Пятнадцать лет до любви

Кирилл был сегодня рассеян и угрюм: не поздоровался; спалил утку, да так, что её просто пришлось выбросить; разбил тарелку и, забрызгав микроволновку и кафель, разлил томатный соус по столешнице. Но поляну всё-таки накрыл, хоть и забыл о приборах и стаканах, а вместо того, чтобы принести их, окинул удивлённым взглядом стол, хмыкнул и просто плюхнулся на диван.
 
— Я принесу, — снисходительно улыбнулся я и направился на кухню.
 
Сегодня Кириллу можно было всё. Его бросила Мари́. И это обстоятельство давало ему индульгенцию на любые промашки.
 
Мы не виделись полгода. Для нас это был большой срок, особенно для меня. Школьный друг всегда занимал в моём сердце особое место. Мы были неразлучны, пока не появилась она. Эта яркая брюнетка вырвала Кирилла из его привычной жизни, пленила и подчинила себе. И я с удивлением наблюдал, как свободолюбивый парень меняется на глазах. Счастлив ли он был с ней? Неизвестно. С виду казалось не очень, но он не делился, а я не лез.
 
Я зашёл в зал со стаканами и вилками и положил их на стол.
 
— Может, фильмец какой-нибудь включить? — спросил я и мягко посмотрел на него.
 
Кирилл как-то неопределённо повёл плечом и ничего не ответил.
 
«Наверное, это значит – он не против», — подумал я и потянулся к пульту. Минут пять я проковырялся на Кинопоиске, в итоге выбрал какую-то новую комедию со средненькой оценкой и поставил на play.
 
Кирилл лениво жевал кусок пармезана и цедил виски со льдом. Усевшись за стол напротив друга, я старался откровенно не пялиться. Даже сейчас, спустя много лет, он выглядел мальчишкой, таким же как в свои тринадцать, когда мы с ним только познакомились. Только ростом стал выше и мышцы накачал, а в остальном такой же, даже причёска всё та же — огненно-рыжая кареха густых прямых волос, те же изумрудные и выразительные глаза, длинные ресницы, веснушки и смешные ямочки на щеках. Он вообще всегда был красивый, в отличие от меня. Я втайне восхищался другом, и не прекращал над собой работать, и со временем тоже стал вполне ничего. Правда, для этого мне пришлось сделать ринопластику и нещадно тренироваться. Но оно того стоило.
 
— Извини, хреновый из меня сегодня собеседник, — грустно улыбнулся Кирилл и опрокинул в себя стакан вискаря.
 
Я перевёл взгляд на друга и ответил на улыбку:
 
— Ничего страшного, я даже таким рад тебя видеть, и если смогу чем-то помочь, я постараюсь. Правда.
 
— Я тоже рад, но помочь ты уж точно не сможешь, — уныло констатировал Кирилл, наполняя стакан.
 
Я пододвинул к нему свой и, дождавшись, когда его наполовину заполнит золотистый напиток, сделал крупный глоток. Огненный ком провалился за грудину, царапая горло и наполняя приятным теплом.
 
— Ну выслушать я уж точно смогу, — заверил его я. — Давай, за то, чтобы всё наладилось!
 
Привычно проследив, чтобы не коснуться его пальцев, я протянул к нему стакан, мы чокнулись и ещё раз отпили.
 
— Знаешь, я никогда ведь её не любил, — вдруг произнёс Кирилл и задумчиво уставился в телевизор. Но фильм его явно не интересовал.
 
Я, весь во внимании, подобрался. Интересные новости.
 
— Я думал, что когда она уйдёт, всё станет проще, но почему-то этого не произошло. Осталась только пустота. — Кирилл крутил стакан между ладоней и закусывал губы.
 
Мне показалось, что он немного нервничает, хоть и пытается это скрыть, и чтобы не спугнуть момент откровений, я мягко проговорил:
 
— Это нормально, так всегда после расставания.
 
— Нет, это не нормально. Я хотел расстаться, она меня бесила.
 
Я вытаращил глаза. Нет, я никогда не питал иллюзий насчёт Кирилла: он всегда был одиночкой. Его редкие случайные связи, девушки на один вечер или ночь, никогда не оставляли у него желания перезвонить и встретиться вновь. Он это много раз подчёркивал. Но Мари! Уж если даже эта идеальная хищница с ним не справилась, то куда там остальным. Удивительно.
 
— Извини, но я думал, что это Мари тебя бросила. И у вас вроде бы всё было хорошо, как мне казалось.
 
— Казалось. — Кирилл мрачно усмехнулся и отправил в рот кусок буженины.
 
— Слушай, Кир, ну если не она тебя бросила, то, может быть, тогда постараться её вернуть? Можно попробовать всё наладить. Если тебе плохо без неё, почему нет? — предложил я и сам про себя хмыкнул: и это советует человек, который в свои двадцать восемь даже ни разу ни с кем не жил. Как возвращать? Удерживать? Как вообще с кем-то жить под одной крышей? Она его бесила… это может вообще измениться со временем?
 
— Мне без неё не плохо. Тут сам факт! — Кирилл нахмурился, а значит, начинал злиться. Нехорошо.
 
— Я не понимаю, Кир. Можешь рассказать? Я постараюсь понять, я не совсем валенок, — доверительно заявил я и принялся уплетать крабовый салат, типа я жую, но внимательно тебя слушаю.
 
Кирилл смягчился — он перевёл на меня свой изумрудный взгляд и уточнил, что он имеет в виду:
 
— Меня беспокоит сам факт того, что у меня не получается. Понимаешь? Не получаются отношения. Вот взять тебя: ты живёшь и тебя это совсем не парит. Тебе и родители мозг не выносят постоянно с внуками этими пресловутыми, и сестра своих подружаек тебе в койку не подкладывает. Живёшь и живёшь, как человек.
 
Да, про Олькиных однокурсниц я знал не понаслышке, девахи резвые и отчаянные. На меня тоже пытались напирать, но случился облом. Я одну трахнул и даже на ночь не предложил остаться, а она всем своим растрезвонила, какое я хамло и мразь. Ну а что? Нехрен было напиваться и прыгать на член к первому встречному-поперечному. С нормальными девчонками я так не поступаю, а даже ценю их. Хороший секс с приятным партнёром — взаимовыгодная история.
 
— Ну, может быть, меня тоже напрягает моё одиночество. Я просто стараюсь не думать об этом. Ну ты хотя бы попробовал, у тебя теперь есть опыт, это хорошо, — с видом профессора философии выдал я.
 
— Серьёзно? Тебя напрягает? — Кир в удивлении выгнул брови. — Всегда считал, что тебе похер. Ты ж как глыба льда, вечно с равнодушной миной. Бабы виснут, а ты этим и пользуешься, а потом пинком под зад — ну, в переносном смысле, конечно.
 
— И что? Виснут и виснут. Но это всё не то, фигня, короче. Хочется, чтобы были… ну там, чувства. И никакая я не глыба льда, я вообще — весёлый. — Я обиженно надул губы. Ничего-то ты не понимаешь, Джон Сноу.
  
— Короче, хотел бы, давно бы попробовал. Выбор у тебя есть. На всех тусах: «Ой, а когда Алик приедет? А где твой друг, который брюнет с хвостиком? Ал такой красивый, а он свободен?». — Кирилл смешно изображал женские голоса, я аж прыснул. Но а если серьёзно, он что, завидует, что ли? Ему ли переживать из-за недостатка женского внимания.
 
— Ой, да это всё не то. Тем более, ты сам в таком же положении.
 
Кир упрямо покачал головой.
 
— Не в таком.
 
— Ну давай, просвети меня. — Я скептически склонил голову набок, а потом опрокинул в себя то, что осталось на дне стакана.
 
— Да иди ты… — отмахнулся друг и тоже выпил.
 
— Не пойду, договорились же вместе напиться, поэтому я намерен выполнить обещание… — хохотнул я и разлил по новой порции обжигающего виски. Алкоголь опасно начал давать в голову, хотелось расспросить друга обо всём поподробнее. Тоже мне, разводит тут детский сад, упрямится. Сам переживает, а делиться не хочет. Никакого доверия, а мы же друзья. С кем ещё он так поговорит? С Валькой Зайцевым, что ли? Тот балагур и остряк, язык у него подвешен как надо, но вот на серьёзные темы с ним не поговоришь, вечно отшутится. Сколький и неприятный, как по мне.
 
Нет, с алкоголем мне всё же нужно притормозить.
 
Пока мы молчали, я слопал бутерброд с сёмгой, а потом не удержался и шлифанул двумя глотками вискаря. И тут же подумал, что сдаваться рано.
 
— Почему ты решил бросить Мари?
 
Кирилл поднял на меня какой-то неоднозначный взгляд и, немного подумав, ответил:
 
— Она меня ревновала и постоянно скандалила. Это было невыносимо.
 
Опа! Неожиданно. Мари ревнует. Нащупав интересную нить, я сразу ухватился за неё.
 
— А причины для ревности были?
 
— Как бы да, — кивнул друг и поспешил занять рот салатом.
 
— И-и-и… — не выдержал я. Ну что за человек, если начал говорить, то говори.
 
— Ты бы не хотел о них узнать, Ал, — бросил куда-то в тарелку Кирилл и снова замолчал.
 
— Эй, с какого это хера? Я пойму, обещаю… — начал было возмущаться я, но меня бесцеремонно перебили:
 
— Знаешь, мне сейчас потерять ещё и лучшего друга вообще никак не вставляет.
 
Я кипел от праведного гнева. Чего он там себе надумывает? Я что, похож на предателя? Бля, я же твой Ал. Твой закадычный друг? Что, полгода не виделись — и всё, не доверяешь больше?
 
— Ты балбес! Да что же такого должно случиться, чтобы мы перестали дружить? Да мы всю жизнь вместе, столько всего прошли. Да я тебя знаю лучше, чем твоя мама. Ты хороший человек, а Мари просто дура, я уверен.
 
— Ну окей, — сдался он, а потом поднял на меня глаза, прикусил губу и как-то неловко добавил: — Только ты не подумай тогда ничего такого, ладно?
 
— Обещаю, — заверил его я.
 
Кир тяжело вздохнул и сообщил:
 
— Она залезла у меня в ноут и нашла порно… гей-порно… точнее, очень много гей-порно. Ну и всё началось… Думаешь, почему я перестал общаться со всеми, и с тобой в том числе? Она ревновала жутко. Визжала как раненая кобыла, что я извращенец, — парень говорил спокойно, но сбивчиво, делал паузы, словно ему не хватало воздуха. А я после упоминания гей-порно еле успел подхватить челюсть. Для меня гей-порно и Кирилл были вообще два несовместимых элемента. Этот парень ещё в школе в толчке Лешке-гею из филологического класса чуть нос не сломал, когда тот к Киру обжиматься полез. Я ещё тогда подумал, что Кир, скорее всего, гомофоб. Ведь мог же по-нормальному объяснить ему, умеет он это, а не сразу морду бить. Тем более, Кирилл никогда не был агрессивным. Правда, я тогда сам хотел тому рыло начистить, но я-то понятно почему. Мне можно.
 
Я несколько долгих и волнительных мгновений переваривал услышанное, но задал совсем не тот вопрос, который следовало задавать:
 
— Ко мне тоже ревновала?
 
— Ох, к тебе особенно, — честно признался Кирилл и опустил виноватый взгляд.
 
— Бля… — только и смог выдавить я.
 
Мы опять замолчали. Ну а что я ещё мог сказать или спросить? Зачем тебе эти видосы? Тебе что, нравятся парни? Ты случаем сам не… Нет! Нельзя такое спрашивать. Особенно мне. Нафантазировать можно что угодно, но вот реальность может потом очень сильно разочаровать. Не похож Кир на гея, да и на би не похож. Тут и думать нечего. Ну скачал он это бесстыдство ради разнообразия, скажем так, в общеобразовательных целях, а она просто не вовремя сунулась. Тут нужно как-то поддержать человека, приободрить. Типа: забей друг, с кем не бывает. Я ничего такого не подумал. Я тебе верю. Нормальный ты. Все смотрят гей-порно. Или не все? К чёрту, нужно сказать, что все.
 
Но не успел я выдать хоть что-то путное, как Кирилл нарушил тишину:
 
— Я правда хотел с ней попробовать: семью, все дела. Теоретически, могло получиться… Я бы пересилил себя, если бы только не эти вечные скандалы и запреты.
 
— Пересилил? В смысле? — в очередной раз не подумав, бросил я.
 
Кирилл уставился на меня своими огромными глазищами и удивлённо, на выдохе воскликнул:
 
— Ты чё, не понял, Ал? Я — гей. Всегда им был.
 
Сердце пропустило удар, а по позвоночнику пробежал табун мурашек. Я даже не прошептал, я просто пошевелил губами:
 
— Как?
 
— Блядь, хуем об косяк! — Кирилл вскочил с дивана, подошёл к окну, открыл форточку и закурил. Он давно не курил, бросил, наверное, года два назад.
 
Я хлопал ресницами и пытался собрать в кучу свои мысли. Гей. Кир — гей. Но…
 
— Так бабы же…
 
— Ну, я просто хорошо это скрывал. Точнее, пытался, — ответил тот, предугадывая мою тираду о том, что если спишь с женщинами, то ты не можешь быть гомосексуалистом — максимум бисексуалом, но не геем. И продолжил, не оборачиваясь в мою сторону: — Ты прости меня. Я виноват перед тобой. Нужно раньше было рассказать, но я боялся. А сейчас сказал, и прям отлегло, даже легче дышать стало. Ты, конечно, это… можешь меня теперь послать и перестать со мной общаться, но ты знай, я бы никогда до тебя не дотронулся. Я понимаю рамки дозволенного. Мы друзья — значит мы дружим. Я ещё с детства для себя это решил.
 
Я встал, подошёл к окну и просто обнял его со спины; он вздрогнул. Кирилла потряхивало. Неудивительно, не так просто совершить каминг-аут перед своим лучшим другом. Да чего там греха таить, у меня у самого руки дрожали, как у сопливой школьницы, передающей валентинку понравившемуся мальчику. Кир, твою ж мать!
 
— Эй, ты чё, Ал. Ну я это… я, конечно, рад, что ты на меня не злишься. Но тебе не нужно… не пересиливай себя. Я же знаю, что ты не тактильный.
 
— Ещё какой тактильный, придурок, — фыркнул я ему прямо в ухо. От его волос вкусно пахло шампунем. Он вообще всегда следил за собой. Я за столько лет так толком и не узнал, как он по-настоящему пахнет. Я имею в виду, как пахнет его кожа, пот. Ну интересно же, правда. Однажды он мне одалживал футболку: видимо, перепутал и дал несвежую. Я ещё её сныкал и не хотел возвращать, так мне понравился его запах. Но это было давно, да и потом футболка и кожа не одно и тоже. Может быть, я сейчас услышу его.
 
— Никогда не замечал, — напрягся Кир. Я кожей почувствовал, как он весь каменеет.
 
Мне невозможно захотелось, чтобы он расслабился. Зачем он так на меня реагирует, я же никогда не обижу его, не оттолкну. Глупый, какой же ты глупый. Я ласково огладил его плечи, аккуратно и невесомо, безо всякого подтекста, просто успокаивая.
 
— Кир, скажи, а я тебе всегда только как друг нравился?
 
— Ох ебать, — воскликнул он и нервно заворчал: — Ну нахуя ты это спрашиваешь? Да убери руки от меня! А то у меня сейчас сердце из груди выпрыгнет. Тебе-то похуй, а я твои обнимашки могу понять как-то не так. — Он попытался выпутаться из моих рук, но у него ничего не вышло, я сжал его ещё сильнее. По силе-то мы были примерно равны.
 
— Как подкат? — опять в ухо.
 
Кирилл всё-таки развернулся и оттолкнул. Было неприятно, но я не отошёл. Остался стоять напротив, вперил в него суровый взгляд и замер в ожидании объяснений. Он ощетинился:
 
— Ты сейчас издеваешься надо мной? Алик, если ты надо мной прикалываешься, то это нихуя не смешно. Я тут душу тебе изливаю, а ты… Лучше сразу съебись и всё. Так будет проще.
 
— Нет, я не прикалываюсь. Я абсолютно серьёзно, — продолжал давить я.
 
Кирилл стушевался. Сделал шаг назад, к подоконнику, и чуть не подпрыгнул оттого, что наткнулся на такую неожиданную преграду на пути своего отступления. А потом как-то весь сник, опустил голову, уронил взгляд в пол и промямлил:
 
— Бля, Ал. Ну ты красивый, и даже с твоим грузинским носом ты был красивый. И фигура у тебя всегда была что надо. Тебя эта твоя худоба никогда не портила. Сука, ну какого ж чёрта я несу? — Он закрыл лицо ладонями, словно собирался заплакать. Только этого мне не хватало.
 
Я уверенно шагнул к нему, оторвал его одеревеневшие руки от лица, наклонился ближе и заглянул в его глаза.
 
— Значит, всё же нравлюсь.
 
Он смотрел на меня испуганно и в тоже время с надеждой, открыто, глаза в глаза. Неужели до него дошло?
 
— Алик… ты…
 
— Заткнись! — Хватит с меня его стенаний.
 
Я обхватил щёки этого рыжего недоразумения ладонями и впился в его губы, сильно и со страстью. Кир, видимо, абсолютно шокированный таком поворотом событий, широко распахнул глаза, приоткрыл рот и замер, чем я и воспользовался. Я, не стесняясь, просунул язык внутрь и начал с напором ласкать его рот. Он не сопротивлялся и спустя несколько сладких мгновений расслабился под моим напором; его руки легли мне на задницу и сжали, а потом я почувствовал, как он отвечает на поцелуй. Всё моё тело наполнилось током возбуждения, внизу живота скрутило горячим, а член приободрился и дёрнулся, давая понять, что готов к любым свершениям. И тут меня понесло.
 
Я никогда не забуду этот наш первый поцелуй, потому что в этот момент вся моя жизнь разделилась на до и после. То, что ещё вчера было для меня недоступно, запретно и невозможно, сегодня оказалось в моих руках. Мой лучший друг, которого я незабвенно любил все пятнадцать лет с момента нашего знакомства, от которого прятал чувства, оказался геем, и не просто геем: он, кажется, тоже испытывал ко мне чувства. Блядь, как можно было быть таким оленем? Почему я сам не попробовал ему признаться? Что же я за ссыкло такое? Но теперь я уж точно его не отпущу, никому не отдам, поглощу, растворю в себе, в своих чувствах.
 
С этими мыслями я запустил левую руку ему на затылок, комкая и пропуская мягкие пряди между пальцами, потянул за волосы, заставляя его запрокинуть голову, а второй рукой залез к нему под футболку. Кир издал влажный всхлип, а я принялся языком исследовать его шею, прикусывая и засасывая кожу. Кирилл был охуенным: от него приятно пахло дорогим парфюмом, что придавало поцелуям немного горчинки, его светлая кожа была гладкой и упругой, без единого прыщика или щетинки, — паразит никогда не отличался волосатостью, в отличие от меня. От переизбытка ощущений я не заметил, как мои ноги стали ватными. Я прижал его к себе сильнее и почувствовал стояк Кирилла в аккурат рядом со своим. Его твёрдость ощущалась даже сквозь несколько слоёв одежды между нами. Кирилл хотел меня.
 
Когда и как мы переместились в спальню, я бы не смог рассказать даже под дулом пистолета. Настолько мне вышибло весь мозг этой желанной близостью. Но в какой-то момент я осознал, что Кирилл полностью перехватил инициативу и резво скидывает с меня одежду. Я занимался тем же, больше прелюдии нам были не нужны.
 
Это был грязный секс: Кир взял меня без подготовки. У парня, видимо, как и у меня, снесло крышу, но я до конца делал вид, что сопротивляюсь, брыкался и пытался повалить его на обе лопатки и оседлать, но всё же сдался и разрешил ему сегодня быть главным. Я потом наверстаю упущенное. Когда я стоял раком и чувствовал, как меня медленно заполняет длинный ствол Кирилла, а потом он начинает вбиваться в меня с чувством и оттяжкой, то понял, чего мне не хватало все эти годы. Даже сквозь боль член в заднице ощущался превосходно, и я, будучи наделённым природной чувствительностью, начал получать удовольствие с первых же толчков. Это было лучшее ощущение, ни в какое сравнение не идёт с пальцами, даже если их четыре. Движения становились всё более резкими, и Кирилл приподнял меня за грудь и положил мои руки на изголовье кровати.
 
Мы продолжили, уже стоя на коленках; ему нужен был лучший доступ к моему телу, и он его получил. Парень оказался жёстким, его руки были везде: сильные и умелые, давили, мяли, щипали, и это было хорошо. Он впивался губами мне в плечи и загривок, стискивал талию, теребил соски. Это правильно, так мне и хотелось — напор и огонь, до синяков, до сдавленных стонов, до укусов и засосов. Мне было плевать на соседей, плевать на весь свой годами выработанный имидж сдержанного и спокойного человека, я кричал и просил трахать меня сильнее и быстрее.
 
И когда Кирилл обхватил мой стояк ладонью и начал надрачивать в такт своим толчкам, я дошёл до пика. Меня накрыла лавина острого, оглушительного оргазма, заставляя содрогаться всем телом. Кажется, я выкрикивал его имя и уже сам неистово вбивался в его кулак, изливая семя на велюр спинки кровати, на подушки, длительно и с упоением, порция за порцией, пока не иссяк. А когда на мне повисло обессиленное тело Кирилла, я понял, что он кончил вместе со мной.
 
Мы ещё долго так лежали, перепачканные в сперме, удовлетворённые и счастливые, так и не обсудившие наши новые отношения. Я ещё не признался ему в любви, которая длится, наверное, с тех пор, как я начал познавать своё тело; не рассказал, что боялся выдать себя случайным прикосновением; как избегал совместных походов в баню или бассейн; как старался не выпить лишнего и разоткровенничаться. Я знал, всё это будет потом. А сейчас мне хотелось просто лежать и слышать его дыхание, чувствовать тяжесть его руки у меня на груди. Идеально. Потому что в тот момент я очень чётко осознавал, что никогда и ни при каких обстоятельствах я бы не хотел, чтобы рядом со мной вот так лежал какой-то другой мужчина.
 
Я повернулся к Киру и засосал мочку уха, в которой торчала серёжка-гвоздик из белого золота с маленьким изумрудом посредине, точь-в точь в цвет его глаз — мой подарок ему на двадцатилетие. Пиздец, как давно хотел так сделать. Кирилл промычал что-то нечленораздельное, подтянулся и накрыл меня своим телом, заключая в крепкие объятья. Говорю же, идеально.
 
Да, в тот день Кирилл стал моим парнем, остаётся по сей день и будет всегда. Я в это верю.

Примечание к части

Нечленораздельно Кирилл промычал: «Как же я тебя люблю!» 
В оригинале фраза звучит «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу» (сериал «Игра престолов»).