Лучше поздно

Стол просто ломится от различных дорогущих продуктов. Большинство из них надкусаны, пожёваны и отброшены в сторону. Дрянь оказалась! Трюфеля те же… Я не смог это есть, да и Аркашка тоже морщился и плевал на пол. Прям рядом с горкой пустых кислородных баллонов.  Свинтус! Дать бы ему по башке, да лень вставать.
Папуля с сестрой даже не отвлекались на стол. Отец доигрывал партию в онлайн-шахматы с таким же дряхлым пнём из соседнего города, а сеструль убаюкивала на коленях племяшку-десятилетку, ласково перебирая её золотые прядки волос.
Ощущение Нового года! Только осталось дождаться курантов. На улице орали, стреляли в воздух… Ну, скажем, петардами! Ничего! Скоро куранты… бабахнут.
На столе полный бардак. И очень дорогой бардак, скажу вам. Продукты из набора «Крайние чудеса света». Прям такие все суеверные! Сглазят, да? Смешно, сука, до слёз!
В наборе голубые тунцы в шафране, икорочка нашенская, мраморная говядина, рыбка фугу и бутылочка виски стоимостью с наш подъезд. И трюфель, но почему-то белый. Зажали нормальный чёрный, видимо.
Есть я уже не мог, как и в любой Новый год, — болел мой русский живот ото всей этой дорогой иностранщины. Аркашка тоже налопался и рухнул на диван рядом. Затылок свой белобрысый мне на колени устроил и уставился в окно. А что там смотреть? Особенно после работы «Герма-Терема», сделавшего полную герметизацию нашей хрущёвки. Ни черта же не видно — только свет пробивается чуток. Сейчас красный… Час назад синим полыхало.
Да и плевать! Век бы не видеть происходящего. Раньше шутил, типа «Что это за жизнь? Ни одного нормального апокалипсиса!». Ну вот тебе, ешь лопатой!
Наше солнышко решило взорваться, да… Учёные орали: «Без паники! Запас Солнца ещё на 5 миллиардов лет!». Хреновые у вас какие-то миллиарды, парни! Видимо, попилили всё…
Когда по Земле ударил первый протуберанец, ученые перепуганно заткнулись. Тогда многие заткнулись, признаюсь, — и сектанты, и папы римские. Сорвало часть атмосферы, и резко снизился процент кислорода в воздухе. Или как-то так. Дышать стало тяжело…
Чёрт, жалко Тошку… Пришлось усыпить по приказу властей. Воздуха на всех не хватает, типа. Что он там, сука, надышит, пёсель наш мелкий?! Себя бы лучше усыпили, свиньи жопастые! Эх, Тошик…
Сначала все думали, что обойдется! Что на этом и всё. Атмосфера постепенно восстановится. Научились ходить в кислородных масках, таскать баллоны в рюкзаках. Лишь дома получалось снять эту сбрую — тут герметично, слава «Герма-Терему». Ай, это я уже говорил…
Но нет, Солнце колбасило не по-детски! Оно то затухало, погружая Землю в темноту, то вспыхивало, выжигая глаза идиотам, что пялились вверх. Как говорится, хрена с два вам, кожаные ублюдки! Да придёт большой пушистый бадабум!
Учёные предсказали, что через несколько дней будет ещё один огненный выброс. Мощнее первого. Говорят, Землю даже с орбиты спихнет, а дневную сторону стерилизует. Врут, думаю, как всегда!
Ну вот и пришёл этот радостный день Ху. А мы как раз точнёхонько на дневной стороне.
Так что гуляем! Лопаем и пьём всякую дорогую дрянь — она просто никому уже не нужна. Баллоны не экономим…
На улице продолжают стрелять и маяться дурью последние носители разума. Пьяного в драбадан разума. А нас алкоголь не брал. Ни виски, стоимостью с подъезд, ни простая родная беленькая.
Аркашка вдруг завозился на моих коленях и сел рядом, положил тощие ладони на моё плечо. А потом и небритый подбородок устроил сверху, утыкаясь лбом в ухо. Вот на него точно подействовала водочка. Он только после приличной дозы такой липучий бывает.
— Сан, — прошептал друг, дохнув на меня перегаром с запахом винограда, и покачал за плечо.
— Чего, брат? — спросил я, отклоняя голову от пьяного оболтуса.
С Аркашкой мы дружим со школы. Лет десять, да? Ну, где-то так… В классе седьмом к нам стали ходить в школу ребятишки из соседнего детского дома. Среди них и Ар, совсем худющий и замурзанный пацанёнок, похожий на беспризорника с вокзала. Обнять и плакать, так сказать. Фиг знает почему, но захотелось его защитить ото всех на свете. Ну и защищал, как мог.
С тех пор Аркашка стал чуть ли не частью нашей семьи, свой в доску парень, брат мой. Много лет рядом, в институт пошли вместе. Часто ночует в моей комнате, забив на общагу. Мама, покойная, его очень любила…
Спасибо высшим, что она этого всего не видит… Ладно, отвлёкся…
Вот и сегодня брат с нами, чему я рад, если честно. Как-то слабо представляю такой день встретить без этого идиота.
— Сан, — снова прошептал в ухо Ар. — Если бы ты знал, КАК я тебя люблю. Не так, как брата… Совсем не так.
Охренеть, заявки. Я аж отшатнулся от балбеса, спихивая с плеча его ладони.
— Ты вот прям нашёл время, да? — возмущённо шепчу ему в лицо, нервно косясь в сторону сестры и папаши. Вроде не слышали ничего — сестра занята дочей, а отец в ноуте с головой.
— А когда? Ведь скоро… Лучше поздно, чем…
А я смотрю на брата и вижу, что глаза у него наполняются слезами. И смотрит так ожидающе! Точно, нахрюкался, идиот.
Я заржал:
— И чо? Ха-ха! Ты ждёшь, что я тебе такое же сейчас скажу, да? Зеркальное? Охренел, что ли?!
Друг молчит и только глазками своими мокрыми блымкает.
— Тихо вам, — шикнула сестра с другого конца стола. — Маришку разбудите!
Племяшку? Да её сейчас ничего не разбудит! Столько снотворного в ребёнка влили.
— Пап, — говорю бате, стараясь не смотреть на Ара. — Ты бы чего поел, а? Смотри сколько вкусного пропадает. М-м?
— Хочу доширака, — вдруг выдал папаша.
Тяжело поднялся из-за стола и ушаркал на кухню. Охренеть! Дошик захотел! Я тупо уставился на стол, заваленный дорогими продуктами. О некоторых даже не знал. А вы слышали о чёрном арбу…
— Сан, — снова тронул меня за плечо друг. — Сан… Неужели я настолько ошибся? Я же чувствовал, что и ты…
Тут меня всего сморщило, засаднило горло, и я низко наклонил голову к столу, роняя жгучие слёзы, как баба…
— Прости, Сан, — тронул плечо Аркашка. — Я не мог не сказать. Забей! Только не расстраивайся так, лан?
— Придурок, блядь, — прошипел я сквозь зубы, шмыгая носом.
Развернулся к этому балбесу и резко обнял за шею. Вцепился в родного человечка обеими руками и тихо завыл сквозь зубы, уткнувшись в тощую шею.
— Ну ты и придурок, Аркашка! — наконец смог просипеть расцарапанным горлом. — Ты не мог раньше сказать, а? Столько лет… Хотя… Ты же всегда был рядом, сука такая! Спасибо тебе, брат…
— О-о-о! — раздался за спиной ехидный папкин голос. Он стоял в дверях зала с большой пластмассовой салатницей в руках. — Совсем вас развезло, парни. Ну харе тут сопли разводить! Кто дошика хочет?
И тут бахнуло! Тут так, сука, бахнуло!
Сначала сверкнуло за окнами яростно красным. Грохнуло далеко-далеко, но пронизывающе до кишок.   Загудело! Стены квартирки заплясали от этого накатывающего рокота. Посыпалась посуда в серванте и жратва со стола. Окна надулись пузырями и с хлопком лопнули, ударяя по ушам, впуская огненный вал в комнату.
Я рывком попытался развернуться с Аркашкой так, чтобы принять спиной эту волну, в глупой попытке защитить своего парня.
Папка с улыбкой стоял в дверях, помолодевший в свете огненной волны. А мой друг смотрел на меня, как никогда до этого.
Смотрел. Прощаясь.
 
Москва, 30 ноября 2020