Остановка сердца

***
За ближних, дальних, но сперва
за тех, что не спасти -
довольно подобрать слова
и вслух произнести.

Но неприметен голос твой,
ничем не осиян -
горошек трели горловой
в коробочке семян.


Когда смеркается к пяти
и смутно на душе,
внутри тихонько тарахтит
небесное драже.

И хоть немая эта речь
честней мольбы любой,
ей никого не уберечь,
не заслонить собой..

***
Повезло, успел на поезд,
позади чужой вокзал,
пара слов зашита в пояс,
сотни слов с собой не взял:
те, что были всех важнее -
пропустите, я сойду!! -
обнуляются, бледнеют,
исчезает на ходу,
и уже не надо помнить
дальний отсвет золотой,
если скрючился на полке
безнадёжной запятой.

Оттого, свернувшись в кокон,
люди терпят поезда,
что мельканье тёмных окон
всё стирает без следа.

***
Ни развода, ни обмана -
южный "новигод",
из окна его гортанно
музыка орёт,
и дрожит огнями ёлка
в лавке на горе
у арабского посёлка
в бедной мишуре.

Трое пришлых в адидасе -
дух, отец и сын -
спросят девочку на кассе,
смуглую Насрин,
как попасть в автомобиле
ночью, по горам
в Назарет - налево или
через Шефарам?

Пыльным снегом из бумаги
лавку занесло,
у помятой колымаги
выбито стекло,
но небесный навигатор
им укажет путь,
где, спасаясь от расплаты,
надо повернуть.

Позади промзоны местной,
скользкий под дождём,
будет улочки отвесной
гибельный подъём,
серой ватой на пороге
прошлогодний снег,
а оттуда - все дороги
вертикально вверх.
 
***
Спуск отвесный, ножевой -
море Мёртвое полого.
В море каплей дождевой
с неба катится дорога,
на переднее стекло -
не расплатой, а наградой -
опуская тяжело
свой туман солоноватый.

В нём летишь себе, скользя,
ничего о том не зная,
что свернуть уже нельзя,
и от самого от края,
от удара встречных фар -
без затей и сантиментов -
отделяет только фарт,
пара лишних сантиметров.

И уже неразличим,
словно ртутная водица,
страх без видимых причин
в том тумане раствориться,
прощекочет мотыльком,
кратким жестом - мимо, мимо,
так привычно и легко,
жгуче-непереносимо…

***
Остановка сердца,
сбой земных орбит! 
Глядь - а снова теплится,
верить норовит,
что хандра и путаница,
тяжесть этих дней,
как-нибудь окупятся,
встретят у дверей
кошкою прилипчивой,
льнущей на ходу,
горькою наливочкой
в будущем году.

Что ни день - потеря,
из одних потерь
хлипкая материя,
эта канитель.
Через непогоду
как её нести -
дождевую воду
зажимать в горсти?
Жизнь моя, предательница,
не уймёшь никак,
всё равно просачивается
сквозь любой кулак,
а бывает, сверху,
в бреши между крыш
всё-таки просверкивает,
если разглядишь…