Такие пироги

Календарь напоминает, что 25 лет назад на экраны вышел «Американский пирог». Молодёжная комедия 1999 года стала своего рода сенсацией для западного зрителя, не говоря уже о российском. 

По известному сюжету,  ученики старших классов, Кевин, Оз, Джим и Финч на вечеринке строят планы о потере девственности и заключают договор на эту тему. 

То, что о потере девственности  (сексе до совершеннолетия) можно говорить в таком нормализующем и позитивном ключе, было не только актом просвещения (даже поощрения), но и формой терапии для зажатого российского зрителя, травмированного собственным прошлым (в лихие 90-е зритель был ещё "советским"). 

Всего шесть лет назад (1993) была отменена уголовная статья за “мужеложство”. Возраст перехода от подростковой мастурбации к социальному (парному) сексу для советского гея всегда был травматичным и проблемным, поводом для комплекса вины и отчуждённости от общества. 

Не случайно по статистике геи начинали фантазировать о сексе раньше “натуралов”, но позже вступали в отношения - по понятным политическим причинам. Психиатрия называла эту сексуальность “извращённой”, “формой патологии”, поэтому типичный советский подросток начинал сексуальную жизнь не просто с ощущением вины за так называемый “онанизм”, но и с убеждением, что он изгой и “извращенец”. 

В годы школьной юности я не мог планировать “расстаться с девственностью” не только потому, что мог оказаться в “психушке” или не с кем было это обсудить, но и потому, что считал себя "довольно странным парнем" с нездоровой сексуальностью. Я завидовал заботам своих сверстников. Когда приятель по "художке", Ваня Бу-нов, подмигивая, спрашивал: "вы уже своих девок е-ёте?", - я панически терялся с ответом, потому что Ваня для меня был лучшим кандидатом на эту роль. 

На фоне стигмы, отношение гея к мастурбации усугублялось тем, что она воспринималась как “тупик”. От неё сложно было отмахнуться в роли "эпизода", как это делал гетеро-ровесник, который мог со временем “конвертировать” её в отношения с партнёршей (с перспективой полной социализации). 

Напротив, опыт мастурбации переживался гей-подростком как отложенная катастрофа. Гей в совке был “заперт” в своей “порочной практике”, от которой, разумеется, не мог отказаться. Отдельные случайные контакты ничего, по сути, не меняли и были подтверждением тупика.

Условный “яблочный пирог” (не фильм, а практика) для “натурала” был чередой забавных приключений, тренингом для взрослых отношений (в которых он не сомневался). Для гея этот опыт был подтверждением его “извращённости”, а интим окрашивался в депрессивные тона. 

Сексуальный опыт травмировал советского гея не меньше, чем “121-я статья” или чувство изгойства. Базовое самоощущение личности ломалось уже в первом сексуальном опыте. 

Поэтому западное кино становилось терапией для людей с советским прошлым. Постепенно оно избавляло от множества комплексов. И ты спрашивал себя: “А что, так можно было?” - “Это что, нормально?” - “Это радость, а не травма?” - "Это можно обсуждать?". 

В этом смысле, американское и европейское кино возвращало душу к жизни, позволяло вспоминать её забытый вкус. Отогревало залежи внутреннего льда. Оказывается, сексуальные фантазии и эксперименты - это не позорное проклятие, а естественная часть жизни. Смешная, трогательная, человечная. И не помеха счастью - независимо от ориентации. 

Оказалось, можно быть счастливым геем. И можно дружить с собственным телом, - я понял это только на рубеже веков.