Жан Марэ
Нашим зрителям актер Жан Марэ (настоящая фамилия Виллен-Марэ) запомнился прежде всего как романтический персонаж из фильмов "плаща и шпаги" "Берегись, Ля Тур!", "Капитан", "Парижские тайны". Он примерил костюмы всех благородных героев, от графа Монте-Кристо до д’Артаньяна, а сверху нацепил ухмыляющуюся маску Фантомаса... В 70-е годы прошлого века в него играли все советские мальчишки, но большинство из нас до сих пор не знают, что скрывалось под его резиновой ухмылкой.
Если верить Фрейду, эдипов комплекс извечно тяготеет над всеми мужчинами - каждый мальчик испытывает сексуальное влечение к матери...
Мама умирала... И он, Жан Марэ, - краса и гордость французского театра и кино - на полгода оставил работу, чтобы не отходить от нее ни на миг.
Потом он узнал: она лгала ему. Она никогда его не понимала. И по большому счету, никогда не любила. Он был для нее собственностью: красивой, знаменитой, оплачивающей ее счета. Но в тот жаркий день, когда ее душа отлетела и он остался один на один с телом этой несчастной, неприкаянной, одинокой женщины, Жан Марэ вдруг отчетливо осознал: "Как бы он ее ни ненавидел, Розали была и останется навсегда единственной женщиной, которую он когда-либо любил!".
МАРЭ НЕ ПОНИМАЛ, ПОЧЕМУ ВСЛЕД ЕГО МАТЕРИ КРИЧАТ: "ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА!"
Если бы мадам Марэ рожала своего третьего ребенка на 50 лет позже и знала: даже находясь в утробе, дети чутко улавливают материнское настроение, она никогда бы не стала плакать навзрыд, оттого что у нее родился мальчик. А уж тем паче рассказывать ему впоследствии об этом печальном эпизоде...
Но Жан Виллен-Марэ родился 11 декабря 1913 года. И его мать Мари-Алин, всего несколько дней назад похоронившая любимую дочь Мадлен, отказалась видеть новорожденного мальчишку. Сын у нее уже был. Ей хотелось родить девочку... И появившийся на свет младенец обманул ее надежды!
Нет, позже она не наряжала своего Жанно в девичьи платьица и не называла его Жанной. Напротив — учила сына, что мальчик должен быть храбрым и мужественным и не бояться ничего: ни темноты, ни высоты, ни шороха на чердаке. И, зная печальную историю своего рождения, крошка Жан сделал все, дабы полностью соответствовать материнскому идеалу, и стал... мужественной девочкой.
Девочка-кокетка: найдя на чердаке сундук со старыми нарядами мамы и тетки, Жан принялся собственноручно шить из них себе платья. Узнав об этом, тетя устроила скандал. Но мать только рассмеялась и разрешила сыну пользоваться своими туалетами. В одном из них он отправился в магазин за покупками и был крайне польщен тем, что все продавцы принимали его за юную барышню.
Как могло быть иначе? Ведь он так хотел походить на свою мать!
А она слыла среди провинциалов "парижанкой". Их шокировало ее подкрашенное лицо, духи, высокие каблуки и платья по последней моде. Больше всего малыш Жанно любил, спрятавшись под столом в маминой ванной, наблюдать, как его полуголая принцесса подкрашивается, завивает волосы, выбирает платье и украшение. "Она становилась божеством, идолом, и мне так хотелось самому надеть на нее серьги, колье, браслеты, кольца". Он радовался и гордился, что все на улице оборачиваются, когда его мать проходит мимо. И не понимал, почему вслед ей кричат: "Грязная шлюха!".
В 15 лет Марэ отправился в материнском платье на школьную прогулку с преподавателем. Один из приятелей представил его учителю как свою сестру. Шалость удалась — не почуяв подвоха, наставник принялся ухаживать за хорошенькой сестренкой ученика. Но на следующий день к Жану подошел старший преподаватель:
— Марэ, мне сказали, что вчера вы пришли в лагерь, переодевшись женщиной? Это неприлично!
— В свой выходной я могу делать все, что мне угодно! — гордо ответила "сестренка". И ее выгнали из колледжа...
Впрочем, из учебного заведения Жана Марэ исключали не первый раз. Будучи "мужественной девочкой", он рос отчаянным хулиганом и авантюристом. Настоящий маленький монстр с лицом ангела. Он мечтал быть бесстрашным, гордым и отважным вожаком банды. И, поступив в колледж, организовал шайку и стал ее главарем. Он воровал все, что мог, в карманах, ранцах, столах, на вешалке, — залезал в сумки бабушки и тетки (но никогда не крал у своей матери!). Он падал под ноги преподавателям, сшибая их с ног. А шайка однокашников падала со смеху, наблюдая, как несчастный учитель, поднявшись из пыли, сочувственно утешает "случайно споткнувшегося" Жанно.
Как могло быть иначе? Ведь он так хотел походить на свою маму!
А она регулярно попадала в полицейский участок из-за того, что раздавала пощечины направо и налево. Ездила на поезде без билета или отказывалась его предъявить под тем предлогом, что кондуктор без белых перчаток. В канун Рождества Жан стал свидетелем такой сцены. Отправившись в магазин на такси, мать приказала шоферу:
— Подождите здесь.
— Проезжайте, здесь нельзя стоять, — подошел к ним полицейский.
— Вы останетесь тут, — заявила мама водителю. — Вам плачу я, а не полиция!
В ходе перепалки служитель правопорядка заработал очередную оплеуху, и вместе с сыновьями мадам Марэ снова оказалась в участке. И снова вышла сухой из воды. Стоило ей протянуть комиссару визитную карточку своего любовника Эжена Удая, комиссара по особым поручениям, и объявить себя его законной женой, пострадавший полицейский сам принес ей извинения.
Старший брат Анри не знал, куда деваться от смущения, но малыш Жанно ликовал. Ему казалось, его мама имеет право на все! Ведь она подруга Бога, а может быть, его жена или мать... А то, что даже от ее высокопоставленного любовника осталась одна визитная карточка и ему на смену давно пришел другой — картежник Жак де Баланси, значения не имело. Мать Марэ лгала, как дышала, и сын следовал ее примеру.
ПЕРВЫМ МУЖЧИНОЙ ЖАНА СТАЛ ЛЮБОВНИК МАТЕРИ. НО ОТ ЭТОГО ОН НЕ СТАЛ ЛЮБИТЬ МАМУ МЕНЬШЕ
Кем может стать маленький монстр с безудержной фантазией и лицом "хорошенькой девочки"? Естественно, актером! Немудрено, что Жан Марэ грезил об этой профессии с самого детства.
Как могло быть иначе? Его мать обладала хорошим слухом, часто пела дома и на церковной мессе, и Жан слышал, как прихожане шептались сзади: "Какой прекрасный голос!". Она обожала домашние розыгрыши и забавы, порой весьма жестокие. Раз загримировала сына своей подруги под покойника, положила его на кровать и поставила на ночной столик бутылочку с этикеткой "Яд".
То, что у подружки едва не случился инфаркт, ее не волновало, — шутница хохотала до слез. А еще она постоянно меняла маски... Будучи урожденной Мари-Алин, выйдя замуж, стала Анриетт Марэ. Уйдя от мужа, называла себя мадам Марель. А пойдя на прогулку с любовником матери, Жан услышал, как тот представляет его знакомым: "Это сын Маризы". Но сам Жан называл ее Розали. А она его: "Мой Кабишу". Это была их собственная пьеса...
В тот день у их калитки стояли какие-то люди, и тетя спорила с ними, отказываясь отпереть дверь. А Розали, запершись в ванной, поспешно накладывала на лицо грим, точно перед театральным представлением: приклеила себе фальшивый нос, нарисовала на лице морщины и густые черные брови. Надела длинное поношенное платье и истрепанную шляпку с вуалеткой и, став похожей на прислугу кюре, спокойно прошла мимо мужчин у ворот, прижимая к груди хозяйственную корзину.
Вскоре после этого Розали пришлось уехать "по делам". Она уезжала и раньше и не могла слать писем своему Кабишу.
— Произошел несчастный случай, и у нее рука в гипсе — она не может писать, — объяснял Жану ее любовник Жак де Баланси.
В ее отсутствие "монстр" плакал каждый вечер, прижимая к лицу фотографию Розали, а его поведение в пансионе становилось образцовым — он боялся, что когда мама вернется домой, его не отпустят в отпуск.
Но на выходные за Марэ по-прежнему приходил мнимый дядя Жак. Он водил Жанно в кино и был нежен с ним, как родной отец. Как-то они поднялись к нему в номер отеля. Жак де Баланси поцеловал мальчика в лоб, посадил на кровать и, улыбаясь, взял его за руку. Это длилось нестерпимо долго: он молча целовал Жану волосы, потом потянул его руку к себе, внимательно глядя парню в глаза...
"Я испытал не страх, а только удивление и любопытство..." — признавался впоследствии Марэ.
Так первым мужчиной Жана стал любовник Розали. Но от этого он не стал любить маму меньше. "Ты ведь ничего не расскажешь матери?" — спросил на прощание Жак де Баланси. И конечно же, он ничего не рассказал ей. Розали появилась еще более красивая и элегантная, чем обычно, и, как обычно, привезла множество подарков. На ее тонком и породистом запястье не было никаких следов перелома... А пару месяцев спустя, получив телеграмму, она хлопнулась в обморок.
— Жак украл у меня 32 тысячи франков, — произнесла она, очнувшись. — Придется вернуться в Париж.
Затем мама снова не пришла вечером домой, а вместо нее пришло письмо: "Мне пришлось неожиданно уехать по срочному и важному делу. Будь умницей ради твоей Розали, которая любит тебя". Оно было подписано уже новым именем — М.-А. Вассор.
Жан видел, что бабушка, тетя и брат волнуются, и читал на их лицах отчаяние. На этот раз матери не было целый год. Она не объявилась, даже когда у старшего брата Анри начались приступы эпилепсии и он потерял работу. Пытаясь доискаться правды, Жанно перерыл весь дом и нашел в маминой спальне револьвер...
Только в 16 лет Жан Виллен-Марэ узнал, кем была на самом деле его красавица-принцесса. Устроившись на работу помощником известного парижского фотографа, он отправился делать репортаж о тюрьме Сен-Лазар. Во время съемок неожиданно появился директор тюрьмы и настоятельно попросил Марэ уйти. Через несколько дней фотограф уволил молодого служащего. "Надеюсь, вы понимаете почему?" — спросил он. И Жан, наконец, понял.
Ему показалось, что он провалился в бездонную яму. Захлебываясь слезами, он бросился домой.
— Тетя, это правда? Мама? Мама?
— Бедный мой мальчик, — пыталась утешить его она. — Твоя мать больна...
Розали страдала неизлечимой формой клептомании и каждый день отправлялась в город обчищать всевозможные магазины. Ее болезнь и была тем самым "делом", благодаря которому их семья существовала много лет.
50-летний Жан обнял ладонью усталые глаза. Они были сухими. За этот бесконечный день — день, когда умерла его мать, — он не пролил ни одной слезы. И их верная служанка Жозетт наконец-то поверила: он действительно не любил Розали.
Хотя когда-то он молился за нее и просил у Бога прощения за то, что любит мать больше, чем его.
Как и для всех детей, для него было великим счастьем спать в маминой кровати. И Розали это доставляло удовольствие тоже — в детстве она часто разрешала Жанно делить с ней постель. Как и все дети, маленьким он мечтал жениться на собственной матери и обожал ее целовать. Но Жан Маре любил целовать ее и в шесть, и в 16 лет. Ее руки, ее лицо, ее белую шею. "Запах ее кожи, смешанный с запахом пудры, восхищал меня и сводил с ума. Ее маленький, чуть вздернутый нос придавал ей еще больше очарования. Синева моря должна показаться блеклой по сравнению с синевой ее глаз".
Отправляясь гулять, они всегда шли в обнимку, словно пара влюбленных...
Страшная правда не разрушила его любви. И, узнав, что Розали в тюрьме, он плакал не от стыда, а от жалости к ней. Она превратилась в трагическую героиню, несчастную, одинокую, непонятую. Отныне он любил ее даже больше прежнего и мечтал, что, став богатым, вылечит ее, спасет и сделает счастливой.
А дабы стать богачом, следовало вначале осуществить другую свою мечту — стать известным актером. Во время работы в фотоателье Жана часто просили позировать в качестве фотомодели. Он разнес свои снимки во все известные ему кинофирмы. Но никто не позвал его даже в статисты. Тогда Марэ решил действовать методично: выписать из справочника имена кинорежиссеров и отправиться по очереди к каждому из них.
Первым в списке оказался некий Марсель Л’Эрбье.
— Почему вы пришли именно ко мне? — уточнил он, взглянув на хорошенького визитера.
— Я восхищаюсь вашими фильмами, — резво соврал тот, не зная ни одного даже по названию.
Л’Эрбье восхитила его красота. Он сразу пообещал юному Адонису кинопробы. А после нескольких встреч сказал, что хочет снять "Портрет Дориана Грея" с Жаном Марэ в главной роли.
Себя же он явно наметил в жизни Марэ на роль Оскара Уайльда. За предложением сниматься в кино последовало приглашение в ресторан. И, оказавшись в отдельном кабинете, Жан увидел в углу распахнутую дверь, обнажавшую недвусмысленный вид на заранее приготовленную кровать. При виде любовного ложа юноша похолодел и весь вечер мычал только "да" и "нет". В итоге раздосадованный режиссер попросил счет, а фильм по Уайльду так и не был снят. С тех пор, собираясь делать очередную картину, Л’Эрбье всегда зазывал Жанно в свой кабинет, а в итоге приглашал его на крохотный эпизод. И, встречая Марэ на съемочной площадке, вздыхал: "Жаль, что вы снова отказались от главной роли".
С горя Жан устроился в театр "Ателье", где статисты получали гроши, но зато имели право бесплатно учиться актерскому мастерству. В ту пору мать что ни день упрекала сына: "Хватит шататься без дела. Пора подумать о серьезном заработке". Для Розали не существовало работы, не приносящей денег. Будучи профессиональной воровкой и кокоткой, в вопросах театра она исповедовала буржуазную мораль бабушки Жанно: актерство — постыдная профессия и занятие для бездельников. В конце концов, устав от ее укоров и собственных неудач, сын пообещал: "Дай мне еще год. Если за это время я не добьюсь ничего, то займусь работой, которую одобришь ты".
В том году ему исполнилось 23, и он познакомился с Жаном Кокто.
Маре мечтал об этом знакомстве давно и потому охотно согласился играть в экспериментальном спектакле маэстро. Затем Кокто предложил красавцу-актеру роль в другой своей пьесе и пригласил Жанно в гостиничный номер, обещая прочитать ее вслух. Идя к нему, Марэ мучительно размышлял, как он поступит, если окажется в той же ситуации, что и с Л’Эрбье.
Но опасения не подтвердились. Кокто честно читал ему акт за актом, и, приходя к нему снова и снова, Жан чувствовал себя все более очарованным Жаном. Его талантом... Его некрасивым продолговатым лицом, с живыми умными глазами и радужной оболочкой из двух колец: синей и светло-голубой. Его купальным халатом, испачканным опиумом и прожженным сигаретами. Его беспорядком: бесчисленными рукописями и рисунками, золотыми коробочками, янтарным яблоком с бриллиантовыми лепестками...
— Я должен предупредить, если вы сыграете в моей пьесе, все будут говорить, что вы мой друг, — сказал как-то Жан Кокто.
И Марэ услышал, как его собственный голос произнес:
— Буду очень гордиться этим!
А потом Кокто внезапно исчез. И лишь через два месяца раздался телефонный звонок:
— Приходите немедленно, случилась катастрофа!
Перепуганный Марэ бросился к нему.
— Катастрофа... я влюблен вас, — простонал тот.
Великий маэстро стоял перед ним, уронив безвольные руки, точно ребенок, ожидающий наказания.
— Я тоже влюблен в вас, — испуганно ответил Жан. И в тот же миг поклялся себе дать ему счастье, "бросив вызов несчастью, спутнику поэта".
МАРЭ СНИМАЛСЯ БЕЗ КАСКАДЕРОВ И ИЗБИВАЛ ТЕАТРАЛЬНЫХ КРИТИКОВ
Именно Жан Кокто подарил истории французского театра и кино актера Жана Марэ. Первый шумный и скандальный успех ему принесла пьеса "Трудные родители", которую драматург написал специально для своего юного друга. Главный герой был списан с него, а главная героиня... с Розали.
Сюжет же, безусловно, пришелся бы по душе господину Фрейду — история о матери, любящей своего 22-летнего сына настолько, что это уже граничит с безумной влюбленностью. Она всеми силами пытается помешать роману "ребенка" с другой женщиной, а когда влюбленные все же соединяются, кончает жизнь самоубийством. Смерть новоявленной "матери Эдипа" подавалась в пьесе как хеппи-энд.
Но, придя на премьеру, Розали не узнала себя в самоубийце Ивонн. Романтик Кокто изобразил лишь отражение сумасшедшей любви Жана к ней — она никогда не любила своего сына так! Что отнюдь не помешало Розали невзлюбить Кокто всеми фибрами души и регулярно высказывать эту неприязнь "ребенку". Трещина, наметившаяся в отношениях влюбленных сына и матери, начала превращаться в бездонную пропасть...
Марэ, без труда прощавший маме многочисленных любовников и склонность к клептомании, не смог простить ей ненависти к Жану Кокто (а в дальнейшем и к прочим его любовникам). Но Розали смущал отнюдь не прискорбный факт: ее очаровательный сынок спит с мужчиной. Она не выносила новую пассию сына, как стареющая примадонна — молодую, теснящую ее с подмостков.
В то время как Жан Кокто был признанным принцем голубых кровей французского искусства: писатель, поэт, драматург, художник, кинорежиссер, — он был талантлив во всем, в реальности воплощал все то, чем сын когда-то наделял в фантазиях мать. Кокто мог позволить себе любой экстравагантный поступок. Он дружил с Пикассо, Раймоном Радиге, Марлен Дитрих, Эдит Пиаф. Коко Шанель по-приятельски оплачивала его долги. И, дабы не унижать друга просьбами о деньгах, договорилась с директором отеля, чтоб все счета Кокто сразу пересылали к ней.
Марэ мечтал вылечить мать от "болезни". Но если Розали осталась верна своему заболеванию, Кокто из любви к Жанно согласился излечиться от пристрастия к опиуму. И отправился в больницу, несмотря на мучительный страх: без наркотика он не сможет писать. Если в детстве Марэ мнил свою мать женой или матерью Бога и думал про себя: "Тогда я, быть может, да, я и есть Бог!", усыновив Марэ, Жан Кокто действительно сделал из него божество. Прекрасного принца, в которого влюбились все девушки Франции. Но главное — он любил его! Так, как никогда не любила она, — всепоглощающей, жертвенной, романтической любовью.
Могла ли Розали не возненавидеть его после этого? Ведь в сравнении с ним она разом превратилась в глазах сына в стареющую, вздорную, неблагодарную воровку?
Жан писал для малыша Жанно пьесы, выполняя самые экстравагантные его пожелания ("Я хочу в первом действии не произносить ни слова, во втором биться в истерике, а в третьем упасть с лестницы"), и снимал его в своих фильмах "Вечное возвращение", "Двуглавый орел", "Орфей". Они сняли одну квартиру на двоих. И идеалист Кокто на полном серьезе предлагал юному любовнику: "Хочешь, я женюсь на твоей маме и официально усыновлю тебя?".
Жан никогда не оставлял и не забывал ее. В доме, где они жили с Кокто, Марэ оборудовал себе голубую спальню — точно такую, как была когда-то у его матери. Он помнил ее наставления и был "мужественной девочкой" — отправился на войну, рискуя жизнью, снимался без каскадеров, избивал театральных критиков, наплевав на их высокие связи. А разбогатев, сдержал свое слово — его мать жила, как принцесса, не нуждаясь ни в чем.
И когда он признался их служанке Жозетт, что давно разлюбил Розали и в день ее смерти не прольет ни слезинки, та воскликнула:
— Мсье Жан, если бы вы ее не любили, то не садились бы каждое утро на самолет, чтобы ее навестить, и не справлялись бы о ней ежедневно по телефону!
...И все же Розали умерла победительницей. Она пережила свою главную соперницу — Жана Кокто, — которую ей так и не удалось изжить.
После его смерти мать ехидно спросила:
— Признайся, в глубине души ты бы предпочел, чтобы умерла я, а не он?
— Да, — согласился сын тогда. — Я сам предпочел бы умереть вместо него.
На стене его квартиры висел старый рисунок Кокто. Внизу на полях Марэ мог без труда прочесть просьбу, написанную бисерным почерком поэта: "Прости зло, которое я не сделал тебе".
Они прожили вместе 25 лет, и всю жизнь Жан делал ему только одно добро. Даже когда Марэ разъехался с ним, влюбившись в молодого танцора Жоржа, они с Кокто все равно остались родными. Жан сам настоял на прекращении их физической близости, считая, что секс со стариком может унизить Жанно, но их любовь должна быть вечной. И это была истинная любовь.
Кокто заменил Марэ мать и отца, которого лишила его мать...
ОН ТАК И НЕ УЗНАЛ, КТО БЫЛ ЕГО ОТЦОМ: МУЖ МАТЕРИ АЛЬФРЕД МАРЭ ИЛИ ЕЕ ЛЮБОВНИК ЭЖЕН
Однажды Жан получил письмо: "Мадам Пьер Мутон считает своим долгом предупредить мсье Жана Марэ, что здоровье его отца почти безнадежно...".
О своем отце, ветеринаре Альфреде Виллен-Марэ Жан знал лишь то, что рассказала ему Розали. В 1924 году он ушел на войну. "А когда папа вернулся, тебе исполнилось пять лет. Ты сидел верхом на сенбернаре. Отец захотел снять тебя, а ты сказал: "Почему этот идиот ко мне пристает, кто он такой?". Он дал тебе пощечину. Тогда я решила уйти, забрав тебя и Анри...".
Жан написал отцу. Он мечтал увидеть его и не понимал, почему за долгих 30 лет этот человек ни разу не подал о себе известий? Ответил тот сразу. Не медля ни секунды, Марэ поехал в родной город Шербур и оказался в объятиях отца, прежде чем успел его разглядеть. Они прижались щекой к щеке, и Жан почувствовал, что его щека стала мокрой. Отец плакал, прижимая сына к себе...
Он был неизлечимо болен и жил в нищете. Продав свой ветеринарный кабинет, Виллен-Марэ не сообразил, что продает вместе с ним и дом, и в результате остался без крыши над головой. Как оказалось, он неоднократно писал Жану и ежедневно спускался вниз, поджидая почтальона в надежде на ответное послание.
И Жан Марэ мгновенно догадался, почему письма его отца пропадали бесследно: его почту от поклонников разбирала Розали (это занятие льстило ее самолюбию), другого же адреса отец знать не мог.
Мать снова солгала ему. Она обманывала его всю жизнь. И хлесткая история об отцовской пощечине оказалась такой же ложью, как и байка о некой любовнице отца, с которой он путешествовал по Египту.
— В день, когда твоя мама ушла от меня, — поведал папа, — она подошла к камину и, взяв перчатки, произнесла: "Я хочу сказать вам, что мне не в чем вас упрекнуть". А я ответил: "А я хочу вам сказать, что и через 20 и 30 лет буду ждать вас. У меня есть религиозные убеждения, и, согласно им, в моей жизни не может быть другой женщины".
Но Альфред Виллен-Марэ так и не дождался свою мадам Виллен-Марэ. И, узнав, что Жан встречался с отцом, Розали устроила ему безобразную сцену. Она плакала и кричала о страшном предательстве, которое он совершил по отношению к ней: "Ты мой сын, мой, а не его!".
Однако "предательство" сына продлилось недолго: очень скоро Марэ-старший умер на руках Марэ-младшего. А ровно через неделю от рака легких скончался и старший брат Анри.
Последние месяцы он провел в доме Жана и перед смертью сказал ему: "Надо было заболеть, чтобы я понял, какой ты на самом деле". Будучи собственницей, Розали всегда пыталась разлучить своих сыновей — ей хотелось, дабы каждый из них почитал только ее одну. И она выдумывала и передавала им мерзости, которые они якобы говорили друг о друге. Внушала Анри, что помощь богатого брата — унизительная милостыня. А за день до смерти, когда больной попросил ее дать ему отдохнуть, развернулась и в ярости ушла из дому.
Жан догнал ее у дверей:
— Мама, сейчас не время уходить!
— Нет, — вспыхнула она, — если Анри не хочет меня, я уйду.
Той ночью брат умер.
Розали не удалось помешать недолгому сближению Жанно с родными. Но после похорон мужа она сумела отобрать у Марэ отца второй раз.
Через месяц к Жану пришел молодой человек.
— Я твой кузен, — объявил он. — А мой дядя Эжен Удай — твой настоящий отец.
Слушая его, Жан внезапно с ужасом осознал: даже сейчас, много лет спустя, он не в силах распутать бесконечный клубок лжи, окружавший его мать!
— Я сын Эжена Удая? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.
И увидел в ответ надменную, торжествующую улыбку.
— Конечно, да. Поэтому я так смеялась, когда ты помчался в Шербур! Альфред не мог иметь детей.
— Так Анри тоже не его сын? — Марэ почувствовал, что сходит с ума!
— Нет.
Но в ее тоне звучала такая неприкрытая радость, что он невольно задался вопросом: "А может, это лишь новая ложь?".
Этого Жан, носивший фамилию Виллена-Марэ, не узнал никогда. Даже умирая, мать не открыла ему тайны.
МАТЬ НЕ МОГЛА БЫТЬ СЧАСТЛИВА НИ С ОДНИМ МУЖЧИНОЙ И В ОТМЕСТКУ ДЕЛАЛА НЕСЧАСТНЫМИ ИХ ВСЕХ
Долгие годы Розали писала сыну письма — они приходили каждый день. Но незадолго до ее ухода он начал получать послания, подписанные "Твоя дорогая женушка, Анриетт Марэ". Его мать повредилась в уме. И Жан надеялся, что хотя бы теперь, проговорившись, она скажет ему правду.
Как-то, зайдя в ее спальню, Жозетт застала Розали, разрывающую письмо, которое она только что написала. Увидев служанку, та торопливо засунула клочки бумаги себе в рот. Жозетт с трудом заставила ее выплюнуть их...
Один из них он держал сейчас в руках. "Нужно, чтобы ты знал, твой отец..." — дальше шел неровный слой бумаги.
Она проглотила свой секрет, как когда-то, будучи пойманной в магазине на воровстве, проглотила целую горсть булавок. Точнее, сделала вид, что проглотила. Но как теперь, так и тогда Розали добилась своего — вместо полиции она была доставлена в больницу. А он, ее любящий сын, приехал туда, чтобы помочь ей сбежать. В то время он еще любил ее...
Но должны ли мы любить свою мать, невзирая ни на что? Или, может быть, родители не должны ждать от детей обязательной любви, а обязаны заслужить их любовь и уважение?
Но сейчас, глядя на ее умиротворенное, мертвое лицо, он вдруг вспомнил, как Розали спасла ему жизнь.
В шесть лет он заболел. Врачи называли его болезнь испанкой, чтобы не произносить страшное слово чума. Его считали обреченным. Одна Розали настаивала, чтобы сыну ввели какой-то препарат. Врач отказался. И мать на собственный страх и риск вколола его сама. Температура Жана резко упала с 41 до 36 градусов. "Боже, я убила его!" — заплакала мама. "Нет, — возразил врач, — вы его спасли".
Она была отважной, его бедная синеглазая Розали... И очень несчастной — он так и не смог сделать ее счастливой. Это было невозможно. Теперь он знает точно. Ведь перед смертью Альфред Виллен-Марэ все же успел открыть ему главную тайну...
В юности мать мечтала постричься в монахини. Но родные насильно выдали ее замуж за студента-ветеринара. И видно, не так уж он был не прав, считая свою мать "невестой Бога". Она не могла быть счастлива ни с одним мужчиной. Даже с ним, Жаном. И в отместку делала несчастными их всех...
А он всю жизнь предпочитал мужчин, потому что ни одна женщина в мире не могла сравниться с его принцессой Розали.
Она была и останется навсегда единственной женщиной, которую он когда-либо любил...
И слава Богу, что эта женщина наконец мертва.
Автор Лада Лузина
