пришлось квартировать у Крокодила Гены, предаваясь воспоминаниям о роскошных мальчиках, о вкусе устриц и о прелести домашних сыров из Италии.
     
     Рынок секретной и сверх секретной информации за последние годы разросся до необозримости. Кажется, что купить можно всё. Можно. Можно потратить кучу денег и приобрести сказку про белого бычка. Днём раньше Зуев добавил бы, в том числе, и рассказы о кознях рептилоидов. Конкуренция среди продавцов жесточайшая. Ассанжа загнобили, прежде всего за демпинг на информационном рынке, а вопли о предательстве и таком прочем — ерунда. Нет секретов, которые нельзя купить, а технологии, призванные их оберегать, только усугубили их утечку в невероятном раньше масштабе. В этом море, разливанном всего и вся без навигации не обойтись. Появилась новая услуга — выяснение истинной репутации продавцов и проверка достоверности информации. Вероятно, следующий этап — проверка проверяющих. Любая иерархическая структура стремится к бессмысленности.
     
     Нередко бывает, что необязательно ходить за семь вёрст киселя хлебать. Толковый аналитик из открытых источников может почерпнуть больше полезной информации, чем её приносит агентурная сеть. Но есть и оборотная сторона. В бытность на службе, разбираясь на местах, что называется, в полевых условиях, Зуев часто ловил горе информаторов на употреблении в своих донесениях галиматьи из местной прессы, как бы добытой чуть ли не с риском для жизни. Да и сам такой, но не такой примитивный. Например, когда ему захотелось съездить с любовником на недельку отдохнуть в Ниццу, он сочинил целую операцию на основании «достоверных» агентурных данных. Какие романтические увлечения без расходов? Оплатили. Ницца — это вам не хухры-мухры. Царские особы, пока царствовали, отдыхали там во благо себе и своим подданным. А сколько, как бы сейчас сказали, виртуальных информаторов наплодил Зуев! Даже немного стыдно вспоминать. Разведка по уши завалена подобного рода информацией.
     
     В печаль о дне насущном ворвался звонок нового мобильного телефона. Зуев подумал, что ослышался, но телефон не умолкал. Спам? Ошиблись номером? Остальное исключено. Или нет? На экране высветился номер… Андрея! С твёрдой решимостью не отвечать, Зуев взял трубку… и ответил!
     
     — Привет! Это Андрей, если помнишь. Ничего, что я на «ты»?
     
     — Валяй! Привет…
     
     — Еле вычислил, но ты прокололся, когда переносил контакты на новый телефон. Без обид?
     
     — Без…
     
     — Я бы не стал, но Настя… Она вбила себе в голову, что нужно тебя отблагодарить, в ресторан пригласить.
     
     Ух! Разбежавшиеся от неожиданности мысли, снова собрались в кучку. Разумеется, нет. Категорическое нет!
     
     — Не уверен, что в этом есть необходимость, но передай ей спасибо!
     
     — Это же Настя! Пожалуйста… За добрые дела отвечать надо. Сегодня пятница… развратница, как у нас говорят. Завтра выходной. Или договоримся на другой день. Очень занят?
     
     — Не очень.
     
     Неожиданно для себя Зуев не соврал. От прежней резкости Андрея не осталось следа. Его голос стал вкрадчивым, тембр обезоруживал. Зуев представил, что Андрей не стоит на месте: да, он, наверняка, прохаживается по комнате. Раздеть бы его! И всё же, нет, нет и нет!
     
     — Хорошо! — тем не менее, согласился Зуев, понимая, что обругает себя потом за это последними словами. — Только на моих условиях.
     
     — По-твоему! Конечно!
     
     Зуев назвал ресторан гостиницы. Известное, дорогое место.
     
     — Опа! — удивился Андрей.
     
     — За мой счёт, и это не обсуждается. Или передумаю.
     
     — Опять удивил!
     
     — То ли ещё будет! До встречи в 20.00. Столик сейчас зарезервирую.
     
     — До…
     
     Балбес! Кретин! Идиот! Следовало бы добавить «мудак», но Зуев удержался от совсем уж самокритики. После вчерашнего, он, скорее всего, самый разыскиваемый человек, если не во Вселенной, то в стране — точно! Или нет? Неужели друзья (?) рептилоиды не позаботились о его реноме? Кромсать налево и направо — запросто! А как отвечать, так Зуеву? И опять двадцать пять! Его чистосердечное признание будет выглядеть издевательством над системой внесудебной расправы. Куда влечёт нас рок событий? Прямиком в морг! Или ещё поживём?
     
     В назначенный час «как денди Лондонский одет, он наконец увидел свет». Зуев захотел очаровать Настю? Как же! Её лицо уже почти стёрлось из его памяти. Женские лица Зуев запоминал так же плохо, как и китайские, поэтому с трудом смотрел сериалы: все женские роли сливались для него в одну роль, и он быстро терял нить повествования.
     
     Настя с Андреем удивили элегантностью. Любо дорого посмотреть. Настя, что подружка богини Афродиты: платье не совсем вечернее и от того чуть-чуть легкомысленное; из украшений бриллиантовая брошь, в меру скромная, чтобы не заподозрить муляж. Андрей… Джеймс Бонд на званом обеде в честь мирового злодейства, которое он собирается ниспровергнуть в ад! Если быть точным, то два Джеймс Бонда за одним столиком.
     
     Просмотр меню вылился в непринуждённое выяснение вкусов. Это пара явно не новички в люксовых ресторанах. Однажды в Лондоне Зуев опоздал на встречу к некому нуворишу, который не то, что по-английски, а даже на родном языке сам себя с трудом понимал. Проявил нетерпение и сделал официанту заказ как смог: посмотрел на цены и выбрал самые дорогие блюда. Метрдотель, добрый знакомый, шепнул обеспокоенно на ухо запыхавшемуся Зуеву: «Господин за вашим столиком, возможно, не себе!». «Он сумасшедший!» — успокоил Зуев. Англичане любят определённость. Метрдотель успокоился. Нувориш остался доволен собой, почему-то решив, что проучил глупых англичан. Обед выдался странный. Зуев не стал отменять заказ.
     
     Во время ужина с невольными знакомыми разговор завязался лёгкий. Зуев умел, если уж не очаровать, то расположить к себе, ведь это часть его работы: охмурить, втереться в доверие перед тем, как погубить, что далеко не метафора. Но и собеседники не отставали в светскости.
     
     Настя увлекалась кино. Посудачили об актёрах. Разумеется, о голливудских: говорить о своих доморощенных, всё равно, что пёрнуть за столом. Мало что изменилось с тех пор, как литературный классик усомнился: а люди ли они вообще? И пришёл к выводу, что они «наши свиньи». От души посмеялись над примером-апофеозом американской ханжеской толерантности, когда киногерой гей, негр и еврей одновременно! Обменялись впечатлениями о Париже. Тон задал Зуев. Он любил Париж. Не только профессионально. Столица Франции если и не основной рынок подпольной продажи вооружений, то важнейший филиал. Об этом Зуев, конечно же, говорить не стал. А вот по буржуазности французов прошёлся уничижительно. И так разная дребедень. Со стороны можно было подумать, что собрались старые знакомые. Зуев высоко оценил встречу: никто не сказал о себе ничего существенного, они как были незнакомцами, так ими и остались.
     
     Не обошлось без недоразумения: Зуев забыл отменить встречу с принцем эскорта. Это далеко не случайный парень, не только привлекательный, но и не очень глупый, что редкость среди представителей древнейшей профессии. Зуев совмещал приятное с полезным. Клиентура у Мити топовая. С потребителями своих услуг он объехал, пожалуй, все фешенебельные уголки мира. Зуев не требовал от Мити отчётов, не задавал наводящих вопросов, интересовался вскользь для поддержания разговора, испытывая на прочность профессиональную этику эскортника. Парень быстро сам сообразил, что от него требуется кроме секса, а часто и вместо секса, чтобы не потерять сверхщедрого клиента. Но меркантильность не главное. Никто из его высокоранговых клиентов пальцем не пошевелит, окажись Митя в затруднительной жизненной ситуации. Помощь!? Живьём закопают на какой-нибудь мусорной свалке, или скормят свиньям.
     
     После одного из корпоративов на яхте, очередной благодетель, пустил любимца по кругу. Голого, избитого, изнасилованного Митю бросили на берегу. Местные подобрали. А Зуев разыскал, заинтересовавшись, куда пропал его постоянный эскортник? Устроитель вечеринки лишился бизнеса, состояния, запил, говорят, что бомжует. Один из участников групповушки покончил с собой, действительно сам. Другой — проведёт в тюрьме свои лучшие годы. Парочка рядовых негодников покалечились, можно сказать, на ровном месте. И всё это как бы никак не связанно с инцидентом на яхте. Правда, печальное происшествие оказалось Зуеву кстати и на руку. Но, правда и то, что в обычном случае он бы обошёлся лишь разорением злосчастной компашки. Комплекс графа Монте-Кристо? Не без этого. Да, бывал кошкой. А сегодня? Мышка?
     
     Явление Мити у столика ничем особенным не грозило, так досадная оплошность. Но даже из неловких ситуаций можно извлечь пользу. От Зуева не ускользнула реакция Андрея — оценочная. Ни с того ни с сего мужчины на симпатичных парней так не смотрят.
     
     Вслед за Митей извинившись, Зуев увёл его подальше от глаз своих гостей.
     
     — Оплата двойная. Забыл предупредить. — начал без предисловия Зуев.
     
     — Ладно… Чего уж… — Митя замялся. — А он ничего так…
     
     — Глупости. — оборвал Зуев.
     
     — Извини, я бы не стал тебя разыскивать, но ты предупреждал. Борода вдруг о тебе стал расспрашивать. Кончено, я сослался на условия контракта…
     
     Борода — сводник. Это не то, что сутенёр, хотя, по сути, так. Берёт и деньгами, и борзыми щенками, и услугами. Завсегдатай света, полусвета и дна одновременно. Борода настолько зависим от разных обстоятельств, которые при его занятиях учесть трудно, что если на него даже слегка надавить, выложит как на духу обо всем, если чего-то не знает, то придумает. Такую тактику он называет — ходить под дождём между каплями. На самом деле он унитаз, в который ссут все, кому приспичило.
     
     — Срочно! Собирайся и в Париж. О деньгах не беспокойся, их у меня есть, как ты догадываешься. — Зуев, глядя на Митю, подумал — выполнит на половину: отложит на завтра-послезавтра, чемодан будет полдня укладывать… — Возьми только документы и шмотки на первое время. Промедлишь, пеняй на себя! Гостиницу помнишь. Скажешь, что от меня.
     
     — Но… — Митя растерялся.
     
     — Соври, что срочный клиент. Телефон выброси. Пойми, я мог бы промолчать, но тогда воспоминания о яхте покажутся тебе весёлой прогулкой. — Зуев пустил в ход козырную карту.
     
     — Теперь страшно. — напоминание о яхте на Митю подействовало, как удар хлыстом. — А как же ты?!
     
     — Митя, Митя… — усмехнулся Зуев. — Вот за это я тебя и люблю!
     
     Возвращаясь к столику, Зуев подумал о Горыныче. Ему ничего не грозит пока Зуев не в руках своих преследователей. Если попадётся, то к шантажу прибегнут, можно не сомневаться. Нужно организовать весточку Горынычу с Багам или что-то такое. Вряд ли, зная Зуева, на этот след клюнут, но без внимания не оставят, и время зря потратят.
     
     — Какой приятный молодой человек. — заговорила о Мите Настя. — Улыбка обворожительная.
     
     — Мой сотрудник. — почти честно ответил Зуев.
     
     — Ты владелец рекламного агентства? — почти серьёзно спросил Андрей.
     
     — Точно! — воскликнула Настя. — Вспомнила. Я видела его в рекламе.
     
     — Да, снимается… — буркнул Зуев, хотя Настя ошиблась.
     
     — И не только в рекламе… — Андрей выдержал лёгкую паузу. — Думаю, и в кино тоже.
     
     Просёк! Не удивительно. Зуев сомневался, что их встреча, это прихоть Насти. Но зачем это Андрею? Темна вода во облацех!
     
     Когда Настя отлучилась в дамскую комнату, Зуев спросил прямо:
     
     — Всё обо мне выведал?
     
     — Всё не всё… Кое-что — не стал отпираться Андрей: — Интригует. Статус твоего досье впечатляет… недоступностью. Не рискнул.
     
     — Взаимно. Я к тому, например, что у тебя нет, и никогда не было сестры.
     
     Андрей отвечать не стал. Взгляд его стал жёстким.
     
     — Я сейчас уйду. Перед Настей за меня извинись. Соври, что вызвали. — решение спонтанное, Зуев планировал простое вежливое расставание. — А сам возвращайся, когда закончите. Скажешь, что к Майклу. На ресепшен я предупрежу. Нужно поговорить. Или не нужно? Тебе решать. Не буду настаивать.
     
     — А Настя действительно на тебя запала. Да, с мужиками ей не везёт. — ушёл от ответа Андрей. — Давно не видел её такой радостной и спокойной. Спасибо за вечер. Честно…
     
     ***
     
     В офисе, где не ступала нога ни одного посетителя, Зуев перевёл Мите на люксембургскую карту деньги из Гонконга, послал Горынычу электронную весточку из Бразилии, где никогда не был. Даже для такого хакера как Андрей разобраться что, откуда и почему — не простая задача. Век информационных технологий!
     
     Ждал Зуев Андрея, или не ждал? И да, и нет. Сложное чувство. А главное — зачем? Выяснить, почему он так важен для Вольтажора? Это нужно и придётся выяснять у Вольтажора. Расспросить о рептилоиде? Хм… Нет! Не выходило из головы, что в другой жизни они пара. Под дамокловым мечом выяснять обстоятельство несуществующей семейной жизни? Хорош, ничего не скажешь! Успокаивало, что завтра он исчезнет с радаров коллег, затерявшись в парижской суете. Зуев решил воспользоваться одним из паспортов рептилоидной заначки. Если они друзья — для них это знак его лояльности. А если враги? Да прибудет с нами сила! Или как там, говорится в таких случаях?
     
     Андрей пришёл с видом «запросто»: ни напряжения, ни неловкости, которую, вообще-то, странная встреча заслуживает. Обстановку номера похвалил, но не удивился. На придиваном столике фрукты, восточные сладости; бутылка шампанского в ведёрке и бутылка вина — на выбор.
     
     — Это свидание? — спросил Андрей.
     
     — А ты бы возражал? — на самом деле Зуев не готовился. Это ему ставят обычно, когда знают, что будет гость. Например, Митя, о котором он предупредил, но забыл его отменить.
     
     — Не знаю. У меня нет опыта в таких делах. — Андрей остановился посреди комнаты, явно не понимая, как вести себя дальше.
     
     Наконец-то! Самообладания хватило только на эффектное появление в роли пресыщенного придурка.
     
     — Присаживайся куда хочешь. Набрасываться на тебя я не буду, не переживай. — предложил Зуев.
     
     Диван или кресло? Зуев загадал — если диван, значит… Ни черта это не значит! Но всё же чаще в кресло садятся люди, желающие отгородиться своим собственным пространством. Но не реже и те, кому так просто удобней. Диван! Это ближе к телу. Зуев только в рубашке без галстука, Андрей в полной амуниции джентльмена. Так разговор начинать нельзя. Предложить раздеться? Шутка! Зуев показал руками на себя. Андрей не понял. Зуев притронулся к галстуку, которого на нём не было.
     
     — Пожалуй. — догадался Андрей. — А то я весь вечер, как в доспехах. Встреча без галстуков!
     
     Лучше бы без трусов. Зуев поймал себя на мысли, что помнит тело того, другого, в другом мире…  Наваждение какое-то! Андрей, бросил пиджак на кресло, и ослабил галстук.
     
     — Ты хочешь узнать от меня, что происходит? — приступил к делу Зуев. — Я хочу от тебя того же. Ты гость… Спрашивай!
     
     — Настя, воришка — это случайность? Я понимаю, что подстроить такое… — Андрей отрицательно покачал головой. — А наша первая встреча? Твоё досье. Моя работа, твоя… не знаю, как сказать. По-всякому, нам бы лучше вообще не встречаться, а я, вот, сижу здесь и чувствую себя дураком, если честно.
     
     — По большому счету, в случайности я не верю. — Зуев не знал, что ответить. Редкий случай! — Но для меня и первая встреча, и потом — случайность. Подумай сам. Если бы я хотел с тобой познакомиться, то сделал бы это, например, в фитнес-клубе, или ещё где-нибудь.
     
     — И это тоже. Подозреваю, что ты знаешь не только про мой фитнес-клуб, но и где я родился, крестился и далее по анкете. — усмехнулся Андрей. — Почему? Зачем?
     
     — Если я начну расспрашивать тебя о твоей работе, ты не ответишь. Так же и я не могу ответить. Но будь уверен, как только ты закроешь дверь этого номера с обратной стороны, я исчезну из твоей жизни. Я тебе не угроза. Но… — Зуев всё же хотел прояснить. — Наша первая встреча. Ты не заметил ничего странного?
     
     — Ничего, кроме тебя. Ты первый посторонний человек, которого я там встретил. Ну и видок у тебя был!
     
     — А твой шеф… — неопределённо намекнул Зуев. — Он всегда такой?
     
     — Обычный и не мой шеф. Он курирует некоторые вопросы. Обычное согласование. Если ты про его кабинет… Так я уже привык. У нас много чудиков работают! В этот сектор мало кого пускают. У меня есть допуск.
     
     Спросить напрямую, о не шефе рептилоиде Зуев не решился. Яснее ничего не стало, но хотя бы какое-то взаимное объяснение состоялось. И что?
     
     Теперь самое время закрепить достигнутый прогресс в отношениях бокалом дружбы. Зуев показал рукой на шампанское. Андрей отказался. Тот, другой Андрей тоже не пьёт шампанское, а вину предпочитает коньяк. Интересно, насколько оригинал соответствует… другому оригиналу? Не копией же назвать! Зуев взял в руку бутылку вина.
     
     — Ты не любишь вино. — неожиданно, вероятно, даже для себя, сказал Андрей, и тут же исправил оплошность, во всяком случае, это так выглядело. — Мне показалось…
     
     — В баре есть коньяк. — Зуев мог бы добавить: «твой». Но сдержался. — Ты прав, я не ценитель вин. В основном лицемерю о вкусе, о букете… Удобно заполнять паузу.
     
     — Капелька честности, как вишенка на торте. — Андрей сказал это, не глядя на Зуева, словно припоминая. — Не так ли?
     
     Ещё как так! Это одна из сентенций Зуева. Но не похоже, что Андрей перешёл в наступление. Похоже, что он сбит с толку. Зуев сделал вид, что не понял отсылку. Между тем Андрей подошёл к бару, взял в руку бутылку коньяка.
     
     — Remy Martin. — задумчиво произнёс Андрей. — Не иначе!
     
     В другой жизни они познакомились в дорогом баре. Для простой публики там цены запретные. Андрей уже был навеселе. Зуев наблюдал за ним, как ему казалось, исподтишка, ненавязчиво. Место не геевское, хотя где сейчас гея не встретишь? В конце концов, попытка лучше не попытки.
     
     — Позвольте вас угостить? — предложил Зуев.
     
     В ответ насмешливый взгляд. Это не то место, куда ходят угощаться съёмные мальчики. Разумеется, никто не запрещает тряхнуть мощной, но здесь это не принято. Здесь принято отдыхать от назойливой проституции.
     
     — Remy Martin. — заказал Андрей.
     
     Бармен не спешил выполнить, ожидая подтверждения.
     
     — Бутылку, пожалуйста! — огорошил Зуев.
     
     Удивлённые, словно распахнувшиеся глаза Андрея, мол, чувак, да пошутил я, отвяжись! Так они познакомились.
     
     — Чертовщина! — Андрей смотрел примерно так же, как и тогда в баре. — Будешь?
     
     Зуев согласно кивнул. Андрей принёс бутылку и два бокала на столик.
     
     — Как ты это делаешь? — Андрею показалось, что он нашёл объяснение. — Люди X и всё такое…
     
     — Нет. Я не импат. — Зуев отпил свой коньяк.
     
     — Жаль, если не врёшь. — прозвучало резко и Андрей это исправил. — Извини, вырвалось. Как можно помнить то, чего не было? Ты можешь это объяснить?
     
     — А может было. В другой жизни. В другом мире. — предположительно-утвердительно высказал свою версию Зуев.
     
     — Я тоже в детстве любил фантастику. — Андрей задумался. — Всё сложно!
     
     — Ты же пришёл, чтобы это выяснить, разобраться?
     
     — Да. Но стало ещё хуже. Одна шизофрения на двоих! — Андрей допил коньяк и поднялся с дивана. — Ты красиво сказал — если закрою дверь с обратной стороны… Всё исчезнет! Я надеюсь, что так. Пожалуй, пойду.
     
     Так будет лучше обоим. Зуев не стал возражать. Но и расстаться не хотел. Эта двойственность всё равно никуда не денется. Говорят, что понимание себя — первый шаг к мудрости. Как же Зуев далек и того, и от другого!
     
     Андрей перекинул пиджак на руку и пошёл к выходу. Он двигался медленно, словно растягивал пространство между ними, как резиновое. Вдруг остановился и обернулся.
     
     — Сними рубашку! — скомандовал Андрей. — Давай, давай! Это важно.
     
     Зуев удивился, но послушался. Майки он не носил. Андрей вернулся, приблизился и осторожно дотронулся до шрама на правой стороне груди Зуева. Эта отметина из детства. Неудачно залез на дерево. Андрей провёл по шраму пальцем. И снова его удивлённые, словно распахнувшиеся глаза, как в первую встречу. От них невозможно оторвать взгляд. В них тонешь, и теряешь голову.
     
     Мгновенно преграда между ними рухнула. Стремительное раздевание и в постель. Это то, чего у Зуева ни с кем не было — секс с любимым человеком. Это наполняет, переполняет, приносит настоящее, а не иллюзорное удовлетворение.
     
     Потом они в джакузи пили всё-таки вино. Коньяк для бурлящей ванны не годится.
     
     — Какая пошлость! — с бокалом в руке сказал Андрей. — Вино, ванна… Как в плохом кино. Зато как приятно!
     
     — Только не соври, что я у тебя первый. — погрозил пальцем Зуев. — Обижусь.
     
     — Как же, как же… Конечно, не первый и даже не второй. — Андрей задумался: говорить, не говорить? — Например, как я получил свою работу?
     
     — Компьютерный гений! — почти не соврал Зуев.
     
     — Ни в коем случае! У нас с гениями, как с врагами народа обходятся. Начальник дурак, а подчинённый гений? Где ты такое видел? — Андрей отрицательно покачал головой. — Зажмурился и переспал. Его сейчас выгнали. Он до сына какого-то чиновника очень грязно домогался. И вообще, сексуально распоясался. Некоторые думают… О! Там у вас наверно самые-самые, самые умные работают. Сейчас! Есть умницы, конечно, но они редкость. Один парень, мы с ним иногда откровенничаем, десять лет стремился попасть. Из кожи вон лез. Во всех молодёжных мероприятиях участвовал. Политически активничал. Правда, не верил во всю эту лабуду. Он системщик. И математик, и психолог, и социолог. Добился своего и ужаснулся. Такой концентрации бестолочей он нигде не встречал.
     
     — Если бы только бестолочи… — поддержал Зуев: — При власти и у власти психопаты. Давно перестал удивляться. Если люди узнают, кто ими управляет, в мире наступит хаос.
     
     — Меня пугает твоя… работа.
     
     — Лишь бы не отпугивала. Прорвёмся. Оставайся на ночь.
     
     — Конечно! Я ещё хочу! — Андрей задумался и улыбнулся своим мыслям. — А мне ведь женщины нравятся. — дождавшись удивления Зуева, продолжил: — Когда они одеты. Не все, конечно, а некоторые. Но когда они голые… Их задницы, их вислоухие груди… А процесс? Хлюп, хлюп. И запах! Я ни с одной женщиной не смог кончить. Старался, но не смог.
     
     — Понятно. Тебе нравятся мужчины.
     
     — Нет. — неожиданно не согласился Андрей. — Одетые мужчины в основном на меня впечатления не производят. А вот раздетые… Не все, конечно.
     
     — Будем по дому ходить голыми. — сделал вывод Зуев.
     
     — Ты мне и одетый нравишься. Я когда тебя увидел в кабинете, то сердце как будто прыгнуло. Сразу не понял. А потом узнавание началось… Как наваждение.
     
     — Не надо об этом. Всё позади.
     
     А что впереди? Об этом Зуев думать не хотел. Но придётся. Завтра.
     
     Уже в кровати Андрей спросил про Митю.
     
     — Ничего серьёзного. — почти не соврал Зуев.
     
     — Я знаю, ты изменщик. — не поверил Андрей.
     
     — А ты домашний, хотя по виду не скажешь. — перевёл стрелки Зуев.
     
     — Не всегда. Бывают заскоки.
     
     — Как в том баре? — у Зуева это вырвалось как-то само собой.
     
     — Да! Я тогда последние деньги спустил. Выпендрился. Выпендрёжник! И вдруг ты с Remy Martin. У бармена чуть глаза из орбит не выскочили.
     
     Эта жизнь и другая жизнь, которой у них не было, незаметно объединялись в новую реальность. Это уже не пугало, не мешало.
     
     — Если я засплю, а ты раньше встанешь, разбуди. — попросил Андрей.
     
     — Как всегда!
     
     ***
     
     Зуев проснулся от собственного голоса: он что-то во сне говорил. И сон был странный. Андрей, облокотившись на кровати, с беспокойством смотрел на Зуева:
     
     — Твои кошмары уже меня закошмарили! Давай к врачу сходим, что ли…
     
     — Хорошо. — согласился Зуев.
     
     — У тебя всё хорошо, хорошо, а потом бобик сдох.
     
     Зуев посмотрел время. Пять утра! Теперь больше не уснуть.
     
     — Ты не забыл, что сегодня Коляка-маляка приезжает на неделю? Его мать со своим фраером на юга отправилась.
     
     — Конечно, нужно найти время…
     
     — Отец из тебя никудышний! Он скоро меня папой будет называть.
     
     Зуев окончательно отошёл от сна.
     
     — Иди сюда! — Зуев привлёк Андрея к себе и обнял. Во сне с ними происходило что-то ужасное: — Я тебя так люблю! Ты не представляешь!
     
     — Так-так, ещё раз на бис! К врачу, пожалуй, не надо. Кошмары нам на пользу! — удивился и слегка позлорадствовал Андрей.
     
     ***
     
     Зуев проснулся сам. Андрей не разбудил, и рядом его не было. Вставать не хотелось. Во сне он снова был в другой реальности, но проснулся в своём мире уже без путаницы в голове. Плохое предчувствие сковывало. В другой жизни он увидел кошмарный сон. О чём — не вспомнить. Осталось ощущение беды.
     
     Андрей ушёл. Ночью или утром. Странно, что Зуев не проснулся. Тихо одеться не трудно, если дверь в спальню закрыта. И всё равно… Спокойствие оставило Зуева. Он сел на диван, обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону, пытаясь побороть истерику. Крайне редко, но случалось, что на него накатывало: жалость к себе и ненависть ко всему миру взрывали мозг. Хотелось вопить от душевной боли. Если не взять себя в руки, то последует депрессия, которая сожрёт остатки мозга и души.
     
     Позвонить! Эта мысли зацепила как якорь. В ответ услышал: «Неправильно набран номер». Попробовал ещё раз, но с тем же успехом. Значит всё ещё хуже, чем выглядит. Зуев в спешке собрался и, хотя подумал о маскировке, но чувствовал, что любая задержка его только взбесит. Лифт тащился невыносимо медленно. Сев за руль, успокоил себя мыслью, что скоро всё прояснится.
     
     Доехал как сам себе автопилот. Дорога невольно дисциплинировала. Взбегая на третий этаж, на полпути споткнулся, ударился, но боли не почувствовал. У дверей квартиры замер. Кнопка звонка, как кнопка судьбы. Зуев вдавил её изо всей силы. Затренькал мелодичный колокольчик. Звук приятный, не пугающий, но бесполезный. Никто не подходил. Зуев в отчаянии два раза ударил кулаком по железной двери. Найти и сразу потерять. С вершины счастья упасть в адскую пропасть. Броня одиночества разбилась в дребезги. Спрятаться за неё уже не получится. Как прежде ничего не будет.
     
     Дверь соседней квартиры приоткрылась. В образовавшейся щели — свинюшное лицо, очевидно, тучной тётки. Взгляд настороженный.
     
     — Я к Андрею. — объяснил Зуев.
     
     — Уехали они утром. Просили за квартирой присмотреть. — недовольно ответила тётка. Взгляд её говорил: ходЮт тут всякие… — Не хулигань!
     
     — Если позвонят, передайте… — Зуев не знал, что сказать. — Друг заходил.
     
     — Зачем позвонят? — не поняла тётка.
     
     Зуев безнадёжно махнул рукой.
     
     В машине не трогаясь, просидел, кажется, целую вечность, тупо уставившись на дорогу, которая больше, чем асфальт. Она аллегория пути, который складывается из дорог. Но когда все они ведут в никуда, то пути нет.
     
     Звякнул мобильный. Сообщение. Зуев схватил телефон, как палочку выручалочку. СМС: «Нас не ищи. Не думай обо мне плохо. Всё сложно. Твой А.»
     
     В гостиницу Зуев не поехал. Там всё напоминало о вчерашнем вечере. До Горыныча добрался, как слепая лошадь до дому. Машину оставил в соседнем дворе. В подъезд зашёл, дождавшись пока кто-то вышел. В лифте видеокамера. Поднялся по лестнице. Видеокамера на площадке больше для виду. Совсем слепая. Всё это проделал автоматически, не задумываясь. Отрыл дверь своим ключом. Горыныча застал на кухне, он что-то кашеварил, домашний и родной.
     
     — Бразельянец явился! — всплеснул руками Горыныч и осёкся. Эти глаза! Этот взгляд! Объяснений не требовалось.
     
     Зуев сел на табуретку у стола, закрыл лицо ладонями и заплакал навзрыд.
     
     Горыныч знал, что расспрашивать бесполезно. Он подождал, пока Зуев немного успокоится, взял его за руку и увёл в спальню. Приготовил шприц. Сделал, безвольно лежащему на кровати Зуеву, укол. Изредка у племянника случались срывы и всегда после возвращения из командировок. Результат длительного нервного перенапряжения. Дерьмово, но не до истерик. А чтобы вот так… было только однажды.
     
     Ночью Зуев проснулся. В кресле дремал Горыныч, зачем-то рядом с кроватью стояла капельница. Тихо встать не получилось, чуть не упал на пол, пространство вокруг подрагивало. Горыныч проснулся. Зуев сделал знак рукой — нормально. Сходил по нужде и рухнул на кровать. Окончательно проснулся через сутки. Нервный шторм почти успокоился. Горыныч наготовил еды, как на Маланьину свадьбу и задал лишь один вопрос:
     
     — Кто в этот раз?
     
     — Да, ты прав. Но всё сложно. — коротко ответил Зуев.
     
     ***
     
     Небольшой трёхзвёздочный отель, но в центре Парижа. Пешком можно пройти до Оперы, до Лувра, более основательно можно прогуляться до Елисейских полей. В будни, днём, обычно, если нет никаких политических заварушек, они пустынны. Жизнь там закипает с вечера и бурлит до глубокой ночи, а для кого-то и до утра. Из-за туристов такое впечатление, что Париж город бездельников. Это не так. Простым парижанам Париж достаётся упорным трудом. Качественное обслуживание бездельников — гарантия, что их не станет меньше.
     
     Хозяйка отеля из какого-то поколения семьи русских эмигрантов. Она старенькая француженка. Любит говорить на русском языке. На эмигрантском русском. Он распевный, в нём много устаревших речевых оборотов, мало, даже почти нет современной лексики, её заменяют французские вкрапления. В Зуева она влюблена платонически. С ним она может поговорить обо всём. Светский, образованный культурный человек — это такая редкость. Мадам Жоли не подозревает, что все, в её понимании замечательные качества, её милый друг симулирует.
     
     — МитЯ, — имя Митя мадам Жоли выговаривает с ударением на последний слог: — прелестный мальчик. Но, мой дорогой друг, почему он думает, что «Войну и Мир» написал Достоевский? И одевается он, уж извините, совсем не комильфо. Такое безродным америкашкам простительно. Но я за него рада, он в хороших руках.
     
     Америкашкам! Для мадам Жоли — это дерзкая языковая вольность, хулиганство! Американской нации не существует, но её представители — это факт, который не нуждается в пояснении. Почему они «безродные» известно только мадам Жоли. В повседневном французском обиходе «американец» — близко к идиоту. Это справедливо не всегда, но в основном заслужено.
     
     Увы, в образованности Митя недалеко ушёл от своих заокеанских ровесников. Для него Нотр-Дам — это лишь мюзикл, Лувр находится в Версале и так далее. Зато он успешно освоился в парижских дискотеках и приступил к изучению специфики местных пикантных ночных развлечений. Пока Зуев горевал на родине, Митя зажигал в Париже. Его сносный английский, очаровательная улыбка, компанейскость позволили ему быстро освоиться. Он развлекался, раз уж представилась возможность. Митя не глуп, но недостаточно умён, чтобы объективно оценить своё положение.
     
     Первым делом Митя показал Зуеву обновки: как раз для эскортника, который сопровождает богатого клиента на Багамы. Этим не удивил. Озадачил вопросом:
     
     — Я тебе теперь кто?
     
     — А кем хотел бы…? — не стал заканчивать фразу Мостовой.
     
     — Твоим парнем. — искренне и скромно ответил Митя.
     
     В молодости на вопрос: «Есть ли у тебя парень?» Зуев отвечал: «Ты знаешь, мне кажется, что у меня есть несколько парней». Поинтересоваться, кто из них главный, никому в голову не приходило. А напрасно.
     
     — Что же я рад, что у меня замечательный парень. — почти не соврал Зуев.
     
     Митя по-своему расценил заботу Зуева, своё спасение, хотя не понял от чего и кого, и сумму денежного перевода. Ему невдомёк, что он единственный, кто может раскрыть логово своего заступника и пролить свет на истинного организатора злоключений некоторых высокопоставленных клиентов топового эскортника.
     
     Сплошь и рядом семейная жизнь чиновников карикатурно уродлива и они, если не алкоголики и не наркоманы, ищут утешения в самых разнообразных сексуальных развлечениях: харассмент, как приложение к должности и властным полномочиям, и проститутки обоих полов, скрашивают их нелёгкий труд на благо общества. Судачат о засилье гомосексуалов в шоу-бизнесе, потому что это на виду, но среди чиновничества пассивных любителей мужчин и мальчиков как бы ни больше, но это скрыто от глаз обывателей. В геевском сегменте власти царит импотенция, она и в целом бич государева сословия. Когда нестерпимо хочется, но не можется, сексуальные игры носят особо извращённый характер. Ещё одна проблема — микропенисы. Жизнь рядовыми членами общества позволила бы вельможным господам претендовать лишь на просмотр порнухи. Но в чиновничьей иерархии моральные и физические уроды расцветают, потому и стремятся к власти любой ценой, компенсируя свою неполноценность служением хоть чёрту лысому.
     
     Среди чиновников, которых не настигла импотенция, концентрация педофилов выше, может даже значительно, чем среди обывателей необременённых властью. Никаких специальных исследований на этот счёт Зуев, конечно же, не проводил. Он судил по тематической информации, которой располагал. Чем выше ступенька властной лестницы, тем надёжнее педофил защищён от преследования и наказания. Велик риск шантажа. Но в таких случаях риск шантажиста, оказаться с проломленной головой, выпрыгнуть из окна, застрелиться или нечаянно отравиться полонием, значительно выше.  
     
     Проезжая как-то мимо огромного здания Академии государственного управления, Зуев ужаснулся: неужели там учатся одни только моральные уроды? Или студентов такими с неизбежностью сделают? А что, других чиновников не бывает? Честные, добропорядочные, примерные семьянины, живущие на одну зарплату, неусыпно блюдущие интересы простых граждан? Быть у реки и не напиться? Зуеву такие не попадались. Это не его поля ягоды.  
     
     Один из клиентов Мити, чиновник от культуры, платил деньги за то, чтобы молодой красивый парень всячески унижал его, водил по хоромной, огромной квартире на поводке как собаку, бил по толстым щекам, стегал плёткой по жирной заднице. Раб, млея от счастья, вместо туалетной бумаги вылизывал своему прекрасному господину анус. Подобных и разных не менее занимательных примеров у Зуева воз и маленькая тележка. Но это рядовые шалости по сравнению с педофилией, зверскими изнасилованиями сами разнообразными предметами, и пытками.
     
     С Митей Зуев нарушил правило ликвидации слабых агентурных звеньев при угрозе провала. Подпустил парня излишне близко к себе и поэтому дал слабину. Возвращаться домой Мите нельзя ни в коем случае, а взвалить на себя непосильную ношу ответственности за него, Зуев не готов. Или попробует?
     
     ***
     
     Распутывать тугой клубок последних событий Зуев решил начать с Софи. Кто и когда её привёл в разведку, он не знает. Зуев получил Софи в помощницы уже как готовый продукт. Женщины в штате разведки — явление вспомогательное. Их много в агентурных сетях. Как правило, это рядовые во всех смыслах информаторы: ни звёзды шоу-бизнеса, ни бизнесвуменши, ни политики, ни роковые красотки. Серые мышки из армии секретарей всего и вся; обманутые жены бизнесменов и политиков, которые опрометчиво согласившись на кабальные условия брачного контракта, в итоге оказались ни с чем, или с пустяковым содержанием за молчание; топовые проститутки, готовые продать секреты своих клиентов кому угодно, лишь бы платили и поэтому, даже скопив на пенсию, до пенсии они никогда не доживают. Чтобы понять отношения с Софи, нужно сделать глубокий экскурс в прошлое.
     
     Свою карьеру Зуев начинал во Франции. Как водится, почти всё, чему его учили, пригодилось мало. Выручала доведённая до автоматизма наблюдательность, смётка и способность делать выводы из чужих ошибок. По легенде он англичанин бельгийского происхождения или наоборот, что не так уж и важно в национальной мешанине Европы, но малополезно для Франции, где английскость не самая лучшая характеристика. Зуев, вполне себе половозрелый, чувствовал себя птенцом, который вылупился из яйца ночью в Булонском лесу и его чуть не затоптали то ли проститутки, то ли трансвеститы.
     
     За моральным обликом разведчика всегда присматривают, но стесняющие рамки давно канули в Лету, поэтому хоть каком, хоть раком, был бы толк. Громко об этом говорить не принято, да и шептаться ни к чему, для карьеры полезнее как при счёте — пишешь ноль, а два на ум пошло. Свой толк Зуев нашёл во французских женщинах, хотя, или потому, что не скрывал своей ориентации. Он не был для них сексуальным объектом, старался не соперничать, что не всегда удавалось, и в целом удачно вписывался в роль заменителя подружек, о подлости которых у любой женщины есть свой рассказ. И ещё один фактор. Французские мужчины — жертвы женской эмансипации. Знаменитая французская галантность, может и была когда-то, но Зуев её не застал. Уступить дорогу женщине, подать руку, чтобы помочь выйти из авто, и даже просто придержать для неё дверь — о чём это вы? У неё что, своих рук и ног нет? Это не грубость, а опасение выглядеть сексистом. И в то же время, так удобно: французский мужчина поощряет женскую самостоятельность, устраняясь от участия в решениях, которые принимает его подруга. Попросту говоря, сама придумала, сама сделала, сама и дура.
     
     В одном из милых, кажется вечных на своём месте ресторанчиков, рядом с входом вешалки для верхней одежды. Это не гардероб в привычном смысле, и роль пожилого мужчины, присматривающим за порядком, лишь в том, чтобы помогать женщинам элегантно выглядеть, когда они надевают свои плащи и пальто. Зуев ухаживал за своими подругами сам и однажды подавальщик с обидой в голосе спросил: «Месье, что я вам плохого сделал?».
     
     Эмансипация эмансипацией, а женщина остаётся женщиной, если она, конечно, не ядрёная феминистка. Поэтому элементарная галантность Зуева, готовность дать совет и прийти на помощь, сражала иных француженок наповал. Такое непрофессиональное поведение вроде бы выдавало его явно нездешнее воспитание, но всё объяснялось одним словом — гей! Что с них взять! Уроды. Не стоит путать декларируемую обществом толерантность с её реальным отражением в быту. Хамство, негатив, воинствующий исламизм — это добра полно.
     
     По утрам Зуев себя не беспокоил и не позволял это делать другим. Но изредка дела обязывали собрать волю в кулак. Примерно шесть утра. Бар при дешёвом отеле. Посетителей раз-два и обчёлся. И все женщины. Особенно запомнилась одна: то ли проститутка после рабочей смены, то ли секретарша, которой добираться до офиса часа полтора-два. Навскидку не скажешь. Перед ней чашечка кофе, в руке сигарета. Она пьёт медленно, малюсенькими глотками между затяжками. Её глаза — глаза Одиночества с прописной буквы. Париж — город одиноких женщин. Кончено же, не только Париж, но особенно Париж. Например, в Лондоне Зуев не встречал ничего подобного. И кстати, у англичанок он успеха не имел. Взаимно. Это лошади в цветастых попонах, усыпанных блёстками, и в боевой раскраске как апачи на тропе войны. Самый, что ни на есть, моветонистый моветон во всём, включая поведение шлюх, выдающих себя за леди, и ор, словно они глуховаты на оба уха.
     
     Французские подруги частенько удивляли Зуева без каких-либо расспросов с его стороны. Сплетни в аппарате Правительства? Пожалуйста! Не веришь?! А на это что скажешь? В доказательство — копия документа, от упоминания которого, секретчик министерства сразу застрелится. (На заметку!) Начальник сволочь, заставил работать сверхурочно, переделывать презентацию для Совета директоров о слиянии хуя с жопой. (Интересно!) Муж, падла, зарабатывает в два раза больше, но за квартиру платим поровну! А вчера нажрался и нёс какую-то ахинею про доморощенных террористов. (В разработку!) А уж как французские женщины судачат о сексуальных странностях своих партнёров! «Секс в большом городе» отдыхает! Зуев без вербовки получал порой такой инсайд, что его командиры за голову хватались и смотрели сквозь пальцы на образ жизни молодого разведчика. А когда он затусил с сыновьями премьер-министра некой восточной страны, у них и вовсе дыхание спёрло. Считали, что провал неизбежен, это лишь вопрос времени. Вокруг таких детишек всегда кишмя кишели спецслужбы. Но обошлось. Зуев не стал докладывать, что пил водку с «неподкупными» и переспал с одним из них. Это очень особое подразделение, не путать с охраной. Случается, что шалости VIP-персон выходят не только за рамки господствующей морали, но и закона. Тогда за ними приходится «подчищать», чтобы не осталось ни улик, ни свидетелей. А воспоминания о бисексуальных двойняшках волнуют до сих пор.
     
     До превращения в полноценного злодея, Зуев, по делу и без, любил наведываться в Лондон, выдумывал для этого уважительные, исключительно деловые причины. К слову, если вы хотите узнать, что такое настоящий французский ресторан, то поезжайте в Англию. Если вам повезёт, что очень вероятно, то вы удивитесь! В Лондоне есть такие французские рестораны, какие в Париже редкость. Потому что держат марку! А семейные итальянские заведения? Слов нет!
     
     Характеризуя англичан в толерантной компании, Зуев приводил пример, что называется, по себе: в гей саунах Лондона нередко трахаются под вывеской, извещающей, что секс в общественных местах строго запрещён! Чрезмерной законопослушностью англичане не страдают. Они, конечно же, европейцы, а не какие-то беспредельщики, но европейцы по-своему и так во всём. Удивительно, что они долго продержались в Европейском Союзе. И договороспособность англичан тоже своеобразная. У Британии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть только постоянные интересы. Это не просто красивая фраза. Она легко масштабируется на отдельного англичанина.
     
     Как-то, отдыхая после напряжённого шпионского трудового дня, Зуев, уже не вспомнить как, оказался на бомбической гей вечеринке. В потёмках, после приличной дозы кокса, он познакомился с умопомрачительным парнем. Был ли потом секс? Что-то было, но вот что? Умопомрачение было — точно! Нет, парень действительно стоил пристального внимания, со скидкой на то, что он стопроцентный англичанин. В Лондоне? Англичанин? Скоро это станет большой редкостью. Повезло! Но нет совершенных стран! Изъян найдётся всегда. Увы, до французских парней английским парням скакать да скакать на Королевских скачках в Аскоте, и всё равно не доскакать! Прикид не тот, аляповатость в одежде, например, к строгому костюму могут надеть носки, напоминающие о светофоре и галстук в цветовой палитре боевой раскраски своих подруг. Зуева так же раздражало их обычное пристрастие к пережаренным безвкусным стейкам и мочегонному элю. Но всё же шопинг в Лондоне почти лучший в мире, не чета парижскому. Почему «почти»? А вдруг где-то есть ещё лучше?
     
     Нового друга звали — Оливер. У Зуева ещё двое знакомых Оливеров, редкое имя, что поделаешь! Оливер III — звучит круто. Слишком круто. Оли — так проще, оказался идиотом, не клиническим. Идиотом в повседневном смысле. Его родословная не уступала родословной самой родовитой собачки Её Величества в Букингемском дворце. Вероятно, это и отразилось на умственных способностях Оли. Главным его достоинством оказалось место трудовой занятости — официант в здании Парламента. Если учесть, сколько всего съедается в Вестминстерском дворце за день в барах, столовых, чайных и кофейнях, не только и не столько парламентариями, но посетителями, то ничего особенного в работе там официантом нет. Понятно, что не абы кого берут, да и только. Но Оли был официантом Лорд-спикера Палаты Лордов. Точное название его должности звучало, как графский титул, не меньше, но срач дома, как в бомжатнике. Зуев красноречиво описал в донесении свой новый контакт, мол, не лыком шиты! Поторопился. Оле слабо ориентировался в языке английских лордов: половины слов, которые они употребляли, он или не знал, или не понимал, что они означают. Не удивительно. Он и Зуева плохо понимал, когда тот переходил на язык политиков.
     
     С паршивой овцы, хоть шерсти клок! Изредка, Оли нуждался в помощниках и мог выбрать из общей обслуги кого угодно. Зуев, в силу авантюрности, не преминул воспользоваться возможностью, заглянуть в святая святых английского парламентаризма. Оли его слегка поднатаскал, снабдил подобающим обмундированием. Зуев ожидал особых проверок службы безопасности, придирчивого осмотра, возможно даже опроса. Ничуть ни бывало! Должность Оли оказалось, как Золотой ключик. Разумеется, бомбу, или оружие Зуев не смог бы пронести, даже с телефоном пришлось на время расстаться, но это обычные меры предосторожности. Палата общин не произвела большого впечатления и напоминала зелёный муравейник из-за множества посетителей и сотрудников. Но Палата Лордов покорила изумительным глубоким красным королевским цветом, великолепием, в то же время функциональностью и комфортом. А в кабинет Лорд-спикера следовало бы водить на экскурсию начинающих дизайнеров.
     
     Зуев ожидал попасть как минимум на дипломатический приём, а стал свидетелем светского, клубного общения людей одного круга. Они обменивались мнениями по вопросам, о которых Зуев не имел представления, причём понимали друг друга с полуслова, иногда отвечали просто выражением лица. Стало ясно, почему Оли затрудняется с внятным пересказом невольно услышанного. Зуев поймал на себе внимательный взгляд одного из присутствующих джентльменов, но гей радар не сработал. Это было что-то другое. Он то и дело словно спотыкался о цепкий, иногда насмешливый взгляд мужчины среднего возраста, то есть старше Зуева лет на пятнадцать-двадцать. Когда собравшиеся дружно решили перейти в другое место, название которого Зуев не расслышал, наблюдатель не спешил к выходу. Остановился напротив Зуева, но молчал.
     
     — Я что-то не так сделал? — не выдержал Зуев.
     
     — Вы всё делали не так. — с доброжелательной улыбкой ответил незнакомец.
     
     Вот засада! На улице Зуев обратился бы к незнакомцу — сэр. А здесь? Вдруг он граф? Тогда — Ваша Светлость. Или можно просто — милорд?
     
     — Увы, в гольф я играю лучше. — набравшись наглости, сообщил Зуев.
     
     — Вы меня заинтриговали. — усмехнулся незнакомец: — Richmond Golf Club, спросить Гарри Эллингтона, можно просто. Пятница. После обеда. О клюшках не беспокойтесь, подберём.
     
     Richmond Golf Club — не хухры-мухры! С улицы не пустят. Удача?
     
     Зуев не слышал, как у дверей полноватый джентльмен из компании сказал Гарри:
     
     — Оставь в покое мальчишек. Болваны! Ну и лица!
     
     Встреча состоялась.
     
     — Что ж, французам во вкусе не откажешь. — сказал Гарри, окинув взглядом экипировку Зуева: — А для француза, ты правильно говоришь на английском.
     
     Действительно, французы, что в рядовых случаях редкость, если и говорят по-английски, то сильно на свой манер. Общего и в том, и в другом языке много, но интонирование и произношение сильно разные. Зуев не пытался вникать в эту проблему, но на себе чувствовал, что запросто перейти на английский с французского ему было трудно именно из-за произношения, его речевой аппарат упрямился и сопротивлялся. Со временем прибавился психологический фактор. Англичане — языковые снобы. Они, конечно же, знают, что в мире много разных языков. Но зачем, когда есть английский? Выпендриваются! Иногда Зуев сознательно бряцал французским акцентом.
     
      — Учился в английской школе. — объяснил Зуев своё не типичное знание языка.
     
     И это, правда. Горыныч на год спровадил. Но, правда и то, что англичан в этой школе не было: азиаты, арабы, африканцы, индийцы… И русские, которых сразу же беспричинно окрестили бандой. Было двое французов. С одним из них Зуев близко сошёлся. Так что из Англии вернулся скорее с французским, чем с английским языком, который потом нудно додалбливал, иначе не скажешь. А французский как полетел! Всё остальное — «легенда».
     
     Гари особо не расспрашивал, он ненавязчиво интересовался. В какой-то момент Зуев почувствовал опасность: подробный рассказ о себе всегда неуместен, если ты не в полицейском участке.
     
     — Не подумал. Надо было анкету принести! — осадил собеседника Зуев.
     
     Гольф для несведущего — глупое времяпрепровождение богатых бездельников. Во Франции по большей части именно так. Да и в Англии игра исключительно джентльменов излишне ушла в массы, обуржуазилась и пала к ногам феминисток. Гольф похож на аристократическую разведку боем. Хочешь узнать о человеке то, чего он о себе не скажет? Играй с ним в гольф! Занудство, нервозность, закомплексованность и разное проявится непременно. Хочешь понять характер претендента в бизнес партнёры? Играй с ним гольф! Сэкономишь время и деньги. Если он скисает при первой неудаче, ссылаясь на плохое самочувствие и скверное расположение звёзд, неуместно болтлив и не умеет скрывать свои эмоции — это мимо денег. Хочешь вытянуть из липового аристократа простолюдина? Играй с ним в гольф! Позабавишься. Говорят, что вслед за Марк Твеном язвительный сэр Уинстон Черчилль считал, что гольф — лучший способ испортить хорошую прогулку. Увы! Но при этом вы должны выглядеть так, будто выиграли миллион, не меньше, иначе вы плохой игрок. Нельзя сказать, что Зуев блеснул талантом гольфиста. Да и странно было бы это — плохо в легенду попадало. Достаточно того, что не облажался. Или не очень облажался?
     
     — У Лорд-канцлера ты не блефовал. — оценил Гарри игру Зуева: — Кстати, а что ты там делал? В обслугу ты явно не годишься.
     
     — Недостаточно глуп? — ушёл от ответа Зуев.
     
     — И это то же! Хотя старался. Мой, менее наблюдательный друг, назвал тебя болваном.
     
     — Вы обо мне шептались? — не без ехидства спросил Зуев.
     
     — Если бы я хотел тебя выебать… — неожиданно начал на сочном кокни Гарри: — То для этого не обязательно тут яйца без толку тереть!
     
     Зуев расхохотался. Отвечать на выпад не стал.
     
     — У тебя не совсем французский тип лица. — Гарри вернулся к светскому английскому: — Что-то славянское, или немецкое…
     
     — Французский тип лица?! — искренне удивился Зуев: — Да я такого француза покажу, что голову сломаешь, определяя тип лица!
     
     Больше атак со стороны Гарри не было. А Зуев предположил, что, скорее всего, имеет дело с коллегой по шпионству. Заманчиво завербоваться в МИ-6 в качестве французского подданного! Но до вербовки дело не дошло. Зуев позднее понял почему. Англичане считают вербовку французов трудной и мало эффективной. И это действительно так.
     
     Перекусили в ресторанчике. Зуев не преминул пожаловаться на ужасы английской кухни, разумеется, в сравнении с французской. Общение стало легче, перешло в обычный, извечный спор англичанина и француза о том, например, кто всё же победил в средневековой войне? И почему англичане такие заносчивые? Зато французы не сдержанные! Общая, близкая история двух народов и объединяет, и разъединяет, но, даже не смотря на очевидную разницу в менталитете, это всё же разновидность борьбы нанайских мальчиков. На прощание Гарри не удержался от замечания, что французы — «very peculiar people», то есть «весьма специфические люди». Зуев с удовольствием согласился с таким с признанием национальной самобытности.
     
     В отчёте о контактах Зуев о Гарри умолчал. Потом встретились только через год, в клубе для истых джентльменов. Прямо о принадлежности к одной и той же профессии не говорили, но хорошо друг друга понимали. Зуев сообщил, что решил посвятить себя изучению Востока. Это, хотя и не вся, но правда. Собирается начать с Дамаска. А вот это вранье. Через полгода встретились в Кабуле как старые друзья. Там иностранцам трудно не встретится, и ещё труднее шифроваться. Зуев помог Гарри с переправкой его человека нелегально в Иран. В качестве ответной услуги Гарри не стал возражать, когда Зуев выгнал из своей команды афганца информатора, которого терпел, не желая ссорится с англичанами. Потом вместе поспособствовали контрабанде водки: Гарри договорился с талибами, и они пропустили грузовики через свой участок дороги, чего афганские пограничники даже вообразить не могли. От предложения поучаствовать в наркотрафике Зуев отказался. Он уже был завязан в этом со своей ставшей второй французской родиной, подданным которой бессменно числился, зарекомендовав себя в глазах её спецслужб в роли независимого предпринимателя. Всех это устраивало: попадётся, так и чёрт с ним! Кое-что приносила контрабанда изумрудов. Помаленьку потихоньку Зуев не то, чтобы знатно разбогател, но стал независим от смехотворных подачек Центра, и кое-что отложил на чёрный день. Далее Африка. А это золотое днище!
     
     Уже с немалой опытностью и всё же с багажом, признаться, уёбка, который вообразил, что и женские, и мужские души для него открытая книга, Зуев лоб в лоб до искр из глаз столкнулся с Софи. Ненависть была взаимной и страстной, как любовь. «Готов, сладенький?» — спрашивала его Софи перед операцией. «Готов, дыдла!» — отвечал Зуев. Во время безделья, расслабухи с пивком и «травкой» боевая подруга могла выдать: «Жопа у тебя страстная! Что я не мужик? Вдула бы!». «Знаю, мечтаешь, чтобы у тебя хуй на лбу вырос!» — не оставался в долгу Зуев. «Ребята!» — гнусавил Вольтажор: — «Поебитесь вы уже! И успокойтесь».
     
     А женщина ли Софи? Не мужчина, точно. По началу Зуев заподозрил смену пола. Расчётливый женский ум, волевой мужской характер, завидное самообладание. Про профессиональные навыки и говорить нечего, на высоте. С ней и в разведку, и в рукопашный бой можно без опаски идти. Не струсит, не бросит. До таких крайностей, конечно, не доходило. Оружие бойцов невидимого фронта — ум, подлость, а потом уже яд, нож, или пуля исподтишка.
     
     Возможно, что в разведку Софи попала через женский спецназ. Зуев к тому времени переквалифицировался из светского повесы в полевого аналитика. Не случайно. Очень этому поспособствовала репутация душеведа. Зуев проверял на местах достоверность информации, которая часто, в лучшем случае оказывалась, высосанной из пальца, в худшем — целенаправленной дезой, из-за которой порой гибли люди. Восток дело тонкое, а где тонко там и рвётся. Недостоверность — мягкое слово. Лживость платных как бы агентов иной раз изумляла. Их устранение из обоймы разведки, в случае крайней токсичности, так же входило в его обязанности. На этом поприще сошлись пути Вольтажора, Софи и Зуева. Их группу для краткости называли «Ликвидаторы». Формально её никогда не существовало. Разведка ведь дело благородное!
     
     Софи особо не гомофобствовала, но и в толерантности её не упрекнёшь. Вольтажору было, как он сам говорил, насрать, кто с кем трахается. Однажды он где-то достал компакт диск с восточной зоофилией, смотрел и ухохатывался. Софи обозвала его скотом. Зуев подивился технике межвидового секса. Оказалось, что он ошибочно думал, будто зоофилы чаще всего влюбляются в заблудших овечек. Отнюдь, нет. Пальму первенства следует отдать романтическим отношениям с лошадьми, ослами, мулами и собаками. Запрет на общение с женщинами в мусульманских странах способствует скрытому разврату, по сравнению с которым, сексуально раскрепощённая Европа выглядит скромницей.
     
     Подмога пришла, когда её не ждали и в ней не нуждались в лице необстрелянного, насмешливого, улыбчивого парня. Зуева тогда предупредили, что Витя — не промах и литерный. Это намёк на высокое покровительство. Интересное дело — блатного в мясорубку? Зуев отмахнулся, так не бывает! Но всё же опекал новичка особо, чтобы, ни дай бог, ничего не приключилось, что потом не поправишь. Обошлось без ЧП. Витя оказался свойским парнем, быстро нашёл свою роль в группе: что-то вроде сына полка. Зуева называл — дядя Миша, хотя разница в возрасте у них была пустяковая. И сошёлся с Софи! Вот это был шок. Латентная лесбиянка, или, на худой конец, отъявленная феминистка, и нате-здрасте!
     
     Назвать их отношения любовью, язык не поворачивался. Софи вцепилась в Витю, как хищный зверь в добычу. Так это иной раз выглядело. Но Витя словно и не замечал, что боевая подруга от любви готова его растерзать! Нет, это не любовь, а тяжёлая психологическая зависимость друг от друга. У Вити она протекала в лёгкой форме, у Софи — почти в клинической.
     
     Вспоминая об этом, Зуев сожалел, что сразу не пресёк, так сказать, неуставные отношения. Но нарушение правил незаметно становится основным правилом. Жизнь от секса не спрячешь. Зуев посчитал, что ревность Софи убережёт Витю от необдуманных поступков, продиктованных буйством гормонов, лучше, чем строгий окрик и командирская выволочка. Да и командирствовать он не любил. В перерывах между операциями в группе царила атмосфера студенческого кампуса, но в лёгкой форме. Мелкое разгильдяйство, косячок для настроения, дружеские подъебки — это за грех не считалось.
     
     — Дядя Миша! Я когда срать сажусь, всё время о тебе думаю. К чему бы? — задумчиво спрашивал Витя.
     
     — Ты лучше думай, как свой писюн нарастить! — не оставался в долгу Зуев.
     
     Однажды в задрыпаном захолустном отеле, других просто не было, Вольтажору и Зуеву пришлось делить одну комнату. Рядовая ситуация. Иной раз все вместе ночевали в единственной хибарной комнатушке. И вот, как назло, не то, чтобы Зуеву очень приспичило, как-то само получилось, он привёл парня. Вольтажор уже похрапывал. По-тихому согрешили и с удовольствием закурили. И вдруг, как кара небесная, громогласное возмущение Вольтажора:
     
     — Они ещё и курят!
     
     Курение он считал худшим грехом, чем однополое баловство. И вреда больше, и толку меньше. Выражение «Они ещё и курили!» стало мемом, означающим крайнюю степень непотребства. Секс Вольтажор справлял без затей, как нужду. Кривая, косая, рябая — без разницы! Никогда никого не приводил: в кустах, в туалете, в тёмном углу — десять минут и никаких хлопот!
     
     Историю, что Витя перепихнулся с Зуевым, сочинил сам Витя. На самом деле, у него не было и малейших позывов к гомосексуальности. Хотя, чёрт его знает! Парень симпатичный, наверняка не раз сталкивался с непристойными предложениями. Но Зуеву мысль о служебных романах никогда в голову не приходила. Витя хотел позлить Софи, Зуев слегка подыграл. И она в эту заведомую, очевидную чушь поверила! Ссоры злосчастно влюблённых стали выходить за рамки приемлемых отношений в группе. Однажды Софи недопустимо сорвалась:
     
     — Пристрелю!
     
     Виктор спокойно достал свой пистолет, положил перед ней на стол и ответил:
     
     — Стреляй!
     
     По настоянию Зуева группу расформировали в виду психологической несовместимости бойцов. С Вольтажором вместе ещё поработали, выполняя совсем уж специальные задания. Потом время от времени их пути пересекались, но ненадолго. Затем Зуева перевели в особый резерв.
     
     Учитывая прошлое и профессиональный опыт Софи по приведению в исполнение внесудебных решений, проще говоря, ликвидации носителей различных угроз, а Зуев, очевидно, сейчас именно в этом статусе, действовать нужно осторожно. Проще всего выманить её в Париж от своего имени, но и она знает, с кем имеет дело. Можно не сомневаться, что в операции по ликвидации Зуева, Софи станет лишь приманкой. Ей это не в первой! А бодаться с группой бывших коллег, можно только заручившись поддержкой рептилоидов, не иначе. Что-то давненько их не видно!